№24 Белый камень, Автор: Литера Опции

[Аптекарь]

Невеста увлеченно блевала, свесившись через перила ресторана гостиницы «Иркутск». Темнело. Мимо проезжали машины, чуть дальше скрытая деревьями текла Ангара. Наконец, её отпустило, она вытерла губы и взяла с перил бутылку шампанского, отхлебнула, потрясла головой и медленно проговорила: «Никогда не пей на своей свадьбе. Никогда!» Пошатнулась и пошла назад, подметая плитку пышной белой юбкой.
Влад улыбнулся своим мыслям. Затянулся сигаретой.
Сентябрь в Сибири стоял душный. Термометр застрял на двадцати по Цельсию. Сквозь летнюю зелень только-только начинало пробиваться рыжее и золотое. Днём припекало солнце, ночью на небо выкатывали крупные звёзды, глазели сверху вниз и, казалось, лузгали семечки. Зрелище, по мнению Влада выходило скучное. Темные улицы, магазины с опущенными рольставнями. Странной город Иркутск. Чумной какой. После девяти, как комендантский час, даже в туристической зоне. Разве что церковь, где Колчак венчался побелена и подсвечена, а свернуть за угол – всё тёмное, приземистое, колченогое.
Влад ждал.
Наконец, из ресторана показались очередные курильщики, один с лентой свидетеля через плечо, остальные так.
– Парни, дайте закурить, – он шагнул на свет, – и лучше бы больше одной. – На него уставились оценивающе. – Приехал только, – Влад примирительно поднял перед собой руки, – кто ж знал, что у вас в городе после двадцати одного фиг достанешь…
– А-а. Держи брат, – ему щедро протянули початую пачку синего «Петра». – Кури, у нас ещё есть.
Влад коротко поклонился и пошел наискосок к гостиничным дверям. Стеклянные створки разомкнулись и сомкнулись за спиной. В пустом полутёмном холле мыкался туда-сюда охранник. Он поднял на Влада глаза, опознал и потерял интерес. Зато девушка за стойкой регистрации обожгла злобным взглядом.
Понять ее было можно. Когда час назад их выгрузили у гостиницы, Влад оставил Аллу сидеть на чемодане, а сам с паспортами отправился за ключом. Алла грызла Чупа-чупс. Вид у неё был отсутствующий.
Администраторша с профессиональным гостеприимством на лице споро тасовала паспорта.
– Нас вместе, – Влад протянул документы.
– Нас тоже, – к стойке подошли Аня и Антон, муж и жена из закрытого города Снежинск.
– Не положено, – администраторша даже не подняла глаз, – девушки в один номер, вы в другой.
Влада это привело в мгновенное бешенство, а Антон удивился.
– Мы, вообще-то, женаты, – сказал он.
– Все четверо… – Влад попытался перевести недоразумение в шутку, но не преуспел.
– Всё равно не положено! – администраторша пошла на принцип.
Влад не вступая в пререкания сгрёб со стойки ключи, один кинул Антону.
– Шестьсот пятнадцатый вам, нам двадцать третий.
– За документами через полчаса зайду, – бросил через плечо.
– Вы не можете… – администораторша изо все сил телепатировала предельное негодование.
– Можем. Любим. И практикуем.




Когда он вернулся в номер, Алла неподвижно лежала под одеялом.
– Ты пришел, – сказала она не меняя позы. Даже лицо осталось неподвижным.
–Да. – он посмотрел сквозь темноту. – Спи. Скоро поедем домой. – Он наклонился поправить одеяло, но жена вдруг села на кровати.
– Ты не хочешь ехать? – у нее даже глаза как будто засветились. – Ты не хочешь, чтобы мы возвращались?

Утором они переехали Ангару – вокзал был почти напротив гостиницы – и сдали билеты. На улице Алле захотелось курить. Влад, предусмотрительно разжившийся сигаретами с самого утра прикурил ей новомодного «Винстона» с двумя кнопками – яблочной и мандариновой, себе зажёг последнюю из дарёной пачки «Петра».
Затянулись синхронно.
– С чего начнем?
– С умственной деятельности. Гостиницу снимать жадно, разве что на одну-две ночи. Импровизировать будем.
Алла посмотрела на него своими раскосыми глазами и ничего не ответила. Но Влад почувствовал, что она довольна, и обрадовался. В последнее время жену редко удавалось расшевелить на эмоции. А тут вот.
– Может сразу ударим автопробегом по бездорожью? – предложила она. Во имя негритят, которые пухнут и хотят гречки. Или против глобального потепления… усугубляя выхлопными газами оное.
Влад цитату узнал, улыбнулся, щелчком отправил окурок в мусорницу.
– Ты неправильно говоришь, – сказал он. – Негры – это унизительно. Негр должно звучать гордо! По-чёрному гордо.
Мимо туда-сюда сновала привокзальная толпа. Курила, кашляла, натыкалась друг на друга, сплёвывала под ноги. Спорили за место таксисты, бойко торговала квасом с антикварной бочки-коровы толстая тётка в джинсовом переднике. На лавочке в окружении огромных баулов самозабвенно ревела маленькая девочка, оставленная мамашей «на хозяйстве».
– Странно, – сказала Алла, – парит так. В Сибири же холодно должно быть. А мне мороженного хочется, – и вытерла тыльной стороной ладони пот.
Влад купил ей фруктового льда, а себе пива. В репродукторе объявили отбытие их поезда.
– Я считаю, надо возвращаться на Байкал, – сказала Алла. – Ты тоже считаешь, что надо.
Влад кивнул, и полез в телефон гуглить транспорт.

На Байкале они уже провели всю прошлую неделю. Их пригласили на мультикультурный фестиваль – литературно-театрально-какой-то там ещё. Точнее, пригласили Аллу. Но она уже давно никуда не ездила сама, не позволяло здоровье. Вопрос удалось решить, правда, Владу пришлось немало повозиться с разнообразными бумажками.
«Мне понравится, что мы сюда приехали», – грустно сказала Алла тогда. Теперь её предсказание, глядишь, и сбудется. Дорога к ним благоволила, даже автобус не пришлось ждать, и места рядом, и пробки на выезде из города не было, а накануне три часа простояли.
Алла смотрела в окно на заросшие смешанным лесом сопки, Влад дремал, отметив в уме, что через проход сидит бритая наголо азиатка в серой монашеской рясе. На плече лёгкая сумка, в руках канареечно-жёлтое вязание. И спицы так и мелькают.

Он открыл глаза как всегда за пять минут до пункта назначения. Привычно проверил, помнит ли, где он, кто и когда, потом потряс за плечо Аллу, которая тоже, оказывается, заснула.
– Приехали. Дальше пешком.
Алла порывисто выпрямилась, и у нее закружилась голова. Влад взял её за руку, посмотрел в глаза.
– Всё хорошо. И будет хорошо. – Ни голос, ни лицо его давно уже не подводили. Они пропустили всех пассажиров и только потом спустились сами.
У заклеенного туристической рекламой борта автобуса их ожидала соседка-азиатка. Подождала, пока Алла восстановит равновесие, быстро шагнула вперёд, поклонилась, протянула жёлтый свёрток, ещё раз поклонилась и пошла прочь.
– Тебе подарили жёлтый свитер, – сказал Влад.
– Жёлтый-прежёлтый. Как пыльца. Здорово. – Алла щурилась на солнце. Голова ещё кружилась. – Сейчас, отдышусь и надену.
Влад поискал глазами скамеечки, но на них в узком промежутке между скалой и морем места не осталось. Зато обнаружился скатившийся с кручи огромный плоский валун. Посидели покурили. Свитер пришёлся впору.
– Всё хорошо? Ты бледная.
– Нормально. Не переживай. А это там… – она указала пальцем на белый камень, возвышавшийся над кромкой берега. Оградка, доска с неразличимыми буквами, фотографирующиеся туристы. Фоном – серебристая вода Байкала и глубоко-аквамариновая – Ангары.
– Памятник Вампилову.
– Какое красивое место. – сказала Алла. – Здесь хорошо умереть, и чтобы похоронили, и памятник. Я сама могу проект. Помнишь, я обнажённый автопортрет ваяла. Увеличить и поставить. Только с Вампиловым как-то договориться. Договоришься?
– Это будет сложно. – Влад посмотрел на озеро. На той стороне за игрушечными поездами взбирались на скалы леса, ближе сновали непривычного вида катера.
– Ну и что, что сложно, зато красиво. И мальчикам понравится. И девочкам…

Большой туристический автобус подошедший со стороны Иркутска заслонил памятник, остановился и из него повалили туристы.
– Ну, нет. Эти весь пейзаж испортят. – сказал Влад. – Никакого покоя Вампилову. Слушай, а где у нас лента с раскопа?
Алла покопалась в сумке и вынула чёрно-жёлтый рулон полиэтиленового ограждения «археологические работы». Влад выхватил, перебежал дорогу, и прежде, чем туристы с гидом обогнули автобус, начал крепить ленту на ограждение.
– Простите, - сказал гид, – что происходит? Мы можем пройти к стеле?
– Что? – Влад притворился тугодумом.
– Вы мешаете. – сказал гид.
Влад обратил внимание, что у него приятное открытое лицо. И глаза хорошие, только печальные, как у старого спаниеля. Влад почти успел пожалеть о своей выходке. Но туристы все испортили.
– Граждане! – подбежала Алла, – вы что не видите! Нет, это просто возмутительно!
– Что возмутительно? – гид переводил взгляд с неё на Влада и обратно.
– Вас что, не предупредили? Здесь раскопки. Древнейшее поселение первых людей, колыбель цивилизации! Любая сейсмическая нагрузка… Да, не топчите вы!
Влад закончил крепить ленту, и она стрекотала на свежем байкальском ветру. Со стороны торговых рядов тянуло копчёным омулем. Внизу совсем под берегом прошёл катер.



– Мы бы только цветы положили, – гид уже практически сдался.
– Давайте, я положу здесь, у ограды. А пройти нельзя, извините.

Когда туристы погрузились, и автобус отправился дальше, Алла положила ладони на тёплый бок стелы.
– Отдохни чуть-чуть! После смерти столько проблем всегда, уж я-то знаю, – она горько рассмеялась. – Я точно знаю.
– Как думаешь, – Влад попытался сбить с темы, – ему нужны эти дурацкие гвоздики?
– Нет. Он камень теперь. Думает и пишет о камнях. Только о них. – Алла подобрала цветы и, размахнувшись, швырнула в Байкал. Прозрачная волна приняла подачу и откатилась.

Листвянка ничем не отличалась от десятков виденных Владом прибрежных посёлков. Улица-набережная. Два-три яруса домов – насколько позволяет крутизна склона, с одной стороны. Пирс, волнорезы, торговые палатки и павильоны – с другой.
– Пойдем к воде? – попросила Алла. У нее снова портилась настроение. Влад вздохнул, провёл рукой ей по волосам и подхватил вещи.
Они спустились по деревянным ступенькам на пёстрый пляж и уселись на тёплый бок почти утонувшего в гальке бетонного быка.
На соседнем сидела по-турецки худая женщина с недовольным лицом. Перед ней метрах в десяти по торчащим из воды рёбрам утонувшего пирса ходила женщина постарше, на руках которой радостно визжало и порывалось занырнуть чадо двух-трёх лет от роду.
– Мам, не урони пожалуйста!
– Не волнуйся, не уроню.
– Юра, не лезь в воду, ты простудишься, заболеешь и умрешь.
– Милая перспектива, – женщина посмотрела на дочь.
Влад хмыкнул.
С пришвартованного неподалёку прогулочного катера молодой человек расхваливал в мегафон прелести самого глубокого озера в мире: «Мы покажем вам удивительный Байкал. Всего за два часа вы сможете насладиться красотами, каких никогда не видели… Наш катер отправляется ровно через пятнадцать минут. Вы сможете посетить одну из самых живописных бухт и деревню Большие Коты. Для желающих на борту имеется чай, кофе и тёплые пледы».
Женщина с внуком выбралась на сушу. Чадо тут же побежало по своим делам, а женщина ополоснула ноги и стала обуваться.
– Ищи камушки, Юра. Я где-то видела белый. Белый – очень редкий.
– Вот здесь. Я, кажется, видел. – Влад поискал глазами и указал нужную гальку.
Бабушка улыбнулась и кивнула.
¬– Я правильно понимаю, что вам жить негде? – спросила она. – Я обычно не сдаю, но раз Юрочку в город забирают…
Дочь посмотрела неодобрительно, но ничего не сказала.

К вечеру с Хамар-Дабана нагнало тучи, дождь собрался, но передумал. Только духота ушла. Как-будто вода с неба пролилась, но в другом, тонком плане бытия. И Байкал за окном из серебряного стал стальным.
В доме был нормальный водопровод и вообще нормальная городская обстановка. Алла тут же отпросилась в душ. Влад запустил в уме мысленный таймер (двадцать-тридцать минут можно не беспокоиться), а сам уселся за стол на кухне.
Бабушка Клавдия появилась через пять минут, проводив Юрочку и его мать, за которыми приехал отец.
– Ну и кто вы такие будете? – спросила она, усаживаясь напротив.
– Путники, – Влад присмотрелся к собеседнице. – На фестивале были, а всё посмотреть не успели.
– Вот как? – хитро улыбнулась Клавдия. – Ну-ну. – Она выставила на стол две глиняные кружечки и бутыль, цвет содержимого которой точно не соответствовал этикетке. Посмотрела на Влада и плеснула в кружки по глотку.
– Свободные, значит, путешественники. Никаких конкретных планов, верно? Ни на грамм? Ни на минуточку?
– Ни капельки… – ответил Влад в тон.
– Вы часом не Остап Бендер?
– Нет. Я просто умею со всеми договариваться. И дорога меня любит.
– О чем разговор? – спросила Алла вытирая волосы розовым полотенцем.
– Знакомимся, – улыбнулась ей Клавдия.
В окно билась самая упорная из всех осенних мушек. На холодильнике в обычной трёхлитровой банке алел букет гвоздик, показавшихся Алле удивительно знакомыми.
– Я вас ещё у камня приметила, и позвала не просто так.
– Ничего страшного. – Алла пожала плечами. – Особенно если и мне нальёте. Вымылась, и уже хорошо, а с рюмкой с устатку, так ещё лучше.
Разлили, чокнулись. Наливка была сладкая и терпкая, правильного осеннего вкуса.
– Честные вы люди, – сказала задумчиво Клавдия. – Честные, не в смысле, порядочные, там, или как это сейчас говорят. Не важно это, и объяснить не сумею. Но вот вы мой белый камень нашли, и идти вам кроме дороги некуда. – Она катнула по столу белую в мелких сиреневых крапинках гальку. – Мать-покойница ведьмой была, она бы лучше сказала, а я так…
Алла сложила на стол локти, умастила поверх голову. Можно было что-то сказать, но она чувствовала, что необязательно это. Влад тоже молчал, слушал.
– Сколько вы тут быть думаете? – сменила тему хозяйка.
– Как выйдет. Месяц. Может больше, если жильё по дешёвке найдём, – ответил Влад.
– Так у меня и найдёте. Хоть на сколько. Условие только есть.
– Интересно, – сказал Влад.
– Кого убить, – Алла выпрямилась на стуле.
Клавдия рассмеялась лёгким галечным смехом и начала рассказывать.


– И что ты думаешь? – спросила Алла. Она сидела у окна и вглядывалась в темную гладь озера.
– Даже не знаю, – Влад лежал на кровати поверх лоскутного одеяла. Настоящего, не фабричной подделки. Интересно, сама Клавдия шила, или от матери-ведьмы переняла, – по-моему, честная плата.
Он хотел добавить ещё про дорогу, но Алла у окна всхлипнула и стала заваливаться спиной в комнату. Упасть не успела. В нужные моменты Влад умел быть очень быстрым. Он подхватил Аллу, уложил боком на кровать, разжал зубы, проверил язык и всунул поперёк рта можжевеловую палочку, которую всегда носил с собой. Теперь оставалось только ждать, когда кончится приступ. Десять секунд, двадцать, всё. Но он знал, что в её субъективном времени, это очень-очень долго.
Алла открыла глаза, взгляд пустой, блуждающий.
– Утром поговорим, да? – попросила она жалобным голосом, взяла Влада за руку и уснула.
Утром Алла пела и смялась. Они решили попробовать.


В воскресение они посетили музей Байкала и добросовестно исходили все четыре этажа. Аллу больше остального поразила байкальская микрофауна. Под внимательным взглядом микроскопа она бегала, плавала, извивалась. «Надо было на биолога поступать, и сюда», – вздохнула она. Влад рассматривал самоцветный песок и кивал своим мыслям.
В самом конце они прошли вдоль кольца огромных аквариумов, где кроме привычных хариусов и лещей обитали не виденные прежде вживе омули и корюшки. В отдельном аквариуме поменьше жили странные существа, немного похожие на креветок, но имевшие тринадцать пар разнофункциональных – так это назвал экскурсовод – конечностей. В самом дальнем и большом, ни рыб, ни водорослей, ни членистоногих не наблюдалось.
Владу показалось, что он пуст, но тут из дыры в дальнем конце выплыли одна за другой две мохнатые капли. Нерпы были почти такими, как их сувенирные изображения только больше. Они отталкивались от стенки и почти неподвижно плыли до другой. Потом переворачивались, снова отталкивались и брюхом кверху плыли обратно. Нерпам было скучно.

Влад устал от впечатлений и вышел на воздух. Алла пошла в туалет припудрить носик, нарисовать глазки и побыть с собой наедине. Влад вынул сигарету повертел в пальцах.
– Не курите, - сказал чей-то голос за спиной.
Влад обернулся, и встретился взглядом с буддисткой-попутчицей из автобуса.
– Я и не курю. – сказал он. – Просто дышу.
– Карма. – сказала азиатка. – Вы опять ее потеряете. И опять постараетесь забыть, и снова найдёте. Карма не отпустит. Ни вас ни её. Не потому что виноваты, потому что карма. Чем дольше живёте, тем больше кармы. И она будет умирать-умирать. Вспоминать встречаться. ¬– Она нарисовала в воздухе круг.
Влад слушал молча. Он почему-то знал, что сейчас ни за что нельзя задать главный вопрос. Захочет – сама скажет. И он ждал, пропуская мимо ушей всё, что не было ответом. И чуть не пропустил сам ответ.
– …повернуть совсем случайно, совсем не туда, – говорила азиатка. – Карма… – она развела руки в стороны.
Из музея вышла Алла и помахала ему. Влад помахал в ответ. Всего на мгновение он отвёл взгляд от странной монахини, но этого хватило. Азиатка как сквозь землю провалилась. Как не было её только что рядом.

С мегафоном на ремне в фуражке с якорем Влад раз за разом повторял рекламный текст, зазывая туристов отправиться в удивительное путешествие по Байкалу.
Рядом сидела Алла. Вид у неё был странный. Особенно причёска. Точнее коса, заплетённая от затылка ко лбу, она свисала вперёд и делила лицо надвое до кончика носа. Но она не обращала внимания, раз за разом дёргая язычок варгана. И слышала мир на до-соль.
За спиной в рубке ковырялся Лёша-моторист. К туристам он не приближался, пропадал в машинном и имел привычку постоянно вытирать руки о замасленные джинсы. И вечно вздыхал, мол, прохудилась посудина, менять пора.
Влад смотрел на поднимающиеся по склонам леса и думал, что сентябрь угасает. Скоро начнутся шторма. А там и навигации конец.
Он боялся. Что будет, когда пойдёт снег? Когда придут метели? Что будет вообще.
Одна радость – приступов не было. Как выключил кто-то. Две недели у неё не было приступов. А ещё ему снились сны. Много и часто, как никогда прежде. Ему снилось всё в золотом цвете, снилось солнце, тучи и серебряная-стальная блестящая вода. Снилось, он идёт по воде, и он не он, то есть не Влад, но и настоящего имени не помнит. Что живёт не эти паспортные тридцать пять, а бог его знает сколько лет. Давно… Много. Наверное, это можно назвать бессмертием, но не хочется так называть. Надо просто ждать, и придёт лихорадка, и всё забудется.
Он двигался через воды по колено, по грудь, мимо него, сквозь него шли корабли, сновали моторки и рыбы. Он не чувствовал ни рук, ни ног, только взгляд, как будто кто-то следит за ним, но откуда, и кто?
– Смотри, – шепнула Алла, возвращая к реальности, – это она?
Она подняла косу и указывала в сторону берега. Там, рядом с павильоном автостанции, стояла женщина. Невысокая, в очёчках. Чёрные волосы убраны за уши. Лет сорока или чуть больше, Влад никогда не умел понимать чужой возраст.
– Надо бы убедить её сплавать на нашем кораблике, – сказала Алла, сжав пальцами леер.
– Не знаю…
– Ты договоришься, как обычно, – Алла достала варган и снова заиграла.
– Дорогие гости Байкала и отдыхающие. За час на борту нашего судна вы успеете… Про себя он повторял совсем другие слова. И сам себе не поверил, когда женщина подняла глаза и медленно, сомневаясь, двинулась на звук мегафона.
– Последний солнечный день! Завтра прогноз обещает шквал, – сымпровизировал Влад и почувствовал, что справляется.
Женщина уже шла по пирсу. Но тут её бегом обогнали две девицы позднего школьного возраста.
– Вы, когда отплываете? – пытаясь отдышаться закричала одна. Вторая захихикала.
– Через пятнадцать минут.
– А потом сюда привезете?
– Точно так.
Женщина не ушла. Стояла, слушала, наклонив голову как птица. Но на борт не поднялась. Ни в тот день, ни в следующий, ни на третий. Но всякий раз приходила на пирс. Провожала и встречала. Это было странно и чуть тревожно. Обещанный синоптиками последний солнечный день был всё ближе.

Влад дремал, отдыхая после экскурсии в тесной как стенной шкаф каюте, когда с палубы спустилась Алла. Она устала за эти дни. Умоляла отпустить в Иркутск. Просто так. Походить по магазинам и в «Шокаладницу».
– А я? И отпустить тебя…
– Я быстро вернусь, – сказала Алла. – На 21:30, самое позднее.
– Может, я с тобой?
– А кто будет вести экскурсию? Лёша?
Она погладила его как маленького. И ушла.
Влад заставил себя не волноваться раньше времени. Это всегда получалось, если правильно включить внутренний таймер. А потом снова задремал. Точнее заснул. И вдруг отчётливо вспомнил, что ему уже очень-очень много лет. Это давило, это распирало изнутри голову чудовищной опухолью. И памяти становилось всё больше. Он помнил, как умирает она. Всякий раз, как он её находил, смертельная болезнь успевала первой. Он пытался не любить, не искать, не встречать, но не мог. Он смирился. И просто находил её.
Катер покачивался на лёгкой волне. Сон стал чище и страшнее. Та женщина села на его лодку. Еще было много народу, но он запомнил ее. Птичка.
Он говорил и говорил. Слева по борту вынырнула нерпа, посмотрела печально и затерялась в волнах.
Вдруг пошел ветер. Кто-то не удержал плед и его зашвырнуло под самые тучи.
– Что это значит? – спросили из-за спины.
– Шторм, – ответила птичка.
Влад огляделся, но за бортом была только темнота. А здесь, на лодке, только она – птичка.
– Где все? – спросил он.
– Это сон, – сказала птичка спокойно. – Вы не успеете. Смотрите. Волна.
Но он успел. И увидеть волну, и как птичка превратилась в настоящую. В черного дрозда. Взмахнула крыльями и полетела. Влада окатила водой. И он проснулся. Над ним стоял моторист Лёша.
– Всё, айда на сушу, – сказал он. – Там такая бурища идет.

Было уже совсем поздно. Пришёл автобус на 22:00, потом на 23:00. Шторм укатился к Иркутску. Влад стоял под козырьком остановки и набирал телефон. «Абонент не доступен». Влад ждал, боялся, надеялся. Из-за поворота появился последний автобус, и Влад вышел под ливень, не накинув капюшона.

[grold]

Печальная история.
Начало дико кондовое. На фоне последующего текста, дисгармонично.
Итак, мы имеем Аллу - вечную жертву, вечную больную, карма, эпилептические (предположим) припадки.
Влад - верный пес. Любовь у него странная, не на показ, а внутри. Сродни пресловутой кармы.
Он умеет договариваться. Она - бежит от приступов, себя. Они - бегут от кармы.
Зарисовки мест неяркие, приглушенные, словно в тени болезни. Оптимизма и надежды, в общем, нет. Она помалкивает, он - верный пес. Эпизод с камнем Вампилова жутко провисает. И окончание тоже. Слишком широкая рама для миниатюры с выброшенными гвоздиками.
Бабушка. В шали с узорами из вопросительных знаков.
Она: - Кого убить?
И вот тут меня передернуло.
Знаешь автор, а мне вовсе не хочется, чтобы Алла приехала на последнем автобусе.

[simurgh]

Депрессивно. Безнадёжные ребята, с которыми явно что-то не так, раз карма каждый раз их так нещадно наказывает. Меняться они видимо и не собираются, просто прижимаются друг к другу и продолжают мытарства. А тут ещё и на ведьму напоролись. Впрочем, может это как раз и поможет им разорвать порочный круг - нужен был какой-то стимул извне.

[Ябадзин]

Рассказ на грани зарисовки, перебор с недоговоренностью, как по мне.
И не уловил я никакого перелома в героях, за сценой он. Круг разорван или как? Куда смотреть?
Сюжет условно-притянутый. Вампилова можно поменять на Колчака. Или Ленина. А невесту - на не невесту. А белый камень - на черную сосну.
Но настроение задается, это да. Такое свинцово-успокоительное, когда смотришь в черную глубину и думаешь, каково оно будет там, оказаться в глубине?

[Виктор Не]

Ну не знаю

– А я? И отпустить тебя…
– Я быстро вернусь, – сказала Алла. – На 21:30, самое позднее.

Предсказуемость зашкаливает.

Блин, столько "печальных" рассказов, где автор будто стесняется своих мыслей. Мутит, крутит и бросает. Сидишь и смотришь, ладно бы это был один рассказ, но таких то полно!

[Horra Ora]

Начало...не предвещало ничего хорошего))
Не скажу, что плохо. Атмосферно. Но очень уж разбито, разорвано, расстроенно. В конце появляется смысл всего этого бессмысленного хождения по мукам, но уж очень размыт и мрачен.
Позитива вам, автор! И уверенности.

[Гость_korz1973_*]

Блин, а хорошо ведь. Кто же это? Фаворит пока.

[AleFF]

Шикарно пишет автор, но такую безнадегу навел...
начал читать с ожиданием чуда, но дочитывал - еле дотащил
Однозначно - красивый слог, однозначно - нет в топ из за безнадеги. Не то что бы я любил сопливый хеппиэнд, но нуар не люблю точно.

[son-lyn]

На любителя. Как-то всё очень уныло, безысходно, проблемно. Есть удачные куски, есть - не очень. Скорее не понравилось, хотя и написано со знанием дела.

[Мышель]

Отлично. В целом, по восприятию. Хотя и депрессивно.
И написано превосходно.
В определённой степени снижает впечатление то, что многие эпизоды провисают. Для простой иллюстрации места/времени/действия они слишком хороши и самостоятельны.
Если для буддистской прорицательницы такая недоговоренность хороша и оправданна, то все остальные просят расшифровки. Или, как ни жаль, сокращения.

[Гость_Игорь_Нилов_*]

Замечательно. Хотя есть лишние куски, о чем говорилось выше. Но за умение задать и выдержать настроение в произведении, подать ненавязчиво идею, вплести её в диалоги героев можно простить многое. Удачи автору на конкурсе!

[крокодил77]

Рассказ написан вполне профессионально. Но слишком уж печальная выходит история. Намечалась, по ходу, одна мелкая придирка, но упоминать её не стоит.

[Мюнхгаузен]

чуть дальше скрытая деревьями текла Ангара. Наконец, её отпустило, = я понимаю. получилось неумышленнот

Темные улицы, магазины с опущенными рольставнями. Странной город Иркутск. Чумной какой. После девяти, как комендантский час, даже в туристической зоне. Разве что церковь, где Колчак венчался побелена и подсвечена, а свернуть за угол – всё тёмное,

крупные звёзды, глазели сверху вниз и, казалось, лузгали семечки. =чудесная находка.

провёл рукой ей по волосам= думаю, вы поняли.
Такие словечки, как "улыбнулся", "посмотрел" гробят текст. В улыбке тысячи смыслов, здесь они трагичны, не до улыбок, ради одного только, чтобы не обидеть: какие улыбкки, когда каждый час может стать последним? Ё буковка - то есть, то нет. Мне чуть не хватило достоверности, есть лишь попытка создать оную. В деталировках провалы... как бы понятней? То есть, описывая комнату, мы показали лишь половину. А теперь думай над оценкой.

[Мой дядя]

Слишком много буков. Никогда не любила длинные депрессивные саги на тему: "Ах, как я страдал!".
Ну страдал, и что? Это частное дело каждого.
Увядание, депрессия, вечный сентябрь.
Автор владеет словом. Из стилистических погрешностей заметила только одну:
"Сидела по-турецки худая женщина"
Создается впечатление, что "по-турецки худая".

Даже не знаю, какую оценку ставить. За мастерство надо высокую, за содержание низкую
И чё у нас все так любят страдать?

[Грейсон Киппен]

Написано довольно красиво, на мой взгляд. Но некоторые обороты и выражения сбивают тот настрой, который пытался выстроить автор. Как-то не к месту про лузганье семечек, например. Или про специфику закрытия магазинов.
В рассказе очень мало сюжета. Приходится вдумываться и перечитывать, чтобы хотя бы приблизительно понять, что происходит с героями. Что-то фантастическое в рассказе чувствуется с большим трудом, если честно.
Как итог - я впечатлён тем, как рассказана история, но не самой историей. Все то же самое можно было рассказать намного короче, и при этом ярче.

[Агния]

Редкий случай, когда поставленный метафорический слог пошёл в минус рассказу.
"Увлечённо блевала" - это с самого начала предвещало) диссонанс какой-то что ли..между старанием автора рассказать о высоких чувствах и его же бытовым цинизмом.

[tequiller]

Замечательный рассказ!
Потому что в тренде:

Невеста увлеченно блевала

и из недавнего мира Дозоров, тоже первая строчка:

Ольгерд стоял на пороге и слушал, как тошнит ведьму.

Тот рассказ занял первое место, и я думаю, что исключительно из-за натиска первой фразы. Хотя и дальше там неплохо завернуто.
А тут как-то сдулся автор, все силы ушли на несомненно сильный образ блюющей невесты. А Вампилов сюда вообще как-то не вяжется.

[Рыжая вешка]

Невеста увлеченно блевала, свесившись через перила

- т.е. балкон был ближе чем заведение Т?

Странной город Иркутск

- стороной видать прошёл

Наконец, из ресторана показались очередные курильщики, один с лентой свидетеля через плечо, остальные так.

- как так?

Влад, предусмотрительно разжившийся сигаретами с самого утра прикурил ей

- так с самого утра и прикуривал? Бедолага парень...

Только с Вампиловым как-то договориться.

- это типа шутка юмора такая? Или попытка взять читателя на понт?

Печально вздохнула и принялась писать отзыв. Когда-то давно я тоже вставила в самое начало рассказа невесту. Только вела она себя более прилично и показывала ребёнку звёзды. Меня заклевали тем, что никакой сюжетной нагрузки, при чём тут невеста и проч. Рассказ до сих пор валяется где-то в загашниках, но теперь я поняла, что убирать эту сцену не буду ни в коем случае. На крайний случай напою. Неплохо же вышло. Читатель получил эмоциональный заряд и сразу настроился на киллера в качестве ГГ. Ангара, Байкал, камушек Вампилова, лысая азиатка, которую ГГ с лёту определил в дамы. У меня никогда не получалось определить их пол, пусть даже в руках вязаные пинетки с крючком... Ведьма - куда ж без неё? Все эти маячки дают замах на гораздо больший объём произведения, чем рассказ. Читатель читает, он стремится понять, что же там за кадром, почему вдруг не отвечает телефон жены, куда слились друзья из гостиницы, какие жизни прожили герои и почему остались, что они хотели здесь увидеть, понять? Вот ГГ вполне себе нормальный, вдруг ни с того ни сего отпускает эпилептичку погулять на сторону, уж простите за грубые слова, но искушённый читатель ведь уже в курсе, что она не вернётся? Жизнь моя приобрела несколько депрессивный характер, а тут ещё этот рассказ... Вот и думай теперь. С фантастикой-то здесь тоже напряжёнка. Есть впечатление, что автор немного поменял интонацию, вставил несколько фраз в готовом рассказе и... Ладно, не буду придираться. Чтоб мне так писать.
Удачи на конкурсе.

[Darkaru]

Хорошая идея, живые герои.
Но как-то подвела реализация. Когда действия развиваются медленно и без малейшего экшена, то нужно брать стилем, слогом. А тут с этим проблемы: и куча странных фраз, и даже орфографические ошибки

Мимо проезжали машины, чуть дальше скрытая деревьями текла Ангара. Наконец, её отпустило

Кого, Ангару? И это прямо в первом абзаце.

ночью на небо выкатывали крупные звёзды, глазели сверху вниз и, казалось, лузгали семечки

Как это? В данном случае совершенно необоснованное сравнение, никак не поясняемое. Почему это звезды лузгали семечки? Внезапно и вызывает смех.
"Шокаладница" - это вообще жесть.

Затянуто, на мой взгляд. Я лично подустала это читать.
В финале эмоции были, идею оценила. Но, если бы не конкурс, не дочитала бы.

[zubr]

Вообще, неплохо, но... Да, есть и "но" , и это не поезда и много курева, а... словно я включил канал, по которому показывают фильму "не для всех" - авторское, что называется, кино. Всё какими-то полунамеками, с ненужными деталями. А эта тема сильно на любителя. А финал да - очень жалистный. Очень.