Благодетели, автор Светлана Васильева (fotka) Опции

[Каркун]

Автор: Светлана Васильева (fotka)


Благодетели


До границы оставалось метров триста — триста пятьдесят. Если верить карте. Ольд вылез из машины. Дальше машина не помощник, дальше можно только пешком.
Он спокойно пошел вперед. Впрочем, спокойствие было чисто внешним: абсолютно уверенный в себе, Ольд тем не менее с трепетом ожидал этого ощущения — единственного для него и неповторимого, поэтому когда уперся в стену… Стена, действительно, существовала — прозрачная, упругая и непроходимая. Легкая паника и мысль, что кому-то другому здесь и впрямь делать нечего…
Ольд поискал что-то внутри себя. Искал долго, с восторгом и ужасом, но в какой-то момент преграда исчезла. Означать это могло только одно: отпрыск рода Аргентум действительно существовал…

ИЗ ХРОНИКИ

И наступило всеобщее горе. И кровь лилась, словно вода, и все перепуталось, и сын пошел на отца, и брат на брата, и каждый обвинял другого в содеянном, и исход был потерян, когда небеса разверзлись, засверкало и загрохотало, будто в грозу, и на землю спустились невиданные животные…
Сверкали они, точно роса в лучах восходящего солнца, и были огромны, будто горы, и неуязвимы, будто доспехи знатного рыцаря: стрелы отлетали от них, не причиняя вреда…
Из чрева их вышли боги, по образу и подобию которых и были созданы люди, и, как пристало богам, были они снисходительны и добры. И поделили они меж собой территорию, и остались править — щедрые, бескорыстные и беспечные…
И установили они границы, порушить которые не могли ни другие боги, ни простые смертные. Разве кто из богов сам хотел впустить к себе, или потомки их, в ком наличествовала капля крови их…

До фамильного замка Ольд добирался несколько часов: проселочная дорога заросла колючим кустарником, а городская мостовая превратилась в непроходимое месиво из камней, обломков и поваленных ураганом деревьев. Потом пришлось еще повозиться с проржавевшим засовом.
«Ничего, бывало и похуже. Не зря, значит, захватил инструмент. Как говаривали светочи: omnia mea mecum porto — все свое ношу с собой…»
А куда деваться, если современная техника… Нет, возможно, и работала, но использовать ее здесь, в замке, было не принято. Неловко — сродни святотатству. Для тех, кто родился на Планете.
Запалив факелы в холле, чуть живой, Ольд шлепнулся на скамью (скамьи у светочей крепкие, из «вечного» дерева, можно не опасаться), отстегнул от пояса флягу, глотнул воды. Он не отказался бы от чего-нибудь покрепче, да только в старых замках лучше не рисковать: оступишься, сломаешь, к примеру, ногу — и выбирайся потом, как знаешь.
По чести говоря, Ольд и сам не знал, чего именно боялся. Казалось, вот-вот — и произойдет нечто…
«Ты там поосторожнее! — обычно напутствовала Диана. — Уникум!»
Когда Диана нервничала или злилась, она называла Ольда «уникумом». Нет, она не знала языка светочей: как и большинство на Планете, всего лишь несколько слов…
Итак. Чтобы попасть в картинную галерею, надо подняться на второй этаж, свернуть направо… Сверяться со схемой не было необходимости: схема будто стояла перед глазами.
Машинально рассматривая узор на камине, Ольд задумался.

ИЗ МОНОГРАФИИ

Дети солнца, сыны солнца, или светочи, отрегулировали границы, прекратили распри. Им пришелся по душе существовавший на планете строй. Они с удовольствием играли в средневековье: строили замки, воевали, охотились, уничтожали друг друга на многочисленных поединках. Лет через пятьсот выродились в обычных феодалов. Не совсем, конечно, обычных: у пришельцев были свои законы, своя религия. Было и еще кое-что, делавшее их кровь поистине драгоценной. Не было лишь понимания, насколько драгоценна эта кровь. Потому и лилась она рекой, и время от времени то одно, то другое владение исчезало за невидимой, но непреодолимой преградой.
Случалось, ненадолго. Молодые легкомысленные светочи путешествовали по всему миру, и бывало, родители умирали, так и не дождавшись беспечного отпрыска. Однако стоило наследнику пересечь границу вотчины, как невидимая стена исчезала, и жизнь потихоньку налаживалась.
Хуже, если потомок был плодом случайной связи. Бастард мог и не знать, что является носителем искры, мог жить за тысячи километров и никогда даже не попытаться пересечь границу.
В результате примерно десятая часть планеты оказалась неприступной.
Только светочи рода Планта строго блюли свой долг. Только на их землях можно было жить, не опасаясь, что однажды не вернешься домой. Постепенно здесь сосредоточилось более половины населения планеты. Неудивительно, что Планта почитались как благодетели.
Правда со временем выяснилось, что кроме сынов солнца, есть еще люди, которым границы нипочем. При одном условии: если оставался в живых хотя бы один носитель искры — на территорию полностью вымершего рода «проникающий» или, как называли их светочи, «уникус», попасть не мог…

Перед изображением последнего из рода Ольд остановился исключительно из уважения: Валентин никому не передал искры. Хроники утверждали, что искру передал бастард — неизвестный отпрыск одного из первых Аргентумов. Правда, хроники могли и ошибаться, и Ольд очень на это надеялся. Нет, против бастарда он ничего не имел — если конечно, тот не родился более тысячи лет назад, тогда поиски его потомков становились весьма затруднительными.
Краски на картинах давно потускнели, паутинки трещин исказили черты. Неудивительно: краски, в которые добавлялась кровь светоча, не тускнели, только если был жив хотя бы один из его потомков…
Переходя от портрета к портрету, Ольд, словно уходил в глубь веков, и с каждым шагом миссия из непростой превращалась в невыполнимую. Еще сто лет, еще двести...
Он уже почти пришел в отчаяние, когда огонь факела вдруг отразился в глазах очередного Аргентума — неправдоподобно светлых и блестящих…

***
Янис. Хроники утверждали, смертельную рану юноша получил в поединке с рыцарем Илаем Планта. Более суток пролежал в бреду.

Черный всадник… — приподнявшись на подушках, произнес умирающий. — Черный всадник…
С тех пор каждый Аргентум умирал с теми же словами на устах…

Вот и все, о чем сообщалось в хрониках. Не густо, в особенности если учесть, что выражение «черный всадник» испокон веков символизировало смерть.
Итак, Янис умер молодым. Потомства не оставил. Искру понес его младший брат Константин. Такова официальная версия. Только почему тогда самого Константин и лиц его потомков почти и не разглядеть, а пращуры смотрятся так, будто портреты с них писаны только вчера?
«Правильно: потому что живой носитель искры — потомок старшего из братьев…»
— Кому же ты передал ее, Янис? Осчастливил какую-нибудь крестьяночку?
Улыбка на парадном портрете смотрелась бы неуместно, поэтому по-детски пухлые губы юного светоча были плотно сомкнуты, только в слегка прищуренных глазах таится смешинка.

***
Ольд долго сидел в машине.
Что знал он о детях солнца? Немало. По сути же ничего. Знал, что говорили и писали другие: из учебников истории, мемуаров, трудов мыслителей, хроник… Однако существовали пределы, за которые простые смертные не допускались. Не допускались как при жизни светочей, так и после их смерти: в отдельные помещения постепенно разрушавшихся замков не могли проникнуть даже такие, как Ольд.
Почему закрывались границы? Почему не тускнели краски на портретах? Кроме традиционных вопросов, Ольда волновало еще очень и очень многое, к примеру: как сочетается высочайший уровень технических достижений со слепыми верованиями? Создавалось впечатление, что сыны солнца законсервировались, остановились в своем развитии, тогда как простые смертные явно прогрессировали, развивались. Светочи этому развитию не мешали, более того: с удовольствием пользовались плодами. Не тормозили, не помогали, но и делиться собственными тайнами не спешили.
А между тем на планете целый институт, деятельность которого курировалась государством, занимался изучением пришельцев. Масса ученых всех специальностей уже не первое столетие билась над разгадкой не подчинявшимся законам природы явлений. Занимались они также поиском и исследованиями «проникающих». Кроме дара проходить сквозь границу, некоторые из них еще были способны при определенных условиях «видеть» искру.
Ольд считался одним из лучших — неудивительно, что именно к нему обратилась Стелла Планта.

***
Юная дочь солнца была напугана: оракул предупредил, что если она не выйдет замуж за носителя искры Аргентум, род Планта в скором времени исчезнет с лица земли.
Привыкший воспринимать семейство Планта как нечто незыблемое, ужаснулся и Ольд. Родители Стеллы умерли молодыми, что само по себе было нетипично — это раз. Имели только двоих детей: малолетнего сына и дочь, которая в свои семнадцать, вынуждена была встать во главе рода — это два. Теперь вот еще предсказание…
Ну и где его искать? Этого носителя искры? Не легче ли издать, к примеру, закон, обязывающий всех граждан посетить границу владений рода Аргентум, чтобы уже тут, на месте, проверить?
Надежно и практично, только вот Стелла успеет состариться.
Не придумав ничего лучше, Ольд покатил назад к Стелле — посмотреть в глаза Илаю Планта, ее далекому предку и человеку, от руки которого погиб Янис Аргентум.

***
Нетрудно догадаться, что к портрету рыцаря Ольд подходил с предубеждением, однако Илай ему понравился.
Спокойный, уверенный в себе, немного высокомерный. Только что тут удивительного? Одним словом, ничего общего с жутким «черным всадником». Ну да, Илай был темноволос, зато глаза имел светлые. Ничего рокового, опасного, а тем более, леденящего душу Ольд там не разглядел: прямой и честный взгляд.
Согласно хроникам, Илай вовремя женился. Имел четверых сыновей и дочь. Как положено — как положено в роду Планта, которые, все, без исключения, в положенный срок женились и выходили замуж, обзаводились наследниками. Жили сами и давали жить другим — одно слово, благодетели.
Придраться было не к чему. Илай казался чуть старше Яниса, на момент поединка являлся отцом двух детей.
«Из-за чего же случился поединок?»
Ольд придирчиво рассматривал висевшие по соседству портреты. Напротив рыжеволосой красавицы он задержался подольше.
— Юлия, младшая сестра Илая. Она умерла. Умерла, не оставив наследников,— уточнила Стелла. И назвала дату.
«Да-да, умереть, не оставив наследников, — означает умереть по-настоящему. С точки зрения Планта! А другие, выходит, живые…»
Представители рода и впрямь взирали со своих портретов, точно живые. Ольд вновь посмотрел на Юлию и ни с чем не сравнимое ощущение, что напал на след, заставило почти вздрогнуть…
— Когда, вы сказали, умерла сестра рыцаря Илая?
Стелла повторила — спокойно и уверенно. Она еще ничего не поняла, а мысли Ольда уже неслись по следу.
«Юлия пережила Яниса всего на несколько дней…»
— Если не ошибаюсь, Аргентумы и Планта не слишком э-э… любили друг друга? — осторожно, чтобы не вспугнуть добычу, начал подбираться Ольд.
— Не слишком.
«De mortuis aut bene, aut nihil — разумеется, порочить имена усопших хорошо воспитанная девица не станет. А тем более, когда всем и так известно, что Аргентумы славились своей бесшабашностью…»
— Вы только что обмолвились, что Юлия умерла. Тогда почему краски…
Не договорив, Ольд протянул руку к портрету — Стелла вскрикнула…

***
Пока девушка осознавала, что изображение бездетной Юлии должно было давно потускнеть и растрескаться, фантазия Ольда разыгралась не на шутку.
Предположим, Янис с Юлией полюбили друг друга. Предположим, Планта это здорово не понравилось: чего хорошего ждать от родства с Аргентумами? Старший брат вызывает неугодного жениха на дуэль и… Нет, не убивает — Планта не убийцы — Илай выполняет свой долг. Возможно, без всякой охоты. Возможно, он даже испытывает угрызения совести.
Впрочем, что ему, Ольду, известно о сынах солнца?
Ладно, оставим Илая — вернемся к Юлии и Янису. Молодые люди полюбили друг друга. Янис умирает, а вот Юлия… Нет, она умерла не через несколько дней. Если судить по состоянию портрета, сначала Юлия произвела на свет наследника, а уж потом… Сбежала? Впрочем, все могло быть и наоборот: Юлия родила незаконного ребенка, и Илай, отстаивая честь сестры…
Разумеется, случись все это не полторы тысячи, а полтора года назад, докопаться до истины не составило бы труда, но сейчас… Даже если следы и существовали, Планта, наверняка, позаботились об их уничтожении. Это пятнает род. Вот тебе и благодетели!
Нет, искать в семейных хрониках правды о судьбе Юлии бессмысленно. Юлия скрылась вместе со своим позором. Неважно как: сбежала или ее заточили, объявив умершей, в какую-нибудь башню или подземелье. Но почему тогда оставили портрет? И почему никто не обратил внимания, включая Стеллу, что портрет этот…
Впрочем, объяснения тут же нашлись. Портрет оставили, потому что он являлся своеобразным тестом: Юлию ведь наверняка продолжали искать! Потомкам же и в голову не пришло от него избавиться. Да и были ли в роду Планта бездетные? Видел ли, вообще, кто-нибудь их портреты?
Ребенок? Найти его так же невозможно, как и гипотетическую крестьянку, которую мог осчастливить Янис. Стоп! Никаких крестьянок: Янис любил Юлию! Ольд и сам не понимал, почему был так в этом уверен. Он попытался выдвинуть — хотя бы теоретически — другие версии, попытался, к примеру, убедить себя, что молодые люди даже не были знакомы… Бесполезно: мысль застряла прочно, а ощущение, что он на верном пути, не только не ослабевало, но крепло с каждой минутой.
«А что если…»
— Семейный склеп? — ужаснулась Стелла.
Впрочем, она носила фамилию Планта, и раз спасение рода зависело от посещения гробниц усопших, готова была и на это.
***
Ольд не знал случая, чтобы кого из простых смертных допусками в усыпальницу сынов солнца, однако и ситуация никогда не была настолько критичной. Видимо, об этом же подумала и Стелла.
Они долго спускались по винтовой лестнице. Привыкший к причудам светочей Ольд слегка удивился, но принял отсутствие лифта как должное. Винтовая лестница, так винтовая лестница, подземелье, так… Мысль оборвалась — слишком неожиданной оказалась открывшаяся взору картина.
Способность соображать вернулась, когда они со Стеллой уже шли по длинному… нет, не тоннелю — скорее, это были недра огромной машины, сродни подводной лодке или… ну конечно!

…небеса разверзлись, засверкали и загрохотали, будто в грозу, и на землю спустились невиданные животные… Сверкали они, точно роса в лучах восходящего солнца, и были огромны будто горы…

«Машины, на которых прибыли когда-то на Планету пришельцы...»
Неяркий, но достаточный, чтобы видеть, матовый свет исходил от расположенных наверху панелей. Овальные люки справа и слева, наглухо закрыты — задраены.
В тот момент, когда Стелла, едва коснувшись, открыла один из них, словно крохотный кусочек мозаики встал на свое место, и Ольд понял, каким образом держали свои границы спустившиеся с небес…
Вероятно, ее создавало поле машины, настроенное на ДНК конкретного рода. Достаточно перекодировать установку — и никаких границ… Впрочем, и никакой мистики… Стоп! Загадки все равно оставались. Почему сохранялись краски на портретах передавших искру светочей, почему граница пропускает подобных ему, Ольду? И потом, где гарантия, что он прав? И допустят ли Планта или другие сыны неба к себе ученых.
Руки дочери неба слегка дрожали, когда она открывала каюту, где нашла свой последний приют Юлии, дрожали, когда от одного лишь прикосновения приподнялась крышка… капсулы?
— Видите? — голос Стеллы тоже дрожал, но в нем явственно послышалось торжество.
Как и положено незамужней девице, Юлия была в белом платье.
— Вижу.
Впрочем, Ольд и не думал, что гроб окажется пустым. Только кто поручится, что это действительно Юлия?

***
Подозрения Ольда подтвердила экспертиза: останки девушки в белом платье никакого отношения к Планта не имели.
Выходит, настоящая Юлия, действительно, сбежала. Во всяком случае, Планта ее не нашли: а чем еще объяснить наличие постороннего тела в гробу? Но если не нашли родные, по горячим следам, то как быть теперь, спустя столько лет? Где и как искать потомков Яниса и Юлии, носителей сразу двух искр?
Зашедшее в тупик следствие привело в полное отчаяние Стеллу.
— Это расплата, расплата! — несколько раз в ужасе повторила она. — Боги гневаются! Если мы его не найдем…
С точки зрения Ольда, ситуация не выглядела столь катастрофически: Стелла была совсем молода, у нее имелся младший брат. Кроме того, не стоило забывать и о потомках Яниса и Юлии!
— Вы не понимаете, — выслушав его доводы, возразила Стелла, — предки превысили свои права, нарушили равновесие.
— Понимаю, но почему тогда опасность возникла именно сейчас? Почему не более тысячи лет назад?
— У богов время идет по-другому. Если вообще существует. Они терпеливы, но если недостаток превращается в порок и передается по наследству, род рано или поздно исчезнет. Тогда была допущена несправедливость. Или ошибка: Планта и Аргентумы должны были породниться.
О богах Стелла рассуждала здраво. И с сознанием дела. Ольд с трудом скрыл невольную улыбку.
— Так они вроде и породнились?
— О! — застонала Стелла. — Не так. Не было таинства. И потом… Ольд, послушайте, ведь это всего лишь наше предположение.
«А и верно, — подумал Ольд. — Где доказательства? И главное, как их отыскать?»
Нет, куда проще издать закон, обязывающий каждого гражданина Планеты посетить владения рода Аргентум!
Домой он возвращался усталым и опустошенным. Хотелось закрыться в своем кабинете и никого не видеть и не слышать.

***
— Тебе надо отвлечься! — безапелляционно заявила крутившаяся перед зеркалом Диана.— Как раз сегодня…
«Очередная выставка очередного «гения», — любуясь, как платье, переливаясь, облегает ладную фигуру подруги, обреченно подумал Ольд.
— Авьер — художник от бога! — немедленно подтвердила его худшие опасения Диана. Глаза ее восхищенно блестели.
И Ольд, как всегда, не устоял: вечером они с Дианой отправились на выставку.

***
«Гений» был высок, тощ и неправдоподобно прям. В остальном же Авьер походил на человека своего ремесла: волосы до плеч, такой же длины борода. Он стоял вполоборота, а когда повернулся — разочаровал: у художника оказался «тухлый» взгляд. Скучающий «гений» явно отбывал повинность, время от времени кивая знакомым и отвечая на вопросы надоедливых журналистов.
Проникнувшись настроением хозяина выставки, Ольд тупо рассматривал развешенные на стенах полотна. В какой-то момент он даже зевнул, да так и остался с разинутым ртом. Около этой картины толпилось особенно много народу. Полотно было маленьким, и когда сразу несколько человек отошли в сторону, перестав его заслонять…
Навстречу Ольду точно вдруг выскочил всадник. Солнце отражалось в доспехах рыцаря, отчего блеск казался непереносимым, резал глаза.
«Белый всадник…»

***
Добиться встречи с Авьером оказалось непросто. Пришлось напомнить о гражданском долге и его, Ольда, собственных полномочиях.
Художник встретил его в рабочем комбинезоне — потерявшем цвет от многочисленных стирок и заляпанном краской.
«Не очень-то любезно с его стороны так встречать гостей. Хотя, может, он у него вроде талисмана? Кто их, этих творческих людей, разберет…» — подумал Ольд, присаживаясь в указанное кресло.
— Чем могу быть полезен столько ответственному работнику?
По-видимому, Авьер презирал власть, однако выступать открыто то ли опасался, то ли считал хлопотным. Не самый приятный расклад. В свою очередь Ольд тоже не слишком надеялся на успех, но версию свою собирался проверить во что бы то ни стало. Желая сократить время общения до минимума, перешел прямо к делу:
— Меня интересует одна ваша картина.
Никакой реакции. Поразительно! Ольду всегда казалось, что люди искусства готовы говорить о своих творениях часами — этот (ну надо же!) не проявил ни малейшего интереса.
— Речь идет о «Белом всаднике», — Ольд сделал паузу, однако реакции опять не последовало. — Точнее, истории его создания.
Логично было бы вновь ожидать молчания, но художник ответил:
— Сон.
Вот так вот, одним словом.
— Сон? — переспросил Ольд.
— Да, — Авьер болезненно сморщился. — С некоторых пор я видел один и тот же сон: навстречу мне несется всадник.
— И…
— И все, — пожал плечами Авьер, однако лицо его стало вдруг жестким.
Похоже, художник изо всех сил пытался загнать назад невольно вырвавшееся из глубин памяти воспоминание, но не справился: из жесткого его лицо превратилось в жестокое.
— Чего вы добиваетесь?
— Ищу искру рода Аргентум.
Очередное пожатие плеч.
— Вы не любите Аргентумов?
— Не люблю? — переспросил художник. — Пожалуй.
— Но искра!
— Ее уже давно бросили искать. Да и зачем? Зачем, если жизнь на Планете уже более тысячи лет поддерживают другие? — Авьер хотел выглядеть равнодушным, но его явно что-то продолжало беспокоить. — Вам известно, почему пресекся род? — наконец не выдержал он. — Жена последнего из Аргентумов оказалась бесплодной. Валентин мог… нет, был обязан иметь наследников, однако он предпочел…
— Amor non est medicabilis herbi.
— Любовь? — скривился Авьер. — Обычный эгоизм! Безответственность и эгоизм, помноженный на глупый романтизм!
— Планта.
— Простите?
— Вы хотели сказать, что светоч рода Планта так бы не поступил.
— Если речь идет о благополучии целой планеты, выбор очевиден: salus populi summa lex est! Вы, конечно, поняли, о чем я: Валентин Аргентум нарушил закон!
— Хорошо, — кивнул Ольд. — Я скажу вам то, о чем желательно не распространяться. Процветающий род угаснет в ближайшее время, если Стелла Планта не выйдет замуж за носителя искры Аргентум. Так сказал оракул.
Кажется, это произвело впечатление, но Авьер молчал.
— Вы можете помочь… Расскажите обо всем, что имеет отношение к картине… Поймите, это очень важно… Вы наконец должны!
— Должен?!
Ольду показалось, что сквозь него произошел электрический разряд.

***
— Как вы?
— Искра… — Ольд через силу сделал глоток. — Благодарю, — вернул Авьеру стакан. — Вы догадывались, что являетесь носителем искры?
— Догадывался, — усмехнулся художник. — Но не Аргентумов. Я был там… И ничего не произошло. Однако у вас и служба! И это каждый раз?
И голос и выражение лица… Авьера было не узнать.
— Всегда по-разному, — отмахнулся Ольд. — Непредсказуемо, — он уже почти пришел в себя: говорил, по крайней мере, уже без усилия. — Я сказал «должны», вот искра в вас и… взбунтовалась!
Авьер между тем продолжал удивлять: ни иронии, ни злобы — из глаз художника точно лился холодный свет — печальный лунный свет. Неужели этому, без сомнения, талантливому человеку всего лишь требовалось подтвердить его исключительность?
— Я расскажу, хотя вам в ваших поисках это вряд ли поможет. Один человек, мой коллега, посоветовал, когда я поведал ему о своем сне… Говорят, у меня талант — не верьте! Во мне жил белый всадник: снился, рвался на свободу, требовал! И однажды я его отпустил…

***
«Диана просто умрет от зависти, когда узнает, что за один день я познакомился сразу с двумя художниками!»
В противоположность Авьеру, Антоний, или «просто Антон», как просил называть себя хозяин, был весел, приветлив и трещал без умолку:
— Аргентум? — переспросил он: Ольд как раз поинтересовался, не пытался ли он пересечь границу рода.
— Не смог себя заставить. Это противоречит здравому смыслу. Аргентум и вдруг мрак! Где запустение, там и мрак, — пояснил он свое пространное утверждение. — Кстати, вы знаете, как переводится Аргентум?
Уж что-то, а фамилии светочей были понятны любому: Планта — растение, Аргентум…
— Серебро, — пожал плечами Ольд.
«А молчание – золото», — на его взгляд, вопрос прозвучал явно не кстати.
— Серебряный, серебристый, блестящий! — с азартом дополнил художник. — Блестяще-белый! Представляете, как сверкает раскаленное серебро?
До этого момента Ольд не представлял, но когда из глаз художника точно вырвался белый огонь…
«Нет, второй за один день носитель искры — это уже слишком!»
Ольд зажмурился, однако на этот раз обошлось.
— Белый всадник… — пробормотал он про себя.
— Прошу прощения? — сейчас глаза Антония выглядели вполне обычно, во всяком случае, никаких ослепительных молний не метали.
— Белый всадник. Картина.
— А-а-а, — Антоний сразу же погрустнел. — Замечательно. Как и все раннее у Авьера.
Судя по образовавшейся паузе, продолжать художник не собирался.
— Вы сказали… — осторожно потянул за невидимую ниточку Ольд.
— Видите ли, с некоторых пор Авьер мне неприятен, — теперь уже помрачнев, вздохнул Антоний, — но хотелось бы остаться по возможности объективным. На мой взгляд, он выбрал не тот путь. Как говорят в таких случаях, разменял свой талант… — и художник пустился в понятные лишь специалисту рассуждения.
А далекий от искусства Ольд представил, как навстречу противнику несется облаченный в сверкающие доспехи рыцарь. Навстречу Илаю Планта…
— Антоний… то есть я хотел сказать, Антон, вы наверняка знаете, какого цвета были доспехи у Планта.
— Разумеется. Если Аргентумы начищали свои до блеска, то Планта для предохранения от ржавчины покрывали их специальным окисляющим составом — попросту говоря, чернили.
«Черный всадник…»

***
Для такого словоохотливого человека, как Антоний, это было удивительно, но слушал он молча: и про предсказание оракула, и про посещение замка Аргентум, и про портреты Яниса и Юлии, и про гробницу Планта…
— А знаете, — наконец, заговорил художник. — Сдается мне, что боги наши… — он усмехнулся. — Скажите, кто умеет пользоваться техникой, но не знает, как она устроена? Кто рискует, не думая о последствиях? Кто способен настолько безоглядно отдаться игре, что забывает о реальности? Не знаете? — И сам же ответил: — Очень возможно, где-то произошла катастрофа, и взрослые отправили в космос корабль со своими детьми. Или подростки, решив прокатиться, просто не нашли дорогу домой…
Возможно, в подобной гипотезе и была доля истины. За последние несколько дней представление Ольда о светочах здорово изменились, правда он еще не решил, как к этому относиться. Поэтому лишь вежливо улыбнулся и пожал плечами. К счастью, его собеседник о чем-то задумался и всю дорогу до владений Аргентумов молчал. Только у самой границы художник подал знак остановиться.
«Художник! Да какой он мне художник!? Впрочем, пусть будет художник — какая разница! Главное, почему он медлит?..»
Антоний словно не мог решиться: смотрел куда-то вдаль, и ветер трепал его темно-русые с заметной проседью волосы.
— А вам не кажется, что для женитьбы я несколько староват?
Ольд вздрогнул: он как раз подумал о том же.
— Э-э-э…
Но художник его опередил:
— Знаю-знаю, сейчас вы скажете, что девушку из рода Планта подобным не испугаешь. Угадал? Замечательно! А вам не приходит в голову, что вы позабыли спросить меня?
«Безответственность и эгоизм, помноженный на глупый романтизм!» — немедленно вспомнилось Ольду, однако в отличие от Авьера, сейчас требовался куда более дипломатичный вариант.
— Вы же образованный человек! — не ведая того, снова пришел на помощь Антоний. — Сами только что рассказали, как почти разгадали тайну пришельцев! И вы вдруг не понимаете, отчего вырождаются Планта!
Поскольку диалогам Антоний явно предпочитал собственные монологи, на этот раз Ольд даже и не попытался открыть рот. И правильно сделал: художник тут же разразился очередной тирадой:
— Да потому что из поколения в поколение женились и выходили замуж за родственников! Потому что век за веком варились в собственном соку и боялись и на полшага отступить от традиций! Оракул, белый всадник, черный всадник… Ну, допустим. Раз уж и вы вслед за ними так прикипели к этим символам! Допустим, черный всадник — смерть. А белый? Не догадываетесь?! Любовь, Ольд, белый всадник — это любовь! И скакать ему навстречу надо не с копьем на перевес, как Илай Планта! Не считать кошмаром и не просыпаться в холодном поту, как Авьер! С ним не надо бороться — надо просто скакать ему навстречу! Я открою вам границу, вам и всем желающим…
«Ты сначала открой!»
— …но жениться только потому, что… — вместо продолжения Антоний шагнул.
А Ольд облегченно вздохнул: «Feci, quod potui — и пусть, кто может, сделает лучше!»
Свою работу он выполнил — дальше пусть разбирается Стелла. И ученые. Возможно, хотя бы этот потомок сынов солнца пожелает с ними сотрудничать.

[bumago]

многабукоф. извини, автор, ниасилила

[Аптекарь]

многабукоф. извини, автор, ниасилила

Стыдитесь!

[fotka]

многабукоф. извини, автор, ниасилила

Стыдитесь!

Это ты постыдись, Андрюша! У человека горе: бедняжка не умеет читать

[Dante]

У человека горе: бедняжка не умеет читать

Разве ж это горе? Да это счастье просто.

[Аптекарь]

Это ты постыдись, Андрюша! У человека горе: бедняжка не умеет читать

Ну тогда мой коммент никто и не заметит... мало ли, мож хвалю. =)

Разве ж это горе? Да это счастье просто.

Кто там про доброту говорил?

[Melady]

Рассказ мне понравился,
«Feci, quod potui — и пусть, кто может, сделает лучше!»
Есть интересный сюжет, достойные диалоги, все поговорки в тему и не вызывают сомнения, что рассказ написан именно к конкурсу, а не просто так.

[bumago]

бедняжка

чё это бедняжка-то? только что с вебмани денюшку получила. на хлебушек хватит.

не умеет читать

ну и что? вот вы читать умеете, и надаж, счастье привалило.) сидите у монитора, глаза портите.
кста, фотка, я где-то ваш текст зацепила нерароком краем языка своего?) чето вы ко мне не ровно задышали. ну так учитесь писать, а я буду учиться вас читать, и всем нам будет щастье.)

[bumago]

Разве ж это горе? Да это счастье просто.

о! и я об этом. иногда приходится жалет о том дне, когда с букварем познакомилась.

[fotka]

кста, фотка, я где-то ваш текст зацепила нерароком краем языка своего?) чето вы ко мне не ровно задышали

Не, я завсегда за других страдаю

ну так учитесь писать, а я буду учиться вас читать, и всем нам будет щастье.)

Заметано!

[Аптекарь]

ну так учитесь писать

Точно! Так её! Совсем зазналась.

[fotka]

Извините, автор, сначала комменты почитала - виновата... А теперь к делу!
Эх (простите, Эээх! ), убрать бы все, что выделено курсивом, - цены бы не было

[Yuliya Eff]

убрать бы все, что выделено курсивом, - цены бы не было smile.gif

+ 1.
Просто скажу, что это не мое. Yакручено много, вроде всё понятно. Один вопрос - зачем?
Не, написано всё очень аккуратно и старательно. Чой-то вспомнила французских просветителей: любовь, сентиментальность и всё такое. (Как-то подумалось, что у меня, казца, ничего так смотрится со стороны. )

Выше вон отписались, что понравилось... Так что, думаю, своя аудитория найдётся.
Еглавное, чтобы сам автор получил удовольствие от написания, ибо сублимация вещь тонкая и непостижимая. )))

[tequiller]

Ниче не понял.

[Птица Сирин]

Сверкали они, точно роса в лучах восходящего солнца

И поделили они меж собой территорию

Смешение "высокого штиля" и несвойственной ему лексики. Как в классическом примере Шишкова: "Несомый быстрыми конями рыцарь низвергся с колесницы и расквасил себе рожу".

Как говаривали светочи: omnia mea mecum porto - все свое ношу с собой…»

Ну почему же светочи? Так говорили все римляне.

Сначала "хроника", потом "монография". А сюжета всё нет и нет... Эпизоды с Ольдом очень долго не раскрывают смысла того, что происходит. Монография - вообще сплошная объяснялка прошлого планеты.
В целом - скучно. Для детектива не хватает интриги, стартового события. Для фэнтези - антуража. Для исторического романа - подробностей, характеров, выдержанного стиля.
Но главное - идеи стоящей нет, увы.

[Тафано]

Слишком много труднозапоминающихся и громоздких «условий мира», которые поданы не в действии, а зачем-то в рукописи.

[Мээсса]

Производит впечатление не до конца продуманного начала длинного романа, действие в котором начнётся позже.

[Andrey-Chechako]

для меня это чушь, но есть люди, они еще сайты создают с драконами - так они это читают.
А с точки зрения литературы - так это крашенные деревянные мечи - инфантильно и непропорционально. Дано то, на что обращает взгляд ребенок - трусы на бодике)) я уже об этом писал

[Гость_Алиса_*]

Очень интересны мир, но это явно не для рассказа сюжет, потому что здесь действительно очень не хватает дедектива, а в таком маленьком рассказе особо не разбежишься... и потом есть явные логические не состыковки так например

Дети солнца, сыны солнца, или светочи, отрегулировали границы, прекратили распри. Им пришелся по душе существовавший на планете строй. Они с удовольствием играли в средневековье: строили замки, воевали, охотились, уничтожали друг друга на многочисленных поединках.

и как же они прекратили все распри если воевали

Правда со временем выяснилось, что кроме сынов солнца, есть еще люди, которым границы нипочем. При одном условии: если оставался в живых хотя бы один носитель искры — на территорию полностью вымершего рода «проникающий» или, как называли их светочи, «уникус», попасть не мог…

и скажите мне как Ольд смог пройти через границу и попасть в родовой замок Аргентумов, если носитель искры еще существовал

Ольду показалось, что сквозь него произошел электрический разряд.

произошел?

И под конец, вот эти космические корабли в склепе полностью убивают всю изюминку рассказа, и как справедливо замечает ваш герой, а как же мистика? Не важно откуда и как появились светочи это было давным давно и не правда. А вообще я думаю можно даже написать целую серию романов, где будет искать наследников пропавшей искры. Да тут целое непаханное поле работы!!!
Что-то я уже разошлась, нет автор думайте, думайте!...

[Лилэнд Гонт]

Поначалу эпизод состеной заинтересовал
После "Черного всадника" стал перепрыгивать через абзацы.
Извините автор, скучновато.
Читать дальше не стал.