Тень Его, моральный закон внутри и паутина на небе... Опции

[Ябадзин]

Левое колесо увязло в грязи по самую ступицу, сильно накренив повозку. Монах-послушник бестолково хлестал лошадь, приправляя каждый удар словами из молитвы. Измученная скотина только хрипела, роняя красную пену, и до скрипа натягивала истертые постромки.
- До города уже близко, брат, не мучай животное, - раздраженно бросил Михаэль, выбираясь из повозки, - я дойду пешком.
Покружив по низине, залитой недавними дождями, дорога пошла в гору. Выбравшись на пригорок, Михаэль увидел город, раскинувшийся между рекой и крутыми скалами из желтого песчаника. Все пути, ведущие из столицы провинции, оказались забиты беженцами. Сверху это походило на цветные ручейки, с квадратами телег и кляксами сброшенного на обочину скарба. Правда, многие не шли, как полагается людям, а прыгали, неуклюже подкидывая ноги. Иногда этот поток рассекали всадники, в блестящих на солнце доспехах и с папскими штандартами, развевающимися на ветру черными полотнищами.
Белый туман, похожий на молоко, поднимался над городом, и языками вытекал на дороги, стараясь догнать людей. Епископ-губернатор не преувеличивал, святая благодать действительно покинула эти места.
- Господи, спаси нас грешных, - прошептал Михаэль, сжимая пятиконечную звезду на шее.

Епископ-губернатор протянул было руку для поцелуя, но тут же спрятал ее под сутану. Михаэль успел заметить зеленую кожу, покрытую наростами, и белые перепонки между пальцами. Пахнуло болотом и протухшей тиной, несмотря на то, что походный шатер продувался ветром.
- Вы очень… задержались в пути от Папы, брат… расследователь, - сказал епископ-губернатор, делая паузы между словами, словно подбирая слова, - нам… нужна… ваша помощь.
- Времени мало, ваше преосвященство, - вежливо поклонился Михаэль, - в своем письме вы довольно точно все описали. Можете просто говорить да или нет.
- Ква! – кивнул епископ.
- Как мы знаем, тяжелый грех даже одного человека может вызвать кару божью на весь город, - сказал Михаэль, доставая из походной сумки сверток.- Как я понял, все жители начали превращаться в мерзких жаб?
- Две недели назад… С гор спустился туман… Ква-ква! – сбивчиво рассказывал епископ. - Мы не смогли найти, кто источает грехи столь тяжкие, что кара… ква… на всех упала тенью его гнева.
- Медлить нельзя, - покачал головой Михаэль, - я начинаю обряд очищения, с вашего благословления.
- Ква! Да, начинайте, брат расследователь, – закивал епископ-губернатор, облизывая длинным языком пухлые губы.
Михаэль достал походный алтарь и освященные Божьи символы. Небольшая, украшенная серебром и рубинами пятиконечная звезда, и всевидящее око из горного хрусталя. Потом Михаэль вытащил из мешочка на поясе засушенного жука-скарабея, и стилет, выкованный из упавшего на землю небесного железа.
- Прими жертву мою в дар, освети благостью твоей это место, да укажи на грешников… - забормотал Михаэль, склоняя голову в молитве.
Он проколол себе палец, капнул кровью на жука, и положил того в центр звезды. В нос ударил запах ладана. Мир вокруг дрогнул, а потом все сжалось в одну точку. Голова закружилась, к горлу подкатила тошнота. Жук на алтаре зашевелился, и вспыхнул красным огнем, превращаясь в пепел.
Воздух стал тягучим и холодным, обжигая горло и заставляя сердце биться чаще. Солнце за окном стало серым и тусклым, а на небе повисла паутина. Ее нитки шевелились и дергались, словно кто-то большой и ловкий спешил, спускаясь сюда, вниз. Как всегда, момент его появления оказался неуловим. Вот никого не было, и тут же шесть глаз смотрят на него, полные мудрости и потаенного смысла. Ноги, покрытие жесткими щетинками, вытанцовывают сложный ритм, в котором и пульсация жизни, и ощущение угрозы, и милость ко всем. Михаэль иногда ощущал каким-то чутьем настроение Творца. Вот сейчас танец быстрый, почти неуловимый. Значит, он немного сердится, что отвлекают от работы.
Позади, из желез тянется куда-то вверх белая тонкая нить, развертываясь в сеть-вселенную. Мириады звезд, и на каждом из миров тень от паутины, и каждое существо тянет свою тонкую ниточку к общему рисунку, которые плетет Творец. Все они лишь отражение его замысла…
Глаза приблизились вплотную, а его плеча коснулась рука-нога, распоров одежду и поцарапав кожу острыми щетинками.
- Прошу не для себя милости, - начал говорить Михаэль, стараясь угадать в глазах хоть какой-то смысл. - Невиновные страдают, а грешники творят черные дела свои.
Паутина вселенной начала распадаться на сложные узлы нитей. Некоторые пересечения запутывали гармонию рисунка, приводя к разрывам. Над городом нити обрывались, нарушая четкие линии вселенной. Все исходило из одного человека.
Красная линия вспыхнула, ведя к нарушителю, окруженному обычными людьми. Он где-то недалеко, среди беженцев. Танец ног стал почти неразличимым для глаз, так всегда бывало, когда Творец видел нарушителя. Михаэль запомнил рисунок, теперь ему оставалось найти и покарать грешника.

Мир снова сжался в точку и развернулся. Перед глазами плясали мушки, рукав пропитался от крови. Михаэль сделал шаг наугад, глаза еще не привыкли к обычному свету, и споткнулся обо что-то мягкое. На полу, поджав под себя ноги, раскорячился голый епископ-бургомистр, открывая и закрывая жабий рот.
- Потерпите немного, ваше преосвященство, - сказал Михаэль, - я найду грешника.

Беженцы расположились вдоль речки, поближе к воде. Те из них, кто уже потерял человеческий облик, и почти превратились в жаб, сидели в воде. Некоторые тут же совокуплялись друг с другом, издавая богомерзкие звуки. Попадались горожане, сохранившие человеческий облик и разум. Они истово молились, с опаской поглядывая на человека в черной одежде и с символом Святого Папы.
Михаэль шел вдоль берега, достав стилет и сжав в руке святую звезду. Грешник находился где-то рядом, среди этих зеленых раздутых тел.
Остановившись недалеко от телеги с натянутой поверх мешковиной, Михаэль закрыл глаза . Он чувствовал вибрацию звенящей нити, исходящей отсюда. На тюках соломы лежала девушка, совсем не тронутая жабьим проклятием. Она явно готовилась явить в этот мир свое дитя.
- Соседка это наша, господин, - к телеге подошел старик, испуганно теребя в жабьих лапах шапку, - взяли по доброте душевной, ведь на сносях.
- Кто она? И где муж? – спросил Михаэль.
- Да никто, дурочка она, живет в хибаре, белье стирает, - начал старик, а потом запнулся. – Муж…
- Блудница, значит? – нахмурился Михаэль. – Если вне брака дите зачала…
- Не блудница она, господин! Непорочная, нет в ней греха! – замотал головой старик. – Про мужа не скажу, врать не буду…
Михаэль наклонился над девушкой, отодвинув полог. Лицо еще по детские наивное, но уже несущее женскую красоту. И никаких жабьих признаков. Она часто и тяжело дышала, прижимая одной рукой к груди тряпичную куклу, а второй держась за живот. Подол платья был мокрый, воды уже начали отходить.
- Через нее проклятие это пришло, впустила грех на погибель всем! – убеждая себя и старика, сказал Михаэль, крепче сжимая стилет. - Именем Папы, и Творца нашего, я, Михаэль Железный, изгоняю грех твой, и забираю жизнь!

К вечеру туман рассеялся, а людям вернулось человеческое обличье. Народ потянулся назад, в город. Епископ-губернатор, уже одетый в праздничную сутану, отслужил спасительный молебен во славу спасителя. Михаэль тихо ушел во время мессы, его миссия здесь закончилась…

Когда он вернулся к своей повозке, измученный монах-пехотинец спал внутри. Сев на передок, Михаэль развернул лошадь и поехал назад, в папскую резиденцию. Ему предстояло сделать подробный отчет, со всеми деталями, под запись двух писцов-кардиналов.
Михаэль достал сумку, выложил сверток из белой ткани с пятнами крови, и развернул его. Тельце уже окоченело. Восемь ног, покрытие пушком, беззащитно сложились и прижимались к брюшку. Непорочное, но все-таки дитя греха…
Проезжая мимо болота, Михаэль спихнул сверток в воду, положив для весу в него свой алтарь.
В глубине повозке заворочался монах-пехотинец.
– Вернули благодать-то, отец-расследователь? – простодушно спросил он.
- Творец помог, спасли город, - ответил Михаэль.
- Помолюсь за ваш дар, чудо ведь! - покачал головой монах. – Тяжело небось, грешников этих искать?
- Не меня славь, - сказал Михаэль, - я ведь только тень его…

[Виктор Не]

Не понятно.

Наиболее вероятная (но НМВ надуманная) интерпретация, над творцом есть нечто для него недостижимое, из-за него иногда появляется новый творец. Старый творец над конкурентом не властен, потому мотивирует людей для его устранения. Возможен вариант без внешней силы, просто старый творец иногда ведёт себя как зевс (у греков), а дети равной с ним силы и сам он справится с ними не может (или не хочет?).

Но я в этих интерпретация сильно сомневаюсь, зело загадочно.

[Алексей2014]

пухлые губы.

открывая и закрывая жабий рот.

У жаб нет губ. Или - или.

с символом Святого Папы

плюс "чёрные штандарты" (выше) - и вот у меня диссонанс: никак не вырисовывается целостное представление: католики? Или альтернатива? Если первое - проблемы с деталями ("святой отец" - правильное сочетание, или "его святейшество", "наместник св. Петра", "Великий понтифик", "викарий Христа", "раб рабов Божьих" и т.д. А штандарты - у гвардии полоски красно-жёлто-синие). Если второе (звезда и око - вместо распятия) - тогда проблема с привычными названиями: никак от "папы" и "епископов" не отделаться.
В остальном - очень даже интересно, хочется продолжения. Удачи!