Под куполом Европы, Автор: Павел Волчик (Нафанаил) Опции

[Каркун]

Автор: Павел Волчик (Нафанаил)


Под куполом Европы



Подходил к концу последний завтрак на борту космического корабля «Громовержец», приближающемуся к шестому спутнику Юпитера.
Капитан выковырял из сочной мякоти апельсиновую косточку и замер, сжимая её в пальцах.
– Ты делаешь успехи, Денисов! – прозвучал насмешливый контральто. – Ещё месяц назад, ты выбросил бы эту крохотную бомбу с потенциалом будущего фруктового сада, как земной мусор, и даже не задумался. А теперь…
Дмитрий Денисов положил семечко на ладонь. Потом хитро взглянул на пожилую даму с мясистым добродушным лицом и проницательным взглядом и ответил ей:
– Вам, как ботанику и селекционеру, Аврора Ивановна всё мерещатся плодовые сады в каждой косточке, а ведь я, может быть, всего лишь хотел выстрелить весёлым снарядом в нашего задумчивого психолога. Ева, вы ведь не устроите из-за этого скандал?
Молодая девушка с усилием улыбнулась, отошла от иллюминатора, и отобрала у капитана косточку. Затем, её тонкие пальцы опустили семечко в изумрудную жидкость. Едва попав в прозрачную камеру в стене, семечко начало стремительно прорастать и через несколько минут из субстрата показалось деревце. Спустя ещё пять минут, Ева чистила только что созревший апельсин.
– То, над чем вы смеётесь, прокормило уже две планеты. Мы долгие годы не понимали, какое сокровище выбрасываем в урну.
– Признайте, вкус у этих апельсинов так себе…
– Ваши попытки задеть меня, капитан, или осмеять апельсиновую косточку, всё также неуклюжи. Вы вдвое старше меня, а ведёте себя, как ребёнок. Прошу вас, не тратьте силы. Я здесь, не только, чтобы поддерживать мир на корабле, но и затем, чтобы решить…
Метроном перебил её, затем зазвучал голос: «Доброе утро, бортовой компьютер «Громовержца» приветствует вас! Сегодня 12 апреля 2147 года. Поздравляю, минувшей ночью мы достигли финальной точки нашего путешествия. Мы находимся на орбите Европы. Это значит: смотровой экран может быть открыт – наслаждайтесь видом шестого спутника Юпитера».
Зазвучала торжественная музыка.
– Что, Денисов, ты опять сморщился, как полежавший баклажан? – пропела Аврора Ивановна, намазывая масло на булочку, – Оставь эту привилегию мне, в мои семьдесят.
– Мы на борту уже год, – горько усмехнулся капитан, – вы считаете, я должен хлопать в ладоши, когда каждое утро нам включают один и тот же гимн?
– Признаюсь, тут наш ворчливый астронавт прав. С пафосом изобретатели «Громовержца» переборщили… – профессор ссутулилась ещё больше и наклонила свою седую голову, чтобы заглянуть под медленно поднимающийся смотровой экран, – И ставни наши проржавели: поднимаются вечность.
– Я введу вам двоим штрафные очки физической нагрузки… – устало проговорила Ева, не отрывая глаз от экрана, и белая планета с карамельными пятнами скоро отразилась в её больших зелёных глазах. – Вы же знаете, что жалобы запрещены корабельным этикетом…
Наконец, щит поднялся. Минуту они наслаждались восходом.
Аврора Ивановна удовлетворённо откинулась в кресле:
– Ну, вот и она – Европа… Одна из планет Медичи, как называл её Галилей. Лучше быть меценатом, чем ботаником – тогда в твою честь могут назвать планету… Ева, девочка моя, мне было двадцать пять, как и тебе сейчас, когда я впервые увидела восход Европы в иллюминатор. Первая экспедиция. Отчаянная группка учёных, проведших полжизни в подготовке на арктических станциях.
Она поднялась и первой заковыляла к выходу, приговаривая:
– Штрафные очки физической нагрузки? Хотите, чтобы я сыграла в ящик? Один поход на кухню с искусственной гравитацией для меня напоминание о том, что я ходячая наковальня. Нет, моё мнение таково: давайте ещё полетаем годик другой без всякой там гравитации…
Ева застыла у экрана. Денисов тарабанил, пальцами по подлокотникам. Из соседней кабины послышался свист и аплодисменты – там тоже открыли смотровые экраны. Это единственное, что увидит большая часть команды корабля за время двухлетнего путешествия. А на Европу спустятся лишь трое. Оставшиеся одиннадцать человек будут поддерживать рабочие системы корабля.
Девушка не могла оторвать взгляд от белого шара изрезанного трещинами, замершего в бездонном омуте космоса.
– Денисов, скажите, что вы чувствуете, глядя на эту планету? Ведь вы тоже бывали здесь, с третьей экспедицией пять лет назад, верно?
Он кивнул.
– И как вам?
– Всё так же. Обычный биллиардный шар, побитый кием…
– Ох, капитан. Ну-ну, так я вам и поверила…
Ева вышла, едва коснувшись его плеча. Денисов не шелохнулся: правильно, что не поверила – он глядел, и его переполняло давно забытое волнение…

Модуль медленно отделился от гладкого корпуса «Громовержца» и начал приближаться к планете.
Аврора Ивановна не могла больше страдать молча:
– Не забудьте, Денисов, что на Европе появилась первичная атмосфера. Воздух не так разряжен, как во время вашего последнего визита, поэтому снижаться следует осторожней.
Капитан окинул учёную коротким многозначительным взглядом.
– Значит ваши водоросли сделали дело?
– Сделали, и ещё будут делать… – спокойно ответила профессор.
Денисов кивнул:
– Вам очень идёт скафандр, Аврора Ивановна. Правда.
– Благодарю. Куску теста тоже идёт, когда его помещают в форму и пекут из него печенье.
– Никак не могу привыкнуть, с какой лёгкостью вы о себе шутите… – призналась Ева.
– Юмор помогает в долгих полётах. Он гораздо эффективнее, чем корабельный этикет.
Девушка улыбнулась и посмотрела в иллюминатор. «Громовержец» издалека напоминал белого быка. «Мифы снова сбываются» – подумала Ева, – «Белый бык находит Европу. На острове среди льдов и воды возникает новая жизнь…».
Модуль несколько минут трясло. Затем Денисов переключился на автоматическое управление и, выдохнув, опустил руки.
– Ещё раз проясним ситуацию, – Начал он. – Люди никогда бы не удосужились начать заселение другой планеты, если бы не высосали силы из своей собственной. Теперь, когда ворота в другой мир открыты, нас вызывают, чтобы разрешить трудности, возникшие на этой земле обетованной. Могу предположить, зачем им нужен я – модернизация базы поселенцев осуществлялась по моим чертежам. Технические сложности, поломки и так далее… Понимаю, как важен для них профессор биологических наук с их жизнью в замкнутой экосистеме. Но зачем через весь космос тащить психолога?
Ева медленно выдохнула:
– Психиатра, капитан. Если вам не ясна разница, то объясню, что последние являются ещё и практикующими врачами. Моему учителю удалось разработать методику лечения каталепсии. Слышали про такое заболевание? Человек не способен совершать движения по своей воле и будет находится в той позе, в которой вы его оставите. Так вот, благодаря, этой вот, ненужной психиатрии, по всей Земле были вылечены сотни людей страдающие этим недугом. Теперь наш опыт понадобился и на Европе. Что вы гримасничаете? Думаете удивить меня своим скепсисом? «Психо», между прочим, значит «душа», а не безумие. Ещё с двадцатого века тянутся предрассудки, что в России слабая школа психологии и психиатрии. Но, может быть, из-за того, что мы стремились догнать остальной мир, теперь это направление так развито в нашей стране…
Денисов хмыкнул. Аврора Ивановна зычно рассмеялась:
– Правильно, девочка, никому не дай себя переубедить. Сколько я натерпелась издевательств по поводу того, что всю жизнь посвятила водорослям. А когда, благодаря моим разработкам, произошло заселение новой планеты, они иначе взглянули на альгологию.
– Ваши разработки, безусловно, поражают, – совершенно серьёзно сказал Денисов, – Все эти конструкции, основанные на моделях живых объектов. Буйство бионики. Учение о замкнутых экосистемах. Создание ускоренной атмосферы… Но, лично я признаюсь, что мне по душе старая добрая неживая механика.
Учёная снова наполнила кабину гулкими раскатами смеха:
– Денисов, голубчик! А вы знали, что щиты этого модуля устроены наподобие панциря членистоногих? Пока мы будем на земле, с ним случится «линька» и к следующему полёту вырастет новый панцирь.
– Знаю… – буркнул капитан и нахмурился.
Модуль прошёл сквозь облако.
– Поверхность планеты гладкая, покрыта коркой льда. – Начала свой рассказ профессор. – Долгое время мы не знали, что под коркой: оказалось вода. Вполне пригодная для употребления. Это стало решающим фактором в выборе планеты для переселения. Первые базы напоминали арктические станции на земле. Затем были созданы охранные купола, в создании которых, ты, Денисов принимал активное участие. Тогда ещё мы не знали, как защитить себя от такого высокого уровня радиации и солнечного излучения. И до сих пор это остаётся главной проблемой… Если бы мы знали сколько светлых голов потеряем из-за лучевой болезни…
– Лучевая болезнь… – едва слышно повторил Денисов, и от Евы не ускользнуло, как у капитана на лице заиграли желваки.
– Кто бы знал, что решение найдёт никому неизвестный ботаник и биохимик Артур Вилле, – молодой человек ничего не смыслящий в космических колониях.
– Вы говорите об изумрудной сыворотке, Аврора Ивановна? – поинтересовалась девушка.
– Сыворотка появилась гораздо позже. А жаль… Ну, всему своё время. Артур ещё будучи студентом играл с вырезанными карточками молекул. И когда он заметил, что молекула гемоглобина, главного белка человеческой крови, и молекула хлорофилла, отвечающего за фотосинтез растений, отличаются только одним химическим элементом, это поразило его до глубины души. Он как одержимый начал искать способы сделать человека автотрофом, то есть, способным вырабатывать органические вещества под действием солнечного света. Безумная мысль, авантюра… И всё же…
– Он застал создание изумрудных детей?
– Изумрудные дети! – перебил капитан, – На земле все заголовки новостей о них. Вот с какими учёными я бы сделал тоже, что сделала инквизиция с Галилеем! С теми, которые экспериментируют на детях…
– Напрасно, вы так горячитесь, Денисов! Ведь те, кто угрожал Галилею, жестоко ошибались. Создание изумрудных детей не было направлено на получение сверхлюдей. Цель была простая и ясная. Помочь поселенцам выжить на новой планете, подобрать им нужную адаптацию…
Аврора Ивановна повернулась к Еве:
– Теперь отвечаю на ваш вопрос. Артур Вилле не застал переселения жителей Земли на Европу. Но его труды легли в основу программы скоростного роста клеток и интенсивного эмбрионального развития. Лучевое поражение встречается и у растений. Но странное сочетание хлорофилла и гемоглобина, давало результаты. Изумрудная сыворотка приносила лишь временный эффект, лучевая болезнь на время отступала. Нужен был врождённый иммунитет, мутация, которая вызовет появление молекул хлорофилла в крови, что полностью излечило бы новое поколение поселенцев. Нужно было рождение изумрудного ребёнка.
– Сдаётся мне, не всё так просто, раз они вызвали вас, – вновь нахмурился Денисов.
Модуль пролетел сквозь очередное облако, и экипаж увидел на белой поверхности испещрённой желтыми линиями трещин зелёный остров окаймлённый водой. В центре, разной величины, из земли поднимались, словно мыльные пузыри, переливающиеся всеми цветами радуги купола единственного на планете города.
– Температура под куполами куда выше, чем на поверхности, поэтому лёд вокруг города растоплен на десятки километров. На скалах медленно появляется вторичная сукцессия: то есть лишайники, росшие на голом камне, уже сменились зелёным мхом, и в некоторых впадинах, образовалось достаточно почвы, чтобы там могли развиваться высшие растения. Сейчас это пейзаж больше напоминает равнины Исландии. Как видите, растения выживают. Даже, несмотря на мощное излучение. Но я бы не советовала гулять по этим полям.
Денисов сощурился.
– Что это там на горизонте? Я не видел раньше таких антенн…
– Это не антенны, голубчик, – усмехнулась Аврора Ивановна, – Мне уже сообщали об этом казусе. В момент заселения по нелепой случайности несколько зёрен ржи оказались на ледяной поверхности. Семена пережили холод, и когда стало теплее проросли. Состав ли почвы, солнечный свет или иные факторы чудесным образом сказались на том, что злак, ставший здесь диким, дал невероятно высокие побеги.
– Мать честная! Да они выше главного купола. А посмотрите на колос! Одни зёрнышком можно прокормить целую деревню.
– Я бы не стала этого делать. Не исключаю, что данное явление случайная мутация под действием радиации.
– Заходим на посадку. Узнаем, что ещё натворили эти недотёпы...
Модуль снизил скорость и скоро приземлился на платформу. Сверху опустился прозрачный купол.

В конце туннельного трапа их встретили два араба-близнеца, одетые в ярко-жёлтую униформу. Они заговорили на международном:
– Мы приветствуем дорогих гостей с Земли. Экспедиции к нам случаются так редко, что для нас это настоящий праздник. Вы знаете как немногочисленны местные поселения, но люди все как один радуются вашему прибытию!
Аврора Ивановна шагнула вперёд.
– Друзья мои, в семьдесят, даже приветственные речи кажутся утомительными. Я разделяю с вами общую радость, но будьте любезны, скажите, где я могу снять, этот стотонный скафандр. Мы летели к вам целый год. А потом модуль вытряс из меня остатки сил…
Близнецы расплылись в одинаковых улыбках и указали на небольшую дверь.
– Пока достопочтенная Аврора Барто отдыхает, мы покажем её спутникам местные достопримечательности. Вы прибыли вместе с вашими «копиями»?
– Копиями? – переспросила девушка.
Денисов ответил за двоих:
– Нет, в России не так популярна программа повсеместного искусственного оплодотворения. Мы вскоре отказались от неё. Слишком много близнецов, знаете ли…
Арабы вежливо закивали.
Капитан и Ева последовали на расстоянии от сопровождающих.
– Они знают Аврору Ивановну в лицо? – удивилась девушка.
– Шутишь? Она для них – живая легенда. Благодаря её «водорослям», которые теперь наполняют местные океаны, у планеты медленно появляется атмосфера.
Они прошли над высокой вывеской «Добро пожаловать на Европу».
– Ирония! – усмехнулся Денисов, – На местной Европе не оказалось ни одного европейца с Земли. Кто бы мог предположить сто-двести лет назад, что Арабские Эмираты захотят вложиться в мировое космическое приборостроение. Теперь здесь только бывшие жители Китая, Японии, России и Америки. Зачем арабам…
– Потише, капитан. Вы уже и так сказали достаточно.

Ева представляла себе местных жителей горсткой учёных, которые надолго оказались вдали от родной планеты. Но почти сразу же ей открылась новая страна и новый народ, который уже делал чужую планету своей собственной. Второе поколение составляли люди различных профессий. Самое большое значение, уделялось сельскому хозяйству. Под куполами, которые изнутри были практически неразличимы (так как психологически тяжело жить всё время в ограниченном пространстве) всё было заполнено зеленеющими насаждениями. Здесь не было недостатка в воде, особенно много встречалось фонтанов. Девушке даже показалось, что их слишком много.
Прохожие чаще всего были одеты в яркую матовую одежду, полученную из органики переработанной микроорганизмами. Выглядела она стильно. Гораздо лучше, чем процесс по её получению. На Земле такую одежду носили редко, а здесь на всём экономили: выбора не было.
Странно получалось. Здесь было меньше ресурсов чем на Земле, суровей климат, а колонисты вели себя гораздо благоразумней и сплочённей. Строго соблюдались все правила экологии и безопасности, жители добровольно использовали космический этикет и были настроены друг к другу дружелюбно. «Что так действует?» – думала Ева, разглядывая пёстро одетых прохожих – «Изоляция? Дыхание смерти снаружи купола? Опыт неудач землян или просто им выпала возможность начать всё с чистого листа?».
Встречные тепло приветствовали их. Ева открыто улыбалась, Денисов отвечал сдержанно, и поглядывал на всех с подозрением.
– Слишком хорошие… – время от времени повторял он.
Ева смотрела вдаль за прозрачные стены купола и думала. «Нет, всё логично. В космосе учишься ценить то, что у тебя пока ещё осталось. Иначе – смерть…»

Сопровождающие отвели их на центральную аллею Юпитера.
Длинное кольцо, выдолбленное в скале, было украшено скульптурами.
Ева нашла их несколько грубыми, но ничего подобного она на Земле не видела.
– Мы обрабатываем их прямо из цельной скалы, путём растворения местных пород кислотами, – рассказал один из близнецов.
Первая скульптура изображала Галилея и Симона Мария, в борьбе схватившимися за один пергамент. Открытие шестого спутника Юпитера осталось за Галилеем, а название планеты за Симоном.
Далее следовал целый ряд учёных, космонавтов и политических деятелей из разных стран, повлиявших на появление первой колонии на Европе. Ева узнала в одном из памятников Гагарина, в другом Артура Вилле.
– Когда я был здесь в последний раз, они как раз поправляли нос Галилею… – болтал Денисов. Девушка, осторожно взглянула на него: впервые за долгое время капитан улыбнулся.

Когда они прибыли в центральный совет солнце уже садилось. Аврора Барто сидела в удобном прозрачном кресле, принимающем форму спины, и, заметив их, помахала рукой.
Встречу начал невысокий круглый азиат, руководитель колонии. Он долго говорил вступительную речь, из которой Денисов не узнал ничего нового. Далее, по этикету принятому на космических кораблях и здесь, в колонии, высказывался каждый член собрания и его слушали не перебивая, даже если человек делал большие паузы. Не допускались жаркие споры и суждения. Можно было задавать вопросы, но ответ на них никто не обязан был давать сразу. Такой этикет был выработан затем, что в полёте всегда полно времени. Но Денисов, узнав о новых подробностях, заторопился:
– Насколько я понял, вы хотите, чтобы мы забрали изумрудных детей обратно на Землю. Чем вызвано такое неожиданное решение?
Ева закатила глаза. Но Денисов не обратил на это никакого внимания. Руководитель вежливо поклонился.
– Решение не новое. Совет давно принял его. Детям плохо на планете. Мы обеспечиваем их всем необходимым, но они…
– Увядают, – закончил худой усталый араб, нарушая этикет, – Меня зовут Омар Самади. Я доктор. Наблюдаю за здоровьем изумрудных детей многие годы. Мы высоко ценим то, что вы летели к нам через весь космос и..
– …Детей необходимо вернуть на Землю, – твёрдо, натянуто улыбаясь, повторил азиат.
– Мы любим конкретику, господа колонисты. Также как и вы. – Загремел над куполом голос Авроры Барто. – Проблема с изумрудными детьми наше общее дело. Я, вероятно, совершила последний полёт в своей жизни. А мне, ничего толком не объяснив, вежливо говорят, что это было сделано напрасно. Я прошу ясности: что здесь произошло, господа?
Руководитель заёрзал, несмотря на удобный стул, и, помешкав, кивнул доктору.
Омар Самади тяжело вздохнул.
– Иногда лучше один раз увидеть…

…Они долго шли по длинному туннелю, пока он не вывел их в просторные помещения из прозрачного стекла.
– Апартаменты изумрудных детей. Когда мы построили эти комнаты, дети ещё жили на Земле, – вспомнил Денисов.
– Возможно, было большой ошибкой привозить их сюда. Они часто вспоминали Землю, пока…кхм…пока…
– Не томите, доктор! – не выдержала Аврора Ивановна.
– Пока они не замолчали. Они больше не отвечают нам и почти не двигаются.
Руководитель колонии остановился и обратился к гостям.
– Вас поселят недалеко отсюда. Наблюдайте, изучайте, пользуйтесь лабораторией. Мы перепробовали всё, но вдруг вам станет известно больше…. У вас две недели, чтобы решить проблему. Если ничего не выйдет… Мы не хотим рисковать…
Азиат пожал плечами, давая понять, что в противном случае дети должны будут вернуться на Землю. Затем поклонился и ушёл.
Ева подошла к стеклянной стене так близко, что на мгновение от её дыхания запотела поверхность:
– Я ничего не вижу. Только лёгкая дымка и лианы свисают с потолка…
– Это туман. Им комфортно в условиях тропического леса… Иногда их можно видеть по углам комнат: дети любят разбиваться на небольшие группы, по два-три человека. Там они сидят неподвижно, или стоят на месте…
– Мне нужно видеть их вблизи, – Ева нахмурилась, – это возможно?
– Детей обслуживают роботы. Обеспечивают всем необходимым… Они не очень привыкли к гостям… Я периодически посещаю их для осмотра. Но… Как бы ваш визит не стал для них стрессом…
– А стояние тут без дела – стресс для меня! – вмешалась Аврора Барто. – Когда мне грустно я зову гостей и хандра проходит. Открывайте ворота, доктор. Я тоже войду.
Денисов скрестил руки на груди.
– Но-но, сначала наденьте скафандры.
Доктор закивал:
– В комнатах ослабленные защитные экраны – солнечный свет, который так легко переносят изумрудные дети для обычного человека вреден. Излучение небольшое, но…
– Омар, голубчик. Я была здесь с первой экспедицией, помните? Защитные экраны старой модели... Моё старое тело нашпиговано гамма-лучами. Но девушка пусть наденет скафандр…
Денисов ласково улыбнулся:
– Аврора Ивановна, вы ведь знаете, что скафандр всё равно придётся надевать…
– Ох, капитан, чего не сделаешь ради вас! Несите…

Ева повертела в руках шлем:
– Доктор, есть другие модели? С прозрачным стеклом в забрале, чтобы дети могли видеть моё лицо…
– Кажется. Сейчас я пошлю за ними…

Две фигуры в скафандрах скоро исчезли в тумане. Денисову показалось, что он на мгновение увидел силуэт маленького мальчика замершего посреди комнаты.
Ожидание длилось долго. Капитан спросил:
– Они питаются с помощью солнца?
– Не только. Изумрудные дети могут есть обычную пищу, когда долго пребывают в темноте. На солнце они вырабатывают органические вещества сами. Как эвглены – одноклеточные простейшие, которые могут менять тип питания.
Денисов кашлянул в кулак, поглядел вдаль.
– Вы помните, какими были дети, когда их только привезли, Омар?
– Обычные дети, – задумчиво сказал доктор, – только, когда светило солнце, иногда можно было видеть маленькие салатовые точки у них под кожей.

Женщины вернулись, сняли шлемы. Аврора Ивановна мучилась одышкой. Лицо Евы разрумянилось, глаза тревожно горели, волосы рассыпались по плечам.
– Мы узнали немного. Но в одном я уверена. Это не каталепсия, доктор. Хотя и напоминает её…
Омар Самади не был удивлён.
– Мы подозревали. Но вы уже летели к нам с Земли, когда мы диагностировали этот факт. Могу я узнать, как вы догадались?
– Страдающие этим недугом часто повторяют мимику и слова собеседника. Первый ребёнок с которым я вступила в контакт улыбнулся, когда я…
Ева замялась.
Аврора Барто уже пришла в себя:
– Наш психолог вела себя как девчонка: строила детям рожицы, посылала воздушные поцелуи и они, о чудо, застывшие, как деревья, редко, но метко, начали обращать на неё внимание и даже улыбаться. Они очень заинтересовались её лицом. Один мальчик даже прикасался к забралу. Но…
Ева взволнованно взглянула на доктора:
– Они не умеют сосредотачиваться на собеседнике и скоро снова входят в состояние ступора. Вы должны рассказать нам про все рабочие гипотезы, которые у вас появились…

Последующие дни проходили в лаборатории. Ева не смыкала глаз, изучая анализы, взятые у изумрудных детей. Аврора Ивановна чувствовала себя неважно и вынуждена была периодически возвращаться в свой номер, чтобы отдохнуть. Денисов шатался по базе без дела. Наконец, созрело решение.
Аврора Барто с трудом поднялась со стула.
– Доктор, версия местных учёных о том, что изумрудные дети впадают в странные состояния неподвижности потому, что начинают «перенимать свойства растений» слабо обоснована и была опровергнута ещё на Земле. Способность к фотосинтезу не влияет на нервную систему и мышцы детей. Версию с каталепсией мы также исключаем. Я предполагаю, что в ваших чудесных джунглях могли завестись аспергиллы – плесневые грибы. Они могут вызывать паралич у наших маленьких пациентов. Но гипотеза нуждается в доказательствах. Денисов, голубчик, хватит тебе бродить, как Гамлету в раздумьях. Слазай в вентиляционную шахту, ведущую в комнаты и сделай соскоб.
Омар Самади выпятил губу:
– Вентиляционные шахты тщательным образом очищаются роботами.
Аврора Барто примирительно улыбнулась:
– Мой дорогой врач, роботы созданы человеком не так уж давно, а плесень появилась на Земле около двухсот миллионов лет назад.

Ева проснулась от того, что кто-то позвал её по имени. Через минуту она вспомнила, что ночует в комнате Авроры Ивановны. Профессор вчера обратилась к ней с неожиданной просьбой не оставлять её без компании.
Девушка откликнулась.
– Анализы соскоба уже готовы?
– Нет, Аврора Ивановна, они будут завтра утром.
Профессор тяжело дышала, Ева тревожно вглядывалась в темноту. Молчание.
– Вы уснули?
– Нет. Нет, девочка моя. Тут что-то другое. Дело не в плесени…
Её дыхание было неровным. Ева села на кровати.
– Вам плохо?
– Последние тридцать лет. Мало времени. Слушай… Денисов. Он потерял жену здесь. Лучевая болезнь. Ты знала? Он не любит это место… Разрешите проблему. Дело не в плесени. Тут другое. Здесь не нужен ум учёного. Сердце нужно... Сердце…
Ева поднялась, нащупывая руками воздух. Темно. Тихо.
– Аврора Ивановна. Что с вами? Вы…
Больше не слышно было тяжёлого дыхания…

Не было ни одного человека в колонии, кто не плакал бы по этой женщине. Она по-старомодному завещала похоронить себя в земле, верная своему призванию даже после смерти.
«…Таким образом, моё тело должно снова стать частью биогеохимического цикла. Ну а вам советую с этим не торопиться…» – прозвучали над площадью последние слова её завещания.
Ева и капитан, осоловевшие после бессонной ночи, наблюдали, как на аллее Европы появляется новый памятник человеку, который ещё недавно говорил и шутил с ними.
Опустошённые и усталые они вернулись в лабораторию, понимая, как мало времени им осталось. Их встретил смущённый Омар Самади:
– Плесень действительно обнаружили. Но это не аспергиллы. Грибок, выросший в вентиляции безвреден как для нас, так и для изумрудных детей.
Денисов столкнул рукой вентиляционную решётку, и она со звоном упала на пол.
Доктор неловко поднял её.
– Сейчас не самое лучшее время, но я должен напомнить, что завтра вам предстоит подготовиться к отъезду. Специальные камеры для перевоза детей уже собраны…
Денисов сжал кулаки.
– Хотите снять с себя ответственность? Думаете, они протянут целый год обратного пути?! Думаете, доживут до Земли?!
Омар Самади побледнел:
– К сожалению, не я руководитель колонии… Их состояние стабильно… А в камерах…
– В камерах! Это дети, а не заключённые!
– Капитан… – чуть слышно прошептала Ева и вдруг изумлённо уставилась на него, – Что вы говорите, капитан… Я… Я должна войти туда…
На потолке замигал тревожный маячок. Доктор ещё больше побледнел.
– Что-то не так с показателями здоровья…
Они побежали в прозрачные комнаты. Возле одной из стен сидел мальчик лет восьми, его глаза выражали тоску и ужас, пальцы хватались за гладкую поверхность.
– Денисов! – закричала девушка, и её крик зазвенел в пустых коридорах, – открой эти ворота, дай мне войти к нему.
Капитан уставился в пол.
– Скафандр… Там излучение… Я не могу тебя впустить…
– Я надену, сейчас я надену! – засуетился доктор. – Ева вы не должны сами…
Она опалила его взглядом.
– Вы ничего не понимаете. Скафандр не поможет… Капитан! Я прошу тебя! Ты знаешь, что облучение не смертельно. Решайся!
Денисов хмурился, его рука легла на рычаг. Он смутно догадывался, что она имеет в виду.
– Почему? Почему без скафандра? – не понимал доктор.
Ева засмеялась, нервно, с надрывом.
– Вы обеспечиваете их всем необходимым и не поняли самого главного! Они не тепличные растения! Они самые обычные дети! Они умирают без ласки! Неужели вы не понимаете…
– Без скафандра вы сможете войти только через запасной вход, – глухо сказал Омар Самади, – но я не знаю, как его открыть…
Мальчик за стеной закрыл глаза, его руки медленно опустились.
Капитан взял Еву за плечи.
– Я знаю, как взломать дверь. Но когда ты войдёшь, сработает противопожарная система. Будет мокро. Ева! По возможности не задерживайся...
Она кивнула.

…Когда заработала сирена, в коридоры прозрачных комнат начали сбегаться колонисты. Они суетились, толкались, кричали и размахивали руками.
Денисов будто не слышал и не замечал их. Он глядел заворожено как дождь, льющийся с потолка, падает на две сидящие за прозрачной стеной фигуры. Как вода смешивается со слезами, льющимися из глаз девушки. Как лицо ребёнка безжизненно замершего на руках начинает розоветь, как открываются удивлённые зелёные глаза, как пальцы касаются волос женщины, а губы произносят забытое слово «МАМА»…

[Аптекарь]

А кто это у нас такой молодец?
Если бы ещё многоточиями не увлекался.