Тенебрариум, Роман. Постапокалипсис. Фантастика. Хоррор. Опции

[Raptor]

ГЛАВА 1. СНОВА В ШКОЛУ.

-Итак, Вы работали в школе №2, расположенной на улице Лобачевского.
-Да. Именно в ней.
-Сколько лет Вы там проработали?
-Пятнадцать… Н-нет-нет. Шестнадцать. Около шестнадцати.
-Вам нравилось там работать?
-Очень. Ну, были, конечно же, трудности какое-то время… Напряжёнка там случалась, конечно, иногда. Ну, всё как у всех, в общем. На то она и работа… В целом, я был очень доволен, что работаю... Что работал там… Я же сразу после института туда устроился. Весь необходимый опыт там приобрёл. Друзей у меня там много было. Со всеми коллегами был в нормальных отношениях. Да и с детьми тоже. В трёх группах был классным руководителем. Две выпустил. Третью не успел. А она самая лучшая у меня была. Все ребята как на подбор – смышлёные, способные. Пятеро на медаль шли. Пятеро! Представляете? Полмесяца до выпуска не хватило. Уже к экзаменам готовились. И тут – бац. Нежданно-негаданно, это случилось. Катастрофа эта проклятая…
-Хорошо, что Вы её избежали. Ваши знания имеют большое значение для нас.
-Да какие там знания? О чём? Простите, но я не могу понять, почему именно я Вам понадобился? Я обычный школьный учитель русского языка и литературы. Как мои знания могут помочь Вашему ведомству?
-Вы себя недооцениваете. Прежде чем приглашать Вас сюда, мы тщательно ознакомились с Вашей характеристикой. Вы – отличный педагог, так что не скромничайте. Впрочем, нас интересуют отнюдь не Ваши профессиональные навыки.
-А что тогда?
-Ваша феноменальная фотографическая память.
-Моя память? Но что Вы хотите отыскать в моей памяти?
-Детали, Виктор Сергеевич, детали. Для Вас – незначительные, но для нас – крайне необходимые. Вы тридцать пять лет жили в этом городе, и почти шестнадцать лет проработали в том здании, которое нас интересует. Мы обратились за помощью именно к Вам, потому что большей части Ваших учеников и коллег уже нет в живых, а те, что выжили – не отвечают нашим психологическим требованиям. Вы, Виктор Сергеевич – наша последняя надежда. Никто кроме Вас не сможет провести нас туда. И всё же, я считаю своим долгом Вас предупредить. Вы подписали документ о снятии с нас ответственности за Вашу жизнь, в случае непредвиденных обстоятельств?
-Да, прежде чем меня сюда привели, я подписывал бумаги…
-Послушайте. Там, куда мы с Вами отправимся, очень опасно. Местность заражена. Последствия этого заражения могут быть самыми непредсказуемыми. Я даю Вам последнюю возможность передумать. Если Вы сомневаетесь, мы отменим операцию, и отправим Вас обратно в Иркутск. Что скажете?
Учитель задумался. Нет, он безусловно знал, что ответит этому странному человеку в полковничьих погонах, и невиданной доселе униформе, больше напоминающей костюм героя космооперы. Он так же знал, что назад пути нет. И что он, возможно, влип по уши с этой авантюрой. Но какой-то дикий, мальчишеский азарт, нахлынувший на него, и не выводящий из адреналинового угара, наполнял душу таким небывалым восторгом, что даже страх сейчас приносил лишь трепетное удовольствие.
Они были одни в этой белой комнате. Сидели за столом, друг напротив друга, в удобных, пружинящих креслах. И сверлили друг друга взглядами. Учитель не мог понять, что таит в себе взгляд полковника. Его глаза были скрыты за непроницаемыми стёклами очков, а лицо не проявляло мимики, словно было вырезано из слоновой кости. На мгновение, учитель вспомнил старый фантастический фильм «Матрица», когда виртуальный агент Смит допрашивал главного героя Нео примерно в такой же комнате. Даже интонации были схожи. От этого сердце Виктора начинало биться чаще.
И всё же, зачем ему очки? Почему на этой базе все в очках? И капитан, который брал с него подписи. И дежурные на выходе. И сопровождающие. Все в чёрных очках. Даже в полумраке они их не снимают. Боятся показать глаза? Но почему?
-Что скажете? –ровным голосом повторил полковник.
-Знаете, господин полковник, я принял решение ещё в Иркутске. И я не собираюсь от него отказываться. Что бы там ни было, я этого не боюсь.
-Я не сомневался, что услышу это. Вот – ответ настоящего мужчины, и патриота своей страны. Мы в Вас не ошиблись, господин Ефимов. Со своей стороны обещаю, что мы предпримем все доступные меры по минимизации риска, и обеспечим Вам безопасность настолько, насколько это возможно.
-Спасибо.
-Итак, перейдём к сути. Вы умный человек, и прекрасно понимаете, что имеете дело с секретной информацией. Документ о неразглашении Вы уже подписали, и в курсе, чем чревато нарушение данного Вами обязательства.
-Да, я это понимаю.
-Вы находитесь на секретном объекте. Всё что вы увидите здесь, и за стеной охранного периметра – является государственной тайной Российской Федерации. Вам это понятно?
-Да.
-Хорошо. Что вам известно о причинах катастрофы?
-Э-э? Ну, я не эксперт…
-Не бойтесь. Рассказывайте всё, что знаете.
-Ну-у, вроде бы где-то в районе НИИ «Росбиохимия» произошёл мощный взрыв. Поговаривали, что там загорелся склад с аммиачной селитрой. В результате, было разрушено хранилище с опасными химикатами, которые и отравили полгорода. Ядовитое облако пролетело через центральные районы. Поэтому столько жертв. Нам-то повезло. Мы жили в Тепличном. Он на отшибе. Наверное, из-за этого нас как-то не зацепило. Ветер дул в другую сторону. В Смородинке тоже почти все уцелели… А вот центр… Как же так получилось, господин полковник, что столько народу…
-Мы с Вами встретились не для того, чтобы обсуждать причины этого инцидента. Расследованием и установлением причин занимаются другие инстанции. В то время, как наша задача – локализовать его последствия. Для этого мы тут и поставлены. Чтобы ограничить доступ посторонних лиц в зону отчуждения, и тщательно изучать результаты произошедшей катастрофы. Мы не дали заразе распространиться за пределы карантинного периметра, и продолжаем её сдерживать. Но устранить её до конца нам пока не под силу. В этой борьбе важно всё. Каждая мелочь. Вот почему мы надеемся на добросовестное и самоотверженное сотрудничество, Виктор Сергеевич, -полковник поправил очки, и, сделав многозначительную паузу, продолжил. –Простите мою дотошность, но когда Вы говорили о причинах аварии, то мне показалось, что у Вас есть сомнение на этот счёт. Это так?
Учитель с подозрением взглянул на собеседника.
-Ну что Вы, в самом деле? Вы же не на допросе, -голос полковника стал мягче, несмотря на то, что эмоций его лицо по-прежнему не выражало. –Мы должны научиться доверять друг другу, прежде чем отправимся на столь ответственное задание. Я просто хочу узнать степень Вашей осведомлённости относительно данной трагедии. Пусть даже это всего лишь домыслы и сплетни. Как раз будет повод их развеять. Поделитесь своими догадками. Не стесняйтесь.
-А Вы как считаете? Весь тот кошмар, что мы пережили, мог произойти из-за банального взрыва на складе удобрений?
-Я ничего не считаю. Я интересуюсь Вашим личным мнением.
-Да какое тут мнение? В город вбухивались огромные деньги. И это не из-за нефтянки, не из-за деревообрабатывающих производств. И уж тем более не из-за доморощенного института «Росбиохимия». Во что там вкладываться? В коровьи лепёшки? Официально, институт занимался разработкой каких-то там перспективных кормов для крупного рогатого скота, вакцинами от всякого-разного ящура, и изучением опасных вирусов, типа сибирской язвы. Может быть, он этим и занимался, но вот только несоизмеримый уровень секретности вокруг комплекса, да чего уж там говорить, вокруг всего города – наводит на мысли. Ежу понятно, что его вряд ли стали бы делать столь высоким из-за каких-то там животноводов и вирусологов. Все люди это понимали. И были уверены, что дело вовсе не в НИИ, а в треклятом НПО «Надир». Скорее всего, там разрабатывали какое-то оружие. Уж не знаю, химическое, биологическое, или ещё какое. Но то, что там производили нечто очень дорогое и очень опасное – это факт. Именно в «Надире» что-то рвануло, а вовсе не в НИИ. И это что-то вырвалось в атмосферу. Нам сказали, что был взрыв, но никто взрыва не слышал. Значит, зараза распространилась иным путём. Что-то они там набедокурили, в этом «Надире». Может, диверсия произошла, может по собственной глупости облажались. Не знаю. Однако они знали, что это случится. Готовились заранее. А мы и не догадывались, зачем они прививки детям делают, да ещё и такие дорогущие. Вроде как от гриппа. Вроде как «новая, очень редкая импортная вакцина», потому и так дорого. А в итоге… Не знаю, господин полковник, может я и неправ, но то, что виновен «Надир» - это однозначно. Они во всём виноваты. Экспериментаторы… Угробили город своими чёртовыми экспериментами. Своим чёртовым проектом «Затемнение»…
Полковник вздрогнул.
-Что Вы знаете о проекте «Затемнение»?
-А? –учитель понял, что сболтнул что-то лишнее, но было уже поздно. –В смысле?
-В прямом. Что Вы знаете об этом проекте. Поподробнее, пожалуйста.
-Ну-у, я не знаю ничего конкретного. Просто ходили слухи. Люди болтали, что, мол, у нас разрабатываются какие-то секретные системы защиты. Якобы для того, чтобы американцы со своих спутников нас не видели.
-А-а, -собеседник расслабился, и даже, кажется, улыбнулся краешком губ. –Продолжайте.
-Так вот я и говорю. Надировцы проводили какие-то испытания, и, судя по всему, неудачно. Произошла трагедия. Погибли люди. Что мне ещё добавить?
-Хм-м. Сон разума, как обычно, порождает чудовищ. Я расскажу Вам, что произошло на самом деле. Но всё это должно остаться между нами. Ведь так?
Учитель кивнул.
-Все эти сплетни, которым Вы верили – не более чем сплетни, не имеющие ничего общего с истиной. НПО «Надир» - это тестовая лаборатория. Но в ней не производили оружие. Скорее наоборот – защиту от него. Проект «Затемнение» - кодовое название испытаний по противодействию биологическим и химическим атакам со стороны террористических организаций. Обстановка в мире нестабильна. В любой момент в руках мировых террористов могут оказаться боевые вирусы, опрометчиво выращенные в лабораториях Соединённых Штатов и бывшего СССР, во времена Холодной войны. И если они ими завладеют, то под угрозой оказываются целые города. Чума, оспа, Эбола, лихорадка Западного Нила, сибирская язва, птичий грипп, свиной грипп и прочая пакость – всё это потенциальные боевые штаммы, пандемии которых способны выкашивать целые мегаполисы. Наше оружие повернулось против нас самих. Но, к счастью, мы своевременно начали изучать способы борьбы с этой угрозой. Вакцины, антидоты, специальные дезактивационные спреи, распыляемые с вертолётов – всё это уже используется, и всё это уже помогает остановить масштабные заражения. Помните истории с Саратовом, с Волгоградом? Нам удалось не просто погасить очаги эпидемий, но и пресечь панику среди населения. А всё благодаря чему? Благодаря учреждениям типа НИИ «Росбиохимия». Где эти вирусы тщательно изучаются, и где отыскиваются действенные методы борьбы с ними. К сожалению, даже при самых максимальных и тщательных степенях защиты, порой случаются непредвиденные ЧП. Так возникла авария в данном научном комплексе. Взрыв произошёл на одном из вспомогательных блоков, где находились горючие вещества под большим давлением. Из-за сбоя аппаратуры, давление в одной из цистерн превысило критический уровень, в результате чего, её содержимое взорвалось. Это случилось под землёй, в условиях повышенной звукоизоляции. Поэтому, звук взрыва Вы действительно могли не услышать, находясь в своём удалённом микрорайоне. Внешняя структура здания не пострадала, но вот внутри лабораторного комплекса были повреждены изолированные хранилища опасных веществ, представляющих биологическую, химическую и радиоактивную угрозу. Персонал лаборатории не успел вовремя загерметизировать помещение, и смертельно опасная зараза попала в атмосферу. К величайшему несчастью, в тот вечер дул порывистый юго-западный ветер, который меньше чем за час протащил заражённую пыль через весь город. Всё что мы cмогли сделать – это эвакуировать окраины.
-Тот вечер до сих пор снится мне в кошмарах. Мне чудится, что я бегу, в темноте, в сутолоке, спотыкаюсь, наталкиваюсь на соседей, а сам ищу жену и дочь. И никак не могу их найти… В общем, это ужасно, то что мы пережили. Спешная эвакуация, когда мы побросали всё. Всё! Все свои вещи и сбережения. Всё то, что накапливали с таким трудом. По крупицам. Всё пошло прахом. Понимаете, каково это? А что потом? Душные автобусы с выключенным светом… Ночь. Куда-то везут. Через каждый километр остановки с проверками. Ощупывают, осматривают какими-то приборами, светят в глаза фонариками. Пять часов такой пытки. При этом не дают ни поесть, ни по нужде отлучиться. Потом карантинный лагерь. Колючая проволока. Палатки, воняющие лекарствами. Какие-то загоны с полиэтиленовыми перегородками, люди в костюмах химзащиты, как в фильмах ужасов. Всех разделили: мужиков – отдельно, женщин – отдельно. Заставили раздеться догола, прогнали через сквозные душевые кабины, где на нас сначала лили какую-то отвратительную жидкость, потом воду, потом горький, щиплющий глаза пар, потом опять воду. Сыро, холодно, страшно…
-Всё уже позади, Виктор Сергеевич. Мы извлекли из той аварии хороший урок, и сделали всё, чтобы подобное впредь не повторилось ни на одном подобном объекте.
-Знаете, господин полковник, положа руку на сердце, я вызвался вернуться сюда отнюдь не из-за геройских побуждений, и, конечно же, не ради помощи тем, по чьей преступной халатности погибло столько моих знакомых, близких, друзей. Я просто хотел ещё раз увидеть свой любимый город. Ведь такая возможность мне более не представится. Никогда.
-Что ж, я не буду оспаривать Ваше мнение. Главное, что теперь Вы знаете истину, и избавились от ложных иллюзий. Теперь всё, что от Вас требуется, это провести нас к школе, в которой Вы работали, и помочь сориентироваться в её помещениях. У нас есть подробные планы и чертежи этой школы, но одно дело – пустой плоский чертёж, и совсем другое – реальное, объёмное помещение, с мебелью, замурованными проходами, и всякими предметами, преграждающими путь. Вы знаете, как выглядела ваша школа изнутри. Потому-то, Вы нам и нужны.
Тут в комнату заглянул дежурный в чёрных очках, и коротко сообщил: «Всё готово».
-Хорошо, -полковник поднялся из-за стола. –Идёмте, Виктор Сергеевич. Машина ждёт.
Они вышли из комнаты, и отправились по белоснежному коридору.
-Машина? Я думал, мы пешком пойдём.
-Передвигаться по заражённой территории положено только на герметичном спецтранспорте. Мы не можем допустить новых заражений.
-Ну что ж, на машине, так на машине. Раз уж всё так серьёзно…
-Очень серьёзно. Нам удалось остановить распространение заражённых частиц по воздуху. Но зараза крепко впиталась в окружающие поверхности: асфальт, деревья, брошенный автотранспорт, стены домов. Там ни к чему нельзя прикасаться даже в защитных перчатках и обуви. Поэтому, взаимодействовать с окружающей средой нам приходится дистанционно.
-Это как?
-Роботы. Радиоуправляемые устройства. Наши искусственные глаза и руки.
-Постойте. Вы сказали, что угроза внешнего заражения исключена. Но как вам удаётся сдерживать заразу внутри города? Допустим, животных не пропускает периметр. Но ведь птицам и насекомым эта стена отнюдь не помеха.
-Там нет ни зверей, ни птиц, ни насекомых. Там нет вообще никого. Город пуст. Биологическая активность – ноль. Птицы не подлетают к заражённой зоне на три километра. То же самое и с насекомыми. Мы пробовали подносить ос, тараканов и муравьёв в банках, вплотную к стене периметра. Результат один – букашки сначала начинают беситься, а потом, как по команде, умирают. Эта зараза убивает всех. Из-за неё, мы и используем такую высокую степень защиты.
-Странно. А я слышал, что в город возвращались люди. И даже оставались там жить.
-Это правда. Но лишь отчасти. Когда периметр был не достроен, всяческие мародёры, и любители лёгкой наживы лезли туда недуром. Мы не успевали отследить их всех. Те, кто поумнее – не забирались вглубь, и возвращались с добычей. Дураки же гибли десятками. Были и те, кто возвращались жить в свои дома. Мы находили их, и выдворяли из города. Они действительно пытались вновь там обосноваться. Но это касалось только ряда незаражённых районов: микрорайоны Смородинный и Тепличный, дачные кооперативы «Лесозаготовительный», «Речной» и «Газовик», а так же посёлок Железнодорожный. Нам сюда.
Полковник на ходу повернул учителя за плечо в правую дверь.
-Значит, там сейчас вообще никого нет? В смысле, в городе.
-Абсолютно. Ну, вот мы и пришли.
Они остановились в небольшом зале, дальняя стена которого была стеклянной, и за ней виднелся мрачноватый гараж, где стояла внушительная чёрная машина, похожая на бронетранспортёр. Из её башни, вместо пушки, торчали какие-то антенны и локаторы. Ко всему прочему, у неё отсутствовали не только окна, но и элементарные смотровые щели. В левый борт транспортёра упиралась труба переходного портала, как в аэропорту. Вход в портал преграждался шлюзовой камерой, где производилась дезинфекционная обработка.
Полковник с учителем вошли в шлюз, и их обдуло горячим, влажным воздухом. Затем, преодолев короткий переход, они забрались в нутро причудливой машины.
Там было прохладно. Видимо, работал кондиционер. Мигали какие-то лампочки-светодиоды, и мерно гудел невидимый агрегат. Когда они уселись на мягкие, удобные сиденья, полковник надел на ухо беспроводную гарнитуру, и коротко произнёс: «Мы на месте». Тут же к ним в кабину забрались ещё два оперативника в шлемах с чёрными забралами. Оба заняли места напротив. При этом, один из них нажал на кнопку, спрятанную в подлокотнике, и массивная бронированная дверца-люк плавно задвинулась, чавкнув герметичной створкой. Второй выдвинул прямо из стены плоский экран-планшет, крепящийся на суставчатом кронштейне, и сразу начал что-то набирать на его сенсорной панели.
-Автодроны 1 и 2 загружены и проверены, -сообщил он, спустя полминуты. –Всё готово.
-Какова обстановка вне зоны контура? –спросил полковник.
-Стабильная. Редкие аномальные всполохи зафиксированы в секторах 17 и 22. Но они не превышают критического уровня.
-А что на маршруте?
-С утра всё тихо.
-Хорошо. Тогда выдвигаемся.
-Выдвигаемся! Внимание, сторожевым системам – броневик выезжает из бокса. Переходите на мануальный режим.
-Вас поняли, отключаем автоматику, -прохрипел невидимый динамик.
Где-то в передней части железного чудища булькнул стартер. Глухо зарокотал двигатель, и машина начала мелко вибрировать.
-Пост, открывайте ворота.
Учитель, словно ребёнок, с любопытством крутил головой, пытаясь обнаружить хотя бы одну смотровую щель. В конце концов, он не выдержал:
-Здесь вообще нет окон?
-Угу, -кивнул полковник, не отрываясь от монитора.
-Даже у водителя?
-Даже у него.
-И как же он видит дорогу?
Полковник молча запустил руку куда-то за сиденье, и извлёк оттуда такой же шлем, какой был у сотрудников, сидевших с ними рядом. –Вот, наденьте.
-А что это?
-Наденьте, наденьте.
Учитель надел на голову шлем, и тут же воскликнул:
-Ух, ты! Вот это – да! До чего же техника дошла. Это значит, на крыше машины стоит камера, которая подключена к шлему, и при повороте головы, она тоже поворачивается… Э-э, а почему нет полного обзора? Я могу видеть только левую сторону дороги.
-Извините, Виктор Сергеевич, уровень секретности не позволяет увеличить Вам обзор. Вы можете увидеть секретное оборудование, которое Вам видеть не положено.
-Ну, как скажете. Нет, всё-таки поразительно! Изображение такое чёткое. Обалдеть.
Машина выехала из ворот бокса, и спустилась по пологому пандусу на потрескавшийся асфальт. Надёжное, безопасное убежище осталось позади. Перед ними раскинулась опасная зона. Безмолвная и дремлющая.
В стороне от дороги, за чахлыми кустами виднелись серые крыши частных домов. Учитель моментально их узнал.
-Это «Воскресенский», что ли? Точно, он! Как же тут всё заросло. Заборов не видать. Мы тут когда-то с дочкой гуляли – до КПП и обратно. У тёщи здесь дача была. Во-он там, за поворотом, через три дома. Вон – её антенна торчит! – он указал рукой в сторону, забыв, что находится в закрытой кабине. –Они её продали за год до случившегося… А вот на эту колонку мы ходили за водой. Вот – дача нашего участкового. Сад-то у него как зарос, кошма-ар. И цветёт всё… Как же это так получается? Насекомых нет, а столько яблок. Кто же опыляет яблони? А это что? Вы же сказали… Вы же говорили, что на территории никого нет.
-Так и есть.
-Но вон там же… Только что я видел старушку.
-Где?
-На лавочке, у дома, мимо которого мы только что проехали, сидела бабушка, а рядом с ней рыжая кошка. Бабушка держит какой-то кусочек, а кошка встаёт на задние лапки и тянется за ним. Это что же получается? Значит, посёлок обитаем?
-Вздор. Там никого нет, и быть не может.
-Тогда почему…
-Слушайте, господин учитель, то, что Вы видели – просто зрительная галлюцинация, не более. Лёгкие симптомы заражения могут проявляться в подобных иллюзиях.
-Значит, я заражён?
-Только поверхностно. Это безопасная форма заражения, которая быстро нейтрализуется. Пока что мы не знаем, как противодействовать её проникновению даже в полностью изолированные кабины, такие, как эта. Но её безвредность позволяет нам мириться с ней, как с вынужденной неизбежностью. Если вы ещё что-то увидите в городе, что-то необычное, то знайте – это галлюцинация. Старайтесь долго на неё не смотреть.
-Как-то это всё странно.
-Проверь данные по сингулярности, -обратился полковник к своему коллеге, сидящему напротив.
-Норма. Колебаний не наблюдается.
-Как же, не наблюдается. А бабушки с кошками откуда? Может опять нелегалы пролезли?
-Биологическая активность нулевая. Здесь что-то новое.
-Ты гипотезы не строй, а за приборами следи. Новое… -полковник явно начинал нервничать. -Ещё до первого маяка не добрались, а нам уже бабушки мерещатся. По-твоему, это нормально?
-Энтропия в норме, -повторил спутник. –Причина дисбаланса в чём-то другом.
-В чём?
-Не знаю. Возможно, где-то точка прострела сместилась…
-Как она вдруг сместилась?! –он вовремя осёкся. –Простите, Виктор Сергеевич. –У нас тут свои термины. Не обращайте внимания.
Но оправдание было излишним. Учитель пожирал глазами окрестности, уже забыв про своё видение, и не слушая их перепалку.
-А? Ничего-ничего. Я всё равно не понимаю, о чём вы. Я смотрю на знакомые места. Только что магазинчик проехали знакомый. У остановки. Эх, пиво туда знатное привозили. Живое. Нефильтрованное. В Иркутске такого нет. Сколько не искал – не смог найти. А тут было. Всегда было.
Он умолк. Впереди, за небольшими холмами, показались крыши далёких двенадцатиэтажек.
-Теплица. Вот она, родная.
-Что, уже до Тепличного доехали?
Человек, сидевший напротив полковника, кивнул.
-Вы тут жили, Виктор Сергеевич?
-Да. Вселились в новый дом, на седьмом этаже. Три комнаты. Все удобства. Вахтовая 12, во-он там, возле крана. Эх-х, плохо, не видно мой дом. А, может быть, заедем, а? Ну, хоть одним глазком гляну на окна…
-Нельзя. Я Вас прекрасно понимаю, но… Нельзя. Не положено.
-Я слышал, что в Теплице по-прежнему безопасно.
-Не уговаривайте, Виктор Сергеевич. Мы не можем рисковать. Поймите, это для Вашего же блага.
-Как скажете…
Видимо, чтобы отвлечь приунывшего учителя от грустных мыслей, полковник обратился к нему с вопросом.
-Расскажите мне о том, что произошло перед эвакуацией. Вы хорошо это помните?
-Ещё бы… Такое забудется… В тот день было воскресенье. Выходной. Вечером, часов в восемь, дочка вернулась со двора. Мы поужинали. И я сел проверять оставшиеся диктанты. А женщины уткнулись в какой-то музыкальный концерт по телевизору. Всё было нормально. И тут вдруг телевидение отключилось. Дочь каналы потыкала – бесполезно. Везде только рябь. Выключили телевизор. Начали обсуждать, что с ним могло случиться: на телевидении беда, или же телек сломался? В итоге, жена позвонила подруге. Они разговаривали минуты три, после чего отключился телефон. Жена сказала, что подруга успела ей сообщить о каком-то хлопке, после которого, в сторону озера с сиренами проехало с десяток пожарных машин. Не успела супруга договорить, как сирены послышались и у нас за окном. Я выглянул в окошко – увидел три скорых помощи, промчавшихся по Вахтовой, в сторону центра. Стало как-то не по себе. «Что-то случилось!»
-Проехали первый маяк. Зафиксированы штатные отклонения по сингулярности, - сообщил один из операторов.
-Угу, -кивнул полковник. –Продолжайте, Виктор Сергеевич.
-Ну, потом в дверь позвонили. Настойчиво так. Раз пять нажали на звонок. Открываю, гляжу, все соседи вышли. Кто в чём. И молодые люди какие-то стоят. Не в форме. Обычные парни. Только респираторы на лицах. «Граждане жильцы», -говорят. – «Срочная эвакуация. Собирайте самое ценное, и выходите во двор. На сборы отводится десять минут». Сообщили, и отправились выше по этажам. А внизу, на лестнице, уже возня такая, шум, топот. У всех шок. Никто ничего не понимает. Одни говорят, что война с Китаем началась, другие предполагают, что какие-то заражённые животные из НИИ сбежали, третьи – ещё что-то... Кошмар.
Машина перебралась через железнодорожный переезд, и густо заросший пустырь сменился городской улицей. Всё больше стало попадаться брошенных автомобилей, многие из которых были сожжены. Понурыми рядами, одна за другой, мимо проплывали грязноватые хрущёвки старого Ленинского района. Заброшенные магазины встречали гостей своими запылившимися витринами. А скворечники автобусных остановок таили внутри себя лишь нанесённый ветром мусор.
-Начали метаться. Что брать? Паспорт, деньги, документы, лекарства. На сколько нас увозят? Куда? Никто ничего не знает. Домашних животных брать запретили. Большие сумки, лишние вещи, продукты – тоже нельзя. Обещали, что на следующий день привезут всех обратно. Да только мы им не верили. Не дураки чай, смотрели передачи про то, как в восемьдесят шестом из Припяти людей вывозили. Знали, что не вернёмся. Чувствовали. Только страх перед неизвестностью был сильнее. Ощущение такое, знаете, как будто над вами нависла большая чёрная рука огромных размеров. И готова вот-вот обрушиться откуда-то сверху, и прихлопнуть всех, как мух. Почему-то мне именно так казалось… Не знаю…
-Прошли второй маяк.
Транспорт свернул на широкий проспект, виртуозно лавируя между застывших на нём грузовиков и легковушек. Слева потянулась череда кафешек, супермаркетов и всевозможных контор. Наследие недолгого, но бурного промежутка жизни города между двумя эпохами «почтового ящика». Вот – огромный, покосившийся билборд, который воткнулся в асфальт проезжей части, точно топор великана. На рваном плакате ещё видна наполовину выцветшая надпись - «Модернизация + Инновации = Великая Россия!» Следом, показался «Дом Книги», с провалившейся крышей, а за ним – кинотеатр «Орион», с прекрасно сохранившимися афишами на фронтоне.
Броневик грузно встряхнулся, переехав какой-то крупный предмет.
-Только мы спустились во двор, во всех домах выключили свет. Темнота, толчея, дети плачут. Но, надо отдать должное отрядам гражданской обороты и милиционерам. Они с фонариками, в свете фар, сумели всех рассортировать, распределить, чтобы ни один человек не потерялся. Даже тех, кто были в тот момент не дома. К примеру, кто-то из подростков ушёл на дискотеку, или кто собаку выгуливал на улице – всех нашли, и воссоединили с семьями. Никто не пропал. Автобусы подходили, загружались и уходили один за другим. Работали громкоговорители на столбах. Призывали не создавать панику и толчею. Просили помогать отрядам гражданской обороны, и грузиться в автобусы организованно, без давки.
-Третий маяк. Поворачиваем.
-Э-э, а зачем мы тут свернули? –спохватился учитель. –Рано! Это же поворот на Химпром. Школа дальше. Нужно на Лобачевского сворачивать, а не сюда. Это ещё через три квартала.
-Мы всё прекрасно знаем, -с лёгким раздражением ответил полковник. –Не беспокойтесь. Дальше идут препятствия, которые нам не объехать. Поэтому, сделаем крюк по Фрунзе, через Химпром. Что у нас там с энтропульсацией?
Последняя фраза была адресована сидящему напротив.
-Амплитуда растёт. Но пока не выбивается за штатные нормы. Предварительный расчёт показал, что на всё про всё у нас есть чуть более полутора часов. С учётом дороги туда и обратно, на операцию у нас остаётся минут сорок – не больше. Потом надо будет сматываться оттуда как можно скорее, пока не накрыло.
-Чем не накрыло? –вздрогнул учитель.
-Не важно, -отрезал полковник. –Это наша терминология.
-Нужно будет работать очень быстро, -продолжил операционист. –Неподалёку от школы открылся атипичный источник упорядоченных импульсов. Очень подозрительно. Как будто нас там ждут…
-Ничего. Мы там долго не загостимся. Быстро отработали – и назад, -кивнул полковник. – Не понравилась мне эта бабушка с кошкой. Ой, как не понравилась.
Улица Фрунзе пребывала не в лучшем состоянии. Сплошные кочки да ухабы. Асфальт был сильно повреждён. Сквозь него повсеместно проросли пучки травы, кустарник и молодые деревца. Небольшой парк, по левую сторону, успел превратиться в настоящий лесок, за которым с трудом можно было разглядеть городские постройки. Только пятнадцатиэтажное здание нефтяной компании высовывалось над макушками древесных крон, угрожая почти отвалившимся, и нависающим с крыши логотипом, который когда-то красиво подсвечивался цветными прожекторами.
-Четвёртый маяк. Здесь направо.
Бронемашина аккуратно вписалась в поворот, ювелирно протиснувшись между застывшим на перекрёстке трамваем и брошенной иномаркой. Дверь иномарки была чуть приоткрыта. Приглядевшись, учитель оторопел.
-Там что? Я не понял. А мёртвых разве не убрали?
-Что там опять? –устало спросил полковник.
-В той машине, мимо которой мы сейчас проехали. Там на переднем сиденье…
-Вам опять показалось. Санитарные команды очистили город от трупов. Остались только пустые дома и брошенный автотранспорт.
-Но там явно…
-Вам показалось.
Машина двигалась по маленькой односторонней улочке, мимо двухэтажных домов старой застройки. Эти первые кирпичные дома строили заключённые, на месте прежних деревянных бараков. Именно с этих домов началось бурное развитие молодого шахтёрского городка. Последний раз они ремонтировались ещё в начале восьмидесятых. С той поры дома постепенно ветшали. Их регулярно обещали снести, в связи с плачевным состоянием, но всё никак не решались. Люди продолжали в них жить вплоть до той самой катастрофы.
Теперь-то уж домам в Первом Шахтёрском переулке ничто не угрожает, кроме стихии и времени. В неравной битве с этими двумя врагами, уже пал дом №5. У него провалилась кровля, и обрушилась половина стены, замусорив обломками всю прилегающую территорию, до середины дороги. В мрачном, проломе, напоминающем последствие бомбардировки, зияли разноцветными обоями стены пустых квартир, с остатками потрёпанной мебели.
Взгляд учителя остановился на крайней, угловой квартире с зелёными обоями. Точнее, на том, что от неё осталось. Он вспомнил, что заходил сюда около десяти лет назад. Так и было. Учительница музыки – пожилая еврейка Роза Самуиловна чуть ли не силком затащила его к себе в гости, на чай. Весь вечер она пыталась свести его со своей дочерью Соней, от которой полгода тому назад ушёл муж, оставив её одну с ребёнком. Ефимову было очень неловко, и он делал вид, что ничего не понимает. Хотел сказать, что через два месяца у него свадьба, но не решался – что-то его останавливало. И почему-то чувствовал вину. А тем временем, девятилетний внук учительницы Лёва, без устали гремел на фортепьяно Собачий Вальс. Ни в склад, ни в лад. Как попало. Но Роза Самуиловна то и дело восхищалась им, повторяя, - «Вы знаете. Лёва – это будет второй Дунаевский, я Вам говорю». Интересно, кем он стал, этот Лёва? Сколько ему сейчас? Под двадцать уже где-то. Но музыка ему явно противопоказана. Вот и фортепьяно у стены, то самое, на котором он играл. Кроме него, и этой самой стены, больше ничего не сохранилось. Остальная квартира обвалилась вместе с углом дома, и теперь составляет часть груды бесформенных обломков.
-Вы хорошо себя чувствуете? –почему-то вдруг спросил полковник.
-Прекрасно. Столько воспоминаний разом нахлынуло.
-Дайте мне знать, если почувствуете недомогание.
-Обязательно.
Машина притормозила, и по какой-то непонятной причине, свернула во двор одного из домов, где начала петлять между погребами, детскими площадками и песочницами, как будто водитель стремился запутать свои следы. Учитель уже не спрашивал, зачем они это делают, и просто смотрел в свою шлемокамеру, ловя каждый знакомый уголок местности. Он часто бывал здесь, в этих дворах. В одном из близлежащих общежитий когда-то обитала его будущая супруга, с которой они встречались вот в этом проулке. А вот и скамейка, на которой они когда-то сидели. Старая, рассохшаяся, но всё ещё целая. Отсюда до школы уже рукой подать...
-Пятый маяк. Последний.
-Всем приготовиться! –полковник надел шлем. –Подъезжаем.
Броневик выехал из дворика, и, тяжело скрипнув амортизаторами, спрыгнул с высокого тротуара, выруливая на улицу Лобачевского. В поле зрения на мгновенье попал столб с предупреждающим знаком «Осторожно, дети!» Школа была уже совсем близко.
От волнения, учитель задрожал всем телом. Как же он успел соскучиться по этому месту. Вот она – его школа. Она почти не изменилась. Лишь немного облупилась краска на стенах, да запылились окна в классных комнатах. А в остальном, как будто и не было никакой катастрофы.
Машина остановилась возле угла школьного здания.
-Скажите, Виктор Сергеевич, как можно подобраться к чёрному ходу?
-Через школьный двор. А почему нельзя через парадный?
-Давайте без лишних «почему»? Хорошо? Так как можно попасть во двор?
-Справа от парадного входа есть арка. Только там ворота. И они заперты.
-Другого хода точно нет?
-Нет. Внутри двора есть щели в заборах, через которые ученики обычно лазили, но на машине там не проедешь. Разве что забор придётся валить.
-Что делать будем? –обратился полковник к операторам.
-Выбора нет. Придётся проламывать, -ответил один.
-Не думаю, что это будет правильно, -ответил второй. -Обстановка и так крайне нестабильна. Даже малейшее соприкосновение может вызвать новый всплеск, не говоря уже о мощном толчке. Предлагаю использовать автодрон. Он аккуратно распилит замок, и откроет нам ворота.
-Слишком мало времени у нас. Идея с автодроном правильна и разумна, но с ним мы провозимся слишком долго. А у нас каждая минута на счету. Медлить нельзя. Ломаем ворота.
Мотор загудел, и грузная машина поехала дальше, осторожно заворачивая в тесную арку.
-Ворота открыты! –не скрывая радости сообщил водитель.
-Как открыты? Не может быть! Ты уверен?
-Смотрите сами!
Полковник повернул камеру, и, увидев открытые ворота, обратился к учителю.
-Вы говорили, что они всегда были закрыты.
-Да. Именно так. Их открывали только для вывоза мусора, или во время ремонта, чтобы грузовики могли въезжать во двор. И то не на весь день. Катастрофа случилась в ночь на понедельник. А в выходные ворота не могли оставить открытыми. Зачем, если в школе всё равно никого нет, кроме сторожа. Может быть, их открыли уже после случившегося?
-Не знаю. Как-то всё очень странно. Ладно, въезжаем. Всем быть начеку.
Броневик осторожно пополз между стенами, минуя арку. Операторы молчали. Значит, никаких внешних угроз не фиксировалось. Но какое-то очень тяжёлое предчувствие чёрной тучей сгущалось над ними, становясь всё ощутимее и страшнее.
Учитель не отлипал от окуляров шлемокамеры. Он с удовольствием рассматривал даже знакомые надписи на стенах, сделанные когда-то его учениками. Кто бы мог подумать, что подобная нелепица может вызывать такие острые приступы ностальгии по безвозвратно ушедшему прошлому.
Школьный двор не изменился. Всё те же физкультурные снаряды вдоль забора, серая трибуна, баскетбольные кольца, и клумба, разросшаяся лохматым пучком сорняков. Только флагшток куда-то подевался. Да вот же он, лежит поперёк баскетбольной площадки…
Машина остановилась напротив чёрного хода. Маленькая деревянная дверца чётко выделялась на фоне желтоватой, облезлой стены.
-Готово! Автодроны 1 и 2 – на выезд! – командовал полковник.
-Автодроны пошли.
Где-то в задней части машины загудели какие-то аппараты. Багажное отделение броневика открылось в виде своеобразного раскладного трапа, по которому, один за другим, съехали причудливые шестиколёсные устройства, похожие на роботов-сапёров. Примерно сравнив ширину их колеи с дверным проёмом, учитель усомнился, -а Вы уверены, что эти штуки смогут туда заехать?
-Смогут. Не сомневайтесь. Скажите лучше, что с той стороны двери?
-Ну-у, там, вроде как, холл. Слева – пожарный щиток, а справа…
-Это мы знаем. Меня интересуют замки.
-А-а… Ну-у… А замков там нет. Вместо них там здоровенный такой крючок.
-Это хорошо. Меньше возни. Ещё какие-то нюансы есть?
-Там вообще-то две двери. На крючок запирается только внешняя. На внутренней есть замок, но она вообще не закрывается. Никогда. Она служит исключительно для теплоизоляции в зимний период.
-Понятно. Это всё?
-Вроде, всё… Ах, да, внешнюю дверь изнутри держит пружина. Ну, чтобы она сама закрывалась.
-А вот это – очень весомое замечание. Слышали, парни?!
-Принято.
Жужжа электромоторами, автодроны лихо подкатили к двери, и остановились напротив. Один из них начал выдвигать странные раскладные устройства, похожие на паучьи лапы. Второй, тем временем, ощупывал дверь прямоугольным локатором. Словно профессиональный взломщик, робот просунул в щель между дверью и стеной тоненькую спицу, и принялся её аккуратно вращать. Уже начало казаться, что это бесполезная трата времени, когда по ту сторону двери что-то гулко стукнуло, и один из операторов сообщил, -Крючок убран.
-Хорошо. Теперь снимайте пружину.
Зацепив дверную ручку специальным крюком, автодрон-1 слегка сдал назад, потянув дверь на себя, после чего автодрон-2, аккуратно просунул в образовавшийся проём свою металлическую лапу с кусачками на конце. Движения автоматической клешни контролировались с помощью миниатюрной видеокамеры. Как только пружина была обнаружена, автодрон тут же срезал её, позволив своему механическому коллеге распахнуть дверь полностью. Срезанная пружина громко стукнула по дверному косяку. Это заставило всех, кроме учителя, разом стиснуть зубы и втянуть головы в плечи, как будто они боялись кого-то разбудить. Но ничего не произошло, и после напряжённой минутной паузы работа продолжилась.
Теперь проход в помещение был открыт, но он оказался действительно слишком узок для роботов. Учитель до последнего момента не догадывался, каким образом автодроны смогут в него протиснуться. Однако они смогли. Обе машины, по очереди стали трансформироваться. Их корпуса вытягивались вертикально, словно разгибали спины, а шасси – сдвигались, уменьшая ширину колеи. По-завершении своей метаморфозы, автодроны стали высотой почти в человеческий рост, и их профиль уже позволял легко вписаться в дверной проход.
Высокий порог роботы преодолели так же без особых усилий. Их независимые оси, попеременно поднимая колёсные пары, позволили им беспрепятственно перескочить через это препятствие. Оказавшись в полутёмном холле, машины остановились и включили фары.
-Так. Мы внутри, -сообщил оператор.
-Порядок. Подключайте учителя к камере автодрона-2, -распорядился полковник.
-Слушаюсь. Есть. Он подключен.
-Я… Я готов, -учитель поправил визор на шлеме.
Светлая картинка двора сменилась на тёмное, слегка пестрящее муаром изображение школьного холла. Напротив, подобно зловещему роботу-терминатору, высился автодрон-1, освещавший своими фарами пожарный щит на стене, под лестницей. В ярких снопах лучей хаотично кружились звёздочки поднятой пыли.
-Взгляните на схему, -полковник перевёл на дисплей учителя трёхмерный чертёж здания с мигающим целеуказателем. –Вы знаете, что это за помещение?
-Так-так-так. Третий этаж, угловое… Значит, вот здесь у нас физико-химический кабинет, а рядом – дежурная лестница. Следовательно, напротив – кабинет биологии. Так и есть. Это биологичка. А маленькая комнатка – подсобка. Что-то типа лаборантской. Там хранятся всякие наглядные пособия: скелеты, заспиртованные жабы, пластиковые органы… Ну, вы понимаете.
-Как туда добраться?
-Элементарно. От вестибюля поднимаемся по лестнице на третий этаж, сворачиваем направо, и по коридору – до самого конца. Биологичка, если посмотреть в том направлении, будет слева. Чтобы попасть в подсобку, нужно будет проехать через весь класс.
-Понятно. Операторы, что там у нас с обстановкой на маршруте?
-Смотрим… Так, вроде всё стабильно. Только лестничный марш со второго по третий этаж забит какой-то подозрительной «грязью».
-Ладно, поехали осторожно. Первый вперёд, второй – за ним, след в след.
Автодрон-1 развернулся на месте, припал на своей подвижной раме, вновь став приземистым, и неторопливо покатил в сторону вестибюля, тускло освещаемого светом, пробивавшимся через грязные стёкла. Вторая машина потянулась за ним.
Несмотря на то, что дроны двигались не спеша, учитель едва успевал осматривать знакомые стены. Всё здесь осталось нетронутым. Если бы не залежи многолетней пыли, школа бы выглядела в точности такой, какой он её оставил, покидая рабочее место в ту последнюю субботу. Он даже вспомнил некоторые детали того вечера. Вот здесь, выходя из раздевалки, он попрощался с Петром Семёновичем – учителем физкультуры. Это было их последнее прощание. Физрук не успел эвакуироваться из погибающего города.
Спустя час после его ухода, школа должна была полностью опустеть. Дольше всех, обычно, засиживалась толстая историчка. Зачем она так долго сидела каждый вечер, он никогда не мог понять. Наверное, потому что домой ей идти не хотелось. Дома её никто не ждал, кроме старенького котика Васи, о котором одинокая хозяйка отзывалась, как о человеке.
Он представил, как учительница выходит из школы, и пожилая сторожиха тётя Маша запирает за ней парадную дверь. После этого, он на какое-то мгновение задумался о сторожихе. Ведь она была единственным человеком, находившимся в школе, когда это случилось. Учитель надеялся, что старушка успела спастись. К счастью, он не успел рассмотреть бесформенный комок тряпок, валявшийся под шеренгой откидных сидений у стены, и покрытый толстым слоем седой пыли. В прорехах этого тёмного тряпья, похожего на обычный неубранный мусор, желтели человеческие кости. Это всё, что осталось от сторожихи Марии Карповны. Учитель не увидел этих останков. Когда автодрон-2 проезжал мимо, он смотрел в другую сторону.
Машина двигалась, точно попадая в следы, оставляемые номером 1. Поочерёдно, роботы выехали в просторный вестибюль, свернули направо, немного проехали мимо кресел, театрального типа, обитых красным дерматином. Сиденья были подняты у всех, кроме одного. Оно было сломано. Когда-то, на этих креслах нетерпеливые родители ожидали своих чад. Теперь же на них отдыхала всё та же пыль.
Дрон сделал ещё один поворот, и начал подниматься по парадной лестнице. Его уникальное шасси позволяло ему буквально шагать по ступенькам, почти не тормозя, и совершенно не буксуя. Плавность хода подтверждалась устойчивостью видеоизображения, которое практически не дёргалось, словно камеру нёс человек, а не колёсный аппарат. Операторы время от времени перебрасывались абстрактными фразами.
-Снимаю показания телеметрии.
-Фиксируется незначительное увеличение всплесков.
Учитель навострил уши. Ему показалось, что он что-то услышал. Или же просто в наушниках что-то скрипнуло.
Машины преодолели первый пролёт, и развернулись на широкой лестничной площадке, заходя на второй подъём. Мимо проплыл пожелтевший от времени лозунг с отклеившимися буквами «Школьные г.ды .удесные с .игою, с дружбою с песнею! Как они быстро летят, их .. в….. ..зад!» Упавшие буквы россыпью лежали на площадке и на крайних ступенях. Учитель вспомнил, как помогал ребятам их вырезать, как они вместе лепили их потом на плакат, и ругали некачественный клей. Клей действительно оказался ни к чёрту. Вон сколько букв поотваливалось.
Автодроны, жужжа сервомоторами, взбирались по гладким ступенькам, отполированным тысячами детских ног. Слева проплывал обвешанный марлевой паутиной поручень, справа – по стене до самого пола свисали густо переплетающиеся бороды комнатных вьюнков. Сколько лет их никто не поливает, а они вон как разрослись. И не думают засыхать. Как такое возможно?
-Стоп. –передний робот остановился.
-В чём дело? –зашевелился полковник.
-Выше нельзя. Чуть в ловушку не вляпались. Ещё бы немного…
-Ловушка статичная?
-Индекс 37-15, «Мокрица».
-Понятно теперь, почему цветы сохранились. Дальше по лестнице подняться не получится. Нужно искать обходной путь.
-Там две дежурные лестницы, в правом и левом крыле, -сообщил оператор. –Левая выходит прямо к нашему кабинету.
-Нет-нет-нет! –вступился учитель. –Поезжайте направо. Левая лестница заблокирована. Она забита всяким строительным хламом, через который нам не пролезть. Двери закрыты и опечатаны. Но вторая дежурка свободна.
-Спасибо, Виктор Сергеевич. Сворачивайте направо.
-Принято.
Машины въехали в коридор. Повернули возле дверей учительской, и покатили в правое крыло, шурша колёсами по старому почерневшему паркету. Классы сменялись перед глазами учителя, один за другим. Кабинет начальных классов, исторический, литературный. Некоторые двери были открыты, и за ними виднелись забытые парты, с поставленными на них перевёрнутыми стульями.
-Что это?
-В чём дело?
-Теперь я явно что-то услышал, -учитель не шутил, он действительно был озадачен.
-Что Вы услышали?
-Странный звук. Как будто бы ухнул кто-то. Вон, из того класса. Там вроде кто-то находится. Какая-то птица, может быть.
-Вы точно слышали уханье? Это не звук мотора?
-Нет. У этих штук отличные микрофоны. Каждый скрип передаётся. Там, в кабинете истории, кто-то ухает. Вот, опять! Звуки такие – «Хо. Хо». А вы разве не слышите?
-Святые угодники…
-Разворачиваемся, командир? –в голосе оператора прозвучал такой ледяной страх, что учитель тут же умолк.
-Нет.
-Но это же…
-Я сказал, нет! Мы почти добрались. Оно не успеет дотянуться до нас, если мы быстро выполним свою задачу. И потом, ещё не факт, что это – оно… Приборы же не зафиксировали.
-Оно их всегда обходило. Оно повсюду.
-Всё, хватит о нём! Что там с дверью?
-Открыта. За ней виден лестничный марш. Энтропийная обстановка близка к идеальной. Нам стелют шёлковую ковровую дорожку.
-Не сбавляйте темпа. Чем дольше здесь проторчим – тем хуже. Шевелитесь.
Машины набрали скорость. Учитель вздрогнул, когда из-под колеса ведущего автодрона вдруг выскочила паркетная плитка, которая стукнулась об раму второй машины.
Аппараты влетели на площадку дежурной лестницы, и тут же приступили к подъёму. Колёса повизгивали на выщербленных ступенях, освещённых зеленоватым светом, сочащимся из непроницаемых термоизоляционных окон. Уже совсем немного. Они почти добрались.
Знакомые стены, ребристые батареи отопления, таблички с указанием лиц, ответственных за противопожарную безопасность. Перед ними замаячил дверной проём с вздувшимся косяком. Открыта только одна створка. Нет времени возиться со второй. Автодрон берёт дверь нахрапом. С треском повылетали ригели, и дверь хлобыстнула металлической ручкой об стену, выдолбив из неё кусок сыпучей штукатурки. Машины проехали в зону третьего этажа и, визгнув тормозами, встали как вкопанные. Впереди простирался длинный коридор. Искомый кабинет находился в противоположном конце.
-Что там с «Мокрицей»? –буркнул под нос полковник.
-Считываю показания по ней, -ответил оператор. –Вроде, в коридор не вылазит. Можно проскочить, если по быстрому.
-Дальше по коридору занозы есть?
-Не наблюдаются.
-Ладно. Тогда вперёд. На максимале. Вперёд!
Аппараты ринулись вперёд, на всякий случай, придерживаясь правой стены. Проезжая центральную лестницу, учитель мельком заметил, что вся площадка там заросла ядовито-зелёным мхом, из которого поднимались чахлые грибы на тонюсеньких ножках. Рассмотреть эту странную поросль он не успел. Машины пронеслись по коридору вихрем, и единовременно затормозили в самом конце, у торцевого окна. Слева виднелась дверь биологического кабинета.
-Заперта на ключ, -предупредил учитель. –Учительница биологии всегда её запирает.
-Первый, разберись, -прошелестел полковник.
Автодрон-1 подкатил к двери, где вновь принялся шевелить своими лапками-манипуляторами. Оператор второго дрона крутил визором по сторонам, словно озирался.
-Эх, и поганенькое же местечко, - не выдержал он. –Простите, господин учитель, я не про вашу школу. Не про здание. Я про другое.
-Не извиняйтесь, -вздохнул учитель. –Знаете, когда мы сюда подъезжали, у меня сердце ёкало от ностальгии. А потом, когда въехали внутрь, почему-то всё начало затухать. Все чувства. Вроде бы, так счастлив, что здесь очутился. И в то же время, какое-то странное, тяжёлое ощущение на душе. Как будто разочарование. И ещё хочется уйти отсюда. Не знаю, почему.
-Готово. Входим.
Дрон вытянулся в полный рост, и, толкнув скрипучую дверь, вкатился в кабинет. Второй проследовал за ним. Биологический класс встретил их умиротворённой тишиной. Двигаясь между рядами парт, в сторону доски, машины внимательно осматривались. Уж больно необычным был этот покой. Теперь даже учитель, не ведавший того, что здесь происходило, казалось, понял всё на каком-то подсознательном уровне, и осознавал истинную тяжесть угрозы, нависшей над ними.
Доска была начисто вымыта дежурными перед уходом. Кусочек мела и тряпка ожидали учеников на своих местах, в специальном лоточке. Слева от доски, прямо за учительским столом, виднелась дверь в подсобку. Именно там находилось то, ради чего полковник притащил их сюда.
-Эта дверь тоже на замке, -не дожидаясь вопроса, сообщил учитель.
Полковник коротко кивнул, и поправил шлем. При этом стало заметно, что на его висках проступили тёмные жилки.
-Внимательнее, первый, внимательнее.
Машина развернулась между столом и дверью, после чего приступила к вскрытию замка. Секунды тянулись как минуты. Напряжение нарастало. Старый замок поддавался с трудом, и учитель вспомнил, как учительница биологии сама регулярно с ним мучилась, браня завхоза, не торопящегося заменить заедающий замок, ну или хотя бы его починить.
Пару раз дверь почти поддавалась, но предательская защёлка упрямо соскакивала, и её приходилось отжимать заново. Краем глаза, учитель заметил какое-то шевеление в правом углу экрана. Он перевёл туда визор, и тут же оторопел от удивления. На доске последовательно выписывались какие-то каракули, и чертежи. Они явно выводились мелом, хотя сам мелок лежал на подложке нетронутым. Причём, слова мел-невидимка выписывал задом наперёд, словно во время обратной перемотки видеозаписи. Время от времени они стирались воздушной тряпкой, и на их месте проявлялись новые.
Не составило труда понять, что это были за письмена. Обычный урок, прокрученный наоборот. Ровные, почти каллиграфические надписи, сделанные рукой опытного учителя сменялись неровными, пляшущими почерками учеников. В разных углах доски то возникали, то растворялись незамысловатые чертежи и таблицы. Казалось, что само время на этом прямоугольном пятачке сошло с ума, вдруг, ни с того, ни с сего, устремившись вспять.
Пока учитель увлёкся метаморфозами, происходящими с доской, автодрон-1 наконец-то справился с замком, и открыл последнюю дверь. Ничего необычного не произошло. Створка тихо подалась, увлекаемая гибким манипулятором робота, и в открывшемся проёме показался краешек стола, с запылёнными банками, содержащими заспиртованных жаб, по соседству с которыми виднелся сгорбленный кошачий скелет на деревянной подставке. Дрон осторожно преодолел порожек, и остановился внутри помещения, оставив своего коллегу стоять снаружи.
-Здесь, -выдохнул оператор.
-Зде-есь, -полковник облизал губы. –Наконец-то. Давай, цепляй её, и убираемся.
Учитель продолжал рассматривать доску. Как только первая машина скрылась в подсобке, странная иллюзия прекратилась. На доске вновь не было ничего, кроме пыли.
-Внимание! Зафиксировано увеличение энтропийных колебаний. Сингулярная амплитуда растёт экспоненциально, – предупредил второй оператор. –Волны последовательные, радиальные. Дистанция до радиуса угасания – 73 метра. 72…
-Вот же… Так и знал! Первый, быстрее давай.
-Стараюсь, как могу. Почти подцепил.
Доска вновь «ожила». На ней медленно чертилась новая надпись. Теперь уже в правильной последовательности. Ровные, точно отпечатанные буквы соединились в слово «УХОДИТЕ», заставив учителя встрепенуться, вырвавшись из оцепенения.
-Нам надо уходить. Оно… Что-то пытается, -пробормотал он.
-Тащи её, тащи, -не обращал внимания полковник. –Уже почти.
-Зацепил. Поднимаю, -отрывисто произнёс оператор.
-Давай-давай-давай.
-Что за чёрт? Не получается. Что-то мешает. Не пускает.
Моторы автодрона-1 трагически взвыли. Было слышно, как колёса буксуют по линолеуму.
-Только этого не хватало. Прибавь мощность!
-И так на пределе.
-Командир, дистанция шестьдесят.
-Твою же мать! Первый, бросай её! Уходим!
-Пытаюсь, пытаюсь! Не отцепляется! Видимо манипулятор заклинило!
-Да что за… Второй! Вытащи его! Да поскорее!
Второй автодрон пришёл в движение. Вёртко развернувшись, он въехал в подсобку, и тут же обнаружил буксующего в углу напарника, мёртвой хваткой вцепившегося в непонятный цилиндрический предмет, который из-за его «спины» было сложно разглядеть. Ловко орудуя манипуляторами, второй подцепил застрявшего, и потащил его назад. Моторы загудели от натуги. Взвизгнули до дыма прокручивающиеся на одном месте колёса. Машину стало водить из стороны в сторону, но первый автодрон стоял как приклеенный.
-Я опять его слышу. Это уханье. Уже совсем близко. Как будто в соседнем классе, - лепетал учитель.
-Пятьдесят три метра!
-Это ловушка, -упавшим голосом констатировал полковник. –Уходим.
-Но как же дрон?
-К чёрту дрон! Уходим, я сказал!
Оператор первого автодрона, с хлюпающим звуком сбросил с себя шлем. Вся его голова была залита потом. Второй спешно отцепил захваты, и машина рванулась назад, налетев на стол. С чередующимся звоном и всплесками, на пол посыпались банки с жабами. Скользя на образовавшейся луже, автодрон-2 развернулся всем корпусом, и, слегка не вписавшись в дверной проём, вернулся обратно в классную комнату. При этом он сбил старый учительский стул.
Оглянувшись назад, учитель увидел, как на доске призрачным мелом черкаются бесформенные каракули, постепенно заполняющие всё полотно целиком. От них лёгким испарением отлетала известковая пыль, невесомо оседающая на пол. Автодрон, уверенно вклинившись между рядами парт, катил к выходу, не сбавляя скорости. Откуда-то из-под парты вдруг вылетела бумажная галка из вырванного тетрадного листка, которая, резко взмыв к потолку, опустила нос, и стала плавно пикировать на отступающую шестиколёсную машину. Оживший самолётик быстро догонял её, и учитель смотрел, как его т-образный анфас, слегка подрагивая крылышками в вихревом потоке, оставляемом ускользающим роботом, нарастает, надвигаясь на экран шлемокамеры.
Он поневоле вжался затылком в сиденье. Но как только автодрон пересёк порог класса, дверь за ним захлопнулась сама собой, прямо перед бумажным преследователем. Сразу после этого послышался такой удар, словно в противоположную сторону двери кто-то саданул пудовой кувалдой. Сверху осыпалась побелка, и отлетела табличка «Кабинет биологии».
-Сорок восемь…
Машина уже летела через коридор. Мимо дребезжащих дверей классных комнат, из которых пыталась вырваться какая-то неведомая сила. Когда проезжали замшелую лестницу, в ноздри учителю вдруг пахнул такой резкий запах сырой гнили, что он закашлялся от неожиданности. А спустя пару секунд, смрад исчез, будто его и не было.
Дрон подкатил к дежурному выходу. Далее следовала знакомая лестница. Спускаться по ней гораздо проще и быстрее, чем подниматься. Но из-за скорости, встряска визора была теперь просто чудовищная.
Первый пролёт дрон преодолел без проблем. Круто развернулся, оставив на бетонной площадке параллельные дуги следов горелого протектора, и вновь последовал трясучий спуск. Но именно в этом коротком перерыве поворота между маршами, учитель заприметил, казалось бы, совсем незначительную деталь.
-Мы ведь с третьего спускаемся на второй, верно? –с сомнением в голосе спросил он.
-Да. Вы уже сами запутались в собственной школе, господин учитель?
-Я прекрасно знаю свою школу. Но вот этого гидранта здесь быть не должно…
-Тормози!!!
Оператор мгновенно остановил машину на площадке, прямо перед дверями второго этажа. По инерции, автодрон прополз вперёд с полметра, протяжно заскулив тормозами.
-Какой ещё гидрант?
-Вот, этот, –учитель указал на красный деревянный короб с большой улиткой пожарного шланга, видневшейся за стеклянной дверцей.
-То есть, его не должно быть?
-Он должен быть. Но не здесь. На первом этаже, а не на втором.
-Когда мы въезжали…
-Его не было. Я точно помню. Я бы заметил, если бы он был. Откуда он тут взялся?
-«Трансморфия»? –спросил оператор.
-«Трансморфия». Сучья ловушка… Чуть не влетели, -ругнулся полковник. –Двигай ниже!
-Понял!
Машина попятилась от опасного рубежа, развернулась вокруг своей оси, и поскакала по лестнице вниз.
-Сорок метров!
-Скорее, скорее.
Пролёт сменился последним маршем. Автодрон выехал с дежурной лестницы в коридор второго этажа, и помчался в сторону учительской.
-Это что? Второй этаж? – недоумевал учитель. –Но, как он оказался ниже первого? А что там ещё ниже?
-Виктор Сергеевич, сделайте одолжение, не задавайте лишних вопросов.
И опять классы понеслись мимо, один за другим. Аппарат, не снижая скорости, преодолел почти половину пути, когда пол вдруг завибрировал и затрясся, как от землетрясения, хотя на улице никаких сейсмических толчков не наблюдалось. Затем, какая-то невероятная сила, вдруг вырвала и подняла в воздух все паркетные плитки до единой, заставив их зависнуть в пространстве, как в невесомости, на разной высоте. Но машина не сбавила хода. Паркетины стукались об корпус, отлетая от него по сторонам.
Учитель больше не смог выдерживать эту безумную гонку. Не поддающиеся здравому осмыслению аномалии дополнялись возросшим до нестерпимости чувством страха, поднявшегося из самой глубины души, и пульсирующего вместе с биением сердца, которое отдавалось в ушах приближающимся уханьем: «Хо! Хо! Хо!»
Он сбросил с себя шлем, и зажмурился, стараясь выкинуть из головы все эти кошмарные ощущения. Больше всего в жизни он теперь хотел поскорее покинуть это место. Бежать от него подальше, без оглядки. Хоть на противоположную сторону земного шара. Он проклинал себя за злополучную ностальгию, натолкнувшую на столь безрассудный поступок. Его душа дрожала, как одуванчик на ледяном ветру, с которого, подобно пушинкам, облетали остатки смелости и самообладания. Он спинным мозгом ощущал, что вот-вот столкнётся с тем, что гораздо страшнее самой смерти, и всё острее хотел поторопить своих спутников, заныть, как капризный ребёнок, прекрасно зная, что они никуда не уедут без своего дрона. Но вместо голоса, к горлу подкатывал комок, запирающий связки. А эти упрямцы, как назло, всё не торопились, ожидая, когда оператор выведет машину из трижды проклятой школы. Ещё немного, и он бы бросился целовать ботинки бессердечного полковника, моля, как святого, чтобы он увёз его из этого жуткого места.
Но вот, наконец-то, долгожданный дрон замелькал в дверном проёме чёрного хода. Почти не притормаживая, машина сузила свою колею, и буквально перепрыгнула через порог между дверями – настолько ловко оператор ею управлял. Аппарель броневика уже была спущена. Заехав по ней в грузовой отсек, автодрон-2 тут же выключился. Водитель, который всё это время не глушил двигатель, моментально запер задние створки, и нажал на педаль газа.
-Двадцать один метр!
-Валим! Валим отсюда!
Грузный транспортёр сдал немного назад, развернулся, хрустнув попавшим под колесо флагштоком, и начал движение в сторону арочного проёма. Любопытство вновь превысило страх, и учитель припал к запотевшим окулярам своего шлема. Практически сразу он заметил странное марево, надвигавшееся на них со стороны сопредельных дворов. Воздух там как будто лишился прозрачности, сделав очертания соседних двухэтажек подрагивающими и расплывчатыми. Это мутное покрывало затягивало заборы, деревья, гаражи, медленно, но уверенно приближаясь к пришкольному участку. И с его приближением, в ушах нарастал монотонный ракушечный шум.
-Восемнадцать!
Бронемашина въехала в арку, и тут же встала как вкопанная. Ворота впереди были закрыты.
-Что это?! Какого чёрта?! –воскликнул водитель.
-Девять!
-Вперёд! –сорвался на крик полковник.
Двигатель взревел, и восьмитонный броневик рванулся напролом. Чудовищный лобовой удар сотряс чугунные ворота с такой дикой беспощадностью, что от стен здания, возле петель, отвалились тяжёлые куски гипсолита. Погнутые створки расхлебянились на всю ширину, не в силах удержать рвущееся наружу стальное чудище. Броневик вылетел на проезжую часть, гулко крякнув подвеской на бордюре, и покатил прочь, так быстро, как только мог.
-Пятнадцать метров! Двадцать восемь… Удаляется…
Ошеломлённый учитель, развернув шлемокамеру, наблюдал, как гигантский чехол зловещего марева, заволакивающий улицу позади, безнадёжно отстаёт, не в силах их догнать. Они только что спаслись от чего-то безразмерно-жуткого, и смертельно-опасного. Учитель не знал, откуда они только что вырвались. Но чувствовал эту злую энергию каждой клеточкой своего съёжившегося от ужаса существа. Напряжение постепенно отступало. Всё закончилось.
-Сто метров… Амплитуда угасающая. Энтропия стабилизируется. Сингулярные отклонения – штатные.
-Ушли… Всё позади… Ушли… -сняв шлем, полковник вытер пот со лба, и, не открывая глаз, протёр свои очки тем же платочком. –Всё, идём на базу!

[Саша Тэмлейн]

слушайте, вы очень насыщенно пишете. у меня тоже бывала такая проблема.
вам нужно думать над тем, КАК воспринимается текст читателем))))
я начал читать и уже на втором абзаце завяз - приходится думать, очень много думать по ходу текста)))
но вообще начало неплохое, динамичное.

[BurnedHeart]

Я тоже согласен с Сашой. Отличный текст. Вам нечего стеснятся. Девятка из десяти от меня. Если его сократить втрое, то очень будет походить на мой стиль. Вы очень длинно пишете. Отлично пишите, живо! Но для читателя на первой странице должно быть что-то интересное, чтобы зацепить. Сразу же. Либо эмоционально, либо интрига( у вас есть, но как-то неопределено по началу), либо экшен(мочилово, как любит говорить наш алекс)) В наше время я имею в виду. Это в 19 веке можно было затянутое начало писать. И даже в 20-ом. Но не сегодня. Я тоже себя ломаю через колено, чтобы приспособиться к новым временам.

[Raptor]

Да. Затянутость - это проблема. С одной стороны, хочется побольше передать читателю. Но с другой - выходит нагромождение.
Ладно. Раз начало вас не отпугнуло, продолжу.
Дальше выкладываю по 20 страниц.
Будет много. Я предупреждал.
PS. Как надоест - свистите.

[Raptor]

ГЛАВА 2. МУКИ ТВОРЧЕСТВА.

Постылая суета сует. Зацикленная череда однообразий. Замкнутый круг, из которого невозможно вырваться. Жизнь… Хех. Слово-то какое.
Кто бы мог подумать, что счастье – это тот коротенький промежуток времени между пробуждением и подъёмом. Причём, это должен быть именно рабочий день. Чтобы минуты бессердечно отстёгивали последние крупицы этого счастья, дающего возможность сладко понежиться в уютном тёплом мирке постели, и посмаковать обрывочные воспоминания недавних грёз. Только тогда счастье становится ценным. Когда оно утекает.
Цена счастья рождается в борьбе. С неподъёмными веками, с незримым внутренним метрономом, тикающим в твоей душе, со страхом опоздать на работу. Именно поэтому, оно всегда омрачается самоистязанием, при котором разум гложет и гложет расторможенное, залипающее сознание – «Вставай, вставай!» И так начинается каждый будний день.
Прыжок из нежных объятий одеяла - в холодное пространство нового дня, и далее по шаблону. По наезженной колее. Утренний моцион, автоматическая прогулка по серой улице, наперегонки с такими же «андроидами», спешащими на работу, потом переминание с ноги на ногу возле заплёванной остановки. Пропускаю автобус, забитый под завязку, но умудрившийся впихнуть в себя ещё с пяток страждущих, неистово вгрызающихся в его живое, шевелящееся и ворчащее нутро. С мучительным скрежетом двери прожёвывают висящих на подножках обывателей. Сарай на колёсах отчаливает от остановки, яростно гудя заартачившемуся на светофоре грузовику.
Новый автобус. Опять битком. И его пропускаю, с досадой и внутренним злорадством созерцая страдания граждан, пытающихся просочиться через сплошную стену пассажиров. Смешное зрелище. Но, это было бы смешно, если бы меня самого время не поджимало.
Вот и третий автобус. Народу в нём много, но не так, как в двух предыдущих. Быстро проскакиваю вперёд, загодя просчитав момент, когда дверь остановится напротив меня, и как только она открылась – иду на штурм.
В автобусе тепло, слегка душновато. Пахнет перегаром, табаком, чесноком, и приторными духами. Одна рука машинально цепляет липкий поручень, другая – лезет в карман за деньгами. Народ сонно толкается. У водителя громко играет радио. Со стороны задней площадки доносится пронзительный женский голос, говорящий по телефону:
«-Я тебе сказала, не надо! Я уже еду. Я уже еду! В автобусе. В автобусе еду. Не надо, сказала. Я приеду, сама всё сделаю. В автобусе я. Еду. В автобусе. Не надо».
Всё как всегда. Ничего нового. Послушав радио пять минут, начинаю сожалеть, что не захватил наушники. Кураж радиоведущего сегодня особенно «искромётен».
«-А до нас дозвонилась Маша! Два рубля и наша, хы-хы-хы… Будешь нашей за два рубля, а, Маша?
-Не буду.
-Ой, какая принципиальная Маша у нас! Ну что же, принципиальная Маша, давай играть в игру «Один раз не Гондурас»! Тебе нужно один раз угадать ответ на самый интимный вопрос, который я задам. То есть, вопрос мой, ответ – тоже мой, но угадать его должна ты, поняла?
-Кхм-кхм…
-Маша. Ты поняла?
-Поняла.
-Итак, вопрос. Что у меня под брюками. Вариант «А» - трусы в горошек, вариант «Б» - стринги, вариант «В» - ничего у меня там нет! Вот так вот. Совсем ничего! Твой ответ?
-Ну-у…
-Ну-у, давай-давай, думай. Трусы в этот самый, в горошек, стринги, или вообще ничего.
-Ну-у, наверное, хи-хи, вообще ничего.
-Эх, Маша-Маша, как тебе не стыдно? Вот вроде взрослая девушка, а… Э-эх. Нет! Правильный ответ – «трусы в горошек»! И ты не получаешь сегодня модное полотенце, увы! А я напоминаю, что спонсор игры «Один раз не Гондурас» - средство от геморроя «Несидит». «Несидит» - и никакого геморроя!»
Ловлю себя на мысли, что покраснел. Никто из пассажиров, судя по виду, не обращает внимания на эту скабрезную галиматью. А мне почему-то неловко, что им приходится её слушать. Стараюсь абстрагироваться от всего этого, погружаясь в собственные размышления. Тоже сомнительное удовольствие, потому как рано или поздно, из этих мыслей начнут всплывать вопросы, на которые я не знаю ответа.
Один из таких вопросов – зачем я это делаю? Зачем поднимаюсь каждое утро, и прусь через десяток остановок, слушая радиочушь в автобусе, и толкаясь с такими же полусонными людьми, каждый раз боящимися опоздать на работу, или учёбу, и, тем не менее, всё равно опаздывающими из-за каждодневной пробки, к которой уже пора бы привыкнуть.
Ответ вроде бы очевиден. Работа – это деньги, а деньги – это жизнь. Вполне разумная логическая цепочка, не правда ли? Но меня почему-то всегда тянет заглянуть за край этой простой последовательности. А что же тогда жизнь? На ум приходят только определения: «радость», «покой» и «польза». Но почему же тогда я не испытываю ни одного из этих чувств? И если отсутствие радости и покоя ещё как-то можно перетерпеть, найдя причины в самом себе, то вот собственная бесполезность гнетёт меня, и сводит с ума. Я – бесполезен. Что может быть хуже беспощадно возникающего определения «жизнь – это работа», закольцовывающего логическую цепь нашего бренного бытия. Но ведь бывают же случаи, когда работа приносит радость, душевный покой... Пользу для окружающих, в конце концов. Бывают. Значит, я просто не нашёл свою нишу, и упорно ползу по какому-то заведомо ложному пути. Обычно, на этом я заканчиваю копаться в собственных мыслях, и с грустью возвращаюсь в реальность.
Напротив меня, какой-то набычившийся парень так и ловит мой взгляд, словно мечтает дать мне в морду, но никак не найдёт повода для этого. Судя по помятости, молодой человек пережил нелёгкий вечер. А то и большую часть ночи. Наверное, похмелье его очень злит. А может, эта маска стала его обыденной личиной, вне зависимости от внутреннего состояния. Как невротическая корча, зафиксировавшая лицевые мускулы в одной неизменной форме.
Я стараюсь не смотреть на него, чтобы не провоцировать на агрессию, и смещаю взор чуть в сторону – на окно. Тяжёлый взгляд парня ещё пару мгновений щекочет мой лоб, но оставшись без ответа, уходит. Сосед отворачивается, и начинает рассматривать девушку, играющую в мобильник. А я продолжаю смотреть через пыльное стекло, обклеенное рекламой, на проплывающие мимо нас здания, столбы и деревья, уже выученные наизусть. Автобус рывками скользит в вялотекущем потоке транспорта, заставляя меня думать о том, что это – настоящее воровство. Воровство времени. И к концу своей жизни, я непременно осознаю тот факт, что большую её часть я провёл в этом чёртовом автобусе, мотаясь туда-сюда, туда-сюда, как неприкаянный…
Нет, ну, конечно же, в эти долгие минуты украденной жизни тоже можно совершать маленькие открытия. Например, я теперь знаю, что зимой держаться за верхний поручень лучше голой рукой. Рука в перчатке постоянно скользит, поэтому, требуется сильнее сжимать пальцы. А это выматывает суставы. Уже через пятнадцать минут висения на поручне кисть начнёт побаливать. Ещё через пятнадцать – откровенно болеть. А ещё через пятнадцать, её будет сводить судорогой. Ох, что за бред я несу? Автобус действительно сводит с ума.
Остановка. Открылась передняя дверь, и среди плотной толпы толкающихся тел образовалась относительно упорядоченная очередь. Люди лезли через людей, продираясь и протискиваясь через туловища, руки, ноги и сумки. «Поосторожнее нельзя?!» «Женщина, ну что Вы так толкаетесь?!» «Не выходят, и стоят-молчат!» Каждый раз одни и те же фразы. Хоть бы что-нибудь новенькое придумали. Почему люди так друг друга ненавидят? В этой ситуации лучше всего держаться по возможности дальше от выходящего потока, иначе поочерёдные выплески негатива, вкупе с ударами локтей не поспособствуют в дальнейшем хорошему настроению. Сила выходящей толпы способна оторвать тебя от поручня, и вытащить вместе с собой на улицу, точно напор воды под давлением. Я всегда стараюсь не вставать у неё на пути.
Наконец-то и задние двери открылись, немного разбавив уличной свежестью спёртую атмосферу переполненного салона. В слегка поредевшую толпу на средней площадке вминается новая орава с остановки. Двери закрываются позади вновь прибывших, и автобус трогается с места.
-От дверей отходим! Проходим в салон! –зычно вопит водитель, хотя прекрасно видит, что в салон протиснуться нереально.
Пассажиры вяло реагируют. Переталкиваются. Цепляются за ближайшие поручни.
По радио начинают передавать новую песню. Хит этого сезона.
Выхожу я из подъезда
В лето офуфенное.
Все в натуре, без наезда,
Граблю жмут конкретно мне.
Я пацанчик офуфенный,
Фуфень нефуфлыжный я!
Офуфенная девчонка,
Двигай ко мне лыжи, мля!
Сидящая рядом с водителем молодая кондукторша сделала музыку погромче. Очевидно, песня ей нравится, и её не заботит тот факт, что у подавляющего большинства пассажиров она может вызвать тошноту. Теперь уже спрятаться в собственных мыслях от навязчивого звука не представляется возможным. «Офуфенный фуфень» разъедает мозг, как серная кислота. Но деваться некуда. Приходится мириться с неизбежностью и слушать.
В безуспешных попытках хоть как-то отвлечься от этой акустической пытки, я начинаю вертеть головой, и практически сразу натыкаюсь взглядом на новую девушку, которая только что вошла. Я заприметил её, когда она ещё только входила в автобус, но заострил на ней внимание, почему-то, только сейчас. Что-то в её облике неуловимо притягивало мой взор. Странная живинка в глазах, подогретая искорками откровенного интереса. Интереса по отношению ко мне. Она действительно задержала на мне свой взгляд, и за этот короткий период успела поменять его с рассеянного любопытства на искреннюю заинтересованность, прежде чем её глаза, встретившись с моими, стеснительно ушли в сторону. Готов поклясться, что я ей понравился. Невероятно. Я способен кому-то нравиться. Да ещё и таким симпатичным девушкам. Отрадно. Весьма, весьма.
Но ведь она мне тоже понравилась, чёрт возьми, и я должен это признать! Теперь мои мысли целиком и полностью посвящены этой особе, а взгляд упрямо возвращается к ней, как бы далеко я не отворачивался. Знаю, что пялиться на людей некрасиво, но ничего не могу с собой поделать. Чем дольше смотрю на неё – тем сильнее в душе нарастает волнительный трепет. Нас разделяет дистанция меньше метра, но мы всё равно так далеки, словно между нами пролегает целая Вселенная.
Казалось бы, можно просто сказать - «привет, как тебя зовут?» И всё. Познакомились. Но нет же. Максимум на что я сейчас способен – это стоять на месте, исподволь поглядывая на неё, будто застенчивый школьник. Проклиная себя за нерешительность, и в то же время оправдывая – «приставать к девушкам в транспорте неприлично, и так далее, и тому подобное». До выхода осталось три остановки, а я всё думаю, думаю, думаю. «Боже, сотвори чудо, сделай так, чтобы нас что-то толкнуло друг к другу, какая-то не зависящая от нас случайность… Допустим, автобус резко тормозит, она падает, я её подхватываю, она благодарит меня, я отвечаю «не за что», а потом слово за слово…» Дурацкие мысли. Почему, когда что-то нужно сделать самому, перешагнув через робость и стеснительность, всегда цепляешься за какие-то соломинки бесполезных «если бы, да кабы»?
Чем больше я об этом думаю – тем сильнее незнакомка овладевает моим рассудком. Вскоре включается обратная реакция, вызванная моим постыдным бессилием. «У неё наверняка кто-то есть. Такие девушки не бывают одинокими. Кольца на пальце нет. Но, это не значит, что она ни с кем не встречается. Она не для меня. Это точно». От таких мыслей мне становится паршиво на душе. Сдаюсь, даже не начав бороться. Как трус. Зато навязчивое очарование юной обольстительницей постепенно сдаёт позиции, уступая место трезвому рационализму. Тем более, что осталась всего одна остановка.
Господи, хоть бы она вышла на этой же остановке. Тогда бы я… Тогда я наверное смогу попытаться… Нет. Такого не бывает. Она не выйдет. Она поедет дальше. Надо смириться с реальностью.
Народ начал потихоньку пробираться на выход. Мне бы тоже не помешало влиться в этот поток. Но уходить не хотелось. И я буквально силой заставил себя развернуться к выходу. Но что это? Она тоже развернулась. Спросила у стоящей впереди женщины, не выходит ли та на следующей остановке, и получила утвердительный кивок. Неужели чудо свершилось? Но как? Такого не должно было произойти. Она не должна выходить. Теперь придётся с ней знакомиться. Но ведь я сам этого хотел. Почему же меня так бросило в пот? Я только что просил помощи у Провидения, и получил её. Неужто это не знак свыше?
Пока внутри меня шла борьба, мы двигались вперёд по салону. Её волосы были в десятке сантиметров от моего лица, и я вдыхал ароматный запах её духов. Хотелось прикоснуться к этим прядям, погладить их. Но оцепенение позволяло лишь двигать ногами.
Вот мы дошли до водителя. Девушка расплатилась и вышла. Следом расплатился я, и спрыгнул с подножки. Нет-нет-нет, только не это. Она идёт по тому же маршруту, по которому я иду на работу. Нам с ней по пути. Ну почему она не пошла в другую сторону? Почему продляет мои мучения? Как к ней подойти? Что сказать?
Мы идём мимо открывающихся магазинов, огибая лужи, перешагивая через бордюры. Она впереди, я за ней, след в след, на деликатной дистанции. Мне кажется, что она чувствует моё преследование, и я не хочу её напугать. Впереди маячит перекрёсток, на котором я должен поворачивать. Неужели она свернёт там же, где и я? Нет, это уже слишком. Она этого не сделает. Что же делать мне? Сворачивать в сторону работы, или идти за ней? Как поступить?
Перекрёстка мы достигли слишком быстро. Я не успел ничего придумать. Тело само инстинктивно повернулось в сторону, а душа, чувства и мысли - продолжали тянуться за незнакомкой. И чем больше мы удалялись друг от друга – тем сильнее растягивалась и становилась тоньше эта необъяснимая связь. Я бросил последний взгляд в сторону исчезающей фигурки, и тяжело вздохнул. Ещё одно поражение от собственной скромности. Ну что я за человек?
Её образ, ещё пару минут назад такой отчётливый и подробный, тут же начал стираться из памяти, точно размываемая волнами картинка на песке. Я пытался собрать его по кусочкам, как мозаику, чтобы ещё немного полелеять в памяти. Но фрагменты рассыпались, как тлен. А разум зачем-то просчитывал глупые варианты новой встречи: во сколько нужно выйти из дома, в какой автобус сесть, и на какой площадке стоять, чтобы вновь её встретить. Наверняка она ездит на работу, или учёбу тем же маршрутом, что и я…
Нет. Нужно выбросить её из головы. Немедленно. Впереди целый трудовой день, а все мои мысли заняты только этой мимолётной встречей. Всё. Хватит это муссировать. Я ступил на крыльцо, открыл дверь, вошёл в знакомое фойе, поднялся по ступенькам, пожал руки двум седым охранникам, и проследовал к лифту. Надвигающаяся трудовая рутина выдавливала из сознания остатки волнительных воспоминаний. Личная жизнь, как обычно, осталась ждать меня до вечера по ту сторону дверей, словно послушная собачонка. Привычный биологический ритм возвращался в традиционное, закостеневшее русло.
Я здороваюсь с секретарём на ресепшене, прохожу к своему рабочему месту, сажусь, машинально включаю компьютер, всё… Процесс пошёл.

Я работаю в крупной инвестиционной компании, простым менеджером. Таких как я называют «офисным планктоном». Я не обижаюсь на это определение. Напротив, считаю его исключительно верным, хоть мне и грустно это осознавать. У большинства моих сотрудников как-то получается наводить иллюзию собственной значимости и уникальной исключительности. Вроде, не будет их, и всё сразу рухнет в тартарары. Причём, им как-то удаётся убедить в этом не только других, но и себя. А для этого необходим особый талант. У меня, например, так не выходит. Наверное поэтому, моё движение по карьерной лестнице почти не заметно. Точнее, его вообще нет. Я ведущий специалист отдела. Это мой потолок. Выше мне не пролезть. По крайней мере, в этой компании.
Рабочий процесс постепенно вливается в повседневное русло. Открытие биржевых торгов, беглый просмотр аналитики, чашка утреннего кофе. Сегодня рынки открылись в плюсе. Ожидания оптимистичные. Наверное, будем отрастать. Перед глазами мерцают цветные графики, «японские свечи», «стаканы котировок», трендовые индикаторы. Цифры бесятся, будто с цепи сорвались. «Быки» и «медведи» сцепились в смертельной схватке за тренд. Время от времени позванивают клиенты, с извечными вопросами «Как быть?» и «Что делать?» Они как обычно хотят узнать, какие акции сейчас нужно купить, стоит ли продавать то, что уже куплено, и вообще, что ожидает рынок до конца недели? Неужели так сложно догадаться, что если бы я сам об этом знал, то не сидел бы сейчас тут, отвечая на их звонки, а попивал бы коктейль на собственной яхте где-нибудь на Гавайях. Но я им отвечаю, вешаю на уши аналитическую лапшу, вуалируя своё незнание заумными терминами и пространными сносками на те или иные события мирового масштаба. Были бы они попрозорливее, давно бы догадались, что ключевые слова во всём этом словесном потоке - «возможно» и «вероятно», а не «будет» и «станет». Гарантии нет никакой. Вероятность того, что прогноз сбудется, на самом деле, неизвестна даже самим аналитикам. Один мой сотрудник вообще придерживается мнения, что нужно выслушать рекомендации аналитиков, и сделать всё с точностью до наоборот. На деле же, каждый трейдер на фондовом рынке должен быть готовым к проигрышу. Ведь если кто-то на нём выигрывает, то кто-то другой непременно должен проиграть. Таков негласный закон биржи. Вот и приходится кормить страждущих пространными советами. Или как это называется в нашей среде – «расторговывать». Клиенты должны приносить нам комиссию. И чем дольше они сидят на биржевом крючке – тем выгодней для нас. Это бизнес. Ничего личного.
Вот пришёл начальник нашего отдела. Он работает вторую неделю, и потому из кожи вон лезет, чтобы выслужиться перед руководством, и показать, какой он классный спец. Сколько их таких было, и все поначалу вот так же бегали, сотрясая воздух пафосными фразами о толпах людей, которые вот-вот начнут штурмовать двери нашей компании, просясь стать нашими клиентами. Но для этого нужно, всего-то на всего, лучше работать, и не бездельничать. Надо усовершенствовать рабочий процесс и улучшить качество обслуживания клиентов. И тогда будут премии, бонусы, небесные кренделя. Вот и сейчас начнётся что-то из той же оперы.
-А вы клиентов обзваниваете? – издалека заходит он.
-Нет. А зачем?
-Как это, зачем? Мы должны поддерживать постоянный контакт с клиентами.
-Обычно мы проводим обзвон, чтобы пригласить на какие-то семинары, или когда появляются новые услуги, или…
-С клиентами надо поддерживать постоянный контакт. А не только когда надо о чём-то сообщить. Нужно регулярно созваниваться с ними, спрашивать, как у них дела, нужна ли им помощь, поддержка, устраивает ли их данный тариф… Работать. Работать надо с клиентами, а не сидеть.
-По-моему, докучать людям – не лучший способ добиться уважения.
-Что значит, «докучать»?
-Ну, например, когда мне регулярно названивают всякие операторы, то у меня это не вызывает ничего кроме раздражения. Звонить надо по делу, предлагая людям то, что может их реально заинтересовать, а не просто так, лишь бы позвонить
Судя по лицу начальника, он моих убеждений не разделяет. В полемику с ним можно было не вступать. Всё равно последнее слово будет за ним. Даже и не знаю, зачем я пытаюсь ему что-то доказать. Он убеждён, что у меня много свободного времени, и, чтобы заполнить это время, нужно обзвонить несколько сотен людей, для их «расторговывания». Сопротивление бесполезно.
Пока я об этом думаю, начальник уже вовсю читает мне лекцию о том, как надо работать с клиентами, и что нужно делать для того, чтобы обеспечить рост нашей комиссии, которая, покамест, оставляет желать лучшего. Терпеливо дожидаюсь, когда он выговорится, и, завершив тираду ожидаемым распоряжением «обзвоните всех», удалится. Опять можно вздохнуть спокойно, хотя рассудок уже взбаламучен, и я с трудом вспоминаю, на чём остановился.
А может, начальник прав? Может быть, всё дело во мне, и я сам не проявляю должного рвения и старания? Не потому что бездельник, а потому что, в душе, всего этого мне не надо. Всё это не моё. Ведь, если задуматься, я занимаюсь этой работой отнюдь не из-за любви к ней. Просто работа действительно не пыльная. Зарплата небольшая, но вполне приемлемая. Условия приличные: тёплый офис, приятный коллектив, диспенсер с кипяточком, Интернет. Что ещё нужно? Кому-то приходится чугунные трубы ворочать, стоя по колено в грязище, на ледяном ветру. А я сижу как кум королю. Если нужно куда-то отпроситься – пожалуйста, иди. Захотел кофе попить на рабочем месте – пей, хоть обпейся. Не работа, а мечта. Чем же я всё-таки недоволен?
А действительно, чем? Плыви себе жизнерадостной планктониной, раз уж посчастливилось попасть в тёплое течение. Нет же. Всё мне неймётся. Как перевалило за тридцать, так днём и ночью не даёт покоя одна единственная мысль – зачем я существую? Для чего? Что я произвожу, кроме углекислого газа и экскрементов? Моя работа заключается в продаже воздуха. И пока на этот воздух существует спрос, я буду его продавать.
В этом деле вот что интересно, предложи человеку просто воздух – он покрутит пальцем у виска. А заключи с ним договор на покупку этого воздуха, и покажи виртуальную цифру его цены, которая то растёт, то падает – и глаза у него заблестят, а руки сами потянутся в карман за деньгами. Ведь купив воздух подешевле, его можно потом продать подороже. Гипотетически. И когда наступит это «потом» тоже не суть важно. Об этом сразу никогда не задумываются. Людям вообще не свойственно задумываться о природе виртуальности. Они безумно страдают, переплатив за купленную вещь несколько рублей, но совершенно спокойно относятся к потерям на бирже десятков, а то и сотен тысяч. Потому что рубли осязаемые, а тысячи – виртуальные. Их и терять легче. Пока жива страсть к лёгкому заработку – будет жить биржа. А значит и для нас – брокеров, работа всегда найдётся.
Однако же, меня перспектива посвятить этому делу всю свою жизнь, почему-то, не устраивает. Особенно когда задумываюсь о том, какую пользу я приношу людям, и что оставляю после себя, кроме уже упомянутой углекислоты и фекалий. Но если менять профиль, то куда мне податься? Я ведь больше ничего не умею.
Впрочем, почему не умею? Кое-какие навыки у меня всё-таки есть. Всё дело в том, что я очень люблю писать книги. Это моя единственная отдушина, в которой я чувствую себя как рыба в воде. Мне нравится придумывать сюжеты, героев, фантастические миры. Это моё хобби, без которого моя жизнь стала бы совсем пресной. Конечно же, как и любой нормальный автор, я мечтаю превратиться в настоящего писателя, опубликовав свои труды. Только вот пока что удаётся не очень. Естественно, не добивается тот, кто не пытается. И я, конечно же, пытаюсь…
Вот как раз сегодня после работы я иду в издательство, чтобы узнать результаты рассмотрения моей новой рукописи. Скажу сразу, в каком-то плане мне очень сильно повезло с издателем. Редактор, с которым я веду переговоры, мой бывший одноклассник. Я-то после школы рванул учиться на экономиста, а он пошёл на журфак. Теперь я торгую воздухом, а он выпускает книги. Мы с ним не были друзьями, да и сейчас общаемся исключительно на профессиональной почве. Но всё же, я считаю, что наши взаимоотношения более позитивны и честны, нежели у простых писателей и редакторов, которым друг на друга, в общем-то, наплевать, так как одни хотят просто издать свою книгу, и заработать денег, а другие – издать чужую книгу, и заработать денег. При этом, сами понятия «писатель» и «издатель» для них всего лишь препоны между «книгой» и «деньгами». Во всяком случае, пока я не узнал, что Мишка Поплавский работает в издательстве, приходилось постоянно штурмовать стены молчания, и выслушивать пренебрежительные отказы. А с Мишкой хотя бы стало понятно, чего я стою на самом деле, и в каком направлении мне нужно работать, чтобы снискать издательскую благосклонность. Благодаря Мишке я поверил, что могу стать писателем. Могу! И эта вера помогает мне стремиться к своей цели, постоянно совершенствуя творческое мастерство.

Рабочий день закончен, и я отправляюсь в издательство. Добираться до него недалеко. Минут пятнадцать ходьбы. Заодно разомнусь и подышу свежим воздухом. Пока иду, предвкушаю положительные результаты грядущего собеседования. Заодно ловлю себя на мысли, что я в очередной раз бегло описываю в своих размышлениях всякие увиденные детали окружающего мира: прохожих, машины, бродячих собак, даже простые столбы. Придумываю им определения, например, «я направляюсь мимо старого, слегка покосившегося заборчика, отделяющего тротуар от проезжей части. На его ребристых боках застыли серые струпья ржавчины. Сколько невероятных событий городской жизни, этот старый заборчик успел повидать на своём веку…» Ну и так далее. Мне нравится это занятие. Я считаю его полезным, так как оно тренирует писательский образ мышления, не даёт увянуть моей фантазии, и заодно откладывает в какую-то мыслительную базу данных маленькие, но очень нужные шаблоны, которые потом, при необходимости, я буду извлекать наружу, вставляя в свои будущие произведения. Вообще, мне хочется верить в то, что подобная черта характерна только для писателей от природы. Как бы там ни было, чем больше я коплю эту информацию – тем объёмнее получается мой творческий багаж. Особо удачные описания я стараюсь фиксировать в блокнотах и черновиках. Память частенько меня подводит, и мне не хочется терять свои ценные наблюдения в её бездонных глубинах.
В поле зрения появился серый монолит здания, в котором расположено издательство. С грубыми пилястрами, потрескавшимися балкончиками и тяжёлыми деревянными дверями. Мрачноватый дом, но сулящий большие надежды.

Мишку я застал в его кабинете, вовсю любезничающим с молоденькой секретаршей. Увидев меня, он тут же подобрался, нахохлился, и сделал вид, что до моего прихода был чем-то очень сильно загружен, поэтому времени на общение со мной у него почти не осталось. Впрочем, он всегда так делает. Я уже привык.
-Скажу честно. Рукопись твою я до конца не прочёл, - сдержанным тоном начал Михаил, бегло пожимая мне руку. –Дочитал до третьей главы, и понял, что читать дальше смысла нет.
-Почему?
-Вот ты только не обижайся, ладно? Но у меня сложилось мнение, что ты пропустил все мои рекомендации мимо ушей. Ну что это за история? Для кого она? Три главы подряд, и никакого действия, никаких событий. Ничего такого, что может зацепить, увлечь. Какие-то обычные люди, ничего выдающегося, ничего героического. Глава семьи отправляется на ликвидацию чернобыльской аварии, где получает дозу облучения, и в итоге узнаёт, что у него рак. Он страдает не столько от смертельной болезни, сколько от боязни признания своим домочадцам. Это что, интрига?
-Я хотел показать историю обычных людей, ликвидаторов, которые ценой собственного здоровья и жизни предотвратили страшную катастрофу, а в результате, вместо почёта и славы, получили нищенские пенсии, и бутылки йогурта на «День Чернобыльца», в то время как люди, имеющие сомнительное отношение к аварии на Чернобыльской АЭС, но тоже причисленные к чернобыльцам, каждый год получают квартиры, машины, и золотые часы. Эта несправедливость на самом деле имеет место быть. Мой дядя, мамин брат, был ветераном чернобыльской аварии. Он многое мне порассказал об этой страшной трагедии. И умер он нищим инвалидом, потому что ему не хватало здоровья и сил, чтобы ходить по инстанциям и выбивать себе льготы и прочие подачки. История, которую я написал, во многом, история его жизни. Этой историей я хотел обратить внимание читателей на проблемы героев-чернобыльцев. Зачем придумывать суперменов, если вот они – эти отважные смельчаки. Среди нас. И они заслужили наше уважение.
-Всё это конечно очень любопытно. Проблемы чернобыльцев, ветеранов, инвалидов, и прочих социально незащищённых граждан. Но об этом и без тебя постоянно трындят в средствах массовой информации. Америку ты не открыл. Поэтому, судьба настоящих чернобыльцев, к сожалению, вряд ли кого-то заинтересует. Ты не подумай, что я хочу оскорбить память твоего дяди. Речь идёт о твоём персонаже. Нет, я конечно не спорю, что подобная книга сможет выжать слезу из пары домохозяек. Только вот наша аудитория – это не домохозяйки, а несколько иной контингент читателей. В основном, студенты и офисные работники, которые мечтают о приключениях, но не могут в них окунуться, из-за своей вечной занятости, или скромных доходов. К чему им читать о том, что они и так видят каждый день у себя на кухне?
-Но мне хочется писать о людях, о настоящих людях. Об их проблемах и радостях.
-Мне тоже много чего хочется, но я обязан укладываться в рамки формата. Поверь, дружище, до уровней Шукшина и Зощенко тебе ещё расти и расти. Даже если ты до них когда-нибудь дорастёшь, книги твои читать всё равно будет лишь горстка ценителей. Потому, что в современных условиях никому нет дела до историй жизни обычных людей. Это скучно. Читатель хочет читать о ярких героях, о сверхлюдях. О тех, на кого он бы мог равняться. О тех, с кем он мог бы себя ассоциировать в потаённых фантазиях. Понимаешь? А вот это, - он ткнул в мою рукопись пальцем. – Называется «неформат». Это непопулярно. А значит, не будет продаваться.
-Как же вы узнаёте, что формат, а что нет?
-Для этого существует статистика. Анализ продаж, мониторинг рынка. Это бизнес, дружище. Задача нашего издательства – выжить в условиях серьёзной конкуренции, и заработать побольше денег. Попытки экспериментов с произведениями, выходящими за рамки нашего формата – рискованны и бессмысленны. Шансы, что мы наткнёмся на новую Роулинг, или Майер – близки к нулю. В связи с таким положением дел, мы не ловим журавлей в небе, имея в руках синицу, в виде надёжных брэндов. Я не хочу тебя обидеть, постарайся понять меня правильно. Пока что ты, как писатель, просто ноль. И тут дело не в твоём стиле, качестве слога и литературной хватке. Тут дело в славе, понимаешь? Пока тебя никто не знает — ты никому не интересен. Вот когда хотя бы одна твоя книга начнёт продаваться, когда твоё имя начнёт мелькать на полках магазинов, на страницах литературных журналов, на рекламных плакатах – вот тогда ты уже начнёшь что-то из себя представлять. Ещё пара-тройка достойных книг укрепит твою репутацию, и даст нам уверенность в твоей надёжности. Только после этого, издательство возьмётся за твою раскрутку, а ты, наконец-то, сможешь экспериментировать с жанрами. И, быть может, даже отыщешь новую тему, которая всех покорит. Но всё это будет далеко не сразу. Чтобы перейти из разряда «нулей», в хотя бы единичный формат, тебе придётся упорно работать, не выбиваясь из традиционных жанровых рамок. Я бы тебе порекомендовал начать с какой-нибудь популярной серии. Выбери то, что тебе наиболее близко, и вперёд.
-Знать бы ещё, что из этих серий мне наиболее близко, - горько усмехнулся я.
-Слушай, как с тобой сложно. Ну, я не знаю, ну, - Мишка рассеянно поводил головой из стороны в сторону, словно надеялся прочесть ответ в воздухе, а потом вдруг остановил свой взгляд на стопке книжек, сложенных на краю стола. –Ну, хотя бы, вот.
Он взял верхнюю книгу и протянул мне. Я рассмотрел обложку. На ней изображался суровый мужик, задумчиво сидящий на рюкзаке, сжимая автомат со сдвоенным магазином, перемотанным изолентой. Позади мужика, из тумана мрачно выступали обветшалые трубы атомной электростанции.
-«С.Т.А.Л.К.Е.Р.» Ты наверняка слышал об этой серии. В игру играл… - пояснил Мишка.
-Ну, слышал. А в игру не играл. Не довелось. Я как-то больше стратегии уважаю. Стрелялки не очень.
-А, тем не менее, это – настоящий хит. Столько лет уже эту тему обсасывают. Книжек понаписали – немерено. А читателю всё равно не надоело. Пипл хавает и просит добавки. На сегодняшний день, эта серия по-прежнему популярна и востребована. Всё новые и новые авторы берутся за написание очередной истории про Зону. Причём, некоторые из них смогли раскрутиться именно на этой теме. Чем ты хуже?
-Я не знаю. Всё это очень неожиданно. Ты думаешь, у меня получится?
-Конечно, получится! Ты, главное, придерживайся основных констант, и не выходи за границы этого жанра. Есть аномальная зона, есть мутанты, есть артефакты, и есть сталкеры – ребята, которые собирают эти самые артефакты, обходят аномалии, стреляют по мутантам, бандитам и друг другу. Можно придумать парочку своих аномалий, или монстров, главное не переборщить. А в остальном, всё уже за тебя придумали. Ты просто пройдёшь по проторённой дороге, и покажешь её со своего собственного ракурса. Вот и всё. А чтобы тебе проще было вникнуть в эту тематику, вот, возьми, - он протянул мне пару книжек. –Прочитай. По этим двум книгам уже можно составить общую картину «Сталкериады». И вот ещё что…
Мишка открыл ящик своего стола, порылся там, шурша какими-то бумагами, и извлёк диск с треснутой коробкой.
-Рекомендую поиграть, прежде чем сядешь за написание. Всё-таки писать книгу по игре, в которую ты даже не играл – это как-то нелепо, я считаю. В общем, давай, изучай материалы, и начинай работать. В сроках тебя не ограничиваю. Но это не значит, что ты должен с этим затягивать. Как говорится, кто не успел – тот опоздал. Я в тебя верю, и знаю, что ты способен на многое. Главное, начать. А там…
Я встал со стула, и убрал книги с диском в сумку. Мишка поднялся следом, и выйдя из-за стола, крепко пожал мне руку на прощанье.
-Желаю тебе творческих успехов.
-Спасибо.
Это пожелание вызвало в моей душе лишь раздражение. Подумать только, мне желает успехов тот, от кого эти успехи зависят напрямую. Просто цинизм какой-то. Впрочем, у издателей это дежурная фраза. Знак вежливости, абсолютно ничего не значащий. Они желают творческих успехов всем: от гениальных мэтров – до бездарных графоманов. Самое лучшее - это смириться и проглотить.

Домой я шёл со смешанным чувством. С одной стороны, мне было обидно, что книгу, над которой я столько трудился, так жестоко отфутболили. Но с другой стороны я понимал, что Мишка по крайней мере объяснил мне причину этого отношения. Не то, что чужие издатели, которые могут просто отмолчаться, и автору, приславшему рукопись, приходится гадать – не приняли они её, или просто потеряли? А Мишка всё доходчиво объяснил.
В общем, издателей тоже можно понять. У них свой бизнес. Наверняка таких рукописей на них регулярно сыплется очень и очень много. Пока это всё разберёшь, прочитаешь, выберешь, что будет продаваться, а что можно сразу в мусорку швырять. Тут уж ничего не поделаешь. Главное – не сдаваться.
А ещё я почему-то вспомнил о той девушке, из утреннего автобуса. Её светлый облик на мгновение озарил мою душу, погрязшую в усталых размышлениях, и неожиданно придал мне новых сил и творческого вдохновения. Я понял, что теперь уж точно не сойду со своего пути, и доведу дело до конца.

*****
Я прочёл обе книги за неделю. Пройти же игру до конца так и не смог, потому что на предпоследнем уровне постоянно выскакивало сообщение об ошибке, которое выбрасывало меня обратно в операционную систему. Видимо конфигурация моего компьютера была какой-то неподходящей. Да и Бог с ней, с игрой. Главную суть я уловил. Теперь можно было, наконец-то, взяться за работу.
В прочитанных мною книгах, сюжеты оказались не особо замысловатыми. Они практически повторялись. Суровые и харизматичные герои-сталкеры продирались сквозь колючие кусты, коварные топи и всевозможные аномалии необъяснимой природы, время от времени разряжая свой нескончаемый боезапас в некстати подвернувшихся, назойливых мутантов и матерящихся бандитов, больше похожих на пьяную гопоту. И всё это ради того, чтобы добыть очередной необычный артефакт с живописным названием, который сулит героям сказочное счастье. Мутанты – омерзительные и глупые. Бандиты – циничные и жестокие. Перестрелки – лихие и кровавые. В конце книги, по традиции, неожиданная развязка-сюрприз. Вот, в общем-то, и всё. Осталось всё это повторить, но только по-своему.
Казалось бы, что может быть проще? Ан, нет. Битый вечер я сидел у компьютера, молча взирая на мигающую палочку курсора, в левом верхнем углу девственно-чистого текстового документа. Иногда там появлялось слово, иногда предложение. Очень редко – целый абзац. Но все они тут же стирались без следа, с экрана и из памяти.
Вдохновение не шло. Напрасно я ломал голову, и прикидывал всевозможные варианты сюжетов. Меня постоянно преследовало устойчивое ощущение, что все эти задумки уже были кем-то использованы и опубликованы. Серия такая большая. Откуда мне знать, не иду ли я по чьей-то уже хорошо протоптанной тропе? Подобные сомнения меня угнетали, вырабатывая скепсис к собственным отчаянным потугам. Я не знал, как мне с этим бороться, и мучился от беспомощности.
Настроение было ни к чёрту, пропал аппетит и сон, началась вялотекущая депрессия. А время шло. Вернее, даже не шло, а скакало резвым галопом, разменивая дни, как карманную мелочь. Ломая голову над концепцией будущего произведения, я искал ниточки, за которые можно зацепиться, чтобы начать плести толстый канат повествования. И, в конце концов, я понял, с чего следовало начинать. Нужно было придумать главного героя. Такого, чтобы был интересен в первую очередь мне самому. Будет хороший герой – будут и хорошие приключения.
Да вот беда, все предположительные герои казались мне какими-то картонными, трафаретными. Словно выводимыми по стандартным лекалам. В них не было души. И когда я стал размышлять о том, почему не могу вдохнуть в них эту душу, то вдруг догадался, что всему причиной моё полнейшее непонимание всей этой сталкерской романтики. То есть, я конечно же её ощущал на каком-то подсознательном уровне, но она явно не была связана с перестрелками, «хабаром» и аномалиями. Романтика крылась в самой Зоне. Причём настолько глубокая и фундаментальная, что даже без всех этих фантастических и боевых атрибутов, природа аномальной зоны вызывала стойкий, неподдельный интерес.
Вот она – моя ниточка. И вот за что мне следует зацепиться. Героя влекут в Зону не банальные алчность, месть, или мифическое исполнение желаний, а простая романтика, которой ему так не хватает в повседневной жизни. Что он там найдёт – вопрос второй. Главное, с чего он начнёт. Отправная точка. Ведь именно об этом мечтают искатели приключений. Вырваться из тлена обыденности, и окунуться с головой в захватывающие авантюры. Не всякий рядовой обыватель пойдёт на это безрассудство, ограничившись своими мечтаниями. Но каждому второму, безусловно, будет интересно узнать о похождениях отважных сорвиголов, и о том, как складывались их лихие судьбы.
Но как писать о том, о чём сам имеешь лишь примерное представление? Да, романтика Зоны прокралась в мою душу. Однако, сполна её ощутить я смогу лишь побывав в этой самой Зоне. Увидев её собственными глазами, вдохнув её воздух, и дотронувшись до неё. Это отчаянное желание сперва меня напугало. Но навязчивая идея, ворвавшаяся в мой измученный рассудок, закрепилась там окончательно и бесповоротно, принципиально не желая сдавать отвоёванные позиции. Новый источник вдохновения манил меня к себе всё сильнее. И я уже не мог сопротивляться его зову.

Перво-наперво я решил посоветоваться со своим старым другом Денисом. Разумеется, сначала он принял это за шутку, но убедившись в серьёзности моих намерений, решил, что это простое чудачество.
-Припять, Чернобыль, ну да, интересно, - кивал он. –Только стрёмно как-то. А вдруг станция ещё фонит?
-Ну, я же на саму станцию не полезу. Так, поброжу в окрестностях, пофоткаю, - пытался оправдываться я, хотя уже осознавал, что разговор бесперспективен, меня не понимают.
-А тебе в Интернете фоток не хватает? Я слышал, что у нас сделали панорамную карту Припяти. Там ходишь как будто по улицам, смотришь по сторонам…
-Одно дело сидеть за монитором, и другое – увидеть это самому, воочию.
-Дело твоё, конечно. Если хочешь – езжай. Только смотри там, осторожнее с радиацией. Свинцовые трусы не забудь, - Денис рассмеялся.
-Да ну тебя. Я тебе серьёзно, а ты…
-Не обижайся. Просто я бы на твоём месте туда не ехал. Подумай ещё раз. Надо ли тебе это?

Разговор с Денисом не изменил моих планов. Найдя в сети упомянутые им панорамы, я до часу ночи бродил по виртуальной Припяти, впитывая как губка пустынную монументальность Зоны, и в итоге, вместо удовлетворённого любопытства, получил дополнительный стимул к действию. Теперь я определённо знал, что должен туда отправиться.
Осталось посоветоваться ещё с одним человеком, мнение которого для меня всегда имело большое значение. Хотя я был уверен, что меня будут отговаривать, и какое-то второе Я, кажется, даже хотело, чтобы меня отговорили. В общем, я должен был поставить свою мать в известность, заведомо зная, что моё решение ей не понравится. Ну а что поделать? Просто уехать в Зону, не предупредив её, я просто не мог.
Моя мама – человек прагматичный и осторожный. Я опасался, что она будет сопротивляться моему решению, и мы с ней повздорим. Поэтому, добираясь до дачи, где она пребывала в данный момент, я методично продумывал наиболее деликатные фразы и эпитеты, которыми мне предстояло оперировать в беседе с ней.

-Мам, я тут решил в Припять съездить, -стараясь говорить как можно непринуждённее, поведал я, воспользовавшись удачной прорехой в продолжительном мамином монологе о борьбе с тлёй, напавшей на яблоню.
-Куда? – не сразу поняла она.
-Ну, в Припять, на Украину. Туда, где чернобыльская авария была.
-Зачем это?
-За вдохновением…
-За каким ещё вдохновением?
Я не стал ходить вокруг да около, и рассказал ей всё, как на духу. Обо всех мыслях и идеях, которые томили меня последние дни. Я был уверен, что она меня поймёт. И она меня поняла. Но, как обычно, к вопросу подошла со свойственной ей прагматичностью. Внимательно выслушав мои объяснения, она немного помолчала, прежде чем ответить.
-Ну, я не знаю… С чего это вдруг тебя туда так потянуло? Почему ты думаешь, что съездив туда, ты сразу поймёшь о чём писать свою книгу? И вообще, зачем ехать именно туда? На что ты там хочешь посмотреть? На радиацию? Так её же не видно. Я думаю, что дело не в Чернобыле, а в том, что тебе просто нужно сменить обстановку. Съезди куда-нибудь, отдохни, соберись с мыслями. Ты столько лет уже никуда не ездил. Давай купим тебе туристическую путёвку на теплоход? Сплаваешь, разные города посмотришь…
-Мам, это же очень дорого.
-Ну и что? Иногда можно себе позволить. Один раз живём.
-Нет-нет, не хочу.
-Не хочешь на теплоходе? Тогда съезди к морю. Когда ты в последний раз на море был?
-Да не хочу я на море. Всё это бестолковая трата времени и денег. Пойми, я еду не ради праздного отдыха. Я должен познакомиться с тем, о чём буду писать. Мне дали шанс воплотить свою мечту в жизнь, и я хочу воспользоваться этим шансом по полной программе. Чтобы не запороть его, я должен всё сделать красиво, я должен выложиться, показать мастерство. Тогда мою книгу обязательно опубликуют.
-И всё равно я не могу понять. Зачем лезть туда, куда ни один человек в здравом уме не полезет? Дядя Витя из этого Чернобыля вернулся весь облучённый. Вон сколько мучился потом, из больниц не вылезал. Так и умер. Ты тоже так хочешь?
-Мам, дядя Витя работал на самой станции, расчищал территорию от радиоактивного мусора. Вот и получил дозу. Я же не полезу на станцию. Зачем мне это? Да и не пустят меня туда. Погуляю по округе.
-А округа, думаешь, не радиоактивная?
-Прошло столько лет. Уровень радиации там серьёзно снизился. И это давно доказано.
-Да кто там что доказал? Всё это вилами по воде писано. Почему тогда люди туда жить не возвращаются?
-Я же туда не жить еду. Там экскурсии специальные проводят. В опасные места не возят. Приехал, посмотрел, уехал. Что такого-то?
-Ничего. Можешь съездить, конечно, если так охота… Но я эту затею не одобряю.

Что ж, я с самого начала это предполагал. Всё могло оказаться гораздо хуже. Она могла бы меня убеждать, отговаривать, давить мне на совесть. Могла, но не стала. И за это я был ей очень благодарен. Я знал, в душе она всё так же надеется, что я передумаю, что все мои помыслы – просто кратковременная блажь. Мне не хотелось её огорчать, но сворачивать с пути в столь важный момент, означало признание поражения, нанесённого самому себе.
Соскочив с этой темы, я спешно перевёл разговор в иное русло. Мама опять начала что-то рассказывать про свои дачные хлопоты, и к вопросу моей поездки мы больше не возвращались. Оно и к лучшему. Слушая её, и кивая время от времени, я тем временем пребывал в своих мыслях, размышляя о подозрительном сомнении, царапающем мой разум. Нет, это не было сомнение, стоит ли мне ехать. Это было сомнение – стоит ли мне ехать именно в Припять.

Вернувшись домой, я опять полез в Интернет, и начал просматривать сайты турфирм, предлагающих экскурсии в Припять. Подобные предложения присутствовали в изобилии. Видимо не я один был так увлечён романтикой Зоны. Тогда-то мои сомнения, зародившиеся в разговоре с мамой, и обрели понятную форму. Что я собираюсь найти там, где регулярно фланируют сотни туристов? Нет, мне нужно отыскать что-то новое, неизведанное.
Я знал, что в России существуют аномальные зоны. На этом мои знания о них заканчивались. И в этом я был не одинок. Большинство людей, услышав словосочетание «аномальная зона», скорее всего, представит себе Чернобыльскую зону отчуждения. Спасибо всё той же Сталкериаде. Но Чернобыльская Зона – это всего лишь территория техногенной катастрофы. В ней нет ничего аномального. Так почему бы не познакомить читателей с настоящей аномальной зоной, в которую они смогут, при желании, съездить. Если не побоятся, конечно.
И я вновь начал перекапывать Интернет. По запросу «аномальные зоны», тут же нашлись: Молебский Треугольник, Медведицкая гряда, Гора мертвецов и Аркаим. Я внимательно изучил сведенья о каждой из этих зон, и всерьёз призадумался. В них было много загадочного и необъяснимого. Казалось бы – то, что надо. Но все их легенды уж больно смахивали на ночные страшилки у костра. Тут группа туристов погибла при невыясненных обстоятельствах, тут у людей какие-то страшные предчувствия и видения начинались, тут просто камни необычной формы, или деревья неестественно поваленные. Тайна есть, но её недостаточно. Пресыщенному читателю этого мало. В этом плане Чернобыль гораздо натуралистичнее. Масштабность и чудовищность катастрофы отпечатались там с предельной наглядностью. Есть жуткий заброшенный город-призрак, есть кладбище радиоактивной техники, есть колючая проволока… Прекрасные декорации для фантастического романа. Но только лишь декорации. Это всё равно, что описывать погост.
Так куда же мне поехать? Окончательно запутавшись, я решил немного отвлечься, и включил телевизор. Там как раз шла передача «Битва шарлатанов», в которой соревновались всякие жулики, аферисты, шулеры и лохотронщики. Кто быстрее и грамотнее разведёт лоха, или целое семейство лохов. Шоу было явно постановочным, уж больно лопоухими выглядели жертвы обмана, да и наличие оператора, снимающего происходящее с разных ракурсов, не шло на пользу реалистичности процесса. Однако, если эта программа не покидала сетку вещания уже который сезон, можно было сделать вывод, что она рейтинговая и пользуется спросом. Так кто наивнее: лохи-артисты, или лохи-зрители?
Тем временем, ведущий неистово вещал, стараясь каждой своей интонацией передать серьёзность происходящего на экране:
-Итак, у нас на очереди бывалый шарлатан, катала со стажем и специалист по лохотрону – Иван Гмыра, по прозвищу Штырь. В прошлом выпуске он виртуозно облапошил семью Гориных, впарив им сломанный китайский пылесос за восемьдесят пять тысяч рублей. Напомню, что его соперница – Виктория Зайцева, по прозвищу Зайчонок, не справилась с задачей. И теперь Штырю предстоит сразиться с мастером развода и кидания – Виктором Добровольским, по кличке Витя Чертан. Перед соперниками стоит нелегкая задача. Они должны обмануть пенсионерку тётю Валю, которая, несмотря на свой преклонный возраст, обладает огромным опытом по вычислению и разоблачению всякого рода шарлатанов. Эта старушка «божий одуванчик» только выглядит тихой и наивной. На самом же деле, об неё уже обломала зубы пара десятков матёрых шарлатанов.
На экране появилась приятного вида бабушка, с зачёсанными назад волосами, и в старинных очках с массивной оправой.
-Валентина Петровна, это правда, что Вы научились видеть жуликов насквозь?
-Вы знаете, правда. Эти жулики. Эти недобропорядочные граждане, которые привыкли наживаться за счёт других, честных людей. Они постоянно стремятся как-то облапошить, надуть, объегорить нас. Особенно от них страдают пенсионеры, у которых и так-то пенсии – кот наплакал. А тут ещё и эти… Стараются лишить стариков последнего, так сказать. Пользуются их доверчивостью и простотой. Но меня так просто не проведёшь.
-Ну что ж, сегодня мы увидим…
Я не стал смотреть дальше и переключил канал. Разумеется, это просто шоу. Разумеется, всё происходящее срежиссировано. Но мне всё равно неприятно смотреть, как одни люди дурачат других, пусть и понарошку. Естественно, ведущий каждый раз повторяет как попугай, что эта программа полезна для честных граждан, так как рассказывает им о хитрых тактиках шарлатанов, познакомившись с которыми, зрители якобы будут впредь более бдительными и внимательными. Но авторы не учли обратную сторону медали. По-моему, передача настраивает честных граждан не на осторожность, а наоборот – рекламирует шарлатанство, побуждая потенциальных аферистов воспользоваться этими бесплатными уроками.
Как бы там ни было, передача эта меня раздражала. На другом канале выступал знаменитый юморист, который рассказывал бородатую байку, старательно подражая говору нетрезвого человека, и сопровождая каждую новую фразу активными телодвижениями:
-И вот доктор меня спрашивает – «И как это Вы, голубчик, попали под машину?» А как я попал? Иду я себе ночью по д-роге. Тьма-тьмущая-а! С-смтрю, навс-речу едут два мцациклиста. И едут так кр-рсиво… Ровно… Параллельно друг другу… Ну, думаю, пройду между ними! А это машина оказалась… Ка-ак она-а меня-а звездану-у-ула-а!!!
Зал хохотал после каждой реплики, а когда байка закончилась, последовали аплодисменты. Я больше не мог это смотреть, и, выключив телевизор, вернулся к своему компьютеру. Нужно было продолжать поиски. И я вновь углубился в монотонное перекапывание интернет-ссылок. После нескольких часов пристального изучения всевозможных сайтов, фотогалерей и форумов, у меня жутко разболелась голова. Измученные глаза покалывало. К тому же чертовски хотелось спать. В итоге я стал перескакивать через ссылки, бегло читая их заголовки. Количество просмотренных страниц поисковика перевалило за сотню, и тогда я решил прекратить это издевательство над самим собой, остановившись на сто двадцатой странице.
До неё я так и не добрался. В результате продолжительного зевка где-то на сто семнадцатой страничке, я едва не проскочил ссылку с любопытным заглавием «Икскурсии в Иликтинск. Засикреченный город-Призрок». Орфографические ошибки были такими броскими, глупыми и примитивными, что я тут же понял – автор написанного, скорее всего, учится в начальных классах какой-нибудь средней школы, а то и вообще дошколёнок, дорвавшийся до глобальной паутины. Подобные «самородки» в последние годы наводнили сеть выше крыши. Удивляться нечему. И тратить время на их опусы не было никакого смысла.
Я даже разозлился на себя за то, что сбился с просмотрового ритма, и задержался на этом идиотизме. Но тут мой взгляд машинально скользнул в текст примечания:
«Неведомая катастрофа уничтожила Иркутск-18 за считанные минуты… Вокруг мёртвого города был возведён охранный периметр…»
Меня как будто током шибануло. Настолько разнилось детское заглавие со столь интригующим примечанием. Я решил заглянуть на эту страничку, даже несмотря на свою стойкую убеждённость в том, что это стопроцентный «фейк». Открывшаяся страничка оказалась форумом «сталкеров» - фанатов той самой пресловутой игры, основным развлечением у которых было так называемое «сталкерство», а именно, лазанье по всяким заброшенным объектам и стройкам, с целью поиска некоего «хабара» - нехитрых трофеев, символизирующих покорение «сталкерами» того или иного объекта.
Главной причиной, почему я тут же не покинул данный форум, было желание поближе ознакомиться с этой субкультурой. Ведь подавляющее число посетителей сталкерского ресурса – мои потенциальные читатели. Поэтому, нельзя упустить такой хороший случай лишний раз познакомиться с их мыслями, традициями, предпочтениями. Даже с любительскими креативами вроде этого самого Иликтинска.
На форуме было много фотографий. Юные «сталкеры» наперебой хвастались своими походами. Один красочно описывал, как забрался с подругой на крышу заброшенного элеватора. Другой в деталях излагал своё путешествие в недра заколоченного больничного комплекса, где им был обнаружен труп бомжа, разложившийся до костей. Фотографии трупа прилагались. На третьей ветке оплакивали семиклассника, свалившегося в шахту лифта, с десятого этажа недостроенной гостиницы. На остальных – просто мерились своей «сталкерской» крутизной, делились опытом, давали рекомендации по «снаряге» и прочему оборудованию, необходимому для вылазок за «хабаром», а так же выкладывали практические советы по правилам поведения, например, при встрече с гопниками, бомжами, сотрудниками правопорядка, или бродячими собаками.
Всё это мне быстро надоело. Лет пятнадцать назад я и сам с удовольствием исследовал всякие подвалы и заросшие стройки, ощущая себя едва ли не Индианой Джонсом. Но теперь всё это воспринималось мной как ребячество и детские игры. Мне была нужна настоящая зона отчуждения, а не какие-то банальные развалины.
К великому счастью, я вскоре наткнулся на раздел форума, в котором сидели настоящие путешественники. Ну, или те, кто просто были в теме. Во всяком случае, контингент раздела показался мне более взрослым, нежели «сталкерский». Взять хотя бы тот факт, что его посетители «сталкерами» себя принципиально не называли, и вообще относились к «охотникам за хабаром» с долей пренебрежения. В разделе обсуждались аномальные зоны, о которых я уже успел начитаться с избытком. Первым делом я открыл ветки, посвящённые Чернобылю и Припяти, и обнаружил, что уже был на них. Видимо поисковик забрасывал меня сюда ранее. Информации тут было море. Люди делились впечатлениями об экскурсиях, обсуждали различные детали увиденного, вплоть до состояния заклёпок колеса обозрения в Припяти. Это было, конечно, весьма познавательно, однако я искал нечто другое. И чувствовал, что оно уже где-то совсем рядом.
Вот только найти какую-либо информацию об экскурсиях в настоящие аномальные зоны мне не удалось, и я довольствовался их описаниями. Данные были двух видов: либо реальные отчёты очевидцев, сдобренные их голословными фантазиями и домыслами, либо обычные байки, наполненные зловещими фактами, увы, не подкреплёнными ни одним авторитетным источником.
Неожиданно я вспомнил о заголовке, благодаря которому вышел на этот форум. Увлекшись «сталкерами», я почти забыл про таинственный «мёртвый город», и, вовремя о нём вспомнив, поспешно набрал в строке поиска слово «Иркутск-18», так как не смог вспомнить его альтернативное название.
Ага, тот самый Иликтинск. Что за Иликтинск? Никогда не слышал о таком городе. Впрочем, если это Иркутск-18, значит город закрытый. ЗАТО. Типа Снежинска, Озёрска, или Сарова. Так что же произошло в этом Иликтинске? На форуме было выложено две фотографии. На одной был запечатлён классический панельный дом, ничем, на первый взгляд, не отличавшийся от обычных зданий из каких-нибудь спальных районов. При подробном рассмотрении можно было разглядеть, что многие стёкла в нём выбиты. Это была единственная черта, говорящая в пользу его заброшенности. Под фотографией имелось описание: «Смородинный. Угловой дом, возле бани». Далее была ещё одна фотография, запечатлевшая участок дороги с декоративным указателем «ИЛИКТИНСК». Возле названия красовался герб с колбой и указывался год основания – 1977. Значит, такой город действительно существует.
Затем я прочёл заглавное сообщение, размещённое вместе с фотографиями.
«Город Иликтинск (бывший Иркутск-18) был обычным закрытым городом. Неизвестно, что на самом деле изучало оборонное предприятие, расположенное на его территории. Но уровень секретности был настолько высоким, что на шоссе, пролегающем близ города, автомобилистам было запрещено не только останавливаться, но и снижать скорость. Однажды произошла трагедия, которую никто не ожидал. Неведомая катастрофа уничтожила Иркутск-18 за считанные минуты. По слухам, удалось эвакуировать только два района из шести. В городе и вокруг него образовалась аномальная зона, непредсказуемо влияющая на человеческую психику. Попавшие в неё люди видят странные галлюцинации. Зона, окружающая Иликтинск, заражена неизвестным психотронным веществом, и смертельно опасна. Вокруг мёртвого города был возведён охранный периметр, чтобы не допустить на территорию посторонних. Однако, любители острых ощущений до сих пор совершают паломничества в этот запретный район, обходя полицейские посты и кордоны спецслужб. Не удивительно. Ведь только здесь можно познакомиться с НАСТОЯЩЕЙ Зоной, и увидеть НАСТОЯЩИЕ аномалии, в лучших традициях «Пикника на обочине». Ради такого можно пойти на риск даже быть привлечённым к уголовной ответственности. Поэтому, в Иликтинскую зону до сих пор водят экскурсии отважные проводники, имена которых не разглашаются.
Кого заинтересовала эта тема, пишите на адрес…»
В конце сообщения был указан электронный адрес. Я решил почитать, что пишут в комментариях. Их оказалось достаточно много, и заниматься изучением у меня уже не осталось сил. На часах было три часа ночи, а завтрашний рабочий день никто не отменял. К тому же, переутомившийся мозг отказывался переваривать информацию.
Но я всё равно был счастлив. Наконец-то я нащупал нечто действительно интересное. Теперь главное не потерять эту нить. Я скоренько написал письмо по указанному адресу, высказав свою заинтересованность экскурсией в Иликтинск, и попросив сообщить мне её стоимость. Затем, на всякий случай, сохранил адрес этой страницы в закладках, отключил свой многострадальный компьютер, и уже через полторы минуты забылся крепким сном.

Ответа я так и не получил. Письмо вернулось с уведомлением о невозможности доставки по указанному адресу. Видимо информация успела устареть. Но сдаваться я не собирался. Наверняка кто-то из комментаторов может откликнуться на мой вопрос.
Вернувшись домой с работы, я, даже не поужинав, сел за компьютер, и тут же открыл заветную страничку форума. Первые комментарии были довольно пространными.
Пользователь Aizek1982 побеспокоился, не боится ли автор, что за такую информацию его могут «прижать» компетентные органы.
Лысый Йети сообщил, что всё это – «стопроцентный фейк», и что в него поверят только идиоты.
Maverik поинтересовался, когда ожидается следующая вылазка на Иликтинск.
Следопыт ответил, что «команда набирается», и что «ориентировочно четвёртого июля»… Позапрошлого года. По организационным вопросам он попросил «стучаться» к нему «в личку».
Попрыгун скептически заявил, что это «поздновато», дескать «Светопредставления не увидят».
С этого момента мне стало ещё любопытнее. Что это за «Светопредставление» - в комментарии не объяснялось.
Впрочем, Maverik, словно предугадав мои мысли, тут же задал такой вопрос, на что Попрыгун деловито ответствовал – «Если поедешь – увидишь сам. Это нужно видеть, а не описывать».
Я понял, что диалог мне нужно вести с этим самым Попрыгуном. Парень, судя по всему, действительно там побывал.
Впрочем, других комментариев от него далее не было. Зато я нашёл любопытное сообщение от пользовательницы Nata-LY: «Ой, какая ностальгия! Я жила через один дом от этого! Возле садика! Вот бы там побывать! А ещё иликтинские фотки есть?»
Неужели настоящая жительница объявилась? От волнения мне стало жарко.
Следопыт ответил, что фотографии вывозить запрещено. «Опричники» не разрешают. Две фотографии, что выложены на форуме, удалось вывезти только чудом, потому что они были сделаны на «мыльницу», а не на «цифру». Видимо детекторы у «опричников» только на «цифру» реагируют. Так же он добавил, что сам – иликтинец, и жил в том самом доме, что изображён на первой фотографии.
После внушительного промежутка времени, появился пользователь Zубр, который спросил у Следопыта: «Костян, а разве Миклуха всё ещё водит экскурсии? Хотел же завязать с этим?»
Следопыт откликнулся на удивление быстро: «Не. Миклуха больше не шастает. Это Робинзон до сих пор этим промышляет».
«Ну, дык, Робин – оголтелый лазутчик ))» - ответил Zубр.
На этом их диалог закончился.
Я догадался, что «опричниками» они называют службу безопасности, охраняющую город. Робинзон с Миклухой, судя по всему, организаторы этих экскурсий. Эх, знать бы, не обман ли это, и можно ли им верить?
Далее по ветке шла бессмысленная переписка между какими-то пользователями. Лишь однажды в неё вклинился некий Пётр Савельевич, который оставил сообщение: «Что за детские игры? Секретные города, зловещие катастрофы, рукотворные аномалии… Придумали очередную теорию заговора? По-моему она не тянет даже на дешёвую, низкопробную фантастику. Если вы думаете, что на эту выдумку кто-нибудь поведётся, то мне вас искренне жаль».
После этого сообщения, пользователи как-то поутихли, словно устыдились своего разоблачения. Очередные посетители отписывались о чём-то невразумительном и далёком от занимающей меня темы. В конце концов обсуждение оборвалось. Последнее сообщение было оставлено три месяца назад. Похоже, что тема зачахла. Но я не хотел терять надежду. Сначала написал небольшое обращение к Попрыгуну, в котором осторожно осведомился, действительно ли он ездил в Иликтинск, а так же, к кому нужно обращаться для записи на экскурсию, сколько эта экскурсия стоит, и не обман ли это всё?
Попрыгун ответил через два дня. И ответ его оказался весьма сдержанным. Он написал мне, что я уже опоздал, и что Иликтинск полностью закрыли для посетителей. Вроде бы его должны сровнять с землёй, превратив в один сплошной могильник. Но всё же мне стоит попробовать «постучаться» к Следопыту, который раньше поддерживал связь с экскурсоводом по прозвищу Робинзон. У Следопыта можно будет узнать и о дате очередной вылазки (если конечно она вообще когда-нибудь состоится), и о цене. Робинзон никогда никого не обманывал и не кидал. Но стопроцентной гарантии его честности Попрыгун дать не может. К тому же, могут произойти какие-то форс-мажорные обстоятельства, не зависящие от Робинзона.
От себя же Попрыгун добавил, что ехать придётся до Иркутска. Дальше повезут на машине. Поездка недешёвая, но она стоит того. Правда в самом конце он почему-то рекомендовал мне «очень хорошо подумать» прежде чем туда соваться.
Я долго размышлял над этим противоречивым ответом. Предупреждение Попрыгуна было более чем подозрительным, и, наверное, следовало действительно призадуматься над всей этой авантюрой, не торопя коней, и не бросаясь в омут, очертя голову. Где гарантия, что меня не облапошат, как в той телепередаче, и не кинут на деньги? Хорошенькое дельце, остаться без копейки где-нибудь в Иркутске, вдали от родного дома. И ладно ещё если в Иркутске, а не в дикой тайге, за триста километров от него. Да что уж там говорить? Хорошо, если вообще не прибьют. А что? Выгодный промысел для организованной преступной группировки. Заманивать идиотов к чёрту на куличики, обдирать там как липок, и пускать в расход. И никто не найдёт. Места-то дикие. Закон – тайга, медведь – хозяин. И я ещё думаю, ехать туда, или не ехать. Как мышь перед мышеловкой…
Я встал из-за компьютера и прошёлся взад-вперёд по комнате. Разум выдал свой решительный вердикт – нет, нет и ещё раз нет! Я не куплюсь на столь откровенную уловку. С другой стороны, любопытство раздирало меня изнутри. Чем больше я убеждал себя в подозрительности начатого предприятия – тем сильнее мне хотелось продолжить эту захватывающую игру. Игру с неизвестностью.
Вот так, наверное, люди и пропадают, - с грустью подумал я, возвращаясь за клавиатуру, и открывая форму приватного сообщения для Следопыта. –В конце концов, -утешался я мыслью. –Я же не вот прямо так сразу прыгну в поезд и поеду, сломя голову. Сначала пообщаюсь с этими провожатыми. Прикинусь дурачком. Авось и вскроются их истинные мотивы. Если это преступная замануха, то они себя обязательно выдадут. А если это всё серьёзно, то… То значит всё серьёзно.
На самом деле я понятия не имел, как отличить «замануху» от «серьёзного». Просто нужно было как-то обосновать это безумное рвение, заставляющее продолжать движение по ниточке, уходящей в темноту. Не зря говорят, «коготок увяз – всей птичке пропасть». В тот момент я действительно чувствовал, что пропадаю. Но ничего с собой поделать не мог. Судьба настойчиво подталкивала меня к поступку, за который я себя уже заранее проклинал.
Отправив сообщение Следопыту я вдруг обнаружил, что меня лихорадит и пот льётся ручьями, словно при гриппе. Но я не был болен. Это всё нервы. Страх от игры с неизвестностью. Словно этот загадочный Следопыт, получив моё послание, тут же примчится ко мне с острым топором наперевес, чтобы покромсать на куски. Ожидание ответа было мучительно долгим. Пока я ждал, я не мог себя заставить переключиться на какие-то иные дела и заботы. Просто сидел за компьютером и думал, методично обновляя страничку на экране. Не знаю, сколько бы я смог вот так просидеть. Тем более, что человек, от которого я ждал ответа, мог подойти к компьютеру когда угодно. Например, через пару суток. Но я как будто бы чувствовал, что ответ должен прийти с минуты на минуту. Такие яркие и откровенные предчувствия случались у меня крайне редко. Поэтому, я решил довериться судьбе и терпеть до конца. Как оказалось, не зря. Предчувствие не обмануло, и Следопыт откликнулся через полтора часа после отправки моего сообщения, получив уведомление на свою электронную почту. Его ответ был предельно кратким, из-за чего я не смог оценить степень потенциальной угрозы.
«Боюсь, что ты опоздал. Группа уже набрана. Я постараюсь связаться с Робином, и узнать, сможет ли он взять ещё одного человека. На всякий случай, вот номер моей ICQ».
И всё. Никаких дополнительных пояснений. Всё выглядело так, будто они просто собрались на пикничок, а я решил увязаться за ними, и теперь будет решаться вопрос – возьмут они меня с собой, или нет. Что и говорить, если эти ребята и вправду мошенники, то им надо отдать должное. Ничто так не подогревает азарт, как равнодушие, граничащее с отказом. Никакой излишней вежливости, никаких щекотливых вопросов, никакой саморекламы – ничего, что могло бы хоть как-то указать на их заинтересованность, и, главное, на опасность, которую они могут для меня представлять. Этот Следопыт умеет плести паутину.
Продолжая себя ругать, я добавил его номер в список контактов своей ICQ. Там у него оказался другой никнейм – Doomain. И я на мгновение растерялся – а тот ли это человек?
-Следопыт, это ты?
-Да. С Робином поговорю вечером. У нас сейчас утро.
-Ты занят?
-А что? Есть какие-то вопросы?
-Да, в общем-то, есть.
-Задавай.
-Есть гарантии, что всё это не обман, что меня не обдерут как лычку и не бросят в тайге?
-Нет никаких гарантий. Если боишься – сиди дома. Никто тебя туда за уши не тянет.
-Логично. Но всё же, постарайся меня понять.
-Я прекрасно тебя понимаю. Но никаких гарантий всё равно дать не могу. Организаторы экскурсии – ребята честные. Они не будут брать на себя ответственность за твою жизнь. Но и в твоей смерти они не заинтересованы. Так что, если не будешь отклоняться от их предписаний, то всё с тобой будет в порядке. В противном случае, всё может случиться.
-Даже смерть?
-Как вариант.
-И организаторы к ней никак не причастны?
-Повторяю для непонятливых. Организаторам твоя смерть не интересна. Но и вытаскивать тебя из задницы, если ты в неё залезешь, они не станут.
-Вот это – подход.
-Нормальный подход. Можно приехать на сафари, пофоткать зверушек из машины, и спокойно уехать. А можно попытаться погладить спящего льва. Но тогда за твою безопасность уже никто не сможет поручиться.
-Логично.
-Иликтинская зона – место крайне опасное. И оно становится всё опаснее с каждым годом. Поэтому, его вообще собираются закрыть. Если эта экскурсия состоится, то она станет последней. Больше туда никого не пустят. Никогда.
-Так уж и никогда.
-Хочешь, верь, хочешь, не верь. Дело твоё.
-Допустим, я тебе верю. Когда конкретно планируется экспедиция? Сколько она будет стоить? И где состоится сбор?
-Ориентировочно, четвёртого или пятого июля. Цена пока неизвестна. Сообщу в скором времени. Сбор состоится в Иркутске, напротив ж/д вокзала. Возможно, я тоже там буду присутствовать.
-До Иркутска путь неблизкий. Надеюсь, что ты оповестишь меня заранее о конкретном сроке и цене?
-Непременно. Но сильно не надейся. Поездку вообще могут отменить. Кстати, а ты случайно не журналист?
-Нет. А что?
-Ничего. Просто так спросил.
-Нет. Я писатель.
-Писатель? Интересно. Ну что ж, Писатель. У тебя больше нет ко мне вопросов?
-Да, вроде бы, нет.
-Тогда до связи.
Следопыт отключился. Откинувшись на спинку кресла, я закрыл глаза, и какое-то время сидел в полной тишине. В голове роились беспорядочные мысли. Но главную из них я уже видел отчётливо.
Я поеду туда.

[Саша Тэмлейн]

не, выкладывать много не нужно)))) дайте народу вас раскритиковать)))
мы ж тут не читатели а критики)))

[Саша Тэмлейн]

ПС: выложите ещё на форуме Эксмо в Большой форме.

[Али-Баба]

Спотыкач:
"Не поддающиеся здравому осмыслению аномалии дополнялись возросшим до нестерпимости чувством страха, поднявшегося из самой глубины души, и пульсирующего вместе с биением сердца, которое отдавалось в ушах приближающимся..."

[devastator squad]

Диалог, диалог, диалог. Один гигантский диалог. Даже описания местности и то в форме диалога.

[Raptor]

Понял. Останавливаюсь.

[Али-Баба]

Общее:
Начало ни к черту, томительный диалог, да еще с учителем скучно. Ну и картонный привкус от всех этих полковников, военных тайн, спецслужб... едва не бросил чтение. Скажем прямо - попса. Требует переработки. Эвакуация, предположения, якобы случайные оговорки с названиями проектов, - все это словно любительская самодеятельность, школьный драмкружок. Не надо так. Надо не так.
Дальше получше, бодрая сталкериада. Термины никуда не годятся, вызывают неприязненное недоумение, будто рассказчик пукнул, но сделал вид, что ничего не было. Сингулярность прям нарастает, и уже не помещается в кастрюлю... Придумайте свои. Или просто единицы. Напряженность поля 10 единиц! - сказал полковник хрипло. Шлем его запотел. Ох... - сказал учитель. Ладно, смеюсь.
Вполне успешное нагнетание, приличная атмосфера напряженности, пару раз ощутил некоторую затянутость ну да чоужтам. Новации пока не разглядел, уникальной идеи тоже. Если они заключаются в околонаучной ахинее - буду разочарован. Пока вижу бойкий вторячок на тему незабвенной Зоны отчуждения, со своими бледжеком... гм, котами и старушками.

[silverrat]

Ну тут уже написали и без меня. Диалог ниочем повисший в воздухе. Мы тут на форуме это обсуждали. Такой диалог без описания, без представления персонажей можно делать не больше 5-6 строк. Как затравку. И делать типа того:

- Эй, братан, подкинь-ка мне патроны!
- Патроны кончились. Давай их ракетами жахнем...

Ни в коем случае не делать длинных фраз. Лучше их разбить перебивками другого персонажа. При этом дать замены глаголов звуковой атрибуции, типа - он вскочил и подошел к окну. То есть больше динамики. Здесь динамики нет.

Ну вот нафига читателю эта сопля?

-Очень. Ну, были, конечно же, трудности какое-то время… Напряжёнка там случалась, конечно, иногда. Ну, всё как у всех, в общем. На то она и работа… В целом, я был очень доволен, что работаю... Что работал там… Я же сразу после института туда устроился. Весь необходимый опыт там приобрёл. Друзей у меня там много было. Со всеми коллегами был в нормальных отношениях. Да и с детьми тоже. В трёх группах был классным руководителем. Две выпустил. Третью не успел. А она самая лучшая у меня была. Все ребята как на подбор – смышлёные, способные. Пятеро на медаль шли. Пятеро! Представляете? Полмесяца до выпуска не хватило. Уже к экзаменам готовились. И тут – бац. Нежданно-негаданно, это случилось. Катастрофа эта проклятая…

Скучища.

У вас есть 30 секунд, чтобы заинтересовать читателя. Кинуть в него убойную фразу, от которой он не сможет отказаться. Эта фраза главная.

[Генрих]

Ни в коем случае не делать длинных фраз. Лучше их разбить перебивками другого персонажа. При этом дать замены глаголов звуковой атрибуции, типа - он вскочил и подошел к окну. То есть больше динамики. Здесь динамики нет.
...

Льстиво соглашусь с вами, о Блистательная Сильверрат. А еще есть хорошие глаголы: "он побледнел", "она побледнела"/предварительно вскричав "Ах!".

[Raptor]

Всем большое спасибо за рекомендации. Этой книге уже ничто не поможет. Но в следующей работе я их учту. Если, конечно, продолжу этим заниматься.

[Трэш-кин]

-Что Вы услышали?

Мне кажется, не стоит в художественных произведениях писать "вы, вам" с большой буквы.

[Саша Тэмлейн]

ну.... глупо говорить что ничего не поможет. на мой взгляд нужна некоторая правка и всё.
большинство романов правится множество раз.
некоторые - годами)))

[Комиссар]

Осилил только первые несколько абзацев.
Первое, что оттолкнуло - "учитель" говорил о своей бывшей работе слишком уж неопределённо-обобщённо. К тому же называл классы "группами". Словно неудачно пытался выдать себя за школьного учителя. Если бы мне какой-нибудь "учитель" так рассказывал о своей работе, я бы решил, что он мне просто брешет.
Второе - собеседник говорил так, словно был роботом. Даже если это сотрудник "компетентных органов" - он слишком дегуманизирован. На самом деле "службисты" умеют, если надо, быть и "душой компании", и "своим в доску", и "хохмачом", и вообще как угодно подыграть человеку, но уже в следующую секунду могут полностью абстрагироваться от эмоций, либо "остудить" человека своим "рентгеновским взглядом" или даже учинить ему "допрос с пристрастием". На мой взгляд, в данной сцене собеседник должен был по-максимуму проявить свои актёрские качества, чтобы склонить персонажа к сотрудничеству.
В-третьих, начало напомнило мне отдельные моменты из аниме типа "Иная" или "Когда плачут цикады", когда следователь допрашивает персонажа, что же всё-таки произошло в таком-то классе такой-то школы в таком-то году. Это, конечно же, не недостаток, однако как-то шаблонно смотрится.
В итоге, начало текста никуда не годится - читать скучно с самого начала. Возможно, повествование следовало бы начать с самой "катастрофы" или любого другого "действия".

[Саша Тэмлейн]

автор похоже ушёл.