В волчьей шкуре, рассказ Опции

[Kanalya]

1.

К вечеру заметно похолодало. Ночь обещала быть ясной и морозной. Одинокий изюбрь поднялся на вершину сопки и тревожно втянул воздух. Это был величественный зверь, в самом расцвете сил. Двенадцать острых концов его огромных рог, великолепной короной возвышались над гордой головой. Настоящий лесной царь! Вот только когда это травоядные правили в тайге? Изюбрь был встревожен. Звериный инстинкт, и опыт прожитых лет шептали ему об опасности. Откуда-то издалека донесся волчий вой.

– Ву-о-о-о-у-у.

Изюбрь, лишь досадливо дернул ухом. Волки далеко, и с его следом никак не пересекаются. Не волки были причиной его тревоги.

– Вур-р-р-о-о-о-у-у-у.

Этот вой прозвучал гораздо ближе, и волчий напоминал лишь отдаленно. Все живое в тайге боялось обладателей этого голоса. Не рисковал с ними связываться медведь, уступал дорогу тигр. Ужас стиснул изюбря ледяными оковами, отозвался дрожью в ослабевших ногах. Они шли по его следу! Миг слабости прошел. Слабые в тайге долго не живут.

Он побежал, взрывая снег, закинув к спине ветвистые рога. С треском лопались палые сухие ветви под копытами, сыпался с потревоженных сосен снег. Вскоре по сторонам замелькали крупные серые тела преследователей. Не уйти! Все закончилось быстро и без боли. Он ощутил тяжесть на спине, крепкие руки схватились за рога, голову против воли рвануло вбок, и прощальным эхом в ушах прозвучал хруст сломанных позвонков.

Спустя несколько часов на небольшой поляне, невдалеке от описываемых ранее событий заполыхал костер. У костра расположилась группа людей. Впрочем, людей ли? Разве станут люди ходить по снегу абсолютно голыми? Вот из-за деревьев на поляну выскочил очень крупный волк, и подпрыгнув приземлился на снег уже молодым темноволосым мужчиной. Оборотни!

Зима только недавно вступила в свои права и численность стаи была не очень большой насчитывая пока лишь восемь мужчин, одиннадцать женщин и дюжину детей, самому младшему из которых не исполнилось и пары месяцев. Женщины жарили на костре оленье мясо, мужчины лениво переговаривались, а дети, как и положено детям, затеяли возню, с визгом и рычанием гоняясь друг за другом по поляне, время от времени перекидываясь, то в человека, то в волка.

Вожака звали Лораг – Сумрачный Волк. Крупный даже для оборотня зверь с серебристой шерстью, он и в человечьем обличии вызывал трепет увитым жгутами мускулов могучим телом и стальной, беспощадной волей светящейся в глазах. В лютые зимы стая бывало разрасталась до двухсот оборотней, распадаясь весной на отдельные семьи. Так повелось с изначальных времен, своенравные и независимые оборотни зимой собирались вместе, признавая над собой власть вожака. Так было и сейчас – из лесу на поляну вышел старый волк, которого не было на охоте. Перекинувшись, старик уважительно поклонился вожаку и втянул ноздрями дурманящий запах жареного мяса.

– Давно не виделись Колот. Твои клыки еще остры, а слух чуток? – спросил Лораг.

– И клыки остры и на слух не жалуюсь, – ответил старик. – Лапы вот только уже не те что раньше.

– Тогда садись к огню и бери себе кусок побольше.

Жадно лижет могучее пламя костра сухие ветви, вздымая сноп искр до самых небес. Поев, старик, хитро прищурившись, завел рассказ о древних временах, о богах и великанах, и все замерли, впитывая его слова даже не ушами, а всем телом. Так же и тысячу лет назад горел костер прогоняя холод и тьму, так же сияли звезды на черном небосводе, так же кто-то повествовал о былых днях, и так же зачарованно его слушали. Таинственная магия ночи, огня и хорошей истории, разве есть хоть кто-то неподвластный тебе? Заслушался и Лораг, но краем сознания по-прежнему чутко отслеживал, что происходит вокруг. Чужака он заметил первым. Грузный серый зверь вышел из-под раскидистых еловых лап и замер принюхиваясь. Мгновение спустя его заметили и остальные. Колот замолчал не окончив рассказ. От чужака исходил резкий незнакомый запах, от которого у тех оборотней что лежали у костра в волчьем обличии поднялась на загривках шерсть. Не пахнет так ни от оборотней, ни от волков, ни даже от собак.

– Мама кто это? – послышался тихий шепот кого-то из детей.

– Волкодлак, – то ли сказал, то ли презрительно выплюнул старый оборотень и замолчал. Разговаривать с пришлым дело вожака, остальным вмешиваться не следует.

– У него волчья шерсть и человечьи глаза, – прошептал все тот-же ребенок прижимаясь к матери.

– Зачем ты пришел? – голос вожака холоден как лед.

Волкодлак не ответил.

– Уходи! Тебе не место среди нас!

И снова молчание в ответ. Звериная гортань не способна издавать членораздельные звуки. Взгляд пришлого затравленно рыскал из стороны в сторону пока не замер стоящей неподалеку девушке, липко мазнув по молодой упругой груди, сполз по впалому животу к темному треугольнику волос. Что-то жалкое и одновременно отвратительное было в этом немом существе со страхом и похотью в глазах. В следующий миг волкодлак скрылся во тьме ночного леса.



2.

Через семь дней численность стаи выросла вдвое. Каждый вечер все новые оборотни выходили из леса к костру, и перекинувшись уважительно кланялись вожаку. Нелепое происшествие с волкодлаком выветрилось из памяти, у всех кроме Лорага. Ответственность за благополучие стаи не позволяла вожаку легкомысленно относиться к чему бы то ни было. Впрочем, он и сам считал, что вряд ли им доведется еще столкнуться. Слишком разные пути у от рождения живущих в двух ипостасях, и тех, кто перекидывается при помощи черного колдовства. Но вскоре ему вновь пришлось услышать о волкодлаке. Один из вновь присоединившихся к стае молодых оборотней рассказал, что видел огромного волка с человеческими глазами беспощадно вырезающего истошно мычащее, мечущееся в загоне стадо коров. Когда прибежали люди волкодлак перепрыгнул изгородь и скрылся в лесу.



Ночью Лютава толкнула его в плечо. Лораг вскинул голову, взглянув на подругу. Как и все оборотни, он предпочитал спать волком. «Что случилось?» – спросил он взглядом.

– Пойдем, – шепнула она.

Запах! Он окинул взглядом спящую стаю и не перекидываясьлегко последовал за ней. Лютава бежала легко и свободно, без страха взбивая босыми ступнями рыхлый снег. Лораг гнался за ней на четырех лапах. Если бы запоздалый охотник или еще какой человек увидел сейчас эту картину, что бы он подумал? Вот мчится по залитой лунным светом снежной целине обнаженная молодая женщина, а следом за ней пластаясь над сугробами несется громадный матерый волк. Лицо женщины озарено задорной улыбкой и порой слышен ее веселый смех. Да, какая разница, что бы подумал этот несуществующий наблюдатель. В волчьей ипостаси на четырех лапах преследователь был ниже очаровательной беглянки, зато какой открывался вид снизу! Взбудораженный погоней Лораг взвился стрелой, и перекинувшись сжал Лютаву в обьятиях.

– Попалась! – улыбнулся он.

Возвращаться к стае они не стали уснув под раскидистым шатром ближайшей ели. Перед рассветом Лораг разбудил подругу.

– Быстрее! – скомандовал он перекидываясь.

Лютава не говоря ни слова, перекинулась следом, и тут она услышала, доносящийся издалека вой, крики пронзительный плач детей – там, где осталась стая. Дети! Там были и их с Лорагом дети! Бросившись следом за вожаком Лютава мчалась ведомая материнским инстинктом, не помня себя от ярости. Она знала одно, так кричать могут только те, кого убивают. А потом она упала в снег выворачивая внутренности рвотой. Так плохо как сейчас ей не было никогда в жизни. Судороги били тело. Она скребла и грызла снег не в силах подняться. Ее подняли на руки и понесли.

– Не дыши, – услышала она глухой голос Лорага донесшийся словно издалека.

Лютава послушно попробовала задержать дыхание. Получалось не очень, тело отказывалось ей подчиняться.

– Все, теперь можно, – сказал Лораг, положив ее в снег. – Дыши, ну же!

С трудом приподнявшись на неверных лапах Лютава перекинулась.

– Колдовство, – прохрипела она, не узнавая свой собственный голос.

Лораг согласно кивнул.

– Идти сможешь?

– Нас, оборотней, так просто не убьешь! – с ненавистью прошипела она.

– Тогда за мной! След в след. Под ветер попали, нужно обойти.

Последней фразы она не поняла, но послушно перекинувшись побежала за ним стараясь даже наступать на следы его лап, хоть в этом в общем-то и не было нужды.

Обогнув поляну, на которой осталась стая по широкой дуге, они зашли с другой стороны и увидели ЭТО.

В предутреннем сумраке кровь казалась черной. Она выплескивалась из смертельных ран и впитывалась в сугробы. Заговоренное железо раз за разом проникало как уже в остывающие тела, так и в еще, теплые, живые, что силились отползти в сторону, оттягивая страшную развязку.

Они лежали вповалку: серый волчий мех рядом с голой человеческой кожей, жуткие оскаленные морды и искаженные от бессильной ярости лица – все перемешалось в этом кровавом снегу.

В стылом зимнем воздухе витала смерть. Она стлалась белесым, истекающим от ран паром и имела запах горячей крови и распоротых внутренностей. А еще там был дым… мерзкий, лишающий сил, выворачивающий наизнанку, дымок, вьющийся от небольшого костерка, рядом с которым стоял могучего телосложения мужчина, и смотрел на происходящее сытым, довольным взглядом.

Черное колдовство послужило причиной бесславной гибели стаи, от рук простых поселян, лапотников, что сейчас с тупой, мрачной сосредоточенностью вершили свою кровавую работу, выполняя ее по-мужицки, надежно и основательно. Люди били, не щадя никого, особенно детенышей, которые зачастую ничем не отличались от обычных человеческих детей, но могли вырасти в страшных чудовищ и отомстить за эту ночь.

Лораг ухватил зубами подругу за загривок и потянул за собой. Больше здесь делать было нечего. Она послушно развернулась и пошла назад, а он еще раз обернулся, но последний взгляд его был не мертвым сородичам и детям, а стоящему у костерка колдуну.



3.

– Почему они напали на нас? – голос Лютавы тускл и бесцветен. Она спросила не ожидая ответа. Но Лораг ответил:

– Разве ты его не узнала?

– Кого?

– Колдуна у костра, ты не узнала его?

– Нет, я мало встречала людей, но этого точно не помню.

– Это волкодлак!

Лютава ошарашенно посмотрела на вожака.

– Тот отвратительно пахнущий зверь, что приходил к нам? Как такое возможно?

Лораг некоторое время молчал глядя в пламя костра, и наконец ответил.

– Это был не запах. Пахнет от него обычно, псиной. Черным колдовством от него разило, а мы к этому чувствительны. Волкодлак это не зверь, а человеческий колдун получивший способность перекидываться в волка.

Лютава замолчала а потом в озарении зашептала словно в бреду.

– Ставр рассказывал, что волкодлак у людей коров рвал. Вот, значит, как он их на нас натравил. Загрыз, следы лап оставил на снегу…

– Да, так все и было, – кивнул Лораг.



– Ненавижу, – сдавленно прорычала Лютава, стиснув руки и невидяще глядя перед собой. – Ненавижу эту тварь! Глотку ему вырву! За детей! За сородичей! Вырву-у-у!

– Уймись! Ты к нему и близко не подойдешь! Поняла?

Молчание в ответ.

Лораг стиснул пальцами ее подбородок и развернул лицом к себе, ломая взглядом бьющееся непокорство в ее глазах.

– Я спрашиваю – ты меня поняла?

И тихий шепот в ответ:

– Поняла.



Через три дня Лораг круживший по тайге вдруг резко свернул к человеческому жилью. И Лютава на старой вырубке вновь учуяла тот ненавистный запах, эманацию черного колдовства. Перекинувшись, Лораг уверенно подошел к одному из пней и вырвал из него небольшой топор. От этой вещи разило колдовством. Рукоять топора была вырезана в виде змеи с раскрытой пастью. Лораг некоторое время с нескрываемым отвращением рассматривал топор, держа его двумя руками за конец топорища и обух, словно опасался, что деревянная змея извернется и ужалит его, а затем переломил увитую резьбой рукоять об колено. Лютава почувствовала, что напор колдовства от проклятого топора ослаб, хоть и не исчез. Она не совсем понимала, что задумал Лораг, знала лишь, что его действия как-то вредят колдуну. А Лораг отбросив часть топорища в сторону, подошел к ближайшему дереву и метким броском вбил лезвие топора в сосновый ствол на высоте в два человеческих роста.

– Колот как-то рассказывал мне как колдуны обращаются в волков. Они накидывают на себя волчью шкуру, и перекидываются через змеиный топор, – задумчиво произнес Лораг, устало присев на пень. – Сначала я хотел просто поймать и убить его, но потом решил поступить по-другому. Волкодлак неважный охотник, и не умеет лазить по деревьям, по крайней мере в волчьем обличии. Ему теперь не перекинуться обратно в человека, и скоро он начнет голодать. Еду он сможет достать только в деревне. Вот и пусть они теперь рвут друг друга!

Слова прозвучали. С хмурых небес пушистыми хлопьями повалил снег, выстилая лес нетронутым белоснежным покрывалом. Два волка-оборотня уходили все дальше в тайгу, а снег все падал, скрывая их следы. Казалось, это сама природа хотела укрыть своих детей от чужого взгляда, от людской злобы и мести, от черного колдовства. От их следов оставались уже едва различимые вмятины, когда со старой вырубки раздался дикий, полный ярости вой, попавшего в ловушку, обреченного носить волчью шкуру до конца дней зверя. Зверя, в котором уже не оставалось ничего человеческого. Оборотни замерли прислушиваясь. Тишина. И вот новый вой, уже ближе, волкодлак все-таки отыскал их едва различимый след, и шел по нему. Оборотни ждали. Снег все падал. Очередной вой, прозвучал в стороне, и теперь в нем была лишь бессильная ярость. Преследователь потерял их.

Лораг обернулся к подруге, и она отступила под его взглядом, покоряясь, и молча обещая не вмешиваться.

– Вур-р-р-о-о-о-у-у-у, – пронесся над лесом вызов, и волкодлак ответил.

Он вышел из-за раскидистых еловых лап, бешено вращая налитыми кровью человеческими глазами. Лютава с тревогой отметила, что по размерам волкодлак не только не уступает, но и немного превосходит Лорага. Но приказ вожака – не вмешиваться, удержал ее на месте. Если Лораг падет, она будет рвать врага до тех пор, пока есть жизнь в ее теле. Но только если он падет. Она не оскорбит вожака и мужа неверием в то, что он может справиться сам.

Они сошлись как две серые молнии. Рыча, катались в снегу, давясь и хрипя. В этой свалке ничего невозможно было понять. А в следующий миг клубок распался на два тела – матерого, стоящего на четырех лапах волка и чернобородого мужчину с неестественно вытянутым, разорванным горлом. Рядом валялась старая облезлая волчья шкура.

Лораг насмешливо покосился на встревоженную подругу, из разорванного уха вожака капала кровь.

«А ты думала, – казалось, говорил его красноречивый взгляд. – Он ведь только и мог, что поселян пугать, да коров давить».

И так же молча, отвечала ему Лютава:

«Я никогда в тебе не сомневалась!»

[homless]

Приветствую, автор!

Это был величественный зверь, в самом расцвете сил.

Как-то, просто автоматически, сразу - дорогой Карлсончик!

его огромных рог,

Рогов?

М-да... Это все, или только первая часть рассказа? Автор, Вы пишите каким-то дичайшим "телеграфным" стилем! Предложения короткие, рубленые, словно задача повествования - сэкономить на "вордовских" буквах. Литература (ИМХО) - это прежде всего описание мест, событий и персонажей. У Вас же и места и персонажи совершенно "не живые", плоские, что сразу же отбивает желание дочитать текст до конца. Такие дела...

[NatashaKasher]

Соглашусь с Хомлесом, очень сухо, вместо образов короткие объяснения в виде штампов.
Плюс автор очень злоупотребляет риторическими вопросами, забывая, что в данном жанре, в принципе, возможно всё, поэтому для читателя вопросы эти, возможно, и не риторические, а скорее заводят в тупик.

Вот только когда это травоядные правили в тайге?

Откуда я знаю, когда там в том мире эти изюбры чем правили? Автор видимо подразумевал риторический вопрос, ответ на который "никогда", но мне-то откуда знать? Может быть изюбры до прошлого года там как раз всей тайгой и правили.

Разве станут люди ходить по снегу абсолютно голыми?

Опять - откуда ж я знаю, как там у них люди себя ведут.

Если бы запоздалый охотник или еще какой человек увидел сейчас эту картину, что бы он подумал?

Да хрен его знает, что бы он подумал... Впрочем, выясняется, что автор того же мнения:

Да, какая разница, что бы подумал этот несуществующий наблюдатель.

Так нафиг, спрашивается?

[Kanalya]

Приветствую, автор!


Как-то, просто автоматически, сразу - дорогой Карлсончик!

Рогов?

М-да... Это все, или только первая часть рассказа? Автор, Вы пишите каким-то дичайшим "телеграфным" стилем! Предложения короткие, рубленые, словно задача повествования - сэкономить на "вордовских" буквах. Литература (ИМХО) - это прежде всего описание мест, событий и персонажей. У Вас же и места и персонажи совершенно "не живые", плоские, что сразу же отбивает желание дочитать текст до конца. Такие дела...

Приветствую.
1. Карлсончик))
2. Верно, рогов, исправлю при редактировании. Текст сырой, невычитанный. Раскидал по литпорталам для оценки реакции читателей. Редактировать буду, примерно через неделю.
3. Продолжения не планирую.
Спасибо что уделили время.

[Kanalya]

Соглашусь с Хомлесом, очень сухо, вместо образов короткие объяснения в виде штампов.
Плюс автор очень злоупотребляет риторическими вопросами, забывая, что в данном жанре, в принципе, возможно всё, поэтому для читателя вопросы эти, возможно, и не риторические, а скорее заводят в тупик.


Откуда я знаю, когда там в том мире эти изюбры чем правили? Автор видимо подразумевал риторический вопрос, ответ на который "никогда", но мне-то откуда знать? Может быть изюбры до прошлого года там как раз всей тайгой и правили.


Опять - откуда ж я знаю, как там у них люди себя ведут.




Да хрен его знает, что бы он подумал... Впрочем, выясняется, что автор того же мнения:


Так нафиг, спрашивается?

Здравствуйте.
1 Обычно я риторическими вопросами не злоупотребляю))

Откуда я знаю, когда там в том мире эти изюбры чем правили? Автор видимо подразумевал риторический вопрос, ответ на который "никогда", но мне-то откуда знать? Может быть изюбры до прошлого года там как раз всей тайгой и правили.

Вы это серьёзно? Я слышал историю про одну женщину, которая подала в суд на компанию выпускающую микроволновые печи. Дело в том, что в инструкции к микроволновке не было указано что в ней нельзя сушить домашних животных, а у этой дамы кошка под дождём промокла. Ну откуда ей было знать, верно? Бедная кошка.))
Благодарю за комментарий.

[NatashaKasher]

Обычно я риторическими вопросами не злоупотребляю))

Обычно, возможно, не злоупотребляете, но в этом отрывке злоупотребили. Я выделила только три (и то слишком много), а там есть ещё.