Квинтилиум, Историческая фантастика / Фантастический реализм Опции

[Валерий Панов]

Как думаете, Валерий Панов, почему комметов к тексту больше нет?
А я вам писал, почему.
Число просмотров не означает "очередная прода прочитана".
Народ заходит глянуть, а есть ли комменты, убеждается, что их нет и сразу же уходит, не читая.
Подумайте над этим.

Если я что-то начал, то довожу до конца. Не переживайте, осталось выложить всего пару глав.

[Валерий Панов]

Глава 9
Дилемма совести

Королевство восточных франков
Герцогство Франкония
Горный массив Вогезы
939 год н.э.

Ночи в горах холодные. С севера дует ветер, а солнце уже не так хорошо прогревает за день землю. Опасно разводить костёр, когда тебя ищут, но заболеть во время бегства ещё хуже. Безлунной ночью дым не видно, а свет от костра из-за холмов не разглядеть. Они остановились в небольшой впадине, но если взобраться на пригорок, откроется вид на всю долину и реку, и город Вормс.
Оттуда уходили в спешке. Не надо было вообще соваться, а вместо этого наведаться в монастырь и оставить девочку там с указанием передать её на попечение епископа Рикобо. Однако Манфред и в таком вопросе не готов положиться на монахов. Доверить девочку старому другу можно, а вот бог весть каким святошам – нет. Странно, он даже имени её не знает.
В Вормсе сразу не задалось. Сперва выяснилось, что епископа в городе нет, уехал в Майнц с каким-то важным делом. Потом кто-то из местных вспомнил негодяя, что год назад навлек на них беду. С вилами и топорами погнали его по городу. Словно на ведьму травля. Благо сумел укрыться, а после стража разогнала буйную толпу. И напоследок, когда казалось, всё позади, в город нагрянули солдаты Эбергарда. Благо Манфред и девочка тогда уже вышли за ворота. Изрядно задержались, впрочем. Стражники долго спорили, что с ними делать. Они не забыли о событиях годичной давности. Многие потеряли друзей и братьев.
К счастью, всё обошлось, чувство долга возобладало над порывом гнева. Манфреда с девочкой спровадили восвояси с наказом никогда не возвращаться, но тут на горизонте с севера возник конный отряд. Быстро же они его отыскали. Наверное, когда нашли Адалара, поняли, как охотник упорхнул из города. Рванули следом. Манфред и девочка шли по дороге, многих встречали по пути. Кто-то да вспомнил их.
Бежать на юг в Шпейер нельзя, там городской стражей руководит Брун. Рука, скорей всего, срослась, а вот обида так быстро не проходит. На востоке река. Остаётся – на запад, в горы. Можно и в Скорбный лес – название, кстати, прижилось – однако Манфред жуть как не хотел туда соваться. Чары всё ещё не развеялись и это странно, за такой-то срок. Лучше обходить стороной угрюмую рощу.
Счастливчик не подвёл, хоть и нёс на себе двоих. Он отдохнул, пока охотник искал епископа и спасался от разъярённой толпы. Мешки с мехом продали ещё на переправе в Оппенхайме, так что теперь шли налегке, но при деньгах. Кони всадников Эбергарда, напротив, выдохлись в пути. Они быстро отстали. Один наездник, правда, отделился и поскакал в город за подмогой, но к тому времени, когда конный отряд выдвинулся из Вормса, Счастливчик уже изрядно оторвался. Погоня не окончилась, их ищут и сейчас, но здесь, в горох, намного проще затеряться.
Шли до заката и не остановились бы, кабы взошла луна, но на небе облачно, а вокруг темень. Манфред собрал хвороста и разжёг костер. Девочка уснула сразу после еды, уморилась за день. На ужин ели колбаски. Там-то, в мясной лавке, охотника и вспомнили. Чуть не потерял ужин пока убегал. Помимо колбасок сжимал подмышкой буханку хлеба. Старый пекарь оказался менее прозорлив, не узнал негодяя.
Горячая еда холодной ночью согревает душу. Выпить бы чего, да не успел прикупить. Решил почитать потёртый манускрипт. Лёг у костра и подложил под голову седло, чтобы было удобнее. Девочка спит, закутавшись в тёплый плащ. В пяти-семи шагах от них возле дерева Счастливчик щиплет траву.
Манфред уже разобрался, что мазь лечит ушибы и растяжения. Свеча снимает головную боль, а порошок накладывает чары. Вдохнувший его не может врать. Эффект развеивается сам собой, спустя какое-то время. Зелёный пузырек отрава и очень сильная, за день убьёт, если не излечить. Противоядие – оранжевая склянка. Яд Манфред выбросил в костер и ненадолго задержал дыхание. В остальном вредоносных зелий больше нет, разве что те усыпляющие бутыльки, но их охотник оставил, от них есть прок. Среди лекарств: средства от жара и отравления и сыворотка для обработки ран, что убивает всю заразу. Полезными будут склянки «чуткий слух» и «ночное зрение», а вот насчёт той, что лишает обоняния, Манфред сомневался. Видимо, колдун так и не сроднился с запахом канализации.
Даже чтиво не отвлекает от назойливой мысли. Совесть замучила, никак не даст покоя. Такое с ним нечасто. Обычно всё предельно ясно и понятно. Вопрос морали редко возникает в голове. Обычно всё просто: получить заказ, выполнить работу, забрал день. Генрих – как быть с ним? Если представить всё в привычном виде: он дал заказ и заплатил вперед вещами (новым доспехом и мечом), а Манфред не довёл дело до конца, Эбергард жив и затевает гадость против принца. И как ему помочь? Рассказать всё – он не поверит. Убить подлого герцога? А дальше что? На ладью викингов и бороздить бескрайние просторы морей? Нет, резать глотки, насиловать и грабить не охота. Заколоть его втихую. Так, чтобы не поняли. Не льсти себе, ты даже меч украсть не смог. Скажи спасибо редкому везенью, он сам упал в руки.
Громкий крик пронзил тишину. Манфред тут же вскочил и взбежал на холм. Где-то внизу отчётливый звон стали. В горах слышимость идеальная. Преследователи перегрызлись между собой или кто-то другой застиг врасплох?
Бой продолжался недолго, вскоре всё стихло, а за спиной заржал Счастливчик. Охотник обернулся и увидел три арбалета, нацеленных на него, и ещё пятерых с мечами. На вормскую стражу или всадников Эбергарда не похожи. Девочка проснулась, поглядела на солдат испуганно, но с места не сдвинулась. Один – важный – вышел вперед. Немного полноват, короткие волосы, лицо возле костра переливается жирным блеском. Кожаный доспех, на груди и плечах тускло-жёлтая раскраска. Прямо, как у Швабии. Но что швабским солдатам делать в горах Франконии? Неужто герцог Герман поддержит Эбергарда? А что, они всё же двоюродные сводные братья. Но почему тогда их воины дерутся между собой?
- Ты кто такой? Те, внизу, тебя искали? – спросил важный солдат.
- Нет, - коротко ответил Манфред.
- Зачем тебе второй меч, ты его украл?
- Нет, он мой.
- Ты носишь синие цвета Франконии. Ты дезертир? Тех солдат отправили поймать тебя?
- Нет. Я же сказал, они не за мной. Может, вас искали? – ответа не последовало.
- И что же ты тогда тут делаешь? – задал очередной вопрос дотошный.
- Вот, решил сводить дочь в горы, - охотник указал на девочку. – Тут воздух приятней и вид отменный.
- Это правда, дитя? – поинтересовался важный солдат. Девочка кивнула, но тот не унимался. – Не бойся, скажи нам честно, что вы здесь делаете?
- Она немая, - ответил за неё Манфред.
- Как удобно, - взгляд важного солдата пал на манускрипт, который лежала обложкой кверху. Он медленно присел и поднял книгу с земли. Когда перевернул, ужаснулся, выронил рукопись, быстро подпрыгнул и отошёл на несколько шагов, будто нашёл там срубленную голову.
- Колдун, - завопил он, а горы поддержали его громким эхом.
- Идиот, я охотник, а не колдун. Я убиваю колдунов. Это книга убитого чародея, не моя, - пытался объяснить Манфред, но тщетно.
- Нет, бес, тебе меня не одурачить, - заявил фанатик. – Схватить, связать, забрать оружие.
Охотник потянулся к рукояти меча, но арбалеты навострились и он убрал руку, решил не погибать по-глупому.
- Вот что ты делаешь в горах. Вот почему тебя преследовали, - не унимался крикун. – А эта девочка, ты выкрал её и одурманил. Вот из-за чего она молчит. Она не немая, она околдована. Не бойся, дитя, мы спасли тебя, - он присел на колено возле девочки, хотел взять её за руки, но она отстранилась. Побежала, но её поймали. – Всё ещё под воздействием чар, - нашлась причина странному поведению. – Сжечь книгу и всё колдовское, что найдете, - приказал безумец.
Манфреда лишили всего оружия, даже в сапоге нож нашли. Недолго же ты Квинтилиумом наслаждался. Туго связали руки за спиной и повели. Взяли коня и девочку, а сумку с колдовскими принадлежностями и манускрипт кинули в огонь. Пламя быстро окутало страницы, а по обложке поползло неторопливо. Жаль, увлекательное было чтиво, и полезное. Эх, не везёт что-то на трофеи.

***

Лагерь швабцев расположился в горах за хребтом, но на возвышении стоят дозорные. Немудрено, что они заметили всех, а их никто. Войско внушительное, хорошо вооружено и организовано. Не наспех собрано. К этой войне они готовились.
Манфреда провели в центр лагеря, на пустырь. Там для него уже готовили костёр. По пути в него кидали камни, грязь и оскорбления, а кто просто глядел злорадно. Каждый предрекал ему смерть и муки адские, винил в неурожае и болезнях. Больше всех заливался важный воин. Он будто знал все его тайны. Каждый упрёк, словно удар по совести. Всё, чем стыдился охотник, этот гад припомнил. Бил точно в цель, или же промахи Манфред не замечал. Костёр собрали быстро, вышел внушительным, потеха будет славной.
- Последнее слово? – спросил фанатик. Глаза его блеснули, на устах ширится улыбка, топчется, переступает с ноги на ногу, не терпится начать.
- Что б вас всех черти в аду дрючили, ублюдки, - единственное, что придумал Манфред. Со злости только грубость и выходит.
- Боюсь, ты первым там окажешься, - усмехнулся палач-безумец.
- И потому буду ждать каждого из вас, и в частности тебя. Сдохнешь, попадёшь в ад, а там я стою-дожидаюсь тебя с вилами и раскаленной кочергой.
Недельного рыцаря привязали к столу в центре огромного гнезда и подпалили под ним хворость. Сорвать бы путы и порхнуть в небо огромной птицей, но нет, ты не колдун, а лишь дурак, что сам накликал на себя все беды. Эх, Манфред, скольких ты отправил на костер и погляди-ка, вот, наконец-таки, дождался свой. Огонь разгорелся быстро, языки пламени окутали охотника. Как странно, боли нет, только тоска и сожаление. Умирать всё же грустно, а все вокруг такие радостные. А разве ты не наслаждался смертью, когда отрубал голову вампиру или убивал колдуна? Это чарующий момент – победа, превосходство – аж на душе приятно. Ты победил, обманул смерть, одержал верх. И чем сложнее бой, чем сильней враг, тем сладостнее этот миг.
Поверженным быть сложно. Мысль о смерти, о поражении допускать нельзя, особенно во время боя. Лишь дашь слабину, на одно мимолетное мгновение усомнишься в своих силах и всё, ты побеждён. Часто тот, кто сильнее и подготовлен лучше, проигрывает из-за того, что слаб характером. Решимость и настрой, непоколебимая вера в удачный исход боя, в успех и собственную неуязвимость – вот что спасает, даёт силы, лишает слабости и страха, вселяет ужас и неуверенность в сердца врагов. И лишь намёк, лишь тень сомнения всё это отнимает. Лучше вовсе не думать, чтобы ненужная мысль не просочилась в голову. До схватки, после – ради бога, но во время сражения нельзя. Тело само всё сделает, долгие годы тренировок воспитали его должным образом.
И как же вышло, что ты проиграл, если не допускал оплошности? Или где-то ошибся, дал слабину, впустил мысли о поражении? Почему ты горишь вместо того, чтобы смотреть на костёр со стороны и упиваться этим мигом? Двум победителям не быть, всегда один проигрывает. Тяжкий удар – проиграть, будучи уверенным в своей победе. Бывает и такое. Напрасно ты считал, что всё уж позади. Ещё одна ошибка. Не допускай мысль о победе, покуда её не достиг.
Лёгкая рука упала на плечо. Прикосновение это приятно.
- Проснись, Манфред, - послышался тихий голос Эды. Он приоткрыл глаза. Сидел на земле, закованный в колодки. Холодно, не жарко. Рядом никого, кроме светловолосой воительницы. Как же приятно снова её видеть. Огляделся ещё, заметил в тени сапоги. Должно быть, охранник, что стерёг его.
- Как можно спать с этой дурой на плечах? – поинтересовалась воительница.
- Легко, если после дороги сперва по городу побегал от буйных горожан, а после в жуткой спешке поднимался в горы, - ответил охотник. Эда помогла ему освободиться и встать на ноги. Суставы затекли и ноют. – Что ты здесь делаешь?
- Сестры узнали о твоих бедах во Франкфурте и решили помочь. К несчастью, опоздали на день. Отправились следом, догнали только здесь. Опять тебя спасаем. Ума не приложу, как ты жил без нас пятнадцать лет.
- Зря вы пришли, у меня всё под контролем.
- Да? Так может, нам уйти? Могу даже заковать тебя обратно в колодки. Надо?
- Идём, - кисло ответил охотник.
Лагерь не спит, всюду ходят воины, но проскочить мимо них можно.
- Рада с сёстрами у северной окраины. Нам нужно к ним, - объяснила Эда.
- Нет, - отказался Манфред, - тут мой меч и конь, а ещё нужно спасти девочку.
- С конём незаметно лагерь не покинешь. И какую ещё девочку? – Удивилась воительница. – Ты вернул меч?
- Вернуть-то – вернул, но снова потерял. Он здесь у одного паршивца. А девочка спасла мне жизнь во Франкфурте. Она сирота, я хочу передать её на попечение Рикобо. Здесь её оставлять точно нельзя.
- Ты знаешь, где она?
- Понятия не имею. Найдём того козла, что забрал мой меч, у него и спросим, - предложил охотник.
- Рада пошлёт за нами, если скоро не вернёмся, - предупредила амазонка.
- Тогда иди, скажи, что скоро буду.
- Манфред…
- Иди, Эда, я справлюсь.
Крадучись он перебирался от одного укрытия к другому, тихо и незаметно, словно тень. Толком не знал, куда идти. Лишь видел, в каком направлении удалился крикливый фанатик. Туда и направился. Повезло. Звонкий писклявый голос разносится далеко. Манфред сразу его узнал. Дотошный идиот отчитывал солдат за то, что справили малую нужду в каких-то трёх шагах от его палатки. Когда закончил, зашёл внутри, а провинившиеся разошлись. В наказание будут нести караул три смены подряд, то бишь до самого утра.
Охотник последовал за крикуном, пока никто не видит. Когда он вошёл, важный командир стоял у стола спиной ко входу, но на шорох обернулся. Тут же получил кулаком по носу. Кровь залила лицо, он сам упал на стол. Хотел крикнуть, но горло сдавила рука. Ремень стал легче. Тесак, который он недавно повесил на пояс, выпорхнул из ножен и прильнул к горлу.
- Молчи, ублюдок. Крикнуть не успеешь, - пригрозил Манфред. – Где мои вещи? Где девочка? Где конь?
- Коня повар забрал под силки. Девочка с прислугой герцога. Оружие раздал солдатам. Себе только меч и ножик вот этот оставил. А и кольцо, я его уничтожу, - тихо пропищал полоумный, брызгая кровью.
- Ничего ты не уничтожишь, - сказал Манфред и крепче сдавил гаду шею. – Где оно?
- Здесь в шкатулке. - Он указал пальцем на стол. Там и впрямь стоял меленький резной ларец. - Оно же с колдовскими рунами.
- Балбес невежественный, это письмена, а не руны. Руна сама по себе магический предмет, а письмена можно начертить где угодно.
- Да какая разница? На нем колдовство, его носить нельзя.
- Тебе нельзя, мне можно.
- Ирод безбожный, надо было сразу тебя сжечь. Ну, ничего, колдун, далеко не уйдешь.
- Я не колдун, баран ты тупорогий. Я же сказал, что я охотник, - произнес Манфред и приложил безумца рукоятью. Забрал меч, надел на палец кольцо, накинул на себя куртку с тускло-жёлтой символикой швабского герцогства и выглянул наружу. Всё тихо, никого. Вышел из палатки и побрёл в сторону кухни. Сперва Счастливчик, потом девочка. Её выкрасть из близких к герцогу шатров будет непросто. Искать остальное оружие и вовсе не собирался. Поди пойми, кто его расхватал. А вот найти в военном лагере кухню легко. Достаточно идти туда, где больше всего мух и понадеяться, что это не нужник.
Когда не выделяешься из общей массы, передвигаться проще, в тенях уже не прячешься. В большом войске вряд ли признают чужака, одетого как все. Широкая белая палатка в самом центре, скорее всего, кухня. Солдаты-то питаются сами, а вот командованию не пристало харчи себе варить, да и герцога кормить надо. Он, видно, тоже здесь. Стоило уточнить, прежде чем вырубить шумного гада, но слушать писклявый голос утомительно.
В палатке только повар. Манфред внутрь не сунулся. Зачем? Счастливчик сзади во дворе привязан. Увидел хозяина, обрадовался, гривой кивнул, топнут, тихо заржал. Охотник подошёл. Ловушки он не ожидал, а стоило. Толи солдат, которого Эда оглушила, проснулся, толи кто-то увидел, что пленник пропал. В общем, в засаду Манфред угодил. Словно из пустоты возникли стрелки с арбалетами и воины с мечами. Его окружили, взяли в кольцо – не вырваться.
Как они с местом угадали? А что если не гадали? Может, ждали его и в шатре прислуги? Могли и к «крикливому» послать людей, да те опоздали. Должно быть, и выходы из лагеря стерегут. Сёстры! Эда!..

***

Горит несколько факелов, но света явно не хватает. Шатёр делит надвое толстая занавеска. Там, в укромном углу, расположилась спальня герцога Германа. Сам он пока не явился. Видно, спал, когда его потревожили. Разбуженный человек либо злой, либо растерянный. Манфред и сёстры стоят на коленях в центре. Всего спасать охотника их пришло шестеро. Здесь были все, включая Эду и Раду, но не хватало одной, что умерла в бою. Их окружают воины герцога. На каждую по одному стрелку и мечнику. «Важный» тоже здесь. Ходит из стороны в сторону. Злой. Нос и подбородок всё ещё в крови. Так ему даже лучше, вид почти мужественный. Зачем ты вообще пошёл в солдаты? Тебе сам бог велел в церкви молитвы голосить.
Наконец, показался герцог. Высокий, стройный, но лицом не вышел. Уж больно хмур, сморщенный, как картошка, нос кривой (сломан). Усы, густая борода придают очерк благородства. Русые волосы спадают до плеча, немного вьются. На нём штаны и сапоги, да белая туника стянута ремнём. В ножнах меч и нож. Они идут в комплекте, работа одного мастера. Схожий золочёный узор на рукоятках, на набалдашниках рубины. На мече драгоценный камень заключен в кольцо, выглядывает с двух сторон, а на ноже он вставлен в паз, что в углублении рукояти. На шее золотая цепь, на руках несколько перстней: один с гравировкой, другой с изумрудом. Бордовые ножны украшены резьбой одного стиля. Красивая работа.
- Это они? – спросил он немного безразлично.
- Да, Ваша Светлость, - пробубнил «сломанный нос». Даже сейчас его голос стремился к писку.
- И почему не подождать до утра? – Слова герцога прозвучали с явным недовольством, даже злостью.
- Так и хотели, но колдун возьми, да сбеги, - немного растерянным и виноватым голосом принялся объяснять «крикливый», указав на Манфреда. – А потом ещё этих вот поймали, - теперь обвел пальцем сестёр. – Ведьмы! – завопил фанатично и с таким наслаждением, будто долго ждал. – Я вот, что думаю: сжечь их надо, и прямо сейчас. Не стоит до утра тянуть, а то ещё чего выкинут.
- Хоть ты мне и приходишься практически родственником, но ей Богу благородной крови в тебе ни капли. Что ж ты за изверг, всё бы тебе жечь, да пытать.
- Ваша Светлость…
- Заткнись, - осадил его герцог жестко, но спокойно. – Ты прежде видел колдунов или ведьм? Что молчишь?
- Нет, Ваша Светлость, - тихо пробубнил себе под нос рьяный фанатик.
- А я видел. Столько оружия им ни к чему. Из них чародеи, как из тебя император Византии. Больше похожи на воительниц, которых разыскивает архиепископ Фридрих. Они спасли с плахи некоего Манфреда-охотника, которого обвиняют в попытки убить короля. Полагаю, он перед нами.
Прозорливый, однако, герцог.
- Тогда тем более нужно его казнить, - обрадовался «окровавленный клюв».
- Что скажешь, прав мой ублюдышный племянник, казнит тебя?
- Того, в чём меня обвиняют, я не делал. Я спас королю жизнь, а в награду получил приговор. Истинный же предатель себя вскоре проявил.
- Да как ты смеешь обвинять архиепископа! – завопил фанатик. – Несмотря на все свои ошибки, он всё ещё слуга божий в высочайшем сане.
- И редкий негодяй, - добавил Манфред, за что получил кулаком по челюсти. – Слабоват кулачок.
- Ах ты...
- Довольно! – остановил взбесившегося ублюдка герцог. – Выйди.
- Но…
- Выйди! В третий раз повторять не стану. И забери всех, кроме этого, - Герман показал на Манфреда. – Женщин не трогать. Я потом решу, что с ними делать.
- А не опасно это, Ваша Светлость? – спросил напоследок набожный выродок.
- С одним связанным человеком я как-нибудь справлюсь, - ответил самоуверенный лорд. Практически родственник вышел, забрал с собой солдат и пленниц. В шатре остались только герцог и охотник. – Нормально, да? Меня Бог не порадовал наследником, а вот мой брат уже с полдесятка ублюдков наплодил. Этот вот от портовой потаскухи. Доверил ему командовать малым отрядом, так он и с этим не справляется, зато мнит себя едва ли не новым Юлием Цезарем. Очевидно, Богу угодно, чтоб землю заполонили рьяные фанатики, - Герман глянул на Манфреда, заметил в его глазах одобрение. – Давай, рассказывай свою историю. Выкладывай, как есть, без утайки. Что случилось в Майнце?
Охотник подумал недолго и принялся рассказывать всё без утайки:
- Архиепископ нанял меня поймать колдуна, что засел на ферме в предместье. Главным условием было: доставить его живым. Якобы для публичной казни. Я выполнил условие заказа, привёл колдуна в темницу, но, как выяснилось, для меня там тоже приберегли камеру. Оказалось, этот колдун многие годы служил архиепископу. Фридрих требовал наложить сложное проклятие на предмет, чтобы подарить его королю. Чародей испугался, что не сдюжит и сбежал. Когда я вернул его, архиепископ добился-таки своего.
- Откуда ты всё знаешь, если сидел в темнице?
- Мне рассказал начальник его гвардии. Он и освободил меня, но сам при этом умер. Не успел сказать, как выглядит предмет, поэтому я спалил всю комнату архиепископа. Едва не сжёг весь замок. Бежать из города не удалось, меня схватили и привели к королю – он прибыл накануне. Колдун ни то от колдовства, ни то от пыток сошёл с ума. Пуская слюни, указал на меня, когда его спросили, кто с ним в сговоре. Дальше тогда ещё эрцканцлер в красках обрисовал, как заговорщики подослали меня убить и короля, и его самого. Оттон, недолго думая, приговорил меня к смерти. Дальше вы знаете, сёстры спасли меня, и я умчался подальше.
- Не шибко-то и далеко. За тобой гналась вормская стража и люди Эбергарда, и ты носил доспех с его цветами, или принца Генриха. Это всё наталкивает на мысль, что ты недавно побывал во Франкфурте и чем-то разозлил моего сводного братца.
- А вы с герцогом Эбергардом не ладите, да? – поинтересовался Сэр Осторожный.
- Знаешь, я много историй о тебе слышал, Манфред-охотник. В одних ты гад и злодей-безбожник, в других хам и грубиян, забывший своё место, но все они сходятся в одном – ты далеко не трус. Чего же сейчас испугался?
- Это не страх.
- Да, это осторожность, я понимаю. Но не забыл ли ты, что твоя судьба в моих руках? Если мне не понравится твой рассказ или я вдруг сочту, что ты не откровенен, верну своего племянника и разрешу ему всех вас спалить. Поверь, он будет рад.
- Ваш сводный брат в моём рассказе предстанет не в самом лучшем свете.
- Эбергард – мерзавец, лицемер и подонок, но все видят в нём честь, стойкость и силу. Ты не дурак и это радует. Этот гордый честолюбец убеждал меня предать короля и встать на его сторону, сулил мне выгоду, земли, самостоятельность в принятии решений касательно Бургундского и Итальянского королевств. Я не примкнул к ним, но обещал держаться в стороне, а сам собрал войско и двинулся на Франкфурт. С бесчестным подлецом нельзя сражаться честно, у него будет преимущество. Тебе, наверно, интересно, почему я отказался? Как я уже сказал, у меня нет наследника, Бог даровал лишь дочь, а у Оттона есть сын. Не первый месяц я веду переговоры с королём о марьяже и вот он наконец-то согласился. Пусть мой отпрыск не унаследует владений, зато моя малышка станет королевой.
- Если Эбергард победит, Оттон лишится короны и ваша дочь станет суженной изгнанника.
- Он ведь не ждёт удара. С чего бы ему победить? Удо – мой старший брат, граф Веттерау - уже вторгся в Лотарингию на юге. В Эльзасе мы разделились, я пошёл на Франкфурт, он на Мец. Дальше он пойдёт к Рейну и ударит по войску Гизельберта с тыла, а Оттон прижмёт его с севера. Я же подавлю сопротивление во Франконии.
- Планы всегда звучат оптимистично, - высказался Манфред. Не разделяет предвкушений Германа.
- Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – полюбопытствовал герцог.
- Много чего. Вы знали, что Эбергард член сатанинского культа?
- Не удивлюсь, коль так. Он и без того редкостная сволочь. По мне, он сам Сатана.
- Он не собирается садить на трон Генриха, убьёт его и сам наденет корону.
- Ты, будто, обеспокоен?
- Принц был добр ко мне, а это большая редкость, обычно меня ненавидят.
- Ты знаком с Генрихом? – удивился герцог.
- Мы сидели в одной клетке, когда были в плену у Железных.
- Что? Выродки Геро держали принца в плену? И упустили его? И как ты оказался у них в клетке?
- Я записался новобранцем. Дня там не продержался. Поссорился с Бурхардом – их командиром. Меня кинули в клетку, где сидели пленные франконцы. Среди них был принц, но я об этом ещё не знал. Той же ночью на лагерь Железных напали. Мы освободились и влились в бой. Генрих своей рукой отрубил змее голову.
- Геро Железный – голова этой змеи. Он наберёт новых мерзавцев, - скривил лицо герцог. – Что было дальше?
- Я хорошо проявил себя в сражении, и принц взял меня в отряд…
- Вот не пойму, разве ты не охотишься на ведьм и колдунов? Чего тебя на войну-то потянуло?
- Череда случайностей, совсем мне не приятных. Я бы и рад держаться от всего подальше, да не могу, королевство охвачено войной и люди, коих я ищу, в неё втянуты. Пришлось и мне, чтобы к ним подобраться.
- Ладно, допустим. Дальше что?
- Сатанисты подослали к Генриху убийцу. Я вычислил его и спас принцу жизнь. В благодарность он сделал меня рыцарем и принял в свою гвардию.
- Ты… рыцарь и член королевской гвардии? – усмехнулся Герман. – Думаешь, я в это поверю?
- Не знаю, решать-то вам. Однако это правда.
- Вот уж не ведаю, какие там сейчас порядки и как вообще выглядит гвардия в этом расколе, но раньше туда абы кого не брали. Лишь славных рыцарей, опытных воинов. Они своё дело знают, у них глаз набит на убийц. Они его не раскусили, а ты раскусил, да?
- Я многих разозлил, за мою голову частенько обещают деньги. При всём почтении к доблестным рыцарям из гвардии, они не проводили время с теми убийцами, и не знают их так, как я.
Герцог прищурился, улыбка не спадала с его уст. Хороший знак или плохой?
- Ну, скажем, я тебе поверил. Всё ещё не пойму, почему тебя преследовали воины Эбергарда. С твоих слов, вы должны быть заодно.
- Принц Генрих поручил мне найти тех, кто хочет его смерти. Он знал, чем я занимался прежде, и у меня уже бывали размолвки с культом. Вот только принц и этот болван Бернард считали, что искать нужно в Тюрингии, винили во всём маркграфа Геро.
- Ты с ними не согласился, так? Сразу понял, что за всем стоит Эбергард, но говорить прямо не стал? Оно и правильно, Генрих проникся истинной симпатией к моему свояку, пока тот держал его у себя заложником.
- Нет, я до последнего ни в чём не подозревал герцога, даже когда он моими руками исполнял свои замыслы.
- Как же тогда оказался во Франкфурте?
- Я жил там когда-то и именно там прежде встречался с культом, но в город прибыл по другой причине и втайне от принца. Всё, что случилось во Франкфурте, череда нелепых совпадений.
- Тебя послушать, так за тобой стоит Всевышний. Ты эту праведную чушь оставь для моего племянника.
- Вы же хотели правду – вот она.
- Или убогая попытка дезертира выйти из сложного положения с выгодой для себя. Дай угадаю, грамоты о посвящении в рыцари у тебя нет?
- Нет, принц хотел приложить к ней королевскую печать.
- Как я не догадался, - саркастично упрекнул себя Герман. – Может, ты всё ещё надеешься получить рыцарство от меня?
- Не скрою, был бы рад обзавестись благородным титулом, но я уже сделал выбор не в пользу почестей. Сейчас надеюсь только на свободу и возможность отблагодарить того, кто мне доверился.
- Я тебе всё ещё не верю.
- Я не о вас. Принцу Генриху грозит беда, я хочу его спасти.
- Эбергард никому не навредит, когда мы его схватим.
- Вы опоздаете, во Франкфурте его не будет, - Герман насторожился, улыбка сошла с уст. – Сейчас заговорщики стягивают все силы к границе Лотарингии и Франконии. Туда, где в Рейн впадает Мозель. Малые отряды совершают набеги на Тюрингию, создают видимость, что там всё войско Генриха, но это не так. Оттон укрепит восточный фронт за счет рейнских гарнизонов. Там Гизельберт не доставлял особых хлопот. Они перейдут реку во Франконии и двинутся на север, сметут войска короля и пойдут вглубь Саксонии. Дойдут до Магдебурга раньше, чем Оттон найдёт силы их остановить.
- Да, - нехотя согласился герцог, - король молод, но не дурак, не станет ослаблять марки. Лучше отдать страну родному брату, чем обречь народ на нашествие славян и венгров, - рассуждал Герман. – Если ты говоришь правду, то быстрый удар в спину остановит заговорщиков и сохранит корону за Оттоном, но если врёшь – Эбергард с Генрихом через Тюрингию могут пробиться в Магдебург и свергнуть короля. Удо не выстоит в одиночку против сплочённых войск Франконии и Лотарингии, если они там. А если нет? Я оставил свои земли без защиты. Наш поход не может затянуться надолго. Как же мне поступить, довериться тебе – незнакомцу, поведавшему мне невероятную историю – или придерживаться плана?
- Поступайте, как сочтёте нужным. Я, видно, чем-то насолил судьбе. Она найдёт, как меня доконать. Не вы, так кто-нибудь другой убьёт.
Герцог задумался, перед ним трудный выбор. Молчанье затянулось.
- Что вы решили? – Манфред не выдержал, устал от неопределенности. Как будто несколько недель назад над головой навис топор. Палач всё ждёт, но указания исполнить приговор так и не слышно.
- Я всё ещё не знаю, из-за чего тебя преследовали всадники Эбергарда. Расскажи мне, что случилось во Франкфурте, а там видно будет.

[Гость_Сочинитель_*]

Не переживайте,

Мне-то что переживать?

[Валерий Панов]

Глава 10
Здесь и сейчас

Королевство восточных франков
Герцогство Лотарингия
Город Андернах
2 октября 939 года н.э.

Одинокий лист сорвался с дерева. Он первым зацвёл по весне, первым пожелтел, первым опал. Ветер подхватил его и понёс сквозь лес, через поле над головами тысяч воинов к реке. Если упадет на траве, затопчут, не заметят, но в небе над этой разношёрстной массой он один, все его видят – верный предвестник скорых холодов.
Здесь, близь города Андернах, все силы заговорщиков впервые встретились. С северо-запада подошло воинство герцога Гизельберта Лотарингского, с востока войско принца Генриха и Эбергарда Франконского. Свой вклад внёс даже архиепископ Фридрих, он привёл отряды ополчения, собранные из крестьян, рыбаков и лесорубов. Вооружены они не бог весть как, да и сражаться вряд ли могут, но зато их много. Трудно сказать, хорошо это или плохо (их ведь кормить), но прогонять не стали. Наспех сколотили плоты и начали переправляться на другой берег.
- Нам нужно торопиться, - нервно протараторил Гизельберт. Герцог Лотарингии худощав, с овальным лицом, острым подбородком и мелкими глазами. Одет он в кольчугу до бедра и сюрко. – Саксонцы перешли Рейн на севере и взяли Биртен.
- Не могу понять вашего беспокойства, - ответил ему Эбергард. – Всё складывается как нельзя лучше. Пока они на нашем берегу, в Саксонии у Оттона войск почти нет.
- Легко вам говорить, Эбергард, не ваши земли опустошает вражеская армия.
- Враг изрядно потоптал и мои владения. Поля сожжены, скот уведён. Франконию ждёт тяжёлая зима в случае неудачи. Спасти нас может только победа.
- Возможно, наш поход напрасен. Что если Оттон не в Магдебурге? Поговаривают, что он лично руководит войсками.
- Глупости, - возразил Эбергард. – Войско Саксонцев возглавляет граф Конрад. Мы можем сколько угодно стоять на границе наших владений, но войну так не выиграть, а содержание войска обходится недешево. Один решительный манёвр принесёт победу, а простой лишь оттягивает неизбежное.
- Надеюсь, что вы правы, Эбергард. Иначе все мы падём жертвой вашей недальновидности, - нервный герцог махнул рукой и направился к своему войску. Их отличить легко, на розовом фоне знамён изображён жёлтый щит с красной диагональной полосой, а в ней три белых орла. На синем стяге Эбергарда щит разделён зубцами: верх красный, белый низ. Принц Генрих в этот день молчалив. На его синем знамени белый саксонский конь в красном щите. Воинство пёстрое, даже у Фридриха свой герб – красный щит с белым крестом посредине. Однако носят его только воины из малочисленной храмовой стражи. Крестьяне-лесорубы цветастым одеянием не отличаются, и никаких доспехов у них нет, лишь собственная одежда. Она быстро станет тряпьём. Сам архиепископ как всегда в церемониальной фиолетовой рясе. Он, поди, даже ночью её напяливает, чтоб сходить по нужде. Не дай то бог, если какой-нибудь залезший в окно вор увидит, как он тужится на горшке в обычной ночнушке.
- Генрих, мой мальчик, о чём задумался? – спросил Эбергард, глядя на озадаченного принца.
- Неправильно всё это, не о таком я мечтал, - с грустью ответил принц. – Я надеялся победить брата на поле брани, в честном бою.
- Честных боёв не бывает. Всегда одни сильней других, лучше вооружены или подготовлены. Один полководец другого не стоит. Кто-то больше времени уделял тренировке воинов, а другие лучше мотивированы, их вера непоколебима и решимость не знает границ. Всегда что-то рознится, у кого-то преимущество в одном, у кого-то в другом. Суть великой победы не в поисках честного боя, а в том, чтоб превзойти врага меньшими силами, умением и прозорливостью. Так, чтобы он, обладая инициативой в войне, в итоге потерпел поражение. У твоего брата больше солдат и союзников. В открытом бою он нас одолеет, но если мы выиграем хитростью и тактикой, никто не скажет, что мы победили бесчестно. Напротив, за дерзость и ум нас запомнят потомки, нами будут восхищаться, о нашем подвиге сложат легенду и воспоют в песнях нашу отвагу. Ты этого хочешь?
- Конечно, хочу, - воодушевился Генрих.
- Всё будет, - заверил Эбергард. – Не вешай нос и расправь спину, скоро ты станешь королём.

Добрая половина войска покинула берег. Большая часть на реке, но некоторые уже перебрался. Всё шло согласно плану, когда военный рог протрубил наступление. Возможно, оттого этот громкий рёв в один миг сломил решимость бравых воинов. Когда роешь яму, готовься сам попасть в ловушку. Оставь себе лазейку, иначе не спасёшься. Они это забыли, были поглощены стремлением и аккуратностью пренебрегли. Теперь расплачиваются.
Под громкий топот и военный клич войско швабского герцога обрушилось на заговорщиков, будто лавина, сметающая всё на своём пути. Деваться некуда, сзади река, а прочие пути отхода перекрыты. Гизельберт тут же бросился к плоту, а с ним ещё три дюжины солдат. Набились, словно рыбы в бочку. Кто-то спасался вплавь, но трудно не уйти на дно, когда туда так тянет снаряжение. Мечи, копья, щиты бросали прямо в реку, но даже налегке не каждый смог осилить переправу. Хватались за плоты, пытались залезть, из-за чего все вместе и тону. Тоже случилось с Гизельбертом, но по другой причине. Его-то воины отталкивали каждого, кто пробовал к ним примоститься, скидывали обратно в реку, порой и убивали. Ветер принёс с берега стрелы. Они сразили задние ряды, те рухнули в воду и плот накренился вперёд. Все рыцари и герцог в дорогущем облачении пошли на дно.
На берегу меж тем завязался бой. Манфред тоже здесь. Ему вернули оружие и Счастливчика. Жаль гримуар из пепла не вернёшь. А вот рыцарем стать ещё возможно. Герман пообещал, если Манфред проявит себя в битве наилучшим образом, быть ему Сэром Славным. В придачу, правда, придётся пять лет служить на благо Швабии, но да ничего, подумаешь. Там тоже есть и ведьмы, и колдуны. Всё тем же заниматься, только вместо контрактов – задания, вместо оплаты – жалование.
Сёстры взялись доставить девочку епископу Рикобо, в войнах людей они участия не принимают. Предлагали к себе её забрать, но Манфред наотрез отказался. На своей шкуре ощутил, с каким пренебрежением сёстры относятся к обычным людям. Герман хотел сделать её своей прислужницей, но охотник решил довериться старому другу. Может, потом, на первом году службы, заберёт девочку из церкви и вверит её герцогу. Там сам сможет за ней приглядывать.
На поле брани Манфред не искал славы. Нет, его взгляд блуждал в поисках негодяя, на коего он при иных условиях не вправе поднять меч. Нашёл Эбергарда в самой гуще боя. Многим хотелось заслужить такую честь, и за своё стремление они заплатили высокую цену.
- А-а, Сэр Охотник, - поприветствовал его герцог. – Это многое объясняет. Ты, трус и предатель, выдал наш план врагу.
- Забавно слышать обвинение в предательстве от изменника.
- Изменником меня назовут в случае поражения, а выиграю, и я освободитель.
- Очень самонадеянно при нынешних-то обстоятельствах.
- Война не проиграна, пока я жив.
- Сейчас это исправлю.
- А ты уверен, что правильно выбрал сторону. Что Герман тебе пообещал?
- И не пытайтесь, герцог. Теперь меня так просто не обманешь. Я знаю, кто вы на самом деле.
- Что ж, раз смерть тебе милее, - и он пошёл в атаку.
Эбергард умелый воин, но что смешить, он стар, а Манфред ловок и силён, нечета прочим расторопным неумёхам. Отбил выпад, отвёл в сторону меч и рубанул в открытый бок. Кольчуга выдержала, рёбра нет. Сил теперь вдвое меньше, замах слабей, а ярость ярче. Она немного притупляет боль, но затуманивает разум. Кто-то другой смутится громких криков и яростного напора испугается. Охотник не из таковых, в бою он хладнокровен и спокоен. Эбергард тратит много сил, скоро устанет, очень скоро. Вот и замах уже не столь резок, меч высоко не поднимает – рёбра не позволяют. Всё, пора. Резкий удар по кисти обезоружил, ещё один в живот, чтобы добить. Герцог поймал лезвие рукой. Не хочет умирать, но всё равно придётся. Огромный нож будто вырос в руке, взялся из ниоткуда. Хотя, скорее всего, выпорхнул из ножен в одном незримом и неуловимом для глаза движении. Он распорол кольчугу, словно ветхую ткань. Последний выдох – те силы, что герцог Эбергард берёг для следующего врага. Его уже не будет. Ещё одна душа, что не найдёт покоя, покуда жив Манфред-охотник.
- Нет! – раздался за спиной голос принца. Он стоял в трёх шагах, в глазах паника и злость. Лицо кровью заляпано, меч красным окроплён. – Что ты наделал, Манфред? Зачем? Почему ты предал нас? Я тебе доверял. Как ты мог так со мной? Столько смертей. И Эбергард, он этого не заслужил. Будь ты проклят!
- Ваше Высочество, я всё объясню, - начал было охотник, но принц его не слушал.
- Как это можно объяснить? – Генрих нанёс удар. Манфред увернулся и продолжил тщетные попытки:
- Эбергард лжец и негодяй.
- Не смей так говорить! – ещё несколько выпадов, все также мимо цели.
- Это правда, он хотел вашей смерти и подослал убийцу.
- Ложь! – широкий взмах. Манфред отбил и схватил руку принца. Резко рванул к себе, подставив ногу. Генрих споткнулся и свалился на землю. Теперь он беззащитен, но охотник не спешит добить.
- Я не вру, правда открылась мне во Франкфурте. Я тоже доверял этому человеку. Сперва он использовал меня в своих целях, а после пытался убить. Он жаждал власти, а ею он не делился ни с кем.
- Ты предал меня.
- А какой у меня был выбор? Вы бы поверили мне на слово?
- Ты мог прийти ко мне и рассказать правду, я бы выслушал. Но ты пошёл к моему брату. Мои люди гибнут из-за тебя. Чего ты добился? Хотел спасти мне жизнь? Я всё равно умру.
- Оттон вас не убьёт.
- Я не упаду перед ним на колени и не стану молить о пощаде. Уж лучше смерть в бою!
- И что это изменит? Не хотите сдаваться на волю брата? Бегите. Будет возможность отомстить.
- И бросить своих воинов? Они кровь за меня проливают.
- Им уже не мочь.
Генрих встал и поднял меч. Если он нападёт, Манфред готов.
- Твоего предательства я не забуду. Клянусь, отомщу, коль скоро представится возможность, - пригрозил принц, а после развернулся и ушёл, скрылся, растворился в гуще солдат. После охотник видел, как он верхом на коне с малым отрядом прорывается сквозь вражеские ряды.
Всё, Манфред, долг уплачен. Доблестный принц бежал, оставив своё войско на погибель. Не так уж долго пришлось убеждать. Видно, и сам не прочь. Нашёл весомый повод и слинял. Внял голосу разума. Трус! «Уж лучше смерть в бою!» Куда там, отвага напускная. Слово всегда храбрей, чем его обладатель. Предложишь жизнь, он только рад. А ты чего ждал? Смелость являть легко, когда всё складывается удачно, либо от смерти не спастись. Иначе в поражении лучше быть трусом. Трус дышит, ест, пьёт, наслаждается дарами жизни. К чему эта отвага, если уже проиграл? Труп гордым выглядит недолго. Потом гниёт и разлагается. Едва забрезжила надежда на спасение, хватай её и делай ноги. Всё правильно, плевать на остальных. Мёртвый живого не осудит. Аж тошно от подобных рассуждений. Ну их к чёрту. «Иного выбора нет!», – так надо думать. И сразу легче на душе. Ещё легче, если совсем не думать.

***

Вода сочится через стены, капает с потолка, медленно и назойливо, сводит с ума. От сырости свербит в носу, и сапоги не сохнут. Их намочил ещё три дня назад во время битвы, когда сражение переместилось с берега в воду. Перепуганные мятежники не знали куда деться. Не одолев и треть пути понимали, что не хватает сил, разворачивались и плыли назад, а их уже встречают. Словно глушить веслом рыбу, что выбросилась на берег. Без сил, некоторые и вовсе безоружны. Скинули мечи, чтоб легче плыть.
Хлеб дали чёрствый и весь в плесени. Вот тебе и благодарность. Скормил его мышонку. Белый такой, уж больно чистый для темницы. Пришёл сутра пораньше. Знает, хитрюга, когда кормёжка. Его-то плесень не смутила. Почти ручной, совсем Манфреда не боится. Поел, пискнул – спасибо, мол – и убежал, протиснулся сквозь щель в углу. Эх, мелкий, всем бы так уметь.
- Я знаю, что ты здесь, ублюдок. Видел, как тебя привели, - опять разнёсся по коридору голос Бернарда. Побитый гвардеец всё не успокоится. С вечера донимал, всю ночь бубнил в сломанный нос, сыпал проклятия. Уснул ближе к утру, завтрак проспал, хоть и стучали по решётке, и вот, видать, проснулся. Первым делом решил напомнить о себе. – Можешь молчать сколько угодно, тварь, я от тебя не отстану.
Манфред громко вздохнул и покачал головой. Почему из всего чёртова войска именно этот оказался в соседней камере?
- Чего вздыхаешь, мразь? Твои беды только начались. Толи будет, когда я до тебя доберусь.
Самонадеянный, однако.
- Принц тебе верил, а ты предал его при первой же возможности. Вот что бывает, если доверишься человеку без чести, гнида ты продажная.
Как видно, продал рыцарство и службу в королевской гвардии за свободную камеру в темнице Андернаха. Да уж, выгода. Ты прям прирожденный торговец, Манфред.
Дверь в темницу распахнулась с громким скрипом. Звук противный, будто пытка. Охотник даже поморщился, словно проглотил жуткую кислятину. С чем связан сей визит, настала пора казней? Неужто король так быстро прибыл?
В замочной скважине заёрзал ключ. Конечно же, первым делом казним охотника, что нам помог. А впрочем, радуйся, Манфред, первым лишиться головы – большая честь, да и голос Бернарда больше не слышать. Свой приговор и так уже отсрочил дальше некуда. Ещё в Майнце прилёг на плаху, но там как-то не задалось.
Дверь отворилась, за ней стоял герцог Герман.
- А-а, Ваша Светлость. Хотите лично отвести меня на казнь? Может, и топор в руки возьмете? – полюбопытствовал Манфред. А что? Терять-то уже нечего.
- Ты чем-то недоволен?
- С чего бы мне? Всё ведь именно так, как договаривались.
- Не делай вид, будто не знаешь, почему ты здесь, - прыснул герцог. – Ты отпустил Генриха, дал ему уйти. Он прорвался сквозь наши ряды и удрал на запад. Скорее всего, подался ко двору короля Людовика.
- Я что, единственный, кто в тот день сражался? Почему только я в темнице? Всё, что сделал – не поднял меч на человека, который был ко мне добр. Я не помогал ему уйти, ваши солдаты его упустили.
- Ты свободен, - выдал Герман.
- Что? – не поверил Манфред.
- Обойдёшься без рыцарства, конечно, но жизнь и свободу сохранишь. Могу взять тебя к себе на службу. Приезжай ко мне через месяц, коль надумаешь. А сейчас скачи отсюда, пока король не передумал. Он хотел казнить тебя в назидание другим. Вывести на площадь, срубить голову. Я сказал, что лучше убить прямо в темнице или отпустить, иначе твои амазонки вновь нагрянут.
- И король решил отпустить меня?
- Да, он даровал тебе помилование. Если убивать пленников в темнице – что ж это за пример? А отпустил – и вот тебе жест доброй воли, милосердие по-королевски. Можешь забрать свои вещи и коня.
Герцог отшагнул в сторону, освободив проход. Манфред не знал, благодарить его или не стоит. Решил просто уйти.
Когда проходил мимо камеры Бернарда, тот схватил его за руку. Просунул кисть сквозь прутья в небольшом окошке двери.
- Ты не спасёшься, трус. Я отыщу тебя, где бы ни прятался. Хоть в саму преисподнюю нагряну, - пригрозил гвардеец. Манфред вывернул ему руку и освободился. Бернард в гневе сыпал проклятия, но угрозы от каторжника скорее забавляют, чем пугают.

Охотник затягивал ножны на спине, когда вошёл в стойла и увидел, как какой-то пьяный рыцарь тянет Счастливчика из загона. Конь сопротивляется и мотает головой, но благородную свинью это лишь забавляет.
- А ну, убери руки от моего скакуна, сволочь, не то сломаю обе, - разозлился Манфред.
- Что? – замычал пьяный рыцарь и оглянулся. – А-а-а, это ты, предатель и презренный трус. Да как ты смеешь со мной так разговаривать? Я герой битвы при Андернахе! Этот конь мой боевой трофей.
- Этот конь мой и я дважды повторять не стану.
- Ты сам напросился, - заявил благородный баран и потянулся к мечу. С третьего раза поймал рукоять, с трудом вытащил меч и, шатаясь, пошёл на охотника. Манфред даже не думал извлекать оружие из ножен, двинулся навстречу с голыми кулаками. С лёгкостью уклонился от вялой атаки, выбил меч и повалил горе-рыцаря лицом в навоз. Тот злобно пыхтел и брыкался, но охотник упёрся ему коленом в спину, развёл руки и с силой потянул их на себя. В плечевых суставах раздался громкий хруст. Герой Андернаха издал дикий вопль, а после заплакал, как девица.
- Тебе не жить, - грозился он. - Мой дядя граф Вердена, он из тебя похлёбку сварит.
Манфред, предатель и презренный трус, не слушал. Спокойно оседлал Счастливчика и ускакал прочь.

Конец

[Саша Тэмлейн]

слог неплохой.