Олимпионик 13500 зн., Турнир №4, автор: Мышель Опции

[Распорядитель Ту...]

Голову чуть приподнять, смотреть – только прямо. Так и тянет скосить глаза влево – кто там почти догнал? Нельзя. Не смотреть вниз – нормальная дорожка, абсолютно нормальная, проверенная.

Согнутые под прямым углом руки заработали чуть быстрее. Так, корпус немного вперёд, ноги работают нормально, именно в том ритме, который тысячу раз с Тренером отрабатывали.

Стартовый выстрел прозвучал, кажется, вечность назад, искры красного шара, рассыпавшегося в воздухе, давно погасли. А ещё даже круг не пройден. И мысли в голову лезут, не отгородиться.

Немного прибавить. Впереди плотной группой лидеры – Мбванга, финн Эйто и какой-то новичок. Ещё прибавить – и пусть этот график летит к чертям. Ведь последняя Олимпиада. Больше шансов не будет.

Скривил рот в полуулыбке: в любом случае – последняя. Выиграет или проиграет. Но доживать с позором… Со всхлипом втянул воздух. Чуть не сбился с ноги, пропустил вздох, испугался – только не это, только не сейчас! Не бояться, дышать…

Ночью уже была паническая атака: приснилось, что за десять шагов до финиша подламывается нога. Проснулся от того, что не мог дышать. Кое-как выполз на улицу, ухитрившись не разбудить Тренера, сел прямо на землю и приказал себе:

- Дыши, сволочь!

Подействовало. Лёгкие отозвались судорожными спазмами, тело покрылось холодным потом. Во рту – вкус желчи. Немного посидел, пробрался к койке, держась за стену, рухнул. И отрубился. Утром Тренер его еле разбудил. Неужели опять? Дышать!

Задышал чаще, энергичнее заработал локтями, ноги сами подстроились под новый ритм. И оно наконец-то пришло, это сладостное чувство. То, ради чего он и бегал – не ради почестей, медалей, девушек, не ради своего имени на Обелиске Славы, не ради страны и мира, не ради восхищённо-благодарного рёва толпы в момент обретения высшей награды.

Ты просто взлетаешь, входишь в поток – и перестаёшь существовать в этом мире. Не осознаёшь, что бежишь, не чувствуешь тела: ноги, руки, спина работают сами. Сами меняют темп, сами выбирают ритм.

Мыслей нет. Нет, где-то там они есть – под непроницаемым слоем пустоты и тишины. Ты видишь и не видишь. Любая картинка, любая возникающая мысль уходят туда, в глубину. Ты чувствуешь их все, можешь вытащить на поверхность любую – хотя бы образ пролетевшего мимо сухого листочка, со всеми переливами цвета, с каждой прожилкой и с отломанным кончиком – но зачем? Главное - не выпасть из потока, не потерять блаженное чувство полёта и полной отрешённости, донести его до священного огня.

Священный огонь – завтра, на церемонии закрытия, все победители, и только они, получат право войти в него. Продлить сияние Солнца, продлить жизнь. Завтра.

Завтра. Завтра. Завтра. Слово сначала звучало в такт шагам, отбивая ритм: завт-ра, завтр-ра. Потом пробилось к сознанию и зазвучало набатом, сбивая с ритма, заставляя вспомнить об Алёне и только что родившемся Ваське.

Поток внезапно исчез и Олег как будто налетел на стену уплотнившегося воздуха. Нога подвернулась и он упал – как в том проклятом сне. И, уже падая, он увидел, как Мбванга, сорвав финишную ленточку, не останавливаясь, помчался к Огню. Судьи его остановили в последний момент, уже на ступенях.

Олег лежал и смотрел, как плачет Эйто, пришедший вторым, как его утешает незнакомый, пришедший третьим, парень, тоже не сдерживающий слёз. А потом к нему подошёл Тренер, загородив дорожку, немного постоял, покачиваясь с носка на пятку, плюнул в Олега, развернулся и ушёл.

***

Двадцать лет – это много или мало? Наверное – много. Четверо детей, старший – уже в олимпийской сборной, женат, и внучку ему подарил. Вот родится у него второй ребёнок через полгода, и как раз к следующей Олимпиаде в основной состав войдёт. К этой – не успеет, завтра уже начало. И младшая красавица блестяще тесты сдаёт, хотя всего пять лет, все шансы, что магом будет. Для спорта – увы, статью не вышла. Средние – так, массовка, но ребята хорошие, добрые. Но есть вероятность, что хотя бы один научником станет.

Про его провал дома не вспоминают, да и все остальные как будто забыли. Или не смогли поверить. Подходили, сочувствовали – ведь никто не сомневался, что он победибудет первым. Но Олег-то знал правду – он не хотел победить. Думал, что хочет, но там, глубоко внутри – он хотел жить. И Тренер знал, и до самой смерти не простил.

Он сам помнил об этом каждую минуту и старался хоть как-то искупить. Тренер из него получился достойный – ни одной Олимпиады не прошло без его учеников в чемпионах.

Первым был Юрчик – как он только решился пригласить в тренеры сошедшего с дистанции? Тоже не понял, что Олег струсил, не захотел уходить? Может, понял, но пожалел? Или просто решил, что лучшей техники бега и умения входить в поток он ни у кого не найдёт?

Тогда не решился спросить, а сейчас уже не узнаешь: у него до сих пор наворачиваются слёзы, когда вспоминает, с какой торжествующей улыбкой его первый и лучший ученик вбежал, нет – влетел – в священное пламя. Если нынешний тоже победит, то не миновать Олегу звания лучшего тренера – пять выращенных олимпийцев! С фанфарами и чествованием на стадионе. Не хочется. И даже не почестей и внимания не хочется – уже нет сил в очередной раз смотреть как уходят лучшие, уходят с улыбкой и уверенностью, что они спасают мир…

Олег развернулся к огромному зеркалу тренажёрного зала и вгляделся в своё отражение: нет, двадцать лет – это совсем мало. Он практически не изменился с того позорного дня. И всё так же бегал, в одиночестве. Поэтому результатов не знал, но чувствовал, что он – лучший. Поток любил его и каждый раз принимал.

***

Церемония закрытия Олимпиады началась как обычно – с тожественного выхода магов-иллюзионистов. Олегу со всей его школой выделили почётное место на центральной трибуне. Малыши замерли в предвкушении, ребята постарше, уже видевшие церемонию четыре года назад, тихо переговаривались. Самый отважный – он бы на тренировках так вперёд вырывался – спросил:

- Тренер, а почему церемония закрытия всегда одинаковая?

- Почему одинаковая? Финал каждый раз новый, и чемпионы новые.

- Нет, я о том, что начало всегда одно и то же. Зачем? Ведь историю и так все знают.

Олег поморщился, он никогда не любил это пафосное представление, да и сколько в нём было правды? – но ответил, как положено:

- Чтобы помнили.

А на арене тем временем разворачивалось давно знакомое действо. Пока маги занимали места по периметру стадиона, на зелёной траве танцевали с булавами и лентами гимнастки, гоняли мяч футболисты, выделывали головокружительные трюки велосипедисты. И вот, наконец. вышла элита элит – прыгуны с шестами. Они не прыгали – летали.

И над ними в воздухе возник лик Святой Елены – Основательницы. Маги подняли руки и перед затаившими дыхание зрителями начала разворачиваться вечная история катастрофы, бедствий и возрождения. Их история.

Вот афинский стадион в разгар церемонии закрытия очередной земной Олимпиады, как раз в момент прохода команд, оказался перенесён неизвестно куда, под серое небо, через которое едва просматривается бледно-голубое солнце.

Вот появившиеся в центре арены непонятные человекообразные существа в диких хламидах и с острыми ушами объясняют впавшим в непонятное оцепенение зрителям, что они здесь для того, чтобы накормить Солнце своей силой. И начинают по одному подводить не сопротивляющихся атлетов к вспыхнувшему сине-алому пламени.

Вот серость уходит с неба, ярко-голубое солнце заливает стадион и мир ласковым светом, а ушастые мерзавцы исчезают, оставив на траве огромный свиток.

Дальнейшая история передаётся традиционно, песнями и плясками. Хотя была она совсем не красивой и очень кровавой. И не удивительно – больше ста пятидесяти тысяч человек, из двухсот стран, впав в неконтролируемое безумие, начали сражаться между собой. И в первую очередь – за возможность выйти наружу.

К тому моменту, когда Святая Елена смогла организовать вокруг себя достаточно бойцов и растерявшихся местных полицейских, в живых насчитывалось меньше ста тысяч. Размещение народа в перенесённом вместе со стадионом немалым куском Афин, распределение, организация.

Так, пока Олег отвлёкся, начался показ Момента истины и зачитывание Хартии. Тоже очень красиво, со световыми эффектами. А так-то всё было просто: местные жители что-то нахимичили то ли с магией, то ли с богами, и их солнце начало требовать жертв, чтобы не погаснуть. Причём лучших из лучших, раз в четыре года. Лучших у ушастых было не очень много, да и сопротивлялись они отчаянно, не понимая всего ужаса ситуации. Вот их маги напряглись и из нашей бывшей реальности жертвенных овечек и притащили – мол, плодитесь и размножайтесь.

Может, оно было и не совсем так, да сколько веков уже прошло, кто же сейчас правду узнает. Но мир живёт, и совсем неплохо. И каждый не то, чтобы не возражает – просто мечтает о том, чтобы стать одним из спасителей мира. Олег тяжело вздохнул – наверное, это просто он такой урод.

А на стадионе тем временем началось оживление: пошли самые любимые народом сцены – война с ушастыми. Хотя – какая там война. Жили они на острове, едва видном на горизонте – на планете вообще с сушей было не густо. Попытки добраться до них на судёнышках, перенесённых вместе с пирейским портом, были пресечены быстро и жёстко: молния с ясного неба, и ни одного выжившего.

Правда, забыли они, или просто не знали про такой вид спорта как плавание в открытой воде. По преданиям, ко второй здешней олимпиаде подготовили отряд пловцов, натаскали их в боевых искусствах, кое-кого из бойцов плавать научили, и с местными разобрались быстро. Тем более к предолимпийскому году без солнца те становились ленивыми и вялыми.

Да оставалось их не слишком много. Так что успешно вырезали всех, кроме магов. Правда, погибли от их рук тогда многие, пока не сработал один из многих разработанных способов их нейтрализации – на вооружение принимали все, даже самые дикие. Помогло заматывание головы обычной пищевой фольгой.

Китайцы хорошо с ними поработали – и знаниями поделились, и даже учителями недолго поработали. А потом один из них сбежал, и много народа погибло. Ну, после этого дальнейшие тонкости магии пришлось постигать самим. Ничего, разобрались. Только вот распутать то, что ушастые с солнцем сотворили, пока так и не удалось. Да и надо ли оно? Ведь тогда пропадёт весь смысл Олимпиад.

Олег утихомирил пацанов, пытающихся замотать друг другу головы куртками, и повернулся к арене. Так, практически финал - весь стадион встал в едином порыве: по зелёной траве бежала иллюзия высокой сухощавой женщины с шестом. Вот она оттолкнулась, взлетела и, раскинув руки, спикировала прямо в центр взметнувшегося до небес пламени. Вспыхнуло иллюзорное золотое солнце и под его лучи вышли победители.

Видов спорта на Олимпиаде осталось немного. Ушли командные, естественно, выбыли все женские – не матерей же в жертву приносить. Правда, периодически они пытаются бороться за равноправие – мол, мужчин только с двумя детьми допускают, мы согласны после трёх участвовать. Да ещё отдельные дурочки поначалу от несчастной любви в огонь кидались – правда, быстро прекратили – не принимает их пламя.

Так, первым идут бойцы. У самого огня, под благодарственные крики толпы, кланяются стадиону и исчезают во вспышке. За ними водники – всех пятерых огонь благосклонно принимает. Прыгуны, как всегда, влетают в пламенную дымку в прыжке и как бы растворяются в ней.

А вот и пятеро бегунов, и впереди – его ученик. С высокого старта они стремительно несутся вперёд и в тот момент, когда последний из них исчезает, гаснет магическое жёлтое солнце и начинает разгораться настоящее, голубое.

И, самый главный момент финала: на арену выходит прыгун с шестом. Стадион уже не кричит – ревёт. Разбег, прыжок, полёт – и нестерпимое солнечное сияние. Жизнь на следующие четыре года обеспечена.

Вот теперь начинается настоящий праздник. Опять что-то изображают гимнастки и танцовщицы. Причудливо перемещается и перестраивается хор, выдавший такую плясовую, что мало кто из зрителей не начал приплясывать.

Олег напрягся – начиналась награждение лучших, но не атлетов, не удостоенных чести слиться со Светилом. Парочка научников, два мага, учитель, певец. А вот и его вызывают – ожидаемо, лучший тренер. Неохотно поднявшись, он начал спускаться на арену, улыбнувшись и помахав рукой восторженно вопящим ученикам.

Зрители приветствуют, но без особого энтузиазма – ждут, когда официальная часть закончится и начнутся три дня олимпиналий – с вином, гуляниями, подарками и всеобщим весельем. И взрывом рождаемости через девять месяцев.

Олег подошёл к небольшой группе награждённых, получил из рук улыбающейся девицы медаль, поблагодарил, поклонился стадиону – четыре раза, на все четыре стороны.

На последнем поклоне он немного задержался, разглядывая тартановую дорожку под ногами. Выпрямился и, улыбаясь, спросил:

- Я действительно лучший?

Не дожидаясь ответа, Олег, всё так же улыбаясь, пошёл по дорожке, ускоряя шаг. Перешёл на бег. Задышал чаще, энергичнее заработал локтями, ноги сами подстроились под привычный ритм. И оно не обмануло, пришло, это сладостное чувство. То, ради чего он бегал. Он взлетел, вошёл в поток и перестал существовать в этом мире. Мыслей нет. Нет, где-то там они есть – под непроницаемым слоем пустоты и тишины. Об этом мире, о солнце, о судьбе и долге… Но они – не главное. Главное - не выпасть из потока, не потерять блаженное чувство полёта и полной отрешённости, донести его до священного огня.

Поток слился с огнём и понёс его вверх. И вот он уже мчится вокруг светила, заставляя его вращаться быстрее и сиять ярче. Бегущий впереди Мбванга оглянулся и одобрительно кивнул. Догнал и пристроился рядом Юрчик, а из волн синего света соткалась Святая Елена и почему-то погрозила пальцем. Олег виновато улыбнулся, быстрее заработал ногами, и слился наконец-то и с потоком, и с огнём.