№23 Димка один дома, Автор: FamilyGhost Опции

[Аптекарь]

Мама стоит в ванной перед зеркалом. Ее длинные черные волосы мягкой волной рассыпаются по плечам. Димка любит перебирать их, пропускать через пальцы, накручивать на ладонь – но сейчас мама расчесывается. Зубья расчески ходят плавно, оставляя за собой быстро затягивающиеся бороздки. Димка не может оторвать от них взгляд – ему так и хочется протянуть руку, и разделить эти тонкие пряди, а потом заплетать, заплетать, заплетать…. пока на маминой голове не появятся сотни косичек, как у негритянок из фильмов.
– Мымка, – говорит мама, крепко сжимая губами шпильки. – Иди, псмтри, что тм пыпа длает.
Димка понимает, что на самом деле ей совершенно неинтересно, чем занят отец – да и чем он там вообще может быть занят, уже битый час ожидая, когда она соберется? – маме просто нужно спровадить Димку из ванной, чтобы закрыть дверь и переодеться.
– Мымка? – настойчиво повторяет она, снимая с расчески комок спутанных волос. Димка покорно вздыхает и поворачивается, чтобы уйти – но делает это так неловко, что задевает локтем фен, лежащий на стиральной машинке. Тот скользит вниз, падает – и повисает в сантиметре от пола, зацепившись проводом за край. Мама ахает – и вместо того, чтобы бросить волосяной комок в мусорный контейнер, откидывает его в ванну и бросается спасать фен.
– Ну! – укоризненно восклицает она.
Димка снова вздыхает и плетется в зал.
Отец – уже полностью одетый, в расстегнутой куртке – сидит на диване, перелистывая какую-то рекламную газетенку.
– Ну что, Димыч, – подмигивает он. – Как там наша царица, скоро?
– Я все слышу! – кричит мама из ванной.
Димка пожимает плечами. Он не очень любит говорить – фразы у него выходят неуклюжие, слегка невнятные, он немного пришепетывает и подсвистывает через щель между передними зубами. Врач уверяет, что когда Димка пойдет в школу, все наладится – но до школы еще два месяца, и пока Димка предпочитает помалкивать.
Отец жестом подзывает его к себе. Димка все так же покорно садится на краешек дивана. Все эти сборы в гости похожи друг на друга: мама ругает папу, что тот не надел выглаженную рубашку или свитер, который она подарила на Новый Год; папа молчит и громко вздыхает; мама долго собирается в ванной, пока папа в комнате вздыхает еще громче… все это сопровождается звонками: «Идем-идем!» и «Уже-уже!». Затем Димке выдают ценные указания не ждать и ложиться спать самостоятельно, а потом…
– Ну зачем же ты в куртке – и на покрывале! – на пороге комнаты стоит мама. – Ты в автобусе в ней обтираешься – и сюда же, в дом гадость тащишь! Вставай быстро!
Отец залихватски отдает честь и вскакивает на ноги.
– Ну что ты паясничаешь, Саш! – не смягчается мама. – Теперь пылесосить надо.
– Идите, я пропылесосю… – подает голос Димка. – Пропылесошу… Сделаю, в общем. Идите, а то опоздаете.
– Ах ты, мое золото! – мама наклоняется и расцеловывает его в обе щеки. От нее пахнет духами, губной помадой и еще чем-то терпким и чуть горьковатым. В носу у Димки свербит, и он еле удерживается, чтобы не чихнуть.
Мамины волосы собраны в высокую причудливую прическу. Это не очень нравится Димке – так кажется, что волосы очень короткие, и что их на самом деле в несколько раз меньше – но он не спорит. Просто осторожно выворачивается из объятий и уходит в свою комнату.
Компьютер выключен – родители разрешают играть на нем только по воскресеньям, а сегодня суббота, и даже шнур папа куда-то спрятал. Поэтому Димка берет планшет.
– Мы ушли! – кричит папа из коридора.
– Ага! – бурчит Димка – и повторяет громче, чтобы услышали: – Ага!
– Будем поздно, ложись спать! – топает каблуками, надевая туфли, мама.
– Ага! – уверенно, даже чересчур уверенно, кричит Димка.
Дверь захлопывается, в замке дважды проворачивается ключ.
Наступает сладостный вечер полной свободы.

*
Свобода начинает надоедать Димке уже через полтора часа. Планшет очень быстро садится, и он, поставив тот на зарядку, решает исполнить свое обещание – пропылесосить диван. Однако пылесос не включается, как Димка ни дергает шнур и ни щелкает кнопкой. Поломка – веский повод, чтобы ничего не делать, и Димка с облегчением и тайной радостью отбрасывает шланг с щеткой, даже не позаботившись о том, чтобы убрать агрегат обратно под стол. Вот же – он его вытащил и собрал, кто виноват, что пылесос сломан и уборка сорвалась?
Он рассыпает по ковру детальки Lego из полученного на Новый год набора «Звездные войны». Конструктор подарил довольный по уши папа – и сам же и собирал потом все выходные эту космическую базу, засиживаясь за полночь. Димка равнодушен к истории джедаев, но папа упорно приносит в дом всякие коллекционные фигурки, световые мечи и лепит на стены Димкиной спальни плакаты-афиши. От плакатов хотя бы один плюс – они закрывают эти жуткие коричневые обои в цветочек, которые два года назад выбрала и заставила поклеить мама. Конструктор тоже ничего – вместо космической базы можно попытаться построить что-то похожее на динозавра, правда, корявое и бело-серое. Динозавров Димка обожает и может по памяти перечислить все их названия – но ему никак не удается заразить этим интересом родителей. Так что приходится представлять, что это кособокое и угловатое – тираннозавр, который преследует… ну хорошо, пусть имперские штурмовики станут путешественниками во времени. Узнав недавно, что тираннозавры, оказывается, могли быть покрыты перьями или шерстью, Димка тайком подраспотрошил бабушкину подушку и припрятал горсть пуха в ящике стола. Теперь у его Легозавра красуется пышный султан на макушке.
Так проходит еще час. Все путешественники во времени жестоко растерзаны и съедены, а изрядно облысевший Легозавр отдыхает под креслом.
От скуки Димка даже вытаскивает на балкон табурет и перевешивается через перила, дразня соседского кота этажом ниже. Ленивая белая туша вяло реагирует на кыскысканье, тупо таращит глаза на мяуканье и лишь едва подергивает ушами на карканье. Димка снимает с бельевой веревки прищепку – и, прицеливаясь, кидает. Прищепка шлепает кота по спине и отскакивает куда-то в глубь балкона. Кот недовольно встряхивается и мягко спрыгивает вслед за прищепкой, даже не подняв на Димку глаза.
Внизу рабочие бетонируют площадку перед открывающимся на первом этаже магазинчиком. Димка высовывается с балкона как можно дальше и пускает вниз длинную белую слюну. Плевок попадает прямо в тачку. Один из рабочих поднимает голову и грозит Димке кулаком.

**
Когда Димка разочарованно возвращается обратно в квартиру, ему кажется, что пахнет чем-то тухлым. Кислый и какой-то масляный – настолько, что кажется, будто он оседает на губах – запах ползет по квартире из той ее части, где ванная, туалет и кухня. На секунду Димка со стыдом думает, что он забыл смыть в унитазе – но нет, через секунду понимает он, это не тот запах. Тот – менее густой и какой-то простой, в этом же слишком много всего, всего странного. И всего мертвого.
«Холодильник!» – вдруг осеняет Димку. Ну конечно же! Старый холодильник, который старше самого Димки, ломается примерно раз три-четыре месяца. Мама упорно отказывается его выкинуть – хотя на кухне рядом стоит хорошая морозильная камера, забитая лишь наполовину. Как только холодильник ломается, приходит дядя Петя – на самом деле дядя, только двоюродный, густо пропахший табаком и почему-то машинным маслом, басовито бормочет что-то, ковыряется в механизме – а потом, сыто жмурясь, прихлебывает на кухне горячий чай прямо из блюдечка. Димка как-то попытался попробовать так же – и даже почти ничего не разлил – но у него никак не получалось вытянуть губы трубочкой так, чтобы всасывать чай, а не булькать и фыркать.
Холодильник действительно потек – на линолеуме поблескивает лужица. Димка открывает дверцу – внутри темно, и сильно и дурно пахнет. Это позавчерашний суп – осеняет Димку. Мама еще тогда смущенно сказала, что, кажется, он у нее не получился, Димка же подумал, что «не получился» слишком мягкое слово для этого. Но решил вежливо промолчать. Теперь же суп воняет на весь холодильник и берет на абордаж квартиру.
Димка бросает взгляд на часы микроволновки, чтобы прикинуть, долго ли еще ждать возвращения родителей – и видит, что они не горят. Тогда он распахивает дверцу морозилки, щелкает пультом от кухонного телевизора – и все становится понятно.

На телефоне батарейка показывает всего одно деление из пяти, еще с утра. Димка все собирался поставить на зарядку – да забыл.
– Да! – сквозь оглушившую Димку музыку на заднем фоне прорывается мамин голос.
– Мама! – кричит он. – Свет отключили!
– Какую Свету? Какую Свету лечили?
– Свет! Э-лек-три-чест-во! Вы-ру-би-ли!
– Кого били? Тебя побили? Ты же собирался дома быть!
– Дай сюда, – вклинивается папин голос. Музыка становится значительно тише – видимо, отец прикрывает микрофон рукой. – Димка, что случилось?
– Ничего. Просто свет выключили.
– И что, ты в темноте боишься спать?
– Ничего я не боюсь, – обижается Димка. – Холодильник потечет же. Он уже течет.
– Ну тряпки подтащи какие-нибудь и лоток проверяй почаще, вот и все.
– Хорошо, пап.
Телефон противно тоненько булькает. Димка расстроено смотрит на экран – теперь нет ни одного деления, а это означает, что батарейки хватит всего на полчаса, если не звонить и не играть в «змейку».
– Хорошо, – снова кричит он в трубку, но папа уже отключился.

Лоток под холодильником полон. Димка с трудом вытаскивает его, тщетно стараясь не расплескать, и тащит до ванной. Вода перекатывает через низкие бортики, с хлюпом падает на линолеум, холодные капли мерзко стынут на коже – Димка морщится, но представляет себя пиратом, который идет по темному трюму корабля в шторм. В ванну он выворачивает лоток с шумом от души, так, что вода гулко ухает по эмали. Краем глаза он успевает увидеть, как поток уносит в сливное отверстие длинные черные мамины волосы.
В квартире пока еще светло, поэтому Димка забирается с ногами в кресло и начинает рисовать. Конечно же, динозавров. На этот раз – стаю велоцирапторов, пробирающихся через долину папоротников.
Он отрывается от своего занятия только когда понимает, что уже с трудом видит на своем рисунке мелкие детали. На улице смеркается, в доме напротив, как будто в насмешку, зажигаются окна. Димка посильнее распахивает шторы – чтобы попользоваться хотя бы чужим светом.
И тут из коридора доносится стук.
Димка мгновенно запрыгивает обратно в кресло: он понимает, что стучат в дверь – ведь звонок из-за отключения света не работает! – но кто это, и, самое главное, зачем?
Стук повторяется – осторожный неуверенный, словно человек снаружи спрашивает: «есть-есть кто-нибудь?»
Димка молчит, вжимаясь в кресло. Он не любит чужаков, поэтому ему даже нет смысла напоминать не открывать дверь посторонним. Но что делать, когда эти посторонние так рвутся в их дом?
Стучат снова – на этот раз с силой, настойчиво, словно незваный гость точно уверен в том, что в квартире кто-то есть.
Димка тихонько сползает с кресла и крадется по коридору на цыпочках, замирая на каждом шаге. Теперь стучат уже безостановочно, тревожно. «Пожар?» – мелькает в голове у Димки.
– Кто там? – осторожно спрашивает он через дверь.
– Это тетя Валя, соседка, – слышится знакомый голос.
Димка задумывается. Да, тот, кто – или то, что? – стоит за дверью, очень хорошо подражает тете Вале с ее привычкой тягуче, медово, растягивать букву «о» – но кто даст гарантию, что это не чудовище-подражатель? В животе начинает пульсировать от тягучего кисло-сладкого страха – Димка так и видит как там, на площадке, стоит странное существо. У этого существа, несомненно, гладкая, синевато-серая кожа, покрытая противной вязкой слизью, длинные, до колен руки, пустые и холодные, ничего не выражающие глаза – черные, а может быть, наоборот, белые, с булавочной точкой-зрачком… И зубы! Конечно же, у него острые, в несколько рядов, зубы!
– Дима? – переспрашивают за дверью. – Все-о в по-о-орядке? Мама не мо-о-ожет дозво-о-ониться до-о тебя.
– Телефон сел, – отвечает Димка.
– А зарядить?
– Так света же нет!
– Ах да, то-о-очно… Ну то-о есть, все в по-о-орядке?
– Да.
– Мо-о-ожет быть, впустишь меня?
– Нет!
Димка как можно более тихо подтаскивает поближе к двери скамеечку для переобувания и вскарабкивается на нее.
Лицо тети Вали в свете фонарика, который та держит в руках, какое-то желтоватое, как полусырой омлет.
Конечно, это еще ничего не значит – чудовище могло оторвать голову у тети Вали и, насадив ее на щупальце или длинный коготь – а может быть и просто руку, как куклу – сейчас маячит ею перед глазком.
– Нет, все в порядке! – громко повторяет он.
Голова тети Вали качается из стороны в сторону.
– Но-о, если что-о, прихо-о-оди, – доносится голос тети Вали из шевелящихся губ тети Вали.

Это тоже ничего не значит, – думает Димка, осторожно спускаясь со скамеечки. Чудовище могло надеть на себя тетю Валю. Выпотрошить, как мама потрошит сырую рыбу, и натянуть на себя тонкую кожу, как причудливый комбинезон. А даже если и не потрошить… В человеческом теле слишком много отверстий, в которые можно влезть!
Димка еще долго стоит у двери, вслушиваясь в тишину подъезда – необычную, непривычную тишину, в которой не дребезжит лифт, не гудит лампочка на площадке.
А потом, вздыхая, идет проверять холодильник. В квартире уже совсем темно, так что он нащупывает в шкафчике над унитазом папин налобный фонарик. Надевает его на себя – голова у Димки меньше, чем у папы, а регулятор застежки слишком тугой, поэтому фонарик сразу же начинает сползать на нос. Димка нажимает на кнопку и в черно-сером мире перед глазами, как диковинный цветок, распускается ослепительно белое, даже чуть синеватое, пятно. Димка мотает головой туда-сюда, наблюдая, как пятно скользит по потолку, стенам, полу – выхватывая то дверцу шкафа, то край половика, то ручку двери – и как оно безуспешно борется с клубящейся в дверном проеме тьмой.

С фонариком забавно играть – но он совершенно не спасает от темноты. Даже, наоборот, кажется, что тени, изгнанные пятном света, сгущаются за спиной, злые и раздосадованные, только и поджидая, когда же сядет батарейка. Тогда Димку осеняет идея.
Световых мечей у папы шесть, три зеленых, один красный и два белых. Белые Димка кладет в начале и конце коридора, еще один – зеленый – в его середине, красный около холодильника, оставшиеся зеленые лежат в ванной на стиральной машине, и в зале на тумбочке около телевизора. В доме напротив уже горят почти все окна, так что в зале теперь светлее, чем во всей квартире.
Световые мечи чуть мерцают, поэтому тени робко колышутся на стенах – но это не страшно. Даже немного забавно и совсем-совсем не одиноко.

***
За это время лоток успел переполниться, и вода вытекла на пол. Димка чуть не поскальзывается на луже, но успевает вовремя ухватиться за край холодильника. От толчка старая дверца с рассохшейся резинкой приоткрывается, и в нос шибает одуряющая вонь.
Димка несет лоток, затаив дыхание, ступая как можно более осторожно – мокрые ступни звонко чавкают и то и дело чуть проскальзывают. Выплеснув лоток, он несколько секунд смотрит на то, как, сверкая в луче фонарика, вода уходит в сливное отверстие, и сосредоточенно думает.
А потом принимает ответственное решение.

Уже понятно, что никто не будет есть этот суп. Мама выльет его сразу же, как только придет домой. А к тому времени эта отвратительная вонь расползется по всей квартире, и ее уж точно будет никак не выветрить. Так может быть, не стоит дожидаться маму?
Димка снова заглядывает в холодильник, стараясь не дышать. Пятилитровая кастрюля, будь она полной, оказалась бы для него тяжеловатой, но так как половину супа они все-таки съели… Димка, пыхтя, выволакивает ее – ничего силенок хватит – и, закусив губу, тащит в туалет. Через несколько секунд становится ясно, что он переоценил себя – но деваться некуда, обратно возвратиться не получится. Димка делает еще два шага – и резко поворачивается влево, к ванной – вместо того, чтобы открыть правую дверь, в туалет. Еще через три шага он, крякнув, выворачивает кастрюлю в ванну. Это неправильно, да, может забиться слив, да и вонь уже поднялась масляной волной, в то время как было в туалете было бы достаточно спустить воду и закрыть крышку… но Димка не был уверен, что не промахнулся бы. Слишком уж дрожали его руки и слишком уж опасно было, что он промажет потоком супа мимо унитаза.
Следующие десять минут Димка водит струей душа по стенкам ванны. Уже практически не пахнет, да и ошметков картошки и капусты не видать. Все в порядке, ничего страшного не произошло.

****
– Ксанка! – утробно воют на площадке. – Ксанка, открывай, падла! Ксанка!
То и дело хлипкие двери содрогаются от ударов – кажется, незваный гость бьется о них со всего размаху всем телом – и вслед за этим мелко и дробно звенят хрустальные подвески на люстре.
Димка сидит у двери с тесаком для мяса в руках – он не хочет прятаться от того, кто кричит на площадке, скрываться на кухне, в ванной или самом дальнем углу квартиры: не нужно, чтобы чужой разгуливал по его дому. Этот дом – только для своих.
– Кса-а-а-анка! – вой переходит в надрывный плач. – С лю-ю-юбовником жахаешься, тварь!
Где-то далеко, парой этажей выше, хлопает дверь.
– Заткнись, пьянь! – орут оттуда. – Только ребенка уложили!
Тишина пустого подъезда внезапно, как по волшебству, наполняется голосами – словно достаточно было одного смельчака, чтобы и все остальные, до того пугливо молчавшие и прислушивающиеся под дверью, внезапно расхрабрились.
– Пшел вон!
– Мужчины, выгоните вы его!
– Уже полчаса тут орет!
– Во-о-ова! – прорезается среди общего гвалта женский пьяный голос – Во-о-ова! Ты почему там? Ты к кому туда пришел?
– Кса-а-анка! – радостно кричат ей из-под Димкиной двери. – Ты где? Почему не дома?
– Да дома я!
– А я где?
– Вот же черт пьяный! – смягчаются соседи. – В темноте перепутал этажи. Проведите его кто-нибудь к зазнобе, а то навернется еще на лестнице!
Пьяное бормотание под аккомпанемент сочувствующих голосов отдаляется от Димки, а потом и вообще умолкает. Соседские двери еще некоторое время хлопают, а затем подъезд снова погружается в молчание.
Димка с трудом разжимает ноющие от напряжения руки. Тесак гулко падает на линолеум.
Он сидит еще несколько минут, прислушиваясь к тишине. А потом встает и на цыпочках уходит.

*****
Он снова несет лоток. На этот раз воды совсем мало – кажется, морозильник уже иссяк – поэтому идти очень легко и даже как-то обидно, что такое приключение подходит к концу.
Фонарик Димка уже давно бросил в зале – резинка то и дело соскальзывала, а от мельтешащего перед глазами пятна его начало подташнивать. Световой меч погружал ванную в мягкий зеленоватый свет, и Димке казалось, что он пробирается в трюм на этот раз затонувшего пиратского корабля. А в лотке у него… нет, это не лоток, а…
Димка не успевает придумать, что же у него руках.
Потому что когда он наклоняется над ванной, оттуда на него смотрит что-то черное и блестящее. Смотрит – и тянется к нему.

******
Руки дрожат, упрямая цепочка на входной двери никак не желает выходить из пазиков. Димка дергает ее и дергает, пока, наконец, неловко провернув и неправильно повернув, не заклинивает окончательно. Теперь проход закрыт – он понимает это, но все равно, в тщетной надежде, тянет щеколду замка и тот с тихим щелчком открывается. Щель слишком мала – с ладонь, но Димка пытается пролезть, просочиться в нее. «Голова пройдет – все пройдет», – вспоминает он и втискивается, втискивается, больно обдирая уши.
– Помогите! – кричит он.
– Ите! Ите! Ите! – скатывается по лестнице эхо.
– Эй!
– Эй! Эй! Эй!
– Помогите! Ааа!
– ИтеА! ИтеА! ИтеА!
Подъезд безучастно молчит. Словно Димка – его единственный обитатель. Не открывается дверь даже у вездесущей тети Зои на противоположной стороне площадки – той самой тети Зои, которая ябедничала маме, что Димка получил двойку, еще до того, как он успевал прийти домой. И тетя Валя, которая так сладко зазывала его к себе еще несколько часов назад, не отзывается, будто ее и нет дома.
– Помогите! – обреченно пищит Димка.
Его голос так слаб, что эхо даже не может подхватить.
Димка еще несколько раз дергается, пытаясь прорваться через щель, пока не понимает, что так может и застрять.
Он осторожно высвобождается – кажется, даже содрав кожу на ушах до крови, настолько сильно саднит и щиплет – и украдкой бросает взгляд в сторону ванной. Надеясь, что ему только примерещилось.

Тварь стоит в дальнем конце коридора. У нее нет глаз – но Димка понимает, ощущает всей кожей: она на него смотрит. Она его разглядывает. Она его оценивает.
Димка делает шаг назад, судорожно соображая, куда можно спрятаться.
В Димкиной комнате нет двери – только шуршащая занавеска из длинных бамбуковых щепочек. Она не спасет, совершенно не спасет – даже наоборот, предательски выдаст.
Димка бежит по коридору, поскальзывается на половичке, падает – коленки тут же немеют – кое-как поднимается, и полувбегает-полупадает в зал, захлопывая за собой тяжелые, двойные двери. Мама все никак не решалась заменить их – как и холодильник – и сейчас Димка рад, невозможно рад, что его от твари отделяет твердое, плотное дерево – а не хлипкий и такой модный пластик, раскрашенный под древесину.
А потом стоит, прислушиваясь, тщетно пытаясь унять неровное, свистящее дыхание. Сердце колотится где-то в ушах так, что он не слышит ничего, кроме него – будто кто-то стучит по голове тяжелым молотком.
Из коридора доносится тихое, но поспешное хлюпанье – словно кто-то шлепает мокрыми ладонями. Один из световых мечей за дверью начинает громко жужжать – как шмель, попавший в банку – затем жужжание превращается в шипение, а потом что-то лопается. И в ту же секунду начинает потрескивать и меч, лежащий на тумбочке. Димка делает шаг, чтобы выключить его – вдруг взорвется и усеет все кругом осколками? – но тут дверь содрогается от глухого удара.
И начинает медленно проворачиваться ручка.
Димка повисает на ней, стараясь удержать – но вытертый металл выскальзывает из потных ладоней. Димка тянется рукой к ажурной салфетке, покрывающей комод. Пусть даже на ней стоит фарфоровая статуэтка пастушки, подаренная когда-то маме, пусть – сдернуть, обернуть ручку и держать, держать, терпеть, стиснув зубы!
Ему не хватает до салфетки совсем чуть-чуть – кончики подрагивающих от напряжения пальцев даже касаются ее – но не хватает мизера, чтобы зацепиться.
Дверь снова содрогается, рука Димки соскальзывает – и его отшвыривает в сторону распахнувшейся створкой.

*******
Димка стоит на краю балкона, цепляясь за бетонную перекладину. Идет дождь – холодный тяжелый летний ливень. В доме напротив безучастно пялятся освещенные окна.
Димка смотрит вниз. Уличные фонари отражаются в лужах на еще свежем бетоне площадки. «Если я спрыгну, будет ли он мягким?» – думает Димка. И сам себе отвечает: «Нет».
Тварь втекает на балкон, переваливаясь через порожек. Если там, в темной квартире, еще можно было подумать, что это всего лишь игра света и тени, ожившая дурацкая фантазия – то теперь становится понятно, что она настоящая. Слепленная из длинных черных волос, покрытая слизью, комочками картофели и тряпочками капусты, она выше Димки на целую голову. Он так и не может разглядеть ее глаз – а есть ли вообще они? – зато теперь видит ее рот: огромную пасть, которая раскрывается все шире и шире, словно у твари нет губ, а лишь огромная щель, которой она жрет.
Димка вцепляется онемевшими от холода и усилий пальцами в перекладину. Он не боится падать – слишком часто летает и падает во сне, ничего нового или страшного в этом не видит. Он бы уже и разжал пальцы – но просто не может, они не слушаются его. Он шевелит губами, беззвучно – голос куда-то делся – крича: «Отпускай, отпускай, отпускай»! Однако его ладони сейчас напоминают руки лего-человечков – такие же твердые и неживые.
Тварь тянется к нему.
Димка делает еще один шажок от нее – больше он не сможет сдвинуться ни на сантиметр.
Тварь тянется к нему, пульсируя и переливаясь всеми оттенками черного.
Димка резко поворачивается влево и выбрасывает ногу вперед – словно хочет спрыгнуть. Тварь, всполошившись – теряет, теряет добычу! – кидается к нему: к нему и чуть вперед и вниз, чтобы перехватить, поймать в полете, заграбастать. Димка же отшатывается назад, падая вглубь балкона, на спину. Удар словно выбивает из него весь воздух, в глазах темнеет, в затылке кипятком разливается боль – на секунду Димка, кажется, даже теряет сознание, но тут же заставляет себя встать.
Твари нет.
Димка ковыляет к перилам и выглядывает вниз.
Черное существо распласталось на площадке, как мокрая грязная тряпка. Димка видит, как оно дергается, пытаясь вырваться из бетона. Оно то горбится, то тянется вверх, то выкидывает в сторону щупальце, стараясь зацепиться за неровности асфальта и подтянуться – но слишком мокро, слишком скользко, и слишком остервенело молотит дождь, вбивая ее в бетон.
Наконец, тварь бессильно опадает. Потоки дождя размывают слизь, и остаются одни волосы. А потом исчезают и они.

********
Димка сидит на полу, старательно размазывая тряпкой лужу около холодильника. Вернувшаяся из гостей родители шуршат в прихожей, снимая обувь и шепотом переругиваясь по поводу какой-то Оли. Папа заходит на кухню, от него терпко пахнет алкоголем. Он треплет Димку по голове – а тот сдержанно кивает, сосредоточенно продолжая работу.
– Все хорошо? – это уже мама. Димка, не оборачиваясь, снова кивает.
– Конечно, – отвечает он.
– Точно? – переспрашивает мама.
Димка поднимает голову и улыбается.
– Конечно, - отвечает он не сколько маме, сколько ее волосам. – Конечно. У меня всегда все хорошо.
И ему кажется, что иссиня-черная прядь, секунду назад выбившаяся из прически, разочарованно подрагивая, сворачивается обратно.

[Мышель]

Вот и ещё одна "детская" история. Написано хорошо, с великолепными деталями. А всего сюжета - банальная страшилка. Хорошо, не очень банальная. Читалась с удовольствием. И финальная фраза эндакая, очень в жанре.

[grold]

Димка - мальчик-интроверт, эдакий маленький старичок.
Автор прекрасно, до малейших деталей, отобразил героя. Тщательно указал на скромный скромный внутренний мир и перечень пристрастий. Вообще, в тексте масса тонких житейских деталей, мимо которых взрослые проходят безразлично мимо.
Саспенс во всей красе. Прорисовка чудесная. Нагнетание строго дозированное. Бытовушность (звонок родителям, соседка, пьяный ухажер) не режет глаз. Это жизнь. И у нее есть масса оттенков, как и запахов.
Рассказ зашел целиком. Оценю достойно, хоть и не любитель страшильного жанра.

[son-lyn]

Уважаемый автор, выражаю вам свое недовольство, потому как решила просто заглянуть, а осталась и всё прочла от начала и до конца. Не совсем поняла, зачем в этом конкурсе обязательное написание отзывов всем рассказам, но вам пишу с удовольствием. Вы- молодец! хотя страшилок не люблю, но вы так все замечательно рассказали, что уже не имеет значения, какой жанр. Спасибо (а ведь хотела идти по порядку!)

[Sofita]

Прекрасная, удивительная детализация! История простая, но сложную и не надо, все логично и органично.
Я думаю, что автор ФП (можно же предполагать, да?)
Замечательный рассказ. Удачи в конкурсе!

[tequiller]

Сквозных персонажей, значит, нельзя, а сквозные приемы, значит, можно?

– Мымка, – говорит мама, крепко сжимая губами шпильки. – Иди, псмтри, что тм пыпа длает.

– У наш врошденные шпошобности к яшыкам, – с явными нотками удовольствия и гордости сообщило существо. – У ваш это нашываешся «мушыка шлюх».

– Ибыл-каксу-ша-сух-песок-была-мокра-вода… – пыхтел Тони в такт шлепанью подошв. Если ускорить бег, то ноги предательски скользили, если замедлить – то начинали столь же предательски вязнуть. Тони сбивался, спотыкался и съезжал на очередном песчаном пласте к самой кромке воды – спортивные штаны сзади от щиколотки до колена уже схватились коркой от грязных брызг.

– Дзть! – скрипнули громче. – Дзить!
– Что? – я повернулся ухом. – Я не понимаю.
– Ды-зы-ть!
– Да десять! – похлопали меня по плечу. – Что пристал к иностранцу, вон же написано.

Ну и так далее.
У меня еще два вопроса:
Зачем поддаваться этому странному соблазну все время коверкать речь?
Зачем участвовать в конкурсах, которые не дают автору ничего, кроме денег – ни развития, ни отчаянной решимости, ни конструктивного духа соревновательности? Восьмилетний дылда приходит в песочницу и одним мизинцем отнимает у трехлеток формочки, пользуясь своим превосходством. Хотя для всех остальных это, конечно, челлендж – переплюнуть вечно недосягаемую планку.
Не стану скрывать, одно время я была фанатом этого автора, но блин сколько можно писать одно и то же об одном и том же?

[Виктор Не]

В человеческом теле слишком много отверстий, в которые можно влезть!

Экий мальчонка затейник!

Световых мечей у папы шесть

жесть какая

Димка делает еще два шага – и резко поворачивается влево, к ванной – вместо того, чтобы открыть правую дверь, в туалет.

Вот он тот роковой поворот не туда!

Много деталей, медленное заунывное начало, лёгкая крипота и пустота, если не испугался.

Прозреваю авторство FG.

[Виктор Не]

Восьмилетний дылда приходит в песочницу и одним мизинцем отнимает у трехлеток формочки,

В данном случае трёхлетки сами отдают формочки. Так что это заслуженная кара.

Предположение авторства не повлияет на мою оценку, но я считаю выше восьми тут не за что. Т.к. кроме умелой подачи должно быть ещё что-то (то что может даже порой умелость подачи сделать не обязательной), а тут этого нет. Посему, если сообщество выбирает это лучшим, то это вина этого самого сообщества, а не автора, который сознательно или нет подстраивается под сообщество (тут вспоминаем гоголевский "портрет").

а сквозные приемы, значит, можно?

Видится мне ваша претензия не обоснованной.


ps. что я поставлю не знаю, но качественных рассказов, с идеями тут уже нашлось.

[Аптекарь]

Автор, который не работает над речью персонажей, теряет сильный рычаг воздействия на читателя.

[tequiller]

Видится мне ваша претензия не обоснованной.

Вам видится, что это претензия? Просто я забыла смайлик поставить.

[Аптекарь]

Автор, который не ставит смайлики, теряет единственный стопроцентный шанс быть правильно понятым.

[Мышель]

Посему, если сообщество выбирает это лучшим, то это вина этого самого сообщества, а не автора, который сознательно или нет подстраивается под сообщество (тут вспоминаем гоголевский "портрет").

Я обернулся посмотреть...{с}

[zubr]

Очень хорошо героя охарактеризовал Grold - "маленький старичок". Мальчик весь на рефлексии, на ощущениях и размышлениях и этой тягомотины на большую половину рассказа. Хотя, мне понравились переживания героя, когда всякие персонажи ломились в дверь, и с гадостью из стока тоже неплохо. Слишком быстро в холодильнике всё протухло, правда. И, простите, не верю мыслям ГГ на балконе, где он рассуждает, что падать, может, и не больно, раз во сне он не раз летал и падал. Извините, но на то у мозга и защитный механизм - быстрое забывание или дискредитация сновидений. Мы их или забываем или понимаем, что это совсем не реальность. А иначе бы мы полетали во сне, проснулись такие и: "Ах, я умею летать! Ле-таа-ать!" - и прыг с балкона. Ну, ладно - во сне он небольно падал, но наяву же ему с дивана падать доводилось, или с высоты своего роста, и это, наверняка было больно, чтобы сделать правильные выводы о падении с большей высоты. В общем, крипи-часть неплоха, но много лишней воды, особенно в начале.

[Horra Ora]

Рассказ мне понравился. Правда, в большом рассказе фантастики там оказалось на одну тысячу знаков, наверно, я уж подумала, что её вообще не будет. Но всё равно автор молодец. И просто мастер! Увлёк так увлёк)) мне понравилось.
Подумалось, что не буду оставлять сына в семь лет одного дома. Сколько ж он может натворить! Кошмар!)))
Итог: не засоряйте слив в ванной!))) И, девочки, собирайте за собой волосы по всему дому))
Автору спасибо и удачи!

[Гость_korz1973_*]

Скорее нет, чем да. Не люблю когда в настоящем времени ведут рассказ. И вообще. Дети эти. Сложно за детей говорить и действовать. Чтобы поверить.

[AleFF]

извините, но играть с женскими волосами мальчики обычно начинают достаточно поздно, лет за за 25 - для меня эта часть диссонансом прозвучало.
тема с длинными волоами в сливе - ваще бээээ

это то, что не позволило мне оценить рассказ
язык великолепен, написано легко и красиво, сюжет в тренде.
все порят волосы и .. бэээ, в общем, из за волос

[simurgh]

Классно написано. Читается на одном дыхании. Мне кажется, не совсем соответствует теме турнира, всё-таки герой здесь изначально оказался с суповой тварью один на один в замкнутом пространстве. Но рассказ супер.

[zubr]

Прозреваю авторство FG.

Очень сомнительно. Тут нет обычного для её рассказов "ах". И водицы многовато.

[Мюнхгаузен]

Не моё. Из пальца высосать очень дурную историю о детских психических расстройствах, по дамски раскорявить, наподдать, а смысл? Ладно, есть авторы достигшие предела; уж если настоящего кто мнительный прочтёт - неделю спать не будет.
Не верю! 5 литров кастрюля, половина в ней. мальчику 8 = цифры не укладываются. 8-й 10 кг возьмёт, но авторская мысль не взвесила. Глупости, одним словом. 2 балла.

[крокодил77]

Рассказ, честно говоря, - на любителя. Злобное существо из ванной, описано слишком расплывчато. И слишком уж пугливым Димка оказался: кажется, что почти всего боится.