1 Франкенштейновна (11300), Группа 1 Опции

[Horra Ora]

Зря Вы считаете, что моё поздравление не искренно. Впрочем, каждый судит по себе. У меня, например, желания танцевать на чьих-то (даже Ваших) косточках не возникло. Я вообще для себя решила, что плохие комменты оставлять не буду. А если надо - то только по делу и без эмоций.
А к Вашим пляскам впредь я буду снисходительна))

Вы просто чудо! Я завидую, что не умею быть такой снисходительной. Удачи!

[Нефер]

Если кто ещё сомневается, есть ли жизнь после смерти, то теперь я вам точно скажу – нету.

Рай, говорили, ждёт тех, кто верует и творит только добро, и ад – нехороших людишек. Ага, как же: сидим тут все вместе, и плохие, и хорошие. Где – здесь? Да на кладбище местном, красиво названном Любовная роща. Только роща та уже давно – старый лес, а любови там…ну разве что Любовь Ильинична из могилы за два ряда от моей. И та давно уже перестала вылезать на общие трапезы и собрания. Говорит, будет тупо лежать и ждать, когда позовут на реинкарнацию. Да и вылезать там скоро станет нечему: совсем истлела старушка. Везучая.

Это я ещё крепкая: все кости целы, а свою гордость – длинную русую косу я теперь повязываю на голову в виде банта. Красота – страшная сила. Это даже здесь действует. Пройдешь, бывало, мимо ещё не совсем истлевшего мужичка, одну глазницу рукой прикроешь – типа подмигнула. Один так засмотрелся, что голову потерял. В прямом смысле слова. Искали его чумную черепушку потом всей улицей, ну, то есть двумя ближними рядами могил. А как смеялись кругом все – много тогда зубов да челюстей потерялось.

В общем, бабка я хоть куда ещё, да вот только верна своему деду. Когда я его покидала, он жив был. Да и довольно молод. Не знаю, как сейчас, уж слишком много времени прошло. Говорили с ним, помню, перед моим уходом, что вот как умру, перерожусь и молодухой приду, вновь женой ему стану. Ох, смеялись! Ты, говорит, и умирать с улыбкой будешь. А так и случилось.

И ведь вернулась бы, да только попала на это странное кладбище, где мы никак истлеть не можем. Вместо положенных пятнадцати лет на превращение в прах и землю, мы и через двадцать имеем все целые кости, как я. А некоторые так совсем мумиями становятся. Это пиши пропало, точно на реинкарнацию не попадёшь. А мы все этим грезим.

Но кладбище быстро заполнилось. Люди, наконец, поняли, что здесь почва непригодна для погребения: земля используется нерентабельно, если через двенадцать-пятнадцать лет максимум нельзя на одном месте захоронить нового усопшего. И забросили нашу Любовную рощу. Теперь похороны здесь – великая невидаль. Время идёт, а мы всё в вечной очереди на реинкарнацию. Ну прям районная поликлиника на выезде. Да, помню я ещё такое учреждение, захочешь – не забудешь.

Стала мне Любовная роща домом родным. И из Анны Франковны Штейн для жителей нашего кладбища я стала просто Франковной, а для самых близких весёлых подружек вообще – Франкинштейновной. Вот идиотки дряхлые: одна мумия беззаботная, от другой один череп беззубый, но до безобразия улыбчивый.

Время шло, посещения нашего кладбища случались всё реже. Теперь мы и редкому яичку на Пасху рады. Те, кого еще есть кому вспоминать, делятся впечатлениями, собирая всю Рощу вместе. Рассказывают, что почувствовали, что вспомнили, когда к ним приходили гости. Хоть какое-то развлечение.

Тот день был солнечный и тёплый. Уже сошел снег, прогрелась земля, распустились листья. И новый покойник свалился, как снег на голову. Причём в мае. И конкретно на мою голову.

Представляете, отдыхаете вы себе спокойно в своём доме. И тут к вам врываются, выгребают все ваши пожитки и выбрасывают вас на улицу. Вот такие беспардонные товарищи. Сказать, что я была возмущена, - ничего не сказать! Шок!

Этот покойник ещё ни бе, ни ме. Понятно: отходит после смерти. Тут и ругаться-то грешно. Ещё как живой совсем. А дальше он утонет в депрессии. И вообще-то не только в депрессии. Но не будем об этом.

В общем, ещё долго ничего у него не выспросишь, с чего вдруг он на наше кладбище попал. Да и что тут говорить, если уже выселили меня. Ладно хоть сложили мои кости в коробку, а не бросили тут же, под елью. Есть слабая надежда, что перезахоронят. Хотя…кому я нужна?! Все мои родственники уже, наверно, давным-давно разъехались или умерли. Что-то совсем я растеряла свой боевой дух.

Решила ночью пойти к Гелычу. Он у нас из Крылатых. Попал, бедный, по молодости по распределению, не знал, куда посылают. Думал, первую сотню отправит на реинкарнацию – и свободен. Повысят, может, с Земли заберут. Ага! Как же! Знали, куда посылают мальчишку, только что оперившегося. Теперь он уже мужик с седой бородой, и перья его уже изрядно потрепались.

Конечно, потреплешь тут крылья. Сколько наших бежать пыталось, когда поняли, что вечность им здесь куковать! И до сих пор пытаются, да только Гелыч своё дело знает. В руках только палка сучковатая и сам – сморчок, но может этой палкой любую мумию в пыль растереть. Без права пересдачи. То есть без реинкарнации. И поминай как звали.

Раньше он судить пытался, оправдывал, давал ещё шанс. Шанс обычно оборачивался пылью. Теперь Гелыч не прощает. Ошибиться можно только раз. Так и живём. В вечном ожидании, под надзором сбрендившего Архангела.

Так как я была на взводе, то ворвалась в его дом без стука, не думая о последствиях.
- Гелыч, выручай! Меня выселили, представляешь?! Из родного дома! – здесь я бы всхлипнула, если б могла.

Архангел от неожиданности вскинул крылья, задев какие-то склянки. Они разметались по стенам каменного сооружения, когда-то бывшим церквушкой, и одним мощным взмахом поднялся под потолок.
- Франковна, тебе что, жить надоело?! – его голос громом разнёсся под сводами покосившегося купола.
- Так – да! – я взглянула прямо на него, нервно поправив на черепе русый бант, хотя прыти у меня в разы поубавилось.
- Слушай, Франкинштейновна, - он спустился и вновь сел на деревянный стул, с которого только что взлетел, – как вы все мне надоели! – он устало вздохнул и налил себе из бутылки какой-то гадости. – Будешь? – оглядел мой голый скелет, махнул рукой. – А! – и опрокинул стопку в рот.
- Знаю, что надоели. Но у меня ЧП! Мне срочно нужна реинкарнация…

Он, словно не слышал меня, вновь налил и выпил. Я подошла ближе. Гелыч поднял глаза, весело усмехнулся в бороду и покачал головой.
- Франковна, ты что, с дуба рухнула?!
- Нет. С сосны только, которая над моей могилой… - я сказала абсолютно серьёзно.
- Что? С сосны? – Крылатый заржал. – Хотела с собой покончить что ли? – и ржать ещё громче. - Не, ну ты чумовая баба!

Я молча наблюдала за ним.
- Слушай, ну что ты от меня хочешь? – перестал смеяться. – Думаешь, я не хочу выпустить вас сотню и свалить отсюда?! Да только вы, черти, даже сгнить, как следует, не можете!
- Но я осталась без дома… - жалобно пискнула я, ещё на что-то надеясь. – Ну Гелыч, миленький…

Он смотрел тяжело.
- Живи на сосне, - как приговор. И встал, отвернувшись, ставя этим точку в разговоре.
- Ну Гелыч… - я коснулась его опаленного крыла. Он вздрогнул – и вот уже его сучковатая палка упирается мне в череп.
- Архангел я, Франковна. Не беси меня. Могу предложить только жить дружно с новым соседом. Может, мужик ничего, присмотрись, - он уже по-доброму подмигнул, опустив оружие. - Иди с миром и смотри не чуди.

Я чувствовала: он смотрит мне вслед. Долго и задумчиво. Мы оба в ловушке. Я это знаю. Я не первая. Помню, раньше, когда люди ещё не поняли, где образовали кладбище, уже выкапывали кости усопших. Там же и бросали. Или – того хуже – выкидывали за пределы кладбища. Как собак. Ни имени, ни памяти, ни возможности переродиться. Ужасно!

И Архангел не мог ничего сделать. Пытался пробираться к людям в сны, взывать к совести. Бесполезно. Мы жестоки, когда ни во что не веруем. Хорошо, что перестали нас выкапывать да бросать. Так и лежим, потихоньку тлея.

Под сосной пахло ужасно. Мы уже здесь успели забыть эти запахи. Из могилы доносились стоны моего соседа.
- Эй, как Вы там? Всё в порядке?

В ответ то ли стон, то ли плач. Ладно, пусть лежит, приходит в себя. Ему в ближайшее время лучше не покидать свой новый дом. Мой дом.

Сложила свои кости обратно в коробку под с сосной и попыталась забыться. К сожалению, мы не можем спать и видеть сны. В отличии от живых.

Ко мне кто-то подходил, жалел, что-то советовал. Подружки сидели рядом. Лильке и вовсе не светила реинкарнация – она мумия, Ирка - почти там, в новой жизни, от неё лишь череп остался. Но сейчас я не могла ни жалеть, ни радоваться за других. Глухая мертвячья депрессия.

Не знаю, сколько я провела в таком бестолковом состоянии. Просто лежала, ничего не делая, почти не двигаясь. Зловоние, разносившееся по округе, не давало мне забыть, из-за чего я здесь. Меня лишили земли, которая помогала мне тлеть. Теперь перерождение отодвинется на неизвестные сроки. Можно сойти с ума и, как делают некоторые мумии, бродить по кладбищу, показываясь редким людям, пугать их. Пока не попадешь под карающую палку Гелыча.

Я очнулась от того, что меня в моём последнем пристанище-коробке подняли и понесли. Я чуть было не выскочила от испуга из неё, но вовремя услышала незнакомую речь, живую.
- Хочешь посмотреть на неё? – тихо произнес мужчина.
- Зачем? Что я, костей не видел? – другой мужской голос.

Молчание. Они остановились.
- А что, видел? – удивился первый.
- Вообще-то нет. Мне просто страшно! Приснится же такое.
- Так тебе ж вроде Архангел какой-то снился с крыльями, а не скелет старухи?
- …а такое ощущение, что я слышал её вой, - тихий задумчивый голос. – И это страшное хлопанье огромных крыльев! И его горящие глаза…

О, да, узнаю Гелыча! Он может напугать до бряцанья костями от испуга.
- Так что делать будешь? Хоронить неизвестную старуху?
- Почему неизвестную? Вон её памятник: Штейн Анна Франковна. И годы жизни. Я узнавал о ней: мать русская, отец немец.
- Хех… Франковна Штейн. Франкинштейновна! – прыснул дружок. Вот ж гадёныш!
- Ну хорош! Грешно ржать на кладбище. Пошли, сейчас уже из ритуального агентства подъедут.

Они снова понесли коробку с моими останками. Шум дороги – я за пределами кладбища. Вдруг такая эйфория накрыла меня: и счастье, и надежда, и печаль, и благодарность. К двум голосам присоединились ещё. Я уже не слышала, о чем они говорят. Что-то про детали захоронения.

Коробку открыли. На улице яркое солнце, и его загораживает от меня лишь размах огромных крыльев. Архангел. Его не видят люди, только я. Он словно повис в воздухе надо мной. Улыбается.
- Удачи, Франковна! Переродись красивой. Только не сосной на этом кладбище…
- Спасибо, Архангел… - больше и сказать ничего не могу - счастлива.
- Для тебя – Гелыч.

Улыбаюсь во все свои зубы и коронки. Хотя мой череп всегда улыбается, сейчас просто по особенному случаю.

Меня увозят. А на утро у меня второй день захоронения. И на этот раз я просто счастлива. Чувствую, устрою ночью праздник на новом месте, всё кладбище будет стоять на черепах.

А сейчас оно встречает меня мирным безмолвием в объятия земли. И запахом гнили и газов. Но на это раз я рада этим запахам – значит, кладбище живое, действующее. Я скоро обращусь в прах. И, наконец, перевоплощусь.
*
…Я открыла глаза: надо мной склонился мой муж, уже очень старенький, но это точно он. Гладит меня и смотрит с любовью.

Сзади к нему подходит дочь. Она давным давно переехала жить на другой конец света и, видимо, когда меня не стало, перевезла отца к себе.
- Смотри, дочь, какое чудо расцвело. Словно глаза моей Анютки смотрят на меня…
- Пап, ну так это и есть анютины глазки, - смеётся дочка, обнимая Диму. – Рада, что тебе нравятся мои цветы, - целует его в щеку. – А цветы и правда похожи на мамины глаза.
- Знаешь что, милая… Когда я умру, посади мне их на могилу.
- Да ну тебя, пап! – дочка хмурится и отходит.
- Посадит, посадит, - улыбается Дима, глядя на меня и поглаживая нежные лепестки. – Я же знаю, что это ты ко мне вернулась, - и подмигивает так заговорщически.

И, несмотря на то, что переродилась цветком, я переливаюсь от счастья всеми своими цветами, привычно поправляя красоту на своей голове.

Я вернулась. Как и обещала.

Очень понравился рассказ!
Я нашла этот сайт ВК и просто случайно, путешествуя по ресурсу, наткнулась на этот рассказ. Написано очаровательно - с юмором о грустных и серьёзных вещах. А вообще для меня текст о любви. Концовка так вообще до слёз тронула. Огромное спасибо за приятные минуты!

[Незабудка]

Очень понравился рассказ!
Я нашла этот сайт ВК и просто случайно, путешествуя по ресурсу, наткнулась на этот рассказ. Написано очаровательно - с юмором о грустных и серьёзных вещах. А вообще для меня текст о любви. Концовка так вообще до слёз тронула. Огромное спасибо за приятные минуты!

Прям-таки случайно?))) вот не верю!)

[Horra Ora]

Очень понравился рассказ!
Я нашла этот сайт ВК и просто случайно, путешествуя по ресурсу, наткнулась на этот рассказ. Написано очаровательно - с юмором о грустных и серьёзных вещах. А вообще для меня текст о любви. Концовка так вообще до слёз тронула. Огромное спасибо за приятные минуты!

Спасибо, Нефер! Очень рада, что понравилось))

[Лили Марлен]

Рассказ о любви. Нет, не так))
Светлый Рассказ О Вечной Любви.
Той, что до гробовой доски и, как оказалось, и далее.

Такой нужный тем, кто вдруг узнал страшную новость, как ни банально это звучит, что дни его или родных сочтены. А вообще, это может звучать банально?

Но как же светло, оптимистично и с какой верой в лучезарное будущее написано!
Ведь нам важно, чтобы нас помнили, важно знать, что не закончится все восьмидесятью годами под солнцем.
Хочется жить вечно

Спасибо за надежду на светлое будущее!))
Такая тема, тяжело и думать и говорить обо этом, а ты с такой легкостью и юмором передала мысли и ощущения Франкенштейновны, что надеюсь - так и будет!

[Horra Ora]

Рассказ о любви. Нет, не так))
Светлый Рассказ О Вечной Любви.
Той, что до гробовой доски и, как оказалось, и далее.

Такой нужный тем, кто вдруг узнал страшную новость, как ни банально это звучит, что дни его или родных сочтены. А вообще, это может звучать банально?

Но как же светло, оптимистично и с какой верой в лучезарное будущее написано!
Ведь нам важно, чтобы нас помнили, важно знать, что не закончится все восьмидесятью годами под солнцем.
Хочется жить вечно

Спасибо за надежду на светлое будущее!))
Такая тема, тяжело и думать и говорить обо этом, а ты с такой легкостью и юмором передала мысли и ощущения Франкенштейновны, что надеюсь - так и будет!

Спасибо, Лили. Тронула струны моей души... и поняла.