№33 Цветы Заполярья, Литературный турнир "Игры Фантастов" №9 Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Аптекарь]

- А-а! На голых баб пыришься! – Серега хлопает меня по плечу и пытается заглянуть в экран ноута.
- Отвали! – я наугад пихаю его локтем и закрываю крышку. – По себе людей не судят.
Серега уворачивается и ржет. Так-то он ничего, только близость родного порта действует. Предвкушает.
- Вали отсюда, - говорю ему, - щас ткну общую трансляцию, и станешь ты опять главным специалистом по чистой палубе.
Угроза действует, Серега исчезает, а я продолжаю думать.
…ну какие, нахрен, семейные ценности! Вот, придумали задачу. Нет, у них, сухопутных, с этим может и нормально, а мне-то что делать? Родителей не помню, с дедом рос. Так он уже умер. Газеты попросил принести, а пока я бегал, - того… Не об этом же рассказывать.
И на бабском фронте у меня… Жену не завел, куда ее, если по полгода в рейсах… Нет, была одна, ничего такая. Две недели мы зажигали, я уж думал предложить ей ко мне перебраться. А она, блин, на следующий день встала, умылась и ручкой мне делает. Пока, мол, Юрасик, пошла я. Муж со своей подлодкой в Североморске всплыл. Нырнет обратно, позвоню. Про остальных и говорить нечего. Кабак-койка, койка-кабак. Только успевай глядеть, чтобы какие ценности из дома не вынесли.
Когда я сдал вахту и поперся спать, Серега уже философски драил палубу. Огреб за что-то без моей помощи. Я остановился поддержать друга, в смысле, покурить и позлорадствовать.
- Колись, чё прятал! – Серега тут же бросил швабру и пристроился рядом. - Опять в Пушкина играешь?
- В Тургенева. Знаешь такого? У него про тебя рассказ есть. «Муму» называется. В жанре анонимной городской мистики.
- Мистика – это по-нашему! – Серега выдернул у меня из пальцев сигариллу и затянулся. – Не ссы, Муму, я Герасим. А ты этот… Ананимус, понял! Ну, который…- он делает выразительное движение рукой.
- Работай, нигер, - говорю я, - солнце еще высоко.
- Оно теперь всегда высоко, - вздыхает «нигер». - День же.
Ну да, день. Тот, который полярный. Слишком светлый для любой мистики. Правда выматывает куда сильнее полярной же ночи. Ночь можно пережить, проспать, а день выжигает мозги как электросварка. В Мурманске редко встретишь дом, где нет плотных тяжелых штор, и, все равно не спасает. И еще гидровороны сидят по всем помойкам и провожают человечество злобным взглядом. Может про них написать? Нет… получится апокалипсис, а не мистика. Все. Спать… Будет вахта - будем думать.
В каюте хорошо, иллюминатор прикрыт заслонкой, легкая качка убаюкивает. Я почти успеваю задремать, но приходит Серега. Заваливается и ну храпеть. Физический труд обладает отличным снотворным эффектом. Надо бы встать и пихнуть героя швабры в бок, но лень. В пустой голове перекатываются туда-сюда семейные ценности. Встаю, зеваю, чуть не вывихнув челюсть, и плетусь на палубу курить.
Так-то я не курю. На берегу вообще не тянет, а в рейсе балуюсь. Обычно безакцизным «кэптеном». Вишневым. Серега говорит, что все сигариллы бабские, но стрелять их это ему не мешает.

***
Свежий воздух и никотин делают свое дело, и я меняю зевающего Макса даже раньше времени. В мире и море все спокойно, и я открываю ноут.
Да, у меня есть хобби. Не такое веселое, как у Сереги, коллекционирующего какую-то импортную мелочь, не футбол и не рыбалка. Рассказы я пишу. В писатели рылом не вышел, понятно, так, на форумах балуюсь. Где фантастика и приключения. Главное, чтобы без эльфов и всяких там хоббитов. Вот сижу, думаю, что делать с темой нового конкурса.
Погуглил от безнадеги «городскую мистику». Выпала статья некоего Вадима Деружинского про всякие загадочные непонятки в стиле канала РЕН-ТВ. Скучно, однако. И собачья вахта, будь она неладна вместе с храпящим Серегой. Все. Курить-курить! Поднимаюсь. То же море, та же пустая палуба. Стоп! В нескольких метрах от меня на выгоревшем брезенте шлюпки томно раскинулась голая баба.
Видимо с недосыпа, больше удивил не факт наличия, а то, как она не мерзнет. Хоть и день уже, а погоды на нашем море к пляжному отдыху располагают мало. Мираж? Так они в пустынях, у нас только северное сияние. Зеленое. На небе. Ночью.
- Ты кто? – спрашиваю, а сам на автомате закурить пытаюсь.
Баба… Нет, вполне себе девушка, молодая, симпатичная, поворачивается всем телом, потягивается. Грудь у нее маленькая, соски острые и в утреннем свете малиновыми кажутся.
- А как тебе хочется? - спрашивает она и улыбается.
Я стою как труба пароходная, дымлюсь слегка. Сам соображаю лихорадочно: «Ну, не сбрендил же я, вроде. Баб у нас в экипаже - только репродукция Джоконды в кают-компании. Эта-то откуда? Капитан семьянин, да и не стал бы он. Кок, разве что… Вечно он чего-то химичит в каюте. Он, вообще, химик по образованию».
А бесстыдница смотрит, ждет. Хоть бы отвернулась для приличия, я, когда не пьяный, застенчивый очень с девушками.
- Ты забавный, - говорит она наконец. – Скажи, матросик, я тебе нравлюсь?
Я киваю, роняя пепел на палубу. Она смеется, делает ручкой что-то вроде воздушного поцелуя и…
«Человек за бортом» - это рефлекс. Я срываюсь с места и еще успеваю заметить исчезающую в толще воды серебристую тень. Потом долго кашляю затянувшись дотлевшей до фильтра сигариллой. Вот тебе, бабушка, и городская мистика. Или это полярный день с недосыпом так действуют?
Вернулся в рубку, сижу, перевариваю… и просыпаюсь оттого, что Серега трясет за плечо.
- Эй, на вахте! Не спи, замерзнешь!
Уф! Пронесло. В смысле, приснилось, а не сбрендил.
Я безропотно протягиваю Сереге пачку. До Мурманска семь часов ходу.

***
Некоторые на суше считают, что моряк идет в загул прямо с трапа. Не скажу, что такого не бывает вообще, но в жизни все заметно спокойнее.
Я покидал в торбу все, что мне понадобится на берегу, фальшиво посочувствовал Серёге, которому по совокупности косяков за рейс еще трое суток торчать на борту и двинул к трапу.
Погода накрапывала. Все. Полчаса и дома. Вокруг, в автобусе, шумно предвкушали отпуск знакомые и незнакомые морские люди. Я пару раз кивнул на предложения завалиться в кабак, но непредметно. Тут, как покатит, а не покатит – лягу дрыхнуть или все же рассказ напишу. Интересно, можно ли прикрутить туда русалку, или эти глюки к городской мистике не относятся? Автобус медленно поднимался в горку. Справа все еще было море, невидимое за лоснящейся тушей ледокола.
Я живу на Полярных Зорях в дедовой ветеранской квартире. Место козырное, не так далеко от порта, и главное, не перепутаешь, по какую сторону полярного круга находишься. Знакомый водитель высадил меня почти у дома. Автобус зашипел пневматикой двери и укатил дальше.
У нашего подъезда штурмовала ступеньки соседка. Перед рейсом я ее не видел, а теперь у нее коляска. Я помог новоявленной матери форсировать двери, урвав пару женских прикосновений, настроивших меня на возбужденно-лирический лад, придержал двери лифта, пожалев, что я туда уже никак не влезу. Соседка посмотрела странно.
- Из рейса только вот, - пояснил я, улыбаясь от уха до уха.
Она понимающе покивала, и двери закрылись. Сейчас на четвертом этаже ее встретит муж-амбал. Ко мне он не ревнует, но я лучше пешком поднимусь.
Поднялся. Привычным жестом сунул ключ в скважину. А он не вошел. Я тупо попробовал еще раз - та же история.
Что за фигня? Подъезд правильный, соседка тоже, да и дверь моя, год назад поставленная. Я воровато оглядел пустую площадку и нагнулся к замочной скважине. Что я там рассчитываю увидеть, подумать не успел, потому что – замок щёлкнул изнутри. Я даже не сразу разогнулся, только глаз скосил.
Дверь мне открыла совершенно неизвестная девица в синем домашнем платье в горошек.
- Простите, - сказал я, выпрямившись, и задумался, что еще добавить. – В голове одиноко крутилось словосочетание «черные риелторы». Значит, вместо отпуска теперь придется долго и нудно решать проблему, чего я лично не люблю, да и не умею. - Это Полярные зори, 17-36?
- Юрочка! Ты вернулся! Ну, прости, прости, что не встретила! - девица расплылась в улыбке и повисла у меня на шее.

***
В квартиру меня вдвинули, как очень тупую мебель. При этом девица не переставала тараторить: «Ты простишь, простишь, да? Не будь злюкой, это же не я, это Павел Семенович, он у нас, знаешь, какой, не отпустил, а так-то я с самого утра в порт бы, а он говорит, отчет срочно, я только обед успела, как ты любишь, только все из духовки, а ключ, дура в замке оставила, хотела же вынуть…»
Блин! Хорошо, что я дома, и в вырез домашнего платья в горошек пялиться тоже хорошо. Плохо, что в «дурку» сдаваться придется. Потому что сначала русалка, а потом вот это… А это, как говорит наш судовой врач Протасов, уже ни разу не алкоголизм.
Тут меня припечатали таким поцелуем, что мысли о «дурке» как-то отошли на второй план. Зато я стал прикидывать, как бы половчее спросить, а кто она такое, это мое чудное видение, и как сюда попала?
Не успел. Оторвавшись от меня, девица продолжила:
- А как здорово все сложилось, да?! Ты из рейса, и сразу годовщина. Я текилу твою любимую вчера купила.
- Чего? – выдавил я, представляя, как за мной неотвратимо затворяется дверь одиночной палаты.
- Ну как чего, как? Совсем ты из рейса дикий. Свадьбы, конечно! Ладно, ты как, сначала кормить или в душ? – она неуловимо намекающим движением приподняла и поправила грудь.
Выбор был трудный. Я брякнул торбу об пол и стал разуваться. В конце концов, если все равно сдаваться, почему бы не взять от ситуации, что дают? Хотя…
Я решительно двинулся на кухню. В голове зрела какая-то умная мысль. Текила рухнула в желудок ледяным кирпичом. И все встало на свои места.
- В душ, - я поймал самозваную жену в шаге от духовки. – Я быстро.
Она радостно кивнула, а я чуть не бегом ретировался в коридор и рванул с вешалки куртку. Документы там, телефон тоже.
Запершись в ванной, я включил воду, выхватил из кармана паспорт и начал судорожно листать. Черт, я даже не знаю, где там это смотреть. Пусто, пусто… Уф! Пусто… Нет, не пусто. Черный, слегка расплывчатый штамп. «Зарегистрирован брак с: Морева Олеся Игоревна». Число сегодняшнее. Год позапрошлый. Голова пошла кругом. Почему-то подумалось, что на давешнюю русалку Олеся совсем не похожа. Масть разная. Та была светленькая, а тут косы рыжие, и формы раза в полтора... выразительнее. Разве что глаза одинаково шальные и зеленые, как в песне.
- У тебя все хорошо? – раздалось из-за двери.
- Ага! – я изобразил свободной рукой бурный плеск.
Ладно, потом позвоню. А может, и звонить не придется. Глюки, они всегда рано или поздно заканчиваются.
Я быстро слазал под душ, переоделся в чистое, заботливо разложенное на стиралке, и пошлепал на кухню.

***
На столе уже дымился сотейник. Тефтельки в сливках с зеленью и помидоркой. Серёгина мать такие делает. Да и у меня они съедобно выходят, разваливаются только, всегда яйцо добавить забываю. Рядом салатики всякие, в салатниках. Бутылка Саузы, лайм на блюдечке.
Наливаю, насыпаю, жую. Олеся радостно порхает по кухне.
- А ты? - спрашиваю я.
- Не… - отмахивается «жена», - ты, кушай, я пока готовила, нахваталась.
- Тогда по гильзочке? – наливаю полные рюмки.
Олеся улыбается, садится, смотрит на меня. И я на нее смотрю, а сам – щепотку соли на сгиб большого, лайм между средним и указательным. Чокнулись.
Рюмку она хорошо выпила, по-нашему. Цитрусом зажевала. А потом черпнула из солонки полную ложку и кинула в рот. Мне аж скулы свело. Я столько на кастрюлю пельменей не всегда кладу.
В общем, после третьей гильзы пошли мы в спальню, она же комната, и было там… Если галлюцинация, никому не расскажу, а если нет – и подавно.
Потом она в ванную, а мне того и надо. Отскочил на балкон с трубкой. Кому звонить, вариант был только один: Валька, одноклассник бывший, друг настоящий. В мореходку вместе поступали, но его вестибулярка подвела, так и не стал мореманом. Съездил в Питер поучиться на биолога, и вернулся домой цветочным дистрибьютером. Павильон у него рядом с «Полюсом» круглосуточный, «Цветы Заполярья» называется. Валька сам ржет.
Набираю номер, на пятом гудке друг берет трубку.
- Здорово, Юрбан, никак с рейса?
- Угадал.
- Гудим сегодня? – Валька, как обычно готов подставить плечо другу. Чтобы оба не упали, как минимум.
- Погоди, Валюн, вопрос у меня.
- Как стать миллионером?
- Нет. Ты не перебивай, ты мне скажи честно, я женат?
- С дуба рухнул?
- Нет, с рейса вернулся, говорю же.
- Тогда какого… А-а, понял. Ты там где-то, по-тихому окольцевался, и сейчас будешь извиняться, что друга на свадьбу не позвал. А друг, между прочим, тебе бы скидку на цветы охрененную сделал, не то что в «Подарках». Или вы в «Весеннем мотиве» затаривались? Так там химия и обдираловка, точно тебе говорю.
- Нет, Валюн, без тебя ни-ни…
- Обещаешь?
- Зуб даю. Вот только, оказывается, я женат уже два года и счастливив в браке.
- Подожди, - сказал Валя после паузы. - Подожди… Тут одно из двух, или ты мне мозг паришь, или кто-то тебе.
- Я пока понять пытаюсь, не сбрендил ли.
- По голосу вроде нет.
И тут меня позвали.
- Я перезвоню, - пообещал я трубке и дал отбой.

***
Дверь была не заперта. Олеся сидела в ванне, обхватив руками колени и смотрела грустно.
- Прикури мне сигариллу, - попросила она. - Сто лет ни курила.
Это она «кэптан» в кармане нашла. Когда грязную одежду скинул, про пачку забыл.
Хлопаю по карманам, но вспоминаю, что спички кончились, и иду на кухню прикурить от газа.
Олеся осторожно принимает сигариллу кончиками пальцев, затягивается. Вишневый дым смешивается с паром. Достаю из шкафчика пепельницу и вдруг вспоминаю, что лицо Олеси мне знакомо. И я даже помню откуда.
Под предлогом уноса пепельницы снова хватаюсь за телефон. Серёга отвечает сразу.
- Слушай, арестант, - говорю. – Баклуши бьёшь?
- Есть предложения? – воодушевляется он.
- Есть. Ты же в кают-компании. Дотянись до полки, там книжка «Фантастика-82».
- Ну.
- Сфоткай обложку и мне сбрось.
- Нахрена?
- Потом расскажу. Сделай, ладно?
- Ща.
Жду, а сам вспоминаю рассказ. Фантастика, конечно, но, если верить автору, основан на старой скандинавской легенде про морского Коня, который раз в сто зим выходит на сушу в облике красивого юноши и уводит за собой девушку, которую береговые жители выбирают ему в жертву. Девушку потом, понятно, находят мертвой…
Из ванной вышла Олеся в простыне и с полотенцем на волосах.
- А у нас еще тортик есть, - говорит.
И мы пошли пить чай с суховатым магазинским «наполеоном». Мне даже удалось не выдать эмоций, когда Олеся размешала в кружке пару ложечек соли.
Часы показывали почти ночь, но солнце весело подмигивало из окна. Как будто спрашивало: «Ну как тебе, мужик, нравится сходить с ума ясным полярным днем?»
Сходить с ума мне не нравилось.
В качестве последней проверки я украдкой хлебнул из Олесиной кружки - соленая горечь на языке. В кармане завибрировал поставленный на беззвучку телефон. Я глянул. Присланная Серёгой картинка была Олесей, тьфу ты, копией, то есть наоборот. Я налил полную рюмку текилы, вбросил в рот, не озаботившись ни лаймом, ни солью. Олеся подняла на меня почему-то виноватый взгляд.
- Ты сиди, я за хлебом – сказал я, пятясь из кухни.
- Хлебом? – Олеся сделала удивленный вид. - Но я же купила…
- Другим, - я был уже в прихожей. Ну, не станет же она за мной гнаться.
Она и не гналась. Сидела ссутулившись. Я почувствовал себя сволочью, но возвращаться сейчас было совсем глупо. Я еще раз сунулся в телефон. Нет, точно она. И тут в дверь позвонили.
Глянул в глазок - пусто.
- Кто там?
Молчание.
Ладно, открываю. Слева от двери подпирает стену высокий мужик в кожаном плаще, цвета сохнущей тины. Даже разводы с потёками соответствующие.
- Чё тебе? – спрашиваю, хотя и так понятно, кто-то из местных бухачей подъезд попутал.
- Её… - мужик тычет пальцем в стену. Голос у него треснутый, тихий. Оно и понятно, трубы горят.
- Нахрена тебе стенка, ноги не держат?
Говорю, а сам уже понимаю, об чём речь. И точно.
- Она там, у тебя, - говорит.
- Олеся? Так она жена мне. Хочешь, паспорт покажу?
- Зачем? Это туман всё, проделки морянины. Ты прости её, ладно. Обиделась на меня, вот и навела зыби. Ты же и сам не веришь, что жизнь с ней прожил. Или веришь?
- А если верю?
- Зря. Слышал, как русалки с моряками… Не важно, впрочем.
Он потянулся то ли ко мне, то ли к двери, но тут снизу по лестнице раздался топот, на площадку влетел взмыленный Серёга и сходу отоварил мужика дубинкой-телескопиком, он её всегда в кармане таскает. Мужик сполз по стенке, закатив глаза, а из разошедшихся дверей лифта шагнул Валюн.
- Успел? – спросил он Серёгу.
- Впритык.
- Вы чё, придурки? – сформулировать вопрос я не смог, ладно, и так поймут.
- Сам придурок, - огрызнулся Серёга, складывая дубинку. - Сначала этот звонит, мол, у тебя крыша потекла, потом ты с картинкой этой дурацкой.
- Ты учти, что эта дурацкая картинка у меня на кухне чай пьёт… с солью.
- Ну вот, всё сходится… - начал Валюн, но развить мысль не успел.
Дверь моей квартиры открылась, и Олеся кинулась к прикорнувшему у стены мужику. Моя группа поддержки от неожиданности отпрянула.
- Что вы… задохнётся! Нельзя от моря! – она теребила, оглаживала и снова теребила бессознательное тело. – Нельзя, слышите!
Мужик застонал. Олеся подняла на нас бешеные заплаканные глаза.

***
- Взяли, - скомандовал я друзьям. – Вот они, семейные ценности, будь трижды неладны. Жена не должна быть несчастной. А с конями и русалками разберёмся по дороге.
Машина ехала по шоссе. Сначала хотели до порта, но потом я сообразил, что к морю можно ближе. Над горизонтом висело румяное полуночное солнышко. Мужик (или Конём его уже называть?) морщился и прикладывал к голове пакет мороженных креветок. Олеся сидела, обхватив его поперёк груди, и тихо выговаривала:
- Ну зачем ты в город? Я же ничего такого. И не обиделась даже, просто так. А он фантастику любит, я книжку подглядела тогда, и вот…
- Я боялся, ты не вернёшься. Ты же можешь ещё, - отвечал Конь.
- Мало ли, что я могу. А что я хочу, ты спросил? Сам, между прочим от меня…
- Ты сама должна выбрать. Потом поздно…
- Идиот, - вздохнула Олеся. – Мальчики, он идиот! Как будто я не выбрала.
Я благоразумно не стал напоминать ей некоторые подробности минувшего дня. В конце концов, моряку, действительно, не стоит ссориться с русалкой. И давать повод психиатрам тоже.
- В общем, все хотели, как лучше, - резюмировал из-за руля Валюн.
Доехать удалось почти до берега.
Коня снова пришлось тащить на руках, идти он ещё не мог. Ветра не было, но волны хлестали по волнолому, как сбесившиеся. Шипели и плевались.
Мы опустили ношу на мокрый щербатый бетон. Конь кивнул и поморщился.
- Идите, - сказала Олеся, благодарно прижав руки к груди, - промокнете совсем. А ты, моряк, лови свою удачу! Она тебе скоро…
Потом было как в кино. Набежавший невесть откуда вал взревел, вставая на дыбы, а когда откатился, на волноломе было пусто. Правда мне на мгновение показалось, что мир мигнул, и вместо доставшего уже полярного дня нас накрыла нормальная человеческая ночь. Вон, и звёзды видны - и Медведица, и Орион, и полоса Млечного Пути поперёк.
Потом все стало, как обычно, но мне и этой малости хватило. Стало хорошо и спокойно. Наверно, опять русалка наслала зыбь.

***
Обратно ехали не торопясь, обсуждали, что надо бы закатиться отметить, благо, есть чего. И тут, на повороте к дороге метнулась фигура и замахала рукой.
- Смотри, подвезём девушку? – спросил Серёга почему-то у меня.
Я пожал плечами. Валя затормозил.
- Фу, вы меня спасли! Меня парень показывать море повёз, а потом... ну, я и сбежала. Вы меня до центра подкинете?
И мы подкинули её до центра, по дороге узнав, что зовут её Маша и сама она из Петрозаводска, а тут, в Мурманске, вовсе случайно. Валя ни с того ни с сего распушил хвост и пообещал ей настоящих цветов Заполярья…
Через три месяца Маша сбежала и от него. Друг по этому поводу не на шутку запил. Дело дошло до «скорой», где, как выяснилось, работает очаровательная девушка Юля. У нас с ней свадьба намечается. В октябре, как из рейса приду. И цветы с охрененной скидкой.