Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Вечный путь, Вторая глава
Илья Бобровский
сообщение 21.3.2015, 11:46
Сообщение #1


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Регистрация: 1.3.2015
Вставить ник
Цитата




Краткое пояснение: Роман в жанре ядерного постапокалипсиса. События разворачиваются в 2206 году в Ломбардии, спустя 113 лет после ядерной войны. По задумке основное повествование напрямую занимают истории нескольких персонажей, среди которых Уолкер и Пьетро. Первая глава рассказывает о том, как Уолкера бросили в яму, где к тому времени уже немало просидел Пьетро. Познакомившись, разговорились, и тема сама собой сместилась на Лоди, родной город Пьетро, который по слухам кроваво вырезали. И после сей небольшой сцены, собственно, остальное посвящено тому, как это произошло, почему и кто виноват.
О выкладываемой, второй главе. Вариант пока очень черновой. Посему хочу знать, как гладко и с интересом ли читается. Гармоничны ли язык и стиль. Диалоги и описания не высосаны ли из пальца. Какое впечатление оставляют сюжет, персонажи, мир произведения и прочее тому подобное. В общем, где и что не так. Чтоб сделать текст лучше. Буду рад любым отзывам, поправкам и советам.

ГЛАВА ВТОРАЯ


Необходимое не приедается.
Люций Анней Сенека. “Нравственные письма к Люцилию”


Когда Пьетро закончил рассказ, было около полуночи. Луна, словно око любопытного божества, нависала, казалось, в нескольких пьеде над решёткой и наблюдала за пленниками. Уолкер поднялся на ноги и попробовал на ощупь стенки жерла, ведущего наверх, к выходу. Земля, сухая и сыпучая, не выдержала бы и ребёнка, а корни от малейшего усилия обрывались. Сплюнув, он отошёл назад на пару шагов, вспружинился и прыгнул.
Боль ощутимо вернулась и снова растеклась по мышцам, однако стрелок не разжал пальцев, лишь крепче вцепился в железные прутья. Подтянул лицо вплотную к решётке, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. И ничего. Сторожа видно не было, но он знал, тот находится неподалёку, наверное, следит сразу за всеми ямами с места, откуда урочище прекрасно просматривается целиком. Только на фоне чернильно-синего неба, то там, то здесь испещрённого вкрапинками звёзд, покачивались полуосыпавшиеся верхушки каштанов.
Уолкер вспомнил, что каштаны росли вокруг селения, отделяя то от горных склонов. Больше высматривать было нечего, и он упал обратно на устланное соломой дно.
— А ты не промах, — наигранно похлопав в ладоши, сказал Пьетро с холодной улыбкой на лице. — Но это не так просто. Я пробовал. Высоко и решётка тяжела.
— Вместе сдвинем...
— Это вопрос или утверждение? По мне, ты слишком самоуверен.
— Хочешь выбраться? Отомстить? — поднял брови стрелок. — Тогда помоги. Учти, в противном случае я не протяну тебе руку, когда окажусь там, — он кивнул вверх, — а я окажусь.
Пьетро вздохнул и, по-старчески кряхтя, встал. С глухим щелчком повёл плечами и с не меньшим хрустом прогнулся в спине, завертел шеей. Глядя на него, Уолкер подумал, сколько парень уже пробыл здесь. Слухи о Лоди начали расползаться в первые дни осени, с месяц назад. Удивительно, что княжий сын почти не раскис за это время. Порядком вялой и измученной внешности, в его глазах мерцал огонёк жизни. Ненависть и боль не позволяли ему пасть духом, заставляли идти вперёд, даже если путь уводил в никуда, и поднимали, когда он падал.
Уолкеру было это хорошо знакомо. Возможно, слишком хорошо.
— Я готов. Каков план, маэстро? — как следует размявшись, спросил Пьетро.
— План... — фыркнул стрелок. — Подсадишь меня, я сдвину решётку, вылезу наружу и вытяну тебя. Потом быстро и без лишнего шума рванём туда, — он указал в сторону, противоположную той, где видел каштановы кроны.
— Ладно.
— Только сначала обождём немного.
Пьетро что-то неразборчиво прошептал.
Ждать пришлось несколько минут, дольше, чем предполагалось. Тем временем Пьетро успел задремать в не очень удобной для этого позе. Когда же внезапно потемнело, Уолкер легонько стукнул его в грудь.
— Давай, живее!
Пьетро, резко выдохнув, обхватил его на уровне голеней и поднял. Стрелок вновь упёрся лицом в покрытые ржавчиной прутья. Решётка действительно оказалось чересчур тяжёлой, вернее позиция неудобной, а нагрузка — велика. Не обращая внимания на усиливающуюся боль, он рывком чуть откинул её, достаточно, чтобы вылезти.
Скрывшаяся за облаками луна больше не поливала своим серебристым светом окрестности, и теперь всё кругом окутывал непроглядный мрак. Лишь в селении горели огни, выдавая неровные контуры глиняных халуп. На мгновение стрелком овладело странное ощущение, от которого по коже прокатился замогильный холод. Его стал обволакивать необъяснимый ужас, навеянный чем-то из глубины души страх. Единственное, что вертелось в голове — бежать. Бежать прочь и не оглядываться, не останавливаться.
Собравшись, он, не сводя взора с пляшущих в тусклом зареве чёрных силуэтов, опустил руку обратно в жерло ямы. Тут же в неё крепко вцепилась одна пятерня, другая. Выбравшись, Пьетро сквозь сбитое дыхание прохрипел:
— Я уж думал, бросишь меня.
Уолкер промолчал.
Он начал догадываться, что спровоцировало морок. В голове пронеслись тревожные мысли. “Интересно, почувствует паренёк подобное? Напомнит ли ему это Лоди, город, которые теперь тоже мёртв? Или его воспоминания ещё достаточно живы, чтобы не отражаться в кривых зеркалах сегодняшнего...” Но Пьетро не стал задерживать взгляд на селении. Похоже, для него огни послужили всего лишь ориентиром, и он, ловко огибая земляные кучи, рванул в противоположном направлении.
Стрелок устремился за ним.

* * *


Бежали долго. После урочища шёл стародавний мёртвый альпийский лес — непроглядные ряды иссохшихся опалённых стволов, покрытая пепельной коркой земля. Луна уже опять выбралась из-за туч, и её мягкое сияние мерцало среди искривлённых, обломанных веток, освещая путь. Время от времени стрелок посматривал на небо и напрягал слух, стараясь различить что-либо, кроме учащённого сердцебиения.
Когда ему начало казаться, будто деревья всё плотнее смыкаются перед ним, лес внезапно кончился, и его взору предстала прогалина, а на ней полуразрушенные остовы и стены сельских домишек. Он огляделся. Пьетро нигде не было видно, хотя тот постоянно мелькал впереди и наверняка раньше вырвался из пущи.
Сбавив темп, Уолкер осторожно пошёл вперёд, рассчитывая, что парень просто упал в одну из множества впадин и не случилось худшего. И его расчёт оправдался.
Обойдя пару-другую провалов, стрелок заметил в очередном движение. Держась левой рукой за живот, пальцами правой же цепляясь то за землю, то за метёлки высокой сухой травы, Пьетро не очень удачно полз на четвереньках по склону.
Стрелок колебался лишь секунду.
Аккуратно ступая по краю, он обогнул провал и, заняв положение поудобнее, схватил парня за предплечье, потянул. С минуту им понадобилось, чтоб перевести дух, а потом они побежали дальше.

* * *


До рассвета оставалось немного. За пару часов они, последовав по дороге от разрушенной деревеньки, спустились с гор и вышли к какому-то городишке. По расчётам Уолкера это был либо Сан-Пелегри, либо Дзоньо. Ни в том, ни в другом люди постоянно не проживали и предпочитали надолго не задерживаться. Оба городка пользовались скверной репутацией. Единственные, кто там мог им с мизерным шансом повстречаться — караванщики, на пути в Германию или из неё.
Обыкновенно стрелок предпочитал обходить поселения стороной, если имелась такая возможность. Среди брошенок и руин любили селиться всякие твари. Однако сейчас такой возможности не было, а обход означал бы долгое шатание по склону. Очень много потраченного бесценного времени, чего позволить себе они попросту не могли.
По краям дороги, окружаемой доселе только выжженным сумрачным лесом, начали появляться серые громадины полуразваленных зданий, и чем дальше они шли, тем крупнее и выше те становились, тем плотнее прижимались друг к другу. Когда спустились в долину, то уже ступали по самой настоящей улице, вернее узенькой тесной улочке, куда почти не проникал лунный свет.
Двигались осторожно, но стараясь не медлить. Временами Уолкер поглядывал на небо, и всё чаще его взор цеплялся за смутное очертания некой башни, должно быть, колокольни какой-то местной церквушки. Сперва ему почудилось, что там мелькнула тень, большая и явно принадлежащая не человеку. Более она не показывалась, но стрелка не отпускало неприятное чувство, будто бы за ним незаметно наблюдали.
Дойдя до первого перекрёстка, они остановились перед перегораживающей всю улочку от стены до стены баррикадой из прогнивших стальных хребтов машин. Такие препятствия ставили в первые месяцы нового мира, отрезая подходы к импровизированным пристанищам. Уолкер осмотрелся. Вроде бы никого. Запрыгнул на капот одного из авто и спустился по другую сторону. Пьетро последовал его примеру.
Однако далеко не продвинулись. Отойдя на пару шагов от баррикады, стрелок снова провёл взглядом по чёрным безднам окон и замер. На втором этаже дома по левую руку сверкнул огонёк и тут же погас. Послышались неестественные шорохи, где-то хлопнуло. Уолкер беззвучно чертыхнулся.
Сами того не подозревая, они загнали себя в ловушку. По бокам их блокировали четырёхэтажки, сзади — машины, а до открытого пространства впереди было около полсотни пьеде. Укрыться негде. Стрелок уже приготовился бежать и хотел шепнуть, предупредить Пьетро, но раздался лязг и выкрик:
— Стой! Руки вверх! Стрелять буду!
И опять металлический грохот.
— Эй, погоди со стрельбой, Франко, — проорал иной голос. — Смотри, это ж всего-то оборвыши, бродяги. Массимо не понравится трата патронов на пустые смертоубийства.
Внезапно в глаза Уолкеру ударил ярко-белый свет и ослепил его на мгновенье. По мере того, как зрение восстанавливалось, он всё чётче различал на расстоянии локтей пяти сухощавого старичка, лысого, с прореженной бородкой, обряженного в какой-то балахон. Дед направлял на них луч мощного фонарика и не без любопытства рассматривал.
Стрелок едва повернул голову, бросил взор на Пьетро. Тот почти не шевелился и лишь еле заметно подрагивал. Вид у него действительно был жалкий. Обросший, худой, смердящий. Во вконец измохраченных лохмотьях. На ногах обмотки. Сам он, Уолкер, наверняка выглядел не лучше.
— Ну, и чего с ними тоды делать будем? А, Йозеф?
— Не знаю. Я бы отпустил. Но... Давай отведём к Массимо и там решим.
— Лады.
Уолкер ощутил тычок в спину.
— Вперёд! Почесали, кому говорю!
Медленно, они зашагали по улочке, затем их завели за угол и затолкали в пристройку, в которой с трудом угадывалась ресторация. Проникнув через провал в стене куда-то наподобие подвала и протопав этаж-другой по лестнице, пройдя по паре коридоров, Уолкер и Пьетро очутились в небольших размеров комнатушке, где пребывал невысокий, непропорциональный мужичок в телогрейке. Он полулежал на мешках, странновато задрав правую ногу, держа наготове дробовик. Даже в тусклом свете луны, проникающем через окно, было замечательно видно, что штанина окровавлена.
— Эй, и кто же это? — спросил мужичок в телогрейке.
— Оборванцы, — отозвался старик. — Не думаю, что нам будет от них какой-то вред.
На минуту воцарилась тишина.
— А вот я бы не сказал, — нарушил молчание мужичок. — Погляди-ка на длинного, Йози. У него на харе прям написано, что из вояк. А мелкий, зуб даю, — с юга, горожанин. И, ребятки? Я прав? — произнёс он, уже обращаясь к ним. — Чего молчите? Языки откусили?
— Да, — захрипел Уолкер сухим, как песок в пустыни, горлом. — Прав.
Мужичок, довольный собой, ухмыльнулся. Но ухмылка плавно перешла в гримасу боли. Старик собирался что-то сделать, но был остановлен волевым жестом.
— Так, значица, ребятки, и кто вы в таком разе? Чего забыли здесь? Почему выглядите, яко последние босяки? Я жду.
— Хочешь диалога, — прохрипел стрелок, — дай хотя б глоток воды. Иначе, кхе, выйдет монолог.
— Вон оно как, — скорчил лицо мужичок и кинул старику бурдюк. Тот не без опаски протянул его Уолкеру.
Вода, чистая и холодная, полилась вниз по пищеводу, пробирая изнутри морозцем. Совершив пару больших глотков, стрелок передал бурдюк Пьетро и, выпрямившись, чётко и размеренно заговорил:
— А теперь ответы. Я — Энрико Анти, сержант Альпийской лиги, закреплён за посольством в Милано. Мой спутник — Пьетро Бруни. Двое суток назад мы сбежали из темницы людоедов.
— Занятненько. — Мужичок в телогрейке отвёл дуло дробовика и чуть привстал. — Какой комплекс?
— Зелёная поляна.
— Что скажешь, Йози? Я про такой не слыхал.
Старик почесал подбородок.
— Я слышал. Это рядом с Сондрио. Вроде бы.
— Чёрный город находится рядом с Сондрио, — поправил стрелок. — Зелёная поляна дальше, у Эдоло.
— Что ж, вполне складно, — хмыкнул мужичок. — Даже, пожалуй, поверю. Ничего не имею против альпийцев такого, что могло бы послужить поводом для убийства, а тем паче для расправы. Порушить куда легче, нежели создать. Понимаешь? Мы не головорезы и не кончаем первых встречных лишь из можливости. Обычно. Посему не надо нас опасаться. И возвращаясь к творению, смерть не всегда паскудна и пагубна, она может пособить и созиданию. Но не в грязной каморке и не ради никчёмной прихоти, — его сиплое дыхание стало ещё учащённей. — Кажись, я подустал от болтовни. Меня зовут Массимо. Устраивайтесь. До утра посидите тута. Так и вам лучше и нам спокойнее.
Захлёбываясь кашлем, он показал на мешки и ящики в углу. Уолкер первым плюхнулся на набитый чем-то мягким и шуршащим мешок, верхний в куче. Пьетро следом сел рядом на ящик, опёршись спиной о стену, и уставился в пол. Парень был изнеможён вкрай и скорее походил на фантома, чем на живое существо.
Стрелок перевёл взгляд на компанию. Массимо нашёптывал что-то на ухо деду — Йозефу. Старик, скукожившись, согласно мотал головой. Третий — Франко — стоял на входе во мраке, держа в руках автомат. Лицо его прятали темнота и растрёпанные длинные волосы. Но фигура, высокая, широкоплечая, кособокая, словно высеченная из камня неумелым скульптором, отлично выделялась.
Уолкер догадывался, кто они, откуда и что делают здесь, в Брембане. И хотел найти свидетельства к своим предположениям.
И вдруг снаружи, с улицы, донёсся пронзительный, истошный, режущий воздух и уши крик. Внушающий в сердце ужас, а в мозг — разрозненность и смуту.
Всё замерло.
— Что? Кто это? — тихо простонал старик. По крайней мере, голос был похож на его.
Стрелок выдержал паузу, вслушиваясь в трескучие отзвуки, передаваемые эхом, и так же тихо ответил:
— Виверн.
— Вывэрн, — фыркнул верзила и вышел из тени. — Врань это! Самая настоящая брехня! Сказки, выдуманные караванщиками, дабы всяка шваль в горы не совалась.
— Сказки — так сказки, — не стал спорить Уолкер.
— Нет! — резко воскликнул Массимо. — Нет. Говори, Рико. Рассказывай, я хочу послушать.
— Было бы, что рассказывать... Существование вивернов — научно доказанный факт. Кроме того, я видел их собственными глазами. Трижды. Один раз в здешних окрестностях. Это Дзоньо?
— Сан-Пелегри.
— Значит, неподалёку к северу отсюда.
— О, и каковы же они?
— А каковы обыкновенно чудовища? Мутанты... Громадные, уродливые, практически неубиваемые. А эти ещё с крыльями и летают. Очень шустро. Днём спят на вершинах, охотятся же по ночам. В больших количествах обитают в Ретийских, Эцтальских и Гларнских альпах.
— И откуда, спрашивается, познания? Из опыта? — съехидничал Йозеф.
— Прочёл в “Современном Бестиарии” Дитриха Фритша.
— Никогда не читал.
— Неудивительно. Книга хранится в электронном виде и доступна только гражданам Альпийской лиги.
— Понятно.
— И как жизнь там, — поднял брови Массимо, — внизу?
Говорил с некоторым трудом, вполголоса, почти шёпотом.
— Сейчас? Не знаю, — начал стрелок, делая небольшие промежутки между фразами. — Я давно не навещал свой дом. Года два уже, может, больше. Но за тринадцать лет во внешнем составе я привык к поверхности и к тому, что есть здесь, но нету у нас, под землёй. Хоть какой-то свободе.
— То бишь, всё это время ты не просидел в Милано?
— Нет, конечно. Сначала охрана исследовательских групп и зачистка ближайших территорий от всяческой мерзости, потом защита постов и сопровождение делегаций — так я побывал в Швейцарии, Германии, Австрии и Венето — в посольство меня перевели позже, после ранения.
— Монстры? — тяжело дыша, спросил Массимо.
— Люди.
— И сильно?
— Достаточно.
— Ненавидишь их?
— Скорее презирал, пока те были живы.
— Ты их убил?
— Не я, но не жалею. Всё это прошлое и не имеет значения.
— Коли что-то прошло, не значит, что оно не имеет значения.
— Значит, — обрезал Уолкер. — Я не собираюсь спорить. Не здесь, не сейчас и не с тобой.
Массимо скривил губы и оскалился.
— Чем же я так плох?
— Ничем, но препираться о сути времени с тем, для кого настоящее — боль... не справедливо. Будущее как таковое никогда не наступает. Лишь былые дни ещё светлы и теплы, и потому они важнее.
— Да ты — философ, и поэт.
— Я... я — солдат, — вздохнул Уолкер. — Солдат, который устал быть солдатом, но лишён выбора. Был лишён.
— Знаешь, — просопел Массимо, — ты мне нравишься, Рико. Честно. Рад, что могу побалакать с тобой, пусть и недолго. Жаль, что на рассвете наши пути разойдутся, возможно, насовсем. Редко выпадает оказия встретить интересного собеседника.
Стрелок слабо улыбнулся и ничего не ответил.
Некоторое время молчали. Франко опять выбрался из тени и подсел к Массимо и, то и дело переводя взор на них с Пьетро, принялся неслышно шептать. Старик также придвинулся ближе и включился в шепотню. Уолкеру это не понравилось.
Незаметно он коснулся плеча Пьетро, снова, и снова. Парень очухался не сразу, но быстро понял, что дело может попахивать керосином.
— И как же ты, вояка, угодил в людоедские лапища? — выйдя в центр комнаты, задал вопрос Франко. Голос его звучал грозно. — Милано далече отсюдова.
— Это целая история.
— А ежели коротко?
— Ежели коротко, то я возглавлял охрану экспедиционной группы. В пункте назначения в первую же ночь на нас напали людоеды. Всех перебили. Лишь я и ещё один учёный выжили, но его забрали сразу же, а меня кинули в яму.
— Тебе повезло, — переглянувшись с Йозефом и Франко, вымолвил Массимо.
— Ага, быть может.
— Ну, а что с твоим молчаливым другом?
— А что с ним?
— Нам любопытно: кто, откуда. Пущай расскажет, — Массимо нежно провёл ладошкой по дробовику. — Да и я люблю побалакать и вместе с тем послушать, чего балакают другие. Прям-таки до безобразия люблю.
— Нет в этом ни черта любопытного, — пробормотал Пьетро, по-волчьи щерясь.
— Отчего же? Жизнь многолика.
— И жестока.
— Трагедия... — хмыкнул Массимо. — Всё рухнуло. Так? Грустно, но за то и обожают трагедии.
Пьетро демонстративно схаркнул на пол.
— Трагедии, — шипя, заговорил он, — обожают, если в траханном житье-бытье не хватает грусти, отчаянья, боли — и смерти.
— Ух ты, как сявка затявкала...
— Ну-ну, Франко, без оскорблений. — Массимо обрывающе махнул рукой. — Мы не дикари, а культурные люди и...
— В зад я имел твою культуру.
— Мою, но верно не свою.
Франко фыркнул.
— Все мы что-то потеряли, — начал Массимо, обращаясь к Пьетро. — Не столь давно у меня была неплохая работёнка, куча времени, стопки книг о всякой всячине и даже магнитола. Но в некоторых местах вольнодумство — преступление, а тот, кто слишком много знает, — всегда вольнодумец. А я хотел лишь покоя. Терять больнее, чем обретать. Да? Однакож в сём есть подвох. Потеря — тоже приобретение, шанс для того, чтоб стать твёрже духом.
— Конечно, — иронично усмехнулся парень, — возможно. Я могу понять. У меня ведь был дом, семья, друзья — ничто, как оказалось. И всё равно одному тяжело и одиноко. Мучительно осознавать, что на самом деле вся вселенная, сама вечность, противостоит тебе. Это даже не вражда, а холодное безразличие, но, наверное, так лучше, ибо иначе было бы глупо, смешно и до слёз наивно.
— А почему б не бросить вызов вселенной, вечности?
— И заранее проиграть? Проще и разумней разбиться башкой о стену.
— Победа бывает не важна.
— Что тогда?
— Сам решай.
— Это самое простое, что можно посоветовать.
— Лишь потому, что всё остальное неправильно.
— И за многим, к тому же, трудно угнаться, — сказал Уолкер, вставая и разминая руки. И со словами, — Пойду, отолью, — скрылся в дверном проёме.
Тьма окутала его, и он почувствовал некое успокоение, хотя оно мигом развеялось. В голове стрелка всплыла соблазнительная идейка.
Троица была странной. И наудачу не пристрелила их с Пьетро на месте или не забила палками до смерти. Кроме везения, иного названия у этого не имелось. Уолкер же привык использовать на максимум благосклонности Фортуны.
Облегчившись, он подобрал с пола металлический обломок и, зажав в ладони, тихим шагом направился к стойбищу. Массимо лежал на своём месте и тараторил нечто несусветное. Старик стоял рядом, копошась в одном из мешков. Франко стоял в центре комнатёнки, по очереди поглядывая то на Пьетро, то на своих.
В сердце своём стрелок счастливо улыбнулся и подошёл к верзиле.
— Что с ним? — спросил он, кивая на Массимо да покрепче сжимая кусок металла.
— Лихорадка.
— Должно быть, заражение.
— Да чего ты могёшь разуметь!
— Могу. Я не дурак и не тупица.
— Умеешь лекарить?
— Умею, только...
Франко необдуманно обернулся, и Уолкер ударил, чётко, в висок. Верзила пошатнулся, но не упал. Стрелок рефлекторно вцепился в автомат и пнул супротивника в колено, потом в пах. Йозеф тем временем стремглав бросился к выходу. Пьетро тоже.
Уолкеру, наконец, удалось завладеть оружием и первым делом точным выстрелом в голову грохнул Массимо, а затем и Франко. Он был не в том состоянии, чтобы вынести ещё драку, и уж тем паче не хотел получить в себя заряд из дробовика.
Но за двумя этими выстрелами раздался третий, четвёртый. Стрелок сорвался и в секунды нашёл лестницу и слетел по ней донизу, выбежал в ресторацию. И чуть было не споткнулся о свернувшееся клубком тело в балахоне. Ещё живое.
Он осмотрелся.
Пьетро сидел в углу, одной рукой держась за солнечное сплетение, в другой сжимая пистолет. Даже в темноте на его руках и торсе виднелась карминовый цвет крови. Выстрелом в голову, прикончив Йозефа, как и Массимо с Франко до этого, стрелок приблизился к парню и, перекинув автомат за спину, подал руку.
— Ну же, не время рассиживать!
Помог ему подняться.
— Обшмонай деда и возвращайся на стойбище, там ещё полно добра. Живо!
Сказав это, Уолкер прежде, чем возвращаться самому, выглянул через пустой оконный проём наружу. Небо потихоньку озаряло алым.
За горами всходило солнце.

* * *


До Дзоньо шли молча. На сей раз чувствовали себя уверенней, чему немало содействовало оружие. В руках стрелок нёс автомат Беретту SCS-70/90, прикрепив к нему найденную оптику и пользуясь ей заместо бинокля. Парень шёл то рядом, то чуть отставал. Сбоку у него болтался дробовик Бенелли M2. Также они разжились парой пистолетов и револьвером, подзорной трубой с сильно исцарапанными линзами, какой-никакой одёжкой, достаточным количеством припасов и ещё кое-чем по мелочам.
К полудню солнце сморило их. Сказалось и изнеможение. Посему свернув на кольце в полный теней переулок, судя по указателю, Мучеников Свободы, они, не пройдя и треть мили, остановились на отдых на веранде одного из домишек.
Присев на пол, оперившись спиной на боковую стену, Уолкер глотнул вина из фляги, которую нашёл у Массимо. После небольших размышлений он протянул флягу Пьетро с вопросом:
— Хочешь? Вино. Не бордо, конечно. Но где ты сейчас можешь найти настоящее бордо...
— Не надо было их убивать, — прошептал парень, глаза его были, казалось, пусты.
— Ах, — пытаясь играть голосом, сказал стрелок и ухмыльнулся, — а что же тогда надо было сделать?
— Просто уйти.
— Просто уйти? — фыркнул Уолкер и засмеялся. — А далеко, позволь спросить, мы просто б ушли? У нас не было б ничего!
— Это нечестно!
— Скажи, с кем ты хочешь вести себя по-честному: с тем, кому ты безразличен или с самим собой? Относительно себя ты поступил честно, ведь не позволил же себе расхаживать по полному опасностей миру с голой жопой. И вообще, почему ты так говоришь? Не совесть ли вкладывает эти слова тебе в уста? Так знай, совесть — пережиток. Она будет причинять тебе боль, пока не поймёт, что ты не слаб и не волнуешься за то, за что не должен.
Уолкер замолк, но очень скоро заговорил вновь:
— Когда я лежал в Милано в госпитале — это было очень давно — моей любимой книгой в тамошней небогатой на изыски библиотечки была “Весёлая Наука” Нитцске или, как потом оказалось правильно, Нитцше. То, что ты говоришь мне, я слышал бессчётное множество раз. Мне много рассказывали о морали, я даже пытался спорить, но суть жизни родилась не в споре и не где-либо ещё, а в той богами забытой книжонке и оказалась выражена в коротеньких стишках. Один мне вспомнился сейчас и называется он “Кредо Хищника”. Послушай:
Не проси у доброхота.
Отбери — и вся работа!

И кстати, насчёт нашей весёлой троицы, когда осматривали их тела, помнишь татуировки на стыке шеи и груди в виде штрихкодов. Такие делают только в Бергамо. Они беглецы, потому и пошли на север. Поди, думали, что там их не будут искать или вернее просто не пойдут за ними туда. Их выбор — их право.
— Потому ты солгал им?
— Нет, но получилось удачно.
— И ложь... Ты так красиво и убедительно рассказывал, что даже я поверил. Почти. Откуда тебе известно это всё? Ты же говорил, что ты — стрелок, вольник, наймит. Почему так же не представился и тогда?
— Поверь, когда тебя ухватили за задницу и просто не порешили, а завязали разговор, остаться живым куда проще, представясь альпийцем, нежели стрелком. Альпийцы — якобы нейтралы, их много и держатся стадом. Стрелки... ничего не скажу, но ты понимаешь. Откуда же я столь классно вру? Да я почти и не солгал. В далёком прошлом у меня имелась бумаженца с записью “Энрико Анти” — первое имя, кличка мертвеца.
Уолкер поднялся.
— Вставай! — бодро позвал он, покидая пределы веранды. — Я расскажу тебе более полную и правдивую историю, которую ты слышал этой ночью, по дороге. Она длинная, но и времени у нас полно. Нам предстоит долгий путь.

Третья глава - сам этот рассказ.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Eugenqu
сообщение 6.4.2015, 1:29
Сообщение #2


Искатель тайн
***

Группа: Пользователи
Сообщений: 297
Регистрация: 31.3.2013
Вставить ник
Цитата
Из: Где-то в Сибире.




Во-первых в первом абзаце, тот что от автора, надо было бы знаки вопроса ставить. Иначе вопросы задаёте, а знаки не ставите.
Во-вторых выкладывайте самый первый текст, хотя бы пару раз самостоятельно вычитанный.
И зачем сразу ядерная война? Что, посапокалипсисов мало? Хотя бы взрыв сверхновой поблизости, уничтоживший половину атмосферы. А то как-то уже на стадии аннотации будет скучно. Но это то ещё имхо.

По тексту:

Уолкер поднялся на ноги
Думаю, словосочетание "на ноги" можно опустить. По принципу, что это и так понятно, что на ноги, раз поднялся.

Я категорически не понимаю смысла словосочетаний: "в нескольких пьеде", "на ощупь стенки жерла".
Жерло - это отверстие, как слово обычно со словом вулкан используется.

вспружинился и прыгнул.
это смешно, в том плане, что я представил себе гг, который свернулся в пружину и прыгнул.

Ну и повторы, конечно, сразу пошли.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 29.3.2024, 1:34