Поглотитель боли, автор Сергей Галевский (Dante) Опции

[Каркун]

Автор: Сергей Галевский (Dante)



Поглотитель боли



Поглотитель боли пришел в наш город на закате. Я заметил его первым, потому что в это время всегда выхожу к южным воротам полюбоваться окружающим великолепием. На западе горизонт полыхает закатным пожаром, на востоке в пустошах мерцает бирюзовым светом полынь-трава, над головой в темно-фиолетовом небе к двенадцати Несбитым в их круглосуточном бдении присоединяются первые робкие звезды. А за спиной у меня главное чудо – наш городок, с освещенными домами, улицами и центральной площадью. Старый Джон рассказывал об огромных городах, огни которых горели всю ночь напролет и были отлично видны даже с высоты Несбитых. Но от тех мегаполисов остались лишь руины, мрачные, безжизненные и без единого огонька. А наша скромная община каждую ночь освещена, фонари разгоняют тьму на улицах, и мощные прожекторы, развернутые в сторону пустошей, отпугивают всякую нечисть.
Поэтому я безбоязненно вышел за ворота в сгущающихся сумерках, и потому не испугался, завидев приближающуюся к городу фигуру. Скорее, задумался. Одинокому путнику не под силу пересечь пустоши, отделяющие нас от ближайшего оплота, если только этот путник не мракоборец. Но мракоборцев всегда раньше слышно, чем видно – рев их атомбайков ни с чем не спутать. Да и росту они высокого, сложения могучего, в блестящих доспехах. А путник невысокий, сгорбленный, шел пешком, и вместо доспехов на нем был коричневый балахон с капюшоном, полностью скрывавшим лицо. Когда он подошел поближе, я заметил две миниатюрные клетки из темного металла, болтающиеся у него на поясе.
И вот тут-то я понял, что на закате в наш город пожаловал поглотитель боли. И испугался покрепче, чем если бы из сумерек выскочил костегрыз или падальщик. Да что там падальщик, я даже быкоящеров боюсь! А тут такое, что впору бежать без оглядки, да только ноги предательски отнялись и не слушаются. Так и стоял столбиком, пока путник не подошел вплотную.
- Здравствуй, мальчик, - обратился ко мне поглотитель голосом, который бывает только у смертельно уставших или тяжело больных – тихим, невзрачным и безрадостным. – Не проводишь меня к вашему старосте?
- Ыыы… - нечленораздельно ответил я, не в силах совладать с охватившим меня ужасом. Хотя и страсть как обидно, что незнакомец назвал мальчиком. Мне уже четырнадцать!
- Как тебя зовут? – со вздохом спросил поглотитель.
- Ааа… ммм… Петр, - промямлил я, справившись, наконец, с онемевшими от страха губами и языком.
- Не надо меня бояться, Петр, - все тем же лишенным интонаций голосом продолжил поглотитель. – Я лишь облегчаю страдания, а не причиняю новые.
Слова поглотителя меня немного успокоили, хотя бояться я не перестал. И рад бы, да о них такое рассказывают… будто они не только поглощают боль, но и охотно ею делятся. Вроде как яд сцеживают.
- Сейчас ты думаешь, что я собираюсь начинить тебя чужими страданиями, словно праздничного крылохряка горьким орехом. Но все, что мне требуется – это ужин и ночлег. Дорога от ближайшего Оплота заняла больше двух недель. Я очень устал в пути, так что проводи меня побыстрее к старосте.
Я представил себе согбенного путника, дни напролет бредущего через пустоши, под палящим солнцем, под проливным дождем, и мне стало его жаль. Я все еще опасался чужих страданий, пропитавших поглотителя, но страх больше не имел значения. Нужно ему помочь.
- Пойдемте, тут недалеко, - сказал я, поворачиваясь лицом к освещенному городу. Зрелище было настолько прекрасным, что я не удержался и похвастался. – Кстати, видите эти огни? Это все я сделал. Я и Старый Джон.

* * *

В городе не было ни одного дома, который мог бы вместить всех его жителей. Поэтому общий сход пришлось провести на центральной площади, несмотря на полуденное солнце и ветер, гонявший по улицам сухую колючую пыль. Всем хотелось посмотреть-послушать, но мне каким-то чудом удалось пробраться в первый ряд.
- Горожане! – держал речь староста Ринат, отплевываясь от попадавшей в рот при каждом порыве ветра земли. – К нам пришел служитель Церкви. И не абы какой, а поглотитель боли. Пришел, чтобы помочь. После такого даже не вздумайте задерживать десятину, черти! – староста старался в каждой своей речи, независимо от темы, убедительно показать, что налоги надо платить, землю пахать, а удои быкоящеров повышать всеми возможными способами. – А то ропщете, ропщете, что, мол, десятина исправно уходит, а помощи никакой. А вот она, помощь-то!
- Ближе к делу давай! – гаркнул кузнец Яр, мужик горячий и в работе, и в мордобое, так что даже хитрец-староста старался с ним не связываться. Оно и понятно, крепче Яра никого в городе нет. Если не считать Отшельника, конечно.
- Ну так я сталбыть и говорю, - вернулся в прежнюю колею Ринат. – Помощь от Церкви пришла-то. Говорит, что чувствует горе и несчастье в нашем городе, и собирается помочь. Ну, чувствует он правильно, горя у нас хоть ложкой черпай, хоть ведром, хоть в бадью наливай. Плохо живем, хотя пока до меня старостой Борис был, царствие ему атомарное, жили еще хуже, само собой. Так что мы, конечно, список составим, кому первому помочь, у кого горе тяжче и боль сильнее-то. Только оно понятно, что первыми в этом списке мы должны быть, я да Маруся моя – сколько лет уже детьми обзавестись не можем, это ж горе какое! Уж мы каждый день молимся, молимся, и наконец-то молитвы услышали наши.
- Ага, горе, - пробормотал я и вполголоса добавил. – Плачем, богу молимся, не жалеем слез… Быкоящер не доится, не дает навоз…
Услышь такое староста, уж он бы задал мне жару. За мной и правда не заржавеет встрять без спросу, ляпнуть что-нибудь этакое, за что потом уши надерут. «За словом в карман не полезет» - все знают, что это про Петра. К счастью, на этот раз меня никто не услышал благодаря Ангелине, тетке вздорной и Рината на дух не переносившей.
- Чего это вы первые-то? – встряла Ангелина. – Вы родить не можете, а ну как я мертвого родила? Чье горе-то больше, а?
- Молчи! – цыкнул на нее староста, но Ангелина от такого распалилась пуще прежнего.
- Это мне-то молчать? Мне молчать? Мне молчать?
- Тебе, тебе! – вступилась за Рината жена. – Ты-то хоть знаешь, что можешь родить, а мне каково?
- Мужика нормального выбирать надо было, а не этого хмыря бездетного! – нимало не смущаясь, парировала Ангелина.
Горожане, как это водится, незамедлительно разделилась на два враждующих лагеря – одни поддерживали старосту и его жену, другие были на стороне Ангелины. Сходились все только в одном – каждый считал свое горе самым нестерпимым и требовал немедленного исцеления. Послушав немного, я решил пойти поболтать со Старым Джоном. Все лучше, чем слушать ругательства и оскорбления, в обмен которыми превратился городской сход. Уж Джон-то точно ругаться не станет, нет, Джон – настоящий джентльмен.
Мне почти удалось выбраться из толпы, когда брань и крики внезапно стихли. Как когда я каждое утро нажимаю на кнопку и фонари мгновенно гаснут, только на этот раз погас не свет, а звук. Толпа с западного края площади раздалась, образовав проход, по которому шел мой вчерашний знакомый в коричневом балахоне. Понятно, что все замолчали – при поглотителе боли не шибко-то покричишь. Разве что от страха.
Поглотитель неспеша прошел к центру площади и оглядел замерший народ. Все упорно смотрели себе под ноги, и лишь Яр дерзко, с вызовом вскинул голову.
- Послушайте меня, - после недолгого молчания сказал поглотитель. – Не надо никаких списков. Я пришел сюда не ради того, чтобы раздавать таблетки забвения и утешать скорбь каждого. В учении Ядра, учении Церкви нашей, сказано, что от скорби происходит терпение, от терпения – опытность, от опытности – надежда. Будьте терпеливы. А помощь поглотителя нужна лишь в самых безнадежных случаях, когда на смену скорби надежда не следует. И только один человек в всем городе действительно нуждается.
Поглотитель еще раз оглядел городской сход. Все замерли, ожидая его решения – кто же у нас самый несчастный? Быть несчастнее остальных каждый сейчас хотел куда больше, чем быть самым счастливым.
- Только этого человека нет на площади, - неожиданно закончил поглотитель.
Народ начал оглядываться, пытаясь понять, кого недостает.
- Мишка! Ты тут?
- А кого нет-то, братцы-горожане?
- Зинки небось нету?
- Зинки-то? Несчастная она, как же! Кувыркается поди с кемнить, пока мужик ейный на сходе!
- Да ты никак обалдела, кума, при всем народе про меня такое кричать?
- Зинка, ты, что ли? Ну прости, не признала…
- Все вроде здесь…
- Здесь я, здесь! Я Мишка!
- Да не ты, другой…
- Отшельника что ли нету? Так он и не из наших…
- Да и какое у него несчастье-то? Здоров, как быкоящер, Зинку, поди, сейчас отделывает, раз уж ее нету.
- Да здесь я, старый дурень, здесь! Надоели уже!
- Зинка, ты что ли? Ну прости, не признал…
Повыясняв с четверть часа и доведя до бешенства несчастную Зинку, горожане вынуждены были признать, что все здесь. Никто в городе не согласился бы пропустить появление поглотителя боли. Служители Церкви у нас гости нечастые, тем более такие.
- Нет, - покачал головой поглотитель. – Я точно чувствую огромное горе поблизости. Но не на площади.
И тут меня осенило.
- Есть! – все повернулись в мою сторону и удивленно на меня посмотрели. – Есть еще один человек! И он… она очень несчастна, правда-правда.

* * *

- В последний раз прошу, Отец, одумайтесь, не идите в логово ведьмы, - староста загородил собой дверь в старый дом, мешая пройти поглотителю боли.
- Не бойся, сын мой, я видел много ведьм на своем веку, - бесстрастно ответил ему поглотитель. – Тем более вы даже и не уверены, что эта женщина ведьма.
- Истинно говорю – ведьма! – уверенно ответил Ринат, и совершил круговое движение ладонью, осеняя себя знаком Ядра. – С тех пор, как тот пожар приключился, житья нам от нее просто нет. То посевы потравит, то скот изведет, то на младенцев хворь какую напустит. Все беды от нее! Верно я говорю? – староста обратился за поддержкой к обступившим хижину горожанам, и те одобрительно забубнили. Почти все.
- Что, Ринатушка, и портки тебе тоже она обмочила, когда ты на Курчатов день пьяный домой возвращался? – крикнул Яр. Кузнец жуть как не любит, когда налетают всем скопом на одного.
- Староста наш, никак, к бабе подойти боится! – подхватила Ангелина, никогда не упускающая случая поддеть Рината. – Может, оттого Маруся все никак понести не может?
- У, стерва! – начал было Ринат, но осекся, вспомнив, что рядом стоит служитель Церкви, и с испугом посмотрел на поглотителя.
- Трусливому зайке и пенек – падальщик, - не удержался и подначил старосту я.
Все засмеялись. А поглотитель, меж тем, аккуратно отодвинул старосту со своего пути и, не говоря больше ни слова, вошел в дом. Следом за ним никто не пошел, но и расходиться люди даже не думали. Все ждали его возвращения.
Как только за поглотителем закрылась дверь, староста подскочил ко мне, схватил за грудки и начал трясти что есть мочи. Понятное дело, с Ангелиной или тем более Яром так не поступишь. Только и остается, что на мне злобу вымещать.
- Ты, сопляк, механик недоделанный, совсем стыд потерял никак, а? Ведьму защищать вздумал? А ну я тебя инквизиторам сдам, в реактор пойдешь, а? Какую теперь поговорку вспомнишь?
Первым делом на ум мне пришли «Язык до реактора доведет» и «Слово – уран, молчание – торий». Одно упоминание об инквизиторах нагнало на меня жути, да и не только на меня, думаю. Но сдаваться так просто я не собирался, и хоть держал староста меня крепко и тряс как грушу, аж зубы лязгали, я изловчился, дернулся, и вырвался из Ринатовых рук.
- Не ведьма она! – зло, едва сдерживая слезы, выкрикнул я в лицо старосте. – Влада никому плохого не желает, и дурного ничего не делает!
- А посевы? А скотина? Младенцы? – забубнили горожане.
- Вы это видели? Своими глазами видели, как она все это творит? Она ж только и делает, что живет на отшибе и знаться ни с кем не хочет. Вот и вся ее вина. Да если б вы… если б у вас вся семья в огне сгинула, вы бы еще и не так… - не в силах больше сдерживать слезы, я заплакал. Речь моя сбилась, но только на миг, и продолжил я уже спокойнее. – Вы же сами никогда не верили в то, что она ведьма. Так, шептались, болтали, шутили. Списывали на нее свои неудачи. Только сейчас, когда поглотитель хочет помочь ей, а не вашим родным, вы на Владу так обозлились. Но она не виновата, что он ее выбрал. Не злитесь на нее, пожалуйста. Она хорошая и правда очень несчастная. Ей нужно помочь.
На миг мне показалось, что я их убедил. Толпа стояла в молчании, словно каждый обдумывал мои слова. Даже староста, и тот не порывался возобновить взбучку.
- Ты, малец, трехнулся там со своими реакторами? – пенопластом по стеклу резанул тишину визгливый голос Ангелины. – Ишь, какой умный выискался – на нас бочку катит, а ведьму выгораживает. Да я во сто раз больше в помощи нуждаюсь, чем эта… эта…
- …! – бухнул Яр, оказав Ангелине неоценимую помощь в выборе подходящего словца. Что это слово означало, мне пока знать не положено. – Ну ты Петька и фрукт! Я в кузне целый день тружусь, а она что делает? И что, я меньше нее помощи достоин, раз у меня из родни никто не сгорел? Нет, брат, шутишь…
И все разом заговорили, словно целый монашеский орден, в одночасье отказавшийся от обета молчания. Каждый доказывал окружающим, что именно он, и никто другой заслужил внимания поглотителя боли. Только староста ничего не сказал, а шагнул ко мне и занес руку для настоящего, взрослого удара. Я даже не попытался увернуться или убежать, чувствуя себя сломленным и уставшим, словно вместе со слезами выплакал всю злость и жгучую обиду на в одночасье возненавидевших Владу горожан.
Но удара не последовало. Кто-то перехватил руку старосты, не дав тому завершить замах.
- Парня не трожь, - сказал высокий мужчина с копной по-юношески густых и непослушных волос. Волосы, впрочем, были совершенно седые.
- Привет, Отшельник! – радостно воскликнул я, узнавая своего спасителя.
- Привет, Петр, - Отшельник единственный, кто называет меня «Петр», без всяких там унизительных «Петька» или «Петечка». Один он понимает, что я уже не ребенок. Он, и еще Старый Джон.
- Руку отдай, - прошипел староста, до крайности раздосадованный таким поворотом событий.
- Парня не трожь, - повторил Отшельник, отпуская предплечье старосты.
- Да он… - начал было Ринат.
- Я и по-другому могу объяснить.
Староста ничего не ответил. Только зыркнул зло сначала на меня, потом на Отшельника, и отошел в сторонку, оглядываясь и потирая руку. С Отшельником связываться дураков нет. Его даже Яр старается не задирать, Отшельник кузнеца на голову выше и в плечах шире чуть ли не вдвое.
- Ты какими судьбами тут? – спросил я.
- Да вот, пришел в город горло промочить, а кабак закрыт, на улицах пусто. Слышу, где-то на окраине шумят, прихожу – а тебя уже Ринат бить собрался. Вовремя подошел, значит.
- Дорога ложка к обеду, - рассмеялся я, довольный тем, что друг вовремя пришел на помощь.
- И то верно, парень, - кивнул Отшельник.
И больше мы не сказали ни слова. Да и к чему? У меня два друга – Старый Джон и Отшельник. Болтать я люблю со Старым Джоном, а с Отшельником приятно помолчать. И ему со мной тоже, наверное. Иначе бы не молчал.
Мои старенькие атомные часы отсчитали еще час, прежде чем дверь отворилась, и мы вновь увидели поглотителя боли. Лицо его, как обычно, скрывал капюшон, и непонятно было, что он увидел и что понял. Все разговоры стихли, горожане повернулись к нему и замерли, страстно желая получить ответ всего на один вопрос. А ну как передумал Святой Отец ведьме помогать?
- Сомнений нет, это она, - сказал поглотитель, и едва слышный вздох разочарования прокатился по толпе. – Мне потребуется два-три дня, чтобы все подготовить, а потом я заберу ее горе.
Не дожидаясь ответа, поглотитель повернулся и пошел к центру города. И вновь недолгое молчание, только на этот раз его нарушил староста.
- Да как же так? Что же это такое-то? – пробормотал Ринат, а потом вдруг хлопнул по ладони кулаком и, срываясь на крик, продолжил. – Чтобы этой девке такое чудо? Да ни в жизнь. Все, лопнуло мое терпение! Довольно мы ведьму у себя терпели. Сейчас же весть пошлю в Оплот, пусть присылают мракоборцев и забирают ее.
При слове «мракоборцы» большинство горожан опасливо переглянулись, но некоторые поддержали Рината криками «Правильно!» и «Давно пора!». И только один человек возразил ему.
- Как-то больно вовремя терпение у тебя лопнуло, - спокойно заметил Отшельник. – Сжить Владу со света вздумал?
- А я что? – развел руками староста. – Заберут, проверят, коль не ведьма – вернется.
- Оттуда никто не возвращается. Кого по обвинению в колдовстве в Оплот забрали, у тех одна дорога –в реактор. И ты, Ринат, это не хуже меня знаешь.
- Не знаю я ничего, - отмахнулся староста. – Да и тебе откуда знать? Ты что, мракоборец?
- Я? – Отшельник усмехнулся, показав ровные белые зубы. – Куда уж мне.
- Вот-вот. Я староста, и мне решать. Мне Знак служители Оплота доверили. А ты и вовсе не наш, не городской. Тебя не спрашивают.
- Как скажешь, Ринат, - удивительно легко согласился Отшельник. – Как скажешь.
А затем развернулся и пошел прочь. Я припустил следом.
- Что все это значит, Отшельник? – спросил я, едва поспевая за его широкими шагами.
- Что староста ваш – дурак. Впрочем, это не новость, - неожиданно зло сказал Отшельник и резко остановился. Повернулся ко мне, наклонился и больно сжал плечо. – Петр, ты хочешь спасти Владу? Мне нужно встретиться с поглотителем боли, сегодня, после заката. Поможешь?
Я медленно кивнул. Мне было очень страшно, но страх не имел значения – я должен был помочь Владе.

* * *

Дом Отшельника стоит за пределами города, и идти к нему надо через пустошь. Там и днем страшно, а уж ночью... Мерцает полынь-трава, луна мертвенным светом заливает равнину, а над головой медленно проплывают двенадцать Несбитых. Жуть, да и только.
Однако на этот раз меня больше пугал спутник. Поглотитель боли шел молча, не жалуясь на неровную дорогу, не торопясь и не отставая. Можно было бы даже представить, что я иду один, но… но не получалось, вот хоть ты тресни.
Отшельник встретил нас у ограды, проводил в дом, усадил за стол и налил каждому по чашке травяного отвара. Поглотитель к отвару не притронулся, а вот я с удовольствием отпил горячего напитка. Где Отшельник берет эти травы?
- Святой Отец, я вот о чем хотел поговорить, - начал хозяин, убедившись, что гость пить отвар не собирается. – Простите, что вмешиваюсь, но… вы же поняли, что Влада – никакая не ведьма?
- Конечно, - подтвердил поглотитель. – Она альбедо. Не с рождения, а после аварии. И можете называть меня «брат», как это принято у служителей Церкви.
- Я больше не служу Ядру.
- Вас волнует судьба никому не нужного мутанта? Значит, все еще служите. Пусть и не в рядах мракоборцев.
- Подождите, - чуть слышно пискнул я. Они обменялись парой фраз, а у меня уже голова пошла кругом. Отшельник – бывший мракоборец? Мракоборцы бывают бывшими? Влада – альбедо? Что такое альбедо? К счастью, Отшельник был не против пояснить мне все непонятное.
- Петр, альбедо – это отражатель, зеркало. Человек, который возвращает окружающим их эмоции, мысли, действия, только уже на материальном, событийном уровне. Влада стала такой после того пожара.
- Как аукнется, так и откликнется? – уточнил я на понятном мне языке.
- Именно, - подтвердил Отшельник. - Ее невзлюбили за замкнутый характер, и она неосознанно возвращала эту нелюбовь в виде разных напастей. Чем больше приключалось бед, тем больше негативных эмоций, и тем больше она возвращала проблем горожанам. Всем, кроме тебя. Ты один из целого города искренне ей сочувствовал, и тебе она возвращала только добро.
- Мне? Добро? – удивился я.
- Петр, - Отшельник вздохнул, словно смиряясь с необходимостью объяснять очевидные вещи. – Ты исходил пустоши на много километров вокруг, разыскивая на свалках запчасти, схемы, батареи и не знаю что там еще. Тебя никогда не удивляло, что из всех своих походов ты возвращался целый, невредимый и с добычей? Сказать по правде, меня удивляет даже то, что ты просто возвращался.
- Ааа… да, - только и смог ответить я. До того, как мы со Старым Джоном разработали и построили систему освещения и питающий ее реактор, в безлунные ночи люди порой пропадали прямо на улицах. А я много раз возвращался из самого сердца пустошей. Одной удачей это не объяснить.
Влада хранила меня. Но получается, что…
- Получается, что для остальных она и правда ведьма? – почему-то шепотом спросил я.
- Нет, - твердо ответил Отшельник. – Ведьма творит зло осознанно. Альбедо, даже причиняя людям вред, сама не понимает, что делает.
- Поэтому так важно забрать ее горе, - добавил молчавший доселе поглотитель. – Чтобы защитить город. Особенно теперь, когда благодаря старосте все ее возненавидели.
- Да, важно, - эхом откликнулся Отшельник. – Но мракоборцы будут здесь не позднее завтрашней ночи. Успеете?
- Мало времени, - ответил поглотитель. – Но выхода нет. Я начну завтра на закате. Только бы мракоборцы не заявились во время ритуала. У них хватит ума вмешаться.
- Сохрани нас атом от такого, - покачал головой Отшельник. – Уж лучше сразу в реактор.
Поглотитель кивнул и поднялся из-за стола.
- Не провожайте, - бросил он через плечо. Хлопнула дверь, и мы с Отшельником остались вдвоем. Вопрос крутился у меня на языке, но я не решался его задать. И так узнал этой ночью много такого, что мне знать не положено, поэтому сидел тихо, как шуршафчик под метлой, потягивал остывший отвар и надеялся, что Отшельник не станет меня мучить и расскажет сам. И Отшельник рассказал.
- Посмотри на меня, Петр, - попросил он. – Я выше, сильнее и быстрее любого из горожан. Люди такими не рождаются. Я генмод, солдат Церкви, служитель Ядра. Мутант, прошедший процедуру Облучения. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Мы спустились в погреб, где, на первый взгляд, не было ничего, кроме запаса трав и овощей. Однако Отшельник нажал на одну из полок, и та отъехала в сторону, открывая спрятанный в стене тайник. В нем стоял куб из светлого металла с гранями сантиметров по сорок.
- Модель «Громовержец», - пояснил Отшельник. – Шестьдесят девять пудов веса, титаново-вольфрамовая основа, нанокерамическая поверхность, реактор на основе кюрия-242… Убойная штука.
- Это твой молот? – восхищенно спросил я. – Ты был «медведем»?
- Уж точно не «соколом», - усмехнулся Отшельник, и с грустью добавил. – Был – когда-то. Пока не пришлось арестовать одну ведьму, которая ведьмой вовсе и не была.
- Слушай, так тогда ты просто обязан защитить Владу. А с таким оружием тебе даже мракоборцы не страшны!
- Если бы, - вздохнул Отшельник. – Их трое, и они тоже вооружены.
- Я знаю, ты их не боишься… ты никого не боишься. Помоги нам.
- Не боюсь. Но и драться не могу. Смотри.
Отшельник коснулся куба, что-то щелкнуло, и тот засиял ярким голубым светом, издавая негромкое гудение. На верхней стороне загорелась яркая шкала с двенадцатью делениями. Из них только два горели тревожным красным светом, причем второе светилось едва-едва.
- Нет энергии? – догадался я, и Отшельник в ответ кивнул. – Так в чем проблема? У меня ураново-плутониевых батарей – навалом! Я тебе молот под завязку заправлю, и доспехи, и все что скажешь. Только спаси Владу, пожалуйста…
- Петр, - вздохнул Отшельник. – Реактор на основе кюрия. Это тебе не уран.
- Кюрий… - внутри все оборвалось и ликование сменилось отчаянием. – У меня есть одна такая батарея. Это редкость, но мне как-то раз повезло.
- Знаю, парень, - Отшельник положил руку мне на плечо. - И не прошу тебя ее отдать. Она же нужна Старому Джону. Ему без нее не жить.
- Я отдам ее тебе, - ни минуты не колеблясь, ответил я. – Влада – живой человек, а Старый Джон… Он мой друг и учитель, но он просто робот, которого я же и собрал. А Влада не виновата, что у него реактор тоже на основе кюрия.

* * *

Рев атомбайков мы услышали как только стемнело. И, само собой, через несколько минут после того, как поглотитель заперся в доме Влады и приступил к ритуалу. Встречать мракоборцев вышли только я и Отшельник, остальные горожане предпочли попрятаться по домам. Хотя бы Владе не навредят и в ритуал вмешиваться не станут, тем более что главный подстрекатель, Ринат, сегодня упал с кровати и сломал ногу. Быстро к нему ненависть-то вернулась, что сказать.
- Без драки не обойтись, похоже, – сказал Отшельник. – Надо выиграть время.
- А ты почему без доспехов? – удивленно спросил я. Он был одет в обычные штаны и куртку.
- Энергии мало, - покачал головой Отшельник. – Спасибо за батарею, но снаряжение жрет топливо как голодный падальщик. Молот и то заправлен едва на треть, надолго не хватит. Где уж тут еще и доспехи заправлять.
- Тебя же убьют!
- Не сразу, - невесело улыбнулся Отшельник. – Особенно если ты сделаешь, как мы договаривались.
Вскоре в свете прожекторов показались мракоборцы. Остановились метрах в ста от ворот, заглушили атомбайки и направились к воротам. В полной броне, с оружием, готовые к бою. «Медведь» с молотом в руках, самый сильный из бойцов. «Волк» с молекулярным кнутом, одной молекулой, растянутой трансполем на несколько метров и разрубающей все на своем пути. И «ловчий сокол», с биометаллической сетью в правой руке и коротким термоклинком в левой.
- Именем Ядра, единого, но делимого, - начал «медведь». – Мы пришли арестовать ведьму. Где городской староста?
- Ему нездоровится, - ответил чистую правду Отшельник. – А ведьм здесь нет. Вас обманули.
- Где. Староста. Города, - «медведь» явно не привык, чтобы с ним так разговаривали.
- Возвращайте в Оплот, - спокойно ответил бывший мракоборец. – Здесь для вас нет достойной работы.
- Именем Ядра, вы арестованы и будете отконвоированы в Оплот вместе с ведьмой.
- Не сегодня, - ответил Отшельник и активировал куб. Вспыхнув голубым светом, тот трансформировался в молот.
- «Громовержец»? – удивленно воскликнул «сокол».
- Отступник! – проревел «медведь».
- Давай! – крикнул мне Отшельник. Я нажал на кнопку, и прожектора у нас за спиной потухли. Нажал еще раз – вспыхнули, светя прямо в лицо мракоборцам. Светофильтры в их шлемах подстроились почти мгновенно… почти. У Отшельника появилась фора в долю секунды, и он ее использовал. Рванулся навстречу тройке, сокращая расстояние, отводя «Громовержец» для удара. Я никогда в жизни не видел, чтобы человек двигался так быстро. Ослепленный «медведь» взмахнул молотом, но Отшельник увернулся и атаковал в ответ. Яркой вспышкой мелькнула активная защита брони, но страшный удар снес «медведя», он отлетел прочь от дороги и упал уже где-то в пустоши.
Мелькнула биометаллическая сеть, Отшельник прыгнул, перекатился, вскочил на ноги. И снова вынужден был уворачиваться, на этот раз от невидимого и неслышного молекулярного кнута. «Сокол» хотел обойти его сзади и набросить сеть, Отшельник несколько раз взмахнул молотом, удерживая противников на расстоянии. «Волк» попытался подсечь ноги, но Отшельник отскочил и неожиданно атаковал «сокола». «Сокол», самый ловкий из мракоборцев, увернулся от нескольких ударов, но его движения стесняла броня. Прежде чем «волк» успел прийти ему на выручку, сражающийся налегке Отшельник достал противника. Снова вспышка активной брони, и «сокол» вслед за медведем вышел из боя.
Их осталось двое. Молот мощнее, но кнут быстрее и длиннее. «Волк» долго примеривался, понимая, что если он промахнется, никто ему не поможет. Ложный замах, еще один, и, наконец, удар! С головы Отшельника упал клок седых волос, но он успел сократить дистанцию и ткнуть «волка» молотом в грудь. Мракоборец упал, а Отшельник приготовился нанести последний удар. Перехватил молот обеими руками, и… и не смог его поднять. Голубое сияние, окружавшее «Громовержец», пропало. «Топливо кончилось!» - понял я, и блестящая, невозможная победа вдруг превратилась в смертельное поражение. Мышцы на руках Отшельника вздулись, но даже ему не под силу было поднять «Громовержец» без помощи реактора.
- Староват я стал, - невесело усмехнулся бывший мракоборец за секунду до того, как молекулярный кнут снес ему голову.
- Отшельник! – крикнул я, и бросился к нему, не разбирая дороги. Удар бронированного кулака бросил меня на землю, и последнее, что я запомнил – нависшая надо мной фигура «волка», на броне которого чернели кровавые пятна.

* * *

Когда я очнулся, на дороге стояли трое мракоборцев. В первый миг я испугался, что проспал их появление, но потом увидел вмятины на броне «медведя» и «сокола», кровь на доспехе «волка», и все вспомнил. Попытался встать, проверить, как там Отшельник, хотя глупо было на что-то надеяться. Голова раскалывалась от боли, перед глазами все плыло, но мне удалось хотя бы приподняться.
- Очнулся, мелкий падальщик? – зло спросил «волк». – Мало я тебе врезал? Ладно, пойдешь вместе с ведьмой.
- Здесь нет ведьмы, - сказал знакомый, лишенный всяких эмоций голос.
Я резко, насколько позволяла гудящая голова, повернулся. Из городских ворот к мракоборцам шли поглотитель боли и Влада.
- Здесь нет ведьмы, - повторил поглотитель. – Разве вы чувствуете в этой женщине силу или злобу?
- Нет, - ответил «медведь». – Но братья-инквизиторы разберутся. И с ней, и со всем городом. А теперь, брат, не мешай нам делать нашу работу.
- Один уже пытался помешать, - добавил «сокол». – Можешь поискать его голову вон в тех кустах.
Мракоборцы двинулись по направлению к поглотителю и женщине, держа оружие наготове.
- Хорошо, пусть будет так, - сказал поглотитель и сжал ладонь Влады. Тело поглотителя выгнулось дугой, он жутко, пронзительно закричал. Женщина упала на колени, но не выпустила его руки. Мракоборцы рухнули на землю. Луна скрылась, звезды погасли, и даже Несбитых больше не было видно. Тьма, мгла, какой-то колдовской туман накрыл город. Лишь прожектора светили как прежде.

* * *

Мне снова одиннадцать, и я играю с Владиными детьми. Антон, мой ровесник, его погодок Мишка, и младшенькая Вера, которая упрямо не желает играть с девчонками и все время проводит со мной и братьями. Я хвастаюсь им, что построил первый в городе ядерный реактор. На самом деле, этот простенький портативный реактор дачного типа я не столько построил, сколько нашел на ближайшей свалке, но все же пришлось его немного подлатать и заправить. Так что моя заслуга тут определенно есть. Моя и Старого Джона – он, точнее, его прототип, объяснил мне что к чему. Правда, и Джон не все знал, поэтому пришлось сначала найти базы данных для роботов-ядерщиков и инсталлировать в его электронный мозг.
Я с важным видом объясняю Мишке, что реактор даст свет и тепло всему городу, что можно будет гулять даже по ночам, и нечисть из пустошей больше к нам не забредет. Мальчики осматривают машину, а Верочка стоит рядом, прижав ладошку ко рту, и смотрит только на меня. Не знаю отчего, но мне это нравится. Хоть она и дуреха, а все-таки приятно.
- Ключ на старт! – кричу я, и запускаю реактор. Загорается приборная панель, и старая лампа, которую я подключил к реактору для проверки, начинает светиться.
- Ура!! – радости нет предела, и мы все пускаемся в пляс.
Опьяненный успехом, я слишком поздно замечаю, что одно из окошек на приборной панели мигает красным. Бросаюсь к реактору, жму кнопку аварийного отключения. Реактор глохнет, но старый дом, в которым мы его спрятали, уже горит. Взрывается лампа, сухой деревянный пол и обои на стенах пожирает огонь, в комнате становится трудно дышать из-за дыма.
- Бежим! – кричу я, и первым бросаюсь к окну. Выбираюсь через него из дома, падаю, давлюсь сухим кашлем, потом поднимаюсь и бегу дальше, как можно дальше от этого места. Бегу до тех пор, пока сознание не оставляет меня.

* * *

Звезды, оказывается, никуда не делись, да и Несбитые все так же несли свою небесную вахту. Все было как прежде, но почему же мне тогда так плохо? Словно часть меня вырвана с мясом, с кровью, да не одна, а три части, самых главных и самых дорогих. Влада, Влада, так вот что ты чувствовала все это время. Правду, выходит, говорят, что поглотители умеют делиться чужими страданиями.
А потом все кончилось, разом, словно кто-то нажал на кнопку. У меня снова болела голова, сердце ныло из-за гибели Отшельника, но чужое горе ушло. Горе ушло, но вернулась память. Теперь я знал, из-за кого погибли Владины дети и из-за кого страдала она. Я лежал, не открывая глаза, надеясь, что про меня все просто забудут, и я так и состарюсь в придорожной канаве.
- Петя, ты живой? – голос, который я не слышал уже три года.
Я не ответил, и теплая рука легонько потрепала меня по плечу. Не в силах посмотреть ей в глаза, я закрыл лицо руками и зарыдал.
- Прости… прости меня, - пробормотал я сквозь слезы. – Я нечаянно. Я хотел как лучше. Прости, если сможешь…
- Не плачь, Петя, - сказала Влада, села рядом и положила мою голову себе на колени. – Я знаю. И всегда знала.
Влада гладила меня по волосам, утешала, а я рыдал как девчонка, хотя за сегодня и так наплакал целую цистерну. Вечность бы так лежал, но рев атомбайков заставил открыть глаза.
- Вы уезжаете? – все еще не веря, спросил я.
- Наш брат был прав, - ответил за всех «медведь». – Для мракоборцев здесь нет достойной работы.
Атомбайки взмыли над пустошью, развернулись, и тремя ревущими стрелами умчались в ночь. Некоторое время выхлопы их реакторов светились над бирюзовой полынь-травой, пока не превратились в едва различимые точки и не слились с горизонтом.

* * *

Солнце только-только скрылось за горизонтом, и я, как обычно в это время, вышел к южным воротам. Правда, на этот раз не один – я провожал поглотителя.
- Прощайте, - я знал, что больше мы не увидимся. – И спасибо вам за все.
- Я даже не знаю, благодарить вы меня должны или проклинать, - ответил поглотитель. – Впрочем, всегда так. Такая работа.
- Не все рады были почувствовать такое, - я пожал плечами. – Но город стал лучше, разве нет? Владу теперь точно никто не обидит. Да и Ринату старостой больше не быть. Уже готовятся нового выбирать. Яр вон даже меня в старосты предложил, представляете?
- Если старостой станешь ты, значит, я действительно сделал этот город лучше.
- Вы, оказывается, и шутить умеете?
- Нет, не умею, - серьезно ответил поглотитель и зашагал по дороге, словно последние его слова были подходящим прощанием.
- Эй! – крикнул я. Поглотитель замер и обернулся. – Я потерял обоих друзей и вспомнил самый ужасный поступок в своей жизни. Теперь мне очень стыдно и очень одиноко. И так будет всегда. Но я все равно благодарен вам.
Поглотитель ничего не ответил. Постоял немного, словно ожидая продолжения, а затем повернулся и пошел прочь от города. Справа полыхал закатный пожар, слева мерцала бирюзовым светом полынь-трава. В спину ему светили огни чужого города, впереди терпеливо ждала ставшая родной дорога, а над головой неспешно плыли двенадцать Несбитых и перемигивались колючие снежинки звезд.

[Аптекарь]

Что-то я ни за что не могу уцепиться, чтобы продолжить чтение. Потом вернусь к этому рассказу, надо же быть честным. Иногда.

[fotka]

Хотя и страсть как обидно, что незнакомец назвал мальчиком. Мне уже четырнадцать!

Какая обида))

словно праздничного крылохряка горьким орехом

Супер!

После такого даже не вздумайте задерживать десятину, черти!

мужик горячий и в работе, и в мордобое

Плохо живем, хотя пока до меня старостой Борис был, царствие ему атомарное, жили еще хуже, само собой

Быкоящер не доится, не дает навоз

Быть несчастнее остальных каждый сейчас хотел куда больше, чем быть самым счастливым.

Точно подмечено!

- Староста наш, никак, к бабе подойти боится! – подхватила Ангелина, никогда не упускающая случая поддеть Рината. – Может, оттого Маруся все никак понести не может?

«Язык до реактора доведет» и «Слово – уран, молчание – торий»

Отлично!

- …! – бухнул Яр, оказав Ангелине неоценимую помощь в выборе подходящего словца

И все разом заговорили, словно целый монашеский орден, в одночасье отказавшийся от обета молчания

Спасибо, автор! Первый фаворит

[Аптекарь]

Точно буду читать, раз уж такие авторы хвалят. =)

[fotka]

Точно буду читать, раз уж такие авторы хвалят. =)

[bumago]

клёво! понравилось. такой махач, такой махач!
а эти такие как ломанутца на атомобайках! а тот раз, на кнопку нажал и свет потух, а этот кааак даст ему по башке ядерным молотом! а у него бронетраспортер вместо кольчуги. а другой в это время как куб активирует! а у одного транклюкатор и всех подзарвал. о как.

[Аптекарь]

а эти такие как ломанутца на атомобайках! а тот раз, на кнопку нажал и свет потух, а этот кааак даст ему по башке ядерным молотом! а у него бронетраспортер вместо кольчуги. а другой в это время как куб активирует! а у одного транклюкатор и всех подзарвал.

Всё, не буду читать, интригу испортили!

[bumago]

Точно буду читать

Всё, не буду читать

ну, то буду, то не буду. читайте, не пожалеете.)

[Andrey-Chechako]

Я потерялся в тексте и эмоциях во второй половине. Намешались новые слова и мракоборцы, действия и эмоции. Я добежал глазами до конца, но ничего не почувстовал

[fotka]

клёво! понравилось. такой махач, такой махач!а эти такие как ломанутца на атомобайках! а тот раз, на кнопку нажал и свет потух, а этот кааак даст ему по башке ядерным молотом! а у него бронетраспортер вместо кольчуги. а другой в это время как куб активирует! а у одного транклюкатор и всех подзарвал. о как.

Всё, не буду читать, интригу испортили!

Как говаривал наш общий знакомый Дорогой Джон: в это пиар-агентство не обращаться

[Yuliya Eff]

Отличная идея, замечательный авторский потенциал. Но. Блин, 2/3 воды, ящитаю. Почему бы просто не остановиться на Поглотителе Боли, ГГ, толпу прописать, но не заморачиваться на подробностях, + ведьма.

Середину вообще можно спокойно выбросить. Прописать ощущения так, чтобы читателя скрутило от чувства вины.
Перечитывать не буду, потому что текс сырой и это очевидно, так как за день читаю уже второй раз с перерывом. Первое впечатление не обмануло.

Но отметила бы в числе интересных. Описательная часть в начале чудесна.

Спасибо за рассказ.

[Граф]

Это мода такая, на постап? Уже второй рассказ из прочитанных мною пяти.

[fotka]

Это мода такая, на постап? Уже второй рассказ из прочитанных мною пяти.

Не с той стороны читаете, Граф! ))))

[Граф]

Э... Вообще-то сверху вниз. А надо было наоборот?

[fotka]

Э... Вообще-то сверху вниз. А надо было наоборот?

Кому как нравится

[Yuliya Eff]

Э... Вообще-то сверху вниз. А надо было наоборот?

Я поэтому снизу и брала, люди ж обычно по вершкам ходят. %)

А так читаешь все снизу и сразу видно, что еще не.

[tequiller]

Ну наконец-то. *вытирает слезы зависти*
Автор, напишите еще что-нибудь в этом сеттинге, я буду читать непременно.
И Зинка зачетная, да.

[Мээсса]

Здорово! и всё в конце сошлось. Мне не кажется, как кому-то из предыдущих прочитавших, что "ведьма" в раск. лишняя, она - одна из ключевых фигур. И в концовке ведь именно с неё поглотитель успел и боль снять, и со всеми "поделиться" - жахнул так, что мракоборцам мало не показалось. Потому они и ушли, никого не тронув. Впрочем, она не ведьма - альбедо, т.е. как я поняла, человек, не генерирующий зло, а перенаправляющий зло к его источнику, только в усиленном виде. Именно в конце возникают вопросы и о том, как поглотитель боли снимает чужую боль. Скорее всего, заставляет человека пережить всё вновь, только и сам переживает вместе с ним (иначе - почему их обычно не любят?). Женщина освободилась от боли, а мальчик...Наоборот, всё вспомнил.
Сюжет далеко не прост. И мир своеобразен.
Удачи автору!

[Гость_Сочинитель_*]

Курчатов день

«Язык до реактора доведет» и «Слово – уран, молчание – торий».

И все разом заговорили, словно целый монашеский орден, в одночасье отказавшийся от обета молчания.

- Сохрани нас атом от такого

Уж лучше сразу в реактор.

портативный реактор дачного типа

Молодца, автор!
Есть мнение, что этот рассказ тоже мы с Димсоном написали.
Нет.
Я так тоже не смог бы. За Димсона опять промолчу.

[Гость_Алиса_*]

Потенциал есть на целый роман, поэтому текст выглядит таким сырым, а боль граждан деревни, если честно уж выглядит не достоверной. И ктому же как я поняла Мракоборцы и Поглотитель Боли принадлежат к одной церкви и при этом мракоборец может прервать ритуал поглотителя? Они же по идеи одно дело делают, если из одной церкви и при этом отрицают значимость каждого? Не верю! Но потенциал есть!