Ave, автор Vesper Опции

[Каркун]

Автор: Vesper


Ave



Волны ласково набегали на берег, охлаждая песок, и, не коснувшись ног, скатывались, теряя по пути просочившуюся в потемневшую полосу прибоя влагу.
Плетёное кресло, утопая ножками в мягкой поверхности планеты, дарило уют и отдохновение. Широкополая шляпа защищала глаза от палящего солнца, лёгкая ткань трепетала под освежающим дыханием ветра.
Чистое голубое небо отражалось в море тысячами бликов.
Запах разливал по телу ощущение блаженного покоя. Покоя и безопасности. Свежий, ни с чем несравнимый запах моря.

Мария прикрыла глаза, с наслаждением вдохнула, потянулась.
- Мам, пойдём! Гости уже собрались.
Дочь подошла, поравнявшись с креслом, устремила взгляд вдаль.
- Сейчас, уже иду.
- Пойдём, - она наклонилась, поцеловав Марию, и вернула соскользнувшую на спину шляпу.
Мать поддержала соломенную шляпку, украшенную розой, коснулась руки дочери, ласково улыбнулась:
- Уже иду.

В гостиной яблоку было негде упасть. Завидев вошедших, гомонящая толпа развернулась в их сторону. Мария задорно поклонилась:
- Спасибо, что пришли!
Следующие полчаса она принимала поздравления. Родственники и друзья наперебой приветствовали её, преподносили подарки и желали, желали, желали…
Она с благодарностью принимала пожелания, прекрасно понимая, что ей нечего больше желать. Всё, чего она когда-либо хотела в жизни, уже свершилось.

Торжественный ужин закончился, и внук, пристроившись рядом с ней на диване, подал следующую коробочку.
- Разверни сам.
Он радостно разорвал обёртку, достал деревянную шкатулку, и осторожно, чтобы не выпустить ненароком содержимое, открыл.
- Ну, что там? – она заинтересованно вытянула шею.
- Книга, - удивлённо поднял брови мальчонка. – Как она туда поместилась?
Бабушка засмеялась:
- Должно быть, это очень маленькая книжка.
Она взяла коробочку и осторожно достала книжную миниатюру.
Мальчик восхищенно выдохнул:
- Как же читать её такую маленькую? Буквы же не видно.
- Не волнуйся, видно. Вот, посмотри, - Мария протянула ему раскрытый томик. – Видишь?
- Угу. Но я не могу разобрать ни одного слова.
Улыбнувшись, она предложила:
- Давай я тебе почитаю.
- Давай! – он весело глянул на неё голубыми глазами и заёрзал, устраиваясь поближе к спинке. Он очень любил, когда ему читала бабушка. Она полистала, нашла подходящую страницу и начала:
По небу полуночи ангел летел,
     И тихую песню он пел,
И месяц, и звезды, и тучи толпой
     Внимали той песне святой.
- Бабушка, подожди, - остановил он её, положив маленькую ладонь на руку, державшую книгу. – Я ничего не понимаю.
Мария тихо, беззвучно рассмеялась:
- Твои родители совсем тебя не учат. Надо этим заняться. Что скажешь, чтобы пожить у меня недельку-другую, а, Тимми?
Внучок покрутил сандалиями, едва выходившими за пределы диванного сиденья, и кокетливо глянул на бабушку, чуть скосив глаза:
- А ты их уговоришь?
- Уговорю, конечно. Человек не знает классики!!!
- Хорошо! – он весело засмеялся, соскочил и помчался разыскивать родителей.

Улыбнувшись ему вслед так, словно увидела рассвет, Мария подошла к столу и выбрала из кипы подарков коробку побольше.
- Это от меня, - в дверях стоял средних лет джентльмен в дорогом костюме.
- Что это?
- А ты посмотри, - и он загадочно сощурился.
Распаковать удалось не сразу – запечатано было на совесть.
- Может, тебе помочь?
- Нет, спасибо, я сама, – потянула за ленту, она легко подалась и обнажила яркую обложку книги. – Все дарят мне книги, - Мария засмеялась, доставая.
- Ничего удивительного. Ты же писатель. Уверен, что тебе подарили много чего другого, - улыбнулся он ободряюще. – Ты дальше смотри!
Заглянув внутрь, Мария воскликнула:
- Ты что, решил подарить мне весь тираж?
Мужчина громко расхохотался:
- Ты хоть рассмотри обложку! Это же собрание сочинений.
- Тебе это удалось?! – взвизгнув, она бросилась ему на шею. – Роберт!
Поцелуй увидела вошедшая в комнату младшая дочь виновницы торжества.
- Мама, - заявила она укоризненно.
- Что?! Ты лучше взгляни, что подарил мне Роберт!
София подошла поближе, взяла протянутый том.
- А чего это они такие красочные, - скривилась она подозрительно.
- Я решил сделать поярче. Повеселее, так сказать.
- Повеселее? – женщина беззвучно посмеялась. – Учитывая, что пишет мама…
- Ну, я постарался разбавить, собрал в первых томах всё позитивное.
- Угу, - София с сомнением покачала головой.
- Да уж, - вздохнул мужчина, когда она вышла.
- Вся в меня. Я была точно такая же в её возрасте.
- Я рад, что с тех пор ты изменилась.


Провожая гостей, Мария задержалась на стоянке. Заасфальтированная площадка отдавала накопленное за день тепло. Аромат растительности бил в ноздри. Огни города, простиравшегося до самого горизонта, будили воспоминания.
Резко, под запах смрадного дыма, в мозгу возникла картинка. Самолёт, битком набитый перепуганными, проклинающими всё на свете людьми. Орущие дети, кровь и пот, заливающие глаза слёзы. Пилоты, кричащие в мегафон, что борт перегружен и не взлетит, пока половина пассажиров не покинет салон.
Она хорошо помнила этот запах – горящего топлива, асфальта, домов и пластиковой обшивки самолётов, которые так и не успели взлететь.
Уже в воздухе, после очередного виража оказавшись у иллюминатора, она увидела, последний раз в жизни, свой город. Город, в котором она родилась и прожила тридцать лет. Город, которого больше нет. Он горел, взрывы тут и там обрушивали целые районы. Удушливые клубы дыма и пламени покрывали всё больше пространства, пожирая его и не оставляя ничего, что можно было любить. Ничего, куда можно было бы вернуться. Старый мир, умирающий в пламени пожаров.
Самолёт встряхнуло, тела людей вновь перетасовались, уплотняясь и высвобождая ранее занятое пространство, и её оттеснили вглубь.
Те, кто стоял у борта, заворожённо смотрели вниз. Те, кто видели только спины товарищей, напряжённо спрашивали:
- Ну что там, что?
И получали неизменные ответы:
- Всё в огне. Ничего не видно из-за дыма и пламени.
Этот огонь, пожравший землю, сопровождал их до конца. Пока они не приземлились в аэропорту Сингапура.

София, не дождавшись мать, отправилась на поиски. Она увидела её, стоящую на ветру, с лицом, устремлённым вдаль, и затянутыми пеленой глазами.
- Мама, - осторожно тронула она за плечо.
Мария встрепенулась, словно очнувшись.
- А? Что?
- Пойдём. Что ты стоишь тут?
- Да так, вспомнилось…
- Пойдём, - дочь приобняла мать и повела её к дому.
На входе кивнула сестре, давая понять, что всё в порядке. Та отделилась от притолоки, пошла в кухню и вернулась с чаем.
Все трое сели к столу, слыша, как мужчины, тихонько переговариваясь, курят на террасе.
- Ты опять вспоминала? – укоризненно спросила старшая, не обращая внимания на шикающую сестру.
- Да, - глотнув, Мария вздохнула. – Когда я выбиралась из этого ада, мне многое пришлось забыть и многим пожертвовать. Но сам факт я никогда не забуду.
- Столько лет прошло…
- Они не заменят моей страны и моего города.
- Мама! – всплеснула руками София. – Давно нет очень и очень многого. По всей Евразии нельзя жить. А ты всё вспоминаешь единственный город.
- Да, но это был МОЙ город. Он был моим родным. – Мария жёстко посмотрела на дочерей. – А ваши дети даже не говорят по-русски.
София вздохнула и опустила глаза.
- Того мира не существует. Он ушёл и больше не вернётся. Ты сделала всё, что могла. Не терзай себя больше, - старшая подлила молока в чай, предложила и матери. Та отрицательно качнула головой.
- Если бы я не сбежала тогда, вас бы не было. Вы бы никогда не родились, не приедь я на эту землю. Ваш отец спас меня, буквально вытащив из Сингапура.
- Светлая ему память, - София подняла вверх чашку, и, сделав вид, что пьёт за упокой, поморщилась.

Их отец умер десять лет назад. Мария тяжело переживала его гибель, но со временем смирилась, словно бы это была такая же страшная, угрожающая часть её жизни, как и всё, случившееся до их знакомства.
Джон слишком любил жизнь, подумалось ей. И не смог бы прожить до глубокой старости, сидя в кресле-качалке и вспоминая прежние времена.
Если бы это было не так, они никогда бы не встретились в Сингапуре.
Когда началась война, он записался во флот, и после того, как стало понятно, что жертв будет слишком много, и вскоре начнут поступать беженцы, устроился врачом в наземной миссии в Таиланде. Когда война захлестнула Индостан, перебрался на остров, который, по крайней мере, был отделён от материка хоть и небольшой, но всё же не такой призрачной, преградой. Самолёты прибывали и прибывали, с ранеными, обожжёнными людьми, испуганными и забитыми. Среди них была и Мария.
Он успел посадить её на военный корабль, воспользовавшись связями.
Вдалеке они увидели ядерный гриб, уничтожающий последнюю полоску нетронутой суши.
- Зачем? Зачем они уничтожают всё? – рыдала Мария у него на плече. – Ведь им самим жить на этой планете.
- Похоже, у них есть ещё одна, в запасе, - он отклонился, заглянул ей в лицо. – Теперь нигде не безопасно, но я надеюсь, - с придыханием произнёс Джон, - что ты поедешь со мной, и будешь жить со мной. В Австралии.
- Да, - она часто закивала, - я согласна.
- Хорошо, - улыбнулся он, с трудом справляясь с внутренним ликованием. – Обещаю, мы будем счастливы.
- Тем более, что у меня нет больше родины. Почему бы не жить в твоей.


- Ты никогда не рассказывала, что было в России, перед тем, как ты оттуда выбралась, - почему-то дочери пришло в голову спросить об этом сейчас.
«Ни раньше, не позже!» - вздохнула про себя София.
- Потому что это слишком страшно для того, чтобы рассказывать, и неприятно, чтобы вспоминать. – Отхлебнув чай, Мария продолжила. – Когда европейская часть была уже захвачена, армия разгромлена, а чиновники сбежали кто куда, мы остались один на один с наступающими со всех сторон захватчиками. Видя, что не справятся просто так, штаты начали кидать бомбы. Их война за ресурсы оказалась крестовым походом против всех, в том числе и своих недавних союзников. Когда мы ушли в подполье, «мулы» выкуривали нас, как могли, чтобы либо убить, либо обратить в свою веру. Мы сопротивлялись несколько лет. Мужики на востоке даже одержали несколько крупных побед, освобождали города. Но тут янки постарались. Пара ядерных бомб, и часть территории оказалась непригодной. Тут уж разозлились и те, и другие. Мы просили прекратить бомбардировку, уверяли, что справимся и так, но им было всё равно. Они никого не жалели. И мы были для них такими же противниками, как «мулы». Не больше, не меньше.
Мария остановилась, чтобы отдышаться. Дочь взяла её за руку.
- Нас оставалось меньше и меньше, кого-то убили, некоторых выкосили болезни. Командиры решили, что продолжать сопротивление бесполезно. Но мы решили драться до последнего. Лучше умереть свободным, чем жить рабом. Несколько человек решились на захват штаба. Разбить командование, забрать планы, карты. Хоть что-то сделать, - Мария уронила голову на грудь, выпрямилась, глубоко вдохнув, и продолжила. – С двоих содрали кожу живьём. Троих поджарили. Остальных повесили на площади, в назидание. Это было самым ужасным, - она тряхнула головой, отгоняя воспоминания. – Не знаю, как мне удалось тогда сбежать, потому что они после этого накрыли всю нашу лавочку. Сопротивление погибло. Наша нация, по сути, перестала существовать.
Она помолчала немного, собираясь с силами. Дочь хотела было что-то сказать, но Мария её остановила.
- Когда я решила, что всё кончено, остаётся только умереть, и, в духе лучших традиций героического кино, прихватить с собой побольше врагов. Вот тогда-то и появился человек, который знал только одно – что он спасал свой народ. Бывший лётчик, он взялся организовать наш «отход». Увезти людей, туда, где пока нет войны. Эвакуировать. Все знали, что это безумие, понимали, что нигде нет спасения. Но появилась надежда. Он собрал всех в метро, там, где была недостроенная ветка, о ней не могли знать. Ушёл, обещая вернуться или со щитом, или на щите. Кто бы ему этот щит оставил?! В общем, вернулся он в лучших традициях. Весь в крови, с тремя пилотами. Они нашли способ угнать несколько самолётов. Не знаю, как им это удалось. Прикрывая наш отход, он был убит. Как у римлян: я сделал, что мог, пусть другие сделают лучше. Я назвала тебя в честь него, - Мария посмотрела в глаза старшей дочери, - Александрой.
- Всё это похоже на бред, - с затуманенным взором, недопитой чашкой в руке, София была как под гипнозом. – Настолько нереально.
- Да, это кажется маловероятным сейчас, когда здесь так хорошо. По прошествии времени. - Благословение Бога, что ты оказалась здесь, - произнесла Александра.
Мать кивнула, взяла за руки обоих дочерей:
- Это в прошлом, и никогда не вернётся. Война кончилась. Мы живы. И это самое главное.

Сёстры прижались к матери, и в этот момент вошли их мужья.
- Что это вы тут устроили, девочки? Никак плачете? – наклонился к ним муж младшей, Михаил. – Что случилось?
- Да ничего, мама прошлое вспоминала, - выпрямилась София, вытирая слёзы. – Всё хорошо, не волнуйся.
- Конечно, хорошо, - улыбнулся он. – Правда, Тино?
- Разумеется, - улыбчивый, черноволосый супруг Александры обнял жену, - всё прекрасно.
- Кстати, - обратилась Мария к младшему зятю. – Пусть Тимми поживёт немного у меня. Ему будет лучше на берегу, на чистом воздухе.
- Да, он уже сказал, что бабушка разрешила. Напросился, - тепло улыбнулся Михаил.
- Наши тоже начнут проситься, когда узнают, - Тино налил себе воды из чайника и сел за стол.
- Ну и хорошо. Сколько лет на каникулы не приезжали.
- Так они потом домой не хотят возвращаться, - глаза Александры озорно блеснули. – У тебя интереснее.
- Угу, - Тино отхлебнул воды, - бабушка для них сказки сочиняет.
Все весело засмеялись, по очереди обнимая Марию.

Утром семейство прощалось, разъезжаясь, кто куда. Старшие внуки – Макс и Маша – клятвенно пообещали вернуться на каникулах, Тимми же сиял, как человек, выигравший приз.
- Ну, пойдём, - нарочито назидательным тоном позвала его бабушка, когда все разъехались. – Почитаю тебе новую сказку.
- Когда же ты её придумала? – удивлено спросил внук, посмотрев на неё недоверчиво.
- Только что.
- Прямо сейчас?
- Да, дорогой.
И Тимми побежал за ней в сад, светясь от счастья.

Пока Михаил сидел за рулём, его жена открыла книжку, подаренную Робертом. Как он сказал, это был сигнальный экземпляр, не включённый в собрание. Перевернула первую страницу, прочитала эпиграф: «Он душу младую в объятиях нес Для мира печали и слез».
- И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли, - прошептала София.
- Что, дорогая?
- Читаю новую мамину книжку. Эпиграф из Лермонтова. Точно не про нашу маму. Она сама создаёт песни. Иногда грустные, иногда страшные.
- А про что книжка?
- Сейчас посмотрю… - полистав, она нахмурилась. – Воспоминания: «Любовь побеждает всё». Часть первая «Bellum omnim contra omnes». Часть вторая «Ubi bene ibi patria»
- Ну что ж, - вздохнул Михаил. – Как любит говорить твоя мать – искусство вечно, жизнь коротка.
- Ars longa, vita brevis. Это было эпиграфом предыдущей книги.

Бабушка и внук сидели в плетёных креслах среди деревьев. На соседней клумбе пестрели цветы, шум прибоя доносился из-за деревьев.
Тихим, мелодичным голосом бабушка рассказывала сказку, а Тимми, наклонившись, чтобы лучше слышать, то открывал рот, то широко распахивал глаза.
Отважные и сильные герои боролись со злом, прекрасные принцессы ждали избавителей в башнях замка, добрые звери помогали сироткам. Всё шло своим чередом. Всё так, как и должно быть в сказках.
А Мария рассказывала внуку старую-старую сказку. О жизни и любви, о смерти и спасении. О бабушке и внуке, который появился на свет только потому, что она навсегда покинула свой любимый город.
И где-то там, за холмом, простирался город, который давно уже перестал быть чужим. Город, подарившей ей надежду.

[Аптекарь]

по пути просочившуюся в потемневшую полосу прибоя

Ничего не смущает?

В общем и целом - тоже неплохо. Но не цепляет. Грустно как-то и уныло.

[fotka]

Ничего не смущает?

Еще как смущает! Сразу убивает желание читать дальше. Ох уж эти красоты...

[Птица Сирин]

а Тимми, наклонившись, чтобы лучше слышать, то открывал рот, то широко распахивал глаза.

Может, автор и упрекнёт, что "выхватываю из текста", но как вы себе представляете процесс?
Тимми плохо слышит. Наклоняется. На счет раз - с закрытыми глазами открывает рот. На счет два - распахивает глаза и зажимает рот руками.
Я попробовала... Главное - не перепутать очерёдность.
Искусственный текст, неживой. И реакции героев слишком "в лоб" и такие правильные, как целлулоидный мультик пятидесятых годов.

[bumago]

нда. хотелось бы увидеть своими глазами, услышать собственными ушами вот таких прекрасных героических людей, которые столь незамысловато, патетически просто, воодушевленно и проникновенно выражают свои мысли в обыденной, казалось бы, обстановке. аж мурашки по телу.)

[Евсей]

Ничего не смущает?

Не смущает. Напоминает. "Отец Онуфрий, обойдя огород, обнаружил обнажённую Ольгу".

А кто в рассказе знаток пословиц и поговорок на все случаи жизни? Не обнаружил как-то оного.

[Аптекарь]

Отец Онуфрий, обойдя огород, обнаружил обнажённую Ольгу

Гораздо звучнее и нисколько не царапает.

[Евсей]

Гораздо звучнее и нисколько не царапает.

я в том плане, что все слова на одну букву, как в приведённом отрывке. Думаете случайно?

[Аптекарь]

Думаете случайно?

Думаю, что в этом рассказе - случайно.

[Евсей]

Думаю, что в этом рассказе - случайно.

(вздыхая) А я уже пометил как "смелый пространно-описательный эксперимент и занятная неожиданная аллитерация". Ладно, вычёркиваем.

[Аптекарь]

смелый пространно-описательный эксперимент и занятная неожиданная аллитерация

Ам, кхм... ну... да. Я тоже так подумал. Но потом прозрел.

[Yuliya Eff]

В гостиной яблоку было негде упасть.

Вне конкурса такая фраза будет выглядеть штампом.
----------------------
Получилась такая милая и грустная социалка. На фоне других работ смотрится бледновато: автор слишком правилен и каноничен как в выборе сюжетных поворотов, так и слов. Описательные моменты вышли лучше. Читайте побольше, пополняйте словарный запас и не бойтесь эскпериментировать: рассказ не ядерный реактор, можно и поэкспериментировать.))

Автор, я так понимаю, в самом начале пути, так что удачи.

[Тафано]

Не смотря на гладкость и четкость изложения (за исключением нескольких запутанных предложений, построенных по принципу «она подошла к ней»), есть, мне кажется, две большие ошибки в построении текста. Первая ошибка заключается в том, что автор скрупулезно прописывает все движения, перемещения, поступки персонажей. Безусловно, их нужно держать в голове, но писать, кто куда пошел, обо что обперся, в какой последовательности двигал руками, подавая чай – нельзя! Читатель вполне может домыслить эти несущественные подробности самостоятельно. Вторая ошибка в том, что самое интересное и живое подано не в действии и даже не в диалоге, а в монологе… Это второе просто убило историю. Историю и трагическую, и трогательную, и полную неопределенных, но реальных надежд. Эта «надежда» - самое сильное место в рассказе. Именно потому, что она, надежда, не… провоплена (гм, это, типа, от слова «вопить») явно! Она показана в красоте, спокойствии, изяществе и чистоте тех людей, что остались «после» - в слове «Радуйся!» И еще это именно тот рассказ, где поговорка «mas vale morir de pie…» в глаза не бросается, а присутствует в именах, в характере главной героини.

[Гость_Алиса_*]

Вот в начале картинка очень хорошо смотрится... но потом

Аромат растительности бил в ноздри.

вот так прямо и бил, как-то у меня аромат и бил не сочетается!

Резко, под запах смрадного дыма

и это сразу после аромата, откуда он там взялся и аромат и дым сразу?

и затянутыми пеленой глазами.

у нее что катаракта Такая избитая фраза, но вы сами представьте или под смотрите за человеком который задумался? Где там пелена??? Вот другое дело что сам человек может заметить "пелену" в глазах, но другие этого не увидят.

И мы были для них такими же противниками, как «мулы». Не больше, не меньше.

я даже боюсь спросить кто такие мулы... ох автор не разочаруйте меня, не хочется думать плохо....

[Sans_logique]

Это действительно лиричное произведение. Все же стоит поработать над тем, чтобы текст тек плавнее в некоторых местах. Но в общем и целом - пока рассматриваю наравне с Двое по лиричности - правда, в отличие от двое, здесь лирика нежная и не базируется на само теме повествования. Что, несомненно, пойдет в плюс при решении.

[Dr.RUS]

Рассказ читается легко, действительно гладкий, в меру приятный стиль. Лишь когда добираемся до места где описываются ужасы войны, чувствуется тот самый "бугорок", который на предложенной "иномарке" мы даже и заметить на дороге были не должны. Тем-неймение проехали, и дальше спокойно зашуршали шинами, радуясь комфорту и уюту чтения. Но это правильность во всем... Вот где действительно чувствуется искусственность.

Эх, почему наши, отечественные престарелые герои сейчас живут с обнаглевшими внуками, злорадными детьми и в государстве которое не может дать райский бережок, широкополую шляпу и нового улыбчивого мужа?

Хотя лично я бы не завернул национальную трагедию в оболочку из "Старушачьего рая". Но рассказ на оценку "Хорошо" тянет. Хотя действительно не чем не цепляет. Приятное чтиво. И только.

[Лилэнд Гонт]

Скучно. Прочитал Больше чем 4000 т.з. Дошел и до самолета. Но. Всё равно не заинтересовало. Приходится проскакивать.
Извините, дальше читать не стал.

[tequiller]

Скучно. Прочитал Больше чем 4000 т.з. Дошел и до самолета. Но. Всё равно не заинтересовало. Приходится проскакивать.
Извините, дальше читать не стал.

Неудивительно для человека, который не знает значение слова "абстрагироваться".
А вообще хорошая формула для потопления коллег. Надо запомнить. У вас с Аптекарем хорошо получается ее использовать.

[Лилэнд Гонт]

Никого не хотелось бы обижать, но когдая я читаю и меня не ЗАХВАТЫВАЕТ и когда мне приходиться прыгать по абзацем - я прекращаю чтение. Причем здесь потопление? МНЕ ПРОСТО СКУЧНО И ВСЁ.
Еще раз ИЗВИНЯЮСЬ если кого обидел

[Аптекарь]

У вас с Аптекарем

Вот уж чего не ожидал. о_О
*записывает в книжечку* Пропишу тебе таблеточку для доброжелательности.