Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
И наступит завтра, Стимпанк/Приключения
Yolechka
сообщение 18.9.2016, 18:13
Сообщение #1


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Выходи посмотреть

Стена делила город пополам. И его жителей — на две категории… На тех, кто разъезжал в паромобилях и проживал в домах из кирпича и сверкающего стекла, со стрекочущими в подвалах парогенераторами, питающими здание теплом, водой и светом. И тех, у ко­го под до­мом цве­ло бо­лото, придающее обитателям ча­хоточ­ный вид и заставляющее их чувс­тво­вать се­бя пос­то­ян­но прос­ту­жен­ным.
В Стеклянном городе по вечерам загорались маяки на башнях, чтобы дирижабли не зацепились за высокие шпили. В Деревянном сновали жирные крысы размером с кота, способные за минуту схарчить целую сальную свечу.
Ах да, были ещё обитатели самой Стены: такая промежуточная каста — те, кто, собственно, собирал и чинил генераторы, пармобили, дилижаторы и прочую технику. Их не пускали ни в одну половину. Они никуда особо и не стремились: работали в своих мастерских и на заводах, говорили на своём странном наречии, были почти поголовно рыжие и конопатые.
Деревянный город медленно вымирал. Стеклянный жирел, становился всё вычурнее и надменнее. Деревянный город жил морским портом и грузовым депо. Стеклянный — богатыми зеваками со всех концов Фрейменского Союза.

Эва Соверсен Лаки Иллусия родилась в Йене, там же прошло и её детство. Но Стенвенф стал казаться ей родным с первого же дня после приезда. Она жила в круглой шестиэтажной башне, с высокими стрельчатыми окнами и чудесным садом на верхней площадке — и хотя часть окон выходила на стену, зато за стеной и полоской деревянного города виднелось море. Её коллекция шляпок насчитывала без малого полсотни экземпляров — и не исключено, что больше имелось только у королевы, которая, собственно, приходилась ей родной тётей.
Кроме богатых родителей, судьба наделила Эву большими карими глазами , чёрными ресницами и густыми непослушными волосами цвета воронова крыла. Это не делало её первой красавицей Стенвенфа, но придавало очарования её правильному, хоть и чересчур серьёзному для восемнадцати лет, овальному личику.
Она была образованна, до той степени, которую многие считали для девушки неприличной — но её отец, профессор медицины и известный меценат, имел по этому поводу собственное мнение, и мало кто с ним спорил. Да и где бы могли возникать такие споры — семья почти не устраивала приёмов и редко появлялась в свете, за исключением старшего сына, Карла, только что закончившего военную академию в Крессильене, разделявшего мнение окружающих о том, что сделать хорошую партию его прелестной сестрёнке будет сложновато. Как и научную, впрочем, карьеру — мало кто будет воспринимать всерьёз леди, рассказывающую о своих теориях в области фармации или хирургии.
Саму Эва шуршание завистливых и злых языков волновало мало. Она любила то, что делала, и делала только то, что любила. Отец брал её с собой на конференции, сопровождал свои работы её иллюстрациями и гордился её скромными достижениями так, как если бы это были настоящие открытия. Исследования Эвы мало значили в мировом масштабе. И печатались под мужским псевдонимом. Но научное общество соглашалось, что если молодой ученый будет продолжать работать с тем же усердием, то у него есть все шансы однажды сказать миру что-то новое. Однако Бенджамин Иллусия находил, что его дочь — юный гений, и не забывал почаще напоминать об этом самой девушке.
С матерью, красивой, постоянно молодящейся и помешанной на моде и мистике женщиной, Эва не находила общих тем, несмотря на свой врождённый вкус и любовь к шляпкам…
Юную госпожу Иллусию мало печалило отсутствие подруг-ровесниц, в которых она разочаровалась ещё за время учебы в пансионе. Эва не смогла бы поддержать с ними иной беседы, кроме светской, потому что не читала последних романов и не имела ни одного ухажёра даже на горизонте. Зато у неё был друг, научивший её попадать из пистолета в монетку в десять лидов с тридцати шагов. Он ничего не понимал в науке и даже читал по слогам, однако с ним было весело скакать на лошадях наперегонки от ангаров дирижаблей до старой гостиницы. Но в последний год она видела Тори всё реже, только когда он приходил к её отцу за очередным поручением или, наоборот, с отчётом. Юноша жил в деревянном городе. У него было печальное прошлое и не менее безрадостное будущее. Именно этим профессор Иллусия и аргументировал просьбу к дочери свести их общение к минимуму.

Дженни разбудила юную госпожу как обычно — в шесть. Причесав её и зашнуровав посвободнее — у госпожи и так была тончайшая талия — отправилась вниз за завтраком, который Эва просила отнести наверх, в сад. Осеннее солнце уже выползло из-за края полей, тянувшихся за городом до самого горизонта, и зажгло росу на кустах и траве. Эва завернулась в плед, подтянула под себя ноги и уже собиралась раскрыть книгу, когда Дженни поставила перед ней серебряный подносик с письмом.
— Белобрысый мальчик только что принёс, — сказала она и, шурша юбками, которых носила сразу по три, не меньше, удалилась к лифту за сервировочным столиком.
«Белобрысым мальчиком» Дженни давно окрестила Тори. Она считала его госпитальным посыльным, хоть и удивлялась, почему его не оденут в приличную форму, вместо этих жутких штанов с бахромой.
«Письмо от папы с утра?! Вот так новость, наверное где-то эпидемия», — подумала Эва, обрезая край конверта. Она уже мысленно собирала свой синий экстренный чемоданчик, так как отец давно обещал взять её с собой в следующую подобную поездку. Имея возможность постигать практическую сторону медицины в госпитале, она тем не менее ещё ни разу не участвовала в работе выездных бригад. К чести округа Стенвенфа и случались-то они нечасто. Но Бенджамин Иллусия писал другое:
«Дорогая Эсли!
Я допустил в своей работе непростительные ошибки, которые теперь требуется безотлагательно исправлять. И до тех пор, пока мы с коллегой доктором Э. не возьмем ситуацию под контроль, прошу тебя быть предельно осторожной. Я бы хотел, чтобы ты, как сможешь, ознакомилась с моими записями. Серая тетрадь лежит в сейфе в малой лаборатории. В ней инструкции на тот случай, если я не справлюсь с задачей сейчас - и потребуется твоя помощь.
И, милая, постарайся найти правильный подход к нашей маме — ей противопоказано волноваться.
Твоя тётя написала на днях, что её недомогания усиливаются, и она уже подписала нужные бумаги, а потому ждёт нас всех на Йескапоте на следующей неделе. Поэтому, во избежание каких-либо неприятных происшествий, я настаивал бы на том, чтобы до моего возвращения из госпиталя вы все, включая Карла (и особенно его), оставались дома. Её высочество пришлёт за нами дирижабль с сопровождающими…»
Дальше был ещё абзац с заверениями, что волноваться не о чем, но написан он был как-то… не в стиле папы. Хотя почерк был явно его. "Если что-то пойдет не так..."
"Чем я смогу помочь тебе, папа?" - подумала Эва. - "Но раз ты так хочешь - я спущусь за тетрадью." И тут же отмахнулась от этих мыслей. Она просто не могла представить задачу, с которой бы не справился ее гениальный отец.
Девушку больше волновала предстоящая поездка в Йен и встреча с тетей. Эва задумалась. То, что Карл станет королём, ничего не изменит в её жизни. Или, наконец, изменит? Даже если мама захочет остаться в столице — они с отцом непременно вернутся сюда, в Стенвенф. В любом случае, то, что Карл будет далеко — очень хорошо. Она не будет скучать ни по его снисходительному тону, ни по постоянному ябедничанию. Эве всегда хотелось, чтобы он однажды взял и просто исчез. Как минимум — из ее жизни. «Возможно, — подытожила она, — моё желание очень близко к исполнению».
Письмо, однако, заразило Эву беспокойством. Что-то в нём было не так. Но чтобы понять, что именно, нужно было дождаться папу. Или поговорить с Тори… да только как его теперь найти?

Профессор Иллусия не приехал ни в этот день, ни в следующий. Мать с Эвой, выполняя его просьбу, оставались дома. Карл сначала возмущался и даже съездил утром на какую-то встречу, но к вечеру слёг с простудой, а потому тоже никуда не выходил. Время текло невообразимо медленно; сначала Эва пыталась успокоиться чтением, часто поднималась в сад, смотрела на госпиталь — на вершине башни в лабораториях по вечерам горел зелёный свет, а значит там кипела работа. На третий день она решила закончить иллюстрации к последней папиной статье и с самого утра обосновалась в библиотеке. Но работа не шла.
Погода стояла совсем не осенняя: было бы дождливо — ничто не отвлекало бы Эву от рисования, однако на пронзительном голубом небе висело ослепительное солнце, а поля за городом манили первой желтизной. И Эве, как назло, хотелось поехать загород, кататься на лошадях. Или взять парородстер, приказать Дженни собрать корзинку для пикника — и отправится к морю, туда, где Мрачная скала вдаётся в залив. Можно даже взять саму Дженни — пусть погуляют с Гери. И мама не будет тогда волноваться, что она снова ездит куда-то одна. Эва потрясла головой, отгоняя фантазии прочь. Отец просил их оставаться дома, Карл болеет, а у мамы снова приступ хандры.
Эва отложила планшет и подошла к окну: из Стены именно в этот момент выполз сверкающий хромом поезд. Оконные стёкла слегка завибрировали, хоть пути и проходили на довольно значительном расстоянии. Паровоз выдал протяжный гудок и медленно пополз в сторону второго тоннеля. Эва решила, что поедет с папой на следующую конференцию именно на этом — «311». Ей всегда нравился запах новых поездов — запах полированного красного дерева, свеженький, ещё не замусоленный бархат диванов в первом классе, прозрачнейшее стекло перегородок. А чтобы поехать, нужно было закончить работу.
Вернувшись за столик и положив на колени планшет, она повернулась на кресле в сторону высокого, доходившего до самого потолка, окна, выходившего на Стену, полагая, что этот вид её точно не будет отвлекать. От окна до стены было немногим более пяти метров, и вид ржавеющих металлических листов вряд ли можно было счесть живописным. Но не тут-то было: на стене, прямо напротив окна, только на этаж повыше, на уступе сидел рыжий юноша и что-то мастерил. Или делал вид, потому что без конца вращал головой по сторонам. Рядом качалась строительная люлька. Эва не боялась высоты, но никогда не рискнула бы сидеть вот так запросто на перекладине в тридцати метрах над землёй с беспечным видом. Она завидовала ремонтнику, или кем он там был — его отчаянной отваге и беззаботности. Эва представила, как он, вероятно, насвистывает за работой какой-нибудь незатейливый мотив. Оставалось только придумать, какой.

Некоторые счастливчики из Стены могли даже посмотреть мир: машинисты, проводники, официанты, повара. Но большинство жителей «третьего города» ни разу в жизни не выходило на солнечный свет, так что работающий на замене обшивки Стены юноша тоже в некотором роде являлся счастливчиком. Он любовался голубым небом, белыми облаками и помпезными шпилями стеклянного города с высоты этих самых шпилей, тогда как остальным оставались лишь огонь плавилен, кокс, сталь, чугун и уголь в затейливом переплетении коридоров Стены. А ещё он мог изображать занятость — торчать снаружи, наблюдая за жизнью города и откровенно поплёвывая на работу… Последнее было особенно приятно, поскольку жителей Стекляшки он не любил и в то же время им жутко завидовал.
Мор сидел на узком выступе стены, пристёгнутый страховкой, и наблюдал, как в облаке пара и гари с вальяжной медлительностью выползало из депо стальное чудовище, нутро которого было обито синим бархатом и отделано красным деревом. Юноша сдвинул кепи на глаза и почесал чёрными от машинного масла пальцами вихрастый огненный затылок. Его друг был механиком и ушёл вместе с «310» в грянувшем взрыве главного котла, больше похожем на извержение вулкана.
Поезд, набирая скорость, уполз к станции, а рыжий был вынужден вернуться к своему занятию по замене ржавой секции, в который раз подумав, что жизнь ужасно несправедлива.

Он срезал часть обшивки и поставил её на подвесную люльку, достал оттуда же новый кусок металла и, надвинув на глаза круглые затемнённые очки, принялся заваривать дыру. Когда-то стену сделали из огромных блоков, посаженных на заклёпки на каркасе, но время шло, заклепки ржавели, как и сами листы. Сначала их меняли полностью, теперь просто срезали ржавые фрагменты и заваривали дыры. Внешний город рос — Стена тоже росла.
Порыв ветра качнул люльку и сорвал юношу с узкого уступа. Он пролетел метров пять, притормаживая ногами, и повис на страховке, как игрушка для кота на верёвочке.
«Всё, перекур», — решил тогда Мор и достал сигарету.

Эва попыталась сосредоточиться на незаконченной работе. Но через минуту опять повернулась. Рыжего юноши уже не было на месте — лишь люлька качалась под порывами внезапно налетевшего ветра. Она вскочила было с места, но тут же опустилась назад в кресло — ремонтник висел на страховке прямо напротив её окна. И, прикуривая, разглядывал её. А потом выпустил колечко дыма и помахал ей рукой. Эва помахала ему в ответ. «А ведь мы могли бы даже поболтать — он так удобно устроился прямо напротив моего окна», — подумала она и улыбнулась собственной мысли, а может — этому отважному юноше.
— Тааак, — вдруг услышала девушка за спиной.
Развернувшись на знакомый голос, она увидела в дверях Карла.
— Значит ты тут вместо работы строишь глазки стенному отребью. А с мамой провести время не хочешь…
Ох уж эта мамина потребность кому-нибудь целыми днями жаловаться! Обычно от неё страдала именно Эва, как самая терпеливая и, к тому же, младшая. Поэтому сегодня, не желая слушать сплетни, а также обсуждать темы гадания на кофейной гуще, Эва сослалась на срочную работу для папы и отсиживалась в библиотеке.
— Не удивлюсь, если ты с ними ещё и разговариваешь, — продолжил Карл. — Я доложу мамА, она преподаст тебе урок на тему отношений с прислугой и прочим сбродом! Нужно сохранять дистанцию, этого требует положение, особенно наше…
— Карл, я не… ну, то есть я хотела его подбодрить… то есть… он только что сорвался со стены, чуть не расшибся и…
«Зануда», — подумала Эва. — «Чванливый зануда. Скорее бы ты уже уехал в Йен!»
— Ага, и поэтому ты улыбаешься и машешь, — хмыкнул Карл. — Ты доделала рисунки? ПапА (Карл всегда говорил «папА» и «мамА» на крессильенский лад, считая, что так аристократичнее) прислал сказать, что будет к ужину.
— Почти, — Эва встала и заслонила юбкой столик с карандашным наброском. — К его приходу я закончу.
«Какая ему вообще разница?! Он никогда не интересовался нашими делами», — удивилась Эва.
Карл посмотрел на неё высокомерно, словно понимая, что сестра лжёт, и снисходительно прощая ей это до поры, и дёрнул за ручку на огромном пульте у двери. Рулоны шёлковых занавесок раскрутились почти до самого пола, в лаборатории вспыхнули газовые лампы. Эва хотела было сказать, что этого света не хватит для микроскопа, но решила больше не злить брата.
Карл вышел, аккуратно закрыв за собой дверь, и девушка услышала, как брат повернул и вытащил ключ. «Он опять пытается разозлить меня? Или унизить?» — удивилась Эва. Впрочем, поскольку до ужина она всё равно никуда не собиралась идти, то махнула на закрытую дверь рукой.

Мор затягивался ароматным дымом и пыхал им из носа не хуже паровоза. А заодно и наслаждался зрелищем. Покраснела — так покраснела! Ой, что это? Ага, нос теперь вороти, конечно. А уж слово «отребье» он умел читать по губам, глазам, выражению лица и даже по затылку. А ведь если вдуматься, по меркам стекляшки Мор был аристократом. Множество поколений его семьи владело целой секцией стены с несколькими крупными заводами и множеством мелких мастерских. При желании они могли бы купить кучу недвижимости в стекляшке — и ещё больше разбогатеть, сдавая её, к примеру, под лавки, но зачем?
Штора опустилась, спектакль был окончен, можно было расходиться… Но куда расходиться, если ты висишь на прочной верёвке, Мор пока не решил. Поэтому, уцепившись за стену, он пристроился на очередном уступе, прикидывая, как полезет обратно. Когда юноша уныло посмотрел на занавешенные окна, то заметил симпатичную мордашку девушки, выглядывающую из-за штор.

Подождав пару минут и услышав стрёкот лифтового механизма, Эва подошла к окну и осторожно отодвинула угол гардины в сторону. Рыжий ремонтник, заметив её, стал усердно жестикулировать, пока девушка не поняла, что он просит её отрыть окно.
Размышляла Эва недолго. Карл всё равно преподнесёт всё маме так, словно она общалась с жителем Стены. Ну, а если тебя будут корить за то, чего ты не делал, выход тут один — надо это сделать. Тогда хоть не обидно будет! И она потянула на себя огромную деревянную створку.
— Привет, — радостно поздоровался рыжий, чуть не навернувшись с уступа, на котором устроился после падения. — У тебя случайно нет лестницы?
Лестница была. Чудесная раздвижная лестница, без которой трудно было бы достать книги со второго яруса библиотеки. Вообще-то на этой лестнице можно было даже чистить газовые фонари, но Эва по понятным причинам никогда этим не занималась. Она приподняла бровь, снова улыбнулась и молча нырнула за занавески, оставив окно открытым. Её не было с полминуты. Потом штора отъехала в сторону:
— Только с возвратом, — заявила Эва решительно. — Она мне ещё нужна.
И стала осторожно пропихивать лестницу в оконный проём. Ремонтник такого явно не ожидал, поэтому, увидев лестницу, выронил недокуренную сигарету и закашлялся.
— Спʼсбо, дʼбрая девʼшка, — выдавил он, хлопнув себя по груди. — О! Это ж из мастерской Старика Ио, — радостно выдал он и, упершись ногами в уступ, наклонился вперёд, цепляясь за лестницу руками.
Примостив один край на подоконник, он потянул за жгут — и лестница разложилась на всю весьма не малую длину. Её конец практически дотянулся до люльки и надёжно упёрся в стену. Рыжий схватился за неё руками и на несколько мгновений повис над пропастью. Качнувшись пару раз, он ловко забрался на лестницу с другой стороны и, встав на ступеньки, вежливо поклонился.
— Благодарю, леди, увы, не знаю вашего имени…
— Эва Соверсен Лаки Иллусия, — лучше просто Эсли, а то вечно все коверкают второе, — зачем-то пафосно представилась она полным именем, а потом назвала прозвище, которым пользовались только её домашние.
— Мортимер, — представился он и сел теперь уже на ступеньки, — но можно просто Мор.
Так общаться было куда удобнее, чем стоя на техническом уступе, с перспективой в любой момент улететь вниз.
Эва придерживала лестницу внизу — на всякий случай, ей не хотелось быть свидетельницей несчастного случая. Ещё убьётся об стену, теперь уже по её вине. Итак, рыжий ремонтник сейчас залезет наверх, а потом вообще пойдёт куда захочет, а ей до вечера придётся сидеть в запертой библиотеке. Одной. «Что бы ещё такого спросить для поддержания беседы, чтобы он не ушел так быстро?» — подумала Эва и вдруг выдала:
— А этого старика Ио, вы его лично знаете?
— Да, он делает потрясающие штуки, меня хотели отдать ему в ученики, но отец, кажется, давно махнул на меня рукой. При его количестве детей и работы он к счастью может себе это позволить. А я могу торчать на стене… так вот мастерская Ио… хм… это вон там, — он уверенно показал на кусок стены выше и правее. — Видите, где набиты технические скобы и большой кусок стены заварен медью. Если бы вы захотели, я бы с удовольствием вас сводил… но, боюсь, вы слишком заняты, да и мне, пожалуй, влупят, если я не закончу с ремонтом.
— Да, конечно, занята, — печально вздохнула Эва. — Но как-то мне сегодня совсем не работается, и, может статься, мой отец тоже на меня рукой махнёт… — приврала она зачем-то. — Хотя, если постараться — я могу справиться за час. А потом у меня будет, пожалуй, немного свободного времени, пока не стемнеет. Знаете, что? Если вы и вправду можете сводить меня в Стену и пообещаете, что меня оттуда не скинут, потому что я… не из ваших…
Тут Эва задумалась и запнулась. Что она вообще такое несёт? Если бы кто из домашних услышал, они б её отправили в пансион к тёте Левии. Но ей было восемнадцать. Ей хотелось приключений. А шанс выдавался нечасто.
— Скинет? Я вас умоляю, милейшая, нам совершенно наплевать, где вы родились, лишь обитатели Стеклянного города считают, что жители стены — отребье, мы себе такого не позволяем, — он сверкнул зелёными глазами и рассмеялся. — Что ж, если решитесь достаточно выставить лестницу в окно, я буду там.
Мор развернулся и ловко, словно обезьяна, полез наверх, перебирая всеми четырьмя конечностями. Забравшись в люльку, он проверил, всё ли в порядке, подтянул ремни страховки и углубился в заваривание шва между старой стеной и новенькой заплаткой.
У Эвы Лаки было время подумать, испугаться, убедить себя, что не стоит бояться, передумать, ещё раз решиться — и даже струсить в последний момент. Она раздвинула шторы на другом окне, из которого Мортимера видно не было, и принялась за работу с таким усердием, что управилась минут за сорок. После нанесения финальных штрихов Эва подошла к раскрытому окну, чтобы убедиться, что юноша всё ещё ждёт её, а не передумал и не скрылся в своём родном «третьем городе». Потом посмотрела на лестницу; вниз, на сад, казавшийся с такой высоты игрушечным; вверх, на небо.
Одежда, вот что может помешать всей её затее. Чудесная бархатная юбка с кружевом и дома-то любит цепляться за все углы… А зацепись она за лестницу — и всё, в завтрашней газете появится новый некролог. Печально вздохнув, Эва подумала о брюках для верховой езды (мама не одобряла, но они у неё были!), однако чтобы переодеться, нужно было спуститься к себе, а дверь была заперта… Без шансов. Эва почувствовала жуткую досаду. И злость на брата.
Впрочем, Мортимер-из-Стены только улыбнулся. Он успел заварить шов, сдать инструменты и даже немного прогуляться: до дома и обратно. Все же ходить в платье с кринолином по стене было не только неудобно, но и небезопасно. Поэтому рыжий прицельно метнул девушке тугой свёрток, оказавшийся плотно сложенными брюками, блузой, поясом с сумкой и потрёпанной кепи.
— Что бы вы делали миледи, не будь я так предусмотрителен? — насмешливо поинтересовался он. — Поспешите, Оссенский поезд прибывает через несколько минут, его дым будет нам как раз кстати.
— Ума не приложу, — ответила ему Эва, подхватив свёрток, прежде чем скрыться в недрах лаборатории, — села бы на пол и рыдала, как все приличные леди, наверное.
Зайдя за шкафы, она сначала придирчиво осмотрела одежду. Нет, даже ради приключений она не одела бы чужое грязное тряпьё. Но все оказалось чистым и вполне приличным. Спустя пару минут девушку уже трудно было узнать — только кепи съезжало набок с её скрученных в пучок волос, и тогда Эва распустила их и небрежно перетянула лентой в хвост. Не успев даже удивиться собственному безрассудству, она смело шагнула на лестницу.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
NatashaKasher
сообщение 18.9.2016, 18:42
Сообщение #2


Гениальный извозчик
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 23158
Регистрация: 6.10.2013
Вставить ник
Цитата
Из: МБГ




Ничего так, про принцессу... Мне кажется, относительно неплохо для жанра. Грамотно по крайней мере. Только вот "шуршание" злых языков покоробило.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 18.9.2016, 21:14
Сообщение #3


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Спасибо за отзыв!
Цитата(NatashaKasher @ 18.9.2016, 18:42) *
"шуршание" злых языков
- заменю. Как только придумаю, чем. Может, просто: "Саму Эву мало волновало, о чем там сплетничают люди за ее спиной"?
Это проба пера, пишем "сказку для взрослых", очень важны и ценны любые мнения.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 18.9.2016, 21:36
Сообщение #4


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Громко не визжи

Мор спустился по лестнице почти до самого окна и взял девушку за руку. В его мозолистой, перепачканной машинным маслом ладони ручка Эвы смотрелась кукольной.
— Смотри на меня и шагай, — приказал он, сам переступая по ступенькам спиной вперёд, словно всегда так ходил. — На меня…
Их окутало облако дыма, исторгнутое прибывающим поездом, и лестница задребезжала, но устояла. Теперь можно было не опасаться опускать глаза вниз — всё равно ничего не было видно.
— Отлично, — спустя несколько мгновений он упёрся спиной в стену и помог девушке перебраться в люльку. — Итак, куда Вас вести?
— Внутрь, определённо, — улыбнулась Эва, взмахнув ресницами. — И давайте соберём лестницу и затащим её сюда. Так, на всякий случай.
Дым стал развеиваться, и девушка заметила вдалеке зелёный свет в башне госпиталя — вероятно, в лабораториях. Значит, папа ещё там, да и солнце пока высоко.
— Я никогда не была в вашей трети — и мне интересно абсолютно всё. У меня всего два часа, так что жаль просто стоять на месте.
Эва схватилась за перила обеими руками, когда люльку качнул налетевший ветер.
— Тогда пойдём.
Рыжий одним прыжком перемахнул через перила, дёрнул за трос лестницы — и та со щелчком сложилась, удобно уместившись на дне люльки. Затем он пнул рубильник, и моторчик, фыркнув, завертел колесом, поднимая парочку наверх.
— На самом деле мало кто из стеклянных башен в Стену заглядывал — на моей памяти это скорее исключение. От вас к нам никто попасть не стремится. Ну, а из деревянного города почти никого не пускают — тут нужно работать, а не баклуши бить.
Что характерно, сам Мор по большей части именно бил баклуши… но он-то как раз был ещё одним исключением, хоть и местным.
— Когда-то у вас в гостях в Стене был мой папа. Он приезжал к господину Доменику, какому-то очень важному… хм, не знаю, кого у вас тут считают важным… когда тот болел. Мой папа — он известный учёный, врач, и вообще хороший человек без предрассудков.
Мор помнил этот визит, и отца Эвы помнил. Впрочем, говорить об этом не счёл нужным.
— Я бы посмотрела на водопровод, который, как я слышала, очищается биологическим способом, и на завод — любопытно, отчего он совсем не дымит.
— Не завод, а заводы. Только в нашем секторе их восемь, не считая мастерских, и они дымят, но там стоят фильтры, огромные, на их осаждается агломерат, выбросы угольной крошки, кокса и прочее, в результате наружу выходит только водяной пар, который собирают конденсаторами и отправляют в систему очистки воды.
Мор помог Эве вылезти из люльки на верхнем уровне — тут как раз и располагались трубы заводов — огромные цилиндры с насечками, их было не меньше десятка.
— Вот, смотри: фильтры, от самого крупного к маленьким, раз в неделю их чистят.
Тут же были расположены трубки потоньше, со стеклянными секциями, в которых бежала мутная грязная вода.
— Как видишь, она всё равно выходит грязной — это техническая вода, и большая её часть уходит обратно в систему охлаждения кузниц и мастерских…

Эву не столько интересовал сам рассказ, сколько возможность на всё окружающее посмотреть, но она кивала в подходящих, как ей казалось, местах Морова монолога. Рыжий потянул девушку за собой, и они начали спускаться вниз, туда, куда бежала по прозрачным трубкам вода. Уровнем ниже были расположены огромные стеклянные резервуары, куда она с шумом и бульканьем извергалась.
— А вот и устрицы, есть их нельзя, — Мор поднял одну, дохлую, с поверхности воды и раскрыл, пока Эва рассматривала бассейн.
Когда она закончила, Мор покрутил перед её носом крупной чёрной жемчужиной.
— Держи, на память.
При виде огромной жемчужины, да ещё и чёрной, да ещё и «на память» отдаваемой за просто так, у Эвы округлились глаза. У неё были серьги с белым жемчугом — стоили почти как паровая коляска. Ну да, те были выловлены когда-то из моря, а эту…
— Жемчуг, выращенный на грязи! Ого, это так… практично.
— Любой жемчуг растёт на грязи. Вон в том резервуаре белые, как молоко, а в другом выращивают, кажется, серый. Их разводят не ради жемчуга, но раз уж он растёт сам — почему бы его не собрать? Тут не так уж и много красивого.
Они шли по длинному коридору, одна из стен которого была переплетением сотен труб. В трубах что-то шуршало. Местами в проходе торчали огромные вентили.
— Потом, если пожелаешь, я думаю, что смогу организовать тебе… ммм… ответный визит, — продолжила Эва, вертя головой по сторонам. — Когда Карл уедет, — она задумалась, как бы сказать. — Уедет учиться. Погуляем пешком по центральным улицам, поднимемся в висячие садики к университету, сходим в самый дорогой пассаж. Что-нибудь на память купим. Мне тут прислали денег за статью…
Шум усиливался.
— Внизу завод, да? — повысила голос Эва.
Мор повёл спутницу дальше, показывая дорогу и едва прислушиваясь к её болтовне. Девчонки такие смешные…

— Да, тут машинное отделение, дальше теплосеть и генераторы, потом кузни и в самом низу плавильни, только туда нам нельзя, особенно тебе, слишком опасно. Но мы можем пройти в одно место — посмотреть сверху…
Мор свернул и снова повёл Эву техническими коридорами. Они вышли в огромное помещение, всё пространство которого было заполнено переплетающимися трубами, но юноша лёг на пол и потянул спутницу за собой. Из такого положения можно было полюбоваться на чаши, полные расплавленного металла, расположенные далеко внизу. Крохотные человечки ходили по широким мостикам, жидкий металл перемешивался чем-то похожим на гигантские ложки. А потом человечки поднимали светящиеся ёмкости каким-то хитрым устройством и разливали их содержимое в специальные вагонетки, которые отправлялись по рельсам наверх. Зрелище завораживало всеми оттенками красного, оранжевого и жёлтого, и даже туда, где лежала, припав к полу, парочка, поднимался снизу сухой, тяжёлый жар.
— Прости, но ложечку стали я тебе подарить не смогу. Пойдём, отведу тебя в мастерские, там можно ошиваться, сколько душа пожелает.
— А я так хотела бы, и не ложечку, а целую колбочку, — усмехнулась Эва. — Вот была бы память. А где у вас собирают поезда? Этот новый паровоз — почему он «311»? В прошлом году был «308» — куда делись ещё два? Или вы не придерживаетесь порядка в нумерации?
— Придерживаемся, просто порой случаются аварии, — лаконично ответил Мор. — Когда что-то случается у вас в городе, то виноваты в этом чаще всего люди, а у нас — несчастные случаи на производстве. Хотя, нет — тоже люди. В любом случае мы придерживаемся мнения, что присваивать номер взорвавшегося поезда другому — плохая примета.
В тот момент, когда они спускались по винтовой лестнице, снаружи глухо загромыхало с такой силой, что вся секция завибрировала. А затем что-то зашуршало по обшивке стены.

Снаружи, в стеклянном городе, одна из башен, красная в лучах заходящего солнца, вдруг брызнула во все стороны разлетающимся стеклом. Затем постояла ещё секунду и тяжело осела вниз. Треснули, как соломинки, подвесные мостики, связывавшие её с двумя соседними строениями. Вверх взметнулась пыль, грязь, земля подрожала ещё немного, и наступила абсолютная тишина. В одном месте из-под обломков вырвалась струя газа, какое-то время пошипела — и вспыхнула факелом. А потом в центре города взвыла сирена, и понеслись паровые коляски: одни — прочь от стены, другие, с красными фонарями на железных крышах — к стене.
Эва, находящаяся внутри самой Стены, конечно, не видела этого. Солнце же закатывалось куда-то в недра деревянной половины Стенвенфа, словно ничего и не произошло. В районе вокзала скапливался жутковатый смердящий туман, приближалось время последнего поезда из Крессильена.

Когда грохотнуло, Мор остановился и прислушался. В Стене было тихо, значит, что-то случилось в стекляшке. Возможно, рядом со стеной.
— Ну что, тебе не интересны часовые мастерские? Навозившись с микроскопом, хочешь посмотреть что покрупнее?
— Возможно. Мы с папой изучаем сейчас нормальную микрофлору организма человека, то есть тех микробов, которые уже живут внутри нас. Некоторые из них просто необходимы людям. Мне, честно говоря, больше интересно… Что это было? — прислушалась Эва. — Несчастный случай на производстве? Это сирена?! В городе что-то серьёзное стряслось!
— Что-то взорвалось, — пожал плечами Мор, привычный к взрывам.
В момент, когда Эва услышала шум, внутри у неё что-то сжалось, ухнуло — и она вдруг почувствовала пустоту в желудке.
— Мы можем откуда-нибудь посмотреть? — спросила она.
Окон в Стене не было, а все дыры латались ещё до того, как их проест насквозь. Мор приобнял девушку за плечи, чтобы успокоить, и вздохнул.
— Идём, окно есть в вокзальной части, оттуда должно быть видно, где рвануло.
Он сжал руку Эвы и потащил её по коридорам с видом крайне целеустремлённым. Жителям Стены было, по большому счёту, наплевать на оба города за пределами Стены, так что никакой паники вокруг не было. Все направлялись по своим делам.
На вокзале Мортимер быстро провёл девушку через зал, презрительно проигнорировав табличку о том, что вход воспрещён, и был остановлен охранником.
— Сюда нельзя посторонним.
— Ты ослеп? Я — Мортимер Брайс, мне нужно видеть начальника станции, — высокомерно бросил рыжий и протащил мимо него свою подругу.
В кабинет этого самого начальника Мор просто ворвался, даже не думая стучать или спрашивать разрешения. Мужчина, сидящий за столом, едва удостоил их взглядом. Буркнув ввалившемуся следом охраннику «это свои», мужчина вернулся к бумагам, которые до этого изучал.
— Здрасти, дядя Майкл!
— Мортимер…
— Ага, мы слышали взрыв… можно посмотреть, что случилось?
— Конечно, — ответил мужчина совершенно невозмутимо, даже не поднимая глаз, и едва заметно покачал головой.

Эва не просто выглянула в окно — она высунулась в него, что называется, «на полкорпуса», не веря своим глазам. Вот башня Айденс, слева — Груве, а между ними зияла пустота розоватого неба, начавшего переходить в лиловое. Ерунда, мерещится. Внизу мерцали красные огоньки и перемещались, как светляки, фонарики. Эва повернула голову в другую сторону — над госпиталем горел красный огонёк.
Она втянулась назад, спокойно отвернулась от окна, невозмутимо прошла к дверям, не замечая никого вокруг, вышла из кабинета и направилась к лестнице на противоположном конце зала. Ей нужно было немедленно туда… вниз, в город, на воздух.
Мор не раз видел людей, которые впервые оказались на месте аварии. Они шли куда-то не разбирая дороги, смотрели пустыми глазами. И сейчас это же происходило с Эвой. Казалось очень неправильным и даже подлым оставить её одну в такой момент, поэтому юноша поблагодарил дядю и пошел за ней следом.
«Может… Нет, не может, — спорил сам с собой Эвин внутренний голос. — Нужно было слушать папу. Или нет… наоборот, если бы я была там — меня бы не было. Это странное его письмо. Ну почему, почему я не поделилась своими опасениями с Карлом, почему не дала ему прочесть?»
Девушка шла медленно, но уверенно. Её лицо было похоже на фарфоровую декоративную маску. Эва совершенно забыла, что не одна. Ей нужно было скорее оказаться в городе: вот она выйдет на улицу — и убедится, что ошиблась, конечно… Возьмет дилижатор и поедет скорее домой!
— Идём, тут есть служебный выход, — шепнул Мор, догнав спутницу, и направил её в сторону от шумной толпы, прибывшей на поезде.

Эва вышла из здания вокзала и осмотрелась. Надвинув кепку на глаза, сложив руки на груди, она залезла на заднее сиденье дилижатора и тут же машинально подвинулась к противоположному окну. Мор плюхнулся рядом.
— Даэн-гроу девять, — буркнула она.
— Девять? — переспросил водитель, когда кочегар уже спускал пар из котла.
— Девять, — подтвердила Эва и машина, пыхтя, начала разгон.
Проезд по улице был перекрыт, им пришлось остановиться за квартал до дома. Эва выскочила и, попросив водителя подождать, побежала вперёд. Кочегар возмутился было отсутствием оплаты, но Мор извлёк из кармана тридцатилидовый, крутанул его в пальцах и, сказав "лови", подбросил монетку в воздух так, что парнишка легко смог её поймать. А сам поспешил за Эвой.
Вокруг руин башни давно скопилась толпа зевак. Эва совершенно не умела, что называется, работать локтями, а со стороны оцепления людей теснили служители закона, поэтому видно ей не было совсем ничего. Она даже встала на цыпочки, но это ничем не помогло, пока Мор не взял её за руку и не повёл за собой, не стесняясь в выражениях и попросту буря дорогу к ограждающим место обрушения цепям.
— Унесли всех четверых… — прошелестело по толпе. — И слуг. Надо же, я знала Дженни… Господин профессор был добрым человеком…
«Почему четверых?» — подумала Эва. И тут же поняла — кого-то приняли за неё. Не исключено — тела, наверное, были обезображены. Тут они с Мором пробились, наконец, через толпу, и ужасающая картина развалин предстала перед ней во всей красе. Она схватилась было за цепь, но стоявший рядом полицейский так на неё посмотрел, что девушка тут же сделала шаг назад.
И ощутила собственную беспомощность. Следом нахлынул страх. И стало не хватать воздуха. Эва рванулась назад, прочь из людского моря — и ей это удалось. Схватила ртом воздух и уже готова была разрыдаться прямо посреди улицы.
— Свежие новости! Ужасная трагедия! Чудовищный взрыв уничтожил всю семью знаменитого доктора! — заорал мальчишка-газетчик на углу.
Это отчего-то разозлило Эву. Она захотела была подбежать и, отобрав газеты, навалять ему тумаков.
«Что мне делать?" — размышляла она, совершенно отбросив вероятность несчастного случая — это какой должен быть случай, чтобы башня рухнула, сразу, вся — это не пожар какой-то. «Что мне сказать?» Там полно полицейских, а того хуже — журналистов, которые сделают из неё, одетой в рабочие штаны и кепку, очередную сенсацию. «Папа, папочка, мне так нужен твой совет, неужели тебя нет? Больше нет? Тебя, мамы, Карла?» — Эва задрала голову к небесам.
Словно прочитав её мысли, Мор спросил:
— Что ты собираешься делать дальше? Тебя куда-нибудь отвести?
— Не знаю, — покачала головой Эва. — Папа предупреждал, что нашей семье может что-то угрожать. Семье, не ему, не Карлу — всем. Даже не знаю, куда мне пойти. Может… Знаешь, папа писал, что оставил какие-то записи на случай, если что-нибудь пойдёт не так.
Девушка с опаской осмотрелась. Эве даже показалось, что из-за угла кто-то наблюдает за ней.
— И где он их оставил? Если дома, то у меня для тебя плохие новости…
— В лаборатории. Во флигеле, — тут Эву осенило. — Она в подвале. То есть, может быть, её даже не завалило…
Она резко повернулась к Мору и вдруг спросила:
— Под Стеклянной половиной города ведь есть тоннели?
— Ээээм. Да, наверное… канализация — технические тоннели, а зачем тебе?
Эва как-то сбивчиво попыталась объяснить свой страх, а это был именно страх:
— Когда папа начал заниматься последним исследованием — он стал сам не свой. Обычно он был так увлечён работой — а тут… словно что-то делал не то. Не то, что нужно. Он стал ночевать в госпитале, потом прислал странное письмо, запретив нам всем покидать дом. Перед уходом… когда я видела его… в последний раз, он сбивчиво говорил про какие-то записи, которые он спрятал в сейфе во флигеле. Потом снова упомянул их в письме. Я должна увидеть их.
Сладкий зловонный запах вдруг окутал Мора и Эву. Девушку затошнило — и это спасло её от снова подступивших к горлу слёз. Она покрутила головой по сторонам, но не заметила ничего необычного.
— Говоря «наверное, есть» — ты имеешь в виду, что точно не знаешь, есть тоннели или нет?
Мор задумался, решая, как бы донести до Эвы сразу все мысли, которые пришли ему в голову. Пришлось излагать по порядку.
— Я точно знаю, что они есть, я даже знаю, где вход, но я был только в подстенной части… хотя, конечно, твой дом стоял недалеко от стены, и с большой долей вероятности мы туда попадём, в смысле под дом, но, насколько я знаю, у вас в домах не принято делать вход в канализацию в подвале — это раз. И там, кроме канализационных и водопроводных труб, проходят ещё и газовые, что чревато пожаром — это два. Кстати, не факт, что твоя семья мертва, ты-то вот живёхонька, хотя в газетах и пишут, что погибли все…
— Выходы в технические тоннели у нас точно есть, по крайней мере один. Был. В том самом флигеле. Мы в нём жили, пока строилась наша башня. Флигель, конечно, тоже рухнул, наверное, вместе с башней. Но подвал-то цел. И там не было газа. Там был чудесный камин.
Эва вопросительно приподняла бровь:
— Проведёшь меня?
— Вот знаешь… — Мор хотел придумать что-то такое ёмкое и едкое, о женской глупости и паранойе, но передумал.
— Учти, там крысы, — буркнул он и поплёлся обратно к служебному входу.
Они поймали дилижатор и вернулись на вокзал, радуясь, что ими до сих пор не заинтересовался ни один патруль. Мор провел Эву через зал ожидания и начал спускаться по узкой лестнице вниз. Юноша подземные тоннели не любил, но чего не сделаешь ради девушки?

Если сама Стена напоминала многоярусный железный ящик, то подвалы её больше походили на лабиринт, куда помещают то, что больше никогда не хотят видеть в коридорах. На входе Мор надвинул на голову каску, вторую вручил девушке и прихватил фонари.
— Увидишь что-нибудь живое — громко не визжи, тут эхо ужасное… Увидишь мёртвое — тоже не визжи, оно уже точно не кусается, — проинструктировал он и с лязгом открыл массивную дверь.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
WitGlaph
сообщение 18.9.2016, 21:36
Сообщение #5


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 11
Регистрация: 2.9.2016
Вставить ник
Цитата




Ну-с...

Цитата
На тех, кто разъезжал на паромобилях, в подвале у которых стрекотали генераторы, обеспечивая их теплом, водой и светом.

Немножко нескладно. Создаётся впечатление, что у ПАРОМОБИЛЕЙ были подвалы в которых "стрекотали генераторы". Дома-паромобили, и город-стоянка из них (где целые районы постоянно переезжают с места на место) - это, конечно, шикарный образ ) но я понимаю, что вы имели в виду другое.
Можно немного переформулировать и уточнить. Например: "На тех, кто разъезжал в паромобилях и проживал в домах из кирпича и сверкающего стекла, со стрекочущими в подвалах парогенераторами, питающими здание теплом, водой и светом".

Цитата
И тех, у кого под домом цвело болото, помогающее сохранять чахоточный вид и чувствовать себя постоянно простуженным.

Болото, "ПОМОГАЮЩЕЕ" сохранять чахоточный вид? huh.gif ну, не знаю... Это типа как "БЛАГОДАРЯ автокатастрофе, погибли семеро человек".

Цитата
чтобы шпили не зацепили пролетающие над городом дирижабли.

Это, конечно, субъективное мнение. Но в данном случае шпили - неподвижный объект, а дирижабли - движущийся: а звучит так, будто маяки служат для предупреждения ШПИЛЕЙ о дирижаблях ).
"В Стеклянном городе по ночам загорались маяки на башнях, чтобы проплывающие над городом дирижабли не распороли брюхо о высокие шпили".

Цитата
Ах да, были ещё обитатели самой Стены: такая промежуточная каста — те, кто, собственно, собирал и чинил генераторы, пармобили, дилижаторы и прочую технику. Их не пускали ни в одну половину. Они никуда особо и не стремились: работали в своих мастерских и на заводах, говорили на своём странном наречии, были почти поголовно рыжие и конопатые.

Окей, это достаточно удачное решение. Только, я думаю, в дальнейшем придётся немножко "дать картинку" - и объяснить читателям, что представляет из себя Стена. Она достаточно огромна, чтобы вместить в себя заводы? где живут её рыжие обитатели - в "ульях" квартир и коридоров внутри самой Стены, или в лачугах, которыми как грибами поросло её основание с обеих сторон? Заинтересовав читателя, постарайтесь в дальнейшем оправдать его ожидания ).

Цитата
и чинил генераторы, пармобили, дилижаторы и прочую технику.

Дилижаторы? ) Можете исправить эту опечатку - а можете превратить её в фичу и создать новый оригинальный вид техники.

Цитата
Деревянный город медленно вымирал. Стеклянный жирел, становился всё вычурнее и надменнее. Деревянный город жил морским портом и грузовым депо. Стеклянный — богатыми зеваками со всех концов Фрейменского Союза.

Демонстрация социального неравенства - это хорошо. Единственное - надо будет потом не забыть это обосновать. Если город разделился на две половины, НАСТОЛЬКО не взаимодействующие друг с другом - не совсем понятно, зачем ему вообще быть единым городом. По-любому, порт что-то должен получать от "района белых воротничков", а "район белых воротничков" - от порта. По-любому, если есть порт - есть и рыбная ловля, всякий морской промысел: но тогда кто-то должен доставлять на рынки Стеклянного города рыбу. В свою очередь, строить и ремонтировать корабли скорее всего будут инженеры Стены - но как это сделать, если их не пускать ни в "верхний", ни в "нижний" город?
Хотя это решаемо. Скажем, если море образует залив, прорезающий Деревянный Город и в самой углублённой своей точке практически подходящий к Стене (и там у её подножия верфи расположены) - а грузы через ворота-шлюзы возят автоматические паровые поезда с программным управлением на перфокартах в локомотивах...

Цитата
Эва Соверсен Лаки Иллусия родилась в Йене, там же прошло и её детство. Но Стенвенф стал казаться ей родным с первого же дня после приезда. Она жила в круглой шестиэтажной башне, с высокими стрельчатыми окнами и чудесным садом на верхней площадке — и хотя часть окон выходила на стену, зато за стеной и полоской деревянного города виднелось море. Её коллекция шляпок насчитывала без малого полсотни экземпляров — и не исключено, что больше имелось только у королевы, которая, собственно, приходилась ей родной тётей.

Очень неплохо, единственное - про шляпки чуточку сбило с ритма: в первую секунду думаешь, ЧЬЯ коллекция шляпок - Эвы или башни? (Башни в шляпах - тоже яркий образ, если подумать...)) Не знаю, должно ли это предложение быть именно тут - на ваше усмотрение.

Цитата
Она была образованна, до той степени, которую многие считали для девушки неприличной — но её отец, профессор медицины и известный меценат, имел по этому поводу собственное мнение, и мало кто с ним спорил. Да и где бы могли возникать такие споры — семья почти не устраивала приёмов и редко появлялась в свете, за исключением старшего сына, Карла, только что закончившего военную академию в Крессильене, разделявшего мнение окружающих о том, что сделать хорошую партию его прелестной сестрёнке будет сложновато. Как и научную, впрочем, карьеру — мало кто будет воспринимать всерьёз леди, рассказывающую о своих теориях в области фармации или хирургии.
Саму Эва шуршание завистливых и злых языков волновало мало. Она любила то, что делала, и делала только то, что любила. Отец брал её с собой на конференции, сопровождал свои работы её иллюстрациями и гордился её скромными достижениями так, как если бы это были настоящие открытия. Исследования Эвы мало значили в мировом масштабе. И печатались под мужским псевдонимом. Но научное общество соглашалось, что если молодой ученый будет продолжать работать с тем же усердием, то у него есть все шансы однажды сказать миру что-то новое. Однако Бенджамин Иллусия находил, что его дочь — юный гений, и не забывал почаще напоминать об этом самой девушке.
С матерью, красивой, постоянно молодящейся и помешанной на моде и мистике женщиной, Эва не находила общих тем, несмотря на свой врождённый вкус и любовь к шляпкам…

huh.gif Эм, ну...
Я ничего плохого сказать не хочу, автор. Просто "женщина, слишком умная для стимпанкового мира и интересующаяся наукой" - походу довольно распространённый образ. И вот буквально только-только у Ника Перумова свежий цикл вышел - "Молли Блэкуотер". Про девочку из викторианской стимпанковой "Англии" ("королевства Бриатаннии"), которая тоже слишком умная для роли женщины в своём обществе, подвинута на технике и рисует чертежи всяких технических приспособ. И папа у неё - врач, а мама - пустая особа, интересующаяся только нарядами.
Обвинят, автор: сто процентов обвинят.
Ну и не мешает дать немного конкретики - в какой-такой отрасли героиня свои открытия делает: а то немного расплывчато.

В целом вполне себе понравилось. Единственное - имхо, можно некоторые моменты не "рассказать", а "показать". Например, сценку, где героиня дописывает последнюю страничку очередной статьи - а потом закрывает рукопись и на первой странице аккуратно выводит мужское имя-фамилию. И пояснить далее, что писать она вынуждена была под мужским псевдонимом. Ну, и в других местах чуточку приправить живостью - мыслями, переживаниями, выражениями лиц и т.п.

C уважением и корыстной надеждой на ответный визит - само собой wink.gif

*Пы Сы. Подумалось, что если пожелаете ввести свой жаргон для местной культуры - жителей Стены могут звать "ржавыми": за цвет волос.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
NatashaKasher
сообщение 18.9.2016, 21:37
Сообщение #6


Гениальный извозчик
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 23158
Регистрация: 6.10.2013
Вставить ник
Цитата
Из: МБГ




Цитата(Yolechka @ 18.9.2016, 21:14) *
"Саму Эву мало волновало, о чем там сплетничают люди за ее спиной"?

Да, думаю так лучше.

А Вы будете выкладывать продолжения?
Не могли бы Вы в двух словах объяснить мне, что тут произошло, в той части, которая выложена? Я если честно, не поняла. Куда она с ним направилась и почему? Откуда у него была припасена для неё одежда? Всё начинается как бы с простого разговора, и вдруг она куда-то зачем-то убегает... Но это ладно, а что Мортимер - всё это заранее планировал? Как-то непонятно.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 18.9.2016, 21:55
Сообщение #7


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Как-то так получилось, что я выложила вторую главу вперед отзывов по первой.

WitGlaph - огромное спасибо за комментарии. Невыразимо огромное.

Теперь по порядку.

"Дилижаторы" - это что-то вроде такси, по аналогии с "дилижансами". Я, перечитывая, постоянно замечаю, что неплохо было бы дополнить описания для раскрытия картины мира. Что у них вот есть такси, например...

...Или что Мортимер притащил Эве одежду, чтобы она не выделялась в своем платье на фоне людей обитателей Стены, одежда которых проста и больше напоминает рабочие робы. Думаю, я дополню. (to NatashaKasher)

Далее: во второй главе, собственно, станет понятно, что девушка занимается, как и отец, медициной. Хотя и выше был дан намек от лица Карла, ее брата: "Как и на­уч­ную, впро­чем, карь­еру — ма­ло кто бу­дет вос­при­нимать всерь­ёз ле­ди, рас­ска­зыва­ющую о сво­их те­ори­ях в об­ласти фар­ма­ции или хи­рур­гии."

Над всеми остальными замечаниями не просто подумаю, а скорее всего заменю свое на предложенное вами. И, конечно, нанесу ответный визит, хотя критик из меня, как из той-терьера - сторожевая собака. А редактор и вовсе - никакой.

Перумова не читала, но слышала. Хотя сюжеты совсем разные. Написано уже 11 глав, но кроме этих двух - остальное на редактуре: ловим блох, ищем рояли в кустах, возвращаем на стены ружья и все такое.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
WitGlaph
сообщение 18.9.2016, 21:57
Сообщение #8


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 11
Регистрация: 2.9.2016
Вставить ник
Цитата




Цитата
Над всеми остальными замечаниями не просто подумаю, а скорее всего заменю свое на предложенное вами. И, конечно, нанесу ответный визит, хотя критик из меня, как из той-терьера - сторожевая собака. А редактор и вовсе - никакой.

Ничего ) будьте беспристрастны (и безжалостны)), меня интересует всё.

*При упоминании об отцовских исследованиях и возможных эпидемиях - отчего-то вспомнилась прекрасная игрушка "Мор: Утопия" с её непередаваемой атмосферой чумы в гротескном городе.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 18.9.2016, 22:04
Сообщение #9


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Цитата(NatashaKasher @ 18.9.2016, 21:37) *
А Вы будете выкладывать продолжения?
Не могли бы Вы в двух словах объяснить мне, что тут произошло, в той части, которая выложена? Куда она с ним направилась и почему? Откуда у него была припасена для неё одежда?


Эва отправилась с Мором в Стену - треть города, представляющую собой длинную густонаселенную железную крепость, полную мастерских и заводов, а за городом - уходящую вглубь шахтами. Три части города связаны торговлей и поставкой рабочей силы, больше ничем. Очень сильно выражено социальное расслоение. Для Эвы эта прогулка - как сходить в музей. Вдобавок - запретный. Однако, раз это надо объяснять, значит я как-то неправильно доношу свою задумку до читателя.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 4.10.2016, 19:15
Сообщение #10


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Чем ты лучше?

Тори постоянно крутил головой из стороны в сторону: тут только зазевайся, в порту, — собьют и затопчут.
В Стекляшке навернулась башня Иллусия, значит, скоро начнётся. Тори очень спешил, потому что знал — книжка в серой обложке стала бесценна, если профессор умер. А поскольку осечек у господина-из-табакерки до сегодняшнего вечера не было, то Тори считал, что тот и сегодня не сплоховал. Жаль черноглазую, кто теперь будет делать для Тори штуки-оторви-башку? Ну, да может в той книжке есть рецепт. А уж кто-нибудь найдётся, кто и читать умеет. Да хоть вот из Стенки. Нет, всё равно жаль черноглазую, он её любил. Ладно, об этом потом подумается.
Тори забрался за заколоченный склад и нырнул в дурно пахнущий лаз. Лаз шёл винтом вниз, выводил в сырую тёмную пещеру, от которой как змеи ветвились коридоры. Чуткий слух Тори уловил далёкий рокот шестерён и лёгкую, здесь ещё едва заметную дрожь земли. «Стену закрывают», — подумал он. — «Всё, как профессор говорил…» И рванул со всех ног по одному из коридоров.

Эва следовала за Мортимером по мрачному сырому тоннелю, стараясь не отставать. Иногда им приходилось перебираться через горы железного лома, иногда — брести по щиколотку в вонючей воде. Эти неудобства, казалось бы, должны были окончательно подорвать остатки её самообладания, но нет — наоборот, вместо душащих слёз ею медленно овладевала злая решимость. Тоннели извивались так, что Эве уже начинало казаться, будто они как минимум под Центральным пассажем. Огромные жирные крысы встретились им всего пару раз: они не очень походили на лабораторных, но не сильно пугали, тем более, что не нападали, даже не приближались, а просто сидели и наблюдали своими маленькими красными глазками за незваными гостями.
Шаги отзывались в коридорах гулким эхом. Ещё один поворот… и они увидели медленно шедшего им навстречу человека. Он был грязен, однорук, и глаза его светились красным, как у крысы, огоньком. Эва застыла на месте за спиной Мора. Её рука потянулась к сумке. Сладкий запах тухлятины приближался вместе с человеком.
Когда свет фонарика попал на красноглазого, у девушки по спине пробежал холодок. Она узнала в приближавшейся фигуре коллегу отца, доктора Эфинвегера. Вместо руки у доктора торчала гноившаяся культя. Лицо распухло, и жутко посерело, и кривилось от какой-то звериной ярости. По подбородку стекала жёлтая субстанция. Оказавшись на расстоянии шагов пяти от Мортимера, существо вдруг жутко заурчало и кинулось вперёд на юношу. Эва набрала в лёгкие воздуха, чтобы позвать на помощь, но не смогла выдавить из себя ни звука, только икнула и достала из сумки предусмотрительно захваченный из дома револьвер.

Мор неоднократно бывал в подвалах под стеной, навидался и крыс, и раздувшихся синюшных мертвецов, лежащих в гнилой воде. Однако крыс регулярно травили, а покойников — убирали. За чистотой подземных ходов строго следили, иначе не удалось бы избежать эпидемий.
Они спускались всё ниже и двигались в нужную сторону, когда им навстречу вышел серокожий человек с красными глазами. Дрожащий свет от фонарика в руке Эвы тут же лишил его права на панику.
— Ну ладно, визжи, — великодушно разрешил он, а сам извлёк из сумки увесистый разводной ключ. Дав существу приблизиться, рыжий наотмашь ударил его по шее: позвонки с хрустом переломились, а гнилая кожа лопнула. Тело грузно осело в грязную воду прямо под ноги Мору.
— Всё, оно умерло… и, судя по запаху — не в первый раз, — сказал он, очень надеясь, что его дрожащие руки в темноте не видно, а голос звучит спокойно.

Эва не визжала. Она опустила револьвер и оторопело смотрела то на тело у стены, то на побледневшего Мора, первого человека, который кого-то убил прямо у нее на глазах. И неважно, что тот, кого убили, был больше похож на труп. И вёл себя недружелюбно. Важно то, что её спутник мог сломать кому-то шею с помощью подручного инструмента… как бишь он там назывался? Неважно. Эва осторожно оглянулась, ей вдруг показалось, что ещё кто-то подбирается к ней сзади. Но — нет, за её спиной был лишь пустой коридор.
— Тыыыы… уже встречался с таким… такими… явлениями? — спросила она, пряча револьвер и осторожно делая шаг в сторону покойника.
— Нет, но я работал в машинном отделении и точно знаю, что удар разводным ключом такого размера ломает человеку шею…
От запаха Эву мутило, но поскольку она пренебрегла в тот день обедом — так и не стошнило. Ей показалось необходимым осмотреть труп. Но одновременно пришла в голову и мысль о том, что тот может на самом деле снова встать и пойти.
Мор уже немного успокоился и выглядел смущённым. Он смерил взглядом револьвер и усмехнулся.
— Хм, мне кажется, сделай ты в нём пару дырок — он бы даже не заметил, — задумчиво произнёс рыжий и потыкал тело разводным ключом с тем же видом, с каким ребёнок тычет палкой в дохлую собаку. — Так, пойдём отсюда, осталось немного.
— Я не умею пользоваться разводным ключом, поэтому защищаюсь как могу, — немного зло ответила Эва на его насмешку. — А стреляю я метко и знаю, куда целиться.
— Да ты, видно, можешь в десятилидовый с десяти шагов попасть, — усмехнулся Мор, придерживающийся принципа, что сломанная шея лучше любых дырок. Надёжнее.
Эва промолчала, хотя могла бы попасть в монетку и с тридцати. Да, хорошо других подзуживать, когда ты сильный, а если — нет? У неё другие таланты… ладно.
— Мне нужно осмотреть труп. Этот… человек… был папиным коллегой по работе. Ты… мы только что его убили. И еще мне кажется, что он оказался здесь не случайно.
Девушка присела рядом с телом, закрыла нос добытым из сумки платком и сначала осмотрела культю, а затем, констатировав «какие-то животные», начала рыться по карманам сюртука и брюк. Уже через несколько секунд она извлекла оттуда клочок размокшей бумаги, чётки, большой ключ и горлышко от разбитого флакона.
Мор посмотрел, как девушка отважно роется в карманах трупа, мужественно сдержал рвотный позыв и возблагодарил богов, что забыл поесть. Однако бледность рыжего плавно перешла в зеленоватый оттенок.
— Даже не знаю, что я предполагала найти, — заключила Эва, понюхав осколок. — Странный запах. Я потом расскажу тебе причины моей паранойи… может быть. Если захочешь.
— Давай ты меня с ней позже познакомишь? Пойдём уже, твои подвалы должны быть близко, а мне не по себе от мысли, что у этого товарища тут могут быть коллеги.
Юноша двинулся дальше с удвоенной осторожностью и убирать своё импровизированное оружие в сумку не торопился. Вытерев руки о штаны, Эва сунула ключ в карман и отправилась следом за ним. Ее немного трясло. Вдруг кто-то узнает, что они сделали?
Попетляв ещё немного, Мор и Эва вышли в тупик, оканчивающийся массивной дверью, на которой красовались окошки кода и несколько небольших вентилей. Юноша, оценив механизм, тут же заключил, что делали его механики из Стены. Девушка, всю дорогу с ужасом прислушивавшаяся к каждому шороху, воспряла духом, быстро набрала знакомую комбинацию и потянула за рычаг.
— Будь осторожен внутри, пока я не организую нам свет, — шепнула она спутнику и распахнула дверь.

Фонарь осветил недра помещения, сплошь увитого тонюсенькими трубками. По стенам тянулись шкафы и стеллажи с колбами, коробками, мешочками, была здесь и пара столов, а в центре красовалась немалых размеров реторта. Эва подошла к одному из стеллажей, встала на цыпочки и извлекла с полки несколько палочек, толщиной с большой палец. Пока она их старательно медленно ломала — они начинали испускать свет более яркий, чем принесённые ребятами фонари. Затем Эва расставила их в крепления на стенах, и лаборатория оказалась освещена не хуже чем днём. Такие осветители были огромной редкостью и довольно дорого стоили.
— Это одно из наших с папой самых безопасных изобретений, — улыбнулась девушка, складывая на один из столиков мешочки и коробки, а затем юркнула за шкаф и чем-то там застрекотала. — Я сейчас…
— Люминол, я знаю, — улыбнулся Мор. — Может, ты уже посвятишь меня в то, что тут происходит?
За шкафом закончило стрекотать.
— Тут творятся дела, которые вашим юным умам недоступны, — произнёс вдруг низкий мужской голос у самого уха Мортимера, и что-то холодное ткнулось ему в спину. — Не дёргайся, и мы отдадим тебя обратно в Стену живым.
Через незакрытую дверь из тоннелей в лабораторию быстро проскользнуло ещё четверо мужчин в тёмной одежде. Двое встали в центре, один направился к столу, на который до этого что-то складывала Эва. Ещё один пошёл вдоль стены к шкафу, за которым недавно скрылась девушка.
— Эй, молодая Иллусия, выходи, если не хочешь, чтобы я продырявил твоего приятеля. И записи своего отца тоже выноси, почитаем вместе.
Повисла пауза, заполняемая лишь звуком капающей воды где-то далеко в коридорах. Даже стоявший у стола человек замер, ничего не трогая.

Мор был так возмущён, что даже сразу и не нашёлся, что ответить. А потом вдруг подумал, а заметит ли его отец пропажу одного из своих весьма многочисленных детей? В положительный ответ верилось с трудом.
— Ой-таки, шо вы говорите, мне не нужна лишняя дырка в организме, он от этого болит и истекает кровью, — после паузы слова всё же полезли наружу, и Мор и сам не заметил, как перешёл на наречие Стены, —Эва, таки ты представляешь: этот господин умеет читать!
Наверное, это было что-то нервное, хотя губы рыжего невольно расплывались в улыбке, а разводной ключ он так и не бросил. Когда тишина была нарушена Моровым насмешливым высказыванием, всё вокруг вдруг заходило ходуном, зазвенели на полках колбы, что-то в углу лязгнуло, и одна из трубок, шедшая от реторты к стене, звонко лопнув, осыпалась на пол.
Человек, стоявший за спиной Мора, резко и сильно толкнул того вперёд, прямо на столик с оборудованием. Один из людей в чёрном рявкнул:
— Что за… док?
Мортимер даже не успел испугаться. Окончилось его падение на стол не слишком удачно — выставленный вперёд разводной ключ смел с поверхности расставленные на ней банки-склянки, и те со звоном и грохотом осыпались на пол. Между их содержимым тут же началась какая-то химическая реакция.
Тот, кого назвали доком, зло выругался и выстрелил в стену, а затем снова нацелился на Мора.
— Вылезай, дрянь! Тебе некуда уходить!
Но из-за шкафа по-прежнему не было слышно ни звука. А потом раздался резкий хлопок и «док», дёрнувшись, упал назад на спину. Трое его сообщников метнулись к Мору, четвёртый — к проходу за шкаф. Но заглянуть туда не успел и рухнул, как подкошенный. На пороге раскрытой двери в лабораторию опять показался чей-то силуэт. Вибрации усилились.

Мор успел обернуться как раз к шоу «трое на одного, или как получить инвалидность». Самого быстрого парень успел встретить ударом ключа по зубам. Зато от второго получил здоровенным кулаком в скулу с такой силой, что перелетел через стол, приземлившись прямо в булькающую лужу. Через секунду с края стола свесилась голова его обидчика, похожая больше на вскрытую консервную банку, из которой капала красно-бурая жижа.
Тот громила, которого Мор приложил ключом, валялся без сознания чуть поодаль, по свёрнутой на сторону челюсти стекала кровавая слюна. Четвёртый, оглядевшись, поднял руки вверх. На пороге стоял блондин, по виду — ровесник Мора, и держал сдавшегося на мушке.
Из-за стеллажей вышла бледная Эва, судорожно сжимавшая револьвер двумя руками.
— Тори?! Я, кажется, убила людей, — как-то отрешённо сказала она, оглядывая бойню. Ее слегка трясло. Она только что стала преступницей.
— Ага, — тот, кого она назвала «Тори», равнодушно сплюнул на пол. — Двоих.

Мор понял, что объявившийся паренёк — явно Эвин старый знакомый, и попытался встать. На лице — и он осознавал это со всей чёткостью — постепенно разливался багрово-лиловый синяк. Плечо посекло осколками, но это всё показалось абсолютной мелочью по сравнению с возможностью изучать вблизи развернувшийся «розочкой» череп с буро-серым слизистым содержимым. От таких видов Мора тошнило. Он подёргался и понял, что попал как муха на липучку. В прямом смысле.
— Эй! Хватит трепаться. Я тут только что изобрёл супер крепкий клей! Отлепите меня от него!
Блондин медленно подошёл к оставшемуся в живых сдавшемуся громиле и неожиданно, но очень сильно приложил его рукояткой пистолета по макушке. Тот качнулся и рухнул на пол.
— Я думал, тебя тоже взорвали в башне, — заявил Тори, повернувшись к Эве, — А ты тут спряталась, значит…
Девушка в это время, присев рядом с Мором, попробовала лужу, в которую тот угодил, на прочность. Клейкая субстанция была вязкой, тягучей и тут же облепила палец — Эве пришлось приложить усилия, чтобы его вызволить.
— Хм, — сказала она, — и правда клей отменный. Я не пряталась. Просто… стечение обстоятельств.
Блондин сунул револьвер в кобуру на поясе и протянул Мору руки:
— Поднимайся, ща Эва тебя освободит и подлечит, ага. Потом представимся как жентмуны, — хмыкнул он. — А после разбудим оставшегося ублюдка и поговорим.
От Тори несло жевательным табаком, который он не переставал месить зубами, даже когда говорил. Он был одет в кожаные штаны с бахромой по бокам, серую рубаху и коричневую безрукавку, на которой когда-то была вышивка, но уже почти вся истёрлась и разорвалась. Пшеничные волосы были завязаны в хвост.

Мор посмотрел на Эву, представил свою рожу и порадовался, что такие знатные зуботычины не перепали хрупкой девушке. Всегда приятно почувствовать себя героем, хотя бы немножко.
Схватившись за руки блондина и упершись ногами в пол, рыжий приподнялся с его помощью настолько, насколько позволял клей. Плечо закровило — осколки стекла от разбитых бутылок тоже приклеились и теперь начали вылезать из ран. Мортимер морщился от боли, но молчал.
Вибрации, с которых начался весь хаос, утихли вдали, и лишь иногда был слышен металлический стук.
Блондин рывком помог Мору подняться, когда Эва рассекла ножом последние нити клейкой массы, уже почти застывшей.
— Будем знакомы — Тори Прохвост, — сказал он, крепко пожав его правую руку, которую так и не выпустил.
— Мортимер Брайс, можно просто Мор, — ответил на рукопожатие рыжий.
Оказавшись на ногах, он попытался пошевелить рукой и охнул. Эва принесла прозрачные склянки, достала откуда-то белейшие салфетки и подставила Мору табурет:
— Садись, обработаем твои порезы. Мне, право, так неудобно, что ты вляпался из-за меня в эти неприятности. Ты такой смелый, — она вылила на плечо Мору сразу половину содержимого флакона и, достав стержень люминола, оценила рану на предмет осколков. — Ну-ка повернись, ммм… сейчас найду лёд.
— Я не смелый, я — идиот, надо взять на заметку, что с красивыми девушками никогда, вообще никогда не бывает просто, и не важно, откуда они родом, — он зашипел от холодного прикосновения, — Эва, вытащи сначала остатки осколков, пожалуйста!
Сцепив зубы, он как-то перетерпел манипуляции Эвы, которая ловко и быстро орудовала длинным пинцетом, постоянно обмакивая его в спирт.
— Ты в курсе, что твои закрыли Стену? — спросил Тори у Мора, связывая валяющихся без сознания противников. — То есть они давно знали, что начнётся…
— Нет. А что знали-то?
— Что начнётся, Тори? — встрепенулась Эва.
— Пиндец, — лаконично ответил блондин.
— Что ты имеешь ввиду под словом «пиндец»? — снова повторила она.
— Мертвяков, — Тори снова сплюнул на пол.

Эва знала своё дело. Она обработала раны Мора липкой леденящей мазью и наложила отличную фиксирующую повязку. В первой помощи она явно знала толк, как, впрочем, и в лекарственных средствах — плечо перестало и кровить, и саднить.
— Насчет закрытой стены, — задумчиво протянул Мор. — Обратно мы войдем, если что.
— Ну, тут ты, видимо, ошибаешься, — ответил рыжему Тори. — Не войдём. Они не просто закрыли стену, они запустили какие-то старые механизмы. Слышал звук? То-то. И если ты такая громадная важная шишка — то может и пустят ради тебя. Но, будь ты такой шишкой — ты б не шлялся по канализациям, вооружённый разводным ключом. Я вообще, кажись, тебя видел с ремонтной бригадой на той неделе, когда на кабак Юрги упал ржавый кусок вашего «забора»…
Мор задумался. Он знал о существовании защитного механизма, так называемого «саркофага», но ни разу за его жизнь не помнил случая, чтобы его запускали.
— Ага, а теперь представь, что ты наглухо запаял чайник и поставил его на огонь. Подсказать, в какое место тебе прилетит кусок разорванного паром раскалённого металла? Стена — это такой вот чайник. Там подземные источники, металлургия, кузницы. Так что саркофаг по-определению не может быть глухим, и уж мы-то туда проберёмся. Есть, знаешь ли, польза от того, что целыми днями шляешься с ремонтной бригадой. И компенсацию за крышу мы вашим отправили.
Рыжий встал и подвигал плечом. Не фонтан, но жить можно.
Прохвост, устроившись на спине одного из обидчиков, как на скамье, достал из потайного кармана безрукавки вонючую сигару.
— Тори, мы в лаборатории, — цыкнула Эва, пресекая попытку своего знакомого закурить, и он, помусолив сигару, спрятал её обратно. — Поясни, что ты имеешь в виду под «пиндецом» и «мертвяками»?
— Пиндец и мертвяков, детка. Ну, эти люди, которые держали взаперти профа… папу твоего, они задумали какой-то «акт територизма». Судя по виду, кстати, они были не из ваших, а из «их», — блондин кивнул в сторону Мора. — Но это так: по манерам да по акценту — не жетмуны.
— Может и из наших, хотя с чего ты так решил? — прищурился Мор. — Люди в стене, конечно, не все жизнью довольны. Но не так, чтоб дойти до терроризма.
— Папу держали взаперти?! — брови Эвы взлетели вверх.
— Ну, да, кажись. Я поначалу подслушивал, а потом кто-то из них умный перекрыл вентиляцию…
— Где подслушивал?
— В госпитале, где ж ещё?
— Не мог бы ты начать с начала, по порядку, а? — Эва встала за спиной Мора и упёрла в бока кулачки.
— Эй, только не заводись. Значит так. Это было с неделю назад. Я шёл к профу с отчётом про епидемию у нас. Ну и про то, как ваше лекарство помогает. Ну, так как меня в госпиталь не пускали после того ициндента летнего, то я всегда заходил из подвала. Значит, я пришёл, залез под вентиляцию, убедиться, что проф меня ждёт и один, смотрю, он на часы глянул и дверь запирать пошёл. И тут к нему ввалились эти, ваще как короли. Четверо по углам рассыпалось сразу, двое дверь перегородили, и появился длинный, худой бритый тип. Одетый он был как дохтор, но ему в этой одёжке явно было не конфортно, а в карманах лежало что-то тяжёлое. Он заговорил так ласково и тихо, мол, мистер профэссор, у нас к вам дело, от которого вы не сможете-таки отказаться. Потому что у вас тоже рыло в пуху. Мол, помните же, что мы диковинную штуку привезли с этого… как его… Гамрода, кажись. Так вот с теми, кто её вёз, беда случилась… И махнул рукой. Тогда завезли типа шкафы на колесах. Проф спросил, мол, они ее вскрывали, что ли? У вас были еще образцы? Может, в лабораторию сразу перейдём? А лысый ответил «неееее» и открыл шкаф. И тут так мертвяком завоняло… и кто-то вентиляцию закрыл.
— А ты потом ещё подслушивал? В закрытую вентиляцию обычно пробиваются вопли… — спросил Мор, когда блондин замолчал.
— Не было никаких воплей, — продолжил Тори. — Я, естественно, остался и слышал, как внутри о чём-то спорили, но слов было не разобрать. Потом началась возня, а через час всё стихло. Я решил попасть внутрь, но не тут-то было — потайную дверь то ли заклинило, то ли ещё что… Тогда я решил пройти через морг. Дверь там открывалась, но было полно народу, все очень суетились, говорили что-то о похищенных трупах. А потом ещё и полицаи ввалились… и я свинтил, потому что не хотел лишних неприятностей. Вернулся только через четыре дня, так как у нас был пожар, и вот кабаку Юрги пришел пиндец, и деваху там одну придавило крышей… — Тори махнул рукой, показывая, что много было дел, всех и не перечислишь. — Так вот, дверь из стоков всё так же была заперта, но проф вентиляцию открыл, и нам удалось поболтать немного. Он пропихнул мне письмо для Эвы. Сказал, что стенские-то скоро закроются и беду пересидят, а городу крышка. Сказал, что Эва всё поймёт. И надо, мол, королеву предупредить, что кто-то раскопал старый Гамрод. Вот.
— И ты ничего мне не рассказал?! — почти взвизгнула Эва. — Ты просто сидел в кабаке и нажирался там с этими… девушками? А папа был заперт…
— Ну, я думал, что твой папа тебе всё написал, вообще-то. И Дженни в то утро начала меня стыдить, что, мол…
— Да какая разница, Тори, что там говорила Дженни. Ты должен был попросить позвать меня. Меня!
Эве хотелось наброситься на Прохвоста с кулаками. Но она понимала, что это ничего не исправит. Тори молчал и смотрел в пол.
— Гармод. Экспедиция на Гармод, — пробурчала девушка себе под нос.

Мортимер слушал рассказ блондина, обшаривая карманы нападавших. Он здраво рассудил, что раз уж девчонка не постеснялась это сделать, то и ему нечего бояться быть уличённым в воровстве. К тому же мёртвые безопаснее живых, хотя с последним утверждением его внутренний голос был готов поспорить.
В кармане того, которого называли доком, обнаружилась подробная карта подземных тоннелей Стенвенфа, какая-то странная чёрная коробочка и моток медной проволоки.
— Опаньки, — Мортимер улыбнулся, разглядывая находку, а затем аккуратно рассовал добычу по многочисленным карманам рабочих брюк.

Обыск прочих тел предоставил в безраздельное пользование рыжего мародёра нож-бабочку, кастет, пистолет, правда без патронов, и немного денег. Всему этому также нашлось место в карманах и сумке, после чего Мор решил вернуться к диалогу и был встречен презрительной тирадой Эвы:
— Ну и кто из ваших всё же организовал эту чёртову экспедицию? Зачем? Вы себя униженными и оскорблёнными считаете, после того, как пару веков назад чуть весь мир не уничтожили? Повторения хотите?
Тори хмыкнул. Мортимер посмотрел на девушку, приподняв брови, от чего его взгляд стал особенно скептическим.
— Во-первых, протяжённость стены более трёхсот километров, и проживает в ней около четырёх миллионов человек. Она поделена на двенадцать секторов, каждый с собственным самоуправлением. Я физически не могу знать четыре миллиона человек лично, даже будучи сыном мэра. И ответить на твой вопрос, кто там и куда экспедицию планировал…
Эва его перебила:
— Не пудри мне мозги. На Гармод плавал кто-то из городских секторов, не из Оссенских или горных! Если ты - сын мэра...
Мор невозмутимо продолжал:
— Во-вторых, поумерь пыл, девочка, намекая на то, что я не имею права даже сменить место жительства: ты вроде в курсе, что Стена — это по сути тюрьма? В которой мы вынуждены всю жизнь работать на вас. Экспедицию на Гармод, о которой я хотя бы слышал, а это было года три назад, собирали по приказу Десмонда Инверго, который, помнится, тоже был из ваших. Он финансировал всё через подставных лиц и набирал пушечное мясо из деревянных. А когда запахло жареным — вроде как оказался не при делах. Во всем оказались виноваты жители Стены, были аресты, допросы…
—Ты хоть помнишь, что было до войны? Вы хотели стереть Йен с лица земли! А мы боролись за свободу и независимость. Что удивительного, что теперь вы отрабатываете на Союз?
— Пятьсот лет?!..
— Про Инверго и я слышала, да, но он никого никуда не отправлял — за ним следили! О нём даже в газетах писали. В итоге его выслали на Северный Архипелаг. Так что даже если он что-то и спонсировал… — Эва перебивала, даже не слушая.
— Вы тоже всегда знали, что среди старых технологий много опасного! Но когда на кону такой жирный кусок — кто сможет устоять? Вам же только деньги подавай и дай покичиться стеклянными крышами, а то, сколько людей умирает на производстве их панелей — вам плевать!
— Только не говори мне, что ваши сами не стремились на Гармод, вернуть чертежи и разработки, которые были утрачены вместе со взрывом этого вашего парового острова. А потом устроить революцию...
— Если мы будем меряться кто лучше, а кто хуже — потратим впустую время. А от города останется котлован! — выпалил Мор.
Эва затихла, покачала головой и положила ладошку на здоровое плечо Мортимера.
— Прости. Лично ты ни в чём не виноват. Я тебе уже дважды жизнью обязана. А что до города… — Она печально улыбнулась. — Ты прав.
Тори, глядя на это, выплюнул свою жвачку и достал из кармана новую:
— Всё, собаки перелаялись — пошли вместе жрать искать? А то я уже стал сочинять претензии к вам обоим, потому что я, как тут верно подмечено, из «деревянных», детки. О, смотрите-ка, у нас просыпается новый собеседник…
«Ох уж эти модные пошлые обращения „детки, девочка“», — подумала Эва. — «Особенно смешно звучат из уст девятнадцатилетних мальчишек».
Мортимер смерил Тори взглядом и справедливо рассудил, что у того и впрямь куча претензий к окружающим, но, лично они с Эвой как раз таки ни в чём пока не виноваты.
Затем он аккуратно взял руку Эвы и галантно коснулся её губами.
— На этом всё, истории прошлого оставим в прошлом. Я бы предпочёл стать историей будущего и желательно как спаситель Стенвенфа, а не вероятная причина его уничтожения.

Лысый на полу, тот, которому Тори врезал по голове, зашевелился и замычал что-то несвязное. Блондин перевернул его, не стесняясь помогать себе ногами, и хорошенько пнул в бок:
— Кто вас послал?
— Аахм, — выдохнул пленник. — Я вам всё расскажу, если развяжете.
Мор был возмущён уже самой наглостью попытки пленника поторговаться. Он посмотрел на лысую, как страусиное яйцо, башку пленника и с лязгом поднял разводной ключ:
— Тут мы решаем, кто и в какой позе говорит, а будешь бычить — тебе ноги ни один врач не соберёт из тех осколков, в которые я их превращу.
— Ямга и Брайс, — пробурчал мужик, следя за ключом в руках юноши.
— А вот этих я знаю, — зловеще ухмыльнулся рыжий и для симметрии отвесил лысому пинок в другой бок, вышло даже лучше, чем у Тори, — А имена?
Пленник нервно сглотнул.
— Вильгельмина Ямга и Стефан Брайс, — процедил он.
— Ага, конструктор из седьмого и один дебил из нашего, — Мор кивнул и потыкал мужика в коленку разводным ключом, — пой дальше, птичка.
Эва разложила на столе синий чемоданчик:
— Смотри сюда, лысый, — сказала она, собирая стеклянный шприц. — В этой ампулке, — девушка продемонстрировала маленькую, с мизинец, опалесцирующую золотисто-жёлтым светом бутылочку, — находится замечательное вещество. Через 2-3 минуты после введения ты сам с удовольствием расскажешь нам всё — даже то, что знал, но забыл. Ты станешь просто говорящей головой. И для этого моим друзьям даже не нужно будет утруждаться и ломать тебе коленки — они просто подержат твою ногу, пока я делаю инъекцию. И говорящей головой ты останешься навсегда.
— Эй, мы не собирались никого убивать. И даже калечить. Нам нужен был только дневник профессора. Это всё, что нам приказали сделать. И обещали взамен включить нас в состав персонала 311, чтобы мы успели свалить из этого проклятого города подальше! Вместе с секретным отделом и их архивом. Начальник станции лично пообещал, — лысый задёргался. — Всё, я не знаю больше ничего.
«Откуда вообще все знают про папины записи?» — задумалась вдруг Эва.
— И как вы сюда собирались попасть? — спросила она, набирая содержимое ампулы в шприц и глядя, как лысый пытается выползти из-под сапога Тори. — И кто вам приказал достать папин журнал?
— Док, это всё он! Мы следили за вами от вокзала… Всё, я не знаю ничего больше! Отпустите меня! — голос лысого стал дрожащим и громким, он отчаянно задёргал связанными ногами.
— Какие вы, значит, хорошие, — с явно наигранной добротой протянул Мор, недобро глядя на мужика. — Я тоже не буду убивать, но видишь эту милую леди? Ваши действия связаны с гибелью её семьи. Так вот, мы не будем тратить ценные инъекции, я сделаю тебя говорящей головой старым дедовским методом, а этот уважаемый господин, — указал рыжий на стоящего рядом Тори, — возможно, мне даже поможет.
Зелёные глаза Мортимера приобрели стальной оттенок. Тори, глядя на его искажённое холодной злобой лицо, подумал, что каждый второй в Стене — ненормальный. Если не хуже.
— Не трогайте меня, это всё Брайс! Он обещал нам защиту! Обещал, что мы выживем! — верзила почти сорвался на крик.
— Ладно, проехали, он и впрямь ничего не знает, — Мор словно проснулся. — Зато я понял, о чём он говорит. Действительно был в Стене когда-то секретный отдел, занимавшийся исследованиями технологий, которые остались ещё со времён Гармода. Остров-корабль как-никак обслуживался на наших причалах два раза в год. Был, но лет уже сто как ничего об этом направлении деятельности не было слышно. Ну и считается, что его как бы нет. Хотя поговаривают, что кое-где, в секторах за пределами города, учёные и механики не оставляют попыток воспроизвести кое-какие машины по старым чертежам, да вот только удаётся им мало что. Чаще всё заканчивается крупной аварией. Так вот, шёл слух, когда я был ещё маленьким, что и в нашем секторе трудилась над каким-то проектом группа подобных энтузиастов. В итоге они здорово усовершенствовали паровозную машину, потом то ли разработали, то ли воспроизвели систему газового обогрева котлов, которой сейчас оборудованы почти все паромобили. А вот после их отчего-то резко расформировали. Примерно в то же время, когда поднялась шумиха вокруг экспедиции. Последним руководителем там был Цвейг, мужик малость повёрнутый. А, может, не малость. Так вот, не так давно он был назначен главным конструктором на паровозный завод. Их новое детище — «311» — мы с тобой, Эва, пару часов назад видели. Опять же по слухам — это не просто поезд. И последнее, самое неприятное: во всей этой истории каким-то образом замешан мой брат. И возможно, один мой дядя.
Тори внимательно выслушал Мора, кивнул и прострелил лысому голову. Эва отпрянула назад и посмотрела на блондина с ужасом и неприятием:
— Зачем, Тори? Он же всё рассказал…
— Чтоб не повадно было, — стрелок развернулся и прикончил последнего нападавшего. — Эв, они все скотины. Вдобавок трусы. А теперь ещё и слишком много знают. Тебе предстоит ещё много ужасов, и если ты не готова — собирай свои сопли и стеклянные колбочки, и я провожу тебя наверх, на башню дирижаблей, чтобы ты успела подальше свалить отсюда. Хоть к самой своей монаршей тётке! — твой папа как раз просил её предупредить.
Пока Эва стояла в нерешительности, положив шприц и крепко вцепившись руками в края столика, так, что костяшки побелели, выбирая: злиться или разреветься — Тор невозмутимо достал из кармана спидлоудер и демонстративно поигрался им.
—…как… ты… смеешь? Как ты смеешь так со мной говорить? — выдохнула девушка наконец. — Тебя-то сюда кто звал? Ты зачем полез в нашу лабораторию? Поживиться чем-нибудь редким и дорогим? Ты ведь думал при этом, что меня… нас всех… погребло под обломками башни. Чем ты-то лучше? Убирайся отсюда сам!
— Да, я тоже говно ещё то, — невозмутимо ответил блондин. — Но я умное говно. И я собираюсь впредь тебе помогать. По старой дружбе, — слово "дружба" Тори произнес с саркастической ухмылкой. — Просто нужно тебя встряхнуть, детка, чтобы происходящее не казалось тебе иллюзией. Сейчас около полуночи, Стена закрыта, все поезда ушли, и в городе тихо. Я предложил бы здесь заночевать, но нужно вынести наружу трупы и запереть дверь.
По щеке Эвы катилась одинокая слезинка, которую та вытерла рукавом и промолчала. У неё просто не было подходящих слов.

Мортимер тем временем забрал шприц и уложил его в синий чемоданчик. Аккуратно его застегнул и осмотрел напоследок лабораторию.
— Если вы закончили ваши разборки, позвольте мне побыть добрым волшебником и предложить вам место для ночёвки лучшее, чем набитый трупами подвал взорванного дома, — деликатно предложил Мортимер и, сунув Эве в руки её чемодан, подтолкнул её к выходу. — Стена сейчас лучшее убежище, которое только можно придумать.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Yolechka
сообщение 6.10.2016, 22:53
Сообщение #11


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 8
Регистрация: 18.9.2016
Вставить ник
Цитата
Из: Россия




Сложить, перемешать, пока не встряхивать

В конце пути их правда встретила тяжёлая бункерная дверь. Наглухо закрытая…
— Ты издеваешься что ли? — поинтересовался Тори, глядя на преградившее их путь препятствие.
— Неа, — Мортимер широко улыбнулся и, не доставая из кармана найденную коробульку, нажал на неприметные кнопки. Внутри двери что-то залязгало, грохнуло, постучало, и она начала медленно откатываться в сторону, — я типа волшебник.
Блокаторы были старой технологией, оставшейся еще со времен, когда Стена была верфью Гармода. Сейчас, наверное, не было уже механиков, способных точно объяснить принцип их действия, кроме того, что запорные механизмы подобного рода требовали электричества, как и сами черные коробочки — и было всего несколько мест во всем секторе, где их можно было зарядить.
Тори удивило, как легко Мортимер преодолел препятствие в виде двери. У него чуть челюсть не отвисла. Не ловушка ли это? С учётом того, что он слышала о «древних механизмах»…
— Тебя там ждут, так? — сказал Тори, заслонив собой Эву. — И ты тащишь нас туда, где нам, небось, уже заготовлен тёплый приём. Или рассказывай, почему ты управляешь этими дверями силой мысли. Я вообще тебе не очень доверяю, парень! — блондин сделал паузу. — Клянись, что у тебя добрые намерения.
Вид у Тори был довольно грозный, а рука покоилась на рукояти револьвера.
Эва встретилась глазами с Мором и подумала, что она сегодня пошла с ним в Стену один раз. И не видит причин не идти во второй. И просто хочет пойти с ним, потому что… она потом подумает, почему. Эва отважно шагнула вперёд к двери:
— Тори, ты сходишь с ума от паранойи!
Рыжий внимательно посмотрел на Прохвоста. Очень. Вот почему он, Мортимер Брайс, не впадал в панику, когда это чучело вломилось в лабораторию с пистолетом наперевес и превратило головы людей в кровавую абстракцию? Почему сходу поверил его россказням, и всё такое? Он вздохнул.
— Ты видишь хоть одно смотровое окно? Это бронированная дверь, с той стороны никого…, а самое доброе моё намерение стоит, хлопает ресницами и тискает синий чемодан, и, кстати, ведёт себя куда достойнее тебя. Леди, я первый, из соображений безопасности.
Рыжий потопал внутрь, но там оказался лишь технический тоннель и ни одной живой души. Они ещё даже не вышли из подземелья.
— Ну, что предпочтёшь: коллектор или мою нычку? — поинтересовался Мор, развернувшись, — обещаю, что если зайдешь, я даже покажу, как открыл дверь.Тори промолчал, посмотрел вслед Эве и угрюмо поплёлся за ней в тоннель.
— Я поклялся её отцу…
На этот раз Эва его перебила:
— Перестань говорить обо мне в третьем лице, когда я рядом! И забудь все, в чем ты клялся моему отцу, после того, как ты его бросил…
— В чьём лице?.. — Тори достал сигару и отгрыз ей кончик. — И что я мог сделать по-твоему?
— Не говори «её», «ей» и «она», если я нахожусь с тобой рядом. И вообще лучше лишнего обо мне не говори, — спокойно заметила девушка и повернулась к другому своему спутнику. — Мор, я мало что поняла в общем сумбуре, когда вы допрашивали нападавших, но мне кажется, что наши дальнейшие изыскания, если ты решишь продолжать их с нами, стоит начать с госпиталя.
Тори закурил, не переставая угрюмо поглядывать на рыжего.

Мортимер сразу почувствовал себя лучше в родных подземельях, закрыв дверь за спиной тем же способом, что и открыл.
— Ждут не тут и не нас. Вот, — он достал из кармана чёрную коробочку. — Я взял её из кармана того верзилы, которого звали доком. Это универсальная штука, любая такая дверь откроется без проблем, если знаешь код. Блокатор называется.
Рыжий сунул своё сокровище обратно в карман, справедливо считая эту вещь своим трофеем и компенсацией за разодранное плечо. Он провёл своих спутников наверх и, покружив немного техническими путями, вышел в жилой квартал. Узкие высокие коридоры напоминали улицы. Металлические стены, фонари, лестницы —всё было украшено ковкой, сваркой, затейливой резьбой и гравировкой, словно жители старались перещеголять друг друга мастерством. На улочках Стены было многолюдно, но на троицу внимания не обращали. Наконец, рыжий завёл их в одну из дверей и запер её за собой.
Внутрь едва пробивался через небольшие окошки под потолком свет фонарей из коридора. Мор обошёл свою квартирку, и, успокоившись, запалил фитиль в небольшой лампе на столе. Жилище рыжего являло собой страшный сон нормального человека, и гостей сюда явно не приглашали никогда. Весь первый этаж занимала мастерская-кабинет. В одном углу ютилось подобие кухни — нечто среднее между печкой и плиткой, и стол. В другом было рабочее место: высокая, но узкая полка до потолка, плотно заставленная потрепанными книгами по механике, физике, анатомии, чёрная грифельная доска, исписанная мелким и на удивление аккуратным почерком и изрисованная набросками. Рядом над столом висели приколотые заклёпками бумажные чертежи, и всюду в беспорядке лежали приборы и инструменты. В тисках была зажата неоконченная механическая рука очень тонкой работы, а рядом стояло три разномастных грязных кружки. В раковине тоже громоздилась грязная посуда, на плитке стояла сковорода, в которой острый глаз Тори определил нечто похожее на кусок ветчины, покрытый плесенью.
— Если честно, я не ждал гостей… тем более девушек… вообще нам надо поговорить о делах, — сказал Мор, ещё раз окинув взглядом своё убежище. — Я копчиком чую, что у каждого из нас есть часть головоломки, и нам надо собрать её вместе.
— Я пока не вижу ничего такого, что угрожало бы всему городу. Взорвали мой дом, — немного дрожащим голосом констатировала Эва, оглядывая помещение в поисках, куда бы присесть. Ей было ужасно неуютно в этом беспорядке.
Мор любезным жестом указал на диван, на котором валялась подушка и драный клетчатый плед.
— Из-за исследований, связанных как-то с экспедицией на мертвый остров-корабль, то есть из-за чего-то, что узнал мой отец. Есть какая-то болезнь, которая делает людей ходячими гниющими тупыми трупами. Но мы такого больного видели только единожды и предполагаем, что в госпитале есть ещё. Но в целом-то в городе довольно спокойно. И да, кто-то из ваших начальников решил закрыть Стену, но, как ты только что продемонстрировал — это для кого-то даже и не препятствие. Я, безусловно, не хочу пока что показываться в городе, демонстрируя, что я жива, потому что надеюсь как-то выяснить, кто… убил моих родных… ну и ещё по одной причине. Этот взрыв мог и не быть связан с работой папы, он мог быть связан с… скажем так, политическими вопросами. Но, конечно, это куда менее вероятно.
Эва сделала небольшую паузу:
— И я даже не знаю, как отблагодарить тебя за всё, что ты сделал за сегодняшний вечер, — теперь она повернулась к Мору. — И за пристанище на ночь. Но, хоть это, наверное, и звучит сейчас не очень веско — ты всегда можешь рассчитывать на нашу с Тори помощь, — девушка скосила глаза на Прохвоста, и тот уверенно кивнул.
— Тори, если ты не против, рассказывай первым, я так понимаю — логично начать с болезни.
— Ну, а что про неё рассказывать? Я не понял почти нифига. Проф сказал только, что это заразно, но всё под контролем, и его «настоятельно» попросили найти средство, чтобы можно было лечить тех, кто жив. И ещё сказал, что если что-то случается с их мозгами — они мрут. А иначе — хоть им руки-ноги руби, хоть кишки вынимай. Ну, я так понял. Проф предположил, что это была какая-то эспериметальная разработка, которую зря кто-то притащил в город. Вроде всё. Он еще просил передать, что очень важно, чтобы ты, Эва, дома посидела, пока не прилетит какой-то корабль из Йена. Вроде я всё сказал, — Тор выдохнул и наморщил лоб, осматривая помещение, насколько позволял слабый свет.
Девушка пристроилась на краю дивана, откинулась на подушку и сняла головной убор, отчего чёрные пряди чёлки упали на бледный лоб, подчеркнув её усталый и растрёпанный вид. Только сейчас она поняла, что ничего не ела с самого утра. Собравшись с силами, она приняла эстафету рассказа от Тори.
— Мне особо добавить нечего. Папа писал так, чтобы я не паниковала, словно он занимается обычной, но очень сложной и срочной работой, которую никак не может бросить. Такое уже было. Еще он добавил, что если что-то пойдет не так, то он оставил записи. Наверное, это был намек, которого я не поняла. Потому что не забрала журнал… А теперь он пропал. Что же до его наставлений по поводу нахождения семьи дома до его возвращения — ммм, — задумалась Эва, потом выпалила как на духу. — Наша семья в прямом родстве с королевой. И в начале года её здоровье ухудшилось. Прямых наследников у моей тёти нет, а значит — Карл мог бы быть объявлен каким-то из претендентов. И мы именно так и думали. Насчёт того же, кто и как сейчас недоволен властью — я предпочла бы это не обсуждать…
Эве остро захотелось побыть одной. Но она понимала, что в данный момент такая роскошь ей недоступна. Она то трепала угол пледа, то покусывала себя за губу. «Дура, какая же дура!» — укоряла она сама себя: «Папа, возможно, боялся, что письмо попадет не в те руки. Что растяпа Тори его где-то потеряет. И поэтому писал, рассчитывая на мое любопытство. А я… я думала, как бы избавиться от Карла.»
— Ладно, теперь я попробую склепать всё вместе, начнём с Гармода, который как-то вылез в этой истории вместе с болезнью, которая началась со стороны деревянных. Я же и с той стороны работаю, удавалось подслушать разговоры. Но сильного распространения она не получила. Если я правильно понял, со стороны стекляшки заболевших было куда больше, раз уж забили тревогу и подняли на уши твоего отца. — Мор кивнул в сторону Эвы и продолжил, — я вижу это так: кто-то, связанный с секретным отделом, побывал на Гармоде и притащил от туда сам-не-знает-что. Секретный отдел, напомню, как-то связан с новым поездом…, но сейчас не об этом речь. Выпустили болезнь из-под контроля специально или это у них случайно вышло — не слишком важно. Я считаю, что это было какое-то средство для шантажа. Может, местного правительства, может — надо брать выше. Мой братец Стефан общался вроде бы со смазливым стекляшечником. Скорее всего они тоже как-то поучаствовали в этой истории. Едем дальше. «311» поезд — здоровенная бронированная штука, оборудованная по последнему слову техники, и как говорит слоган: «для него препятствий нет». Полагаю, поезд — это передвижная крепость для персонала паровозного завода во главе с Цвейгом. Дальше. Всё началось сегодня. Нападение на госпиталь, взрыв Эвиного дома и закрытие стены. Жителям сообщили, что стену закрыли в целях предупреждения терактов, ведь взорванная башня стояла у стены! Но это отговорка! Стену закрыли, потому что наша верхушка знает, что что-то вот-вот начнётся, и надеется переждать это самое что-то, а раз наши задёргались, то начнётся что-то очень серьёзное. Потому как Стена — тоже своего рода крепость. Могу предположить, что завтра Стеклянный город содрогнётся, и нас ждут крупные трудности при попытках пробраться в госпиталь.
Мортимер выдохнул после такой долгой тирады. Многие вещи встали для него на свои места буквально только что, во время разговора. И он надеялся, что его не сочтут предателем или шпионом, раз он так «осведомлён», ведь большая часть всего сказанного лишь домыслы.
Эва покрутила между пальцами прядь волос и задумчиво её рассмотрела, словно разгадывая какую-то ей одной видимую шараду. Потом перевела глаза на Тори, который тут же пожал плечами. Тогда она обратилась к Мортимеру:
— Ты так сложил эту отвратительную мозаику, словно сам её и придумал. Но я добавлю свои пять лидов. Это только догадки, и всё же: мой отец был самым знаменитым специалистом по инфекциям. Его записи пропали. Я предполагаю, что он что-то всё же что-то знал об этой болезни еще до того, как его заперли. И думаю, что тоже смогу с ней разобраться, если попаду в папину лабораторию в госпитале. Особенно, если там остались образцы.
Она сделала паузу, а потом вдруг выдала:
— Воду только не пейте. Нигде. Никакую.
— А что — виски хлестать? — спросил Тори
— Можешь и виски, если у тебя есть, — ответила Эва. — Если бы я хотела весь город заразить… непременно воспользовалась бы водопроводом. Если бы не хотела заражать, но была бы неосторожной идиоткой — допустила бы утечку туда. Нам лучше пойти в госиталь подземным путем, хотя, конечно, на город утром стоит взглянуть. И независимо от того, что мы сможем узнать, добравшись до госпиталя — нужно предупредить королеву. Власть, какой бы она ни была — всё же лучше анархии. Но до утра я всё же хотела бы, с вашего позволения, поспать.

В середине ночи Эва, которую сон захватил, едва она коснулась головой подушки, проснулась. Ей было тревожно и холодно. Она попыталась поплотнее завернуться в старый плед, долго ворочалась — но так и не смогла заснуть. Тогда, гоня прочь мысли о семье, собственной глупости и безрадостном будущем, девушка нашарила в сумке карандаш, блокнот и маленький люминоловый фонарь. Соорудив себе некое подобие шалаша из всё того же пледа, она стала думать о том, как можно было бы оживить мертвеца. С научной точки зрения и с учётом того, что к этому делу привлекли инфекциониста, конечно. Эва записывала все приходившие в голову идеи, потом зачёркивала, грызла кончик карандаша и накручивала на палец прядь волос. Когда ей удалось сформулировать вывод — она уже окончательно выдохлась и замерла, свернувшись калачиком. Люминол закончил светить. Как бы Эва ни пыталась убедить себя саму, что плачем делу не поможешь, но горе взяло верх — и слёзы сами тихо покатились по щекам. Она уже не сопротивлялась им, просто лежала неподвижно и вытирала лицо рукавом рубашки, опасаясь, как бы её не увидели в таком жалком состоянии. А потом, как это всегда бывает, когда сильные эмоции выходят наружу, Эва всё же провалилась в сон.
Утром она проснулась с чувством себя опустошенности и беспомощности. Впрочем, было это утро или, может, время близилось к обеду — девушка не понимала: в жилище Мортимера отсутствовали окна, через которые можно было бы посмотреть на небо, а её часы встали ещё накануне.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 14:06