Маленькая зелёная амо, Автор: Манскова Ольга (Мээсса) Опции

[Каркун]

Автор: Манскова Ольга (Мээсса)


Маленькая зелёная амо




- Всё в мире взаимосвязано, и наша внутренняя суть, сакра, гораздо менее связана с плотью, чем считаете вы, представители пустынь с синим цветом кожи, построившие огромные подземные города и далеко ушедшие от природы, - выдохнул вместе с дымом своей раскуренной палочки, набитой душистым мохом, мой проводник и устремил взгляд в бесконечность. Потом он застыл совершенно неподвижно: настолько, что стал почти незаметен на фоне яркой зелени брока и дивно пахнущей валы; его глаза были полузакрыты, а грудь и заплечный кожистый плащ–нарост почти не вздымались.
Мой проводник, пожалуй, был уже стар, но сохранил огромный рост, совершенно не сгорбившись, и обладал большой физической мощью. Его возраст выдавал лишь совершенно белый пушок на загривке, наросте и спине, слишком впалые глазницы, слегка крючковатый, заострившийся нос и многочисленные складки, покрывшие всё его чешуйчатое тело, расписанное странными письменами и рисунками. Старик, как и все представители лесных племен, ходил голым, имея лишь набедренную повязку. Сейчас его огромные уши чутко прислушивались к окружающему. Он наблюдал и высматривал – скорее, умом и сердцем, нежели глазами. Отсюда, с вершины, на которой мы стояли, открывался вид на непознанный и неизвестный мне край бесконечного простора, называемый аборигенами «страной Арга Мано» - страной вечного леса.
Мы были в самом сердце Арга Мано – так далеко наши представители никогда еще не углублялись в своих исследованиях этих мест. Я, отчаянный путешественник, фольклорист и этнолог, зашел очень далеко в познании Великого. Вчера я нарушил негласные правила нашей группы и сам, втайне от других, договорился со стариком об этом путешествии. Но, лишь ради науки и сбора материалов, а еще потому, что старик заявил категорически, что возьмет только меня одного, без других спутников. Никто из нас еще никогда не был в селениях амбаро, немногочисленного дикого народа, затерянного в этих краях под кроной самых древних, высоких деревьев. Проводник сказал мне, что они примут чужака и допустят к себе лишь в один единственный день в году, когда им следует принять любого гостя с почетом и уважением – в особый праздник, связанный с определенным положением светила. Еще до рассвета мы были уже в пути.
- Спускаемся вниз! Я знаю теперь дорогу, - сказал, наконец, старик, и мы стали спускаться и пошли дальше понизу, почти в темноте густой кроны незнакомых мне хвойных деревьев.
Я не любил молчать, имея попутчика, и потому завел беседу:
- У нас многие верят, что вы храните множество секретов, неизвестных нашей, слишком пристрастной к науке, цивилизации пустынных земель… Не могли бы вы поделиться со мной своими представлениями о мире?
- А другая половина ваших представителей считает нас «дикарями»! – отвечал старик, и его глаза сузились, а краешки рта поползли вниз – видимо, это означало иронию, - Но, дело в том, что «мы» весьма неоднородны. Тысячи разных, совершенно отличных друг от друга в делах и представлениях племен населяют эти земли, зачастую не зная ничего о других обитателях края, затерянные в непроходимых местах. Мы – весьма разные. Это вы похожи друг на друга, как стаи голодных пустынных варров, стерегущих свою добычу в ночи. Мы же – не стадные. Мы живем номами – большими семьями, вроде того. Хотя, многие из этих номов весьма многочисленны, включают в себя целые народы. Среди нас много еще и путников – одиночек, и кланов воинов, и женских поселений… Мы очень отличаемся от вас. Вы имеете даже иные тела, а тем более – иные мысли. И вряд ли ты сможешь понять многое из того, что я попытался бы тебе рассказать о наших знаниях и верованиях.
- Я знаю, что у нас более короткие ноги, большой живот, синий цвет чешуйчатой кожи и не такая дубленая шкура, - запальчиво сказал я, - но мыслить мы умеем, и наверняка продвинулись в этом гораздо дальше вас! – я намеренно старался раззадорить его, к тому же был зол.
Но старик оставался спокоен.
- Дагоры считали, - продолжил он через некоторое время, подождав, когда я остыну, - что каждый из нас подобен маленькому золотистому ба, кружащемуся над озерами глубинных лесов. То есть, вначале он подобен червю и ползает по земле, потом становится куколкой, и лишь после стадии куколки обретает свои крылья, окраску и полет. И потому, дагоры после смерти уподобляли покойного куколке ба, заворачивая его в бесчисленные свитки из материи, и верили, что после его душа раскроет крылья и улетит к далеким звездам, устремленная к главной звезде – той, откуда все мы родом. Наша линия, к которой я принадлежу, сохранила знания дагоров, а также и более широкие и глубокие верования о душе и существовании, идущие с более древних времен.
- Я – исследователь, и хотел бы знать больше о ваших верованиях, - робко начал я.
- Твои представления исказят мои слова, - перебил меня старик, - Ты – другой. Наши расы расходятся в разные стороны, и мы уже становимся разными биологическими видами. Знаешь ты или нет об этом, но наши женщины приносят всего лишь одно яйцо. Если это девочка – значит, сакра женщины переходит в это яйцо, и она возрождается вновь, непременно умирая старым телом при этом новом рождении. Происходит таинство обновления. Если же рождается мальчик – то женщина обязана воспитать своего сына и живет до конца своих дней. Ваши женщины вовсе не хотят рожать, или стремятся сделать это как можно позже, посвящая себя науке и искусству. И потому, у вас не происходит уже возрождений и обновлений женщины в новом яйце, да и сами яйца постепенно утрачивают свою скорлупу за ненадобностью. Вы становитесь живородящими.
- Вы знаете про нас так много… Откуда? Ни один ваш представитель не посещал наши города.
- Я видел очень многие места этого мира, совершая лишь путешествия духа.
Некоторое время я молчал, потрясенный. Затем спросил:
- Вернусь к теме ваших знаний. Вы не хотите посвящать меня в них, потому что я – чужак? И вы боитесь, что я – шпион, посланный за вами наблюдать, и полученные сведения будут использованы вам во вред?
- Нет. Я давно вышел за пределы своего нома. Я свободолюбив и беспощаден. Просто, дело в том, что, если я передаю тебе знания, ты становишься моим учеником. И дело не в секретах, которые надо хранить некоему тайному объединению, а в умении ученика вместить в себя знания. В готовности к ним. Я рад ученикам, но ты абсолютно не готов стать таковым, - его слова ударили меня больно, как камень.
Затем долгое время мы прошли молча. Путешествие всё более и более захватывало меня, превращаясь из простой этнологической экспедиции в нечто, похожее на испытание духа, путь к сакральным знаниям.
- Золотое ба – сакра, тесно тебе в заточении. Заточения нет, но ты не знаешь об этом. Ты бьешься в клетку из прозрачного хрусталя, и твоя пыльца остается на траве, осыпается вниз. Ба – сакра, ты свободна, но ты ещё не знаешь об этом. Только чувствуешь воздух свободы. И потому, тесна тебе клетка, - запел старик на дагорском языке, покачивая головой в такт своей песне.
Закончив петь, он повернул ко мне голову, глянул сверху вниз, и сказал:
- Я ранее не закончил всё, что хотел сказать. Ты перебил меня. Так вот, о сакре мужчины… В отличие от сакры женщины, она, по нашим представлениям, не привязана к земле и родным, а путешествует. Воплощаясь на разных планетах и в разных созданиях. И сакра мужчины не настолько плотно привязана к телу, как думаете о том вы, синие жители пустынь.
Он при этом посмотрел на меня так пронзительно, что я похолодел.
Через некоторое время мы были на месте. Показалось небольшое поселение на поляне среди огромных деревьев. Круглые, яйцеобразные строения, созданные благодаря каркасу из ветвей и бревен и обмазанные глиной, как пояснил мне проводник, ютились по краю поляны, под кроной громадных деревьев. Мне показалось поначалу, что эти хижины сверху были украшены свежими ветвями, стоящими вертикально; но позднее старик пояснил мне, что каждая хижина создана вокруг заранее посаженного молодого дерева, продолжающего жить и расти, его ствол оказывался в центре сооружения. Нас приняли благосклонно, сразу же угостив незнакомыми мне лиловыми фруктами или ягодами, довольно крупными, терпкими и сладкими на вкус. Затем мне сообщили, что именно сегодня состоится праздник Полуденного Солнца, встречаемый лишь раз в году.
Язык этого племени я понимал с трудом, с опозданием, и зачастую мне приходилось переспрашивать проводника о том, что говорят туземцы.
Нас пригласили к огромному костру, вокруг которого, горевшего среди бела дня, расположились все местные жители, от мала до велика. Все они были украшены бусами из ракушек и гирляндами из цветов, и даже нам, путникам, тоже одели на шею подобные гирлянды.
Вокруг костра исполнялись церемониальные танцы – то женщины, то мужчины становились в круг, и под совершенно сумасшедшие ритмы музыкальных инструментов совершали невероятно быстрые и ловкие движения. Женщины, все до одной, как пожилые, так и юные, были гибки и стройны. Они то наклонялись назад, до самой земли, совершенно невероятным образом изгибая спину, то распластывались, растекались по ней, будто на время теряя и вновь обретая форму.
Сейчас мне вдруг стало жутко здесь, одному, вдали от родных мест и соплеменников, под чужим небом, среди странных и непонятных существ – настолько здесь всё было чуждо, будто на иной планете, вне моего понимания. Я понял, что совершенно не представляю, чем может закончиться это представление и это путешествие. Я ощущал, что никогда не видел ничего подобного.
- Когда отправляешься в путь – ты будто кидаешься в пропасть, и никогда не знаешь, закончится ли она, - пробормотал склонившийся надо мной старик, возникший будто ниоткуда. Он пристально глядел мне прямо в глаза – вернее, в самое моё нутро, - Скоро ягоды гарадда подействуют на тебя, путник… На всех в округе. Мы все уснем, - добавил он зловеще.
И действительно, песни и музыка постепенно сливались во что-то, совершенно уносящее прочь, растворяющее меня в окружающем. Я медленно уплывал куда-то, а мир терял свои очертания…
Да, я заснул.

Проснулся я у потухающего костра, забросанный гирляндами цветов, от страшных криков и звуков борьбы. И в миг моего пробуждения огромный, зелено-черный великан склонился надо мной… И больше я ничего не видел и не слышал.
Когда я вновь очнулся, мои руки и ноги были опутаны прочными лианами, а голова кружилась. Рядом со мной находилось несколько пленных аборигенов из того поселения, где мы были гостями, и мой проводник. Рты у всех пленников, в том числе и у меня, были замотаны. Все мои вещи, включая находившийся в чехле, на поясе, нож – пропали. Все мы лежали у ствола огромного дерева, откуда открывался вид на поляну. Это была иная поляна, не та, на которой мы пировали. Но здесь тоже приготовлялись разжигать костер.
Аборигены, захватившие нас в плен, были более смуглые, чем все виденные мною ранее зелёные, вдобавок, все они были очень крупные и мускулистые, и женщин среди них не было ни одной. Они имели явно устрашающую окраску на лице, раскрашены были и их тела. По-видимому, это было воинственное племя. Кроме набедренной повязки, которую обычно носили аборигены Арга Мано, эти имели также наброшенные на плечи и кожистый плащ-нарост шкуры убитых животных, с оставленными головами, прикрывавшими их черепа и загривки и когтистыми лапами, свисающими вперед, до пояса. Их ноги и руки были украшены браслетами из перьев, а на шее почти у каждого имелся амулет – зуб гадди, страшного ядовитого червя. Приготовления костра показались мне не сулящими ничего хорошего.
Была страшная жара, и через некоторое время нас всё же решили напоить. Пленных поили по очереди, из сосуда, сделанного из высушенного плода незнакомого мне растения. Напиток оказался спиртным.
Как только старику – проводнику развязали рот, он быстро заговорил на совершенно не понятном для меня языке. Во время этой речи проводник несколько раз кивком головы указывал на меня. Потом он перешел на невнятные причитания – будто завораживая окруживших его воинов.
Вскоре после этого всех, кроме меня, развязали. А меня, по-прежнему связанного, потащили к только что разожженному костру, в центр огромной поляны, и бросили рядом с начинавшим разгораться огнем. Туземцы постепенно собирались и располагались вокруг костра, на камнях. Здесь вскоре были и воины, захватившие нас в плен, и все бывшие пленники, которые, все, кроме меня, были освобождены и приобрели статус гостей (а может, даже будущих соратников). Моего бывшего проводника, однако, выделили особо. Теперь он восседал на почетном месте, на шкуре убитого крупного ящера, среди разложенных там амулетов и музыкальных инструментов. На его шее красовались бусы из зубов дикого ящера, а в руках был огромный барабан, сделанный из сушеного плода растения бонга. Старик время от времени протяжно навывал мелодию, отбивая ритм на барабане.
Да, мой проводник оказался шаманом!
Через некоторое время меня развязали и раздели, кинув в костер одежду. Несколько туземцев принесли толстое бревно, собираясь закрепить его на уже установленных по обе стороны от костра деревянных столбах. Один из них на ломаном наречии, которое я с трудом понял, объяснил мне, что вскоре меня привяжут к этому самому столбу и повесят над костром. Я, по их мнению, был предназначен богами для жертвоприношения.
Проклятый старик! Это он указал им на меня! Спасая своих, предал меня – как чужака…
Перед тем, как совершить свое жуткое действо, почему-то именно его подпустили ко мне. Он подошел и поднес к моим губам небольшой сосуд.
- Пей! – приказал мне мой бывший проводник. Мне было уже всё равно, и я выпил содержимое сосуда, после чего моя голова слабовольно откинулась назад. Напиток был горьким, но в то же время невероятно приятным на вкус. Он был отравлен? Быть может. Мне было безразлично.
Затем этот проклятый шаман вновь подошел ко мне, развязал плети на моих ногах и руках и принялся втирать в чешую моего тела какие-то сильно пахнущие порошки. Я хотел закричать от охватившего меня панического ужаса, хотел ударить старика – но тут же понял, что совершенно безволен. Я не мог пошевелиться, не мог даже ворочать языком.
Тем временем, старик стал краской наносить на мое тело ритуальные полосы и знаки.
Неожиданно, я увидал сидевшую на моей руке амо. Заметил ли ее старик? Это маленькое зеленое юркое существо с длинным хвостом и кожистыми лапками испуганно смотрело на меня выпуклыми золотистыми глазами. Я подумал о том, что вижу последнее живое существо, которое не желает мне зла, и проникся глубокой симпатией к этому существу, внезапно ощутив с ним странное, мистическое родство. Амо всё так же внимательно смотрела на меня, потом тихо застрекотала, выпустив наружу гребень, а после потихоньку сбежала вниз с моей руки и скрылась.
Меня привязали к стволу очень крепкими лианами, смазанными особым составом, применяемым, как я знал, для большей огнеупорности материала. Искры костра взметались вверх, раздавалось ритмичное пение и ударные ритмы, производимые шаманом. Начинался закат, постепенно наползали сумерки. Слышались шорохи и крики животных, свойственные этому времени суток, меня дурманил запах костра и трав, масел и снадобий, которые втирались в мою шкуру. Костер разгорался, в него всё подкладывали и подкладывали сухие ветви. Скоро он достигнет меня. Скоро… Резкое головокружение, падение в небытиё. Тьма…

Снова - запахи, только резче и сильнее, чем ранее. Вместо пения людей – повсюду стрекотание амо. Редкие звёзды, уже появившиеся на небе. Вечерняя прохлада… И я – одно сплошное дыхание. Я вдыхаю в себя землю, звёзды, растения. Я чувствую их, как чувствую свою чешуйчатую кожу. Я будто бы стал юрким и проворным, и могу убежать отсюда, куда захочу. Я могу шевелиться. Я покидаю камень, на котором сидел прежде. Я… Я – амо… Вокруг меня густая, как непроходимый лес, поросль плавна. Я начинаю тихо стрекотать…
Вдруг чьи-то пальцы, внезапно возникшие передо мною, огромные, с заскорузлыми длинными ногтями, хватают меня за теплое подбрюшье и сажают к себе на руку. Я вижу перед собой склоненное ко мне лицо и большие умные глаза.
- Иди ко мне, сюда, маленькая зеленая амо! Мне кажется, что у тебя сейчас сразу две сакры? – ласково спрашивает старик-шаман (а это был именно он), - Ничего, скоро ты вновь станешь свободной. Я уже решил, что с этим делать, - и он засмеялся.
Потом шаман, продолжая глядеть на меня, закурил свою любимую странную палочку, выдыхая дым прямо на меня. Я оцепенел на время. А потом почувствовал, будто моё осознание стремительно поднимается за пределы земли, над лесом, над горами… Потом я был за пределом мира. За пределом всего. В белой, сияющей пустоте.
Вновь очнувшись, я прежде всего ощупал себя. Глаза пока не различали ничего в окружающем меня густом тумане. Лицо… У меня было лицо!
Я приподнялся и сел. Предметы вокруг костра постепенно приобретали ясные очертания. Я осмотрел свое тело. Я был только в набедренной повязке, но с браслетами из перьев и амулетом из зуба гадди… Цвет своего тела в полутьме я определить не мог, но не сомневался в том, что теперь оно было темно-зелёным. Я видел яркие полосы боевой раскраски на нем и амулет из волоса и дерева, принадлежащий местному вождю, у себя на груди.
- Вставай! Нам нельзя медлить. Нам нужно уходить отсюда, пока все спят после большого пира… Я подсыпал в котелок с пищей сонный порошок. Но всё же, кто-нибудь из них может проснуться в любой момент, от случайного шума, - услыхал я рядом с собой голос подошедшего ко мне старика, - Мои друзья – те, кто были пленниками здесь – уже ушли.
Тотчас я рывком поднялся.
- Не смотри в сторону костра, - добавил шаман предостерегающе, и я послушался его совета.
Мы направились прочь из этих мест: в горы. Долго шли молча. Шаман путал следы, бормотал себе под нос заговоры и заклинания, высыпал на землю время от времени порошки или кидал пучки трав из узелков, висевших теперь у него на поясе, которым он обзавелся на покинутой нами поляне. Я теперь отлично ориентировался в почти полной темноте под пологом леса, будто обретший ночное видение. К тому же, много информации моим чувствам теперь давали шорохи и ощущения, чувствуемые чешуей моего тела.
- Несколько дней тебе следует остерегаться любой пищи, - сообщил старик через некоторое время. По-видимому, мы ушли достаточно далеко, и теперь могли позволить себе не столь быстрый темп.
Я не стал возражать или спрашивать, почему. Молчаливая ходьба – это единственное, на что я был способен.
«Только познавший смерть знает жизнь. Только свободно путешествующий может остаться на месте. Вымысел не есть не существующее, а правда – не истина, а лишь оправдание…»
Я остановился. Голос старика звучал у меня в голове.
- Что это? – спросил я.
Старик понял, о чем я спрашиваю.
- Ты соединяешься с другими мыслью, - ответил он, - Только соединяясь с другими людьми, когда их сакры общаются между собою, мы можем быть высшими живыми существами планеты, а не управляемыми, как зомби. Кроме того, и наша планета, только соединяясь с другими мирами и их видениями, может быть живой. Но соединяться с другими мирами она может только в определенных, особых местах, и делает это через нас. Мы – живые сакры – проводники её энергии и её силы. Если планета перестает общаться с подобными ей мирами, то, сколько бы существ на ней не обитало и сколько бы машин не создавалось для полетов к иным мирам – это мертвая планета. И все сакры такого мира представляют собой закрытые друг для друга системы.
- А как же в те времена, когда не было еще высших существ, а ранее – и вовсе живых существ? Тогда планета была мертва?
- Нет. Просто – не до конца оформленной. А связь с иными мирами осуществляли другие сущности: духи. Сейчас их почти не осталось, и вскоре они уйдут вовсе.
- Почему я не умер?
- Ты умер. Но возвратился. Мы живем в тех, кто любил нас, и в тех, кого любили мы. Это не метафора.
- Маленькая амо полюбила меня?
- Она успела тебе посочувствовать. Часть твоей сакры осталась потому с ней. И твоя сакра смогла избрать путь амо, и благодаря этому чуть задержаться в этом мире. А дальше я сумел связаться с твоей сакрой через её частичку в амо, и не отпустить ее далеко. И вселить в тело местного вождя воинов – во время странствования его сакры по миру снов.
- Он теперь так и остался там?
- Его сакра осталась там. Также, там часто пребывают сакры тех, чьи тела заняли духи. Тебе его жаль?
- Как верующий в Великого, который требует милосердия, я должен был бы выразить сочувствие даже врагу. Но, если честно, нет. Не жаль. Он приказал убить меня. И…У него довольно неплохое тело. Хотя, я больше привык к своему, - и тут я подумал о том, что моё тело, скорее всего, было уже съедено. Или – частично съедено, ведь старик неспроста просил меня не смотреть в сторону костра.
- Чужим телом иногда труднее управлять, чем своим собственным. Оно иногда будет иметь свои собственные предпочтения или же будет пытаться склонить тебя к тем или иным действиям. А потому, тебе следует некоторое время не уходить от меня слишком далеко. Я должен научить тебя контролю. И много чему еще. Я буду тебя обучать, если ты согласишься.
- Я согласен. Тем более что всё равно пока не знаю, куда идти и что делать. Ведь теперь никто и никогда не воспримет меня… мной.
- С какой-то стороны, это даже хорошо. Для обучения. Начнешь новую жизнь. А сейчас, нам надо поскорее добраться до Долины Шепотов.
Мы вошли в узкую лощину между горами, и вскоре добрались до странного места. Лес невысоких деревьев был здесь редким, и обширная долина, хорошо освещаемая уже многочисленными, огромными и яркими звездами, хорошо просматривалась. Здесь пролегала каменная дорога, начинающаяся внезапно, с пустого места, и уходящая в никуда. Обрывалась она так же внезапно, так и не приведя ни к чему. Дорога была мощена массивными, стертыми от времени плитами дикого камня, отполированного почти до блеска. Было не понятно, кто и когда строил эту дорогу, с какой целью. Повсюду вдоль плит, да и кое-где в глубине, под деревьями и кустами, высились статуи самого разного размера, от совсем маленьких до необычайно огромных. Все они были изображениями существ, наделенных интеллектом, но многие из них были чужды моим представлениям и разуму.
- Мы находимся в Долине Шепотов. Это место сакрально, доступно лишь для немногих. Эти камни будут говорить с тобой, если ты сможешь их понять. Когда ты уснешь под сенью этих деревьев, к тебе явятся духи. Да, тут мы и заночуем. Это место безопасно: эти статуи охраняют его. А завтра нам предстоит углубиться еще дальше в горы и добраться до Пещеры Тайн – одного из мест, имеющих посвятительное значение для нашей линии передачи знаний. Оно соединяет миры. Ты стал одним из нас. И потому, теперь я буду тебя учить. Вот теперь - ты готов!

[Робин-Гут]

Длинное, слегка нудноватое вступление.
Резковатые переходы из эфемерного мистического мира снов и забытья к
грубой реальности --- типа

подсыпал в котелок с пищей сонный порошок.

В целом, наверное -неплохая рассказка о том, как шаман завербовал очередного адепта для постижений углублений и достижений.

[Алексей2014]

Если оставить за скобками физиологию, то содержание весьма напоминает Хаггарда, извините...

[сокровище_майя]

Идея с амо замечательная! Правда, длинные философские отступления мне (а я больше чтец, чем писатель) интересны только в книгах классиков. Имхо. Тема шаманских обрядов - раскрыта. Идея с переселениями в душ в чужое тело - не очень распространена, но довольна интересна. Я рада, что вы ее использовали. В целом, нудновато немного, но за счет центральной идеи - достойно.

ягоды гарадда

- прочла как "ягоды ягоджи", потом вернулась и еще раз перечитала правильно

[Аргоша]

[quote name='Каркун' date='24.11.2014, 9:44' post='271234']
Автор:


Маленькая зелёная амо




Интересный сюжет, неплохо продуманный мир, идеи о соединении мыслей и общении сакр, - все это, конечно, здорово. Мне не хватило динамики. И события как будто интересные, но почему-то не затягивают. Жаль. Исполнение уступает замыслу.

[Dreamer]

Скучновато, да и идея не то чтобы новая. Были неплохие моменты, но немного. В итоге: средненько.

[Odyssey Ektos]

Альберт Садыков что ль писал?

[Kont]

Приятный рассказ получился.

[Саша Тэмлейн]

И события как будто интересные, но почему-то не затягивают.

+1

[ШАМАНка]

"- Всё в мире взаимосвязано, и наша внутренняя суть, сакра, гораздо менее связана с плотью, чем считаете вы, представители пустынь с синим цветом кожи, построившие огромные подземные города и далеко ушедшие от природы" - почему проводник уточняет персонажу, кто такие "вы"? В реальной жизни он просто бы сказал вы, и всё. А уж уточнения стоило бы ввести как авторскую речь. А то как-то сразу бросается в глаза вымышленность.
Вообще персонажи изъясняются очень заумно: в жизни так редко бывает.

Рассказ статичен (не в динамике, а в развитии идеи). С чего начали, тем и закончили. К чему длинный рассказ, если нет развития идеи? Просто доказательство теоремы? Может, не стоило сразу выдвигать гипотезу, а немного дать поломать голову самому читателю? Подвести его к мысли, дать самому прикоснуться и понять...

Ну и напоследок: больше смахивает на людей. Цвет кожи и прочее - отнюдь не принципиальны. Инопланетности не хватает.

[DmitriyVIP]

Согласен что не хватает инопланетности, все очень даже по человечески начиная от разговоров и заканчивая действиями героев. В одном месте старик даже оговаривается и напрямую говорит о людях. ) В общем, автор в свое время явно читал Кастанеду и прочих похожих и внес немало эзотерических философских размышлений. Здесь кстати можно сказать что старик для шамана затерянного племени использует слишком много терминов. Вывод - написано чисто, неплохо, но выглядит прелюдей к роману, словно специально переделанной для конкурса, высшую оценку поставить не могу.

[tequiller]

Вот точно кастанеда какая-то инопланетная. Прям вся студенческая юность перед глазами промелькнула.

[Робин-Гут]

Кастанедовщина?
Нуу, может немного похоже, но, пасту-краску, например, и в джунглях наносят на себя аборигены.
Вот что у автора:

- Пей! – приказал мне мой бывший проводник. Мне было уже всё равно, и я выпил содержимое сосуда, после чего моя голова слабовольно откинулась назад. Напиток был горьким, но в то же время невероятно приятным на вкус. Он был отравлен? Быть может. Мне было безразлично.
Затем этот проклятый шаман вновь подошел ко мне, развязал плети на моих ногах и руках и принялся втирать в чешую моего тела какие-то сильно пахнущие порошки. Я хотел закричать от охватившего меня панического ужаса, хотел ударить старика – но тут же понял, что совершенно безволен. Я не мог пошевелиться, не мог даже ворочать языком.
Тем временем, старик стал краской наносить на мое тело ритуальные полосы и знаки.
Неожиданно, я увидал сидевшую на моей руке амо. Заметил ли ее старик? Это маленькое зеленое юркое существо с длинным хвостом и кожистыми лапками испуганно смотрело на меня выпуклыми золотистыми глазами. Я подумал о том, что вижу последнее живое существо, которое не желает мне зла, и проникся глубокой симпатией к этому существу, внезапно ощутив с ним странное, мистическое родство. Амо всё так же внимательно смотрела на меня, потом тихо застрекотала, выпустив наружу гребень, а после потихоньку сбежала вниз с моей руки и скрылась.

У Дона Хуана с Карлосом немного не так:

Можно пить воду, но никакой пищи.
На следующий день, в четверг 4 июля, я по его указанию четырежды выщелачивал корень горячей водой. Под конец, когда я сливал воду в четвертый раз, было уже почти темно. Мы сели на веранде. Он поставил перед собой оба горшка. Экстракта корня получилось с чайную ложку. Он напоминал беловатый крахмал. Дон Хуан положил его в чашку и добавил воды. Он осторожно взболтал чашку, чтобы экстракт получше растворился, а затем сунул ее мне и приказал выпить до дна. Я выпил залпом, поставил чашку на пол и откинулся назад. Сердце начало колотиться. Я почувствовал, что у меня перехватило дыхание. Дон Хуан приказал, как само собой разумеющееся, чтобы я снял с себя всю одежду. Я спросил зачем, и он нетерпеливо объяснил, что надо натереться пастой. Я колебался, раздеваться было как-то странно. Дон Хуан со сдержанной яростью сказал, что нет времени валять дурака. Я снял с себя всю одежду.
Взяв свою костяную палочку, он начертил на поверхности пасты две горизонтальные линии, разделив, таким образом, содержимое сосуда на три равные части, затем от центра верхней линии провел вертикальную линию вниз, разделив содержимое, уже, на пять частей. Он указал на нижнюю правую и сказал, что это для левой стопы. Сектор над ней - для левой ноги. Верхняя, самая большая часть - для гениталий. Сектор под нею слева - для правой ноги, а нижний левый - для правой стопы. Он велел наложить пасту, предназначенную для левой стопы, на подошву и хорошенько ее втереть. Затем нужно в указанной последовательности наложить пасту на всю внутреннюю сторону левой ноги, на гениталии, вниз по внутренней стороне правой ноги и, наконец, на правую подошву.
Я сделал, как он говорил. Паста была холодная и обладала исключительно сильным запахом. Кончив ее накладывать, я выпрямился. Запах мази ударил мне в нос. Он был удушающим, напоминавшим какой-то газ. От острого запаха мутилось сознание. Я попытался дышать ртом и хотел заговорить с доном Хуаном, но не мог.
Дон Хуан неотрывно смотрел на меня. Я сделал к нему шаг. Ноги были резиновые и длинные, ужасно длинные. Я сделал еще шаг. Колени пружинили, как ходули; они эластично сжимались, вздрагивали и вибрировали. Я двинулся вперед. Движение тела было медленным и трясущимся, это больше походило на толчки по направлению вперед и вверх. Я взглянул под ноги и бесконечно далеко внизу увидел дома Хуана. Инерция пронесла меня вперед еще на один шаг, еще эластичней и длинней предыдущего. И тут я взлетел. .

Если и похоже, то по минимуму.)))
Автор, простите за оффтоп. Просто припоминал Кастанеду.

[Чайка]

Кастанедовщина?

Забрали мой коммент. Я только собрался про маленькую зеленую ворону тирадой разродиться.

[Робин-Гут]

Эхх. Но ничего - там же десяток книг. Еще найдете.

[Ну типа Я]

Инопланетяне здесь совсем лишние. И стиль явное подражание.

[Nekto]

Вывод - написано чисто, неплохо, но выглядит прелюдей к роману

Опечатка)) Надо было: про людей))
Не сказала бы, что чисто.
Схематично.

[DmitriyVIP]

Опечатка)) Надо было: про людей))
Не сказала бы, что чисто.
Схематично.

Согласен. )) Может и правда выглядит как из вполне себе романа про людей. Видимо, подсознательно об этом думал, вот и опечатка вылезла. )

[zubr]

Много человеческого, но условия соблюдены - и ладно. Что-то такое есть в рассказе. Что-то от Луи Буссенара. Однако, вышло как-то затянуто. Стоило бы "подсушить" текст.

[Cristobal Junta]

Рассказ понравился плавными инопланетно-шаманским действием. Если приноровиться к ритму, то неплохо.