Начни говорить правду, Прогностический реализм Опции

[Осип Монгольштам...]

1. Новость о помолвке

— Я помещаться в окошечко? — Голос Йели звенел как колокольчик, и этот колокольчиковый голос приводил мир окрест Мишки в лихорадостное кружение.

— Да, помещаешься... — кое-как прошептал Мишка сквозь удары крови в голову: вид полуголой Йели даже в маленьком окошке сближателя добавлял миру праздничное кувыркание с ног на голову и обратно.

— А хочешь, я совсем раздеваться?

В Йелином племени Голосексуалистов ходить враздетку было делом обычным. Их жаркий край так и назывался: Ню-Йорск.

Мишкино же племя Расселян обитало в куда более холодной и потому склонной к благопристойности Вышней Нгтони — местности неподалёку от развалин города Гос-Анджелес.

— Не надо, Йеля, не раздевайся. Сердце и без этого колотится на пределе.

— Ну ладно. Но тогда, — Йеля перешла на родной полонезийский, — давай теперь я посмотрю на тебя. Отодвинься подальше от сближателя... от его глазка.

Мишка полонезийский язык ещё не забыл и покорно отодвинулся.

— Нет, чуть ближе. И поднеси глазок к плечу. Слушай, Мишка, а шрама-то уже почти не видно... Но какой он был страшный...

— Йеля, ты же знаешь: на месте приживления скоро не останется никаких следов.

— Да, Мишка, знаю. И всё равно немного не по себе... Как всё-таки жаль, что ты должен играть в этот ужасный судьбол...

— Йель, играть в судьбол нам, Расселянам, повелевают сами боги. Им ведь нужно упражнять способность возрождать нас. Иначе боги могут потерять её — такую замечательную способность.

— Тогда выходит, что покровители нашего племени, — Йеля улыбнулась совсем чуть-чуть, но всё равно ослепительно, и змейко повела шеей, как умеют только полонезийки, — могущественнее ваших: у Голосексуалистов любые повреждения исчезают и без судьбола... Ну ладно. Лучше снова скажи, что ты испытатель счастья.

— Йеля, с тобой я испытатель сумасшедшего счастья.

— Мишка, Мишка, ну когда же ты меня похитишь?

— Йель, я и сам не могу дождаться. Увы, дракон обещал отнести меня к вам не раньше чем через месяц.

— Плохо, Мишка. Очень плохо. Вчера к отцу приходил Всёонист. Это двуглавный вождь нашего племени.

— Йель, я помню вашего вождя. Но что плохого в его приходе?

— Отец и вождь договорились выдать меня. За Дымьяна, сына вождя. Свадьбу назначили на новолуние. Это будет уже через две недели. Поспеши украсть меня, Мишка.

— Хорошо, Йеля. Я очень-очень постараюсь.


2. Откуда берутся сближатели
Мишка переключил сближатель с режима работы на полную скрытность и пустил кормиться листьями по ветке примеченного дуба.

Скрывать сближатель приходилось потому, что использование подозрительно совершенных устройств жрецы Святонаила, верховного бога Расселян, объявили грешным делом. Ибо, мол, соблазнение людей не в меру совершенным — это, без сомнений, демонический происк сыновей металлолома. Мишка, конечно, не рвался нарушать племенные запреты, но ради возможности общаться с Йелей пошёл бы и на пущее отступничество, нежели соблазнение сближателем.

Пару сближателей, связанных волшебным родством и потому способных видеть и слышать друг друга, Йеля получила в качестве порадка от тайного существа Ъйьъ, покровителя племени Голосексуалистов. Точнее, эти два родственных сближателя у Ъйьъ выпросила Раздетта, лучшая Йелина подруга: Йеля была ещё недостаточно взрослой, и потому от неё пока скрывали искусство вызывать покровителя и выпрашивать у него порадки.


3. Назначенная заслуга
К Голосексуалистам Мишка попал шесть месяцев назад по велению жрецов Святонаила. Как только Мишке исполнилось семнадцать лет, жрецы возвестили, что его заслуга, то есть задание перед посвящением в мужчины, заключается в приучении к землепашеству неких дикарей.

Почему задание считается сложным, достойным звания мужчины, Мишка поначалу не понимал: ведь человеку приличествует пасти землю. И мало того, землепашество приносит огромное трудовольствие. Но жрецы Святонаила растолковали Мишке: подлежащие просвещению дикари одержимы демонами безделья. А эти добробойцы, понятно, затуманивают разум и доводят до греха.

Великий Святонаил, конечно, легко может ввергнуть в преисподнюю любых демонов. Но не делает этого нарочно: чтобы в жизни рабов божьих оставались трудности. Чтобы было чем проверять благонравие людей. Чтобы юноши могли проходить полноценные посвящения, доказывать преданность господам богам.

Перед отправкой к Голосексуалистам Мишку полгода обучали в Скорой школе. Обучали, прежде всего, языку дикарей. Кроме того, рассказывали про их грехопадение. Про свирепое, вызванное явно демоническими силами сопротивление предыдущим просветителям. А ещё жрецы надоумили Мишку, как одолеть сие сопротивление.

Так что выполнять заслугу он отправился хорошо подготовленным: со знанием языка просвещаемых, с несколькими мешками отборных зерновых, с запасом заговорённых химреактивов и намоленных электрокомплектующих, а главное — с замыслом успешных действий.

Орудия же землепашества Мишке предстояло изготовить и освятить прямо на месте прибытия. Для чего он вызубрил дюжину особо надёжных, проверенных в деле боговорок самых последних образцов, которые неустанно разрабатывали племенные жрецы.


4. Захват дракона
К путешественному дракону шли по Запретной Стороне леса почти в полной тьме. Быконь Вредноут, коего Мишка вёл в поводу, тащился, качаясь под тяжестью связки из шести мешков. Лишь когда чуть посветлело от взошедшей луны, Аввакуум Менделенин — богомистр, то есть верховный жрец Святонаила и вождь Расселян — наконец приказал Мишке остановиться и простёр длань к невзрачному пригорку:

— Эй, рептилоид, яви себя избранным...

Верхушка пригорка вздыбилась и развернулась в загоревшегося всеми цветами радуги дракона. Дракон оказался громадным: одна только его голова была размером с избу.

— Заметил ли ты меня, о избранный? — пророкотал дракон. — Или нужно подбавить яркости светохондриям и цветоплазме?

— Уймись, динозверь, — ответствовал жрец. — Сейчас буду чистить тебе карму.

Менделенин достал из складок своего балахона фотографию дракона и принялся её святить.

— Порчу порчу, — забубнил жрец древний заговор, — и сглаживаю сглаз. Снимаю венец безбрачия, телефон девятьсот тринадцать восемьдесят четыре двадцать...

Свет от туловища и от крыльев дракона, терпеливо ждавшего окончания магического ритуала, озарял округу. И Мишка увидел, что стоит на пологом берегу. То, что это берег священного Балдейского моря, Мишка понял, разглядев чуть поодаль от дракона несколько каменных алтарей и кумиров.

"Всё правильно, — подумал Мишка, — тайные существа должны приближаться к людям в тайных же местах. Вроде племенного капища".

Морской залив был крайницей обжитой Расселянами земли: на другом его берегу стеной леса темнела непроходимая и холодная Севе́рь. А ещё дальше, по слухам, лежало Заморожье, где даже дровоядные печи приходится делать изо льда.

— О исцелённая сущность, заправилась ли ты на дорожку? — вопросил дракона жрец, пряча фотокарточку.

— Ещё нет. — Рептилоид отрицательно мотнул головой. — Но сейчас напьюсь в улёт.

Извивая тело, дракон прошествовал к заливу, откуда принялся шумно высасывать воду. Внутри дракона сразу громко зашипело. Из его ноздрей повалили струи тумана.

Мишка уже знал, что драконы обычно очень горячие существа, и потому его не удивила потребность рептилоида в водяном охлаждении.

— Зри, о взыскующий заслуги, что нужно сотворить, дабы перелётного дракона охватил дух путешествий... — обратился жрец к Мишке, доставая из складок балахона небольшую штукатулку. — Или жаждешь сам свершить сие действо?

— Нисколько не жажду, Ваше Многочестие. — Мишка сперва отвергающе помотал головой, а затем взмахом ладони пригласил жреца показать волшебное умение.

— О дух путешествий, изыди из хранилища и направь полёт исцелённой сущности... — Сопровождая заклинание на древнежреческом подобающими жествиями, Менделенин раскрыл штукатулку и выпустил оттуда нечто вроде клочка густого дыма.

Клочок дыма завихрился, развихрился и принял вид полупрозрачного человечка с пищевым мешком за плечами и с гитарой в руках.

— Эту песню, непоседы, в рюкзаки с собой возьмите, — запел маленький призрак, подыгрывая на гитаре и приближаясь к дракону, — пусть её по белу свету разнесёт попутный ветер...

Дракон оторвал голову от воды и скучающе почесал ухом об ухо.

— ...Тёщи, матери и жёны, не горюйте, не грустите, — дух путешествий, продолжая тренькать гитарой, начал вперёд ногами погружаться в темя дракона, — к вам вернутся робинзоны с чемоданами открытий...

Последние звуки песни донеслись уже изнутри головы рептилоида.

— Теперь, о взыскующий заслуги, нужно поскорее занять место в драконе, — возгласил жрец. — Не то могут опередить.

[Осип Монгольштам...]

62. Посвящение в мужчины
Мишка и Менделенин покинули Хибаровск и сели в Шестисотого Медресеса поздним вечером, а на капище Расселян приземлились ранним утром, почти ещё ночью.

Выйдя из дракона, Мишка взвалил на плечо мешок с привезёнными обратно инструментами и электрокомплектующими и пошёл вслед за богомистром к народохранилищу.

Ещё пока они сидели в Медресесе, верховный жрец дал Мишке сценограмму предстоящего посвящения, то есть последовательность его действий. Главным из которых был, понятно, обряд превращения юноши в полноправного мужа.

Придя домой, Мишка привычно согнал с калитки улиток, а потом заглянул к Упиратору и Поладке, угостил их всёклой с плодами заморажки и навёл в стойлах порядок. После чего приготовил на кухне завтрак из салата со святаминами и дождался пробуждения родителей.

Мать радостно заплакала и бросилась Мишке на шею. Отец тоже со слезами обнял сына, а потом обстоятельно расспросил о пребывании на чужбине. Затем все позавтракали, и отец повёл Мишку в Дом Дискусства, чтобы слушать доклад Менделенина перед провидтельством — собранием жрецов-прозорливцев.

Менделенин поведал собранию об успешном просвещении дикарей и как министр посвящения предложил считать Мишкину заслугу выполненной. После непродолжительных искуссий против проголосовали только Клеопарда, жрица приметы про чёрную кошку, и Львира, священнослужительница приметы про бабу с пустыми вёдрами. Женщинам не понравилось, что Мишка отошёл от изначально принятого плана и стал запугивать туземцев не всемогущим Святонаилом, а выдуманным, ложным божком: ведь всё небожественное, как известно, — от демонов.

По итогам дальнейших обсуждений Мишкино посвящение было намечено на годораздел: на тридевятое мая. То есть на Верное воскресенье.

*******************************************************************

Посвящение началось на племенном капище Восстанкино древним обрядом "Святостарт". Обряд требовал, чтобы Мишка отыскал спрятанный в земле крад и возложил его к идолу Первуна — бога, приносящего умертворение, отца Святонаила. Получив отысканное, идол на минуту ожил и опять спрятал крад в землю. Это означало, что Мишка стал угоден благим силам.

Затем жрецы принялись угрожающе исполнять древний тайнец, изображая события Второй мирной войны. А Мишка должен был показать в этом тайнце подвиг удальца Люцимера: сей сторатник ударами гибелея, то есть меча из ломового стекла, отрубил хлыстовые плавники у пожиравшего людей мясопотама из Дикого океана.

Следом шёл собственно обряд превращения. Мишка встал в потустороннюю стойку и, проявляя игроизм, три минуты отражал атаки спортивников — товарищей по секции Мао Дзюдона. Когда время игрессии кончилось, Менделенин достал семь подков, и Мишка разогнул их одну за другой. Благодаря чему получил от тренера судьбольное имя "Ибн Сила", а от главного арбитра Гастарбайдена — разрешение выступить во взрослом судьбольном разряде. Мао Дзюдон немедленно этим воспользовался, записав Мишку на ближайший чемпионат.

Испытания превращённого завершало действо "Бессмертная казнь" — им проверялась способность брезговать жизнью.

Подманив богов магическими жествиями, Менделенин вручил Мишке кинжало взрослого мужчины. Мишка обнажил себе живот, вонзил в него резвие и с силой распорол внутренности. Хлынула волна крови, но мгновенно посвятевший богомистр коснулся раны ослепительно сияющим перстом. И та на глазах зажила.

После этого Мишке, прошедшему все превращения и проверки, раскрыли главный секрет: как заказывать желаемое перед домашним святильником, а затем забирать в богательне.

*************************************************************

Пир по случаю появления в племени ещё одного мужчины подходил к концу. И тут Мишку отозвал в сторону Мао Дзюдон. Его лицо не выражало радости.

— Извини, омрачу праздник: пять минут назад на чемпионат записался Дед Убивень.

Мишка не подал виду, что расстроился, — отказаться от участия было уже нельзя.

— Ничего страшного, тренер, не огорчайтесь. Да, шансов нет. Зато поединок с сильнейшим станет хорошей проверкой сил. Продолжим к ней готовиться.

****************************************************************

Окошко сближателя засветилось и показало Йелино лицо.

— Ох, какая ты у меня красавица, Йеля... Наяву ты лучше, чем даже в мечтах.

— Спасибо, Мишка... Ну что, как дела? Тебя уже посвятили в мужчины?

— Ага, Йель, с этим всё хорошо. Но есть и плохая новость: в предстоящем чемпионате примет участие Дед Убивень. Я, возможно, выйду на него после полуфиналов.

— И потом, значит, придётся исцеляться в болеклинике? — Йелин вопрос был задан похоронным тоном.

— Да, примерно месяц.

— Мишка, а мы ещё свяжемся перед матчем?

— Конечно, Йеля. Впереди ведь целая неделя. Каждый день буду тебя вызывать. Но затем примерно на месяц исчезну — нельзя, чтобы жрецы-старинисты нашли у меня сближатель. Органы приговорительного следствия объявят его демоническим искушением, а мракуратура разобьёт священными кувалдами. Меня же посадят в исправительный диспанцирь. Чтобы целый год очищать рвотными настоями.

— Слушай, а ты всё равно испытатель счастья?

— Йеля, с тобой я испытатель жуткого счастья.