Старый долг, Автор: Остин Арка Опции

[Каркун]

Автор: Остин Арка



Старый долг



«Я научился смотреть на смерть как на старый долг, который рано или поздно придётся заплатить».
Альберт Эйнштейн.




Велор Модинов умер, и был уверен в этом…
Он был одним из тех, кто прокатился на волне популярности темы околосмертных переживаний, выпустив книгу «Рядом со смертью», целый месяц возглавлявшую списки бестселлеров в России. Велор работал судебно-психиатрическим экспертом, и за годы исследований собрал богатый статистический материал: рассказы людей, переживших клиническую смерть.
Типичных ощущений предсмертного опыта Велор мог назвать больше десятка: неприятное жужжание, яркие вспышки, осознание смерти, умиротворение, деформация времени и пространства, парение над собственным телом и ещё жменя необычностей вплоть до встречи с солнечным созданием или умершими родственниками. Истории тех, кому случилось свести близкое знакомство со смертью, имели поразительное сходство.
Именно поэтому Велор Модинов ни грамма не сомневался, что умер по-настоящему. Раз и навсегда. И никакой второй попытки, забудь про вступительную главу новой книги.
Была боль, тяжёлая и холодная, как колесо булгаковского трамвая. И брызнувший свет: белый и красный. А потом обрыв – так рвётся провод во время важного телефонного звонка.
И долгое липкое пробуждение, из которого он не помнил ничего, кроме того, что барахтался в нём, словно в кошмаре утопающего.
И вот он здесь.
Он действительно видел своё тело, но не на расстоянии, а совсем рядом, точно смотрел на часть себя – руку или ногу. В какой-то степени так и было: чёрная корка связывала его голые ступни с правой кистью двойника, лежащего на асфальте. Велор пошевелил пальцами ног, и струп-спайка сломался, осыпался пепельной цедрой.
Его и мертвеца теперь ничего не связывало. Физически.
Далеко, несколькими кварталами северней, дизель-молоты лупили по сваям, загоняя их в грунтовую плоть. Звук рождения свайно-ленточного фундамента не раздражал, наоборот – наполнял колким восторгом. Велор почти убедил себя, что это удары его сердца.
К нему не пришли души людей, чтобы объяснить, помочь, напутствовать, не явилась сущность из света и любви, чтобы провести через картины прошлой жизни к барьеру бытия. Велор не почувствовал ничего, что могло намекнуть на необходимость возвращения на землю, в мир живых. Он продолжал сидеть на корточках возле своего тела, отстранённо глядя на проломленный череп. Почему-то вспомнился рассказ о демоне, который разбивал людям головы, а после доводил их близких до самоубийства, заставляя думать, что душегубство – их рук дело.
Элементы обобщённого околосмертного опыта могли катиться к чёрту… или к демону-любителю-колоть-черепушки. Куда катить ему, Велор не знал – часть памяти словно обесточили. Возможно, тоже к бесам. В ад. Хотя в посмертное воздаяние Велор не верил.
Новое тело – не мёртвое, а новое, потому что мёртвое лежало перед ним – слушалось хорошо, никаких полётов или бесчувственности, только вот крутило его, точно с бодуна, когда суставы и кости уже проснулись, но ещё ушиблено переглядываются.
– Телефон, – сказал он сам себе, вставая. Слова вырвались струйками дыма, а на губах чувствовалось приятное послевкусие, будто от подслащённого мундштука. – Надо найти телефон.
– Зачем? – спросили из строительной траншеи.
Из колыбельной фундамента вылетела спортивная сумка, зевнула порванным карманом, звякнула содержимым. Затем в верхний край деревянного шпунта, укрепившего стены траншеи, вцепились две грязные руки, над досками появились спутанные волосы и обветренное лицо. Бомж почти грациозно поднял свое тщедушное тело на поверхность, размазал грязь по ладоням в попытке их отряхнуть, нахлобучил на острый череп грязно-вязаную шапочку с надписью «AC/DC» и поднял позвякивающую сумку.
– Ты меня слышишь? – спросил Велор.
– А почему нет? – ответил васька, шаря рядом мутными глазками. Наткнулся на труп. – Ой, беда, беда. За что ж тебя этак?
Велор ответил не сразу. Присматривался: может, дитя коллекторов и чердаков тоже мёртв? Окочурился в канаве, а душа выползла, поболтать с «коллегой»?
– Из-за денег. У нас почти все насильственные кирдыки из-за денег, все, что не из-за баб или власти. Хотя, там, где власть – один чёрт деньги.
– Ай, ай… Живого человека холодным сделали, – причитая, подбирался бомж. На новое тело Модинова он не смотрел. – Это ж чем-то так?
– Трубой, – пожал плечами Велор. – Или молотком. Я плохо рассмотрел затылком. Эй! Охренел!
Васька никак не среагировал – продолжал вычищать содержимое чужих карманов. В инспекции буро-влажных, как сырые арматурные конструкции, рук чувствовалась обречённая обоснованность, словно этот потерянный для общества человек, социальный мертвец, имел право на стервятничество. В парящем полёте своей полужизни, эти грифы и сипы помоек, наследники бродяг, высматривали падаль улиц, чтобы предъявить на неё свои законные права, чтобы избавить общество от соблазна низости. Они склёвывали страх и жалость, истребляли вредные вещества ценных предметов, способных превратиться в ядовитые газы наживы.
Закончив с карманами, бомж измерил подошвы и стал стягивать с трупа ботинки.
Велор махнул рукой. Ему-то что, и мёртвому, которого только что избавили от ботинок, и послемёртвому, смотрящему на это.
Мир вокруг постепенно менялся, словно выцветал, переходя в чёрно-белый спектр, некоторые предметы делались прозрачными, другие наливались болезненной чернотой, словно их контуры и тени растушёвывал подросток.
– Эй! Слышишь меня?
– Так. Ага. Так.
Васька связал шнурки и запихнул поживу в сумку с металлоломом.
– Выпить хочешь? – попробовал мертвец.
– Теперь можно. Ага. Теперь можно пожить, – бормотал под нос новый хозяин велоровских ботинок.
Велор понял: бомж не слышит его, а этот «диалог» – идиотская шутка наслаивающихся реальностей. Васька говорил сам с собой, но – забавно, товарищи покойнички, вам так не кажется? – его слова можно было принять за ответы. Каким-то образом психика васьки реагировала на мёртвый голос Велора.
Ничего забавного. Но даёт шанс.
Велор наклонился к бомжу, погрузил свою голову в голову живого, будто в дым, и произнёс:
– Мёртвый проснётся в могиле, Чёрная давит доска. Что это? Что это? Воскресная тоска?
Васька дёрнулся, отскочил, споткнулся и упал на задницу. Схватился руками за голову.
Велор приблизился и, снова совместив головы, прочитал последние строки старого стихотворения, которое помнил с самого детства.
– И над соломой избёнок, Сквозь косогоры и лес, Жалобно плачет ребёнок, Тот, что сегодня воскрес.
Бомж застонал.
– Воскресная тоска… – выдавил мужичок, дивясь словам, словно подкинутому младенцу.
Велор отпустил.
– Воскресная тоска, – кивнул он, не уверенный – это название стихотворения или просто строчка?
Не важно. Главное, живые могли его слышать, пускай лишь как собственные мысли, немного неожиданные, но Велора это устраивало. Это давало ему шанс. На месть.
Было воскресенье. Он был мёртв. И ему по-прежнему нужен был телефон, желательно таксофон или домашний аппарат, потому что на мобильники надежды не было. Даже при жизни.
Велор развернулся и зашагал прочь. К далёким серым громадинам жилого квартала, по серой грязи стройки, через серый туман мыслей. Справа чернел безголовочный башенный кран, мимо проплыл ржавый остов трактора, выпотрошенный и брошенный, как и большинство человеческих начинаний, на пути которых встала какая-либо преграда.
Три года назад здесь обнаружили вредные вещества в почве, источник которых не смогли изолировать, а может, вскрылись старые тайны – некогда эта земля использовалась как хранилище радиоактивных отходов, а может что-то ещё… стройку быстро свернули и так лихо сделали ноги, словно бежали из вольера с хищниками, в который по ошибке забрели. Новостройку всё-таки организовали, и не так чтобы далеко, но с отвернувшимися лицами-окнами, фильтрами и заборами с односторонним аэровпуском.
Удары молотов, забивающих сваи, сделались тише, сместились в бледный спектр уставшего эха. Велор пробирался по чёрно-белому комиксу загробной жизни, радуясь, что здесь нет никаких световых пятен, ощущения падения и сложных галлюцинаций. Это было бы нечестно. Как труп, присыпанный конфетти. Как боль, приносящая радость.
Ощущения света в конце тоннеля физиологи объясняли туннелированием зрения и малокровием зрительной коры. Чувство полёта или падения списывали на бросивший работу вестибулярный анализатор. В околосмертных видениях обвиняли ишемию лобной коры головного мозга.
Всё это не имело значения.
Мёртвый Велор искал телефон, чтобы позвонить своему убийце. Главное, найти правильный аппарат, или неправильный, как угодно. Способный связать звуками два мира, два состояния, две души. Если подумать, в этом заключается единственное предназначение всех старых телефонов, особенно дисковых, суть работы которых заключалась в ежедневном свершении ритуала – незаконченные круги, вращение в разные стороны, ожидание… ответ.
Велор помнил старый телефон из эбонита в кабинете отца, тяжёлый уставший аппарат, с матерчатым шнуром, который заканчивался шариковой ручкой, примотанной толстым слоем синей изоленты. Телефон служил символом минувшей эпохи, взятым в рабство артефактом. Но отключённый от линии аппарат продолжал работать, если имел на то расположение: мог связать с людьми, новые номера которых ты не знал. Маленький Велор брал трубку и слышал болезненные гудки, словно их протягивали сквозь него проволокой. А потом слышал голоса. И шум. Голоса были разными, но каждый раз знакомыми, такими же, как и при жизни, а вот шум – нет, это был не имеющий аналогов гул, который делал его пальцы слабыми. Велор бросал трубку и несколько дней не решался войти в кабинет.
Именно такой телефон был ему нужен: старый, неработающий, настоящий. У мёртвых вещей всегда имеется второе дно.
Он нашёл аппарат в центре детской площадки. В мире живых, разумеется, его не было, таксофон существовал только в его чёрно-белой подкладке. Это был древний таксофон АЖТ-69, переделанный на приём жетонов.
Велор снял трубку и прижал её к плечу. Потом резко приложил динамик к уху и закрыл глаза.
Стон.
Лязг.
Почти крик.
Почти угроза.
Почти прощение.
Гул влился в него, но не испугал, потому что трубка молчала, а шумел мир вокруг. Молоты дубасили по макушкам многометровых железобетонных столбов, кто-то ругался в окнах над головой, перекрикивались в ветвях вороны.
На этот раз Велор оказался на другом конце линии.
Он крутанул номеронабиратель – в этом не было нужды, но условности часто придают уверенность, – и когда диск вернулся в исходное положение, посылая импульсы в ночь призрачной линии, услышал:
– Велор? – спросила трубка.
Испуганно. Резко. Знакомо.
– Я освободился, – неожиданно для себя произнёс Велор.
Случившийся далее разговор удивил ещё сильнее. Его словно повторно отсекли от тела, позволив наблюдать со стороны. Но на этот раз Велор смотрел не на окоченевшую физическую оболочку, а на заполненное неведомой информацией сознание. Каким-то образом сознанию удалось обрести самостоятельность, и теперь оно беседовало по телефону.
– Ты в порядке? – спросила трубка.
– В полном.
– Помнишь, что нужно сделать?
– Не совсем… – замялось сознание. – Похоже, твой боец слишком сильно шваркнул меня по голове. Ножом было бы проще…
– Не пори чушь, причём тут кто и как? Сейчас всё вспомнишь.
– А при том, что мне…
– Хватит уже! – рявкнула трубка. – Раз у тебя отшибло память, я напомню. Ты должен заставить Неймегена подписать контракт.
– Кого?.. Контракт?..
Из трубки донеслось недовольное сопение.
– Какой контракт?
– Давай так. Рано или поздно ты всё вспомнишь, память к тебе, дядя Велор, вернётся, ты только делай, что я тебе скажу. Мы с тобой в одинаковых майках по полю бегаем, понимаешь меня? Просто делай то, что я скажу и всё, договорились?
– Договорились, – согласился Велор.
Голос недовольно хмыкнул, а затем сообщил адрес и велел внедрить в голову уже упомянутого Неймегена мысль о том, что контракт с лабораторией «Новая Власть» должен быть подписан, во что бы то ни стало. Даже не так… что от этого зависит будущее господина Неймегена и всех его ближайших родственников, включая рыжего престарелого кота, которому недавно сделали операцию. «Так ему и внедри, ты же умеешь теперь мысли внедрять, верно? И про кота не забудь, он его очень любит».
Велор положил трубку, но тут же снова поднял.
– Ах вот ещё, чуть не забыл. Ты уверен, что тело… м-м… ну это… того?
– Мёртвое?
– Ну да. Уверен?
– Да, уверен, там дыра с кулак. Твой же боец разве не…
– Отлично. Отлично. А то, знаешь, не хотелось бы… мы же тут не шутки шутим, ну ты понимаешь…
– Не понимаю, – сказал Велор и снова положил трубку.
Он догадывался, кто был на другом конце, но в эту догадку не хотелось верить.
Между тем, вид на мир из загробной реальности оказался ничем не лучше того, к которому он привык. Никаких демонов, привидений, виев и прочей нечисти, солнце светит, облака плывут, люди ходят. Смурные, смотрят под ноги, ничего и кого не замечают – всё как всегда, ничего сверхъестественного.
По дороге до указанного адреса Велор развлекался «внедрением». Нашептал парню с цветами, что нужно подождать «ещё чуток», дворнику навеял мысль о том, что тот «чёртов гений, и не пристало махать метлой за копейки», а одну голодную вегетарианку до красноты смутил неожиданной мыслью о сочном шашлыке из баранины.
Добравшись до места, Велор нашёл кабинет Неймегена, но почему-то остановился перед ним в нерешительности. Секретарша таращилась в зеркальце, а за ней, рядом со шкафом, стоял совсем неуместный в вычурной офисной обстановке, но уже знакомый АЖТ-69, переделанный под жетоны.
Велор совместил голову с головой блондинки и подумал: «Боже, какая же я дура», после чего подошёл к таксофону и снял трубку.
– Ну как там с памятью? – спросила трубка.
– Да никак.
– Гхм… Тогда учти, дядя Велор, от этого зависит и твоё возвращение тоже. Действуем по плану.
– Конечно, – кивнул Велор.
– Так что? Вспомнил?
– Нет.
– Блин, – ругнулась трубка. – Ну, вспоминай.
Велор положил трубку и обернулся. На экране компьютера секретарши был открыт сайт с тестом IQ. Велор ухмыльнулся, наклонился к девушке и раскатисто произнёс:
– Хочу орешков.
Та вздрогнула, обиженно шмыгнула носом и зарылась в выдвижной ящик стола. Велор шагнул через неё, собираясь проникнуть сквозь стену кабинета, но его внимание привлёк пятирукий младенец. Малютка парил под самым потолком и вертел головой так необычно, что Велора даже передёрнуло. Он уставился на первое встреченное им потустороннее существо.
В это время младенец нашёл глазами Велора и замер, точно чучело. Зрачки расширились, налились жёлтым светом. Велор смотрел, не отрываясь, и вдруг увидел туннель, о котором так много упоминал в своей книге. Добрый и убаюкивающий свет, которому хотелось подчиниться, сдаться на золотистую милость, позволить унести себя далеко-далеко… От резкого звонка таксофона глазные яблоки младенца пошли трещинами, туннель задрожал и стал разваливаться на куски, осколки доброго света брызнули во все стороны… Треск и жужжание разрушили гармонию. Велор бросился к телефону и сорвал трубку.
– Что ещё?
– У нас проблемы! Это трамбователь, ни в коем случае не смотри ему в глаза. Вот скотина, всё забыл! Очнись же!
– Спокойно…
– Я-то спокоен, это ты между тем и этим болтаешься, а не я. Не смотри этой твари в глаза и не прикасайся к ней, избегай всеми силами, понял?
– Понял-понял. В этом проблема?
– Нет. Проблема в теле.
– А что с ним?
– Оно живо, в коме! Эта тварь здесь именно поэтому.
– Ну так пошли своего… этого, как его… чтобы добил.
– Не получится. Надо звонить, договариваться, а они там все мутные… можно другого напрячь, но у нас вообще сложно с этим. На мокруху не всякий согласится, чёрт. Чёрт! Не самому же идти.
Негодование в трубке показалось Велору несколько наигранным.
– И что теперь?
– А что теперь? А-а, что же, чёрт возьми, делать?.. Давай так: ты сейчас быстренько разбираешься с Неймегеном, а потом мигом к коматознику и… не знаю как, но делай, что хочешь… только он… ты должен откинуться. Если до тебя доберутся эти твари, мы тебя уже не успеем вытащить, понял?
– Понял.
– Действуй, дядя Велор.
Велор положил трубку и, стараясь не смотреть на уродливое существо, прошёл к Неймегену.
Оказавшись в кабинете, Велор осмотрелся и похолодел – очень многое показалось ему знакомым. Картина Веласкеса «Демокрит», с усатым мужчиной, многозначительно занесшим перст над глобусом, бар в виде гигантской аптечки, с огромным крестом из красного дерева, инкрустированным в лакированное тело из светлой сосны. Стол, ножки которого заканчивались тройными львиными лапами.
И, наконец, сам хозяин.
При виде седобородого старца что-то в Велоре переключилось, щёлкнуло, скрипнули пружины продавленной, как старый диван, памяти. И он вспомнил. Кое-что. Вспомнил, чем занимается лаборатория «Новая Власть» и почему нужно заставить Неймегена подписать контракт. Разумеется, никакие лекарства его компания не получит – просто нужны деньги, чтобы закончить исследования. Отправлять «туда» они уже научились, а вот принимать «оттуда»… Неймеген – остался последним из огромного списка всевозможных предпринимателей, чьи валютные карманы лаборатория безуспешно пыталась вывернуть. И теперь, если не этот бородатый австрияк, то уже никто.
Велор задумался: почему же именно он согласился на эту, в прямом смысле, смертельную авантюру? Неужели снова деньги? Ну конечно, кредиты – вот в чём загвоздка. Велор набрал уйму денег и положил всё на счёт, и выписал доверенность на предъявителя. На того, кем он окажется, когда воскреснет. Интересно, знает ли об этом голос из трубки?
Велор потёр подбородок и уставился на старика. Что если не удастся его убедить? Он же неприступный, как Зальцбургская крепость, – верит только двум людям: себе и своей жене. И раз последняя разменивает второй десяток под крышкой гроба, значит, возможность убеждения сужается до единственного способа, впрочем, уже доступного лаборатории: отправить «туда» агента и заставить бизнесмена подумать правильно.
Вот в чём заключается миссия Велора. Вот почему он оказался вдали от города на заброшенной стройке. Вот почему его убили.
Он подошёл к застывшему за отчётами бизнесмену, наклонил голову, чтобы совместить с чужой, но краем глаза заметил на стене пятирукого трамбователя и одёрнулся. В голове зашипела, как змея, неприятная догадка.
– Ну уж нет, напарник, концы в воду, значит? Ищи дурака, так просто меня не купишь, – взорвался Велор и вылетел прочь из кабинета.

***

Тело лежало на прежнем месте. Заглянув в затылочную «пробоину», Велор сморщился и сочувственно цокнул языком. Как же убить живое тело из загробного мира? Осмотрелся – никого, только васька тащится в окоп со свежими бутылями «беленькой». Велор направился к бомжу.
– А вдруг он жив? – встрепенулся бомж от неожиданной мысли. – Вдруг жив? И глаза его на меня смотрели, когда я карманы чистил, что если потом найдёт? Что если возвращать заставит?
Васёк окинул мутным взором окрестную разруху, бережно поставил на землю хрустящий пакет и потянулся за камнем. Взял один, взвесил, выбросил, поднял другой, нет, не то… подхватил рыжую арматурину – только испачкался и ладони поцарапал... Наконец, найдя какую-то железку, подошёл к телу, хмурый и серьёзный, как древнеримский гладиатор. «Надо, надо, надо, – вертелось в голове. – Добить надо, иначе расскажет, выдаст, вернётся, потребует деньги назад. Надо убить!»
– А ну прочь! Ну-ка прочь! Ишь, чего удумал, злодей! – пронзительно затрещал женский голос. Стайка ворон захлопала крыльями и с карканьем поднялась в воздух.
Васёк выронил оружие и, прихватив пакет, поторопился в укрытие.
Не успела женщина подумать «зря я это затеяла, меня же и привлекут», как на стройке появилась вызванная ею машина скорой помощи. Проверив пульс, санитары затащили тело в карету, и, разбрызгивая в воздухе сине-жёлтые тревожные огни, понеслись в реанимацию.
Пока везли, санитару пришла в голову неожиданная мысль. Ужаснувшись притаившейся в тёмном тайнике души непрофессиональности и возможной измене клятве Гиппократа, он подумал: «А если оформить его бомжом, а органы продать?». Санитар закурил, руки дрожали. Мысль не унималась, билась, как попавший в сети карась. «А почему бы и нет, вколоть что-нибудь, чтобы зажмурился, и записать, мол, не довезли… мало ли бомжей на стройках находят… только те больные насквозь, а этот вроде здоровый, одет прилично, может с гастритом только, так ведь кто сейчас без гастрита…». После первой сигареты санитар тут же поджёг вторую и закашлялся.
Велор был близок к отчаянию. Трамбователи, эти мерзкие безногие существа с пятью пухлыми ручками и младенческим личиком, закреплённым на тонкой суставчатой шее, осаждали его со всех сторон. В больнице они были уже повсюду, так много, что Велор с трудом смотрел по сторонам, каждый раз рискуя встретиться взглядом с одной из тошнотворных тварей. Кроме этого, стоило остановиться, они начинали медленно перешагивать, переставлять ручонки, приближались, вращая головами, как индюки на кормёжке. В карете скорой помощи один из них подошёл так близко, что Велору удалось рассмотреть его во всех подробностях. Тогда он с ужасом понял, почему к ним нельзя прикасаться…
Его время подходило к концу, рано или поздно их станет слишком много, ему просто некуда будет убежать. И если он не встретится с одним из них взглядом, то уж наверняка коснётся. А уж тогда…
В углу за стойкой регистратуры зазвонил невидимый никому кроме Велора АЖТ-69. По удачной случайности, или по неким законам загробного мира, вокруг таксофона ещё не было ни одного трамбователя. Глядя под ноги, Велор шагнул в будку и снял трубку.
– Дядя Велор, что ты здесь делаешь? Почему не закончил с Неймегеном?
– Ну и сволочь же ты… Ты всё подстроил! Тебе совершенно не нужно, чтобы я вернулся. Ну уж нет, голыми руками меня не возьмёшь… сейчас я разберусь с этой нечистью и займусь тобой. Если ты меня не вытащишь – пущу и тебя и весь ваш лаб в такие шишкины дали, что вам…
– А-а, память вернулась…
– Ещё как!
– Ну, тогда ты, наверное, помнишь, где находится твоя доверенность на предъявителя.
– Что?!
– Доверенность… та, что мои лаборанты нашли под обивкой твоей двери… та, что сейчас лежит у меня на столе.
– Сволочь!
– Приходится, знаешь-ли, приходится… А ты неплохо подготовился, думаю с такой суммой, нам даже Неймеген не нужен, так что бывай… до встречи в этой, как её…
Велор оторвал трубку от уха, врезал ею по старому таксофону, переделанному под жетоны:
– Сволочь!!!
«Что же делать? «Там» ждут долги, «здесь» – безобразные твари. Вот если бы убить тело… тогда почти безграничная власть. Только зачем? Вернуться он всё равно не сможет, а бесконечно торчать в совершенно бесполезном потустороннем мире – сомнительная перспектива. Проще уж сдаться «младенцам», посмотреть в глаза правде, скользнуть в туннель и родиться где-нибудь на другом конце Вселенной, в какой-нибудь альфе-центавре…» – Велор пробежался взглядом по чудовищу, медленно подползавшему к его ноге и поёжился. – «А вот дудки, этот подонок только этого и ждёт».
Велор крепко задумался.
Через какое-то время ухмылка, как затвор, передёрнула его напряжённое лицо. Осторожно обойдя трамбователя, он направился в реанимационную палату, где к своему удовлетворению обнаружил, как совсем юная медсестра дрожащими от волнения пальцами налаживает капельницу.

***

Ветер наваливался на деревья волнами, срывая и унося чёрные листья в пропитанный туманом воздух. Два узбека с лопатами безучастно стояли в стороне, переминаясь с ноги на ногу и недовольно поглядывая на неторопливую церемонию прощания. На толстых лентах грязно-зелёного цвета гроб опустили в сырую яму. Кто-то всхлипнул и уткнулся в чёрное плечо соседа. На дереве протяжно ругнулась ворона. Человек в чёрном снял перчатку, зачерпнул рукой липкую землю и бросил на гроб. Его примеру последовали остальные. Затем кто-то махнул узбекам, те взялись за лопаты и набросились на земляные кучи, лежавшие по разные стороны от ямы. Барабанная дробь падавшей на крышку гроба земли становилась всё тише, тише, пока на месте ямы не возник бугорок.
– Потом опустится, – пояснил чей-то хриплый голос.
Небольшая толпа облачённых в чёрное людей постояла ещё немного у временно установленного креста, попричитала, поохала, и медленно разбрелась по машинам. Бойкий человек в кожаной куртке и спортивных штанах подошёл к свежей могиле, внимательно осмотрел, достал блокнотик и записал: «Модинов Велор Д., уч. 62-34, 5000 р. + ограда».

***

На банкете по случаю удачно проведённого опыта трезвых не осталось. Частная научно-исследовательская лаборатория «Новая Власть» в полном составе развратно напилась. Под конец веселья генеральный директор Подстукин И.В., шатаясь, проник в собственный кабинет, поставил невысокий коренастый стакан с янтарной жидкостью на стол и подошёл к шкафу. Отодвинул стеклянную дверцу и достал с полки книгу «Рядом со смертью», перевернул тыльной стороной и, увидев фотографию автора, довольно хмыкнул. Затем он снова взял стакан, поднёс к губам фотографии и, злорадно скалясь, медленно вылил содержимое на обложку. Запахло выдержанным спиртом. Бумага намокла. Тогда он сжал губы в злой гримасе и швырнул книгу в мусорное ведро.
– Теперь я бог! Понял?! Я! Теперь! Бог!
И в этот самый момент в его голове возникла неожиданная мысль…

[zubr]

Автор тоже столкнулся(лась) со скудостью русского языка на имена? Нет, не говорите ничего, попробую угадать: Велор - это Великая октябрьская революция? Местами рассказ сюжетно перекликается с фильмом "Начало", в плане принципа внедрения идеи в голову человека. Правда там - через сновидение, а здесь - через "астральные проекции". Но рассказ хороший, увлекает, да и язык приятно грамотный и образно-богатый.

[bikeladykoenig]

Какой выход из ситуации нашел Велор? Все прекращается на самом интересном месте и это грустно.
Что за идея пришла в голову Подстукину?

[Серый Манул]

Опять бандитские разборки, колехторы. Ээээх...

[Лилэнд Гонт]

Никакой интриги. Скучно.

[rasst]

Супер. Вполне прагматичная вторая серия. Только любовь автора к строительным подробностям считаю излишней. Свайно-ленточный фундамент вполне мог остаться просто "бетонным", если только ГГ не сам строитель со стажем. Мы же, в конце концов, через призму его восприятия мир видим. То же касается будки - лучше какие-то понятные характеристики, чем вот этот "АЖТ-69". Или ГГ ещё и связист? Ну нет этого в тексте нигде, кроме как в описаниях. Бессмысленные подробности.

[Александр 2]

Очень жаль, что рассказ так прерывается. Хотелось бы продолжения.

[ktgun]

Да вы издеваетесь, автор. Прочитав первые несколько строк, я подумал:"Вот! Сейчас дочитаю и буду писать дифирамбы и обливать шампанским!"
Но по мере продвижения по сюжету, рецензия в моей голове мутировала в то, что ниже.

Да! Вы знаете, я тоже смотрел фильм "Начало". Внедрение мыслей? Нууу, нет. Уже не свежо. И замаскировать первоисточники у вас не вышло.

переходя в чёрно-белый спектр

Правда, что ли? "Черно-белый спектр"? Ну расскажите потом, что это за зверь

сместились в бледный спектр уставшего эха

WTF?

три года назад здесь обнаружили вредные вещества в почве...и далее по тексту

И какую смысловую нагрузку несет этот абзац?

Тогда он с ужасом понял, почему к ним нельзя прикасаться…

Ииии? Толпа задержала дыхание в ожидании ответа!...а в ответ - тишина.

записал: «Модинов Велор Д., уч. 62-34, 5000 р. + ограда».

Кладбищенская лирика? Как страшно жить в этом мире вездесущего цинизма?

– Теперь я бог! Понял?! Я! Теперь! Бог!

Это на каком основании такой жизнеутверждающий вывод родился???

Банальный дележ. Бабос. Пацаны-мацаны.
Эххх. Ра-за-ча-ро-ва-ние. Увы. А счастье было так близко!

[karpa]

Не дописано, однако. Я только уши развесила...

Удачи автору,

[Marina Gaki]

Не дописано, однако. Я только уши развесила...

Да! Где финал!? Ну, ёлы-палы... Так всё хорошо начиналось...

[Апостол Павел]

Хорошо,что не затянуто, но следующую серию буду ждать.

[Vasylizka]

Ну вот, еще одна глава из романа или повести...И отличная глава!!!
Можно устраивать отдельный конкурс художественного синопсиса, эдакий парад анонсов))
Но божи ж мой, как чудесно пишет автор!
(сердце со стрелой)))

Этот рассказ стоял ближе всего к тройке моего топа, а сейчас, приступая к отзыву, я даже подумала - не поставить ли его в топ, поскольку.... поскольку. Это, на мой субъективный взгляд, литература. Ну... выломанный кусок из того, что, если оно будет написано, обязательно будет литературой, а не коммерческой поделкой.
Тут (не удержалась - прочла отзывы в этот раз!)) ругали сюжет, типа, бабосы, пацанские разборки... а как без этого, если речь идет от ТАКИХ возможностях? Мир-то наш, а это значит, что в нем махаловка за бабло идет полным ходом...
Да и вообще - автору при таких возможностях владения языком, образами, композицией, деталью (мне понравились детали - они работают на общий смысл и общее настроение, этот мертвый пустырь, траншеи, замерший трактор, бомж - отлично, ОТЛИЧНО все играет, ага)

Могла бы по концовке накидать критики и по композиции некоторые соображения... но не хочется. Каждый автор сам понимает, как лучше ему все построить. Время нужно, чтоб отлежалось и окончательно оформилось... Особенно, если писался рассказ, а в голове была как минимум повесть))
В общем, это одна из САМЫХ лучших вещей на этом конкурсе на мое ИМХО, конечно.
Но я готова это доказывать с аргументами, если кто будет спорить...
Я за субъективность, конечно, но есть неоспоримые признаки мастерства. И здесь их есть.

Автор, кинете ссылочку, когда эта вещь будет написана и опубликована полностью?
Спасибо))

P.S. Все-таки полезно перечитывать рассказы.
А знаете что... никакая это не повесть, это самый настоящий рассказ!!!
Некоторая мутность текстовых скреп композиционных кусков смазала картинку, но я все равно считаю, что композиция для рассказа выбрана очень хорошо!
В общем, я подтверждаю, что для меня этот - очевидно один из лучших.

[Герда]

Я не читала Начало и мне очень понравилось, как кино смотрела. Удачи!

[Skorpi22]

что же, что же дальше?

[cat-the-redhead]

Круто! И язык, и сюжет!
Особая благодарность за телефоны, что-то откликнулось в душе, так мастерски автор описал их простую магию.
Жаль, рассказ закончился. На самом интересном месте!

[NatashaKasher]

Так, этот рассказ не так-то прост. Надо будет завтра, на свежую голову снова прочитать. Как это я на него до сих пор не наткнулась ?

[Niels]

Слив концовки, я считаю, самая распространенная болезнь авторов, которые вот-вот уже начнут писать полупрофессионально. Тут ведь как? Или задумка настолько грандиозная, что начав плести тонкий узор в начале, вдруг понимаешь, что и 50ти и 150ти тз. будет мало. А времени нет, а ограничения есть, а концепт менять не хочется. И ву-а-ля - рассказ обрубается на чем-то, что по мнению автора, могло бы быть открытой концовкой.
Иногда. Очень-очень редко, открытые концовки бывают интересные, но только если сам мир уже прописан, когда уже погрузился в идеи автора настолько, что после прочтения еще пару дней думаешь и живешь прочитанным. Ну а если это куцый рассказец, то это чаще всего просто не работает.
Ну что же, читателям жаль, автору не должно быть - он получил фидбек, что, по крайней мере, пишет он сносно и может писать еще.

[NatashaKasher]

Рассказ очень понравился! Странно, что так мало отзывов. Не думаю, что автор планировал "открытую концовку" или продолжения.

Думаю, Велор решил внушить главдиректору, что его надо срочно вернуть, что без него никак. И деньги ему надо возместить.
Элементарно! Удастся ли такое внушить ? Видимо, способности внушения не безграничны (ему не удалось внушить парамедику продать своё тело на органы). Но идея директору явно понравилась...

Так что, на мой взгляд - совершенно законченный рассказ. Круто закрученный и в меру жуткий.

Скорее всего, автор не хотел "разжёвывать" концовку (что похвально), да переборщил. Можно было, например, показать директора, вынимающего книгу из мусорного ведра.

Жаль, также, что герой этакая размязня беспринципная. Его бы сделать человеком хоть как-то порядочным - и было бы совершенство.

Но и так, рассказик достоин "топа", и за идею и за исполнение (младенцы эти не приснились бы...).

[silverrat]

Наконец-то я дошла до этого рассказа. Как оказалось, не зря. Очень талантливый автор. Недооценненный. Стиль, интрига, крючки - все профессионально исполнено. То, что некоторая туманность образовалась из-за якобы "открытой" концовки может быть и к лучшему. Каждый может по-своему представить, что произошло. И очень оригигнально автор придумал эти трамбователей.

[Неманис]

Отличная вещь! Написано практически идеально. Но концовки нет, так что считать это за рассказ несколько затруднительно. Есть завязка, есть идея, есть персонажи, есть стопроцентный задел под роман. Рассказа нет. Но все равно ставлю эту вещь на одно из первых мест в топе. Потому что это - не ученический лепет, это хорошая литература.