Параметры - вечность Автор: tanasa , Высокие отношения Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Дон Рэба]

— Ты – фосфор. Ты – азот. – Шептал он, посыпая лунки.

— Ты – четыреста миллионов километров надежды. – Опуская в лунку луковицу.

«Мы все станем частью Марса», – думал он.

Песок Марса скрипел под сапогами, словно перемолотые кости. Алек Ветер прижал к лицу маску, прищурил глаза и бросил взгляд на купол. Серебристая оболочка «Нового Уренгоя» мерцала под кровавым солнцем, как мыльный пузырь, готовый лопнуть. Внутри – лабиринт из сплавленного реголита, уродливых башенок и переплетённых труб. Здесь всё пахло тоской и железом. Станция изменения климата, одна из трёх десятков на планете, работала уже давно и дышала на ладан.



Он закрыл за собой шлюз и стряхнул песок с потрёпанного томика «Франкенштейна». Книга всегда была с ним – бумажный якорь в мире голограмм и нейросетей. Пришлось вернуться за ним в оранжерею. Давно бы стоило протянуть рукав, но на все официальные запросы на Землю, что отсылались практически с каждым транспортником, был получен отказ. Финансирование, пока не закончится первый этап изменения климата, урезано практически полностью. Двадцать метров по открытому пространству можно пройти с маской. А утверждение, что многие растения гибнут от проникающей пыли, бюрократы называли паникёрством: «Статистика не подтверждает!».



Алек, каждый раз читая ответ с Земли, только ругался – как же, будут потом деньги, жди больше! Сами бы попробовали очищаться от пыли в шлюзе! Да и рукав, как только Марс получит нужную плотность атмосферы, уже точно не понадобится.



— Дырявый, ты тут? – Голос прозвучал хрипло. Шторм на подходе, атмосферные генераторы гудели на пределе. Поле, выведенное на максимум, выделяло тепло, с которым установки еле справлялись.

Из тени выкатился робот. Его корпус, когда-то блестящий дюраль, покрывали царапины и граффити: «Смерть бюрократам Земли!», «ПСИ – наш талисман!», «Я ♥ Марс». Последнее – с корявым сердечком, выплавленным плазменным резаком.



Один глаз-камера мигнул жёлтым, второй уже давно покрылся чернотой. Вердикт Земли: замена центрального процессора. Алек не хотел его менять, считая, что это приведёт к изменению «личности». На самом деле, полное наименование робота было ПСИ 3-3. Передвижной сборщик информации, модель три, версия три. Когда он первый раз вышел на поверхность и хапнул пыли, его голосовой модулятор заело. Ничего, кроме «три-три-три-три», выдать не смог. Вот и дотёр до «дырявого». Впрочем, ПСИ 3-3 совершенно на это не обижался.



— Посылка 89-ТК-202. Вес: 0.3 кг. Отправитель: Лира Ветер, Земля. – Произнёс ПСИ 3-3, аккуратно ставя коробку на стол. Голос – плоский, как мёртвый экран. Но Алек чувствовал: за ним глубина.



Посылки стали единственной нитью с Землёй. Официальный канал интернета – всего лишь цифровые электроны, которые прочтёт сотня клерков. Разве напишешь о личном? Оставались рукописные письма. Но их письма... Алек хранил каждое, зная: строки, выведенные дрожащей рукой, создавали иллюзию нахождения рядом. Поговорить? Тридцать минут задержки связи? Неважно. Ее голос жил в закорючках букв, а не в искаженном эфире, который плевался помехами.



Внутри – луковицы тюльпанов (снова!), голограмма-куб и... Книга. Настоящая, бумажная. «Солярис» Лема. Пахнущая ванилью и хлебом. Алек усмехнулся. Лира знала его слабости. Будет чем заменить Франкенштейна, затёртого до дыр.

— Почему тюльпаны? – Спросил ПСИ 3-3, как всегда, на второй минуте сверх протокола. Робот «любил» вопросы о бессмысленном.



Алек сжал луковицу в ладони, будто хотел выжать из неё ответ на этот вопрос. Память услужливо подкинула обрывок прошлого:



Они с Лирой стоят в оранжерее Земного Ботанического архива. Она, тогда ещё с каштановыми волосами до плеч, тычет пальцем в голограмму марсианского реголита.

— Вот, видишь? Фосфор, железо, кремний – всё есть. Не хватает только...

— Жизни, – усмехается Алек.

— Нет! – Лира хватает его за рукав. Её глаза горят, как те самые марсианские закаты. – Не хватает желания. Растения ведь тоже верят в чудеса. Смотри!

Она достаёт из кармана тюльпан – алый, с трещинами на лепестках.

— Я его вырастила в симуляторе Марса. Без удобрений. Три месяца кормила светом на 40% слабее земного. Знаешь, что он сделал?

Алек молча поднимает бровь.

— Умер. – Лира смеётся, но в смехе слышится надрыв. – А потом пророс снова. Из той же луковицы. Он выбрал жизнь, Алек. Даже когда все параметры кричали «нет».



Алек с трудом отогнал воспоминание и, наконец, ответил роботу:

— Они не растут здесь. Почва совсем не подходит, что я только не делал… А Лира их любит. Обещала прилететь, как вырастут. – Алек взял в руки маленький лёгкий кубик и запустил голограмму. Любимая девушка махала рукой с зелёного луга Земли. У неё уже не было волос. Ещё пятьдесят лет назад изобрели лекарство почти ото всех видов рака. А вот ей не повезло, новый вид. И Алек оказался на Марсе, чтобы оплатить лечение. Компания «НеоВита» гарантировала, что они будут вместе. – Но я продолжаю сажать. Надеюсь, это иррационально?



Робот замер, процессоры зажужжали, словно пчелиный рой.



— Надежда – это алгоритм выживания при недостатке данных, – ответил ПСИ 3-3. – Вы пытаетесь решить уравнение с неизвестными переменными. Интересно.



Алек хмыкнул. Вот о чём робот ответил, о тюльпанах или о Лире? Они часто говорили о книгах. О монстрах, которые хотели стать людьми. О богах, которые жалели, что создали людей. ПСИ 3-3 слушал, запоминал, а потом выдавал формулы: «Одиночество = (желание связи – доступные объекты) Ч время».



На этот раз в коробке было что-то ещё. Конверт с синей печатью Земли. Алек достал его с осторожностью, понимая, что бумаге доверяют то, что нельзя передать по связи. Первым выпала копия посадочного талона с координатами. И название доставляющего корабля – «ВостокОрион Экспресс». Скоростной рейс Земля – Марс. Это не почтовый увалень, который тащится по экономной орбите. Такой за месяц доставит груз. Напрягала и дата прилёта – уже на следующий день. По факту, оставалось ещё меньше, часов двадцать. А посылку доставили как раз почтовиком… Нестыковка! Но, пока груз не прибудет, всё равно ничего не узнать.



Алек пробежал письмо взглядом: отправитель просил принять груз лично. Тот будет скинут на капсуле в двадцати километрах от станции. Очень разумное решение, сброс на песчаное плато, где шанс повреждения минимален. Предстояло перевести станцию в автоматический режим на время своего отсутствия. Неужели они, наконец, прислушались к его докладам по почве и рукаву?



— Алек Ветер. Ваш пульс участился на 38%, – замигал глаз робота. – Это опасно. Рекомендую седативные…

Но инженер уже шагал к комнате отдыха, собираясь поспать. Но сон не приходил: шторм ревел за куполом, песок бил в полимер, выбивая на нем музыку Марса.



*****



ПСИ 3-3 не спал. У роботов нет сна. Предательский таймер в нейронах отсчитывал секунды: 65056 до доставки груза. Его процессоры анализировали данные, как всегда, но на этот раз алгоритмы дали сбой. Внутренние логи показывали аномалию – цикличные запросы к архивам голограмм Лиры, к записям диалогов с Алеком, к старым книгам, которые они обсуждали. Робот не понимал, зачем пересматривает это. Это не входило в его протоколы.



— Ошибка. Недостаточно памяти. – Предупредила система, но ПСИ 3-3 проигнорировал сигнал. Он продолжал «копаться» в данных, словно искал ответ на вопрос, который не мог сформулировать.



*****



Утром Алек первым делом занялся подготовкой станции к автономной работе. Да и предстояло залить программы на сервер, спрогнозировав возможные неполадки. Понятно, что от всего застраховать не получится, но, в случае аварии, компьютер продержится, пока человека не будет рядом. И, только спустя несколько часов, собираясь загрузить в вездеход координаты, Алек не нашёл посадочный талон.



— Дырявый! – Он ворвался в серверную, где заряжался робот. – Где конверт?



Взгляд на секунду замер на мониторе для загрузки данных на сервера станции:

«Внести фосфор. ERROR.

Внести азот. ERROR.

Внести надежду...

Ростки = (Боль Ч Время) − Логика.

Система: Почва нежизнеспособна.

Ответ: Переопределить реальность!».



Но тут подал голос Дырявый, и Алек переключился на него.

— Координаты тут, – ПСИ 3-3 указал манипулятором на свою голову и сразу продолжил, – выход за купол опасен. Вероятность гибели при поиске груза – 86%. Вероятность гибели груза, если его не забрать – 86%.

— Откуда ты знаешь?! – Алек схватил робота за манипулятор. Обычно холодный металл сейчас обжёг ладонь.

— Я проанализировал данные метеостанции. Вы не вернётесь. – Пауза. – Мне... Не хватает данных для продолжения диалога.



ПСИ 3-3 дёрнулся и затих. Глаз моргнул, и призрачное сияние, что в нём светилось, погасло.

– Этого ещё не хватало! – Инженер, глянув на часы, тяжело вздохнул. Взял отвёртку и вскрыл панель на груди робота. Среди проводов и плат горел чип, покрытый паутиной микротрещин, словно карта марсианских каньонов. Алек понял: робот перегрузил процессоры, пытаясь предсказать ход событий, оперируя недостатком данных. Но, только подключив анализатор, он понял истинную причину перегрева.

— Ты стираешь свои файлы, чтобы освободить место для расчётов? – Прошептал он. – Это же самоуничтожение...

— Ваше отсутствие приведёт к прекращению обновлений. Прекращению диалогов. Прекращению... – К роботу вернулась голосовая речь. – Я не могу чувствовать. Но мои алгоритмы требуют вашего присутствия.



ПСИ-3-3 замолчал, его процессоры гудели, словно пытались сгенерировать ответ, который не был прописан в коде. Алек, всё ещё держа в руках треснувший чип, вдруг вспомнил их последний разговор. О формуле, которую робот

вывел после чтения «Франкенштейна»:

«Счастье = (Время Ч Качество связи) + (Ценность посылок / Задержка) – Одиночество. Коэффициенты зависят от субъективных параметров. Ваш текущий индекс: 0.12. Рекомендация: увеличить частоту контактов с Лирой».

Тогда он посмеялся: «Ты превращаешь душу в уравнение, Дырявый». Но теперь формула обрела жуткий смысл. Робот, лишённый «субъективных параметров», взломал собственные ограничения, чтобы спасти его.



ПСИ 3-3 всё так же молчал, но его манипулятор дрогнул, указывая на голограмму Лиры. В её руке, едва заметная ранее, теперь чётко виднелась синяя печать – та же, что и на конверте. Алек присмотрелся: это был не луг Земли, а марсианский пейзаж. Лира стояла у купола, за её спиной – оранжерея и чахлые ростки тюльпанов. Явно наслоение нескольких изображений.

— Подделка? – Прошептал он, но робот уже выводил на экран данные. Груз, который предстояло забрать, имел код «НеоВита*». Отправитель – клиника на Земле, где лечится Лира.

— Груз содержит биоматериал «Лира». – Тихонько произнёс ПСИ-3-3. – Шанс его клонирования на Марсе на 87 процентов выше, чем на Земле. Эксперимент проводился на…



Тут робот опять забулькал и замолчал, вновь начав перегреваться.

Алек сжал кулаки. Тюльпаны. Лира отправила их не из упрямства – это был крик о помощи. Намёк, что время на исходе. Подделки голограмм, чтобы дать ему надежду, пока сама угасала.

— Почему ты скрыл это? – Спросил Алек надеясь получить ответ на вопрос.

– Я был вынужден. Наслаивал старые проекции на пейзаж. Коэффициенты боли и счастья равнозначны … – робот вновь замолчал, его процессоры захлёбывались в парадоксе, пытаясь вывести новую формулу счастья. Для его электронных схем задача с множеством человеческих переменных оказалась нерешаемой.



*****



Марсианский шторм выл, когда вездеход полз к месту падения капсулы. ПСИ-3-3, подключенный шлейфом к системе навигации, вёл тяжелую машину сквозь ад. Его голос, рассыпаясь на биты, бубнил:

— Вероятность успеха: 12%. Вероятность гибели: 83%. Вероятность... – Он замолчал и вдруг выдал фразу в стиле «Франкенштейна»: – «Я создан из ваших страхов. Но кто создал вас?!».



Скинутая с корабля, капсула врезалась в скалу, расколов базальтовый нарост, словно скорлупу. Вроде и не большая, размером со спасательный челнок, она шлёпнулась точно в камень. Специально так в него не попадёшь! Шлюз, через которой можно было достать груз, превратился в сплошное месиво песка и металла. Шанс его открыть сводился к минимуму. И это песчаная равнина?! Вот откуда взялся этот булыжник?!



– Мы выходим. – Решение было принято быстро. Если оставить, как есть, капсулу просто занесёт, и откопать её будет невозможно.

— Вероятность успеха 3%, – сразу забубнил робот. – Вы не должны покидать вездеход!

– Плазменный резак в манипулятор, и вперед! – Произнес сквозь зубы Алек, закрывая шлем скафандра. – Мы её вскроем!



Металл капсулы поддавался неохотно. Ветер норовил опрокинуть Алека, несмотря на страховочные тросы и обхватившего его манипуляторами Дырявого. Плазма оставляла на корпусе зигзаги, которые еле складывались в линии. Каждый порыв сводил мышцы – стабилизаторы скафандра трещали. Когда обшивка рухнула, датчики скафандра уже выли: песок забивал фильтры, а трещина на стекле пропускала рыжую пыль. Соленый привкус на губах напомнил – время на исходе.



Внутри горело аварийное освещение. Ветер, к счастью, в люк почти не попадал. Но было понятно, что постепенно песок полностью заполнит всё внутреннее пространство. Пол мгновенно покрылся тонким слоем пыли. На антиперегрузочной платформе никого не оказалось. Только небольшой треснувший кейс, из которого протекла зелёная густая жидкость. Последняя надежда увидеть Лиру, пусть и её тело, тут же растаяла.



Пока Алек пытался понять, что это, ПСИ-3-3 принялся анализировать данные. Код на кейсе совпал с генетической меткой в посылке. На крышке, приклеенное скотчем, оказалось письмо, написанное от руки. Алек взял его в руки и принялся читать, с трудом сдерживая слёзы:



«Прости за обман. Если бы я написала правду, ты бы сжёг все мосты, чтобы вернуться. А Марс... Он давно стал частью тебя. Как и я. По-любому, это лучший исход.

Ты помнишь, как мы смеялись над «Солярисом» в университете? Ты говорил, что океан – это зеркало человеческого безумия. А я спорила: нет, это попытка Вселенной понять нас. Теперь я – этот океан. Только вместо воды – хлорофилл и твоя марсианская пыль.

«НеоВита» называет это «трансцендентной биоконвергенцией**». Смешно, правда? На деле всё проще: я выбрала стать семенем. Ты же знаешь, сорняки бессмертны.

Кейс – не просто образцы. Это я. Каждая клетка. Каждая капля. Ты спрашивал, почему тюльпаны? Они, как мы: упрямые, нелепые, рвущиеся к свету сквозь камень чужой планеты. Когда они зацветут, я увижу тебя – через корни и споры, через ржавые опоры купола.

Это только моя идея, подделывать сообщения, пока «НеоВита» не будет полностью уверена в успехе. Не вини Дырявого. Он пытался спасти нас обоих. И когда читал твои письма, его алгоритмы плакали бинарными слезами. Да-да, роботы тоже любят. По-своему.

P.S. Поцелуй ПСИ в его единственный глаз. Он того заслужил.

— Л.

(на полях, мелким почерком)

P.P.S. Ты всё ещё храпишь? Марсианский песок в скафандре – не оправдание».



Алек читал и перечитывал строки. Руки его дрожали, от понимания, что тюльпаны тут так и не растут….

— Алгоритм счастья... Был неполным, – прохрипел ПСИ 3-3, его чипы плавились. Он рухнул, рассыпая искры. – Переменная S: Моменты, когда чужая смерть становится твоим бессмертием!

В последний миг он передал Алеку файл – обновлённую формулу по обработке почвы.



*****



Алек вернулся в купол с остатками ампул. Он высадил луковицы тюльпанов, пропитанные клетками Лиры, во вновь подготовленную почву. Через месяц проросло нечто – не растение, не человек. Полупрозрачные стебли светились, как голограммы, а в шелесте листвы слышался смех.



ПСИ 3-4, собранный из обломков, молча наблюдал. Алек иногда смотрел на него, вспоминая, как однажды спросил Дырявого: «Что такое вечность для машины?». Ответ тогда удивил: «Бесконечная перезапись данных... Пока не появится тот, кто придаст им смысл». Но теперь его отремонтированный процессор, проросший кристаллами марсианского песка, не умел размышлять. А только иногда выдавал странные уравнения:

— «Счастье = Количество вопросов без ответов, умноженное на корень из надежды».



Алек больше не получал посылок с Земли. Но, когда бури стихали, он выходил к месту падения капсулы. Там, среди треснувших скал, цвели алые тюльпаны. Цвели просто так, без каких-либо теплиц. Без причин. Их лепестки словно пульсировали слабым биолюминесцентным светом, напоминающим аритмию: короткая вспышка, миг в бесконечности, два частых толчка… Следом два быстрых, словно стук по стеклу. Мгновение, — и свет начинает спор сам с собой: толчок, раскат грома, и снова толчок. Сердцебиение, и сразу оборвавшийся вздох...***. Ветер вторит свету, пробиваясь сквозь щели и выводя на распев имя давно остановившегося сердца.



А глубоко в недрах станции, в серверах, помеченных «Архив ПСИ 3-3», тикала программа. Робот, стёрший себя, успел запустить протокол:

«Цель: вырастить Лиру. Параметры: вечность. Условие – Марс, вопреки логике».



Марс молча принял этот вызов. Его песок теперь звенел дуэтом – человеческое упрямство и машинная тоска, сплетённые в вечность.







* НеоВита. Тут взято нео – (новый)+вита(жизнь). Но есть второе толкование. НВ – Научный Вектор. Название в названии.

** Биоконвергенция – сочетание «био» (жизнь) и «конвергенция» (сближение, объединение). Слияние биологических систем с искусственным интеллектом, нанотехнологиями или кибернетикой, ведущее к возникновению форм жизни, превосходящих естественную эволюцию.

Трансцендентное от лат. transcendere – «выходить за пределы.



*** Азбука Морзе. - Л (·–··) + И (··) + Р (·–·) + А (·–)