Интервью, Автор: Андрей Зорин (Unzor) Опции

[Каркун]

Автор: Андрей Зорин (Unzor)


Интервью


«Вот уже более полувека человечество расселяется по галактике. Корабли, оснащенные двигателем Мельникова, ежедневно садятся в новых мирах. Установив там передающие камеры, они открывают их для поселенцев. Миллиарды людей, каждый день путешествуют от планеты к планете. И только один из людей до сих пор привязан к первой колонии человечества. Это загадочный и удивительный человек, добровольный марсианский отшельник – профессор Мельников»

Журнал «Новая Рязань» Бетельгейзе-2 2207г.


Сигнал на экране загорелся зеленым, и Артем, походкой, неуверенной из- за изменившейся гравитации, вышел из передающей камеры. Первое, что бросалось в глаза после девятимиллионного Омска – пустота. И еще очень затхлый воздух. С примесью чего-то химического. На Земле такого уже давно не встретить. Большой, полутемный зал с овальным потолком. Поникшие растения, скрывающиеся в полумраке… Артем поднял взгляд вверх. Там, где когда-то было видно слегка голубоватое небо Марса, был виден покрытый песком и царапинами слой некогда прозрачного пластика.
«Надо было всё-таки выбрать дальнее внеземелье», – подумал Артем. «Там просторы, колонии, новые люди. Нет же, захотелось выпендриться и взять интервью у человека, который, в принципе, их не дает. Хотя, можно подумать, у него был выбор? Надо было нормально ходить на занятия, вот тогда и… Впрочем, какой смысл переживать сейчас об этом? Всё равно придется найти этого сумасшедшего старика и попробовать поговорить с ним. Артем оглянулся, услышав шаги.
— Ты кто такой? – раздался голос из темноты.
— Здравствуйте, профессор, – Артем посмотрел в темноту, – я с Земли. Студент. Выпускник, – поправился он. – Я прилетел, чтобы сделать репортаж о вас. Задать несколько вопросов.
— Вопросы! – взревел голос, - пошел прочь! Да я… - из темноты вышел, шаркая клюкой по металлопластиковому полу, старик. Всклокоченная борода, седые волосы торчком - всё именно так, как о нем рассказывали на занятиях. Самая загадочная фигура в истории человечества. Профессор Мельников… Человек, подаривший людям звезды и заперший себя на всю жизнь, проведя её в отшельничестве на маленькой красной планетке.
— Вы тут скачете от звезды к звезде, словно блохи! – глаза профессора наливались кровью, голос переходил на всё более высокие тона - Вы, возомнившие себя всезнайками! Да что вы можете понимать в вопросах? Что вы можете спросить у меня? Я пытался вам сказать… – воздух на станции был сухой и профессор закашлялся.
— Но, профессор, – Артем воспользовался секундной паузой, – это же благодаря вам люди получили доступ к дальним мирам!
— Нет! – Мельников замахнулся на Артема клюкой, – я пытался объяснить, хотел рассказать, но вы все видите лишь то, что хотите видеть!
Артем знал, что за последние пятьдесят лет Мельников выгонял всех посетителей. Наверное, любому другому это не сходило бы с рук. Но гениальнейший изобретатель, открывший людям дальний космос, мог себе позволить выгнать всех с первой научной станции Марса. Про него говорили, что он сошел с ума, звучали слова «паранойя», «шизофрения», и прочее. Всё это пронеслось в голове Артема менее чем за секунду.
— Я вам верю! – выкрикнул он. Артем сам не знал, во что именно он должен верить, но интуитивно выбрал нужные слова.
— Что вы сказали? – Старик остановился как вкопанный. Палка, которой он, видимо, собирался загнать непрошенного гостя обратно в передающую камеру, замерла на полпути. – Что?
— Я верю в вашу историю,– как можно спокойней повторил Артем, - И я хочу донести до людей правду о случившемся здесь тогда. В сто сорок седьмом, правильно? – дату он выбрал практически наугад. Просто помнил из школьного курса, что именно тогда и произошел революционный скачок в освоении космоса.
Мельников замер. - Да. Это было именно тогда, – грустно сказал он, огонёк безумия в глазах угас, – раз уж вы догадались - проходите. Я расскажу всё.
Мельников провел его в небольшой купол.
«Бывшая лаборатория», - отметил для себя Артем, успевший перед поездкой сюда, ознакомится с архивными документами. Хотя и без этого можно было понять, где они находятся. Весь купол с низеньким потолком и не больше двадцати метров в диаметре был до отказа забит древней научной аппаратурой. Артем, идя по узкому извилистому проходу, с удивлением вертел головой. За большую часть этого, наверняка, ухватились бы земные музеи. Причем вся техника исправно работала, мигала лампочками, пищала. По экранам настоящих, еще даже не голографических мониторов, бежали колонки цифр.
— Присаживайтесь, – произнес Мельников, подвигая Артему мягкое, явно самодельное кресло. Артем с подозрением посмотрел на выглядящую крайне хлипко конструкцию, но отказать, чтобы не разрушить хрупкое доверие, не решился. Кресло подозрительно заскрипело, но выдержало. Сидеть на нем оказалось неожиданно удобно. Мельников сел в такое же кресло рядом.
Кресла, присоединенные к какому-то механизму, развернулись. И Артем с Мельниковым оказались повернуты к окну. Стекло в нём было явно сделано из подручных материалов.
— Визир от вездехода, – сказал Мельников, словно читая его мысли, – здесь раньше стояло нормальное окно. Но слишком частые песчаные бури довольно быстро приводят в непригодное состояние любые поверхности. Поэтому приходится обходиться подручными средствами.
Артем понимающе кивнул.
Подъехавший робот принес поднос, сервированный фарфоровыми чашками и небольшим стеклянным чайником, стоящим на горящей подставке. Аромат, исходивший от чайника, приятно щекотал ноздри.
— Я люблю здесь сидеть и смотреть на закат, – Мельников разлил чай по чашкам. Рассвет - он у каждого свой. А закат – всегда одинаковый в своей красоте и неповторимости.
Артем поглядел в окно. В голубоватом небе медленно падало к горам серо-голубое солнце. Маленькое, размером даже меньше видимой с земли луны, оно отсюда казалось очень тусклым.
— Я всегда почему-то думал, что оно со всех планет желтое… - произнес Артем.
— Первый раз я увидел это, свое родное, но такое чуждое голубое солнце почти шестьдесят лет назад, – Мельников смотрел на закат, и его глаза уже не видели ни Артема, ни заката. Он видел то, что уже давно стало историей…


Птолемей был выбран не случайно. Почти сто восемьдесят лет назад сюда приземлился, или, скорее, примарсился первый аппарат человечества. Тогда еще имперский «Марс-3». И вот теперь, в этом самом кратере, названном в честь греческого астронома, будет первая в нашей истории человеческая колония. Кто-то в свое время решил, что аудиогид во время посадки будет успокаивающе действовать, и теперь его невозможно было отключить. Голос диктора мерно бурчал в наушниках, пока Мельников смотрел вниз. Он сотни раз видел эту картинку на тренажерах, но только сейчас понял. Он спускается на Марс.
Под ним уже ясно различимая с этой высоты была видна ромашка. Официальное название станции было Марс-2147, но, кроме как в официальных документах, её так больше нигде не звали. Большой центральный купол теплицы-оранжереи и пять куполов поменьше, окружающих его, придавали станции вид цветка. Такого, каким его рисуют маленькие дети. Завершал же сходство длинный кабель, идущий от основания ромашки к трапециевидному зданию энергоблока.
«Ну, точно, ромашка в горшке»,– подумал Мельников. Пять лет подряд автоматические корабли летали сюда. Возили материалы, роботов, припасы. И вот, наконец, когда всё что можно было сделать с помощью техники, было сделано, на Марс полетели люди. Не небольшой экипаж исследователей, когда два человека проведут на планете полгода, и хвалятся этим на весь мир, как сделали несколько лет назад китайцы, а настоящее поселение. Двадцать человек на срок не менее пяти лет. Геологоразведка, постройка капитальных зданий и прочая, прочая. Мельников искренне гордился собой и своей страной. Здесь были настоящие полевые геологи, строители, инженеры. Затесалась правда парочка чисто ученых. Но молодой Мельников относился к ним свысока. Какую пользу они могут принести на первых порах? Здесь работать надо, а не книжки читать. А если что и случится, то связь с Землей, и весь её научный потенциал всегда рядом. Весь месяц полета от Луны до Марса он спорил об этом с другими членами экипажа, но так и не доказал никому свою точку зрения.


— Как я вас понимаю, – грустно вздохнул Артем, – быть единственным настоящим ученым в экипаже. Вы наверняка смотрели на этих кабинетных недоучек с жалостью гения.
Мельников посмотрел на Артема, как будто в первый раз увидел, потом расплылся в широко улыбке и хмыкнул себе под нос.
— Сначала дослушайте до конца.
Артем несколько стушевался, и профессор продолжил.
Пыль, поднятая посадочными двигателями, наконец осела, и на двери шлюзового отсека загорелся зеленый сигнал. Хотя весь экипаж многократно репетировал процедуру первого выхода на планету, они все равно нарушили все мыслимые протоколы. Словно ватага школьников они вывались из шатла и стали удивленно оглядываться.
Мельников вышел из корабля последним. Если бы не скафандр и половинное тяготение, он бы решил что это Земля. Чуть красноватая, каменистая степь, напоминающую казахские, откуда они не так давно улетели. Тусклое солнце. Все вокруг в следах гусениц, колес машин и механизмов замерло в ожидании.
— Привет, Марс! Мы пришли! – громко крикнул он.
— Чего надрываешься? Тебя в рации нормально слышно, – кто это сказал, Мельников не разобрал, впрочем, это было и не важно. Колонисты дружной и слегка беспорядочной толпой пошли в ромашку. Заселение Марса началось.
Попав внутрь, Мельников сразу пошел в третий купол. Ему не терпелось изучить свое рабочее место, да и порадовать своим мастерством уставших после перелета колонистов было не лишним. Достав из запечатанного пакета белый халат, он надел его и оглядел свои новые владения. Большой мультикомбайн, плита со всевозможными функциями, два гриля и даже посудомоечная машина. Инженеры, планировавшие кухню, постарались на славу. Мельников потер руки, ему очень хотелось наконец-то приготовить первое марсианское блюдо.
— Кухню? – Артем был настолько поражен, что осмелился вновь перебить Мельникова, - но почему профессор, физик, должен работать по кухне?
— Да не был я никогда профессором математики. И физиком не был – раздраженно ответил Мельников, – это на получении второй Нобелевской в новом Стокгольме переводчики не смогли объяснить иностранной прессе, что такое воронежский кулинарный техникум. Я закончил именно его. – Он поднял вверх указательный палец, – с отличием, между прочим. И моя дипломная работа была о ста способах приготовления шницеля в условиях невесомости. А это непросто.. Берёшь, значит, мясо, нарезаешь… - Он запнулся, - эх, сейчас и не готовят нормальных поваров для космоса. Берут кого попало, – Мельников грустно вздохнул и уставился в окно. - Впрочем, я сейчас не об этом. О чем я говорил? Вы меня все время отвлекаете, и я вынужден перескакивать с темы на тему.
— Вы хотели рассказать о том, что вас натолкнуло на создание двигателя Мельникова, - осторожно попытался направить профессора в нужное русло Артем.
— Да, точно. Это случилось примерно через полгода. Мы как раз закончили строить дачу, и я поехал на отдых.


Так уж получилось, что где бы русские люди ни обустраивались, всегда возникало понятии – дача. Так и на «ромашке». Прожив где-то месяцев пять, колонисты столкнулись с проблемой. Психологическая совместимость, штука, конечно хорошая, но людям время от времени нужно одиночество. И было решено в небольшом отдалении от основной станции построить небольшую, на одного-двух человек, базу, которую тут же все окрестили дачей. Расположили её примерно в пятнадцати километрах от «ромашки». Хотели ближе, но учитывая то, что сама «ромашка» и дача находились в практически плоском кратере, то если ставить ближе, то станции будут видны друг другу невооруженным взглядом. Поэтому геологи отмерили расстояние чуть-чуть за линию горизонта, инженеры и строители построили, а пилоты и механики даже умудрились привезти с полярной шапки несколько глыб льда, которые растопили и устроили мини бассейн. Вы представляете себе? Бассейн на Марсе! Парней и девушек среди колонистов было поровну. Но, как шутили многие, мы сюда не любовь строить приехали, поэтому постоянных пар было мало.
Пользовались дачей по очереди. Обычно туда ездили не более чем на сутки. График висел в столовой. Мельников ехал на дачу уже второй раз. Вообще-то, конечно, так было нельзя, но человек, который должен был ехать на отдых сегодня, больше чем отдыхать, любил покушать. И, конечно, Мельников этим воспользовался. Торт со взбитыми сливками, сделанный вовремя, послужил ему билетом.
Дорога была уже знакомая. Пока строили - много ездили, да и вообще. «Эх, раскатали мы планету», – подумал Мельников в очередной раз, выводя вездеход из колеи. Несмотря на отсутствие осадков, на дороге образовались вполне себе земные ямы и буераки от частых проходов техники. Песчаные бури уже не могли бесследно сгладить проторенные людьми следы. «Степь, да степь кругом, путь далек лежит», – напевал Мельников старинную песню первых покорителей Луны. Он уже преодолел большую часть пути, когда боковым зрением заметил какое-то движение в «лисьем лазу».
Поверхность Марса довольно однообразна. А долина кратера Птолемея и того хуже. Здесь практически отсутствовал какой либо ландшафт, кроме однообразной ровной поверхности. Несколько скальных выступов и всё. Один из них как раз располагался на полдороги между «ромашкой» и дачей. За характерную округлую пещеру в основании этот выступ и прозвали «лисьим лазом».
И вот сейчас Мельников боковым зрением увидел движение в этом лазе. Сначала он даже не обратил внимания, потом, проехав еще метров пятьдесят, понял. Снаружи вездехода на безжизненной планете что-то двигалось. Первым делом он хотел связаться с базой и рассказать об увиденном. Но потом представил, как они входят в пещеру, находят, например, упаковку от аккумулятора и кусок солнечной панели, принесенной ветром, и его поднимают на смех.
Он развернул вездеход и подъехал к скале.
— Профессор, – Артем не выдержал. Историю первой колонизации Марса он учил еще в школе. И выслушивать ее полностью у него не было никакого желания. – Может быть, вы уже расскажете, как именно вам пришла в голову идея двигателя Мельникова?
— Именно об этом вы сейчас и услышите,– Мельников посмотрел на Артема, и в его по-стариковски выцветших глазах он увидел недюжинный ум далеко не сошедшего с ума человека. – Умейте слушать и услышите.


Правила техники безопасности написаны кровью. Эту фразу Мельников слышал сотни раз в своей жизни. Но сегодня, похоже, он в этом убедился. Увы, на собственной шкуре.
Когда только начинали летать на Марс, то боялись многих вещей. Нехватки припасов, разгерметизации, поломки оборудования, и даже предполагали вирусную угрозу в марсианском грунте. Постепенно все возможные опасности были отработаны, изучены и каталогизированы. Вирусов не нашли. Припасов натаскали, на несколько колоний вперед хватит, с оборудованием то же самое. Вот только одна опасность подстерегала колонистов на каждом марсианском углу. Статическое электричество. То, что на Земле было лишь безобидными искорками, проскакивающими в момент снятия свитера, здесь могло обернуться большой бедой. В условиях сухости и тончайшей пыли, служившей великолепным естественным изолятором, техника и люди должны были постоянно разряжаться. И если технику можно просто настроить, то людей надо учить, учить и еще раз учить.
Перед каждым заходом в купол или посадкой в вездеход нужно было достать специальный щуп, соединенный со скафандром и через него сбросить статику.
Обо всем этом сейчас и думал Мельников. Лисий лаз обрушился, как только он зашел в пещеру. Похоже, скальные породы здесь были когда-то богаты железной рудой. Ветер несильный, но постоянный нес долгое время пыль, частички которой и зарядили скалу. И когда он вошел в пещеру и коснулся стены, произошел взрыв.
Треск эфира в наушниках, и мертвый экран визира, показывали, что вся электроника скафандра умерла. Сам Мельников лежал придавленный хорошим куском скалы. Боли в ногах еще не было, но лужа крови, растекавшаяся по полу пещеры, говорила, что как минимум перебит позвоночник, раз он ничего не чувствует. Да и скафандр, по-видимому, пробит, сколько у него осталось воздуха, он тоже не знал. Вездеход с запасными баллонами, аптечкой и работающей рацией был в трех метрах от него. С тем же успехом он мог быть в другом полушарии. Все, что мог сделать Мельников, это лишь пошевелить руками.
— И что? Ты вот так и подохнешь здесь? – Мельников от отчаяния заговорил сам с собой. Воздух в скафандре был разрежен и сухой, автоматика не работала, – В нескольких километрах от ближайшего человеческого поселения и в паре миллионов километров от земли? - А что я могу сделать? – сам себе ответил он.
Безжизненная, красноватая пустыня. Горы вдалеке закрывают стальное небо с кусочком солнца. Если присмотреться, то там, в безграничной выси, можно, нет, не увидеть - угадать искорку Земли. «Как же красиво», – подумал он. Эта планета чертовски хороша. Своей, пусть и мертвой, но совершенно особенной красотой. Наверняка, в миллионе километров, там, на Земле, какой-нибудь мальчишка разглядывает ночное небо. И где-то в нём кружится по своей орбите Марс. – Давай, парень, не бойся. Мечтай, – прохрипел Мельников – ты сможешь. - Он попытался помахать рукой, невидимому земному мальчишке, но сил уже не было.
— Бесплодный песок чужой планеты оросит кровь русского колониста, – торжественно произнес Мельников и хрипло рассмеялся. – Ничего, будут и на Марсе яблони цвести. Он закрыл глаза и представил длинные ряды яблонь с тонкими зелеными листьями тянущие свои ветки к тусклому солнцу. Сотни и тысяч деревьев, стройными колоннами с алеющими на них плодами. Он на секунду даже почувствовал аромат яблок. Красота.
Солнце как-то подозрительно быстро село и вокруг Мельникова воцарился мрак. Да-да, именно вокруг него. Он удивленно покрутил головой. За пределами тени от лисьего лаза по-прежнему был день. Не такой яркий как на земле, но все-таки день. Вездеход стоял в лучах дневного света. —Наверное, так и приходит смерть, – подумал он.
— Ты так красиво думал о моем родном мире.
Мельников дёрнулся от неожиданности. Ну вот, теперь еще и слуховые галлюцинации.
— Я видела картину своего мира твоими глазами, – тьма сгустилась и приобрела форму. Чернильное пятно, иссиня черное по краям и настолько черное в центре, что это был даже не цвет, а его отсутствие. Клякса заходила волнами по песку, словно живая, и сформировала из себя девушку. Она посмотрела на лежащего перед ней человека – Это очень красиво. Ты первый, кто пришел сюда и увидел красоту, – голос был низкий, глубокий, с чуть заметным акцентом.
Темные волосы, зеленые в цвет кожи, искрящиеся глаза, тонкая, как будто невесомая фигура. Она подошла к нему и взяла за руку. Рука была теплая, совсем как человеческая.
— Ты умираешь? Тебе нужна помощь?
— Да, кажется, – неуверенно промычал Мельников, – Хотя, возможно, у меня галлюцинации от потери кислорода, и мозг бьется в агонии.
— Тебе мало кислорода? – удивилась девушка, – в пределах камуфлирующего поля его должно хватать. - Впрочем, - она покрутила какой-то приборчик у себя на руке, и воздух стал ощутимо свежее.
— Ты красиво думаешь. Я помогу тебе, – она наклонилась к Мельникову, огромные ярко-зеленые глаза заслонили всё. Щелкнул замок шлема. Стекло уползло прочь.
«Даже если это смерть, плевать», - подумал Мельников, ощутив терпко-сладкий вкус её губ.


***
— Мельников, ты где? Что не отзываешься? - рация надрывалась. Пищала сигнализация вездехода. – У тебя разгерметизация! Ответь!
Мельников ошарашено замотал головой. Он сидел в вездеходе. Скафандр ниже колен отсутствовал. Проведя ладонью по ногам, он ощутил быстро исчезающие рубцы. Рядом с вездеходом таяла в лучах заходящего солнца небольшая чернильная лужица. Облизав пересохшие губы, взял передатчик. — Всё в порядке, – произнес он в рацию, – Ошибка датчика. Вкус поцелуя таял вместе с кусочком тьмы на песке. Наверное, не стоит рассказывать об этом – подумал он, направляя вездеход к даче.
— Вы хотите сказать, – голос Артема вырвал профессора из пучины воспоминаний, - Что вы попали в катастрофу, и вам помогла инопланетянка?! Представитель другой цивилизации? – голос Артема больше походил на крик. В его интонациях было всё - и разочарование от неудачного интервью, и сожаление о том времени, что он потратил, чтобы добраться сюда и выслушать сумасшедшего старика, — Человечество облетело за последние пятьдесят лет половину галактики! И нигде, повторяю, нигде, – Артем кинул чашку на пол, и она, не разбившись, с жалобным скрежетом закатилась под кресло, – не обнаружено даже следов иного разума.
— А я говорил, – едко заметил Мельников, – не там ищете! Посуду зря бьете. Сами же сказали, что верите. А теперь нервничать изволите. – Мельников наклонился и, вынув чашку из-под кресла, посмотрел на свет – Цела, слава богу.
— Всё-таки правы были все те, кто советовал с вами не связываться, и называл вас выжившим из ума стариком. Я думал, в вас остались хотя бы крохи той гениальной искры, которая позволила разработать межзвездный двигатель и открыть человечеству вселенную. – Артём понял, что это звучит слишком уж пафосно, и не придумал ничего лучше, чем развернуться и убежать.
Мельников дождался, пока тренькнет звонок передающей камеры. Улыбнулся и сел в кресло.
— Да не было никакой искры, – продолжил он, глядя перед собой, – в тот день я доехал до дачи и попытался хорошенько обдумать всё произошедшее со мной.
Что может быть страшней психического расстройства? Общество всегда боялось сумасшедших и держало их как можно дальше от себя. Что будет с психом, когда его негде изолировать, и ближайший дурдом находится в нескольких миллионах километров? Мельников не знал. Но он хорошо себе представлял, что именно так отреагирует остальные, если он расскажет им всё именно так, как было. То, что всё с ним случившиеся не бред воспаленного разума, доказывали ошмётки порванного скафандра и шрамы на ногах и спине. Доехав до дачи, первым делом он достал медицинский блок, и подключился к нему. Конечно это не стационарный медотсек, как в «ромашке», но диагностических возможностей у него хватает. Блок пожужжал, поморгал лампочками, и в конце концов высунул иглу с витаминами и рекомендацию побольше отдыхать и заниматься физическими упражнениями.
— Чертова железяка, – выругался Мельников, потирая место укола. Похоже, у него начала появляться привычка говорить вслух. Надо было что-то решать. Либо сейчас связаться с «ромашкой» и навсегда угодить в изолятор, либо найти доказательства того, что с ним произошло.
Мельников выбрал второе. Надо было придумать причину, по которой он бы остался на даче на несколько дней. Ничего умней, чем притворится больным, ему в голову не пришло.
— Ветрянка? Ты серьезно? – голос дежурного по базе был полон удивления, – давай мы все- таки пришлем врача. Ты же не собираешься там валятся в одиночку?
— Нет, ты что. Это же может быть заразно, а у нас есть непереболевшие ей в детстве, – Мельников говорил вполне убедительно, – Ты же не хочешь, чтобы первую колонию Земли выкосила детская болячка?
— Ладно, выздоравливай, – голос дежурного все еще звучал неуверенно, – если что, пришлем роботов.
Выиграв таким нехитрым приёмом себе время, Мельников решил отправиться на поиски девушки. Сняв с вездехода радиомаяк, чтобы с базы не засекли его передвижений, он отправился к лисьему лазу.
Пусто. Конечно пусто. Сканеры, датчики, щупы… Он использовал весь арсенал приборов, который у него был. Никаких следов жизни. Вулканические породы полевой шпат, пироксен, оливин. Всё то, что множество раз находили в других местах. Одни раз он наткнулся на следы органики, было уже обрадовался, но запоздало сообразил, что это следы его собственной крови.
Мельников был в отчаянии. Он почти неделю колесил по кратеру. Больше скрываться от остальных было нельзя. Его поездки могли заметить в любой момент. Он решился на отчаянный шаг.
В свое время геологи навезли кучу взрывчатки для проведения разведывательных работ, но так она и не понадобилась. А держать большое количество взрывчатки рядом базой, никому не хотелось. Чтобы она не занимала лишнее место в «ромашке», ее решили складировать на даче.
Склад не был заперт - какой смысл запирать двери, если вокруг пусто. Ну не инопланетяне же сюда войдут. Наверное, именно так думали те, кто не запер взрывчатку под замок. Хотя сейчас Мельников был им за это благодарен. Стащив с полок несколько брикетов, он потащил их к вездеходу. Доехав до места он в последний раз просканировал всё вокруг – пусто! Тогда, обложив лисий лаз по периметру, он взорвал его. Он не знал, чего там ожидает обнаружить. Скорей это был уже жест отчаяния.
Когда пыль осела, он увидел, как посреди останков скалы колыхается призрачное чернильное пятно. Не успел он обрадоваться, как в глазах потемнело. – Ну вот, кажется, я теряю сознание, – успел подумать Мельников и отключился.
Пришел в себя он в вездеходе. «Кажется, это становится традицией», - подумал он. Голова раскалывалась, за бортом вездехода стоял ясный день, и не было никаких следов - ни лисьего лаза, ни взрыва. Девственный марсианский пейзаж. Он взвыл от отчаяния - похоже, все его усилия пропали даром. Надо возвращаться на базу и остаток жизни держать все проишедшее в тайне. Мельников взялся за рычаги вездехода и неожиданно для себя понял, что знает как сделать двигатель, способный в считанные дни достичь Проксимы Центавра. А еще, кажется, он может собрать телепорт.
— Я всё равно должен тебя найти! – Мельников завел вездеход и поехал к «ромашке».


***
Чай давно остыл, огонь под чайником погас. Тихо попискивали приборы, таинственно переливались графики на десятке мониторов. Мельников сидел перед окном, смотрел на горы, на песок, бросаемый ветром в стекло. За окном была красная безжизненная пустыня, но её не видел. Перед ним расстилались зелёные долины, голубые реки и города с фантастическими небоскребами. Улицы городов наполнял детский смех, а прохожие улыбались друг другу.
— Вы можете меня спросить, – обратился Мельников к несуществующему собеседнику – зачем я её искал.
— И зачем? – тьма в углу купола сгустилась, и из неё вышла, чуть мерцая зеленым светом, девушка, – ведь двигатель мы тебе дали. Мне кажется, это был вполне ясный намёк, чтобы ты убирался прочь с планеты.
— Я не мог, - Мельников улыбнулся. Его облик неуловимо менялся. Пропала борода, старческие морщины, исчезла сутулость. Он обнял подошедшую девушку.
— У меня была веская причина. Ты слишком хорошо целуешься.

[OFU]

Очень интересное произведение. Качественно написано, хорошо вычитано, минимум персонажей, но обладают яркой индивидуальностью. Однако, у вас всё шло так научно и складно, что внезапная "тьма" портит всю картину, как опрокинутая чернильница.

Увы, я останусь на стороне журналиста, который не поверил в такой исход событий, хотя причина более чем ясна, а финал постепенно становится всё более предсказуем. Где-то после взрывчатки и растворения тёмного пятна понимаешь, чем именно всё закончится, хотя закончилось всё красиво. Но всё равно такой контраст между вполне научно описанной экспедицией и внезапным нереальным существом портит ощущение от произведения.

Ещё есть неприятный контраст в том, что сначала старик повествует всё собеседнику, а потом кому? Внезапно ломает четвёртую стену и общается со зрителем? Слишком внезапно и неуместно. Особенно учитывая, что история представилась от лица журналиста, как главного героя, но вдруг поводья перехватывает старик-изобретатель.

Такие контрасты слегка портят произведение, но общие впечатления всё равно более чем положительные.

[Гость_Ia-Ia_*]

Еще один стажер Артем.

[ledovsky]

Рассказ хороший... Однако че т не то с расстояниями... "паре миллионов километров от земли? - ...... Наверняка, в миллионе километров, там, на Земле, "

[OFU]

Еще один стажер Артем.

А вы, смотрю, статист? Пересчитываете то стажёров, то ассенизаторов.

[Ну типа Я]

Начало один в один первая встреча профессор Челленджер и Эдуарда Мелоуна, только без драки.

Тогда, обложив лисий лаз по периметру, он взорвал его.

Да, это несомненно самый действенный и научный метод контактов. Инопланетяне сами падают в объятья, правда дохлые.

Техническая сторона недодумана. И повествование кусками то беседа, то описание прошлых событий, не очень.

[Max Krok]

Рассказ хороший... Однако че т не то с расстояниями... "паре миллионов километров от земли? - ...... Наверняка, в миллионе километров, там, на Земле, "

это я только такой умный, что хочу поправить на 55 - 400 миллионов километров?

[Алхимик]

Слабовато. Наивно. Этакое любительское фэнтези.

[Мээсса]

Он искал её долго, всерьёз.
На губах - этот вкус терпко-сладкий...
И припомнил цвет темный волос,
Глаз зеленых, смотревших украдкой,
Яркий блеск. Для него ни к чему
Были все чудеса мирозданья,
Чудеса уходящих во тьму,
Рассекающих расстоянья...
Но, счастливейший кулинар,
Что готовил космический шницель,
Он настойчиво деву искал,
Чтоб в пещере уединиться.

[Песочный]

Сигнал на экране загорелся зеленым, и Артем, походкой, неуверенной из- за изменившейся гравитации, вышел из передающей камеры.
А если бы загорелся красным, вышел бы уверенной? или бы не вышел, а остался сидеть? Че курите, аффтар? Может лучше так?
Сигнал на экране загорелся зеленым. Артем, походкой, неуверенной из- за изменившейся гравитации, вышел из передающей камеры.
Как подправите, сообщите. может и почитаю)

[Умаксуман]

«Вот уже более полувека человечество расселяется по галактике.

Это к 2147-му? А не лихо? Хрущ в 60-х тоже к 90-м коммунизм обещал

[unzor]

Это к 2147-му? А не лихо? Хрущ в 60-х тоже к 90-м коммунизм обещал

Это же вырезка из газетной статьи, нет? Там вроде очерк из прошлого. Типа, дела давно минувших дней.

[Wadim]

Рассказ интересен, но не вычитан. С самого начала куча "былок" и повторов. Потом вроде автор исправляется, но начинает допускать другие ошибки. Смена вида, подчас странные выражения.

Пыль, поднятая посадочными двигателями, наконец осела, и на двери шлюзового отсека загорелся зеленый сигнал. Хотя весь экипаж многократно репетировал процедуру первого выхода на планету, они все равно нарушили все мыслимые протоколы. Словно ватага школьников они вывались из шатла и стали удивленно оглядываться.

Экипаж и они - это не синонимы ну никак. "мыслимые протоколы" - сочетание забавное, говорящее о том, что бывают и "немыслимые". Все-таки они наверно стали осматриваться, а не оглядываться. Чего на шатл то оглядываться?
Удачи!

[Комиссар]

Начало один в один первая встреча профессор Челленджер и Эдуарда Мелоуна, только без драки.

Ага, точно такая же ассоциация промелькнула.)

[NatashaKasher]

это на получении второй Нобелевской в новом Стокгольме переводчики не смогли объяснить иностранной прессе, что такое воронежский кулинарный техникум.

Неожиданно! Заподозрила Ну типа Я.
Увы, после этого всё оказалось ожидаемо... Надеюсь, что это не он.

[Рыжая вешка]

это я только такой умный, что хочу поправить на 55 - 400 миллионов километров?

Нет, не один. Я ещё есть.

ближайший дурдом находится в нескольких миллионах километров?

- а вот тут я вас поймала, автор. Цитирую вики: Среднее расстояние до Марса 225 миллионов километров. Как-то трудно об этом сказать несколько. Изучать матчасть!

это на получении второй Нобелевской в новом Стокгольме переводчики не смогли объяснить иностранной прессе, что такое воронежский кулинарный техникум.

- сомнительно, конечно, но мне понравилось. В плане вручения премии неспециалисту.

В условиях сухости и тончайшей пыли, служившей великолепным естественным изолятором, техника и люди должны были постоянно разряжаться.

- не специалист, но интересно почему? Карпу в студию!

Несмотря на то, что рассказ оставляет после себя благоприятное впечатление, есть и куча недочётов. О некоторых тут выше уже сказали. А я скажу про окончание рассказа. Очень резко и коротко по сравнению со всем остальным повествованием. Бац - и всё. Ушёл наш повар в иные миры. Всю жизнь ждал. А тут журналист помог осознать и воспринять - нечего ему здесь одному делать. Терпение - вот квинтэссенция всего рассказа.

[Каркун]

Пришел ответ автора на замечания:


Насчет расстояния, да, это действительно авторский ляп. Увы( Но насчет статики вот выдержка из статьи


"На Земле большинство статических разрядов происходят благодаря изолирующим свойствам резиновых основ обуви, которую мы носим. На Марсе изолирующим материалом будет служить сама поверхность Марса. Даже просто пройдя по марсианской поверхности, астронавт может накопить статический разряд достаточной силы для того, чтобы сжечь электронику, например, входного шлюза воздушной камеры, просто прикоснувшись к внешней металлической обшивке корабля.

Особенность и сухость марсианской поверхности делает ее отличным изолирующим материалом. Частицы марсианской поверхности могут до 50 раз быть меньше частиц пыли на Земле. При хождении по ней, на ботинках астронавтов будет накапливаться ее определенный запас. Когда марсианский ветер ее сдует, его обувь накопит достаточно заряда, чтобы вызвать легкий электрический удар, которого в таких условиях может быть достаточно, чтобы похоронить всю миссию.

Марсианские роверы, работающие сейчас на Красной планете, используют специальные тончайшие иглы, которые разряжают заряд в атмосферу и не дают ему поразить электронику марсоходов. В случае с пилотируемыми миссиями на Марс, потребуется использование специальных скафандров, которые позволят защитить и астронавтов, и оборудование, которое они будут использовать. " Так что, эвполне может быть...)

[Wadim]

Пришел ответ автора на замечания:


Насчет расстояния, да, это действительно авторский ляп. Увы( Но насчет статики вот выдержка из статьи


"На Земле большинство статических разрядов происходят благодаря изолирующим свойствам резиновых основ обуви, которую мы носим. На Марсе изолирующим материалом будет служить сама поверхность Марса. Даже просто пройдя по марсианской поверхности, астронавт может накопить статический разряд достаточной силы для того, чтобы сжечь электронику, например, входного шлюза воздушной камеры, просто прикоснувшись к внешней металлической обшивке корабля.

Особенность и сухость марсианской поверхности делает ее отличным изолирующим материалом. Частицы марсианской поверхности могут до 50 раз быть меньше частиц пыли на Земле. При хождении по ней, на ботинках астронавтов будет накапливаться ее определенный запас. Когда марсианский ветер ее сдует, его обувь накопит достаточно заряда, чтобы вызвать легкий электрический удар, которого в таких условиях может быть достаточно, чтобы похоронить всю миссию.

Марсианские роверы, работающие сейчас на Красной планете, используют специальные тончайшие иглы, которые разряжают заряд в атмосферу и не дают ему поразить электронику марсоходов. В случае с пилотируемыми миссиями на Марс, потребуется использование специальных скафандров, которые позволят защитить и астронавтов, и оборудование, которое они будут использовать. " Так что, эвполне может быть...)

Вот читаешь и думаешь, что все электричество происходит из-за резины... В частности не только из галош, но и из-за презервативов)

[Рыжая вешка]

Пришел ответ автора на замечания:
Но насчет статики вот выдержка из статьи...

Спасибо, приму к сведению. Что-то подобное читала/а ведь и изучала по обуви!, но пропустила/забыла мимо.
И память её убежала вместе с ней...

Эх, Вадим - у вас всё одно на уме...

[Wadim]

Спасибо, приму к сведению. Что-то подобное читала/а ведь и изучала по обуви!, но пропустила/забыла мимо.
И память её убежала вместе с ней...

Эх, Вадим - у вас всё одно на уме...

Так весна, пора доставать резиновые... сапоги...