Кайенская смесь, Автор: G66 Опции

[admin]

Автор: G66


Кайенская смесь


С Антоновым я себя чувствовал, как воробышек в ежовой рукавице, едва-едва дышишь и вряд ли когда-нибудь запоёшь. Да и как петь осипшим от простуды голосом? И сил нет, тут бы до койки в конце дня доползти и спать. Спать! Ни думал я, ни гадал, даже в шальные студенческие годы, какое же это сладкое состояние бытия – сон. Просто сказка! А утренняя побудка хуже похмелья. Будильник терзает вцепившийся в подушку организм и безжалостно разгоняет дивные обрывки миражей из прошлого, ещё беззаботного, ещё свободного. Спроси меня сейчас желторотый абитуриент, что такое будни астрогеолога, и я сурово отвечу «долг и порядок, пахота и ничего романтичного». Пусть вкушает правду и бежит подавать документы на библиотекаря.
«Долг и порядок» - слова, слетающие с уст и незримо отчеканенные на лбу Антонова. Он как робот, внутренне стальной и несгибаемый. Всё ради плана, всё для высокой квалификации. Всегда и во всём прав и эта давящая правота сталкивала меня в омут тихого ужаса. Не находя в начальнике не единой человеческой слабости я почти уверовал, что волею горемычной судьбы попал под пяту бездушной машины. «Мной командует робот!» - жуткая мысль медленно сводила меня с ума и подстрекала к благородному бунту. Неизвестно чем бы это всё закончилось, не порань Антонов ладонь на сейсмокосе. Багровый росчерк на снегу вернул мне нормальное душевное состояние, и я вдруг согласился, что выполнение плана это смысл всей жизни, дисциплина и справедливость шагают плечом к плечу, а планета «Снежная», незатейливо переименованная мной в «Сугроб», лучшее место во всей вселенной. Перебинтовывая руку Антонова, я ожил и возликовал, готовый к простуженной серенаде, и вполне может быть, нехитрые студенческие куплеты звучали бы не совсем грустно и безнадёжно. Не понимая, что со мной происходит, Антонов сопел и бросал на меня подозрительные взгляды. Действительно, счастливая улыбка при виде крови, как минимум странное проявление чувств. Петь я не стал. Зато теперь я знал наверняка, что на этой зимней планете нас двое и мы люди. В следующую ночь я выспался.
Говоря профессиональным языком, процесс выветривания обнажил коренные породы молодого специалиста.


- Павел, давай диагностику!
Я вздрогнул и поспешно отрапортовал.
- Обрыв кабеля на втором профиле у двенадцатого пикета.
- Что, опять?! – Антонов резко развернулся в кресле, подкатился к моему монитору, - Показывай.
- Что тут показывать? Трижды проверял. Нет сигнала на косе, - я сдвинулся в сторону, убрал руки с клавиатуры.
Антонов отстучал команды, замер. Поползли строчки на дисплее.
- Плохо! – медленно произнёс Антонов и вдруг взорвался.
- Паразиты рыжие! Опять кабель сгрызли! Ну, я устрою им сценарий отстрела. Век помнить будут!
Лицо у начальника покраснело, лоб вспотел. Таким я его видел впервые. Допекли всё же лисы полярные.
- Обходчиков посылать? – осторожно спросил я.
- Нет! Сами поедим, - Антонов тяжело вздохнул, - собирайся.


Вездеход скатился со снежного отвала, вылетел на утрамбованную колею и помчался вдоль сейсмокосы, черной полосой растянувшийся на белом покрывале на многие километры. Антонов поглядывал в боковое стекло, отрывал руку от руля, и сверяя показания сканера, чуть слышно хмыкал. Я развернулся и посмотрел на стремительно удаляющийся полевой лагерь. Пятна оранжевых модулей на фоне ослепительно белого снега смотрелись чужеродно и сюрреалистично. Над крышей жилого вагончика, с высокого шеста помахивал нам на прощание флажок астрогеоразведки.
«Чужой ветер играет земным флагом», - пришла мне в голову странная мысль.
Я тоскливо вспомнил улетающий грузовой корабль, вываливший из необъятного трюма груду ящиков и коробок, пирамиду сборных вагончиков, гору аппаратуры, шеренгу техники и батальон киберов. Он вывалил и улетел, оставив двоих землян на бескрайней равнине непрекращающейся зимы. Закрывая лицо от колючих снежинок, я потерянно топтался у надувной палатки, вдыхал морозный воздух, изъедал себя вопросом «зачем я тут?» и ясно чувствовал тогда, как замерзают ноги. Мои терзания были прерваны словами Антонова «Где мы, там новые месторождения» и «Работа ждать не будет». Не скажу, что мне стало легче, но по прошествии трёх месяцев «Сугроб» уже не вызывает у меня щемящей тоски.


- Сволочи! – выдохнул Антонов, склоняясь к измочаленному концу кабеля, - Что творят. Весь план работ коту под хвост.
- Лисе под хвост, - вставил я.
- Ты про что? – удивился Антонов.
- Я этих зверьков лисами прозвал, - признался я, - А что? Рыжие, хвостатые, на наших земных похожи.
- Да-а! – протянул Антонов, - Дьявольское отродье. Что же на них охотничий сезон открывать?
- Сомнительно, - задумался я, - Десять профилей, десятки километров сейсмокосы. То там погрызут, то тут. Не разорваться же нам во все стороны.
- Не разорваться, - согласился Антонов.
- Надо киберов перепрограммировать, пусть патрулируют, - предложил я.
- Глупости говоришь, товарищ инженер, - Антонов внимательно посмотрел на меня, - Надеюсь, ты это не всерьёз. Кибер в снегу утонет, пока за ними гоняться будет. Да и нет у нас столько киберов. Тут, что-то другое придумать нужно.
Антонов пошёл вдоль кабеля, захрустел снежной коркой.
- Думай, студент, - бросил он, не оборачиваясь.
- Я думаю, думаю, - отозвался я и поёжился. Наступающие сумерки окрасили снег серыми блёстками, пригнали холодный ветер. За снежным барханом мелькнула, а может, мне это только померещилось, размазанная рыжая тень.
- Хватит думать, - возвращаясь, скомандовал Антонов, - запускай ремонтника.
Я закрылся капюшоном и зашагал к вездеходу.


- Не успеем площадь до снежных штормов обработать, - волновался Антонов, - пиши пропало. Сезон в пустую, деньги на ветер.
Я искоса поглядывал на начальника и размышлял, - «Случилось ЧП и человек на человека стал похож». И не пугал меня подкрадывающейся шторм, и искренне переживая за неудачи в работе, я в глубине души, благодарил рыжих вредителей за долгожданный штиль в моёй душе.
Выбрав момент, я прокрался в технический модуль, включил программу на синтез материалов и, задействовав резервную энергоустановку, максимально сократил срок исполнения заказа.
Я был уверен, что завтрашний день пройдёт для нас без досадных происшествий на профилях.


- Что происходит? – ревел Антонов, считывая строчки аварийных сигналов с двух мониторов одновременно.
Я молчал. Ноги подкашивались, в горле застрял тугой комок, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.
- Решил поэкспериментировать, - застонал я и плюхнулся в кресло.
- Поэкспериментировать? – переспросил Антонов и взорвался, - Сто шестнадцать обрывов кабеля! Вся сеть профилей к чёрту! Это эксперимент?
- Я хотел как лучше.
- Что ты сделал? – взяв себя в руки, задал вопрос Антонов.
- Прототип кайенского перца, - пролепетал я.
- Не понял, - выдохнул Антонов и покраснел, как рак.
- Я синтезировал кайенский перец и приказал пропитать им оболочку всех кабелей по профилям, - я опустил голову вниз, уставился на носки своих ботинок.
- Что за бред, Павел? Зачем?
- Я думал, это отпугнёт полярных лис, - выдавил я.
- Он думал, - Антонов ударил перебинтованной ладонью по столу и поморщился от боли.
В помещении сейсмостанции повисла тоскливая тишина.
- Вот что, - спокойно сказал Антонов, - бери вездеход и дуй на центральную косу. Доберешься, доложишь обстановку.
Я поднялся и поплёлся к выходу.


Тяжёлый жгут многоканального кабеля был перегрызен в нескольких местах. Тонкие провода, ведущие к сейсмоприёмникам, исчезли без следа. Снег пестрел обрывками изоляционной ленты, сотнями отпечатков лап. Всё говорило о том, что я глупо ошибся с выбором средства защиты. Защита превратилась в лакомство.
О том, что подобная картина предстанет передо мной на каждом из профилей, я уже не сомневался. Антонов оказался прав, сеть регистрационных пикетов была разрушена полностью.
Я уселся в сугроб снега и заплакал.
- Паша, бросай всё! – раздался в наушнике голос Антонова, - Слышишь? Шторм идёт!
Немедленно назад. Как слышишь?
Мне не хотелось отвечать.
«Лучше погибнуть, чем жить с позором», - решил я и заплакал.
Незаметно мои слёзы превратились в ледяные коросты на лице и, наконец, нарастающий шум ветра и пронзительный холод погнали меня в вездеход.
Приближающаяся волна шторма захлопнула дверцу машины. Полностью полагаясь на работу автопоиска, я съёжился на тёплом сидении и закрыл глаза. Голос Антонова неразборчиво пробивался сквозь шумы эфира. Вездеход изрядно болтало, словно мы двигались не по бескрайней снежной равнине, а в открытом море. Движок надрывно гудел, мерцал свет. В конце концов, я отключился.


Вездеход, пробившись в кольцо защитного купола, остановился напротив шлюза в жилой модуль. Я выпрямил затёкшие конечности, вылез из машины и побрёл в свою комнату. В коридоре меня встретил Антонов. Не поднимая головы, я хотел обойти его, но он поймал меня за рукав куртки.
- Я знал, что всё будет хорошо, - сказал он тихо.
- О чём вы? – я с трудом разлепил губы.
- О новом открытии, инженер!
Я взглянул на него. Антонов улыбался.
- Сеть кабелей уничтожена, но я получил сигналы от каждого из тысяч сейсмоприёмников, - услышал я и хотел идти дальше, но моя заторможенная голова всё же уловила абсурдность этого заявления.
- Не может быть? – очнулся я.
- Может! – воскликнул Антонов и притянул меня к себе.
- Сигналы от сейсмоприёмников поступили по радиоканалу, - похлопывая меня по спине, сообщил Антонов.
Я отодвинулся от начальника, посмотрел ему в глаза и понял, что он говорит правду.
- Чтобы определить степень повреждений я включил все виброустановки и в качестве ответа получил сигнал от всех пикетов. Только пришли они на регистрирующую аппаратуру как радиосигналы. Идентичность каналов изумительна, - продолжил Антонов.
- Не понимаю, - выдавил я.
- Гляциологов сюда надо, - радостно выпалил Антонов, - пусть свойства снежного покрова изучают.
- Но мы не гляциологи, - буркнул я.
- Мы геофизики, - отозвался Антонов и подмигнул мне, - Твоя кайенская смесь, потрясающая штука! И лисы вовремя пообедали. Ну и шторм, раньше срока, но в самый раз начался. Теперь пусть хоть круглый год бушует. Нам чем дольше, тем лучше. Пусть пуржит, поднимает снег в поднебесье. Нам теперь километры кабелей не нужны. Есть снег сигналопроводящий. Мы так всю планету за месяц отстреляем. Считай волновое поле у нас в кармане.
Антонов вытянулся в струнку, положил ладони на затылок и, пританцовывая, двинулся по коридору.
- Нас двое, но мы в тельняшках, - услышал я.
«Остановись мгновение!» - подумал я и пошёл спать.

[Наталия Это]

С Антоновым я себя чувствовал, как воробышек в ежовой рукавице, едва-едва дышишь и вряд ли когда-нибудь запоёшь

вот прям так сразу и я в сомнении: почему же воробушку в ежовой рукавице так плохо?

Держать в ежовых рукавицах - держать кого-либо в строгом повиновении, очень строго и сурово обходиться с кем-либо.

но пардон не до беспредела))))

желторотый абитуриент

ужОс - передернуло даже, откуда Вы этого понабрались?

вообщем автору еще работать и работать) удачи в будущем