Не смотри им в глаза, Автор: Хрустальный Феникс Опции

[Каркун]

Автор: Хрустальный Феникс


Не смотри им в глаза




Эта невыносимая жара доконала ещё в дороге. Несколько часов тряслись по камням на развалюхе, в которой даже не работал кондиционер. Командир курил прямо в салоне, и никто не мог сказать, что от запаха дешёвых сигарет уже тошнит.
Мы ехали на задание в зону конфликта. В деревню, где рядом с мирными жителями обитают террористы. Туда, где я знал каждый дом и каждый камень, где я родился. Только поэтому вызвался обезвредить мину, которую нашли в поле.
Добрались ближе к полудню, а там уже собрались все, кому не лень. Чумазые дети, обгоревшие до красноты под горячим солнцем, сбились в тесный кружок и ковыряли «железяку» палками. Взрослые столпились в стороне, и что-то громко обсуждали. Увидев нас, они похватали детей и разошлись по домам.
Мы им не нравились, и я понимал, почему…
Мина оказалась самопальной – несколько спутанных проводков и взрыватель – сразу видно, что собирали наспех. Какие-нибудь местные бандиты-инженеры, которым надо бы руки оторвать. Такое добро на месте не разбирают, и мне стоило вывезти на полигон. Но, как говорится: «дома и стены помогают», поэтому решил пойти на риск.
Щипцы коснулись одного проводка, потом второго, и вдруг:
– Вали отсюда! – крикнул командир.
И дальше всё как в кошмаре – девушка с красной лентой в волосах. Она на другом конце поля, но слишком близко ко мне. Внезапный порыв ветра ударил в спину, я неосторожно взмахнул рукой, чтобы удержать равновесие, и задел проводок. Мина щёлкнула, не оставив времени на испуг.
Волна горячего воздуха обняла и утащила вверх, осколки дробью разорвали тело, смешали кровь с облаком пыли. Жизнь не пронеслась перед глазами, она просто закончилась, разлетевшись жирным пеплом по ветру.
Я спал, и время для меня исчезло. Тьма наполняла и создавала заново, собирала и сшивала словно куклу. Нигде не было ни одного источника света.
Пока я спал, мир менялся.
А потом я проснулся. Всё началось с нуля точно там, где и закончилось – на краю старой деревни. На обожжённом взрывом поле. Небо давило сверху тяжёлыми багровыми тучами. Собирался дождь, было холодно.
Я поднял руки к лицу – целы, ни одной царапины. Даже кожа чистая, без следов пепла. Ощупал грудь, живот, голову – всё на месте.
Под рёбрами бешено колотилось сердце. Глубоко вздохнул и чуть не закашлялся от едкого запаха гнили. Он был повсюду. Так пахла земля и камни – всё, до чего можно дотянуться. Так пахла одежда и чистые руки. Так пахло багровое небо.
Боковым зрением я уловил движение. Существо на длинных кривых ногах неуклюже приближалось, когтистые пальцы царапали воздух, а из пасти текла тёмная то ли кровь, то ли слюна. Оно внимательно смотрело на меня и словно ловило взгляд, но я так испугался, что мог только пятиться назад.
За спиной кто-то крикнул:
– Отвернись!
– Что? – прохрипел я.
Повернулся, и это оказалось спасением. Существо вдруг исчезло и появилось совсем близко, вспороло когтями воздух, но никого не зацепило.
Подоспевший спаситель оттолкнул меня в сторону, прицелился и прострелил монстру голову. Он тут же ссохся и рассыпался пеплом. С серым облаком на земле оказалась знакомая алая лента.
– Повезло тебе, – сказал мужчина в военной форме.
Крепкий, высокий. Рукава закатаны по локоть, штаны заправлены в ботинки. Волосы густые, хоть и седые. Во взгляде решительность, воля и строгость. Похож на командира нашего взвода.
– Я Маршал, – продолжил он. – Такое прозвище. А ты?
– Ч-что это б-было? – с трудом выговорил я.
– Ловец, – Маршал поднял горсть пепла и рассыпал по ветру, – охотник, зверь. Называй как хочешь, – он посмотрел на меня, я оцепенел от страха. – Да ты не бойся, как там тебя зовут, говоришь?
– Саша, – выплюнул я, словно ругательство. – Меня зовут – Саша.
– Ну что же, Саша, – Маршал развёл руками и слегка наклонил голову, – добро пожаловать в ад!
Ад. Это место не могло быть адом – слишком оно похоже на ту самую деревню, в которой меня угощали парным молоком. Слишком знакомые старые домики и тот же густой лес вокруг. Только земля сухая и тёмная, и небо странное – будто кровавая пена.
– Иди за мной, я отведу тебя в безопасное место, – скомандовал Маршал и зашагал вперёд.
Безопасным местом оказался старый бункер на опушке. Оттуда хорошо просматривалась деревня, а подземные ходы тянулись во все стороны. Внутри было темно и сыро. Бетонные стены влажные от конденсата и местами затянуты плесенью. Пахло как везде – гнилью. В углу на тумбочке шипел старый радиоприёмник. В бункере нас ждали двое:
– Макс и Егор, – познакомил Маршал.
– Привет, – кивнул Макс.
Он тоже в форме, они оба. Макс чуть выше нас всех, тёмный, нескладный. Лицо покрыто шрамами.
– Это звери меня украсили, – пояснил он, заметив, как я его рассматриваю.
– Это такие маленькие прыткие уродцы с острыми зубами, – вступил Егор. Он моего роста, но чуть моложе, с весёлым беззаботным взглядом. – Зазеваешься, и они откусят голову. Такое часто бывает, особенно с молодыми…
– Не пугай новичка! – прервал его Маршал.
Егор подкрался и прошептал на ухо:
– Не смотри им в глаза и проживёшь дольше.
Маршал заметил это и прогнал обоих. В комнате остались мы вдвоём.
– А ты, значит, подрывник?
Я не совсем понял, вопрос это был или утверждение, но сразу вспомнил мину, взрыв, девушку на другом конце поля. Алую ленту. Всё что случилось за последние час или два – этот странный мир – он не укладывался в сознании. Это чудовище. Этот тёмный бункер, с единственным узким окном, через которое видно деревню.
С трудом узнавались дома – настолько они облезли. Местами провалились крыши, местами обрушились стены. Окна без стёкол обнажали тёмное нутро пустых комнат. Деревня спала вечным сном мертвеца.
– Так выглядит ад? – шёпотом спросил я.
– Наш вчера устроил погром в местном баре, – вдруг раздался голос из радиоприёмника.
Это случилось так неожиданно, что я даже отпрянул в сторону.
– И что дальше? – спросил второй голос.
– Одну девку трахнул… И убил. Ну как всегда.
– А что родня? Есть кто-то, или сирота?
– Есть. Отец юрист или чиновник. Какая-то шишка.
– Тогда казнить ублюдка. И чтобы родня узнала. Нам скандал не нужен…
Радио замолкло. Маршал улыбнулся, с любовью погладил чёрный корпус приёмника.
– Весточка из мира живых. Смотри в окно!
Небо над деревней опустилось и потемнело. Я заметил, как в одном месте сквозь тучи к нам провалилось нечто и упало на крышу одного из домов. Издалека оно напоминало человека. К нему тут же сбежались какие-то тёмные существа. Я услышал крик, человека стащили с крыши, и всё стихло.
– Вот так всё устроено, – с улыбкой произнёс Маршал, – сражаешься за свою страну, а потом пуля в лоб, и ты в аду. О тебе мы тоже узнали из «новостей». Повезло, что были рядом.
– Я никогда не думал, что окажусь в таком месте…
– Ты думал, всё будет иначе, – Маршал уставился в треснувшее зеркало, длинная тёмная щель разделила его лицо на две равные части. – Здесь нет котлов, и земля не горит под ногами. Но что это, если не ад?
Внезапно с улицы донёсся хриплый, словно простуженный, женский голос. Она кричала, и в её словах было всё: боль, ненависть, отчаянье.
– Приведите! Приведите его ко мне!
– Опять она проснулась, – Маршал быстро глянул в окно. – Не к добру. Егор!
– Звали?
– Собери всех, закрывайте убежище! Она сегодня не в духе.
– Есть.
– Кто – она? – Нахмурившись, спросил я.
– Елена. Повешенная мать, – заметив моё удивление, он указал на окно. – Смотри туда.
Небольшой двухэтажный дом одиноко стоял на горе. В моём мире его место занимал памятник невинным жертвам войны – чёрный мраморный обелиск с именами погибших и пропавших без вести. Дом обнесён высоким кирпичным забором, но этот забор, как и всё в деревне, почти разрушен.
Из окна дома выполз какой-то зверь. Прыгнул с подоконника на забор, с забора на крышу соседнего дома. Сел на краю и завыл, подобно волку. В голосе его я слышал детский плач. Плач скорби и утраты.
И сердце сжалось.
– Там живёт мать всех несчастий, – продолжил Маршал. – Это по её воле ловцы охотятся за нами. Когда Елена просыпается, нам остаётся только ждать…
Маршал вдруг замолчал и отошёл вглубь комнаты.
Я непонимающе смотрел на него, он достал пистолет, а потом скомандовал:
– Ложись!
Я подчинился. В окне над головой появилась зубастая тёмная пасть. Существо быстро осмотрело комнату, заметило меня и попыталось проникнуть внутрь. Маршал выстрелил дважды. Одна пуля вошла в стену, осыпав меня мелким градом бетонных осколков. Вторая пробила монстру глаз, и он тоже обратился в пепел.
– Чёрт знает что, – сказал я, отползая от окна.
– Егор! – крикнул Маршал.
Никто не ответил.
– Егор!
Снаружи послышались выстрелы. Маршал выругался и выбежал на звук, оставив меня одного в комнате.
В окне мелькнули когтистые лапы. А мне совсем не хотелось оставаться наедине с ловцами и без оружия. Я пошёл следом.
На пороге убежища лежал Егор с разорванным горлом. Я осторожно обошёл его и выглянул на улицу. Маршал уже отстреливался от прыткого зверя, похожего на лысую обезьяну с тёмно-красной кожей, покрытой шипами. Зверь перемещался так быстро, что невозможно было прицелиться.
Из наших увидел ещё троих, но узнал только Макса. Он был ближе остальных и, хромая, двигался к нам. Двое ребят, оставшихся далеко от убежища, отстреливались от группы ловцов.
– Быстрее, Макс! – кричал Маршал.
Один из наших встретился взглядом с ловцом и замер, опустив оружие. Второй подбежал к нему, но не успел ничего сделать – его схватили и оттащили в сторону. Ловец склонился над первым, медленно обхватил пальцами его шею и одним резким движением оторвал голову.
Второй попытался вырваться, но врагов было слишком много, чтобы надеяться на спасение. Я отвернулся, когда его тело разорвали на части.
Зверь, с которым сражался Маршал, настиг Макса и повалил его на землю.
– Закрой глаза, – скомандовал Маршал, прицелился и выстрелил.
Зверь отлетел в сторону, взвизгнул, сжался в судороге и рассыпался.
Макс быстро поднялся, в два прыжка добрался до убежища, и мы втроём закрылись внутри.
– Остальные вернуться по тоннелям, – отдышавшись, сказал Макс. – Чёрт, до костей разорвали!
Макс задрал штанину и с ужасом смотрел на кровоточащую рану, в глубине которой была видна белая кость.
– Заживёт, – махнул рукой Маршал и ушёл.
– Может перевязать? – неуверенно спросил я.
– Да хрен с ним, Маршал прав. Тут заживает быстро. К утру будет ещё один шрам.
– К утру? – удивился я.
– Да. Тем, что на лице, – Макс погладил себя по щекам, – не больше двух недель. Даже глаза восстановились.
– Как это вообще…
– Я даже обрадовался, – перебил Макс, – когда ослеп. Думал, нет глаз – живи спокойно. Они нас взглядом убивают. А если не смотреть, только покалечат.
Я оглянулся на Егора.
– Он тоже к утру очухается, – махнул рукой Максим. – Только говорить не сможет долго.
– Он же не дышит.
– Ну и что? Тут дышать не обязательно, – Макс улыбнулся. – Мне как-то раз лёгкие обожгло…
Заметив, что я становился мрачнее с каждым словом, Макс замолчал. Но когда и молчание стало в тягость, решил развлечь меня историей из жизни. Рассказом о последнем дне, после которого я даже порадовался, что Макс здесь, с нами.
Это случилось зимой. Макс с особым удовольствием описывал жёсткий рассыпчатый снег, который больше походил на мелкие осколки стекла. И то, как они выгнали на холод босых полуголых женщин, таскавших еду партизанам. И как расстреляли всех. Как снег напитался кровью. Как за ночь замёрзли тела, а утром их растащили собаки.
– А через день нас заперли в сарае и сожгли. Я даже проснуться не успел, – Макс тяжело вздохнул. – Я не хотел умирать, понимаешь?
– Ага, – кивнул я, но подумал – поделом.
В соседней комнате мерное шипение радиоприёмника прервалось. Мужской голос, заикаясь, говорил из динамиков:
– Мы …товы к обстрелу. Завтр… сне… к …ртям эту дерев…
– Хорош-ш-ш… – ответил второй голос.
– Все слышали? – Маршал заговорил, только когда стало понятно, что радио заглохло окончательно.
– Так точно, – отозвался Максим.
– Утром пойдём за головой Елены. Иначе нас всех здесь огнём накроет…
– О чём это он? – шёпотом спросил я.
Макс отмахнулся. Хромая, он прошёл в комнату к Маршалу. Тот стоял у окна и внимательно рассматривал дом на горе. Небо над ним опустилось, словно тянулось к разбитой крыше. Казалось, что оно вот-вот раскроется и освободит бесчисленную армию демонов.
Радио тихо шипело.
– Что нас там ждёт… – задумчиво пробормотал Маршал.
За ночь по тоннелям пришли остальные члены отряда. Все, кому удалось выжить.
В бункере стало тесно и душно. Бойцы обсуждали последнюю атаку ловцов, готовили оружие, перевязывали свежие раны. Егор очнулся ближе к рассвету, но никто этого не заметил. Будто не было смерти.
Утром Маршал выставил нас в шеренгу и пересчитал:
– Всего шестнадцать! – громко сказал он. – Нас всего шестнадцать, а эту ведьму охраняют десятки жадных до крови бесов!
Мы переглянулись, Маршал продолжил говорить:
– Нас мало, но это не значит, что мы проиграем, – он посмотрел на меня, – или сдадимся. Нет! Мы вырвем победу из мерзких лап нечисти, и пробьём себе дорогу в рай!
Маршал демонстративно загнал в пистолет обойму, вздёрнул затвор.
– За мной!
Мы шли больше часа по тёмному узкому тоннелю. Деревня над нами дышала зловонной гнилью и рождала новых ловцов. Новых охотников за нашими головами. Мне дали оружие, чтобы я мог сражаться наравне со всеми. Патронов хватало.
Макс шёл следом и по пути рассказал мне ещё одну историю.
Это случилось сразу после его смерти. Он очнулся в том же сарае, в котором сгорел. Всё вокруг было как новое, вернее такое, каким запомнилось до пожара. Рядом спали друзья, которых в ту ночь заперли вместе с ним. Пять или шесть человек – он не запомнил.
Ловцы появились сразу, но он заметил их раньше, и успел спрятаться за старой телегой.
– Это мерзко, – говорил Макс, меняясь в лице. – Они будили всех по одному, заглядывали прямо в душу, а потом разрывали на части. Они убили всех, и ушли. Я боялся выходить наружу, но утром за мной пришёл Маршал. Он для нас всех – ангел хранитель. Многих вырвал прямо из пасти ловцов.
– А он здесь давно?
– Чёрт его знает. Похоже, что он был здесь всегда. Как будто с него всё начиналось, – Макс рассмеялся.
– Мы на месте, – прозвучал голос командира. – Дом над нами ближе всех к дому Елены. Отсюда и начнём пробиваться.
– Все знают, что делать? – Маршал окинул нас беглым взглядом. – Новичок! Не смотри им в глаза.
– Есть! – уверенно ответил я.
Мы вошли в старый дом через подвал. Внутри темно и пыльно. Грязные окна едва пропускали и без того тусклый свет. По полу разбросаны старые вещи, разбитая посуда. Мебель сломана. В прихожей зверь разодрал коробку с цветными мелками. Оттуда яркие следы тянутся по всему дому.
Осмотрев дом, мы собрались в коридоре. Никто не решался заговорить первым, все ждали приказов от Маршала. Но он как будто оцепенел – встал напротив входной двери и замер. Напряжение нарастало.
– Идём? – неуверенно спросил Максим.
Маршал тряхнул головой, словно пытаясь сбросить воспоминания, пнул входную дверь и вышел из дома, не сказав ни слова.
На улице пусто. Мы подошли к покосившемуся двухэтажному домику с серой крышей и жёлтыми, потрескавшимися стенами. Тот самый дом на горе, к которому нельзя приближаться в одиночестве.
Пустые изломанные рамы поскрипывали на сквозняке. В окнах мелькали тени: то ближе к нам, то дальше – в глубине дома. И где-то там, в одной из тёмных комнат, звучал голос Елены:
– Приведите его ко мне! – хрипела она.
Маршал нахмурился, перехватил пистолет двумя руками и решительно направился к двери.
Мы двинулись следом, но быстро пожалели об этом.
Ловцы стерегли дом матери. Звери посыпались с крыши, отрезая нас от входа. Из-за углов показались уродливые вытянутые тела. Их было много. Гораздо больше, чем нас.
Мы даже не заметили, как исчез Маршал. Ловцы окружили и выхватывали одного бойца за другим. Пули летели в воздух, в стены, в землю. Макс кричал за спиной:
– Не смотрите в глаза!
И мы отворачивались, теряя врагов из виду. Нас становилось всё меньше…
Когда ловец схватил Макса, я попытался ему помочь, но от страха дрожали руки, и пули не попадали в цель. Ловец отшвырнул Макса к поленнице, где среди гнилых брёвен лежал большой топор. Макс схватил его, словно последнюю надежду на спасение, но слишком поздно. Его взяли в кольцо…
– Все в дом, за Маршал… – крикнул Макс, но голос оборвался.
Я посмотрел по сторонам, и понял, что остался один. Звери медленно оттесняли меня к дому.
– Ну где ты, сука! – прозвучал голос из дома.
Оглянувшись, я увидел, что дверь открыта, и нырнул туда.
В доме сильнее пахло гнилью. Запах стекал со второго этажа и расплывался по всем комнатам, по всем улицам. Стены тёмные, как после пожара, съедали тусклый свет и давили со всех сторон. Пол скрипел под ногами.
Звери внутри оказались крупнее и светлее тех, что встречались раньше. Они двигались медленно, словно чувствовали – здесь безопасно. Один стоял у окна, второй спускался по лестнице, третий отрезал мне путь к выходу.
Втроём они внимательно смотрели на меня, я прицелился…
Зверь с лестницы прыгнул и повалил меня на пол. Пистолет улетел в дальний угол комнаты.
Я зажмурился.
Морда зверя застыла возле моего лица, я чувствовал на коже его дыхание. Вдруг сверху послышался голос Елены:
– Посмотри на меня! – рычала она. – Смотри, что ты сделал!
– Посмотри на меня, – услышал я тихий голос над ухом. – Открой глаза.
Я подчинился. Тёмные глаза зверя блеснули, и мир растворился в них, поглотив меня, поглотив дом, деревню.
А потом всё вернулось обратно. Большой светлый дом с открытыми настежь окнами, куда без спроса врывается свежий летний ветер. Сладкий запах цветов и фруктов, яркие пятна солнца на стенах. И много игрушек повсюду…
Напротив меня стоял мальчик, которому нет и пяти лет. Бледный и худенький, похожий на приведение. С большими голубыми глазами, и тёмным отверстием во лбу. Мальчик взял меня за руку и потянул за собой.
Мы поднялись на второй этаж.
На большой кровати в спальне лежала женщина в разорванном платье. Над ней стоял Маршал. Он посмотрел сквозь меня, остановил взгляд на мальчике. Улыбнулся.
Женщина с трудом подняла голову и тихо шепнула:
– Сынок, спускайся вниз.
Маршал достал пистолет из-за пояса и выстрелил один раз. Я оглянулся, рядом с призраком малыша лежало мёртвое тельце. Из отверстия во лбу текла кровь.
Женщина вскочила с кровати и бросилась к ребёнку. Маршал поймал её за волосы, потянул к себе, ударил. Женщина обмякла и свалилась на пол. Маршал вышел из комнаты и спустился вниз, мы остались ждать наверху.
Я слышал ещё два выстрела.
Потом Маршал вернулся с верёвкой в руках.
– Будь ты проклят, ублюдок! – рыдала Елена, когда Маршал одевал ей петлю на шею. – Сволочь! Ты сдохнешь, и я достану тебя на том свете!
– Я и там тебя пристрелю, – сказал Маршал и пропустил верёвку сквозь кольцо для люстры.
Мальчик взглянул на меня, губы его шевельнулись:
– Ты не такой, как они, – звучал мягкий голос. – Ты тоже жертва, а не убийца. Будь с нами.
Я вернулся в старый разрушенный дом Елены. Но он больше не казался мне чужим. Я чувствовал всё, что происходило внутри, я видел всё, что происходило снаружи. Я стал частью этого крохотного мира. Звери стояли рядом и смотрели на меня.
Сверху звучал голос Елены:
– Это ты, ты во всём виноват! Стреляй! – кричала она. – Стреляй, ты ничего не изменишь!
Мне хватило одной мысли, чтобы оказаться наверху.
Елена тенью парила в воздухе над кроватью. Разорванная юбка чёрными лентами обвивала руки и шею Маршала. Он стоял на коленях и смотрел в глаза свой жертве. Она показывала всех, кто погиб по его вине, всех, кто сейчас заперт в этом мире. Всех, кто жаждет мести.
– Ты сама виновата, – Маршал дёрнул рукой и порвал ленты. – Кого ты притащила в дом? С кем ты делила хлеб? Они воевали против нас. И твои дети стали бы такими же.
– Они защищали нас, – прошипела Елена. – От таких, как ты! И до сих пор защищают!
– Плохо защищают.
Маршал поднялся на ноги, прицелился.
Я схватил его за руку, и мы в одно мгновение перенеслись во двор. Маршал отлетел в сторону и покатился к дому, а я встал рядом с поленницей, где всё ещё лежало тело Макса. Маршал рывком поднялся, направил пистолет на меня.
– Предатель, – выплюнул он.
Я вырвал топор из закоченевших пальцев Макса, и тут же переместился к Маршалу. Он потерял меня из виду, и благодаря этому я выиграл несколько мгновений. От души размахнулся и ударил по голове. Лезвие разделило лицо пополам. Маршал закатил глаза и медленно спустился на землю.
– Нет, – ответил я мальчику из мёртвого мира, – я не жертва, и не убийца. Я защитник.

[Andrey-Chechako]

Эта невыносимая жара доконала ещё в дороге. Несколько часов тряслись по камням на развалюхе, в которой даже не работал кондиционер. Командир курил прямо в салоне, и никто не мог сказать, что от запаха дешёвых сигарет уже тошнит.
Мы ехали на задание в зону конфликта. В деревню, где рядом с мирными жителями обитают террористы. Туда, где я знал каждый дом и каждый камень, где я родился. Только поэтому вызвался обезвредить мину, которую нашли в поле.
Добрались ближе к полудню, а там уже собрались все, кому не лень. Чумазые дети, обгоревшие до красноты под горячим солнцем, сбились в тесный кружок и ковыряли «железяку» палками. Взрослые столпились в стороне, и что-то громко обсуждали. Увидев нас, они похватали детей и разошлись по домам.

Это просто праздник какой-то!

Такое добро на месте не разбирают, и мне стоило вывезти на полигон

не "стоило", а "стояло", и не "мне", "мине"! Мине стояло - так правильно вроде? Уже?

Я спал, и время для меня исчезло

Два времени в одном предложении - здесь должно быть два предложения или согласование времен: Я спал. Время для меня исчезло.

Крепкий, высокий. Рукава закатаны по локоть, штаны заправлены в ботинки.

угу, рукава штанов

На улице пусто. Мы подошли

автор весь текст издевается над настоящим, длящимся и прошедшим

– Предатель, – выплюнул он.
Я вырвал топор из закоченевших пальцев Макса, и тут же переместился к Маршалу. Он потерял меня из виду, и благодаря этому я выиграл несколько мгновений. От души размахнулся и ударил по голове. Лезвие разделило лицо пополам. Маршал закатил глаза и медленно спустился на землю.
– Нет, – ответил я мальчику из мёртвого мира, – я не жертва, и не убийца. Я защитник.

чье лицо, кто ударил?

Кто-то, болея гриппом,записал свой сон
Да, ктган - разочаровали вы меня! А я то думал!..
Коряво написано, неправильно простроенно. Лаконичный стиль вестерна подразумевает строгое согласование времен! - Это главное!
Сравните:

Это была земля, принадлежащая индейцам, и поэтому, когда сломалось колесо нашего фургона, никто не остановился, чтобы помочь моему отцу и мне.
В ту пору мне было почти тринадцать, и я мог ругаться не хуже отца, что мы и делали, пока остальные фургоны шли мимо. Даже Бэгли, которому отец спас жизнь, и тот не остановился.
Обычно люди помогали друг другу, но этот караван строго подчинялся выбранному капитану. Им был Большой Джек Макгэрри. Он всегда недолюбливал отца, потому что мой отец был человек суровый и независимый. Впрочем, думаю, что основной причиной была Мэри Тэтум. Макгэрри давно на нее облизывался, но она, казалось, не замечала его. Ей нравился мой отец.
Продолжая ругаться, мы с отцом снимали поврежденное колесо, когда подскакал Макгэрри на красивом черном жеребце.
— Не повезло тебе, Тайлер. Ты ведь знаешь мой приказ: караван не останавливается на переходе. Здесь слишком опасно. Впрочем, у источников мы заночуем, так что попробуйте догнать нас там.
Он повернул коня и поскакал вслед за караваном.

[NatashaKasher]

Я спал, и время для меня исчезло

Два времени в одном предложении - здесь должно быть два предложения или согласование времен: Я спал. Время для меня исчезло.

Андрей, вы можете пояснить, в каком смысле в предложении "Я спал, и время для меня исчезло" - есть "несогласование времён"?
И почему это "несогласование" пропадает, если предложение разбить на два ?

[rasst]

Андрей, вы можете пояснить, в каком смысле в предложении "Я спал, и время для меня исчезло" - есть "несогласование времён"?
И почему это "несогласование" пропадает, если предложение разбить на два ?

Тут ничего сложного. Спал - несовершенный глагол, исчезло - совершенный. Они соединены союзом "и", поэтому подразумевают некую связь, которая рушится разной формой глаголов. Если разбить точкой,связь пропадет.