Сладковатый привкус сока дживигуя 15400 зн., Турнир №3 Опции

[Распорядитель Ту...]

Майк О’Хилл отодвинул головой чугунную крышку люка и облегченно вздохнул. Когда пять лет твоей жизни проходят безвозвратно за силовым полем подземной тюрьмы, когда робот-охранник, ежедневно выдающий тебе пайку синтетического питания, становится твоим единственным собеседником, когда ошейник с ядом все сильнее давит тебе на сонную артерию, когда план побега оказывается не так уж и плох, значит приходит время отодвинуть тяжелую крышку и свободно вздохнуть.

Майк О’Хилл выбрался из люка и блаженно растянулся на инопланетной траве. Зеленый проросток, отдаленно напоминающий керотосианскую жавицу, остро защекотал нос.
В воздухе стоял легкий запах свежести, влажной земли и цветочного благоухания, от которого у Майка, с непривычки, закружилась голова.

На чужеродной для него планете Земля, недра которой вот уже восьмое десятилетие скрывали колониальную тюрьму для керотосианских преступников, царила такая же, как и на его второй родине – планете Керотос, весна, и оттого так облегченно вздохнул Майк О’Хилл.

Известный в определённых кругах, как специалист по редким энерго-артефактам, сын керотосианки и гелиевого магната с Эриды, обдумывал план дальнейших действий. Дважды ему крупно повезло. Во первых, Земля обладала такой же гравитацией и атмосферой, как и вторая родина Майка. Во вторых, ему удалось взломать систему безопасности робота-охранника и отключить силовое поле и ошейник. По пути он обезвредил нескольких роботов-охранников, нашёл вентиляционную шахту и поднявшись по лестнице наверх, оказался на долгожданной свободе. Первая часть побега успешно завершилась.

Осталась дело за малым - раздобыть космическое судно, обменять на часть дживапджайзера, который Майк О’Хилл хранил в ушном имплантате, и улететь отсюда подальше.

Обдумывая финальную часть плана, Майк задремал. Ему снилась Эрида - родина отца; планета, на которой он провел безрадостное, но обеспеченное детство без матери, обучаясь у отца будущему ремеслу торговца топливом. «Антиматерия, сынок, всегда будет в цене, помни это», – твердил тот, выстраивая жизнь сына вокруг ферм-коллайдеров так, чтобы Майк и не надумал заниматься другим промыслом. Но все случилось иначе.

Майку снилось, что он продирался сквозь метановые поля, волоча за собой тяжёлый пласт дживапджайзера, а когда добрался к цели, то увидел, что на месте коллайдеров возвышается керотосианское священное дерево - дживигуя, с набухшими почками, свежей корой и прозрачными каплями сока. Мать ждала его, прислонившись к дереву. Они вместе жадно пили живительный нектар, закусывали масляными почками и беззаботно смеялись. Впервые за много лет, Майк ощутил себя во сне, по-настоящему счастлив, словно вновь побывал в детстве.

Холодная капля упала на подбородок Майка и он проснулся, пытаясь сохранить в памяти ускользающий образ матери.

– Спит незнакомец, Моть, поди глянь-ка, – раздался мужской голос где-то рядом.

Земная речь звучала для Майка чуждо, но благодаря встроенному имплантату-переводчику, языковых проблем нигде не возникало.

– Не похоже, - ответил второй голос, более тонкий и звонкий. – Вроде не дышит, тять, может издох или ещё чего.

Неожиданно чья-то мозолистая рука нащупала у Майка пульс и притихла, по видимому, подсчитая удары сердца.

– Нет, не околел. Погляди, как вежды дёргаются, да и дышит вроде, – сказал снова мужской голос. Моть, глянь, никак пришлый: кафтан какой странный, да и чёботы нездешние.

Майк открыл глаза. Мокрая от слюны мохнатая морда рогатого животного смотрела на него грустными, влажными глазами. Животное издало протяжный гортанный звук, похожий на звук горна, и лизнула шершавым языком ему нос.

Люди рассмеялись, маленький светловолосый с крупными веснушкам по всему лицу похлопал животное по животу. Майк нервно вскочил с травы и с отвращением вытер платком лицо.

– Фу, гадость какая,– возмутился он, – расплодили здесь непонятно что.

Животных он видел только в раннем детстве, на Керотосе. Однажды мама подарила ему живого вельминца – совсем ручного и почти без зубов, но тот оказался таким игривым, что нечаянно укусил отца за палец, когда тот бил маму. С тех пор Майк животных не видел.

– Бурена добрая, — неожиданно вступился за животное тот, что с веснушками. – Она – не гадость вовсе, а ты что, не тутошний?

Мальчик одернул животное за верёвку, отодвигая от Майка. Корова недовольно замычала и принялась жевать траву.

– Ты с дружеством, али с кручиной какой к нам пожаловал, чужеземец? - спросил мужчина, лукаво щурясь.

Голубые глаза смотрели из под русых, кустистых бровей задорно. Жидкая борода обрамляла доброе, мужественное лицо, экзотическая одежда из натурального материала и неэргономичная обувь из жёлтых, высушенных стеблей выглядела в глазах Майка нелепо, но весь образ землянина вызвал у парня чувство тепла и доброжелательности, как-будто они знали друг друга давно.

Он подумал, что, возможно, удача и дальше ему сопутствует и он встретил доброжелателей.

– Мне нужен космический корабль, – сказал он и, немного подумав, добавил – естественно, с варп двигателям. Я дам вам за него частицу дживапджайзера, по рукам?

Люди недоуменно переглянулись. Тот, кого назвали Мотей, склонился к старшему и шепотом спросил:

– Тять, а что такое дживапджайзер?

Бородатый пожал плечами и, не найдя толкового объяснения, так же шепотом ответил:

– Почем я ведаю? Может корова кака или другая скотина. Поди разбери ты, пришлых этих.

Майк внимательно наблюдал за людьми и когда они замолчали, переспросил:

– Ну так что с кораблем? Я хорошо заплачу.

С этими словами он достал имплантат, откуда выпал маленький, размером с ноготь, черный камень.

– Весь, конечно, не отдам - он слишком большой, но частью заплачу. Корабль мне срочно нужен, а вам хватит этого ресурса лет на триста – на все ваши корабли и станции.

Майк довольно улыбнулся, предугадывая впечатление, которое, на людей окажет вид дживапджайзера. В плоскости Великого аттрактора, включая две его родины – планеты Эрида и Керотос, не знали более редкого и ценного энерго–артефакта.

На удивление Майка, люди повели себя неожиданно. Мужчина недоуменно пожал плечами и, взяв вещицу в руки, минуту покрутил и тут же равнодушно отдал назад:

– На кой он мне, камушек твой? Вот кабы ещё одну корову, али ещё пуще - вола, то и дело было бы, а так – бесполезная гистория.

Мужчина кивнул в сторону горы, на которой располагалась крохотная земная колония, сказал:

– Устал ты, небось, с дороги, чужестранец? Не ел, небось, давно ужо? А у меня Ефросинья с утра тесто замесила на кулебяку и грибы на юшку почистила, так что, если не побрезгуешь – милости просим в гости! Заодно и посмотришь мое хозяйство, может и найдёшь, что ищешь.

Майкл, не долго думая, согласился. Голод и вправду давно мучал его, кроме того, он надеялся, что найдет в колонии кого-то , кто согласится обменять корабль на частицу дживапджайзера..

В деревянном, тесном построении, которую земляне называли избой, вкусно пахло. Крупная женщина, с розовым лицом и яркими глазами, в длиннополом одеянии с закатанными рукавами, хлопотала возле очага. Она готовила ароматную пищу в огромном - по меркам керотосианина - черном сосуде, то и дело добавляя душистые травы и помешивая содержимое сосуда деревянной ложкой.

В светлой комнате возилось по меньшей мере шестеро, а то и семеро детей, столько же маленьких пушистых зверьков с хвостами и один более крупное мохнатое животное.

В углу, на деревянном приспособлении сидела старая женщина, опершись подбородком на палочку, и умиротворенно наблюдала за веселой возней. Хозяйка доброжелательно пригласила Майка за стол, затем подвела старую женщину к месту у окна, рассадила детей и только после этого села сама. Самый маленький, – тот самый, с веснушками, – Мотя, залез на стул во главе стола, но тут же получил деревянной ложкой по лбу от старшего брата.

В комнату вошёл Гаврила, – так мужчина с бородой представился Майку в дороге, и сел во главе стола, прямо под полкой со святынями. Женщина насыпала каждому ароматной похлебки и отломила ломоть пирога. Люди взялись за руки, и, закрыв глаза, почли земных Богов, а затем принялись за трапезу.

Еда землян показалась Майку настолько вкусной, особенно после синтетического питания в тюрьме, что он попросил добавки, а когда съел - ещё одну. Жена Гаврилы довольно раскраснелась, накладывая чужестранцу новую порцию.

– Кулебяки ещё подай, – сказал Гаврила и усмехнулся в русую бороду, – такой кулебяки, как у моей Фроськи, ты никогда не ел, разве только дщерь наша – Варварушка, готовит так же ладно, как и ее мать.

Молодая девушка, со светлыми волосами и яркими глазами - вся в мать, потупив взгляд в суетливого рыжего зверька на полу, густо покраснела и закашлялась.

Закончив ужин, дети направились спать, а Гаврила зажег масляную лампу и начал разговор..

– Откуда ты родом, Майк, и что это за зверь такой, этот твой «дживапджайзер»? Неужто такая вещица ценная, что за неё целый корабль дают?

Майк молчал. Он стал понемногу понимать, что по иронии судьбы, оказался в цивилизации, которая только начала своё развитие, и никаких космических кораблей, а уж тем более с варп двигателями, ему здесь, скорее всего не найти и надо искать другой путь.

Заметив, что Майк погрустнел, Гаврила сказал:

– Не серчай, утро - вечера мудренее. Завтра скажу старосте - может он придумает, где корабль достать.

От пережитых впечатлений, Майк пребывал в смятении. Ещё никогда он не встречал такого количества людей в таком маленьком пространстве. Они с отцом, вдвоём, владели на Эриде тремя подземными особняками. Ещё никогда Майк не видел такого множества детей у одних родителей – на Эриде разрешалось иметь не больше одного ребёнка, и он всегда принадлежал отцу. Еще никогда Майкл не пробовал такой вкусной пищи - вкус пищи на Эриде регламентировались правительством и, наконец, самое главное - еще никогда он не видел такой гармонии, как царила у этих землян - здесь всем было тепло и уютно: и старым, и малым, и забавным домашним питомцам и даже ему – заключенному керотосианцу. Впервые в жизни Майк узнал, что такое настоящая семья.

Размышляя об этом, Майк погрузился в крепкий сон. На этот раз ему опять приснилась мама, которая поила его сладковатым соком дживигуя и кивала в сторону узкой тропинки, ведущей в маленькую рощицу, похожую на ту, в которой они часто гуляли с ней в детстве. Майк побежал по дорожке, как когда-то давно, но споткнулся и упал, а когда вновь поднялся - мама исчезла.

Утром его разбудил громкий крик. Младший сын Гаврилы – Мотя, тот самый, с веснушками, заливаясь слезами, вбежал в избу и громко кричал:

– Тятя, Буренку волки загрызли!!!

Гаврила, наспех одевшись, выбежал в сени, где ещё вечером стояла корова и, громко проклиная окаянного, вновь вернулся в избу.

– Сожрал таки, душегубец, кормилицу нашу! Ходил - ходил и сожрал.

Лицо его сделалось страшным.

– Ванька, – закричал он, готовь трезубец – пойдём капкан ставить. А ты, – обратился отец к ревущему Моте, - не реви. Не баба, поди.

Старший сын Гаврилы, Ваня, сделал из деревянной доски рожон и, снабдив острые зубья приманкой, пошёл с отцом ставить ловушку.

Мотя продолжал сидеть возле издыхающей коровы и громко всхлипывал. Мать мальчика, подошла к нему, ласково поцеловала, а затем, взяв его на руки, подошла к умирающему животному. Она опустилась с мальчиком на колени, рядом с коровой и начала поглаживать её голову. «Кормилица ты наша», — шептала она, заглядывая во влажные, наполненные смертельной тоской глаза: «Все будет хорошо».

Так они и сидели втроем: мальчик на руках у матери и умирающая корова, пока животное не закрыло глаза навсегда.

Эти прощальные минуты с домашним любимцем, напомнили Майку тот момент, когда они с мамой прощались с вельминцом на Керотосе. Отец, после того случая, приказал усыпить животное, и как они с мамой не уговаривали оставить его, отец остался непреклонен. Его жестокость сгубила не одну судьбу, включая жизнь его и матери.

Вскоре пришёл староста, маленький желтый старичок с живыми глазами и сразу перешёл к делу:

– Гаврила глаголил, у тебя, камень чудной есть, вроде огневища, так это аль нет?

Он пристально разглядывал Майка бледными глазами.

– Что-то типа того, – угрюмо ответил тот.
– Что ты в обмен на огневище просишь? Ладью с ветрилом, аль нет?
– Не совсем.
– Без ветрила? А какой толк тогда? Ну ладно - дело твоё. А какой толк в хозяйстве от огневища твого, может, на посеве или на пастбище пособить как-то может?

Майк отрицательно покачал головой. Он уже и сам все понял о бесполезности в этом месте дживапджайзера и то, что планы его оттого рушатся, как карточный домик.

– Я знаю местечко одно, где на ладью с ветрилом попасть можно, но огневище там не возьмут. Мешок репы или рапса - да, за любу душу, а камушок твой - не возьмут, так как без надобности он им, на ладье.

С этими словами староста разочарованно ушёл, ругая про себя Гаврилу, за то, что тот зря его обнадежил. Бестолковая то была вещь — огневище чужестранное.

Всю ночь Майк плохо спал: ворочался, места себе не находил, все думал, как ему дальше быть, а под утро его разбудил оглушительный грохот и ослепительный свет.

Он выбежал на порог избы и застыл от изумления.

Лёгкий посадочный модуль с надписью «Эрида», словно инородное тело из иного мира, приземлился прямо напротив трезубца, на котором с вечера висел мертвый волк.

Земляне обступили корабль. Широко разинув рты от удивления, они смотрели на инопланетное космическое судно, на его шпангоуты и стрингеры, на его противометеоритную защиту, на высокого, статного человека в скафандре, вышедшего из корабля навстречу Майку.

Лицо отца, сквозь стекло шлема, казалось Майку родным и одновременно, далёким, чужим. Он тяжело передвигался по поверхности Земли, не обращая внимания на толпу зевак, облепивших его корабль. Он подошел к Майку и снял шлем.

– Так вот, значит, где ты спрятался, Майк О’Хилл – сказал он. – Меня вызвали охранники тюрьмы, чтобы я забрал тебя на Эриду – твой срок заключения подошёл к концу.

Отец тяжело дышал – гравитации Земли и Эриды сильно отличались друг от друга.

– Тюремные крысы знали, что ты здесь, – продолжил он, – как и то, что с допотопной Земли нет возможности сбежать. После ядерной войны эта цивилизация вынуждена была начать своё развитие заново, – он криво усмехнулся и посмотрел Майку прямо в глаза.

– Ты взял у меня то, что тебе не принадлежит. Настало время отдавать.

– Я взял у тебя то, – ответил Майк, – что по праву принадлежит только мне и маме, за всё то время пока я находился у тебя в рабстве и за все плохое, что ты причинил нам.

Он не отводил взгляд, вспоминая все то, что его связывало с этими эридианцем: ненавистные подземные замки, в которых царил холод и одиночество, многочисленные поля коллайдеров, работу которых он неоднократно саботировал, за что и был осуждён, бесконечные разговоры о цене на антигелий и, самое главное – слезы матери и сладковатый привкус сока дживигуя, который они пили вместе.

Семья Гаврилы зачарованно наблюдала за пришельцами, до конца не осознавая значимость и смысл происходящего. Огромные глаза Моти внимательно следили за каждым движением чужестранцев.

Майк О’Хилл достал из имплантата дживапджайзер и протянул отцу.

– Возвращаю, – сказал керотосианец, – мне он больше ни к чему. На Земле мешок репы стоит больше, чем этот ненужный энерго-артефакт.

Отец пристально посмотрел на сына, и приняв назад пропавший дживапджайзер, направился к посадочному модулю, оставив сына наедине с теми, кто по весне, в берёзовой роще, жадно пьет сладкий сок, напоминающий вкусом сок священного дерева дживигуя.

[radioactive]

Первое предложение лишнее. Последнее "когда" в первом абзаце лучше заменить на "а".
Что-то есть в сюжете нелогичное. Зачем делать тюрьму и тратить энергию на планете с нулевой цивилизацией , когда ещё можно и так использовать в качестве места ссылки, не затрачивая ресурсов? Местным населением можно пренебречь. Выбор гг натурального хозяйства , а не технократического общества мне близок и понятен. Но по тексту он как-то не вписался в общину. И оставаться на планете , не имея видов на своё будущее несколько рискованно. Может, стоило навернуть папашу трезубцем и захватить корабль? Чтобы иметь средство борьбы с роботами-охранниками?
Так что сюжет может развиваться. Подумайте, автор. Рассказ понравился. Хотя тема не нова. Спасибо.

[Horra Ora]

Очень понравилась стилизованная речь. Юмор уместный. Только не поняла, Майк остался с людьми или всё же улетел с отцом? Открытый финал? Что ж, тогда я бы хотела, чтоб остался, вон Варварушка какая хорошая есть в жёны))
Ещё не очень понравилось то, что зря он сбегал из тюрьмы. Не люблю я, когда это "зря" присутствует (( Он старался, сбежал-таки, а тут папаша прилетает: всё, кончился твой срок. Опа! Как внезапно((
Ну да ладно. Написано хорошо, автору спасибо.

[Алексей2014]

Очередной перепев истории про бегство от цивилизации плюс пасторальные мотивы лозунга "Назад, к Природе!" Логика отдана на растерзание фант. допу. К примеру, название планеты - древнегреческое, фамилия персонажа - ирландская, машинно-механические термины их цивилизации - латинского происхождения. Такая эклектика может быть оправдана дочерним происхождением культуры от земной, но об этом не сказано. Намёк через архаичную речь не работает - у нас сейчас речь сильно отличается от языка предков, а после ядерной войны, выходит, будет возврат к словесам утрированно-бахарским? В общем, не дожатая стилистика с шеклиобразным сюжетом - слабовато, на мой вкус.

навернуть папашу трезубцем

Насколько я понимаю, это не тот случай: рожон на волка довольно массивная штука, им не машут, а вкапывают в землю.

[radioactive]

Навернуть можно и ещё чем-нибудь. Я просто предложил первый попавшийся в зоне досягаемости предмет.))))

[Алексей2014]

Навернуть можно и ещё чем-нибудь. Я просто предложил первый попавшийся в зоне досягаемости предмет.))))

Дживапджайзер ещё ближе. Правда, эта штука, похоже, маленькая... Но - вдруг?!

[Murrr]

Не самый плохой из прочитанного юмофант. Забавно )

[astoun]

О-хо-хо...
Текст вопиюще неряшлив. Автор, похоже, набрал полную горсть запятых и разбрасывал их по принципу "куда бог пошлет". Кому как, конечно, но мне, когда я вижу запятую между подлежащим и сказуемым и не вижу после деепричастного оборота, плохо делается.

Герой - это вообще нечто. Я так и не понял, с какой радости у него ирландская фамилия. А еще он, наверное, телепат: например, с первого взгляда определяет, что на полке находятся земные святыни. Только почему-то при таких талантах не догадывается, что перед ним примитивная цивилизация, где просить вездолет с варп-двигателем попросту нелепо.

Еще позабавило, что он так тщательно продумал побег не когда-нибудь, а за считанные дни до того, когда его и так должны были выпустить. Молодец, чо.

И так далее, и тому подобное...

[Schnappen]

Когда пять лет твоей жизни проходят безвозвратно за силовым полем подземной тюрьмы, когда робот-охранник, ежедневно выдающий тебе пайку синтетического питания, становится твоим единственным собеседником, когда ошейник с ядом все сильнее давит тебе на сонную артерию, когда план побега оказывается не так уж и плох, значит приходит время отодвинуть тяжелую крышку и свободно вздохнуть.

У меня не хватило дыхания прочитать это предложение, по-моему, пять сказуемых и пять подлежащих - это перебор.

Это что, пародия что ли, о Автор?
Вспоминается, то ли у Аверченко то ли у Теффи описывался быт древнерусской девицы с точки зрения молодого писателя: красавица стянула с полной ноги кокошник.

Майку снилось, что он продирался сквозь метановые поля, волоча за собой тяжёлый пласт дживапджайзера, а когда добрался к цели, то увидел, что на месте коллайдеров возвышается керотосианское священное дерево - дживигуя, с набухшими почками, свежей корой и прозрачными каплями сока.

Присниться, может, конечно, и не такое, но для существа с кислородным метаболизмом шастать сквозь метан как-то не комильфо. Плюс, если действие происходит не на Титане, то метан газ, который на одном месте расти не будет.

– Не похоже, - ответил второй голос, более тонкий и звонкий. – Вроде не дышит, тять, может издох или ещё чего.

Это рассуждения не мальчика, но мужа!

– Бурена добрая, — неожиданно вступился за животное тот, что с веснушками. – Она – не гадость вовсе, а ты что, не тутошний?

Мальчик одернул животное за верёвку, отодвигая от Майка. Корова недовольно замычала и принялась жевать траву.

Понятно, что корова, а не гельминт. Но это им, людям понятно. А Майку?

Жидкая борода обрамляла доброе, мужественное лицо, экзотическая одежда из натурального материала и неэргономичная обувь из жёлтых, высушенных стеблей выглядела в глазах Майка нелепо, но весь образ землянина вызвал у парня чувство тепла и доброжелательности, как-будто они знали друг друга давно.

Четыре подлежащих и четыре сказуемых. По сравнению с началом Автор делается милосерднее к дыхалке читателя.

В светлой комнате возилось по меньшей мере шестеро, а то и семеро детей, столько же маленьких пушистых зверьков с хвостами и один более крупное мохнатое животное.

Вот как-то глагол "возилось" в применении к детям и зверькам рисует перед внутренним взором эдакую бестолково шевелящуюся кучу-малу. А потом узнаем, в в этой возне участвовал серьезный ребятенок, рассуждающий о жизни и смерти, и девушка яркой внешности, умеющая готовить кулебяку не хуже матушки. Ну чо вы возитесь?
И если существительное среднего рода, то оно одно, а не один. Это в русском языке такие правила.

Гаврила, наспех одевшись, выбежал в сени, где ещё вечером стояла корова и, громко проклиная окаянного, вновь вернулся в избу.

– Сожрал таки, душегубец, кормилицу нашу! Ходил - ходил и сожрал.

Два вопроса: как корову в сени запихали и почему в это маленькое неотапливаемое помещение, которое в современном мире назвали бы тамбуром, проникли волки, ходили там и сожрали кормилицу, в то время как за дверью возилась уйма народу?

– Ванька, – закричал он, готовь трезубец – пойдём капкан ставить. А ты, – обратился отец к ревущему Моте, - не реви. Не баба, поди.

Трезубец для капкана зачем?

Старший сын Гаврилы, Ваня, сделал из деревянной доски рожон и, снабдив острые зубья приманкой, пошёл с отцом ставить ловушку.

Трезубца мало, еще и рожон.
Ну тогда волчью яму копать надо, а не капканы ставить. Сам волк на рожон не полезет.

Мотя продолжал сидеть возле издыхающей коровы и громко всхлипывал.

Что-то не похожа корова на сожранную

– Возвращаю, – сказал керотосианец, – мне он больше ни к чему. На Земле мешок репы стоит больше, чем этот ненужный энерго-артефакт.

Отец пристально посмотрел на сына, и приняв назад пропавший дживапджайзер, направился к посадочному модулю, оставив сына наедине с теми, кто по весне, в берёзовой роще, жадно пьет сладкий сок, напоминающий вкусом сок священного дерева дживигуя.

Концовка красивая, в самом деле, паренек-то не из тюрьмы сбегал, а от папаши.
Всего одно подлежащее, но зато какая за ним идет многослойная и многоглагольная конструкция!

[radioactive]

Кстати да, мне как сельскому жителю стыдно. Стыдно, что не заметил такой ляп: если есть волки, то по-любому должны быть собаки, чтобы этих волков есть. У меня, при отсутствии волков, их три. При наличии волков, наверное, было бы штук семь.

[Алексей2014]

У меня не хватило дыхания прочитать это предложение, по-моему, пять сказуемых и пять подлежащих - это перебор.

Придираетесь? У меня рассказ был из двух предложений, и ничего, читали люди.

Два вопроса: как корову в сени запихали и почему в это маленькое неотапливаемое помещение, которое в современном мире назвали бы тамбуром, проникли волки, ходили там и сожрали кормилицу, в то время как за дверью возилась уйма народу?

Хм... Ну, изучите архитектуру древнерусских деревень. А если не поможет, вспомните, что описано не прошлое, а будущее, в котором значение терминов могло измениться.

Трезубец для капкана зачем?

Дык, рожон же!

Трезубца мало, еще и рожон.
Ну тогда волчью яму копать надо, а не капканы ставить. Сам волк на рожон не полезет.

Так... Претензии предъявляем, а глянуть - хотя бы в и-нете - что такое рожон, как работает и причём тут три зубца не бывает? Понятно. Что ж, бывает: собственная колокольня зачастую необоснованно кажется выше соседней.

[Б. Солврев]

[Ибрис]

Меланхоличный романтизм героя понравился. Мир, описанный в рассказе через воспоминания героя, был бы интересен, если бы читатель мог побывать в нем. Задумка хорошая, но описывать самые интересности пересказом не лучший ход.
Впечатления средние, ещё буду подумать)))

[Сага]

Дошла очередь и до этого рассказа.
Ну что ж приступим !))
Итак главный герой, разрывающийся между двумя мирами: техногенный мир отца и неизведанный до конца мир матери, о котором у него остались лишь отголоски воспоминаний. Показалось нелогичным, что герой решил остаться на Земле, вместо того, чтобы вернуться к тому миру, который связывает его воспоминаниями.но возможно это как-то связано с матерью, о судьбе которой автор ничего не рассказывает. Неплохой посыл о настоящих ценностях в жизни.
Написано неплохо, хоть местами и встречаются огрехи.

[Parf]

Ну и лубок! Бурёнка, иконы и дживигуёвый... ой, то есть берёзовый сок. В общем, сельская идиллия.

На самом деле, деревенская жизнь в доиндустриальную эпоху - это каждодневный тяжёлый труд, голод, антисанитария, постоянные болезни и высокая смертность. А, если волк задрал корову - единственную кормилицу семьи, это полный кирдык. Не знаю, как семья доживёт до следующего лета - разве что община поможет. Но ГГ предпочёл всё это - наверно, с ним папаша на космической ферме совсем жёстко обращался.

А подземная тюрьма на Земле - странная идея, с какой стороны не посмотри. Охраняется она, похоже, из рук вон плохо, как изнутри, так и снаружи. Странно, что местные жители ещё не задружились с узниками и не позаимствовали у них кучу технологий.

[Матильда]

Ых. Стилизации редко кому удается, это требует определенного мастерства. История простенькая, мне не сыграла. Много описок и ошибок, постоянно спотыкалась на запятых и шевелила волосами от ужаса.

[Schnappen]

Так... Претензии предъявляем, а глянуть - хотя бы в и-нете - что такое рожон, как работает и причём тут три зубца не бывает? Понятно. Что ж, бывает: собственная колокольня зачастую необоснованно кажется выше соседней.

капкан

Принцип действия - пружинный - схлопывается и держит (убивает, разрезая зубьями, используя потенциальную энергию натянутой пружины, разведенных концов). Там нужен металл.

Рожон в волчьей яме - острый шест, на который падает волк. Принцип действия - протыкание под силой собственной тяжести. Там достаточно заточенной деревяшки, но волк сам на рожон не полезет (отсюда и местячковая поговорка), нужно копать яму и маскировать ее.

Мне кажется, читатель может понять разницу между капканом и рожоном. А есть еще и рогатины и вилы, но это в рамках рассказа не интересно.

Может, в самом деле, там настолько далекое будущее, что все слова имеют другое значение и Бурена вовсе не корова, а какой-нить зверомутант, как, впрочем, и волк, там же развитие началось заново после ядерной войны. Поэтому и забавен эдакий закос под старину с точки зрения современного человека.

У Тармашева вон в мирах "Тьмы" на пластинчатых ящерах скакали и называли их лошадьми - после ядерной войны настоящие-то вымерли, а слово, означающее предназначение животного в качестве скакуна для воинов, осталось.

[Агния]

Посыл рассказа мне понравился, всегда приятно, когда выбор героя происходит в сторону настоящих ценностей)
Но многое насторожило и с точки зрения логики, и терминологии. Волк в летнюю пору нагло прёт прямо в хлев? И неважно даже, как автор решил назвать это место) Собаки-то где?
Дети опять же в летнюю пору возятся в избе у матери под ногами, мешая справляться по хозяйству, вместо того, чтобы чем-то помогать, или, ладно уж, играть на улице? В целом, не очень автор осведомлён о крестьянском быте. Ещё замечу, что при таком количестве деток корова должна быть не одна - ну хотя бы тёлочка ещё на подросте.
Подумать надо автору ещё над рассказом, но он не безнадёжен и приятен, повторюсь, по смыслу.

[Б. Солврев]

Скорее не понравилось. Не очень люблю лубок, в котором все доводится до крайности и слишком противопоставляется. При чем настолько доводится до крайности, что выбор становится очевиден... а мотивация провисает

[felidae]

Фокал тут Майк?
Просто после встречи с непонятным животным (коровой), которое было первым и последним "непонятным" в этой истории, он как-то резко "узнал" все местные обозначения и названия. И без проблем этим оперировал. А мог бы обозвать те же "сени" каким-нибудь эридианским или керотосианским словечком-аналогом.
Да и деревенский быт получился хоть и колоритный, яркий, но какой-то стереотипно-шаблонный. Но, может, после ядерной войны он таким и будет (по крайней мере, в мире, который описан в рассказе).

Немного странным показалось, что герой после побега из тюрьмы взял и вырубился на месте. Не, возможно, это у него спячка после всплеска адреналина (хотя он инопланетянин же, какой "адреналин", но почему бы не объяснить "внезапную дремоту" чем-то подобным). Но опасность ещё рядом. Надо ж где-то спрятаться, куда-то зарыться. Если оказался за стенами тюрьмы, значит, всё, не ищут? Никого не отправят, чтобы догнали? Не попробуют понять, откуда он вышел, куда направился? Плохая там охрана, не спохватилась, не подорвалась, когда заключённый сбежал.
Это отец Майка знает, что сын никуда с планеты не слиняет, поэтому можно не ловить, а просто прилететь и забрать. А сам Майк поначалу не в курсе. И он не предположил, что его будут искать? Взял и уснул, даже не отбежав подальше от "места побега"? И впоследствии не пытался скрыться, спрятаться, придумать что-то чтобы его не нашли?

Хотя это отдельная деталь, рассказ о другом вообще.
Но логика и мотивация проседают местами. По мелочи, не касаясь идеи и сюжета.