Как издать книгу в России Опции

[Каркун]

Обсуждалось Как издать книгу в США.
А это о том, как в России) О попытке издать книгу Федора Московцева "Тёмные изумрудные волны".

Старый пост в ЖЖ, но все равно интересный.


***

В октябре 2008 я опрометчиво согласилась позаботиться об издании книги, написанной моим другом ( Фёдор Московцев, а книга называется «Тёмные изумрудные волны»), и тут же столкнулась с множеством проблем. К моему удивлению, издатели не выстроились в очередь, несмотря на то, что объективно – продукт качественный. Но оказывается, чтобы продать его, усилий требуется гораздо больше, чем при его создании. Недаром сказано: «Любой дурак может написать роман, но продать его – только гений!» И сказано не кем-то там, а самим Джеймсом Баллардом.
Итак, по порядку. Первое обращение было в АСТ. Их ответ был одним из немногих адекватных, и самый оперативный. Они отписались через две недели после того, как им был выслан текст: «К сожалению, ваше произведение нас не заинтересовало, попробуйте в других издательствах». Когда я позвонила в АСТ, меня сразу соединили с нужным человеком, который объяснил, что у них в данный момент «идёт историческая проза, попробуйте обратиться через полгода».
Все эти две недели я добросовестно ждала и никуда больше не обращалась, представляя себе, что будет, если откликнутся сразу все издательства, и как разруливать эту ситуацию. Примерно так же, как если бы на площадке перед дверью одновременно собрались все поклонники. Однако разговор с сердитой тётенькой из ЭКСМО лишил мою совесть невинности. Звали её Ольга Байкалова, она, во-первых, не смогла внятно ответить получила ли текст по электронной почте («Если вы указали адрес верно, значит, дошла ваша почта!»), что касается сроков рассмотрения – раздраженно прокрычала, что на сайте всё написано насчет сроков, мол, сидите ровно и ждите столько, сколько нужно. Кстати, ответ так и не пришёл.
Позже я поняла, что это классический сценарий отношений с издателями. Уважение к авторам не является их достоинством.

Я принялась рассылать текст во все подряд издательства, и вот что получилось.
Издательство «Азбука». Они подтвердили, что сообщение принято, и пообещали рассмотреть в течение месяца. Ну, сами, естественно, не отписались, пришлось звонить и напоминать о своём существовании. Там долго выясняли, кто был тем человеком, который принял текст по электронной почте и пообещал рассмотреть в течение месяца. Два дня ушло на то, чтобы выяснить, что этого человека уже нет, всё, что он принял по электронной почте, унёс с собой, и ничего не завещал. Выискался новый, давший свой электронный адрес, и я выслала туда повторно текст. Этот новый парень подтвердил получение файла и попросил «позвонить на следующей неделе». Этих вот «следующих недель» было штук шесть, и всякий раз этот гуманоид обстоятельно выспрашивал, что за произведение, когда было выслано, получил он его или не получил, подтверждал получение или нет, что по чём, хоккей с мячом. Далее он искал текст у себя в компьюторе, находил (или не находил, и просил переслать заново), что-то там мычал, и в конце концов назначал очередной созвон на следующей неделе. И так меня достал его козлетончик, что я перестала ему звонить. Ему бы в театре играть рожающих женщин, – так он, бедняга, мучился-тужился во время поисков потерянного текста.
Издательство «Крылов» (в какой-то степени роман «Тёмные изумрудные волны» соответствует специфическим требованиям этого издательства). Текст был отправлен по двум адресам, указанным на сайте, но оба сообщения вернулись. Я позвонила, и мне продиктовали оба этих адреса. Сообщения отправлены повторно – результат тот же. Я снова позвонила, меня соединили с самим Крыловым (а я раньше думала что это брэнд типа Синебрюхова или Вкуснотеева), и этот человек-брэнд продиктовал те же самые адреса, и заявил, что они оба рабочие, и в эту самую минуту он получает сообщения, целые миллионы гигабайт полезной информации. Я поняла важность момента и свою ничтожность и положила трубку. Была сделана ещё одна попытка отправки, и сообщения, разумеется, вернулись с пометкой «адреса получателя инвалидны».
Издательство «РИПОЛ». Я не стала отправлять текст по адресу, указанному на сайте, а для начала попыталась связаться с ответственным человеком. В издательстве подтвердили, что у них есть в принципе единица, занимающаяся рассмотрением текстов, и зовут её Тетевин Вадим Борисович. И мне объяснили внутреннюю структуру РИПОЛа – оказывается, я позвонила в головной офис, а Тетевин находится в дополнительном, где-то на Выселках, в далёком ЗаМКАДье. Ну, я позвонила в этот доп.офис, и там долго выясняли, кто такой Тетевин. А когда выяснили, попросили поискать его в головном офисе. Там, соответственно, милый женский голос вторично объяснил внутреннюю структуру РИПОЛа, и попросил звонить в доп.офис, и только туда. Так я наяривала туда-сюда, и в конце концов доп.офис разродился Тетевиным, и этот долгожданный и таинственный гражданин стал со мной общаться. Он сообщил адрес электронной почты, после отправки файла подтвердил его получение, и даже прочитал заголовок, а после этого исчез с моим произведением где-то во внутренней структуре РИПОЛа, как Остап Бендер с драгоценностями мадам Грицацуевой.
Издательство «Центрполиграф». Это полные отморозки. Неделя ушла на то, чтобы выяснить адрес электронной почты. Дали два, со странной оговоркой «Кажется эти». Текст был отправлен на оба, и я попыталась выяснить его дальнейшую судьбу. У НКВДэшников в 37-м было меньше проблем с диссидентами, чем у меня с этими пиздадельными издателями. Ответственного человека мне так и не выдали, и кто бы ни брал трубку, по имени не представлялся, говоря что-то типа «Это не ко мне». Какой бы телефон не набирала, ответ был примерно такой: «Вы не туда попали, здесь рабочая группа, звоните секретарю, и выясняйте всё у неё». И давали секретарский номер телефона. Секретарь оказалась самая делопутная из всех – на протяжении месяца её телефон был занят. Ну, не знаю, может оператор такой – длинные гудки вообще не предусмотрены. А телефоны ответственных людей, не секретарей, отвечали всегда. Эти люди, как попугаи, продолжали твердить что у них рабочий процесс, и звоните секретарю, выясняйте всё у неё. Переключать на секретаря отказывались – они же ответственные люди, не какие-то там переключатели. В то, что секретарский номер в принципе не отвечает – верить отказывались.
Издательство «Гелеос». Единственное, в котором произведением реально заинтересовались, но количество знаков оказалось слишком большим для того, чтобы его напечатать (470 страниц формата А4, это 32 авторских листа). Со мной общалась Татьяна Бушева, и она порекомендовала сократить текст вдвое. Я предложила разбить на две части, и издать двумя книгами. Бушева произвольно разделила текст надвое, разрезав, что называется, по живому мясу, и сказала, что да, пойдёт, это как раз получится книжка на 450-500 страниц книжного формата. Мы долго обсуждали все подробности, но в итоге оказалось, что если за первую часть Гелеос возьмется, то насчет второй – гарантий никаких. «Но какой смысл? – возмутилась я. – Ведь история начинается, развивается, и подходит к логическому концу, к развязке, только к последней, 121-й главе!» Но у Гелеоса своя тема. Если другие специализируются на детективах, брутальных романах, фэнтези, экстази, и пр., то Гелеосу нужны букавки в количествах, не превышающих 800 000 знаков.
Следующим в галерее чудо-издательств был «Олимп». Его изюминкой оказалась политкорректность. Дама с характерной фамилией Белая возмутилась, почему в романе нет ни одного положительного героя. Я поняла, с кем имею дело, но мне стало интересно, как Белая объяснит лексическое значение словосочетания «положительный герой» – что это за зверь такой. Мой вопрос она сочла плевком в свою положительную душу, и яростно швырнула трубкою. Слушая короткие гудки, я пыталась прикинуть, кого же надо изобразить в романе, чтобы напечататься в Олимпе. Наверное, Геракла какого-нибудь, который ложит человеков-говнюков и расчищает авгиевы конюшни. В общем, терминатора, санитара леса, который по совместительству ещё и ассенизатор. Но это явно не Андрей Разгон, герой романа «Тёмные изумрудные волны», прообраз которого – предприниматель, хозяин крупнейшей на Юге России дистрибьюторской фирмы по продажам медицинского оборудования.
О русский издательский бизнес, бессмысленный и беспощадный!

Было еще с десяток издательств, каждое со своей изумительной изуминкой, что называется, в каждой избушке свои погремушки. Объединяло их стремление как можно быстрее сбросить звонок назойливого автора. Обрисовались законы жанра. Если издательство утверждает, что его интересуют ТОЛЬКО «реалистичные романы – женские и мужеские, любовные, криминальные, авантюрные», и совсем не печатаются «фантастика и фэнтези, сказки, стихи, рассказы», то на момент обращения выясняется, что издательство разрабатывает новое перспективное направление, связанное как раз с выдуманными мирами, населенными эльфами, гномами, и прочей психоделической живностью. Если издатели специализируются на «продвижении отечественных нераскрученных авторов, которые приходят к ним самотеком», то вскоре выясняется: подавай им зарубежных писателей с мировыми бестселлерами, и вообще «всё самое лучшее, ценное, ставшее классикой мировой литературы и культуры в целом». «Складируемое на паллетах и продающееся на вес», – добавила я от себя.
Итак, все мои попытки ознакомить мир с новым шедевром разбивались о тотальный невменоз издательских работников. Одним словом, не издательства, а издевательства. Что характерно, во всех этих полиграфических комбинатах народ изображает такую бешеную занятость, будто получили заказ на печатание учебников для всей Китайской Народной Республики. Чудо-человеки, полиграфические труженики. А тут их отвлекают какой-то ерундой.
Я получила настолько сильный эмоциональный заряд от общения с этими трудофилами, что стала понимать тех психопатов, которые время от времени заходят в торговые центры и начинают пачками валить народ из автоматического оружия. Если б я оказалась поблизости с таким психопатом в момент маршрутизации, то непременно подсказала бы вместо торгового центнера другой адресок, а то и пару. А может, сама бы привела за ручку в какое-нибудь ЭКСМО.
Бонусом во всей этой издательской кутерьме оказались два продуктивных разговора с людьми, уважающими и себя, и того, кто к ним обращается.
В литературном агентстве «Goumen & Смирнова» объяснили, что произведение, чтобы быть напечатанным, должно соответствовать некоему коду тупости. Всё-таки это товар, а издательства – это коммерческие предприятия, а не кассы взаимопомощи. Духовная пища должна вызывать безусловный (по Павлову) рефлекс к употреблению, быстро усваиваться, а продукты переработки без промедления покидать организм, не засоряя соответствующий тракт. Сложные рецептуры, послевкусия, и прочие изыски, мысли и чувства – это ни к чему. Больше того, это вредит бизнесу.
Объяснение прозвучало убедительно, как винтовочный выстрел. Я просмотрела послужной список агентства, и мне вообще всё стало ясно. Хотя, чтобы прорубить ситуацию, достаточно купить газету на вокзале, включить дуроскоп ( = телевизор), зайти в книжный магазин. Как говорил Лемми Килмистер, лидер группы Motorhead, «хорошая музыка не попадает на радио». То же самое можно сказать об остальной культурной продукции.
Немного отвлекусь от темы. Говоря о коде тупости, я имею в виду произведения, а не тех, кто их пишет. Проецировать себя на героев – это ж какое надо иметь отсутствие воображения и чувства юмора! Это тоже закон жанра, и плохо приходится тому, кто его нарушает. Достаточно вспомнить актера, рекламировавшего сигареты Camel и умершего от рака – этот парень действительно много курил. Поэтому медийные личности маскируются, как могут. Глядя на Сергея Шнура, фронтмена группы «Ленинград», можно всерьёз подумать, что по жизни он такой же быдлан, как герои его песен. А журналист и радиоведущий Андрей Горохов однажды признался, что понимание расценивает как личное оскорбление.
Ну, можно до бесконечности приводить примеры того, как дурачат публику, кому интересно, рекомендую прочитать книгу «Хедлайнеры» (автор – Александр Кушнир), в ней эта тема удивительно полно раскрывается. Это большое заблуждение, – утверждает автор, – что можно не морочить голову людям. Обязательно нужно морочить. Иначе ничего не получится.
Кроме переговоров с «Goumen & Смирнова», весьма полезным оказалось общение с Ильёй Бояшовым, известным писателем, чьи произведения попадают в лонг- и шорт-листы престижных литературных премий и получают награды. Он сотрудничает с питерской «Амфорой», и это издательство оказалось единственным, которое представляет собой то, что заявляет о себе на сайтах и в прочих СМИ.
Бояшов отобрал мой текст среди сотен других, полученных по электронной почте, и вместе с 48 другими выбранными им проектами отдал на рассмотрение главному редактору. Я позванивала ему, чтобы узнать о продвижении своих дел, и в ожидании решения главреда задавала Бояшову разные вопросы. Он оказался настолько любезен, что дал мне подробные разъяснения, касающиеся печатного дела. В очередной раз я убедилась, что босс уровня, в отличие от офисных шнурков, не станет изображать из себя предельно занятого, а найдёт время для обстоятельной беседы пусть даже с незнакомым человеком. Он выслушал предысторию книги – предприниматель занимался продажами медицинского и промышленного оборудования, обанкротил фирму с долгами более 90 миллионов рублей и примерно столько же потерял своих личных денег, и написал об этом книгу. А «Тёмные изумрудные волны» – это начало долгого и проникновенного разговора с читателем; на очереди ещё три книги. Илья Бояшов заверил в том, что обратит внимание главного редактора именно на этот проект, но результат гарантировать не может, так как произведение, чтобы быть изданным, должно соответствовать текущей конъюнктурной тематике. Помимо того, что издательства выбирают для основной деятельности определенные направления, занимают свои ниши (детская, учебная, научно-популярная, военно-историческая, эзотерическая литература; злободневная – терроризм, политическая ситуация в мире, и т.д.), редакторы отслеживают сиюминутную конъюнктуру, и выбирают для печати то, что, по их мнению, должно выстрелить и будет реализовано через книготорговые сети. Грубо говоря, придёт Лев Толстой с сиквелом «Войны и Мира», и ему откажут, а следом заявится графоман с откровенным хламом, и этот хлам возьмут в работу, потому что в нём есть что-то созвучное умонастроению современного эмо-подростка или эго-переростка. Нужно принимать во внимание, что потребитель – если не василёк, то всяко овощ, и чтобы с ним работать, нужно быть если не агрономом, то уж наверное овощеводом.
Строго говоря, само понятие «графомания» уже не отражает своего первоначального смысла, и если разобраться, это слово не несет никакого смысла вообще. Есть тексты, которые продаются, а есть тексты, которые не продаются. Вот так – черное или белое, другого нет. Редактор выступает как buyer, закупающий сезонную коллекцию одежды. Алгоритм принятия такого решения достаточно сложен, зачастую нелогичен, и его объяснение нужно искать в области психологии или алхимии. Как поведет себя потребитель? Что он предпочтет: кальсоны, стринги, или совсем откажется от нижнего белья? Если buyer угадывает, на что будет спрос, и к концу сезона «хотя бы 80%» реализовано, то такого сотрудника владельцы бутиков, конечно же, носят на руках: его чутьё – залог успеха.
Амфора в итоге завернула мой роман (я так долго носилась с ним, что уже считала его своим, как прижитого во сне негритенка), но впечатление от завертывания осталось светлое, хорошее. Как в том анекдоте про Ильича: «Послал на х*й, а глаза такие добрые-добрые».
От общения со всей этой издательской пидараснёй у меня не то что голова разболелась, а произошёл полный вынос мозга из неё. Полгода беготни-еботни, а результатов никаких. Сил не осталось ни мужских, ни женских, чтобы переломить ситуацию. Я вспомнила реплику одного знакомого коммерсанта, который, выслушав мои стенания, иронично бросил: «У вас там что, недостаточно яиц, чтобы издаться и продвинуть всё самим?!» Поразмыслив, я обратилась к Фёдору: «А ты не хочешь напечатать за свой счёт?» В ответ он хитро улыбнулся: «Денег остался последний мешок. Можно попробовать сыграть».
Я разгадала значение этой улыбки. Много людей стали несчастными, связавшись с этим очаровашкой. Более сотни фирм стали его кредиторами, а иметь с ним дело – всё равно что положить деньги в Миньет-банк. Это какой-то черный ангел разорения. Скорее всего, история с изданием книги станет сюжетом нового романа.

Но всё-таки он некоторое время колебался. Нельзя сказать, чтобы его сковывали какие-то каноны, которые совершенно сковывали бы других, разные обеты, или он там белокрылый ангел или сын Марии. Но Фёдор подчинил себя некоторым стеснениям. Он уже видел свою жизнь не связанную со всей этой хозяйственной вознёй. Его энергия уже не так напряжена и восприимчивость ко всем житейским невзгодам сильнее; он не так мужественно переносит страдания и более падок до наслаждений. Конечно, в такой ситуации ему бы хотелось переложить предпринимательские риски на плечи людей крепких физически, деятельных, трудолюбивых; доверить все тяготы славным парням, мужыкам, трудофилам. Придя к определенному благосостоянию, он хотел бы оставить заботы о продвижения в руках фирмачей, сам ход событий привёл его к погоне за удовольствиями.
Всё же Фёдор почувствовал, что это уместно, и, схватив эту возможность, занялся маркетингом типографского рынка. Тут нарисовалась новая галерея людей-инвалидов. В одном месте мы увидели картину маслом, которую можно назвать «Нашествие мондавошек»: в офисе все сидят и чешут в промежности – яйца там или у кого что под рукой, у всех на компьютерах открыты «Одноглазники» или «фКонтакте», и все пишут важные сообщения, видимо, о новых средствах борьбы с Phtirus pubis (вошь лобковая – лат.). При таких делах, им, ебстебственно, всё равно на клиентов.
Много типографских вариантов было разных, но это тема для отдельной беседы.
Мы нашли адекватных людей, которые издадут роман, договорились о цене. В конце августа – начале сентября роман «Тёмные изумрудные волны» выйдет в свет. Читатель оценит книгу, написанную, по словам Дмитрия Быкова, как «многослойный криминальный роман с туго закрученным сюжетом, раскрывающий особенности взаимоотношений между партнерами по бизнесу, между предпринимателями и представителями силовых ведомств». Развивая мысль, он отметил, что «Поэтичность прозы и динамичность сюжета приковывают внимание читателя и держат в напряжении до самого конца; не оставит равнодушным также пронзительная история любви, пронёсшаяся, словно на крыльях рока, и навсегда изменившая судьбу главного героя». Он также уверен, что у книги большое будущее – ею заинтересовались в Венгрии, являющейся местом действия второй книги, и в США (ведутся переговоры с издательством Farrar Straus and Giroux).
От себя пожелаю читателям приятного прочтения, а авторам для общения с издателями рекомендую АК (автомат Калашникова) – убедительный довод в самых запутанных спорах.

[Александр Уралов]

Помоему, за последние 250 лет ничего не изменилось
Издатель ищет своего Дюма, который его обогатит, а Дюма мечтает стать "бессмертным" академиком АН Франции, куда его не берут.
Белинский хвалит Добролюбова и Некрасова, а народ тащит с базара Боборыкина и "Юрия Милославского" господина Загоскина.
Джека Лондона в СССР читают запоем, а в США и Англии он известен, пожалуй, только литературоведам.
"Моби Дик" становится классикой после ста лет практически полного забытья...
В общем, ничего нового.
Жизнь.