Стереобат. Глава I., Первая глава нового мистического романа. Опции

[vorofikin]

Всем привет

Пишу роман, называется "Стереобат". Перед вами - его первая глава. Буду рад обратной связи!
Если интересен процесс написания, добро пожаловать в мой телеграм канал - https://t.me/S_VHS_channel


Спасибо!


Андрей пережил тяжелую семейную трагедию. Ее последствия обещает исправить секретный НИИ, если Андрею удастся найти некие таинственные осколки. Он соглашается, но на пути возникает секта, использующая эти же осколки в качестве наркотика.



Глава I. Лестница



На берегу вырос коттеджный поселок. Не уродливый, напротив, простой, компактный, вполне вписывающийся в безликий пригород. И все же местные невзлюбили новодел: он мешал им срезать путь до пляжа. Бетонный забор и металлические ворота с надписью «Вектор» быстро разрисовали, снаружи запахло мочой. Векторовцы поначалу нанимали дорогую охрану и звали маляров, однако через пару месяцев смирились. Жить, в принципе, можно, просто не надо особо высовываться. Главное, внутри все опрятно, если не считать белевшего местами строительного мусора. Кто-то даже пробовал посадить кипарис.
Вечерами донимали комары. Этих тварей не останавливали противомоскитные сетки — они умудрялись проникнуть в самые микроскопические отверстия и высасывать кровь через кожу любой толщины. Кусали в пятки, фаланги пальцев, уши, пробирались через бороды к подбородкам, не брезговали стариками и не щадили младенцев. И когда «Вектор» будет уничтожен, и дома его превратятся в пепел — комары останутся, хоть и некого будет кусать.
Коля шлепнул себя по вспотевшей шее. Андрей позвонил в едва заметный звонок у ворот. Оба настолько устали под конец смены, что сил еле хватало отмахиваться. Коля водил плечами, сетовал, что лезут под комбинезон. Андрей посмотрел на часы и сказал голосом сухим, как хворост:
— Надеюсь, там быстро.
Никто не шел открывать, и они позвонили ещё. Коля пробовал подпрыгнуть и заглянуть за забор, насколько позволяло тучное тело. Потом он начал колотить по воротам. К тому моменту, как сторож приоткрыл дверь и спросил, кто они такие, у каждого уже вздулось по несколько укусов.
Коля показал бейджик компании «Солв» и возмутился, почему так долго не открывали. Выяснилось, что звонок давно не работал. Андрей уточнил дорогу до пятнадцатого дома. Когда они уже собрались идти, сторож попросил не шуметь — поселок все-таки семейный, многие уже укладывались.
— Вы, ребята, кстати, может посмотрите звоночек-то заодно? Там поди два проводка скрутить, вам это запросто.
— У нас конец смены. Потом ещё в город возвращаться, — сказал Андрей.
— Раз там два проводка, сам бы и починил, отец, — добавил Коля. — Ладно, бывай.
На мощеной улочке и впрямь стояла тишина, разве что надрывались сверчки. Пятнадцатый дом они нашли, как и было обещано, сразу за поворотом. Дверь распахнулась ещё до того, как они ступили на крыльцо, и на пороге их встретила женщина в выцветшей футболке и спортивных штанах. Они сразу заметили, что она переживает. Она затараторила про то, как долго их ждала, попросила поскорее затворить дверь, чтобы не налетели, запретила им разуваться, хотя они и не собирались, и пригласила посмотреть на винтовую лестницу, ведущую со второго этажа на чердак. Пока они поднимались, Андрей мельком оценил интерьер. Сильный запах ДСП, дешевые материалы, тонкие стены, плохой ламинат, щели всюду — зимой здесь точно нельзя жить. Однако на полках уже стояли фотокарточки, а холодильник облепили магниты. В гостиной лежал протертый ковер, видимо привезенный из предыдущего жилья.
Женщина остановила их в двух метрах от винтовой лестницы и сказала: «Смотрите». Она начала подниматься на чердак. Шла бодро, не меняя направления и не останавливаясь, но лишь добралась она до середины, как ее правая нога провалилась, и те же ступени, что только что ее поднимали, вывернулись наизнанку и теперь направляли ее вниз. Произошло это беззвучно и незаметно: просто все одномоментно восприняли лестницу в совершенно иной форме, чем она существовала лишь секунду назад.
— Ага, — сказал Коля. — Понятно. Как вас зовут?
— Меня зовут Вероника.
— Очень приятно. Я Николай, а это — Андрей. Вы пробовали разворачиваться, Вероника?
— Пробовала, все равно вниз получается. Смотрите, — и она продемонстрировала.
Андрей решил забраться по центральной стойке. Он помог Веронике сойти на пол и схватился за металлический столб. Постарался подняться на руках, огибая ступени и не касаясь их ногами. Но взбираясь и прикладывая немалые усилия, он лишь оставался на месте и потел, каждый раз делая полный оборот вокруг стойки на одной и той же высоте. Ступени же вновь и вновь меняли свое расположение. Выделывались, одним словом. Коля с Андреем обошли лестницу со всех сторон, посмотрели на нее, повернув головы, отдалялись и приближались, но так и не смогли найти ракурс, с которого она воспринималась бы как обыкновенная трехмерная лестница, ведущая туда, куда по ней идут.
— Тут все понятно, — повторил Коля. — Видали такое. Давно появилось?
— Да нет, вот буквально… ну как, вот совсем.
Андрей прикинул, что все надо рушить, по-другому никак. Ступеньки благо были простыми, стандартными: для таких случаев все на складе уже имелось. Он рассказал хозяйке, что завтра они заедут за материалами и инструментами, разберут эту лестницу, отстроят новую. Займет весь день.
— Так Вас устроит или есть особые пожелания? — уточнил Коля.
— Есть, если честно. Вот очень нужно, чтобы вы всё сделали сегодня. Я вас и так очень долго ждала.
Андрей с Колей усмехнулись и наперебой стали объяснять, что даже если бы они хотели, то сейчас конец смены, материалов все равно нет, склад уже закрыт, потому что вечер, а работы реально на целый день. Вероника перебила их:
— Слушайте, у меня там сын на чердаке. Он выйти не может.
— Что ж вы сразу не сказали… А он пробовал спуститься-то? — спросил Коля.
— Конечно! С его стороны все как раз наоборот получается. ещё… он как спускается, у него от этого голова сразу кругом, такое сразу, он там бедный забился в угол и сидит. Гришенька, сынок, как ты там? — крикнула она в сторону проема. Ответа не последовало, — Видите! Я не знаю, может он там уже в обмороке!
Андрей нашелся:
— Надо снаружи на чердак лезть и пробовать через окно его вытащить тогда. Он же сможет чердачное окно открыть изнутри?
— Я не зна-аю, — заныла женщина.
Коле с грехом пополам удалось ее успокоить: они с Андреем пойдут за стремянкой, залезут на крышу, постучат легонечко, все там откроют и вызволят Гришу. А завтра уже, пообещал Коля, они придут со всеми материалами и переделают лестницу. Стараясь контролировать нервозность, Вероника отошла от устранителей и посмотрела в темноту улицы.
— Ну так идите же, чего вы тут мне это самое? Почему же вы сразу все не принесли? Я в анкете вроде бы подробно заполняла, что у меня за проблема.
Заполнила она конечно не подробно, написала просто «лестница не поднимает», а это могло значить что угодно. И все-таки Андрей с Колей пришли не припираться, а поэтому не стали медлить.
По пути до машины Андрей сначала хотел обсудить с Колей Веронику, ее сына и всю ситуацию в целом. Что-то казалось ему неестественным, почти подозрительным. И только он собрался сформулировать мысль, как их окликнул сторож. Старик не унимался со своим звонком. Коля огрызнулся, и тот отполз в будку. Андрей придержал ворота, чтобы лишний раз потом не стучаться, а Коля дошел до машины и вернулся со стремянкой, кряхтя и отдуваясь. На машине решили не въезжать опять же из-за шума.
Они ловко, несмотря на изнеможение, пристроили стремянку к нужному месту, и Андрей поднялся и постучал в небольшое окошко под самой крышей. Из глубины чердачного сумрака на него смотрел съежившийся, обхвативший колени руками, худосочный подросток. Андрей помахал ему и жестами попросил открыть. Подросток вздрогнул, оглянулся и продолжил сидеть на месте.
— Передай ей, что все в порядке, но он не открывает, — крикнул Андрей держащему стремянку внизу Коле.
— Вероника! — крикнул Коля. — С Вашим сыном…
— Я слышала, Господи, не орите — соседи спят! — отозвалась она громким шепотом.
Она отправилась внутрь, видимо, чтобы докричаться до Гриши, а Андрей тем временем подумал: «Что если звук туда не проходит?» Он принялся прощупывать периметр оконной рамы, понемногу надавливая большими пальцами, и вскоре обнаружил слабину. Как он и предполагал, изнутри створка запиралась на слабый дешевый засов, и хорошенько раскачав ее, он смог открыть окно. Парень продолжал смотреть на Андрея.
— Гриша, привет! Меня Андрей зовут, я устранитель. У вас с лестницей беда, придется вылезать через окно, — он безуспешно подождал реакции, а затем продолжил: — Давай, дружище, твоя мама очень волнуется. Иди сюда, возьми меня за руки, я тебя вытяну.
Гриша поднялся и, держась рукой за стенку, зашагал навстречу. Комары кусали Андрея с остервенением, но он боялся спугнуть этого странного забитого паренька, а потому не решился отмахиваться, а держал руки вытянутыми. Парень передвигался так медленно и робко, словно впервые вообще решился ходить.
Потом Гриша наконец ухватился за Андрея.
И Андрея пробил озноб. Его тряхнуло.
— Эй, что у вас там? Все в порядке? — поинтересовался Коля.
— Да-да, все хорошо… я похоже только перегрелся немного, силы оставляют.
— Ничего не слышу! Что?
Андрей ненадолго высвободил руку, махнул, дескать, все хорошо, и продолжил тащить своего клиента. Затем он подвинулся, одной ногой уперся в карниз, освободив место рядом с собой на стремянке, помог парню забраться и убедился, что тот в состоянии спуститься сам. Уже через пару минут Гриша оказался внизу, в объятиях матери. Далеко не сразу остановила она причитания, чтобы поблагодарить спасителей ее сына.
— Послушайте, Вероника, нескромный такой вопрос, — начал Коля, — вы с сыном одни живете? Мужчины нет в доме?
— Я живу одна, а что?
— Нет, ничего. Но может с соседями дружите? Или со сторожем?
— Так. К чему эти ваши вопросы?
— Вероника, Вы не поймите неправильно, но… мы ведь устранители. Не спасатели. Лестницу мы вам конечно сделаем, но вот в таких случаях, когда кого-то освободить надо, плюс это срочно…
— Вам что, доплатить что ли?
— Да ну нет, да я не к тому, — смутился Коля, — Я скорее переживаю, что Вам некого позвать вот так, в прямой доступности, если что-то такое случится. Мы же не быстро на вызовы приезжаем, у нас очередь заявок. А если надо срочно, так почему хотя бы сторожа не попросить помочь — у него точно стремянка должна быть.
— Так, это самое, вам конечно спасибо, но давайте не будем меня здесь учить правильно жить. Во-первых, это ещё сообразить надо, что можно вот так все как вы сделали через чердак. А потом, соседи здесь такие, что их лишний раз дергать — себе дороже. И старик этот тоже тот ещё. В общем, не важно — спасибо, что помогли, жду вас тогда завтра. До свидания! Пойдем, Гриша, — сказала она и захлопнула дверь.
Напарники переглянулись и пожали плечами. Они сложили стремянку и поплелись к выходу из поселка. У обоих рабочая одежда пропиталась потом. Шли молча. Когда миновали будку сторожа, Андрей приготовился снова объяснять, что звонком они сегодня уже точно не займутся, но на этот раз никто их не окликнул. Они погрузили стремянку на багажник на крыше желтого минивэна с большой черной надписью «Солв», уселись, и Андрей завел мотор.
Признавая, что напрасно докопался до бедной женщины, Коля все равно негодовал, что их не угостили хотя бы чаем. Андрей же пытался понять, что его так смутило в этом вызове. Сам дом, Вероника с ее сыном, лестница — все вызывало у него чувство, схожее с просмотром некачественной видеокассеты. Вроде бы смотришь запись, вникаешь в сюжет, но время от времени появляются помехи и искажения и портят общее впечатление. Они ещё поболтали об «Эшере» — так обычно называли этот вид аномалий. Вспомнили про НИИ «Поток», который, по идее, должен был изучать подобные штуки. По мнению Коли, у которого там когда-то работал знакомый, в «Потоке» сидели сплошные мудаки, и ничего они не изучали, кроме того, как попилить государственные деньги.
— К тому времени, как они там до чего-то дочухают, мы с тобой уже сами все на свете починим, ага? — засмеялся он.
Андрей улыбнулся скорее из вежливости. Они никогда не починят «все на свете». Аномалии продолжали появляться. Никто правда не мог сказать насколько часто, потому что не было никакой централизованной системы учета. Само понятие «централизованная система» осталось в прошлом, как и многое другое. Более того, они оба прекрасно понимали, что ничего на самом деле не чинят, а лишь сносят и отстраивают заново.
По правую руку тянулась лесополоса, отделявшая заросшую ржавчину рельс. Андрей хорошо помнил, как в детстве ездил на местной электричке на дачу. Даже во времена его молодости этот участок не был особо заселен, что уж говорить теперь: тьма скрывала лишь пустыри, буераки и кое-где полуразрушенные панельные дома, тонущие в болотах. Земли между городом и водохранилищем были никому не нужны, а после того, как железнодорожная сеть окончательно вышла из строя, единственной перемычкой осталась трасса.
Андрей любил водить, в особенности ночью, когда можно было ехать в своем темпе. Сегодняшняя поездка стала исключением. Он боялся отрубиться и угодить в кювет. Коля захрапел практически сразу, это нисколько не помогало. Магнитола в машине не работала, поэтому вместо музыки, чтобы как-то взбодриться, он открыл окно и стал слушать ветер. Он выставил потную ладонь навстречу прохладе надвигающейся ночи.
Через час машину тряхнуло на кочке, Коля крикнул спросонья невнятное, наказал Андрею не засыпать и продолжил храпеть дальше. Появились редкие тусклые огни — приближался город. Цель была близка, но Андрей не мог больше удерживать голову прямо. На удачу сразу за мостом находился культовый круглосуточный ларек «Цветы — кафе — ключи — обувь — 24». Он притормозил заказать себе горячий цикорий с жирным чебуреком. Не ясно, что взбодрило его больше — напиток или обожженный язык, главное в итоге они успешно добрались до базы «Солва» и оставили машину. На стоянке были выстроены в ряд ещё четыре таких же желтых фургона с черными надписями и один специальный — с красной полосой. Колю пришлось долго расталкивать.
Они отметились в табеле, сдали ключи от машины, получили талоны, попрощались и пешком разбрелись по домам: оба снимали квартиры недалеко от базы, в промзоне, чтобы не тратиться на транспорт. Андрей вошел в первый подъезд серой девятиэтажки, поднялся к себе и, прежде чем зайти в квартиру, ненадолго остановился на лестничном пролете посмотреть наружу через узкое окно над чугунной батареей. Луну было отчетливо видно, и ее свет подчеркивал опрятность крашеных стен. Подъезд жил небогато, но соседи подобрались сплошь либо работящие, либо пожилые люди, ценящие чистоту. Для Андрея это было важно.
Небольшая квартира Андрея была его силами перестроена под студию. Белые стены, добротный паркет, кровать с ящиками, тумба с видеодвойкой и виниловым проигрывателем. На кухне — надёжная хромированная техника, по-минимуму. Окна закрывали плотные деревянные жалюзи. В тесном коридорчике — дверь в совмещённый санузел, вешалка для одежды и небольшая полка, а на ней — мягкая игрушка, розовая осьминожка. Андрей поздоровался с ней, затем принял душ и смазал йодом в местах укусов. Посмотрел в зеркало. Впавшие щеки, синяки под глазами. Надо попробовать не бриться: возможно, с седоватой бородой он будет меньше похож на смерть. Он завел будильник, пожелал осьминожке спокойной ночи и рухнул в кровать.

На следующее утро Коля принес на смену термос.
— Лиля заварила, — сказал он. — Цейлонский настоящий. Я уже там на чай не надеюсь, так хоть свой возьмем.
«Солв» располагался на территории бывшей шоколадной фабрики. Цеха переоборудовали под ремонтные мастерские, склады набили расходниками, стройматериалами и демонтированными аномалиями. На огромной площади в сорок гектар находились ещё парковка и небольшие бытовки, в которых селили контрактных рабочих. Некоторые помещения пустовали, потому что мало было людей. В ремонтных мастерских работало до сорока человек, и ещё дюжина — в диспетчерской. На ежедневные выезды отправлялось пять команд в дневную смену, а в ночную — всего одна. За ночную смену на выездах полагалась полуторная ставка, поэтому конкуренция была высокой. Но чтобы до них допустили, нужно было время от времени проходить повышение квалификации, не брать отгулы и не иметь замечаний.
Коля с Андреем отстояли в очереди на проходную, поздоровались с охраной, сдали талоны, получили сухпайки и ключи от машины, отметились в табеле и пошли в столовую. С кашей, яичницей и компотом они сели на свои любимые места около панорамного окна, подальше от курилки. Наверное во времена, когда стекло было чистым и не таким исцарапанным, казалось, что сидишь прямо на улице. Вдалеке за изгородью возвышался не обвалившийся ещё пролет эстакады. Завтрак на фоне этого пролета Андрея заряжал. Особенно ему нравилось зимой, когда вокруг бело и чисто, когда снег такой яркий, что слепит даже через это окно. Тогда, среди природной белизны, несчастный бетонный инвалид, ненужный ошметок от некогда нагруженной транспортной артерии, возвышался особенно заметно и одиноко.
Они быстро доели: пора было на склад. Когда они проходили мимо диспетчерского павильона — просторной комнаты с пневмо-терминалами и стеклянными стенами — Коля через перегородку помахал одной из девушек, той, что с симпатичными веснушками. Это была Лиля, не отвлекаясь от работы, она сложила губы бантиком и подмигнула. Руки же не переставая сворачивали бланки и раскладывали их по капсулам для отправки по пневмопочте.
Кладовщик выдал Коле и Андрею все для монтажа типовой винтовой лестницы: фланцы, поручни, стойки, ступени, болгарку и прочее. Они водрузили это на тележки и отправились к машине. Вскоре они выдвинулись обратно в «Вектор». Утром трасса становилась чуть живее: в паре мест они постояли в пробке. Но суть не менялась: все та же лесополоса на всем протяжении, разве что разруху и пустоту вместо тьмы скрывал жидковатый болотный туман.
— Я все думаю об этой Веронике.
— Продолжа-а-ай, — глупо заулыбался Коля.
— Пф, да я не о том. Что если она и впрямь его бьет или ещё что?
— Вообще-то выглядело, что она скорее переживает.
— Так может, она просто боялась, как бы он нам все не рассказал, вот и дергалась? Не могу понять, почему она все же соседей не позвала помочь.
— Заявить на нее хочешь?
— Не. Что я скажу? Да и менты же все равно не поедут. Хочу просто разобраться, для начала.
Какое-то время они ехали молча. Может, Андрей и впрямь слишком драматизировал: он раньше замечал за собой такое свойство. Остаток пути он размышлял не столько над ситуацией с матерью и сыном, сколько над тем, почему, дожив до сорока пяти и пройдя через все, что выпало на его поколение и на него лично, он все ещё умудрялся придумывать себе новые причины заморочиться.
Когда они подъехали к воротам “Вектора”, их уже ждал улыбающийся сторож. Он издали увидел пыль с дороги и вышел встречать гостей. Андрей попросил распахнуть ворота пошире, чтобы на этот раз проехать на машине и не тащить все на себе. Сторож расторопно помог, а затем подошел к минивэну с пассажирской стороны:
— Здравствуйте, ребята!
— Мы тебе, отец, сегодня со звонком поможем, как только в пятнадцатом все доделаем, ага? — сказал Коля.
— Ага, хорошо, спасибо, ребята! Ехайте!
Когда старик скрылся из виду, Коля засмеялся:
— «Ехайте»! Тю, колхоз.
Поселок просыпался: кто-то наполнял на участке надувной бассейн, кто-то накрывал завтрак, дети играли с собакой. Никто не обращал внимания на проезжавших мимо устранителей. Андрей повнимательнее рассмотрел особенности участков и домов. Как и жилище Вероники, все они были обставлены небогато и местами почти стильно.
Они заглушили машину у оградки пятнадцатого дома. Вероника открыла, велела им располагаться, а сама пошла на кухню к сыну пить чай. От вчерашней паники не осталось и следа. Гриша ссутулившись сидел за столом и мусолил булочку. Андрей не заметил ничего необычного, кроме разве что той же самой пижамы Гриши: она ещё вчера показалась перебором для такой жары. Он поймал себя на мысли, что снова придумывает, и, более не смотря в сторону кухни, взялся выгружать инструменты.
Для начала предстоял демонтаж. Коля постелил укрывную пленку, осмотрелся, сфотографировал лестницу с разных сторон на полароид и принялся снимать кожухи и заглушки внизу. Андрей взял коловорот с насадками, молоток и ломик, перепроверил, что по самой лестнице никак не подняться, и, прихватив стремянку, полез на чердак. Окно осталось незакрытым со вчерашней ночи, и он быстро пробрался внутрь. В утреннем свете здесь стало скучнее. Пахло необработанной березой, жестяными листами и пылью. Передвигаться в тесном пространстве приходилось осторожно, пол скрипел под ногами и казалось, что все вот-вот развалится.
Он сел на корточки у края прохода и окликнул Колю, тот дернулся и вопросительно посмотрел на Андрея. Значит, звук все-таки проходит. Держась за хлипкие перила, он для интереса попробовал спуститься — не вышло: ступени предательски вели обратно. Андрей отряхнулся и стал разбирать верхнюю часть.
Уже через двадцать минут они, почти не намусорив, открепили единый поручень и стойки перил. Без лестницы поручень вел себя обыкновенно: как простой трехмерный объект. Ступени тоже стали как будто совершенно заурядными, разве что немного разъехались, потеряв соединение друг с другом через перила. Но любой устранитель знал, что стоит успокоиться и поставить все обратно, как парадокс возникнет вновь.
Когда они сняли ступени и разобрали центральную стойку, Андрей достал щетку, чтобы прибирать пыль и крупицы краски вокруг отверстий из-под крепежей.
На щетке ярко блеснула какая-то совсем мелкая частичка.
Он провел по щетине большим пальцем, стараясь что-нибудь нащупать.
Его как будто окатило ледяной водой, совсем как вчера ночью, когда он впервые прикоснулся к Грише.
Краски вокруг стали ярче, но вскоре странное состояние прошло.
Он тряхнул головой и решил не придавать значения. Андрей выбрал спуститься обратно так же, через окно, а не через отверстие в полу. Он боялся, что если ухватится за край проема, чтобы спрыгнуть, то просто что-нибудь отломает.
Когда он зашел на этаж, Вероника с Колей болтали. Он рассказывал ей о том, как им удается устанавливать лестницы без предварительных замеров. Коля объяснил, что измерять что-либо в условиях аномалии — дело неблагодарное: любые приборы, да и собственные глаза — обманут. Именно поэтому любую такую конструкцию следует сначала разобрать, лишив ее тем самым своих свойств, а только потом уже измерять и перестраивать.
— А что вот если все-таки не получится? Если это огромная аномалия какая-нибудь? Неужели нельзя как-то по-другому попробовать починить?
— Не чинится — доломай! — обрадовался Коля возможности ввернуть любимую фразу. — На самом деле, Вероника, мы практически все умеем демонтировать и перестраивать, навострились вот как-то за двадцать с лишним лет. Но если уж совсем никак, то приходится просто разрушать. Либо не трогать уж тогда.
— Нет, а все-таки. Неужели нет никаких способов вернуть все, как было?
— Человечество пока не знает истинной природы происходящего, — изрек Коля.
— Как у тебя тут дела? — вмешался Андрей.
Коля показал выложенные на пленку и пронумерованные маркером ступени, стойки, опорные узлы, трубы, гильзы с шайбами. Теперь к каждой детали нужно было подобрать аналог из тех, что они набрали на складе, а если не выйдет — изготовить на месте. Напарники взялись за работу, и вскоре Коля предупредил хозяйку, что будет шумно: придется подключать болгарку, чтобы нарезать трубки нужной длины. Они приступили, лишь когда она вошла в отдельную комнату на том же этаже.
После нескольких часов оба утомились и решили передохнуть. Они работали бережно, обтачивая все заусенцы и обрабатывая любые неровности и несостыковки. Оставалось собрать получившиеся части и с помощью нагрева выгнуть из ПВХ трубки поручень под расположение уже установленных стоек перил. Коля раскрутил термос, Андрей распахнул окна, чтобы все хорошенько проветрить. Почуяв завывания сквозняка через щели, вышла Вероника. Андрей заметил у нее в руках скомканные бинты и зеленку.
— Все в порядке у вас тут? — поинтересовалась она.
— Перекурчик, — улыбнулся Коля и отхлебнул чаю.
— Через пару-тройку часов все закончим и можно проверять, — сказал Андрей.
Вероника спустилась на первый этаж, а он тем временем успел заглянуть в комнату, откуда она вышла. Там на кровати сидел Гриша в пижаме с закатанными рукавами и разглядывал свои руки. От запястий через предплечья и далее под рубашку шли, где-то повторяя, а где-то переплетаясь с рельефом вен, татуировки с изображением то ли плюща, то ли причудливо изогнутых стеблей розы. Присмотревшись, Андрей также рассмотрел смазанные зеленкой небольшие порезы. Он успел придержать рукой захлопывающуюся от сквозняка дверь и окликнул парня.
— Эй! С тобой все нормально?
Гриша спокойно взглянул на Андрея и ответил:
— Здравствуйте. Все хорошо. Спасибо, что вытащили вчера.
— Тебя никто не обижает?
— Нет, — сказал он, отведя взгляд и смотря в пространство перед собой. — Я порезался, и мама мне помогает. Сохнет вот.
Андрей не стал его мучить и позволил двери захлопнуться, а немного позже туда вернулась Вероника.
Они допили чай и сделали замер длины поручня. По лестнице уже можно было подниматься и спускаться, оставался лишь последний штрих. Обрезали ПВХ трубку по нужной длине, установили металлические заглушки на концах и вложили ее в терморукав, а затем включили его в сеть. Пока ждали нагрев, убрали весь мусор и снесли в машину ненужные инструменты, материалы и детали. Затем, когда поручень стал достаточно эластичным, расстегнули терморукав, надели специальные жаропрочные перчатки и стали его выгибать: Андрей поднимался наверх, а Коля корректировал внизу. Временно зафиксировали поручень на стойках изолентой и принялись ждать, теперь уже, пока остынет и затвердеет. Если б не открытые окна, запах горячей пластмассы был бы невыносим.
И вот перила были готовы — они закрутили последние саморезы, и Коля сделал несколько фотографий конечного результата и крикнул:
— Хозяйка, принимай!
Вероника вышла посмотреть на результат, а Андрей мельком снова покосился на Гришу: тот сидел на кровати и читал книгу. Коля вытер пот, прокашлялся, вынул из нагрудного кармана ингалятор и вдохнул одну дозу. Насколько мог быстро он взбежал по лестнице и, нарочито топая по каждой ступеньке, как бегемот, и давя на перила, спустился.
— Вот! Лучше, чем было! Попробуйте!
Она попробовала, все было нормально.
— Никогда бы не подумала, что буду радоваться тому, что лестница работает, как лестница.
— Да уж, начинаешь ценить простые вещи, — сказал Андрей.
После того, как они рассчитались, хозяйка предложила им перекусить макаронами. Два раза повторять не пришлось: они всегда с удовольствием ели у клиентов, потому что альтернативой были ненавистные сухпайки. Все вместе они уселись за небольшой столик на кухне, где уже стояли две миски. Андрей посмотрел в свою: он сам не понимал почему, но спутанность макарон вызвала у него дискомфорт. Он попробовал намотать порцию себе на вилку, они никак не хотели зацепляться, вместо этого проскакивая между зубцами и запутываясь ещё больше.
— А Вы с сыном не будете есть? — спросил Коля.
— Да тут… тесновато на кухне, если честно, мы попозже. Вы кушайте, не переживайте.
— Спасибо. Хорошее у вас место, вода близко, — сказал он, жуя. — Давно здесь живете?
К дискомфорту Андрея добавилась определенная неловкость за бесцеремонное, по его мнению, поведение напарника. Но во-первых, он был слишком занят макаронами, чтобы его одернуть, а во-вторых, ему стало интересно, что она ответит.
— Нет, совсем недавно, — замялась она, а потом добавила, — Гриша здесь на реабилитации. Я специально купила дом подальше от города, чтобы он быстрее вылечился.
— Ой, извините, Вероника, я наверное лишнего спрашиваю, честное слово.
— Нет-нет, это не секрет. По крайней мере, все соседи как-то сразу об этом узнали. Потому и ходят косятся на нас, избегают. Думают, типа что мы неблагополучные какие-то, раз сын-наркоман. А он очень умный у меня, на самом деле, просто я одна воспитываю, и вот так получилось, что Гришенька попал не в ту компанию. Не уследила, занята была, работала, вы знаете как это бывает, конечно же. Ну сейчас все хорошо, вроде как. Мы вместе постоянно, все хорошо.
— Рад это слышать, — вставил Андрей, оторвавшись от миски.
— Он очень умный, — повторила Вероника, — И креативный. Любил раньше снимать на камеру, знаете эти — видеокассеты? Да и сейчас любит, просто пока реабилитация, стараемся больше на природе бывать и читать. Но иногда случаются вот какие-то такие вещи… вот видите, с этой лестницей тоже — даже не знаю, как сказать. Полез на этот чердак зачем-то, а спуститься уже не смог.
— Поня-я-ятно, — вымолвил Коля.
— Знаете ещё что? — продолжала хозяйка, — Мне кажется, что лестница не просто так поломалась. Нам же вот буквально на днях провели эту вашу пневмопочту. Мне бы она конечно даром не нужна, но весь поселок скинулся, провели, сделали сразу на все дома. Будь неладны эти соседи, конечно. Но я так поняла, отказаться в принципе нельзя было, да и что я буду ссориться с ними лишний раз? И вот как провели, так и сломалась лестница, получается. Может быть такое?
— Я очень в этом сомневаюсь, — ответил Коля. — Мы за все годы работы такой зависимости не наблюдали.
— Наверняка из-за этих пневмотрубок, да, — сказала она, — Наверняка из-за них. Ведь эта пневмопочта — это же та же информация? Это как раз то, что все запутывает. Это как раз то, что нас отравило в свое время, так же?
Андрей посмотрел на нее, пристально и недоуменно.
— Отравило? — спросил он. — Почему именно «отравило»? Вы где-то прочитали?
— Это везде пишут и всегда писали, с самого начала. Информации стало так много, что мы ею отравились. Мы все запутались, вот и все.
Все трое молчали. Андрей зачем-то решил вдуматься в сказанное. Коля засобирался, поблагодарив за угощение. Вероника же, казалось, наоборот вошла во вкус.
— Так а что же Ваш коллега совсем не покушал? Извините, я забыла, как Вас зовут.
— Андрей. Я как-то понял, что не голоден.
— Посмотрите, Андрей, макарошки обидятся, — на полном серьезе сказала она и указала на миску.
Он вздрогнул. Почудилось, что из глубины спутанных макарон смотрело обиженное лицо.
— Мы, в общем, не думаем, что это из-за трубок, — уже продвигаясь к выходу сказал Коля. — Но можем уточнить у наших, кто пневмопочтой занимался.
— Да, уточните пожалуйста. Хотя, знаете что, Николай? Может, бог бы с ним? Чего уточнять? Давайте я вам с Андреем просто доплачу сейчас, да вы мне эту пневмопочту просто удалите? Тут же наверняка ещё быстрее, чем с лестницей?
— Мы, к сожалению, пневмопочтой не занимаемся, — сказал Андрей. — Это совершенно другой отдел и свои процедуры, нам запрещёно туда лезть. К тому же мы уверены, что это никак не влияет.
— Но мы поспрашиваем, — сказал Коля. — Вероника, всего доброго!
— Да, пожалуйста вот… спросите. Не хочется травиться лишний раз. До свидания!
Она закрыла дверь, напарники пошли в машину. Кажется, все встало на свои места, никто никого не бьет, а то, что паренек странный, так что с наркомана взять. Руки видимо он сам себе режет, да не опасно, по-подростковому скорее. На том и порешили. Андрею стало немного стыдно за свои подозрения. Он завел мотор, поехали к выходу. У ворот он притормозил и помахал сторожу, тот подбежал.
— Что, ребята, посмотрите звонок?
— Давайте, раз обещали, — Андрей вылез из машины и последовал за стариком. — Показывайте, где щиток.
Коля остался в машине. Андрей со сторожем подошли к электрощитку, быстро нашлись нужные ключи, и вот они уже смотрели на провода. От выключателя с наклейкой «Звонок» был отсоединен провод. Андрей отключил общий рубильник, вставил провод на место и закрепил, а затем включил обратно. Он сходил к звонку и попробовал нажать: все работало, из будки раздался трезвон, надо признать, весьма противный.
— Вот спасибо, дружок! — сказал сторож, — что б я без тебя делал, дай тебе бог здоровья!
— Без проблем, — ответил Андрей. — Поломка несложная. Вы сами ремонтом здесь не занимаетесь по мелочи?
— Ой, да ну куда мне. Мне сторожить надо! А вы с другом заходите в будочку-то, может? Я вас кофейком угощу, а?
— Только что угощались в пятнадцатом, спасибо! Поедем уже.
— Эге… понятненько — промолвил сторож, — Нашли конечно, у кого чаи гонять. Если передумаете — заходите!
Они попрощались, Андрей вернулся в машину. Выезжая из ворот, он посмотрел в зеркало заднего вида и наблюдал, как старик машет им рукой из своей будки.
Они вернулись на базу «Солва» под вечер, остановились у разгрузочного пандуса и не спеша упаковали и пронумеровали разобранную лестницу и фотографии с места согласно протоколу, а затем сдали ее на склад и отчитались в табеле. ещё пару лет назад они могли быть уверены, что все это пойдет на изучение в местную лабораторию, а потом возможно и в НИИ «Поток», но ныне этот процесс уже стал неактуальным: материала становилось так много, а изучение его было столь безрезультатным, что потребность в подобных местных лабораториях просто исчезла. Однако процесс сдачи и переписи остался, так повелось.
Андрей, помня о просьбе Вероники, хотел встретиться с бригадиром монтажников пневмопочты Ильдаром, однако того не было на месте. Вместо этого они с Колей зашли в ремонтный цех, поболтали с инженерами и раздали несколько ценных указаний молодым. Сегодня они успели принять душ на базе, переодеться и поужинать в столовой. Завтра их ждал выходной, послезавтра — ночная смена, считай полтора дня отдыхать. Настроение улучшалось.
Коля предложил зайти к нему и попить пива, ведь они сто лет уже не сидели нормально. Андрей отнекивался и мялся.
— Это из-за Киры, да? — спросил Коля.
— Не прям-таки из-за нее, но просто… все это снова взбередилось… — начал Андрей и вдруг понял, что самого себя уже достал.
В итоге, к большой радости Коли, попрощавшись на проходной с охраной и совершив все необходимые ритуалы, они все же направились к нему. Коля жил в похожей на Андреевскую девятиэтажной коробке, разве что немного отличалась конфигурация подъездов. Неподалеку стоял магазин с разливным пивом. Они купили три литра «Чешского бархатного», сыр-косичку и сухарики.
Поднялись с пакетами на этаж, Коля позвонил, и им открыла Лиля, вытиравшая рыжие волосы:
— О, здрасьте! А мы сами только пришли. Разувайтесь, мальчики.
В небольшой комнате с цветочными обоями расположилось сразу и рабочее место с паяльником, проводами, лампами, и кровать в нише рядом со шкафом и крохотным трюмо. Через стенку была кухня, а из коридора — двери в ванную и туалет. Жилое пространство украшали фотокарточки и сувениры на множестве полок. Не нашлось ни одной ровной поверхности, на которой бы что-нибудь не стояло: или косметика, или какие-нибудь нужные детали. Андрей поздоровался и сразу прошел на кухню — распаковать пакеты и ополоснуть бутылки — он с детства привык после магазина все мыть, мало ли какая грязь. Он слышал голоса и смех, а когда вошел с бутылками и стаканами, увидел, что на кровати помимо Лили сидит ещё какая-то женщина с яркой косметикой и выразительными губами. Заметив Андрея, она приосанилась, да так, что через просторную футболку стало видно отсутствие бюстгальтера.
— Меня Света зовут, — сказала она немного прокуренным голосом. — А ты Андрей, наверное? Очень приятно!
— Добрый вечер.
— Света недавно к нам перешла в диспетчеры, — объяснила Лиля. — Не замужем!
Женская часть комнаты расхохоталась.
— Пс, Андрюха, смотри сюда. Я тут ещё доделал кое-что, — Коля подозвал со своего рабочего места.
Андрей налил себе и Коле пива, осторожно, чтобы не пролить на технику, пробрался к нему и встал позади его стула. Коля отхлебнул и взглядом указал на полуразобранный кинескоп, из которого торчали провода. Он подал ток, на середине экрана засветился небольшой белый кружок. Затем он покрутил регулятор напряжения и ничего не произошло. Коля чертыхнулся, нашел другой регулятор, начал крутить уже его и возбужденно зашептал: «Во-во-во!» Кружок задвигался вверх и вниз, в зависимости от поворота регулятора. Андрей одобрительно покивал. Коля особенно гордился компактностью прибора. Пока он рассказывал про уложенные всего в три слоя гетинаксовые платы, провода и радиолампы, Андрей почувствовал знакомый запах текстолита и с тревогой поводил носом. Коля, полностью уверенный в надежности конструкции, все же как бы невзначай отключил ток.
Коля всегда хорошо рассказывал, а особенно классно у него получалось рассказывать про вещи, в которых он хоть немного разбирался. ещё лучше, если это сопровождалось пивом. За разговором о трудностях сборки таких вот штук из найденных на помойке деталей время шло незаметно. Коля сетовал, что если попадались какие-то более-менее современные элементы (цифровой эпохи), то все сразу переставало работать. Но рано или поздно он все-таки надеялся воссоздать из хлама что-то наподобии тех самых видеоприставок. Пусть бы что-то простое, например «Понг», но даже это бы уже произвело очевидный фурор.
На диване тем временем вились голые ноги. В Андрея то и дело дротиками прилетали взгляды их обладательниц. Он же интересовался у Коли, как тот планировал реализовывать логику игры: не на лампах же, так и всей квартиры могло не хватить. Коля многозначительно отхлебнул пива, развалился на стуле и принялся рассуждать о том, что если где-то убыло, то где-то почти наверняка должно было и прибыть. Да, процессоры не работали, но ведь оставались же рабочие транзисторы, например, в полароидах, проигрывателях, да много где. Понять бы ещё, почему как только их начинали разбирать, все сразу шло прахом и переставало работать…
— Мальчики, что у вас там за возня какая-то? Сидите, бухтите там, а даме никто бокала не предложит? — вмешалась Лиля, подойдя к ним.
— Андрей, составишь мне компанию? — Света положила руку ему на плечо и взгянула в сторону кровати.
Сидеть в комнате, кроме как на этой кровати и на Колином стуле, было негде. Андрей приземлился рядом с ней, Лиля о чем-то пошепталась с Колей, и вскоре они поставили кассету с ненавязчивой фоновой музыкой, а сами пошли на кухню.
— Расскажи, что ли, как в «Солве» работается. А то я совсем ещё не освоилась, — улыбнулась Света и коленом уперлась в ногу Андрея.
— В принципе, нормально, — сказал он, глотнул пива и добавил, — Я сейчас.
Он вошел на кухню и, сославшись на мигрень, стал собираться уходить. Лиля с Колей уговаривали его остаться: он был непреклонен. Чтобы не показаться совсем уж снобом, Андрей на прощание улыбнулся Свете и извинился за то, что так скоро оставляет их, продолжая винить неожиданную головную боль. Когда Андрей уже начал было спускаться, его нагнал Коля, схватил за руку и зашипел, как кот.
Андрей обернулся. Он посмотрел на друга без злобы, без укора и с такой хорошо знакомой тоской, что Коля сразу понял: уговоры бесполезны.
— Хорошего вечера! — сказал Андрей и удалился, не дожидаясь ответа.

Придя домой и поздоровавшись с розовой осьминожкой, Андрей взял из тумбы пластинку в потёртом картонном конверте. Саймон и Гарфанкел. Черный лаковый блин скользнул в руку, игла “Кенвуда” бережно коснулась крутящегося края. Раздался приятный трескучий шорох, который напомнил ему звуки дождя. Съемная квартира, ещё меньше этой, напольная лампа с бумажным абажуром, они с Кирой сидят на мягком ковре — как раз под эту мелодию они поцеловались в первый раз. Дождь тогда не барабанил, не резал слух неуместным звоном и не клокотал: он нежно обволакивал их своим ровным шумом. Фиолетовый свет вывески с улицы подчеркивал чистоту капель на стекле. Открой окно — и ворвется сырость и прохлада, а внутри все было согрето их страстью.
Он дослушал композицию. Выключил проигрыватель. Погасил свет и пошел спать.

… Короче, вроде и комната, а вроде и снаружи как бы. Типа такая арка-не-арка, не ясно. И при этом некое понимание, что на самом деле это наша квартира (ну, как обычно). Все вокруг такое красное, все такое давит. Знаешь, как когда температура. Всматриваюсь, не могу сфокусироваться, а там у дальней стены фигура в капюшоне. Стоит, смотрит (хотя может и не смотрит, лица не видно). Я не знаю кто это, но опять-таки — вот есть понимание: «Это враг». Всматриваюсь, всматриваюсь и наконец вижу, что у него в руках здоровенный такой телевизор, а на нем - помехи. Шипение нарастает и сквозь него почти начинаю слышать голос. Сдавленный такой, молящий. А что говорит — понять не могу. И помехи почти оглушают, и слова уже как будто кто-то шепчет в самое ухо, неприятно, а слов все равно не разобрать. Потом «чпок» — и перегорело.