Александр Позин. Меч Тамерлана. Книга первая. Крестьянский сын, дворянская дочь., Название: Меч Тамерлана. Книга первая. Крестьянский сын, дворянская до Опции

[Iskander_2rog]

Уважаемые читатели, критики, маститые авторы и начинающие, как и я, бумагомаратели!

Выношу на ваш строгий и беспристрастный суд своё произведение. Предваряя ваше чтение, хочу сообщить, что по жанру это историческая фантастика, а по замыслу - история про попаданцев. Но попаданцев наоборот. Дело в том, что интересно, как поведут себя попаданцы а прошлом, вооруженные современными знаниями и технологиями. Я же заинтересовался попаданием в наше время пришельцев из прошлого. Каким они увидят наш мир? Какими глазами будут на него смотреть? Что они смогут дать нашему времени? Временем изначального обитания своих героев я избрал начало двадцатого века. По мере написания замысел расширялся, уж больно в сложном и переломном времени жили мои герои. Поэтому возникла необходимость поподробнее рассказать об этой эпохе, окунуть читателя в их эпоху - эпоху мировой войны и революции.

Представляю первую книгу цикла под общим названием "Меч Тамерлана". Книга была закончена в январе 2016 года. На подходе - вторая книга.

С уважением к моим первым читателям,
Александр ПОЗИН

[Iskander_2rog]

Глава 12. Кирилл

«Ой, по городу детинушка похаживает,
По Саратову молоденький погуливает,
Да синий бархатный кафтанчик в растопашечку таскает.
Новы козловы сапожечки на резвыхна ногах
Да бело-лайковы перчаточки на белых на руках
Черна шляпа пухова на буйной на голове…»
Русская народная песня «Сынок Степана Разина»

Жил на свете паренек. Лет эдак двадцати пяти. Жил не тужил. На гармошке играл, с девками гулял. И силой бог не обидел – лучшим молотобойцем в городе слыл, и внешностью – девчата так и льнули к красавчику. А ведь влюбился! Даром, что влюбился бы в приличную – вон сколько ходит, любая побежит – только помани пальцем. Да и перепортил он их немало. Так ведь нет! Случилась у него любовь к публичной девке. И подменили парня!
Кирюха, как звали его приятели, или Кирюша, как величали девки, был парнем простым и недалеким. «Первый парень на деревне», только в городе: модная нынче косоворотка, да начищенные до блеска яловые сапожки, залихватски заломленный набекрень картуз с торчащим из-под лакированного козырька чубом, да неизменный цветочек в лацкане пинджака. Все это великолепие подавалось вместе с обязательной тальяночкой – на выходе являлся обычный городской повеса, завзятый провинциальный сердцеед. И хоть от девок отбоя не было, Кирюша не брезговал пользоваться услугами продажной любви, дабы не напрягаться всякими ухаживаниями, благо – деньга в кармане завсегда водилась – Хозяин молотобойца ценил и не забижал – платил изрядно.

Занесла как-то нелегкая Кирилла в заведение Мадам Зи-зи, где по слухам объявилась какая-то Гимназисточка. Желающих отведать молодого тельца отбоя не было. А Кирюха что, лысый? Задумано – сделано! Девка была и впрямь хороша! Видно, что это все ей не по нраву. А Кирюха тоже не лыком шит – и то заставит сделать, и это, да еще словом поддеть, подшутить, выраженьице поострее да попохабнее ввернуть. Злость ей к лицу и для любви только слаще. Сладилось, в конце концов, и, уставший от трудов постельных, Кирилл сладко потянулся и разнежился. Время еще хватало – он предусмотрительно оплатил визит на всю ночь, хоть и втридорога было. Рядом примостилась труженица постельного дела, вроде уснула.
- Пролетарий любви! – глядя на Гимназистку, усмехнулся про себя Кирилл. – Хоть и Гимназистка, но уже Мастерица в своем блядском ремесле. Ей уже не в ученицах ходить, а самой училкой становиться. Чтобы мужиком стать – самое то, а то покупают пожухлых мегер, а потом ноют, что со сверстницами не выходит.
Тут-то и напомнила ему нелегкая о хозяйском племяше. Подрос парень, раздался в плечах, молотом машет похлеще иных, а краснеет как девица, слушая разговоры, что иной раз у них в кузне ведутся.
- Пора парню взрослеть! - решил Кирилл, вспомнив, как давеча Николка краснел и старательно отводил глаза, стараясь не смотреть на голые ноги Варвары, когда та, наклонившись в бесстыдно подоткнутом за пояс подоле, полоскала в реке белье. – Да и Ляксей Егорыч, меркую, не против будет, ему только все правильно объяснить надо. Хозяин у меня мужик башковитый, поймет, что пора парню мужиком становиться.
Не откладывая это дело в долгий ящик, Кирюха, откинув одеяло, звонко шлепнул девицу по ляжке:
- Вставай Гимназистка, дело есть.
Та встрепенулась тигрицей и так зыркнула на него своими глазищами, что Кирилл невольно залюбовался: «Хороша чертовка! Ба, да она думает, что продолжать будем».
- Не боись, девка! Будя любви на сегодня, разговор есть.
Расслабилась, небось приготовилась выслушивать разные там нюни, на которые тянет иных мужиков.
«Никак и этого потянуло на разговор за жисть». – подумала Глаша, и, вспомнив наставления Мадам, приготовилась выслушивать мужскую кобелиную исповедь: «А ведь не похож на жалобщиков, скорее любовными подвигами хвастаться будет».
- Разговор так разговор, не томи, давай излагай. – деланно лениво потянулась она. Сама же рада была, что уже не будет этой бешеной скачки, устала. Хоть и вытворял с ней этот гость всякие «художества», однако не сказать, чтобы это не понравилось, что-то затронул он в ее женском естестве.
Как начать-то? Кирилл было замялся, оказалось не совсем просто предлагать другому тело, которым сам только что обладал.
- Дружок у меня есть, молодой ищщо, зеленый совсем, однако ж прыткий. Сможешь его любви обучить, мужиком сделать?
Поникла, глаза, что искры метали, потухли. «Такова уж видно судьба – удовлетворять похотливых юнцов и их папаш». – с горечью подумала Глаша, а вслух сказала поникшим голосом:
- Отчего не смогу? Смочь все можно.
- Вот и ладненько, сговорились. – нарочисто бодрым голосом продолжил Кирилл. – Как порешаем с его братцем, извещу. Да еще и парня уговорить надо будет, а то заартачится, стыдливый он.
- А отчего с братом, у него что, родителя нет?
- Отчего, есть! Только он далече, на той стороне живет, а парнишка здесь, в городе, у братца старшого обитает. Братец его – хозяин мой – Алексей Георгиевич Заломов, значит.
По мере того как Кирилл говорил, у Глаши уже все опускалось внутри от кошмара: она с первых слов догадалась что речь идет о друге ее детства, Николке, но боялась поверить. Волна ужаса накрыла ее.
А Кирилл ничего не замечая, продолжал разглагольствовать, пока не повернув головы, не обнаружил пустую постель. Она стояла на полу на коленях, глядя на него снизу вверх умоляющими глазами:
- Только не он! Только не Николка! – отчаянно шептала девушка. – Христом богом прошу! Молю тебя! Это ж дружок мой с детства, он ничего не знает. Ничего не говори ему, не веди его сюда, умоляю. С кем угодно, только не с ним. Рабой твоей буду, все прихоти исполнять буду! Лишь бы Николка ничего не узнал.
Взгляд ее глаз, полных слез отчаяния, поразил Кирилла в самое сердце. Он утонул в бездонных глазах, с мольбой смотрящих не него. Что-то зашевелилось, до сих пор дремавшее в его душе. Однако ж подлая натура и здесь взяла верх. «Ну, попляшешь ты у меня теперь»! – с торжеством думал он, лестно было получить девку в свое полное владение: «Теперь ужжо покувыркаемся. А гаденыш – каков пострел. Тихоней прикрывается, а уже зазнобой из гулящих обзавелся». Бешеная злоба к Николке так обуяла его, что он готов был растерзать это покорное женское тельце, распластавшееся у его ног. Однако ж успокоился.
- Не боись, девка! – как можно убедительней произнес Кирилл. – Ничего-то твой хахалек не прознает. Только поласковей со мной будь, лады?
Глаша кивнула, только сочла нужным уточнить:
- Не мой он, и не хахаль, а просто друг, росли вместе, избы в селе по соседству стояли.
Да только пропустил мимо ушей Кирилл ее объяснения, гораздо важнее ему был ее утвердительный кивок.
- Значит так, через недельку я тебе зайду. И помни о том, что обещала!

Всю неделю Кирилл ходил сам не свой. Все перебирал, что новое придумать, чтобы побольнее унизить девку. Сначала кореша его спрашивали о впечатлениях от посещения Гимназистки, ибо Кирюха накануне сам растрезвонил им. Но мрачный и задумчивый, Кирилл отмалчивался, что те, в конце концов, отстали от него, решив, что ничего особенного в этой шлюхе нет. Ненависть к Николке усилилась до такой степени, что он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься с кулаками, при одном виде паренька. А тот, как ни в чем ни бывало, после занятий заскакивал в кузню и, ничего не подозревая, старательно махал молотом. Кирилла же теперь повсюду преследовали молящие глаза Глаши. Так ничего не надумав, через неделю он вновь оказался у Гимназистки.
Помня об уговоре, та покорно разделась и легла. Преодолев непонятно откуда взявшуюся робость, Кирилл снял портки и тоже полез на кровать. Глаша ожидала всего, что угодно: издевательств, извращений, даже пыток. Однако в ту ночь ее клиент был необычно нежен. Кирилл и сам не ожидал от себя такого, он и слова то такого – нежность – не знал. Наконец, уставшие, они оба растянулись на постели. Кирилл достал папироску и закурил, требовалось обдумать то, что сейчас произошло, однако думать-то он как-то привык. Наконец, докурив, он приказал:
- Рассказывай!
Много мужских историй довелось слушать Глаше, однако никому до этого не раскрывала она свою душу, даже Зинаиде Архиповне, отрезала от себя прошлую жизнь, к которой не нет уже возврата. А тут ее понесло, выложила все как на духу. Рассказала и, доверчиво прижавшись к сильному мужскому плечу, робко взглянула в глаза Кирилла. Но не увидела в них ни лед презрения, ни пламень обжигающей ненависти, а только задумчивое сострадание. Уходя, он подарил надежду:
- Я тебя вытащу отсюда. Мы найдем способ.

С тех пор прошло уже несколько месяцев. Кирилл престал навещать девушку в этом мерзком заведении, они, хоть и редко, находили места за городом, или в дешевых гостиницах. Никаких слов любви между ними сказано не было, но оба строили планы, что уедут из города в Симбирск, или Нижний, где подальше от знакомых глаз смогут построить новую жизнь. Глаша стала еще бережливее относиться к заработанным деньгам и стремилась всерьез обучиться швейному делу.
Еле заметная складка пролегла у Кирилла между бровей. Все свободное время он остервенело махал молотом в кузне, пытаясь заработать хоть какую-то лишнюю копейку. Куда делся прежний балагур и гуляка! Он стал строже к себе и чутче к другим. Вот и сейчас идет вместе с Глашей выручать Николку, своего товарища.