№14-2 Осторожно, ремонт_33133, Автор: Умаксуман, Группа №2 Опции

[Распорядитель Ту...]

Кому-то нравится график три через шесть, кому-то - пять через восемь, кого-то устраивают двухнедельные вахты… Вадим Малашов предпочитал трудиться сутки через четверо. Сама ситуация тому способствовала, а с ситуацией, интуицией и инспектором межпланетного движения лучше не спорить.
Вадим работал сменным оператором на большой станции технического сервиса и заправки. Их СТС именовалась 10/700 и находилась на полпути между Землёй и орбитой Марса, как раз там, где трасса ЮВ25 делает хитрую загогулину, чтобы потом рвануть к Венере. Трасса ЮВ25 слывёт весьма оживлённой транспортной артерией. Трафик там почти всегда очень плотный: мегатонные грузовозы, седельные тягачи дальнобоев, трейлер-буксиры, среднетоннажные кузовики, это ещё, не считая мелочи, вроде легковых спейсолётов. Вся эта шатия-братия прёт через СТС 10/700: одни с грузами для станций и поселений направляются в пояс и к юпитерианским лунам, другие, под завязку набитые рудой и прочей полезной дрянью, возвращаются обратно, прямиком на венерианские автоматические заводы. И каждая фура, каждый потрёпанный грузовоз требует досконального осмотра, мониторинга всех систем и механизмов, отладки, а если, нужно, то и ремонта. И проследить, чтоб всё шло без сучка и задоринки – как раз забота оператора.
Вадим работал на СТС 10/700 восьмой год. Он никогда не фанател от технического сервиса, зарплата была скромной, да и вообще никаких восторгов-озарений, всё размеренно и стандартно, но его устраивало. Он плыл по течению. Иногда возникало ощущение нереальности, но кому это интересно? Всё текло заведённым отлаженным порядком: прилёт, смена, отлёт, три дня отдыха, прилёт... С графиком вопросов почти не возникало. Для станции, где в штате больше полусотни операторов, любой график не проблема, особенно, если начальство не против. Конечно, два перелёта за пять дней, можно считать минусом, но минус с лихвой компенсировался возможностью спать дома, в нормальной кровати, при нормальной гравитации. Вадим, признаться, терпеть не мог сотовых спален: ячейка больше похожа на гроб, лежишь в ней, будто граф Дракула, руки норовят всплыть к потолку, перед глазами мерцает экран сетевого демонстратора. Куда веселее, оттарабанив суточную смену, загрузиться в тачку и рвануть домой, в уютную двушку на проспекте Джанибекова… А потом, через три дня, потребив весь коктейль из встреч с друзьями, визитов к родным, пробежек, танцулек, ночных клубов, встать с кровати и начать всё заново. Вечное коловращение…
Сегодня Вадим проснулся в половине шестого от звонка старенького фамильного будильника. В его мультифоне стояла программа, загодя вычислявшая текущее положение СТС на орбите, время пути и соответственно время подъёма, но за последний месяц мультик пару раз глючил, и Вадим решил подстраховаться. Душ, завтрак на скорую руку, марш-бросок до станции метро. Поезд на магнитной подушке появился из тоннеля, едва Вадим спустился на перрон - приятный сюрприз. Шесть остановок до космовокзала, посадка в семичасовой челнок. Упругое, как зефир, противоперегрузочное кресло. Проездной летучему кондуктору. Пристегните ремни, откиньте спинку сидений… Старт!
В семь сорок пять Вадим вышел на орбитальной остановке, вернее сказать «выплыл», толкнувшись ногами от края шлюза, где-то над необъятной Евразией. Отлетев подальше от челнока, он включил движки скафандра и двинулся к платной парковке. Седьмой проезд, потом направо, вдоль многоэтажного ряда висящих в пространстве спейсолётов. Парковочное место семьсот сорок семь, знакомый борт цвета «кофе с молоком», знакомая вмятина на левом крыле обтекателя…
Мелодично пиликнув брелком сигналки, Вадим вплыл в нутро салона. У него была хорошая тачка, доставшаяся ему ещё от бати «Победа Юпи». Когда-то друзья помогли оттюнинговать движок, и теперь пожилая легковушка на трассе запросто давала прикурить модным «зисам», «пежо» и «донгфенгам».
Запустив двигатели на прогрев, Вадим поднял стекло шлема и отхлебнул кофе из термоса. День начинался просто замечательно.
В восемь с небольшим Малашов отстыковался от парковочного буйка, вырулил со стоянки на малую кольцевую и опять порадовался тому, что транспортный поток сегодня совсем жиденький. Светофоры на пути, все как один, услужливо включали зелёный свет при приближении «победы». Просто фантастика! Без десяти девять спейсолёт свернул на небольшую трассу ОЗП16, самый короткий и удобный путь до станции: чуть меньше трёх часов в этой диспозиции.
Вадим включил автопилот и откинулся в кресле. Времени на дорогу было хоть отбавляй. На станцию он по любому прилетал чуть не с часовым запасом. Можно было, не торопясь, переодеться и со вкусом посидеть в кафе. В кафе станции отменный кофе-автомат. Вадим даже зажмурился от предвкушения.
Спейсолёт мчался в пустоте по совершенно свободной трассе, постепенно прибавляя скорость, оставляя далеко позади бакены сопряжения, проглатывая носовыми обтекателями светящиеся линии разметки. И никого, ни на одной полосе! Просто праздник какой-то. Раньше можно было оставить всё на автоматику и за милую душу «придавить» эти самые три часа в пилотском кресле. Но нынче на трассе ОЗП16 особо не разоспишься. С некоторых пор дорога оказалась в ведении сразу двух секторальных отделений Космодора и вследствие этого бюрократического казуса довольно быстро пришла в плачевное состояние. Пыль, метеоритные осколки или потоки опасных излучений ещё чистились, но кто должен заниматься остаточными эффектами Баума, в ведомстве никак не могли договориться, а поездка по трассе всё больше и больше походила на велосипедное ралли по горному спуску. Та половина пути, что примыкала к кольцевой КЗ6, содержалась более-менее, но чем ближе к Марсу, тем пространственная структура дороги становилось хуже и хуже. Здесь уж не поспишь.
Народ матерился, писал куда-то жалобы, люди несведущие недоумевали: «Какого хрена там не починить? Чего там вообще содержать? Кормушка для бездельников».
Вадим слушал и помалкивал. В своё время он три года отучился в МИСЭПТе, но на третьем курсе закрутил эпичный роман с Дианой, наделал долгов и вылетел. Так что про эксплуатацию вакуумных трасс Вадим всё-таки понимал побольше прочих. Только дилетантам кажется, что работа дорожников «не бей лежачего». В действительности это не так. Все знают, что трассы не стоят на месте, они смещаются вместе с движением узловых точек, растягиваются, сжимаются, меняют геометрию. Все знают про метеоритный мусор и опасные излучения. Все слышали про складки Баума, но мало кто понимает, что остаточные гравитационные возмущения и есть главная головная боль эксплуатационщиков. В те времена, когда допотопные ракеты тащились до орбиты Марса по полгода, складки Баума никому не мешали, большинство людей понятия не имело ни о каких складках. Но с тех пор, как весь транспорт Системы перешёл на двигатели Брагина-Клейна и на совсем другие скорости, проблема приобрела актуальность.
Складки исчезают в одном месте, появляются в другом, учёные называют их пространственными грависионными искажениями и считают, что за исследованием складок лежит ключ к другим галактикам. А для простых водителей возмущения Баума исключительное зло. Они самым препоганым образом влияют на двигатели и системы курсовой стабилизации. Иногда это кончается плачевно... Суть природы складок пока туманна. Единственное, что люди знают достоверно – так это то, как с ними бороться. Чтобы содержать трассу в образцовом порядке, достаточно пару раз в месяц прогонять по ней грейдер с широкополосным гравирасщепителем, но если трасса серьёзно запущена, приходится утюжить её энергетическими катками. А это довольно затратно и по времени, и по ресурсам. Вот ОЗП16 и дошла до такого состояния, когда комфортно перемещаться на ней можно было лишь на внетрасснике да ещё со включённым кенгурином…
На спейсолёте Малашова никакого кенгурина не было. За первую треть пути он полдюжины раз сбрасывал скорость и, лязгая зубами в прыгающем кресле, стабилизировал курс. Потом пошёл относительно приличный участок, и Вадим таки задремал. Ему даже начал сниться мутный сон, в котором он страшно спешил на некую встречу…
Скрипучий сигнал сирены мгновенно вывел путешественника из дрёмы. Вадим в полном смятении захлопал глазами, пытаясь сориентироваться, и тут же почувствовал, как мягко натягиваются широкие ремни на плечах и животе, как наливаются тяжестью кончики пальцев. Автоматика тормозила спейсолёт в экстренном режиме. В глазах потемнело, и Вадим не сразу понял, что надтреснутый голос киберштурмана настойчиво повторяет: «Внимание, водитель! Экстренное торможение. Прямо по курсу посторонние предметы. Экстренное торможение…»
Этого только не хватало. Вадим помотал головой. Носовой радар показывал не один, а целую кучу посторонних предметов. Неужели осколки астероида? Да, нет. Ерунда. Вадим дал максимальное увеличение. Перегораживая трассу поперёк, на экране висело макраме из красно-белых полосатых блоков, связанных тонкими синтетическими тросами, а там дальше, где-то за тросами, мерцали яркие точки выхлопов дорожной техники, возможно, катков. «Летел-летел и влетел», - подумал Вадим, с изумлением рассматривая неожиданную преграду. «Победа», сбросив ход, повисла в пространстве. Ровнёхонько перед её носом чуть помаргивал знак «Осторожно, дорожные работы». Приехали…
Бледно-голубые огоньки работающих дюз возникли на самом краю заграждения. Огоньки росли, и вскоре Вадим смог различить оранжевый скафандр с радиоотражающими полосками, а потом и молодое лицо за подсвеченным стеклом шлема. Парень не без изящества нырнул под днище висящего спейсолёта, вынырнул с левого борта и повис у окна. Живое лицо, усыпанное конопушками, улыбалось, большой рот неслышно раскрывался. Рация Вадима пыталась определить частоту, но что-то там не клеилось. Вадим захлопнул забрало и, включив барокомпенсаторы, ткнул пальцем в нужную клавишу. Боковое стекло медленно поползло вниз. Вадим постучал согнутым пальцем по радиосканеру под левым фонарём. Парень радостно закивал, извлёк из нагрудного клапана рабочий мультифон со штырьковым разъёмом и, поколдовав над ним, протянул приборчик в окно. Вадим прижал разъем к шлему, считывая код, в ушах зашипело, и высокий ломкий голос произнёс:
- …слышно? Вы меня слышите?
- Да. - Вадим показал большой палец. – У меня операционка того...
Пришелец, улыбаясь, покрутил головой:
- Здесь в створе очень плохая связь. Сильные помехи от техники. Я подгрузил вам спецчастоту.
- Спасибо, - поблагодарил Вадим. - А что у вас тут происходит вообще?
Парень улыбнулся ещё шире:
- У нас тут происходит ремонт.
Вадим присвистнул:
- Светлов заборол Думбадзе?
- Светлова сняли, а Думбадзе ушёл сам, - с готовностью объяснил парень. – Теперь трассой занимается Никифоров.
- Хорошо занимается.
- Да. Очень хорошо занимается. – Глаза у конопатого даже чуть выкатились. – Представляете, за два дня выбил сорок единиц техники. Перекрыли сразу два самых убитых участка: один здесь, другой ближе к поясу. За пару недель сделаем и начнём вылизывать подлёты к Марсу, а потом сопряжение у орбитальной…
- А почему объявления не было?
Заградительная сеть из блоков потихоньку начала увязываться с пустотой на трассе.
- Как не было? – Парень слегка растерялся. – Давали объявление в сеть… вчера давали. Всё, понимаете, очень быстро сложилось.
- А ты что, из бригады? – Вадим внимательно оглядел собеседника.
- Нет. - Парень совсем смутился. – Я учусь, у меня полевая практика. Мне начальство сказало, висеть здесь и вежливо отвечать на вопросы.
«Хорошая практика…» - подумал Вадим.
- На мой мультифон никаких сообщений не приходило, - сказал он. – Ни вчера, ни сегодня.
- А далеко он? – спросил парень. – Ваш мультик? Доставать долго?
Вадим расстегнул нарукавный карман.
- Ага, так и есть, - с некоторым облегчением произнёс практикант, водя пальцами по экрану. – У вас стоит «суперчум»?
- Ну.
- Сразу на все вычи? И дома, и в леталке?
- Да, - подтвердил Вадим. - Это дешевле.
- Вам пора переставляться, – сообщил парень, возвращая гаджет. – У вас идёт накопительная ошибка входящих данных. Вот тут видно. Важных систем пока не валит, но лучше не рисковать. И вообще переходите на «особняк».
- Ладно, - сказал Вадим. – А сейчас-то мне что делать? Возвращаться?
Возвращаться совсем не хотелось.
- Зачем возвращаться? – удивился конопатый. – Справа есть объезд. Сейчас я вам подгружу картинку.
Экран бортовой системы мигнул и начал выстраивать схему объезда.
- Знаете, - парень понизил голос, - можно даже отсюда съехать. Мы всю плоскость пропылесосили.
- А вот это отличная новость. – Вадим протянул руку через открытое окно и пожал гиду-практиканту перчатку. – Много я времени потеряю?
- Да минут двадцать - двадцать пять. Там принудительное ограничение скорости.
- Это понятно, - Вадим покивал головой. – Ладно. Бывай, дружище. Спасибо за помощь.
Он включил стеклоподъёмник и «победа», чуть клюнув носом, свернула вправо.
- Счастливого пути! – крикнул ей вслед конопатый.
Когда сиреневые маркеры временной разметки на навигаторе совместились с белыми курсовыми, а огоньки катков окончательно пропали из вида, Вадим наконец успокоился. Плевать на неудобства, в конце концов они временные, главное, что трассу приведут в порядок. Это стоит лишних двадцати минут... Но каковы дорожнички! Выложили они объявление… Как же... Наверняка какой-нибудь зам накосячил, а парнишка теперь отдувается, вместо автомата-оповестителя… и вместо практики. Безобразие, если разобраться.

***

Езда по обходной дороге то ещё удовольствие. Риска попасть в крупную лакуну, конечно, нет, зато мелкие складки сплошной чередой. Водители называют это «гравийкой». Едкая выматывающая вибрация выбивает из тебя всю душу, словно заевшая в голове фраза из песни. Тра-та-та-та… Наверное, так чувствует себя больной альцгеймером. И ещё странная сосущая пустота под ложечкой, появившаяся почти сразу после того, как он свернул. Да и для ходового механизма ничего полезного. Одно хорошо: любой объезд когда-то заканчивается.
Через час одуряющей тряски сиреневые линии наконец завернули влево, и в верхней четверти экрана появились жёлтые линии с маркером «ОЗП16». Вадим прибавили ходу. Временная разметка почему-то начала то гаснуть, то зажигаться, и вскоре отключилась окончательно, но это уже было почти неважно. Малашов отчетливо видел разметку трассы. Через пару минут «победа» качнувшись вошла в крайнюю полосу и полетела в створе. Вадим с облегчением выдохнул и пошевелил затёкшей шеей. Вот оно настоящее счастье. По инерции оглянувшись на камеру заднего вида, он перестроился на другую полосу, включил автопилот и добавил тяги. Не то чтобы он надеялся нагнать потерянное время, просто черепашья тряска по объездной его достала.
Ускоряясь, «победа» плавно взяла в разгон. Плечи и лопатки вдавило в спинку водительского кресла. Весело побежали цифры в окошке спидометра. «Хорошо летим», - подумал Вадим, вжимаясь затылком в подголовник и прикрывая глаза. Он разгонялся минуты три, а потом его во второй раз швырнуло к рулевой консоли. В ушах опять взвыла сирена и сиплый тенор киберштурмана запищал: «Внимание, водитель: прямо по курсу посторонние предметы. Провожу экстренное торможение, провожу экстренное торможение…
Да что же за хрень такая?!
Спейсолёт повис посреди трассы. За лобовым стеклом помаргивал новый треугольник знака «дорожные работы», за знаком маячили ряды полосатых блоков, а на самом краю заграждения мелькал светлячок выхлопа. Недоумевающий Вадим наблюдал, как приближается дорожник в оранжевом скафандре. Всё это смутно походило на дурацкое дежавю. Дорожник вдруг ловко нырнул под спейсолёт, вынырнул у левого борта, и Вадим совершенно обалдел: на него смотрело знакомое молодое лицо в конопушках. Большой рот беззвучно раскрывался. Вадим, не совсем соображая, что делает, захлопнул забрало. Боковое стекло поползло вниз, выпуская остатки воздуха из салона. Рация, неожиданно решив, что совпадений слишком много, настроилась на нужную частоту (благо, однажды она это уже делала) и проговорила высоким мальчишечьим голосом:
- …слышно? Вы меня слышите?
- Это, что шутка такая? – ошалело произнёс Вадим. – Какого хрена здесь творится?
- Ремонт творится. – Знакомое лицо улыбалось от уха до уха. – А откуда у вас спецчастота?
- От верблюда! – Вадим почувствовал, что закипает. – Какого лысого? Здесь что, тоже ремонт?
- А где ещё?
- Там? – Вадим мотнул головой куда-то за спину. – Мегаметров семь отсюда. Я час по объездной тащился!
- Не знаю, - озадачено протянул конопатый. – Мы туда недели через четыре доберемся. Никифоров выбил технику, но на всё разом…
- И там, сзади, нет дорожных работ?
Парень замотал головой.
- Ты меня не помнишь? – Вадим в упор рассматривал собеседника.
Большой рот приоткрылся.
- Совсем не помнишь? – настаивал Вадим. – А брата-близнеца у тебя нет?
- Какого ещё брата? – изумился парень. – Нет у меня брата.
- Это что, шутка такая? - возопил Вадим. – Скрытая камера? Издеваешься надо мной?
Конопатое лицо вытянулось.
- Я был здесь пятьдесят минут назад. Ты ещё мне частоту настраивал и советовал на «особняк» переходить, а потом карту объезда загружал.
- Вы что-то путаете, - испуганно проговорил парень. – Я вас первый раз вижу.
- Светлова сняли, Думбадзе ушёл, Никифорова поставили, а ты студент, и у тебя полевая практика.
- Ну, да…
- Ладно, - устало сказал Вадим. – Грузи мне карту объезда.
Парень засуетился, поглядывая на странного водителя. Вскоре на экране бортовой системы снова загорелись сиреневые дорожки.
- Можно прямо здесь съехать, - заторопился конопатый. – Мы…
- …всё пропылесосили, - перебил его Вадим. – Слушай, а если я опять сюда прилечу? Что тогда?
Конопатый хлопнул глазами.
- Ладно, - в который раз сказал Вадим. В голове его неожиданно появилась идея. - Держи. – Он вытащил и протянул практиканту мультик. – Распишись.
- В смысле?
- Роспись, говорю, ставь! – рявкнул Вадим.
Его визави растерянно уставился в прозрачную пластинку.
- А у вас стило есть? – спросил он робко.
- Какое ещё стило?! Пальцем пиши. Число, время и роспись.
Рука парня замерла над мультифоном, он явно соображал, стоит ли расписываться.
Вадим сделал злое лицо. Парень быстро заводил пальцем по экрану и вернул планшет водителю.
Выехав на объездную дорогу, Вадим ещё раз поглядел на подпись: вроде как Лученко с лихой загогулиной вместо «ка» и совсем маленькой «о». Теперь в случае чего не отвертится: «я вас в первый раз вижу», «вы здесь не проезжали». Теперь поглядим.

***

Кресло мелко тряслось, передавая вибрацию по всему позвоночнику аж до самого темечка. Под ложечкой опять странно посасывало. Зато злость постепенно проходила, улетучивалась, как дым от гаснущего костра, и Вадим, пытаясь отвлечься от тряски, начал думать.
В сущности то, что с ним произошло, можно было трактовать только тремя способами: либо это розыгрыш, либо он слетел с катушек и у него глюки, либо он стал участником некого удивительного феномена. Для розыгрыша слишком сложно и дорого, для глюков нужна какая-то психопатическая почва, которой никогда не было, поэтому остаётся феномен. Час лететь параллельно основной трассе, потом свернуть и оказаться ровно в том же месте, откуда начал путь - похоже на какую-то бутылку Клейна… или, скажем, на происки инопланетян.
Фантастику Вадим любил не особо, но всё же представил себе зелёных головастиков с трясущимися рожками антенн... Ерунда какая-то. Смешно, но не жизненно. А вот искажения пространства вполне себе. Хотя с другой стороны, как простой оператор технического сервиса мог угодить в искажение пространства? Тем более на дороге, по которой летал тысячу раз? Ведь для этого должна организоваться какая-то пространственно-временная петля. Вадим взглянул на часы бортовой системы. Со временем ничего непонятно, а вот пространство явно перегнулось и образовало складку, в которою он... Стоп! Складка! Вадим чуть не подпрыгнул на трясущемся кресле. Конечно же, складка! Возмущения Баума! Он летал по ОЗП16 тысячу раз, но не тогда, когда два десятка высокоэнергетических катков одновременно утюжат целые барханы грависионных искажений... Ух ты! А ведь что-то такое они проходили… Точно! На третьем курсе… Парадокс Снегова. Вадим попытался вспомнить. Что-то связанное с сеточной геометрией локальных воздействий и ещё, кажется, со временем. Чистая теория, наложение виртуальных векторов и тому подобная лабуда. Вернее, это тогда ему казалось, что лабуда. Вадим попытался вспомнить формулы, но запутался, а вообще было бы классно разобраться.
Ему никогда и в голову не приходило, что обучаясь в МИСЭПТе, он запросто мог выбрать вместо прикладной специализацию научную, пойти работать в НИИ. Тогда это не казалось ему чем-то интересным. А сейчас? Нуль-переход Малашова… Полный забой! От этого сочетания слегка кружилась голова и ёкало в животе, хотя, может, в животе ёкало не от нуль-перехода, а от тряски, но всё равно это было обалденно. Лерка Иванова из диспетчерской службы сколько раз ему говорила: «Вадик, на кой тебе сдалась работа сменного оператора? Это не твой уровень. Ты же учился в институте. Почему бы не довести дело до конца?»
Лерка нравилась Вадиму и, хотя он считал её чересчур экспансивной, в кафе они всегда садились вместе. Одно время она засыпала его ссылками по очному и заочному образованию, выясняла, как можно восстановиться, приносила буклеты. Вадим отмалчивался или отшучивался. У него не было ни охоты, ни стимула что-то менять. Для восстановления придётся бегать по кабинетам, оформлять какие-нибудь бумажки, ловить на себе оценивающие, а может и ироничные взгляды, сдавать какую-нибудь академическую разницу, а то и вообще возвращаться на третий курс. Словом, жуткая бессмысленная маета. Ключевое слово «бессмысленная». Такая же бессмысленная, как сегодняшняя утренняя петля. М-да…
За мыслями о Лерке, нуль-переходе и парадоксе Снегова новый вояж по гравийке прошёл, как ни странно, быстрее и незаметнее, чем первый. Опять вверху экрана появилась разметка основной трассы и тут же опять начала гаснуть виртуальная разметка временной. Второй раз за день Вадим съезжал с объездной на ОЗП16, не видя реального сопряжения.
Уже наученный горьким опытом, он не стал с разбегу давить на тягу, а вместо этого прикинул свою скорость в прошлый раз, нынешнюю скорость и, соответственно, время. Получалось что-то около пяти минут. Спейсолёт осторожно летел вперёд, Вадим попеременно смотрел то в лобовое стекло на бегущие линии разметки, то на экраны бортовой системы, то скашивался на часы в нижнем секторе навигатора. Три минуты, три тридцать, четыре, четыре с половиной, пять минут… Пять и пять, пять и десять. И ничего. Когда таймер показал шесть с половиной, Малашов длинно выдохнул. Он одновременно испытывал облегчение и разочарование, будто его кинули. Нога нащупала педаль тяги, но ничего надавить Вадим не успел. «Внимание, водитель, - неожиданно изрёк киберштурман. – Повышение скорости не рекомендовано. Прямо по курсу посторонние предметы… Перейдите в режим торможения. Внимание, водитель, повышение скорости не рекомендовано…»

***

- Что вы такое говорите? – обиженно произнёс парень в оранжевом скафандре с отражающими полосками. – Я вас и ваш спейсолёт первый раз вижу.
- Слушай, ты, студент недоделанный, - прошипел Вадим. – Подпись на мультике твоя?
- Не знаю…
- Твоя или не твоя?
- Ну, похожа.
- Число нынешнее?
- Да… Но я вас сегодня точно не видел…
- Плевать мне, видел ты меня или нет! Главное, что я тебя уже видел! Два раза. Либо ты вызываешь сюда какое-нибудь начальство: мастера, бригадира, главного инженера, господа бога, мне срать кого, либо я накатаю на тебя такую жалобу, что практику свою век не закроешь!
- Не надо ругаться, - пробормотал парень, отлетая от окна на некоторое расстояние – Сейчас позову… Технический координатор вас устроит?
- Давай технического, - разрешил Вадим. – Только скорее.
- Я не знаю, на какой он линии, - жалобно сообщил парень. – Вы пока не улетайте никуда. Я сейчас.
Он включил двигатели и, на ходу вытаскивая служебный мультифон, рванул к краю ограждения.
Никуда не улетайте... Смешнее не придумаешь. Вадим хмыкнул и принялся ждать. Ждать, слава богу, пришлось недолго. Едва в зоне видимости засветились огоньки выхлопов, Малашов отстегнул ремни и выбрался из салона.

***

У технического координатора было уютное круглое лицо с картофелеобразным носом и пегой щёточкой усов. Подсветка в шлеме делала черты рельефнее и вычурней. Координатор назвался Германом Михалычем, и теперь они вместе с Вадимом висели пред носовыми дюзами «победы». Конопатый практикант, соблюдая субординацию, болтался чуть дальше, за широким плечом начальства, таращился, вытягивая худую длинную шею.
- Всё это звучит очень странно, - проговорил Герман Михалыч, глядя в Вадимов мультифон. – Даже не знаю, что об этом думать.
Он обернулся к практиканту:
- Подпись точно твоя?
- Вроде моя.
- И время на час не совпадает, - безжалостно добавил Вадим.
- Да, время не совпадает. - Герман Михалыч поскрёб затылок шлема. – Но уж больно это всё походит на какой-то розыгрыш.
- Вы знаете, - ядовито произнёс Вадим. – Я тоже подумал про розыгрыш, после первого раза. Говорю же, тут какой-то парадокс, феномен, мать его. А теперь я ещё и на работу опаздываю.
- Парадокс говорите?
- Парадокс Снегова. Вы должны знать.
Лицо технического координатора сделалось задумчивым.
- Да, - сказал он не очень уверенно. – Когда-то что-то слышал. Но это, кажется, умозрительная гипотеза, эфир в облаках.
- Получается, что нет, – сказал Вадим. – Я из-за этого зефира уже два часа потерял. Кстати, вы формулы по Снегову не помните?
Герман Михалыч покачал головой, ещё раз заглянул в пластину мультифона и протянул её Вадиму.
- И что выходит в сухом остатке? – Технический координатор смотрел на странного чудика с вежливой предупредительностью. – Что вы предлагаете?
- Предлагаю? – переспросил Вадим. – Просто отключите технику на час, я пролечу объезд, и вы будете утюжить дальше.
- Исключено. За часовой простой мне, молодой человек, премию точно не выпишут. Согласитесь, я же не могу остановить технику из-за фантастической истории и невнятной почеркушки в мультифоне.
Конопатый закивал.
- А можно посмотреть схему расстановки энергокатков? – спросил Вадим, с неприязнью глянув на практиканта.
Герман Михалыч замялся:
- Особой тайны там нет, но зачем это вам?
- Нужно.
Вадим сам толком не знал, зачем ему схема, но координатор пожал плечами и развернул экран рабочего мультика.
Пару минут Вадим внимательно изучал двадцать две помаргивающие красные точки среди путаницы зелёных гравизонталей.
- А поменять схему расстановки вы можете? – спросил он, отрывая глаза от экрана.
Герман Михалыч, улыбаясь, покачал головой:
- Вы представляете какая это морока?
- И что мне делать? – жалобно проговорил Вадим. – Не могу же до конца ремонта гонять по этой чёртовой объездной. У меня смена, так и прогул в табеле влепят.
Усы за прозрачным забралом шевельнулись.
- Знаете что, - после секундной паузы проговорил Герман Михалыч. – Я могу передвинуть это звено вот сюда, и ещё переместить шестёрку и двойку на край зоны. Это займёт какое-то время, минут, скажем, двадцать или двадцать пять, и на эти двадцать пять минут я сделаю профилактическую остановку всей техники, а вы, пока, попробуете проехать свои… парадоксы. Идёт?
- Идёт, - сказал Вадим радостно.
- Тогда заводите свой болид.
- Лечу, - сказал Вадим. – Только сначала черкните в моём мультифоне: по просьбе предъявителя делал профилактическую остановку техники, укажите дату, время и распишитесь. И ещё… проставьте показания моего одометра.

***

Вадим гнал по объездной на предельно допустимой скорости. Микрозонды, разбросанные вдоль обочины временной трассы не давали разогнаться быстрее лимита, и это было очень плохо, поскольку секунды утекали, и нужно было постараться улететь как можно дальше, и тогда заколдованный круг, наверное, разорвётся.
Кресло прыгало, как площадка вибростенда, глаза то и дело сами собой перескакивали на таймер, где таяли отпущенные двадцать пять минут. Сегодня у него планида следить за секундами… А к чёрту! Достало! Сделав над собой титаническое усилие, Вадим отвёл глаза от меняющихся цифр, целиком сосредотачиваясь на непослушной педали тяги.
Сколько там, интересно? Двадцать три? Двадцать четыре? Вадим, не выдержав, скосился на часы, и в тот же миг что-то неимоверно тяжёлое ударило в грудь, так, что перехватило дыхание, в глазах потемнело, кабина самым невероятным образом вывернулась, будто детская рукавица, и Малашов оказался в открытом космосе. Чудовищный холод обжёг лоб и щёки, и Вадим почувствовал, что разделяется. Это было сложно объяснить, но теперь вывернутое пространство заключало сразу двух Вадимов Малашовых. В следующий миг реальность так же легко сдвинулась обратно, водрузив водителя, хватающего ртом воздух, на его обычное место.
- Б…ь, - выдохнул Вадим, выпучивая глаза. - Какого хера? Что это было, вообще?..
С трудом приходя в себя, он перевёл взгляд на экраны бортовой системы и остолбенел. Никакого объезда, никакой временной разметки. Его «победа» без всякого движения висела посреди трассы ОЗП16, а впереди, в какой-нибудь сотне километров справа от трассы мигала гирляндами цветных габаритов станция ТС 10/700.

***

Уже в шлюзе ошарашенный Вадим заглянул в экран мультифона. Гаджет показывал одиннадцать часов сорок семь минут. Никакого опоздания. Невероятно. Как будто не было перекрытой блоками трассы и трёх путешествий по трясучему объезду. Всё произошедшее можно было бы счесть сном или сдвигом по фазе, если бы не две расписки со временем и датой.
Вадим вошёл и, отстёгивая шлем, остановился посреди холла. Девочки-диспетчеры за стойкой ресепшена разом подняли головы и заулыбались, Лерка Иванова помахала рукой. Шафрановый цветок, татуированный на её щеке, пониже уголка глаза, постепенно менял цвет, становясь карминово-красным. Когда-то давно, лет в шестнадцать-семнадцать Лерка целый год прожила в колонии ниппи, и цветочек, набитый каким-то патлатым приятелем, носила как память о друзьях и подружках.
Вадим ткнулся локтями в упругий бежевый пластик. Его шлем, переворачиваясь, медленно поплыл над стойкой.
- Привет, - радостно сказала Лерка. – Ты сегодня рано. Ты что, выехал в пять?
- Вроде того.
Метатуировка медленно светлела, становясь лимонно-жёлтой.
- Дорога была просто зашибись, - сказал Вадим. – Ты в курсе, что у нас ремонт?
Лерка кивнула:
- У тебя всё в порядке? Выглядишь странно...
- Да, более-менее. - Вадим беспокойно огляделся, словно видел холл станции впервые, под ложечкой по-прежнему висела тягучая пустота. – Пойду, переоденусь. Потом выкроишь десять минут на чашечку кофе? Нужно поговорить.
- О’кей, - просто ответила Лерка. – А у тебя точно всё в порядке?
- Да, - сказал Вадим. – Слушай, ты можешь поглядеть, какое отделение Трасстроя ведёт работы на нашем участке?
- Могу.
Лерка нагнулась к экрану настольного коммутатора.
- Девятьсот сорок пятое, - прочитала она, и цветок на щеке сделался светло-синим.
- Ага, - сказал Вадим.
Он вынул из стоящего на стойке органайзера зелёный пресс-маркер и нарисовал цифру на своей ладони.
- Так значит в кафе, минут через десять. - Вытянув руку, Малашов поймал шлем и вышел из холла.
В раздевалке он постоял перед своим шкафчиком, собираясь с мыслями, потом расстегнул вакуумные клипсы и стянул скафандр. Придерживаясь за страховочный поручень, Вадим протянулся к магнитным ботинкам, и тут его опять накрыло. Волна свинцовой тяжести прокатила через висящее в воздухе тело, наполняя каждую клетку. Светлые плитки пола, матово светящийся потолок, ряды шкафчиков начали меркнуть, тонуть в черноте. Лицо окатило космическим холодом. Опускаясь в чернильное ничто, Вадим судорожно глотнул воздух.
Темнота. Полная темнота и ватная тишина. Беззвучие и безмыслие…
Потом Вадим догадался вдохнуть воздух и раскрыть глаза. Некоторое время он лежал на спине с бешено бьющимся сердцем и смотрел на залитый утренним светом такой знакомый потолок. Точечные светильники тремя звеньями по четыре штуки в каждом. Похоже на схему дорожной проходки.
Какой странный сон. И главное, теперь не вспомнить про что…
Вадим повернул голову и увидел сидящую на одеяле Диану. Губы её были сложены в недовольную скобку.
- И? – сказала Диана сердито. – Кто такая Лера?
- Лера? – Вадим потянулся. – Без понятия. Не знаю ни одной Леры.
- Врёшь. – Диана ткнула его в живот. – Ты говорил во сне с какой-то Лерой.
Вадим сложил руки на груди. В животе было пусто, так, что даже сосало под ложечкой.
- Правда не знаю, - сказал он честно. – Сон какой-то дурацкий. Не помню…
- Смотри у меня. – Диана показала ему кулачок и, нагнувшись, чмокнула в нос.
- Жрать охота, - сказал Вадим.
- Давай закажем йогуртовую пиццу.
Вадим нащупал на тумбочке мультифон. Он поднёс к лицу светящийся экран и изумился: купленный всего месяц назад новенький навороченный мультик вдруг показался ему жутко древним. Странное чувство…
Диана спрыгнула с кровати и натянула халатик.
- Пиццу? – Вадим спустил ноги на пол. – Да ну, её нафиг. Пока привезут, час пройдёт.
Сидя на смятой простыне, он вдруг понял, что неотрывно глядит на свою ладонь. Малашов удивлённо растопырил пальцы: девятьсот сорок пять, а может, девять сорок пять… Чуть стёршиеся, торопливо написанные зелёным маркером, цифры. Вадим был готов поклясться, что ничего подобного маркером на руках вчера не писал. Хотя надпись выглядела до странного логичной и даже знакомой. Ерунда какая! Он беспомощно оглянулся на Диану.
Девушка уже стояла перед зеркалом, расчёсывая длинные отливающие каштаном волосы.
- А мы куда-то спешим? – спросила она ядовито.
- Сегодня, как раз в девять сорок пять, у меня важный зачёт, - сказал Вадим, поднимаясь.
- Ты что, серьёзно? - Диана перестала расчёсываться и обернулась, голос её зазвенел злыми нотками. – Мы же собирались съездить в Метро-центр, там сегодня будет большая презентация. А ещё в Карусельный театр. Ты же сам мне обещал… Мы что, не идём в театр?
С минуту Вадим молчал, внимательно глядя на девушку с расчёской.
- Нет, - наконец сказал он решительно. – На хрена я, спрашивается, тогда читал всю эту муть про парадоксы Снегова?

[Мышель]

Крепкая НФ. Несколько предсказуемо: раз ремонт дороги, да ещё и в космосе - обязательно куда-нибудь не туда занесёт. Масса "эффектов" и "парадоксов", названных по имени авторов. Имена, как понимаю, вымышленные. Тем более интересным показался "эффект Баума". Это случайность, или автор действительно подразумевал "лоскутную" вселенную Баума—Фрэмптона, в которой каждый лоскуток преобразуется в самостоятельный мир, ничего не знающий о прошлом? В своё время крутила эту теорию так и сяк, в надежде создать что-то НФ, но не сложилось. А здесь - очень похоже на воплощение именно этой идеи.
Если так, то в финале ГГ удваивается (утраивается, учетверяется). Если по тексту - изменяется вместе со своим миром. Парадокс, однако.

[Murrr]

Одолела сию производственную эпику только с четвёртой попытки. Уныло, скучно, неинтересно. Вот что в данном тексте принимается за твёрдую НФ? Неужто куча терминов, выдуманных автором?

[Алексей2014]

интересным показался "эффект Баума"

А вдруг это про создателя страны Оз и, соответственно, аллюзии к "дороге из жёлтого кирпича"?

Одолела сию производственную эпику

Да, это было непросто.
В общем, действительно - я заскучал, извините. Слишком нарочитыми показались "приметы грядущего", быстро задавившие мои внимание с интересом. Удачи, Автор!

[Сокол]

Каждый день одно и то же. Каждый раз одни и те же дорожные работы, в одном и том же месте, одни и те же люди… А практикант напомнил людей в госучреждениях, которых помнишь ты, но не они тебя. Рассказ о будущем? Не только. Хотя автор в нём словно бы живёт.
Замечательная и забавная история. Единственное, что в ней смущает – затянутость начала, со всеми этими цифрами и сокращениями. Остальное в порядке. И интересный комментарий от Мышель – если она права, то рассказ даже выше классом, это не просто юмор, а, пожалуй, абсурд… Эх, зря, зря навертели начало. Читатели оказались на удивление ленивы, а ведь то, что дальше – стоило того.

[felidae]

Сколько же канцелярита и объяснений... И повторов... И ошибок. Но, главное, канцелярит и объяснения. Из-за них ошибки не так заметны. На повторы это не влияет - они по-прежнему режут глаз. Надо впаять больше канцеляризмов. Тогда на остальные недочёты внимание никто не обратит.

Могла бы написать, что скучно и тягомотно. Но какой в этом смысл, если я не поясню?
Ладно, не с таким сталкивались. Вызов принят.

Несомненно, канцелярско-бюрократический стиль произвёл захват представленного текста настолько, что невозможно осуществить разделение данного произведения от упомянутых канцеляризмов. Но нет предела совершенству. Можно разработать алгоритм создания более канцелярозависимого рассказа.
1. Если представилась возможность каким-либо образом произвести усложнение текста, это делать не только не воспрещается, но и дозволяется.
2. Как можно чаще делать замену глагола на существительное, деепричастие и причастие. Это необходимо для торможения динамики.
3. Вообще уделите внимание многоговорящим и работающим на благо текста причастиям и деепричастиям.
4. Создание пассивных оборотов - тоже важная часть совершенствования текста.
5. Старайтесь производить замену простых глаголов на сложные составные. Самое простое - сделать добавление к глаголу в виде следующих слов: осуществить, совершить, произвести, выполнить.
6. В данном вышеупомянутом случае для канцелярского стиля подойдёт использование слов: данный, вышеупомянутый, обозначенный выше, обсуждаемый и так далее.
7. И, конечно же, больше вводных слов!
----

...прошу прощенья за идиотизм.
Но это того стоило.

Ладно.
Надеюсь, это не кто-то из местных стебётся. Иначе я зря трачу время
Теперь к "проблемам" текста.
1. Канцелярит.
Нет, постойте! Не разбегайтесь! Я больше не буду так издеваться (в этом посте) над вашими глазами, ушами и мозгами.
Тут как бы по существу.
Почему от канцелярско-бюрократического стиля глаза на лоб лезут (у меня, по крайней мере, зрачки попытались подняться выше; но из-за физиологических особенностей вверенного мне тела получился невербальный жест *закатывает глаза*)? Ведь таким Макаром пишут многие статьи. Криминальные сводки так и пестрят всякими "Совершил наезд с целью ограбления".
Да. Пестрят. Те, кто это пишут, предпочитают официально-деловой стиль (в итоге у них получается всё тот же бюрократический, но это их проблемы).
Канцелярит не делает "официальнее", "профессиональнее", "умнее", "научнее" (как и выдуманные названия). Он лишь утяжеляет текст. В результате рассказ сложно читать и воспринимать.
2. Объяснения.
Вот просто длинющие абзацы объяснений с терминами и названиями трасс, которые ни о чём читателю не говорят.
Короче, все те же аргументы с "Не делает умнее и научнее" и "Сложно воспринимать".
Ну, ещё длинные и внезапные объяснения убивают динамику напрочь.
3. Начало/завязка.
3.1. Начинать с объяснения (да ещё с такого "запутывающего") - не самая лучшая идея.
3.2. Бытовуха остаётся бытовухой даже в фантастическом антураже.
Нам показывают обычные будни обычного человека, пусть и летающего на спейсолёте.
В первой части - достаточно объёмной и тягомотной - ничего не происходит. Вот вообще. Перечисление всех трасс и детальное описание скучного полёта не влияют на сюжет, не раскрывают персонажа. Нет, некоторые моменты всё-таки немного рассказывают о характере героя (хоть это, опять же, ни на что не влияет) и важны для внезапного финала. Но это одна-две сцены из 10к (!) текста. Если убрать, сократить, ничего не изменится. А если ничего не изменится, то зачем писать больше?
После длинной первой части появляется же динамика (ненадолго). Вроде вырисовывается интересный сюжет (тоже ненадолго). Даже интересно, к чему это приведёт (вы не поверите, опять ненадолго).
Эпизоды с диалогами и действиями получились неплохо.
Но как бы так выразиться... Читают обычно сначала. Не с середины. Это, конечно, ужасно и неправильно. Пора бы уже забыть об этом пережитке прошлого - ведь никто не запрещает читать с середины, с конца, задом наперёд. Но почему-то начинают именно сначала. Бред какой-то.
4. Мотивация... отсутствует.
Ну, или пространственно-временные аномалии для героев обыденность, раз они в этот момент думают о расстановке катков и опоздании на работу.
А уж то, что за этим никто не наблюдал, никто не засёк, никто не узнал... Наивно как-то.
Что там было в итоге - сон или путешествие во времени (расслоение вероятностей, распараллеливание реальности, нужное подчеркнуть) - неизвестно. Если сон, то он может быть наивным и нелогичным. Тогда и люди в скафандрах, пальцами (которые тоже в скафандрах) расписывающиеся на планшете, не кажутся странными.

Из плюсов.
Задумка так-то интересная: человек, случайно влипнувший в пространственно-временную аномалию. Финал внезапный, что тоже плюс.
Отрывки, в которых текст не утопает в объяснениях, вполне себе читаемы и увлекательны.
Если начало сократить и переписать, то пропадёт повод для недовольства, ибо остальные объяснения и канцелярщину можно перетерпеть - с середины ж уже цепляет.
Так что всё поправимо.

С повторами и ошибками разбираться не буду. Лень.

[mechanik]

Э-э...
После Фелидэ остается либо вдумчиво тянуть: "Э-э-э", либо самозабвенно кивать головой.
Против правды не попрешь.

И все-таки, рассказ мне понравился. Если его отмыть от канцелярита и некоторой вполне устранимой занудности, получится ИМХО настоящая твердая фантастика (для тонких ценителей оговорюсь - Твердая НФ в моем личном понимании).
Автору успехов!

[felidae]

либо самозабвенно кивать головой.

"Самозабвенно" - это так?



У меня на это прилагательное две ассоциации. Та, что выше.

И вот эта - >

[mechanik]

"Самозабвенно" - это так?



У меня на это прилагательное две ассоциации. Та, что выше.

И вот эта - >

Обе

[Алексей2014]

felidae, низкий поклон! Думаю, мне этот разбор поможет не меньше, чем Автору. Спасибо!

[cineromanistka]

А мне понравилось. Это такое что-то теплое и ламповое ))) Путь на Амальтею, например, сразу всплыл - не по содержанию, а по настроению. А еще: тут в рассказе люди учатся! работают! летают между планетами! это как-то... хорошо. Мне рассказ не показался ни излишне канцеляритным, ни затянутым; необъяснимо симпатичен главный герой. Автору спасибо!

[Ябадзин]

Есть, конечно, некое послевкусие старой ламповой фантастики, когда и деревья были большие, ну и все такое прочее.
Это видно и по сеттингу. Вроде бы и будущее, но какое-то из прошлого, как его представляли в 50-60-х.
В целом средне как-то. Ну очень затянутая подводка (это даже не экспозиция!), от которой начинаешь зевать.
Задумка с дорогой неплоха, но финал необычного не готовит. Если бы сократить раза в три, оно как-то повеселее смотрелось.

PS:
прочитал один длинный отзыв сверху...
не очень согласен про канцелярит. Не так уж его много здесь, и не так он канцеляритен.
ИМХО, проблема текста скорее в излишнем описании. Композиция как-то ровная слишком, особенно в начале перебор с этими описаниями без действия. Вгоняет в тоску.
Вторая стилистическая бида - бледновато по части окраски или настроя. Эмоций вообще нет.
Ну хоть капилюшку текст должен какую-то окраску давать, чтобы раскрыть эмоции героя, или дать окраску происходящему.

[Irina]

Начало немного затянуто, мало динамики, но, в целом, довольно сильный рассказ.

[Агния]

Я понимаю автора - ему нужны были гравитационные складочки, пространство..- вот он и нагородил космического водителя с его проблемами. И идея едва не потонула во всём этом. Безжалостно урезать первую часть, прям вообще..только лучше будет.

[Ибрис]

Я очень-очень-очень устала. Может оттого, что технических описаний много и как-то ощущения героя не ожили до развязки. В развязке живо и зажигательно. Последняя сцена понравилась и татушка- хамелеон понравилась)))) остальное одолела с горем пополам.

[NatashaKasher]

С пятого раза одолела... Потенциально неплохо и позитивно.
Хорошо бы поменьше про тряску на дорогах (кстати, не знаю, какую болезнь имел в виду при этом автор, но уж совершенно точно не альцгеймер!) и побольше про тот эффект в результате которого он в конце оказался рядом с Дианой. Если уж у нас "твердая НФ"...

[tequiller]

Спэйсолёт убил.

[Агния]

но уж совершенно точно не альцгеймер!)

Болезнь Паркинсона, я думаю.

[Demo]

Вначале рассказ утомляет подробным описанием дороги героя на работу, но потом начинаешь улавливать аллюзии в космическом транспорте на обычные современные дороги, с теми же нюансами езды и названиями. И это забавно, от этого читается намного легче. А затем врывается сюжет, и... он неплох, но его явно не хватает. В целом, конечно, все понятно и вполне логично: герой попадает во временную ловушку, из-за этого возникает интерес к тому, что когда-то не доучил, последствия временной ловушки отправляют его в прошлое, где у него появляется возможность доучить то, к чему раньше интереса не было. Но хотелось бы к этой истории побольше мяса... А, с другой стороны, вроде и так хорошо.

[vostok]

Концовка слегка разочаровала - лучше бы без сна обойтись. Я, как вечный студент, недавно восстановившийся в третий раз и побегавший ради этого по кабинетам, сопереживал главному герою. Читалось легко - старая добрая фантастика в её исконном понимании. Спасибо!