Глава двенадцатая
Чукотские воспоминания. Единственная…

От пятнадцатой буровой дорога круто уходила в буро-сиреневые сопки, солнышко припекало по-взрослому, пот лил ручьями. Мокрый, как последняя полевая мышь, он, всё же, взобрался на перевал и надолго застыл, поражённый открывшейся взгляду красотой.
Внизу, как на ладони, лежала широкая долина Паляваама. Река текла десятками отдельных проток-рукавов. Эти рукава причудливо пересекались, то сливаясь в несколько широких, то опять разделяясь на десятки узких. Были видны многочисленные острова, старицы, пороги и водопады…
Насмотревшись вдоволь на природные красоты, Глеб заметил, что стоит в десяти-двенадцати метрах от неуклюжего сборно-щитового дома. Из-за покатой крыши высовывался чёрный деревянный крест церкви. Рядом с домом располагались три большие теплицы. Из крайней выбрался молодой русобородый мужик – в чёрной опрятной рясе и кирзовых сапогах, безбожно заляпанных грязью.
- Здравствуйте, отец Порфирий! - широко улыбнулся Назаров.
- И тебе здравствовать, отрок проходящий! - добросердечно откликнулся монах (поп, батюшка, инок – кто их разберёт?). - На рыбалку, смотрю, намылился? Бог тебе в помощь! Рыбки наловишь – заходи на обратном пути. Ты меня рыбкой угостишь, я тебя – дыней настоящей, - батюшка с гордостью кивнул на теплицы.
Неожиданно пошёл мелкий и нудный дождик. Над долиной Паляваама ещё ярко светило солнце, а над противоположной стороной перевала, откуда пришёл Глеб, зависли серые скучные тучи.
- Если что, у меня в кельи можешь переждать дождь, - предложил отец Порфирий. - Торопишься? Тогда, мой тебе совет: сворачивай налево, там, на Палявааме, стоит неплохая избушка. В ней и перебедуешь непогоду…. Кто это тебе наплёл про «тёмное место»? Врут всё, пренебреги. Обычное там место, просто людишки гнусные взяли моду – наведываться туда. Но сейчас для них ещё не сезон, - непонятно объяснил батюшка. - Они только по ранней весне, да ещё по зрелой осени безобразят. А сейчас и нет там никого. Так что, ступай со спокойным сердцем…
«Не соврал Шурик», - невольно отметил про себя Назаров. - «Глаза-то у батюшки – как у больной собаки: тоскливые и безразличные, пустые какие-то…».
Попрощавшись с отцом Порфирием и накинув на плечи брезентовую плащ-палатку, он – по левой отворотке – принялся торопливо спускаться с перевала.
Через три с половиной часа показалось неказистое строение, возведённое на высоком речном берегу, встречный ветерок принёс неприятный запах. Изба приближалась, гнилостный запах неуклонно усиливался, постепенно превращаясь в нестерпимую вонь.
Вокруг избушки – в радиусе пятидесяти-семидесяти метров – каменистая земля была щедро покрыта останками битой птицы: уток, гусей, казарок и лебедей.
«Видимо, по весне, во время прилёта в эти края птичьих стай, кто-то здесь, паля из ружей, веселился от души», - подумал Глеб, старательно прикрывая нос рукавом штормовки. - «И столько, гады, набили птицы, что и местное зверьё все съесть не смогло. Но растащили медведи, песцы и лемминги птичьи части по всей округе. Везде валяются полусгнившие крылья, головы и лапы…. Прав был отец Порфирий – относительно «гнусных людишек». Видимо, партийно-начальственная элита развлекалась прошедшей весной на берегах Паляваама, не иначе. Простые люди не приучены – так гадить…».
Но выбора не было, дождик припустил нешуточный. Пришлось Назарову заняться уборкой прилегающей территории, благо у дверей избушки обнаружилась крепкая совковая лопата. Уже в густо-фиолетовых сумерках он закончил возведение птичьего могильника – метрах в ста двадцати от избы.
Ещё повезло, что в сенях был сложен приличный запас сухих дров. Глеб оперативно раскочегарил крохотную печурка, поужинал хлебом с сосисочным фаршем и запил трапезу крепким чаем, слегка разбавленным чукотской ханкой.
«Всё совсем и неплохо!», - решил он и заснул сном праведника, вполне довольный жизнью и собой.

Утро выдалось солнечным и тёплым, грязно-серые тучи за ночь ушли в сторону моря. Глеб весь день старательно рыбачил, прыгая по камням, и упорно блуждал среди многочисленных рукавов Паляваама, перемещаясь – предварительно закатав болотные сапоги – от одного крохотного островка к другому.
К вечеру он поймал пять неплохих хариусов – примерно по килограмму каждый. Из двух рыбин Назаров сварил полноценную уху, а оставшихся хариусов сложил в ледник – под домиком обнаружился вкопанный в вечную мерзлоту ржавый железный ящик, на одну треть заполненный голубоватым льдом.
Стемнело, Глеб зажёг свечной огарок, обнаруженный в избе. Сидел возле раскалённой печи – голый по пояс – и с аппетитом хлебал наваристую уху. Неожиданно в дверь постучали – громко, нагло и уверенно.
- Глухомань, тоже мне, называется. Никакого тебе покоя…, - ворчливо пробормотал он себе под нос и ответил в полный голос: - Не заперто, входите!
Распахнулась дверь, и в избу вошли два несуетливых мужика: одеты по-походному, за плечами размещались внушительные рюкзаки, лица – коричневые от загара, качественно продублённые чукотскими северными ветрами. Серьёзные пассажиры, одним словом…
- Здорово, хозяин! - отметились мужики. - Рыба-то есть? Угощай тогда путников уставших. А у нас спирт имеется с собой. Вот, и устроится пикник на речном берегу…
Вежливо поздоровавшись, Назаров достал из ледника рыбу и принялся, молча, готовить свежую ушицу. Мужики исподволь присматривались к нему, но с расспросами не лезли. Очевидно, в их головах складывалась следующая логическая цепочка: - «Парнишка совсем ещё молодой, но брит налысо, руки все битые-перебитые, на голом торсе наблюдаются многочисленные синяки и ссадины (а вы на «Центральном» полтора месяца повкалывайте по-чёрному!), молчит угрюмо, но без видимого страха…. Нет, непрост парнишка. Ох, непрост!».
Глеб и пришлые мужики отведали ухи, выпили спирта, слегка разведённого речной водой. И тут, вроде, всё прошло нормально – Назаров не поперхнулся ни разу.
- А что же ты, хозяин радушный, не поинтересуешься, мол: - «Кто такие? Откуда? Зачем? Куда?» - спросил один из гостей, слегка осоловевший от выпитого.
- Так это, господа проходящие, дело-то совсем и не моё, - скромно, как и учили в своё время, ответил Глеб. - Да, и молод я ещё – вопросы такие задавать. Но, если настаиваете, то спрошу…. А кто вы, уважаемые? Где мазу держите? По какой нужде очаги родные покинули? Может, помощь нужна какая?
Мужики, понимающе переглянувшись, скупо улыбнулись и вежливо поблагодарили:
- За помощь предложенную – спасибо. Но, как говорится, справимся сами…. А, мол, кто мы? Да так, гуляем здесь, никуда особо не торопясь, присматриваемся к местам красивым, морошку тундровую собираем…. Сам-то, из каких будешь?
- Получается, что и я – типа на променад вышел. Тесно стало в хоромах дядиных. Решил, вот, свежим воздухом подышать. Так, самую малость…
Второй тип заинтересовался единственной татуировкой «хозяина» – это Вырвиглаз, во время «выходной» трёхдневки, наколол Назарову на левом плече профиль Че Гевары.
Назаров рассказал мужикам про Че – про то, как штурмовал полицейские казармы, как выпускал из тюрем заключённых. Про то, как за ним сатрапы по всему миру охотились, и про смерть его героическую.
Мужики слушали очень внимательно, время от времени восхищённо цокая языками и изредка задавая уточняющие вопросы.
В конце разговора Глеб предложил:
- Давайте, путники, я вам песенку сбацаю? Нет гитары? Ничего, буду отбивать ритм на пустой кастрюле…

Его звали – Че,
Много лет назад.
Не такой, как все.
Просто – Солдат.

Отставь бокал – пустой.
Ответь на мой – вопрос.
Не торопись, постой.
Я говорю – всерьёз.

Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…

За окошком – свет.
На пороге – день.
Грусти больше – нет.
На душе – капель.

Поутру лишь – снег.
На небе – заря.
Серебристый – смех,
Было всё – не зря.

Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…..

В отблеске – свечей,
Пусть приходит – ночь.
Не надо нам – речей,
Все вопросы – прочь.

Они – не пройдут…
Будь спокоен – Че.
Они – не пройдут…
Никогда и – нигде!

Когда же Ты – вернёшься?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнёшься,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…

Его звали – Че.
Много лет – назад.
Не такой, как все.
Лучший – Солдат…

Мужики, начиная со второго куплета, начали активно подпевать. Пьяными голосами – но, вдохновенно.
Довольные друг другом, они допили спирт и легли спать.
Когда утром Назаров проснулся, то мужиков уже и след простыл. Ушли куда-то по-тихому, тундра, она – бескрайняя.
- Что тут поделаешь, опять надо ловить рыбу, - с философской грустинкой вздохнул Глеб. - Не пустым же, в конце концов, возвращаться домой. Засмеют пацаны…
К обеду он добыл ещё с десяток пятнистых хариусов, но уже помельче – грамм по семьсот-восемьсот. Опять наварил ухи, а рыбу, не задействованную в этом процессе, рачительно сложил в ящик-ледник.
На противоположном берегу реки надсадно и тревожно загудел двигатель вездехода. Вскоре и люди появились. Двое, не раздумывая, приступили к форсированию водной преграды, и – по грудь в воде – перешли через главное русло реки.
Оказалось, что это полевой отряд изыскателей-геодезистов подошёл к Палявааму. Их ещё в марте месяце забросили в чукотскую тундру: бродить по ней, родимой, с теодолитами и нивелирами наперевес, вести картографическую съёмку и расставлять на вершинах сопок геодезические знаки. Время от времени, им на вертолёте доставляли жратву и солярку для вездехода. За пять месяцев геодезисты совсем одичали и были несказанно рады любому человеческому лицу.
После жарких приветствий-объятий новые гости предсказуемо поинтересовались-предложили:
- Рыба-то, хозяин, есть? А у нас спирт имеется с собой. Давай-ка, накатим за знакомство…
Назаров и геодезисты запекли хариусов на малиновых углях, предварительно завернув рыбин в алюминиевую фольгу, выпили спирта, слегка разведённого речной водой, и обменялись рассказами о делах-приключениях последних недель-месяцев. Между делом, Глеб спросил о вчерашних мужиках.
- Это, наверное, «Ванькины дети» были. Так в наших суровых краях называют «диких» золотодобытчиков, - пояснил один из изыскателей. – Серьёзные и мрачные ребята. Такие и пришить, особо не размышляя, запросто могут. Потому как не любят они лишних свидетелей. Так что, буровичок, повезло тебе. Кстати, в районе устья Паляваама должна работать ещё одна геодезическая группа. Трое мужиков и девчонка-практикантка. Не встречались тебе? Странно…
К вечеру новые знакомцы, слегка покачиваясь из стороны в сторону, медленно убрели – через реку – к своему вездеходу. Назаров же принялся готовиться к очередному ночлегу, понимая, что и завтра ему не суждено будет попасть домой, так как придётся ловить новую рыбу…
Ночью – сквозь чуткий сон – донёсся чуть слышный крик:
- Помогите, помогите! Ради Бога! На помощь!
- Это ещё что такое? - опешил Глеб. - Спиртовая галлюцинация? Не похоже, вроде, уже протрезвел…. Не сердце Чукотки, мать его, а какой-то проходной двор, право слово.
Он вышел на улицу, в смысле, на свежий воздух. Вокруг было темно, только звёзды – огромной наглой стаей – висели над головой. Снова – сквозь ночной шум речных порогов-перекатов – долетел жалостливый призыв о помощи…
Минут через пять-шесть перед его взором предстала совсем уже нереальная картинка: на пологом берегу Паляваама, под громадным гранитным валуном, лежала, сжавшись в комочек, симпатичная рыженькая девчонка в походной брезентовой штормовке и драных штанах цвета хаки. На ногах незнакомки красовались стоптанные – до нельзя – грубые армейские ботинки.
Барышня, находясь в бессознательном состоянии, негромко стонала, а рядом с ней лежала наполовину освежёванная тушка песца. На красном мясе были отчётливо видны следы человеческих зубов.
- Сильна, - уважительно констатировал Назаров. - Песца где-то надыбала, искусала всего, чтобы от голода не умереть. Ну, сильна! А ещё говорят, что бабы, мол, слабый пол….
Взвалив на плечо неожиданную находку, Глеб оттащил девицу в избушку, бережно уложили на койку и, осторожно разжав ножом зубы, плеснул ей в рот разбавленного спирта.
Рыжеволосая закашлялась, расплевалась во все стороны, пришла в себя и, радостно улыбнувшись, заявила:
- А ты симпатичный. Глаза лучистые и добрые…. Кто я такая? Мария. Можешь меня называть Мариной. Студентка геодезического техникума, перешла на последний курс. Прохожу на Чукотке преддипломную производственную практику. Неделю назад случайно отбилась от своих и заблудилась в тундре. Больно уж она одинаковая и однообразная…. У тебя найдётся что-нибудь покушать?

Началась любовь. Жаркая-жаркая. А потом пришла осень и Маринка уехала. Письма, письма, письма…
«Ты у меня – единственная», - писал Глеб. - «Других женщин в моей жизни не будет…».
Наступила зима. Неожиданно в Мире резко изменилась геополитическая обстановка и Назарова, отменив отсрочку, призвали в армию.
Два года любовно-лирической переписки. Почти – два года.
За месяц до дембеля пришло последнее – прощальное – письмо. Мол, так и так: - «Прости, милый, и прощай. Встретила очень хорошего человека, полюбила и выхожу за него замуж. Извини, так получилось…».
Вернулся Глеб в родимый Певек, там и выяснилось, что дорогу ему перешёл ни кто иной, как Колька Бокий – дружок закадычный.
«Ладно, для лучшего друга – ничего не жалко», - решил Глеб и уехал в Хабаровск, поступать в тамошнюю Школу милиции.
Поступил, окончил, распределился. Куда – распределился? Естественно, в Певек.
- Где родился, там и пригодился, - добродушно улыбнувшись, известил председатель Выпускной комиссии. - Принцип у меня такой. Основополагающий и краеугольный…
На Родине его ожидал сюрприз – Колька Бокий, успешно закончив Академию Народного Хозяйства, вернулся из Магадана с молоденькой женой – рыженькой, симпатичной, грациозной, с фиалковыми глазами горной ламы.
Разбитое сердце, как и полагается в таких случаях, истекало горючими слезами. А жизнь, тем не менее, продолжалась.
Бокий, уверенно шагая по карьерной лесенке, занимал в Исполкоме Певека всякие и разные руководящие должности. Да и у Глеба всё шло своим чередом, в положенные сроки поменял лейтенантские погоны на капитанские, а их – в свою очередь – на майорские.
А, вот, второй половинкой Назаров так и не обзавёлся. Не смог забыть её, единственную…

Шесть лет назад случилось страшное. Под Сусуманом разбился вертолёт, пилотируемый Иваном Назаровым. Старший брат погиб. Через полгода, так и не оправившись от горя, умерла мать. Ещё через месяц – отец.
Глеб ушёл в глубокий штопор – про работу забыл, пил по-чёрному, запоем. Неделю, вторую, месяц…
А потом к нему пришла Мария. Пришла, осталась, отогрела, вернула к жизни…
Уже утром, когда схлынуло сладкое сексуальное наваждение, Назаров спросил:
- А как же Николай…. Он знает?
- Знает, - отвела глаза в сторону Маринка. - Это он меня и направил – к тебе на подмогу. Мол: - «Для лучшего друга – ничего не жалко…».
- Не может быть!
- Может.
- Как же теперь будет? А?
- Так и будет. Типа – как в Швеции…

Глава тринадцатая
Биробиджанский след

С утра в квартиру к супругам Сомовым прибыл посыльный лейтенант от генерала, передал связку ключей от служебной квартиры в Офицерском доме, в которой проживал Тощий бастард, комплект «для прослушивания» и сообщил:
- С одиннадцати тридцати до часу дня квартира фигуранта будет отключена от сигнализации. Трофим Иванович просил быть максимально-осторожным.
- Постараюсь, - проворчал Пашка. - Не вчера, чай, родился…
Посыльный, козырнув, удалился.
- Хорошо устроились, служивые, - завязывая шнурки на кроссовках, насмешливо фыркнула Александра. - Это я про ведомственные квартиры. Очень удобно – в плане надзора, пригляда, обыска и прочих шпионских штучек.
- Не шпионских, а, наоборот, розыскных.
- Не будь педантом, милый. Тебе это совершенно не идёт…. Я, кстати, сейчас отправляюсь на «метрошную» станцию Купчино. Там, вроде, собрались ремонтировать один из двух подземных переходов. Купчинский народ уже волнуется, мол, по утрам и вечерам будет давка. Редактор поручил готовить материал для тематической статьи.
- Давка – это плохо, - согласился Сомов. - Терпеть её ненавижу. Актуальная тема. Пиши.
- Да, Бог с ней, с актуальностью. Я, собственно, не про это…. Может, пообедаем вместе? Например, в «куриной» американской закусочной?
- Хорошая идея. Во сколько встречаемся?
- В четырнадцать ноль-ноль сгодится? - набрасывая на плечо ремешок стильной дамской сумочки, спросила Сашенция.
- Вполне.
- Смотри, майор, не опаздывай. Рассержусь. Всё, побежала. Нагнись, чмокну…

В Офицерском доме жили люди непростые, получившие квартиры ещё до приснопамятной горбачёвской Перестройки. В основном, военные, прокурорские, «фээсбэшники», «грушники» и работники МВД. Сейчас, понятное дело, уже вышедшие в отставку, но бдительности не утратившие.
Уже возле парадной Сомова встретили недоверчивые и колючие глаза двух опрятно-одетых старичков, сидевших на небесно-голубой скамье. Чуть дальше, возле кустов сирени, беззаботно резвились собаки – пожилая немецкая овчарка и молоденькая шустрая такса.
- Доброго здоровья, отцы! - ухмыльнувшись, поздоровался Пашка. - Хорошая сегодня погода, не правда ли? И не надо, пожалуйста, так подозрительно пялиться на меня. Прямо как жители зачуханного Урюпинска на Чубайса в телевизоре. Я, честное слово, свой. Вот, полицейское удостоверение.
- Разверни, - нахмурившись, потребовал один из дедков. - Майор российской полиции, говоришь? Ну-ну…. А вдруг, милок, ты являешься этим…, э-э-э, оборотнем в погонах?
- Не, Петрович, не похож парнишка на оборотня, - вмешался второй старичок. - Не тянет. Это я тебе как бывший следователь по особо важным делам авторитетно заявляю.
- Почему – не тянет?
- Во-первых, из-за машины. Обшарпанный «Опель» со старыми и свежими вмятинами. Лет десять-двенадцать ему, никак не меньше. Во-вторых, ботинки на майорских ногах – белорусского производства. Уважающий себя взяточник и коррупционер скорее удавится, чем наденет белорусскую обувь. Мол, драгоценный имидж можно загубить раз и навсегда. В-третьих, на рубашке у фигуранта верхняя пуговица расстегнулась. И что же мы наблюдаем в образовавшейся прорехе? Правильно, свежий засос. А разве оборотней – взасос – целуют? Ну, уел я тебя, недоверчивого?
- Уел. Спорить не буду, - согласился Петрович и, милостиво улыбнувшись, разрешил: - Проходи, майор.
- Гав! - поддержала старенькая немецкая овчарка. - Мол: - «Путь открыт, служивый…».
- Всем спасибо, - вежливо поблагодарил Пашка. - Премного благодарен. Я по-быстрому…
Прежде, чем войти в квартиру Тощего бастарда, Сомов внимательно осмотрел дверное полотно и косяки дверной коробки.
«Правильно, Пашенька. Правильно, дружок», - одобрил внутренний голос. - «Кто этого чукотского деятеля знает? Вдруг, он усиленно бережётся и пользуется всякими волосками-маячками? Дело-то житейское…. Нет, всё чисто. Можно заходить…».
Быстро и практически бесшумно отомкнув два стандартных замка, он прошёл внутрь.
«Вполне жилой запах», - насторожился подозрительный внутренний голос. - «Даже лёгкий цветочный аромат явственно ощущается. Женские духи? Не буду, пожалуй, утверждать столь категорично…. В любом случае, так в квартире записного холостяка пахнуть не должно. Как – так? Приятно, вот как. Никакой тебе затхлости, неустроенности и заброшенности. Ладно, разберёмся…».
Малогабаритная двухкомнатная квартира была обставлена скучно и стандартно, то есть, в полном соответствии со строгими ведомственными инструкциями: вешалка, буфет, одёжный и книжный шкафы, письменный стол, четыре колченогих стула, двуспальная кровать, пыльные узорчатые шторы, скромный кухонный гарнитур, отечественный холодильник, допотопная стиральная машинка – «Волна».
Пашка зашёл в ванную и удовлетворённо хмыкнул:
- Этого и следовало ожидать – вся раковина заставлена флакончиками, баночками и скляночками. А также завалена всевозможными пластиковыми тюбиками. Дамская косметика, ясен пень. Аналогичными штуковинами и в моей ванной раковина захламлена. Сашенцией, понятное дело. И на этикетках значатся примерно те же названия-логотипы. Да и банных халатов на крючках наличествует два: один – мужской, другой, соответственно, женский…. А это ещё что такое?
В дальнем углу ванной, рядом со стиральной машинкой, располагался высокий светло-бежевый шкаф-пенал – явно новенький, не входящий в стандартный «ведомственный мебельный комплект» и купленный, судя по всему, совсем недавно.
«Сюрприз!», - распахнув дверцу шкафчика, мысленно присвистнул Сомов. - «Разномастные парики, шиньоны, накладки, фальшивые усы и прочие гримёрные принадлежности-причиндалы. Причём, парики – в основном – женские. Но есть…м-м-м, и из серии – «унисекс». Ну-ну…. Очевидно, дело обстоит так. После работы Тощий бастард, как правило, выходит на вечернюю прогулку по Купчино. Причём, уходит из Офицерского дома он в одиночестве, да и возвращается всегда один. Без каких-либо женщин. Значит, у его сердечной пассии – просто напросто – имеется запасной комплект ключей. Подполковник отправляется на вечерний променад, а минут через пятнадцать после этого неизвестная девица, загримированная на совесть, проникает в квартиру – готовит ужин и ждёт возвращения Назарова…. К чему такие сложности? Значит, есть на то важные причины. Сторожатся наши любовнички. Не хотят, чтобы их видели вместе. Поэтому и играются в опытных конспираторов. Барышня, надо думать, заходит в эту квартирку в одном облике, а покидает, сменив одежду и парик, в другом. Например, в парадную зашла пухлая блондинка в тёмных очках, а через несколько часов вышел худенький неприметный подросток. Артисты, блин горелый. Ладно, продолжаем наш осмотр…».
Осматривать, впрочем, было особо и нечего. Кухня, холодильник, заполненный стандартным продуктовым набором – без чёрной икры в трёхлитровых банках, средиземноморских мидий, тихоокеанских омаров и коллекционных итальянских вин. Комната-кабинет с письменным столом, книжным и одёжным шкафами. Спальня с просторной, аккуратно застеленной двуспальной кроватью, телевизор на подставке, пара прикроватных тумбочек.
- Совершенно ничего интересного, - ворчливо пробормотал Пашка. - Даже глазу не за что зацепиться…
«Не торопись огорчаться, майор», - оживился внутренний голос. - «Смотри, на правой тумбочке лежит фотоаппарат. Солидный такой, навороченный…. Ага, не какая-нибудь там легкомысленная китайская «мыльница», а серьёзная швейцарская вещица. Уважаю…. Так, смотрим правым глазом в крохотное окошечко, нажимаем пальцем на зелёную кнопочку, крутим чёрное колёсико и просматриваем последние снимки, сделанные этим аппаратом…. Ух, ты! Красотища-то какая! Я тащусь и медленно офигиваю…».
Снимки были бесконечно-пикантными и носили ярко-выраженную эротическую подоплёку: полуобнажённая и полностью голая Марина Бокий во всех ракурсах – и одна, и с Тощим бастардом, и с Толстым.
- Вот же, деятели раскрепощённые, - неодобрительно покачал головой Сомов. - Чукотско-шведская семейка. Так их всех и растак…. Что теперь со всем этим делать? В том смысле, рассказывать Тургаеву про эти сексуальные игрища? Не рассказывать? Мол, офицерская честь и всё такое? Надо будет с Сашенцией посоветоваться…».
Установив в неприметных местах два «жучка» (один на кухне, а другой в спальне), Пашка покинул квартиру подполковника Назарова. Почему только два? Сколько было «жучков» в переданном от генерал-лейтенанта «наборе», столько и установил…

Александра уже ждала его в «куриной» забегаловке, заполненной, не смотря на обеденное время, дай Бог, только на четверть.
- Зима – не самое удачное время для коммерции, - принимая в гардеробе Пашкину куртку, пожаловался пожилой администратор Гиви. - Люди сонные, усталые. Долго за столиками не сидят. Разговоры не разговаривают. Покушали, заплатили и ушли…. Заходи, батоно. Всегда рады. Супруга твоя сидит по правой стороне, за дальним столиком. Очень красивая и умная женщина. Повезло тебе, Павел Сергеевич.
- Повезло, - согласился Сомов. - И даже очень…
- Нехорошо опаздывать на свидание с любимой женщиной, - как и ожидалось, пожурила Сашенция. - Даже если эта женщина является собственной женой, с которой расстался всего несколько часов назад. Мужланом ты, майор, был, мужланом и остался.
- Прости, пожалуйста.
- Может, и прощу. Если порадуешь интересным рассказом. Высмотрел чего-нибудь заслуживающего внимания…э-э-э, на объекте?
- Высмотрел, - присаживаясь на стул, улыбнулся Пашка. - Нагнись-ка, красавица. Шепну пару словечек на ушко…
Выслушав мужа, Александра, пожав плечами, подытожила:
- Чего-то подобного я и ожидала. Странная история. Впрочем, их дела…. Ведь, в такой сексуальной раскованности нет ничего преступного? С точки зрения российского Уголовного Кодекса, я имею в виду?
- Нет, - подтвердил Пашка.
- Вот, и ладушки. Тогда пообедаем…
Они съели по овощному салату, отведали разных куриных штучек, приготовленных во фритюрнице, запили трапезу апельсиновым соком и стали ждать, когда сонный официант принесёт кофе и пирожные.
- Маришка, приветики! - вскинула вверх правую руку Сашенция. - Рада тебя видеть!
- Я тоже рада, подруга. Но, извини, дела. Проверка из Налоговой внезапно нагрянула…
Сомов повернул голову – жена Толстого бастарда, извинительно улыбаясь, шла вдоль длинной барной стойки в сторону служебных помещений.
- Настоящая бизнес-леди в строгом деловом костюме, - пробормотал Пашка. - А глаза, хоть и с аметистовым оттенком, но строгие-строгие и очень холодные. Прямо-таки, ледяные. Чудеса в решете…
- Хочешь сказать, что на подсмотренных тобой фотографиях у Маринки были другие глаза?
- Это точно. Совершенно другие. Затуманенные и развратные – до полной невозможности.
- Интересно было бы – посмотреть на собственные глаза, - вздохнув, неожиданно призналась Сашенция. - Ну, когда мы с тобой, муженёк, занимаемся активным и затяжным сексом.
- Какие, собственно, проблемы? Могу – прямо сегодня ночью – настроить видеокамеру…
- Очень надо! Я же русским языком говорю, мол: - «Посмотреть бы со стороны…». Видеозаписи и фотографии? Попадут, рано или поздно, в чужие руки, потом до самой смерти не отмоешься. Извини покорно, но я не дура…. Знаешь, как мы поступим?
- Как?
- Ты, наблюдательный майор, сегодня полночи будешь изучать мои прекрасные глаза, а утром расскажешь – какими они были. Свет, понятное дело, полностью выключать не будем…. Договорились?
- А то. Обязательно расскажу…
Начальственно затренькал мобильник.
- Добрый день, Трофим Иванович, - взглянув на высветившийся номер, поздоровался Сомов. - Слушаю вас.
- Есть новости? - хмуро поинтересовался генерал-лейтенант.
- Пока нет, извините. Только-только аппаратуру установил. Надо дождаться вечера.
- А у меня, вот, есть. Слушай сюда, майор…. Высоколобые эксперты из «параллельной» конторы, как выяснилось, не зазря едят хлеб народный. Уже оперативно установили личность безголового покойника. Вернее, личность отрезанной головы. Да, корявая фраза…. Короче говоря, данная голова – при жизни – принадлежала Игорю Сергеевичу Ковтуну, уроженцу города Хабаровска. Покойному было неполных сорок девять лет, и он имел давнюю судимость – полтора года за хулиганство. Поэтому и засветился в нашей фотографической Базе. Но дело, собственно, не в этом. Последние четыре года гражданин Ковтун проживал в городе Биробиджане, а к нам в Питер прилетел – через Москву – только две с половиной недели тому назад…. Въезжаешь в тему?
- Так точно, - тихим голосом, на всякий случай прикрывая телефон ладонью, заверил Пашка. - Игорь Сергеевич привёз с собой биробиджанские автомобильные номера. Он же сидел за рулём белых «Жигулей», из окошка которых вылетела граната. Потом гражданина Ковтуна – как ненужного свидетеля и отработанный материал – убили. Более того, от мёртвого тела отчленили голову и подбросили её к строительному вагончику. Из серии: - «Не пропадать же добру…».
- Всё верно понимаешь, - хмыкнул Тургаев. - Вот, и думай про город Биробиджан. Мол, каким это боком он прилепился к нашей мутной истории с берегом пруда. А не надумаешь – отправлю в командировку. В сей славный град, понятное дело, по последнему месту прописки отрезанной головы…. Понятно излагаю?
- Так точно.
- Тогда – всех благ. Сашутке передавай привет.
- Обязательно передам…
Александра, будучи девушкой сообразительной, всё поняла, даже не слыша телефонных реплик генерала. Подумав секунд восемь-десять, она уточнила:
- Ты же, милый, уже отрабатывал «биробиджанский след»?
- Было дело. Никто из подозреваемых не имеют к этому городу ни малейшего отношения.
- Ну-ну. Так, уж, и ни малейшего…
- Что ты имеешь в виду? - насторожился Сомов. - Твою черноволосую голову посетила очередная гениальная идея?
- По поводу гениальности пока ничего сказать не могу, ещё рановато. Но некая зацепка, определённо, есть…. Ты хозяйку этой закусочной «пробивал» по какой фамилии?
- И по фамилии мужа, и по её девичьей – «Соколова».
- Там ещё – между делом – и третья фамилия затесалась, - победно улыбнулась Сашенция.
- Как это – третья?
- Так это, сыщик хренов. Я когда была в гостях, ну, в квартире заслуженного чекиста, то ушами не хлопала, а, наоборот, всё запоминала. Маришка же – после утренней ссоры с мужем – находилась в расстроенных чувствах, да и выпила немного. Вот, и ударилась в воспоминания…. Мол, когда ей было три с половиной годика – умерла мать, а пьющий отец отказался от дочери и сдал в Детский дом. Даже заявление написал: - «Прошу лишить меня родительских прав, так как регулярно выпиваю и не смогу обеспечить ребёнку надлежащего воспитания…». Всё это произошло, кажется, в Барнауле, а Детский дом находился где-то восточнее. Но дело не в этом. Когда Марии исполнился двадцать один год, она как раз окончила геодезический техникум и получила комнату в общежитии (не знаю – в каком городе), нашлась её родная тётка – сестра покойной матушки. Нашлась и пригласила переехать к себе, в Магадан. Мол: - «Одинокая вдовица, детишек нет. Будешь мне вместо дочери…». Маринка приглашением воспользовалась, переехала и – в качестве благодарности – взяла тёткину фамилию. Была – «Приходько», а стала – «Соколова». В Магадане она и с Николаем Бокием, своим будущим мужем, встретилась…. Э-э, майор, а ты куда это?
- В отделение, - улыбнулся Пашка. - Заново, в свете открывшихся обстоятельств, отрабатывать «биробиджанский след». Спасибо, любимая, за подсказку. Можешь – в качестве заслуженной награды – стрескать моё пирожное. Встретимся уже ночью.
- Почему – ночью?
- Потому. Вечером я, воспользовавшись хитрой подслушивающей аппаратурой, буду играть в шпионов…

Уже через полтора часа подтвердилось, что Мария Олеговна Приходько, действительно, окончила – в своё время – биробиджанский геодезический техникум.
Сомов позвонил генерал-лейтенанту.
- Молодец, майор. Можешь, когда захочешь, - похвалил Тургаев. - Копай дальше. А ещё – примерно через полчасика – позвони в Биробиджан, тамошнему начальнику ГУВД, и поставь перед ним всякие цели и задачи, связанные с нашим делом.
- А он, находясь в полковничьем звании, меня не пошлёт – куда подальше? - засомневался Пашка.
- Не пошлёт. С ним предварительно переговорят, объяснят и рекомендуют. Звони смело…


Глава четырнадцатая
Шпионские игры

Глава четырнадцатая
Шпионские игры

- Полчаса, так полчаса, - хмыкнул Пашка и набрал номер другого абонента.
- Компания – «Два Капитана». Отдел маркетинга, - известила телефонная трубка. - Говорите.
- Ну, Сёрёга, ты и даёшь! - восхитился Сомов. - Голос как…, как у настоящего и матёрого маркетолога.
- Росту понемногу, - засмущался Хрусталёв. - Вживаюсь, как говорится, в образ…. Как жизнь?
- Нормально. Цвету и пахну. Молодожён, как-никак.
- Завидую и – ещё раз – поздравляю.
- Спасибо, конечно, - поблагодарил Пашка, после чего перешёл к делу: - Слушай, ты же у нас являешься ярым поклонником отечественного автопрома? Говорят, что никаких других автомобилей кроме «Жигулей» не признаёшь?
- Странные у тебя, майор, вопросы, - насторожился Хрусталёв. - Э-э, подожди…. Ты, что же, думаешь, что это я сидел в белом «Жигулёнке»? Ну, в том, из которого вылетела граната? Заблуждаешься, родной. Моя «девятка, чтобы ты знал, она тёмно-бордовая…
- Чудак-человек! - развеселился Сомов. - Никто тебя – во всяких глупостях – не подозревает. Даже мыслей таких, клянусь, не было. Наоборот, хочу обратиться за помощью.
- Обращайся. Помогу – чем смогу.
- Машина мне нужна на вечер-ночь. Для проведения важных оперативных мероприятий. Желательно, неприметная такая, не привлекающая внимания…. Не одолжишь – по старой дружбе – «Жигулёнок»? Утром обязательно верну. Причём, без свежих вмятин-царапин, но с полным бензобаком.
- Помогу, без вопросов. Подъезжай к «Капитанам» и забирай. Доверенность выпишу.
- Заранее – спасибо. В семнадцать ноль-ноль будешь на месте?
- Выйду к стоянке.
- Тогда, брат, до скорой встречи…
Когда оговорённые полчаса прошли, Пашка набрал телефонный номер Начальника биробиджанского ГУВД.
- Приёмная, - проворковал завлекательно-сексуальный женский голосок. - Представьтесь, пожалуйста.
- Майор Сомов, Санкт-Петербург, Фрунзенское РУВД.
- Соединяю…
«Все эти Начальники ГУВД – те ещё жучары и козлины», - принялся брюзжать надоедливый внутренний голос. - «Моду, видишь ли, завели – брать в секретарши только сексапильных молоденьких красоток. Взять, к примеру, тургаевскую Катеньку – грудь пятого размера, осиная талия, стройные ноги начинаются непосредственно от ушей. Та ещё тётенька, знаменитую и легендарную Оксану Фёдорову заткнёт за пояс…. И секретарша биробиджанского полковника, судя по голосу, будет из той же сексуальной породы. Интересно, а что эти престарелые ловеласы делают со своими красавицами-секретаршами? Неужели, того самого? Как-то не верится…».
- Павел Сергеевич? - с лёгким придыханием поинтересовалась телефонная трубка.
«Ого, Пашенька! О тебе даже в далёком Биробиджане наслышаны. Искренне и всеобъемлюще поздравляю! Кстати, а кто, интересно, звонил полковнику? Голосок-то у последнего явственно подрагивает. Наверное, очень «большой» человек. Даже «побольше» нашего Трофима Ивановича…. И в чём тут, блин горелый, дело? Чего они все так суетятся вокруг нашего купчинского пруда?».
- Да, это я, - важно-вальяжно подтвердил Сомов. - Здравствуйте, Назир Смолеевич.
- И вам, Павел Сергеевич, здравствовать. Мне тут звонили…. Чем я могу вам помочь? Что должен сделать? Говорите, не стесняйтесь.
- В Санкт-Петербурге недавно был убит гражданин Ковтун Игорь Сергеевич, прописанный в вашем городе…
- Я знаю об отрезанной голове земляка. Прискорбное и, прямо скажу, неприятное событие…. Более того, мною уже отдана команда – по оперативному формированию развёрнутого досье на покойного. Вся собранная информация – в самое ближайшее время – будет сброшена на ваш электронный адрес.
- Спасибо. Надо, помимо сбора досье, сделать следующее…
- Одну секунду, - бесконечно-любезным голосом попросил полковник. - Ручку возьму…. Говорите, записываю.
- Пусть ваш сотрудник, а ещё лучше сотрудница, - подпустил в голос панибратских ноток Пашка. - Симпатичная, психологически-подкованная, вызывающая доверие…. Найдётся такая?
- Безусловно.
- Очень хорошо. Так вот. Пусть ваша сотрудница наведается по месту прописки покойного Ковтуна. С кем он, кстати, проживал?
- С матерью-старушкой и с…м-м-м, с гражданской женой.
- Замечательно. Итак. Ваша девушка, купив в магазине симпатичный тортик, отправляется в гости…
- Может, и бутылочку винца прихватить с собой? - подобострастно уточнил полковник. - Чтобы контакт быстрей установился?
- Не возражаю, пусть прихватит, - разрешил Сомов. - Алкоголь, он зачастую способствует задушевному разговору…. Надо прояснить следующие вопросы. Записывайте. Для чего Игорь Сергеевич отправился в Питер? К кому? С какой целью? Необходимо также выяснить и зафиксировать фамилии-имена-отчества всех знакомых Ковтуна, проживающих в Санкт-Петербурге.
- Сделаем. Что ещё?
- Тринадцать лет назад биробиджанский геодезический техникум окончила Мария Олеговна Приходько. В дальнейшем – «Соколова». Сейчас – «Бокий». Необходимо выяснить, что связывало Марию Олеговну с покойным гражданином Ковтуном. А также установить всех их общих друзей и знакомых, если таковые, конечно, имеются…

На улице вовсю бушевала зрелая весна – звонко журчали ручьи, бойко капала капель, радостно и самозабвенно чирикали шустрые питерские воробьи.
«Уже совсем скоро зимний лёд сойдёт с рек, озёр, а также и со всех прочих водоёмов», - подумал Пашка. - «А моя Сашенция ещё ни разу в жизни не была на рыбалке. Непорядок. Надо будет стаскать её куда-нибудь. Пусть приобщается к прекрасному. Музеи, филармонии и театры? Не, без рыбалки – комплект неполный…. Кстати, можно будет начать с нашего знаменитого купчинского пруда. Типа – отсидеть там полноценную утреннюю зорьку. Почему бы и нет? Во-первых, рядом с домом. Во-вторых, по весне в пруду отлично клюют крупные ротаны . В-третьих, Призраки и Привидения. Вдруг, удастся посмотреть на них собственными глазами? То бишь, вживую?».
Он, ловко переступая через лужи и ручейки, шагал по тротуару к служебной стоянке и тихонько бормотал под нос:
- Капель. Опять по улицам – ручьи. На ветках – чёрные грачи. Капель. И радости метель – весь день…. Апрель. И жизнь опять – как чистый лист. Капель. Грустит на лавке гармонист. Апрель. И убегает быстро вдаль – печаль…. Бегут. Бегут седые облака. Течёт. Течёт стремительно река. Бежит. Бежит – куда-то – моя тень. Апрель…. Апрель. И странный свет – далёких стран. Капель. И ветер – в наших парусах. Мечтаний – новых – карусель. Апрель…
Сомов аккуратно припарковал верный «Опель» рядом с потрёпанной тёмно-бордовой «девяткой» и вылез из машины. Через минуту – со стороны «Двух Капитанов» – подошёл Хрусталёв.
Они обменялись – сперва крепкими рукопожатиями, а потом и встречными доверенностями на право управления автомобилями.
- Когда и где совершим обратный процесс? - спросил Хрусталёв.
- Завтра, на этом же месте. В десять тридцать утра годится?
- Замётано.
- А почему, Серый, ты такой задумчивый?
- Да, всё роман этот, будь он неладен. С сюжетными линиями вроде разобрался. Все поступки героев замотивировал. Придумал достоверный и красивый финал. Теперь мучаюсь с названием. Первоначально рассматривалось – «Пруд возле Кирпичного завода». Но теперь, по целому комплексу причин, разонравилось…. Вот, послушай другие варианты. «Купчино, проклятый пруд». «Купчино, тайна проклятого пруда». «Купчино, мистическая история». Как тебе? Что-нибудь приглянулось?
- Если честно, то нет, - признался Пашка. - Чего-то не хватает. Изюминки, что ли, какой. Или же, наоборот, перчинки…. Значит, придумал достоверный и красивый финал истории? Может, поделишься с другом?
- Не стоит, - поморщился Хрусталёв. - Во-первых, плохая примета. Мол, книга может не понравиться уважаемым читателям. А, во-вторых…. Во-вторых, всё может – на самом деле – пойти другим путём. Тогда финал придётся переписывать. Возможно, и не один раз…

Тёмно-бордовая «девятка» – с длинной блестящей антенной на крыше, установленной пять-семь минут тому назад – плавно остановилась возле Офицерского дома, не доехав до нужного подъезда порядка тридцати пяти метров.
«Подходящее местечко», - решил Пашка. - «Служебная квартира Назарова находится на четвёртом этаже. Вон они, окна – спальни и кухни. Приёмник должен уверенно и чётко принимать сигналы передатчиков. Единственное неудобство заключается в том, что приёмник один, а «жучков-передатчиков» – два. Ничего, будем, щёлкая тумблером, слушать их по очереди…. Сейчас у нас – семнадцать сорок. Рабочий день в РУВД заканчивается в восемнадцать ноль-ноль. Но Тощий бастард ещё должен поставить служебный кабинет на сигнализацию, проинструктировать ночного дежурного, расписать в журнале, что-то там ещё. Потом дополнительно потратит минут пятнадцать-семнадцать, чтобы дошагать от здания районной Администрации до Офицерского дома. Короче говоря, здесь он появится примерно через час. Ничего, посидим, понаблюдаем….».
Пристроив на ушах – чисто на всякий случай – крохотные наушники, Сомов занялся наблюдениями.
Купчинские жители и жительницы – дружной чередой – возвращались с работы.
«Интересующая нас парадная пользуется повышенной популярностью», - насмешливо пробурчал внутренний голос. - «За последние семь-десять минут в неё проследовала целая куча народа: давешний старичок с немецкой овчаркой, мужик с пухлым портфелем, толстая брюнетка, парень в тёмно-синем рабочем комбинезоне, неприметная деваха неопределённого возраста и несколько подростков…».
Неожиданно в наушниках тихонько заскрипело.
«Ключ в замочной скважине?», - предположил неугомонный внутренний голос. - «Очень похоже на то…. Ага, звякнуло. Дверь захлопнулась и сработала «собачка» замка. Два раза глухо стукнуло…. Кто-то сбросил обувь? Ну-ну. Тощий бастард в подъезд не заходил, это точно. Следовательно, сейчас в квартире находится загримированная Марина. Под кого – загримированная? А Бог его знает. Может, под толстую брюнетку в драповом пальто. Может, под паренька в рабочем комбинезоне…. Шаги. Куда-то пошла. Сейчас, братец, мы принимаем сигнал со «спального жучка»? Попробуй-ка задействовать «кухонный»…».
Минут десять-двенадцать Пашка попеременно переключался с одного «жучка» на другой. Но к реальным результатам это не приводило – шаги, шорох одежды, звуки льющейся воды, вновь – шаги…
Наконец, при очередном «посещении» кухни возникла некоторая определённость – открылась-закрылась дверца холодильника, чуть позже послышался равномерный стук, и опытный внутренний голос уверенно прокомментировал: - «Это она, надо думать, отбивает – специальным молотком – мясо. Знать, решила побаловать любовника сочными отбивными…. А теперь зашипело. Скорее всего – масло на сковороде. Зашипело громче. Это кухарка выложила мясо на раскалённую поверхность…».
Вскоре приятный женский голос – сквозь шипение – запел:

Когда приходит он – уже – под вечер.
Бродяга-ветер, с розою в руке.
Несёт её – прекраснейшей из женщин,
И тишина – купается в реке…

Когда приходит он. Уже – под вечер…

Тогда – вновь просыпаются желанья.
И память – словно чей-то громкий вскрик.
На краюшке обрыва – мирозданья,
Вы не волнуйтесь. Я уже привык.…

На краюшке обрыва – мирозданья…

Ещё сюжет. Уже на склоне лета,
Тот ветер испугался, убежал.
Она пред ним предстала – не одета,
Совсем другого он тогда – желал…

Она пред ним предстала – не одета…

Я прихожу всегда – уже – под вечер.
С бордовой розой, трепетный – уже.
За целый час – до вожделенной встречи,
Она меня встречает – в неглиже…

За целый час – до вожделенной встречи…

Романса нить – серебряная пыль.
Вуаль на клавишах – по-прежнему – прозрачна…
Она вновь уверяет: это – быль.
И на меня глядит – так однозначно….

Романса нить – серебряная пыль…

«Очень необычная и красивая песенка», - оценил сентиментальный внутренний голос. - «Романса нить – серебряная пыль…. Ага, Тощий бастард появился. Внимание, входит в подъезд…».
Тихий скрип дверных петель, отголоски разговора, звуки поцелуев, шорох шагов.
- Удивила, честное слово, - раздался в наушниках знакомый мужской голос. - Я тебя, любимая, ждал только после восьми.
- На двадцать два ноль-ноль Митрофаненко назначил внеочередную встречу, - отозвалась женщина. - В гостинице «Прибалтийская». Хочет дополнительно обсудить какие-то вопросы…
«Это они прошли на кухню», - любезно пояснил внутренний голос. - «Сейчас ужинать будут. А потом, сосёнки точёные, отправятся в спальню. Сам, Пашенька, наверное, догадываешься – зачем. Да, очень романтическая и завлекательная история, ничего не скажешь…».
- Не нравится мне этот упитанный московский депутатик, - заявил Назаров.
- Перестань, пожалуйста. Хваткий, несуетливый, тёртый и реальный мужик. Слово, по крайней мере, держит. Обещал вас с Николаем перевести с Чукотки в Питер? Перевёл в лучшем виде. Обещал подключить прессу и телевидение? Подключил.
- Я не об этом. Мне не нравится – как он смотрит на тебя. Взгляд маслянистый такой. Похотливый.
- Разве я виновата, что родилась красивой? - в женском голосе обозначились откровенно-кокетливые нотки. - Присаживайся, Глебушка, присаживайся. Вот, свиная отбивная с грибами. В меру прожаренная, как ты и любишь. Винца налить? Красное, испанское…
Послышались бытовые звуки – бряки, стуки, бульканье жидкости, переливаемой из бутылки в фужеры.
- А по поводу Митрофаненко, милый, можешь не волноваться, - заверила Мария. - Да, клинья ко мне он бьёт с усердием. Но так, чисто по привычке. Самец, всё-таки. Ведомый, так сказать, природным мужским инстинктом. И понимая – в глубине души – что ничего ему не обломится. Я же люблю только вас – тебя и Николая.
Звяканье ножей-вилок о тарелки, глотающие звуки.
- Я бы хотел, чтобы ты была только моей, - через минуту пробурчал Тощий бастард.
- Николай – твой друг. А для настоящего друга – ничего не жалко.
- Я помню. Но, хотелось бы…
- До недавнего времени тебя всё устраивало…. Что-то случилось?
- Появилось информация, что Колька стал вести себя…м-м-м, неадекватно. К бутылке часто прикладывается. А по пьянке за длинным языков не следит. О тебе, любимая, плохо отзывается. Сплетни всякие распускает. Мол, ты ему – совместно с депутатом Митрофаненко – «рога наставляешь».
- Доброжелатель объявился?
- Ага. Человек серьёзный и, безусловно, заслуживающий доверия.
- Пренебреги, родной, - посоветовала Марина и предложила: - Пошли в спаленку?
- Пошли…
«Переключайся на второго «жучка», Пашенька!», - азартно зашелестел внутренний голос. - «Чтобы ничего не пропустить…».
Следующие полтора часа Сомов, завистливо хмыкая, рассеянно вслушивался в сексуальную звуковую какофонию: сладостные стоны причудливо переплетались с болезненными всхлипываниями, а страстное рычание – с победно-возбуждающими воплями.
«Надо всё это записать на магнитофон», - язвительно посоветовал внутренний голос. - «Потом дали бы послушать нашей Сашенции. Глядишь, это её подвигло бы на новые сексуальные подвиги…. Куда, пардон, пойти? Понял, умолкаю…».
Наконец, эротический спектакль завершился, и Марина принялась торопливо одеваться-собираться, причитая о том, что «хронически опаздывает» и что «время поджимает».
- Николай, что же, подъедет прямо к моему подъезду? - хмурым голосом поинтересовался Назаров.
- Нет, конечно же. Остановится и будет ждать меня на проспекте Славы, напротив бывшего казино…. Всё, любимый, мне пора. Ты сегодня был великолепен. Впрочем, как и всегда. До встречи. Не вставай, я дверь захлопну…
Звуки поцелуев, перестук торопливых шагов, звонкий щелчок замковой «собачки».
Ещё через полторы минуты мимо тёмно-бордовой «девятки» бодро прошагал – в сторону проспекта Славы – невысокий паренёк в тёмно-синем рабочем комбинезоне.

В наушниках, что располагались на Пашкиных ушах, прозвучала короткая трель мобильного телефона.
- Назаров слушает, - умиротворённо и лениво известил Тощий бастард. - А, это ты. Привет…. Что? Вчера выпивали? Слушаю…. Ага…. Понял…. Даже так? Повтори! - в голосе подполковника обозначилась плохо-скрытая ярость. - Он прямо так и сказал? Мол, вызывал на честную дуэль, а я струсил и отказался? Вот же, сука жирная! Тварь позорная! Ладно, я ему устрою. Кровью, мразь, умоется…


Глава пятнадцатая
Особенности купчинской рыбалки

Глава пятнадцатая
Особенности рыбалки «по-купчински»

Сомов тут же позвонил генерал-лейтенанту и вкратце обрисовал создавшуюся ситуацию.
- Эх, знать бы об этой встрече часика на три-четыре пораньше, - расстроился Тургаев. - Напичкали бы всю «Прибалтийскую» опытными сотрудниками и шустрыми оперативниками. Везде и всюду «жучков» понапихали бы…. Сейчас? Нет, скорее всего, не успеть. Попытаемся, конечно, но шансов на успех маловато. А жаль. Разгадка шарады была так близка…
- Думаете, что сегодня вечером состоится ключевой разговор? - осторожно уточнил Пашка.
- Ключевой, не ключевой…. Какая, так его и растак, разница? Прояснили бы, подслушав, суть происходящего – и то хлеб…. Что же ты, майор, раньше не попросил разрешение на «прослушку» Тощего бастарда? Ай-яй-яй. Недоработка и низкий уровень профессионализма налицо. Ладно, езжай домой, отдыхай.
- Мне завтра «жучки» снять?
- Зачем это? - удивился генерал-лейтенант. - Пусть себе стоят. Может, ещё пригодятся…

Александра же, выслушав подробный рассказ мужа, заявила:
- Очень актуальная и своевременная информация. Вернее, богатейший материал для вдумчивой и кропотливой аналитической работы.
- А кто, если не секрет, произведёт означенную аналитическую работу? - дурашливо улыбнулся Сомов. - Хотя я, кажется, догадываюсь…
- Будешь ёрничать – слова не скажу. Самому придётся голову ломать. Мозги закипят и всё – поминай, как звали. Из серии: - «Здравствуй-здравствуй, милый сумасшедший дом!» Ты, оболтус, о таком раскладе мечтаешь?
- Нет, конечно же…. Санечка, любимая, прости меня, пожалуйста. Выручай. Поделись – ради моего будущего повышения по службе – своими мудрыми умозаключениями.
- Ну, не знаю, право. В том смысле, что не знаю – а достоин ли ты, грубый мужлан, такой высокой чести?
- Достоин-достоин…. А я тебя, красотка, за это возьму на самую настоящую рыбалку. Научу дождевых червяков насаживать на острый рыболовный крючок…. Договорились?
- Уболтал, служивый. Выручу несообразительного сыщика, - смилостивилась капризная Сашенция. - Так и быть, слушай. Излагаю последовательно, отталкиваясь в рассуждениях сугубо от фактов…. Итак. Полтора года тому назад на Николая Фёдоровича Бокия, вице-мэра чукотского городка Певек свалилось – нежданно-негаданно – приличное наследство. То бишь, трёхкомнатная квартира в Санкт-Петербурге и некая сумма денег. Городской район, в котором расположена означенная квартира? Средненький, честно говоря. Не из последних, но и к однозначно-престижным не относится. Так, серединка на половинку. Да и дом старенький, ещё дореволюционной постройки. Но, всё же…. Решил Толстый бастард перебраться в Питер, то бишь, поближе к европейской цивилизации. Но как это сделать, типа – по-умному? Уволиться из мэрии Певека, прихватить любимую жену под мышку и, забравшись в самолёт, прилететь в город над вольной Невой? А что дальше? Искать работу? Высокодоходный бизнес организовывать-настраивать? Тоже, конечно, проходной вариант. Но только привык – за долгие годы – наш Николай Фёдорович к комфортной чиновничьей жизни. То есть, к Власти. Ибо Власть, она как сильно действующий наркотик. Тот, кто на неё подсел однажды, уже никогда – по доброй воле – не откажется. Опять же, у Толстого бастарда имелся дружок закадычный – Глеб Петрович Назаров. Он же – полноправный член крепкой чукотско-шведской семьи…. Короче говоря, обратился Бокий за помощью к старинному приятелю, работающему в Москве депутатом Государственной Думы от правящей партии. Мол: - «Выручай, дружище! Свои люди, сочтёмся…».
- А Митрофаненко какая корысть от этого?
- Что за дурацкая манера – перебивать? Невежливо это. И некультурно. Смотри у меня, мужлан лапотный…. Тем не менее, продолжаю. Московский депутат, естественно, помог. То бишь, побегал немного по кремлёвским извилистым коридорам, поинтриговал немного, подсуетился и помог. В конечном итоге, обоих бастардов перевели на государственную службу в Санкт-Петербург. Толстого – заместителем Главы Администрации Фрунзенского района. Тощего – начальником Фрунзенского РУВД…. Спрашиваешь, в чём тут профит Митрофаненко? Отвечаю. Будущей осенью пройдут Парламентские выборы. А что в нашей многогрешной России главное – для уверенной победы на выборах? Правильно, наличие крепкого административного ресурса. А тут, понимаешь, целый район Санкт-Петербурга можно, не прилагая титанических усилий, взять под всеобъемлющий контроль. Вот, для этого сей государственный муж и припёрся в наш легендарный город. Мол: - «Уважаемые чукотские друзья, пора отрабатывать должок. Вас, деятелей периферийных, перевели в комфортабельную «северную столицу»? Перевели. Обеспечили престижной и высокооплачиваемой работой? Обеспечили. Поэтому и вы извольте обеспечить – на предстоящих осенних выборах – безоговорочную победу партии «Единая Россия». Только действовать надо сугубо по-умному, чтобы гадкая оппозиция, смекнув, что к чему, не взбрыкнула и не устроила скандала…». Считаю, что сегодняшняя встреча в «Прибалтийской» и посвящена разработке грамотной и эффективной предвыборной стратегии.…Почему Митрофаненко – давеча – выступил в роли ярого противника строительства офисно-развлекательного Центра? И это просто. Данный матёрый и хитрый депутат рад любому поводу – пропиариться лишний раз. Мол: - «Не позволю, ёлы-палы, обижать простой народ! Совсем обнаглели эти российские зажравшиеся олигархи. Не хотят думать об экологии. Но пасаран! Да здравствует – современный Парк культуры и отдыха! Как в зажиточной Финляндии! Чем мы, блин горелый, хуже? Ничем, ясен пень, как нас учит, устали не ведая, гордый российский Президент…». Как тебе, милый, такая логическая цепочка?
- Стройная и грамотная, - согласился Пашка. - Только наблюдается несколько существенных нестыковок.
- Например?
- Во-первых, граната, брошенная из приоткрытого окошка белого «Жигулёнка». Во-вторых, отрезанная мужская голова, коварно подброшенная на строительную площадку.
- Может, это обыкновенные и случайные совпадения? - легкомысленно фыркнула Александра. - Не рассматривал, уважаемый господин майор, такую элементарную версию? А, между прочим, напрасно…. Гранату могли бросить из хулиганских побуждений. Мол, ехали мимо подвыпившие молодые отморозки. Глядь, народ усиленно митингует. Посовещались и решили – ради смеха – метнуть шумовую гранату. Типа – приколоться…. Отрезанная голова? Покойный Ковтун, по твоим же словам, раньше был судим. Значит, мог приехать к нам в Питер именно по уголовно-криминальным делам. Угнал неприметную машину, привинтил биробиджанские номера. Потом в чём-то провинился перед подельниками. К примеру, легкомысленно бросил из окна «Жигулей» гранату, чем мог засветить всю банду. За это его, бедолагу-неудачника, и убили, а тело, заметая следы, расчленили на части. Голову подбросили в одно место, ноги – в другое, руки – в третье…. Зачем всё осложнять?
- Извини, но попахивает откровенным горячечным бредом, - хмуро подытожил Сомов. - А кто, по-твоему, названивает Тощему бастарду и хочет его поссорить с Толстым?
- Мало ли желающих? Может, кто-то из районной Администрации, кого – по служебной необходимости – обидел Бокий. Может, завистливый коллега Назарова по РУВД. Или же тайный питерский любовник Маришки. У неё же, как недавно выяснилось, наличествует повышенный сексуальный аппетит…. Черт, уже половина двенадцатого, а завтра, как назло, рано вставать. Пошли-ка, законный супруг, в койку…

Наступивший день никаких положительных и радостных новостей не принёс.
- Не выгорело в «Прибалтийской», - виновато вздыхая, сообщил генерал-лейтенант. - Ничего у ребятишек не получилось. Ни у моих, ни у «фээсбэшных». Фигуранты заседали в отдельном ресторанном кабинете, который депутатские охранники предварительно «прощупали» на предмет наличия-отсутствия подслушивающих «жучков». «Прощупали», запустили хозяина с гостями, плотно прикрыли дверь и встали рядом с ней – по разные стороны, грозно нахмурив брови. Даже официантов, суки недоверчивые, не пускали внутрь. Сами – поочерёдно – заносили в кабинет блюда, напитки и десерты. Ладно, не унывай, майор. Сегодня не выгорело – выгорит в следующий раз. Диалектика…
Потом Пашка безрезультатно «убил» три вечера подряд, бездарно просидев в тёмно-вишнёвой «девятке» возле Офицерского дома. Никто к Тощему бастарду в гости не приходил. Никаких интересных телефонных разговоров зафиксировать не удалось. Назаров в положенное время возвращался с работы домой, переодевался, бесцельно гулял час-другой по Купчино, потом возвращался, принимал душ, ужинал, смотрел телевизор и ложился спать.
Придя домой после последнего вечернего бдения, Сомов пожаловался жене:
- Похоже, что расследование – в очередной раз – зашло в тупик. Митрофаненко укатил в Москву. Бастарды, включая Марию, судя по всему, «легли на дно».
- А что у нас с биробиджанским ГУВД? - напомнила Сашенция. - Прислали обещанные материалы?
- Сегодня после обеда. Пустышка, к сожалению…
- Это в каком же смысле?
- В обыкновенном, - расстроено вздохнул Пашка. - Гражданка Приходько-Соколова-Бокий никогда не встречалась и не пересекалась с гражданином Ковтуном. И общих друзей-знакомых у них не было. Ковтун в первый раз приехал в Биробиджан только через семь с половиной лет после Маринкиного отъезда. А она, покинув Биробиджан, больше туда ни разу не наведывалась. Замкнутый круг, короче говоря…. Что теперь делать? Ума не приложу.
- Для начала следует вспомнить о том, что завтра – суббота. То бишь, выходной день, - посоветовала Александра. - Ещё предлагаю сходить на рыбалку. Ты же обещал?
- Обещал.
- А я сегодня – по журналистским делам – проезжала на трамвае по Бухарестской. Пруд, между прочим, полностью освободился ото льда. Да и строительный забор – по новой – разобрали.
- Серьёзно? - недоверчиво прищурился Сомов.
- А что здесь удивительного? Весна зверствует вовсю. Уже несколько дней подряд температура окружающего воздуха стабильно переваливает – конечно, на солнышке – за двадцатиградусную отметку. Вот, ледок и растаял…. Забор сняли? Насквозь предсказуемое действо. Типа – от греха подальше…. Э-э, а что это ты задумал?
- Снасти и рыбацкую одежду надо достать с антресолей. Твоё заманчивое и своевременное предложение, красавица, принято…
Пашка, опорожнив антресоли наполовину, принялся знакомиться с содержимым многочисленных мешочков, свёртков и коробочек.
- Почему ты не достал надувную лодку и вёсла? - спросила наблюдательная Сашенция. - А почему подсачник запихал обратно? Я по телеку видала передачу про рыбалку. Там крупную рыбу извлекали из воды, как раз, с помощью подсачника.
- Почемучка выискалась, - неодобрительно покачал головой Сомов. - Отвечаю на заданные вопросы…. Нет в нашем пруду крупной рыбы, да и не было никогда. Поэтому подсачник – без надобности. И лодка нам не нужна, будем рыбачить с берега.
- Почему – с берега? С лодочки же гораздо интереснее…
- Потому. Моя лодка не оснащена деревянными сидениями. Поэтому приходится сидеть на надувных подушках. А сейчас ещё достаточно холодно. Можно – ненароком – застудится.
- Ты хотел сказать – простудится?
- Я хотел сказать именно то, что и сказал. В том смысле, что можно застудить некоторые важные женские органы. А некоторым, как я понимаю, ещё предстоит рожать. В том плане, что детишек…
- Вот, ты о чём, оболтус! - развеселилась Александра. - Хочешь, чтобы я родила тебе маленького майорчика?
- И маленького майора, и крохотную корреспондентку…. Кстати, надо бинокль – в обязательном порядке – прихватить с собой.
- Зачем?
- На рыбалке наблюдать за коварными конкурентами – дело святое…

Из дома они вышли в призрачных предрассветных сумерках. Небо было звёздным. Дул лёгкий южный ветерок. Температура окружающего воздуха составляла примерно плюс девять-десять градусов.
У Пашки за плечами размещался брезентовый рюкзак со снастями, сухим пайком и запасной одеждой. В руках он нёс удочки в чехлах. А на долю Александры достался раскладной дачный стульчик.
За неполные полчаса они дошагали – по пустынным улицам – до искомого пруда.
- Тихо-тихо вокруг. Ни души. Прямо как на деревенском кладбище, - зачарованно прошептала Санька. - Туманная дымка стелется над водой. Очень красиво и…. И немного страшно. Совсем чуть-чуть.
- Временное явление, - заверил Сомов. - Скоро взойдёт ласковое весеннее солнышко, нагреет купчинский воздух и прогонит туман. Да и тишине осталось недолго…
- Р-ры-ры! - прозвучало со стороны улицы Димитрова.
- Вот, я и говорю, что про утреннюю тишину скоро придётся позабыть. Просыпаются шоферюги. Ещё минут двадцать-тридцать, и гудеть будет безостановочно.
- А как же – пойманная рыба? - забеспокоилась мнительная Сашенция. - Ну, раз экология в этом месте небезупречная? Думаешь, что её – рыбу, то бишь, можно кушать?
- Людям, конечно, не стоит. Во избежание печальных и негативных последствий для здоровья.
- Значит, мы будем рыбку ловить и тут же её отпускать?
- Плохая и неверная примета. Удачу можно навсегда спугнуть, - улыбнулся Пашка. - Знаешь, как мы поступим?
- Как?
- Наловим рыбы, вернёмся домой и переоденемся. Потом сходим к метро и купим там маленького котёнка. Хочешь – дымчатого. Хочешь – серо- полосатого. Хочешь – рыженького…. Пройдёт время. Котёнок, понятное дело, подрастёт и станет взрослым котом. К этому времени ты, любимая, родишь. И у нашего первого ребёночка – в конечном итоге – будет полноценная нянька.
- Какой ты дальновидный и хитрый. Поцелуй меня, майор, пожалуйста…. Спасибо. Что дальше?
- Идём, никуда особо не торопясь, берегом пруда и старательно высматриваем подходящую точку для рыбалки на поплавочную удочку…. Ага, вон удобное местечко – просторное «окошко» между сизыми камышовыми зарослями, левее островка. И ивовых кустов нет поблизости. Значит – при забросах – не будет глупых зацепов за ветки. А возле берега – из воды – торчат свежие рогатки-держалки для удочек. Здесь, предварительно раздвинув, и устанавливай свой стульчик.
- Установила, мой господин, - покладисто доложилась Александра. - А где же мы возьмём дождевых червей? Я читала, что рыбу ловят сугубо на червяков. Причём, на дождевых…. А дождей-то – в последнее время – и не было. Сплошные снега…. Как теперь быть?
- Сегодня всякие там черви, короеды и опарыши не актуальны, - роясь в карманах рюкзака, заявил Сомов. - Вчерашний, что называется, век…. Вот, оно – последнее достижение современной европейской цивилизации, - с гордостью продемонстрировал мятый-перемятый пластиковый тюбик. - Здесь содержится так называемый «искусственный мотыль», последнее французское изобретение. Просто аккуратно выдавливаем содержимое на рыболовный крючок, торцом обрезаете лишнее, и все дела, собственно. Можно, блин, рыбачить…. Этому конкретному тюбику, правда, уже четвёртый год пошёл. Но, думаю, ничего. Сойдёт. Запах-то остался прежним…
Он – первым делом – настроил для Александры классическую поплавочную удочку, после чего приступил к подробным объяснениям:
- Первым делом, мы должны правильно разобраться с глубиной. Сдвигаем поплавок наверх и забрасываем снасть…. Видишь, поплавок плашмя лежит на воде? Значит, мормышка (это такая маленькая блестящая «капелька», к которой припаян стальной крючок), достигла дна. Вытаскиваем, передвигаем поплавок ниже на несколько сантиметров, опять забрасываем…
- Ничего не изменилось, - сообщила Санька.
- Правильно, любимая. Значит, мормышка снова опустилась на дно. Естественно, повторяем операцию…. Ага, теперь поплавок занял нужное вертикальное положение. Видишь? То есть, теперь мормышка висит в пяти-восьми сантиметрах над дном. То, что старенький очкастый доктор прописал в своём подробном рецепте…. Теперь отвинчиваем с французского тюбика крышечку, вытаскиваем снасть из воды и аккуратно выдавливаем на острый крючок искусственного мотыля…. Правда, красиво получилось? Типа – сам бы ел, да мама не велит…. Забрасываем, бережно кладём удилище на рогатку, садимся на стульчик и внимательно смотрим на поплавок. Ты, в смысле, садишься и смотришь.
- А что дальше?
- Как только поплавок полностью погрузится под воду – надо подсечь. То бишь, дёрнуть за удилище. Только это надо сделать очень плавно и коротко, иначе крючок мормышки разорвёт нежные рыбьи губы, и потенциальная добыча сбежит…. Надеюсь, всё понятно?
- Более или менее…. Поплавок вижу, наблюдаю за его местоположением…
Пашка отошёл в сторону и занялся настройкой второй удочки. Из-за крыш домов – с восточной стороны – робко выглянула верхушка солнечного диска.
Неожиданно сзади раздался громкий всплеск, сопровождаемый восторженным визгом. Сомов аккуратно положил коробочку с мормышками на горбатую кочку, поросшую густым светло-зелёным мхом, и со всех ног бросился к берегу.
Пластиковое удилище в Санькиных руках выгнулось крутой дугой, а по тёмным водам пруда активно передвигался туда-сюда приличный – по своим размерам – бурун.
- Теперь медленно подводи к берегу! - велел Пашка. - Эх, подсачника не взяли…. Плавнее, без рывков! Плавнее! Кому я сказал? Не пускай её к камышам! Леска, зацепившись за стебли, может запутаться…. Тяни влево! Тяни! Молодец! Продолжай…
Минуты через три-четыре он, ловко подцепив рыбину указательным пальцем под жабры, вытащил добычу на берег.
- К-кто этой? - подрагивающим голосом спросила Александра. - Большой такой, сильный…. К-как его з-зовут?
- Налим. Причём, очень даже приличный. Потянет килограмма на полтора-два. Поздравляю с первой рыбиной, голубоглазая добытчица. Да, ещё с какой…. Ты – настоящее чудо.
- А что, были какие-то сомнения на этот счёт?
- Нет, абсолютно никаких. С первого же взгляда…
Рыбалка продолжилась. За неполный час они – совместными усилиями – поймали ещё двух приличных окушков, одного двухсотграммового щурёнка и с десяток тёмно-серых ротанов.
- Да, ловля рыбы – отличное дело! - оповестила Сашенция. - Сродни спорту. Теперь всегда буду составлять тебе компанию.
- Всегда?
- Если ты, конечно, не будешь возражать.
На берегу появились два мальчишки среднего школьного возраста, и тот, что повыше, принялся бухтеть:
- Вот, понаехали тут. Мы с приятелем это местечко прикормили ещё прошлой осенью. А они, понимаешь, заняли. Сталина на вас нет, как любит говорить моя бабушка…
- Ворчливый какой выискался, - беззлобно усмехнулся Сомов. - Не узнал, что ли? А ты, малец, повнимательнее посмотри.
- Павел Сергеевич, господин майор! - прозрел пацан. - Какая честь для нас. Рыбачьте, рыбачьте. На здоровье. - Неожиданно, бестолково тыкая пальцем в сторону ближайшего островка, тоненько затянул: - А-а-а-а!
- Что случилось?
- А-а-а! - поддержала мальчишку Александра. - Приведение-е-е…

Пашка посмотрел в указанном направлении.
От островка к берегу тянулась плотная – полутораметровая в высоту – полоса сероватого тумана. А над этой полосой возвышалась белая однородная фигура – только в верхней части силуэта, обозначая голову, виднелись-угадывались чёрные провалы рта и глаз…


Глава шестнадцатая
Череда смертей

Так, так, мистика пошла, привИденьеце появилось! *потирает руки*

Обложка для ЛитРеса

Одобряю! А кавычки зачем?

Спасибо за подсказку!
Когда - месяца через полтора - буду отправлять текст и обложку на ЛитРес, то кавычки уберу.
Осталось написать три-четыре главы и Эпилог.
Суть происходящего будет полностью раскрыта только в последней главе.
А имя Главного Злодея (Злодеев? Ещё не решил), названо, как и полагается, в Эпилоге.
Чтобы сохранить интригу - выкладку прекращаю.
Всем спасибо - за замечания и советы.

С уважением,
Андрей Бондаренко

Сообщите, когда выложите: хочу дочитать!
Удачи!

Вообще-то, я "ушёл" с данного Сайта, так как терпеть ненавижу господ активных Модераторов.
Но Света Васильева просила сообщить о публикации романа "Купчино, бастарды с севера" на Литресе.

Сообщаю, час назад роман выложен на Литресе.

Всем - всего хорошего.
С уважением,
Андрей Бондаренко

Спасибо, Андрей!

События, описанные в романе "Купчино, бастарды с севера" начинают сбываться.
С завтрашнего дня начинаются работы по очистке русла реки Волковки.
Тендер выигран неприметной московской фирмой, зарегестрированной месяц назад.
Как утверждает авторитетный источник, Генеральный директор этой компании ранее работал в ФСБ в звании полковника.

Провидец Вы наш!

Сегодня в районе 7-30 утра в районе пруда, расположенного на перекрёстке Димитрова и Бухарестской была зафиксирована перестрелка. По свидетельству очевидцев "Скорая помощь" забрала два трупа, упакованные в чёрные мешки...

Такое впечатление, что я в каком-то другом Купчине живу...