Хворостовский не мой герой. Это поп-классика, я не очень его. Классно, завидую, в Ла Скала я не была. Когда-нить я туда доберусь, чтобы галочку поставить. Этож святая святых! Сезарию люблю, был период, когда только ее и слушала. Жалко что больше уже ничего не будет.
Я поклонница всего, из всего могу выбрать. Сейчас больше оркестровый джаз, Мурчибу...На Магомаева прорвало, я вдруг полюбила его голос. Но это наверное, ностальгия по родине.

Это из геологии, описан правильно. А интересующемуся или знающему, о чём речь, сразу бросается в глаза. Потому и написал, что в свете последних событий данный устойчивый образ заставляет и остальной текст (возможно - и даже скорее всего! - никакого отношения к нему не имеющий) воспринимать с оглядкой на окружающее безобразие.

- Ну вот, как-то так.
Сказал он почёсывая расшибленный о стенку лоб.
- Теперь то нормально?

* * * * *

Убежав далеко вперёд, белая волчица остановилась и, сверкнув глазами, выжидающе посмотрела в сторону отставшей от неё колдуньи.
Лилит немного изумило, что созданная ею ментальная сущность ведёт себя излишне осмысленно и независимо. Похоже чудовищная мощь от залежей Камня силы* непредсказуемым образом усилила магический эффект во время создания ментального существа…
”- Стоп! Это всё уже было” – Подумала колдунья и, качнув головой, растерянно пробормотала. - Какой-то сумбур!
Она вдруг поняла что навязчивый ”зов" неудержимо, манивший её на Каринфельд, неожиданно исчез.
При этом Лилит ощущала странную уверенность, будто с ней произошло нечто очень и очень важное, но она решительно не могла понять что именно. Это было непонятно.
- Что происходит? – Спросила она, взглянув на волчицу, будто та могла ей ответить.
Сверкнув глазами, животное опустило голову и настороженно принюхалось. Лилит заметила, что шерсть на загривке зверя встала дыбом.
Издав злобное рычание, волчица вдруг принялась с остервенением царапать мёрзлую землю.
Колдунья в недоумении огляделась по сторонам.
Она стояла посередине небольшой котловины в окружении каких-то ветхих, деревянных строений, припорошённых снегом куч отработанной породы и какого-то мусора. Но она готова была поклясться, что всего лишь мгновение назад находилась на открытой всем ветрам вершине сопки.
Всё вокруг до невозможности было перерыто и кроме самой колдуньи и её волчицы тут не было ни единой живой души.
Оторвав взгляд от яростно копавшего землю зверя, Лилит оглянулась.
Холм, располагался позади неё, но что странно, она решительно не могла вспомнить, как и когда успела спуститься с него в эту мрачную котловину.
”- Это и есть шахты? Неужели виной всему камень силы?” – подумала она, пытаясь хоть как-то объяснить странный провал в своей памяти и непонятное поведение волчицы.

Машинально взглянув себе под ноги, Лилит заметила тускло блеснувший зеленью необычной формы камушек.
Ковырнув мыском сапога вмерзший в землю кристалл, колдунья подобрала меховую накидку и наклонилась, чтобы его поднять, но тут же тихо вскрикнув, отпрянула назад. Всего в шаге от неё из земли торчала кисть руки. Почерневшая, со скрюченными пальцами, она словно тянулась в её сторону.
Отступив, колдунья внимательно огляделась.
- Это не мусор, это мертвецы! Могила! – С трудом сглотнув внезапно подступивший к горлу ком, потрясённо прошептала она.
Тут и там из промёрзлой, покрытой тонким снежным саваном земли выступали части окоченелых тел и обтрёпанные ветром лоскуты давно превратившейся в бесформенные тряпки одежды.
Прикрыв глаза, Лилит сконцентрировалась на сознании волчицы.
Как оказалось, это было непростительной глупостью, за которую ей пришлось расплачиваться, жестоким приступом тошноты.
Колдунья не учла, что, как и волчица она ощутит смрад тлена.
Под её ногами покоились сотни, если не тысячи тел.
– Они перебили всех пленников! Укунское отродье! Да за такое … - Прикрыв рот платком и задыхаясь от рвотных спазмов, прохрипела Лилит.
Разорвав ментальную связь с волчицей, колдунья сделала глубокий вдох. Глоток чистого, морозного воздуха привёл её в чувства.
Брезгливо покосившись в сторону руки мертвеца, она всё же подняла кристалл сурия и зажав свою находку в кулаке, торопливо направилась в сторону холма.
Сейчас колдунья испытывала лишь одно непреодолимое желание, как можно быстрее покинуть это страшное, мрачное место.
Внимательно глядя себе под ноги и обходя стороной, подозрительные кочки Лилит выбралась из котловины.
– Ну что лохматая? Что-то у нас тут не сходится. - Произнесла она, обращаясь к трусившей рядом с нею волчице.
Оказавшись на вершине холма, Лилит остановилась осенённая внезапной догадкой заставившей её лихорадочно вспоминать все, что ей было известно не только о сурии, но и о том, что она успела узнать о самом мире Сидонии.
Разжав ладонь, колдунья задумчиво взглянула на подобранный ею камень. - Точно! Всё сходится, всё сходится. – Тихо пробормотала она.

Да и ещё.
Не помню уже кто и в каком разделе, но кто-то упоминал о том что собирает материалы по экспедиции Дятлова.

Наткнулся на интересный ресурс. Вот тут.
На первый взгляд очень подробная информация.
Может и пригодится.

Альберт Садыкофф обещался, что ему откровение свыше будет по этому вопросу.
Ждём.

Я уже давненько на эту тему написал... и версию Ракитина не знает только ленивый.
И только ленивый по ней не потоптался.

Но все равно спасибо!

Было дело, тоже читал по этой трагедии какую-то инфу в СМИ.
Не ясно, что там случилось, но мне эта история не интересна как таковая по двум причинам: во-первых, за давностью лет, во-вторых, всё равно правды уже не найти.
А так жалко конечно людей.

Теорему Ферма недавно доказали.
А правды не найти только если ее не искать.
Впрочем тут соглашусь - ничего особо загадочного там и нет. На всю историю только один момент который никто просто не составил себе труда объяснить. Мифотворчество оказалось интересней.

*** Спасибо, я собирала)
Но книга, где косвенно упоминается этот случай - уже написана.
Жаль, изд-во запретило упоминать в тексте конкретно этот случай. Мотивировало тем, что могут быть живы родственники погибших, а без
их согласия - нельзя. Пришлось согласиться. Написала просто "перевал смерти", фамилии участников - убрала из текста.

Не понял, что здесь выкладывается? Отрывки из большого или миниатюрки?

Можно то и то.

*** Что-то у нас затишье образовалось)
Выкладываю отрывок для оценки. Сцена - редактируется, поэтому замечания - принимаются)))

______
В тот памятный год Эзра считал себя почти всесильным. Он наслаждался своим новым положением – вполне заслуженно полученным статусом Волка, сильно поднявшим его в иерархии жрецов бога Митры. Он буквально упивался недавно обретенными свободой и властью, сопутствующими оному рангу. Мир принадлежал ему и только ему. Легко сменив обличие, Эзра вволю носился по лесам и полям, восхищаясь собственной молодостью и силой. Ибо что еще нужно для счастья, если не мощное жилистое тело, звериные инстинкты, неутомимые ноги, густая черная шерсть, чуткие уши и зоркие глаза? Ах да, и еще кровь жервы на его волчьих клыках… Следовало признать, тогда он имел все, о чем мечтал. Его тело рыскало по земле, а душа взмывала высоко-высоко, под самые облака, наслаждаясь безупречной гармонией всего своего существования. Молодой жрец не знал ни грехов, ни соблазнов, он наслаждался покоем и самодостаточностью. Но, к несчастью, однажды всего этого ему стало мало. В ту роковую ночь, когда он повстречал ее – Дагмару!
…Эзра едва успел приступить к поздней трапезе, вкушая еще теплую плоть недавно убитой лани, как вдруг лесную тишину прорезал громкий, исполненный ужаса и стадания крик. Кричала женщина… Причем, кричала так, как кричат лишь однажды в жизни, очутившись перед лицом неумолимо надвигающейся смерти. Огромный волк недоуменно встопорщил шерсть на загривке, удивляясь наглости тех, кто посмел вторгуться в его охотничьи угодья. Он попытался вернуться к добыче, но рвущий душу крик все не умолкал, смущая и отвлекая. И тогда жрец не выдержал… Прыжком перекинувшись в человечский облик, он схватил припрятанные под кустом вещи, и – ловко одеваясь на бегу, поспешил на крик, ведомый скорее любопытством, чем состраданием. Но каковым же сильным оказалось его удивление, когда – выскочив из перелеска, он обнаружил сорвавшуюся с холма, полуразбитую карету, щедро золоченую, оббитую изнутри дорогим итальянским бархатом. С изображением распахнувшего крылья сокола на дверке. Явно попавшую в заранее уготованную ловушку-засаду, а сейчас - уже изуродованную и разграбленную. Помнится, прежде он уже набредал на следы банды разбойников, орудующих в здешних местах, но никогда еще не сталкивался так близко ни с этими гнусными выродками, ни с несчастными жертвами их беспощадного промысла. А возможно, он осознанно не хотел замечать всех бесчинств, творившихся на его земле, но сегодня судьба рассудила иначе, воочию столкнув молодого жреца и все то, чего он так долго и успешно избегал…
Кровь густо залила траву, на которой лежали пять трупов. Два из них принадлежали охранникам в легких латах, сопрвождавшим карету, еще один – парню-вознице с безжалостно перерезанным горлом, умело располосованным от уха до уха. Четвертой из погибших стала грузная пожилая женщина с невыразительным, грубоватым лицом простолюдинки, очевидно – личная прислуга, одетая в добротное платье из домотканной материи. Обычные, ничем не примечательные люди, не способные привлечь внимание жреца. И он совсем уже было отвернулся, утрачивая интерес к сотворенному здесь злодейству, намереваясь уйти - оставляя разбойникам их трофеи, когда пятое из распластанных в крови тел внезапно пошевелилось, издав короткий стон. Этот пятый, а вернее – пятая, ошибочно принятая им за труп, оказалась жива. Эзра вздрогнул всем телом, мгновенно поняв, что кричала – она! Почему-то недобитая разбойниками девушка, пышно наряженная в золотую парчу и белый шелк, на котором ярко рдели ужасные цветы – большие пятна крови. Прекрасная юная дева, почти еще дитя, ангел с княжеской алмазной диадемой на длинных, волнистых, белокурых волосах, упоительно благоухающих мятой и розмарином. Самый ценный в мире приз, по глупому недосмотру судьбы доставшийся посягнувшим на нее мерзавцам!
Эзра тихонько зарычал от негодования, ощутив, как его захлестывает волна неудержимой трансформации, как удлинняются ногти – превращаясь в когти, как выгибается его хребет, а челюсти распирает от не помещающихся во рту клыков. Да как же посмели они, эти нечестивцы, позариться на ту, которой даже боги не достоины? На совершенство, на красоту, нежность и беззащитность, подобных коим он еще не встречал?.. А в это время один из бандитов вдруг склонился над распростертой на земле девой, разрывая ее платье, бесстыдно обнажая юную, едва налившуюся грудь. Греховодник гнусно захохотал, не скрывая обуревающей его похоти. Девушка ответила обреченным всхлипом. И тогда Эзра не сдержался…
Позднее, по крупинкам восстанавливая в памяти картину случившейся в ту ночь трагедии, он так и не смог вспомнить, как набросился на мерзких насильников, как терзал их когтями и зубами, подвывая от ненависти. Сколько же их было – десять, двадцать? А впрочем, какая разница! Память сохранила главное – как подхватил он на руки доверчиво прильнувшую к нему деву, и ликующими скачками унесся прочь, унося ее с собой. В свое тайное убежище, уютную пещеру возле озера, надежное логово – ставшее приютом для их любви. Как трепетно залечивал ее раны, поил чистой водой, кормил запеченной на костре рыбой, выловленной из озера. Он так же запомнил себя тогдашнего – высокого мускулистого парня в полотняной рубашке и узких штанах до щиколоток, беззаботно смеющегося, чернокудрого, влюбленного. Самозабвенно отдающего всего себя, дарящего без остатка и получающего взамен столь же сильное, первое, лучезарное чувство. Он помнил каждую их ночь – жаркие обьятия, поцелуи, сладкий миг плотского соития. Ее восторженно распахнутые глаза – затмевающие свет звезд. Ее волосы, ласкающие и сплетающиеся руки, гибкое тело в его обяъятиях, шепот признаний и стоны экстаза. А еще, он навечно запомнил имя любимой – принцесса Дагмара из королевского рода Корвинов.
Прошло немало времени, а девушка выздоровела и загрустила. Она заговорила о своем старшем брате, властителе всех окрестных земель. О нежно любимом брате, заменившем ей рано скончавшихся отца и мать. Он наверное уже устал искать и оплакивать ее, бесследно сгинувшую в лесной глуши, пропавшую без следа - говорила Дагмара. Даже на расстоянии она чувствовала боль утраты, разрывающую сердце брата. Она ежедневно и ежечасно убеждала Волка в том, что только повидается с Матиашем, утешит, успокоит и сразу же вернется обратно к нему, к своему любимому, посланному ей судьбой. В их пещеру с мягким ложем из мха и душистого сена. Только изольет брату душу - откажется от знатного жениха, засватанного ей по его выбору, и тотчас вернется обратно. Ведь Матиаш так добр и щедр, он все поймет и простит, он отпустит ее обратно. Она клянется, обещает.
И Волк – поверил. Поверил как последний дурак, ослепленный нежностью и жалостью к любимой. Он сам подписал себе смертный приговор – собственноручно отвел Дагмару на лесную опушку, с которой уже виднелись стены города и шпили возвышающегося над ним королевского замка. Прижал девушку к себе и долго не отпускал, осыпая бессчетными поцелуями. Он побожился встретить ее на этом самом месте, посулил ждать каждый вечер. Умолял вернуться как можно быстрее, чтобы уже никогда не расставаться. Он дал зарок отказаться от своих жреческих обетов, ведь теперь он признавал одну только религию – их любовь, и отныне не нуждался в каких-то иных богах, помимо ее. Дагмара ушла, оглядываясь и улыбаясь – навсегда запечатлевшись в его израненной памяти именно такой: с рукой, поднятой в прощальном взмахе, в венке из собранных им цветов. Она ушла и уже не вернулась. Никогда!
Он верил, любил и ждал… Надежда на встречу с любимой то вспыхивала в его сердце, то снова угасала. Он ждал ее целых десять лет, ежевечерне приходя на ту лесную опушку, и с ненавистью взирая на равнодушные, неприступные замковые башни. Но она – так и не вернулась. Уже много лет спустя он узнал, что брат запер Дагмару в той самой башне, продержав там до рождения сына, коего объявили ребенком, посланного ей богом. До рождения его сына – наследника Волка, унаследовавшего от отца и кровь, и силу, и сущность! А потом – выдал ее замуж в чужие края, за жестокого валашского господаря Дракулу - обрекая сестру на горе и страдания. Так и не сумев полюбить другого, Дагмара покончила с собой, сбросившись со стены в реку. О, великие боги, он узнал, что его любимой уже нет в живых!.. И тогда сердце Эзры тоже умерло, превратившись в кусок льда – не способный любить или сострадать, не склонный прощать и забывать. Отныне он перестал быть человеком, превратившись в холодного жреца беспощадного Митры, умеющего лишь карать, истреблять и ненавидеть. Желающего теперь только одного – отомстить этим глупым, погрязшим в грехах людишкам, уничтожившим его любовь. Отомстить им всем!

Я бы убрал выделенное.

Вы бы доверчиво прильнули к оборотню?
Который на ваших глазах выпотрошил десять человек?
Рыжая, это какая-то нереальная фигня. Вы хоть представляете себе психологию человека, хоть приблизительно?

Вот самое главное - зарождение чувств - вы благополучно опустили. Бац - они влюблены. И с сексом нет проблем. Тут едва не изнасиловали, а вот подвернулся симпатяшка, и девственности лишилась... Без лишних раздумий. И нет проблем. И нет проблем. И питанием изнеженная девушка довольна, хотя что такое запеченная в костре рыба по сравнению с королевской кухней, и жить в лесу ей по кайфу... Ну верно, зачем спать на кровати, когда можно на голой земле - это ж полезно...
Короче, сказка от начала до конца. Романтические сопли без малейшей доли реализма.
Что характерно для вас: вы описываете второстепенные подробности: как разлетелась карета, и в каких живописных позах лежали трупы.... а вот как между людьми зародилась любовь, вам описать слабо...

*** Ага, спасибо, подумаю над этими фразами. Мож как-то по другому их переделаю)

Меня оч интересует вопрос трогательности этой сцены, ведь Эзра - один из главных злодеев в романе. Злодей поневоле.

*** Он - не оборотень)
Не выпотрошил, а спас ее от изнасилования и смерти. Именно в таких героев девочки и влюбляются)

Монк, это второй роман цикла. Эта девица дала обет служить запрещенному богу, посвятила себя ему.
А в ответ бог послал ей своего жреца. Поэтому, она уже не могла не полюбить и не отдаться.
Просто нет этих пояснений в этой сцене)
Тут все подается именно в рамках восприятии самого жреца. Ему-то нафиг описание зарождения чувства?
Там в тексте до этой сцены описано, как он предается воспоминаниям)

Поскольку оторвано от общего текста, то сказать, что тронуло, будет не верно. Не зацепило, наверное, потому что подано не через диалог, не через личные переживания героев, а отвлечённо - от автора, констатирующего факт.

*** Это воспоминания самого Эзры, поэтому и идут они как картинка, а не как диалог)
Я сомневаюсь, что кто-то из нас представляет свои воспоминания в виде диалогов)
Эзра - оч своеобразная личность, ему важны именно убитые, кровь, его героизм, факт спасения девушки, обладание ею, утрата ее.
А вовсе не сопли зарождения чувств, как то хотел увидеть Монк) Каждому герою - свое) Эзра не лирик и не романтик)

В целом - понимаю все претензии. Опять вырвано из контекста( беда(
Но выкладывать больше... Тогда полромана надо выкладывать, так сильно там вся связано-завязано)

Можно воспоминания построить в форме диалогов, которые припоминаются герою. Так, на мой взгляд, будет сильнее эффект присутствия читателя на месте событий.

*** Нет, диалогами не хочу)
В первом романе у Эзры уже шли воспоминания-картинки. И не только у него.
Не хочу выбиваться из формы и стилистики первого романа.