Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

4 страниц V   1 2 3 > »   
Ответить в данную темуНачать новую тему
Нас двое, Апокалиптика, искаженная реальность, анархия
Mishka
сообщение 6.9.2013, 14:25
Сообщение #1


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Просьба к администрации - ничего не вытворять с моими текстами без согласованности с автором. Сэнк ю вери мач заблаговременно.

Текст "Нас двое" не имеет ничего общего с текстом "Война", кроме того, что действие происходит в Дании и повествование ведется от первого лица.

Друзья, выкладываю первые две главы книги на ваш суд. Она готова примерно на треть в "грязном" виде, замысел сидит в голове полностью, а в "чистом" виде готова на пятую примерно часть. Выкладывать буду только "чистое".
Любые замечания только приветствуются, как по стилистике, так и по содержанию. Если вдруг захочется похвалить написанное, тоже возражать не буду.
Сразу замечу, что сюжет замешан на датской действительности, так что могут встретиться непонятки.

Мы с другом спасаем Ням

Сжалюсь, пожалуй, над читателем и сразу опущу ненужные подробности.
Начну рассказ как раз с того места, когда мы с другом поняли, что из всех жителей планеты мы, возможно, оказались единственными, кто остался в живых. Вовсе не обязательно, что подобные, невероятные по своим масштабам, природные катастрофы переживают лишь лучшие представители человечества, но в данном случае все выглядело именно так: выжил он, мой старинный друг, поэт двухметрового роста, и я, писатель-прозаик ростом чуть пониже, но зато пошире в плечах.
Итак, мы поняли , что нас, по всей видимости, осталось всего лишь двое на всем земном шаре; было отчего загоревать; однако мы держались и старались не подавать виду, что на душе у нас скребут кошки. Два месяца рабочей командировки на самый край земли сделали свое дело: мы уже стали практически одним существом, двухголовым, четырехногим, четырехруким; рассказывать друг другу нам уже нечего, все уже не раз рассказано; все у нас общее, зубная щетка и та одна на двоих; да и чистить-то особо нечего: зубов уже не осталось, кроме последних двух (это, разумеется, черная шутка с моей стороны); нормальная еда давно закончилась, подъедаем крохи.
Но для большей понятности лучше все-таки будет забежать немного назад и рассказать о том, как нас одурачили. Все нам описали красиво: приятная двухмесячная командировка, хорошо оплачиваемая, делать почти ничего не нужно, главное побольше отдыхать. Повсюду темпераментные восточные женщины в ситце, ни разу не видавшие приятных и раскованных мужчин, вроде нас с другом. Тронешь такую за плечо, и она сразу бьётся в конвульсиях, просит: дотронься здесь да дотронься там.
Все нам наврали. Самое сексуальное, что пришлось видеть за последние два месяца - это мой напарник в теплых кальсонах и белые медведицы. И самое страшное, что вернулись домой, а все вокруг умерли, или попросту поисчезали. В наше отсутствие произошли странные выхлопы из космоса, но нас они не коснулись, поскольку были в командировке, по сути, у черта на куличках.
Что нам еще оставалось делать, как не выживать всеми способами в этом новом безжалостном мире. Мы понабрали горы консерв в супермаркетах; в банках взяли мешками доллары, евро: все равно никому это уже не надо. Расселись, точно нувориши, в одном из лучших ресторанов города (глаз почему-то упал на китайский), выпили немного, закурили по хорошей сигаре (хотя курить в ресторане было запрещено) и задумались, что все-таки нам делать дальше.
А думать и размышлять мы еще как умеем, потому что я писатель-протестант, он поэт-бунтарь, два непризнанных таланта.
- И думать нечего,- сказал мой друг,- будем заново создавать цивилизацию.
- Но без женщин нам это никак не осуществить,- заметил я.
Оба прекрасно понимали, что продолжить человеческий род , пребывая в чисто в мужской компании, физиологически невозможо. Поэтому взяли в руки женщиноискатели (мы пользовались ими в командировке) и немедленно отправились на поиски женщин. Нет смысла описывать этот прибор, если вы когда-нибудь в жизни видели металлоискатель; только тот реагирует на метал, а наш, видимо, на какие-то секреции. В дальнейшем, для большей краткости, он будет упоминаться как "жи".
У друга жи подлиннее моего, потолще, более оргометричен, его удобнее держать в руках - это новое поколение прибора. Поинтересовался у него, где он такой себе добыл: небось денег немалых стоит, или же просто где-то украл?
- На,- сказал друг, не отвечая, впрочем, на вопрос,- побалуйся.
Убедился, что его модель жи по-настоящему классная, потому что всего за десять минут я обнаружил сразу двух женщин, правда мертвых. Одна умерла всего за десять минут до нахождения. В голове у меня начало кое-что проясняться: кто не исчез в свое время из-за выхлопа, тот позже просто-напросто умер по какой-то своей причине. Я бы не сказал, что это открытие меня очень сильно обрадовало. День, по-сути, был проведен впустую, но я искренне надеялся, что завтра нам повезет чуть больше.
В конце концов, мы вернулись в ресторан и засели там поиграть в карты на евро. Ставки постоянно увеличивались, но играть нам все равно было скучно потому что за моей спиной стояли десять мешков с евро, за спиной моего друга - столько же. Ему этим вечером сказочно везло, тогда как я все время оставался в дураках (он явно жульничал).
И вот настало нам время поужинать.
- Официант,- крикнул я три раза, но даже и после этого никто не подошел к нашему столу.
И лишь на четвертый окрик подбежал мой приятель, поэт. На нем был черный фартук, как у настоящих официантов; он склонился передо мной, левую руку заложил за спину, правой протянул меню. Он явно переигрывал, когда открывал банку с макрелью.
- Ешьте на здоровье, херр,- сказал он. Это слово здесь, в Дании, переводится как мистер или господин, так что я не обиделся на такое обращение, и подал другу на чай десять тысяч евро.
- Завтра твоя очередь меня обслуживать,- сказал он и удалился, виляя попой, зная, между прочим, что я никакой не педик.
Ночь мы решили провести в отеле, и выбрали "Белый Дом", президентский номер.
Поскольку никто не мог сказать, где находится этот самый номер (ведь все, напоминаю, исчезли или даже умерли), мы шли по коридорам целый год (преувеличиваю - на самом деле что-то около часа) и открывали все двери, а те, что были заперты, выпинывали. Замки были слабые: всего один пинь в область замка, и дверь сама собой распахивалась настежь: заходите, мол, дорогие херры.
Места в президентском номере было много, и это все, что можно было сказать о нем хорошего. Все в номере имело напыщенный вид, а на самом деле выглядело старомодно и убого; сразу было видно, что никакой президент здесь никогда не останавливался и не ожидалось, что когда-нибудь объявится.
Я осмотрелся вокруг (друг в это время отправился в ванную привести себя в порядок) и заметил, что не все комнаты в номере использовались по назначению: одну из них ренгоринги (уборщики) превратили в кладовочку, где тайно хранили ведра, тряпки, моющие средства. В этой же комнате я обнаружил живую еще женщину.
- Эй,- крикнул я другу-поэту,- быстрей-быстрей сюда.
Он тотчас же примчался, выскочив из ванной, без всего, не накинув даже халата. По какой-то личной причине онсчитал, что не должен меня стесняться.
- Это что?- спросил он, тыча пальцем в уборщицу.
- Полагаю, что несчастная тайландская женщина.
Жи тотчас же отреагировал на нее, доказав тем, что перед нами действительно женщина.
Мы выкинули монетку, и поскольку мне в тот день не везло даже в карты, именно мне и выпало возвращать ее к жизни. Так вот волей случая, благодаря монетке, которая перевернулась не так, я вдохнул в эту женщину жизнь (переживая, что не успел почистить в тот день зубы, не до того было); она открыла глаза и влюбилась в меня с первого взгляда, приняв, вероятно, за своего ангела-хранителя.
Если честно, из-за женщин моя жизнь настоящий кошмар, нет мне от них отбою, только и машу руками: пошли вон да пошли вон. И хотя эта несчастная тайландская женщина была первой за последние два месяца, кого я поцеловал, в животе у меня не заиграли бабочки; но уверем, что это произошло с ней.
Теперь нас было трое оставшихся в живых.
Спать мне пришлось в одной президентской кровати с моим приятелем, потому что тот боялся, что ночью к нам придут мертвецы. Он и меня убедил в том, так что я и сам отказался спать один.
Ням, так звали спасенную мной женщину, мы велели бодрствовать и охранять нас от возможного появления мертвых людей.

Второй день: мы все еще живы и здоровы

Наутро, к нашему полному изумлению, мы проснулись живыми и здоровыми.
Мой друг, пока я его окончательно не растолкал, продолжал прижимать к себе объемистую пуховую подушку с такой, как мне показалось, страстью, точно она была его любимой женщиной. Сам я во время сна перевернулся, так что мои ноги упирались в изголовье; не знаю, что тому причиной, но в таком положении я просыпаюсь почти каждое утро. Ням, в отличие от нас, всю ночь не сомкнула глаз: просидела напротив двери с зажатой между колен шваброй, вид у нее был крайне решительный.
Скучая, совершенно не представляя, чем себя занять, я прошелся по "президентскому" бару и перепробовал с десяток различных напитков, отдав безусловное предпочтение виски "Шивас Регал" (в дальнейшем буду называеть его просто "шивас"). Чтобы я смог убедиться в том, насколько хорош этот напиток, человечеству потребовалось исчезнуть с лица земли; от этой мысли мне стало грустно, хотя никакой вины я за собой не чувствовал.
- Ты там не спейся,- подал голос друг.
Позже мы позавтракали яичницей, которую приготовила на кухне Ням; мы так отвыкли от горячей пищи, что рады были даже самому простому. А после завтрака Ням ошарашила тем, что предложила помыть мне ноги. Мне это показалось несусветной глупостью, ведь я мог сделать это и сам, но не смог отказать, и, если быть честным, процедура мне понравилась.
- А теперь мне,- сказал мой друг и стянул носки. Но Ням взглянула на него так, что ему стало страшно за свою жизнь и он натянул носки обратно.
- Похоже, что она от тебя без ума,- заметил он,- не теряйся, воспользуйся же этим.
В свое время я просмотрел множество фильмов про влюбленных женщин; если объект любви не отвечал им должной взаимностью, они начинали творить страшные вещи. Заканчивалось в таких фильмах все, как правило, тем, что герой, если оставался в живых, пристреливал обезумевшую влюбленную, скидывал ее с крыши высотного дома или сдавал в руки полиции. Примерно в такой ситуации находился теперь я.
Пока Ням обмывала мне ноги и массировала икры, она сказала следующее:
- Херр, я перед вами в большом долгу, позвольте мне рассчитаться с вами: я готова предоставить в ваше распоряжение самое ценное, что у меня есть.
- Просто продолжайте делать массаж,- ответил я,- не думайте ни о чем другом.
- Этим вы хотите сказать, что не просто спите рядышком,- спросила она и посмотрела на моего друга негодующим оком,- вы еще и...
- Да, мы любовники,- пришлось мне соврать.- Уже с детства я не испытываю никакого желания к женщинам. Меня возбуждает только мужская грудь, а женская просто отталкивает.
- Ты очень привлекательная женщина,- сказал я Ням,- будь я другим человеком, посчитал бы за счастье всегда быть рядом с тобой.
Зачем я все это говорил, даже и не знаю. Просто из меня попер чертов писатель.
- Я сделаю все возможное, чтобы излечить вас,- прошептала Ням.
Именно в этот момент мой друг стянул с себя носки, и теперь вам наверняка понятнее, почему Ням едва не уничтожила его взглядом.
Ням далеко не сразу поверила, когда я сообщил, что никогда в жизни ей не придется больше работать. Она и представить себе не могла такого.
- Все ведь исчезли или умерли,- пытался я объяснить ей,- пачкать и грязнить стало некому, потому и отпала всякая необходимость в уборке. Незачем, например, прибираться, если мы можем, точно цыгане, кочевать с одного чистого места на другое. Посуду мыть тоже, получается, незачем: покидал ее в окошко, и все дела. Стираться вообще стало бессмысленным занятием: грязная одежда легко сменяется на новую, чистую. Стричься, мыться, бриться, рассчесываться и прочее можно только по желанию, ведь никто, кроме нас самих, этого не заметит.
- Даже если тебе захочется работать и дальше,- продолжал я,- никто не заплатит тебе за труд. Можешь смело считать себя уволенной, и вот тебе, кстати, выходное пособие,- я отсчитал ей из своего мешка миллион крон и примерно столько же в целом долларами, еврами, фунтами.- Все равно от них теперь никакого проку..
- Откуда у вас столько денег,- испуганно поинтересовалась Ням,- вы что, ограбили банк?
- Вовсе нет,- подал голос друг,- просто получили хорошие командировочные.
Пока Ням припрятывала деньги, мы с другом возбужденно обсудили насущные нам темы (размахивая руками и принимая воинственные позы, как и положено в таких случаях) и пришли к единому мнению, что не будем сегодня искать женщин, попробуем прожить без них еще один день. Вместо того займемся более важными делами, непосредственно государственными.
Мы находились в королевстве, представленном одной из старейших монархий в Европе (если только нам опять ничего не наврали), и в то же время престол на настоящий момент был пуст, ни один монарх его не представлял. Престарелая королева Маргрэтта и два ее наследных сына внезапно исчезли в связи с космическим выхлопом, так что необходимо было срочно кого-то короновать, пока в стране не начались волнения. Разумеется, кого-нибудь из нас троих, оставшихся в живых; но друг сразу отказался от подобной чести.
- Я все же предпочел бы стать премьер-министром,- сказал он.- Вся эта придворная пышность, церемониалии, дурацкие приемы - не по мне. Все эти выходы на балкон по праздникам, томные приветствия ручкой народу - увольте меня от этого. Стань королем сам или сделай королевой Ням. Будет Ням Первой.
Мы еще недолго посовещались, после чего согласились с тем, что вид у Ням на самом деле вовсе не королевский: нет у нашей уборщицы необходимой монаршей стати, вряд ли ее воспримет народ. К тому же датский ее оставлял желать лучшего.
- Учитывая ее упрямый и воинственный характер,- заметил друг,- Ням вполне подошла бы на должность министра обороны. Но я как-то опасаюсь доверить такой женщине армию и оружие.
Он уже начал входить в роль премьер-министра.
Все последние датские премьеры, трое их было таких, носили фамилию Рассмуссен (Нюруп Рассмуссен, Фог Рассмуссен и Лёкке Рассмуссен). Мой друг не пожелал прерывать эту интересную традицию и тоже пожелал превратиться в Рассмуссена. Став королем Миккелем Первым, я мог бы осуществить это превращение одной своей подписью или всего лишь королевским словом.
- Ням,- крикнул я,- собирайся, мы едем в Копенгаген, Амалиенборг. Будем жить теперь в королевском дворце, в роскоши и неге.
- Королева взяла нас на службу?- поинтересовалась Ням.
- Нет больше королевы,- сказал мой друг,- исчезла она или умерла, никто не знает. Миккель будет вместо нее королем. Он ей внебрачный сын, а стало быть единственный претендент на престол,- последнее он добавил, чтобы избежать дальнейших расспросов Ням.
Вот здесь-то мне сразу пришло в голову, что пора начинять сочинять собственную биографию, не то вскоре народ начнет интересоваться: откуда взялся этот король Миккель, почему никогда о нем не слышали? На каждый возможный вопрос со стороны народа у меня заранее должен быть заготовлен надлежащий ответ. Мой писательский мозг уже начал работать в этом направлении.
- Как будем добираться до столицы?- поинтересовался я.
- Возьмем любую машину,- ответил друг,- поезда наверняка не ходят. Только предупреждаю, что не умею водить, я вырос в бедной семье.
- Похожая история,- вздохнул я.
- ”Похожая история” означает, что у тебя тоже нет прав, или же что вырос в бедной семье?
- Нет-нет,- замотал я головой,- права у меня, конечно же, есть, вот только водить я не умею, потому что я их (это я сказал шепотом) купил. Надеюсь, никому об этом не расскажешь?
- А кому еще я могу рассказать об этом, кроме Ням?- поинтересовался мой друг.
- Ням,- крикнул он,- представь только, Миккель Первый купил свои права.
- Я знаю много таких людей, как Миккель,- спокойно ответила Ням,- очень много . Машину, стало быть, поведу я.
- Ты умеешь водить машину?- выкрикнули мы одновременно.
- А как же, по-вашему, Ням добирается до работы к пяти часам утра.
Что и говорить, Ням выручила нас в очередной раз, но зависимость от нее уже начинала меня пугать: выходит, что нам без нее теперь и шагу не ступить; возможно даже настанет время, когда она начнет сменять нам памперсы (это я образно выразился, имея в виду, что когда-нибудь мы станем капризными и избалованными как младенцы, а она нам станет как мать). Ко всему и характер у нее был непростой; полностью отсутствовало логическое мышление; потому всякий раз, чтобы что-то ей объяснить, нам приходилось спускаться с небес и с помощью наипростейших слов незаметно проникать ей в мозг.
Когда мы совсем уже было собрались ехать в Копенгаген, с Ням произошла очередная заминка: она решительно отказалась бросить свою машину, которая, по ее словам, целых десять лет прослужила ей верой и правдой.
- Послушай меня, Ням,- сказал я,- взгляни хорошенько на меня, затем на моего друга. После чего посмотри на себя.
- И что теперь?- спросила она.
- Не заметила ли того, что я намного выше тебя, а мой друг еще и меня повыше, настоящая каланча? И кто ты рядом с нами? Твоя машина прекрасно подходит маленьким тайландским женщинам, вроде тебя, нам же с другом больше подойдет машина попросторнее, где можно будет не гнуть шею и вытянуть ноги - что-то вроде того " Ауди ".
- Нет,- испуганно сказала она.
Она наотрез отказалась садиться в машину, которая, как на грех, оказалась директорской. Как я ее ни уговаривал, она ни за что не желала поверить в исчезновение или смерть своего начальника; в ней также до сих пор сидел страх перед увольнением, хотя еще утром я уверил ее, что она в любом случае может считать себя уволенной. Я сказал, что ее директор наверняка был последним подлецом, который бессовестно пользовался ее способностями за сущие йорики. Мне удалось убедить ее в том, что начальник рассматривал ее не иначе, как улыбающееся круглолицее, коротконогое получеловеческое существо.
Все эти мои слова завели ее настолько ,что она подобрала с земли самый тяжелый камень и запустила им в лобовое стекло " Ауди ". Вдохновленный этим, мой друг достал из кармана нож и спустил одно за другим все четыре колеса колеса машины. Колеса сказали "ух" и осели. Найденным ржавым гвоздем я выцарапал на машине по-датски, что ее хозяин - грязная капиталистическая свинья.
Я вскочил на капот и произнес недолгую речь, которая сводилась к тому, что эксплуатации человека человеком пришел конец, и власть теперь перешла в руки простых людей, вроде меня, моего друга и Ням.
- В тебе умер Ленин,- заметил мой друг, тогда как Ням ничего из моей речи не поняла.


Бунтуем, бьем витрины

Что все это было?
Я стал свидетелем (и непосредственным участником) того, как трое более или менее душевно здоровых и в целом послушных закону людей устроили настоящий погром непосредственно у здания "Белого дома". Ничего, разумеется, общего с одноименным строением в Вашингтоне, но, на мой взгляд, в наших действиях все же наблюдалась некая тонкая иносказательность. Стоило исчезнуть внешнему контролю, как сразу пропал и внутренний; все вдруг стало дозволенным.
Я стоял на капоте изуродованного нами автомобиля и, держа в руке ржавый гвоздь, точно указку, призывал человечество в лице моего друга и Ням жить по-новому. Но как можно было начать жить по-новому или по-другому, не уничтожив прежде старые порядки и принципы? Всех нас по-прежнему окружали призраки старой системы (рабовладельческой, по сути), весь этот идеологический мусор, напридуманный тысячелетиями, от которого нужно было срочно освобождаться. Я предложил другу и Ням отложить мою коронацию до завтра, а вместо того посвятить день разрушению старого ветхого мира.
После того, как я закончил свою речь, мы как следует прошлись по улицам славного города Кёге. Вооружившись стальными арматуринами, подобранными по дороге, мы принялись один за другим крушить бутики по Бредгаде: я взял на себя правую сторону улицы, мой друг соответственно левую (еще и потому что сызмальства был левшой). Ням старательно добивала все, что мы случайно пропускали. Нам не раз приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание, затем мы вновь принималиись за погром.
Все это продолжалось не более получаса, а может и того меньше. Когда мы в очередной раз остановились, чтобы перевести дух, то почувствовали, что к нам пришла усталость и одновременно с ней сознание полностью выполненного долга. Конечно же, мы не могли за такое короткое время повергнуть систему, но пары ненависти к ней были выпущены. На этом я для себя решил, что если соберусь разгромить что-нибудь еще, то это будет не какой-нибудь абстрактный погромный акт, а непременно месть за нечто, причиненное лично мне.
Итак, я кое-что задумал.
Воспользовавшись тем, что мой друг и Ням вконец выдохлись, к тому же, в отличие от меня, почти не знали города, я незаметно отвел их в сторону от городского центра. По дороге поделился с ними своими замыслами: рассказал, что собираюсь изменять мир, пользуясь наиболее гуманным из всех доступных человечеству инструментов, то есть мозгом; строить прекрасную новую жизнь, заверил я, должно без применения насилия. Так я подвел их к совершенно невзрачному домику на одной из окраинных улиц и всего за несколько минут перебил в нем все стекла.
- Только что ты нес нам редкостную чушь о неприменении насилия,- недоуменно заметил мой друг,- а в следующую минуту громишь первый попавшийся тебе дом.
Со стороны, к сожалению, все это выглядело именно так, ведь ни он, ни Ням не знали истинных мотивов моего поведения. Мне пришлось, в чем-то себя перебарывая, объясниться.
- Несколько лет назад (два, три или четыре),- начал я свой рассказ,- мне довелось участвовать в довольно крупной антиправительственной демонстрации. Народ собрался на площади: сотни, может быть даже целая тысяча, возмущенных людей; улицы просто кишели негодующими гражданами. Но то ли я кричал слишком уж громко, то ли вид у меня был самый умный, я приглянулся одному местному полицаю, и он из всех решил задержать именно меня. Имеешь на то право, заметил я, но и я, в свою очередь, тоже имею некоторые права. Он отвез меня в участок и допросил: спросил мое имя, на что я ответил, что открою его только в присутствии адвоката. Полицай посмеялся и посадил меня в кутузку, столь тесную, что страдай я клаустрофобией, помер бы в одну минуту. Я просидел в кутузке год или два (мои наручные часы намеренно были изъяты, чтобы у меня пропало всякое понятие о времени), после чего двери камеры отворились.
- Как тебя зовут?- спросили два серьезных полицая. Один был невысокого роста с широкими плечами; другой был долговязый ; у обоих на плечах покоились дубинки. Я подумал, что это всего лишь шоу, полицейский розыгрыш, и ответил, что меня зовут Никак. В ответ получил дубинками по плечам от обоих. Я полагаю, что били они вполсилы, но и этого оказалось достаточно, чтобы я сознался во всем.
- Полицай, который взял меня, жил именно в этом доме. Он потом не раз встречался мне на улицах, смеялся в лицо при встрече. И вот только сейчас я до него добрался. А закончилась моя история тем, что я таки отсидел восемь дней в тюрьме.
- Грустная история,- заметил мой друг.
- У меня,- сказал он,- приятель отбывает свое в арестантском доме, арестхусе. Может нам попробовать освободить его, разве что он не пропал вместе со всеми?


Мы освобождаем Бьярне

До полицейского участка нам было рукой подать, меньше пяти минут неспешной ходьбы, если, конечно, знать дорогу. Столько же было и до арестхуса (арестантского дома), так здесь прозывают тюрьму предварительного заключения, или попросту кутузку; он полицейскому участку приходится воспаленным аппендиксом. Всех героически повел за собой я, поскольку место случайно или по намеренности было схоронено в тощем леску, и без помощи местного следопыта, вроде меня, обнаружить его было сложно.
- Это ж надо так бояться народного гнева,- заметил мой друг и осуждающе покачал головой.
Ням, напротив, все было интересно: похоже, ничего, кроме работы, она в этой жизни не видела.
Выхлоп из космоса произошел посреди дня, в приемное время, так что двери участка были распахнуты настежь: заходите, мол, дорогие гости, будьте как дома; не пришлось даже выбивать двери. Все до боли знакомо и привычно, точно в последний раз я был здесь всего лишь вчера.
Поэтому, когда мой друг поинтересовался, где здесь у них раздевалка, я автоматически, нисколько не задумываясь, ткнул пальцем в нужном направлении. Откуда я мог это знать, ведь на двери в раздевалку не было никакого указателя? Ничего в том не было сверхъестественного, обычная наблюдательность: видел в свое время, как в комнату заходили штатские люди, а выходили из нее те же самые люди, но в форме. Писательский мозг все запоминает. Помню, наблюдая это, мне представилось, что в комнату, кроме людей, заходят бараны, коровы, собаки (кармическая такая тема), а выходят люди в форме.
На какое-то мгновение моя душа ушла в пятки, когда из-за двери, ведущей в раздевалку, вместо моего друга вышел долговязый полицейский сурового вида с дубинкой в руке; мне тотчас вспомнился давний и неприятный опыт с полицаями, неожиданно заныли плечи, захотелось закричать , сбежать прочь, может быть даже кого-то убить. Все это на самом деле нисколько не смешно: я имею в виду то, что сотворили полицейские ироды с моим сознанием.
- С трудом подобрал себе форму,- сказал мой друг, скалясь во весь рот,- у них здесь сплошь неудачники-коротыши работают. Из доброй полсотни единственный достойного роста полицай обнаружился. Славно подшучу над приятелем, если он только не умер.
- Подозреваю, что этот твой достойный полицейский мне хорошо знаком,- ответил я другу,- очень повезло ему, что он умер или исчез.
Ням бездумно поддалась дурному примеру моего друга и вслед за ним также перерыла все шкафчики в полицейской раздевалке; впустую, впрочем, потому что не бывает на свете полицаев ростом с Ням. Ей пришлось удовольствоваться чьим-то парадным кителем с золотыми погонами, который свисал ей до колен. По правде сказать, мой друг и Ням выглядели теперь точно два сбежавших из цирка клоуна.
Неожиданно зазвонил телефон за приемной стойкой, а когда Ням взяла трубку, старческий женский голос поинтересовался: что, черт возьми, происходит, она все утро звонит и звонит, а никто не берет трубку.
- В полиции никого нет,- ответила Ням,- произошел выхлоп из космоса и все полицейские исчезли или умерли.
- Нужно было спросить адрес этой старушки,- сказал мой друг,- может нам удалось бы спасти ее от голода, например, или еще от чего-нибудь похуже,- и он подмигнул мне.
Я знал, что он любит покривляться и уже почти привык к этому.
Прошло два или даже четыре года со времени моей отсидки, а в участке практически ничто не изменилось. Во внутренний дворик мы попали теми же потайными дверями, через которые меня торжественно встречали и провожали несколько лет назад (никакой торжественности, разумеется, не наблюдалось, я вставил слово лишь для большей выразительности). По пути во дворик я вышиб пару стекол (непростые, кстати, оказались стекла, ужасно плохо бились), и наконец мы вышли к воротам, ведущим в арестхус.
- Тук-тук, открывайте,- вежливо постучал в ворота мой друг, а когда никто нам, конечно же, не открыл, пнул по ним ногой, и те распахнулись перед нами, потому что, подозреваю, попросту не были заперты. Я знал, что запираются они лишь ближе к вечеру, потому что весь день через них снует народ: из полицейского участка в арестхус и обратно. Однако мой друг предположил, что обладает некой магической силой, которая позволяет ему открывать любые двери одним пинком.
Точно так же распахнулась перед ним центральная дверь в тюрьму и последующие три двери, последняя из которых вела на этаж, где я в свое время отбывал наказание. В отличие от моего друга, я не видел в его способностях никакого чуда: двери в арестхусе запирались с помощью элетричества, а выхлоп из космоса мог не только уничтожить людей, но и повредить щитки. Вот, пожалуй, и все объяснение этих чудес.
Пока мой друг выпинывал одну за другой двери камер, с надеждой заглядывая в каждую из них в поисках приятеля, мы с Ням присели на привинченную к полу скамейку, чтобы отдохнуть. Отдых, как известно, настраивает на пустые мысли, поэтому я нисколько не удивился, когда Ням задала мне наиглупейший вопрос, на который я тем не менее ответить не смог.
- Никогда не приходилось бывать в тюрьме,- сказала она,- теперь буду знать, как здесь все выглядит. Заметно, что повсюду чистота, везде убрано. А какая фирма занимается здесь уборкой?
Обдумывая, как лучше ей ответить, я вдруг полностью ушел в воспоминания. Мне вспомнилось, что за все те восемь дней, что я провел здесь в компании преступников-иностранцев, никто в нашей камере не убирался, кроме нас самих; тем не менее, она все время оставалось безупречно чистой, и в этом не было никакого волшебства: мы просто-напросто следили за порядком. Но ведь кто-то должен был убираться и в самой тюрьме? Ням, сама того не подозревая, задала неразрешимую загадку.
Вместо ответа, которого я все равно не знал, я устроил ей небольшую экскурсию по тюремному отделению. Первым делом показал свою камеру, которая, в отличие от прочих камер, одиночек, была рассчитана на троих заключенных. В одиночке сидеть, конечно, спокойнее, если даже ветерка боишься, зато в нашей камере всегда было весело: нескончаемые рассказы о жизни, ночью громкая музыка, на которую никто не жаловался: нас ведь было трое. Засыпали лишь под утро и спали до обеда, пропуская завтрак.
- Если будут спрашивать, где хочешь сидеть, не выбирай одиночку,- посоветовал я Ням,- там люди с ума сходят. Хотя, впрочем, никто спрашивать и не будет, это все же не гостиница.
Когда я представил ей открытый тренажерный зал, размещенный прямо здесь, в холле, для общего пользования, она была потрясена увиденным: все точно так, как в кино, сказала она. Вот, к примеру, душевая, продолжал я тем временем экскурсию (дополняя слова красочными жестами), здесь можно отмыться от тюремнной грязи; а вот неплохая библиотека, если вдруг возникнет интерес к печатному слову; и здесь же передвижной (дорогущий, правда ) буфет на случай, если захочется отвлечься от грубой казенной пищи.
Все эти удовольствия, пояснил я далее, доступны, однако, не все время, а лишь в определенные два часа каждого вечера. Что вполне справедливо, ведь нас собрали здесь вместе вовсе не для того, чтобы развлекать днями напролет: асоциальные элементы, отбросы общества, вроде нас, должны отбыть срок наказания со всей возможной строгостью. Так что большую часть времени мы проводили непосредственно в камерах, где единственными развлечениями нам служили завтрак (который, как уже было сказано, мы обычно пропускали), обед и ужин. По срочным нуждам, то есть в туалет, должно было всегда проситься: стучать в дверь, иногда подолгу; дело довольно-таки стеснительное и унизительное.
В дневное время можно было развлечься еще и прогулками по внутренним дворикам арестхуса (их было пять или шесть) под наблюдением охраны. В начале прогулки заключенные ходили по кругу, друг за дружкой, точно дети, причем обязательно против часовой стрелки; после чего им позволялось расслабиться и разбиться на небольшие группки по два-три человека. Длилась такая прогулка полчаса, и за все время я пропустил ее только раз, о чем сильно жалел.
Мой друг тем временем закончил обход тюремного отделения.
- Полагаю,- сказал он (и в его голосе мне не услышалось ни нотки сожаления, всего лишь сухое объявление факта),- что моему приятелю повезло намного меньше нашего: он, вне всякого сомнения, исчез вместе со всеми и попал на тот свет. Впрочем, человек он был сложный, нисколько не удивлюсь, если ему не найдется даже крохотного местечка в Раю.
Он едва успел договорить (а мы с Ням посочувствовать его горю), как до нашего слуха донеслись странные звуки, слабые, точно идущие из-под земли: тук-тук, тук-тук-тук; приблизительно так дятел бьётся клювом о дерево. Мы разом примолкли и внимательно вслушались: на этот раз нам послышался глухой и сдавленный крик, как если бы кто-то отчаянно пытался докричаться до нас через подушку. Мы тщательно обшарили весь этаж, не пропустив ни единой камеры, ни малейшего закутка, пока, к общему изумлению, не обнаружили дверь, совершенно непохожую на другие. Дверь была тяжелой, с виду карцерной, и моему другу удалось выбить ее лишь со второго удара.
Из мрачного помещения, которое и в самом деле оказалось карцерным, нашим глазам (буквально из тьмы) явился мужчина крайне неприветливого вида. Он сразу же двинулся в нашу сторону, точно был быком, а мы его красной тряпкой, безбожно ругаясь и брызжа слюной; а приблизившись, даже попытался накинуться на нас, невзирая на то, что мы были его спасителями.
Мой друг не растерялся и приложился изо всех сил дубинкой по правому предплечью мужчины (не забыли еще, что мой друг левша?); Ням, в свою очередь, также огрела его короткой, скорее декоративной, нежели служебной, дубинкой по спине. Я тоже весь изготовился к удару, так что, встретив столь серьезное сопротивление, мужчина отступил, но по-прежнему крепко сжимал кулаки и смотрел на нас исподлобья, повторяя сквозь зубы лишь одно: сыр, сыр, сыр, сыр. Так обычно говорят в нашем королевстве, когда хотят обозвать полицейского, и тем это слово очень не нравится, видимо потому, что намекает на вонючее свойство продукта.
- Чувствую себя очень неловко,- искренне посетовал мой друг,- из-за того, что ударил дубинкой ни в чем передо мной не повинного человека да еще и находясь в полицейской форме. Но больно уж он здоров, этот парень, без битья нам с ним было не справиться. Надеюсь все же, что у него были веские резоны накинуться на нас, и пострадал он за идею, а не по глупости. Скажи, дружище, что двигало тобой?- обратился он к мужчине.
Не стану приводить речь мужчины прямым текстом, поскольку через слово он вставлял в нее либо "сыр", либо мат (кстати сказать, самое непристойное слово в королевстве - это "дьявол"). Мужчину, как позже выяснилось, звали Бьярне, и его возбужденное состояние можно было легко понять и оправдать, если, конечно, знать, что два дня назад, еще до выхлопа из космоса, его заперли в карцере за плохое поведение: подрался с заключенным, вдобавок пререкался с охраной. С тех самых пор ему не довелось ничего съесть или выпить; все эти дни он не курил, не брился, не ходил в туалет (то есть ходил, но не покидая камеры, что еще ужаснее).
- Теперь ты свободный человек, вроде нас,- сказал я Бьярне и напутственно похлопал его по плечу,- вот только впредь постарайся воздерживаться от совершения преступлений (с исчезновением системы в них нет уже никакого смысла). В противном случае безжалостная рука закона в ее лице (я показал на Ням) настигнет тебя где угодно.
Покончив с напутствием, я кратко и по возможности простыми словами, поведал ему обо всем, что произошло в мире за последние два дня (поделился всем, что знал), и наблюдал по его бесхитростному лицу, что он не верит ни единому моему слову. Человечество, рассказывал я, полностью исчезло с лица земли за редкостными исключениями (как, например, в наших случаях); сам он, полагаю, спасся лишь благодаря тому, что находился за особыми стенами в карцере, которые уберегли его от выхлопа.
Он внимательно меня слушал, но продолжал ничему не верить: ни таинственному исчезновению людей, ни собственному чудесному освобождению от заключения; он то и дело пощипывал себя за руку, желая удостовериться в том, что мы ему не снимся. В конце концов я объявил ему, что некогда нам с ним дольше возиться, поскольку торопимся в Амалиенборг, на коронацию.
- Выходит, что померла наша Маргретта, пока я находился в карцере,- грустно покачал головой Бьярне.- Очень жаль, потому как что за король из этого (пропущу произнесенное им горячее словцо) Фредерика? Хотя мне, закоренелому до мозга костей преступнику, какое, к дьяволу, до всего этого дело?
- Да когда же ты наконец поймешь, что все умерли? - не сдержала эмоций Ням, полностью пораженная его несообразительностью.- Что Фредерика, какой бы он ни был, тоже, скорее всего, уже нет: все равно, исчез он или умер. Королем теперь по праву станет Миккель, потому что он незаконнорожденный сын Маргретты.
- Вот дьявол!- выругался в сердцах Бьярне.


Мы обзаводимся машиной

В тесном дворике при полицейском участке нас ожидало редкостное зрелище, что-то вроде небольшого импровизированного парада: глазам вдруг предстало два-три десятка патрульных машин, все с прожекторами и мигалками (никогда не видел подобного скопища, у меня аж голова закружилась от неожиданных впечатлений); некоторые из них с ключами в замках зажигания; плюс пара-тройка белоснежных мотоциклов.
Я все их неторопливо обошел, точно придирчивый покупатель, останавливаясь возле каждой, оценивающе, будто бы со знанием дела, похлопывая по капоту, по крыше, старательно обстукивая ботинком тугие, на совесть накачанные колеса. Что происходило здесь, во дворике, в момент выхлопа, почему в одном месте собралось столько служебных машин - оставалось лишь гадать.
Полицейской формой мы уже успели попользоваться (прошли своего рода инициацию). Теперь же ничто не мешало нам выбрать один из этих полицейских монстров, что нагоняли совсем недавно ужас на нарушителей порядка, и распоряжаться им как душе пожелается. Тем более, что все то время после выхлопа полицейские машины только и делали, что простаивали, поджидая нас; а вот сейчас разве что не подмигивали, уговаривая: выберите нас, добрые люди.
Следом за нами во дворик вышел закоренелый преступник Бьярне, и сразу сощурился, потому что солнце, от которого он успел отвыкнуть за несколько дней пребывания в карцере, ударило ему прямо в глаза. Я заметил, что, прикрывая глаза ладошкой, он украдкой то и дело поглядывает на Ням; наивно полагая, что никто этого не замечает, он внимательно рассматривал ее со всех сторон. И пока, видимо, так до конца и не решил, по душе она ему или нет: экзотическая она красавица или просто иноземное чудище в женском обличье.
Благодаря Бьярне, я и сам невольно стал рассматривать Ням в другом свете. За последние дни (а их было всего-то два) я достаточно к ней привык: ее лицо уже не казалось мне таким несносно плоским и круглым (а если и так, то что с того?) и ноги не выглядели столь короткими, как еще вчера. Я вдруг обратил внимание на то, что у Ням огромные, точно чайные блюдца, глаза и крохотный кукольный рот; приятный мелодичный голос, почти оперный. Мне вдруг подумалось, что пока я разыскиваю свою красавицу из глянцевого журнала, рискую тем временем упустить единственную, возможно, выжившую женщину на земле.
- Сказать по правде,- ответил друг, когда я поделился с ним своими мыслями,- я не считаю ее единственной выжившей женщиной.
Я поинтересовался, почему он так уверен в этом?
- А вспомни ворчливую старушку, что звонила в полицию,- ответил он.
Мой лучший друг в очередной раз оказался прав, надо отдать ему должное. Недавний звонок безвестной датской старушки в полицейский участок был наверняка не случаен (как и многое другое в этом мире), и нес в себе, по меньшей мере, два важных информативных потока.
В первом говорилось о том, что, кроме нас с другом и Ням (а теперь еще и Бьярне), есть и другие выжившие люди, и что даже преклонный возраст не является помехой выживанию (это непременно надо будет взять на заметку). Следующий поток тонко, но настойчиво подсказывал, что если удалось выжить какой-то зловредной старушке (не самому лучшему, скажем, образчику человечества и женского пола), то что мешает нам рано или поздно столкнуться лицом к лицу с многочисленными представительницами того же пола, но только с виду будто сошедшими с обложек модных журналов. В моей голове сразу же закружились живые фантазии в духе полотен Энгра, и пусть бросит в меня камень тот, кому никогда не мечталось о гареме.
- На вашем месте я бы выбрал эту машину, причем не колеблясь,- прервал мои мысли Бьярне; он остановился рядом с новеньким мерседесом модели Спринтер,- вполне надежный и вместительный фургон, подойдет для любых целей. Единственный его недостаток: жрет горючее тоннами, но вам-то что до того - все здесь теперь, в том числе и горючее, ваше.
Мне, вольному анархисту по убеждениям и активному поборнику свободомыслия, внушали отвращениевсе без исключения полицейские машины. Но именно эта модель раздражала больше остальных, хотя бы одним уже своим мрачным, темно-синим окрасом; как раз в таких фургонах специализированные полицейские силы доставлялись к местам проведения демонстраций. Для подавления крупных демонстраций или народных волнений пригонялись десятки автобусов того же цвета, битком набитые полицаями, собранными по крупицам со всего королевства.
- Не стоит забивать голову ненужными сентиментами,- посоветовал друг, прекрасно понимая мое настроение,- это всего лишь тупая машина, бездушная груда железа. Пусть теперь послужит нам не хуже, чем служила в свое время им.
Ням осторожно обошла машину, без заметной, впрочем, боязни, но все же поглядывая на нее с некоторой опаской, сравнивая, вероятно, ее размеры со своими; вслух же заметила, что трудно ей будет такую вести: слишком уж она велика.
- Трудно будет только первые пару километров,- ответил Бьярне, пряча в глазах хитринку,- дальше она пойдет сама.- Незатейливая шутка неожиданно приглянулась Ням, она подхихикнула ему.- Я бы и сам с легкостью отвез вас в Копенгаген,- сказал он,- но остались у меня здесь кое-какие важные дела,- и он кивнул в сторону здания арестхуса.
- Только не ступай больше на преступный путь,- крикнул я ему в удаляющуюся спину.
- Боюсь даже представить,- сказал друг,- что здесь в скором времени может произойти. Похоже, он в том же настроении, в каком и мы были всего несколько часов назад. Выходит, что любой человек, вдруг получивший свободу, предсказуем так же, как и подопытная мышь. В первую очередь он сводит счеты со всем, что обидело его в прошлой жизни. Мы с системой, он с отдельными кирпичиками этой системы. Полагаешь, он все-таки спалит нашу крошечную датскую Бастилию?
- Более, чем уверен в том,- ответил я,- два дня без еды и воды, да еще и по уши в собственном дерьме. Если он этого не совершит, обещаю, что потеряю всякое к нему уважение.
Ням, как выяснилось, обладала многими талантами, о большинстве из которых до последних пор сама не догадывалась. Вождение давалось ей так же легко, как и уборка, как и готовка; она даже Бьярне треснула по спине с таким умением, точно занималась этим половину своей жизни. Мне кажется, посади мы Ням в самолет, она бы с легкостью и его подняла в воздух. Я уже начал гордиться тем, что вернул ее к жизни.
Едва мы выехали за пределы тюрьмы, как мой друг тяжело вздохнул и устало откинулся вместе с сиденьем назад;, вытянув ноги во всю длину, он пристроил их на передней панели машины. Правая его туфля в отличие от левой выглядела несчастной, вконец разбитой, ведь он выбил ею только за это утро, по меньшей мере, сотню дверей.
- Необходимо будет посетить какой-нибудь обувной бутик,- сказал он,- да и переодеться тоже бы не помешало. Я провел в этой дурацкой форме целый час, и у меня от нее уже чешется все тело. И голод подкрадывается, хочется что-нибудь съесть. Вся энергия, которую я получил от яичницы, приготовленной нашей Ням, ушла на поиски моего исчезнувшего приятеля.


Мы приодеваемся

Кто бы мог подумать, что несложный вроде вопрос: чем заняться в первую очередь, поесть или переодеться, сможет загнать нас всех в поведенческий, как говорят психологи, тупик; в худшем случае даже стать предметом раздора. К счастью, этого не произошло, потому что нас было всего лишь трое, и нам легко удалось договориться; будь нас тридцать человек или - о ужас! - триста, конфликт был бы неизбежен. К этим рассуждениям мы обязательно как-нибудь вернемся.
Сам я в сложившейся ситуации предпочел бы прежде всего поесть, пропустить две-три средние рюмки "Шиваса", и громкое музыкальное урчание в животе подсказало, что я размышляю в верном направлении. Ням, хоть и не европейская женщина, вовсе никакая не модница, а, напротив, бывшая уборщица и, подозреваю, такая же голодная особа, как и все мы, выказала все же желание переодеться перед обедом во что-нибудь красивое.
Мой друг признался, что ему одинаково сильно хочется как того, так и другого, потому никак не может решить, что ему предпочесть. Он со всей серьезностью заявил, что непозволительно ставить его перед выбором, потому что по зодиакальному знаку он весы, а стало быть находится в вечном сомнении: постоянно колеблется между правильным и ложным решением.
Мы поставили наш полицейский Спринтер прямо посреди площади, что, конечно же, запрещено правилами, и в прежние времена нам за такую парковку грозило бы наказание более строгое, нежели обычный штраф в семьсот (или около того) крон. Не нужно, однако, забывать, что старые правила умерли вместе с человечеством, а новые придумывали теперь мы сами.
С середины площади нас поприветствовал Фредерик Седьмой (памятник, разумеется: надо рано или поздно привыкать к мысли, что вокруг нас всегда будет больше памятников, нежели живых людей), пожаловавший в свое время (в 1849-ом году, кому интересно ) конституцию датскому народу. Произошло это, нетрудно подсчитать, более полутора века назад; конституцию, небольшую книжицу, он по-прежнему держал в руке и протягивал ее нам для ознакомления, тогда как на фронтальном квадрате постамента кто-то из недовольных приписал ядовитой зеленой краской слово "собака" (надпись была сделана по-русски).
Повсюду вокруг площади в кажущемся беспорядке были разбросаны мужские бутики, торгующие строгой одеждой, такой же строгой обувью, дорогими носками, галстуками и нижним бельем. "Мистер", например, или "Твой портняжка". Стоило только заглянуть в такой бутик, и уже через четверть часа можно было смело отправляться на какой угодно прием, хоть к королеве; начиная с нижнего белья и заканчивая, скажем, острыми носками туфель, вы, вне всякого сомнения, благодаря стараниям персонала (и собственному кошельку), выглядели бы истинным датским джентельменом.
Женских бутиков в районе площади было немного: всего два, если, конечно, не брать в расчет магазин "Одежда и обувь", в котором, по большей части, закупались неимущие беженцы и те из датчан, кому безразличен был собственный вид. Один из женских бутиков был рассчитан исключительно на девчонок-подростков, с соответственными ценами и качеством товара; его я бы ни за что не посоветовал Ням. Другой был популярен среди толстячков женского пола, и в нем нашей крошечной подруге тоже делать было нечего. А вот на расходящейся от площади направо и налево пешеходной улице находилось несколько вполне современных мужских и женских бутиков, в которых я намеревался славно поживиться.
Сразу упомяну, что здесь же, на площади, размещались два достаточно крупных турецких, конкурирующих между собой, кафе. Одним было вальяжное двухэтажное "Вивальди"; другое, поскромнее, в один этаж, "Ванилла", было знаменито на все королевство тем, что скандальным образом завалило видного политика от социалистов, метившего на пост министра иностранных дел: он бесплатно питался в кафе в обмен на некоторые услуги (имя его называть нет смысла: по всей видимости, он исчез, как и все, два дня назад вместе со всеми своими друзьями и недругами). Хотя в действиях хозяина "Ваниллы" не было ничего бунтарского (чисто шкурные дела, связанные с разрешением от коммуны выставлять столики на площади), все же я предпочел бы пообедать в кафе, которое осмелилось бросить вызов системе и, как ни странно, победило.
- Хорошо,- согласился друг,- пообедаем в твоей "Ванилле". Когда я настолько голоден, как сейчас, что готов проглотить живую собаку, мне не до идеологии, все равно, где поесть. Но Ням все же поддержу: сменить одежду нам не помешает. Хочется чувствовать себя не каким-нибудь вонючим полицейским сыром, а приличным, хотя бы с виду, человеком. Тогда быстренько разбредаемся, и встречаемся здесь же, у чертова памятника, через полчаса.
- Женские полчаса и мужские - две совершенно разные единицы,- сказал я, когда Ням ушла и мы с другом остались вдвоем,- встречаемся, стало быть, через час.
Задача передо мной стояла вроде несложная: обойти один за другим мужские бутики, какие только придутся по душе, и приодеться, беззастенчиво позаимствовав здесь одно, там другое. До этих пор я не особо задумывался, как мне одеваться: все и без меня уже было определено негласными правилами. Одежда должна непременно соответствовать сезону и погоде; быть удобной, соразмерной, нигде не жать; отвечать возрасту, кругу общения. При выборе одежды, впрочем, можно проявить собственный вкус, слегка поддаться моде (то есть бросить некий, разрешенный вызов обществу); нельзя в то же время забывать, что одежда должна быть по средствам.
Я неожиданно понял, что всегда одевался с оглядкой на других людей (что скажут они обо мне, что подумают, не отвернутся ли?). Но теперь, врал я себе, с этим покончено, отныне выбор одежды зависит лишь от меня самого. Врал, потому что, выбирая одежду, я в любом случае обходил стороной женские бутики, хотя и сознавал, что разделение на мужское и женское в одежде является условностью: вспомнить, к примеру, шотландский кильт вкупе с гольфами, греческую мужскую юбку фустанеллу, японские косимаки. Но что скажет, увидев меня в удобной женской юбке, мой друг? Уж точно не последует моему примеру.
И все же моя одежда, повторял я себе, должна быть предельно удобной, и помогать, а никак не препятствовать выполнению предстоящих нам задач: построению нового и непременно лучшего мира. В мои цели не входило (во всяком случае, пока ) очаровывать кого-либо своим внешним видом, поэтому я сразу отмел в сторону модные бутики вроде "Квинта" и "Джек Джонса"; также спортивные, поскольку не собирался бегать, прыгать и ставить рекорды. Я намеревался строить новое общество, именно строить.
Мой друг, видимо, давно уже поджидал меня у памятника. Я сразу обратил внимание, что выбор одежды дался ему намного легче, нежели мне: он, по всей видимости, не пошел дальше "Мистера", наш будущий премьер Рассмуссен. Кстати, я заранее знал, что он мне скажет (без всякого даже чтения мыслей), и загодя приготовил достойный ответ.
- Решил податься в строители, Миккель?- поинтересовался мой друг.
Его почему-то забавлял мой рабочий комбинезон темно-синего, немаркого цвета (выбирая одежду, я всегда задумываюсь над цветом), со множеством карманов и подкармашков: кроме основных спереди и сзади, также на груди, животе и по бокам. Помимо того, на мне была рабочая кепка с длинным козырьком, способная защитить от безжалостного летнего солнца, если таковое вдруг объявится в королевстве; будучи специальной конструкции (усиленная пластиковой сеткой), она получше каски защищала голову от возможных травм. На ногах у меня были тяжелые ботинки фирмы "Кэт", по которым запросто мог проехаться пятитонный грузовик, не причинив никакого вреда ногам. Всеми этими особенностями своей одежды я поделился с другом.
- А ты, видимо, считаешь,- спросил я у него,- что новый мир мы должны строить в белых перчатках.- Он опустил голову, ему, по всей видимости, стало неловко передо мной за свой слишком уж респектабельный вид.- Сам-то ты никак на похороны собрался,- поинтересовался я.
- А вот и наша невеста,- неожиданно сказал друг, не успев ничего мне ответить.
Я обернулся, и увидел как из-за угла выплыла Ням в коротком подвенечном платье, с белоснежной фатой на голове; на ногах у нее были тяжелые черные башмаки, вроде моих, строительных.


Мы обедаем, а за обедом знакомимся с Лешиком

Пообедать решили скромно, на улице, благо неожиданно распогодилось: затих этот вечный несносный ветер, убрались тучи, явилось солнце. Мы (а вообще-то я, потому что всем остальным плевать было на мои идеологические пристрастия) выбрали кафе "Ваниллa", несмотря даже на то, что цены у них всегда были завышенные. Все официанты скорее всего умерли, так что разносить меню и принимать заказы по сложившейся со вчерашнего дня очередности выпало мне. Поскольку не нужно было ни за что платить, мой друг назаказывал себе всяких чудес, причем в таких количествах, которые и втроем было не осилить.
- Совершенно напрасный был труд с твоей стороны,- заверил я его, выслушав заказ,- во всем городе (а может и во всем королевстве) не осталось ни одного повара, кто ж будет готовить тебе такое? Мы с Ням обязательно пройдемся по всем холодильникам, а ты тем временем продолжай изучать меню.
- Если честно,- шепнула мне Ням, пока мы с ней без всякой церемонности обшаривали один за другим большущие промышленные холодильники,- я могла бы приготовить почти все, что представлено в этом меню. Вот только ради него,- она ткнула пальцем в сторону друга,- я не ударю и пальцем о палец.
До чего ж она его все-таки невзлюбила, моего лучшего друга, а ведь виной всему изначально было безобидное, на первый взгляд, вранье с моей стороны.
В одной из холодильных камер мы обнаружили прекрасный кусок говядины. Взглянув на кусок, Ням и рассуждать не стала, что из него приготовить: она угостит нас фирменным блюдом этого кафе - чесночным стейком с овощами и жареным бейби-картофелем. На этом мы и остановились. Чтобы придать обеду побольше роскошности, открыли баночки с черной и красной икрой. Я обшарил весь бар, но нигде не обнаружил полюбившегося мне "Шиваса", а потому сбегал за ним в супермаркет, что был неподалеку; заодно захватил там пару бутылок Амароне.
- Огромнейшее спасибо,- произнес мой друг, когда я поставил перед ним тарелку с изумительно приготовленным, уже одним видом своим радующим, стейком и рядом две чаши с салатами на выбор. На этот раз он нисколько не паясничал, а говорил искренне, с подлинным чувством, чуть даже со слезой в голосе (вот какие невероятные превращения творит с людьми голод). Я тем временем закинул левую руку за спину (зная, что так поступают все настоящие официанты), слегка наклонился вперед и наполнил его бокал вином цвета рубина, не забывая, конечно же, о себе и о нашей незаменимой подруге Ням.
Мне почему-то ожидалось, что друг тотчас же накинется на еду (будь на его месте, я поступил бы именно так). Но по какой-то причине этого не произошло: он вел себя на удивление скромно, смотрел куда-то в сторону, точно его нисколько не интересовало все расставленное перед ним на столе. Даже к приборам он не сразу прикоснулся, а терпеливо выжидал, пока кто-нибудь другой не начнет обедать первым: боялся может быть отравленным, или все же получил в свое время некоторое воспитание.
Порции получились огромными, мне одному столько было не осилить зараз или хотя бы без помощи со стороны (помощь и в самом деле пришла чуть позже в лице Лешика, но об этом пока молчок). К тому же организм у меня несколько особенный: получив питание, он мобилизует все имеющиеся силы на переваривание пищи, забывая обо всем остальном. Пообедав, я обычно становлюсь вялым, безразличным ко всему, могу даже задремать прямо за столом, а потому заранее настроился на то, что съем лишь треть порции.
- Интересно,- пустился в рассуждения мой друг,- что станется с нами через год, чем будем питаться, когда у продуктов истечет срок годности? Полагаю, что исключительно галетами и консервами. Овощей не станет, разве что мы сами начнем их выращивать. Со свежим мясом придется распрощаться, масло тоже негде будет взять. Хлеб будем сами печь из муки до тех пор, пока в ней не заведутся черви, или они тоже умерли? Как ни рассуждай, будущее представляется мне в мрачном свете.
- Меня, напротив, больше интересует,- заметил я,- что произойдет, если мы вдруг лишимся электричества, а такое может случиться в любой момент, ведь некому больше присматривать за генераторами (так, кажется, все это называется). Если доживем до зимы, то останемся вдобавок и без отопления. Но на наше счастье во многих домах есть камины и печи; нас окружают леса, а, стало быть, мы не останемся без дров и, соответственно, тепла. Бензина, к тому же, газа и еще там чего нам, троим, хватит на миллионы лет. Но как цивилизация мы в любом случае будем отброшены на сотни лет назад.
- А случись нам заболеть,- присоединилась к обсуждению Ням,- придется обходиться без врачей.
Вот в таких непростых разговорах протекал наш обед.
Неожиданно взгляд мой привлекло нечто странное: бесформенное на вид пятно, разгуливающее по площади; робкая пугливая тень, останавливающаяся у каждого мусорного бачка с целью запустить в него руку. Мне сразу подумалось, что это, по всей видимости, еще один чудом выживший человек, вроде нас троих, Бьярне да той ругливой старухи в телефонной трубке. Склонялся я однако и к тому, что всего лишь переживаю галлюцинацию, вызванную потреблением "Шиваса" и, несомненно, усталостью.
Тень осторожными шажками приближалась к нам, и вскоре я узнал в ней человека, хорошо мне знакомого. К тому времени я уже знал, что он мне вовсе не померещился, потому что мой друг (он даже привстал в удивлении со стула) и Ням тоже его заметили. В этом человеке присутствовало нечто такое, что притягивало к себе мой взгляд (уж не животный ли магнетизм?), хотя я изо всех сил старался смотреть куда-нибудь в сторону, чтобы только не потерять аппетит. А когда он оказался всего в десяти шагах от меня, дал ему знак остановиться и предупредил, чтобы он даже не пытался подойти ближе. Есть мне уже полностью расхотелось.
- Что это за ужас?- прошептал мой друг.
Существо, представшее перед нами, когда-то наверняка было самым обычным человеком, но я бы не стал этого утверждать с полной ответственностью. Невозможно было догадаться, что пряталось под этой засаленной, до пят длиной, не по сезону теплой (ведь стояла поздняя весна, чуть ли не лето) ватной курткой,не знавшей, по всей видимости, ни единой стирки; она стояла на нем колом. Так же неизвестно было, что за лицо скрывалось под этой копной смольных волос, прореженных частой проседью, давно уже немытых и потому скатавшихся в войлок. За густыми, вызывающе торчащими в стороны пиратскими усами и нечесаной бородой по грудь разглядеть можно было лишь круглые красные щеки, того же цвета нос и хитрые, бегающие по сторонам глаза.
Он побирался в нашем городе, на пешеходной улице, обычно усевшись без всякой подстилки на голый асфальт с неизменной бутылкой пива в руке. Никогда не замечал, чтобы он стыдился перед прохожими своего жалкого положения в обществе или убогого облика; напротив, он побирался с безразличным, отсутствующим и даже независимым видом; невольно складывалось впечатление, что он исполняет некую, доверенную ему, ответственную работу, или может даже миссию. На подаяния он всегда отвечал сдержанно, скупым кивком головы, как правило, а по большей части и вовсе ничем не благодарил. Мог когда угодно задремать, а увидев, что ему накидали достаточно мелочи, подняться и отправиться в супермаркет прикупить пива. Обычно я не подаю нищим, но, проходя мимо, всякий раз какая-то сила заставляла меня бросить ему мелкую монетку.
- Творится нечто необъяснимое,- сказал попрошайка,- уже второй день я не получаю никаких подаяний. А вас я, впрочем, знаю,- заметил он, обращаясь ко мне,- вы мне всякий раз подаете.
Странно это, конечно, с моей стороны (если учесть, что я терпеть не могу побирушек любого толка), но мне было приятно слышать, что этот нищий меня не только признал, но даже выделил из толпы прохожих, что ему когда-либо подавали. Я, по всей видимости, немного изменился за последние пару дней и стал чуточку сентиментальным - вот как повлияло на меня исчезновение человечества. В любом случае, его слова растопили мое черствое сердце, и я подал ему, сколько мог: кинул тяжеленную пачку сотенных купюр, которую он поймал на лету. От неожиданной радости он упал на колени, в чувствах расцеловал сначала деньги, а затем пополз целовать мне ноги.
- Мне не придется больше попрошайничать,- прокричал он в небо, и в глазах его показались слезы.- У меня появилась сказочная возможность начать новую жизнь: теперь я могу помыться и сменить одежду, постричься и побриться, поесть и выпить вволю.
Произнеся все это, попрошайка с грустью признался, что голоден, и поинтересовался, не позволим ли мы ему доесть за нами. Я сжалился, и отнес ему все три наши тарелки с остатками стейков и чаши с недоеденными салатами, а от себя преподнес бутылку Амароне.
- Благодарствую,- сказал он и с жадностью накинулся на остатки пищи.
- Обрати внимание,- сказал я другу,- перед тобой наглядный пример того, что деньги не особо меняют человеческие привычки. Имея на руках пятьдесят или даже сто тысяч крон (понятия не имею, сколько я ему подал), он мог бы заказать себе любую еду, какая пожелается (если бы, конечно, дело происходило до выхлопа, о котором он, в любом случае, ничего не подозревает). Но, как видишь, он предпочитает продолжать побираться. Как тебя зовут, уважаемый?- поинтересовался я у нищего.
- Я родом из Польши,- ответил мужчина,- так что не удивляйтесь моему необычному имени, к которому, впрочем, несложно привыкнуть. Зовите меня попросту Лешиком.
- Что привело тебя к такой жизни, Лешик ?- задал нескромный вопрос мой друг.- Ты ведь не появился на свет грязным попрошайкой?
- Конечно же, нет,- ответил тот.- Когда-то у меня, как и у всех (он почему-то кивнул головой в мою сторону), была приличная, в чем-то даже любимая работа, позволяющая к тому же жить достойно; прекрасная дружная семья, в которой я каждый божий день растворялся, точно кусочек сахара в кипятке ; любовь и уважение со стороны друзей и соседей. Я рассматривал все это как подаренную мне сверху благодать, которая могла продолжаться и по сей день, если бы не трагедия, вдруг перевернувшая все: дальнобойный грузовик, потеряв управление, буквально раздавил наш крошечный семейный "Фольксваген", в котором находились моя жена с детьми. Я выдерживал горе, сколько мог, после чего запил, а в конечном счете потерял совершенно все…
- Как считаешь,- спросил меня друг,- правду он говорит или врет нам напропалую?
- Послушай, Лешик,- поинтересовался я,- можешь ли покляться теми скромными тысячами, полученными от меня, что не лукавишь и рассказываешь чистую правду?
- Кляться не буду,- ответил Лешик, и я обнаружил в его глазах неподдельный страх потерять деньги,- потому что на самом деле все происходило по-другому: намного скромнее и обыденнее. Но я ведь полагал, что вам за свои тысячи захочется услышать нечто душещипательное.
После чего он поведал нам свою жизненную трагедию,часто, даже излишне часто (полагаю, что от волнения) прикладываясь к бутылке с Амароне.



Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
fotka
сообщение 20.9.2013, 21:33
Сообщение #2


Неисправимый романтик
*****

Группа: Модераторы
Сообщений: 8412
Регистрация: 1.5.2012
Вставить ник
Цитата
Из: Cанкт-Петербурга




Мишка, просили? smile.gif
Начинала читать примерно неделю назад - осилила лишь первую часть, про Ням. Не потому что плохо - пишете вы легко и непринужденно, но...
Не очень мне нравится, когда автор заигрывает с читателем: для меня произведение сразу становится неинтересным. Убеждена, что прием сей здорово устарел - но это уже ИМХО
Далее. Люблю людей с чувством юмора, люблю иронию, но (еще одно))) уже давно убедилась, что хороша она для небольших по объему произведений - в неумеренных же дозах утомляет. Кроме того, за иронией автор частенько прячет неуверенность в своих силах - как бы заранее над собой подсмеивается, страхуется. Ведь написать о чем-либо всерьез - значит, подставиться; мужество определенное для этого требуется...
Специально не вычитывала - просто бросилось в глаза:
Цитата(Mishka @ 6.9.2013, 15:29) *
Мы понабрали горы консерв

консервов
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 20.9.2013, 21:50
Сообщение #3


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(fotka @ 20.9.2013, 20:37) *
Мишка, просили? smile.gif
Начинала читать примерно неделю назад - осилила лишь первую часть, про Ням. Не потому что плохо - пишете вы легко и непринужденно, но...
Не очень мне нравится, когда автор заигрывает с читателем: для меня произведение сразу становится неинтересным. Убеждена, что прием сей здорово устарел - но это уже ИМХО
Далее. Люблю людей с чувством юмора, люблю иронию, но (еще одно))) уже давно убедилась, что хороша она для небольших по объему произведений - в неумеренных же дозах утомляет. Кроме того, за иронией автор частенько прячет неуверенность в своих силах - как бы заранее над собой подсмеивается, страхуется. Ведь написать о чем-либо всерьез - значит, подставиться; мужество определенное для этого требуется...
Специально не вычитывала - просто бросилось в глаза:

консервов

Спасибо за прочтение, Фотка. Консервов подправлю.
Если вы прочитали лишь первую главу, то этого мало будет. Каждая глава, по сути, борьба с тем или иным общественным предрассудком.
Насчет мужества - это смешно. Серьезные свои вещи я здесь даже в дурном сне не стану выкладывать, но если интересно, могу дать ссылку. Здесь не тот читатель.
В любом случае, спасибо за высказанное мнение.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Andrey-Chechako
сообщение 20.9.2013, 22:03
Сообщение #4


смешной Пьеро
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 9156
Регистрация: 6.12.2010
Вставить ник
Цитата
Из: Украины




Подростковый стиль
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
fotka
сообщение 20.9.2013, 22:36
Сообщение #5


Неисправимый романтик
*****

Группа: Модераторы
Сообщений: 8412
Регистрация: 1.5.2012
Вставить ник
Цитата
Из: Cанкт-Петербурга




Цитата(Mishka @ 20.9.2013, 22:54) *
Каждая глава, по сути, борьба с тем или иным общественным предрассудком.

Вот именно по этой причине и не стала читать дальше - про политику мне, простите, скучно))) Не ваш я читатель smile.gif

Цитата(Mishka @ 20.9.2013, 22:54) *
Серьезные свои вещи я здесь даже в дурном сне не стану выкладывать, но если интересно, могу дать ссылку.

Тоже про политику?
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 21.9.2013, 0:26
Сообщение #6


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(Andrey-Chechako @ 20.9.2013, 21:07) *
Подростковый стиль

Может, если судите по первой главе. Глав-то много .-)
Так вы меня, выходит, совсем не читали. Ясно .-)
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 21.9.2013, 0:28
Сообщение #7


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(fotka @ 20.9.2013, 21:40) *
Вот именно по этой причине и не стала читать дальше - про политику мне, простите, скучно))) Не ваш я читатель

Не читайте тогда, Фотка. И политика у меня, и философия.
Не навязываюсь, короче, если у вас все по темам.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 21.9.2013, 0:56
Сообщение #8


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания





Цитата(Andrey-Chechako @ 20.9.2013, 21:07) *
Подростковый стиль

Сколько строк осилили, уважаемый?
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
fotka
сообщение 21.9.2013, 10:23
Сообщение #9


Неисправимый романтик
*****

Группа: Модераторы
Сообщений: 8412
Регистрация: 1.5.2012
Вставить ник
Цитата
Из: Cанкт-Петербурга




Цитата(Mishka @ 21.9.2013, 1:32) *
Не читайте тогда, Фотка. И политика у меня, и философия.
Не навязываюсь, короче, если у вас все по темам.

Да нет, Мишка, политику только не люблю. Вернее, когда ради нее только и написано. А так, куда ж без нее? smile.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 21.9.2013, 10:53
Сообщение #10


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(fotka @ 21.9.2013, 9:27) *
Да нет, Мишка, политику только не люблю. Вернее, когда ради нее только и написано. А так, куда ж без нее? smile.gif

Вообще-то никакая не политика. Скорее причинно-следственная связь.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Читатель
сообщение 22.9.2013, 16:58
Сообщение #11


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 205
Регистрация: 28.5.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Возможно среди иммигрантов 90-х и найдутся у вашего романа почитатели. В России - едва ли. От ГГ так и веет (не стал писать "несет") комплексами и озлобленностью(замскированную под иронию) присущими многим нашим бывшим соотечественникам, так и не сумевших самореализоваться в Европе.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 22.9.2013, 17:25
Сообщение #12


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(Читатель @ 22.9.2013, 16:02) *
Возможно среди иммигрантов 90-х и найдутся у вашего романа почитатели. В России - едва ли. От ГГ так и веет (не стал писать "несет") комплексами и озлобленностью(замскированную под иронию) присущими многим нашим бывшим соотечественникам, так и не сумевших самореализоваться в Европе.

Ну это вы перегнули. Читали и друзья из эмигрантов, и жители России тоже, всем прекрасно пошло. Понимаю, конечно, что могут хвалить из вежливости.
В России, тоже считаю, моя книга может не пойти, но я и не рассчитываю на публикацию в России.
Насчет комплексов и озлобленности, а что вы хотите от человека, неудовлетворенного существующей системой. Советовал бы вам посмотреть фильмы Фассбиндера, там тоже почти всегда разрушение старого общества и построение нового. Но комплексов у меня вроде нет, некоторая озлобленность - может.
Не понял, почему вы считаете, что я не самореализовался? Ночую не под забором, лишний вес присутствует.
Когда я новым знакомым из датчан рассказываю о себе... не буду, впрочем, нахваливать себя. Судите обо мне по текстам.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Читатель
сообщение 22.9.2013, 17:40
Сообщение #13


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 205
Регистрация: 28.5.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Москва




Я имел ввиду ГГ (Главного Героя) вашего романа.

"Насчет комплексов и озлобленности, а что вы хотите от человека, неудовлетворенного существующей системой." - Приезжайте в Россию,хотя бы на год. Лучшее лекарство от неудовлетворенности. rolleyes.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Гость_Monk_*
сообщение 22.9.2013, 18:01
Сообщение #14





Гости



Цитата




Цитата(Читатель @ 22.9.2013, 18:44) *
Приезжайте в Россию,хотя бы на год. Лучшее лекарство от неудовлетворенности.

biggrin.gif Да, солидарен с мнением. Особенно понравилось про "полицейский беспредел" в Дании. Кажется, не из этой темы, но автор такое говорил. Создается впечатление некоей отстраненности от реальности. И да, лучшее лекарство: пожить у нас годик. Сразу всю либеральную дурь выбьет. tongue.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 22.9.2013, 19:11
Сообщение #15


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(Читатель @ 22.9.2013, 16:44) *
Приезжайте в Россию,хотя бы на год. Лучшее лекарство от неудовлетворенности

Лучше уж вы к нам. На самом деле, пожил бы год, почему нет, если бы мог что-то заработать там. А просто проедать заработанное не поеду.
Да и Россия собственно не причем. Я анархист по натуре, котлету легко променяю на 5 минут свободы, если речь о котлетах.
Цитата(Monk @ 22.9.2013, 17:05) *
Особенно понравилось про "полицейский беспредел" в Дании. Кажется, не из этой темы, но автор такое говорил

Да, Монк, говорил. Сами датчане сравнивают Данию с Германией 30-х годов прошлого века. В России тоже может происходить черт-те-что, но здесь это черт-те-что имеет форму закона. Скины в парламенте, в правлении коммун, в правительстве. Они закон, на них не пожаловаться.
Цитата(Monk @ 22.9.2013, 17:05) *
Создается впечатление некоей отстраненности от реальности.

Это от незнания реальности, Монк.

Цитата(Monk @ 22.9.2013, 17:05) *
Сразу всю либеральную дурь выбьет

Вы ничего там не напутали с либеральностью?
Дурь из меня выбить трудно, такая моя идейность, тем и живу.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Гость_Monk_*
сообщение 22.9.2013, 19:24
Сообщение #16





Гости



Цитата




Цитата(Mishka @ 22.9.2013, 20:15) *
Это от незнания реальности, Монк.

Не спорю, датская реальность мне неведома.
Цитата(Mishka @ 22.9.2013, 20:15) *
такая моя идейность, тем и живу.

Уважаю идейных. smile.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 22.9.2013, 19:31
Сообщение #17


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(Monk @ 22.9.2013, 18:28) *
Не спорю, датская реальность мне неведома.

Гамлета не читали, не смотрели?
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
fotka
сообщение 22.9.2013, 20:45
Сообщение #18


Неисправимый романтик
*****

Группа: Модераторы
Сообщений: 8412
Регистрация: 1.5.2012
Вставить ник
Цитата
Из: Cанкт-Петербурга




Цитата(Mishka @ 22.9.2013, 20:35) *
Гамлета не читали, не смотрели?

А что, с тех пор так ничего и не изменилось? о_О
Да все на нашей, на Датской (с)
laugh.gif
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Mishka
сообщение 22.9.2013, 20:54
Сообщение #19


Честь и совесть нашей эпохи
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 6133
Регистрация: 4.9.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Кёге, Дания




Цитата(fotka @ 22.9.2013, 19:49) *
А что, с тех пор так ничего и не изменилось? о_О

Кое-что изменилось - интернет вот, например, появился.
Давно пришел к выводу, что Дания - экспериментальное королевство. Здесь такие чудеса происходят. Находка для писателя.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
fotka
сообщение 22.9.2013, 21:26
Сообщение #20


Неисправимый романтик
*****

Группа: Модераторы
Сообщений: 8412
Регистрация: 1.5.2012
Вставить ник
Цитата
Из: Cанкт-Петербурга




Цитата(Mishka @ 22.9.2013, 21:58) *
Кое-что изменилось - интернет вот, например, появился.

Да что вы говорите! biggrin.gif

Цитата(Mishka @ 22.9.2013, 21:58) *
Давно пришел к выводу, что Дания - экспериментальное королевство. Здесь такие чудеса происходят. Находка для писателя.

Поздравляю - вы оказались в нужном месте в нужное время)))
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

4 страниц V   1 2 3 > » 
Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 20:44