Трубка Сталина Автор: Граф, Весна 2020 Опции

[Ябадзин]

Трубка Сталина плывет над руинами заводов,
над обвалившимися трубами - и идет из нее в небеса
жирный, черный дым, и сыпется на землю легкий серый
пепел – и там, куда он падает, вздрагивают сломанные, разворованные станки, испускают слабый гудок паровозы,
дрожат на ветру обрывки колючей проволоки...
Любовь Сталина тянется, как шлейф - страшная, черная, кровавая, но любовь, а не презрение или ненависть,
и кто вдыхает ее - начинает выть от тоски и бессилия.
Сергей Лукьяненко



Василий Петрович Лужин был коллекционером. Собирал он вещи по-настоящему редкие и уникальные, можно сказать, даже раритеты. Не каких-то непонятных супремастистов-кубистов (мазня!) или сакский фарфор ХIХ века (если разобраться – те же фарфоровые чашки и чайники, только очень дорогие), а личные вещи известных людей. Например, у него в коллекции было гусиное перо, которым Наполеон Бонапарт пописал свое отречение от императорского престола в 1812-м году, а также пуля, вынутая из живота смертельно раненого на дуэли Александра Сергеевича Пушкина. Помимо этого, само собой, еще много чего интересного и необычного.
Господин Лужин мог себе позволить такое, прямо скажем, недешевое хобби, поскольку был человеком более чем обеспеченным. Конечно, он не входил в первую сотню отечественных долларовых миллионеров (и даже в тысячу), но личное состояние у него было более чем… Еще в далекие девяностые Вася Лужин, тогда выпускник ПТУ, одним первых открыл частную автомастерскую, стал ремонтировать иномарки. И дело у него пошло: руки были золотые, а голова - соображающая. К тому же Вася совсем не пил – большая редкость по тем временам, и за бабами почти не бегал...
Он не зарывался, не жадничал, с бандитами и ментами делился, на рожон не лез. Успешно пережил смутное время девяностых (в отличие от тех, с кем начинал свой бизнес) и даже сколотил небольшое состояние. А в жирные, благодатные нулевые резко поднялся, существенно расширил свой бизнес. И теперь Василий Петрович Лужин был владельцем целой сети дорогих, престижных автосалонов...
Согласно статусу и новому положению в обществе, он сменил стареющую жену на юную любовницу (разумеется, хорошо обеспечив как бывшую супругу, так и всех своих детей), приобрел роскошный дом на Рублевке, пару квартир в Москве, домик в Испании… Про дорогущие машины, солидный счет в иностранном банке и престижные швейцарские часы можно даже не говорить... И зажил он довольно и счастливо.
Вот только… Вскоре стал Василий Петрович скучать: бизнес уже налажен, катится как бы сам по себе, особого вмешательства не требует... Попробовал путешествовать, поездить по миру, посмотреть на людей и себя показал, но и это быстро надоело (хлопотно, суетно). А молодые женские тела его давно уже не радовали - возраст, знаете ли, болезни. К азартным же играм Василий Петрович был всегда равнодушен. Так чем бы себя занять?
И тут на одном из аукционов, куда его затащила очередная молодая любовница (хотела получить редкую цацку, всем подружкам-подлюжкам на зависть) он заметил необычный лот: кинжал, которым был заколот император Юлий Цезарь. И мгновенно понял: вот оно то, во что следует вкладывать деньги! В уникальные вещи! Чтобы ни у кого не было – а только у него!
Кинжал, правда, ему тогда не достался – успели перехватить, но зато вскоре Василий Петрович приобрел рубиновое ожерелье, которое было на шее несчастной Анны Карениной, когда та бросилась под поезд... И теперь, вечерами, сидя у себя кабинете, он достал из сейфа ту или иную уникальную вещь и долго ее рассматривал. Думал, представлял, как пользовался ею прежний хозяин или хозяйка… Это хобби еще больше подняло авторитет Василия Петровича среди коллег-бизнесменов, многие стали ему откровенно завидовать: вот нашел же господин Лужин правильное применение своему капиталу! И дорого, и солидно, и уникально!
Однажды Василий Петрович узнал, что некий человек продает трубку Сталина: дед некогда служил в личной охране вождя, часто бывал на Ближней даче, и в начале марта 1953-го, когда возникли временная неразбериха с властью, незаметно стянул ее прямо со стола Иосифа Виссарионовича. Не для того, разумеется, чтобы потом продать, нет, что вы! Исключительно для себя – на добрую и вечную память. Дед был бесконечно предан вождю, обожал его, и эту свою любовь пытался передать потом детям и внукам. Но не преуспел в этом: дети, ушибленное поколение ХХ съезда, к Сталину испытывали далеко не самые лучшие чувства, а внуки, несчастный продукт перестройки и гласности, были к нему вообще равнодушны. Не до того им тогда было… Дед же всю жизнь хранил уникальную трубку, а перед самой своею смертью передал одному из внуков. Самому достойному… Чтобы тоже хранил вечно! Но тот, спустя некоторое время, решил ее продать – деньги были очень нужны.
Василий Петрович посмотрел товар и обговорил условия сделки. Сумму за трубку просили очень и очень немалую… Но и вещь уникальная, что ни говори! Конечно, Василий Петрович привлек экспертов (не лох же он, в самом деле!), и те подтвердили: да, такую трубку вполне мог курить товарищ Сталин, вполне соответствует эпохе. И Василий Петрович спокойно ее приобрел…

***

…День давно закончился, за окном была уже глубокая ночь. Большие напольные часы в углу кабинета (тоже вещь уникальная, принадлежали Павлу Первому – как раз возле них его и задушили шарфом) пробили час ночи… Василий Петрович не спал – в последнее время его мучила бессонница. Ночью он предпочитал или читать (пристрастился в последнее время к историческим романам), или любоваться вещами из своей коллекции. Так было и в этот раз: открыл сейф, достал трубку товарища Сталина, повертел в руках, а потом, повинуясь какому-то непонятному импульсу, набил ее табаком (специально приобрел ради такого случая редкий сорт - «Герцеговина Флор») и чиркнул спичкой...
Закурил, выпустил пару клубов густого, ароматного дыма и закашлялся: курил Василий Петрович редко и только «легкие» сигареты, а тут… Протер слезящиеся глаза и неожиданно увидел в кресле напротив себя человека. Пожилого, седого, с густыми усами… В поношенном френче, галифе и небольших, мягких сапожках.
- И-и-и-и…
Василий Петрович всё никак не мог выговорить хорошо знакомое ему имя, наконец, откашлявшись, просипел:
- Иосиф Виссарионович!
- Зовите меня товарищ Сталин, - сказал вождь. – А как вас зовут, товарищ?
- Василий Петрович я, Лужин!
- Добрый вечер, товарищ Лужин!
- Добрый вечер, товарищ Сталин! – повторил ошарашенный хозяин кабинета и на всякий случай встал по стойке «смирно».
Вождь поудобнее устроился в кресле и повертел головой, оглядывая богатый кабинет, затем поинтересовался:
- Вы кем работаете, товарищ Лужин?
- У меня автосалон… - выдавил из себя Василий Петрович.
- Ага, значит, вы – директор автопредприятия?
- Э… У меня несколько автосалонов, товарищ Сталин.
- Значит, директор целого треста? – понимающе кивнул вождь. – Что же, тогда понятно! – и обвел рукой вокруг себя, указывая на дорогую обстановку. – Ответственный руководящий работник, большая должность. И хороший оклад, наверное, так ведь?
- Не жалуюсь, товарищ Сталин! – отчеканил Лужин.
Вождь задумчиво посмотрел на Василия Петровича, потом спросил:
- Скажите, товарищ Лужин, а какой сейчас год?
Василий назвал, и Сталин некоторое время сидел молча, а затем тихо вздохнул:
- Сколько же времени прошло! Что ж, расскажите мне, товарищ Лужин, как вы жили без меня. Все эти долгие годы...
И Василий Петрович стал рассказывать. Сначала – немного смущаясь и сбиваясь, а потом все быстрее и увереннее. Само собой, начал он с Хрущева, со злополучного ХХ съезда партии, со знаменитой речи о культе личности. Сталин слушал, не перебивая, лишь изредка как бы отмечал про себя:
- Ах, Никитка, ах, холоп неблагодарный! Что учудил… Забыл, как гопака передо мной плясал! А кто такой товарищ Семичастный? Похоже, настоящий партиец, верный ленинец, надо бы его отметить. Юрий Гагарин - первый человек в космосе? Это правильно, что наш, советский. А потом – еще и Валентина Терешкова? Хм, что же, наши женщины никогда ни в чем не уступали мужчинам. Брежневский застой, говорите? Колбасы не хватало, очереди за всем? А при мне в магазинах икра лежала, никто не брал… И цены каждый год снижали! Горбачев? Иуда? Продал всё и всех? Ельцин развалил СССР? Прибалтика отделилась? И Украина? Что вы говорите! И даже Белоруссия? Ну, не понимаю я… И Кавказ со Средней Азией тоже? Грузия – теперь заграница, надо туда визу брать? На мою родину, в Гори – и визу?
Вождь все больше мрачнел, а потом тихо сказал: «Эх, потомки, такую страну просрали!» Тяжело поднялся, прошелся по кабинету, постоял у окна. За стеклом была уже глубокая ночь – самое глухое время суток. Но пройдет еще пара часов – и запоют первые петухи. Сталин еще раз вздохнул и вернулся в кресло.
- Пожалуй, мне пора. Столько дел предстоит сделать, столько ошибок исправить. Что ж, спасибо вам, товарищ Лужин, вы очень помогли мне.
И протянул руку, Василий Петрович с чувством ее пожал. Тут вождь заметил на столике дымящуюся трубку и удивленно поднял брови:
- Это, похоже, моя. Заберу-ка я ее, ни к чему ей здесь быть.
С этими словами положил трубку к себе в карман и… исчез, растаял в воздухе. А Василий Петрович все еще стоял навытяжку, пытаясь понять, что же сейчас было…
Потом без сил опустился в кресло, на ощупь достал из стола бутылку коньяка и припал к горлышку. Пил, не отрываясь, пока не опустошил почти всю. А затем почти мгновенно уснул…

***

...Утром Васю Ложкина, слесаря пятого разряда автомастерской №23 Мосгорремтранса, разбудила жена Нина:
- Вставай, ирод проклятый, опять вчера нажрался, даже до кровати не дополз! В кресле уснул! Давай, просыпайся, гад, пора на работу! Начальник цеха что тебе сказал? Еще одно опоздание – и все, останешься без квартальной премии! Вставай, алкаш проклятый! Денег в семье нет, детям в ясли и школу ходить не в чем, холодильник пустой, а он пьет, скотина… Разведусь я с тобой, вот увидишь! И сдохнешь ты под забором! Со своими друзьями-алкашами сопьешься и сдохнешь...
Жена больно толкнула Васю Ложкина в бок и пошла на кухню готовить яичницу. Вася с трудом вылез из кресла, выпрямился, протер глаза, осмотрелся: старые, выцветшие обои в синий цветочек, облезлая мебель из ДСП, серая от пыли люстра с пластмассовыми висюльками… А на стене – большой портрет Вождя. В красной рамке.