Мой вариант 22-го века, Полночь 22-век. Книга "Американский наворот" Опции

[Stratosphere_Mag...]

Раз уж все главы здесь вразброс то размещу фрагмент синопсиса чтобы было ясно что к чему
Действие происходит в 2119-2120-х годах. С 2113 года идет затяжная ядерная война между Азиатским и Западным Блоками. Россия в Западном. Войне предшествовала "Предвойна" за Индонезию, начавшаяся в 2107 году. Исторический период Войны-Предвойны сформировал уже целое поколение. "Военный процесс", как его называют, имеет мало общего с представлениями о глобальном Армагеддоне.
Экономика Западных Наций приватизирована двумя суперхолдингами - "констеллейшнами" ("созвездие" с англ.), являющимися частями одного целого и не конкурирующими.
За годы Войны правящие круги разных уровней достигли целей, которые изначально не ставились. Это списание госдолга США, оплатившего строительство глобальной обороны Запада, неявная оккупация США своих союзников, частичная приватизация уже самих США констеллейшнами. В Азиатском Блоке сходная картина.
Между Блоками имеет место канал для заключения и соблюдения теневых "антиапокалиптических" договоренностей - "седьмой штаб". Это ядерный суперсамолет-штаб постоянно летающий над Антарктикой.
К концу 2110-х годов мирное урегулирование "Большой Войны" уже не рассматривается. Взамен этого активно прорабатывается вариант "Конверсии Военного Процесса" - минимизации военных действий на фронтах, денуклеаризация Войны и "выталкивание" военных действий на "высокие орбиты".
В таком сценарии заинтересована верхушка констеллейшнов и миллиардер-технократ Бандон-Третий в частности. "Конвертированная" Война откроет свободу действий по формированию новых общества, индустрии, морали и выходу отобранной части человечества к освоению других планет. Моральные ценности верхушки констеллейшнов и Бандона-Третьего при этом довольно спорные.
В качестве толчка к запуску "Конверсии" уже несколькими годами ранее выбрано некое кризисное событие с частностями которого определились позже.
Важным элементом этого сценария является определенная личность - глава мятежников, захватывающих ядерную базу, авианосец и т.д. Роль личности вдвойне важна ввиду того, что кризисное событие должно развиваться напоказ, "под камеры", всему миру.
Вопрос с мотивацией такой личности осложнен тем, что большинству претендентов на данную роль такое предприятие неизбежно будет видится рискованным и имеющим непредсказуемый для них самих исход.
Проблема решена путем подготовки агента с обработанным сознанием - фрагмент памяти и жизни в котором содержится подготовка, моральная накачка и технические тренинги у такого агента скрыт, затерт. Один из таких спящих агентов, Андрей Завирдяев, живет жизнью обычного сотрудника СБСЕ (старое-новое название ОБСЕ).
С кризисным событием определяются - это должен быть угон нового шаттла.
Завирдяев, прошедший свой "курс спящего агента" в 2113-м году регулярно проходит "техосмотр" - во время поездок заграницу его принимают секретные службы, частично "расконсервируют" память, проводят проверку и "обновление". В ходе "обновления" в 2120 году ему доводят, что ему предстоит угнать шаттл.
Когда наступает время полной расконсервации, Завирдяева "подхватывают" соответствующие участники плана, обеспечивают двухдневную адаптацию и он оказывается на месте пилота корабля.
Управлять ему не нужно - он супермедийная "обезьяна с гранатой". План успешно стартует, медийная машина успешно выполняет этапы программы, разработанной констеллейшнами.
Другим персонажем является неземная форма жизни, выглядящая как североевропейская женщина возрастом 35 лет. Это Халдорис Ландскрихт. Она является "аватаром" разума черной дыры, находящейся в одном из рукавов галактики. Несмотря на всю экзотичность психологический облик ее личности носит вполне человеческий характер. Живя среди людей, обладая рядом сверхчеловеческих способностей, она избегает напрямую и открыто воздействовать на исторический процесс не желая сделать еще хуже.
Халдорис Ландскрихт не согласна с планами констеллейшнов. Чтобы предотвратить их сценарий, она...

[Stratosphere_Mag...]

Глава 18.

Миссия Майора Бланкенберга.

Дата 25.02.2120.

Россия. Заполярье.

Стоявший у лестницы техник-сержант молча отсалютовал. Бланкенберг вцепился в перила и стал энергично подниматься в кабину. На F-158 кабина представляла собой своеобразный шаттл в миниатюре, то есть являлась отделяемой капсулой.

Взлетать такой "шаттл" мог лишь на несколько десятков метров, уходя прочь от терпящего бедствие самолета, зато эта капсула могла надежно позаботиться о человеке при крушении над океаном, к тому же свое отделение от самолета она могла осуществить во всем диапазоне скоростей вплоть до максимальных значений приближавшихся к трем махам.

Первоначально F-158 был океанским рейдером - охотником за кораблями противника. Рейдер был способен отбиться в том числе и от палубной авиации, отправленной на его перехват. Еще лучше и изящнее у него получалось уходить от нее, предварительно отправив в их плавучего "босса" боекомплект.

С авианосцами, как и много с чем еще, все пошло не по плану уже в первый месяц Войны - бывшие глобальные жандармы обоих блоков, те что уцелели, попрятались в тыловых базах.

Отчасти поэтому Рейдеры 210-го авиакрыла, до лета сто четырнадцатого года патрулировавшие секторы Филиппинского Моря, были переброшены в Западную Сибирь. Второй причиной таких функциональных изменений была так называемая "Российская катастрофа сто четырнадцатого года", когда национальные вооруженные силы РФР понесли тяжелейшие потери на тогдашнем ЦАФ. В четырнадцатом году это был еще североафриканский фронт, NAF.

К моменту той, первой переброски авиакрыла в Сибирь "чинки" начали свое продвижение на юге Казахстана - одного из обломков бывшего Советского Союза. Возможно, это было не вполне правильно, но, как Бланкенберг, так и остальные офицеры воспринимали это и подобные независимые государства именно в контексте их бывшей принадлежности. Что ни говори, призрак канувшей в лету мрачной империи был живуч.

Что касалось Казахстана, то национальные силы этой дружественной страны, вступившей в Блок незадолго до начала Предвойны уступали даже обескровленной армии России. Особой проблемой для сдерживания продвижения противника это не являлось - Блок успел заблаговременно нарастить группировку коалиционных сил в регионе и развернуть первичную сеть противоракетной обороны, севернее за которой уже стояла готовая система с терминалами LAURA и одноименными радарами.

На момент лета четырнадцатого года орбитальная компонента военного потенциала была в состоянии, близком к довоенному, что позволяло отслеживать не то что колонны бронетехники, но даже одиночные автомобили, и, самое главное, навести на такую цель любой боеприпас, хоть орбитальный, если только цена не смущала.

Тогда F-158 приступили к баражжирующим полетам на двухсотмильном удалении от линии фронта. Основным вооружением стали кассетные блоки с дальностью пуска до 250 миль. Блоки, проще говоря, ракеты несли от 16 до 32 суббоеприпасов с индивидуальным наведением. Ракеты, летевшие в стратосфере разбрасывали свои суббоеприпасы еще на значительном удалении от цели и, соответственно, ПВО противника, оборонявшая боевые порядки в ближнем и среднем радиусе, получала до трех десятков целей вместо одной. Суббоеприпасы являли собой полноценные малоразмерные ракеты, добиравшиеся до района цели с помощью слабых и соответственно небольших двигателей, просто не позволявших скорости падать слишком быстро. На конечном участке это были самонаводящиеся пикирующие почти что из стратосферы снаряды, движимые лишь силой тяжести.

"Чинки", по своему недоумию перемещавшие в ближних тылах свои конвои и бронегруппы организованными колоннами, потом все же сообразили, что делают что-то не так, и одной защиты от тихоходных дронов недостаточно, но до этого момента рейдеры, каждый из рейдеров, успели наколотить по огромной горе металлолома. Это было до прорыва противника на так называемом приаральском направлении.

В России тем временем бушевали свои политические страсти. Мятеж в знаменитом Кузнецком регионе разразился вроде бы тоже тогда, летом сто четырнадцатого года, но на боевую работу авиакрыла это никак не влияло - да ведь это было и не самое большое дерьмо, произошедшее за годы Войны в странах Западного Блока, в тылах.

Осенью сто четырнадцатого года "чинки" применили новую тактику, начав отправлять в полет гиперзвуковые дроны воздушного боя, которые или запускали ракеты, или сами поражали цель как ракета. Более половины авиакрыла было выбито.

В декабре четырнадцатого года остатки подразделения включили в авиационную группировку противовоздушной обороны на тот момент недавно сформированного позиционного района, в центральной части которого велось строительство ракетодрома "Кеплер-Запад". Ничего не придумали лучше, как расположить его, этот ракетодром, на территории мятежного региона. В оправдание этих планировщиков нужно было признать, что к концу четырнадцатого года сибирских головорезов как-то утихомирили, по крайней мере боев друг с другом они уже не вели.

Полгода спустя Бланкенберга перебросили в Европу, патрулировать Атлантическую Магистраль. В середине сто семнадцатого года, летом, перевели на Тихоокеанскую.

А менее недели назад, после того, как "чинки" подвергли ударам ряд предприятий по всей Южной Америке, авиакрыло срочно перебросили как ни странно опять в Сибирь и стали спешно готовить к применению ракет с планирующими гиперзвуковыми боеприпасами.

Если бы все было как следует, то в сектор пригнали бы нормальные носители с ракетами подходящих характеристик. Однако UCE, еще одна, наряду с орбитальной разведывательно-коммуникационной компонентой, являвшаяся ключевой составляющей военной машины, эта информационная AI сеть, позволявшая разнообразным боевым единицам действовать со слаженностью, повергшей бы в мистический ужас любого военачальника прошлого, не распространяла свои благотворные полномочия на тыловую логистику.

Возможно у отсутствия в секторе нормальных носителей и ракет было и какое-то вполне разумное объяснение. Бланкенберга, разумеется, в такие тонкости никто посвящать не стал бы.

Так или иначе, нужно было, как в прошлом веке, разогнаться, выйти в стратосферу, и, начав делать горку, запустить ракету на определенной высоте, сказать точнее, на определенном сочетании высоты и скорости, когда вроде и высота не максимальная, и скорость не потеряна - это просчитывал AI.

В сравнении с тем, что F-158 позволяли себе вытворять здесь же, в Сибири в четырнадцатом году, громя одним пуском целые колонны "чинков", эта миссия не была столь вдохновляющей, но все же она была куда более динамичной, нежели рутинное патрулирование океанской стратегической магистрали.

Бланкенберг сел в кресло, пристегнул ремни и подключил интерфейс, разъем которого крепился на поясе. Забрало шлема ожило и появилась зеленая картинка меню запуска системы. Затем возникла привычная надпись с указанием повертеть головой влево-вправо, после чего покивать вверх-вниз.

Бланкенберг выполнил указание. Система ориентации шлема откалибровалась. Бланкенберг провел перед лицом ладонью с растопыренными пальцами, и на забрале отобразилось меню с состоянием силовой установки. Отмахнув ладонью влево, он убрал не нужную пока картинку и сосредоточил внимание на реальной панели кабины.

AI тем временем занимался подготовкой двигателей к запуску.

Техники тем временем делали свое дело - в тот момент, когда Бланкенберг занялся реальной приборной панелью, они цепляли буксир к передней стойке шасси.

Спустя какое-то время Бланкенберг глянул на стоявшего сбоку самолета человека, поднял руку над собой и оттопырил указательный палец, словно указывал им назад, после чего дернул рычаг с оранжевым оголовком.

Откинутая кверху остекленная часть кабины начала плавно, но энергично опускаться.

AI сообщил, что гидравлика проверена и в порядке.

Самолет в это время едва дернулся и начал двигаться к воротам. День был ясный, яркий и солнечный, а учитывая то, что все вокруг, за исключением летного поля, было покрыто чистым белым снегом, там, на высоте, вдали от аэродрома день должен был быть вдвойне ярким.

В далеком секторе, где располагались цели с ясной погодой и вовсе не было проблем на протяжении всего года, а это было особенно важно в случае применения ракет с системой визуального распознавания целей. Впрочем, тип ракет с оптической системой был не единственным - пять машин звена несли в общей сложности десять ракет, половина из которых была с оптическим наведением, половина с GPS.

Проводившиеся сегодня рейды отчасти являлись если не испытаниями, то боевой обкаткой удешевленных боеприпасов и упрощенной тактики.

Оптическое распознавание оставалось на случай, когда все будет совсем плохо и GPS - окажется в режиме ограниченной функциональности - такое уже случалось и не раз. Еще иногда "чинкам" удавалось довольно удачно расположить свои системы ECM с фазированными решетками. Такие наводились сторонними радарами и били острыми лучами своих помех на десятки миль, сбивая боеприпасы с курса.

Буксировщик волок самолет к полосе, на которой уже стоял "крестоносец - 12-02". "Крестоносцу 12-03", то есть Бланкенгбергу, предстояло взлететь через минуту после него, и еще с тремя "Крестоносцами" взять курс "230", после чего, набирая скорость до без малого трех махов, направиться к южной границе России.

"Крестноносец 12-02", стоявший на полосе в сотне ярдов впереди, начал двигать хвостовым оперением и плоскими соплами четырех своих двигателей.

Тягач, подтащивший Бланкенберга тем временем уже выруливал прочь с полосы.

Двигатели, запущенные еще на поле, сразу после выезда из ангара, работали на минимальной тяге, к сожалению, все же отдавая достаточную тепловую мощность, чтобы орбитальная группировка "чинков" имела шанс засечь активность на далеком северном аэродроме.

Бланкенберг начал проверять рули и векторную механизацию двигателей. "Крестоносец-12-02", стоявший впереди, максимально сомкнул свои сопла и там, между этими створками, появилось бело-голубое свечение. Этот самолет дрогнул и чуть опустил нос в предстартовом напряжении. Гул его двигателей несмотря на всю звукоизоляцию и наушники стал слышен и Бланкенбергу.

Не заставив себя долго ждать, "Крестоносец 12-02" добавил газу, створки двигателей вдруг распахнулись, отчего прямоугольные апертуры сопел расширились вдвое. Из двигателей ударил полупрозрачный синеватый огонь. Самолет рванулся с места и понесся прочь.

Менее чем через полминуты серый силуэт по-истребительному рванулся ввысь над дальним краем полосы. Масса двух ракет значительно не дотягивала до максимальной загрузки - это и позволяло сделать взлет таким энергичным и эффектным.

Наконец, Бланкенберг услышал голос с контрольной башни - взлет был разрешен. Бланкенберг положил руку на пару ручек управления двумя центральным двигателями и прижал пальцем стальной рычажок на одной из них. Рычажки остальных заняли то же положение, а ручки сами выровнялись встав вровень с ведущей.

Сбоку на самим собой собравшемся блоке ручек управления загорелся зеленый индикатор. Теперь можно было двигать их вперед, дав каждому двигателю сначала полный газ, а затем и выводя его на форсаж.

Бланкенберг толкнул вперед. Сборный блок подался и с несколькими щелчками ушел вперед. Самолет начал опускать нос, но Бланкенберг тут же убрал тормоза, и машина понеслась по полосе. Тем временем он отжал ручку управления двигателями до упора, и после пробежавшего по машине толчка почувствовалась мелкая дрожь - форсаж теперь грохотал на полную.

Наконец, когда скорость достигла 190 узлов, он потянул главную ручку управления на себя, и самолет взмыл вверх, прижав задницу пилота к креслу. Этап взлета был пройден. Теперь нужно было убрать шасси, а затем и закрылки. Вскоре, набрав высоту в шесть тысяч футов Бланкенберг еще и выключил форсаж - следовало обойти аэродром по кругу радиусом в десять миль, чтобы дождаться взлета еще трех машин.

Бланкенберг включил радар и выбрал режим сканирования воздушных целей - радар был в порядке. Из всех дружественных объектов, отобразившихся на карте с масштабом 256 миль самыми ближайшими объектами были два транспорта, летевшие на восток. Скорее всего, это был конвой снабжения коалиционной группировки, затерявшейся в безлюдных пространствах Дальнего Востока России.

В полутора сотнях миль к югу шла группа из трех штурмовиков Su-37 - эти, скорее всего, базировались где-то неподалеку от Суперфедеранта и его ракетодрома. Вобщем-то и все - северные воздушные пространства, как и обычно, были сейчас малонаселенны авиацией. Были две воздушные трассы, но одна проходила южнее, другая, резервная, напротив в высоких широтах.

Бланкенберг выключил радар и посмотрел налево, где внизу мчался по полосе очередной "Крестоносец".

Описав над базой три четверти полного круга, Бланкенберг направился к следующей маршрутной точке, находившейся вблизи не то поселка, не то городка с труднопроизносимым названием - "Туруханск" - там "крестоносцам" предстояло собраться в свой строй.

[Stratosphere_Mag...]

Глава 19.

Военный подрядчик. Дроны и фальшивые танки.

Дата 25.02.2120.

Столица КАНАР. "Манхэттенский" район.

Солнце, весело бликовавшее на всем металлическом, что было в трущобном квартале, неумолимо двигалось к Западу, что неуклонно добавляло в картину желтых красок. Все это приводило в действие какой-то внутренний механизм - возникало совершенно отчетливое ощущение того что, прежняя утренняя энергия порастратилась. Тем не менее, еще предстояло какое-то время проболтаться в высившихся впереди корпусах подрядчика.

Лизетт, а теперь на переднем сидении благодаря нехитрым ухищрениям Драговича сидела она, а не этот Запердяев, не без интереса глазела то на трущобы, то на многоэтажки с отбитыми стеновыми панелями.

Автомобиль снова пробирался по ухабистой от намерзшего и укатанного снега улице. Сейчас они двигали в противоположном направлении - прочь от реки.

После пересечения с проспектом Ильича, по которому группа и забралась в трущобы, картина узких улочек, раскинутых посреди бывшего бульвара, ничем не изменилась. Однако после следующего проспекта одноэтажным кварталам пришлось потесниться - к ним теперь добавилась рельсовая ветка, занесенная снегом. О ее наличии можно было догадаться лишь по тупиковому упору, торчавшему из-под сугроба. Ее, эту ветку, предполагалось использовать при возведении так и не построенной военной базы.

- У нас разбитые кварталы снесли в первый же год, - начала Лизетт. - А здесь… Хотя, может эти дома можно восстановить?

- Я же говорю, это все тоже хотели снести, - ответил Драгович. - Хотели тут базу обустроить, да не заладилось. Вот и железная дорога для этого. Это уже же жилой квартал. Трущобы не в счет. Был бы обычный жилой - рельсовой дороги тут вообще и близко не должно было бы быть.

- Любопытно, - каким-то отвлеченным тоном проговорила она, - мне иногда снилось не в самых лучших снах, что у нас все превратилось в то, что я увидела здесь. Все то же самое, только без снега. Бывает же такое.

- Что именно то же самое?

- Руины кварталов, а посреди выросли вот такие деревни. Только еще хуже - здесь хотя бы заборы не из сетки, и можно скрыться от глаз. Хотя там тоже были разные деревья и сараи. В общем, что тут, что там - почти одно и тоже.

- "Там" - это во сне?

- Да, там. А то что происходит там, во сне… это сюрреализм. Выходит здесь тоже сюрреализм.

"Вот что значит утонченный Париж," - подумал Драгович. -"Чудная, конечно, но в этом даже плюс какой-то есть."

- Ну да, - ответил прервавший свои мысли Драгович, - Я это слово… - он вдруг осекся, потому что вдруг решил, что лучше не показывать, какой он "лапоть" и не знает, что значило этот время от времени встречавшийся термин. - Я такое про трущобы уже как-то слышал, - ничуть не смутившись добавил он. - Но на мой взгляд обычная для многих мест, ничем не выделяющаяся, разруха после боевых действий. Другое досадно - это все-таки тыл, защищенный тыл. И все это произошло не по вине "чинков".

Как показалось Драговичу, он вполне изящно заблокировал непонятному слову дальнейшее участие в разговоре. Конечно, ничего не стоило глянуть в интернете что оно значит на самом деле, Драговичу-то всегда казалось, что это что-то эквивалентное слову "шняга". Но лазить в телефоне за рулем, да еще на глазах у Лизетт, разумеется было не удобно.

- У вас в городе есть такие подрядчики? - Перевел тему Драгович, кивнув вперед, в сторону приближавшегося комплекса новеньких построек.

- Да где их только нет, ответила Лизетт. - Такие работают по налоговой франшизе. Кто от AEX кто от GBA. Только одно отличие -у нас их нет в черте города. За городом как бензоколонок. Ну может конечно меньше, чем бензоколонок, но много. Больше всего пугает то, когда задумываешься, куда это все девать после Войны…

- У вас много бензоколонок?

- Так по привычке называют заправки.

- А-а. А насчет подрядчиков - так после Войны чем-нибудь гражданским займутся.

- Хорошо если так. А если все получиться, как обычно. Столько людей на улицу выкинут!

Вновь послышалась серия ударов. Уже в который раз.

- Интересно, что они затеяли, - проговорил Драгович, поднимая глаза вверх.

Самолеты, тянувшие за собой яркие, как снег на солнце, инверсионные следы снова неслись на юг.

- И почему они растянули свое дело на весь день. - продолжал свои вопросы в воздух он. - Обычно всегда стараются ударить сосредоточенно, большой группой.

- Может это все, что здесь есть, - ответила Лизетт. - Я имею ввиду в регионе или окрестностях. Это же тыл. Вроде бы здесь много обороны и терминалов, но наступательных вооружений мало. Откуда им в тылу взяться?

- Я вижу ты в тему вникаешь, - похвалил Драгович, - но плюс ко всему у нас тут базируется и авиация национальных сил, сил России. Нравиться тут? Тут всегда движение. Если фонари белые мигают… А, вам же рассказывали…

Нравиться?! - усмехнулась Лизетт. - ну хотя да, здесь все очень защищено. Да и кто не вникает? У меня двоюродный брат воюет на ЦАФ, и он летчик-штурмовик.

- Надо же, круто! - ответил Драгович.

- Так вот, они там не летают так, как эти самолеты. Они поодиночке во основном летают. Группами, но рассредоточено. И пробираются по маршрутам, которые им штаб через интерлинк в реальном времени прокладывает. А эти несутся, как на параде. Или как над океаном. Может это новые "двести двадцать вторые"? Слышал про такие?

- Признаться, как-то упустил из внимания.

- Это современная версия старого американского F-22. Его создали сто лет назад, даже сто тридцать.

- Ничего себе. Хотя как раз про такое, что с некоторыми вооружениями это было, я слышал. С российскими штурмовиками как раз такая история.

Лизетт принялась довольно обстоятельно описывать этот F-222.

- Пересесть на такой со штурмовика - это было бы здорово, - подытожила она.

- Твой брат рассказал? - догадался Драгович.

- Да. Они, эти самолеты, уже на фронте появились. Здесь, в тылу им ничего не мешает на высоте носиться, так что может быть это тоже они. Еще он выглядит лучше, красивее. У штурмовиков оружие под крыльями. А у этого все внутри как у нормального современного самолета воздушного боя. Да он таким и был. Когда был F-22.

Бульвар, как и заполнявшие его кварталы, стал несколько шире. На железнодорожных путях, которые тут уже были очищены, стояли несколько пустых платформ - видимо, ветка все же как-то использовалась, возможно подрядчиком.

Протрясясь еще с километр, Драгович заехал на стоянку напротив светло выкрашенного монолита одного из корпусов, возведенных уже после пятнадцатого года. Здесь, в этом здании, помимо всего располагалось что-то вроде если не главного офиса, то административного блока. Автобус с остальными тащился следом.

- Знаешь, что тут танки делают, - заговорщицким тоном произнес Драгович. - Только вас туда если и пустят, то очень неохотно.

- Уже слышала, - ответила Лизетт. - Не пойму, зачем делать из этого такую военную тайну.

- Ну как же? Это уже игры разведок. Это очень сложно. Я даже и не пытаюсь вникнуть в такие тонкости.

- Да я в общем-то тоже, - ответила Лизетт, - просто как-то забавно получается. Производство деревянных танков секретнее чем реальных вооружений. Мы, кстати там должны будем побывать.

- Вот как? - изобразил удивление Драгович, которому о таком не говорили.

Хотя по большому счету он здесь был просто водителем.

- Ну так "чинки" и не должны знать, сколько на самом деле фейковых машин и где их делают и по каким дорогам возят. - продолжил он. - Это-то я как раз понимаю.

- Ну это я тоже могу себе представить.

Тяжеловесное на вид снаружи здание встретило вошедших длинным широченным коридором, уходившим чуть ли не до противоположного конца корпуса. Таков был парадный вестибюль этого построенного совсем недавно, уже в годы Войны предприятия.

Коридор был разделен по длине перегородками. В широченном проеме каждого такого препятствия стояли заслоны - рамки и неизменные столы с охранниками. Выглядело так, словно туннель был разделен на отдельные зоны безопасности, каждая из которых была более засекречена, чем предыдущая.

Вся группа к тому времени уже успела собраться и ожидала представителя. Тот вскоре появился, вынырнув из не замеченной поначалу двери в боковой стене.

Начались представления и приветствия. Драгович, оказавшийся после морозной улицы в окутавшем его тепле, начал скучать. Захотелось сесть на какой-нибудь диванчик, как в самом начале, в гостиничном комплексе, и задремать.

Всю болтовню взяли на себя СБСЕшники, в основном Ландскрихт. Даром что с акцентом и не русская, но зато сильно разговорчивая. Даже "Мексиканец" предпочел отстояться в тени. Это было довольно удобно.

Еще этот Запердяев что-то тоже там бухтел, но было не важно. Драгович по привычке ощупал автомат под курткой и принялся разглядывать интерьеры, разглядывать в которых, надо сказать было нечего.

- Там же рамки, - пронеслась мысль в голове. - сейчас начнется…

Обычно это всегда влекло за собой пусть и небольшие но заминки. Кто-то куда-то звонил и уточнял, несмотря на жетоны.

- Идемте, господа, - объявил представитель. - Первым делом вы взглянете на наши мастерские, - и он указал рукой в сторону двери.

- У меня вопрос, - объявил "Мексиканец" и, дождавшись, когда представитель повернет голову в его сторону, откинул куртку и показал автомат, заодно и продемонстрировав жетон.

- У меня то же самое, - добавил Драгович и глянул в сторону рамок.

- Проходите, господа, - объявил представитель, - это, - он кивнул на рамки, - это для случайных посетителей.

Все разрешилось неожиданно легко.

За дверью был освещенный белостенный коридор, шедший, вроде бы в параллель с вестибюлем. Через какое-то расстояние показалась дверь, ведшая, надо думать обратно в вестибюль, но уже минуя рамки. Безопасность…

Группа двигалась дальше, и через какое-то время показалась очередная такая же дверь. В вестибюль так и не вернулись - проследовали на лестничную клетку, приведшую на второй этаж.

Потом было еще немного блужданий, после которых взору предстало довольно просторное помещение, размером со спортзал.

Заставлено помещение было широкими столами, шкафами и разнообразным нехитрым оборудованием. В этой, как ее назвал представитель, сборочной мастерской, копошилось десятка с два человек. Одеты все были в одинаковую спецодежду, что свидетельствовало о каком-никаком уровне организации процесса.

Были ли все эти работники из числа обитателей трущоб, по внешнему виду сказать было трудно, но судя по всем разговорам, слышанным ранее, это было именно так.

Несколько человек оторвались от работы и поглазели на пришедших, однако глазели они недолго. Подойти вообще никто и не подумал.

Возможно, представитель, являвшийся каким-то мелким начальником или инженером, заранее проговорил с ними, чтобы те изображали деловитость. С другой стороны, оторвавшись от процесса можно было запороть заготовку - Драгович сразу врубился, что люди были заняты формовкой стеклопластиковых деталей.

- Здесь мы делаем портативную артиллерию. Проще говоря, ударные планирующие дроны, - объявил представитель.

- Не ожидал, что все так просто, - проговорил Англичанин, проходя мимо столов и не без интереса поглядывая на процесс. - Я бы даже сказал, так доступно для… для того чтобы заиметь такое производство. По сути, все доступно.

- Ну не забывайте, какого класса это вооружение, - снисходительно ответил представитель, - мы в облаках не витаем и на многое не претендуем. Это все-таки четвертый класс для прокси-подразделений. Мы даже настаиваем, чтобы вы указали это в своем репортаже, иначе будет выглядеть так, что мы пытаемся вешать лапшу на уши.

- Конечно. Все что надо, будет проговорено, - послышался голос Ландскрихт. - Господа ведь не в первый раз - это их работа.

Началась съемка. Камера ходила вдоль столов. Воняло клеем, вернее сказать смолой. Тарахтели компрессоры, визжала фреза.

Драгович вслед за "Мексиканцем" встал около одного из стеллажей и принялся также как он разглядывать уложенные штабелями заготовки, представлявшие собой половинки корпусов, напоминавших не то сигары, не то головастиков. В общем, сигарообразных головастиков.

Размеры эти поделки имели полтора метра в длину и сантиметров тридцать в самой широкой области продольного сечения. В верхней части дрон имел короткие крылья, раскрывавшиеся, как это обычно бывает у крылатых ракет. Очевидно, усложнив конструкцию этими механизмами раскрытия, можно было затолкать "сигару" в компактный контейнер. Рулежка осуществлялась V-образным задним оперением. Мотора не предусматривалось. Все это можно было узнать не только и не столько из осмотра корпусов, как и из плакатов на стенах.

Сколько их тут! - проговорил "Мексиканец". - Как дров в дровянике. Сколько же "чинков" этим, что тут лежит, можно забросать?

- Скорее уж их прокси.

- Верно, согласился "Мексиканец". - До "чинков" еще надо добраться.

Они начали спорить, сколько взрывчатки может нести эта штука. Спор был бессмысленным, потому что, как было известно, такие приспособления можно было снаряжать в совершенно различных вариантах. Лежавшие здесь, судя по всему снабжались твердотопливными двигателями-бустерами, хотя вполне себе можно было впихнуть туда электромотор и батарею. Дальности здесь скорее всего добиться и не стремились - для прокси вполне прилично было иметь поддержку с ближайшего тыла, с дистанции километров в семь, даже не десять.

Впрочем, с небольшой батареей и двигателем, образно выражаясь, найденным в мусорке, эта поделка вполне могла пролететь и все пятьдесят и неизменно уронить себя в круг радиусом в метр. Чипу-модулю GPS вообще было безразлично, сколько эта штука пролетела. Вариант с меньшей точностью никто и рассматривать бы не стал, иначе дроны и вправду превратились бы в дрова, а укрепление или блиндаж нужно было уничтожать, а не пугать и не заставлять противника чувствовать себя героями с честью пересидевшими обстрел.

Это правило было справедливо даже для вооружений четвертого класса - пятый класс какого-либо наведения не предусматривал и в этом смысле действительно был архаичен.

СФС и КАНАР в своей непростой совместной жизни, как и подобало "белым людям", не опускались ниже третьего класса, собранного из исключительно современных "кирпичей", в перечень которых входила и оптика и связь и автономизированный искусственный интеллект. Определенный риск того, что какой-то "вольный стрелок" чуть потратившись заимеет одну из игрушек, подобную тем, что стряпали в цеху, хоть и был, но во внимание не принимался. Во-первых прецеденты хоть и имели место, но последствия были пренебрежимо малы. Во-вторых у таких борцов были куда более легкие и негласно одобряемые местными властями пути вроде вылазок и переправ вдали от столицы, но даже и такие "акты самовыражения" давно сошли на нет, особенно после Харлингтоновского урегулирования.

Осмотр подошел к концу. Потом был другой цех. Там в затвердевших корпусах-фюзеляжах размещали внутренности - крепежи под боезаряд, механизм раскрытия крыльев и прочие потроха. Позабавило то, что когда имевшийся в одной из мастерских лазерный станок для металлообработки простаивал, его использовали как гравер и наносили на корпуса не просто мотивирующие надписи, как это нередко имело место, а целые карикатуры на "чинков" и даже комиксы про незадачливого и тупого противника. Дело это было не хлопотное, скорее всего, кто-то из мелких инженеров решил так выпендриться. У него вполне получилось.

После обеда, уже более подходившего под понятие "ужин", всех повели через переход в совсем другой корпус, в подвал. Тут действительно было чем похвалиться - эти подрядчики вознамерились делать для своего барахла четвертого класса свои же чипы.

Несмотря на кажущуюся неправдоподобность затеи, это были не те чипы, производить которые было по силам лишь промышленным гигантам - чипы, что рисовали лучом и вырезали из кремния здесь, были на уровне столетней давности, даже еще старше. Но и функции они выполняли простые, хоть и специфичные.

Это местное, почти ремесленное производство чипов, по словам представителя, было дешевле, чем приобретать их втридорога. Без содействия со стороны GBA, как еще добавил он, такая затея могла бы провалиться - потребовалась бы куча сертификатов, причем не столько на сами чипы, сколько на готовые вооружения. А так процесс приемки был значительно демократичнее и дешевле.

Сам процесс, впрочем, никто так и не увидел - это было неудивительно - в такой цех нужно было входить в специальном костюме, да и снимать там было нечего - одни неподвижные стойки да стенды - все процессы шли в вакууме. Зато готовые изделия, чтобы никто не сомневался, показали - правда, это были все те же безликие чипы, что и везде. Разница была лишь в надписях - строках с цифрами и буквами.

Тут-то уж жителями трущоб в качестве персонала было явно не обойтись.

Представитель пустился в рассказ о том, каким депрессивным местом был город в прежние десятилетия.

- Зато сейчас веселье сплошное, - пробормотал Драгович, обращаясь к "Мексиканцу" Тот, разумеется согласился. Впрочем, оба отдавали себе отчет о том, что представитель имел ввиду экономику и ничего более.

[Stratosphere_Mag...]

Глава 20.

Бомбардировщик B-1001SF No25002 "Liberation Wind"

Дата 26.02.2120.

Территория SSSF

Белая светящаяся пелена сливалась с такой же белой поверхностью земли, проносившейся внизу. Недоброе солнце висело размытым ослепляющим пятном прямо по курсу. Подобная панорама чем-то напомнила ту картину, которая создается после мегатонного удара над океаном - та же белая пелена и то же размытое солнце. Такими средствами до сих пор иногда боролись с флотскими соединениями. Только в случае полета над океаном поверхность внизу, разумеется, была бы не белая.

Апокалиптичности в картину добавлял недалекий, менее десятка миль черный дым, поднимавшийся от горизонта в направлении на два часа. Судя по всему, "чинкам" удалось поразить какой-то склад горючки, не иначе.

Бомбардировщик шел на предельно малой высоте, не более пятисот футов. Учитывая трехсотфутовый размах крыльев, он считай что стелился по земле, благо здесь был равнинный рельеф, очень плавно то уходивший вниз то вновь поднимавшийся. Вот и сейчас самолет прошел участок очень пологой возвышенности и оказался перед широкой долиной, в которую предстояло нырнуть.

Тут-то и развернулась панорама с белым небом, дымом и размытым солнцем.

Майор Сомерсет принялся вручную следовать линии рельефа, чуть сбрасывая высоту. На гористом юге региона все обстояло совсем не так, и провести бомбардировщик по извилистому маршруту было под силу только AI. Сейчас самолет летел легко - на такой высоте оптимальная с точки зрения управляемости скорость была невысокой - триста двадцать-триста восемьдесят узлов, не более. Пониженная мощность двигателей помимо фактора управляемости дополнительно снижала радиоактивный трек - два блока GBA Westinghouse "Advanced Closed Cycle Airborne Power Plant ACCAPP-5500" по два турбоагрегата каждый могли продержать B-1001SF в воздухе до двух недель. Могли и месяц, но в таком случае радиоактивный трек возрастал.

Полет был динамичным. Внизу проносились поля, разграниченные лесополосами, дороги, какие-то поселки. Черный столб дыма смещался из поля зрения вправо и вскоре исчез. До этого еще довелось пройтись прямо над кварталами столицы этого нашумевшего Суперфедеранта. Вернее было сказать, двух полустолиц. То, что город был побит боями в прежние годы, было прекрасно заметно с тех тысячи футов, что самолет набрал над населенным пунктом. Тем не менее, сравнивать это с тем, что можно было наблюдать в той же Ирландии было нельзя. Вроде бы довоенный, точнее докризисный Дублин по численности как раз был сопоставим с этим городом, а во что его превратили… Тоже, как и этот, без всяких "чинков".

AI в очередной раз принялся двигать путевые точки - маршрут изменялся динамически, прямо по ходу дела. В первую очередь учитывались траектории вражеских крылатых ракет, стаи которых в очередной раз, очередной волной, рвались не то к ракетодрому, не то куда-то еще. Помимо этого учитывалось то обстоятельство, что бомбардировщик мог создать помеху работе ПВО а то и вовсе попасть на траекторию оборонявших ракет. Представить, как такой полет мог был быть осуществлен без штабных компьютеров и всех остальных компонентов UCE было решительно невозможно.

При всем при этом на борту имелся собственный мощнейший информационно-коммуникационный комплекс, способный, в частности, раздавать интерлинк, находясь в тылу - для этого из специальных отсеков, защищенных радиопоглощающими створками выпускались ножеподобные элементы, которые можно было принять за какие-то аэродинамические плоскости. В этих элементах была упрятана куча разнообразных микроволновых и не только микроволновых антенн. Из невидимки самолет превращался в грохочущий потоками цифровых сигналов летающий коммуникационный пункт. Сейчас это был невидимка. При всем этом электронном комплексе и смертоносном арсенале в двести семьдесят пять тысяч фунтов, точнее сказать шестьдесят четыре крылатых ракеты GBA sys.1500, не хватало разве что собственной обороны с ракетами A-A.

На второй день с момента старта рейдов F-158 в секторе развернулась поистине прифронтовая активность, только расстояния были более растянутыми и машины были другие.

Бомбардировщик B-1001SF No25002 "Liberation Wind" и еще два таких же, "Protecting Storm" и "Encouraging Thunder" были направлены в сектор сутки назад, а до этого баражжировали над Северной Европой, как было теперь понятно, в ожидании скрытного броска в Сибирь. Самолетом управляли двое - пилот и офицер стрельбы. Каждый имел по два сменщика, отдыхавших в отсеках позади кабины.

Присутствие трех чуть-чуть не дотягивающих до категории "большой авиации" бомбардировщиков, готовых в любую минуту эскалировать локальное противостояние, не то служило открытым сдерживающим фактором для "чинков", не то, напротив, должно было являться своеобразным скрытым выкидным ножом в рукаве - этого экипажам было неизвестно.

Помимо смутных представлений о реальных целях миссии, члены экипажа, имея массу свободного времени, тем не менее, оказывались еще и отрезанными от мира в плане общегражданской информации. Оставалось лишь развлекаться печатным чтивом, независимо от того, в каком режиме работает бортовой электронный комплекс - в режиме невидимки или летающего коммуникационного поста.

Несмотря на всю эту несколько угнетавшую неосведомленность, Сомерсет сидел на своем месте за приборной консолью, как супергерой в звездолете, свысока поглядывая на проносившееся внизу - обзор открывался прекрасный.

Возможно, и кто-то на земле, кто-то, в чьих руках по случаю оказалась бы подходящая оптика вроде монокуляра, смог бы увидеть не только налетающее черное крыло, но и, надменно восседавшего за полосой остекления человека, двоих человек, чьи фигуры высились над низко поставленной линией приборной консоли.

[Stratosphere_Mag...]

Глава 21.

Ответная Оббомбка.

Дата 26.02.2120.

Столица КАНАР.

Первым, что слышал Драгович, проснувшись, был вой сирен, пробивавшийся сквозь стеклопакеты. Телефон также издавал тревожный сигнал. Драгович почти скатился с кровати, затем встал и подскочил к столу, на котором и лежал телефон. Судя по надписи на дисплее, это была воздушная тревога общего характера. Не ракетная, а воздушная.

На часах было полвосьмого. Спать на удивление уже не хотелось. Солнце, уже давно вставшее, светило мутным светом, пробивавшимся сквозь серые явно снеговые тучи - в сравнении со вчерашним ярким днем погода заметно испортилась. Хотя зимой здесь это и не считалось испортившейся погодой.

Раздался вертолетный "пердеж". Стекла начали подрагивать. Драгович бросился к окну и увидел, как над районом тащится толстобрюхий четырех двигательный Ми-86, очевидно блоковских сил - в бесполетной зоне могли летать только они, "блоковские".

Если Драговичу, как и всем остальным, находившимся на земле не следовало ничего предпринимать, то устрашающий своим грохотом да и темным силуэтом гигант, будучи застигнутым тревогой в воздухе свернул со своего маршрута и искал теперь ближайшую площадку чтобы приземлиться и не отсвечивать своей тушей на дружественных радарах ПВО. Темный силуэт ушел в сторону полосы тополей за пределами района, вроде бы сбавил скорость, а потом начал снижаться, скрывшись за рельефом, деревьями и крышами частных домов.

Через десять минут приведший себя в порядок Драгович уже сидел на кухне и попивал горячий кофе, который все никак не остывал. На столе лежали три вареных вкрутую яйца.

- Включить телевизор, канал "местное время" - скомандовал Драгович.

Телевизор, встроенный в дверку холодильника ожил и на экране появилась карта Африканского Фронта.

- Я даю оценку, что потенциал нашей коалиционной группировки на участке фронта Илебо-Мвека сейчас составляет сто десять процентов, - раздался голос, принадлежавший появившемуся на экране лысому российскому полковнику, выступавшему в качестве приглашенного эксперта. - Это не фигура речи, - продолжил полковник, - десять процентов - это тот запас, который определяет уже не сам факт победы, а интенсивность продвижения. Десять процентов это незначительный перевес. Сто тридцать процентов, то есть перевес в тридцать процентов - это уверенное продвижение. Сто пятьдесят процентов - скоротечный разгром противника. Я не имею в виду численность, я имею в виду так называемый расчетный потенциал.

Лысый пустился в объяснения, из чего высчитываются проценты, Драгович отпил кофе, стукнул яйцом об стол и глянул в окно. Ближайший сигнальный фонарь часто мигал красным.

- Канал "Народное Сплочение", - произнес Драгович и телевизор выполнил команду.

Выстроившиеся два ряда мордовороты в форме ополченцев КАНАР пели хором. Стояли они на фоне нескольких танков в хорошо побеленном боксе, освещенном неестественным для таких помещений приглушенным желтоватым светом.

- Канал обратно, - скомандовал Драгович.

На "местном времени" был все тот же лысый полковник, вскоре закончивший свои объяснения.

- А теперь к более близким нам событиям - объявил ведущий, одетый в так не приветствуемые простыми местными пиджачок и галстук. Впрочем, ему, телеведущему, это было простительно.

- Вчера все мы в хорошем смысле содрогнулись от проносившихся весь день бомбардировщиков - начал он вступительную часть.

На экране появились кадры с четырехдвигательными самолетами, выруливающими на взлет и обдававшими все позади себя жарким струящимся воздухом. Судя по пальмам на заднем фоне, кадры были старые и к вчерашнему рейду не имели никакого отношения.

На экране тем временем появилась карта южной части Евразийского континента, которая начала приближаться и съезжать, постепенно открывая и север. Появились линии, очевидно маршрутов бомбардировщиков. Потом появилась отметка города-столицы Суперфедеранта, обозначенная красной звездой. Как и следовало ожидать, линии маршрутов проходили над городом. Сейчас информация о маршрутах, очевидно не была никаким секретом, да и всегда можно исказить линии на карте. Потом поле зрения стало сползать снова на юг, где одна за одной появились отметки целей, находившихся, судя по надписям и комментариям, на расстоянии от полутора до двух с половиной тысячи километров от самого города. Взлетали же самолеты откуда-то с севера - места взлета на карте не было, искривленные у оснований линии просто исходили откуда-то из круга диаметром в многие сотни километров.

- В ходе успешных рейдов был уничтожен ряд целей. - начал голос за кадром. - Среди них - склад боеприпасов в районе города Эрбин-Тюбе на территории оккупированного Таджикистана. Получила серьезные повреждения плотина гидроэлектростанции близ пакистанского города Бхахардаббад. Также уничтожен крупный комбинат строительной оснастки и конструкций, работавший на нужды фортификации противника.

Перечень пораженных целей сопровождался вполне убедительными и детальными спутниковыми фотографиями - очевидно, мощностей и ресурсов спутниковой группировки в ее текущем состоянии на это хватало.

- Тем не менее, противник предпринял ответные действия. - продолжал голос. -За прошедший час зафиксирован массовый запуск дозвуковых крылатых ракет и аналогичных аппаратов.

- Стоит ли нам волноваться? - раздался женский голос, и в правой части появился полуэкран с ведущей, находившейся на улице где-то за городом, судя по летевшему снегу, это было прямое включение.

- Если поставить вопрос, есть ли угроза, - ответил появившийся уже в третьей части экрана свой, КАНАРовский майор, - если ставить вопрос так, то я бы сказал: скорее нет, чем да. А эмоции, тут я уже про себя - не наша линия. И всем гражданам я бы в очередной раз рекомендовал бы придерживаться точно такой же линии поведения, то есть хладнокровия, - изрек Майор. - Чисто технически, дозвуковые крылатые ракеты - вполне заурядная цель для той системы ПВО, которая развернута в позиционном районе коалиционными силами Блока.

Драгович привстал из-за стола и попытался разглядеть то место, куда приземлился вертолет, но только убедился, что там ничего не разглядишь.

- Радары и носители ПВО воздушного базирования обнаруживают низколетящие крылатые ракеты несравненно эффективнее, чем наземные радары, - продолжал майор. - Такая ПВО, спасибо нашим союзникам, есть еще разве что в окрестностях океанских воздушных магистралей. Так что запаситесь терпением, скоро появятся сообщения о сбитых вражеских целях на южных подступах. К тому же, наша собственная система, хоть она и призвана в первую очередь сдерживать провокации правобережных, тоже может внести свой вклад в эту, так скажем, большую оборону.

Драгович доел третье яйцо и нехотя поднялся со стула. Кухонный телевизор был вполне виден с дивана. Того самого, на котором валялись вещи. Кучу можно было аккуратно сдвинуть и сесть рядом. Вдруг зазвонил телефон. Оказалось, звонил "Мексиканец".

- Чего, как у тебя? - поинтересовался несколько мятый голос.

- Да а как может быть? Нормально все. К десяти, ну пораньше чуть-чуть буду на месте.

- Да нет, не торопись.

- Что значит "не торопись"?

- Да нормально все, мы с мужиками тут за город чуть-чуть выехали. Вчера еще, - он назвал какое-то место, насколько понял Драгович, это было название какого-то не то кабака, не то "бордельера" - это где и баня и кабак и бабы. Сами себя они, эти заведения, здесь называли сухо и как-то по-советски "комплексами загородного отдыха".

За эти годы, начиная со сто четырнадцатого, злачные заведения, находившиеся в черте города пережили все что только можно было вообразить - на них оттоптались и вооруженные подразделения, и мародеры и моралистические антиалкогольные мероприятия "Дока", и вернувшаяся солдатня, впрочем не столь многочисленная в этих краях.

Судьба загородных заведений была несколько более благополучна. Все вышеперечисленное хотя и затронуло их тоже, но затронуло в меньшей мере, а в последние годы начался настоящий расцвет - в регионе завелись богатые уклонисты нуждавшиеся в каком-никаком досуге.

"Бордельер", где сейчас находился "Мексиканец", судя по навигатору был в паре десятков километров от выезда из города, из западного его района.

- Подъезжай сейчас, переговорим, - настоятельно предложил "Мексиканец". - Так надежнее будет.

Ничего не оставалось, как двигать в загородный кабак.

На улице было холодно и мерзко. Не из-за мороза - его-то как раз не было. Не было и весенней слякоти. Мерзко было оттого, что в лицо задувал пронизывающий ветер, носивший пушистые снежинки, летевшие в том числе и в глаза.

Ну хорошо хоть, это был не мелкий колючий снег - такой за зиму в Суперфедеранте Драгович уже прочувствовал. На улицах, как и в утро предыдущего дня, почти никого не было. Только в отличие от вчерашнего утра теперь кругом была серость и все сигнальные фонари мигали красным. Еще то и дело подвывала сирена.

Ситуация оживлялась тем, что предстояло проехать примерно в районе того места, где предположительно приземлился здоровенный вертолет - впереди уже маячила та самая полоса деревьев, высившаяся позади небольшого района частных домов. За ней были поля, - это начинался пригород.

Проехав лесопосадку, Драгович наконец-то увидел расположившийся посреди поля вертолет. Он стоял как ни в чем ни бывало, как казалось, чуть задрав нос. Лопасти главного винта медленно вращались. Было их заметно больше чем у легкого вертолета - не то восемь, не то все двенадцать. По крайней мере, при ленивых медленных оборотах сменялись они, мелькали, слишком уж часто. Задний винт вращался так, словно его всего лишь приводил в движение ветер.

Драгович сбавил ход, потом вообще съехал на обочину и стал рассматривать стоявшего в сотне метров от дороги гиганта.

Постояв с пару минут, Драгович двинулся дальше. Снег все летел, стелился по дороге поземкой, лип на стекло. Вдруг где-то почти "прямо по курсу", на одиннадцать часов, как принято уточнять у военных, возникло и начало расползаться черное облачко. Вскоре донесся тугой звук недалекого разрыва. Только сейчас Драгович сумел разглядеть серый, теряющийся в пелене и расползающийся след от ПВО. Судя по всему, над полем была подбита крылатая ракета.

- Двух рядом не будет, - подумал Драгович, это касалось подрывов, нажал сброшенный газ и двинул дальше.

- Покажись, скажи бабам, что сегодня у всех непредвиденный выходной, и весь день будешь свободен, - объявил "Мексиканец", встретивший Драговича на пороге своего номера в одних трениках и с сигаретой в зубах. Вид у него был не то чтобы сильно помятый, но и не сказать, что бодрый. Отдыхали.

На кровати, по большей части укрывшись одеялом, лежало мордой в подушку и сопело женское туловище. Возможно, лишь притворялось спящим.

- Зачем это все? - недоуменно спросил Драгович, обведя взглядом интерьеры заведения.

- А ты догадайся, братан, - ухмыльнувшись ответил "Мексиканец", - сам тоже не теряй времени. Помнишь, что говорили про "учебный пакет"? Если Мадам скажет, что ее достали, так ты не обращай внимание, мы сами это осознаем, потому и не отступаемся. За эти ключи положена премия. Может сам "Док" грамоту подпишет.

- Да-а, Блин! - полусмеясь произнес Драгович.

- А ты как думал? Так это все и делается. Мы считай что спецслужба. Понятно!

- Разрешите идти, господин секретный агент? - с дружеской издевкой поинтересовался Драгович.

- Двигайте, мистер Бонд. Дальнейшие указания получите завтра.

Оба весело оскалились, стукнулись кулаками, после чего Драгович развернулся и зашагал прочь, через дверь номера к лестнице, ведшей на улицу. Заведения такие Драгович не любил. Постоянные драки, быдло, нередко и обдолбанное - это еще если солдатни не было. В этом вроде бы не было - "Мексиканец" разбирался, знал где поприличнее, но глобально это в восприятии подобных заведений Драговичем ничего не меняло.

На обратном пути Драгович включил радио, но ничего информативного, касавшегося атаки и крылатых ракет, не услышал.

Что же касалось того, что учудил "Мексиканец", то несмотря на то, что на первый взгляд все выглядело как вопиющее разгильдяйство, в его действиях была вполне четкая логика - властям КАНАР было не особо-то и выгодно внимание разнообразных вольных залетных птиц вроде этих иностранных, в данном случае европейских репортеров. Все то, что КАНАР хотели бы о себе показать и рассказать, они могли показать и рассказать и сами, чем и занимались. Еще у них определенно были координаторы в большом мире. Даже не в "Большой России", а в мире вне ее границ. Это была не конспирология, а нормальность. Оттуда исходили инициативы и средства на должное информационное освещение - так делалось всегда и везде. А эти были вроде как случайными гостями. В их случае от европейской ENN.

Надежных гарантий того, что заезжие не пожелают раскопать что-то, что им и всему окружающему миру не следовало бы видеть - таких гарантий не было. Разных интересностей, которые лучше было не показывать, в КАНАР было предостаточно. Драгович, например, сам здорово прихренел, когда Белобрысый продемонстрировал ему кадры с "зоопарком" - огороженным сетчатым забором и колючкой лагерем, разбитым прямо на городской площади. Это было в первый год, потом убрали. Простые люди тогда могли потешить себя, придя к ограждению, чтобы поглумиться над загнанными на площадку бывшими "хозяевами жизни". Потом это трансформировалось в более сдержанную форму, в "улицу ненависти" с забрасыванием мусором.

При всем при этом в тупую и откровенно не пускать желающих познакомить мировую аудиторию с жизнью известного региона было нельзя.

Оставался вот такой метод с завлечением в злачные места. Метод примитивный и очевидный самим обрабатываемым, но, как оказывалось, работоспособный.

Разумеется, загул, пусть и подогреваемый знающим толк "гидом", не мог полностью сорвать съемки, но все же несколько затруднил бы нежелательную деятельность, да и сократил бы возможное свободное время для разных поисков нежелательных сенсаций.

История с так называемым "учебным пакетом" касалась непосредственно этой мадам Ландскрихт. Будучи официальным лицом от СБСЕ, та официально же предоставила КАНАР специализированный AI, который служил исключительно, как образовательная система - такие существовали уже с хрен знает каких времен.

В помещение вешался экран, чем шире тем лучше, ставилась куча камер и загонялись шкеты. Все, делать ничего было не нужно - AI прекрасно работал в качестве "училки", способной обучить чтению и письму. Камеры с нормальным разрешением сканировали писанину и каракули в реальном времени. Индивидуальный подход, имитация личности, в виде отрисованной персоны, индивидуальный же контроль - технически все это реализовывалось без труда.

Конечно, для дорогущих школ такое не подходило - выглядело не серьезно, без претензии, но даже до Войны кое-где в Европе такую систему применяли. Она, конечно, охватывала не все сто процентов времени, то есть уроков, но выполняла довольно серьезную часть работы. У Драговича в детстве такого не было, но в старших классах он такое наблюдал со стороны.

Здесь же, в КАНАР с учителями отчего-то было совсем никак. "Учебный пакет" прекрасно решал проблему. Чтобы обнаглевшие шпанята не игнорировали телеэкран и не ходили на ушах, за стол, где когда-то сидела живая училка, садился, так сказать, отбывавший повинность по общественной деятельности военный, обычно ополченец. Делать ему ничего не было нужно, разве что сдерживаться от того, чтобы закурить или глотнуть из бутылочки на рабочем месте. AI "учил-лечил", боец просто сидел и присматривал, изредка покрикивая. Читать или посматривать телефон ему вполне разрешалось. Так все это и работало. Там, в Европе дети тоже не были один на один с машиной и там тоже был малоквалифицированный "супервайзер", но тут все было в местном стиле и в качестве "супервайзеров" предпочитались ополченцы.

Проблема неожиданно нарисовалась, когда начальство, возможно сам "Док", решило, что вся эта вполне работоспособная система имела один недостаток - совершенно не уделяла внимания идеологическому воспитанию в духе КАНАР. Возможно, выбор ополченцев в качестве присутствовавших модераторов и был первой попыткой сдвинуть весь учебный процесс чуть в строну идеологической подготовки.

Сама по себе система допускала внесение изменений в преподаваемый контент - на то была специальная утилита, позволявшая хоть вгружать текст, хоть корректировать в устной форме, в форме диалога "настройщика" и машины. AI все прекрасно понимал и запоминал, что от него хотят.

Однако, такие изменения можно было вносить лишь имея так называемый ключ. Это было нечто большее, чем просто пароль и логин, нужен был еще доступ к какому-то аккаунту ответственного лица. AI, ко всему прочему, отсылал отчет о внесенных изменениях куда-то разработчику. В общем, процесс сознательно усложнили. Это было объяснимо. Разработчики, да и власти подавляющего большинства государств дополнительно подстраховались от того, чтобы предоставить этот вполне действенный инструмент людям и сообществам с непонятными и неизвестными целями и убеждениями.

Тем не менее, насколько "Мексиканец" довел до Драговича, власти КАНАР, или кто там, кто этим занимался, решили не отступаться и начали в тупую бомбардировать несговорчивую СБСЕшницу постоянными предложениями, разумеется, обставленными как тайные, предоставить-таки ключ. Проделать предполагалось все незаметно, якобы та была ни при чем. С определенными ухищрениями, со знающими свое дело программистами и содействием со стороны лица, авторизовавшего пакет, то есть в данном случае Ландскрихт, можно было заблокировать и отправку отчета. Тем не менее она, Ландскрихт, в свою очередь, точно также уперто отказывалась.

Встав на стоянке напротив развлекательного центра - гостиницы, Драгович достал телефон, повертел его в руках и снова убрал во внешний карман куртки. Сам при этом стал обдумывать, что и как сказать Мадам, то есть Ландскрихт, а самое главное как половчее подкатить к Лизетт, которая ведь тоже будет бездельничать этот, а то и завтрашний день. Предложить ей для начала прокатиться по городу, посмотреть его с лучшей стороны? Если поднапрячься, то можно было выбрать такие места, чтобы впечатления у иностранки были не такими гнетущими, какими они были в предыдущий день.

Снова завыла сирена. Опять общая воздушная тревога.

- Позвоню ей, притворюсь дурачком, скажу собираться, она выйдет, а я удивлюсь, где все? - рассуждал про себя Драгович. - Выйдет из отеля, а там уже и дальнейший разговор состоится. А Мадам уже потом позвоню и чего-нибудь скажу. - решил он, доставая телефон.

Через несколько минут он уже протирал штаны в зале ожидания, где, как и вчера работал только один экран. Шла какая-то передача про повседневную жизнь на фронтовых позициях в Африке. То и дело Мелькали жопы бойцов, торопливо перемещавшихся по окопам.

Картинка была преимущественно серо-зеленая, через прибор ночного видения. Вдруг программа прервалась, и на экране показалась ведущая с "местного времени", как и до этого, ранним утром, находившаяся где-то в полях. Там, где она сейчас была, во всю шел снег, хотя в городе, во всяком случае, в "Западном" районе снега не было.

- В течение последнего получаса была отбита атака по меньшей мере двадцати крылатых ракет. - Зазвучало из телевизора. - Мы получаем информацию непосредственно из первых рук.

Камера сдвинулась, и в поле зрения показался большой трейлер, из которого торчало несколько разнообразных антенн - так выглядели полевые пункты управления ПВО. Этот, судя по опознавательным знакам, был не Блоковский, а КАНАРовский, хотя они также были интегрированы в интерлинк, пусть и с ограничениями.

- По всей видимости, эта атака является ударом возмездия в ответ на вчерашние рейды, - продолжила ведущая, - Что же, сейчас уже очевидно, что противник продолжит свои попытки. Как вы уже заметили, тревога объявлена вновь. Вместе следим за событиями.

Шедшая ранее и прерванная включением программа возобновилась - у местных была раздражающая манера вклиниваться в любые телепередачи на любых каналах, при том что своих, местных, было более чем достаточно, а тревога и сирены никому не позволили бы проворонить что-либо важное и уж тем более опасное.

Время подходило к десяти часам. Драгович то и дело поглядывал в сторону лестницы. Наконец, в очередной раз глянув наверх, он увидел как спускается Лизетт.

- Что-то до остальных не могу дозвониться. - проговорила она.

- Мне сейчас сообщили… Товарищ "Мексиканец" сообщил, что значительная часть вашей группы, точнее все, включая господина Завирдяева, вчера отправились… Как бы сказать… Отдыхать… В общем, отдыхать… Сегодня они все неважно себя чувствуют. Ну так получилось - он сделал такой вид, словно был сам в этом отчасти виноват. Он отчего-то решил, что это вызовет большее понимание ситуации в целом.

- А-а, все понятно. Этот господин Завирдяев уже вчера вечером был нетрезв, - ответила она.

Создавалось отчетливое впечатление, что он ей не очень нравился. Может своей показной открытостью, может еще чем.

- Из ваших осталась только ты и мадам Ландскрихт, - продолжил Драгович. - Так что у вас сегодня выходной. И завтра скорее всего.

- Ничего себе, у нас же все было расписано, - в некотором смятении ответила Лизетт.

- Много было запланировано? - изображая участие спросил Драгович, понимая что вопрос был туповат.

- Да конечно… Это Кошмар какой-то.

- Мадмуазель, а не хотите я вам покажу город. Только не как вчера, когда всем нам пришлось ездить по самым… по самым неприятным местам. Есть более красивые и интересные районы, природа. Будет интересно.

- Я с удовольствием, - ответила Лизетт, - но с утра воздушная тревога. В подвале сказали, что ничего страшного, но я боюсь, - тут же все обломала она.

- Да пустяки, - нарочито беззаботно ответил Драгович, одновременно с этим раздумывая, говорить или нет про виданное подбитие крылатой ракеты. С одной стороны, это событие наглядно демонстрировало защищенность региона, а с другой, напротив, совершенно лишнее при прогулках проявление военной активности.

- Я когда только сюда приехал, - продолжил он, - тоже так вот при первой тревоге кинулся в убежище. Здесь эта воздушная тревога ничего не значит.

- Прекрати уже выламываться, неужели ты вправду боишься тревоги? - мысленно добавил он.

- Я правда побаиваюсь, - ответила она. - По телевизору объявили, что сбили двадцать ракет, но уже запущена вторая волна. Это из-за вчерашних бомбардировок.

- Да, я тоже слышал. Здесь знаешь какая противовоздушная оборона?! И противоракетная тоже.

- Извини, под вой этих сирен я вообще не хочу выходить из здания… Находиться под открытым небом тоже… Извини, правда… Если во второй половине дня все закончится…

Драгович вспомнил вид Парижа с его покосившейся башней. Покосилась она в период "охоты за правительствами", после небольшой в общем-то пустяшной, килотонн пять, боеголовки. Драгович решил, что спорить и переубеждать не следует. Только хуже будет. А вообще Лизетт была как бы и не против. Скорее бы тогда этот сраный налет закончился.

Драгович начал забалтывать про то, что конечно надо будет подождать, когда прекратится тревога, да и про окончание налета объявят, и если что он позвонит, скорее всего даже и сегодня.

- Мадам Ландскрихт только надо предупредить, что никто никуда сегодня не поедет, - спохватился он, рассчитывая, что Лизетт сама ей это потом скажет.

- Разве она Мадам? - прицепилась не к тому, что надо, Лизетт.

- А я и не знаю. У нас здесь все иностранки, к которым надо обращаться официально - "Мадам". Не важно, из какой вы страны. Вот так. К тебе здесь так не обращались?

- И правда, несколько раз, только я думала… Я и не поняла даже… Забавно. А ты не можешь ей сам позвонить. У меня и номера ее нет.

Драгович хотел было предложить Лизетт выпить кофе, но как назло буфет в этот раз был закрыт, а наверху ничего такого не было. Распрощавшись с Лизетт, он вышел на крыльцо, оглядел улицу, оглашаемую воем сирены и нехотя направился к машине. "Мексиканец" был за старшего и он его отпустил на все четыре стороны, так что можно было ехать домой. В полиции какого-нибудь российского города такая вольница вряд ли могла иметь место, но здесь была "народно-анархистская" КАНАР, ее корпус НМ и спецкорпус.

Сев в машину, Драгович начал раздумывать, звонить или нет Мадам. Позвонить конечно следовало. Пока он раздумывал, та позвонила сама - подходило время для сбора, а она, по всей видимости, не смогла дозвонится ни до своего Заперядева ни до "Мексиканца"

- Алло, здравствуйте, господин Драгович, - начала она, - А вы уже на месте?

- Вы имеете ввиду у вашей гостиницы?

- Ну да. Вы здесь?

- Да, конечно. Сижу в машине, жду. Только мне сейчас сообщили, что сегодня планы несколько изменились.

- Да, это я знаю. Изменились. Я выйду минут через десять и вы отвезете меня к мосту. Понимаете куда? К мосту, там пропускной пункт.

- Конечно понимаю.

- Все, я сейчас, - ответила она и положила трубку. Говорила она по-английски. Если собралась ехать к мосту, значит поедет к себе, это тоже хорошо.

- Легко же наверно их пропускают, - подумал про себя Драгович.

Сотрудники администрации СБСЕ действительно беспрепятственно могли проходить через КПП, только по мосту им нужно было идти пешком, тут уж ничего не поделаешь.

Был еще коридор Гальтмана, названный так по имени европейского политикана, участвовавшего в подписании одного из документов урегулирования между СФС и КАНАР в самом начале. Этот коридор представлял собой железнодорожный мост, располагавшийся вниз по течению реки. Его, этот мост, использовали силы Блока и в частности входившие в их состав подразделения российских национальных вооруженных сил, НВС РФР, выделившие себе охраняемые и недоступные для местных, Суперфедерантских, сил клочки земли на обоих берегах.

На оба "экстерриториальных"(хотя для России это была такая же российская территория) клочка земли можно было попасть исключительно через свои пропускные пункты, почти таможню.

На мосту, как и на всех подобных сооружениях, имелись пешеходные мостики, но в целях безопасности ходить по ним не разрешалось. Безопасности моста, разумеется.

Вроде бы, помимо шнырявших в обе стороны составов там ходил мотор-вагон или поезд из пары вагонов, но насколько знал Драгович, ходил он или раз в день или реже и использовался, когда нужно было перевезти какую-либо группу персонала - блоковского или привозного промышленного, приравнивавшегося к блоковскому.

Ландскрихт и вправду не заставила себя долго ждать - менее чем через десять минут она выскочила на крыльцо, зачем-то махнула рукой в сторону машины Драговича, будто он ее не заметил бы, и спустилась по лестнице.

В руках у нее была большая черная сумка, видать, с ней она и приехала на левый берег. Сев в машину, она принялась болтать про то, как неожиданно все обернулось. Чувствовалось, что ее это даже радовало. Удивительно, но хорошо выходило всем: "Мексиканец", как и многие напоказ презиравший опустившихся алкоголиков, позволил себе "подразвязаться", приезжие тоже были на расслабоне, Драгович мог реализовывать свои планы насчет Лизетт, Ландскрихт ехала к себе на правый берег.

- Господин Завирдяев... - начала Ландскрихт чуть посмеиваясь. - Человек много работал, вчера решил расслабиться немного, у него при его занятости это бывает. Это вполне нормально.

- Ну там не только он, - для поддержания разговора ответил Драгович, хотя ни выгораживать ни винить никого он не собирался.

- Да и ладно, - махнула рукой Ландскрихт. - Тревога вот наверно сегодня покоя не даст. За вчерашние рейды нам теперь прилетает. Обычное дело.

Разговор про налет и прочие военные дела продолжился. Машина выбиралась из жилого района на загородную дорогу, ведшую в центр, к мосту. Драгович тем временем размышлял как бы упомянуть насчет "учебного пакета". Вряд ли после этого упоминания взаимоотношения будут столь же непринужденными.

- Смотрите, смотрите! - вдруг прервалась, сорвавшись на крик, Ландскрихт.

- Что? - выкрикнул Драгович, на всякий случай начавший плавно тормозить.

- С вашей стороны! - воскликнула Ландскрихт.

Выкрикнула она скорее с восхищением, чем с испугом. Это обнадеживало.

- Что с моей?! - укоризненно отозвался Драгович, боковым зрением уже начавший замечать что-то странное.

Откуда-то с севера или северо-запада по небу двигалось что-то темное, раскинувшееся, как огромная птица. Спустя менее чем через пол-минуты где-то впереди, в полукилометре, может и меньше, наперерез дороге проплыла черная громадина бомбардировщика. Это был стелс. Вроде бы такие назывались B-1001. По меркам большой авиации он был мал, но по меркам обычной он был огромен. В общем, он был где-то на границе того и другого.

Этот шел до неприличия низко - на высоте метров в двести, ну может чуть больше. Насколько знал Драгович, у подобных бомбардировщиков были ядерные двигатели, позволявшие им барражировать неделями, помимо всего прочего минимизируя свое уязвимое статичное пребывание на аэродромах.

- Оба, Драгович и Ландскрихт замерли, провожая машину восхищенными взглядами.

- Ну вот, - первой нарушила молчание Ландскрихт, - сейчас точно будет не до затишья. Этот прямо на юг летит. От радаров что ли прячется? Далеко ведь даже до их АВАКСов. Сейчас слетает к ним, эскалацию поднимет, обратно улетит, а мы прятаться будем.

- "Чинки" уже достаточно эскалировали, - ответил Драгович, - у них висят два арсенала, каждый раза в три больше этого. У вас есть дозиметр?

- Дозиметр? Вы про след самолета? Такие вроде бы чистые, - ответила она, не то что сверхзвуковые, вот те просто кошмар. Хорошо, что их теперь нет. Ладно, готовы ехать?

- Чего же не готов? - ответил Драгович и тронулся с места.

- А круто выглядело! - не успокоилась до конца Ландскрихт.

- Да, Мадам, штука эта серьезная, - ответил Драгович. - Знаете, что я с утра видел? Прямо у меня под носом подбили крылатую ракету. Это не здесь, а за городом. Везет мне сегодня.

- Уже наверно обломки подобрали, ответила Ландскрихт, - люди из всего выгоду найдут.

Драгович вежливо усмехнулся. Даже как-то портить разговор не хотелось, но делать было нечего.

- Мадам, не ругайтесь, но я хотел бы вам один вопрос задать, - все же начал он.

- Какой? - с неожиданной готовностью отозвалась Ландскрихт.

- Но я знаю, вам это не понравиться.

- Ну?

- Я про этот "учебный пакет". Ну вы знаете.

- Как будто я не знаю. Конечно знаю, - не особо сменившись в настроении ответила она. - Только я вам в очередной раз скажу: ничего делать я не буду. Как есть так и будет. Мне надо что-то еще сказать?

- Да нет, не надо. Я не знаю. Я вообще в вопрос слабо посвящен. В общем извините. Мое дело было напомнить.

- Ну и все. Вы напомнили. Передадите мой ответ и ваше дело сделано. Правильно?

- Правильно, Мадам, - нехотя признал Драгович. - А вообще это интересная штука. У меня в детстве в школе такого не было…

- Знаете, как я бы могла сделать? - добродушно продолжала Ландскрихт. - Сказать вам сейчас, что подумала и решила согласиться, а когда дошло бы до дела, я передумала бы. Хорошо бы было.

- Нет, мадам, было бы не очень хорошо.

- Ну вот, я же так не делаю. Так что проехали.

- А вы у себя дома занимались тем же, чем и здесь? - начал менять тему Драгович, - я вот почти тем же. Я работал в полиции, правда давно.

- Ну почти. Конечно, в Норвегии не было СБСЕ, но суть деятельности примерно та же. Социальная. А вы из какой страны?

- Сербия.

- Надо же, а разговариваете как россиянин.

- Мы же близкие народы, - ответил Драгович, не ставший себя утруждать дополнительными рассказами про свое отчасти российское происхождение. - Вы, выходит, тоже с севера. Я имею ввиду что здесь ведь север. Ну по моим меркам точно север. Мне пришлось привыкать.

- У нас море, а здесь… пустыня.

- Какая же это пустыня? Вы видели какие тут деревья. Ели и сосны.

- Я имею ввиду для человека. В море с древних времен люди рыбу могли ловить и путешествовать, а тут что? Шишки да медведи. Вот поэтому и пустыня. Пустыня в понимании "вести хозяйство". Сейчас уже не так все печально, а вот когда не было всей этой техники и энергии… Да и сейчас-то не очень.

За такой болтовней вскоре выехали на проспект, тот самый, где до харлингтоновского соглашения провозили пленных на обмен. Улица была пустая - масштабная тревога создала нечто, напоминавшее комендантский час.

Машина подъехала к пропускному пункту. Снова повалил снег. Драгович лихо, выскочив колесом на тротуар, припарковался метрах в двадцати от пункта - мигалка на крыше вполне позволяла делать такие резкие движения не опасаясь непредсказуемой реакции со стороны бойцов на КПП.

- Ждите в машине, я пойду переговорю с постом, - объявил Драгович.

- Да зачем? - недоуменно ответила Ландскрихт.

Она достала из сумки не то здоровенный бумажник, не то маленькую сумочку и отыскала там идентификатор - серую с синей полосой пластиковую карту, имевшую несколько больший размер, чем стандартная пластиковая, и снабженную фотографией.

- С этой сразу пропустят, - объявила она и открыла дверь.

Драгович из вежливости тоже вышел и проследовал за ней.

В помещении пункта, за бронированным стеклом, сидели двое капралов. Оба были в форме сил Блока, однако, скорее всего, это были россияне. Так потом, как выяснилось по нашивкам и речи, и оказалось.

Бесцветный, судя по кривящимся губам шепелявый боец, у которого отчего-то не было одного переднего зуба, молча взял положенное в приемное устройство удостоверение, повертел его, поизучал, а затем вернул обратно.

- Извините, Мадам, мост закрыт.

Вопреки ожиданиям он не шепелявил, но говор у него все же был какой-то странный.

- Как закрыт? - с неподдельным удивлением спросила Ландскрихт

- Воздушная тревога, Мадам, поэтому и закрыт.

- Обычно не закрывали ведь.

- В этот раз закрыли. Хотите уточнить, Мадам, звоните - вот телефоны, - он махнул рукой в сторону нанесенных на стекло надписей.

- И когда откроют вы конечно тоже не знаете.

- Так точно, Мадам, не могу знать. Когда закрыли могу сказать - как только первую тревогу утром объявили, так и закрыли. Доклад окончил. - добавил Блоковский.

Со стороны могло показаться, что добавив про "доклад" он съязвил, но скорее всего, он привык так разговаривать. Все же СБСЕ воспринималось серьезно, особенно здесь, в Суперфедеранте.

- Вообще никакой возможности нет? - на всякий случай спросил Драгович, все это время стоявший поодаль с нахмурившимся видом.

- Вообще никакой, - уже куда более раскованно ответил капрал - местные для Блоковских были вроде как кем-то "не всерьез".

- Ладно, все понятно, до свидания, - без всякого раздражения ответила Ландскрихт и развернулась к выходу. Драгович последовал за ней.

- Вас отвезти обратно? - участливо поинтересовался Драгович, хотя для него, конечно, было бы лучше, если она сейчас пошла бы на свой правый берег и ему не пришлось бы дальше ее катать.

Где-то вдалеке что-то бабахнуло.

Ландскрихт изъявила желание заскочить в банк, обналичить немного денег. Судя по всему, опасалась, что грядущие волны атак нарушат работу всех этих денежных систем. Тот, что ей был нужен, располагался в мало подходившем для таких учреждений "завокзальном" районе. Район находился неподалеку от проспекта - только "железку" надо было переехать.

Вскоре Драгович уже выруливал на одну из улиц этого своеобразного города в городе - кварталы напоминали какие-то старинные европейские, с двух- трехэтажными домами. Судя по слышанным ранее рассказам, в последние годы своего существования советская власть собралась застроить здесь все высотками этажей в двадцать и более, но местные отчего-то бросились яростно отстаивать свои одноэтажные кварталы и отстояли. Дряхлый красный советский монстр отполз. Разумеется, это был рассказ и выражения Белобрысого. Трехэтажные "высотки" появились позже и были отстроены частными предпринимателями.

Впереди замаячил черный дым, поднимавшийся кверху.

- Что там? - произнесла Ландскрихт, - вроде на какой-то улице рядом, но не на этой. Может посмотрим?

Драгович натужно вдохнул, после чего согласился. По идее, предложение было разумное. Мало ли что могло там случиться. Все же он, Драгович, был человек не просто так…

Отыскав нужную улицу и подъехав-таки к тому месту, откуда поднимался дым, Драгович увидел, как нехотя горит развороченная крыша одного из не то жилых не то офисных зданий - по виду здесь было и не догадаться. Делать было нечего, - нужно было выйти и поучаствовать, хотя вряд ли на чердаке могли находиться люди.

Оказалось, ничего серьезного - забраться на чердак и выяснить что да как уже было кому. Разгонная ступень ракеты ПВО упала, и, несмотря на все эти приспособления, на "фьюзы городского боя", разворотила крышу, повредила перекрытия и проводку. Она-то, проводка, и загорелась.

Вообще все эти тормозящие штуки на бустерных ступенях, приспособления вроде раздуваемых баллонов или тканевых лент, возможно и делали какое-то полезное дело и не будь их, здание в этом отдельно взятом случае прошибло бы до первого этажа.

В общем дело оказалось пустяковым и вскоре Драгович уже газовал, желая поскорее выехать на ту улицу, где был этот банк.

Еще менее чем через час все рабочие дела были завершены - Ландскрихт, хоть и недовольная тем, что не смогла уехать на свой правый берег, была доставлена обратно к гостиничному комплексу. Не налет - так вообще была бы красота.

[Stratosphere_Mag...]

Глава 22.

Охота на арсеналы.

Дата 26.02.2120.

Сибирь и заполярье.

Охота продолжалась с самого утра. Противник при этом тоже мог с полным правом описать свои действия как охоту, только на наземные цели. Вернее, это могли заявить те, кто находился на двух арсенальных транспортах, которые "чинки" подтянули поближе к своему северу.

Две с половиной сотни крылатых ракет уже были выпущены, преимущественно по объектам в SSSF. Вероятнее всего, противника интересовал ракетодром, однако несколько десятков из этих двухсот пятидесяти были сбиты над соседними с Кузнецким Суперфедерантом регионами.

Траектории тех ракет, летевших в обход защищенного SSSF, судя по всему, вели на север. Возможно, "чинки" имели достоверную информацию о базировании F-158, так удачно отбомбившихся по целям в Средней Азии. Вчерашние налеты были на редкость удачными - был уничтожен целый терминал противоракетной обороны MDS SAA-20 "Grotesque", который по данным спутниковой разведки здорово загорелся, а потом и вовсе рванул, разбросав останки своих противоракет и куски бетона на несколько миль.

Одно это могло здорово подпалить задницы генералам "чинков" а ведь еще было разбитое в хлам инфраструктурное строительное предприятие, мост и склад боеприпасов. Еще ракеты оставили несколько четких отметин на гидроплотине и разбили приданную ей вспомогательную постройку. Хорошо бы, если бы сегодня в этот список добавились бы и арсеналы, хотя бы в качестве поврежденных, но для этого предстояло постараться куда сильнее, чем для поражения всех этих статичных наземных объектов - летающие арсеналы входили в стратегический резерв и по важности были чем-то вроде того, чем являлись авианосцы до Войны, а ведь те корабли символизировали мощь ведущих государств на протяжении полутора веков.

В своей реалистичной интерпретации задачи охоты звучали как "отогнать арсеналы поглубже в тыл "чинков" и снять угрозу ракетодрому и прилегающим объектам на территории SSSF". Генералы-"чинки" наверняка возили своими ручонками по карте главным образом в том месте, где был изображен ракетодром, а вот авиабаза с F-158 интересовала их во вторую очередь - рейдеры, в отличие от ракетодрома, не являлись статичными объектами и за время полета крылатых ракет могли не один раз сменить дислокацию а то и вовсе покинуть континент.

Серьезным плюсом Суперфедеранта было то, что его оборона, начиная с авиации ПВО и заканчивая системой AEX AMANDA, могла выдерживать весьма мощную атакующую нагрузку с околонулевым для себя ущербом. Правда, как и в с случае с любой ПВО и ПРО, незначительное превышение этой нагрузки влекло за собой ущерб, релевантный ущербу от этой маленькой "верхушки". Проще говоря, оборона в основном не делила, а вычитала, и если результат был меньше нуля то все было спокойно, а если больше - то вот и разрушения.

Учитывая то, что боеприпасы, входящие в эту "долетающую верхушку" били бы в первую очередь по самой обороне, то "порог интенсивности", гарантирующий успешное отражение атак стал бы снижаться, и тогда настала бы очередь инфраструктурных объектов.

По счастью, для SSSF этот порог был где-то на заоблачных высотах своих значений, но ведь и "чинки", в свою очередь, однажды могли бы решиться на штурм этой высоты. При благоприятном исходе они должны были бы угробить кучу боеприпасов и, возможно носителей, расшибив все это о незыблемую стену, но при неблагоприятном для обороняющихся исходе в стене появилась бы трещина, которая неизбежно начала бы расширяться под дальнейшим натиском.

Вот так в образном описании выглядело взаимодействие обороны ракетодрома и силы, желавшей этот ракетодром уничтожить. Все это уже лежало за рамками предполетного брифинга, но Бланкенберг довольно отчетливо представлял этот расклад.

Сам ракетодром был вписан в систему взаимодействий еще более высокого уровня. Орбитальная борьба и все такое. Тут уже у Бланкенберга не было какого-то четкого видения. Все эти планы Оппенгеймера по вытеснению Войны в космос, еще Конверсия Войны, или ее рутинизация, то есть оставление всего как есть. Это уже были темы для высоколобых. Тем не менее, идея Конверсии, то есть идея того, что взрываться и стрелять будет лишь что-то на орбите, а внизу начнется нечто близкое к мирной жизни, ну хотя бы к холодной войне выглядела в глазах Бланкенберга вполне заманчиво.

Правда, это было слишком примитивизированное описание. Механизм Войны был чертовски сложен. Он вообще был сложен во все века, но теперь дьявольская машина просто насмехалась над человеком, позволяя ему устраивать в тылах форменные безобразия, в свою очередь функционируя как ни в чем ни бывало. Это касалось как феномена SSSF, так и других конфликтов в тылах.

Уже полчаса Бланкенберг и еще двое "Крестоносцев" шли на скорости в пятьсот узлов над белой пустыней, двигаясь к точке встречи с группой из пяти F-158, направлявшихся с аэродрома, расположенного в шестистах милях к востоку от Туруханска.

Рассредоточение двенадцати машин по разным базам было продиктовано тем, что "чинки" уже показали, что целью их ударов являлись не только объекты на территории SSSF, но и, предположительно, авиабазы на самом севере континента.

Два арсенальных транспорта висели в воздухе неделями, а двинули на север скорее всего еще вчера, после первых ударов, когда рванул терминал MDS. Если бы тыловая логистика сработала так же четко, как обычно работает фронтовая "объединенная среда боя" UCE, то еще вчера в Туруханск прибыл бы транспорт с чем-то вроде GBA sys.260, желательно в ядерном варианте - F-158 были способны нести этих монстров на внешних подвесках.

Еще лучше было бы, если бы прибыл носитель с несколькими гиперзвуковыми дронами - можно было бы устроить славную засаду и угробить если не оба, то хотя бы один арсенал. Тогда "чинкам" в пору было бы объявлять траур. Не общий конечно, но что-то бы пришлось - слишком уж заметный урон и, опять же, унижение. Днем раньше рванул "Гротеск", а тут еще и арсенал бы грохнулся. Возможно, штабные компьютеры и выдали настойчивые рекомендации о переброске боеприпасов и дронов, да просто люди не поспели.

Как бы то ни было, сейчас пять и еще три F-158 готовились выпустить по две ракеты AIM-270 консолидированным ударом. До этого два звена по три машины каждое выпустили в общей сложности двенадцать боеприпасов с двух направлений. Первая атака лишь позволила актуализировать данные о ПВО "чинков" в их ближнем тылу. Еще два десятка Su-37 и Su-57 Национальных Вооруженных Сил РФР вели свою облаву на вражеские SAM - у штурмовиков была своя отработанная тактика основывавшаяся на применении дозвуковых антирадарных дронов и обычных антирадарных же ракет. Что-то им удалось выбить.

Несмотря на эти совместные усилия НВС РФР и "Крестоносцев", арсеналы продолжали кружить по своим маршрутам, а все ракеты AIM-270 первой волны были сбиты примерно на середине своей траектории.

Определенно нужен был гиперзвуковой дрон - этот мог лететь слишком высоко и быстро для большинства прифронтовых SAM и низко и маневренно для MDS. Нужна была именно такая штука. Даже атака с орбиты не могла быть сколько-нибудь успешной - сектор был прикрыт.

В общем случае подобная задача могла быть решена лишь применением дрона, и не одного, иначе все арсеналы давно бы посбивали шаттлами, точнее планирующими блоками, которые те сбросили бы. В свою очередь суперсамолеты-арсеналы всегда кружили лишь там, где их надежно защищала MDS, а один взорвавшийся терминал ничего не менял и критически оборону не ослаблял.

Наконец, машины из второй группы приблизились настолько, что стали различимы невооруженным глазом. Шедшие теперь параллельным курсами "Крестоносцы" продолжали сближаться в сравнительно плотную группу с интервалом не более полумили.

Самолет Бланкенберга уже перешел звуковой барьер и продолжал набирать скорость. Бланкенберг потянул ручку на себя и индикатор высоты на прозрачном стеклянном дисплее-прицеле HUD дернулся с отметки в тридцать тысяч футов и пополз вверх. Ракеты AIM-270 предстояло забрасывать к верхним границам стратосферы точно так же, как и вчерашние, атаковавшие наземную инфраструктуру.

Максимальная их дальность была довольно условным показателем.

Про то, как фактическая дальность поражения зависела от полетной конфигурации цели и могла сокращаться в разы говорить не приходилось.

Однако, те заявленные шестьсот восемьдесят миль вполне могли быть и превышены - двигатели ракет при высотных пусках позволяли улететь им и дальше, но разработчиками в общем случае не предполагалось, что носители будут специально выходить на какую-то особую траекторию, так что при заявлении характеристик исходили из некоего приведенного значения, эти шестьсот восемьдесят миль и составлявшего.

Системы наведения ракет давно были модернизированы - это раньше A-A ракеты, то есть ракеты воздух-воздух, летели, руководствуясь исключительно баллистикой и упреждением - теперь бортовой AI мог загружать в автопилоты ракет предпусковые инструкции, позволявшие использовать оружие более гибко, например запускать оружие по баллистической траектории с целью выхода в сектор цели вслепую. Уже там, в пределах ближнего радиуса происходил захват предполагаемой цели - тактика эта очень опрометчивая, и по меркам предвоенного времени безрассудная.

Мало того, что ракета могла не найти цель, так она могла найти совсем не ту цель, гражданский борт например. Система распознавания в большинстве случаев была, но и она могла ошибиться. Сейчас, когда речь шла о поражении летающего арсенала в тылу противника в военное время, тактика была определенно пригодна.

В порядке повышения… собственного морального облика в своих же собственных глазах можно было исходить из той мысли, что никаких гражданских бортов в непосредственной близости от арсенала быть не могло.

Помимо вышеописанного приема с высотным пуском была еще куча других уловок и хитростей - например если нужно было, как сейчас, отправить A-A ракету по слегка измененной траектории в обход вражеских SAM, можно было сманипулировать квазибаллистическим участком траектории, предусмотрев что-то вроде виража в обход зоны поражения ПВО.

В прошлом веке, когда были вполне достойные носители и ракеты с приличными системами наведения, трюки с обходами SAM и выбором оптимальной позиции пуска для превышения предельной дальности можно было проделывать лишь в симуляторах да и то не с первого раза.

Сейчас AI делал то, что никакому экипажу было не под силу. Дело было не в каких-то требуемых огромных вычислительных мощностях, недоступных в прошлом, просто не сразу разработчики до всего доходили. Особенно по части того, чтобы интегрировать все и вся в единую работоспособную UCE. Все это при том, что даже в начале прошлого века НАТО, тогдашний Западный Блок здорово бахвалилось именно этой информационной интеграцией. К 2120-му году все было давно уже сделано по-настоящему и теперь нелегко было представить, как люди когда-то без всего этого обходились.

Вот и сейчас AI уже просчитал и начертил на карте рубежи открытия огня. Расположение трех линий учитывало расположение вражеских SAM и давало пилоту самостоятельно выбрать уровень сочетания риска и успеха. Как обычно, все экипажи сошлись на среднем варианте.

Дело оставалось за малым - изобразить трехмаховую пращу и отправить навстречу "большому чинку" по две ракеты каждый. Маневр позволял прибавить к максимальной дальности полсотни миль и, хотя арсенал находился от рубежа открытия огня на расстоянии менее шестисот восьмидесяти миль, выигрыш в дальности конвертировался в выигрыш в скорости и высоте траектории, что являлось защитой отдельно взятой ракеты от SAM. Охотник, то есть ракета одновременно был и целью.

Несшийся в стратосфере носитель двигался навстречу фронту и должен был успеть отвернуть, а на таких высотах и скоростях маневренность была так себе. Вполне логично было предположить, что благоприятной была такая конфигурация, когда носитель двигался по направлению к цели, выпускал ракету, а приближающаяся линия фронта была бы не перпендикулярна этому направлению, а располагалась под некоторым углом, и уж совсем было бы хорошо, если бы направление на цель было бы параллельно этой линии. AI, не столько бортовой, сколько штабной, учел и это, сконфигурировав точки маршрута так, чтобы группа пристроилась если не впритирку, то под углом к условной линии фронта.

Под линией фронта здесь подразумевалась ломаная линия между многочисленными радарами и пусковыми установками ПВО, у которых еще и дальность была разная. Штабные компьютеры без труда могли привести все это в виду какой-то линии, вычерченной на карте, к линии, которую нельзя пересекать, если не хочешь получить пуск ракеты в своем направлении. Однако, штабным компьютерам требовались данные, сложенные из бесчисленных принятых сигналов радаров вражеской ПВО.

Тут надо было отдать должное российским штурмовикам - актуальные данные о вражеских SAM при помощи своих ракет-дронов, а то и подставляясь сами, добыли именно они. Мало того, они еще и "деформировали" эту линию в нужном направлении, с тем или иным успехом выбивая вражескую ПВО.

Тем не менее, досадный факт состоял в том, что с утра оба арсенала болтались всего лишь за триста миль от условного фронта ПВО - тогда-то была предпринята попытка массового пуска AIM-250 c разных направлений. Одна группа проводила пуски над Алтайскими горами - там рельеф позволял нырнуть после пуска в естественное укрытие виде гор, и соответственно подойти к цели несколько ближе. Вторая группа вела огонь, находясь над равнинами Казахстана. Результатом было лишь то, что оба арсенала просто отползли в свой тыл.

В оправдание этого упущения можно было сказать, что на тот момент, на момент этого опрометчивого наскока, условная линия фронта ПВО еще не была определена и действовали чисто по обстоятельствам, осуществляя пуски с малых высот, безопасных с точки зрения собственной скрытности. Но все же самого главного упущения это не отменяло. По-прежнему оставалось лишь недоумевать по поводу того, что никто не позаботился доставить в сектор тяжелые ракеты или гипрезвуковые дроны.

Бланкенберг уже представил, как будет обсуждать все это после полетов в баре. Обязательно будет. Зная, что там всегда присутствует пара крыс от службы безопасности. Пусть слушают. Пусть выступят говорящими письмами. Тут впору поверить в мистику по поводу того, что Земля, что дух Земли как-то влияет на человека. В смысле территории, не планеты в целом.

Дело было в том, что раньше нет-нет, да можно было наткнуться на описание того, какая неразбериха была присуща советскому государству и армии в частности.

Это продолжали рассказывать и показывать в фильмах, когда уже и Советского Союза-то не было.

Теперь же коалиционное командование, имея штабные компьютеры, UCE и все остальное, само исполнило нечто подобное, имея два подошедших на триста миль арсенала, и не имея чего-то подходящего для их уничтожения. Не иначе, как Земля каким-то мистическим образом влияет.

Небо потемнело, солнечные лучи, не будь глаза защищены, стали бы невыносимо резкими, но светофильтр шлема подстраивался сам. В пятистах ярдах справа блеснула яркая вспышка - это был всего лишь блик на остеклении "Крестоносца-12-05".

Внизу проплывала белая равнина Новосибирской области, региона, соседнего со старыми знакомыми-мятежниками.

На дисплее справа была выведена комплексная карта содержащая как навигационные данные, так и отметки целей.

Бланкенберг вошел в меню параметров цели и вывел данные со спутников, следивших за арсеналом в реальном времени. Арсенал был на месте и неспешно плыл на фоне какого-то не то каменистого, не то песчаного рельефа.

К сожалению, у данной модификации AIM-270 не было видеосистем для визуального прицеливания - их главное предназначение было в перехвате малоразмерных гиперзвуковых целей, а по таким вот арсеналам должны были бить ракеты с визуальным распознаванием, в том числе те же "270", но другой версии. Такие могли выбрать в какое место летающей махины ударить. Целесообразнее всего было разбить турбину атомного двигателя или попасть в распределенный в средней части фюзеляжа боекомплект.

Попадание в кабину тоже имело бы смысл, но кабина огромного аппарата была лишь главным постом управления, которое могло осуществляться с других постов или вовсе быть возложено на AI. В любом случае, удар в центральный пост также на время осложнил бы выполнение арсеналом его гнусных задач, однако выбить хотя бы один двигатель было куда заманчивее.

Широта медленно но верно менялась. Теперь внизу уже был Казахстан. Тем не менее, земля внизу по-прежнему была покрыта снегом. Скорость полета достигла значения в две целых девять десятых маха. Высота составляла пятьдесят тысяч футов.

Бланкенберг активировал вооружение - отметки обеих ракет засветились зеленым. Теперь настала очередь ложных целей - их также нужно было включать заранее - простыми эти устройства не были. AN/APQQ-560 так вообще имели миниатюрный прямоточный двигатель

Расстояние до рубежа открытия огня, отображаемое на дисплее, стремительно сокращалось - восемнадцать миль, семнадцать миль…

Бланкенберг потянул ручку на себя. То же самое сделали пилоты остальных "крестоносцев".

Индикатор высоты пошел вверх, скорость ожидаемо стала снижаться.

Когда оставалось двенадцать миль раздался предупреждающий сигнал о радиолокационном облучении. Фиксации радиолуча к счастью не было. Вообще облучение может предшествовать сильно задолго до прицеливания, до фиксации луча, но это в общем случае. Нередко силы ПВО устраивают засады и включись сейчас такой притаившийся радар с батареей SAM, все могло бы закончиться плохо. Оставалось надеяться, что русские надежно прочесали прифронтовой сектор и интерлинк и штабные компьютеры имеют полную и исчерпывающую информацию о расположении батарей и отдельных систем вражеской противовоздушной обороны.

На огневом дисплее появилась отметка, говорившая о том, что открывать огонь уже было можно.

- Открываем огонь по команде, - послышался в шлеме голос ведущего.

Ведущий начал обратный отсчет, начиная с пяти. Когда до обозначенного "среднего" огневого рубежа оставалось три мили, первая ракета устремилась вперед и вверх - ведущий явно хотел выиграть несколько секунд и несколько миль, чтобы не входить в пространство, обороняемое противником.

Бланкенберг отстрелил первую ракету, затем через пару секунд вторую. Самолет, вошедший в выхлопной след ракеты и его, следа, турбулентность, едва заметно тряхнуло. На душе было весело. На момент первого пуска высота составляла семьдесят пять тысяч футов и продолжала расти. Скорость, разумеется, порастратилась, но все еще была выше скорости звука - около одной и семи десятых маха, даже чуть больше.

Когда в небо устремились все шестнадцать дымных нитей, пришло время отстреливать ложные цели. Четыре легких "710" повылетали попарно с интервалом в полторы секунды, затем, еще через две были отстреляны две более совершенных "560".

Одновременно с этим, сразу же после пусков ракет второй очереди, носители начали сбрасывать скорость, задействовав аэродинамические тормоза. Сейчас нужно было как можно быстрее развеять по воздуху избыточную энергию полета, главным образом скорость, снижавшую маневренность. Высота, чуть-чуть не дотянувшая до девяноста тысяч футов, также не являлась другом маневренности, поэтому все машины завалились на левое крыло и пошли вниз. Это неизбежно вело и к наращиванию подрастерявшейся скорости, которую следовало контролировать. На высоте в шестьдесят тысяч скорость, чей рост сдерживался тормозными плоскостями, составила одну целую три десятых маха.

Курс к тому моменту сменился более чем на девяносто градусов. Дальше вираж стал выполняться заметно легче. Восемь машин летели по соседству с рассеянным облаком из четырех с лишним десятков имитаторов. Сигнал об облучении не стихал. Судя по характеру излучения, работал радар SA-210.

Это оказалось не все. В наушниках раздалась целая серия предупреждающих сигналов. На экране появилось несколько меток в виде расширившихся и сузившихся кругов, разбросанных на многие мили друг от друга - спутники засекли пуски SAM.

Вслед "Крестоносцам" было отправлено сразу полтора десятка ракет - почти столько же сколько выпустили сами F-158.

- Луч! - раздался в наушниках крик одного "Крестносцев". - "Крестоносец - двенадцать-ноль-пять", луч, - уточнил голос.

- Продолжаем маневр, мы уже уходим - скомандовал ведущий.

- Группа ложных целей рассеивалась. Рассредоточивался и строй из восьми самолетов - ракеты AIM-270 были выпущены и шли к цели своими консолидированным порядком, и теперь не было нужды идти плотной группой.

Один за другим самолеты включали максимальный форсаж - теперь, когда вираж был почти выполнен, можно было вновь нарастить скорость, чтобы поскорее убраться подальше. Сигнал облучения все не пропадал.

- Я по-прежнему в прицеле! - сообщил "12-05". - Включаю хвостовой радар.

Включение радара было не лучшим решением с точки зрения радионезаметности, но поскольку самолеты уже энергично удалялись от угрожающего сектора, действие было вполне допустимым.

- Три SA-210, расстояние сто восемьдесят миль, скорость пять и два маха, скорость снижается, - сообщил "12-05".

На экране радара уже без всякого сообщения появились отметки атакующих "12-05" ракет - само собой, работала система обмена данными.

Бланкенберг почувствовал облегчение - все данные, включая и подсчеты бортового AI машины Бланкенберга указывали на то, что ракеты не смогут настичь группу и вряд ли даже смогут сократить расстояние до сотни миль. Это был лишь жест бессильной ярости со стороны "чинков".

- Как там наши птички? - Прозвучал голос "12-07".

- Под атакой, но пока в порядке, - ответил "12-05", отсканировавший своим радаром также и район полета AIM-270.

- Птички пока в порядке, - объявил и Бланкенберг, с самого начала открывший на своем дисплее окно связи с ракетами.

Бланкенберг и без того постоянно поглядывал на дисплей, на котором отображалось нагромождение из шестнадцати меток, уже пересекшее не то что линию фронта ПВО но и линию фронта как таковую. Вместе с тем то и дело мелькали красные расширявшиеся и сужавшиеся круги - спутники засекали многочисленные пуски противовоздушных ракет.

Теперь самолеты шли на высоте пятьдесят тысяч футов на скорости два с половиной маха. Еще пару десятков миль и можно будет выключить форсаж и в экономичном режиме лететь на базу.

Менее чем через минуту стая выпущенных ракет уже успела поредеть - из шестнадцати осталось девять. Из пятисот миль было пройдено процентов шестьдесят. Если максимальная плотность ПВО была бы у линии фронта, то эту наиболее опасную полосу ракеты уже прошли, хотя впереди их могло поджидать еще много чего, включая собственную оборону арсенала, с которой ракетам предстояло встретиться на завершающем участке полета.

Прямо по курсу был мятежный регион, за которым в сотнях миль располагалась северная база.

[Stratosphere_Mag...]

Раз уж все главы здесь вразброс то размещу фрагмент синопсиса чтобы было ясно что к чему
Действие происходит в 2119-2120-х годах. С 2113 года идет затяжная ядерная война между Азиатским и Западным Блоками. Россия в Западном. Войне предшествовала "Предвойна" за Индонезию, начавшаяся в 2107 году. Исторический период Войны-Предвойны сформировал уже целое поколение. "Военный процесс", как его называют, имеет мало общего с представлениями о глобальном Армагеддоне.
Экономика Западных Наций приватизирована двумя суперхолдингами - "констеллейшнами" ("созвездие" с англ.), являющимися частями одного целого и не конкурирующими.
За годы Войны правящие круги разных уровней достигли целей, которые изначально не ставились. Это списание госдолга США, оплатившего строительство глобальной обороны Запада, неявная оккупация США своих союзников, частичная приватизация уже самих США констеллейшнами. В Азиатском Блоке сходная картина.
Между Блоками имеет место канал для заключения и соблюдения теневых "антиапокалиптических" договоренностей - "седьмой штаб". Это ядерный суперсамолет-штаб постоянно летающий над Антарктикой.
К концу 2110-х годов мирное урегулирование "Большой Войны" уже не рассматривается. Взамен этого активно прорабатывается вариант "Конверсии Военного Процесса" - минимизации военных действий на фронтах, денуклеаризация Войны и "выталкивание" военных действий на "высокие орбиты".
В таком сценарии заинтересована верхушка констеллейшнов и миллиардер-технократ Бандон-Третий в частности. "Конвертированная" Война откроет свободу действий по формированию новых общества, индустрии, морали и выходу отобранной части человечества к освоению других планет. Моральные ценности верхушки констеллейшнов и Бандона-Третьего при этом довольно спорные.
В качестве толчка к запуску "Конверсии" уже несколькими годами ранее выбрано некое кризисное событие с частностями которого определились позже.
Важным элементом этого сценария является определенная личность - глава мятежников, захватывающих ядерную базу, авианосец и т.д. Роль личности вдвойне важна ввиду того, что кризисное событие должно развиваться напоказ, "под камеры", всему миру.
Вопрос с мотивацией такой личности осложнен тем, что большинству претендентов на данную роль такое предприятие неизбежно будет видится рискованным и имеющим непредсказуемый для них самих исход.
Проблема решена путем подготовки агента с обработанным сознанием - фрагмент памяти и жизни в котором содержится подготовка, моральная накачка и технические тренинги у такого агента скрыт, затерт. Один из таких спящих агентов, Андрей Завирдяев, живет жизнью обычного сотрудника СБСЕ (старое-новое название ОБСЕ).
С кризисным событием определяются - это должен быть угон нового шаттла.
Завирдяев, прошедший свой "курс спящего агента" в 2113-м году регулярно проходит "техосмотр" - во время поездок заграницу его принимают секретные службы, частично "расконсервируют" память, проводят проверку и "обновление". В ходе "обновления" в 2120 году ему доводят, что ему предстоит угнать шаттл.
Когда наступает время полной расконсервации, Завирдяева "подхватывают" соответствующие участники плана, обеспечивают двухдневную адаптацию и он оказывается на месте пилота корабля.
Управлять ему не нужно - он супермедийная "обезьяна с гранатой". План успешно стартует, медийная машина успешно выполняет этапы программы, разработанной констеллейшнами.
Другим персонажем является неземная форма жизни, выглядящая как североевропейская женщина возрастом 35 лет. Это Халдорис Ландскрихт. Она является "аватаром" разума черной дыры, находящейся в одном из рукавов галактики. Несмотря на всю экзотичность психологический облик ее личности носит вполне человеческий характер. Живя среди людей, обладая рядом сверхчеловеческих способностей, она избегает напрямую и открыто воздействовать на исторический процесс не желая сделать еще хуже.
Халдорис Ландскрихт не согласна с планами констеллейшнов. Чтобы предотвратить их сценарий, она...