Сокровище Египта, историческая повесть |
Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )
Сокровище Египта, историческая повесть |
Гость_Monk_* |
![]() ![]()
Сообщение
#1
|
Гости Цитата ![]() |
1. Корабль плывет в Египет Попутный ветер надувал широкий прямоугольный парус галеры, и Мевний считал это добрым знаком. Боги благоволят к ним, а значит, и к его предприятию. Дело настолько секретно, что даже наемник Хемнон не знает, зачем плывет в Египет. Впрочем, Хемнон не любопытен, зато слывет многоопытным воином. Говорят, он служил у Яхмоса Второго . И хорошо говорит по-египетски, что немаловажно. Знает тайну только Мевний. Скилох, конечно, догадывается, что миссия не из легких, иначе с чего осужденного на смерть выпустили из афинской тюрьмы? Но этот внебрачный сын Пана не подозревает, что именно придется украсть. И пусть хранят нас боги, потому что, если его поймают... Говорят, в Египте изощренные пытки. И если Скилох развяжет язык, то укажет на Мевния. А Мевний указать ни на кого не сможет. Весь экипаж «Лариссы», Хемнон и Скилох, думают, что дальнее плавание — его собственная затея. Великие олимпийцы, зачем он только согласился на это? Мевний плыл в Египет как частное лицо. Вся команда и капитан предупреждены, что везут важного чиновника, и отношение к нему самое почтительное. Знали бы они, кто послал меня и для чего, думал Мевний, провожая глазами удалявшиеся желтые скалы Аттики. Он в сотый, наверное, раз перебирал в уме действия по прибытии в страну фараонов. Все должно быть в высшей степени достоверно, и последняя крыса в египетском порту не должна пронюхать о цели их плавания. Взрывы смеха с палубы привлекли внимание Мевния, и он неодобрительно посмотрел на Скилоха, развлекавшего моряков непристойными историями. Вот бестолковый раб! Разве для вора не лучше быть тихим и неприметным, а голодранец собрал вокруг себя пол-команды! Неужели он так искусен в своем ремесле - ведь сам Филидор приказал взять его в дело! Про Скилоха говорили, что тот мог украсть что угодно, даже трезубец Зевса. Врут, конечно. Но его простая, вечно улыбающаяся физиономия служила неплохим прикрытием. Его бы приодеть, постричь, подумал Мевний, умастить тело маслом — и получится добропорядочный гражданин Афин или любого другого полиса. Сколько, интересно, ему лет? Он окинул взглядом сутулую фигуру вора, отметив перебитый нос и седину в волосах. Уже не молод. Но, наверно, это и хорошо. В любом деле ценятся зрелость и опыт — что в военном, что в морском. И воры не исключение. Мевний решил, что непременно устроит Скилоху проверку. Очень хочется узнать, на что действительно способен пройдоха. В любом случае, другого вора на борту нет, а если б и был, вряд ли согласился на такой риск, пусть и за огромную плату. Но Скилох будет стараться не за деньги, а за свою шкуру. Это надежней. — Боги благоволят нам, — сказал, появляясь рядом с Мевнием, Хемнон. — С таким попутным ветром мы скоро прибудем в Египет. Панагон говорит: приближаемся к Криту. — В Египте другие боги, — задумчиво отвечал Мевний. — Надеюсь, что олимпийцы нас не оставят. — В Беотии говорят: боги помогают тому, кто сам что-то делает, — сказал воин. — Разве ты, господин, стал бы помогать бездельнику? Мевний кивнул, соглашаясь. Помимо огромных мускулов, у беотийца есть кое-что в голове, отметил он. Странные, противоречивые чувства владели Мевнием. С одной стороны, он — главная фигура предприятия, а Хемнон и Скилох — наемники, отрабатывающие свои деньги или свои грехи. Но с другой... С другой он понимал, что благополучный исход миссии и его карьера целиком зависят от этой парочки. И, разумеется, от благоволения богов. Накануне отъезда Мевний побывал во всех храмах, стараясь не обидеть никого из олимпийцев, и везде принес щедрые дары. Благо, что деньги на расходы Филидор выдал немалые. Впрочем, львиную долю выданных на троих средств Мевний присвоил, справедливо рассудив, что обратно вернутся не все, а потому деньгам лучше полежать у него. Мевний с завистью посмотрел на статную, с широченными плечами и мощной грудью, фигуру Хемнона. Мевний был небольшого роста, худ и костляв, а беотиец напоминал самого Геракла. Он стоял на носу галеры, подставляя бугрившееся мышцами тело брызгам, и длинные волнистые волосы его развевались на ветру. Даже не зная о способностях Хемнона, Мевний, не колеблясь, поставил бы на воина хоть в борьбе, хоть в кулачном бою. От беотийца веяло уверенностью и силой, и Мевний мысленно не позавидовал его будущим противникам, кем бы они ни были. Отвернувшись, тайный посланец ареопага оперся на борт и задумчиво посмотрел в пенившуюся под бортом воду. В голубых струях мелькали странные образы, а он пытался разгадать их, вспоминая предсказание оракула в Дельфах . Мевний съездил в храм Аполлона, пытаясь узнать исход намечавшейся экспедиции. Вопрос был прост: удачным будет плавание или нет, но пифия ответила загадочно и туманно: Трудным и страшным окажется дело в Египте. Странные звери судьбу вашу круто изменят. Но берегитесь, в Речную страну отправляясь, Смерть и опасность за вами последуют всюду! Ну, о каких зверях говорила пифия, Мевний догадывался, но вот чем закончится путешествие, он так и не понял. Смерть и опасность! Это и так ясно! Проникновение в священные покои египтян равнозначно битве со львом или крокодилом. Хорошо, что внутрь полезет не он, а Скилох и Хемнон. На шершавой поверхности дерева пальцы нащупали насечки. Мевний нагнулся и посмотрел: на внутренней стороне борта было нацарапано: «Панагон — скотина». Мевний улыбнулся. Панагон был капитаном и владельцем корабля. Он выделялся грубым нравом, не расставался с кувшином вина и носил необычно длинный для моряка, ниже колен, хитон, а сверху еще и гиматий . Матросы зубоскалили, что все из-за необычайной длины детородного органа, который надо было хоть как-то прикрыть. Услыхав про это, Скилох сказал, что такое достоинство не должно пропадать втуне и предложил использовать его вместо весла, хотя бы рулевого. Матросы хохотали до упаду, и вор мгновенно стал для них своим. Мевний брезгливо морщился, слушая скабрезные шутки. Корабль был небольшим, и скрыться от голосов разбитных моряков было некуда, разве залить уши воском, как сделали спутники Одиссея. Приходилось терпеть. Это было не его общество. Мевний родился в уважаемой аристократической семье и воспитывался, как полагается потомку древнего рода. Помимо занятий с рабом, хорошо знавшим литературу и историю, он брал уроки философии у почтенного Феспия, а тот учился у самого Фалеса ! Не только за ум и происхождение избран он для столь важной и секретной миссии. В Афинах он известен как Мевний Счастливый. Во время вражды Афин с Фивами Мевний, как и все горожане, был обязан защищать город и вступил в войско. Он надел доспехи, чувствуя, как от их тяжести вот-вот рухнет на землю, взял щит, копье и присоединился к гоплитам. Когда афиняне построилась перед войском противника, Мевний еще держался. От страха у него отнялись ноги, но, сжатый с обеих сторон товарищами, он не падал и двигался вместе с фалангой. Едва фиванцы издали боевой клич и кинулись на них, Мевний потерял сознание и, что было дальше, помнил смутно. Плотный строй воинов тащил его вперед, и от первого же удара по щиту Мевний пал, как убитый. К счастью, битву выиграли афиняне. Когда бой закончился, Мевний очнулся и, весь залитый кровью, выбрался из-под множества трупов фиванцев. Кровь была не его — Мевний не получил и царапины, но прославился, как храбрец и счастливчик. Все это было давно. Времена безрассудной молодости миновали, Мевний желал спокойной и обеспеченной жизни, вот только дела его постепенно приходили в упадок. Несмотря на свою жадность, Мевний любил развлечения, особенно игру в кости, и вскоре спустил все состояние. Но не зря его нарекли Счастливым. Неожиданно умер брат, оставив в наследство дом и много земли, и Мевний зажил прежней, разбитной жизнью. Сомнительные друзья, нагие танцовщицы, огромные суммы на вино, роскошную одежду и благовония едва не довели его до долговой ямы. Слава богам, нашлись достойные люди, которые и предложили ему это дело. Если предприятие закончится успехом, он может ни в чем себе не отказывать до конца дней. Лучшее вино и вкусная еда, красивые рабыни будут развлекать его в собственном дворце... Над ухом кашлянули, и Мевний с сожалением отвлекся от сладких грез. — Господин, не желаете ли вина? — рядом стоял раб Панагона с большим кувшином в руках. — Капитан угощает. Это хорошее критское. — Наливай! — великодушно разрешил Мевний и огляделся. — А где моя золотая чаша? Ладно, потом найду, налей пока в эту. И он протянул рабу глиняную чашку. Никакой золотой чаши у Мевния никогда не было. Он любил прихвастнуть, а уж здесь, где его принимают за важного чиновника и богача... Раб направился к выходу, и афинянин крикнул вослед: — И позови сюда Скилоха! — Да, господин. «Сейчас посмотрим, что это за Скилох, — подумал Мевний, отпивая изрядный глоток неразбавленного критского. — Недурное винцо. Хотя я бы предпочел хиосское». Он решил держаться перед Скилохом гордо и даже презрительно, чтобы пройдоха понял, насколько велик его новый хозяин. Дверь каюты открылась, и явился Скилох. — Входи, — сурово проговорил Мевний. Он сузил глаза и приподнял подбородок. Ему казалось, что так он выглядит очень грозно. — Садись вот здесь. Скилох сел. Его озорные глазки забегали по дорогому убранству каюты. — Я вызволил тебя из тюрьмы, Скилох, и ты обязан мне жизнью! — важно начал Мевний, отпивая изрядный глоток. Вытащить пройдоху из тюрьмы ему ничего не стоило в прямом и переносном смысле. Все расходы взял на себя ареопаг в лице Филидора, но Скилох этого не знает. И знать не должен. — И ты поклялся служить мне! — Это так, мой господин, — поклонился Скилох. — Ты раб, Скилох, мой раб, ибо я выкупил тебя! Но я дарую тебе свободу, если... — Свободу? — переспросил Скилох. Его глаза загорелись неподдельным интересом. — Да, свободу. Если наша миссия закончится успешно. — Что я должен сделать, господин? — В Египте ты должен кое-что украсть, — проникновенно сказал Мевний. — Что? — мгновенно спросил Скилох. — Это я скажу тебе после, — Мевний отпил еще. Вино приятно обволакивало язык и облегчало мысли. — Ответь, Скилох, правда ли то, что о тебе говорят? — А что обо мне говорят? — вопросом на вопрос ответил вор. — Будто ты украл серебряный ошейник у раба-эфиопа, да так, что тот ничего не заметил? Еще говорят, что ты можешь двигаться бесшумно, словно тень, и достаешь вещи, не открывая сундуков? Все знают, что ты вор, но до сих пор никто не поймал тебя. — Мой господин, вы меня с кем-то путаете. Я простой гражданин Афин. И в тюрьму попал по недоразумению. — Вот как? — Мевний даже приподнялся на ложе. — А мне сказали, что ты искусный вор, и равного тебе не сыщешь во всей Элладе! Значит, это не так? — Увы, мой господин, мои враги оклеветали меня! — Скилох возвел очи горе, но хозяин криво усмехнулся, поглаживая ухоженную бородку: — Мне говорили, что ты мастер притворяться, но меня не проведешь, понятно! — Мевний сдвинул брови и вытянул губы в трубочку. По его мнению, такое выражение лица должно испугать Скилоха еще больше. — Если не выполнишь задание, я продам тебя в Египте. Будешь строить пирамиды до конца своих дней! — Я сделаю все, что смогу, — покорно проговорил Скилох, еще раз кланяясь. На глаза попались дорогие сандалии Мевния, лежащие возле ложа. — Мой господин, я слышал, что вы необычайно образованный человек... — Да, — важно протянул Мевний. — Я учился у самого Феспия! — О-о! — благоговейно произнес Скилох. — Мой господин, если ты настолько учен, не сможешь ли ответить на один, давно мучающий меня, вопрос? — Спрашивай! — надулся Мевний. — Как-то раз я встретил одного критянина. И он сказал мне, что все критяне лгут. Я никак не пойму: лжет ли этот критянин или говорит правду? — Это просто, — отмахнулся Мевний. — Следи за ходом моей мысли, раб! Скилох почтительно склонил голову, а Мевний принялся рассуждать: — Если критянин утверждает, что все критяне лгут — а он сам критянин — следовательно, он тоже лжет! А так как он лжет, что все критяне лгут, то, следовательно, говорит правду. А если он говорит правду, что все критяне лгут... Мевний остановился. Ему показалось, что здесь что-то не так. — Я слушаю, — подбодрил его Скилох, — продолжайте, мой господин, вы на верном пути. — А если он говорит правду, что все критяне лгут, значит, он тоже лжет. А если он лжет, как все критяне, то следует, что... — ученик Феспия, учившегося у самого Фалеса, наконец, понял, что его познания философии и риторики пасуют перед простой на вид задачей. В голове Мевния мелькнула кощунственная мысль, что даже великому мудрецу из Милета не удалось бы разрешить эту дилемму. И хорошо, что никто не видит его поражения. В каюте только они двое. Мевний прочистил горло и изобразил на лице живейшую борьбу ума: — Видишь ли, Скилох... Гх-м... Эта задача требует хорошей подготовки. — Я понимаю, — кивнул вор. Глаза его смеялись. — Так что когда-нибудь... Когда у меня будет время, я займусь этим и скажу тебе ответ. — Не сомневаюсь, мой господин, — склонил голову пройдоха. — А сейчас ступай. Мне нужно отдохнуть. Скилох вышел на палубу. Гелиос гнал свою колесницу, и она почти скрылась за краем воды, окрашивая волны алым. Свежий морской воздух показался сладким после пропахшей благовониями каюты хозяина. Никогда прежде Скилох не был рабом, и все же не особо печалился над своим новым положением. Мы лишь игрушки в руках богов, думал вор, зачем горевать, ведь завтра, может быть, все изменится... Сунув руку за пазуху, Скилох извлек одну из дорогих сандалий Мевния. Он мог бы украсть и вторую, но вору хотелось услышать, как будет кричать этот надутый аристократ. Новый хозяин обещал свободу за некую вещь. Что ж, Скилох еще ни разу не попадался, а чтобы удача и впредь не оставила его, хорошо бы принести жертву богам... Прежде всего, Посейдону , ибо сейчас только от него зависит, доплывут ли они до Египта. И вор торжественно уронил сандалию за борт. |
|
|
![]() ![]() |
![]() |
Текстовая версия | Сейчас: 10.7.2025, 18:32 |