На руинах Магии., Отрывок...Жду мнений. Проба жанра. Опции

[MisterBook]

Добрый денёк.
Буду рада критике. Заметкам по ошибкам. Оценки художественного языка.
"На руинах магии"

Глава 1

Жили охотники на берегу страшной реки. Каждую полночь багровые тени Хранителей небес окутывали защитный купол и отражались во всех водах. Особенно в сезон весеннего половодья, когда ночь была, как вечер, и солнце едва заходило за горизонт. Касаться в это время суток воды, было равно испить горьких слёз мученников и навлечь на себя проклятие.
Дом хозяина угодья Горбатого Карла стоял отдельно и большую часть времени пустовал. Тут же была сторожка с клетками для пришлых чужаков. А смотровая башня маяка – как это ни странно – возвышалась на краю леса и открывала обзор на поросшую мхом равнину, такую же бескрайнию, как море. Охотник Фёдор не спал. Ровно в полночь он почувствовал прилив скорби. Ядовитое жало коснулось его души, ненадолго задумалось, потом едва заметно обиделось и поспешило исчезнуть.
– От меня не уйдёшь! – оскалился Фёдор, приготовив железную флягу.
Он громко зевнул зверским хрипом и большим глотком допил остаток крепкого чая в кружке. Накинул тулуп из шкуры серого волка и, закрепив поверх кожаный пояс с патронами, вышел во двор, прихватив по пути с оружейного стеллажа винтовку.
Разгулявшийся ветер затушил все факелы на улице и устремился дальше – кружить багровые тени. Сумерки белой ночи облачились в красное.
– Во Славу Тёмного Лорда! – без особого желания, и всё же по привычке прошептал он.
Отражение багровой тени пискнуло, обнаружив себя в металлическом сосуде. Фёдор закупорил флягу и засунул её в карман.
Под лапами стервятника заскрипела изморозь.
– Вот же псоватое рыло! – подумал Фёдор и нехотя обернулся.
Пёс с горящими красными глазами ощетинился. На его хребте встали дыбом костяные зубья, острые как ножи, и такие же чёрные, как его шерсть, раскрывшись вдоль всей спины словно веер. Его грозное рычание звучало, как последнее предупреждение.
Фёдор убрал руку с ружья. Со стороны дровницы из темноты на него смотрели ещё две пары горящих красных глаз. Стервятники Тёмного Лорда ни с кем не церемонились. Приручить этих псов было невозможно. Они служили одному господину – Лорду Регарду, до самого последнего вздоха, и такой преданности можно было только позавидовать.
Чернее ночи пёс продолжал скалить огромные белые клыки и глаз с охотника не сводил.
Фёдор развернулся и молча, зашагал на дежурство.
"А то я сам не знаю, куда мне идти и что делать!"

В центре стеклянной кабины маяка стоял трофей со времён восстания – старинный медный телескоп мореплавателя на треноге.
На табурете в углу вытаращив глаза, неподвижно сидел Архип.
– Никак замёрз, – усмехнулся Фёдор.
– Не замёрз, – заморгав глазами, тихо ответил тот. – Полночь! Эти опять нагнетают.
Он указал на Хранителей небес.
– А, понятно. Ну на вот, хлебни, – предложил Фёдор, достав флягу.
Архип хлебнул, жадно осушив половину фляги.
Фёдор прищурил глаза.
Спустя мгновение парень истошно заорал с безумным выражением лица. Фёдор отвесил ему хорошего леща и привёл в чувство.
– Не ори! Мужиков разбудешь!
Архип ринулся к окну, а после сел обратно на табурет, освободив желудок от злой водицы.
– Просил же, не делать так больше. Ты обещал, – проскулил он.
– Учиться тебе надо, коль выжить тут хочешь.
Фёдор тоже хлебнул, пережевал воду и сплюнул. Перед его глазами мелькнула вереница кровавых тел. Видение что-то пропищало, вероятно ругательство, и тут же исчезло.
– Ну и что ты орал? – с насмешкой спросил он. – Опять ерунда какая-та попалась, ничего нового.
– Да ну тебя, – отмахнулся Архип. – Сам на это смотри. Не хочу я ничего знать. И жить не хочу. Ничего не хочу...
– Заканчивай! – прикрикнул Фёдор. – Развёл тут...
Архип заплакал.
"Кусок дерьма!" – с презрением подумал Фёдор, и отвернулся.
Он посмотрел за окно на сияющие огни вдоль горизонта. Скинул рукавицы, убрал с объектива телескопа медную крышку на цепочке и, кряхтя от боли в пояснице, склонился к окуляру.
– Не надоело глядеть на них? – утерев слёзы, спросил Архип.
– Поди гляделки то не сотрутся, – с раздражением ответил Фёдор.
Архипушка вздохнул. Устал он, настрадался, а уходить на ночёвку в барак не торопился. Поговорить ему с Фёдором охота было, друг всё-таки.
В удалении на три версты от маяка, за ограждением из колючей проволоки стояла охраняемая застава чужаков с наблюдательной вышкой. Бункер с выходом из подземелья находился сразу за ней и вёл к равнине, которая плавно переходила в небольшую возвышенность. Этот пик был крайней точкой, за которую охотникам Горбатого Карла проходить было нельзя. Обогнув лес, равнина уходила на запад. Там же, стояли упреждающие столпы, обозначив границу земель. Каменные идолы высотой до трёх метров, с изображением хмурого лица, предупреждали заблудших странников о гневе богов.
Черта скорби, как прозвали её охотники, начиналась от берега Белого моря, шла на север до реки Печоры и заканчивалась в непроходимых льдах у озера Голодной губы. Дальше были земли вечного холода и туда уже никто не ходил.
– Чего они там?
– Ничего, – ответил Фёдор, обшаривая глазами погранзаставу чужаков.
На улице никого не было.
– Как думаешь, они нас, правда, не видят?
– Правда!
Архип замолчал.
Фёдор направил прицел телескопа на пограничную вышку. На мостике стоял молодой солдат в бушлате, облокотившись на перила, и задумчиво смотрел в небо.
– Глянь. Тоже скучает, – злорадно хохотнул Фёдор, а затем, чем-то заинтересовавшись, начал резво крутить регулировочные винты линзы, настраивая видимость.
– Пришлый? – встрепенулся Архип, ухватившись рукой за ружьё.
– Не-е, – протянул Фёдор. – Блестит вон на шапке у него что-то, – попытался он разглядеть кокарду на шапке пограничника.
– Тьфу ты! А то раньше не видал? – наконец-то оживился молодой охотник.
– Так не видать отсюда! – объяснил Фёдор. – А блестит прям как зеркальце железное.
– Зачем ему зеркальце на шапке? – удивленно спросил Архип.
Фёдор отпрянул от телескопа и с наивным выражением сказал:
– Проказу ведьмину отражать.
Архип подпрыгнул с табурета и потешно закатился от смеха.
– Тихо ты! – одёрнул его Федя.
– А ты не смеши, – не унимался Архипушка, но рот ладошами прикрыл.
– На вот, глянь лучше, кто это по реке идёт.
Он развернул телескоп на сто восемьдесят градусов и указал на русло реки за лагерем.
В пяти верстах от них над гладью воды порхал речной дирижабль с двумя вытянутыми, шарообразными надувными парусами на борту. Кабина экипажа стояла поверх крытой палубы. На хвосте из трубы клубился пар. Вместо вёсел гребли большие водозаборные колёса.
На этом отрезке реки был извилистый порог с сильным течением. Дирижабль то и дело подбрасывало на волнах, от чего фонари освещения на кабине лихо раскачивались из стороны в сторону и норовили разбить обзорное стекло. Надувные паруса значительно уменьшали вес судна, помогая преодолеть мелководье, но затрудняли управление и, большая часть пути сопровождалась отборной бранью капитана. Не будь брюзга Яков лучшим в своём деле, ему бы давно отрезали язык.
– Никак Горбатый Карл пожаловал..., – рассказал Архип, продолжая глазеть в окуляр.
Фёдор нахмурился.
– Чё встал то, беги мужиков буди! Избу протопить надо и факелы зажечь, – приказал он.
Архип посмотрел на лагерь. Во дворе темно, причала не видно.
– Провалиться мне в болото! – спохватился он и побежал вниз по ступеням.
Фёдор вздохнул. Всё-таки повезло ему попасть в ночь на дежурство. Он отвязал боковые борта на шапке и подвязал их под подбородком, надежно укрыв уши от мороза.
– Пришлые то не денутся никуда. Чего зря в ночь глядеть, – пробубнил он, задремав на табурете.