Начни говорить правду, Прогностический реализм Опции

[Осип Монгольштам...]

1. Новость о помолвке

— Я помещаться в окошечко? — Голос Йели звенел как колокольчик, и этот колокольчиковый голос приводил мир окрест Мишки в лихорадостное кружение.

— Да, помещаешься... — кое-как прошептал Мишка сквозь удары крови в голову: вид полуголой Йели даже в маленьком окошке сближателя добавлял миру праздничное кувыркание с ног на голову и обратно.

— А хочешь, я совсем раздеваться?

В Йелином племени Голосексуалистов ходить враздетку было делом обычным. Их жаркий край так и назывался: Ню-Йорск.

Мишкино же племя Расселян обитало в куда более холодной и потому склонной к благопристойности Вышней Нгтони — местности неподалёку от развалин города Гос-Анджелес.

— Не надо, Йеля, не раздевайся. Сердце и без этого колотится на пределе.

— Ну ладно. Но тогда, — Йеля перешла на родной полонезийский, — давай теперь я посмотрю на тебя. Отодвинься подальше от сближателя... от его глазка.

Мишка полонезийский язык ещё не забыл и покорно отодвинулся.

— Нет, чуть ближе. И поднеси глазок к плечу. Слушай, Мишка, а шрама-то уже почти не видно... Но какой он был страшный...

— Йеля, ты же знаешь: на месте приживления скоро не останется никаких следов.

— Да, Мишка, знаю. И всё равно немного не по себе... Как всё-таки жаль, что ты должен играть в этот ужасный судьбол...

— Йель, играть в судьбол нам, Расселянам, повелевают сами боги. Им ведь нужно упражнять способность возрождать нас. Иначе боги могут потерять её — такую замечательную способность.

— Тогда выходит, что покровители нашего племени, — Йеля улыбнулась совсем чуть-чуть, но всё равно ослепительно, и змейко повела шеей, как умеют только полонезийки, — могущественнее ваших: у Голосексуалистов любые повреждения исчезают и без судьбола... Ну ладно. Лучше снова скажи, что ты испытатель счастья.

— Йеля, с тобой я испытатель сумасшедшего счастья.

— Мишка, Мишка, ну когда же ты меня похитишь?

— Йель, я и сам не могу дождаться. Увы, дракон обещал отнести меня к вам не раньше чем через месяц.

— Плохо, Мишка. Очень плохо. Вчера к отцу приходил Всёонист. Это двуглавный вождь нашего племени.

— Йель, я помню вашего вождя. Но что плохого в его приходе?

— Отец и вождь договорились выдать меня. За Дымьяна, сына вождя. Свадьбу назначили на новолуние. Это будет уже через две недели. Поспеши украсть меня, Мишка.

— Хорошо, Йеля. Я очень-очень постараюсь.


2. Откуда берутся сближатели
Мишка переключил сближатель с режима работы на полную скрытность и пустил кормиться листьями по ветке примеченного дуба.

Скрывать сближатель приходилось потому, что использование подозрительно совершенных устройств жрецы Святонаила, верховного бога Расселян, объявили грешным делом. Ибо, мол, соблазнение людей не в меру совершенным — это, без сомнений, демонический происк сыновей металлолома. Мишка, конечно, не рвался нарушать племенные запреты, но ради возможности общаться с Йелей пошёл бы и на пущее отступничество, нежели соблазнение сближателем.

Пару сближателей, связанных волшебным родством и потому способных видеть и слышать друг друга, Йеля получила в качестве порадка от тайного существа Ъйьъ, покровителя племени Голосексуалистов. Точнее, эти два родственных сближателя у Ъйьъ выпросила Раздетта, лучшая Йелина подруга: Йеля была ещё недостаточно взрослой, и потому от неё пока скрывали искусство вызывать покровителя и выпрашивать у него порадки.


3. Назначенная заслуга
К Голосексуалистам Мишка попал шесть месяцев назад по велению жрецов Святонаила. Как только Мишке исполнилось семнадцать лет, жрецы возвестили, что его заслуга, то есть задание перед посвящением в мужчины, заключается в приучении к землепашеству неких дикарей.

Почему задание считается сложным, достойным звания мужчины, Мишка поначалу не понимал: ведь человеку приличествует пасти землю. И мало того, землепашество приносит огромное трудовольствие. Но жрецы Святонаила растолковали Мишке: подлежащие просвещению дикари одержимы демонами безделья. А эти добробойцы, понятно, затуманивают разум и доводят до греха.

Великий Святонаил, конечно, легко может ввергнуть в преисподнюю любых демонов. Но не делает этого нарочно: чтобы в жизни рабов божьих оставались трудности. Чтобы было чем проверять благонравие людей. Чтобы юноши могли проходить полноценные посвящения, доказывать преданность господам богам.

Перед отправкой к Голосексуалистам Мишку полгода обучали в Скорой школе. Обучали, прежде всего, языку дикарей. Кроме того, рассказывали про их грехопадение. Про свирепое, вызванное явно демоническими силами сопротивление предыдущим просветителям. А ещё жрецы надоумили Мишку, как одолеть сие сопротивление.

Так что выполнять заслугу он отправился хорошо подготовленным: со знанием языка просвещаемых, с несколькими мешками отборных зерновых, с запасом заговорённых химреактивов и намоленных электрокомплектующих, а главное — с замыслом успешных действий.

Орудия же землепашества Мишке предстояло изготовить и освятить прямо на месте прибытия. Для чего он вызубрил дюжину особо надёжных, проверенных в деле боговорок самых последних образцов, которые неустанно разрабатывали племенные жрецы.


4. Захват дракона
К путешественному дракону шли по Запретной Стороне леса почти в полной тьме. Быконь Вредноут, коего Мишка вёл в поводу, тащился, качаясь под тяжестью связки из шести мешков. Лишь когда чуть посветлело от взошедшей луны, Аввакуум Менделенин — богомистр, то есть верховный жрец Святонаила и вождь Расселян — наконец приказал Мишке остановиться и простёр длань к невзрачному пригорку:

— Эй, рептилоид, яви себя избранным...

Верхушка пригорка вздыбилась и развернулась в загоревшегося всеми цветами радуги дракона. Дракон оказался громадным: одна только его голова была размером с избу.

— Заметил ли ты меня, о избранный? — пророкотал дракон. — Или нужно подбавить яркости светохондриям и цветоплазме?

— Уймись, динозверь, — ответствовал жрец. — Сейчас буду чистить тебе карму.

Менделенин достал из складок своего балахона фотографию дракона и принялся её святить.

— Порчу порчу, — забубнил жрец древний заговор, — и сглаживаю сглаз. Снимаю венец безбрачия, телефон девятьсот тринадцать восемьдесят четыре двадцать...

Свет от туловища и от крыльев дракона, терпеливо ждавшего окончания магического ритуала, озарял округу. И Мишка увидел, что стоит на пологом берегу. То, что это берег священного Балдейского моря, Мишка понял, разглядев чуть поодаль от дракона несколько каменных алтарей и кумиров.

"Всё правильно, — подумал Мишка, — тайные существа должны приближаться к людям в тайных же местах. Вроде племенного капища".

Морской залив был крайницей обжитой Расселянами земли: на другом его берегу стеной леса темнела непроходимая и холодная Севе́рь. А ещё дальше, по слухам, лежало Заморожье, где даже дровоядные печи приходится делать изо льда.

— О исцелённая сущность, заправилась ли ты на дорожку? — вопросил дракона жрец, пряча фотокарточку.

— Ещё нет. — Рептилоид отрицательно мотнул головой. — Но сейчас напьюсь в улёт.

Извивая тело, дракон прошествовал к заливу, откуда принялся шумно высасывать воду. Внутри дракона сразу громко зашипело. Из его ноздрей повалили струи тумана.

Мишка уже знал, что драконы обычно очень горячие существа, и потому его не удивила потребность рептилоида в водяном охлаждении.

— Зри, о взыскующий заслуги, что нужно сотворить, дабы перелётного дракона охватил дух путешествий... — обратился жрец к Мишке, доставая из складок балахона небольшую штукатулку. — Или жаждешь сам свершить сие действо?

— Нисколько не жажду, Ваше Многочестие. — Мишка сперва отвергающе помотал головой, а затем взмахом ладони пригласил жреца показать волшебное умение.

— О дух путешествий, изыди из хранилища и направь полёт исцелённой сущности... — Сопровождая заклинание на древнежреческом подобающими жествиями, Менделенин раскрыл штукатулку и выпустил оттуда нечто вроде клочка густого дыма.

Клочок дыма завихрился, развихрился и принял вид полупрозрачного человечка с пищевым мешком за плечами и с гитарой в руках.

— Эту песню, непоседы, в рюкзаки с собой возьмите, — запел маленький призрак, подыгрывая на гитаре и приближаясь к дракону, — пусть её по белу свету разнесёт попутный ветер...

Дракон оторвал голову от воды и скучающе почесал ухом об ухо.

— ...Тёщи, матери и жёны, не горюйте, не грустите, — дух путешествий, продолжая тренькать гитарой, начал вперёд ногами погружаться в темя дракона, — к вам вернутся робинзоны с чемоданами открытий...

Последние звуки песни донеслись уже изнутри головы рептилоида.

— Теперь, о взыскующий заслуги, нужно поскорее занять место в драконе, — возгласил жрец. — Не то могут опередить.

[Осип Монгольштам...]

7. Посрамление демона
Зрители разоблачительного игрища оживились: перед ними вновь появились Добрыня и Путята.

— Все дороги ведут нас во храм... — заговорщически подмигнул зрителям Добрыня и смиренно постучал ногой в парадные врата царькви.

— Кто смеет тревожить милостивейшего из богов? — загудел из храма угрожающий глас. — Кому тут надобно подбавить богобоязненности?

— Это мы, твои рабы, о ужаснейший Никтот, — тоже хитро подмигнул публике Путята. — Мы только что обратили в твою бесовскую веру кучу новых простофиль. Отвори же врата и узри своё демоническое торжество...

— Где, где мои новые простофили? — жадно возрадовался Никтот, и врата его царькви хищно распахнулись.

Демон был настолько велик, что с трудом лёжа через них протиснулся, а когда встал и распрямился, то оказался вдвое выше самых больших дерев.

— Значит, это вы мои новые рабы, о ничтожные людишки? — благосклонно вопросил Никтот толпу зрителей.

— Кукиш вот тебе, любитель рабства... — Зрители, хохоча, протянули демону сложенные фигами кулаки. — Закатай губищи, исчадье храма...

— Изведайте же, о нечестивцы, мои милосердие и благотворительность... — гневно возопил Никтот, срывая с главного купола царькви серп с молотом и занося их над зрителями. — Добро пожаловать в геенну огнен...

Демон испуганно осёкся и обернулся на оглушительные трубные звуки, раздавшиеся с Запретной Стороны леса. Над лесом в окружении сонма вострубивших слуг возник сам Святонаил. Племенной бог Расселян всё рос и рос, покуда не достиг главою облаков.

Зрители встретили появление защитника бурными рукоплесканиями и богославием.

— Погодь со своей чёртовой геенной, Никтот, — посоветовал Святонаил демону, наклоняясь и отбирая у того серп с молотом. — Лучше скажи: ты ведь един в трёх лицах — правильно? То есть ты у нас как Змей Горбыныч?

— Ничего подобного, — яро воспротивился Никтот, — я в трёх лицах един совсем по-другому...

— По-другому — нельзя. По-другому — тупое враньё, — молвил Святонаил, сотворяя диковинное движение.

Никтот остолбенел, а из его плеч мгновенно выросли ещё две головы и начали хмуро разглядывать друг друга.

— Эй, мудант, которому из твоих лиц нужно молиться прежде других? — весело заорали зрители.

— Молитесь мне, о рабы... — потребовал Никтот средней головой.

— Нет, мне, — ересьно запротестовала каждая из боковых голов. — Я жестоко накажу того нечестивца, что посмеет молиться не мне первому...

— Никтот, ты, выходит, настроен не помогать, а вредить молящим? — строго вопросил Святонаил. — Значит, ты у нас точно не бог. А нечто противоположное. Ведь боги — они помогают. А вредят — только демоны. Но зачем ты тогда нужен? Не пора ли тебе сгинуть, худотворец?

Выведенный на чистую воду Никтот начал всеми головами просить пощады.

— Ладно, существуй пока, — смягчился Святонаил. — Но ответствуй тогда: правду ли рекут твои прислужники, будто ты всемогущ?

— О да, я воистину всемогущ, — похвалился Никтот.

— А сможешь создать такой камень, который не в силах поднять?

— Понятное дело, смогу, — радостно закивал Никтот.

— Что сможешь: создать камень? — засмеялись зрители.

— Ну да, смогу создать камень, — горделиво ответствовал демон.

— Но ты же, получается, не сможешь его поднять, — напомнили зрители.

— Умолкните, рабы: я всё смогу поднять, — разозлился бестолковый Никтот.

— Не хами, грехослужитель. — Святонаил отвесил демону отрезвляющий подзатыльник. — А скажи-ка теперь: правда ли, что ты всеведущ?

— Угу, я всеведущ... — подтвердил Никтот, потирая затылки.

— А тебе известна задача, решения которой ты не знаешь? — спросил Святонаил.

— Конечно, не известна, — убеждённо сообщил демон.

— Значит, на самом деле ты не всеведущ, — констатировал Святонаил. — А верно ли, что тебе ве́домо будущее, Никтот?

— Полностью ве́домо: ведь я всеведущ, — надулся гордыней Никтот.

— Но если ты точно знаешь будущее, то, следовательно, уже не можешь его изменить. Однако разве ты не всемогущ, Никтот?

— Я всемогущ, я всё могу изменить, — высокомерно ответствовал демон.

— Тогда, выходит, ты не всеведущ, поелику будущее тебе неведомо: ведь ты пока ещё не знаешь, как его изменишь.

— Ну и что? — непримиримо фыркнул Никтот. — В меня нужно веровать, ибо это нелепо.

— А признайся-ка, Никтот: сие правда, что ты безмерно милостив?

— Что правда, то правда: я милостив безмерно... — Голос демона наполнила елейная вкрадчивость.

— Никтот, а это под твоим руководством проводились массовые репрессии: Крестовые походы, уничтожение катаров и индейцев, охоты на ведьм и на науку?

— Я наказую по заслугам, — убеждённо возгласил демон. — Ибо не мир я принёс, но меч.

— Как же так, Никтот: ты же безмерно милостив, разве нет?

— Уничтожение врагов — это моя безмерная милость для них, — хитро захихикал демон. — Я спасаю людей ценой их жизни.

— Ага: ты у нас, значит, не только святитель преступлений, но ещё и славоблуд... — осуждающе покачал головой Святонаил. — А скажи, Никтот: ты ведь вездесущ, да?

— Конечно, вездесущ, — кивнул демон всеми головами.

— И способен оказаться рядом с тем местом, где тебя нет?

— Ещё как способен, — напыжился Никтот.

— Но разве ты вездесущ, коли есть место, где тебя нет? Кстати, если ты и впрямь вездесущ, то, получается, в числе прочего пребываешь и во всех демонах. Следовательно, ты либо их соучастник, либо даже источник их злодейств. А ты всеблаг, Никтот?

— О, я воистину всеблаг... — Голос демона обрёл возвышенные тона.

— Значит, благословляешь и зло? — расхохотался Святонаил. — Какой же ты после этого бог? Ты сын глупости и породнившийся с ложью демон.

— Нет-нет, я просто воплощение всех совершенств... — провыл Никтот, пока Святонаил заталкивал его обратно в испуганно заколоколившую царьковь — под сень пятиконечных звёзд.

Зрители в восторге от непобедимой мудрости покровителя опять разразились рукоплесканиями.

— Спасибо, о благоизбранное племя... — Святонаил артистически раскланялся перед Расселянами. — Рад, что вам понравилось...


8. Обитаемый рептилоид
В зобу дракона царил жуткий холод. Мишка знал: это усердствуют охлаждающие железы, защищая ездока от жара драконьего тела. Впрочем, верховный жрец предупреждал, что скоро в зобу приемлемо потеплеет. Но терпеть мороз оказалось невозможно, поэтому Мишка вытащил из мешка плащ-кувалду и закутался в него.

В окружающем полумраке почти ничего не было видно, немного света лилось только от входной складки наверху и с передней стороны зоба через зазоры между чешуями дракона.

На полу различалась небольшая выпуклость. Мишка встал на неё, чтобы дотянуться до самой светлой полоски между чешуями. Полоска оказалась прозрачной, и Мишка стал смотреть сквозь неё наружу.

Окрестности хорошо освещались шкурой дракона. Неожиданно произошёл небольшой подъём над землёй — рептилоид, видимо, подпрыгнул, — а затем Мишка увидел махи сверкающих крыльев вперёд-назад по полукругам. Земля сразу отлетела вниз.

Потом крылья начали махать где-то позади. И от каждого крылыхания наступали то нарастание тяжести, то почти полная потеря веса.

— Слышь, живой груз: ну-ка слезь с меня, — проскрипел снизу чей-то сердитый голос.

— Ой, извините... — Мишка сошёл с выпуклости и наклонился к ней поближе, пытаясь различить какие-нибудь внятные черты.

Но внятных черт выпуклость не имела.

— Простите, а вы кто? — спросил Мишка.

— Я здешний управляйтер. То есть главный служитель дракона, — неприязненно представилась выпуклость. — Ну что, давай сюда плату за проезд.

Мишка понял, что речь идёт о подношении перелётному дракону, и полез в мешок за одним из приготовленных кристаллов бериллианта. Два больших бериллианта Менделенин с Мишкой добыли в Бессветной Дыре за неделю до перелёта. Верховный жрец сказал тогда, что драконы нуждаются в веществе, называемом "замедлитель", которое каким-то образом высасывают из красивых кристаллов.

— Опять бериллиант? — недовольно хмыкнула выпуклость, но кристалл всё же поглотила. — Далеко летишь-то?

— До Ню-Йорска, — без запинки выпалил Мишка. — Можно я сяду на пол?

— Ладно, сядь, — проворчала выпуклость, — куда ж тебя девать... Только не вертись.

Мишка сел на мешок и принялся смотреть на служителя дракона. После взлёта в зобу стало намного темнее, но Мишкины глаза постепенно привыкли к темноте, и он начал различать невидимые прежде детали.

От выпуклости отделился небольшой шарик, откатился и остановился. Затем отделился ещё один шарик, потом ещё и ещё. Шарики отделялись и разбегались от выпуклости, забирались на стенки зоба и начинали увеличиваться — словно комары, пьющие кровь.

Мишке вспомнилось посадочное предупреждение Менделенина: "Не то могут опередить".

"Что собой представляют эти существа? — подумал Мишка. — Действительно ли они полезны для дракона?"

— Слушайте, управляйтер, а почему вы спросили, куда я лечу? — посчитал нужным поинтересоваться Мишка. — Если слу́жите дракону, то должны знать это и без меня...

— Не рыпайся, живой груз, — угрожающе прошипела выпуклость. — Не то махом перестанешь быть живым.