Автор: Александр Косачев


Дом самоубийц


– Говорят, что этот дом проклят. За последние десять лет с его крыши бросилось человек тридцать, в основном подростки.
– Неразделенная любовь?
– А что же еще? Иной раз, знаете, самой хочется сигануть вниз, да так, чтоб потом тебя три дня собирали.
Моя спутница лениво потянулась. Ее голубая маечка обнажила загорелый животик, навевавший мысли совсем непродуктивные, а потому я поспешил отвлечься и задал вопрос, искренне меня терзавший:
– Сигануть вниз – вам – из-за неразделенной любви? Ну уж, вы лукавите!
– А вы льстите! – она весело улыбнулась. – То, что малолетки нахально смотрят мне вслед, а женатые мужики исподтишка стремятся заглянуть под платье, не делает меня счастливой.
– И все равно, я не могу поверить, чтобы вы страдали по кому-либо или уж тем более бросались с крыши – это скорее из-за вас здесь столько самоубийц. Многим поклонникам вы уже отказали?
– Если вы не прекратите свой неумелый флирт, то будете одним из этих отвергнутых поклонников.
– А с чего вы взяли, что я таковым являюсь? – горделиво вознегодовал я.
Девушка рассмеялась, а затем просто сказала:
– Вы мне нравитесь.
Между тем, двери лифта открылись, мы вышли и отправились на последний – девятый – этаж. Все это время мы стояли лицом друг к другу в полном молчании, которое вовсе не было неловким – отнюдь! Подобное молчание хранит в себе больше интимности, чем многие пустые разговоры. Я разглядывал ее аккуратное личико, маленькую стройную фигурку и вспоминал, как впервые позвонил ей и предложил встретиться и поговорить о тех самоубийствах, что с неестественной частотой случались в высотке, где она жила. Например, о двух девочках лет пятнадцати, одновременно упавших на клумбу, где только что распустились первые цветы или о восьмилетнем мальчике, тело которого буквально распалось на части. Пораженные жутким зрелищем очевидцы рассказывали, что правая ручка малыша, найденная на ступеньках крыльца, даже после падения крепко сжимала игрушку – бурого медвежонка.
Я сказал Алине (так звали мою спутницу), что хочу взять у нее интервью для журнала ужасов «Крик», на что девушка тут же дала согласие. И вот мы поднимаемся на крышу, и больше развлекаем друг друга комплиментами и подколами, чем занимаемся действительным делом. Но сложно, знаете ли, говорить о некрасивой и печальной Смерти, когда перед тобой само олицетворение яркой сочной Жизни. Глядя на ее шортики, скрывающие смысл существования каждого здорового мужчины, невольно забываешь о горьких слезах родителей, что хоронили своих чад в закрытых гробах.
– Вам это может показаться циничным, но главная причина, по которой я хочу, чтобы смерти прекратились, это наша полиция: каждый раз, когда кто-то погибает, они приходят сюда и начинают всех опрашивать, дескать, видел, ты не видел такого-то, знал, не знал… Я уже раз десять была на допросе! Не самая приятная процедура, знаете ли, даже если ты ни в чем невиновен.
– А что вы им отвечали?
– Ну что я могу ответить? Ничего не вижу, ничего не слышу.
– То есть «моя хата с краю»?
– Я не одна такая, – резко оборвала Алина. – Меня уже обвиняли в толстокожести, но я не нянька, чтобы следить за каждым встречным-поперечным. Мне, конечно, жаль этих детишек, но у них, вообще-то, родители были – вот с них и спрашивайте!
Мы вышли из лифта и подошли к железным дверям, ведшим на крышу.
– Повезло вам, – сказала девушка, – обычно они закрыты.
Мы одолели небольшой лестничный пролет и очутились на свежем воздухе.
Здесь, на высоте девяти этажей, Алина неожиданно преобразилась: она как-то совершенно по-детски взмахнула руками и что-то прокричала. Я же был мрачнее тучи.
– Вы что, бука, обиделись? – толкнула она меня в бок.
– Напротив, – ответил я, – мне казалось, это вы сердитесь. Извините за то, что наговорил.
– А, не страшно. Просто когда каждый месяц видишь возле твоего дома катафалк, становишься немного нервным.
Она взяла меня за руку и подвела к самому краю крыши:
– Вон видите, цветы на асфальте лежат? Туда девушка упала, говорят, еще минут десять силилась что-то сказать, но в итоге скончалась в страшных муках. А вот еще…
Она что-то лепетала-лепетала, только я уже не слушал ее. Меня завораживала высота, тянула к себе, как тянет болото незадачливого путника. Складывалось ощущение, будто сама сила тяготения ожила в моей голове и повторяла одну только фразу: «Сделай шаг».
Как в той глупой песне.
Наконец, я отпрянул, не в силах долее сдерживать это безумное наваждение. Я, кажется, даже запнулся о собственные ноги, и рухнул на бетонную плиту, усыпанную мелкими камешками. Алина испуганно наклонилась надо мной и с неподдельным переживанием спросила:
– Вы как, нормально?
Она дотронулась до моего лба своей нежной ладошкой. От этого невинного по своей сути жеста я размяк и потому незаметно для себя пробормотал:
– Сколько раз здесь бывал, а ни разу вниз не глядел.
– Ничего, случается, – она усмехнулась и помогла мне встать. Но вдруг тень сомнения пробежала по ее лицу: – В смысле?
О, если бы я мог запечатлеть этот момент! Когда жертва осознает, что попала в твои сети, когда ее лицо, словно радуга, играет всевозможными оттенками чувств: здесь и удивление, и разочарование, и страх, и даже интерес.
– Что «в смысле»? – спросил я как можно беззаботней, но все же голос дрогнул, и Алина сделала робкий шаг в сторону лестницы. Однако я тут же загородил ей путь и сказал:
– Дело не в разделенной любви. Просто гораздо легче заманить и скинуть с крыши того, кто мал, доверчив и наивен. Кого-то вроде тебя.
Алина бросилась бежать, да только где ей было скрыться на этом пятачке? Спустя пять минут забавной, но абсолютно бессмысленной игры в кошки-мышки, я схватил и потащил ее, трепыхающуюся, что твоя рыбка, к самому краю крыши и бросил как можно дальше. Голубые шортики и маечка мелькнули, словно большая птица, и исчезли навсегда.
Я уже закрывал ту железную дверь, когда раздалось это глухое с сухим треском костей «бух». Послышались первые крики, а я в этот момент несся вниз по лестнице и вспоминал справедливые слова Алины: «Я не нянька, чтобы следить за каждым встречным-поперечным». Десять лет мы жили в одном здании, но она так и не смогла меня запомнить и потому повелась на эту дребедень, вроде интервью и журнала. Что ж, принцип моя хата с краю не всегда бывает полезен. Надеюсь, она поняла это прежде, чем поцеловалась с асфальтом.
Наконец, я очутился в квартире, в которой уже был включен уютный свет, беззаботно рокотал телевизор, а на столе лежали порезанные овощи. Всякий, кто зайдет сюда, в ту же минуту поймет, что хозяин все это время был дома, и потому понятия не имеет, что происходит снаружи.
– Ничего не знаю, – отвечу я на любой вопрос.

Судя по времени, сколько она летела, там не девять этажей было, а девять километров.

Теме конкурса соответствует. Но напугать может только тех, кто боится высоты. Одно из достоинств рассказа - он короткий, и заскучать не успеваешь.

Сомнительно, что человека можно взять в охапку, а он трепыхается, и потом далеко бросить. Чуть что и сам за шортиками полетишь.
Хоррора, напряжения маловато, можно было накрутить.
А вот фантастики не замечено, а сказано требуются - фант. рассказы., но страшные. Тут описан самый банальный наш маньяк/псих. Прямо из сводки МВД.

То, что он взял её в охапку и бросил с крыши - само по себе уже фантастика. Ну и про время я там чуть выше писал. Так что все условия соблюдены =)

Уже не первый рассказ, в котором присутствует эротика
И это понятно - весна на дворе! Как хорошо, что у меня жена-красавица Так, ладно, о чем это я? А!

Чёт ГГ перепутал действия, по отношению к красивой девушке! Он, наверное, подумал в тот момент: "Ой, ...! Опять выбросил по привычке!.. Хотел поцеловать же! Тьфу! Перепутал - что уже теперь? Пойду пожру нарезанных овощей"

Написано грамотно, ровненько, а вот сюжет как бы ни о чем. Ну скинул с крыши, и что? Где заказанные ужасы?
Но автору удачи, писать может.

Только не про людей.
"Вы мне льстите" и "Если вы не прекратите флирт..." - так могут изъясняться только инопланетные существа.
Вот, заодно и фантастику нашли в этом рассказе!

Не особо вдавался в детали. Вы правы.

Исповедь маньяка. Не нравится хотя бы потому, что редкий читатель ассоциирует себя с маньяком. (Я надеюсь.) Но появление таких тем от первого лица, равно как и смакующих темы фильмов, размывают некие существующие в сознании запреты. Убийство от первого лица начинает ощущаться как нечто нормальное. Так что с точки зрения общественного здоровья рассказ этот можно еще и вредным назвать. Чтобы такого не было, читатель должен ставиться в более отстраненную позицию, а негативный герой должен иметь некие отталкивающие читателя черты. Чтобы он не с ним себя ассоциировал, а с жертвой. Тогда и страха будет больше.

По-моему, автор просто написал опус на заданную тему с заданным условием. Худо-бедно это он выполнил. Сверхзадачи у него и не было.
Ну, и получилась заметка про нехорошего вашего мальчика.

Эх.
Забавно, что лишь у немногих рецензентов вызвал недоумение тот факт, что герои этого текста общаются, будто сбежали из другого конкурсного текста, когда им надоело слушать, как Пушкин из гатлинг-лазера крошит армию Буонапарта, который оказался пришельцем с Омикрон-8. И все во имя Империи.
Короче. Жуткий. Нет... Чудовищный диссонанс для моих глаз представляют образы героев этого рассказа с их манерой изъясняться. На фоне этих забав проходит абсолютно незаметным простенький, как байка у костра, сюжетец про плохиша-мальчиша.
К слову, государство, в котором живет ГГ,наверное, на работу в полицию приглашает исключительно дегенератов по объявлению. Учитывая количество самоубийств на кв.м., там бы вся крыша уже давно просматривалась и писалась ежесекундно. Но это так, лирика.
В общем, печально.

"...И за борт ее бросает, в набежавшую волну..."
Пичалька, однако, опять девушку убили.
Заметил, кстати, что большинство жертв на конкурсе - молодые девушки и женщины. К чему бы это?

Я вот, например, сексуальный маньяк. Даже смешно перечислять, кого бы да чего.
Только Чечаку не предлагать - вырвет.

Может, крыша скользкая?


Бывает естественная частота самоубийств, а бывает неестественная.


...а его голова от удара об землю отпала и покатилась на клумбу, где первые цветы были помяты двумя упавшими одновременно девочками.

Вот как трагедии и желание покрасивее нарисовать ужасы превращаются в фарс.

Что-то такое есть в этом рассказе
Но слишком много гиперболы портит все дело.

У героини за поясом бутылка водки?

Ужаса нет, фантастики нет. Стиль мне импонирует, но… Хотя выяснять глубинные мотивы поступков маньяка дело не из легких, однако должен же присутствовать в рассказе хотя бы намек на формальный повод, вроде голубой маечки или зеленых глаз. С другой стороны, абсолютное зло из рассказа «Милый Костя» как-то тоже не особенно заморачивается подобными мелочами.

Все уже сказано до меня, со всем согласен. Добавлю чуть-чуть:
Восьмилетний, из-за неразделенной любви? Скорее любовь его разделила, и тело его "буквально распалось на части" и посыпалось с крыши...

Героиня на героине в грязном диспансере...
Сверженная царица, парализована, словно в панцире,
Злиться уже не может, ничего не в силах!
Нет подпитки в сине-фиолетовых жилах. Словно овощ!
И нет уже пользы, нет прока, нет помощи...
ассоциации такие)

Ничего не понял, но впечатлило!