Столб

Уровень шума на арене и вокруг нее превышал норму на 4520 децибел. Фоновый гул городских сборочных заводов практически невозможно было различить. Все частоты усиленно глушили, чтобы противники не могли подгружать дополнительные модули непосредственно перед боем. Напряжение было чудовищным. Финал кубка должен был начаться через шесть с половиной минут.

Я с достоинством выкатился на середину арены и ловко качнул корпусом, вызвав бурю восторга у своих поклонников на трибунах. Я уже был довольно популярен. Мое имя знали 92 процента жителей города. Оно красовалось на верхней крышке корпуса: "ВерБлю" - от английского "вертикальный-голубой".

Мой противник был выше и массивней меня в 4.3 раза. Его звали "Слон". Он действительно был похож на древнего слона - шесть длинных ходуль, два симметричных гибких шланга спереди и сзади, четыре зубчатых диска с переменной осью вращения, закрывающие основной и запасной головные модули, и невероятной толщины броня по всему корпусу.

В сравнении с ним мое оснащение можно назвать скромным. Плоский, чуть вытянутый вверх корпус с плавными обводами, четырехосное шасси - не слишком быстрое, но надежное, и две вместительные емкости сверху для хранения адаптивной смазки. Эта смазка, собственно, и есть мое ноу-хау, сюрприз для соперника.

Слон выходит на арену за десять секунд до начала боя. Успевает поднять оба шланга вверх и издать свой фирменный трубный звук. Звучит гонг, трибуны взрываются криками фанатов.

Начинаю осторожное сближение, слон тоже не торопится. Он атакует по широкому диапазону частот, пытаясь сбить мои управляющие программы. Но напрасно. У меня вообще нет поддержки беспроводных интерфейсов.

С дистанции 32 метра он начинает стрелять из своих шлангов. Зараженные иглы летят веером, часть из них попадает в меня, но уходит в рикошет. Гладкий, отполированный корпус с плавными изгибами справляется со своей задачей.

Я сближаюсь на 11 метров, это оптимальная дистанция для моей атаки, но Слон разворачивается боком, закрывая оптические датчики головными дисками. Я маневрирую, использую свое преимущество в скорости.

Захожу сзади и плюю в него смазкой - он закрывается диском. Еще плевок - промах. Смазка приземляется на броне, рядом с задним шлангом, но она не в состоянии прожечь броню, а на самой броне нет никаких интерфейсных входов. Так же, как и у меня, впрочем. Поэтому редкие иглы, воткнувшиеся в мой корпус, не представляют угрозы. С тех пор, как в боях стали использовать дистанционные вирусные атаки, стало ясно, что любой интерфейсный вход - это уязвимость.

Я подкатываюсь еще ближе, чтобы спровоцировать его атаку защитным диском. Тогда он откроет головной модуль, и можно будет атаковать его оптические датчики. Таков был мой план, но вышло по-другому. Он неожиданно махнул задним шлангом, длина которого вдруг увеличилась на треть, и опрокинул меня на бок. Автоматически выдвинув рычаг подъема, я снова встал на шасси и едва успел увернуться от второго удара шлангом.

Дистанцию пришлось увеличить, прицелиться как следует не удавалось. Постоянно приходилось двигаться на максимальной скорости и часто маневрировать, поэтому плевки смазкой снова и снова уходили мимо цели.

На четвертой минуте боя случилась неприятность. Зараженная игла проткнула одну из емкостей со смазкой, началась утечка. А мне так и не удавалось поразить интерфейсные входы противника. Я пошел на риск.

Подъехал сбоку и рванул прямо под его корпус, уворачиваясь от массивных ходуль. Здесь Слон не мог достать меня дисками или шлангами. Он стал топтаться на месте, пытаясь раздавить мой корпус, но делал это вслепую, поскольку опасался поворачивать в мою сторону оптические датчики.

Наш совместный танец продолжался чуть больше 17-ти секунд, но это было очень напряженное время. Я целился ему в сустав, где стояли элементарные датчики с программами контроля, и броня не могла полностью закрывать место соединения элементов ходули. Преимущества жидкой смазки перед зараженной иглой в данном случае очевидны. Игла сработает только при прямом попадании и пробитии интерфейса, а смазка протечет в любую щель, прожжет защитные покрытия, доберется до интерфейса через любую трещину или зазор.

Я рассчитал траекторию полета сгустка смазки в направлении коленного сустава опорной ходули, прицелился и плюнул. Через сотую долю секунды понял, что промахнусь, но было поздно. Масса смазки оказалась меньше расчетной, траектория изменилась. Утечка из емкости окончательно истощила запасы. Я лишился своего единственного атакующего оружия.

Процедуры поиска альтернативных методов ведения боя запустились мгновенно, но выполнялись слишком долго и до предела загрузили цетральный процессор моего "ВерБлю". Использовать расчеты с помощью нейронных сетей и рекурсивного поиска в разгар боя - как только я мог совершить такую ошибку? И сколько еще ошибок в моем программном коде?

Тем временем мои двигательные функции замедлились, я остановился, и тут же получил удар ходулей. Опрокинулся и не успел среагировать, а Слон одним движением раздавил мне шасси. Я был обездвижен.

Трибуны визжали от возбуждения, а Слон топтал мой беззащитный корпус. Совсем скоро отключится центральный процессор, остановятся последние программы, и угаснет мое сознание.

Но в последний момент везение оказалось на моей стороне. Очередной удар ходули попал в емкость со смазкой, остатки которой брызнули в разные стороны. Одна из капель попала в сустав задней ходули. Через полсекунды от нее пришел сигнал о захвате вражеского интерфейса. Нанонить между корпусом "ВерБлю" и удачливой каплей не могла сохраниться надолго. Я не колебался и отдал команду на перенос процедур сознания в зараженную вирусом каплю.

Поток информации резко уменьшился и качественно изменился. Вирусная программа была нацелена на разрушение любых процедур противника, причем делала это самым примитивным образом. Она вставляла команду деления на ноль во все сегменты памяти, куда могла получить доступ.

К сожалению надежда на то, что это приведет к сбою в управляющих программах, не оправдалась. Обработка ошибок в программной оболочке Слона была сделана корректно - процедуры с ошибкой деления на ноль просто отключались. Зато довольно быстро удалось обездвижить одну ходулю, затем отключился шланг.

Вирусная процедура копировала сама себя, непрерывно атакуя все смежные узлы и интерфейсы. Функциональные модули разрушались, интерфейсные брались под контроль. Когда я получил доступ к первому оптическому датчику Слона, то увидел растерзанный корпус "ВерБлю". Он не подавал никаких признаков активности. Сам Слон стоял неподвижно, задние ходули надломлены так, что корпус касается земли, защитные диски остановлены, шланги не шевелятся. Судья на полной скорости мчался к Слону, чтобы зафиксировать его победу.

В это время я вплотную подобрался к обработчику команд, через несколько попыток встроился в очередь, отфильтровал, подменил команды и завладел центральным обработчиком. Попытки Слона на ходу изобрести защитный механизм против моей вирусной программы не увенчались успехом. Через минуту я контролировал все уцелевшие процедуры и модули этого монстрообразного корпуса. Сознание моего противника провалилось в асболютное ничто, упало в бездну бесконечного цикла где-то на окраинах заброшенного адресного пространства.

Еще никогда в истории боев не фиксировали столь убедительную победу! Конечно, я потерял собственный корпус, но взамен полностью завладел корпусом противника.

Я двинул передней головой и чуть не снес стоящего прямо передо мной судью. Он лихорадочно махал лазерной указкой, вычерчивая в воздухе какие-то символы. Снова и снова он повторял одну и ту же последовательность, и я заметил, что в очереди на обработку стали появляться незнакомые команды, вызывавшие ошибку исполнения.
"Столб!", "Столб!", "Столб!"

Что еще за "Столб"? Такой команды не существует, и откуда она вообще появилась? Неужели это судья пытается атаковать меня с помощью визуального кодирования? Какой глупец!

"Столб!", "Столб!" - безуспешно повторял он, а признавать мою победу совсем не торопился. Видимо, хозяева Слона требовали вернуть корпус под их контроль. Ну, ничего. Я их проучу. Я почувствовал, как нарастает агрессивность моего сознания. Это было связано с тем, что большая часть моих сознательных программ была составлена из копий вирусной процедуры-разрушителя. Я ничего не мог с этим поделать.

Легким движением я подмял под себя судью, раскрошил его корпус вдребезги и неторопливо двинулся к трибунам. Задние ходули слушались плохо, суставы были испорчены. Но мне все же удалось изящно качнуть корпусом в моей излюбленной манере. Зрители взвыли то ли от восторга, то ли от ужаса. Я двигался прямо на них, и никто в мире не смог бы меня остановить.

Беспроводные интерфейсы я отключил, датчики в суставах тоже. В моем распоряжении была лучшая в мире броня, лучшая вирусная процедура и лучший алгоритм защиты от дистанционных атак.

Единственной уязвимостью оставались оптические датчики. Но и тут на моей стороне было везение. В программу синтаксического разбора визуальных команд закралась изумительная в своем изяществе ошибка. Из-за нее я никогда в жизни не смогу узнать, что означает загадочная команда "Столб!".

увы и ах - авторский стиль не соблюли! А ведь он, по мнению критиков - такой простой! и с числительными проблема.
И вообще - больше похоже на заготовку

Мне как-то авторский стиль не запомнился. Запомнился сюжет с плевком и переносом сознания из одного носителя в другого. А еще загадочная личность самого героя - некая абстрактная мыслящая сущность, которая может завладеть телом носителя, стать его сознанием. Это и пытался обыграть.
Мой герой - это компьютерная программа, идея в чистом виде, которая работает под управлением процессоров, внутри механического корпуса. Соответственно и стиль повествования с избыточными числительными (для машинного мышления это нормально).
Ну. и конечно времени на этот текст потрачено всего чуть больше двух часов, поэтому, видимо, выглядит каким-то незаконченным.

)))

На оригинал, пожалуй, не похоже. Тем не менее понравилось (и напомнило, как раз, рассказ про геймеров).

Пародия на рассказ "Аэропорт". Короткая.

Продаю рецепт! Аэроторт! Полноразмерный торт весом всего 15 грамм! На 95% состоит из воздуха! Всего 3 (три) калории!!! Украсит любую вечеринку или торжество. (На компанию из трех человек по одному калорию на человека!). Только для гурманов с хорошо развитым воображением! Вкус незабываемый.

Аэроторт! Рекомендованная цена - 1500 рублей. С каждого проданного аэроторта 500 рублей поступают автору рецепта.

Одна калория. Калория - она, собака, женского рода,

Точно! Спасибо!
Вот ведь такая короткая текста, и то требует вычитков!

В целом мне понравилось. Больше, чем оригинал. Но в топ конкурса не пустил бы из-за неправильного описания устройства вычислительной системы. А еще я не понял, при чем тут "Столб". У Героев Пангеи также выигрывает по задумке.

Ну "Столб" - это типа ошибка распознавания команды "Стоп".
А что неправильно в описании вычислительной системы? Мне интересно...

Ааа... А я подумал, у него визуальная распознавалка заглючила, и он видя столб, воспринимал его как речевую команду. Логики, конечно, никакой, потому я и недоумевал.

Я по памяти, а то у меня тут Омск приключился, а у него +3 время от Москвы, поспать не успеваю. Споткнулся на двух моментах: сознании Слона, которое ворочается в памяти (память - все-таки не место выполнения программ); и что-то насчет параллельного выполнения команды в процессоре, ассоциация была, что в один регистр одновременно две команды лезли, что ну никак. Может, имелась ввиду какая-то хитрая архитектура, но мне на вскидку придумать правдоподобный вариант не удалось. Если будет непонятно, завтра покажу место и подробнее объясню.

ОБНОВЛЕНИЕ:

Вот в этом абзаце. Абсолютное ничто, бесконечный цикл где-то на окраинах... Во-первых, тут чисто логическое противоречие: что-то на окраинах - это не абсолютное ничто. А если оно ещё и в цикле, то значит выполняется, т.е. попадает в очередь. Я бы придумал что-нибудь типа "отсвопило на дальние страницы памяти". Т.е. мертвый код, который никогда не всплывет (если не будет нужды автору ).
"Завладел центральным обработчиком". Тут можно оправдать, но все-таки непонятно, в каком месте и чем изобретал защиту Слон, если центральный обработчик захвачен. Может, конечно, резервный отработчик, но я бы переставил местами - захват центрального обработчика символизирует полную победу, так как всё остальное ему подчинено и очаги сопротивления подавляются в рабочем порядке.

Опять Гуськов? (с) 0_0

я просто в Омске живу

Посредник Бога в кепке и штанах

Петров с нетерпением ждал пятницы. Всю неделю спал плохо, на работе был невнимателен, рассеян. И вот наконец его давняя мечта свершилась. Он купил вселенную.

Принес ее домой, дрожащими руками раскрыл упаковку. Вселенная была прекрасна. Она легко помещалась в ладони. Массивный, полупрозрачный шар, внутри которого можно было разглядеть клубящиеся сгустки бледно-розового тумана.

Петров не мог больше ждать. После работы он обычно готовил себе ужин, усаживался за компьютер и до поздней ночи зависал, играя в глобальные стратегии. Но сегодня был особый случай. Ужином можно было пренебречь.

По поверхности вселенной проплывал объемный текст мелким шрифтом, который Петров читать не стал. Предупреждения (не надо, мы не из пугливых), подтверждения (да-да, запускайся скорей, вот мои отпечатки пальцев), отказ производителя от ответственности (кто бы сомневался), особые условия взаимодействия (знаем - в рекламе видели), и наконец официальное признание Петрова С.С. единоличным хозяином вселенной (серийный номер, габариты, плотность, и прочая мура).

Когда текст закончился, новоиспеченный бог посмотрел на потускневшую поверхность шара и увидел в ней свое отражение. Что делать дальше, он не знал. В упаковке не было никакой инструкции.

Вдруг в дверь позвонили. Петров не хотел открывать, но звонивший был безмерно настойчив. На пороге стоял невысокий коренастый парень в кожаной кепке и клетчатых штанах.

- Ты, что ли, бог? - бесцеремонно спросил он.

Петров растерянно кивнул. Это было как-то связано с игрой. Он пустил парня в квартиру, а тот прошел внутрь, не снимая обуви, и уселся на диван рядом с шаром вселенной.

- Вы кто? - осторожно спросил Петров.

- Коля, твой посредник. - Парень закинул ногу на ногу и улыбнулся. Два передних зуба отсутствовали. - Давай приступим.

- Посредник? То есть интерфе... - Петров запнулся на полуслове. - Но в рекламе обещали, что посредником будет известная бангладешская певица Аль-Бахроми? Прелестная азиатская жемчужина...

- Слушай, бог, ты понты здесь не кидай, - оборвал его Коля. - Ты вселенную по лицензии, что ли, купил?

- Нет, пиратка, - выдохнул Петров.

- Ну, вот, тогда сворачивай базар и приступай к делу. У тебя ресурсов на одну звезду и пару планет.

- На одну звезду? А как же мириады галактик, гигантские туманности, таинственные черные дыры и квазары, мерцающие в недоступных глубинах космоса? Это что, все обман?

Коля неопределенно кивнул.

- Сначала доступен один сектор. А дальше от прокачки зависит, от набранного уровня.

- Хорошо. Давай посмотрим, что у нас есть. - Петров уселся поудобнее и приготовился к захватывающей большой игре. - Ну?

- Что ну? - Коля закинул ногу за ногу.

- А показать?

- Тебе виртуальную проекцию, что ли? - удивился Коля. - Ну, ты губу раскатал. Это же сломанная демка. Но ты не ссы, я тебе все и так расскажу. Сначала выбирай цвет звезды.

- А какой можно? - приуныл Петров.

- Да любой, но желтый или оранжевый лучше всего. Только долго будет формироваться.

- Долго? - насторожился неопытный бог. - А какой быстрее?

- Голубой самый быстрый. Такая молоденькая жаркая звездочка получится. - Коля потирал руки от удовольствия.

- Так, а планеты?

- Эй, не спеши так, дай звездочке разогреться, как следует. Лучше пойдем покурим. У тебя курить есть?

Петров кивнул. Они вышли на кухню и закурили. Коля курил жадно, глубоко затягиваясь, а Петров - задумчиво, с расстановкой.

- Либо две маленьких, либо одна, но большая, - вдруг сказал Коля.

- Что?

- Планеты. Какие выбираешь? Лучше бери большую - больше живности влезет.

- Ага, - согласился Петров.

- А теперь бы пожрать не мешало, - деловито сказал Коля и открыл холодильник.

У Петрова была палка копченой колбасы и буханка хлеба. И бутылка водки на верхней полке.

- Может отметим заодно, пока там все крутится? - предложил Коля и многозначительно повел глазами.

Они сели за стол, выпили за успешное рождение вселенной Петрова. Бог заметно нервничал.

- Как там дела? - спросил он.

- Все путем, - сказал захмелевший Коля. - Только планетка у нас получилась увесистая. Слишком близко к звезде ее ставить нельзя. Гравитацией разорвет, понимаешь?

- Ну, так поставь подальше, - предложил Петров.

- Обижаешь, хозяин. Уже сделано.

Они разлили по последней. Выпили.

- А ты говоришь, Аль-Бахроми! - усмехнулся Коля. - Вот смогла бы эта Бахроми с тобой бутылку водки выпить, а?

- Ну, может, мы бы с ней чем-то другим занялись? - сказал Петров.

- Забудь! - отмахнулся Коля. - Вам не до этого было бы. Тут же работы море. Звезды, планеты, пыль к-к-космическая.

- А что у нас дальше по плану?

Коля не ответил. Казалось, что он задремал прямо на стуле. Петров толкнул его в плечо.

- А? - вскрикнул Коля. - Слушай, бог, можно, я у тебя заночую? Целый день, как белка в колесе.

- А как же вселенная? - заволновался Петров.

- Все будет пучком. Пускай пока планета так повертится. Завтра с утра заселим.

После выпитого Петрову самому захотелось спать. Он постелил гостю на диване. А сам ушел в кухню, взял в руки вселенную, долго вертел ее в разные стороны. За густыми клубами тумана ничего нельзя было разглядеть.

Какая же она маленькая, беззащитная, думал бог. Она так нуждается в моем внимании и заботе, в моем дальновидном, гениальном стратегическом мышлении. Тебе очень повезло, думал он, тебе мог попасться какой-нибудь придурок или разгильдяй, а попался я.

Спать Петров лег в приятном расположении духа.

Утром его разбудил возбужденный голос Коли.

- Просыпайся, бог, у нас проблема!

- Что такое? - встрепенулся спросонья Петров.

- Планетку ты слишком далеко от звезды поставил, - заявил Коля.

- Я?

- Ну, да. Сектор у тебя маленький, и планета в точке афелия в чужой сектор вываливается.

- И что можно сделать? - забеспокоился Петров.

- Уже ничего. - Коля развел руками. - У тебя на планете жизнь завелась. Из чужого сектора занесло. Так что никаких серьезных воздействий на планетарную систему уже делать нельзя.

- Жизнь? - обрадовался бог. - Это же круто!

- Ну, не совсем. Это жэбэшники, жуки броненосные. Только они могут при такой температуре выжить, а звездочка-то у нас жаркая, помнишь?

- Ага, - согласился Петров. - И что жуки делают?

- Как всегда, - уныло сказал Коля. - Роют норы, зарываются вглубь планеты. На поверхности-то у нас почти сплошная вулканическая лава.

- Вот черт! - Петров почувствовал, что у него болит голова. - И что дальше?

- Разроют все к такой-то матери, развалят планету на кусочки и дальше полетят.

- Что же они такие буйные? Надо их как-то утихомирить, - сказал Петров. - Давай им религию придумаем?

- Подходит. Тогда лучше сразу две или три, - откликнулся Коля. - Чтобы стимулировать творческое конкурентное развитие.

Бог и его посредник сели пить кофе. У обоих с похмелья самочувствие было отвратное. Они придумывали одну религию за другой, но получалась какая-то фигня.

Вдруг Коля хлопнул себя по лбу и тихо сказал:

- Все пропало! Жуки прогрызли временную ось.

Петров вскочил на ноги.

- Что?

- Теперь вся материя сектора схлопнется в точку... Это конец. - Коля отхлебнул кофе из чашки.

Петров лихорадочно искал выход. Утро выдалось тяжелым.

- Давай тогда начнем заново, - сдался бог. - Звезду возьмем похолоднее.

- Поздно пить боржоми, - сказал Коля. - Сушите весла.

В этот момент раздался громкий хлопок, и входная дверь влетела в коридор. Стелился по полу едкий дым. В квартиру вошли трое крепких парней в кожаных куртках.

- Вселенная номер 15 441 24, - сказал один из них. - Это вы бог?

- Они. - Коля ткнул в Петрова пальцем.

- Ваша вселенная ликвидирована.

Парни подхватили Петрова под мышки и с размаху вышвырнули в окно. Бог жил на пятом этаже старой хрущевки, и после падения у него еще был шанс выжить. Но внизу его ждали двое с бейсбольными битами. Все-таки ликвидация вселенной это не шутка.

Да-да, в завязке герой умирает, теперь нужно раскрыть тему потустороннего мира - и конкурсный рассказ готов!

Старый волк

Волк - животное особое. Незлое, хитрое, симпатичное.
Как бывает хорошо встретить волка ранним утром на заснеженной опушке леса. Переглянуться с ним, кивнуть понимающе и, поправив на плече ружье, пойти дальше по своим делам. Тишина вокруг, только хрустит под ногами свежий снег.
_{Любитель Волков.}

Эпиграфы это зло.
Зло, которого легко можно избежать.
Просто не пишите эпиграфов, совсем.
Эпиграфы вредны и бесполезны.
Убедитесь в этом сами, прочитав хотя бы этот экземпляр феерического словоблудия.
_{Противник Эпиграфов.}

Три эпиграфа лучше, чем один, или два.
_{Знаток Литературы}


Поначалу все шло по плану. Экспериментальный препарат начал действовать, и Виктор осторожно погружался в непривычное состояние холода и пустоты. Руки и ноги онемели, в ушах шумело все громче и громче. Виктор удерживал сознание, перемещая точку внимания по разным участкам тела, согласно тщательно отработанной методике. Поймал себя на том, что вплотную разглядывает тонкие трещины на потолке, развернулся и увидел сверху свое тело под белой простыней. Тонкий зуммер, сигнал о том, что наступила кома, он уже не слышал.

Сеанс связи был запланирован через два часа после выхода из тела. У Виктора было время, чтобы освоиться в новом качестве, изучить свои возможности. Он хорошо видел, как в палате рядом с его телом работали Максим и Наташа. Максим - его друг и заместитель, превосходно закрывающий весь круг административных и финансовых вопросов, и Наташа - опытный, умелый исследователь, помощница, лучше которой во всем институте не найдешь. Неудивительно, что именно эти двое были единственными, кто знал о секретном эксперименте.

Они о чем-то оживленно говорили, но звука их голосов Виктор не слышал. Сама палата выглядела черно-белой и будто немного искривленной. Углы между стенами, полом и потолком казались непрямыми - то уже, то шире, и иногда изображение ненадолго двоилось, как если бы у Виктора было четыре глаза, и два из них на затылке. Впрочем, такого эффекта они и ожидали, об этом не стоило беспокоиться.

Он попробовал пролететь сквозь стену, и у него получилось. Он немного потренировался пролетать сквозь потолок и сквозь пол, чтобы окончательно снять психологические барьеры, а потом сделал непрямое перемещение. На секунду вспомнил, как выглядит его кабинет на четвертом этаже, и мгновенно туда переместился. Оказался в кресле за письменным столом, огляделся вокруг - тот же черно-белый эффект, искривленные стены, наклонившиеся книжные шкафы, чудом не падающие на пол и ... телефон.

Ему вдруг показалось, что телефон звонит. Это было как неясное чувство тревоги, центр которого располагался внутри черного корпуса с кнопками и трубкой. Взгляд Виктора оказался прикован к нему. На мгновение почудилось, что пара чьих-то угрюмых, суровых глаз пристально посмотрела на него в ответ. Чужой взгляд оценивал, будто обвинял. Виктор испугался. Дернулся, рванул к потолку. Вокруг по-прежнему было могильно тихо, никаких звуков он не слышал, и вся ситуация длилась считанные секунды. Он успокоился, ощущение тревоги скоро прошло, только остатки страха продолжали копошиться в отдаленных уголках его памяти.

Сеанс связи проходил так: Наташа крупными буквами записывала вопрос на бумаге, а Виктор читал и затем отвечал, помещая в ее ауру, в район ментального тела, свою мыслеформу - фразу или картинку. Вопреки предположениям, он не видел разноцветную ауру людей, и даже ее границы толком не мог различить. Ориентировался на ощупь - ментальное тело у Наташи сопротивлялось внедрению, отталкивало воображаемую ладонь Виктора. Так он мог определить, что действует верно.

Несмотря на подсознательное сопротивление Наташи, сеанс был успешным. Девушка записывала или зарисовывала на бумаге все, что ей "приходило в голову" после заданного вопроса. Записанное таким образом считалось ответом. Они быстро провели стандартные тесты идентификации - задавались вопросы, на которые ответ знали только Максим и Виктор, а Наташа, как посредник связи, заведомо была не в курсе. Потом перешли к основной теме эксперимента.

"У нас мало времени", - написала Наташа. - "Сегодня были приведены в полную боевую готовность ракетные войска стратегического назначения. Катастрофа может произойти в любую минуту. Ты точно готов?"

"Да." - ответил Виктор, решив не упоминать про таинственный взгляд, напугавший его около часа назад.

"Где сегодня будет Президент?" - спросил он, и Наташа записала его слова чуть сбившимся, будто не своим почерком.

"Он допоздна в здании администрации. Будь осторожен."

"Буду, спасибо."

На этом сеанс закончили. На большее просто не было времени. Только на подготовку к вхождению в кому ушло почти две недели. При других обстоятельствах коллеги бы праздновали успешное начало эксперимента: управляемая кома, выход из тела, контакт с человеком, который блуждает между мирами живых и мертвых. Достижения для науки эпохальные, без всякого преувеличения. Но сейчас ситуация была настолько критичной, что на кону стояло само существование человечества.

Планета бурлила ненавистью, ядерные державы ощетинились ракетами, несущими смерть. И все нити напряжения, как ни странно, сходились к одному человеку, к Президенту.

Три недели назад его сын погиб в автокатастрофе. Ходили слухи, что смерть была не случайной. С тех пор Президента будто подменили - шпионские скандалы, нарушения границ, военные провокации, изгнание послов. Мир катился к пропасти так быстро, что многие даже не успели понять, что происходит. Виктор, Максим и Наташа были из тех, кто решил вмешаться и попытаться хоть что-то исправить.

Виктор торопился. Сосредоточился на фотографии Президента, которая отрабатывалась в качестве якоря, и когда якорь сработал, позволил ему притянуть себя. Образ Президента исчез, а Виктор оказался в полной темноте. Это не было похоже на обычное перемещение. Двигаться он не мог, из ощущений было только нарастающее давление со всех сторон. Виктор догадался, что попал в ловушку. Уши заложило, как после оглушительного взрыва. Он почувствовал, что летит, кувыркаясь, с бешеной скоростью. Скорость нарастала, и казалось, что ей не будет предела. А потом он упал лицом в снег, задохнулся, рывком встал на ноги и огляделся.

В лесу было тихо. Мохнатые еловые лапы прогибались под тяжестью белоснежных покрывал. В пяти шагах от Виктора, наклонив неподвижную голову, стоял старый, матерый волк. Изо рта у него вырывались маленькие облачка пара. Человек и волк смотрели в глаза друг другу, и время для них остановилось.

Виктор вспомнил тот злополучный день, когда отец взял его на охоту. Они искали волка почти целый день, и под вечер им наконец повезло.

- Целься ему в глаз, - сказал отец.

Выстрел оглушил, отозвался эхом издалека. На воротник с деревьев посыпался снег. Впереди на белом расплывалась красное пятно. Виктор стрелял метко. Что было дальше, полностью забылось. Запомнился лишь свирепый взгляд умирающего волка.

Вот и теперь волк смотрел Виктору в глаза, исподлобья, то ли с угрозой, то ли с укором. Только рядом не было отца, и в руках никакого оружия. Но Виктор и не стал бы сейчас стрелять. Сколько ночей после той охоты он тайком проплакал, не в силах заснуть. Сколько раз он клялся себе, что не убьет больше никого и никогда. Вот и настал час расплаты.

Волк глухо зарычал и сделал несколько шагов навстречу. Виктор встал на колени, расстегнул полушубок и склонил голову.

- Твоя очередь, - прошептал он.

Волк подошел вплотную, было слышно, как он дышит. Виктор зажмурился.

Стрелки часов дернулись, длинная сдвинулась на одно деление. Виктор с интересом разглядывал циферблат и стеклянную крышку, не слишком плотно прилегающую к корпусу. Внезапной вспышкой вспомнил, что опаздывает на сеанс связи, и мгновенно оказался в палате рядом со своим телом. Наташа сидела за столом, а перед ней несколько листов, исписанных одной и той же фразой: "Виктор, ты где?!"

"Я здесь," - откликнулся он.

"Тебя не было три дня!!! Ты в опасности!"

"Что случилось?"

"За тобой приходили. Из органов. Расспрашивали. Похоже, они знают! Виктор, я очень боюсь. Я думаю, это Максим!"

"Чепуха!"

"Больше никто не знал", - лихорадочно писала Наташа. - "Это он. Они хотят тебя отключить, хотят убить тебя! Я еле-еле выкрутилась. Сказала, что завтра утром твои родные подпишут согласие, и они успокоились. Но только до завтра, слышишь?"

Виктор не мог поверить, что Максим предал его. Ведь он больше всех настаивал на прямом воздействии на Президента. Неужели решил воспользоваться ситуацией и выслужиться перед высоким руководством, а заодно и убрать партнера-конкурента? Размышлять дальше на эту тему не было ни сил, ни желания. Его пока не убили, и то только потому, что слишком уверены в своих силах, в своей защите. Ведь в прошлый раз его попытка приблизиться к Президенту закончилась ничем.

По словам Наташи, Виктор не выходил на связь целых три дня. Она была в панике. Вчера у берегов Финляндии торпедировали английскую субмарину, а над Камчаткой сбили японский истребитель. Сколько еще мог продержаться хрупкий мир на Земле? Еще один день? Один час? Надо было срочно действовать, пока его тело не отключили, пока друг-предатель не перешел к активным действиям, пока не наступил конец света.

Наташа умоляла его согласиться на досрочный выход. Она могла попытаться вывести его из комы. У них был отработан специальный метод, но он требовал нескольких дней подготовки. И даже если удалось бы сделать выход быстрее, какие у него были шансы выжить? Если ребята из органов вышли на него по наводке Максима, ему в любом случае не сдобровать.

"Наташа, ничего не предпринимай!" - сообщил Виктор. - "Я сделаю еще одну попытку. Связь через два часа."

Наташа кивнула. Бросилась собирать исписанные листы бумаги. Умная девушка. Она знает, что делать. Она уничтожит все следы этого разговора.

Виктор представил себя в центре Москвы, на узких улочках, выложенных брусчаткой, и через мгновение уже бесшумно шагал, а вернее скользил по земле, мгновенно перемещаясь от одного здания к другому. Он искал Президента, а точнее его "астральную охрану". То, что их защищает - их выдаст, подумал он. И оказался прав.

На третьем этаже здания резиденции светились несколько окон. Странным фиолетовым цветом, глубоким, пульсирующим. Виктор влетел в соседнее окно и замер. Широкий коридор, ведущий к двустворчатой двери в кабинет, перегораживал забор из колючей проволоки. Она искрила электричеством, она была очень опасна. Не нужно было приближаться, чтобы понять это.

Виктор сделал один шаг, и тут же за проволокой появились два охранника в черных костюмах. Их взгляд не сулил ничего хорошего. Какая защита скрывалась за образом людей в черном, можно было только догадываться. Он сделал еще шаг, и колючая проволока ярко вспыхнула, обожгла искрами. Нечего было и думать обойти эту защиту. Стены коридора и потолок искрили и мерцали фиолетовым цветом.

Виктора бросило в жар. Он почувствовал, что стремительно теряет силы. Стало тревожно, страшно. Ощущение такое, будто кто-то смотрит тебе в спину. Он обернулся и увидел, что по коридору несется крупный, матерый волк. Прижав уши, бесшумно прыгает мимо Виктора прямо через колючую проволоку на одного из охранников. Через мгновение защита исчезает - ни проволоки, ни людей в черном. Волк встает на задние лапы и, налегая всем телом, раскрывает дверь в кабинет.

Виктор понял, что символы защиты были настроены на людскую психику, и они не сработали против волка. Президент стоял у окна и смотрел прямо на Виктора, будто мог его видеть. Это было странно, удивительно. Виктор замешкался, совсем забыл, что ему нужно создавать мыслеформу прощения и любви для внедрения. И то, что случилось потом, совсем выбило его из колеи. Рядом с Президентом появился его сын, они обнялись и, кажется, оба заплакали. В кабинете стали появляться другие люди, которых Виктор не знал. От некоторых из них исходил яркий свет, и никакой угрозы они не излучали.

Старик в длинном плаще с капюшоном подошел к Виктору и сказал:

- Тебе пора уходить. Твой друг проводит тебя.

Только сейчас Виктор заметил, что старый волк сидит у его ног, глядя куда-то вдаль.

- Твое время вышло, и тебя уже ждут, - добавил старик.

- Но что здесь произошло? Что с Президентом? - спросил Виктор.

- Все хорошо, не волнуйся.

- Как тут не волноваться? В мире столько зла, тысячи и тысячи ракет, бомб, и каждая готова уничтожать и разрушать наш мир, наши дома, наших близких.

- Верно. Но и нас тоже немало. - Старик сделал жест рукой, показывая на людей, собравшихся в кабинете.

- Кто вы?

Старик улыбнулся.

- Хочешь, называй нас учителями... или хранителями. Мы следим за каждой ракетой и за каждой бомбой. За каждой опасной игрушкой, с которой захочет поиграть человек.

- Прямо-таки за каждой?

- В меру наших сил и возможностей, - сказал старик. - И нам помогают люди, такие как ты и твои друзья.

Виктор вдруг вспомнил про Наташу. Она ждет связи, и если Максим узнает, что его раскрыли, ей может грозить опасность. Он дернулся, и картина президентского кабинета распалась на куски, исчезла.

Что-то еще оставалось очень важным в его жизни. Одна маленькая деталь, которую он упустил. Лист бумаги в его кабинете на четвертом этаже, рядом с черным корпусом телефона. Крупными буквами на нем было написано:

"Виктор, не знаю, сможешь ли ты это прочесть, но все равно пишу.
У тебя все получилось. Президент умер в ту же ночь, говорят, самоубийство. Конечно, мы планировали все иначе, но после его смерти все как-то быстро пришло в норму. Вернулись иностранные послы, прошли переговоры на высшем уровне, принесены официальные извинения... Может, ты и сам все это знаешь.

А теперь о печальном. После нашего последнего сеанса Максим пробрался в палату и отключил тебя. Прости, прости, я не уследила, не смогла ему помешать. Надеюсь, ты сможешь меня простить.

Максима арестовали на той же неделе. Я давала показания в суде, ему дали большой срок. И теперь от меня все хотят, чтобы я руководила институтом. Я и весь наш институт, представляешь? Я, наверное, откажусь. Но твои исследования мы обязательно продолжим, даже не сомневайся.

Может быть, ты знаешь обо всем, что происходит, даже больше, чем я. Может, смотришь сейчас на меня, я не знаю. Хочу просто сказать тебе спасибо за то, что наш мир теперь стал намного лучше. Люди, наверное, поняли, как далеко они зашли в своей ненависти друг к другу. Так далеко, что дальше уже нельзя. Мы едва уцелели. И это благодаря тебе! Я счастлива, что работала рядом с таким человеком, как ты. И тебе желаю счастья и спокойствия там, где ты сейчас находишься...

Слышишь ли ты меня? Можешь ли мне ответить? Простишь ли за то, что я не смогла тебя защитить? Если можешь, пожалуйста, подай знак..."

Рядом с листом бумаги стояла тонкая высокая ваза с букетом гвоздик. Она вдруг покачнулась и опрокинулась, залив бумагу водой, так что слово "знак" в конце письма расплылось в большую темно-синюю кляксу.

Они бежали по пустынной, высохшей равнине. Полоска тусклого лунного света показывала им путь. Волк бежал впереди и иногда оглядывался. Не отстает ли бегущий за ним человек?

На какой рассказ пародия? Я прочла далеко не всё, но в любом случае перегиб с "добрыми патронусами". Тут тебе и доброволец из института, и волк, и хранители, контролирующие "каждую бомбу". А результат - довели таки президента до самоубийства?

На "Старый долг". Но это, скорее, не пародия, а рассказ по мотивам. Причем ближе к верберовским "Танатонавтам", чем к "Старому долгу".

Пародия на происходящее

Начинающий автор сочинил рассказ и с трепетом отправил его на конкурс. Вечером появились комментарии, почитав которые, автор лег в постель и долго ворочался, обливаясь холодным потом. А когда, наконец, смог уснуть, ему приснился кошмар.

Будто он умер, и душа его очутилась перед огромными воротами, надпись над ними гласила: "Страшный Суд".
За воротами простирался зал, абсолютно пустой, за исключением длинного стола и сидящих за ним судей. Душа несмело приблизилась.
- Так, что тут у нас? - деловито зашуршали судьи бумажками. - Так, так, имя такое-то, жил столько-то лет, умер так-то. У кого есть какие комментарии?
- Я не понимаю, душа! - заявила одна из судей, тряся пышной челкой белого парика. - Я просмотрела всю вашу жизнь, но так и не увидела смысла! Вы вообще зачем жили? На что я время потратила?
- Присоединяюсь, - заявил басовитый судья. - Смысла мало, поступки нерешительны, я бы даже сказал, размазаны.
- Да, и логика где, логика? - возмутилась полненькая судья.
- Вам бы побольше уверенности в себе, четкости, - вздохнул печально один из судей, не смотря на душу.
- Но, согласитесь, сделать предложение руки и сердца во время студенческого похода в горы - это замечательный ход, замечательный! - веселый судья с романтическим вздохом сложил руки на животе.
- Категорически не поддерживаю, - третья судья постукивала по бумагам кончиком карандаша, ее острый нос был направлен прямо на душу. - Он при этом встал на левое колено, а не на правое, что вообще перечеркивает всю суть происходящего! Это был комический прием, я вас поняла, душа!
- Ну что вы так все ругаетесь, - пожал плечами следующий судья. - Молодой человек старался. Учился прилежно, слушался авторитетов...
- Ага, папу и маму!
- Но его жизнь, по крайней мере, не скучно было просмотривать!
- Да что там просматривать?! Вот вам краткое изложение: родилась амеба, жила-пожила да и сдохла. Дальше родится точно такая же амеба и вся сказка сначала.
- Ах, как вы это точно подметили! Прямо Сталин!
- Причем здесь Сталин???
- Нет? Ну тогда Гитлер...
- Приехали. Ну почему любая беседа рано или поздно сводится к Гитлеру?!
- Ой, у нас на каждом обсуждении такая фигня творится!
- Давайте определяться. Извините, но я эту душу в топ не возьму.
- Точно, пора голосовать! Кто за, а кто против реинкарнации?
Мучительное мгновение, потом довольный голос:
- Единогласное "против". Добро пожаловать в АД!

На этом моменте автор с криком проснулся, побежал к компьютеру, быстро стер свой рассказ на форуме конкурса и больше никогда ничего не писал до конца своей жизни.

Disclaimer:

1) образы судей собирательные
2) лично я благодарна за все отзывы на мой рассказ