Начни говорить правду, Прогностический реализм Опции

[Осип Монгольштам...]

1. Новость о помолвке

— Я помещаться в окошечко? — Голос Йели звенел как колокольчик, и этот колокольчиковый голос приводил мир окрест Мишки в лихорадостное кружение.

— Да, помещаешься... — кое-как прошептал Мишка сквозь удары крови в голову: вид полуголой Йели даже в маленьком окошке сближателя добавлял миру праздничное кувыркание с ног на голову и обратно.

— А хочешь, я совсем раздеваться?

В Йелином племени Голосексуалистов ходить враздетку было делом обычным. Их жаркий край так и назывался: Ню-Йорск.

Мишкино же племя Расселян обитало в куда более холодной и потому склонной к благопристойности Вышней Нгтони — местности неподалёку от развалин города Гос-Анджелес.

— Не надо, Йеля, не раздевайся. Сердце и без этого колотится на пределе.

— Ну ладно. Но тогда, — Йеля перешла на родной полонезийский, — давай теперь я посмотрю на тебя. Отодвинься подальше от сближателя... от его глазка.

Мишка полонезийский язык ещё не забыл и покорно отодвинулся.

— Нет, чуть ближе. И поднеси глазок к плечу. Слушай, Мишка, а шрама-то уже почти не видно... Но какой он был страшный...

— Йеля, ты же знаешь: на месте приживления скоро не останется никаких следов.

— Да, Мишка, знаю. И всё равно немного не по себе... Как всё-таки жаль, что ты должен играть в этот ужасный судьбол...

— Йель, играть в судьбол нам, Расселянам, повелевают сами боги. Им ведь нужно упражнять способность возрождать нас. Иначе боги могут потерять её — такую замечательную способность.

— Тогда выходит, что покровители нашего племени, — Йеля улыбнулась совсем чуть-чуть, но всё равно ослепительно, и змейко повела шеей, как умеют только полонезийки, — могущественнее ваших: у Голосексуалистов любые повреждения исчезают и без судьбола... Ну ладно. Лучше снова скажи, что ты испытатель счастья.

— Йеля, с тобой я испытатель сумасшедшего счастья.

— Мишка, Мишка, ну когда же ты меня похитишь?

— Йель, я и сам не могу дождаться. Увы, дракон обещал отнести меня к вам не раньше чем через месяц.

— Плохо, Мишка. Очень плохо. Вчера к отцу приходил Всёонист. Это двуглавный вождь нашего племени.

— Йель, я помню вашего вождя. Но что плохого в его приходе?

— Отец и вождь договорились выдать меня. За Дымьяна, сына вождя. Свадьбу назначили на новолуние. Это будет уже через две недели. Поспеши украсть меня, Мишка.

— Хорошо, Йеля. Я очень-очень постараюсь.


2. Откуда берутся сближатели
Мишка переключил сближатель с режима работы на полную скрытность и пустил кормиться листьями по ветке примеченного дуба.

Скрывать сближатель приходилось потому, что использование подозрительно совершенных устройств жрецы Святонаила, верховного бога Расселян, объявили грешным делом. Ибо, мол, соблазнение людей не в меру совершенным — это, без сомнений, демонический происк сыновей металлолома. Мишка, конечно, не рвался нарушать племенные запреты, но ради возможности общаться с Йелей пошёл бы и на пущее отступничество, нежели соблазнение сближателем.

Пару сближателей, связанных волшебным родством и потому способных видеть и слышать друг друга, Йеля получила в качестве порадка от тайного существа Ъйьъ, покровителя племени Голосексуалистов. Точнее, эти два родственных сближателя у Ъйьъ выпросила Раздетта, лучшая Йелина подруга: Йеля была ещё недостаточно взрослой, и потому от неё пока скрывали искусство вызывать покровителя и выпрашивать у него порадки.


3. Назначенная заслуга
К Голосексуалистам Мишка попал шесть месяцев назад по велению жрецов Святонаила. Как только Мишке исполнилось семнадцать лет, жрецы возвестили, что его заслуга, то есть задание перед посвящением в мужчины, заключается в приучении к землепашеству неких дикарей.

Почему задание считается сложным, достойным звания мужчины, Мишка поначалу не понимал: ведь человеку приличествует пасти землю. И мало того, землепашество приносит огромное трудовольствие. Но жрецы Святонаила растолковали Мишке: подлежащие просвещению дикари одержимы демонами безделья. А эти добробойцы, понятно, затуманивают разум и доводят до греха.

Великий Святонаил, конечно, легко может ввергнуть в преисподнюю любых демонов. Но не делает этого нарочно: чтобы в жизни рабов божьих оставались трудности. Чтобы было чем проверять благонравие людей. Чтобы юноши могли проходить полноценные посвящения, доказывать преданность господам богам.

Перед отправкой к Голосексуалистам Мишку полгода обучали в Скорой школе. Обучали, прежде всего, языку дикарей. Кроме того, рассказывали про их грехопадение. Про свирепое, вызванное явно демоническими силами сопротивление предыдущим просветителям. А ещё жрецы надоумили Мишку, как одолеть сие сопротивление.

Так что выполнять заслугу он отправился хорошо подготовленным: со знанием языка просвещаемых, с несколькими мешками отборных зерновых, с запасом заговорённых химреактивов и намоленных электрокомплектующих, а главное — с замыслом успешных действий.

Орудия же землепашества Мишке предстояло изготовить и освятить прямо на месте прибытия. Для чего он вызубрил дюжину особо надёжных, проверенных в деле боговорок самых последних образцов, которые неустанно разрабатывали племенные жрецы.


4. Захват дракона
К путешественному дракону шли по Запретной Стороне леса почти в полной тьме. Быконь Вредноут, коего Мишка вёл в поводу, тащился, качаясь под тяжестью связки из шести мешков. Лишь когда чуть посветлело от взошедшей луны, Аввакуум Менделенин — богомистр, то есть верховный жрец Святонаила и вождь Расселян — наконец приказал Мишке остановиться и простёр длань к невзрачному пригорку:

— Эй, рептилоид, яви себя избранным...

Верхушка пригорка вздыбилась и развернулась в загоревшегося всеми цветами радуги дракона. Дракон оказался громадным: одна только его голова была размером с избу.

— Заметил ли ты меня, о избранный? — пророкотал дракон. — Или нужно подбавить яркости светохондриям и цветоплазме?

— Уймись, динозверь, — ответствовал жрец. — Сейчас буду чистить тебе карму.

Менделенин достал из складок своего балахона фотографию дракона и принялся её святить.

— Порчу порчу, — забубнил жрец древний заговор, — и сглаживаю сглаз. Снимаю венец безбрачия, телефон девятьсот тринадцать восемьдесят четыре двадцать...

Свет от туловища и от крыльев дракона, терпеливо ждавшего окончания магического ритуала, озарял округу. И Мишка увидел, что стоит на пологом берегу. То, что это берег священного Балдейского моря, Мишка понял, разглядев чуть поодаль от дракона несколько каменных алтарей и кумиров.

"Всё правильно, — подумал Мишка, — тайные существа должны приближаться к людям в тайных же местах. Вроде племенного капища".

Морской залив был крайницей обжитой Расселянами земли: на другом его берегу стеной леса темнела непроходимая и холодная Севе́рь. А ещё дальше, по слухам, лежало Заморожье, где даже дровоядные печи приходится делать изо льда.

— О исцелённая сущность, заправилась ли ты на дорожку? — вопросил дракона жрец, пряча фотокарточку.

— Ещё нет. — Рептилоид отрицательно мотнул головой. — Но сейчас напьюсь в улёт.

Извивая тело, дракон прошествовал к заливу, откуда принялся шумно высасывать воду. Внутри дракона сразу громко зашипело. Из его ноздрей повалили струи тумана.

Мишка уже знал, что драконы обычно очень горячие существа, и потому его не удивила потребность рептилоида в водяном охлаждении.

— Зри, о взыскующий заслуги, что нужно сотворить, дабы перелётного дракона охватил дух путешествий... — обратился жрец к Мишке, доставая из складок балахона небольшую штукатулку. — Или жаждешь сам свершить сие действо?

— Нисколько не жажду, Ваше Многочестие. — Мишка сперва отвергающе помотал головой, а затем взмахом ладони пригласил жреца показать волшебное умение.

— О дух путешествий, изыди из хранилища и направь полёт исцелённой сущности... — Сопровождая заклинание на древнежреческом подобающими жествиями, Менделенин раскрыл штукатулку и выпустил оттуда нечто вроде клочка густого дыма.

Клочок дыма завихрился, развихрился и принял вид полупрозрачного человечка с пищевым мешком за плечами и с гитарой в руках.

— Эту песню, непоседы, в рюкзаки с собой возьмите, — запел маленький призрак, подыгрывая на гитаре и приближаясь к дракону, — пусть её по белу свету разнесёт попутный ветер...

Дракон оторвал голову от воды и скучающе почесал ухом об ухо.

— ...Тёщи, матери и жёны, не горюйте, не грустите, — дух путешествий, продолжая тренькать гитарой, начал вперёд ногами погружаться в темя дракона, — к вам вернутся робинзоны с чемоданами открытий...

Последние звуки песни донеслись уже изнутри головы рептилоида.

— Теперь, о взыскующий заслуги, нужно поскорее занять место в драконе, — возгласил жрец. — Не то могут опередить.

[Осип Монгольштам...]

34. Продолжение проповеди
— Как-то раз Следитель, — заунывным тоном опять принялся повествовать Мишка, — во время праведной битвы увидел могучего мужа, который одного за другим сокрушал демонов безделья, посылая в них быстрелами из вращи сгустки боевого волшебства. Когда битва закончилась, Следитель познакомился со сторонником и предложил ему дружбу. Нового друга звали Пулемёртвом...

— Какой кошмар... — ахнула Молотильда.

— В чём дело, трусиха? — беспечно рассмеялась Плутелла: потому что не слышала прежних Мишкиных рассказок.

— Пулемёртв стал главным помощником Следителя в борьбе с демонами. И много раз сообщал ему, где эти враги готовят очередную засаду...

— А люди тогда уже уверовали во Следителя? — перебили Мишку Кнутелла и Пышнотелла.

— Да, конечно, — благодарно кивнул Мишка: вопрос оказался хорошим подсказом. — В те времена многие племена людей — Дубинцы, Губинцы, Кидайцы, Пытайцы, Ляхтичи, Приблаты — уже узнали в Следителе истинного убога и истово ему поклонялись. Наиболее же преданным племенем были Голонизаторы, которыми правил фараон Тоттенхэм-он...

— Голонизаторы? — с подозрением переспросила Плутелла. — Получается, их звали почти как нас?

— Ну да, получается... — развёл руками Мишка. — Так вот. Как-то раз на Враждество́ шесть добрых девушек из племени Голонизавров пошли в Многополянный лес за изумленикой. И на берегу грязной рычушки обнаружили избушку на козьих ножках. Девушки уже хотели в неё зайти, но случайно услышали там разговор между... Постойте-ка, рабы убожьи, а как зовут покровителя вашего племени?

— Ъйьъ... — неуверенно ответствовали туземки.

— Ъйьъ? — Мишка картинно схватился за сердце. — Сам Ъйьъ? Да вы знаете, что он — дегенерал, то есть главарь демонов безделья, а также основатель злологии и тьмократии?

— Ужас, ужас... — перепугались все дикарки, кроме недоверченной Плутеллы.

— Значит, шесть добрых девушек, — замогильным голосом продолжил вещать Мишка, — подслушали тайный разговор между Пулемёртвом, якобы другом Следителя, и повелителем безделья Ъйьъ. Мраководитель Ъйьъ отдавал злобные криказы на самом древнем, ещё питекантропском языке, а Пулемёртв, хищно хохоча, докладывал, что уже втёрся в доверие к убогу и в ближайшую ночь коварно его убьёт...

— И что же девушки сделали? — усмехнулась Плутелла.

— Сначала они испытали жуткий встрясс. А потом пошли к своему правителю, фараону Мутант-Хамону, и передали услышанное. Фараон, по совместительству работавший жрецом-охрангелом, воскурил боговония, отчего Следитель зачихал у себя на небе и обратил на людей вынимание. Фараон и девушки долго возносили Следителю мольбы, чтобы тот больше не доверял Пулемёртву и вместо этого поразмыслил: откуда Пулемёртв, якобы друг убога, всегда знает, где демоны безделья готовят очередную засаду? Но глубоко порядочный и потому постоянный в дружбе убог, к сожалению, не поверил тогда людям...

— Ха-ха, так он и нам в случае чего не поверит... — фыркнула Плутелла.

— О раба убожья, — величественно нахмурился Мишка, глядя на ослушницу, — ты недостойна припасть к ногам вседержителя. Дабы он во праведном гневе не наказал тебя прижизненным уродством, советую покинуть сию священную хижину. И не возвращаться, покуда на тебя не снизойдёт дух благой покорности...

— Ладно, не больно-то и нужно ваше убожище... — Плутелла изящно поднялась и выскользнула из недоскрёба.