Нарисованная лошадка Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Ascar_D200]

Жанр: наши дни.
Аннотация: человек пытается вернуться к мирной жизни.
Размер: 2135 слов.

Нарисованная лошадка.

Примерно треть территории троллейбусного депо занимали автобусы и троллейбусы. Некоторые ещё починят, и они уйдут на маршрут, другие навсегда отдали душу богу полуосей и троллеев. Они стояли тут, призренные, словно выбросившиеся на берег киты. Зачем вообще киты выбрасываются на берег? Ну, я не знаю, спросите у китов!
На втором этаже главного здания в кабинете начальника сидели три человека. Первый за столом, вальяжно раскинул тучное тело, ему было лет сорок. Второй, стоя у окна, попыхивал дорогой сигаретой, ему было за пятьдесят. На его широком обветренном лице крупный нос едва выделялся. Оба громко смеялись. Третий, самый молодой, лет тридцати, сидел на жёстком стуле напротив стола начальника депо. Он, этот третий, держал спину ровно, не касаясь спинки стула, и выглядел совершенно невозмутимым.
Начальник депо первым прекратил смеяться.
– Ну, Юра, удружил! От души!
Затушив сигарету, второй подошёл и похлопал Юру по плечу.
– Орёл. Ничего не скажу, орёл.
Кратко кивнув, молодой продолжил смотреть строго перед собой.
– Глеб Саныч, мне уже тридцать два. Я хочу оставить это дело.
Хлопавший тут же отнял руку.
– Юра! Тебе в последней драке по голове, что ли, прилетело? Да ты ж ничего больше не умеешь, кроме как кости ломать!
Всё так же спокойно глядя на начальника депо, Юра сказал:
– Глеб Саныч, я хочу у вас работать. Токарем.
Начальник похлопал себя по карманам синей, застиранной и залатанной робы. Потом кинулся в ящики стола, но и там искомого предмета не оказалось. Тогда он глянул на единственного в кабинете стоящего человека:
– Саныч, дай закурить. Я так-то бросил, но…
Указав пальцами, всё ещё сжимающими затушенную сигарету, Глеб Саныч воскликнул:
– Володя! Хоть ты меня не беси! – Он чуть сбавил тон, и перевёл взгляд. – Юра! Какой ещё токарь, ты хот знаешь, как станок включается?!
Широкоплечий костеломатель ответил:
– Я научусь. Владимир Дмитриевич, у вас же есть… люди, которые могут меня потренировать?
Начальник депо всплеснул руками.
– Ну, у нас есть Иваныч, но он уже совсем старенький, перенёс инфаркт. Приходит, когда сам захочет, ну, раз в неделю… Есть Ваня. Этот… – начальник поморщился. – Человек не от мира сего. Вечный ребёнок. Тридцать лет, а до сих пор живёт с мамой. Да и работу-то знает… так, самые основы.
Юра твёрдо кивнул.
– Мне как раз нужны самые основы.
Саныч вновь хлопнул парня по плечу.
– Юра! Ты что, сейчас в цех пойдёшь? У тебя даже робы нет!
Юра, одетый в синий джинсовый костюм, поглядел на ходящего в дорогой одежде и при галстуке Саныча.
– Я пойду, с вашего позволения.
Грязно выругавшись, Глеб Саныч покинул кабинет. Начальник депо молча проводил его взглядом, а после хлопка двери посмотрел на Юру.
– Вот такой вот он человек - директор нашего МУПа. – Мужчина вздохну, и продолжил. – Ты пойми, это рабочий коллектив. У нас тут важен техпроцесс. Здесь не нужно ставить рекорды, совершать подвиги… главное - процесс. Работа. – Он вдруг слегка улыбнулся. – Понимаю, для тебя это всё далеко. Чужая среда… ты у нас будешь попаданцем. – Улыбка стала ещё шире. – Ошибка попаданца… я б купил.
Боксёр кивнул и спросил:
– А этот Ваня - он сильный?
Владимир Дмитриевич чуть улыбнулся:
– У него самая тяжёлая кувалда в нашем депо.
- - -
Закончив нарезать резьбу, Ваня стал скручивать лерку с болта, и напевал:
– Запах первой морозной весны, и кино о воле…
Ваня был высокий и худой, можно даже сказать - он был длинный. Синие мешки под глазами говорили о передозе кофеина, рудиментарные мышцы на руках свидетельствовали о лёгком запаздывании в развитии. Весил мальчик дай Бог шестьдесят килограмм. Кувалду в пятнадцать кг он заказал так, как и всё в этой жизни - не подумавши. Но будьте осторожны со своими желаниями - они сбываются. Мальчик тогда пошутил «Ну, главное не потерять. Повешу на брелок ключей». Скрутив лерку, горе-токарь стал мучаться с переключениями скорости с резьбовой на отрезную. Песенка тоже сменилась:
– Если б ты знала… если бы ты только знала, как тоскуют руки по штурвалу…
К нему подошёл маляр Рома, протянул баночку с этикеткой.
– Можешь прочесть? А то я не вижу…
– Я тоже не вижу.
Рома искренне удивился:
– Ты же токарь, у тебя зрение хорошее!
Ваня, хихикая, ответил:
– У меня есть лупа. Хочешь дам подержать за лупу?
Его окликнули:
– Ваня!
Парень вздрогнул всем телом словно его ударили, но тут же обернулся.
– Что такое?
Начальник депо показал на пришедшего с ним человека:
– Это Юра. Он будет тут работать токарем. Покажи ему, как включается станок.
Что поделать, троллейбусное депо держалось на грани рентабельности, муниципальных субсидиях и честном слове. Приходилось брать кого Бог пошлёт.
Ваня глянул в глаза нового работника. Роста они были одинакового, но весил Юра килограмм на тридцать побольше.
– Иван. – Он снял перчатку и протянул руку. – Ты раньше кем работал?
Юра бережно пожал детскую ручонку и ответил:
– Я боксёр. Юра Бойко. Мне уже тридцать два, здоровье не то.
Ваня посмотрел в спину довольно далеко ушедшего начальника. После этого он вновь взглянул в глаза Юры, и твёрдо спросил:
– Ты хочешь работать?
Юра кивнул.
– Да.
Парень размял плечи, повернулся к станку и подогнал резцедержку к месту реза.
– Смотри, этот кругляшок называется верхний лимб. Сейчас ты будешь крутить по часовой стрелке, чтобы отрезать болт. – Ваня нажал кнопку включения двигателя, и отошёл в сторонку. – Работай!
Впервые за весь день на лице Юры появилось нечто, отдалённо напоминающее улыбку. Он взял отполированную ручку нежно, практически любя, и стал одной рукой плавно вращать. Три оборота - и резец клюнул податливый металл, вращающийся с огромной скоростью вокруг своей оси. Юра на секунду замер, но тут же продолжил движение кистью. Стружка, энергично завиваясь в спираль, рванулась вверх. Ваня дёрнулся и открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же сжал челюсти, легонько прикусив язык. Впрочем, он довольно быстро вновь стал напевать песенку:
– Потом - зачёт, потом домой, четыре года за спиной, весят на мне срока - не бросить, не продать! Но на начальника попал, который Бойко вербовал…
Инструмент терзал беззащитную плоть сырой стали. Стружка из белой, серебристой, стала желтой, а вскоре и вовсе синей. Резец пищал, но прощал издевательство. Ещё мгновение, и всё кончено. С победным стуком грубо отпиленный болтик упал на девственную поверхность поперечных салазок.
Юра распрямился, и повернулся к наставнику. Ваня выключил двигатель, и хлопнул начинающего токаря по плечу.
– Молодец, справился! Только ты давил очень быстро, надо спокойнее. Стружка должна быть белой. А у тебя почти сразу синяя пошла. Мог и резец крякнуть, это было бы печально. Ладно, отойди.
Юра послушно отступил. Ваня ключом провернул барабан передней бабки.
– Так, это ключ. Крутани немного против часовой стрелки.
Юра исполнил, но сказал:
– Туго идёт.
Ваня тут же ответил:
– Так и должно быть. Важна жёсткость. Главное - не пережать. Понимаю, ты боксёр и привык бить со всей силы, но на заводе это лишнее. Надо всё чётко делать, не сломать. Хватай рулетку. Надо выставить длину сто тридцать. На рулетке цифры в сантиметрах, то есть тебе нужно тринадцать сантиметров. Но у токарей все размеры в миллиметрах, так что привыкай говорить сто тридцать вместо тринадцати…
Юра терпеливо выслушивал все пояснения, иногда задавал уточняющий вопросы, но редко и односложно. К токарному подошёл слесарь Серёга, пошло хихикая.
– Дай её!
Ваня вытаращил глаза:
– Что, понадобилась?
– Да! Били-били, не идёт!
Ваня прошёл к одному из стоящих у стенки шкафов, открыл и сказал:
– Вытаскивай.
Серёга вытащил кувалду.
– Эх, семипудовая!
Ваня покачал головой.
– Пуд - это 16,38 кг, а эта кувалда на 15 кг. Ну… тут ещё деревянная ручка плюс краска вместе полтора кг, так что максимум один пуд, но никак не семь. А так, да! Единственная в нашем депо двуручная кувалда! – Токарь взял за деревянную ручку. – Юра, ты видел картину Репина «Александр Невский»? Её с меня рисовали. Мне на голову надели мусорное ведро, я взял эту кувалду, а дальше у художника фантазия разыгралась. Кстати, из-за неё меня все считают геем. – Ваня глянул на кувалду, выкрашенную в светло-синий цвет. – Токарь с голубой кувалдой.
Юра спросил:
– Зачем она тебе такая? Ты её хоть поднимешь?
Сопя, Ваня положил боёк на надплечье.
– Да я её заказывал чисто посмеяться. Думал, вообще не придёт, а она - пришла! Шестигранник на 32 ждёшь по полгода, а кувалду через неделю привезли! Ладно, пошли пахать.
Когда второй болтик был проточен и отпилен, боксёр вытер тряпкой испачканные руки.
– Иван, ты очень дотошно всё объясняешь.
Ваня чуть улыбнулся.
– Мне все говорят, что я нудный.
Юра вытащил бумажник.
– Вот сейчас это свойство твоего характера было крайне полезно. – Он вытащил две сотенные купюры, и протянул. – Возьми.
Ваня позволил себе ухмылку.
– Мне тут один уже предлагал деньги. Положил на станок и ушёл. Бумажки потом два дня провалялись…
Юра чуть заметно ткнул парня в грудь.
– Я дарю тебе…
Ваня сорвался на крик:
– Деньги бабам дарят!
Юра опустил руку.
– А что дарят мужикам?
Стянув перчатку, и вытерев пот со лба, Ваня тихо ответил:
– Оружие.
Убрав бумажник, Юра вытащил из внутреннего кармана куртки пистолет, и протянул.
– Дарю.
Ваня шмыгнул носом. По его щеке прокатилась слеза.
– Это… ну, даже не знаю, как отказаться… – Он схватил чистую тряпку, и поспешно замотал металлический предмет. – Спасибо. Я давно хотел прикупить… мне надо… для дела. Вот.
Юра обернулся, и задал следующий вопрос:
– Где тут можно руки помыть?
Выслушав путанные объяснения надрывающегося от плача голоса, боксёр отправился искать умывальник.
Пройдя метров десять, и свернув направо, Юра увидел Механыча. Лет пять назад Механыч был главным инженером, но когда Глеб Саныч возглавил МУП - должность упразднили. Механыч перешёл работать начальником цеха.
– Юра! Слышал, ты к нам токарем пойдёшь работать?
– Да, где тут руки помыть?
Михалыч покачал головой.
– Юра, зачем тебе это? Что, стрелять разучился? Или кошмары мучают?
Вдвоём они дошли до умывальника. Юра схватил обмылок.
– Грязь можно смыть. Расскажи про Ивана.
Начальник цеха упёр ладони в бока и едва заметно покачал головой.
– Не скажу худого. Ну, его в детстве мало кормили. Но человек сообразительный. На прошлой неделе была проверка, стояли у ворот записывали, кто во сколько с работы уходит. Ваня вообще ушёл в 16:50. Ему сказали - пиши объяснительную, будем принимать к тебе меры. Ну, там, знаешь, премии лишить, или тариф снизить. У нас же как - зарплату режут по белому, но по-чёрному. Он и написал «Прошу принять ко мне самые строгие меры, а именно - установить оклад средний по городу для укрепления моей подорванной нищенской зарплатой дисциплины». Над этой писаниной всё депо ржало, потом - всё управление МУПа. Говорят, в субботу положат бумагу мэру города.
В бытовку пошли двое сварных, Андрюха и Толик.
– Не подстукивай. – Должен отметить, что сказано было иное слово. Отсюда и далее вся нецензурная лексика будет заменена на их цензурные аналоги, отчего речь слесарей может показаться несколько… неестественной. – Вот я и говорю, – Андрюха гневно выражал свои мысли. – Стучать и стучать, пока результата не будет! Иначе они не понимают. Пока не расстучишь, дело с места не сдвинется. – Он рыскал в пакете, вытаскивая контейнер с обедом, ложку. Толик ответил:
– Да что ты достучался до человека? Ну, занят он, его ещё на старой работе застукали с этим. Дай ему время привыкнуть к новому коллективу…
Андрюха грубо перебил:
– Да что вола стучать, надо брать, и делать! Его что, нестучитески сложное просят сделать?! – Он повернулся к токарям. – Вань, ты уже пообедал?
Иван печально хмыкнул.
– Да работы нет. Сижу тут, новичку объясняю, что к чему.
Вновь открылась дверь. Вошёл дедушка предпенсионного возраста. Впрочем, у нас теперь любой возраст является предпенсионным, хоть сто пятьдесят. Иван подорвался с диванчика, и протянул старику детскую ручонку.
– Иваныч! Говорят, у тебя сегодня день рождения?
Старик пожал руку сперва ученику, потом новенькому.
– Врут.
Юра спросил:
– А тебе сколько лет?
Иваныч тут же ответил:
– Сто семь.
Все, находящиеся в бытовке, засмеялись. Начали обедать. Толик рассказывал, как на выходных ездил загород, собирать грибы. Ваня спросил:
– А Белый гриб, он как, ядовитый?
Старожилы тут же стали качать головами.
– Нет!
– Да какой там…
– Съедобный он…
Ваня продолжил говорить:
– Мне рассказывали, под Чернобылем трое мужиков пошли за грибами, нашли Белый, спилили его, и втроём потащили в деревню.
Толик выпучил свои почти что рыбьи, и без того крупные глаза.
– Втроём? Он что, такой большой был?
Иваныч тут же вклинился в беседу.
– Ну, если его пилили! – Он сделал жест рукой, словно работал ножовкой.
Андрюха закончил разговор:
– Ну, под Чернобылем конечно, всяко бывало. – Он начал рассказывать о своей молодости и службе в 1984-86 годах, когда до дембеля ему оставалось всего лишь три дня, и три ночи. И отправили его прям туда, в самую, понимаешь, зону. Ещё на три года.
- - -
В следующий раз Юра увидел Механыча утром в понедельник, придя на работу уже официально, как ученик токаря. Подойдя, он тут же спросил:
– А гд Ваня? Я его что-то не вижу…
Погрустнев лицом, начальник цеха отвёл взгляд.
– Нет больше Вани. Его в субботу утром матушка обнаружила, как с суток вернулась. Он лежал в кровати. Менты говорят - самоубийство. Сунул ствол в рот, и спустил курок. На столе записка: «Так жить нельзя». Последние две буквы растянуты, словно писал в истерике… – Он поглядел в глаза Юре. – Так что, ты у нас последний токарь остался.
Побледнев, Юра на негнущихся ногах дошёл до свободного стула. Грохнулся и прошептал:
– Ведь не я же! Не я! – По его щеке прокатилась слеза. Впервые за долгих десять лет. – Тогда почему так больно! Стольких сам - и ничего! А тут… Почему?!
А где-то там, далеко-далеко, киты продолжали выбрасываться на берег. Зачем? Повторюсь, я не знаю. Спросите у китов.

[Ascar_D200]

Рассказ про Игоря (редактировано).
Название Вечнокрасный светофор.
Жанр: Пасквиль, аллюзия.
Аннотация: человек пытается выжить в полном вольнотрактуемых правил городе.

В городе Игоря горделиво возвышалась над прочими улица Воровская. С ударением на второй слог, хотя почти все жители говорили с ударением на третий, ну, может, за исключением одного таксиста, бывшего краеведа. Впрочем, не смотря на название, все тёмные дела обычно происходили вовсе не на Воровской, а в Косом Переулке.
Игорь был хорошим мальчиком и держался подальше и от Воровской, и от Косого переулка и вообще работал почтальоном да на полставки разносил конверты с чем-то кроме писем. С чем? Не знал и сам, но платили раза в три побольше «белой» заработной платы. Лет ему было тридцать два - как зубы. Хотя зубов было двадцать восемь. А когда ему было двадцать восемь - зубов было тридцать два.
Выйдя из автобуса парень вдруг остановился - в кармане брюк отсутствовала банковская карточка. Налички у него тоже не было. Игорь шумно сглотнул, и направился в ближайшее отделение милиции, благо - оно возвышалось серой скалой практически перед носом. Написав заявление, он подождал пока сотрудник, солидный дяденька с маузером, в его присутствии свяжется с банком и утерянную карточку заблокируют. Товарищ Маузер даже занял бедняге пятнадцать рублей доехать до дому. В автобусе напряжение тяжкого трудового дня сказалось - и парень уснул. Разбудила его тётенька-кондуктор на конечной, остановок этак за двадцать от нужной. Поняв как попал, Игорь покорно освободил салон.
Впрочем, попал он даже ещё сильнее, ведь конечная маршрута находилась на Косом Переулке. Вариант встречи с местными краеведами и дискуссии о семечках и прочем был последним, что могло случиться с парнем в этот день. Но денег на обратный путь тоже не было. Игорь от нервозности сунул руку в задний карман джинсов, чего очень не любил делать.
И вдруг именно там он обнаружил банковскую карточку!
Как она туда попала - одному Володе известно. Впрочем, удачей нужно было пользоваться, тем более на карточке точно оставалось семнадцать рублей тридцать две копейки. Игорь двинул в ближайший круглосуточный. В те минуты он уже и думать забыл что карточка заблокирована и автомат попросту откажется её выплёвывать из железного чрева не говоря уж о том чтобы выдать наличку.
Парень не знал, да и знать не мог что именно сейчас в магазине барахлила компьютерная система. И починить её нужно было всего-то перезагрузкой. Но в этом случае камеры видеонаблюдения отключатся. Минут на пять.
Игорь коснулся ручки дверей магазина.
Систему отправили на перезагрузку.
В столь поздний час обе кассирши пили чай в бытовке, уверенные что видеонаблюдение и без них управится с контролем, а если кто-то захочет купить товар - то нажмёт на колокольчик вызова продавца.
Игорь вошёл, сунул карточку в банковский терминал.
Что-то сломалось в его жизни, в окружающем пространстве, во всём континиуме… ой, сколько там сейчас по мнению современных физиков у нас измерений?
Терминал уверенно показал, что на балансе 250.017.32.
Икнув, Игорь нажал «снять всё».
Банкомат зажужжал, отсчитывая «всё», а именно двадцать пять купюр с портретом Святого Равноапостольного князя Владимира, да мелочью три желтеньких и одну беленькую двухрублёвую монетку. Копейки автомат мелочно зажал, как и саму банковскую карту.
Игорь сунул горячие ещё макулатурки в карман и выбежал из магазина вна улицу.
И всё как обычно - на остановке автобус, небо чёрное по ночному времени, вдали - компания сорокоградусных отморозков явно либеральной настроенности. Пацаны смотрели на этот мир жадными и злыми глазами тех, кому жить-то осталось минут пять. Один из них рассказывал собеседникам свежий антирежимный анекдот: «Ну вы ведь помните что Бориска был до двухтысячного? Так вот, Володька будет до трёхтысячного!». Под лошадиное ржание навальнят Игорь помчался к автобусу стараясь забыть о кошмаре. В этот самый момент в магазине вновь впились в пространство объективами все восемь камер видеонаблюдения.
Игорь ехал домой.
Он ехал просто упасть и уснуть. Он очень, очень устал.
Однако же парень выспался по пути в приключение, а сейчас некая бодрость духа и эндогенные опиаты делали словно крепкий кофе своё черное дело: Игорь ударился в размышления. Он любил свой город, честно и искренне, видел все его недостатки и всё же любил, как любят малую Родину. Сказать, что его город населяли сплошь идиоты было нельзя, попадались среди местных жителей и весьма разумные люди. Например, красавица Франческа, которая бросила работу экскурсоводом и устроилась кондукторшей в троллейбусное депо, где её ласково называли Фроня. Причиной столь резкого изменения стиля жизнь стала самая что ни на есть - любовь. Её избранником был краевед, который ради куска хлеба для любимой пошёл работать таксистом. Эти двое могли бы многое рассказать о городе, но усмирили гордыню, сдали в прокат амбиции и спустились с небес Высоких Искусств на землю грешную. Франческа решила так - и с ней никто не посмел спорить. То есть, конечно, её пытались паровозом потянуть, мол - она чего-то там нарушила из правил, но разобрались и скорректировали. Бывает же и такое!
Если бы сам Игорь описывал город, то он уподобил бы его улице, где на всех светофорах горит один лишь только красный. Ну, пешеходам то оно может и ничего, но водителям, которые всё же ехали куда-то, приходилось нарушать. Разумеется, наказывали по всей строгости, но было бы куда разумнее чуток поменять правила. Допустим, сделать улицу, на которой горят - нет, ни в коем случае не зелёные! - но просто жёлтые огни! Возможно, стоило написать письмо с конкретными предложениями в Раймаксистрацию, которая кстати занимала всё здание по адресу улица Воровская дом Один, но Игорь сам был почтальоном и прекрасно знал - где читают письма, а где - только конверты.
Автобус ехал по ночному городу, в динамике играла популярная у либерастни песенка:
«Шутила наша Танечка с кровавою ГБнёй
Гоняли нашу Танечку поганою метлой».
Парню больше нравился Высоцкий:
«Сколько раз судились вы? - Плохо я считать умею.
Но майор был в математике горазд. Он чего-то там сложил,
Потом умножил, подытожил - и сказал, что я судился десять раз».
Оплатив на выходе проезд, Игорь вышел из автобуса и добрался до дому до хаты.
Но уснуть в тот день ему так и не довелось. Он ополоснулся под душем и натянул домашние тряпки, как вдруг в дверь позвонили. Парень открыл гостям. Их было трое. При виде любого из них та толпа отморозков из Косого Переулка мгновенно протрезвела бы и дала дёру на максимально доступной ногам хулиганья скорости.
Игорь был один. Их было трое. Каждый из них свято верил что раз уж у него есть пистолет - то он может махать оружием где угодно по любом поводу, а то и вовсе без повода, просто для общего очучеения дизайна города. Средний вежливо откинул полу пиджака, демонстрируя аргумент калибров этак девяти в кобуре скрытого ношения. На самой кобуре были крупные буквы фамилии «Иванов». Впрочем, у этих конспираторов совершенно спокойно могли быть и какие-нибудь другие широко распространённые в народе Необъятной фамилии - Петров, Сидоров, Кузнецов, Бек, Махмуд, Хасан, Джагашвили, Шнипперсон и им подобные.
– Малыш, мы тебя не тронем. Просто - прекрати нарушать правила. Где деньги?
Ледяной иглой голову Игоря пронзила ясная как день получки мысль:
«Эти могут забанить».
Мозг, сердце и прочие нервные узлы, включая копчиковый, работали на полную катушку, высчитывая оптимальный ответ на пессимум-вопрос.
Именно последний из перечисленных нервных узлов резко взял контроль над телом на себя, заставив Игоря сказать:
– Мне через два дня зарплату переведут, восемнадцать тысяч, могу у друзей занять ещё столько же, отдам паспорт!
Стоящий справа сорвался на крик:
– Плевать на твою мелочь! – Игорь разглядывал правого. Тот был похож на медведя, причём одновременно и на белого, и на бурого: – На твою карту пришло триста кусков!
«Вот урод» подумал Игорь всё тем же нервным узлом, пока верхние были в прокрастинации, и вслух сказал:
– Я карту потерял, её при мне заблокировали! Заявление в ментовке писал!
Вдруг левый сказал:
– А может, он не врёт? Деньги на карте были три минуты, видеокамеры в магазине отрубили на пять минут - тут и дураку понятно, что профессионалы работали!
Слова левого были логичны, крайне логичны. Этот человек вообще был предельно логичен, у него даже фамилия на кобуре была Логичнов. Хотя конечно он тоже мог пойти и влепить пару минусов кому-нибудь, безо всяких там объяснений. Да и зачем забаненному что-то объяснять? Это же глупо, а он был - Логичнов.
Средний многозначительно хмыкнул.
– Ладно, возвращаемся на Воровскую. – Он поставил ударение на второй слог, и даже в такой ситуации Игорь удивился подобному произношению. – Малыш, ты на контроле.
И первым повернулся спиной. За ним ушёл левый, а правый перед уходом легонько заехал кулаком под рёбра парнишки. Ну так, нежно вынес предупреждение в личное тело жителя города. Добрый человек - мог и забанить сразу. Он уже очень многих забанил - кого за дело, кого и просто так. Просто правому казалось, что вот это конкретно житель города нарушает правила. Доказательства? Смешная шутка…
И вот, лёжа на полу и стискивая зубы, Игорь клялся себе что тратить эти деньги он будет чуть погодя, лет так через десять, а лучше - двадцать.
Боль потихоньку уступала место мыслям. Игорь понимал что эти трое, да и все там в Раймаксистрации - нужны городу. Хоть тот же товарищ с маузером, который сегодня занял денег на билет до дому. Честно и искренне, от всей души поставил плюсик, так сказать. Да, они бывают… категоричны, но они необходимы. Иначе голову поднимут те, с Косого Переулка. И вот тогда будет даже не приключение, а сказка. Мрачная кровавая сказка с оглушительно громким концом.

Конец.