Анти-Мысленарий, Автор: Шёпот Опции

[Каркун]

Автор: Шёпот



Анти-Мысленарий




Утро для Андрея Лугина, следователя по особо тяжким, началось мажорно – сенсорный замок на двери его кабинета не только легко открылся, но и прогавкал: «Здравия желаю, Ваше Высокоблагородие!» Едва он перекинулся парой ласковых по локальной сети с Серёгой-айтишником, на экране появилась Любовь Петровна и пригласила к шефу. По сарафанному радио уже сообщили, что в Академии Управления при Правительстве «имеет место факт» и работать по нему будет «переводчик» научной фени на человеческий язык. Андрей ещё в дежурке затаил надежду, а потому рванул к шефу рысью.

– Доброе утро, Генрих Артурович! Следователь Лугин к акту немедленной гратификации готов, – отчеканил Андрей, входя в кабинет.
Шеф посмотрел на него задумчиво, кивнул на кресло и развернул монитор.
– Вот, полюбуйся. Профессор Рагозин из Академии Управления. Ночь провёл на работе. Около семи его труп обнаружила гражданка Шишкина у своего стола. Она же после предварительного осмотра сказала... Нет, сам послушай, – шеф ткнул пальцем в слово «Шишкина».
На экране появилась миловидная женщина неопределённого возраста и сухо сообщила:
– Профессор умер часов шесть назад. Внешне чист, как интеллект насекомого. То есть признаки насилия отсутствуют. Предположительно инфаркт.
– Круто, – оценил выдержку гражданки Андрей.
Шеф кивнул и выдал задание:
– Диспозиция такая: поговори со свидетелями, возбуди дело и тут же закрой за отсутствием состава преступления. Сделай всё быстро, но аккуратно, чтоб потом без пересмотров. Справишься за сутки – успеешь в наградной список. Любовь Петровна придержит его до завтра. Она и пропуск для тебя в Академию уже оформила. Вопросы есть?
– Есть. Где труп?
– В морг увезли.
– Почему не дождались следователя?
– Это же Академия Управления, она и управляет, – шеф тихо добавил непечатное. – Кстати, юморок свой здесь оставь, а то снова мимо кассы пролетишь. Ещё вопросы есть?
– Есть. Оружие в Академию брать?
– Отставить. Но форму накинь. Против их махрового словоблудия надо быть во всеоружии.

Четверть часа спустя, ознакомившись с отчётом опергруппы, Андрей вынес постановление о возбуждении дела и приступил к расследованию.
В Академии Управления он первым делом попросил список тех, кто ночью попал под объективы камер. За неурочным часом их было двое: охранник на главном входе и сотрудник архива Олег Иванович Мятлев.
Андрей расположился в комнате охраны, поговорил с ночным дежурным и попросил доставить к нему второго полуночника. Он не слышал, как Мятлев вошёл в комнату. Поднял глаза, а напротив стоит мужчина непримечательный по всем меркам.
– Мама стучаться не учила? – брутально поинтересовался Андрей и жестом приказал сесть.
Покончив с анкетными данными, он приступил к допросу:
– Ну?
Вопреки ожидаемому «ни сном, ни духом», Мятлев спросил:
– С самого начала рассказывать?
– С него, Олег Иванович, с начала.
Мятлев замялся. Андрей посмотрел на часы – до обеда ещё час-другой.
– Вы торопитесь, – догадался Олег Иванович и зачастил: – Хорошо, я пропущу и детство, и свои университеты. Начну с того, как попал в Академию. Мне повезло. В год моего трудоустройства в стране случился недобор дипломированных «бриллиантовых наследников». Двух моих университетов хватило, чтобы закрепиться в Академии Управления в нижайшем чине.
Не службы для, а только из личного любопытства Андрей решил выслушать былые злоключения «нижайшего в чине», но для начала спросил:
– Может кофейка для рывка? – и заклацал по кнопкам настольной кофе-машины.
С пышными шапками и благоуханием из неё выкатились две чашки капучино. На пене одной из них было написано: «Правду!». Олег Иванович прочитал требование и пробормотал:
– Едва ли вы мне поверите. Вы не представляете, какие странные вещи творятся в Академии.
– Увы.
Олег Иванович степенно выпил кофе, огляделся, будто собирался помыть чашку, отодвинул её к краю стола. Носовым платком вытер бледные губы и снова зачастил:
– Поначалу от переизбытка образования мне не терпелось узнать, в чём главный промах наших властей – в некомпетентности управленцев или в порочной схеме?
– И то, и другое.
– Я надеялся добраться до экономических программ и найти в них изьяны, из-за которых «пряников» на всех никогда не хватает, но так и не нашёл.
– Изъянов или пряников? – на всякий случай уточнил Андрей.
– Программ. В Академии Управления нет ни одной мало-мальски продуманной экономической программы. Думаю, что управление почти не связано с экономикой.
– То есть? – по-обывательски удивился следователь.
– Ага, я тоже, помнится, испугался, что все мы беспризорники в экзистенциальном смысле этого слова, но вспомнил последние выборы и успокоился.
– Пронесло.
Олег Иванович выразительно посмотрел на пустую чашку, потом на следователя, но тот проигнорировал намёк на дубль.
– Ах, да, вы спешите, – понимающе кивнул Мятлев. – Буду краток. Однажды в архив передали список новых секретных отделов. Сначала их названия казались мне закодированными. Скажите, какая связь между управлением и Теорией лабиринтов, которую разрабатывают в одноимённом отделе?
– Какая?
– Я тоже думал, что никакой. И про отдел УФО, в котором проектируют ультра-фальсифицированные объекты, я тоже так думал. А знаете, как расшифровывается отдел ТКС?
– Отдел телекоммуникационных связей.
– На самом деле это отдел трансёрфинга, контактинга и сновидения.
– Лихо! – присвистнул Андрей, догадавшись, наконец, что зря тратит время на шизика.
– Ага, – обрадовался Олег Иванович. – Теперь-то вы понимаете, что главная функция власти не в разумном программном управлении, а в смещении фокуса на беспредел, который она же инициирует?
– Неужели?
– Да. Здесь разработали десятки методик по отвлечению тёмных масс от мрачной действительности. В итоге большинство граждан верует, что кому-то есть до них дело. Прибавьте к ним контактёров, сновидцев, колдунов, леших в десятом колене и прочее – всю эту народную самодеятельность курируют наши специалисты.
– Ух, ты!
Ободрённый вниманием следователя, Олег Иванович поддал жару:
– Нет, ну в самом деле... Ну, посудите сами – наши УФО-шники и ТКС-ники пасут стаю...
– Пасут что? – Андрею показалось, что он ослышался.
– Стаю фантастов, которые ничтоже сумняшеся перекраивают их научные отчёты в тупое мочилово и нагибаторство. От этих «творений» даже крепчайший мозг размягчается. При таком раскладе управленцам не о чем беспокоиться – народ съест с правительственной руки что угодно.
«Остапа несло...» – почувствовал Андрей и решил перекрыть поток, пока не дошло до медицинского вмешательства.
– Не Академия Управления, а какой-то чёртов Анти-Мысленарий, – резюмировал он.
– Что Академия, весь мир – Анти-Мысленарий, – поддакнул Мятлев.
– Ну, хорошо, а какое отношение всё это имеет к случившемуся?
– Прямое! – воскликнул Олег Иванович. – На месте профессора Рагозина мог быть я.
– Где-то я подобное слышал. Давайте пока на этом остановимся, а то с кофе вас слегка причифирило. Ответьте только – профессора вы убили?
– Нет.
– Вот и славно. Подпишите протокол, – Андрей протянул заранее приготовленный документ. – Будут вопросы, я сам вас найду.
Мятлев жалко улыбнулся, безропотно подписал, направился к двери, но вдруг обернулся и громко прошептал:
– Найдите меня непременно. Я вам такое покажу, у вас волосы на пол выпадут!
Андрей кивнул:
– Ждите сигнала.
А про себя подумал: «Нет уж. И полы чище будут, и не придётся возбуждать дело о покушении на здравый смысл»

Допросить оставалось Тишу Тихоновну Шишкину, споткнувшуюся о труп Рагозина у своего стола. Но прежде Андрей решил побродить по Академии Управления. Когда ещё такой случай выпадет!
Зимние сады с пальмами и большими аквариумами, конференц-залы в разных стилях, уютные буфеты с яркими кожаными диванами – всё это впечатлило его, но время шло, а документы по делу сами не подписывались.
В прозрачном лифте следователь, наконец, поднялся в лабораторию «Интегративных функций мозга». Флуоресцирующий контур трупа около одного из рабочих столов точно указал на Тишу Шишкину.
– Здравствуйте, – Андрей цепко осмотрел уставившихся на него восьмерых граждан в спецодежде и направился к свидетельнице.
Тиша сидела за столом в белоснежном халате и спокойно стучала тонкими пальчиками по клавишам ноутбука.
– Андрей Ильич Лугин, следователь по особо тяжким преступлениям.
Тиша посмотрела на него, как на что-то неуместное. Андрей сел в кресло напротив, задал несколько анкетных вопросов. Женщина отвечала предельно кратко. Ему захотелось спросить, не боится ли она стать следующей жертвой «инфаркта», но вместо этого совсем не к месту пошутил:
– Что-то у меня нынче мозг интегративно не функционирует. Как бы его к работе призвать?
– Мозг без патологии всегда работает на сто процентов, – сухо возразила Тиша.
Андрей догадался «включить дурочку»:
– А я слышал, что мозг средних, как мы с вами, людей работает на три-четыре процента.
– Смешно. Особенно про «нас с вами», – без улыбки заметила Тиша, и вдруг в глазах её мелькнули нехорошие чёртики: – Хотите, я прозондирую ваш мозг?
– Окей. Когда свяжетесь с ним, передайте, что мне без него одиноко.
Тиша надела на следователя полупрозрачную пластиковую шапочку и развернула ноутбук. На экране крутилась голова с цветными мозгами.
– Красавец! – похвастался Андрей.
– Сейчас активирую конвертор «Цвет извилин – в Текст», и мы почитаем ваши производственные мысли.
Тиша кликнула мышкой. На экране появилось слово: «Хочу».
– Ха! – следователь сдёрнул шапку.
С эпической невозмутимостью Тиша спросила:
– Хотите раскрыть дело?
– Ага, – Андрей помял в руках пластиковый «детектор правды»: – Знатная вещь. С таким гаджетом мы мигом все дела раскроем.
– Через год-другой. Пока это розыгрыш. Я его к дню Дурака готовлю. Спасибо, что согласились опробовать, – глаза Тиши были полны насмешки.
Андрей насупился.
– Неосмотрительно подставлять следователя, особенно если он при исполнении, – предупредил он, но представил, как разыграет этой шапкой друзей, и простил заразе всё и сразу. – Ладно, без фокусов справимся. Расскажите о профессоре. Что он забыл у вашего стола?
Тиша ненадолго задумалась. Наконец спросила:
– Отчего на самом деле умер Рагозин?
Когда свидетели отвечали вопросом на вопрос, Андрей всегда переходил на жёсткий профессиональный жаргон:
– Вопросы здесь задаю я. Пока что тактично интересуюсь: что профессор делал у вашего стола?
– Вы осмотрели труп? – Тиша будто не заметила перемены тона.
Почему-то Андрею понравилось, что эта хрупкая с виду женщина столь непробиваема, и он смягчился:
– Пока нет. У нас узкая специализация: трупы – патологоанатому, свидетели – мне.
– Когда осмотрите Рагозина и его кабинет, тогда я вам и расскажу всё, что захотите.
– Да нечего тут рассказывать. Ответьте только, вы убили профессора? – следователь положил перед Тишей заготовленный протокол.
Однако, вместо «нет», уже напечатанного в документе, Тиша сухо повторила:
– Вы должны сначала лично осмотреть труп, а потом я отвечу на этот вопрос, – и отодвинула протокол.
– Да тишкины етишки! – взвыл Андрей, но, уловив неуместную коннотацию выражения, сразу извинился: – Сорри за мой слабоамериканский.
Тиша вздёрнула носик – мол, я не готова вас извинить, от чего следователь снова сорвался:
– Сотрудничать надо, а не поучать. Для поучений у меня своего начальства воз и маленький паровоз.
Он посмотрел на часы – время на закрытие пустячного дела скукоживалось как шагреневая кожа. «Этак снова без ништяков останусь», – забеспокоился Андрей, но, прикинув все варианты, всё же согласился с Тишиным требованием:
– А и правда, что-то я нынче на нервах. Метнусь-ка в морг, подколюсь нейролептиком между делом.
Пообещав вернуться после обеда, он направился в кабинет Рагозина. Через полчаса, озадаченный осмотром, Андрей «метнулся в морг».


Патологоанатом Алёна Ильинична Конышкина встретила следователя ворчанием:
– Твоего с утра вне очереди обслужила, без 12-ти часовой проверки на живучесть. Боялась, что задёргается, но покойник вёл себя прилично. Пойдём, полюбуешься на останки.
Накинув халат, Андрей ринулся за Алёной Ильиничной в прозекторскую, на ходу уточняя детали:
– Почему такая спешка?
– Артурыч просил проверить на быстрорастворяющиеся яды. Тут, знаешь ли, не как в «Скорой» – чем позднее приехал, тем точнее диагноз. Тут всё наоборот.
– И?
Алёна Ильинична помотала головой:
– Ни ядов, ни телесных повреждений. Будто в сердце ударили не прикоснувшись.
– Матюком прихлопнули, – усмехнулся Андрей.
– Судя по лицу – не исключено. Смотри сам, вот он, подранок сизокрылый.
На столе под простынёй лежал крупный мужчина. Алёна Ильинична сдёрнула с него покров, точно скульптор со своего творения. Андрей неохотно приблизился и внимательно осмотрел профессора. Тело его было тренированным и чистым. Очевидно, что Рагозин собирался жить в нём долго и счастливо. На лице, меж тем, вместо чувства собственной важности, застыла жуткая гримаса – будто до смерти засмотрелся на монстров невиданных ранее видов и тактико-технических характеристик.
«Для порядка надо бы и мне на эти чудища посмотреть», – без энтузиазма отметил Андрей.


Однако во время обеда он заметался между неограниченными по теме и времени Тишиными откровениями и опасением снова «пролететь мимо кассы», опоздав с закрытием дела.
«И ведь скажут – скажут! – что никто не заставлял, что сам волынку тянул».
Остановился на том, что премия в руке лучше бабского трёпа о чём угодно. Но когда сел напротив Тиши, вместо «Вы убили профессора?», не удержался и спросил:
– Дипломы, которыми оклеен кабинет Рагозина, настоящие или коллеги подарили?
Тиша закрыла ноутбук, давая понять, что слово держит и готова отвечать на любые вопросы бесконечно долго.
– Настоящие. Рагозин постоянно где-то учился.
– Гигант!
– Отнюдь. Перманентная баталия за сертификаты почти не отразилась на его некомпетентности. Проще говоря – несмотря на своё забубённое образование и потрясающую ловкость, КПД у Рагозина был как у примуса.
– На упавший дуб и суслик отольёт, – проворчал Андрей.
С неподражаемым апломбом Тиша огрызнулась:
– Осознавая всю неортодоксальность и высокую дискуссионность затронутой вами темы о дубах и сусликах, все-таки неодолимо хочется...
– Хорош жечь глаголом. Что можете сказать по существу о Рагозине?
Устыдившись своего выпада, Тиша предложила:
– Познакомьтесь с его рукописями и сами сделайте выводы. Предупреждаю, уровень ошибок в них зашкаливает до радиоактивности.
Андрей действительно видел в кабинете профессора тьму больших тетрадей, но только сейчас удивился этому архаизму:
– Ему Ворд забанили или только «Проверку» в нём отключили?
– Рагозин до смерти боялся хакеров. Кажется, только в кражах интеллектуальной собственности он и разбирался, а потому, прикрываясь сверхсекретностью, пользовался бумагой.
– Как же он докторскую защитил?
Тиша посмотрела на следователя, как на убогого. Андрей догадался пригасить «дурочку»:
– В принципе, понятно – дружил с кем надо.
С минуту Тиша сидела, глубоко задумавшись. Наконец, словно подобрав нужные слова, объяснила:
– Понимаете, Рагозин был из тех, кто может только «учиться, учиться и учиться». Ни на что другое такие индивидуумы не заточены. Интеллектуальные паразиты. Когда приходит время эксплуатировать полученные знания и генерировать собственные идеи, они выбирают темы настолько глобальные, что никто не ждёт от них быстрых научных прорывов.
– Не перегибайте. Гугл пишет, что Рагозин – учёный с мировым именем и непререкаемым научным авторитетом. У него три сотни научных работ.
– Толку-то. Связь между количеством и качеством существует только в домыслах философов. Они, без всякого на то основания, уверены, что тонны их чепухи со временем превращаются в золотники истины, – возразила Тиша. – Что до сотен работ Рагозина – это сплошь компиляции чужих теорий, в которых он топтался, как медведь в валежнике. Из наломанных им в науке дров можно не то что дачу – деревню построить.
Эмоциональный вал, который обрушила на Андрея такая холодная поутру Тиша, несколько расшатал его здравый смысл:
– То есть профессора ликвидировали за профнепригодность. Кого же он так выбесил?
Вместо ответа Тиша спросила:
– Вы узнали причину смерти?
– Патологоанатомша считает, что он умер от бесконтактного удара в сердце. Но такую мистику она в своём заключении не напишет. Боится, что за такое её уволят с припиской «поехала на теме прозекторского православия».
– Православие тут совершенно ни при чём.
– А кто при чём?
Тиша нервно постучала тонкими пальчиками по ноутбуку:
– Не знаю. Возможно, скоро что-то прояснится. Зависит от того, до чего Рагозин вчера добрался.
– Кстати, – спохватился Андрей, – чем он в последнее время занимался?
– Биоэнергетикой человека. Полгода на каждом научном совете долдонил, что эта тема – ключ к тайнам мироздания, и под эту «аксиому Рагозина» безвозмездно экспроприировал результаты исследований всех отделов. Мега-интегратор чужого труда.
И снова, вместо того, чтобы задать правильный вопрос и бежать закрывать дело, Андрей спросил о другом:
– Поясните, что означает «биоэнергетика человека», а то я весь в непонятках извёлся.
– Биоэнергетика человека в интерпретации Рагозина – это карма. Вот такой он был Homo non Sapiens.
То ли из снобизма, то ли по глупости Андрей вступился за профессора:
– Humanum errare est – человеку свойственно ошибаться.
Глаза Тиши стали холодными, как лето в тундре. Она посмотрела на следователя с видом утомленного превосходства и сухо поздравила:
– Плюс сто очков к вашей карме.
«Перестарался с троллингом. Забанила на сутки», – догадался Андрей и задал, наконец, верный вопрос. Тиша ответила в соответствие с протоколом: «Нет, не убивала Рагозина». Подписала бумагу и подняла крышку ноутбука.
«Приём окончен, каждый сверчок пшёл вон на свой шесток» – расшифровал её жест Андрей.
Он положил документ в папку, едва кивнул на прощание, но на выходе из лаборатории неожиданно обернулся и громко спросил у всех присутствующих:
– А правда, что отдел УФО – это отдел ультра-фальсифицированных объектов?
Ответом ему были остекленевшие в миг глаза учёных, их приоткрытые рты и гробовая тишина.
«Истинно Анти-Мысленарий», – следователь чеканно отсалютовал и направился в Контору, чтобы успеть к раздаче «пряников».


Через два часа Андрей закрыл дело, но удовлетворения не испытал. Заключение патологоанатома получилось мутным, свидетели хоть и подписали нужные протоколы, но двое из трёх пребывали в странных сомнениях относительно смерти Рагозина. Что, если его действительно убили? Что, если и Тишу с Мятлевым завалят до кучи? Дело точно станет «резонансным» и так по карьере срезонирует – до пенсии дребезжать будешь.
Измучившись жестокими сомнениями, Андрей решил вернуться в Академию, благо Любовь Петровна оформила пропуск не до конца рабочего дня, а на сутки. Переоделся в штатское, достал из сейфа ПМ, зарядил.
– Герой любил героить, – осудил он сам себя и поехал в «Анти-Мысленарий».

В лаборатории стоял нерабочий шум, но, заметив следователя, все разом стихли.
– А Тишенька ушла, – развела руками пышная дама в центре массовки, – Сразу после разговора с вами и ушла. Нервы у нашей молодёжи прямо с роддома никакие.
Андрей отметил, что учёные смотрят на него в основном с неприязнью.
«Артель начитанных Винни-Пухов. Эти, если и знают что, всё равно умолчат. В острог бы их на недельку, да повязать не за что», – вздохнул он, хмуро кивнул всем и пошёл в архив искать Мятлева, который уже не казался ему слишком странным.
Но и Олега Ивановича на месте не оказалось.
– Подождите. Он ещё вернётся, – пообещала начальница Мятлева.
Полный дурных предчувствий, Андрей устроился на уютном диване в опустевшем читальном зале. От вынужденного безделья решил взглянуть на оцифрованные труды покойного Рагозина, благо «читалки» были прикручены к каждой диванной боковушке.
В электронном каталоге последними значились три работы под редакцией профессора: «Диагностика кармы», «Потенциал мозга для воплощения миссии Духа» и «Безопасные методы кармических коррекций». Названия озадачили Андрея – ему как-то иначе представлялась наука об управлении народом. Предупреждения гражданки Шишкиной относительно профессора он сразу списал на латентный стресс, а оказалось, что с Рагозиным всё гораздо хуже.
Нашёл труды и Тиши Шишкиной: «Конструирование и разрушение жёстких эгрегоров», «Эгрегорные вирусы», «Квестово-симуляторная сущность Вселенной». Никаких очевидных совпадений с Рагозинской тематикой.
Андрей прокрутил на экране «Эгрегорные вирусы»:
«...Сознание в формировании Вселенной имеет приоритетный статус. Оно создаёт информационные блоки всего, что есть в мире. Всего: от молекулярных структур до психических феноменов. Эти блоки и называют эгрегорами. В каком-то аспекте к ним можно относиться как к матрицам или энергетическим каркасам».
«...Эгрегоры – это не только строительные кирпичи Вселенной во всех её аспектах, но и вирусные излишки. Частные проявления эгрегорного мусора – это «круги на траве», призраки усопших и прочие необъяснимые на текущий момент явления».
«...При рациональном использовании эгрегорного мусора в том числе можно многополярно деформировать эгрегор среднего индивидуума и довести его до харизматичного состояния».
Андрей насторожился. Что, если Рагозин задумал превратиться в старого харизматика, но от жадности перебрал с вирусами? Пролистав работу до конца он не нашёл ответа, зато появились новые вопросы. В азарте загрузил Тишину «Квестово-симуляторную сущность Вселенной»:
«...Нет и не может быть прямых, но есть много косвенных доказательств того, что наш мир – это величайший Квест с симуляторами в виде человеческих тел. Мгновенная реакция на одно и то же событие в разных частях Квеста (Вселенной) – самое убедительное из множества косвенных доказательств».
– Квест спалился на косвенных, – усмехнулся Андрей. – Таки, где надо, количество переходит в качество.
«...В нашем Квесте (Вселенной) у каждого симулятора (индивидуума) своё предназначение. По условиям игры, при входе в Квест (при рождении) мы не знаем ни своего уровня, ни задач для его успешного прохождения (ни цели, ни смысла жизни). Всякий, кто каким-то образом находит эту закрытую информацию, удаляется из Квеста естественным или другим образом».
– Ну да, Рагозин ночами подглядывал да вынюхивал, вот и выбыл из игры за неспортивное поведение, – улыбнулся Андрей. – Ещё Ницше, прости его Господи за такую фамилию, на собственном дурдомовском опыте выяснил: «Если долго смотришь в бездну, то и бездна взглянет на тебя».
Не зная, на какой версии остановиться, эгрегорной или квестовой, Андрей решил почитать что-нибудь рагозинское, но ко второму абзацу «Безопасных методов кармических коррекций» уснул. Разбудил его Мятлев:
– Как славно, что вы меня нашли. Я вам сейчас такое покажу, от чего ваше мировоззрение изменится кардинально. Только ничего не бойтесь. Если понадобится, я буду сражаться за вас, как пьяный берсерк, – и выскользнул из читального зала.
Спросонья Андрею послышалось: «...как пьяный барсук». Сняв ПМ с предохранителя, он пробормотал, что открыт для перемен, а битвы пьяных барсуков поучительны, и двинул следом во тьму опустевшего «Анти-Мысленария».
Пренебрегая лифтами, они добрались по запасной лестнице до какого-то поднебесного этажа. Фитнес получился знатный. Даже в темноте коридор показался Андрею знакомым. И точно – на свет брелкового фонарика откатафотила табличка «Лаборатория интегративных функций мозга».
– Тихо, – прошептал Мятлев, выключил фонарик и приоткрыл дверь.
В лаборатории творилось что-то непонятное. В полной темноте кто-то тягуче шипел:
– Матричные структуры, проникшие в блок дилемм, оказались в сети альтернатив...
Нечеловеческий голос перебил его:
– Формирование мультиустойчивой гармонии в эмпирическом подпространстве имплицирует множественность допущений и ограничений.
Кто-то третий с таким же простуженным горлом добавил:
– Для корректировки возникшего диссонанса необходимо изменить энергетический каркас на одну квантовую флуктуацию.

«Шиза на месте преступления вытянулась в полный рост», – Андрей нащупал выключатель, ударил по клавише и одновременно выкрикнул:
– Всем стоять!
Сцена вышла «Ревизорного» масштаба: следователь с пистолетом в боевой стойке, Мятлев за его спиной в крайней растерянности и Тиша Шишкина в центре флуоресцирующего контура трупа – прекрасная в гневе, как электродрель на полных оборотах. И более ни души.
– Вы только что сорвали уникальный эксперимент! – взвизгнула похлеще дрели Тиша.
– Как же это вы? Мне даже как-то неловко... – заблеял Мятлев.
Не обращая внимания на гундёж, Андрей обошёл лабораторию, заглянул в шкафы и под столы.
– А где подельники?
Тиша уставилась на вентиляционное отверстие и мстительно прошипела:
– Включите мозг, если он у вас ещё не отпочковался.
Андрей едва не взобрался на шкаф, чтобы снести вентиляционную решётку, но вовремя сообразил, что отверстие 30х30 не сможет укрыть в один миг трёх взрослых ботаников.
– Дошутитесь, гражданка Шишкина, – предупредил он свидетельницу, но о сопутствующих карах рассказать не успел – за Тишу вступился Мятлев:
– Я же обещал показать вам невообразимое, это оно и было.
Где сумбурно, где непонятно он пересказал суть сорванного следователем перфоманса. По Тишиным щекам от великой досады текли слёзы:
– Я год подмагничивала сюда эгрегоный мусор, который остался от умерших академиков, а вы...
Запутавшись в Тишиных розыгрышах, Андрей решил, что проще принять Мятлевские объяснения на веру. Вместо извинения он хотел потрепать Тишу по плечу, но вовремя отдёрнул руку от клацнувших зубов. Зато Олег Иванович беспрепятственно погладил её по голове. С отчётливым раздражением Андрей спросил:
– Как же такой уникальный эксперимент и без понятых?
Мятлев кивнул на контур трупа, в котором как раз стоял следователь, и с тяжёлым вздохом пояснил:
– Опасно для жизни.
Инстинктивно Андрей выскочил из контура.
– Опасно понятым, смертельно опасно Рагозину, а вам? Или у вас под человечьей плотью скелеты из нержавейки?
– Всем опасно, – со смирением признала Тиша. – Но в каждом ремесле своя техника безопасности.
Мятлев согласно закивал:
– Профессор хотел реквизировать Тишины достижения тайно, а о средствах защиты не удосужился побеспокоиться.
Не в силах отнестись серьёзно к Мятлеву и его бреду, Андрей мрачно пошутил:
– И потому в свой смертный час Рагозин протокольных колдунств не явил.
– Да, – без тени жалости Тиша посмотрела на светящийся контур и, словно обращаясь к духу профессора, констатировала: – Инсайт был плох и фокус не удался. Кстати, это и вас касается.
Она повернулась к следователю и ткнула пальчиком в пистолет:
– На предохранитель не ставьте, пока до дома не доберётесь. Мало ли как Функционал Вселенной отреагирует на вашу чрезмерную осведомлённость. И дома ничего не включайте. Короткое замыкание, утечка газа... – вам ли не знать?
От перечисленных перспектив Андрей не дрогнул, а напротив, смело возразил:
– Нафиг Функционал. Все знают, что миром управляют масоны, которыми управляет Чёрная аристократия, которой управляет Комитет 300, в котором заседают люди из будущего, которыми помыкают рептилоиды. И всем им сегодня на меня начхать.
– Блажен, кто верует, тепло ему на свете!
Андрею тоже захотелось уязвить перебравшую с гонором Тишу, а потому для затравки спросил:
– Ну, да, вы тут в Академии Управления все в курсе, кто на самом деле правит миром. Может просветите убогого?
– С удовольствием. Только тут теорий о тайных властях настрадамили штук тридцать. Вам какую разжевать?
– Мне бы самую козырную.
После недолго молчания Тиша, приблизительно оценив интеллект следователя, опустилась до уровня средней школы:
– Представьте, что вы – персонаж компьютерной игры в жанре Квест. Кто этим персонажем управляет? В лексике такого героя – им управляет личное предназначение и кем-то заданный сеттинг. Наша Вселенная, то есть наш Квест, базируется на множестве функций и параметров, которые продуцируют гравитацию, радугу, симметричность снежинок, инстинкт самосохранения, совесть, наконец.
– А я слышал, что балом правят масоны.
– По сравнению с истинными управленцами реальности, ваши масоны – сопливые пацаны в колготках. Нет и нет. События в Квесте развиваются через разнообразное сочетание его базисных функций и личных предназначений каждого индивидуума. И хотя мир оброс тайными организациями, как бомж паршой, нет никакой глобальной тайной власти внутри Квеста. Масоны, Чёрные аристократы и прочие рептилоиды – это секты с непомерными замашками, но и для них гравитация не отменяется. Сектанты тоже действуют в рамках личного предназначения. В пределах Квеста эти социальные парвеню столь же ничтожны, как и все мы. Вся власть над нашей реальностью находится вне Квеста.
– Всё понял. Никтошеньки тут за нас не радеет, а личное предназначение – это индивидуальный план будущих достижений, спущенный сверху, вернее извне. И если по плану мне предназначено родить сына, то масоны со своим вето могут курить в сторонке. Как же узнать своё предназначение?
Кажется, впервые Тиша посмотрела на следователя, как на существо почти разумное:
– Несмотря на кажущуюся простоту и очевидность вашего вопроса, ответить на него парой фраз не получится. Это вопрос экстра-экзистенциального характера. В глобальном масштабе, предназначение у всех одно: наращивание духа в гуманитарном смысле этого слова. Короче, читайте заповеди и аккомодируйте внутренний взор на Вечность.
От Тишиных понтов у Андрея снова взыграло:
– Не учите корпускулу щи варить! А с «возлюби ближнего своего» у нас в Конторе полные лады. На безответных страстях каждое второе дело замешано.
Олег Иванович деликатно крякнул и уточнил:
– Люди всё время путаются в словах. Бескорыстная и бордельная любовь – это две большие разницы. Два абсолютно несовместимых понятия.
В Тишиных глазах снова промелькнули нехорошие чёртики:
– Хотите, я подкоплю эгрегорный мусор и деформирую вашу психику?
– Зачем?
– Чтобы вы поняли, о чём речь, и прониклись, например, к Олегу Ивановичу или ко мне чувствами столь высокими, что другим и не снилось.
«Ромео заДжульеттится на Мятлеве?», – ужаснулся Андрей и решительно отказался.
– Разрешите мне вместо вас деформироваться, – смущённо попросил Олег Иванович.
Не в силах более выносить поток шизы, следователь расхохотался. С чрезмерной тревогой Тиша спросила:
– Что смеётесь – клаустрофобия пошаливает?
– Не-не. Прикидываю, когда смогу записаться на межотраслевые церковно-приходские курсы эгрегорно-квестового просвещения.
Мятлев омрачился, а Тиша скорбно заметила:
– Чёрный юмор – это начало необратимой деменции.
Лицо Андрея стало жёстким. Тоном усердного воспитателя в школьной продлёнке он подвёл итог этой сумасшедшей сходке:
– Ну что ж, все стороны подтвердили приверженность отказу от здравого смысла и разошлись почти с миром, – поставил ПМ на предохранитель, сунул его в карман и без лишних прощаний покинул «Анти-Мысленарий».

Несмотря на поздний час, Андрей решил пройти квартал-другой пешком. Холодный ночной воздух освежил его разгорячённую голову. С утра дело Рагозина казалось ему премиальным, как засада гаишника за знаком «20 в красном», а после ночного балагана в лаборатории всё стало выглядеть иначе.
– Развели демоны, развели, как лоха! – тихо взвыл прозревший Андрей. – Сыграли в четыре руки. Мистический Мятле-Шишкинский бред, подмена библиотечного каталога, идиотский саундтрек в лаборатории. Но зачем так надменно игнорировать здравый смысл – они и так были вне подозрений? И эти вульгарные страшилки о скорой кончине – бред какой-то. Ничего, завтра я их прищучу.
Расправив шарф, чтобы не застудить горло, он беспечно замурлыкал Некрасовский романс:
Видишь, рассеялась туча туманная,
Звёздочки вышли, горят?
Все на тебя, голова бесталанная,
Ласковым взором глядят.

До дома оставалось совсем немного. Андрей спустился в подземный переход, но не дошёл и до середины, когда свет погас, и с обеих сторон послышались шаги.
«Это не обещанный капец, а совпадение», – цепляясь за рациональное мышление, решил он, но ПМ из кармана достал и с предохранителя снял. В глаза ему ударил яркий луч фонаря. Андрей мгновенно повернулся боком, вскинул руку, выстрелил в фонарь и, отпрянув в сторону, упал на холодную плитку.
«Кто такие, сколько их?»
В ответ – ни выстрела, ни шороха, ни звука. Минут через пять, с пистолетом наготове, он приподнялся, всмотрелся в темноту. Никого.
«Что за бобуйня?»
Встал в полный рост, прижался спиной к стене и заскользил к выходу. До поворота к лестнице оставалось метров пять, когда раздались выстрелы. В ответ Андрей расстрелял в темноту перехода всю обойму. Дважды его словно прошили насквозь.
– Совпадение, – упрямо прошептал он, сползая по стене.


Закутанный в бинты, словно мумия, он очнулся в реанимации только на третьи сутки. С трудом открыл глаза – рассветные лучи пробивались сквозь вертикальные жалюзи. Рядом в кресле клевал носом шеф.
– Доброе утро, Генрих Артурович, – Андрей не узнал своего голоса.
– Андрюша! – встрепенулся шеф. – Жив, курилка! Ну, теперь точно выкарабкаешься.
На шум прибежала медсестра, бегло протестировала пациента на предмет пульса, температуры, давления и ушла за врачом.
– Что случилось? У меня всё на месте? – не без трепета спросил Андрей.
Отерев глаза, шеф проворчал:
– Умереть не встать – вот что случилось. Дважды простреленный, ты завалил четырёх рецидивистов.
– Это как? Ей-богу, ничего не помню.
– За тебя ребята, что надо, вспомнили. Прочитай и распишись.
В объяснительной события от лица Андрея Ильича Лугина были изложены так: «...услышав выстрелы, я спустился в подземный переход и увидел четыре трупа. На всякий случай крикнул «Стой, стрелять буду!» В ответ раздались выстрелы. Я потерял сознание».
Андрей виновато уточнил:
– Если я их не убивал – значит, глухаря в Контору занёс?
– Нет, все убийства списали на убитых.
Шеф убрал объяснительную в папку.
– Хорошо, что из Академии Управления вовремя позвонили, и наш дежурный направил к твоему дому «Скорую». Кстати, у них там снова ЧП, но ты ни о чём не беспокойся. Всё будет хорошо. Главное – выздоравливай. Смотри, какой букет тебе принесли, – и подал записку, прикрепленную к обёрточной плёнке.
В палату вошёл врач и выставил Генриха Артуровича. Андрея ещё раз осмотрели, перевязали, вкатили антибиотики с витаминами, потом гигиенические процедуры, лёгкий массаж конечностей, снова лекарства, снова процедуры... О записке он вспомнил только к вечеру. На сложенном вчетверо листке с эмблемой Академии Управления при Правительстве было напечатано:
«Дорогой Андрей Ильич!
Извините, что мы немного опоздали с закрытием прорехи в вашей энергоструктуре. В течение суток все ремонтные работы были закончены. Поправляйтесь спокойно.
Вчера пропала Тиша. Возможно потому, что накануне из-за спешки пренебрегала техникой безопасности. Как это отразилось на ней в физическом плане, пока неизвестно. Надеюсь, вы возьмётесь за это дело, во всём разберётесь и найдёте её.
Всех вам благ. О. И. Мятлев».
– Да тишкины етишки, – выругался Андрей, смяв листок. – От меня-то какой толк? Я, в отличие от гражданки Шишкиной, колдую мало и некачественно.

Последующие три дня, за отсутствием более зачётного досуга, он с дотошностью следователя-энтузиаста вспоминал и анализировал каждую фразу Тиши и Мятлева. Сопоставлял их идеи и объяснялки со своими познаниями и опытом. В итоге, по какому-то странному выверту сознания, Андрей почувствовал, что той ночью в Академии столкнулся с чем-то невероятным. Вот только желания снова приобщиться к Тайне не испытал:
– Любопытной Варваре в подземном переходе по рёбрам стреляли, а в следующий раз ещё и нос оторвут, – проворчал он.
Но уже на следующий день затосковал по Тишиным розыгрышам и засомневался в своей осмотрительности:
– А с другой стороны, где наша не пропадала?

[Ну типа Я]

Внешне чист, как интеллект насекомого.
Ну и сравнение!

– Мама стучаться не учила? – брутально поинтересовался Андрей и жестом приказал сесть.
Покончив с анкетными данными, он приступил к допросу:
– Ну?
Пристрелите этого следователя! Он сделал все, чтобы свидетель его возненавидел. Хрен он ему чего теперь расскажет!

– Стаю фантастов, которые ничтоже сумняшеся перекраивают их научные отчёты в тупое мочилово и нагибаторство.
Это намек?!

воз и маленький паровоз
Зачем переиначивать общеизвестные поговорки?

КПД у Рагозина был как у примуса
Кстати, КПД у примуса довольно высокий, в несколько раз больше, чем просто от сжигания керосина.

Гугл пишет, что Рагозин – учёный с мировым именем и непререкаемым научным авторитетом.
Ё моё! Гугл уже и в рассказах стал авторитетом и источником знаний!


Рассказ в целом неплохой, но есть ряд несоотвествий, которые портят впечатление.
Для юмора сюжет вроде бы слишком серьезный, а для серьезного - персонажи действуют нелогично, то слишком тупо, то слишком нагло, и почти всегда с неуместным и неоправданным юмором. От этого выглядят они профанами в своем деле.

[Путешественник]

Имеем попытку написать детектив. Только детектив не получился. Есть завязка - имеем на входе труп. На этом детектив закончился. Якобы расследование ГГ ведёт исключительно путем псевдонаучнозаумных разговоров с формальными свидетелями. Иного развития действия не наблюдается. В результате этих разговоров ГГ узнаёт причину смерти - дело закрыто. Это не расследование.

Персонажи не визуализированы совсем. ГГ - следователь. Это всё, что мы о нём узнаём из рассказа. Ни внешности, ни семейного положения, ни увлечений - у него ничего нет. Сопереживания такой персонаж не вызывает - чему сопереживать, если мы не видим в нём ничего человеческого? Хотя есть один любопытный момент: в больнице у постели ГГ дежурит сам шеф. С чего бы такая честь? Ага, возникает некоторое количество домыслов: шеф - отец, брат? А может, вовсе любовник? Это теперь модная тема. Но автор умалчивает, не раскрывая тайны. Ага-ага, у нас же тема-то про тайну.
Сам шеф (как выглядит и прочая - хрен с ним) получился этаким не начальником, а дружком. Персонаж практически без недостатков, идеальный начальник. Выписан тоже настолько формально, что только функцией и можно назвать.
Свидетель - очередная функция, чтобы ввести ГГ в курс дела, но больше для того, чтобы донести некую информацию до читателя. При этом доносит он её в такой заумной форме, что едва не бросила читать. На самом деле завидую людям, которые способны вот так нести околонаучные бредни, но читать это в качестве объясняловки к фантдопущению - мои мозги вскипели.
Свидетельница - тот же свидетель, только женского рода. Да, есть попытка придать ей некие черты стервозности. Попытка удалась. Даже слишком. Но я так и не поняла, что же в этом такого привлекательного, что ГГ почти влюбился в эту даму. Так выпендриваться по непонятной причине - я б с такой лишний раз общаться не стала. Кроме этой стервозности в персонаже опять ничего нет. Тоже функция.

Фантдопущение... А-а-а! Мои мозги кипят от формы подачи. Спойлерить не буду, но вырву одну фразу, чтобы с её помощью задать вопрос. "Всякий, кто каким-то образом находит эту закрытую информацию, удаляется из Квеста естественным или другим образом". Тогда почему не были удалены оба свидетеля, которые в курсе? А ГГ, только что узнавший, сразу попадает под раздачу. Не вижу логики.

Подводим итог: детектив не удался, персонажи не получились, фантдоп хромает. Итоговый итог - рассказ не получился.

Тема раскрыта - тайная власть в основе фантдопа. Допусловия соблюдены: действие происходит в наши дни, перестрелка присутствует.

[Вилл]

Вот не понимаю, может кто поумнее разберется: один рассказ, пусть и с ошибками , читаешь быстро, другой - ну как будто паровоз толкаешь.
Вроде все в рассказе есть - и идея, и ТВ, но не тронул рассказ.

[Путешественник]

Вот не понимаю, может кто поумнее разберется: один рассказ, пусть и с ошибками , читаешь быстро, другой - ну как будто паровоз толкаешь.
Вроде все в рассказе есть - и идея, и ТВ, но не тронул рассказ.

Мне кажется, что постом выше я показала, что в этом рассказе не так, почему не цепляет, хоть и довольно грамотно написан.

Есть у меня подруга-писательница, страдающая дисграфией, но при этом через абзац ошибок уже не замечаешь, увлечённый сюжетом и развитием действия, переживаниями персонажей и сопереживанием им. Именно за это её всегда легко вычисляли. Но если ошибки корректорами правятся легко, то даже очень хороший редактор не в состоянии не цепляющую вещь превратить в цепляющую.

[Солангри]

Да, на словах героям палец в рот не клади, но на деле безлико всё. Слог хороший, но перебор заумных слов утомил.

[unzor]

.

Персонажи не визуализированы совсем. ГГ - следователь. Это всё, что мы о нём узнаём из рассказа. Ни внешности, ни семейного положения, ни увлечений - у него ничего нет. Сопереживания такой персонаж не вызывает - чему сопереживать, если мы не видим в нём ничего человеческого? Хотя есть один любопытный момент: в больнице у постели ГГ дежурит сам шеф. С чего бы такая честь? Ага, возникает некоторое количество домыслов: шеф - отец, брат? А может, вовсе любовник? Это теперь модная тема. Но автор умалчивает, не раскрывая тайны. Ага-ага, у нас же тема-то про тайну.
Сам шеф (как выглядит и прочая - хрен с ним) получился этаким не начальником, а дружком. Персонаж практически без недостатков, идеальный начальник. Выписан тоже настолько формально, что только функцией и можно назвать.
Свидетель - очередная функция, чтобы ввести ГГ в курс дела, но больше для того, чтобы донести некую информацию до читателя. При этом доносит он её в такой заумной форме, что едва не бросила читать. На самом деле завидую людям, которые способны вот так нести околонаучные бредни, но читать это в качестве объясняловки к фантдопущению - мои мозги вскипели.
Свидетельница - тот же свидетель, только женского рода. Да, есть попытка придать ей некие черты стервозности. Попытка удалась. Даже слишком. Но я так и не поняла, что же в этом такого привлекательного, что ГГ почти влюбился в эту даму. Так выпендриваться по непонятной причине - я б с такой лишний раз общаться не стала. Кроме этой стервозности в персонаже опять ничего нет. Тоже функция.


Тема раскрыта - тайная власть в основе фантдопа. Допусловия соблюдены: действие происходит в наши дни, перестрелка присутствует.

Ну мне кажется, в таком небольшом объеме, вполне простительно не описывать персонажей буквально.
В целом рассказ бодро читается. скорее да, чем нет.

[Гелиал]

Малость одолевала легкая бредовость происходящего и обилие терминов. У меня голова заболела, пока пытался понять, ТВ в этом рассказе и что вообще тут происходит.(как будто учебник по ТГП прочитал) То есть для"легкого чтения" рассказ не подходит.
Но автору многое можно простить за "чистый интелект", "кпд примуса", диалог гг с Тишей и тп.
Честно говоря, нехотелось бы мне читать написанную в таком виде повесть или роман, но для рассказа нормально.
Предварительно будет номером 4 в моем наградном списке.

[Рыжий шуршунчик]

Язык и стиль изложения: веселенько написано, бодренько, с юмором
Читалось легко, несмотря на кучу замороченых слов которые я никак кроме как по слогам прочитать не могу. Я их боюс, а тут ниче так.
Идея: извените автор, с идеей тухло. Ее нет как таковой из-за это рассказ не запоминается. Точнее она конечно есть, но вас штормило и вы хватались за все идеи и хорошего из этого не вышло.(((

[Wadim]

Начало нормальное, а потом все скатилось в какую-то какофонию. Непонятные сравнения и эпитеты. Дальше пошли абсолютно безумные ученые с кучей непонятных слов. Немного напомнило институт "НУиНУ", но автор явно не дотягивает до классика. И вроде интересная тема про карму скатилась в вырезки из книг про карму. А можно было написать интереснее и короче.

Несуразности.

Найдите меня непременно. Я вам такое покажу, у вас волосы на пол выпадут!

Ага, полония в кофе нальет!

Проще говоря – несмотря на своё забубённое образование и потрясающую ловкость, КПД у Рагозина был как у примуса.

А это хорошо или плохо? Я не понял.

[Marina Gaki]

До определённого момента испытывала наслаждение, особенно от образов заумной Тиши и Мятлева, но вскоре всё увязло в зауми терминов и тяжёлых для неподготовленного ума рассуждений в трудноперевариваемой форме. Жаль. Рассказ занятный. Но смысл так и не отпечатался в моём сознании. Автор, ну что Вам стоило быть чуточку внимательнее к необразованному до такой степени читателю?)))

[Кира Баева]

Что-то от Стругацких и немножечко Шефнера. С чувством юмора у автора все в порядке, и это очень кстати. Потому что дочитать до финала смогла только благодаря пикировками Тиши и Лугина. Как-то не легли все эти сюжетные построения на неразогретый читательский мозг, просто не зацепило.

[Гость_Ia-Ia_*]

прочитаал

[Алексей2014]

Только мне показалось, что в названии намёк на "Воображариум"?

[Аптекарь]

Нет, не только вам.

[Рыжая вешка]

Немного напомнило институт "НУиНУ"

Очень-очень отдалённо, но определённо показалось.

Только мне показалось, что в названии намёк на "Воображариум"?

Аналогично. Даже не читая рассказа в глаза бросилось.

Читала рассказ с телефона и все выбранные с такой любовью замечания улетели в неизвестность и бороздят просторы всемирной паутины, запугивая пользователей и наводя ужас на домохозяек, занятых он-лайн покупками и просмотром сериалов.
Вот, хотела под ваш стиль, автор - не вышло. Мало знаний научной белибедристики (о, Карпа, пра-асти!)
Стиль выдержан - честь и хвала автору. Научных терминов зашкаливание - выговор ему же. Грамотность, язык - норм. Сюжетная линия - ну... так себе как. Много недоговоренностей. ТВ увидала. ЧЮ присутствует, но тоже чувствуется небольшой переизбыток избитых (вот именно так и у вас, автор) фразочек. Вы немного перешагнули грань с риской НОРМА. Было бы всего в меру - было бы отлично. Окончание не порадовало. Конец открытый, но дали бы хоть намёк на то, куда делась Тиша и что ГГ её всё-таки отыскать хочет.
С ув.

пы сы Вспомнила! Антимысленарий написала бы слитно, вот. Ну это как антимир, антивещество...

[Тафано]

Бодрый сленг, претендующий на разбавления, оживление и прочее увеселение текста, был бы хорош, если бы не был приделан ко всем персонажам без разбору, причем даже к серьезным ученым. Да и к картине мира, которая что глазами следователя, что глазами ученой женщины Тиши выглядит... (долго искала адекватное слово) придурошно, извините. Особенно с этим "квестом". И композиционно текст не выдержан.

[Гость_Anger Builder_*]

Поначалу было забавно - остроумные диалоги, интрига, но дальше...
Все персонажи заговорили одним голосом, что сыщик, что начальник сыщика, что Тиша. Юмор стал привычным и надоедливым, интрига скатилась, финал провис.
Но отдельные обороты и выражения - это, конечно, что-то с чем-то.

[Сергей Королев]

Вы много, сударь, не колдуйте.
Вы лучше попросту дуркуйте.


Нет, автор не получился у вас второй "Понедельник". Но вы, скорее всего, и не планировали.
Юмор и вправду неуместен, ибо сбивает. А детектив в юморе, что масло в чае, только портит вкус.

Идея:
3+

Исполнение:
3+

Итог:
Вы нам не подходите, мы вам не перезвоним.

[Wadim]

Итог:
Вы нам не подходите, мы вам не перезвоним.
[/quote]

Какой строгий кошарик...!))