Принцип неотвратимости, Автор: Андрей Лобода (colonel_Lobo) Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Каркун]

Автор: Андрей Лобода (colonel_Lobo)


Принцип неотвратимости


Руг, представитель северных паутов – обитателей умеренного пояса небольшой экзопланеты в созвездии Волопаса, размышлял над очередным стихотворением, когда в паутину залетела порхатка .
Мелодично зазвенели колокольчики, развешанные на несущих паутинах. Додумывая рифму к слову «сингулярность», Руг лениво пополз к порхатке. Та слабо трепыхалась. На крылышках были отчетливо видны пылающе-алые «восьмёрки». Магическое число - количество лап паута, лежащее, между прочим, в основе восьмеричной системы счисления этой планеты. Паут задумался над этим символом.
- Возможно, это благоприятный знак, - вслух задумчиво сказал он.
- Для кого? – с внезапным интересом ответила обречённая порхатка, до того шептавшая молитву своему Божественному Кокону. Порхатки тоже были разумны – эволюционный скачок насекомых объяснялся чрезвычайно высоким уровнем кислорода в атмосфере, повлекшим их гигантские размеры, повлекшие... ну и так далее. Понятно, что и эволюционные скачки на этой планете укладывались буквально в несколько поколений.
И, как уже видно, порхатки были весьма суеверны.
Руг задумался.
- Сложно сказать. Полагаю, что для меня. Хотя, конечно может это знак хорошей кармы, и в следующей своей реинкарнации ты станешь паутом, - великодушно сказал Руг, сам-то склонявшийся к первой версии.
Порхатка содрогнулась.
- Ну уж нет, спасибо, – с искренним отвращением сказала она, и добавила с ноткой сарказма, - ненавижу, знаешь ли, ткать. Делай что должно, дитя Зла, - порхатка смиренно попыталась сложить крылышки, но липкая паутина помешала столь трогательному жесту.
- В любом случае, хорошей тебе реинкарнации, дитя цветов. Я чту Конвенцию о гуманном обращении с нижестоящими по пищевой цепочке, так что смерть твоя будет безболезненной… ну как минимум, почти безболезненной, - добродушно пробурчал Руг, впрыскивая в нежное тело порхатки анестетики и желудочную кислоту.
Когда краткая агония жертвы прекратилась, Руг вставил в деликатно проделанное отверстие трубочку, украсил её листиком, и приступил к приёму пищи.
Что порхатка ядовита, он понял довольно быстро.
- Итак, еще одни порхатки научились защищаться ядом, - вслух сказал Руг. Ничего не поделаешь, живя в одиночестве, неизбежно начинаешь беседовать сам с собой.
Руг был обречён. Противоядия не существует, уж кому-кому, а пауту это было сразу понятно.
Сегодня он умрёт.
Вздохнув, Руг задумался о том, как провести последний день своей жизни.
Дописать поэму, над которой он работал всё последнее время?
Нет. У каждого настоящего поэта должна остаться недописанная поэма…
Если честно, и поэма была так себе.
Впрочем, что сделать самым первым, Руг знал.
Воспользовавшись услугой «всемирной паутины», Руг оповестил паутовое сообщество планеты о том, что порхатки с алыми восьмёрками на крыльях ядовиты.
Порхатка погибла не зря. Она даже не пыталась ни блефовать, ни молить о пощаде. Она сознательно принесла себя в жертву ради будущих поколений своего племени. Порхаток воспитывали так, что эта миссия, эта жертва становилась для них великой честью - неким священным обетом.
И всё же, почему она не предупредила его?! Возможно, если бы ядовитые порхатки предупреждали о яде, и как следствие выживали, то неядовитые начали бы блефовать, что они ядовиты… и в итоге это выхолостило бы эффект «не трожь меня» в целом для ядовитого племени?
Или же это просто нездоровая тяга к пафосному трагизму? Руг не знал.
«Фанатички порхатые» - с неожиданной досадой подумал Руг. Что ни говори, умирать не особо хотелось. Любой паут мечтает быть съеденным своей партнёршей после бурного спаривания (да-да, у всех свои странности), но уж никак не умереть от несварения желудка, вызванного ядовитой порхаткой.
Теперь, после оповещения Руга, ни один паут не тронет порхатку с алыми восьмёрками на крыльях. Чего они и добивались.
Каков характер, какова выдержка!
И тут Руг понял, чем он займёт свой последний день. Изучив карту окрестностей, он начал собираться в путь.
Не спеша, он слез с родной паутины. Вздохнул, обернувшись напоследок. Едва и Руг вернётся сюда еще.
Пауты не очень приспособлены к длительным пешим переходам. Восемь ног Руга чуть дрожали, когда он пришёл к местам обитания порхаток - на тёплые склоны поросших сочной фиолетовой травой холмов. В отличие от индивидуалистов-паутов, ведущих отшельнический образ жизни, порхатки жили дружными сообществами. Конвенция запрещала паутам охотиться за пределами своей паутины (и даже строго регламентировала её максимальные размеры), так что появление паута вызывало скорее удивление, нежели панику.
Еще больше времени у Руга ушло на то, чтобы найти селение порхаток с алой восьмёркой на крыльях. Хорошо хоть, яд в таких случаях всегда был медленного действия - несмотря на то, что первые признаки появлялись практически сразу. Ведь, если паут, в силу каких либо причин, не успевал предупредить остальных, то получалось, что порхатка жертвовала собой зря.
Порхатки не боялись смерти, веря, что будут жить, пока о них помнят близкие…
Её звали Соланж. Изумительное сходство с матерью. Крылышки её гневно трепетали.
- Иди за мной, - коротко бросила она.
Они остановились, уже покинув селение. Вокруг никого не было.
- Твоя мать держалась молодцом, - вздохнув, сказал Руг.
- Давно это произошло? – спросила Соланж.
- Утром.
Они долго молчали.
- Так уж устроен этот мир. Пауты едят порхаток. Не я это придумал, - снова вздохнул Руг.
Порхатка задумчиво кивала крылышками.
- Знаешь, рассказывают, что в морях живут разумные медузы… но на самом деле никто до конца не знает, разумны ли они. Потому что они просто парят в толще воды и… всё! Всё, что им нужно для жизни, они получают из солнечных лучей. Им не надо никого убивать, чтобы жить. Еще поговаривают, что для пущей гармонии они и вовсе… того… гермафродиты, - Руг, будучи по натуре убеждённым консерватором, смущенно прочистил дыхательное сопло. - Это здорово придумано, но… я не очень хотел бы стать медузой в следующей своей реинкарнации, - продолжил Руг.
- Мне кажется, я понимаю тебя, - еле слышно прошептала Соланж. – Отпускаю тебя с миром, паут.
- Спасибо, - искренне сказал паут, и, прыгнув на Соланж, в мгновенье ока оторвал ей голову.
После этого усилия, потребовавшего концентрации как физической, так и ментальной, дрожь в конечностях переросла уже в настоящий тремор.
- Желаю тебе лучшей реинкарнации, дитя цветов,- просипел обессилевший Руг, и, спотыкаясь, пополз прочь.
Таков это мир, продолжал размышлять он. Все знают примету, что убить паута – это к несчастью. Порхатки очень суеверны и весьма подвержены влиянию. Теперь, когда Соланж мертва, примета подтвердилась. Ведь убийство Руга привело к смерти дочери той, что отравила его.
В следующий раз порхатка, несущая в себе яд, дважды подумает, прежде чем сыграть роль смертницы-убийцы. Вспомнив роковую примету, ядовитая порхатка скорее предпочтёт предупредить паута.
Руг принялся сплетать паутинки в стихи.
«Не узнает суровая мать, и съеденный ею отец, в какой щели найду я гнусный свой конец».
Руг задумался. Решительно порвал паутинку, пустил по ветру, и принялся торопливо плести новую.
Уже когда над горизонтом появились обе луны этой планеты, но прежде чем загорелась первая звезда, Руг написал свой лучший стих – о пожертвовавшей собой ради своего племени прекрасной порхатке.
Закончить этот стих Руг не успел.