2 Сотня золотых (8500), Группа 2 Опции

[Распорядитель Ту...]

Как только стемнело, начался шторм. Пастор удивился, вечер был тихий, море спокойное. А вот смотри-ка, и приметам верить нынче уж нельзя.
- Прости меня, господи, - спохватился пастор. – Какие ещё приметы? Всё в руках твоих, вседержитель, как пожелаешь, так и будет.
Он выглянул в окно. Сквозь мутные стёкла, вставленные в мелкий переплёт оловянной рамы, ничего не было видно. Обычно в это время ещё играли закатные солнечные лучи на волнах. А сейчас ночь упала внезапно и быстро.
- Весна, - вздохнул пастор. – Играет погода. Небо, наверное, затянуло облаками, вот и темно.
Клацая стальным кресалом, он запалил сухой мох в камине. От него маленькие прозрачные огоньки побежали по щепкам. Вскоре пламя окрепло, загудело в трубе. Хорошо, что дождя нет, а то бы тяга пропала, подумал пастор. Он подвинул кресло поближе к решётке камина, взял в руки святое писание и устроился поудобнее. Спохватился, накинул на ноги истертый плед. Его подарили купцы много лет назад. Привезли из далёких земель, где живут горбатые лошади и чёрные люди.
Читал, задумался. Мягкое тепло от камина окутало его. Буквы поползли по странице, сливаясь в неразборчивые линии и кружочки. Пастор свесил голову на грудь и задремал.
Что-то вдруг загрохотало. Пастор очнулся и огляделся. Причудилось? Огонь уже прогорал, кучка поленьев сияла в темноте камина багровыми и синими огнями. Надо вставать, забираться в спальный шкаф. Завтра хотя и не будет заутрени, но подыматься придётся на заре. Надо съездить в Бильденау, купить там картошки.
- Ох ты господи! – пастор перекрестился, увидев блики огня на оконных стёклах. Забыл ставни закрыть. Он откинул плед, аккуратно положил в кресло писание, и мотая затёкшей шеей, пошёл к дверям. А что за огонь на улице? Ну, сейчас посмотрю, решил пастор. На пожар не похоже.
И тут снова раздался грохот. Кто-то громко стучал в дверь.
Пастор не боялся никого. И потому открыл дверь, не спрашивая, кто там.
На крыльце стояли два мужчины в чёрных плащах. Один держал в руке факел. Отблески его огня и плясали на стёклах.
- Добрый вечер, - пастор посторонился, пропуская гостей. – Что случилось?
- Пойдёмте с нами, - глухим голосом сказал один из них. – Вы очень нужны.
- Я не привык гулять по ночам, - пастор, бывший воин графа Леопольда, покорителя язычников, не привык безропотно подчиняться. – Говорите, что вам угодно, или уходите!
Мужчина вздохнул. Он кивнул факелоносцу. Тот завозился, сунув свободную руку под плащ. Вытащил верёвку.
- Если не пойдёте сами, мы вас свяжем, - угрюмо сказал мужчина, видимо, не привыкший к отказам.
Пастор хотел захлопнуть дверь, но его гость проворно сунул ногу за порог и быстро вошёл внутрь. Факелоносец двинулся за ним. Отступив к камину, пастор выхватил оттуда увесистую кочергу.
- Это хоть и не годендаг, но чтобы раскроить пару черепов, вполне хватит, - он ухватил кочергу поудобнее. – С кого начнём, господа незнакомцы? Прости меня господи.
Моток верёвки мягко упал на дощатый пол, факелоносец потянул из-под плаща короткую абордажную саблю с широким лезвием. Но тот, с кем он пришёл, положил руку ему на плечо.
- Успокойся, Хансен, - он снова вздохнул. – Я прощу у вас прощения за беспокойство и тревогу. Но вам ничего не угрожает. Вам нужно лишь прийти в кирху и сделать то, для чего вы стали пастором.
Лязгнули ножны, это Хансен с силой вогнал в них саблю. Подняв верёвку с пола, он повесил её на плечо. Факел начал сильно коптить.
- Хорошо, - пастор положил кочергу обратно. – Дайте мне собраться.
Они шли по тёмной улице. Небо заволокло тучами, ни звёзд, ни луны не было видно. В домах не горел свет. Впрочем, рыбаки ложатся спать рано. Но пастору всё равно было неуютно. Сзади сопел молчаливый Хансен. Он нёс давно потухший факел, и на пастора порой наносило запах гари.
Впереди вдруг показалось багровое сияние. Оно поднималось с земли и мрачный свет колебался, перемежаясь с тенями. Пастор пошёл медленнее, он увидел кирху. Невысокое кирпичное здание как будто окрасилось багряным. На душе стало неспокойно.
Возле входа в кирху стояли люди в чёрных плащах. Они держали в руках факела. Именно их свет и давал тёмно-красный, тревожный свет.
- В кирху с факелами нельзя, - обернулся пастор с своим спутникам.
- Мы зажжём свечи, - негромко сказал мужчина и что-то шепнул Хансену.
Тот прибавил шагу и почти бегом помчался к кирхе.
По белёным стенам храма заплясали тени. Люди в чёрных плащах зажигали свечи и ставили их возле статуй святых. Вскоре стало светло.
Один из мрачных пришельцев негромко командовал. Пастор подошёл к нему и спросил, что им надо.
- Сейчас, - тот повернулся ко входу. – Зовите их! – крикнул он, и сказал пастору: - А я сяду за орган.
Тот немного удивился, но не успел спросить, зачем нужна музыка. Его внимание отвлекли вошедшие в кирху.
Это была пара. Мужчина и женщина. Мужчина высокий, с пышной рыжей бородой, в шёлковом камзоле ярко-красного цвета, тёмно-жёлтых штанах и таких же высоких, до колена сапогах. Голова его была непокрыта.
Женщина едва доставала ему до плеча. Несмотря на то, что на ней чёрная сетчатая вуаль, свисавшая до пояса, и длинная юбка, видно было, что она тоненькая и хрупкая.
На голове её венок, сплетённых из каких-то невиданных никогда раньше пастором цветов с чёрными бутонами. Когда пара подошла к нему ближе, он обонял аромат роз.
- Чёрная роза, - подумал пастор. – Разве бывают такие?
Он вздрогнул, так как внезапно в кирхе заиграл орган. Высокая печальная музыка заполнила зал. Мужчины в чёрных плащах подошли ближе.
- Венчайте, - сказал один из них.
Пастор вдруг понял, что на женщине не траурная вуаль, а свадебная. Но почему она такого цвета? И розы. Они должны быть белыми.
- Что здесь происходит? – он повернулся к органисту. – Я не понимаю.
Его тронули за плечо. Это был Хансен.
- Это вам, - он протянул мешочек. – Здесь сто золотых талеров. Обвенчайте их, и закончим.
Пастор на секунду задумался. Ничего противозаконного не происходит. Во всяком случае, он спросит у невесты.
- Вы добровольно выходите замуж? – пастор склонился к ней.
Та молча кивнула. Жених засмеялся. Музыка органа взвилась до небес. Мрачное торжество началось.
Выйдя из кирхи последним, пастор прикрыл двери и не спеша пошёл домой. Ему не давало покоя ощущение какой-то тревоги. Но что случилось, он не понимал.
Взойдя на пригорок возле своего дома, он увидел, как по морю, уже посветлевшему в ожидании первых лучей солнца, скользит шхуна. В сумеречном свете её паруса показались пастору чёрными.
- Такое бывает, - подумал он. – На рассвете и закате все паруса темнеют.
Что-то остановило его. Он снова взглянул на море. Поверхность его была ровной, как полированный гранит. А как же шхуна плывёт? Без ветра?
Пастор помотал головой. Странные пришельцы уплыли, и на том хорошо. Мало ли что бывает на свете. Только то, что не выспался, а скоро уже ехать в Бильденау.
Шхуна ещё виднелась вдали, а пастор уже забыл про неё. Деньги, полученные от Хансена, припрятал в каминной трубе. А когда окончательно рассвело, он уже трясся в телеге вместе с возчиком и дремал.
Вернувшись из Бильденау после обеда, пастор не успел доехать до дома. Его встретили встревоженные рыбацкие жёны.
- В кирхе гроб! – кричали они. – Девушка в гробу!
У алтаря стоял чёрный гроб. В нём лежала с открытыми глазами молодая девушка. Её белое лицо сияло в вечной полутьме кирхи. На груди у неё лежал свадебный венок из чёрных роз.
Пастора как будто ударило по голове. Он застонал и упал на колени. Женщины бросились к нему, помочь, поднять.
- Не трогайте меня! – закричал пастор, свалившись на бок и закрывая лицо руками. – Бегите, бегите! Это она! Это смерть! Погибель! Боже мой, чёрные паруса! Черная роза!
Ландмейстер Сванбург был толстым, но проворным и умным. Узнав о беде, он выставил стражу возле приморских деревень и не велел никого выпускать оттуда. Рыбацкие лодки, отплывавшие от тамошнего берега, Сванбург приказал сжигать, бросая в них факелы.
Пастор бродил один по опустевшей деревне. Порыв ветра бросил ему в лицо песок. Прибрежные дюны уже словно почуяли, что людей здесь больше нет, и не будет очень долго, возможно - никогда; и двинулись на дома.
Над кирхой затрепетало чёрное полотнище. Стража, стоявшая на дороге, увидела, как над деревней поднялись клубы дыма.
- Вот и всё, - старший стражник вытер лицо. – Сейчас ещё Бильденау сгорит, и можно жить дальше.
- Никто не выжил? – спросил его молодой Ганс.
- Никто, - старший стражник вздохнул.
По морю, накренясь на правый борт, летела под всеми парусами шхуна с чёрными парусами. Белолицая красавица держала в руке букет лилово-чёрных роз. Ветер срывал с них лепестки и швырял за борт. Те из них, что долетал до берега, падали на землю и мгновенно всё живое, что было рядом, съёживалось и гибло. Чума не щадила никого.

[Виктор Не]

Прозреваю чьё авторство.

Почему? Потому что сюжет, ровный выверенный, построенный на известной (но не каждому читателю) символике. Множество не сюжетообразующих характерных названий, также ведомых не каждому читателю.

Местами тяжеловато читается, из-за подробностей, так как сам этим грешу, то с интересом выяснял за что цепляется глаз. Например:

Спохватился, накинул на ноги истертый плед. Его подарили купцы много лет назад. Привезли из далёких земель, где живут горбатые лошади и чёрные люди.

Вот читаешь и думаешь, а при чём тут верблюды?

Пастор не боялся никого. И потому открыл дверь, не спрашивая, кто там.

понятно, что не стал спрашивать пастор

Он кивнул факелоносцу. Тот завозился, сунув свободную руку под плащ.

понятно, что не руку с факелом

и т.п. И еще что-то трудно уловимое, но в конце рабочего дня уже нет той ясности 8)

[Рыжая вешка]

Сквозь мутные стёкла, вставленные в мелкий переплёт оловянной рамы

- засомневалась в материалах, оконца вроде были слюдяные...

на пастора порой наносило запах гари

- ну и нанесло?

он обонял аромат роз

- и как обоняние?

Такая вот атмосферная зарисовка. Чем-то напомнило "Имя Розы". Не знаю чем, атмосферой, что ли... С этим у автора всё нормально - нагнал что ни есть чумной жути. Вот с конфликтом небольшая проблема. У кого с кем, зачем и почему. ну, смерть, понятно, у неё на роду написано. Пастор служит, моряки в море за рыбкой. И что? Больше легенда чумного посёлка нежели фантастика. Хотя - да, этакий пирсвадьба во время чумы.
*Уходит, напевая:
- Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела... и сжигала...

[Джуффин Халли]

Начало было прекрасным. Фраза пастора, камин, камерная атмосфера. И вдруг - поворот с мистикой, не совсем логичным поведением, ярмарочными скоморохами из табакерки... Нет, начало было неплохим... Но избыток мистики явно испортил окончание.

[zubr]

Атмосферно. Хотя полагаю рассказ раздольем для заклепочников(золотой талер?) тире знатоков средневековья. В сущности, весь конфликт сконцентрирован в последних предложениях, а до того - нагнетание атмосферы. Однако, чтобы холодок пробежал, чего-то не хватило. "Маска красной смерти" По. Кстати, я вот не понял, зачем потребовался пастор за сто золотых, свадьба и прочее, если деве-чуме достаточно было лепесток бросить на берег, чтобы пустить мор?

[Генрих]

Всем кранты? Питаю слабость к таким концовкам. Но автор не дожал. Это не трагедия, это ближе к свидетельским показаниям записанным в протокол. И ведь до лимитов 25 и 40 тыщ далеко, можно было б развернуться и прикончить всех с размахом и вкусом.

[Полудиккенс]

Зная, что в списках группы присутствует Алексей2014, сразу же начинаешь подозревать его в авторстве. Зная его привычки, сразу же начинаешь подозревать и рассказ в целом. Я и не близко не в состоянии тягаться с ним познаниями, у меня научные сведения в голове не держатся в принципе, что влетело, то и вылетело. Поэтому я утверждать ничего не могу и не берусь. Я попытался сейчас узнать в интернете, насколько, например, правдоподобны статуи святых в протестантской кирхе, с наскоку толком ничего не узнал, а углубляться в вопрос мне, признаться, лень. Поэтому я ограничусь своими чисто литературными впечатлениями. Они у меня в целом положительные, довольно атмосферная история, хотя слишком оригинальной она мне не показалась...

[Агния]

Я не соглашусь, что это Алексеево творение.
Неряшливо, местами коряво, думы персонажа то не оформлены вовсе, то - как прямая речь. Я о его способностях лучшего мнения)

стояли два мужчины в чёрных плащах

- ну разве бы он так написал?
или вот

- Сейчас, - тот повернулся ко входу. – Зовите их! – крикнул он, и сказал пастору: - А я сяду за орган.
Тот немного удивился, но не успел спросить, зачем нужна музыка.

...нет, тут автору, пусть он меня простит, ещё работать и работать.

[Полудиккенс]

Я не соглашусь, что это Алексеево творение.

Если это не Алексей, то кто-то очень близкий к нему по интересам. Один

годендаг

чего стоит. И вообще слишком много всего из Алексея это все мне напоминает. Хотя положительно утверждать, естественно, ничего не могу.

[Гость_korz1973_*]

Зная, что в списках группы присутствует Алексей2014, сразу же начинаешь подозревать его в авторстве. Зная его привычки, сразу же начинаешь подозревать и рассказ в целом. Я и не близко не в состоянии тягаться с ним познаниями, у меня научные сведения в голове не держатся в принципе, что влетело, то и вылетело. Поэтому я утверждать ничего не могу и не берусь. Я попытался сейчас узнать в интернете, насколько, например, правдоподобны статуи святых в протестантской кирхе, с наскоку толком ничего не узнал, а углубляться в вопрос мне, признаться, лень. Поэтому я ограничусь своими чисто литературными впечатлениями. Они у меня в целом положительные, довольно атмосферная история, хотя слишком оригинальной она мне не показалась...

Во-во, аналогичне. Сквозняк. Месяц мучал книгу про Византию. И осело только, что была такая царица Ирина, которая выколола глаза сыну, чтобы править вместо него. Ну ещё то, что с Русью связано. Так это я итак знал.

[Полудиккенс]

И осело только, что была такая царица Ирина, которая выколола глаза сыну, чтобы править вместо него.

Мне мама в детстве выколола глазки, чтоб я в шкафу варенье не нашел...

[Виктор Не]

Зная, что в списках группы присутствует Алексей2014, сразу же начинаешь подозревать его в авторстве

Я тоже его подозревал, но тут есть другие более подозрительные рассказы.

[Полудиккенс]

Я тоже его подозревал, но тут есть другие более подозрительные рассказы.

Чего-чего, а подозрения у меня хватит на всех...

[mechanik]

А мне понравилось. Есть рассказы, оставляющие впечатление алюминиевой штамповки, но здесь (да простят мне эту красивость) благородная тяжелая бронза.

[Horra Ora]

Написано,безусловно, хорошо. Есть некоторые некрасивости, на мой взгляд, типа, тяжеловесного "обонял запах розы", но в целом очень атмосферно, интересно и загадочно. Особенно понравилось начало про быт пастора. Но потом как-то всё быстро начало происходить, что, когда рассказ уже закончился, пришлось возвращаться и вчитываться в каждое слово, чтоб понять, что же в конце концов произошло. Словно автор пожалел букв, вкладывая в каждое предложение большой смысл, а я, к сожалению, не со всем разобралась.
В любом случае, рассказ достоин внимания. Спасибо. И удачи!

[Джуффин Халли]

Написано,безусловно, хорошо. Есть некоторые некрасивости, на мой взгляд, типа, тяжеловесного "обонял запах розы", но в целом очень атмосферно, интересно и загадочно. Особенно понравилось начало про быт пастора. Но потом как-то всё быстро начало происходить, что, когда рассказ уже закончился, пришлось возвращаться и вчитываться в каждое слово, чтоб понять, что же в конце концов произошло. Словно автор пожалел букв, вкладывая в каждое предложение большой смысл, а я, к сожалению, не со всем разобралась.
В любом случае, рассказ достоин внимания. Спасибо. И удачи!

Бон жур! Напомню, что ваших отзывов ждут и в других группах. Особенно в первой.

[Horra Ora]

Бон жур! Напомню, что ваших отзывов ждут и в других группах. Особенно в первой.

Ой, надо же! Не знала. Мне бы еще кто дал на водку наводку, куда идти

[Джуффин Халли]

Ой, надо же! Не знала. Мне бы еще кто дал на водку наводку, куда идти

В первую группу, мон шери. В нашу, родную.

[Horra Ora]

В первую группу, мон шери. В нашу, родную.

Ох, мне бы свою осилить, а там как получится...

[Генрих]

Соглашусь, что похоже на Алексея2014. Соответствует его кругу интересов. Я вот и кирха не знал, что это такое.