Случай в Нюрнберге Автор:Souris, турнир №5 Опции

[Ябадзин]

Самозабвенно рыдать, стоя на Максбрюке и замораживая нос, в самый канун католического Рождества, когда туристы и местные веселятся на ярмарках, было неимоверно глупо и отдавало безвкусицей - но, увы, именно этим она и занималась уже битый час. Столь желанное праздничное путешествие в Нюрнберг обернулось полным разочарованием: для начала, ей снова отказали в публикации. Разве столь плохи её рассказы? По сравнению с ужасом, штампуемым так называемыми популярными авторами, это шедевры - но всё же. С горя она забыла половину немецкой грамматики и оконфузилась в магазине. А теперь куда-то пропал её «друг». То есть как, куда-то, она прекрасно знала, куда: видите ли, он пошёл встречаться со старым другом, перебравшимся за бугор ещё в студенчестве. Судя по длительности встречи - отправился он утром, а теперь шёл девятый час пополудни - «друг» носил юбку. Точнее, когда-то носил, немки ведь такие феминистки. Не то, что она - печенье, фартук, «домашний уют»… никому он не нужен. И тексты не нужны! Да она даже языка не знает…
По такому скорбному кругу мысли её проворачивались в третий или четвёртый раз, когда незаметно приблизившийся прохожий деликатно дотронулся до её плеча.
Девица обернулась, чтобы лицезреть напуганного её истерикой. Тот представлял собой идеальный образец классического немецкого старичка - сухой, но статный, с доброжелательным, но хитроватым лицом и длинными седыми волосами, собранными сзади. Одет он был в довольно типовую зимнюю куртку, из рукавов которой, тем не менее, выглядывали кружевные манжеты, и забавный полосатый шарф яркой расцветки.
«Вероятно, вернулся из театра».
Речь незнакомца была не менее удивительна:
- Дорогая фройляйн, - мягко, но уверенно начал он, - позвольте узнать, кто имел наглость до такой степени расстроить Вас, да ещё и в праздничный вечер?
Что-то такое было в забавном пожилом немце - что-то одновременно необычное, даже волшебное, но вызывающее доверие, и вот «фройляйн», не собиравшаяся ни с кем на свете делиться своими «глупостями», через несколько минут уже в подробностях изложила их ему, завершив монолог цветистым порицанием собственной бездарности и неуспешности.
Тот нахмурился.
- Я не так силён в сердечных делах, но вот в правоте издателей позволю себе усомниться. Возраст и специфика моей профессии научили меня с первого взгляда распознавать талантливого литератора. Разве Вы порой не пишете ночи напролёт? Не бежите делать заметки об идеях, настигших Вас в самых неподходящих местах? Не чувствуете, будто текст не с усердием вырабатывается, а как бы свыше диктуется в воображении?
- Верно… такое бывает.
- Далее, разве Вы не ждёте, месяца за три, зимних праздников, предвкушая приготовление подарков близким, а с декабря в Вашем жилище не поселяется неизбывный запах имбирных пряников и печёных яблок?
Она медленно кивнула.
- В таком случае, фройляйн, Вы как никто заслуживаете небольшой помощи в канун чудесного праздника. Не согласитесь ли Вы проследовать к нескольким моим добрым друзьям, Вашем коллегам-писателям, видным авторитетам в этом деле? Уж они-то смогут дать честную оценку!
Сперва испугавшись, через пару секунд она решила, что приятный немец в последнюю очередь похож на опасного человека. Что же ей, как маленькой, отказываться, ссылаясь на краткость знакомства? Ей уже несколько лет как больше восемнадцати! Вполне можно вести себя самостоятельно. И она согласилась на встречу.
Довольно кивнув, немец бодро засеменил в сторону от моста, заведя её в неприметную узенькую улицу. Настолько неприметную, что ранее она и не подозревала о её существовании, даром что приходила сюда почти ежедневно. Может, улочка была на реставрации, заставленная лесами?..
- А кстати, - на ходу обратился с ней новый знакомый, - разрешите преподнести Вам утешительный приз. Вы ведь любите мышей?..
С этими словами он откуда-то достал и протянул ей маленькую, изящную игрушку: мышку в балетном костюме и на пуантах, в бантик у основания хвостика которой был вставлен крохотный ключик: игрушка была заводная, но мягкая, очень приятная на ощупь.
- Большое спасибо! - растерялась она, - но сколько она стоит? Боюсь, мне не хватит…
- До чего недоверчива теперь молодёжь! Я же пояснил: сегодня канун Рождества, уважаемая - она не стоит Вам ровным счётом ничего!
Тем временем улочка дважды повернула под совершенно немыслимыми углами и окончилась тупиком с полуподвальной дверью.
«Freundliche Straße - прочитала она - Дружелюбная улица, кажется. Что же здесь дружелюбного? Скорее как-то замкнуто».
Вывески над дверью не наблюдалось, но её провожатый без страха спустился по полутёмной лестнице - в довольно уютный, практически пустой зал. У окна, за рустичным деревянным столом, восседала компания из пяти приятелей - четырёх мужчин и чуть угловатой девушки скандинавской внешности. Все пятеро весело болтали, но, увидев входящих, столь же радостно принялись приветствовать их.
- Познакомьтесь, уважаемые: новая поросль служителей пера. И клавиатуры.
- А не занимаетесь ли Вы чем-нибудь ещё? - неожиданно спросил юноша, чьё облачение было будто взято напрокат в музейном зале с экспонатами XVIII-XIX веков.
- Ну, я пытаюсь шить игрушки...
- О! Тексильные? Такого ещё не было! - воскликнул тот и пояснил - У нас странная компания: каждый, помимо сочинения прозы, изображает из себя что-нибудь ещё. Так что Вы видите перед собой выскочку-музыканта , - он намекал на себя, - драматурга - показал на товарища в современном пиджаке, - поэта... И даже хорошего врача!
- И художника - не обижайте даму, - добавил «поэт» с большим носом и узким лицом, отсалютовав кружкой белокурой девушке.
- Довольно болтать, - одёрнул их старик, - фройляйн должна быть дома к полуночи, и я вернусь за ней в одиннадцать, так что пока оцените сочинения молодого поколения.
Тут он выудил толстенькую стопку рукописных страниц, исписанных (на немецком) старомодным почерком. С удивлением она узнала в них свои рассказы: заголовок, отдельные, доступные пониманию, отрывки - всё совпадало! Но рукопись? Бумажная? На немецком?!
Собираясь потребовать объяснений, она повернулась туда, где только что был этот загадочный тип, достающий не менее загадочные вещи из неоткуда, но его, разумеется, и след простыл. «Музыкант», тем временем, уже взялся на текст.
Час или два - счёт времени был безнадёжно потерян - эти пятеро по очереди читали сочинения вслух. И ладно ещё, что эти «бездарные писания» вызывали у них большой интерес - самым странным было то, что текст на бумажных страницах чудесным образом менял шрифт и язык, будучи переданным следующему чтецу.
- Хорошая история не имеет национальности, - в ответ на изумлённый взгляд автора пошутил «драматург», беря в руки листы на её родном русском, - ну всё, не мешай; тут важный момент.
К моменту завершению чтения горемычный автор не могла усидеть на выделенном ей стуле, воображая грядущую критику.
- Ну что ж, - протянул «музыкант», откладывая рукопись, - покажите мне недовольных издателей, и я вызову их на дуэль.
- Да ты сроду никого не вызывал! Но мысль верная, - подтвердил «врач». Я, знаете ли, склоняюсь к мысли, что нет ничего плохого в том, что человек обделён литературным талантом. О ком бы мы стали писать, будь все подряд графоманами?.. Однако тут другой случай. Ваше творчество замечательно, но чересчур небанально, слишком непретенциозно, оно вряд ли будет продаваться на каждом углу в мягких обложках.
- Мне часто говорят, персонажи наивны.
- И что с того?! - возразила скандинавка , - это и прекрасно. Мой главный персонаж и вовсе появился таким образом, что даже рассказывать как-то неприлично. Да и лет вам всего ничего, мудрость приложится.
- Мне очень понравилась подразумеваемая мораль, - высказался длиннолицый «поэт», - нынче такое засилье безнравственности! А Ваши рассказы можно без страха давать детям.
- Согласен. Вы не зря пришли, - заключил «врач», - Мы будем с интересом следить за развитием Вашего дела. Но вот за Вами и пришли!..
Действительно, пожилой немец возник за её спиной столь же внезапно, как ранее исчез. Поблагодарив и распрощавшись, эти двое пустились в обратный путь.
Любопытно: только покинув погреб, она поняла, что так и не определила, на каком языке переговаривались пятеро друзей, и как она сама к ним обращалась.
- Теперь Вам пора возвращаться в гостиницу, - произнёс её проводник по возвращении на мост, - ведь кавалер так долго искал Вам подарок, он уже упаковал его должным образом и наверняка сгорает от нетерпения. А сочинения примут - те, кто оценит их по достоинству. Слова моих - а теперь наших - общих друзей тому порука. Что ж, рад был познакомиться; я жду Вас через год, чтобы послушать об успехах.
Не дожидаясь ответа, он бодро направился вдаль по мосту.
Пошёл крупный, искрящийся снег. За его завесой ей на секунду показалось, что куртка и шарф немца исчезли, уступив место камзолу и черному плащу. Кроме того, наконец уложились в голове впечатления от компании в погребе - и её начали терзать смутные сомнения. Пока странный помощник не скрылся окончательно, она спросила, повысив голос:
- Ваше имя, господин - не советник ли Дроссельмейер?
- Поверьте, это не имеет никакого значения, - выкрикнул он в ответ и пропал из виду.

[Виктор Не]

Современная сказка 8).

Показывает чудеса и дарит надежду. Показывает, как относиться к людям (про "кавалера" - что думает о нём ГГ и что говорит о нём старик).

В начале предложения показались несколько перегруженными. Также то, что ГГ оказывается чуть старше восемнадцати, оказалось в середине текста несколько неожиданно.

Вот тут:

Действительно, пожилой немец возник за её спиной столь же внезапно, как ранее исчез. Поблагодарив и распрощавшись, эти двое пустились в обратный путь.
Любопытно: только покинув погреб, она поняла...

"эти двое" - с моей точки зрения плохо сочетается с фокальным персонажем, отчего на мгновение кажется, будто речь о ком-то постороннем, а не о ГГ и старике.

Замечу, что остроты впечатления мне не хватило - правда, я не знаю может ли сказка оставлять острое впечатление. Так что я пока затрудняюсь с оценкой.

[Murrr]

Сочту за новогодний подарок. Прочём с настоящими загадками: кто написал, да в такую форму обрядил, ну уж когда Щелкунчиком повеяло... Буду ждать, когда авторов откроют.

[nmgvladimir]

Уже второй автор на конкурсе ищет поддержки чудесных персонажей в своих писательских начинаниях, не надеясь, видимо, на свои талант и упорство. Лайк поставлю, но не жирный. Как-то все надуманно.

[Ибрис]

Название привлекло. Но я не могу такое... Если у героини хватило фантазии только на слезы ревности и непризнанности в такую ночь, как она вообще умудрялась про что-то там необычное писать... просто ну вот штампы потоком совсем без зацепочки. Сюда бы выверт какой то оригинальный, чтобы перевернуть все, выставить в неожиданном свете...

[Мышель]

Рождественская сказка - она сказка и есть. Все желания сбываются, все невзгоды и душевные страдания делитятся. Оказывается, что все хорошие и наступает полное благорастворение воздухов.
Это - специфика жанра, и она полностью выдержана. Правда, середина показалась затянутой, и темп, и настроение сбила.
А в целом - хорошая картинка и настоящая рождественская атмосфера.

[Агния]

Самозабвенно рыдать, стоя на Максбрюке и замораживая нос, в самый канун католического Рождества, когда туристы и местные веселятся на ярмарках, было неимоверно глупо и отдавало безвкусицей - но, увы, именно этим она и занималась уже битый час. Столь желанное праздничное путешествие в Нюрнберг обернулось полным разочарованием: для начала, ей снова отказали в публикации. Разве столь плохи её рассказы? По сравнению с ужасом, штампуемым так называемыми популярными авторами, это шедевры - но всё же.

Это очень тяжелое начало.
Словечко "столь" повторяется в соседних предложениях - нехорошо, оно и само по себе из другого стиля, а подряд - вообще нехорошо.
Перед шедеврами НЕ пропущено.
Налицо невычитанность.
Вопрос к автору - на каком языке так витиевато обратился к героине интересный пожилой немец? Не пояснено, а надо.

- Теперь Вам пора возвращаться в гостиницу, - произнёс её проводник по возвращении на мост, - ведь кавалер так долго искал Вам подарок, он уже упаковал его должным образом и наверняка сгорает от нетерпения. А сочинения примут - те, кто оценит их по достоинству. Слова моих - а теперь наших - общих друзей тому порука. Что ж, рад был познакомиться; я жду Вас через год, чтобы послушать об успехах.

вот интересно, как это он в разговоре умудрился с большой буквы местоимения выговаривать?)... Автор, подобная форма обращения употребляется в эпистолярном жанре, в целом приемлема только для письменной речи. В прямой речи - нет.

Просто не повторяйте таких ошибок) А так, почему бы не помечтать?)

[Джек Скеллингтон]

Полностью солидарен с немецкими редакторами и издательствами: если этот рассказ – образчик авторского стиля, то его нельзя публиковать ни при каких обстоятельствах.
Полагаю, что и говорящее место действия в рассказе, вынесенное в заголовок, не случайно. Мне, как убеждённому граммар-наци… впрочем, давайте о тексте.

Кровавые слёзы на моём аватаре – результат чтения подобных безграмотных наборов букв, щедро пересыпанных канцеляритом.
Сходу, пока не утихла боль, замечу автору, что обращение на «Вы» в прямой речи пишется с маленькой буквы. В своё время, кажется, Мышель вставила мне за подобное преступление геморроидальную свечу, и теперь я щедро делюсь ею, слегка подтаявшей, с Вами, уважаемый автор.

Почему это ни разу не рассказ, а лишь очередная рефлексия «непризнанного гения»? Скажите мне на милость, а что здесь есть от структуры рассказа? Идея – в чём? Конфликт – где? Кульминация – когда? Персонажи, с прописанными характерами – кто? Развязка – где?

Чтобы не быть голословным, разберём для примера одно предложение из текста, которое с натяжкой можно признать поворотным в этой несостоявшейся истории.

Девица обернулась, чтобы лицезреть напуганного её истерикой.

"Девица" – слово, имеющее пренебрежительный, уничижительный оттенок. Тем самым автор показывает своё отношение к собственной героине. Почему же мы тогда должны её любить?

"Чтобы лицезреть" – да, это слово означает видеть кого-либо, что-либо в непосредственной близости. Но этим-то и отличается настоящий писатель от махрового графомана: надо уметь чувствовать слова. «Лицезреть» здесь явно избыточно, вычурно. Вы бы ещё «чтобы созерцать» написали.

«Напуганного» - девица никак не могла знать состояние незнакомца, пока не увидит его воочию, а она только обернулась. Поэтому Ваше предложение – ложно с точки зрения формальной логики.

«Её истерикой» - в тексте перед этим предложением не было описано ни одного признака истерики.
Истерика -
1. нервный припадок с судорогами и слезами на почве истерии,
2. крайне нервное, возбужденное состояние, доводящее до потери самообладания и выражающееся в немотивированных болезненных поступках.
Слёзы навзрыд – ещё не истерика. Нужно знать значения слов, которые Вы употребляете в своих произведениях, чтобы у читателя рождалось правильное восприятие описываемого.

Вот пример разбора только одного(!) предложения из текста.
«К моменту завершению чтения» у меня окончательно вытекли глаза. Как оценить этот текст по Нюрнбергскому Гамбургскому счёту?

[Мышель]

В своё время, кажется, Мышель вставила мне за подобное преступление геморроидальную свечу, и теперь я щедро делюсь ею, слегка подтаявшей, с Вами, уважаемый автор.

Как оценить этот текст по Нюрнбергскому Гамбургскому счёту?

Ну и память у вас, батенька. Я с тех пор намного добрее стала. Или ленивее.
А про Нюрнбергский счёт (несколько угрожающе звучит?): у нас здесь не рассказ, а сказка. Зимняя. Так что вступлюсь.
Зима есть? Есть. Сказка есть? Тоже есть. Потому что есть сказочный персонаж и, как и положено для сказки, есть мораль, и даже две:
1. Все хорошие и пушистые, а кто плохой (издатели) тоже запушистеют в результате правильных действий.
2. Правильные действия: поплакать в нужном месте в соответствующее время. И реальность станет соответствовать п. 1.
Так не нужно столь жестоко

[Виктор Не]

А написал бы автор про музыкантов, так критики были бы более благосклонны 8). Потому шо писателей триггерит на писателей.

[Джек Скеллингтон]

Так не нужно столь жестоко

Тяжело в ученьи - легко в бою ©
Полагаю, подобные разборы для автора куда полезнее обычного римминга.
Снимает шоры, штаны и розовые очки. Зато потом будет заметен непокобелимый рост.

[Джек Скеллингтон]

А написал бы автор про музыкантов, так критики были бы более благосклонны 8). Потому шо писателей триггерит на писателей.

Абсолютли.
Потому что подтекст этого рассказа сформулировал ещё Незнайка: "Вы ещё не доросли до моей музыки!"
Попытка протащить свою "великость" через малую литературную форму. Опасное заблуждение. Может выйти сильно боком.
Это же красная тряпка: автор как бы говорит читателям: "Торо..."

[Борисыч]

Трижды встречается слово "столь", причем дважды в соседних предложениях. Многовато. Отсыл к "Щелкунчику" - это хорошо. Но недостаточно. Мне показалось, что написано неровно: поначалу - громоздко, потом полегче.
В моей табели о рангах рассказ будет где-то в серединке.

[Джек Скеллингтон]

В моей табели о рангах рассказ будет где-то в серединке.

Святой Вы человек!

[Виктор Не]

Абсолютли.

Технически, без подоплёк и т.п., это история о человеке ищущем признания и только. Он его находит, и чудесным образом и всё. Дальше можно налеплять коварных издателей, зазнайку автора, ашипки в тексте и т.п.
Но это всё уже будет отражением контекста читателя, а не авторским помыслом.

Хотя, безусловно, реакция вполне ожидаемая, в силу того, что для авторов подобные темы весьма часты (даже у чехова что-то такое я видел).
Однако, здесь это безусловная сказка, где про веру в чудо, а не "все меня не понимают". Тем более, что явно показано, как ГГ не понимает своего парня (и подобно читателям, приписывает ему всяческие грешки), и как чудодей исправляет этот факт в финале.

[Джек Скеллингтон]

всё уже будет отражением контекста читателя, а не авторским помыслом.

Это утверждать может только сам автор, а не другой такой же читатель. Вы автор?

Однако, здесь это безусловная сказка

Это не безусловная сказка, а сказка с Вашей точки зрения.
Я, например, сказки не увидел: для меня костюмированный картон и наличие папика-благодетеля с замашками Коперфильда не являются её решающими признаками. И чем же Ваша позиция "безусловней"?

[Виктор Не]

Это утверждать может только сам автор, а не другой такой же читатель.

Утверждать может кто угодно. Но даже автор может не знать, что он вложил, хотя в этом вопросе автор будет компетентнее произвольного читателя 8).

Это не безусловная сказка, а сказка с Вашей точки зрения.

Неа. Тут наличествуют характерные для сказки приёмы. То что кто-то чего-то не увидел, не делает сказку былью 8).

[Джек Скеллингтон]

Тут наличествуют характерные для сказки приёмы. То что кто-то чего-то не увидел, не делает сказку былью

Вполне возможно, что дело тут совсем в другом: я лучший психолог, чем Вы, и умею читать между строк.
А Вы видите только "сказку".

[Виктор Не]

я лучший психолог

Да, дело в читательском самоубеждении

[Мышель]

Это не безусловная сказка, а сказка с Вашей точки зрения.

Угу. И автор сделал всё, чтобы эта точка зрения возобладала.
Дано: канун Рождества, игрушечный городок, где-то сияют огни ярмарки, доносятся звуки веселья, падает снег. Или не падает? Но создаётся впечатление, что падает. Плачет девушка в автомате на Максбрюке, у неё всё плохо. И тут перед ней появляется старичок в камзоле и в кружевных манжетах. И читатель сразу понимает, что сейчас он сделает крекс-пекс, и всё станет хорошо. И всё становится хорошо.
Что это, если не сказка?