Версия для печати темы

Нажмите сюда для просмотра этой темы в обычном формате

Литературный форум Фантасты.RU _ Фэнтези, стимпанк _ Алиса и Диана в тёмной Руси

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 16.3.2019, 14:06

Все произведения автора на этом форуме (ссылки):
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11679&st=0&gopid=641012&#entry641012
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11677&st=0&gopid=641015&#entry641015
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11681
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11683
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11682
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11680&st=0#entry641018
http://fantasts.ru/forum/index.php?showtopic=11678&st=0&gopid=641010&#entry641010


9 а.л. 34 тыс.зн. 12+

(Сказка о семье автора. Все имена и фамилии в точности соответствуют реальным людям.)

В двух книгах:
1) Алиса и Диана в тёмной Руси
2) Алиса и Диана в Заболотье


Главные герои: девочки Алиса 12 лет и Диана 11 лет, мама Инна Ивановна, бабушка Валентина Николаевна, дедушка Иван Вавилович Зубков, кошка Дина, славянская нежить и царь-самодур Иван.
Место действия: о.Сахалин 1990-е годы и сказочная тёмная Русь
Идея: Девочка спасает сестру из плена, избавляется от угрызений совести, комплесов, страха. А заодно решает спасти и царя-самодура, побуждая всю нежить помогать ей в этом нелёгком деле.


Аннотация: Двум дочкам автора, рождённым в 90-е годы не удалось пожить нормальной жизнью. Дина пропадает в возрасте 4 лет. В качестве утешения сестра Алиса заводит котёнка и называет его Дина. А через 7 лет старшая вспоминает о том, что именно она виновна в пропаже сестры, и идёт на её поиски. Алиса попадает в сказочную тёмную Русь, там её ждут приключения и злая нежить. Она находит сестру и возвращает в семью.

Книга 1. Алиса и Диана в тёмной Руси

Глава 1. Рождение Алисы и Дианы

Ты случайно не имел чести родиться в голодных 1990 годах. Нет? Ну и ладно. Сидишь, поди, в своём четвёртом тысячелетии, грызёшь орешки, перемолотые в муку, нашпигованные всякой дрянью и слепленные снова в красивые золотистые ядрышки. И слушаешь в навороченных наушниках невесть что. Хорошо, если это хоть отдалённо называется музыкой. Ну сиди, сиди. А лучше прочти или послушай удивительную повесть тёмных лет.

Алиса родилась в 1994 году. Вернее, собиралась родиться в славном городе Владивостоке, в четырнадцати квадратных метрах. Папе не платили зарплату, а маму выгнали с работы, потому что она забеременела и не смогла на морозе торговать просроченной колбасой. Но Алиса хотела есть. И тогда мама, трижды перекрестясь, трижды переплюнув через левое плечо, набрала телефонный номер бабушки:
— Мама, я беременна!
— Какое счастье, доча!
— Мам, мне нечего есть, меня соседи кормят.
— Я всегда говорила, бросай своего упыря!
— Он мой муж, мама! Он не виноват, всем зарплату не платят.
— Всем да не всем. Значит так, собирай манатки и приезжай рожать домой!
— Мам, меня муж бросит, если я его брошу.
— Выбирай: либо ребёнок, либо упырь!
Алисина мама подумала, подумала и выбрала ребёнка. Деньги на дорогу быстро нашлись: папа занял у друзей. И мама полетела к себе на родину, на остров Сахалин, в посёлок Мгачи.

Появление шахтерского поселка Мгачи относят к 1832 году. Тогда русские и французские моряки, скитаясь по Сахалину в поисках золота и нефти, наткнулись на черные, как смоль, горы. Путешественники зажгли осколок «черного камня». Он разгорелся, освещая бухту. Так были обнаружены открытые залежи высококачественного угля. Его добыча заключенными царской каторги началась примерно в конце 50-х — начале 60-х годов позапрошлого века. Эти поворотные события в судьбе Мгачи зафиксированы Чеховым в «Острове Сахалин».
Шахта «Мгачи» — угледобывающее предприятие в п. Мгачи эксплуатируется с 1939 года. Производственная мощность шахты — 330 тыс. тон в год. В 1997 году в период первомайских праздников водоотлив был упущен, началось затопление шахты, предотвратить которое не удалось ввиду отсутствия у «Сахалинугля» денег. Шахта была ликвидирована в 1998 году.


Хоть шахтёрам и не платили зарплату годами, но Алисины бабушка и дедушка жили довольно сытно: Зубковы имели большое приусадебное хозяйство, плюс две пенсии. Дед Иван очень обрадовался приезду дочери: он целыми днями ходил и материл Иннкиного упыря, а заодно и всё рассейское правительство. Алисиной маме было не до споров с отцом, она отъедалась и бегала по больницам. УЗИ показало, что будет девочка.
— Как назовём?
— Девочку надо назвать модно, — сказала бабушка. — Алисой.
— Ты меня уже назвала модно, спасибо, всё детство мучилась!
— А шо так, доню?
— У нас в классе три Инны было, я не знала из нас кого зовут, когда кричат «Инна»!
— Да? — ухмыльнулся дед, — Ну тогда назовём её в честь бабушки Валентиной.
Хватит! — возмутилась мама. — Ты всех домашних зимой достал. Как снег на улице, так у тебя рот не закрывается: «А снег всё Валя и Валя, а снег всё Валя и Валя…»
— У меня своя методика, и она единственно верная! — снова ввязалась в бой баба Валя. — Я имена подбираю «на бабушку». Вот смотри как я тебя называла: «баба Инна» красиво звучит? Красиво. Значит, можно называть. «Баба Алиса» красиво звучит? Красиво. Значит, Алисой ей и быть.
— Опять я в этот дурдом попала! — запричитала мама Инна, но дочь всё-таки назвала Алисой, исполнив желание своей матери и «наступив на пятку» деду Ване.
Девочка родилась доношенная, здоровая и красивая. А то что житья всем не давала — это не так уж и важно на сегодняшний день. Ну орала с утра и до утра. И что с того? Видимо, голос нарабатывала — училась на своего будущего мужа реветь.
Навестить Алису приехал и отец. И хорошо так навестил: забеременела Инна второй дочкой. А насчёт имени снова вышли разногласия. Дед пропихивал Валентину, мама безвольно молчала, а бабушка своим проверенным методом вычислила, что «баба Дина» очень — красивое и модное словосочетание. Решили назвать Диной. Но тут вмешался папаша и велел назвать дочь Дианой. Логика у него оказалась железная:
— Диану можно называть и Диной, и Дианой.
Ну на том и порешили. Мама Инна со страхом ждала рождения второй дочери, она думала, что два ребёнка начнут орать на пару и тогда уже можно будет без разрешения близких смело идти вешаться.
А ровно через год после рождения Алисы, в том же самом месяце октябре родилась её сестра. Такая же красивая, здоровая и доношенная. Дианочка, на удивление, оказалась спокойной девочкой: то спала, то ела, то снова спала. И мать вздохнула спокойно.
Отец чуток понянькался со своими нежданками и уехал зарабатывать деньги, а его жена с двумя дочками на руках осталась на своей малой родине. Баба Валя крутилась как белка в колесе. Дед Иван возился в огороде и матерился на всё, и вся. Инна же чувствовала себя жутко усталой.
Дети росли у моря сытые и довольные. С одеждой проблем не было. В эти тяжёлые годы весь посёлок сплотился в единый кулак, и всем поселковым детям передавали одежду из рук в руки, от ребёнка к ребёнку, независимо от родственных связей.
Всё было хорошо. Погодки крепли год от году. Мать сидела без работы, старики — на пенсии, отец — в другом городе. А в 1999 году случилось страшное — Диана пропала. Её искали везде, но не нашли. Бабушка руководила поисками. Дед матерился даже на бога, так как был неверующим. Мать умирала с горя. А папа бросил маму — не простил ей пропажи дочери:
— Не углядела, не усмотрела, плохая мать!
Он хотел было отобрать Алису у нерадивой мамаши навсегда, но пожив с вечно ревущим ребёнком четыре месяца, сдал её обратно во Мгачи.

Автор: Феникс 16.3.2019, 17:33

Тихий ужас. Графомань в чистейшем виде. От такого детей надо держать как можно дальше. Это как надо детей ненавидеть, чтобы вот так бессовестно выплеснуть на них все свои проблемы? Какая мать будет читать такие сказки своему ребенку? Это же сразу можно будет деток в психдиспансер сдавать. Всякое я в жизни видел, но такой ужас в первый раз.

Автор: Сочинитель 16.3.2019, 18:06

А мне понравилось.
Автор, в вас определённо потенциал чувствуется. Поэзию я не любитель читать, а вот качественную прозу, особенно о нашей жизни, очень даже приветствую.
Добро пожаловать на Форум. Не знаю, как вы будете (и будете ли) общаться с такой разницей в часовых поясах, но как показывает практика, при желании это возможно - форумчане с ДВ у нас есть.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 16.3.2019, 23:04

Цитата(Сочинитель @ 16.3.2019, 18:06) *
Не знаю, как вы будете (и будете ли) общаться

Спасибо, Сочинитель! Общаться нормально не получается даже в фейсбуке и вконтактах: всем хочется мгновенной реакции. Ну да ладно, посмотрим.
А раз меня прокомментировали, позволю себе выложить вторую главу...

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 16.3.2019, 23:05

Глава 2. Как Алиса росла и доросла до двенадцати лет.


В том же году, когда пропала Диана, к дому Зубковых прибился котёнок: маленькая такая, хорошенькая, рыжая кошечка. Алиса сразу вцепилась в неё как в родную и назвала Диной. Все домашние были против, слишком уж тяжкие воспоминания у родственников при этом имени. Но деточка закатила свою любимую истерику, и всем пришлось согласиться. Стали дети подрастать вместе: кошка Дина и девочка Алиса. Вскоре Дина выросла в необычайно умную, серьёзную кошку: сядет в стороночке и слушает разговоры людей. И ласковая какая! Ходит за взрослыми, трётся об ноги, ждёт, когда её погладят. А за Алисой так вообще повсюду ходила: и в лес, и во двор к ребятам. Даже в школу пыталась всё время проникнуть. Но у нас уборщицы строгие, быстро Дину на место поставили:
— Это школа, а не кошатник!
А между собой шушукались и вздыхали: «Оно то и понятно, что у девушки крыша поехала после потери сестрёнки, но не до такой же степени, чтобы Динку вместе с собой в школу тягать!»
Но Алиса тут была ни при чём. Кошка сама за ней везде тягалась. Девочка гнала от себя Дину, но та ни в какую!
А про сестру Диану Алиса не помнила, то есть совсем не помнила, абсолютно! Нет, в доме были фотографии малышки, опять же, имя её красивое и сплетни в посёлке, которые, как всегда, заканчивались ничем:
— Ушла твоя сеструха в тоннель.
— В какой тоннель? — спрашивала Алиса.
Но никто ничего не знал. В тоннель и всё.
Алиса допытывалась у мамы, бабушки, дедушки и даже у отца (который приезжал довольно часто), но все как воды в рот набрали или отвечали как и все остальные:
— В тоннель она ушла, а в какой — не знаем! Искали её везде, не нашли.
Алиса вздыхала и убегала дальше расти-подрастать.
А мама Инна наконец-то нашла работу (когда дочке не было ещё и шести лет): в Мгачинской бане освободилось место парикмахера, и мама туда трудоустроилась. Она ведь когда-то ого-го какие курсы закончила, двухмесячные! У неё и диплом на руках был: мастер-универсал третьего разряда.
Алиса и Дина любили прибегать к маме на работу: сядут в уголке и смотрят на таинственное превращение дурнушек в красавиц, попутно глотая запахи химии, красок и пыль из мелких волос. Мама утверждала, что у неё очень вредное производство и прогоняла детей с парикмахерской. А ещё Инна повадилась писать стихи и сказки. Алиса как читать научилась, прочла кое-что из маминого и подумала:
— Ерунда какая-то!
Но у неё почему-то получилось подумать вслух, и писательница обиделась. Больше из своего она ничего не давала старшей дочери прочесть. Но Алиса знала, что мама украдкой читает Дине свои стихи. Кошка молчала и поэтессу это очень радовало.
— Лучше никакой критики, чем плохая! — говорила она.

Отношения с родным дедом у Алисы как-то не заладились. То ли он кроме своей любимой дочечки Инночки никого вокруг и замечать не хотел, то ли для своих не менее любимых матов-перематов ему нужны были покой, тишина и прострация. Но бабушка говорила, что это он назло ей к внучке не прикасается и в воспитательном процессе не участвует. Мол, было дело, внуча в корыто к свинье залезла и все помои в разные стороны разбросала, лишив тем самым свинью довольствия. Ну дед Ваня и настукал безобразницу легонечко по попе. Та кинулась в проверенный годами вой! Прискакала баба Валя, героически отобрала внучку у деда и строго-настрого приказала:
— Посмей её ещё раз хоть пальцем тронуть, убью!
Дед и не трогал её более. Кругами внучку обходил. А издалека любил её дразнить и поддразнивать. Алиса бежала плакаться к бабушке:
— Ну за что у нас дед такой дурак?
Бабушка то знала за что: от него не только внучка бегала, но и все соседи. Возьмёт вилы и прётся матюкаться к Бураковым. Вроде и безобидный на вид, а всё равно страшно!
А ещё дед нет-нет, да и шепнёт Алиске мимоходом:
— Зачем Диану в тоннель уволокла?
Алиса снова в рёв и бегом жаловаться бабушке. А та хватает вилы, идёт на деда в наступление и матерится, да страшно так матерится!
«Нет, в нашей семье нормальных нет! — вздыхала Алиса.
Да ведь и не просто так она вздыхала. Бабушка у Алисы была совсем уж странным человеком!
Во-первых, внешне она была похожа ведьму: малюсенькие глазки, тонкие губы, большой крючковатый грузинский нос (хотя сама уверяла, что она родом с Брянских лесов) и чёрные, как смоль, волосы.
Во-вторых, как бы Алиса ни взрослела, сколько бы ей лет не было, но баба Валя каждый вечер приходила к кроватке внучки, садилась на маленький стульчик и начинала читать ей сказку на ночь. Сказок было всего три: «Колобок», «Теремок» и «Репка». Нет, за все эти годы ребёнок и привык к такой маленькой странности своей бабули, но сколько бы внученька ни просила почитать её другие сказки, Валентина Николаевна отвечала:
— Не умею я, милая, другие сказки читать. Я всю жизнь проработала воспитателем в детских яслях, и мои глазоньки привыкли только в этой книжечке буковки видеть!
Бабуля махала перед лицом внучки старой потрёпанной книжонкой, кряхтя вставала с детского стульчика и уходила обидевшись. Но на следующий вечер всё повторялось вновь.
В-третьих, когда Алиса потеряла память и не могла вспомнить ничего из своего прошлого, ей стала сниться баба Валя в кошмарных снах: как будто она протягивает ей отвар из каких-то трав и приговаривает:
— Пей, внуча, пей! Память напрочь отбей!
И никто не мог объяснить девочке этот страшный сон, родственнички лишь стыдливо отводили глаза — домашние явно что-то скрывали от ребёнка.
Вот в такой семье Алиса и получала достойное воспитание. Впрочем, она любила рисовать и мечтала стать художником. А кошка ей с удовольствием позировала. Поэтому весь дом был украшен портретами Дины, что ещё больше обостряло психическую неустойчивость в семье. Все тихо завидовали Алисиному отсутствию памяти и что-то шептали бабушке на ухо, но та отмахивалась.
Как бы то ни было, но Алиса взрослела, жизнь в России налаживалась, а отец в семью так и не вернулся. И девочка стала много об этом думать: кто прав, кто виноват? А когда стрелка времени медленно и неумолимо подползла к её двенадцати годам, Алиса начала превращаться в задумчивую, спокойную девушку и выгодно отличалась от всех своих родственников.
Мама, конечно, обрадовалась этому факту, она перекрестилась три раза и три раза переплюнула через левое плечо, ведь Инна уже и не ожидала от своего маленького ревуна бегемота таких хороших жизненных результатов. А ещё мама втайне от всех ждала и надеялась: «Дочь вырастет и всё-таки проиллюстрирует мои стихи, и сказки».


Автор: Сочинитель 17.3.2019, 7:43

Цитата(Инна Фидянина-Зубкова @ 16.3.2019, 23:04) *
Общаться нормально не получается даже в фейсбуке и вконтактах: всем хочется мгновенной реакции.

Зато у вас там Япония под боком. Вот умрёт Путин, придут либералы к власти, как в девяностые, и отдадут остров японцам для восстановления "исторической справедливости". Или китайцы отберут вместе с ДВ и Байкалом.

Автор: Агния 17.3.2019, 10:19

Читается бодро, с этим вас и поздравляю)
Не отговариваю писать, пожалуй, стоит продолжать, хотя уже в первых главах тайны как-то подраскрыты.
Недостатки:
Под какого читателя пишется - не ясно. Для детей - слишком жёстко, для взрослых - к чему этот галоп? полное отсутствие глубины, как будто люди - фигурки с ярлычками. Вот Дед - он непонятный, вот Бабка - тоже не без странностей и т.д.
Не стоит применять канцелярит - трудоустроилась, к примеру, и диалектные словечки - они у вас мелькают кое-где.
Вообще возникает ощущение "дёрганности" повествования - постоянно то одно время, то другое, то в шесть лет прыгнули, то вернулись раньше - это уже не мелочь, это говорит о том, что у вас это пунктик восприятия реальности - всё сразу и ничего полностью. Обратите на это внимание и старайтесь исправить - просто и последовательно изложите события - поверьте, станет лучше.
Далее - нет ни слова о месте, где это всё происходит, кроме названия. Маловато, с учетом того, что для большинства ваши места - экзотика. Это большой недостаток. Исправьте его.
Замечу ещё, что 12 лет - всё-таки ещё не девушка, даже если уже есть соответствующая физиология.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 17.3.2019, 14:17

Цитата(Сочинитель @ 17.3.2019, 7:43) *
Вот умрёт Путин, придут либералы к власти.

Дорогой Сочинитель! Будем надеяться, что после смерти Путина власть безжалостно захватят патриоты и никому ничего не отдадут! А вы слышали интервью Навального? Даже он, в ком мы все сомневаемся, что он "патриот", сказал, что ни один политик не отдаст Курилы. А знаете почему? Даже не из-за американских баз, которые тут же будут направлены на нас, а из-за того что там узкий перешеек, именно из него идёт к нам вся рыба ДВ. Отдай мы им Курилы и вся Россия останется без дальневосточной рыбы. А такую катастрофу даже Горбачев не смог себе позволить (почему то).

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 17.3.2019, 14:19

Глава 3. Алиса попадает в тоннель


Алиса пошла в шестой класс. Нарядная такая пошла: блестящие туфельки, белые колготки, белая блузка, тёмно-синяя юбочка с жилеткой, а за спиной ранец. Нет, нет, никаких цветов, потому что она уже неделю ходила в школу. Кошка Дина отважно шагала следом, она уже знала, что надо сидеть во дворе школы и ждать, когда хозяйка выучится, чтобы вместе пойти домой. Зимой кошка не ходила в школу — берегла лапы. Так... лишь осенью да весной.
Сказать, что Дина была всеобщей школьной любимицей — ничего не сказать! Её тягали по двору все кому ни лень. Поэтому киска тихонечко забивалась под кусты и там пережидала переменки между уроками. Но и это не помогало. Злобные детки целенаправленно выискивали её в кустах. Алиса спасала свою любимицу от хищных учеников и каждый раз ругала Дину:
— Ну зачем ты опять за мной поплелась! Я не хочу тебя потерять, как некоторых...
Но кошку тянуло в школу, ничего не поделаешь!
И вот закончился последний урок в шестомом «а» классе. Алиса выскочила из школы, отыскала Динку, и они отправились домой. Алиса рассказывала кошке о том, что произошло за день, какие оценки ей поставили, как она отвечала у доски и даже о том, с какой девочкой можно дружить, а какая плохая.
Подружки прошли уже полпути, как навстречу им выплыл чёрный силуэт бабы Дуси. А баба Дуся... как бы вам это помягче сказать, была как раз сельской ведьмой. И в отличие от безобидной бабы Вали, которая всю жизнь проработала в детских яслях и ничем подобным не занималась, баба Дуся ворожила и наводила порчу на окружающих. К ней валом валил народ, каждый со своей проблемой и с деньгами, ну или с продуктами в качестве оплаты за услуги. Вид у бабы Дуси был ужас какой страшный! Она могла позволить себе дорогую одежду, но почему-то ходила в рванье. По слухам, её сундуки ломились от денег и просроченных конфет. Шпана ведьму боялась, а самые отчаянные сорванцы даже кидали в неё камнями. Но зря они это делали, потом у них появлялись всякие болячки и даже переломы рук, и ног. Вот такая милая бабушка и возникла внезапно на пути у нашей дочери. Сказать что Алисонька испугалась — ничего не сказать. Но Дина! Дина побежала тереться Дуське об ноги. Такого предательства от своего питомца хозяйка не ожидала. Но ругать любимую кошку не было сил, школьница оцепенела от страха. А ведьма уже нависла над Алисой чёрной тучей и внезапно сказала:
— Пошто сестру убила и закопала в лесу? Иди, показывай где могилка!
Бабка растворилась также внезапно, как и появилась. А несчастный ребёнок упал в обморок прямо на дороге. Но так как на мгачинских дорогах машины и пешеходы появлялись крайне редко, Алисе лежать в беспамятстве никто не мешал. И увидела она в этом обморочном состоянии себя и сестру Диану в прошлом.

— Пойдём, пойдём! — тянула она Диану за руку. — Пойдем скорее, я покажу тебе военный лаз. Мне его Димка показывал.
Диана хнычет, но всё-таки бежит за сестрой в лес.

Алиса очнулась. Киска сидела на её груди и терпеливо ждала, когда детка насмотрится всего и проснётся. Алиса вспомнила свой сон и закричала:
— Диана! Лес! Лаз! — она знала этот военный лаз, это была старая, заброшенная геологоразведочная шахта на сопке рядом с домом Зубковых. Просто дырка, уходящая в землю и всё. Пустая, маленькая и давным-давно обвалившаяся. Алисонька сто раз лазила там с ребятами и даже одна.
— Я закопала Диану в шахте? — ужаснулась девушка. — Не может этого быть!
А кошка, это наглое кошмарище, как будто хихикала над хозяйкой — уселась на обочину и преспокойно вылизывала свою шерстку. Девочка чуть не упала в обморок ещё раз. Немного постояв и покачавшись, дитя рвануло к себе домой. Динка следом.
— Мама! — закричала деточка. — Я вспомнила! Я закопала Диану в нашей геологоразведочной шахте! Убей меня прямо сейчас!
Мама Инна медленно оторвала свой взгляд от лесных грибов, которые она перебирала и чистила ножом. Рука дрогнула, нож выпал из рук, потому что последняя оставшаяся в живых дочь летела прямо на этот нож. Мама обняла дочечку и разрыдалась:
— К тебе память что ли вернулась?
— Нет, не вся! Баба Дуся сказала, что я убийца. А я вспомнила как волокла Дианку к нашей шахте! Надо брать лопату, она там...
— Дурёха ты моя! Мы все шахты перерыли! Кого, ну кого ты могла закопать в свои пять лет? Дурной башкой подумай хоть немного!
Но дочь мать не слушала, она схватила в сарае лопату и побежала на сопку, напугав своим грозным видом бабушку и дедушку, выкапывающих картошку в огороде. Динка вприпрыжку поскакала вслед за своим рудокопом.
— Вот он, тоннель! — сказала Алиса, остановившись рядом с шахтой и разглядывая маленький вход.
Но тут небо заволокло тяжёлыми, медными тучами, прогремел гром. Кошка решила, что это видимо какой-то знак свыше и юркнула в шахту. Небо затянулось ещё сильнее, в лесу стало совсем темно. Алиска испугалась лезть в шахту и в темноте ковырять сырую землю, тем более, что ни фонарика, ни свечки она с собой не прихватила. Поэтому попыталась поразмышлять и всё взвесить:
— Нет, не могла я в свои пять лет ни убить человека, ни закопать! Мама права! Диана исчезла в каком-то другом тоннеле. Надо идти домой! ... Но зачем тогда бабушка поила меня зельем для потери памяти? Ну, бабушка! — внучка пригрозила Валентине Николаевне лопатой, а сама подумала о том, что в этом деле ещё много загадок.
Баба Валя на том конце огорода вдруг неловко упала на ведро с картошкой. Закряхтела, застонала и попёрлась в хату отлёживаться. Дед остался в огороде один.

— Динка! Динка! Кис-кис! — звала Алиса, но кошка не откликалась. Конечно же хозяйка не могла уйти домой одна, но и стоять в этом тёмном лесу у неё уже не было сил. Вот-вот пойдёт дождь.
Позвав ещё несколько раз непослушное животное, Алиса бросила лопату, перекрестилась три раза, как это делала мама, переплюнула через левое плечо и полезла доставать Дину из подземелья.
Не успела крошка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Алисы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшке, и глаза маминой дочери наткнулись ещё на одну дверь, на которой было написано: «Тёмная Русь». А внутри этой двери была сделана маленькая дверка для домашних животных. Дверка колыхалась так, как будто через неё только что кто-то пролез.
— Дина! — догадалась Алиса, оглянулась назад и увидела, что на той двери, которая захлопнулась за её спиной, тоже есть надпись.
На двери было написано: «Это, Сахалин, детка!»
«Там, за этой дверцей наверное, наша сопка и мой дом, — подумала Алиса. — Ну да, ведь мой зад смотрит туда, откуда я приползла. По крайней мере, так должно быть.»
Мысли Алисы путались, ей очень хотелось пить, но она продолжала раскладывать свои идеи по полкам:
«Впереди меня какая-то тёмная Русь. Да, да, но я только что стояла в тёмном лесу. Я больше не хочу ни в какую темень, тем более в русскую!»
У ученицы в голове колесом покатились виселицы, казни, осиновые колы, долговые ямы, стрельцы и опричники, о которых обожал рассказывать дед. Девочке стало дурно.
— Нет, ни в какую тёмную Русь я не полезу! — твёрдо решила Алиса и стала медленно разворачиваться к той двери, на которой было написано «Это Сахалин, детка!»
Но тут в голове у девочки грозно мяукнула кошка, и она вспомнила про Дину.
— Надо спасать подругу! — закивала Алиса, набрала в рот воздуха и уткнулась головой в дверцу с надписью «Тёмная Русь». Дверь медленно и со скрипом раскрылась. Детка зажмурилась от солнечного света и сочных красок лета: таких, которых на Сахалине сроду не было.


Автор: Сочинитель 17.3.2019, 15:05

Цитата(Инна Фидянина-Зубкова @ 17.3.2019, 14:17) *
А вы слышали интервью Навального?

Не интересуюсь Навальным принципиально.
Цитата(Инна Фидянина-Зубкова @ 17.3.2019, 14:17) *
А знаете почему?

В общих чертах в курсе.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 18.3.2019, 23:25

Глава 4. Алиса и Ягодник


Алиса осторожно открыла левый глаз, затем правый. Перед ней предстал удивительной красоты лес: древний, загадочный, весь покрытый цветами, мхом до верхушек деревьев и очень-преочень толстый, то есть стволы были широченными в обхвате, а трава-мурава маленькая и тонкая. На Сахалине всё как раз наоборот: дерева худые, а травища выше головы.
«Нет, это явно не мой родной край, но и на тёмную Русь как-то не очень похож! — подумала девочка и осторожно выползла из тоннеля.
Деревянная дверь за ней с шумом захлопнулась. Алиса обернулась и увидела, что на двери появился невесть откуда взявшийся пудовый замок. Ребёнок запаниковал и бросился теребить замок и дверь. Но жадный замочище подмигнул человеческому детёнышу и замер навсегда, крепкой хваткой вцепившись в железные дверные скобы.
— Всё, — сказала Алиса вслух. — Тута я и помру.
Но вдруг из кустов выскочила её любимая кошка Дина и прыгнула на руки хозяйке.
— Нашлась! — обрадовалась девушка и крепко-крепко прижала Динку к груди.
Кошка мяукнула от натуги, и Алиса поняла, что слегка переборщила с объятиями, она бережно опустила киску на травку и вздохнула:
— Ну вот, Динка нашлась, а домой ходу нет. Что же нам теперь делать?
Алиса почему-то не догадалась, как все другие добрые люди, попавшие в фантастический мир, попробовать ущипнуть себя и проснуться. Нет, она чётко помнила хронологию и последовательность событий, поэтому случайно проснувшуюся в голове мысль «это сон», тут же отмела в сторону.
Девчонке стало жарко, ранец за спиной, который она забыла снять дома, начал сильно её тяготить. Алиса сняла ранец, но и это не помогло, деточка тут же захотела есть и пить.
«Потом, — решила Алиса. — обойду-ка я сначала сопочку вокруг, вдруг с той стороны есть вход… ну или выход?»
И она мужественно отправилась в путь.
— А ты сиди здесь, охраняй мой рюкзак и это… мяукай, если я заблужусь! — приказала она своей кошке.
И животное, на удивление, согласилось. Девочка долго не могла поверить, что дама из семейства кошачьих вот так запросто осталась сидеть на месте и не попёрлась вслед за ней. Алиса обошла сопку вокруг, но каких-то иных входов-выходов не обнаружила.
— Я так и знала! — плюхнулась она рядом с Диной. — Теперь подумаем о еде, а вернее о воде.
Наша ученица уже знала, что без воды она протянет максимум три дня, а без еды дней тридцать-сорок и то, если повезёт.
— Вперёд, — взмахнула Алиса рукой, опять нацепила ранец на плечи и отважно двинулась в путь. Дина следом за ней. И тут ранец показался девочке очень тяжёлым, будто набитым кирпичами, — она просто очень устала. Но бросить ранец на произвол судьбы школьница не могла, ведь она прекрасно понимала, что за её учебники мама отдала всю свою скудную зарплату, и вот так подленько подставить родительницу дочь просто не могла.
— Мама! — вспомнила Алиса. — Она наверное ищет меня в этой чёртовой шахте и плачет. И дед ищет, и баба. Они у меня хорошие, а мы с сестрой пропащие!
«Сестра! — вспомнила Алиса. — Она точно сгинула в этом лесу. Других вариантов нет. А если... она живая? Я должна, я просто обязана её найти!»
Алиса остановилась.
— Кошка! — сказала она строго. — Планы изменились. Мы ищем воду, еду и нашу сестру Диану.
Дина вместо ответа улыбнулась.
«Да нет, показалось, — мотнула головой Алиса и задумчиво побрела куда глаза глядят. — Не могут кошки улыбаться. Нет, могут, конечно, но только не наша Дина!»

Через три тысячи километров (как показалось ребёнку) путницы нашли полянку с ежевикой. Наевшись, а заодно и напившись ягодным соком, дитя и киска уснули прямо на поляне. Скажу по секрету, кошка тоже жрала ежевику, аж давилась! Но Алиса не подумала ничего плохого на этот счёт, то есть она подумала: «Всё нормально, ест же Динка кукурузу и помидоры!»
Долго ли спали человек и животное, нам неведомо, но проснулись они от того, что почувствовали, как кто-то бьёт их палкой по бокам. Путешественницы подскочили и увидели маленького старикашку в лохмотьях, отважно размахивающего своим хлыстом — веточкой орешника. Старичок был странный: сам ростом с пень, на ногах лапти, на спине колючки как у ёжа, на которых висели гроздья разных ягод, а волосы и борода его были из зелёных листьев, на голове гнездо с морошкой и в руке корзинка с лесными ягодами.
Алиса и кошка выпучили глаза. Девочка вырвала ветку из рук чудного старикашки и почти прокричала:
— Здравствуйте! Меня зовут Алиса, а вас как зовут?
Лесной дедушка опешил. Сел, задумался, потом встал и сказал в сердцах:
— Нет, ну надо же разрешения спрашивать, прежде чем ягодку срывать!
— Разрешения? — удивилась Алиса. — А смысл? Ведь лес кругом, а в лесу ягода ничья, то есть общая или даже всеобщая.
— Общая-всеобщая, — пробурчал старичок. — Это у вас общая-всеобщая, а у нас моя.
— А кто вы? — начала нервничать Алиса.
— Я то? — ухмыльнулось зелёное, колючее чудо. — Ягодником меня кличут. Дух я лесной!
Ягодник засмеялся и исчез. А потом появился в другом месте. Так он появлялся и исчезал, пока девочка не закрыла лицо руками и прокричала:
— Хватит!
Ягодник материализовался в последний раз и притих.
— Нет, ну спрашивать же надо разрешения, прежде чем рвать дикоросы! — продолжал сокрушаться он.
Алиса решила, что вредничать бесполезно осторожно произнесла:
— Дедушка Ягодник, извините, что полакомились вашей ягодой бесплатно, но у нас нет с собой денег.
Ягодник чуть не заплакал:
— Мне не нужны ваши деньги, надо было просто попросить разрешения!
— Это как? — удивилась Алиса.
— А так. Поклонись до земли три раза и скажи: дедко Ягодник, дедко дух лесной, позволь набрать в лукошко ягоды немножко!
Девочке стало жаль безумного старичка, и она решила ему угодить, встала перед ним, поклонилась три раза и произнесла:
— Дедко Ягодник, дедко дух лесной, позволь набрать в лукошко ягоды немножко!
Тут Ягодник улыбнулся беззубой улыбкой и оттаял:
— Ну ладно уж, набирай!
— Спасибо, дедушка, но у меня нет лукошка.
— Ну ладно уж, бери моё, — лесовичок смущённо протянул девушке своё лукошко, доверху наполненное свежей, ароматной ягодой малинкой, земляникой, брусникой, костяникой, морошкой, голубикой и ещё всякой-всякой разной.
— Спасибо, дедушка! — обрадовалась Алиса и хитро прищурилась. — А не встречал ли ты когда-нибудь здесь девочку Диану, мою сестру? Она пропала семь лет назад, ушла из дома и не вернулась.
— Диану, значит, — задумался лесной дух. — А как же, была такая: маленькая, годочков четыре от роду, всю ягоду пожрала на этой вот самой полянке и ушла.
Тут Ягодник пристально посмотрел на кошку Дину, потом подозрительно посмотрел на неё ещё раз и сказал:
— Бр-р-р, померещилось!
— Куда ушла? — встрепенулась Алиса.
— Не знаю куда, спроси у бабы Яги. Со мной эта вредная девка и беседовать даже не стала! — Ягодник насупился и демонстративно отвернулся, сложив руки на груди.
Алиса уж и не знала кого из них ей жалеть. Сестру оказалось жальче.
— Ну она же маленькая, крошка совсем была и разговаривать толком не умела!
Старичок не оборачивался, было видно, что нехорошие воспоминания захлестнули его целиком.
— Ну, — вздохнула Алиса. — С тобой каши не сваришь, показывай лучше где баба Яга живёт.
Ягодник оживился:
— А ты кинь любую ягодку из лукошка на землю, она и укажет тебе путь.
Алиса пожала плечами, но покопавшись в подаренном ей лукошке, достала самую крепкую ягодку краснику (а по-сахалински клоповку) и кинула её наземь. Ягодка подскочила и поскакала по лесу. Алиса кинулась вслед за ней. А Динка рванула вперёд, так как разглядеть махонькую ягодку в траве могло лишь зоркое животное и то, если само этого захочет. Дина, на удивление, захотела.
Девчонки углублялись всё дальше и дальше в чащу загадочной тёмной Руси. Алиса не чувствовала веса учебников за спиной. Надежда окрыляла ей путь!


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 20.3.2019, 22:29

Глава 5. Грибнич и Алиса


Они скакали по кустам целую вечность (так показалось девочке). Хотя пространство и время в этом сказочном мире вели себя очень странно: то что происходило быстро, на самом деле длилось долго и наоборот; а расстояния, казавшиеся большими, были невелики, но маленькие расстояния, наоборот — огромными.
Алиса устала и выдохлась. Учебники за плечами снова превратились в тяжеленные кирпичи. И в тот самый момент, когда сердце ребёнка не выдержало и выдвинуло ультиматум «ещё минут пять такой гонки и я попрыгаю, попрыгаю в твоей груди и остановлюсь навсегда», ягодка красника перестала скакать по лесу и замерла под листочком. Динка и Алиска в полном бессилии упали на траву и тут же уснули. Проспав часов триста, а может быть, всего лишь часа два, девчушки проснулись отдохнувшими.
Корзинка с ягодами напомнила им о том, что пора есть. И они незаметно для себя скушали полкорзинки. А облизнувшись, увидели, что с ними произошло что-то совсем нехорошее: на Дианкиной шерсти выросла ягода ежевика, а на волосах Алисы — смородина. Обе запаниковали, попытались сорвать с себя ягоды, но те вырастали вновь. Конечно это было красиво и даже сытно, но как-то не по-людски и даже не по-кошачьи. Кошка, покатавшись по траве, и тщетно полизав свою шерсть, смирилась с обстоятельствами. А Алиса выдохнула и сказала мамиными словами:
— Если одноклассники не видят твой позор, значит, это не позор!
Она достала из корзинки Ягодника ещё одну ягодку и кинула её на землю. И... ничего не произошло! Ягодка лежала неподвижно. Алиса кинула ещё одну ягодку и ещё, и ещё... Тишина! Так она раскидала все ягоды из лукошка, но они не прыгали и не скакали. Девушкам стало грустно: одни в тёмном лесу, жалкие, замученные, с ягодами в волосах.
— Смешно! — услышали они голос сверху.
Обе девочки подняли головы и увидели своего знакомого Ягодника, раздувшегося до небес. Тут Ягодник сжался и опять превратился в маленького старикашку. Но выглядел он немного иначе: черты лица были другие и вместо ягод на его волосах, спине и в лукошке, торжественно восседали грибы.
Алиса уже знала что такое дипломатия, дед Ваня всем об этом рассказывал и примеры приводил хорошие: как он в беседах с бабушкой эту самую дипломатию выстраивает. Например, баба Валя приготовит что-нибудь неудобоваримое, дед всё сожрёт и скажет: «Спасибо, я наелась!» А если еда вкусная, то дед Иван говорит: «Спасибо, я наелся!» Бабушка губу подкусит и молчит: ей вроде бы скандала и хочется, но придраться-то не к чему. А сам дед, руководствуясь своей дипломатией, всегда умел устроить скандал, когда ему очень этого хотелось.
Вообще, Алиса многому уже научилась, живя в этой смешной семейке. Поэтому она, разглядывая обновлённого Ягодника, вздохнула тяжко-тяжко, поклонилась ему три раза до земли и сказала:
— Спасибо тебе, дедушка Ягодник, за ягодки твои вкусные, за путь-дорогу к бабе Яге ведущую. Но сделай так, чтобы ягоды больше не вырастали на наших волосах.
Ягодник аж расплылся от умиления:
— Спасибо, милое дитятко, за слова красивые, добрые, но я не Ягодник, а Грибнич — дух бестелесный, нежить лесная, грибы от грибников охраняю!
— А зачем грибы от грибников охранять? — удивилась Алиса.
— Да так, незачем, — смутился Грибнич. — Токо надо разрешения у меня спросить, прежде чем грибы в лесу собирать.
— А! — догадалась девочка. — Надо поклониться тебе до земли три раза и сказать: дедко Грибнич, дедко дух лесной, позволь набрать в лукошко грибочечков немножко!
Грибнич аж запрыгал от радости:
— Да, да, именно так! А откуда ты знаешь?

Алиса опять вздохнула, взяла на руки Динку, уселась на траву и рассказала нежити всю свою историю от рождения до самого последнего момента.
— Да уж, — настала очередь Грибнича вздыхать. — Скажу уж тебе всю правду горькую, как дочечке пролетарской. Во-первых, вам обеим пора покушать белковой пищи. Во-вторых, ягода в вашей волосне растущая, вам самим ещё пригодится — с голоду не помрёте. А как в свой домой возвернётесь, так она сама по себе и отпадёт. В третьих, нужно срочно разыскивать бабу Ягу, она у нас ведунья великая — в оба мира шныряет, всё видит, всё знает, укажет где твоя сестрёнка томится!
Грибнич покосился на кошку и продолжил:
— В четвёртых, путь до бабы Яги я вам сам укажу.
— А не обманешь, как Ягодник? — чуть не заплакала Алиса, она просто устала от всего того, что на неё навалилось за последнее время.
— Я нет! Ягодника ты обидела: его личное имущество без спроса срывала. А моих грибов не трогала! На вот поешь, пять процентов растительного белка в каждом грибочечке и никакой химии! — Грибнич ласково протянул девочке котомку с грибами.
Алиса улыбнулась сквозь слёзы:
— Дедушка, Грибнич, а ты точно уверен, что и ты в оба мира не шныряешь?
Грибнич отвернулся и засвистел какую-то свою грибную мелодию.
«Небось прячет от меня свои хитрые, старые глазищи!» — подумала Алиса.
Наконец Грибнич повернулся к девушкам и спросил:
— Вы пошто грибы не едите?
— Так они сырые! — возмутилась Алиса. — Отравить нас что ли надумал?
— Да что б ты понимала, троечница по биологии! Знаешь сколько видов грибов можно есть сырыми? — Грибнич разнервничался, раскричался прямо как наш дед Иван.
Лесной дух доставал гриб за грибом и тыкал ими Алисе в нос:
— Шампиньоны, вешенки, рыжики, белые грибы, трюфели и конечно же, дождевик — твой любимый дедушкин табак. Любишь, поди, раздавить руками серый грибочек и глядеть на его дымок?
— Люблю, — растерянно закивала головой троечница по биологии.
— Так вот, есть сырым его можно, пока он ещё не созрел, то есть покуда он белый, белый, белый!!! — начал впадать в истерику Грибнич.
Если б Алиса не научилась равнодушно смотреть на безобидные припадки гнева деда Вани, её психика сейчас дала бы трещину. Но Алиса росла девочкой закалённой, поэтому она лишь отмахнулась от орущей на неё нежити и попробовала откусить белый дождевичок.
— Весьма неплохо! — сказала она и попробовала накормить им кошку.
Той тоже понравилось. Девочки подождали немножко: а вдруг на их телах вырастут грибы? Нет, не выросли почему-то.
Наевшись шампиньонов, вешенок, рыжиков, белых грибов, закусив ягодами, которые росли прямо на них самих, и хорошо отдохнув, девчонки засобирались в путь. Алиса встала (и продолжая оттачивать методы дипломатии родного деда), поклонилась три раза до земли Грибничу да поблагодарила оного:
— Спасибо, дедушка Грибнич, за еду, за заботу! Но нам, вроде как, пора.
— А может ещё посидите, грусть-тоску мою скрасите. Из людей тут никто не хаживает, никто грибы не выискивает.
Алиса чуть рот не открыла от удивления:
— Так от кого ты тогда грибы свои охраняешь?
— Да так, белок да ежей от грибниц отгоняю. Птицы тоже очень любят грибами полакомиться, а ещё мыши, зайцы лоси, олени и кабаны. Эх ты, троечница по биологии!
«И всё-таки Грибнич — злая нежить! Стоит ли ему верить?» — подумала Алиса.
А вслух сказала словами бабушки Вали:
— Всякому в лесу пища нужна. Зря ты так, ой зря! — и добавила идеями своей учительницы зоологии. — В экосистеме должен работать закон живучести видов и нельзя ему мешать!
— А я? Я, по твоему, не вид, на моё житиё у вас запретов целая куча, так что ли? — и Грибнич заплакал, как дитя.
Но школьница упорно шла в наступление:
— Ты индивид, существо власть имеющее над природой, а значит, обязан любить и беречь животных!
Грибнич разрыдался от такой грамотности и непонятности:
— Хорошо, хорошо, признаю, ты хорошистка!
— Вот то-то и оно! — самодовольно сказала Алиса. — Показывай дорогу к бабе Яге.
— А ты ёе не боишься? — осторожно поинтересовался лесной дух.
— Я то? Ну я и бабу Дусю уже видела, и бабу Валю по миллиону раз в день! Чего уж мне бояться-то?
— Тогда лады, — сощурился Грибнич, взял гриб боровик из своей корзинки и дунул на него. У боровичка тут же появилось лицо, выросли ручки, ножки, и он весело запрыгал по лесу, показывая дорогу к бабе Яге. Алиса помахала на прощание лесному дедушке рукой, но взять с собой корзину с грибами отказалась. И они с Динкой побежали.
Грибнич прослезился. Он тоже махал им вслед всем своим телом, которое расплывалось, расплывалось и расплылось до небес:
— Я постараюсь, дочка, понять твои слова про индивида. Да и о том, чтобы любить животных тоже подумаю! — и лопнул как пузырь.
«Странные у Грибнича черты лица! — подумала Алиса, едва поспевая за боровичком и кошкой. — Напоминают моего родного папку, только как бы очень старого.»
Но размышлять об этом ей было недосуг.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 21.3.2019, 1:04

Глава 6. Алиса и баба Яга


Гриб боровик весело скакал по кочкам и пням! Наши малышки еле-еле поспевали за ним и не видели вокруг себя ничего. А лес постепенно менялся: из цветочного и ягодного он превращался в тёмный-претёмный бор. Боровичок поводил их по лесу версту-другую, поводил, а потом приметил среди коряг крепкое семейство боровиков, скакнул в последний раз и замер среди своих толстоногих родственников. Алиса подбежала к этой весело растущей кучи крепких, ладных белых грибов, но сколько ни искала, не смогла найти среди них своего маленького дружка. А грибы так и просились на сковородку, так и просились! В животе у девочки заурчало, и она сильно расстроилась из-за голода и предательства Грибнича:
— Ну вот, опять та же самая история. А ещё сделал вид, будто на папку моего похож! Ягодника и Грибнича одна и та же мать родила!
— Опять словами своей бабушки говоришь? — каркнул ворон с ветки.
«И откуда он взялся?» — деточка оглянулась на ворона, потом на кошку и не нашла её.
— Динка пропала! Дина, Дина! — закричала Алиса и пошла искать свою любимицу.
И тут сосновые стволы расступились, и детка оказалась на какой-то чудной полянке. А чудо там было только одно — избушка на курьих ножках! Алиса подошла поближе, чтобы рассмотреть: не муляж ли это, каких полно в детских садах и в городских парках. Но изба была похожа на жилую, из трубы валил дым, а на деревянных ступеньках сидела... Ребёнок не поверил своим глазам, на ступеньках избушки сидела её баба Валя в лохмотьях, гладила Динку, примостившуюся у неё на коленях и с аппетитом жевала кошачью ягоду.
— Бабушка! — кинулась внучка. — Как же я соскучилась по тебе! Тут столько всего произошло! Я сейчас всё расскажу.
Алиса полезла обниматься, но баба Валя как-то странно на неё посмотрела, отодвинулась и сказала, шамкая губами:
— Какая я тебе баба Валя? Я — баба Яга.
Алиса очнулась будто от сна, внимательно пригляделась к бабульке и заметила огромную разницу между этой тряпичной куклой и своей родной бабушкой. Да, да! Во-первых, лохмотья. Баба Валя никогда не оделась бы, как баба Дуся или как другая ведьма. У бабы Вали весь шкаф забит нарядными платьями. Хоть они все и одного фасона — обычные прямые до колен, но это не важно, на каждом из них свои особенные узоры или цветочки. Во-вторых, баба Валя каждую неделю ходила с Алисой в баню. А от этой бабки воняло так, будто она тыщу лет не мылась! В-третьих, лицо у нашей бабушки моложе и конечно же, красивее. А эта бабка хоть и похожа на Валентину Николаевну, но гораздо старее, морщинистее и нос отвис совсем уж большим крючком!
Нос бабы Яги свисал аж до кошки. Динка же урчала от удовольствия.
«Нет, это не моя бабушка, — вздохнула Алиса. — Это точно баба Яга. Но Динка! Зачем она липнет к ней, как к родной?»
— Дина! — сказала Алиса строго.
Кошка не реагировала. Баба Ёжка поднялась с предательницей на руках, открыла скрипучую дверь и кивнула:
— Пошли, внуча, ужинать!
«Так говорила баба Валя... Бабушка! — чуть не вырвалось из груди Алисы. — Да нет, показалось.»
Дитя мужественно полезла в мрачный дом бабы Яги, хотя бы ради того, чтоб отобрать у ней свою кошку.
Но баба Яга не церемонясь усадила Алису за стол, Дину на стол и стала их почивать. Нет, не супом из мухоморов, а пирожками с капустой! Гостюшки не удержались и набросилась на еду.
— Это же бабы Валины пирожки! — воскликнула Алиса с набитым ртом.
Но тут же осеклась и смутилась:
— То есть она такие же готовит.
Алиса наелась и рассказала бабе Яге свою бесконечно-запутанную историю. Та слушала, кивала и запаривала на печке иван-чай:
— На, дочка, испей чайку!
«Ишь, дочка я ей теперь! А может, мысли мои читает?» — подумала Алиса.
Девочка выпила иван-чай и в её голове зашумело: она вдруг начала вспоминать своё детство приблизительно с того момента, когда сестре Диане был год, а ей самой два года.

Алиса жутко ревнует маму к малышке Диане, особенно когда та её нянчит. Вот она колотит Дианку и даже кусает её. Мама, замечая укусы, ругается и от этого становится ещё горше! Слёзы, бесконечные слёзы. А далее дружба с Дианкой, совместные игры и неприятная делёжка родственников между сёстрами: каждой хотелось захапать себе маму, папу, бабушку и деда. Но дед больше баловал Дианку, чем Алису. «Противный!»
И вот тот самый злополучный день, когда пропала сестра.
— Пойдём, пойдём! — тянула она Диану за руку. — Пойдем скорее, я покажу тебе военный лаз. Мне его Димка показывал.
Диана хнычет, но всё-таки бежит за старшенькой в лес. Они стоят у геологоразведочной шахты. Алиса толкает младшую внутрь:
— Лезь первая, ты поменьше, ты пролезешь.
Дианка не хочет, плачет, но старшая упорно запихивает её в лаз, та пропадает в тоннеле. Тишина. Алиса ждёт, потом кричит:
— Ну как там?
Ещё ждет. Снова кричит:
— Вылазь, кому говорят! — и ждёт.
Сама боится туда лезть, жалобно зовёт Диану и в конце концов убегает домой. Далее: люди с лопатами выкапывают этот тоннель, роются в других ямах, обыскивают лес и пытают Алису:
— Где, где вы гуляли, вспоминай!
Все плачут. На душе очень плохо. Алиса всё время ревет, она ревёт именно от того, что не хочет жить. Затем баба Валя даёт ей попить какое-то зелье, она пьёт. На душе становится хорошо, спокойно. Алиса в семье одна: «И никого, никого нам не надо!» Всё.

Девочка ужаснулась своих воспоминаний и с выпученными глазами смотрела на бабу Ягу:
— Я? Я! Это я убила Дианку?! — чувство вины залило красным огненным шаром всё тело ребёнка. Она зарыдала как в детстве.
Яга не выдержала и звонко ударила деревянной ложкой по столу:
— Хватит! Жива она. Здесь твоя Дианка, в тёмной Руси. Ты должна найти её и отвести домой. Как говорится, сама украла, сама и вернёшь.
Алису вдруг резко потянуло ко сну. Засыпая, она ещё пыталась что-то бурчать. Но бабка, напоив кошку водой, отправила их обеих на лавку, накрыла зипуном и ушла думу думать на крыльцо, да советоваться с чёрным вороном.

Утром солнечный лучик тихонько и неуверенно прокрался через маленькое оконце в избушку на курьих ножках и пощекотал лицо Алисы. Девушка проснулась и растолкала кошку:
— Слышишь, Динка, я спасу сестрёнку! Недаром же я здесь. И ещё... Я никогда не рожу второго ребёнка, чтобы не доставлять боль первому. Просто взрослые об этом ничегошеньки не знают!
«Ты всерьёз так считаешь? Может, на всём белом свете ты одна такая: ревнивая и плохая?» — спросила у Алисы её совесть.
— Да, я плохая, плохая! — согласилась Алиса и пошла в тёмный угол сидеть на корточках и мучиться.
В окно влетел всё тот же чёрный ворон, уселся на стол и прокаркал:
— Надо попросить бабу Ягу отшибить тебе память ещё разочек!
— Надо! — кивнул ребёнок из своего угла.
Тут Динка жалобно мяукнула и Алиса очнулась:
— Хватит экспериментов! С памятью жить плохо, но и без памяти я намучилась!»
«А сестра не намучилась? — не сдавалась совесть. — Вот где она теперь, может Кощей Бессмертный ей каждую осень харакири делает? Ты почему не полезла за сестрой? За кошкой ведь полезла!»
Алиса попробовала привести свой разум в порядок.
— Я испугалась, маленькая была. А сейчас я большая и не в таких местах уже лазила, а и пострашнее — по скалам, например, да по стройкам.
«Да нет же, ты просто-напросто избавилась от сеструхи, вот и всё!» — продолжала ворчать надоедливая совесть.
Алиса горько заплакала, но быстро успокоилась. Ощущение необычной обстановки не давало человеческому детёнышу долго переживать. Другая реальность и новые невероятные эмоции наложили свой отпечаток на психику ребёнка. Алиса выползла из угла, поднялась. На столе стояли все те же пирожки и горячий иван-чай. Девчушка, давясь, поела. Сорвала со своей головы и с шерсти Динки несколько ягодок, закусила ими и предложила их киске. Настроение хозяйки передалось и кошке, которая категорически отказалась давиться пирожками и ягодами. Алиса наконец вспомнила о чувствах питомца:
— Тебе же мясо нужно или рыбу! — она пошарила по котелкам, но другой еды не было. — Ну ладно. Пошли, Динка, на воздух!
Алиса и еле-еле открыла скрипучую дверь, выкатилась наружу вместе с кошкой и тут же наткнулась на бабу Ягу, которая стояла к ним задом и пропалывала морковку.
«Совсем как моя баба Валя!» — Алисе стало почему-то смешно, она практически прохохотала заветную фразу:
— Бабушка Яга, повернись к лесу задом, а ко мне передом!
Яга медленно развернулась к «внучке» и прошепелявила в сердцах:
— Щас пойду розги с гвоздя сниму! Или ты спасибо за хлеб и соль только Ягоднику да Грибничу говорить умеешь?
Но девчонка каталась по земле от смеха! Яга и правда смешно выглядела на грядках, тем более, что других грядок не было вовсе, а пирожки, которые ела Алиса, были с капустой. На самом деле Алиса смеялась от стресса пережитых воспоминаний и из-за того, что баба Яга напоминала ей её родную бабушку.
Пока хозяйка веселилась, Динка тоже покопалась в грядке с морковкой, удобрила её, закопала удобрение поглубже и гордо зашагала на траву — караулить птичку иль ящерку.
Баба Яга крякнула от удивления, глядя на хохочущую Алису, покрутила пальцем у виска, отряхнулась от земли и потелепалась в избушку. Там она нашла портфель нашей ученицы, вытряхнула оттуда все учебники, положила на дно тёплую шаль, а в наружные кармашки запихала фляжку с чаем, пирожки и выползла на улицу к подружкам. На плече у ведьмы сидел её чёрный ворон.
— На, бери свою суму, посади туда кошку и иди, у животинки лапы, поди, не железные! А как дойдёшь до Ивана-царевича, расспроси его об судьбинушке своей сестрёнушки.
Алиса перестала смеяться:
— А ты? Ты, бабушка, разве ты ничего не знаешь?
— Не, не ведаю! — замотала головой баба Яга. — Бери суму, кому говорят.
Ученица неуверенно взяла из рук ведьмы свой рюкзак, заглянула внутрь, пощупала его на наличие взрывоопасных веществ и сощурившись, спросила:
— А куда ты дела мои учебники?
— В хате твои книжки, на обратном пути их прихватишь.
— Поклянись, что не растопишь ими печь, они бесценны!
— Честное пионерское! — сказала баба Яга и перекрестилась слева направо.
Алиса поверила бабушке, выдохнула, посадила кошку в портфель, надела его на плечи, поклонилась Яге до земли и сказала:
— Спасибо тебе, бабулечка, за кров и стол, да за советы добрые! Ну я пошла.
— Иди, иди, милая! — Баба Яга перекрестила слева направо спину уходящей вдаль девочки.
А девочка, сделав пару шагов в сторону леса, остановилась и призадумалась:
— Но как же я найду Ивана-царевича?
Баба Яга повернулась вокруг себя три раза и достала из-за пазухи блестящую десятирублёвую монету:
— А вот тебе, внученька, лягушка-золотушка, она путь-дорожку ко дворцу Ивана-царевича укажет.
— Как укажет? — спросила Алиса.
— А ты кинь её наземь.
Девушка взяла золотую монетку, повертела её в руках и кинула на землю. Монетка подскочила, превратилась маленького смешного лягушонка, который запрыгал в сторону восхода солнца. Алиса пустилась вслед за ним. Дианке же ничего не оставалось делать, как трястись за спиной у хозяйки.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 23.3.2019, 0:27

Глава 7. Алиса, чёрный ворон и Полевик


Алиса с трудом пробиралась по тёмному бору. Уж и не знамо сколько она пропрыгала по корягам за скачущей лягушкой-золотушкой: год, другой, третий? Вымоталась она жутко! Но кошка чувствовала себя неплохо, она спала за хозяйской спиной в школьном рюкзачочке. Девочка наконец почувствовала трёхкилограммовый Динкин вес и свой лютый голод.
— Я есть хочу! — неоднократно кричала она лягушке-золотушке. — Остановись!
Но куда там! Бешеная лягуха всё скакала и скакала куда-то.
— Да уж, не продумала старая карга твои перекуры! — вдруг услышала Алиса голос чёрного ворона бабы Яги.
Она посмотрела вверх и правда, на ветке сидел знакомый ворон.
— Я не курю! — ответила девочка, обрадовавшись нежиданному дружку. — Но я больше не могу бежать, бежать и бежать! Я хочу отдохнуть и поесть в конце концов!
Обессиленный ребёнок плюхнулся на землю, а безумная поскакуха упрыгала вдаль и скрылась между толстенными стволами сосен.
— Жри, не спеши! — пробурчал ворон. — Я тебя провожу до Ивана-царевича!
— Вот ты друг! — обрадовалась девочка, вытащила кошку из портфеля, достала пирожки, ведьмину фляжку, нарвала свежих ягод со своих волос да с Динкиной шерсти, и приступила к обеду.
Ворон слетел с ветки, уселся Алисоньке на плечо и стал аккуратно склёвывать с её головы чёрную смородину. Кошка потянулась, брезгливо понюхала вчерашние пирожки, фыркнула и крадучись пошла на охоту.
— Ты только не приноси сюда добычу и не показывай, как ты сжираешь бедных бурундуков, а то меня стошнит! — предупредила её хозяйка.
Динка ещё раз фыркнула и удалилась, а Алиса задумалась: «Хм, в этой тёмной Руси всё вокруг волшебное: ягоды, грибы, монетки-лягушки и даже ворон со мной разговаривает, а Динка как молчала, так и молчит.»
— Кар! — удивился ворон. — Мы все тут сказочные герои, а твоя Динка откуда? С какого-то говяного Сахалина!
— Ты ещё и мои мысли читаешь! — возмутилась Алиса. — А Сахалин хороший, нет там стометровых сосен, у нас весь лес светлый! И Мгачи... Знаешь как там жить весело!
Девчушечка вспомнила свой родной посёлок, подружек, друзей, деда Ваню, бабу Валю, маму Инну, папу... И заплакала. Она очень хотела домой!
Ворон сжалился над Алисой и глядя на неё, сам чуть не расплакался: из его чёрных бусинок глаз даже выкатились две большие слезинки. Птица прижалась к ребёнку, расправила крылья и попыталась ими обнять дитя. А девичьи слёзы вымыли из организма накопившийся стресс, и Алиске полегчало. Ворон облегчённо вздохнул. Деточка достала из сумки подаренную Ягой шаль, укрылась ею, свернулась калачиком на настиле из мха и уснула. Ворон уселся рядом на пень — охранять дитятко от диких животных.

Алиса спала, спала и проснулась от того, что выспалась: просто-напросто выспалась и всё. Она открыла глаза, под её боком дрыхла тёплая Динка, а чёрный ворон, нахохлившись, дремал на пне. Девушка хотела подняться так, чтобы не разбудить своих верных друзей, но ей не удалось: ворон встрепенулся, а сытая кошка потянулась, мяукнула и решила ещё немножечко поваляться в пушистом мху. Алиса же достала два последних пирожка, посмотрела на них со всех сторон, вдохнула и один положила обратно, а второй решила всё-таки съесть. Она отломила половину пирожка и протянула её черной птичке. Ворон не побрезговал хозяйской выпечкой и с удовольствием его проглотил. Позавтракав, Алиса засобиралась в дорогу. Кошка предпочла не рассиживаться в рюкзаке, а пробежаться по лесу.
— Баба с возу, кобыле легче! — прошептала дедушкина внучка.
И процессия двинулась в неизвестном направлении. Вернее, направление знал лишь ворон, он же и вёл маленькую колонну вперёд, перелетая с ветки на ветку.

Вскоре тёмный бор расступился и перед глазами наших путников предстало бескрайнее зелёное поле. А вдалеке виднелись холмы и горы.
— Ну вот, — выдохнула Алиса. — Наконец-то мы добрались и до светлой Руси!
Она остановилась, завалилась на шелковистую травку, прикрыла глаза от яркого солнечного света и лежала, наслаждаясь теплом и ароматом полевых цветов. Дианка юркнула в траву ловить мышек-полёвок, и ворон туда же.
Однако, Алиса недолго провалялась в блаженстве.
— Ух! — услышала она незнакомый, глухой голос.
Девочка осторожно открыла глаза и увидела над собой склонившуюся человеческую голову. Она ойкнула и подскочила от страха. А подскочив, рассмотрела пришельца. Это был маленький, голый, чёрный, как земля, старичок с соломенными волосами и с разными глазами: один карий, другой серый. Вся его одежда — лишь юбка из сена.
Ох! — выпустила Алиса свой страх наружу и успокоилась. — Ты кто?
— Я то? — усмехнулся соломенно-земляной человечек. — Полевиком меня кличут, духом степным да русськой нежитью. Но ты можешь называть меня житным дедушкой. Я вот поле своё охраняю от любого хожего-перехожего да от зверья непрошенного. А ты кто такая и зачем на мои угодья припёрлась, живо докладывай!
Деточка внимательно рассмотрела это чудо-юдо полей, на всякий случай поклонилась ему три раза до земли и представилась:
— Я Алиса с острова Сахалин, живу в посёлке Мгачи, на улице Восточная, дом номер восемь.
— Ой как интересно! — воскликнул Полевик, уселся на мураву и крякнул от удовольствия. — Ну докладывай и дальше всю правду-матку о себе, дитя человеческое!
Алиса от "некуда деться" уселась рядом с ним на траву и начала своё долгое повествование о себе, своей семье и о несчастной сестрёнке Диане. А пока она (в который уж раз) рассказывала свои тайны новому существу, к ней подползли нажравшиеся кошка, чёрный ворон и уселись рядом.
— Теперь я хожу, ищу Дианку в вашей тёмно-светлой Руси, — закончила Алиса свой печальный рассказ.
Заслушавшийся Полевик расстроился, расхлюпался, из его разноцветных глаз потекли слёзы, а из носа сопли.
— Вытри мне лицо, добрая барышня! — попросил житный дедушка, рыдая.
Алиса порылась в кармашке своей школьной формы, нашла носовой платок и вытерла им деду глаза и нос.
— На! — отдала она ему платок навсегда, так как не захотела класть в карман сопливую тряпочку.
Полевичок несказанно обрадовался подарку, ведь платочек был нарядный, с цветочками. Дед высморкался в него ещё раз и спрятал в складках сена своей юбки.
— Я есть хочу! — опять захныкал Полевичок.
Алиса сжалилась над нежитью и достала из рюкзака последний пирожочек.
— На! — протянула она его житному дедушке.
Полевик цап пирог и проглотил не жуя.
— Дай ещё!
— Нету! — развела девчонка руками.
Полевик выхватил из рук Алисы рюкзак, пощупал его, нашёл фляжку с иван-чаем, выпил последние капли и также спрятал её в своей юбке.
Алиса даже не расстроилась, она устала от долгой дороги, от всех этих незапланированных чудес. Какое-то старческое равнодушие заставило её встать и молча продолжить свой путь.
— Погодь, не спеши! — остановил её житный дед. — Уж больно ты доброе дитя, наградить мне тебя по нашим полевым законам положено.
И откуда ни возьмись, у Полевика в руках оказалась корзинка доверху наполненная жёлтыми, плоскими и блестящими кругляшами.
— На, бери! — протянул он корзинку ребёнку.
— Что это? — удивилась Алиса.
— Золотые монеты 1015 года выпуска.
Девочка осторожно взяла одну монетку в руки и рассмотрела её: на одной стороне денежки был выбит сидящий человечек, а на другой лик какого-то святого.
— Князь Владимир Рюрикович и Иисус Христос, — пояснил полевой дух.
— А! ... Ну и как я всё это до дома дотащу? — спросила Алиса и вспомнила сразу две важные вещи.
О том, богатство её семье крайне необходимо. И слова бабушки Вали: «Кто клад найдёт, у того его государство и отберёт!»
— Не, не надо! — отказалась Алиса от дедушкиных миллионов.
— Почему? — расстроился Полевик.
— Не хочу семью под уголовщину подводить.
— Чего так? — удивилась нежить.
— Придет милиция и отберёт твоё золото, а нас в воровстве и обвинят! Вот ты сам из какого музея украл монеты?
— Ой и вредная ты девка! — буркнул житный дед. — Ну не хочешь, как хочешь.
Он дунул на свои денежки и они все превратились в маленьких лягушек-золотушек, которые тут же начали выпрыгивать из корзинки в разные стороны и прятаться в траве. Алиса рассмеялась. А ворон хотел было съесть десяток-другой зелёных головастиков, но на первом же и поперхнулся: выплюнул его золотой монетой, та превратилась в лягушонка и поскакала прочь.
А наша хитромудрая леди на всякий случай поклонилась Полевику три раза до земли и сказала:
— Ну мы пойдём, дела у нас как-никак!
Житный дед растрогался.
— Не спешите, барышня! — он вынул из своей юбки пузатенький платяной мешочек. — Вот тебе сон-трава, она от злых духов убережёт, а ежели заснуть не сможешь, то положи её под голову и вмиг уснёшь!
Алиса осторожно взяла мешочек из рук нежити, развязала его, заглянула внутрь. Там лежали высушенные фиолетовые цветочки с серыми, мохнатыми стебельками.
— Этот цветок называется прострел из семейства лютиковых, — пояснил Полевик. — Дюже сильная травка!
— Ладно, возьму её на всякий пожарный, — согласилась новоявленная подружка степного духа. — Спасибо тебе, житный дедушка!
Алисонька поклонилась ему ещё три раза на уж самый "пожарный случай" (чтоб дедок сухотравье не превратил в лягушек) и отправилась в путь. Полевик помахал ей на прощание, улыбнулся и тут же исчез. Ворон поскакал впереди, а кошка любезно согласилась ехать на хозяйкиной спине в рюкзачке.

А когда они прошли по нарядному полю версту-другую, солнышко закатилось за горизонт, и путникам пришлось устроить привал. Ворон и человек поклевали немного Алискиных и Динкиных ягод. Кошка же отправилась на охоту, а девочка завалилась спать, положив под голову сон-траву. Но ворон клювом аккуратно вытащил мешочек из-под её головы.
— Чего ещё выдумал? — удивилась Алиса.
— Уснёшь чуть ли ни замертво от этой травы! А потом придут родные дети Полевика: Межевик и Луговик, навалятся и задушат тебя.
— Фу, опять обманул меня злой дух! — девчонка схватила мешок с цветами прострела и откинула его подальше от себя.
Но ворон подобрал мешочек и принёс его обратно своей подружке:
— Не спеши добром кидаться! Трава и сама по себе волшебная: от злой нечисти убережёт, ежели чего случится...
— Ну ладно, — согласилась Алиса, аккуратно взяла сон-траву и засунула её в кармашек ранца.
А потом легла и очень быстро уснула сама по себе, без всякого волшебства.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 26.3.2019, 0:40

Глава 8. Алиса и Иван-царевич


Утром они продолжили свой путь.
Но всё имеет свойство заканчиваться. Закончилось и поле по которому шла Алиса, скакал ворон, да ехала в рюкзаке кошка. Перед глазами путешественников предстал заброшенный яблочный сад. Ветки яблонь свисали от тяжести крупных, спелых плодов, трава под деревьями тоже была вся устлана яблоками. Девочка, живущая на Сахалине, никогда не видела такого зрелища! А знаете какие на севере Сахалина вызревают яблоки? Никакие! Алиса даже яблоневого дерева ни разу не видела. Поэтому она и подумала, что именно теперь попала в сказку, а точнее — в райский сад.
— Яблочки! — захлопала сахалинка руками, осторожно сняла с плеч портфель и выпустила оттуда Дину — полюбоваться на такую красоту.
Ворон же огляделся и давай клевать яблоки, проголодался как-никак! Алиса тоже подобрала одно большое, красное чудо и впилась в него зубами. Но куда отправилась равнодушная к красотам природы кошка, рассказывать не будем — и так понятно. А человек и птица наелись и прилегли отдохнуть.
Проснулись они от пения птиц и взошедшего весёлого солнышка. Нужно было собираться и идти дальше, потому что... А потому что другого выхода у Алисы не было, кроме как идти, идти и идти. Ведь она не собиралась оставаться навсегда даже в этом райском саду. Девочка оглянулась, поискала глазами кошку, но той нигде не было.
— Дина, Дина, Дина, кис-кис! — позвала её Алиса.
И кошка прискакала весёлая и довольная, с мордой заляпанной птичьими перьями.
— Фу! — поморщилась хозяйка и вытерла питомице мордашку. — Пойдём дальше.
И они пошли. Яблоневый сад, как и зелёное поле, тоже был почти бесконечный. Почти. А прямо посреди сада стоял дворец Ивана-царевича. Ворон целенаправленно вёл туда ребёнка и четырёхлапую уродину (так выглядела Динка в его чёрных бусинках глаз).
Рано или поздно, поздно или рано, но процессия наткнулась на это здание.
— Дворец! — каркнул ворон.
— Вижу, — ответила Алиса, рассматривая сие сооружение.
Дворец был действительно красивый, сказочный, в позолоте, с маковками, рельефным крыльцом и ставенками на окнах, но с одним большим недостатком: сооружение разваливалось от старости, даже краска во многих местах облупилась, показывая гостям чёрные доски стен. Конечно нужно было зайти внутрь или хотя бы постучаться в двери, но девчонка побаивалась совершить такой отчаянный шаг.
«А если я встану на это дохлое крыльцо, и вся конструкция рухнет на меня? Прощай тогда мама, папа, Динка, баба, дед...»
— Дед! — вдруг закричала Алиса.
Из покосившегося дворца её вышел дед — Иван Вавилович Зубков. Ворон прыгнул ему на плечо, а кошка побежала тереться об любимые ноги.
Однако дед Иван странно выглядел: на его голове сикось-накось сидела золотая корона; рыжие, спутанные волосы свисали до плеч; голубые глаза горели безумным блеском; а одет он был в грязные, засаленные, но царские одежды — в вышитую золотой нитью рубаху и кружевные панталоны; на ногах красовались дырявые лапти.
Внучка, несмотря на это, всё равно кинулась в объятия к родному ей человеку. Родной человек обнял её в ответ, а затем осторожно поставил внученьку на крыльцо и сказал недовольным голосом:
— Какой я тебе дед? Я царь-самодур Иван третий сын.
— Ну да, ты третий сын у моей прабабушки, самый баский. Я все помню, дед! А как ты сюда попал?
Дед задумался, присел на крыльцо, достал из-за пазухи, спички, трубку, мешочек, из мешочка вытянул щепотку махорки, насыпал её в трубку и закурил.
— Дык, родился я тута.
Алиса внимательно пригляделась к деду:
«А мой дед курит беломор. Нет, конечно, все знают, что дед Зубков дурной, но не до такой же степени! У этого дедка совсем глаза безумные: так и бегают, так и бегают — каждый в свою сторону! А может это мой дед, но он просто рехнулся тут от одиночества?»
— Я царь-самодур, я сам по себе дурной, и мне не обязательно рехаться... решиться... рехнуться... зарехнуться! — попробовал Иван подобрать нужное слово.
— Отряхнуться тебе надо, грязный больно!
«И этот мои мысли читает!» — обиделась девонька.
— Так, так, — Алиса хитро-прехитро сощурила свои карие глазки. — Значит, ты царь. А где же твоя свита?
— Я самодур. Разбежалась от меня моя свита.
— Оно и видно! — кивнула девочка. — Хоть бы помылся, побрился, одежду постирал, избу подправил.
«Мой родной дед работящий, не то что этот!» — подумала Алиса.
Царь отчего-то вдруг взбеленился:
— Ах ты, засранка, на себя посмотри!
Он подскочил, забежал в покосившийся дворец и выбежал оттуда с большущим зеркалом в руках, прислонил его к перилам террасы и сказал:
— На смотри!
Алиса с удивлением стала себя рассматривать: всклокоченные, сальные волосы с ягодой вперемежку, замазюканное лицо и запачканная школьная форма.
— Господя! — вырвалось из детских уст. — Это я?
— Ты, ты, деточка! — злорадно пропыхтел царь.
— Дед, прости меня! — внучка снова кинулась к деду Ване. — Давай помоемся, постираемся, обед приготовим.
— Иди мойся! — царь кивнул на разрушенную баню.
— Нет, ты не мой дед! — разозлилась Алиса и ударила самодура рукой. — У моего деда все хозяйственные постройки в порядке. Он постоянно повторяет: «Построй и жри-живи!»
Самодур развел руками и захихикал как дурак. Алиса аж сплюнула не по-детски и пошла рассматривать дворец изнутри.
Зрелище, скажу я вам, ещё то! От былой роскоши не осталось и следа: полуразвалившаяся мебель, паутина и килограммы пыли кругом. А повсюду валялись золотые монеты 1015 года выпуска, которые периодически превращались в лягушек и обратно. Чёрный ворон обрадовался и поскакал играться с лягушками-золотушками. Динка полезла по углам искать мышей. Алиса всплеснула руками:
— Дед, давай прибираться, тащи таз с водой, тряпки и стиральный порошок.
— А воды то и нет. Был ручей когда-то. Иссох. Но есть мыло! — царь весело побежал в другой зал за мылом.
Было видно, что он радовался новым живым душам, случайно забредшим в его гадюшник. А девушка злилась на него: «Колодец нельзя что ли вырыть?»
Она вспомнила, как помогала своему деду рыть во дворе колодец для орошения грядок и вздохнула. Самодур вернулся с хозяйственным мылом:
— На, дочка, держи!
— Алиса недоверчиво взяла серый кусок кирпичного цвета и повертела его в руках:
— Зачем мыло, если нет воды?
— Бери, бери, пригодится, встретишь водицу на пути! — Иван деловито засунул мыльце в детский портфельчик. — Тебе ж поди, ещё идти и идти!
— Идти... — задумалась Алиса. — Мне до Ивана-царевича добраться надо.
Царь аж запрыгал от счастья:
— Я и есть Иван-царевич, токо в старости.
Внучка удивлённо вскинула бровь.
Дедушка обнял девочку за плечи и повёл по дворцу:
— Рассказываю: когда-то я был молодой и звали меня Иван-царевич. А как батюшка мой царь Берендей преставился, так я на трон и взошёл.
Дед подвёл внучку к своему запылившемуся трону, взгромоздился него, взял в руку скипетр и продолжил:
— Вот и правлю-властвую с тех пор!
Алиса засмеялась, уж очень смешно выглядел её дедушка на заплесневелом стуле да в шутовском наряде.
— Хватит врать, деда Ваня, расскажи лучше, где у тебя холодильник и погреб? Еду готовить будем!
— Ага, разбежалась! И холодильник ей подавай, и погреб в придачу, — самодур слез с трона и присел в поклоне. — Нет ни того, ни другого!
Алиса раскрыла рот от удивления:
— А что ты ешь?
— Как что? Яблочки наливные. Благо, сами по себе растут.
— Ладно, пойдём есть твои яблоки, — смирилось с происходящим дитя и поплелось на свежий воздух.
Алиса взяла одно яблочко, села на крылечко и стала задумчиво его жевать. Царь присел рядом:
— Ну рассказывай теперь ты.
— А что рассказывать то?
— Всю свою историю.
— Да знаешь ты её! Просто придуряешься, что ты не мой дед.
— Ей богу, я не твой дед! — и царь перекрестился слева направо.
Но внучка ему не поверила:
— Дед, а ты меня из-за Дианы не любишь? Ну, типа, я виновата...
Царь крякнул, хмыкнул, поднялся и исчез во дворце. Через две минуты вернулся, держа в руках фарфоровое блюдце. Иван протёр её рукавом, взял одно из валявшихся повсюду яблок, и пустил его кружится по блюдцу, внимательно вглядываясь в процесс. Дед хмыкал так, как будто видел там что-то. А потом вынес свой вердикт:
— Да нет, дочка, любит тебя дед Иван. Просто бабка Валька не разрешает ему тебя воспитывать.
— Почему?
— А надавал он тебе по сраке как-то раз, вот и она и запретила ему к тебе прикасаться. Ох, как больно-больно он тебе навалял! — и самодур опять заржал как дурак.
Алиса отвернулась. Она запуталась в своих дедушках, эмоциях и воспоминаниях. Хотя... этот сказочный дед был гораздо противнее, чем свой родной, настоящий.
«К деду Ване хочу! — подумала внуча. — Я его обо всём, всём, всём расспрошу!»
Тут царь-самодур загрустил:
— А я? Я же весёлый!
— Ты злой и некультурный! Некогда мне с тобой рассиживаться, мне сестрёнку найти надо. Баба Яга сказала, что ты знаешь где она.
— Я ничего не знаю, откуда мне знать?
— Ну вот, зря шла! Ваша грёбаная тёмно-Русь. Верни меня домой, живо!
— А как же сестрёнка? — усмехнулся царь. — Пропадай зазря?
— Но как я её найду, если тут никто ничего не знает! — закричала на него Алиса, потом встала и прорычала в небо. — Когда же, когда же наконец я проснусь!!!
Солнышко ойкнуло от страха и спряталось за тучку. Но наша Алисонька не проснулась.
— Ты не спишь, рыбонька, ты в сказке, — подзадорил её дед. — А давай я посмотрю, где твоя сестрёнка.
Самодур опять покатал яблочко по тарелочке, с интересом рассматривая телевещание на дне блюдца:
— Вах, вах, вах, какие ж вы росли обе тощенькие!
— Нормальные росли. Чего жиреть то? — буркнула Алиса.
— Ой-ё-ёй, вижу, пропала твоя сестра в тёмной Руси! Тут она, тута. Как есть, как пить тута.
— Я пить хочу!
— Попей яблочного соку, — дедок живенько припёр термос, гранёный стакан и налил ребёнку сок.
Алиса выпила и успокоилась:
— Ну и где она?
— А не скажу! Лишь путь-дорожку укажу.
— Давай показывай! — нахмурилась девушка.
— Ты, доченька, должна дойти до озера Чудесяки-Превращаки и искупаться в нём, но несомненно вместе с кошкой. Запомни, с кошкой! А как выкупаетесь обе, так свою сестрёнку и увидите! А идтить вам надо вон к той сопке Горюхе, под ней и лежит волшебное озеро.
— Ну спасибо, тебе, дедушка! — процедила Алиса сквозь зубы и позвала кошку с вороном.
Те нехотя припёрлись, бросив свои очень занятные дела.
— Мы уходим! — приказала хозяйка живности.
Царь-самодур опустил плечи, сжался, превратился в маленького, жалкого старикашку и заплакал.
— Ну ты чего, дед Иван? — склонилась над ним наша барышня.
— Сбегаете, значит, да? А я один-одинёшенек тут останусь. Кто мне помоет полы и посуду?
Алиса осерчала от таких слов, но на всякий случай поклонилась Ивану-царевичу до земли три раза, развернулась и поплелась к сопке Горюхе, с очень сложными эмоциями внутри своей души. Кошка и ворон побежали следом. Но чем дальше уходила девочка от полуразвалившегося дворца, тем жальче ей становилось безумного хозяина.
— Стойте! Стойте! — их зачем-то догонял Иван-царевич.
Войско остановилось.
— Держи, пригодится! — дедушка протянул внучке котелок, доверху наполненный яблоками, в карман её рюкзачка запихал термос с берёзовым соком и спички.
— А спички зачем?
— Дык это... как словишь добычу, так разведёшь костёр и сваришь мясо в котелке.
Девочка живо представила, как она охотится на диких зверей и поморщилась. Но решила не перечить больному:
— Спасибо тебе, царь Иван. Я пойду?
— Иди, иди! — дед поцеловал внучку и она пошла.
Иван слева направо перекрестил уплывающую вдаль спину Алисы, горько вздохнул и поплёлся в свою богом забытую хату, то есть во дворец.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 27.3.2019, 2:37

Глава 9. Алиса и Гороховая баба


— Путь долгий, высыпь яблочки в портфель, котелок привяжи к сумке, а животинка пущай пешочком прошвырнётся, не обломает лапищи то, не боись!
Кошка зло взглянула на ворона, подняла хвост и гордо зашагала вперёд. Алиса сделала, как сказал ворон и идти стало намного легче.
— Так царь Иван — мой дед или не мой, баба Яга — моя бабушка или не моя, а Грибнич — мой папка или не мой? — спросила девочка у ворона.
— Не знаю, я на Сахалине никогда не бывал! — ответила птица.
— Ну что ж, тогда надо идти, идти и идти. Так моя мамулька себя утешала, когда плакалась, что у неё нет больше сил жить.
— А чё это у ней не было сил жить?
— Не знаю. Но она сидит в полудохлой деревеньке, пишет стихи и сказки, а народ над ней потешается: «Парикмахер-писака!» Плохо ей от этого. Никогда ничего не буду писать! Не позволю, чтоб и надо мной смеялись.
— Да уж, — вдохнул чёрный ворон. — Тебе стыдно за мать?
— Да ерунду какую-то пишет!
— Ну что ж, нам с тобой уж точно надо идти, идти и идти.
— Но с другой стороны, — продолжала рассуждать Алиса. — Зачем я несу эти дедовские яблоки, если яблочный сад ещё длится, длится и длится! Вот закончатся посадки, тогда и наберём яблок на их окраине, а?
— Нет, — каркнул ворон. — А вдруг дедовские яблоки волшебные?
— Ну уж! — хмыкнула девочка.
— Давай проверим! — предложил ворон.
— А как?
— Ну съешь одно.
— Боюсь чего-то. Сам съешь.
— А давай лучше кошаре дадим.
— Не, кошка не будет.
— Ну ладно, ты это... неси их покуда. — приказал ворон.
— Хорошо, — согласилась Алиса.
Вот под такие беседы и закончился райский сад. Алиса с вороном наелись напоследок валяющихся под ногами яблок и пошлёпали дальше.
Яблоневый рай сменился лугом, потом оврагом, опять лугом и перед глазами дружной команды предстало огромное гороховое поле.
— Горошек! — обрадовалась девчонка — Динка тоже любит горох.
— И я! — каркнул ворон.
Они побежали к гороховому полю. Наконец-то! Настоящая белковая пища, которая обрадовала всех троих. Насытившись, наша леди, ворон и кошка прилегли отдохнуть. Но недолго они дремали.
Чёрный ворон услышал какой-то шум, подскочил и растолкал свою мадаму. Алиса осторожно высунула личико из зарослей гороха в направлении грохота. И отпрянула. Прямо на них неслось нечто, похожее на старуху, но с растопыренными когтистыми лапами, в балахоне из грубо связанных стеблей гороха, а вместо волос — стручки гороха. Это нечто свистело, шипело и угрожающе ревело. Ужас сковал ребёнка. Кошка юркнула в гороховую ботву. А ворон не растерялся, клюнул Алису в попу и та очнулась.
— Гороховая баба! Это же её поле! Я совсем забыл об этом мелком факте, — обеспокоенно прокаркала птица. — По законам жанра, в неё надо кидаться палками!
Алиса поискала глазами палку, но не нашла.
— Кидайся яблоками! — подсказал ворон.
— Ах, да! — юннатка открыла рюкзак, и райские яблокчи полетели в нечистую силу.
Но фрукты не остановили старуху. Она неумолимо приближалась к своей жертве. А через секунду нежить уже вцепилась в ребёнка и стала его трясти. У Алисы в руках было последнее яблоко, она по инерции протянула его Гороховой бабе, а та, недолго думая, опустила красно-зелёный плод в рот и не жуя его проглотила.
И тут со злобной нечистью начали происходить чудеса: Гороховая ведьма засветилась каким-то золотистым сиянием, вся затряслась, а потом её рот расцвел роскошной, райской улыбкой. И старушка начала на глазах молодеть. Через какое-то время Гороховая баба превратилась в самую настоящую бабу — молодую и подобревшую.
— Спасибо тебе, дитятко, за сытную бомбочку! У тебя есть ещё? — спросила она ласково-ласково у подопечной чёрного ворона.
Алиса махнула рукой в ту сторону, куда она кидала волшебные яблочки.
— Там их много, — пролепетала девочка.
Гороховая баба кинулась выискивать сладкие бомбы в гороховых зарослях.
— Бегом отсюда! — каркнул ворон и юркнул в гороховую ботву, чтобы достать оттуда Динку. Он клюнул её в спину, и кошка дала дёру.
Алиса, прихватив рюкзак, тоже подрапала. А чёрный командарм полетел, размахивая крылами, как флагом. Его армия отступала.
«Но это стратегически оправдано!» — подбадривал он своё войско.
Бежать им пришлось до самого конца горохового поля и даже дальше. Промчавшись немножко по лужку, девушка плюхнулась на траву, ворон и кошка — рядом. Отдышавшись, они уснули: смертельная усталость дала о себе знать.
А Гороховая баба подобрала все выпущенные в неё райские яблочки, сложила их в кучку, уселась рядышком и поглощая фрукт за фруктом, хохотала от удовольствия:
— Ах, какая добрая девочка! Какая хорошая девочка! И милая какая...

Алиса проснулась вместе с солнышком. Оглянулась, друзей нигде не было.
«Небось на охоту почапали», — подумала она.
А в животе тоскливо заурчало: «Пора б и тебе на охоту!»
— Ещё чего! — возмутилась хозяйка живота и полезла шариться в рюкзаке.
Молодильных яблочек там не оказалось, а горох она не успела собрать. В кармашках лежали лишь сон-трава — подарок духа полей, да дедушкины термос и спички.
— Ну что ж, пойду голодная, — решила Алиса, наелась чёрной смородины со своей головы, попила яблочный сок и позвала приятелей. — Дина! Ворон!
Когда все собралась в гордую, несломленную кучку, и Динка была посажена в рюкзак на мягкую бабушкину шаль, то команда двинулась в путь. Гора Горюха была уже близко. Вон она торчит над тёмной Русью безобразным стариковским горбом: один бок у неё скалистый, а другой лесной.
— Ать-два левой, ать-два левой! — повторял ворон.
Он больше не хотел никаких разговоров, особенно психологических. Поэтому Алисе пришлось разговаривать со спящей кошкой. О чём? Да всё о том же: кто виноват в пропаже сестрицы и как ей дальше с этим жить?


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 27.3.2019, 22:11

Глава 10. Алиса, змей Горыныч и Леший


Гора манила хлебной горбушкой, а где-то под ним должна была лежать лепёшка заветного озера. Но думать об еде Алиса и вовсе не могла, она гнала от себя навязчивый призрак корочки чёрного хлеба с красной икрой и сливочным маслом, жареной горбуши, и деда размахивающего перед её носом сушёной корюшкой.
— Ну что тут скажешь? Одним словом: островитянка! — каркнул прыгающий впереди ворон.
«Опять он мои мысли читает!» — нахмурилась деточка, но тут же остыла:
— А в озере Чудесяки рыбка водится?
— А как же! Волшебная.
— Опять волшебная! Волшебную не всегда полезно есть: потом то одно происходит, то другое... Да и ловить без удочки я не умею.
— А мы её сетью или сачком.
— Сети и сачок дома остались. Слышишь, ворон, а если её портфелем попробовать поймать?
— Попробуем, — согласилась чёрная птица, а через секунду её собеседницы не стало.
— Кар? — удивился девчачий друже, покрутив головой в разные стороны.
И бог ты мой, высоко в небе, махая крючковатыми крылами и тряся жирной жопой, в сторону горы Горюхи летел дракон, а в его пасти торчала Алиса вместе со своим рюкзаком, в котором должна была сидеть кошка. Ворон возмущённо взлетел и помчался вдогонку.
А дракон неспешно приземлился в своё логово на вершине горы, выплюнул Алису, улёгся поудобнее и прохрипел:
— Рассказывай!
Девушка лежала в глубоком обмороке, кошка билась в истерике в своём рюкзаке, она то и растормошила хозяйку. Алиса открыла глаза, увидела перед собой огнедышащую морду и снова упала в обморок. Тут подлетел дружочек ворон, опустился на обмякшее юное тельце и тюкнул принцессу в темечко. Алиса очнулась и не поверила своим глазам:
«Не театральная ли это постановка?» — и махнув на «жизнь и смерть» рукой, отправилась рассматривать чудо-юдо со всех сторон.
— Рассказывай! — дыхнуло чудище перегаром и перевернулось брюхом к солнцу.
— Чего рассказывать то? — насупилась Алиса, она не помнила своего полёта в пасти дракона и была уверена, что внутри этой громадной туши сидит человек и управляет её телом и огнедышанием. Она осторожно пощупала кожу дракона, которая походила таки на настоящую. Хотя откуда было знать дитю, как должна выглядеть кожа настоящего динозавра?
— Давай трави сказки, я спать буду. А как проснусь, так тебя сожру! — гаркнула свиноподобная махина.
— Так! — воткнула Алечка руки в боки. — А ты кто такой?
— Я то? Я змей Горыныч о семи головах, о семи жар во ртах, два волшебных крыла и лапы — дев красных хапать! А как нахапаюсь дев, так тяну их во чрев, переварю и опять на охоту. На земле было б больше народу, если б не Горыныч змей. А сколько сжёг я кораблей!
— Ой, держите меня! — рассмеялась девчушка. — Одна. Одна у тебя голова! А где остальные шесть?
Ей уже было не страшно, однако кошка продолжала биться в истерике, и хозяйка пока не решилась выпустить её на волю.
— Дык это, Иван-царевич отрубил мне их, было дело... — змей прищурился. — А ты по случаю не родственница ему?
— Нет! — лиса Алиса отвернулась от морды змея.
Горыныч успокоился и сделал вид, что храпит:
— Я внимательно слушаю тебя, чумазое дитя!
Алиса загрустила, на ум пришли лишь бабушкины сказочки «Колобок», «Теремок» и «Курочка ряба». Внучечка присела рядом с дракошей и послушно рассказала ему эти три сказки, а потом поднялась, чтобы рассмотреть ландшафт внизу горы.
— Стой! — выпустил змеище ещё одну порцию огня. — Мало текста! Рассказывай ещё.
Алиса вздохнула и начала свой долгий рассказ про свою жизнь на острове, о большущей трагедии в их семье и о её злоключениях в тёмной Руси.
Когда девочка закончила, то заметила, что из пепельных глаз дракона текут настоящие живые слёзы.
— Горыныч, ну что ты, не плачь! — растрогалась красавица.
Ворон же не поверил горючим луковым слезам и тюкнул змея между глаз:
— Отпусти женщину, тварь!
Дракон злобно сверкнул прожекторами глаз на ворона:
— Вот ты зачем сейчас это сделал? Я уже хотел было её отпустить. А теперячи передумал. Давай, дочечка, трави-ка мне настоящие сказки, шоб за душу драло!
Алиса растерялась, она кроме бабушкин ясельных сказочек не знала никаких других.
— Я расскажу тебе хорошие былины, змей Горыныч, санитар всея Руси! — услышали наши собеседнички громыхающий голос с лесной стороны сопки.
Горыныч, Алиса и ворон медленно повернули головы в южную сторону и увидели огромного мужичищу, тучей нависшего над ними. Однако, странный великан тут же начал сдуваться и превратился в маленького, идущего к ним мужичка в лаптях, рваных одеждах, с длинной бородой и серо-зелеными запутанными волосами, в которых торчали листья да ветки. Он подошёл ближе и стало видно, что это вовсе не человек, а существо с серой кожей, без бровей и ресниц, но с большими зелеными глазами, светящимися изумрудным блеском.
— Ну здравствуй, Леший, друг лесов и полей! — хмыкнул Горыныч.
— Да, да, я расскажу тебе, змеище, пару сказок, но с одним условием: ты отпустишь девицу на волю!
— Ох, ох, ох какие мы грозные! — ехидно прокрякал змей. — Ладно, начинай.
Леший раскряхтелся, садясь на землю и неспешно начал свой сказ:
— Эта быличка про Лешего, то бишь про меня, а называется она «Белая лошадь Евпатия Коловрата». Ну так вот, по самой глухомани рязанской, по болотам топким да по кладбищам старинным бродит призрак белой лошади, а за нею следом чёрной тучей войско сотенное, ищут они хозяина своего — богатыря воеводушку Евпатия Коловрата, но всё не сыщут никак. Невдомёк им, душам умершим, знать правду суровую о том, что богатыри бессмертием обладают: павшие в бою богатыри переходят в мир сказочный и живут там вечно, гуляя по былинам, потехи мелкие перепрыгивая, а байки про меж ног пуская...
Леший рассказывал сказку про богатыря, про лешака, про войско сотенное и несчастную белую лошадь. Горыныч, Алиса и ворон очень внимательно его слушали. А когда Леший закончил, змей сказал:
— Конец уж дюже печальный. Давай другую сказку.
— Ну что ж, — шамкнул Леший. — Вот тебе другая байка «О том как богиня Ягиня стала бабой Ягой». Очнулась, значит, богиня Ягиня у брега моря синего, посмотрела по сторонам, поняла, что она не на небе, не в доме своём, а там где смерды живут, сами на себя войной идут. Перевернулось всё внутри Ягини от ужаса, зашёл у неё ум за разум, и стала девка диким голосом вопить, к небесам взывать, руки в мольбе вверх тянуть. Но оттуда ни привета ей, ни ответа. Погоревала девка, поплакала год-другой. Но делать нечего, надо как-то жить дальше. И решила она со смердами якшаться потихоньку, супруга милого ожидаючи. Зареклась, однако, Ягиня быть Ягиней без мужа своего. Выбрала она себе другое имя на время разлуки. Нареклась Берегинею, дабы беречь верность свою к богу любимому, другу Велесу...
Когда долгий сказ закончился, дракон встрепенулся, обрадовался:
— Любо, любо! Наконец-то страшилочку услыхал.
— Бр-р! — поёжилась Алиса. — Больно страшная сказка и неправдоподобная, баба Яга не такая злая как в твоей легенде. Ягуся добрая! А что это за сказки такие? Мне даже дед ничего подобного не читал!
Леший потупился:
— Эти сказки написала твоя мама Инна Фидянина.
У Алисы отвалилась челюсть от изумления:
— Мама?
— Мать твоя, мать твоя! — загыгыкала огнедышащая туша. — Валяй дальше, ещё хочу таких тёплых баек, дед лесничий!
— Расскажу, расскажу, ты токо девку отпусти.
— Да пущай ползёт отседова! — развалился Горыныч ещё удобнее, предвкушая сладкий сон под захватывающее чтиво.
— Бягом тякай, пока вонючка добрый! — Леший легонечко толкнул Алису в спину.
— А куда идти то, где озеро Чудесяки находится? — шёпотом спросила девочка.
— Несись туда, откуда я пришёл, по южной сторонушке, — шепнул Леший пленнице и развернувшись к Горынычу, сказал. — А третья былина «Забава Путятична и змей Горыныч!»
— Гы-гы-гы, Гы-гы-гы! — заклокотал динозавр от удовольствия.
Алиса кубарем покатилась с горы: по травке, по лесочку, по пенёчкам. Ворон хотел было напоследок ещё разочек клюнуть змея, но передумал, оторвался от вершины и спланировал вниз.
Добравшись до подножия горы и выйдя из-за ёлок, перед глазами путешественницы предстало неописуемой красоты озеро. Правда, до него ещё надо было добраться. Алиса выпустила, наконец, Динку на волю и плюхнулась от усталости на мураву. Подоспел и чёрный ворон:
— Это я старый дурак виноват, не разглядел тушку в небе!
— Да ладно тебе! — обняла его Алиса. — У нас с Динкой вон ягодки есть, покушай.
А сама достала термос с яблочным соком и выпила его весь.
— Вода ведь близко, — виновато хихикнула она.
— Ну да, мы и с лужи попьём, не переживай. Ты только сиди здесь тихо и никуда не высовывайся!
Пернатое с мохнатым отправились на поиски еды и воды. А маленький человечек, свернулся калачиком, накрылся Ёжкиной шалью и решил отдохнуть от только что пережитого кошмара.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 30.3.2019, 1:02

Глава 11. Алиса и Гаёвка


Алиса проснулась от пения птиц и лукаво глядящего на неё солнышка. Однако, кошечки и птички нигде не было. Девочка побоялась кричать друзьям, а вдруг драконище услышит её голос?
— Кис-кис, ворон! — почти шёпотом позвала она, но никто не отзывался.
«А если я одна пойду до озера Чудесяки, то ворон с Динкой догонят меня или нет?» — таких сложных задач ребёнок ещё никогда не решал.
Поэтому Алиса придумала не спешить с путешествием, а поесть-попить смородину, растущую на её голове и немножко поразмышлять: «А ведь Динка никогда от моих ног далеко не уходит — боится. Может, ворон ей дорогу подскажет? Эх, мне же позарез к тому озеру нужно, я тут долго сидеть не могу. А с другой стороны... вдруг с ними что-то случилось? — забеспокоилась подружка. — Нет, нет, хоть цель и близка, а друзей бросать нельзя!»
И покумекав туда-сюда, девочка решила опуститься на коленки, ползать в высокой траве по спирали и шёпотом звать друзей.
«Радиус действия, радиус действия, надо мысленно очертить радиус действия!» — твердила она.
И кто ей рассказал про этот радиус действия? Наверное папа физик-ядерщик. Неудавшийся физик, но это не важно, ведь во всех папиных неудачах, как всегда, была виновата мама.
А пока Алиса ползала на четвереньках по своему радиусу действий и искала товарищей, совсем рядом в овражке сидела голая девка-краса, длинны русы волоса, да гладила Динку и ворона, те отвечали ей взаимностью. Впрочем, наш юный следопыт вскоре наткнулся на этот овраг и на голую тётку в нём. Ну нет, такой дивной картины ребёнку ещё никогда не показывали! Алиса, конечно, видела голых тётушек в мгачинской общественной бане. Но что б так нагло, открыто да в лесу! Школьнице показалось это возмутительным. Но самым омерзительным было то, что кошка с птицей как будто прилипли к такому разврату и отлипать, похоже, не собирались, забыв о ней, Алисе — самой приличной девушке на свете! Она встала в полный рост и нахмурилась:
— Дина, ворон, быстро ко мне!
Животные не реагировали. Что-то в их поведении показалось девочке подозрительным: «Как-то странно они ластятся к голой бабе, да и сами на себя не похожи, ну типа под гипнозом!»
— Милая дама, — Алиса попыталась притвориться вежливой. — Верните мой зоопарк на родину и поскорее! Нам некогда, мы спешим.
Блондинка удивлённо вскинула брови.
— Отдайте мне моих животных! — повторила девочка свой ультиматум.
И тут девка-краса рассмеялась:
— А ты знаешь кто я такая? Я и есть хозяйка всех лесных зверей и птиц, а моё имя Гаёвка. К тому же я дух, нежить лесная. Вот смотри!
И Гаёвка исчезла вместе с Динкой и вороном, а через минуту-другую появилась вновь. Потом опять исчезла и снова появилась, весело хихикая. Алиса чуть не поперхнулась от гнева:
— Да нет же, это я хозяйка кошки и ворона! А зовут меня…
— Зовут тебя мелкая человеческая вошь, которая как бы ни пыхтела, никогда не дорастёт до Алисы в стране чудес, а так и будет всю жизнь до самой смертушки ползать по русским топким болотам да тёмным-претёмным лесам!
Алиска кинулась с кулаками на нежить, но та исчезла, и смеясь появилась в другом месте. Девочка туда! Всё повторилось.
— Бесполезно со мной тягаться, заморыш! — промурчала Гаёвка. — А давай меняться: я тебе животинку, а ты мне свою одёжку. Нунь устала я, красна девица, голяком по лесу шастать, — ведьминка притворно заплакала.
Алиса никаким образом не могла расстаться со школьной формой, ведь она покупалась один раз и на весь учебный год за большие деньги.
«А в чём я в школу ходить буду? — перед девчонкой колом встала очень сложная дилемма. — Друзья или форма, питомцы или нагота?»
Но она вовремя вспомнила слова своей матушки: «Если одноклассники не видят твой позор, значит, это не позор.»
Ученица выдохнула облегчённо: «Чёрт с ней, похожу и я тут голой, друзья дороже!»
Правда, оставался ещё один маленький-масюсенький шанс не раздеться, и в ход пошёл весомый-превесомый аргумент:
— Ты не сможешь носить мою одежду, она тебе мала и к тому же очень грязная.
— Снимай, снимай! — прорычала злая тётка и сделал вид, будто душит кошку.
Алиса насупилась, быстро разделась и кинула Гаёвке свою любимую школьную форму.
— И лапти с рюкзаком кидай!
Девчушечка показала дулю насчёт рюкзака, а туфли гранатами полетели в ведьму (не жалко, детка избила и натёрла в них ступни), но пролетев сквозь прозрачное тело, обувь плюхнулась спиной лесной феи, которая всё подобрала, оделась и обулась.
— Ну как? — спросила она хвастливо.
Алиса застенчиво отвернулась, её форма великолепно сидела на Гаёвке и сверкала чистотой, и свежестью, а сама нечистая сила уменьшилась в размерах и стала ростом с Алису.
— На, держи, я брехать не умею! — ведьма замурлыкала от удовольствия, щёлкнула пальцами перед мордой кошки и клювом ворона, те очнулись и поскакали к своей настоящей хозяйке.
Гаёвка, хохоча, исчезла. А друзья наобнимавшись, задумались о том, как бы им поприличнее одеть голыша ребёнка?
— Надо нарвать сухой травы и сделать юбочку, — прокаркал ворон.
— Да уж, — всплеснула руками Алиса, представив как она заходит в класс в костюме индейца. — А кто мне теперь новую форму купит? У матери кошелёк не резиновый... Мама!
Ребёнок вспомнил мамку Иннку и разрыдался. Дочка и думать не думала, гадать не гадала о том, что она так горячо любит свою смешную маманьку. А вот ведь. Оказывается.
У ворона округлились глаза:
— Странная ты девочка! — воскликнула чёрная птица. — Во-первых, ты сильно зациклена на школе. Во-вторых, на маминых деньгах. Так жить нельзя! А в третьих, ты зачем в тёмную Русь полезла? Сестру найти?
— Сестру найти! — прохлюпала наша красавица с красным носом и опухшими глазами.
— Сестру найти. А как найдёшь сестру, так твоей матери аж две новые формы покупать придётся!
— И правда, — обрадовалась Алиса. — Аж две новые формы!
— Ну вот, — ворон по-отечески накрыл дочку своим крылом. — Пущай Грибнич хоть маленько раскошелится.
— Кто-кто?
— Да никто. Папашка твой, говорю!
— Ага, — закивала девочка головой. — Пущай раскошелится! А я её точно-преточно найду?
— Кого?
— Сестру.
— Обязательно найдёшь.
— Угу, — детонька вытерла нос и успокоилась.
— Давай, одевайся. — птичка принялась клювом вырывать траву, помогая подружке приодеться.
Алиса соорудила себе наряд, как у Полевика, посадила непослушную Динку в портфель, и повеселевшая компашка отважно двинулась к озеру Чудесяки-Превращаки.
— Неприятная женщина эта Гаёвка! — сделала вывод девочка, шурша травой и сеном.
— Да нет, отчего же? Симпатичная. — прохмыкал пернатый.
— Ворон! — назидательно прикрикнула на него Алиса.
— Мур! — непонятно кому из них двоих поддакнула сидящая в рюкзаке кошка.
И девочке стало отчего-то очень хорошо за всё долгое время, проведённое в тёмной Руси.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 1.4.2019, 0:41

Глава 12. Разговоры с вороном


Алиса шла босыми ногами по сказочному мягкому мху да пушистой травке, удивляясь:
— И почему я раньше не сняла эту ненавистную обувь?
— А я тебе скажу почему, — ехидно прокаркал ворон. — Поди, опять матушкины денежки от растрат берегла!
— Фигушки тебе, мистер длинный клюв! Туфли можно и в рюкзак запихать. Я просто помню какой колючий лес во Мгачах, там босяком никак нельзя пройти: то хвоя, то ветки колючие.
— Да уж, — пикнул мистер клюв. — Будь у тебя злое сердце, ты бы и здесь все ноги об острые зелёные иголки ободрала.
— Это у меня то доброе сердце что ли? — горько усмехнулось дитятко. — А кто Диану в тёмный лаз запихал?
— Поговорим об этом?
— Говори сам. А я и так знаю, что я злыдня!
— А ты знаешь, девочка, что и в вашем мире очень много злых духов-невидимок, о которых вы даже и не догадываетесь. Вот эти то злые духи и толкают человека на гадкие дела. И те люди, у которых душа молодая и неопытная, поддаются воли злых духов. Но какой бы древней ни была душа человека, она лишена своей старой памяти и поэтому в совсем маленьких детках не справляется с тёмными силами. Вот и выходит, что детское тельце живёт как бы само по себе: кто в него залетит, тем духом дитя и рыдает. Но с годами душа становится всё сильнее и сильнее — привыкает в новом теле справляться со злом и не слушать его внушения. А вывод такой: человеческий детёныш — это не сама свята душа, а клубок чужих дел и эмоций. Так что, какими ты там бесами Дианку в лаз толкала — незнамо, неведомо.
Алиса уже привыкла ко всему необычному, гуляя по тёмной Руси, поэтому картину её реального мира, нарисованную чернокрылым сказочником, восприняла равнодушно:
— А почему у старых душ нет своей старой памяти?
— Прячут они свою память, ну чтоб зло их не вычислило и не спустило на них всех «собак».
— А у меня душа древняя?
— Не знаю, — развёл крыльями ворон. — Древние души токо талантами себя и выдают.
— Не, я бездарь, — вздохнула девчушка. — Значит, не древняя.
— Поживём — увидим, — проворчал ворон.
Алиса хитро сощурила глазки:
— Ты же говорил, что в моём мире никогда не был!
Ворон отмахнулся:
— Мне баба Яга обо всём рассказывает. А знаешь кто она?
— Кто?
— Проводник во все миры: в Правь, Навь и Явь.
— А что такое Правь, Навь и Явь?
— Явь — это мир живых. Навь — мир мёртвых. А Правь — жилище богов.
— В смысле? Бог же один. Ну это для тех, кто в него верит.
— Ой ты школьнитца! Ой-е-ей, плохо в школе училась. А как же языческие боги?
— А-а, ну да.
— Так вот, когда-то давно баба Яга жила в Прави со всеми другими богами и была молодой богиней Ягиней, а потом её скинули на грешную землю и она скурвилась.
— Скурвилась?
— То бишь стала плохой и весь свой волшебный дар в дерьмо оборотила. Твоя мать даже сказку об этом написала. Поди, прочти её.
— Моя мать сказку о бабе Яге написала?
— Угу. Называется «Как красавица Ягиня стала бабой Ягой».
— Ну миленький ворон, расскажи! Я же не могу сейчас взять и дома очутиться.
— Не можешь. Ты пока сестру из беды не выручила. Ну ладно, слушай. «Видит бог Велес: по небу в повозке мимо него промчалась красавица богиня. Помчался Велес вдогонку! Не догнал. Стал он расспрашивать кто она и откуда? Узнал и отправился к той девице. Молчали они оба, потому что поняли, что созданы друг для друга на веки вечные. Её величали Ягиня, а в детстве звали Йожкой...»
Ворон телепался рядом с девочкой и рассказывал ей страшно непотребную историю о том, как девка Ягиня стала женой всякой нежити лесной.
Алису затошнило от рассказа:
— Хватит! — воскликнул ребёнок. — Это не для детских ушей. Такого маразма даже в сказках не бывает. Я не верю, что моя мамулечка-красатулечка пошлятину написала.
Алиса хотела было заплакать от тоски по маме, но её снова затошнило.
— Это от голода, — вздохнула птичка. — Да вроде ничего, сказка как сказка. А вон и наше озеро. Дошли.
И правда, кусты цветущего терновника расступились и показали девочке озеро Чудесяку-Превращаку, серебристая поверхнось которого играла на солнце и звала к себе, звала...
— Вода! — закричала Алиса, помчавшись к берегу.
Ей страстно захотелось попить, помыться и искупаться. Но из голубой, манящей глади воды уже выходили Водяница с Водяным и угрожающе нацеливали на ребёнка боевые вилы-трезубцы.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 2.4.2019, 23:21

Глава 13. Водяной и Водяница


Бедная, бедная девочка: замученная, грязная, жалкая, голодная! А на неё надвигаются ещё и баба с зелёными волосами да мужик с бородой болотного цвета; оба склизкие, пузатые, опутанные речной тиной; лапы у них с перепонками, хвосты рыбьи; а глаза горят, как угли; да ещё и с грозными вилами наперевес. Алисе стало очень жалко себя, она растерялась, но бежать не было сил. А через секунду в её голове нарисовался образ деда Вани, который учил её, было дело, боевым искусствам: «Если на тебя нападают с ножом, то сдохни до того, как в тебя пырнут! Авось и пронесёт.»
Внучка горько ухмыльнулась и упала в притворный обморок, но как потом выяснилось — в настоящий. А упала она на рюкзак, в котором дрыхла кошка. Придавленная Динка в ужасе выскочила наружу и заорала так неистово и истошно, как орут коты в кошмарных фильмах, и дала дёру в неизвестном направлении. Водяница с Водяным опешили, притормозили, осторожно подошли к «трупу» и потыкали в него вилами. Человеческое тельце не реагировало. А чёрный защитник уже бросился клевать врагов в темечко. Разочарованные «жабы» досадно отмахнулись от птицы, развернулись и поковыляли обратно к берегу. Сели на тёплый песочек мордами к воде и затянули песню безобразными голосами:
— Мы б не пили, мы б не ели, токо б в озеро глядели: охраняли, берегли от зари и до зари!
Ворон окольными путями полетел на другой берег озера, напился, искупался, набрал в клюв воды и вернулся к своей подопечной. «Лесной доктор» вылил на лицо больной всю воду из клюва, та очнулась, приподнялась, увидала вдали широкие спины болотной нежити и стараясь не шуметь, поползла в кусты. Обосновавшись в засаде, девочка позвала друга к себе.
— Ну и что мне дальше делать? — сквозь зубы прошептала Алиса.
Птица всерьёз занялась чисткой крыльев после купания:
— Отдохни, что-нибудь да придумаем.
— А что это за люди-звери, напавшие на меня?
— Это дядька Водяной и его жена Водяница — нежить водная. Охраняют своё озеро от всякой нечисти.
— Я нечисть в их глазах?
— Выходит, что так.
Деточка обессиленно закрыла глаза и сразу уснула. А во сне ей приснилась вся нежить, которую она встретила в тёмной Руси. Они были добрые-предобрые, тянули к Алисе пирожки, куличи и ромовые бабы: «На, красавица, подкрепись!»
А царь-самодур протягивал ей огромный кусок хозяйственного мыла, громадные спички и столитровый котелок: «Не забудь про мыльце моё, не забудь про мой котелок да спичечки!»
Но «друзей девочки» начал отталкивать Полевик и совать ей в нос тряпичный мешочек: «Вот тебе сон-трава прострел из семейства лютиковых, вот тебе сон-трава прострел из семейства лютиковых...»
Алиса проснулась, нашла глазами ворона и спросила:
— А где Динка?
Задремавшая было птица аж подпрыгнула от неожиданности:
— Покакать пошла, вернётся.
Девчонка беспомощно улыбнулась:
— Ворон, а у тебя есть имя?
— Нету.
— Почему?
— Недосуг как-то было.
— Кому недосуг, бабе Яге?
— С чего это ей то?
— Ну, вроде ты её питомец, она и имя должна была тебе дать.
Ворон моргнул:
— А она меня тебе подарила, вот ты и придумывай мне имя.
— Я уже давно придумала: Тимофей, Тимоша. Нравится?
— Да вроде ничего, нравится.
— По рукам? — Алиса приподняла руку.
Ворон осторожно клюнул её ладошку:
— По рукам!
— Так значит, я твоя хозяйка навсегда-навсегда?
— Даже не сомневайся!
— И ты полетишь со мной во Мгачи?
Ворон поёжился:
— А я не превращусь в ваших реалиях в упыря или в лягушку?
— Да нет же, Тимофей, я же у вас ни в кого не превратилась! И вообще, у нас на Сахалине много ворон.
— А воронов?
— Ворона — дама, а ворон — кавалер. Это все знают!
— Дурочка! — обиделся Тимоша. — Ворон и Ворона — это разные виды птиц, мы друг с другом даже не скрещиваемся.
— Да?
Алиса не поняла, на что намекал ей ворон. Она пока не знала, что на острове обитают и ворон Corvus, и ворона большеклювая, а также ворона черная и восточный воронок. Но школьница в любом случае, решила оставить решение птичьей проблемы «на потом», а сама приподнялась и нащупала свой рюкзачок.
— Тимофей, у меня же есть сон-трава, спички и котелок, — девочка порывшись в портфеле, достала спички, сон-траву и отвязала котелок.
— Охраняй! — приказала она ворону, а сама ушла в кусты собирать хворост.
Через некоторое время она вышла из зелёной зоны с охапкой веток да пучком сена, и прихватив с собой сон-траву и котелок, в который положила мыло, решительно отправилась к врагам трудового народа. По крайней мере, такая песенка вертелась в её голове. И встав прямо за спинами вражьего войска, она громко сказала:
— Дорогие Водяной и Водяница, я не нечисть всякая, а добрая девочка Алиса. Разрешите мне набрать водицы для чая, а взамен я вам подарю кусочек мыльца.
Девушка по старой памяти поклонилась три раза до земли и дрожащими руками поднесла мыло прямо к морде Водянице. Обе нежити медленно и удивлённо повернули к ней свои жирные шеи:
— А на што нам твоё мыло?
— Как на что? Грязь с себя смыть, вон вы какие грязные! — смущённо хмыкнула девочка, пожав плечами.
И правда, их натуральные тела нельзя было рассмотреть: с ног до головы они покрыты тиной, водорослями, ракушками и даже присосавшимися пиявками.
Водяница выхватила из рук пришелицы мыло и принялась восторженно рассматривать белый жиро-щелочной кирпичик. Водяной, глядя на такую радость своей супруги, кивнул Алисе: иди, мол, набирай для чая воду!
Человечек ринулся к глади озера, набрал полный котелок воды и бегом обратно! Выпив от жадности одну треть, девочка начала деловито разводить костёр. Им, сахалинским аборигенам, такое дело — раз плюнуть! Обломав две рогатины, Алиса воткнула их в землю, на перекладину повесила котелок и высыпала туда всю сон-траву. Интуиция подсказывала ей оставить половину зелья для змея Горыныча. Но ребёнок побоялся, что половина не подействует на болотных тварей:
«Да и где этот змей Горыныч?»
— Небось сказки слушает! — поддакнул ворон.
Пока отрава закипала, девушка с завистью наблюдала за моющимися Водяными. Они тёрлись морской губкой, щедро её намыливая, хлюпая, гулькая и улюлюкая. Алиса аж зачесалась от грязи. Она хотела было позвать шёпотом кошку, но та сама мяукнула в кустах, показала свою мордочку и скрылась обратно. У Тимофея тоже иссякли силы работать охранником, и он полетел искать себе жратву.
Выкупавшись и превратившись из нечистых духов в чистые, Водяной и Водяница посмотрели наконец в сторону человека. Алиса заметила их взгляды, схватила уже подостывший котелок и сделала вид, что с удовольствием отхлёбывает напиток. Чистая нежить заинтересовалась процессом, и голые дядька с тёткой, опоясанные лишь водорослями в причинных местах, подползли к незваной гостье, предварительно подобрав трезубцы на всякий случай.
— А что ты пьёшь, добрая девочка?
Алиса вспомнила, каким отваром угощала её баба Яга и быстро ответила:
— Иван-чай, просто иван-чай.
— Гы-гы-гы! — заржали Водяные и выхватили котелок из рук Алисы.
«Глыть, глыть, глыть!» — напившись, нелюди сорвали несколько ягодок с головы Алисы, закусили ими, повесили пустой котелок на голову ребёнка и удалились к воде — орать свои дурные песни и охранять родное озеро от варваров и хорошеньких девочек.
Но их веселье длилось недолго. Сонная травка уморила злую силу и чета караульщиков захрапела.
Убедившись, что Водяные спят богатырским сном, Алиса сорвала с себя костюм индейца и бросилась в воду, позабыв о вороне и кошке. Ох, с каким удовольствием она напилась, накупалась, а потом подобрала обмылок с губкой, намылилась, смыла с себя всю грязь и снова намылилась. Труднее всего отмывлись свалявшиеся в колтуны волосы, усыпанные смородиной. А как деточка заблестела, как новенький самовар, то вышла на бережок и задумалась: «Я вроде должна была увидеть свою сестру? ... Дурья башка! — вспомнила Алиса. — Царь Иван сказал, чтобы я непременно с Динкой в озеро залезла, тогда и увижу сестрёнку.»
Поискав глазами Динку и не найдя её, Алиса поплелась к своему рюкзаку ждать проказницу киску и Тимофея. Громко звать их она не решилась, а вдруг разбудит спящую нежить?
— Дина, Дина! Ворон Тимоша! — вполголоса звала она, жадно поедая смородину, вновь созревшую на своей шевелюре.
Потом она вспомнила о том, что у неё есть термос, подаренный всё тем же царём-самодуром.
«А может быть, всё-таки дедом Ваней?» — и вытащив посудину из кармана портфеля, поднялась и кряхтя, как старая бабка, поперлась пополнять запасы воды.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 4.4.2019, 22:44

Глава 14. Кошка Дина превращается в сестру Диану


Не успела Алиса затолкать термос в портфель, как к ней подбежала, подгоняемая вороном, кошка. Динка соскучилась и ждала новую порцию ласки, но коварная хозяйка схватила её и помчалась к озеру.
— Бух! — они обе оказались под водой.
И тут начались самые настоящие превращаки: девушка почувствовала, что обнимает вовсе не кошку, а тигра или даже льва. Вынырнув, Алиса увидела, что перед ней стоит её любимая кошка Дина, но нереально огромная, всего лишь на полголовы меньше хозяйки. Девочка опешила и выпустила животное из рук. А потом боком, боком и вылезла на берег. Машинально напялив на себя юбочку из сена, села, сидит, смотрит.
А внезапно выросшая Динка от «нечего делать» тоже стала выходить на сушу. И о боже! У этой кошки ноги и руки оказались человеческими, но сзади болтался огромный хвостище.
— Приплыли! — воскликнула шокированная малолетка.
— Алиса! — закричало кошмарное кошарище человеческим голосом, кинулось к девочке и чуть не задушило её в объятьях. — Это я, Диана, твоя сестра!
— Диана? — пробурчала девчушка, отбиваясь от монстра. — Моя сестрёнка вроде не так должна выглядеть. Ну насколько я помню.
Кошкочеловек сел и зарыдал девчачьим голосом. Алисе пожалела человека-животное, подвинулась к Динке поближе и попробовала погладить её по мохнатой спине:
— Не плачь! А давай ты мне всё расскажешь! Хочешь ежевичку? — деточка сорвала с кошкиной шерсти почти все ягодки и угостила ими Динку.
— Спасибо, — хлюпая и давясь чёрненькими плодами промяукало непонятное создание. — Я всё-всё помню, каждый день, каждый шаг, людские слова понимать научилась в кошачьем теле: чему ты меня учила и то, о чём наша бабушка говорила, дед, папа, мама.
На слове мама получеловек-полукошка заплакала ещё сильнее, а за ней заревела и Алиса.
Проплакавшись, наевшись ежевики, обе, вроде бы, успокоились. Дина продолжила свой рассказ:
— Когда я вылезла из той ямы много-много лет назад, то попала в какой-то другой лес. Кажись в этот. Тут я наелась всяких разных ягод! Со мной даже попытался поговорить смешной старичок. Ягоднич! Да, это был он. Он непонятно ругался и я ушла от него, плохой он! Потом забрела в болото: хлюп-хлюп. Помнишь, мы с тобой лазили по такому, ну когда я кошкой была, во Мгачах наших. Бабушка ещё целый переполох подняла, когда ты рассказала, что мы по болотцу шлялись.
— Помню. А дальше что было?
— Вот, а на кочке сидела и полоскала бельё безобразная женщина с большущей головой, отвисшими грудями, вздутым животом, кривыми ногами и клацала черными клыками! Я не успела даже испугаться, как она сорвалась с места и налетела на меня. Мой разум отключился, а когда включился, я уже была маленьким котёнком и ни капельки её не боялась. Она хохотала надо мной, нависнув чёрной тучей и кричала: «Запомнишь, запомнишь Богинку навсегда!» Но мне в тот момент было всё равно, я обнюхивала траву. Всё вокруг так сильно и непривычно пахло, трава превратилась в деревья, а божьи коровки в летающих поросят! Потом злая тётка схватила меня и понесла, донесла до той норы, откуда я вылезла и кинула меня в неё обратно. Ну я и потопала туда, где пахло родным домом. Так я и стала с вами жить.
Алиса не смогла сдержать слёз, она обняла свою сестренку:
— Всё будет хорошо. Мы выберемся отсюда, и ты превратишься в обычную девочку. И ягоды на наших волосах перестанут расти. Помнишь, что Грибнич сказал?
— Правда? — у Дианы вдруг кошачья мордочка стала превращаться в девичье личико.
— А может и раньше... — пролепетала Алиса, зачарованно наблюдая за процессом.
Но сказочная темная Русь никак не хотела дать детям расслабиться и помечтать о хорошем: окаянный змей Горыныч оторвался от сопки Горюхи летел прямо к озеру Чудесяки-Превращаки. Вскоре девочки услышали шум его крыльев, обернулись и от ужаса встали в ступор. Первая очнулась Диана, которая в кошачьем теле ещё и не от таких ужасов научилась скрываться: одни только мальчишки, несущиеся на неё с рыболовным сачком, чего стоили! Динка схватила за руку сестру и потащила в кустарник, где они заховались понадёжнее.
А Горыныч, сделав круг над озером, шумно приземлился как раз на том бережку, где купались малышки. Девочки сидели, дрожа в кустах, не решаясь даже высунуться из укрытия и посмотреть, что делает дракоша. Но они слышали, как чудовище шлёп-шлёп в озерцо да хлюп-хлюп по водице.
— Купается, — прошептала Алиса.
— Вымоется и улетит, — пискнула Дианка.
— Не улетит! — услышали они голос Лешего.
Сестрицы подняли головы, над ними и правда завис их вчерашний спаситель, а на его плече сидел ворон Тимофей и сладко улыбался настолько, насколько смог своим толстым несгибаемым клювом.
— Леший! — радостно закричали обе девушки и чуть не задушили нежить в объятиях.
Ну, лесной дух на то и дух, чтобы не дать себя задушить: то сплющится, то растворится. Наобнимавшись со своим дружком, девчушки с опаской выглянули из-за ракитовой засады:
— Плескается змеевище.
— Ишь, весело ему!
Леший погладил дочек по головам:
— Не бойтесь, я его приручил. Он теперячи мой, ручной, послушный, добрый-предобрый!
В воздухе повис молчаливый вопрос, вырвавшийся из детских лиц. А лесной хозяин им ответил:
— Я власть имею над всем, всем, всем сказочным лесом: над травами и деревами, над птицей, зверем и гадом ползучим, а хозяин надо мной — лишь царь лесной. Это раз. А два: я столько сказок нравоучительных летающей гниде рассказал, что душа его перевернулась, свернулась и вывернулась наизнанку! И жрать он теперь согласен лишь травяной покров во поле чистом.
— Да уж, как корова, что ли?
— Вот тебе и да уж. Уж, ползи сюда! — позвал Леший змея Горыныча.
— Не, не, не! Не надо, пусть помоется! — снова пискнула, привыкшая всего бояться, Диана.
— Ладно, верю, я тебе, Лешак! — расслабилась Алиса, уже привыкшая ничего не бояться в тёмной Руси. — Вот, дедко, смотри, а я сестру свою нашла.
— Вижу, — деловито сказал лесничий. — Ну ничё, ничё, всё наладится, и она когда-нибудь бабой станет.
— Спасибо, — хмыкнула Динка.
— Дед, а что такое богинка?
— Так это она дитя в кошака оборотила?! — возмутился Леший. — Никак малая в болото залезла?
Сёстры кивнули. Ворон забеспокоился, размахался крыльями, Леший спихнул его на землю и разохался:
— Ох-ох-ох, эта «баба» никогда не станет бабой, хот ты режь её на куски!
— Так что такое богинка?
— Дык это имя ведьмы Богинки. Зовут её так — Богинка.
— Ещё и имя божье себе захапала! — возмутилась Алиса, а потом подумала, подумала и догадалась. — Она как баба Яга, тоже когда-то богиней была?
— А то! — развёл руками лесовичок. — Когда-то давно она была чернобогом, но скурвиться ей не довелось, как бабушке вашей. У Богинки от рождения душа злая-презлая. Поэтому ей сказки бесполезно читать.
— А если в раскалённую печь её затолкать? — предположила Алиса.
— Не поможет, в трубу выскочит и поминай как звали!
— Блин, ну надо же как-то этой гадине отмстить! — заломила руки старшенькая.
Леший удивлённо посмотрел на ребёнка:
— По следам своей бабки решила пройтись? Никак скурвиться захотела?
Алиса захлопала ничего непонимающими веками. А лесной дед вздохнул:
— Зло, оно тоже белу свету зачем-то нужно. Может быть, весь мир развалится без него, кто знает? Вот ты представь, кабы были все добрые: и люди, и звери. Вот и нету тебе борьбы за выживаемость. А значит, нет и эволюции... — Леший задумался. — Как-то так. А посему мы никому мстить не будем, мы не фашисты, правда ведь? Мы просто обойдём Богинку стороной, пущай себе полощет свои пелёнки!
Дианка радостно закивала, она до смерти испугалась той титястой ведьмы:
— Я согласна! Мы не фашисты.
— Да откуда тебе знать кто такие фашисты? — с горечью выронила Алиса. — Ты в школу не ходила.
— Ну и что, всё равно знаю! — насупилась леди-кошка. — Бабушка Валя так мальчишек обзывала, которые нашу малину ломали.
Алиса и Леший смущённо захихикали. Дианка, глядя на них, тоже. Сестры расслабились и немножко разомлели. Если бы не змей Горыныч, сохнущий невдалеке, им бы совсем захорошело.
— Я есть хочу, — пискнула Диана.
— Я тоже! — поддакнула Алиска. — Аж желудок в узел завязался.
Леший осмотрел тощие животы человечка и недочеловечка, высунулся из терновника и приказал своей птичке:
— Горыныч, налови рыбки для дам!
Дракон встрепенулся. Дамы зажмурились, и услышали знакомое шлёп-шлёп — это дрессированное чудовище топало на рыбалку.
— Уф! — выдохнули девицы облегчённо и счастливые упали повалятся на тёплой, мшистой земле.
Тимофей же прыгнул Диане на грудь — знакомиться заново.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 7.4.2019, 0:32

Глава 15. Алиса выведывает у Лешего почти всё


Драконыч, наловив язей и разных прочих карасей, пригласил мадемуазелей обедать, выпустив дым изо рта и пронзительно свистнув. Вся честная компания подпрыгнула от ужаса, но Леший их успокоил:
— Пойдёмте обедать, кумушки! Токо дровишек в кострище прихватите.
Девчата кинулись в разные стороны за дровами. Ворон чуть не разорвался на две части: не знал за какой сиротинушкой лететь, какую от злых ворогов караулить. Но подумав, решил отправиться за сеном, чтобы костёр быстрей разгорелся: «Большие ведь уже, да и дядька Леший рядом.»
А Лешак прямиком к Горынычу! Шепнул ему на ухо пару ласковых, и динозаврище запрыгал пастись на сочные луга, дабы не пугать человечков своею тушей. Затем лесной дух нашёл спички царя-самодура, подправил кострище, достал кинжалище перочинное и в два счёта разделал рыбёшку. Тут и красны девицы с дровами подоспели, и даже Тимофей с пучочком сена прискакал. Все вместе они развели костёр, и Леший принялся жарить улов на раскалённых камнях:
— Готово!
Алиска и ворон с жадностью набросились на рыбку: только человек на жареную, а птица на обрезки — головы, хвосты и плавники. Дианку от всей этой картины вырвало. Когда ей немножко полегчало, она выдала такую реплику:
— Никогда больше не буду есть ни рыбу, ни мясо. В кошачьей жизни наелась их по горло!
Все члены команды с изумлением повернулись в её сторону.

(А Диана и правда впоследствии стала вегетарианкой. По крайней мере, на момент написания этой книги ей было уже 23 года, и она пока что держалась!)

— Бог ты мой, бог ты мой, накормить же отрока чем-то надо! — забормотал Леший и протяжно засвистел.
Вскоре на его зов прискакали белки. Куча белок! Тимофей кинулся было их клевать, но лесной дух его прогнал:
— Ишь, заступник тут выискался! Это мои друзья и помощники. А ну-ка, белки-стрелки, стрелой бягите-лятите, грибов нарвите да груш-дичек душистых-игристых.
Белки махнули рыжими, пушистыми хвостами и исчезли. А буквально через минуту-другую появились вновь, неся в лапах грибы и фрукты. Сложив их в кучку, растворились в пространстве, вернее убежали, но так быстро, что дети и опомниться не успели. Леший же нанизал грибочки на веточки, да приготовил шашлык из белых и подосиновиков. Дианка первый раз в жизни ела грибы и груши.

(Груши тоже. Вот кто привозил во Мгачи груши в 1990-е годы на продажу? Никто! А созревают во Мгачах даже самые малюсенькие груши? Не созревают.)

Накормив свою бригаду, нежить уселся у костра, задумчиво ковыряя головешки палкой.
— Деду, а кто такой лесной царь и почему он над тобой власть имеет? — спросила Алиса.
— Лесной царь то? О, это бог Святибор, владеющий всеми лесами на земле. Лесной царь управляет всеми лешими и лесными духами. Он главный в лесу, властелин, хозяин. У него корона на голове, а голова покоится белесых туманах. Его голос можно услышать в тихом и таинственном ночном шорохе лесной листвы. Так Лесной царь старается завлечь парубков в свои чертоги, чтобы вырастив их во дворце, женить на своих дочерях. Прознав, что в чаще живет Лесной царь, люди обходят ее стороной. Она считается священной рощей.
— А его можно увидеть?
— Не, никак нельзя! Он не нежить, а живой бог и смотрит на нас из царства Прави.
— Как Христос?
Леший смутился и пробурчал:
— Не знаю я вашего Христоса. И знать не хочу!
— Дедушка, а ты недавно обмолвился, что баба Яга — моя родная бабка. Объясни!
— Какой я тебе дедушка? Я мужичок ещё молоденький! — попытался лесничий увести разговор в другую сторону.
— А сколько тебе лет?
— Ну мильён-другой. Не помню.
— Ха! Старый, старый, ещё какой старый! — засмеялась Алиса. — Так что там насчёт Грибнича, который напоминает мне моего папку; и Ивана-царевича — вылитого деда Ваню; и бабы Яги, похожей на нашу бабушку Валю?
Леший понял, что ему уже не удастся отвертеться и придётся всё рассказать ведьминым внучкам:
— Понимаешь, лапочка, есть два мира: сказочный и реальный. В реальном мире о-о-очень много смердов живёт! А в сказочном мире намного меньше народу и все они волшебные, и живут сразу в двух мирах. А люди только в одном, в своём. Находясь среди вас, мы не помним как жили в сказке: наша душа раздваивается и в реальность попадает только та половинка, у которой бог Сварог забрал память.
— А зачем он такое делает?
— Вообще-то мы — злая нежить, среди нас добреньких раз-два и обчёлся! А Сварог даёт шанс нашим душам исправится. Живя среди вас, мы добреем и умнеем. Вот когда твоя баба Валя умрёт, половинка её души вернётся в половинку души бабы Яги, и ведьма станет чуть-чуть добрее и мудрее. Потом Сварог снова разделит её обновлённую душу на две части и оправит в мир людей родиться заново в какой-нибудь маленькой девочке. И так много-много раз, пока...
— Пока баба Яга ни станет доброй феей и смысл всех сказок пропадёт! — буркнула Алиса.
— Почему?
— Ты же сам сказал, что если все станут добренькими-предобренькими, то не будет борьбы за выживание, и жизнь исчезнет вовсе. Эволюция, твою мать!
— Твою мать! — обиделся Леший, ведь он не помнил свою мать.
— Во-во, а моя мать тоже из сказки? И кто она тут? Мама-крот с наивысшей учёной степенью?
Леший хмыкнул и продолжил:
— Да не, далеко не всех, кого мы рожаем в реальном мире, необычные существа. А твоя мать вообще сказочница, ей в нашем мире нет места! Сама ведь знаешь, как у нас сказочников обзывают: мол, самый худший из людей — это сказочник-злодей!
Алисонька вдруг опустила плечи и стала жалкой-прежалкой:
— Над мамкой и в реальной Руси все смеются. Придумывают про неё всякие сплетни нехорошие. Она потом плачет. Да, она парикмахер. И что, не имеет право стихи и сказки писать?
— Да что ты, дочечка! Твоя мама самый настоящий писатель, не слушай ты никого. А парикмахерша она просто так, для прикрытия, ну и для вас. Она же больше учителки зарабатывает?
— Больше, — улыбнулся ребёнок.
— Ну вот, — лесной дух погрозил кулачком в пространство. — Мы всем этим учёным со степенями отомстим!
Алиса рассмеялась:
— А откуда ты всё знаешь, ты тоже в оба мира шныряешь?
Леший притворно замотал головой и всерьёз задумался:
— Может, твоя мамка из совсем другого мира, из третьего.
— Из какого?
— Ну, из вашей Прави, там где Христос живёт. Или из вашей Нави, где дьявол с бесами развлекаются.
— Не, до бога ей далеко, да и до дьявола тоже. Она простая и хорошая! Немножко странная: тихая такая, домашняя, всё пишет и пишет себе в уголке в свободное время, когда я сплю.
Тут Алиса выпрямилась и сказала:
— Нет, ты скажи: вот откуда мы бы знали о вашем сказочном мире, если б ни сказочники, а? Нет, тут что-то не так! Тут прячется какая-то тайна. Ну ничё, я её разгадаю, у меня жизнь долгая.
Леший сделал вид, что чистит ногти:
— Ну не такая уж и длинная.
Девуська на его замечание не обратила внимания и продолжила рассуждать:
— Итак, Грибнич — мой папа, Царь-самодур — мой дед, Яга — бабушка, с мамой потом разберёмся, а мы и Динкой кто?
— Хо-хо-хо! Никто. Если бы вы были кем-то тут, то вы бы сюда никак не смогли попасть. А раз вы тут, значит, вас тут нет!
— Вот и врёшь, а как же баба Яга, которая туда-сюда ныряет?
Лешак потёр свой умный лоб:
— А знаешь что, когда твоя мама Инна закончит писать эту сказку, уговаривай её написать продолжение. Глядишь и узнаешь кто ты, кто Диана, и кто есть кто твоя мамашка.
— Ладно, — согласилось дитя и оглянулось.
Дианка спала, свернувшись калачиком. Прижавшись к ней, дремал Тимоша. Алиса, по старой памяти, очень сильно заревновала ворона к сестре, но вскоре одумалась: «Эх-хэ-хэх, это ж бесы гуляют в моей душе!»
Она беспомощно взлянула на нежить.
— Гони чертей, гони их к чёртовой матери! — заматерился лесной дух почти как дед Иван.
Алиса засмеялась:
— Во-во, к чёртовой матери! Я люблю вас обоих, — сказала она Тимофею и сестрёнке.
И прилегла рядышком, уткнувшись в теплую, мохнатую Динкину спину, приобняв своего чёрного принца. А засыпая, пробормотала:
— Дедушка Леший, а ты сам в нашем мире кто?
— Ха! Ты как встретишь хороброго лесничего Лёшку, то знай, что это я. Не встречала пока?
— Не-а. А Ягоднич, Полевик, Гороховая баба и Богинка, они кто у нас?
— Да шут их знает! Спи, ягодка, спи.
А сам себе прошептал: «Поди по тюрьмам сидят. Особливо эти две бабы.»

(А пока моя младшая дочь спит, старшая засыпает, а Леший несёт всякую чушь, я как автор, посему главу и заканчиваю. Утро вечера мудренее. Или как там у вас говорят?)

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 9.4.2019, 0:00

Глава 16. Алиса принимает решение спасать царя-самодура


Первой проснулась Диана. Оглядевшись по сторонам, заметила лежащий рядом свой хвост. Обрадовалась:
— Я становлюсь девочкой! — она почему-то побрезговала прикоснуться к хвосту.
Ну и правильно, — привидением возник перед нею Леший. — Скормим его волкам!
Девочке снова стало дурно от кормёжки чьей-либо плотью. Но она промолчала, — это был необычный ребёнок, не волевой, не дерзкий. Она привыкла бегать за Алисой и давать дёру при первой же опасности.
А Леший всё не унимался:
— Волки, волки, бягите сюда, Дианкин хвост сожрите! — ему было весело, он хохотал и не знал, дурак этакий, что волков то как раз наша дочечка и не боится.
Дурной ты Леший, дурной! Вот ты спроси у любой сахалинской кошки: кто такие волки? И она тебе не ответит. А знаешь почему? Да потому что не водятся на острове волки! Вот если бы ты медведем напугал — другое дело. Токо и медведя наша псевдокошка не видела ни разу, а лисы так и вовсе не боится. Ну наткнулись они с Алисой однажды на лису. И чё? Тякала от них лисонька, как от пожара! Эх, лишь одного зверя боится Динка — собаку. Хотя и волк — семейство собачьих, но донька и об том пока не знала, не ведала.
От шума, да идиотского смеха лесного духа, проснулись Алиса и ворон. Динка похвасталась им отсутствием хвоста. Птичка каркнула и снова задремала. А полусонная сестра лишь вяло улыбнулась, постепенно возвращаясь из мира снов в сказочный мир. Она зевнула и подумала невзначай: «Опять мне мамка приснилась. Может, Инна Ванна родом из снов?»
— Ну что, — сказал лесничок, переворачивая у костерка поджаренных крабов и грибочки. — Пора бы и честь знать. Валите-ка вы, девоньки домой!
Сестрёнки рассупонились и потелепали кушать, прихватив с собой Тимофея. А поев, Алиса сказала:
— Не, я так не могу! Иван-царевич мой дед? Мой. Его дом — мой дом? Мой. Надо ему крышу подправить.
Леший с опаской посмотрел на старшенькую:
— Боюсь, детонька, крыша у самодура навсегда ужо съехала. А если и ты с ним год-другой поживёшь, то даже я твою крышу на место не смогу водворить. Заразно это.
— Деда Леший, да я не о том! Надо б царю дворец построить, колодец вырыть, грядки научить копать.
Нежить слушал девочку сперва с удивлением, а потом начал расти, расти, дорос до небес, склонился над сестрами и страшным облаком прорычал:
— А как же мама Инна? Заждалась поди!
— Подождёт! — грозно топнула ногой Алиса.
Туча Лешего рассыпалась мелкой моросью. Дианка заплакала:
— Я к маме хочу!
— Я тоже! — сказала старшая сестра. — Но жизнь нашего с тобой деда под угрозой, а так же его психическое состояние. Надо старого спасать!
— Ты рассуждаешь, как ваши старухи-учителки, которые тожеть всё рвутся спасать своих ученичков от пьющих тятей да матей. А ведь и не подозревают, стервы, что какой-никакой батяня всё же лучше казённого дома! Вот ты сама подумай, под благим предлогом ваши учителки лишь избавляются от лишних зубарей-зубрил в классе, отправляя их в детдом. Так что ты самодура не трожь! Ему ещё ого-го как тепло в своём сумасшествии! Лиши его всего этого. Ведь помрёть.
Алиса сделала очень много умственных усилий, чтоб принять окончательное решение. Она вспомнила злых и голодных мгачинских учителей-пенсионерок, выдавивших молодых, красивых учительниц из школы, потому что самим на двух ставках надо сидеть (так говорила баба Валя). Вспомнила Алисонька и повальное пьянство в посёлке, и замызганных детей алкашей. Потом эти дети внезапно пропадали и никто о них больше ничего не слышал. Шептались, что по ночам их съедала завуч школы. Девочка поёжилась и прокляла свою собственную безотцовщину при живом «приходящем» папке. Затем представила, что по ней сейчас плачет-убивается мать, бабушка и дед. Поэтому надо срочно бежать домой — показывать родственникам мохнатую Дину. Фу!
На самом деле Алиса рано состарилась умом. Только никому этого было не понять, даже маме. А посему наш древнемудрый ребёнок ещё немного подумав, сжал кулачки и пошёл на нежить и сестру в наступление:
— Я не вылезу отсюда, пока не починю царевичу крышу и не вырою ему колодец! А вы можете оба валить в свои Мгачи! Я смотрю и тебе, Леший, там всё родное да знакомое. Ух, найду я тебя там, даю слово! ... Тимофей, ты со мной?
— Кар-кар! — радостно закаркал ворон и уселся хозяйке на плечо.
— Говорю же я тебе, дурилка бестолковая, нельзя вмешиваться в наш сказочный естественный ход вещей. А иначе бяда придёт! Ох-хо-хох, бяда придёт. Придёт бяда — открывай ворота.
— Заладил: беда, беда! — разгневалась Алиса. — Пошли за бабой Ягой, Грибничом, Ягодником и Полевиком. Всем вместе дружнее строить.
— Вредничаешь, значит? — прищурился лукавый дух. — Тады и Гороховую бабу с собой прихватим. И энтих, дрыхнут которые, Водяницу с Водяным. Будем их перевоспитывать!
Алиса посмотрела в сторону спящей четы Водяных и немного оробела:
— Сказками?
— Работой! Угу.
— Бр-р! — поёжилась Диана.
— Бр-р! — нахохлился пернатый друже.
— По рукам? — выставил свою ладошку Леший.
— Не шуткуешь? — осторожно спросила Алиса. — А как же твоя бяда?
— От зла злом и спасайся!
— Как это? — ухнули сестрички хором.
— А вот увидите как.
Леший протяжно свистнул. И минут через десять, а может быть через час-другой (сказочное время так запутано, не разберёшь) на двух беззащитных дев надвигалось само зло! На них летел змей Горыныч, выпуская клубы огня и дыма.
Полукошка и человек попытались зарыться в песке. Но неудачно.



Автор: Инна Фидянина-Зубкова 10.4.2019, 23:28

Глава 17. Сёстры решаются лететь на драконе


С грохотом и шумом громадная туша приземлилась у озера Чудесяки-Превращаки. Тимофей от ужаса чуть с ума не сошёл! Но вовремя догадался перевернуть котелок с чаем, которым угощал юных барышень Леший и спрятался под него.
«Пожароустойчиво! — озаботился ворон безопасностью собственной шкуры, но немножко посидев в укрытии, вспомнил о подружках и забеспокоился. — Интересно, а каким таким дерьмонапитком потчевала старая плесень моих девиц, неужто отравищей?»
Пернатый ещё немного подумал и всё-таки вспомнил о Горыныче, главной угрозе для девчат. Он осторожно высунул клюв из-под котелка и осмотрелся. Дракон фыркнул прямо на его клюв едким дымом, и Тимоша залез обратно, продолжая рассуждать о взваре лесного духа. Его маленький мозг от страха сжался в совсем уж мелкий клубочек серого жира и запутался в мыслях и эмоциях.
А снаружи время не стояло на месте: змеевище распласталось на песке, а Леший что-то шептал в его мелкие ушки. Сёстры продолжали окапываться. Затем лесничий растворился в пространстве, а материализовался рядом с сестрёнками, не забыв поддеть ногой котелок и пригрозить ворону.
— Карета подана, кончайте жрать! Поедем нежить собирать.
Горыныч радостно закивал головой, демонстрируя свою травоядность пучком травы в зубастой пасти:
— Милости прошу к нашему шалашу! — прошамкал он, пережевывая сено.
Девушки перестали окапываться и настороженно рассмотрели крылатого «пегаса». А так как Алиса уже ощупывала его кожу и вела философские разговоры с антибожьей тварью, то она поднялась первая и подошла к «птичке», обошла её три раза, похлопала по жирным бокам, погладила и сказала:
— А как Водяного с Водяницей будить будем? — она вдруг перестала бояться морских духов, почувствовав в драконе серьёзнейшего заступника.
— Ох-хо-хо! — взглаголил Лешак-непростак. — А мы их потом разбудим.
Лесничий ухнул, дунул, плюнул, из его кармана выглянула бечёвочка и потянулась к семье Водяных. Ловко связав их тела, верёвочка вдруг закончилась. Леший моргнул Горынычу и они вместе посадили двух нежитей на могучую спину змея. Алиса хмыкнула удивлённо и пошла собирать своё барахло: рюкзак и дедов котелок, остатки спичек тоже прихватила зачем-то, поискала глазами ещё и обмылок, но осеклась — застеснялась. Нет, она у нас вовсе не барахольщица, а просто запасливая и бережливая: никак в тяжёлые годы выпало ей родится.
— Дина, пошли! — приказала старшая младшей.
А младшая не торопилась вставать, она изумлённо держала в руках свои опавшие кошачьи ушки и не догадывалась, что у неё уже выросли новые — человеческие.
— Дина! — позвала Алиса строго и топнула ногой.
— А у меня ухи отвалились!
Старшая глянула на кошачьи уши в руках сестры, потом на голову Дианы, приметила молодые людские ушки, раковинкой торчащие из мохнатой шерстки и кинулась обнимать сестру.
— Процесс пошёл! — глубокомысленно изрек Леший и брезгливо глянув на ворона, нарочито громко сказал. — Чаёчек мой помог. Чаёк, чай, чаище!
Ворон покосился, взмахнул крыльями и поднялся осваивать спину змея. Он даже тюкнул его клювом по черепу — провоцируя на скандал и проверяя: подобрел ли характер у чешуйчатого злодея? Не сомневайтесь, дракон бы взбрыкнул, но ему клевки Тимофея, как мёртвому припарка! Успокоенный ворон каркнул — позвал дочек на посадку. А Леший обвязал шею своего нового крылатого друга Горыныча всё той же волшебной верёвкой, чтобы люди и нежить могли держаться за неё. Затем помог детям взобраться на его спину и сам залез с шутками да прибаутками:
— Ну, с богом, со Стрибогом! Полетели, пока нас тут не съели!
Волшебная птица, взмахнув своими лысыми крылами, оторвалась от земли и неспешно полетела к гороховому полю. А пока они летели (девки с зажмуренными глазами, а Водяные храпя), Лешак обдумывал хитрый план:
— Как же утихомирить Гороховую бабу и затащить её на спину Горыныча?
— Обманом или обухом по башке! — прорычал на лету дракоша.
— Не наши методы.
— А давай её ворожбой!
— Ворожбой то оно вернее. Вот был бы у меня волшебный посох Карачуна или, на худой конец, деда Мороза! Но разве до них доберёшься? Они в зимней зоне, а мы в летней.
Змеевище фыркнуло, выпустив в летнее царство Стрибога очередную порцию огня:
— И клюка бабы Яги подойдёт, не особо то и сильна ведьмаческая сила у твоей Гороховички.
— Так уж и у моей! — обиделся лесной мужичишка. — Разворачивай карету скорой помочи, бягим до бабы Яги!
«Карета» медленно, но верно развернулась и со скрипом зубов Горыныча, полетела к избушке на курьих ножках. Девушки уже немного освоились на горбушке серого товарища и попробовали открыть глаза. Открыли, но ничего не увидели кроме ветра и трясущегося, нахохлившегося Тимофея. Слишком широка спина у ящера!
Под брюхом змея зазеленел тот самый бор, то которому шастала Алиса и кошка Дина. Далее деревья показали дыру в бору — это двор старушки Ягушки, которая стояла, как всегда, кверху задом над грядкой. На этот раз грядка была чесночная. А рядом горой лежал созревший лук. И других грядок поблизости не было. Скажу по секрету, у Яги всего лишь одна грядка, но каждый раз на ней вызревают разные культуры. Знай, успевай собирать урожай! И тут уж не до злых дел! Некогда.
— По бабке своей родной успели соскучиться? — ехидно поинтересовался у девушек, сидящий на драконе, Леший. — Эка она жопой кверху стоит, любуйся не налюбуешься!
— Кар! — каркнул Тимоша, он безумно тосковал по своей первой хозяйке.
А сёстры лишь снова зажмурили глазки и покрепче вцепились в «вожжи» из-за того, что снижение было слишком резким и стремительным. Услышав шум, ковыряющееся в земле Яга выпрямилась насколько это было возможно и подслеповато пригляделась:
«Чи грозна туча, чи дождь-гроза на носу? Надобь в дом тикать!»
На бабкино плечо с ветки дуба прыгнул чёрный ворон (её новый друже) и что-то отчаянно зашептал ей в старое, отвисшее до земли ухо.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 13.4.2019, 6:08

Глава 18. Честная компания столуется у бабы Яги


Биомасса Горыныча покружила, покружила над избушкой на курьих ножках, но не найдя площадки для приземления, змей решил выжечь огнём кусок леса, чтобы благополучно совершить посадку.
«Токо как сделать это точечно, чтоб не спалить всё вокруг?» — подумал наш добрый змей.
— Хм... — почесал лобище Леший. — Надобь ждать дождя, а покуда б выкурить дымком с аэродрома всех зверюшек да насекомых.
Алиса немного освоилась на спине динозавра и тоже отважилась немножко поразмыслить:
— Насекомых дымом не выгонишь, поэтому нужно приземляться либо перед бором, либо за бром и идти пешком.
— Дед, а у тебя ведь есть волшебная верёвка, — вдруг начала соображать Диана. — Спусти нас по ней.
А может, в Динке просто заговорило кошачье бесстрашие небольших высот, кто знает?
— Лады! — согласился великий маг и волшебник, достал из кармана чудесный канат, привязал его к «вожжам», конец бросил вниз и пригласил. — Ползите.
Младшенькая спустилась первой. У-у-ух и она уже на траве, здоровается с бабой Ягой. Та погладила её по шёрстке, сорвала несколько ежевичек, закинула в рот.
Кряхтя, поползла и старшая. У-у-ух и она тоже у избушки на курьих ножках.
— Здравствуй, бабушка! — смущённо сказала Алиса. — Вот, вернулась я.
Яга потрогала её соломенную юбку и прошамкала:
— Красиленная!
Тимофей оторвался от спины дракона и неуверенно приземлился на другое плечо ведьмы. Новый ворон тюкнул Тимофея, прогоняя его с плеча. Потом ещё клюнул. И ещё. Между птицами завязалась драка. Яга досадно смахнула их с себя. Вороньё улетело драться в кроны деревьев.
Лешак скатился последним и разрешил змеевищу полететь пастись на луга с Водяными на спине. Сам же исчез в воздухе и появился перед носом старой ведьмы:
— Ну здравствуй, подружка, моя милая старушка! — полез хозяин тайги к бабе Яге с поцелуями.
Карга поморщилась:
— Не жена я тебе боле, уж сто веков не жена! Не лапай не своё.
— Ох ты, ох ты, нос морковкой, а чесночок за пазухой! — попытался выдумать новую поговорку лесной дух.
Но ведьма его переплюнула:
— Не ходи до ворот, коль поганый твой рот!
Тут Леший разросся до небес, громадной тучей склонился над Ёжкой и зарычал:
— Ты мне башку не заговаривай! Я пришёл тебя позвать избу построить твоему последнему супружнику Ивану-царевичу. Такую же справную как у тебя. Ха-ха-ха!
Ведьма повела своим длинным носом, ей явно что-то не понравилось, но на всякий случай тоже разрослась до небес и прогавкала:
— Господь с тобой, отродясь он не был моим мужем!
— Ага, а ваш Мгачинский роман?
— Тьфу та тебя, плесень старая! — старуха сморщилась до своих первоначальных размеров. — Уж и не знамо как я там с Ивашкой-дураком живу?
— Судьба-судьбинушка! — горько вздохнул нежить и сдулся до величины пня.
— Бабушка! — взмолилась Алиса. — Давай поможем деду Ване заново дворец отстроить и колодец вырыть. Я всё-всё знаю, вы сразу в обоих мирах живёте, все, все, все! В том мире ты наша баба Валя, а царь-самодур наш деда Ваня. Ну миленькая, давай поможем ему тут! А то у нас он хороший, добрый, смешной, а здесь больной и сумасшедший!
— Да, да, банька его мозгам совсем не помешает, — внесла свою лепту Диана.
Компашка удивлённо к ней повернулась.
— Наша кошка куп-куп захотела? — пукнул Леший.
— Да, аж кожа чешется.
— Линяешь, — вздохнула бабуся Ягуся. — Ну ладно, черти волосатые, уговорили. Нехай будет баня у самодура. Пошли! Токо сперва в дом и жрать!
Старуха кивнула безумной команде и попёхала в избушку на курьих ножках. Команда попёхала следом.
На столе у Ёжки стоял пирог, как оказалось луковый, и квас. А пока детские рты жевали, Леший рассказывал ведьме историю приключений двух сестрёнок. И про то, что они решили к лесопильному делу привлечь ещё несколько нежитей. Та слушала и делала какие-то заметки в свою амбарную книгу.
«Наверное луковый дебет к чесночному кредиту прибавить не может!» — подумала Алиса, а вслух сказала:
— Бабушка, можно я вам с подсчётами помогу! У меня четвёрка по алгебре.
— Не лезь, цыплёнок! — одёрнула её баба Яга. — Я рецепт зелья записываю: Водяным да Гороховой бабе ум поправить.
— А дедушка Леший сказал, что мы их работой исправим, — робко заметила старшенькая.
— Ага, щас! Работой. Ты поди, заставь их взять лопату в руки. Вот зелье и усмирит их злой дух. Ненадолго конечно. Ай, не знаю. Как бог даст, — баба Яга ещё много времени возилась на кухне, составляя меню для дружков-сотоварищей да приготавливая волшебный отвар.
А сёстры нашли свои учебники, скучающие на пыльном сундуке, и уселись их изучать. Алиса понимала, что Дианку ей теперь подтягивать и подтягивать! Начали они с заголовков, в них шрифт крупнее:
— Это буква «А». Алиса, Анфиса и фрукты: Арбуз, Ананас, Апельсин, Анальгин…
— Ты про какую-то непонятную пищу говоришь, ты сама что-нибудь из этого ела хоть разочек?
— Неа! — замотала головой старшая.
— Ничего, скоро кризис кончится, и в ваши Мгачи сухофрукты привезут. Кило на рыло! — крякнула Яга мимоходом.
— Спасибо, бабушка, за информацию! — крикнули девочки хором и с удивлением посмотрели друг на друга.
— Гены, етить вашу мать! — буркнул Леший с печи. — Разбудили, чертовки.
Ну, а ежели разбудили, значит надо лететь.
— Баба Яга, а у тебя нет случайно парилки в закромах? — застонала вся исчесавшаяся леди кошка.
— Баньки что ли? А как же, была. Богатыри её развалили. Да и пошто мне банька? Я в речке моюсь.
Дианка принюхалась:
— Нет, это не от тела смрадом несёт, а от одежды нестираной!
— Бабушка, ты что, бельё не умеешь стирать? — возмутилась Алиса. — И где ты купаешься?
— Далеко, в Ильмень-реке.
— А давай мы и тебе колодец выроем!
— Да что ты, ягодка, я ж как дед Лешак: то тут, то там! — ведьма схватила с лавки пустой кувшин, исчезла и появилась вновь с этим же кувшином, наполненным до краёв водой.
— Вода. Ильменьская! — похвасталась карга.
— А почему шмотьё не стираешь?
— Дык чем его стирать то? Я ваши порошки стиральные пыталась своровать, пыталась... Но они в сказочный мир не пролазят.
— Воровать нехорошо! — согласилась старшенькая с обстоятельствами. — Так тебе сама судьба велит к царю Ивану в гости во дворец наведаться, там у него мыла завались!
Алиса обрадовалась, что на самом деле баба яга оказалась такой же чистоплюйкой, как и её баба Валя: «Ну просто мыла нет у человека, ну что ж поделаешь. Мы с Дианой сейчас точно такие же чушки. Но мы же не чушки. Нет?»
— Собирайтесь, девчушки! — гаркнул Леший, — Пора. Полетели.
Баба Яга засуетилась в поисках своей клюки-чародейки, нашла и завернула луковые пироги в платочек. Алиса убрала учебники в портфель и надела его на плечи. А лесник брякнулся с печи, выкатился на улицу и засвистел как Соловей-разбойник.
Три бабчушки тоже вывалились из дома, сели на луковую кучу и с опаской стали ждать свой грузовой «самолёт».

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 14.4.2019, 23:45

Глава 19. В гостях у царя-самодура


А «самолёт» уже летел со спящими Водяными на «борту». Ух! И змейка каната на шее Горыныча повисла перед самой мордой бабы Яги.
— Да что ты! — отпихнула карга верёвку, присела, оттолкнулась клюкой от земли и… Запрыгнула не на спину змея, а в свою ступу, тоскующую у избушки на курьих ножках. Схватила метлу и взлетела. Покружила над своей усадьбой и исчезла чёрной точкой вдали.
— Ну и ладно! — крякнул Леший. — Взбирайтесь, девки!
Дианка легко, по-кошачьи поднялась наверх, а карабкающуюся Алису подталкивал снизу Леший. Когда команда оказалась на спине у дракоши, громадная туша развернулась и полетела в сторону дворца царя-самодура.
А баба Яга неслась в другую сторону, к гороховому полю. Не найдя там Гороховую бабу, опустилась на грядки, вылезла из летательного аппарата, и от нечего делать, принялась собирать урожай. Стручки она складывала в корзинку, которую достала со дна ступы, и радовалась:
— Давненько я гороховой похлёбушки не варила. Ай да и супец будет, ай да супец!
Вдруг откуда ни возьмись, перед носом старой клячи возникла сморщенная Гороховая баба (действие молодильных яблочек всё, тю-тю, закончилось то бишь), увидела, что её колхозное добро воруют, осерчала жутко:
— Напущу мишуток, заломают твою хату. Пошла вон, проклята!
— Чего это ещё за разговоры? — поправила Яга на носу очки, невесть откуда взявшиеся.
Затем она вытащила из ступы клюку, нацелила её на Гороховичку, и попёрла в бой! Бой оказался жестоким. Гороховая царица то отлетала, то приближалась к ведьме, стараясь побольнее укусить подружку. Ведьма была тоже не промах, прыг в ступу и война продолжилась уже в воздухе. Уж сколько они бились-махались, нам не ведомо, но клюка бабы Яги всё-таки пару раз саданула Гороховую бабу. И тут случилось чудо. У царицы полей глаза сначала выкатились из орбит, заискрились и вкатились обратно. Гороховичка вдруг обмякла, постарела, превратилась в старушку, похожую на бабу Ягу, побрела по борозде и запела:
— Нету счастья на свете, патамушта голодные дети, потому то и голод на свете — берегу я горошины эти…
— Постой, прыщавая! — окликнула её Яга, залезла в ступу, поставила на дно корзинку с горохом, рядышком с пирогами, и полетела вдогонку.
Догнав, схватила Гороховую бабушку за шкирку, закинула её к себе в корыто и взяла курс на дворец.
К дворцу с фырканьем подлетал и змей Горыныч. Он тут не нашёл местечка для посадки. Яблоневый сад так разросся, что стройными стволами наступал на полуразвалившийся терем. Дракон дождался, когда маленькие принцессы спустятся к крыльцу по верёвке, бесцеремонно скинул с себя чету Водяных, лесного хозяина, и пробурчал:
— Надоело мне всё! Ишь, нашли себе транспорт бесплатный! — и полетел к горе Горюхе, вспоминать свою прошлую кровожадную жизнь.
У Лешего же кольнуло сердце — мужичок-пенёк о чём-то забеспокоился. На шум да гам выскочил из убежища царь Иван с топором в руках.
— Топор — это хорошо, — задумчиво пробурчал лесной дух. — Топор нам ещё пригодится.
— Дедушка! — закричали сестрёнки и кинулись к самодуру обниматься.
Топор в руках царя опустился и проскрипел по доскам крыльца: «Хочу рубить, махать! Хочу рубить, махать!»
Иван, родства не помнящий, неловко отодвинулся от внучек, растерялся и беспомощно поглядывал то на Лешего, то на вусмерть дрыхнущих Водяных.
От надоедливых мгачинских детей Ивана-царевича спасла баба Яга, с визгом приземлившаяся у доживающего последние дни терема. Сперва она вытолкнула из ступки Гороховую бабку, а потом вылезла сама с пирогами и горохом в руках. Всё что происходило вокруг, ей дюже не понравилось: и неуклюжий самодур, и любвеобильные внучки, и дряхлый дом, и дрыхнувшие Водяные, и даже очумевший от быстрого приземления Леший. Яга фыркнула от досады и представила честной компании свою новую родственницу:
— Гороховая бабка. Распишитесь в доставке, — и деловито прошлёпала на гнилую терраску.
Там стоял стол, добротный такой стол, дубовый, и пара табуреток. Ведьма кинула на стол узелок с выпечкой, корзинку с зелёным урожаем и прямо с пола подняла несколько румяных яблок-падалиц. Покумекав немного, она вспомнила, что у Ивана-дурака нет даже колодца, поэтому подбоченясь подкралась к Алисе, сорвала с её рюкзака котелок и исчезла с ним навсегда.
Иван понял намёк карги, отпихнул от себя соскучившихся по нему девчат и поскакал за яблочным соком, и яблочной наливкой для тёмных духов. Не успел дедок наполнить гранёные стаканы для вновь прибывшей гвардии, как вернулась баба Яга с милой улыбкой и с ильменьской водицей в котелке.
— Спички давай! — рявкнула она Алисе и сама вытащила из её портфеля полупустой коробок.
Через мгновение уже полыхал костёр, на котором варилась сытная гороховая похлёбка с какими-то травами да грибами, которые туда щедро высыпал Леший. А Ягища схватила клюку и двинулась к Водяным. Она, как маг-чародей, вытянула вперёд свой чудо-посох и дотронулась им сначала до Водяного, а потом до Водяницы. Те проснулись, зашевелились, разорвали путы и сели на траву, ничего не понимая. Леший сообразил первым, что нужно сделать и схватив два стакана с наливкой, поднёс их болотным духам. Иван-царевич тоже кое-что смекнул и предложил наливку дамам: Яге и Гороховичке.
События происходили так быстро, что сёстры вообще не поняли что вокруг них происходит и происходит ли это вообще на самом деле? А поэтому их руки инстинктивно потянулись к яблочному соку. Все чокнулись друг с другом стаканами, выпили и снова налили. Чокнулись ещё раз, выпили, закусили гороховым супом и луковыми хлебами. Захорошело. Чёкнулись уже мозгами и пустились в пляс!
«Хорошо!» — подумала Алиса.
— Красота! — сказала Диана.
— Прекрасно! — закричали все остальные, кроме Гороховой бабки.
А Гороховая бабка, отплясывая пуще всех, пела что-то своё:
— Никогда, никогда, никогда я не буду, буду, буду гонять детей и голубей, гонять детей и голубей от гороховых полей, от гороховых полей!
«Дурдом!» — ещё раз подумала Алиса, кружась в всеобщем хороводе, но ей было так весело и спокойно, что девчонка всецело отдалась веселью.
Нажравшись и натанцевавшись, люди и духи развалились под самой старой яблоней отдыхать.
— Надобь домину самодуру отгрохать! — промычал засыпающий Леший.
— Надобь, — пробурчали все хором и усталые захрапели.
И только выспавшиеся Водяные поползли искать погреба, в которых наверняка хранилась наливка.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 19.4.2019, 3:18

Глава 20. Новый теремок для царя-самодура


Проспавшись и позавтракав, бригада решила не реконструировать старый дворец, а срубить Ивану-царевичу избу поскромнее. Ивашка всеми руками и ногами был конечно же против. Пришлось его связать, лишившись тем самым лишней пары рабочих рук. Семью Водяных нашли в плачевном состоянии в погребе у бочек с яблочным вином.
— Ну ничего, — вздохнул Леший. — Есть у меня в запасе ребята хваткие, цепкие, на все руки мастера да подмастерья!
Лесной дух закрякал по-утиному и перед ним предстали его помощники сыновья: Ягодник, Грибнич и Полевик. Откланявшись своему тятьке, поздоровавшись с остальной строительной бригадой, поцеловав Алису и косо поглядев на Дину, они поступили в полное распоряжение к своему хозяину. Тот приказал пилить, строгать, топором махать. И дело пошло! Во дворце нашлись все инструменты, какие нужны были для работы. Брёвна вырубали из старых яблонь, поэтому новую постройку назвали «яблоневый теремок». Девушки помогали чем могли: расчищали территорию от веток и стружек. А старушки брали на себя работу потяжелее. Ох и сильны ведьмы физически, оказывается. Алиса пробовала приставать к Грибничу с расспросами: папка он ей или не папка? Но тот покрутил два раза пальцем у виска и дитятко успокоилось.
Дом строился удивительно быстро. Лешак поглядел, поглядел на разнесчастного привязанного к яблоньке самодура, что-то шепнул своей бригаде и крыша нового дома начала приобретать очертания дворцовой крыши: ввысь взметнулись купола с шатрами, коньками, обручами да бочечки с маковками. И взгляд царя переменился с гневного до удивлённо-восторженного. В конце концов он сам попросил, чтобы его развязали и позволили помахать рубанком. Так и сделали. Позже подтянулись и протрезвевшие Водяные. Работа пошла дружнее и ладнее. Спорилась, в общем, работа. От жутких песен Гороховой бабки сестры немножечко содрогались, тем более, что Водяной с Водяницей надумали ей подвывать. Ну ничего, наши герои уже ко всему привыкли.
— Лишь бы работали, — гундели лесные духи.
— Лишь бы работали, — соглашались с ними Алиса и Диана.
Чуть позже чета Водяных занялась колодцем, они никого не подпускали помогать его выкапывать. Хоть у царевича и были лопаты, но хозяева болот рыли руками, причём очень и очень быстро. А деревянный каркас к колодцу обустраивали уже все вместе. Железные вёдра, верёвку и коромысло припёр скаредный Ивашка.
— Деда Ваня точно такой же, — вздохнула Алиса. — Запасливый, дурной и неласковый.
Но девушка немного ошиблась, банных принадлежностей у царя Ивана почему-то не оказалось. Пришлось всем усесться в кружочек и мастерить деревянные тазы-ушата, ковши-запарники, ведёрки-пародёрки и даже большую бочку для воды, так как самодур категорически отказался избавить один бочонок от любимого ядрёного винца.
Потом Водяные натягали воды в новенькую баньку, а рядом вырыли огромный пруд, и в мгновение ока грунтовые воды заполнили его до краёв. Счастливые муж да жена по горло залезли в воду, блаженно закатив глаза. Всё, они, как работники, с этого момента сдулись. Да никто их и не тормошил. Дело было уже сделано: на солнце сиял новенький резной королевский дом, колодец с двускатной крышей и самая желанная на всём белом свете баня, а в качестве сараюшки — бывший терем. Все работники вздохнули и упали без сил. Все, кроме Бабы Яги. Карга надыбала в закромах старого дворца самовар, надёргала душистой ромашки, смородиновых листьев с волос Алисы и заварила травяной чай. Куда-то исчезла и вернулась с берёзовыми вениками. Истопила баньку, и первыми туда отправила отмокать чумазых девочек.
Наконец-то! Большего счастья дети и представить себе не могли. Нелепый царь спохватился, притащил мыло и даже нашёл полотенце! Морскую губку-мочалку кинула им из пруда Водяница. Дверь бани захлопнулась изнутри и мытьё-помывка началась! Да, да, самая настоящая помывка-отодрайка. Ух, уж они себя тёрли, тёрли, скоблили, скоблили, мылили, парили, драили! А когда банная дверь открылась наружу, из клуб пара выбежали и плюхнулись в пруд два нормальных голых ребёнка без шерсти и без ягодных зарослей в волосах. Кстати про волосы: Диана была лысая! Алиса вынырнула из воды, глянула на её голову и чуть не утонула со смеху. Водяной её спас: вытащил со дна и выбросил с бурчанием на сушу.
Диана потрогала свою голову и спросила:
— А где мои волосики?
— Вырастут, — пропыхтел самодур, попивая бабкин чай.
Впрочем, все остальные лесные духи тоже пыхтели Ёжкиным напитком, окромя Водяных — у них и так одна вода в желудках.
Царь краем глаза глянул на нагих внучек, озабоченно схватил Ягусю за руку и потащил её в свой старый дворец. Свою зазнобушку он провёл прямо в гардеробную. Ох и каких нарядов там только не было! Под толстым слоем пыли висели опашни, платно, бармы, становые кафтаны, одежды из петельчатых аксамитов и восточных алтабасов. Царь покопался в женской половине гардероба и снял с вешалки два платья для фрейлин. Ведьма поняла кого из гостей заботливый Ванятка хочет приодеть, хмыкнула, фыркнула, осмотрела внимательно старое шмотьё и вынесла вердикт:
— Большеваты.
Царь кивнул и повёл Ягу в другую залу — в швейную мастерскую. А там ничего не было, кроме портняжных столов и стульев. Большущие ножницы, нитки да иголки Иван достал из комода. Карга уселась, и её руки замелькали. Вы даже какао не успели бы отхлебнуть, как у старухи всё было готово. Два миниатюрных платьица гордо вынесли из старого терема самодур и ведьма. Изумлению Алисы не было предела. Диана тоже вылезла из «проруби» и уставилась на роскошные тряпочки, которые кстати необходимо было постирать. Стиркой занялась баба Водяниха, любо ей было сие занятие, а заодно себя намылила и супруга.
Натянув бечёвочку между деревьями, высушили одёжку и одели малышек. Уж они любовались, любовались друг на друга, налюбоваться не могли.
«Теперь то уж точно я не позорище», — подумала Алиса.
Диана же чувствовала себя в одежде неловко, привыкла к свободной кошачьей жизни.
«Ну ничего, перепривыкну обратно», — убедила она саму себя.
— Чудо, просто чудо какое-то! — заголосил Грибнич.
И Алиса поняла, что это действительно её отец, только старый и не совсем приятный, но переживательный за них — за своих дочек. Девочка хотела кинуться к нему, но передумала: «Неприятный он тут всё-таки, бяка!»

Но мы совсем забыли про чёрных Воронов. Где же они? Ха! Новый бабушкин ворон три дня и три ночи (а может быть тридцать три дня и тридцать три ночи) бился, крылами махался, клювом да силой мерился с вороном Тимофеем. И так как Тимофей был старой птицей, а новый ворон птичкой-молодичкой, то в неравном бою победил последний приёмыш ведьмы. А это означало, что баба Яга досталась новому пернатому другу.
«Трам-парам!» — бьют фанфары, Тимофей с подбитым глазом летит к Алисе, а моложавый ворон к старой карге.
Прилетели и сели на плечи — каждый к своей хозяйке.
— Тимоша! — заплакала от счастья Алиса.
И тут её замучила подлая, гадкая всё та же противная старуха Совесть. Ребёнок опустил глаза и подумал: «Да как же я могла забыть про верного друга? Такое никак нельзя прощать, непростительна такая забывчивость. Это ж не игрушка, а друг!»
Настала Дианкина очередь ревновать, но не маму к сестре (мамы рядом не было), а сестру к ворону.
— Друг? — закричала она на старшенькую. — Этот «друг» улетел драться не из-за тебя, а из-за бабы Яги! Нашла друга, тоже мне!
Алиса жалкими, ничего не понимающими глазами посмотрела на сестрицу, ещё раз посмотрела, ещё и дрожащими губами прошептала:
— Да вы все здесь сговорились! Вы все волшебники. Мысли мои читаете. Всё знаете и молчите. Видишь ли, понарожали они друг друга. Я одна тут среди вас затесалась ни пришей кобыле хвост!
— Мысли? — растерялась Дианка. — Да я как кошкой мысли читала, так и читаю их до сих пор.
— Пройдёт! — дружно процедили отдыхающие от работы Ягодник с Полевиком.
Алиса расхлюпалась, разрыдалась, ей стало жалко себя — простую сахалинскую девочку, попавшую в мир волшебников, которые знают всё, всё, всё! И это всё они от неё скрывают. Ворон почувствовал себя неловко, и ничего лучше не придумал, как слететь с плеча хозяйки и тюкнуть Дианку в лысую голову. И та впервые за долгие годы заплакала, как ребёнок.
Полевик не вынес море детских слёз, встал, подошёл к девчушечкам, сказал:
— А у меня вон что есть! — и вытащил из своих лохмотьев фляжку, ту самую фляжку, которую он украл у Алисы.
С жуткими угрызениями совести Полевичок протянул её девочке, превратившись в маленького виноватого мальчика. Та успокоилась, взяла у него флягу и подарила её сестре в качестве примирительного подарка. Диана криво улыбнулась, так как её тоже начала мучить совесть, и передала сосуд Яге, которая уже протягивала к нему свои корявые руки.
— Нате, бабушка, вашу вещь обратно!
— Ха-ха-ха! — прорычала ведьма и спрятала фляжку в своих лохмотьях.
— Баба Яга, теперь ваша очередь в баньке мыться, — позаботилась о старушке чистоплотная российская школьница Алиса.
— И то верно! Как же я могла забыть? — удивилась карга, схватила за рукав задремавшую Гороховичку и потянула её за собой в помывочную.
А новый ворон, оставшись без родного плеча, решил ещё немножко позадирать старого и больного Тимофея. Алисе такие шалости вовсе не понравились. Она прогнала их драться на крышу, а потом по-матерински осмотрела мужское население заимки и рявкнула:
— После и вы пойдёте мыться!
Жители тёмной Руси уже побаивались эту волевую, отважную девочку, поэтому хором ответили:
— Есть, сэр! То есть, есть, мэм!
— Есть хочу, — вспомнила Диана про свой урчащий живот.
Ну как тут было отказать бывшему приблудышу?
— Жрать — дело хорошее! — прореготал царь Иван.
И всех, кто не был в этот момент в бане, пригласил к столу. Грибнич расхорохорился и вывалил на стол кучку грибов-сыроежек, то есть те, которые можно есть сырыми: шампиньоны, вешенки, рыжики, белые грибы, трюфели и дождевик. Ягодник проставил корзинку всяких-разных ягод. Ешь не хочу! Ну а житный дедушка Полевик угостил жаждущих кукурузой. Водяные тоже подтянулись к застолью. Ай и пир горой, рот пошире открой и смотри не закрывай, а то захочешь каравай. Но каравая сегодня не было.
— Дед Иван, — сказала Алиса весело грызя кукурузку, закусывая брусникой. — А давай нашим бабушкам тоже обновку справим! И мужичкам.
— Обновка — дело хорошее! — вставил веское слово Леший. — Но токо для царя-самодура и для вас. А мы должны по законам сказочного леса носить то, что носим, иначе мы не будем теми, кто мы есть.
Ну что ж. С такой железной формулировкой нельзя было не согласиться, поэтому после трапезы отправили короля в одиночестве подбирать себе обновку. Ивану до слёз было жалко изнашивать новую одежду.
«Я всё-таки их родственница, мне тоже жаль новую одежду изнашивать», — сделала невесёлый вывод Алиса.
— Иди, иди! — крикнул Лесничий. — А то скоро дорогуща парча в прах рассыпется!
И себе под нос промурлыкал: «Новое платье короля, новое платье для короля... Хм, ну да.»
А Дианка не растерялась, сиганула в баню, выскочила оттуда с лохмотьями двух ведьм и кинула их тётке Водянице для постирушек.
«Моя школа!» — подумала старшенькая и осеклась.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 21.4.2019, 0:41

Глава 21. Диана возвращается в семью


— Кого-то на пиру почёстном не хватает, — глубокомысленно заметил лесной батюшка.
— Яги и Гороховички! — ухмыльнулась довольная Диана.
— Да, но есть ещё одна дама, про которую твоя сестрёнка забыла, ту что Гаёвкой кличут. Её бы тоже надо было заставить поработать. Да и для глаз она люба — нагая.
— Гаёвка? — вспыхнула Алиса. — Ага нагая, одетая уже. Она меня раздела — опозорила на весь лес! Она хуже всех, она воровка! Воровка! Воровка!
— Вот и вернула бы свою форму заодно, — буркнул Грибнич. — Кошелёк то у твоего тятеньки не резиновый — новую форму покупать.
— Две формы, — смутилась Диана.
— Да хоть десять! — взбунтовалась старшая. — Я не одену после неё ничего, я брезгую. Наверняка она заразная. Небось спидом болеет. Да, да, болеет. Лазит везде голая.
— Мы в сказке живём, мы стерильные! — сделал замечание Водяной, расхохотался и потащил свою подругу в пруд.
Алиса вспомнила, как она впервые встретила грязных, чумазых Водяных, облепленных водорослями да пиявками, и тоже рассмеялась.
Рассмеялись все. Особенно когда из парной выскочили две нагие старухи и прыгнули в запруду, прямо на головы Водяному и Водяницы. Болотные духи обиделись, выругались, вылезли из воды и не прощаясь, потелепали охранять от ворогов своё любимое озеро Чудесяки-Превращаки.
— Ой, а водяные тоже голые! — прыснула Диана.
— Они похожи на твою лысую голову! — прыснула её сестра.
Прыснули все. Особенно когда молодой ворон сорвался с крыши и уселся на плечо голой бабы Яги. Яге стало неловко, она согнала ворона, сняла свои лохмотья с верёвки и напялила их на себя. Гороховая бабка проделала то же самое и ласково отпросилась:
— Ну я пойду? Поля гороховые ждут.
— Иди, иди, — разрешили ей остальные духи.
И Горохововичка пошла. А доброй она будет хозяйкой горохового поля или злой — нам не ведомо. Позже к ней заглянем. В следующей книжке.
— Тимофей! — вдруг вспомнила Алиса своего неверного друга.
Тимошу пришлось доставать с крыши, отпаивать, выхаживать и лечить его окровавленную голову.
— Ну бабкина тварь, я тебе этого никогда не забуду! — рыкнула младшенькая на молодого ворона.
— Дина, ты ещё не знаешь, но Тимофей и твоя птичка, ты ему тоже хозяйка! Правда, Тим? — растрогалась старшая сестра.
— Да, — вяло кивнул ворон.
Вернулся самодур с обновкой. Глядь, а Водяных прачек нигде нет. Матюкнулся. Заматерился. Выматерился. Успокоился. Кинул свой пыльный наряд девчонкам и побежал в баньку. Лесные мужички за ним следом.
Крошечки-хаврошечки вздохнули глубоко-глубоко, тяжко-тяжко и поплелись отстирывать новое платье короля.
— Как бы оно в руках не расползлось от старости, — буркнула Алиса.
— Будет тогда король голый! — хихикнула фрейлина Диана.
Старшая фрейлина тоже хихикнула. Стирка началась. Тем более, что из бани вылетели и плюхнулись на них лохмотья лесных духов. Пришлось и их прополоскать в воде да кое-как намылить. А когда румяный царь и блаженные хозяева леса выскочили на воздух, бельё уже высохло.
Сказать что Иван был шикарен в новом платье — ничего не сказать! Он был обворожителен, счастлив, роскошен! Всю картину испортили маленькие фрейлины — они покатывались от смеха, глядя на королевские дутые панталоны с рюшами.
— А ну вас! — махнул самодур рукой и стрельнул за наливкой.
Намечалась новая пьянка, но сёстры, почуяв её приближение, срочно засобирались домой. Алиса нашла свой портфель с учебниками. В кармашке был термос царя-самодура.
«Врёшь, не самодура это термос, а моего деда Ивана. А что его, то — моё!» — рассудила школьница, наполнила его колодезной водой про запас и засунула обратно в рюкзачок.
— Эх, Алиса, Алиса! — прокудахтала баба Яга и затолкала термос поглубже в кармашек. — Садитесь в ступу, вмиг до выхода из тёмной Руси вас допру!
Вышел из погреба растерянный царь с кувшином наливки в руках:
— А я? Я тоже хочу внучек проводить!
— И мы! — хором гаркнули Леший, Полевик, Грибнич и Ягодник.
Баба Яга раздосадованно кивнула:
— Ай, да прыгайте уже все!
Все и прыгнули. Ступа оказалась на удивление вместительной. Даже двум воронам на дне местечко нашлось.
— Да уж, — фыркнула карга на вопросительные взгляды соотечественников. — Раздулась ступка, просто-напросто раздулась!
— Раздулась, — заметила внимательная Диана.
— Раздулась, — облегчённо выдохнули пассажиры, ведь неприятности в полёте никого не радовали.
— Ну, с богом! — зачем-то сказала ведьма, проверила: на месте ли её волшебная клюка, взмахнула метлой и летающая бочка оторвалась от земли.
У-у-ух! И гроб-летун приземлился у сопки с заветной дверью. Одуревшие от стремительного полёта граждане выкатились на полянку, вернее ступа сама злорадно вытряхнула их из себя и уменьшилась до первоначальных размеров.
Обе девочки поняли, что им невыносимо тяжело прощаться со своими новыми друзьями — сказочными героями. Да и автору этой повести тоже. Рыдаю, не могу!
Но прощаться всё-таки надо, дома ждут заветные родственники и любимая школа. Наплакавшись, наобнимавшись с человеческими детёнышами, пообещав проконтролировать переезд Ивана-царевича в новый дом, нежити открыли деревянную дверку — вход в таинственный лаз; ухнули туда девочек, Тимофея и закрыли за ними дверь.
Сёстры снова очутились в шахте. В пещере было светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками милых дам оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшкам, и глаза дочечек наткнулись на дверь, на которой было написано: «Это Сахалин, детка!» Туда и надо было ползти. И они поползли, предвкушая мамину и папину радость, а так же бабушкину. Только насчёт деда у Алисы возникли большие сомнения: «А вдруг он без меня совсем с ума сошёл? Рехнулся же он без Дианки? Рехнулся!»
— Да брось! — опять прочитала её мысли дева-кошка. — Это не из-за нас. Не видишь какой он глупый в тёмной Руси? Ему с рождения не повезло.
— Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Не надо было ему самого себя самодуром называть.
— А кто его знает, может, его так мать назвала?
— Его мать?
— Ну да, а чья же? Не наша же!
— Хм, — Алиса ни в чем уже не была уверена.
Наконец она рукой наткнулась на вожделенную дверь. Девонька толкнула её и та со скрипом распахнулась. Свобода! Сахалин! Наконец-то. Даже солнечный свет в родном краю другой, и лес пахнет по-другому. Алиса застыла, наслаждаясь потоком своих эмоций. Но Динка сердито толкнула её в попу:
— Выходи, не задерживай!
Принцессы вылезли, отряхнули звёздные платья, поцеловали Тимофея, так как совсем не ожидали что он пролезет в реальный мир (но он пролез!) и пошли к своему дому. Сердце стучало у обоих. Момент встречи так волнителен! Целая буря мыслей промелькнула в детских головах за этот короткий путь.
— Родители уж и не ждут нас живыми?
— Не ждут.
— А во-о-он и наш огород.
— Дед Иван копает картошку.
Дед всё ближе. Девичьи сердца стучат всё сильнее: «Бух! Бух! Бух!» — так и стремятся выскочить наружу.
— Дед, как же я соскучилась по тебе! — заорала Алиса и сбила старого с ног.
Неожиданно для малышки дедушка заматерился:
— Совсем опупела что ли? Полчаса не прошло как виделись! Где лопата, засранка?
— Там, наверное, у тоннеля, — растерянно пробормотала внучка.
— А это ещё кто? — грозно рявкнул Ивашка, показывая на младшенькую.
Ворон же предусмотрительно полетел в лес залечивать раны, подальше от семейного скандала.
Алиса грудью закрыла сестру от гнева деда:
— Диана. Наша Дина.
Ванятка встал, чертыхаясь отряхнулся, хромая добрался до Дины, внимательно осмотрел её лысую голову и нахмурился:
— Где ты эту вшивую откопала?
— В тоннеле. В нашей геологоразведочной шахте.
У Дианы не дрогнул ни один мускул — она привыкла в кошачьем теле терпеть всяческие унижения. Дед схватил за руки сестрёнок и шумно поволок их во двор.
Мама Инна медленно оторвала свой взгляд от лесных грибов, которые она перебирала и чистила ножом.
— Мама! — закричала Алиса и кинулась на мать.
Рука у Инны дрогнула, нож выпал из рук, потому что последняя оставшаяся в живых дочь летела прямо на него. Мама нахмурилась, ей жуть как не понравилось, что донька ушла на сопку в школьной форме, а вернулась в каком-то дурацком ветхом платье. Хорошо хоть портфель не потеряла. Но зато притащила к дому вшивую подружку в таком же дурацком платье. Мать хотела было ругаться, но не позволила себе этого при чужих. Поэтому лишь устало процедила:
— Пойдёмте кушать! В хате всё и расскажешь.
— Мам, а сколько времени меня не было? — спросила старшая у порога.
— Не знаю, и полчаса не прошло.
Сёстры молча переглянулись и зашли внутрь. А в хате отлёживалась баба Валя, которая на том конце огорода неловко упала на ведро с картошкой. Пришлось старушке подняться и потчевать семью да гостью. Бабка тоже бурчала про себя, досадуя на внучку:
«Вот засранка! Всяких вшивых в дом тянет. А если она ещё и тифозная?»
Пока семья обедала, дед душой болел за свою лопату, мама за пропавшую школьную форму, а бабушка потирала ушибленный зад и принципиально не садилась на него, а ела стоя. Когда ложки перестали греметь, Алиса встала и сказала, показывая на сестру:
— Прошу любить и жаловать, это наша пропавшая Диана!
Инна внимательно рассмотрела черты лица приблудшего дитятки, опознала их и грохнулась в обморок. Валентина Николаевна решилась таки сесть на попу. А Иван Вавилович открыл рот и на какое-то время забыл про лопату. Потом снова вспомнил:
— Ты мне зубы не заговаривай, куда лопату подевала?
Пока вся семья расслабилась, «а дед как был дураком так им и остался — на него внимания можно не обращать», старшенькая рассказала все их похождения от начала до конца. Диана очень неловко себя чувствовала за столом, она вроде бы и хотела потереться о ноги всех присутствующих, но понимала, что пришлась не ко двору. Пока Алисонька рассказывала про их с сестрой длинный путь, мать немного пришла в себя и пялилась на физиономию младшей дочери. Сердце у Инны стучало, всё это казалось ей невероятным. Хоть она и узнала родные черты, но страх во второй раз потерять дочь был сильнее её:
«Я сейчас обниму эту кроху, но тут же придёт родная мать девочки и заберёт её домой!»
Слишком желанный «пряник» — вновь обрести Диану, но ужас потерять желаемое рос прямо на глазах:
— В каком доме она живёт? Пойдём её отведем.
— Мама! Ни в каком. Это моя сестра Диана. Пойми ты это наконец!
Я не буду вам рассказывать подробности дальнейших событий. Лопату нашли, а кошку обыскались. Впрочем, поплакали по кошмарно привязчивой кошаре, да и забыли. Но прожив впятером неделю, Инна Ивановна нашла в себе силы дойти до местного участкового и выпытала у него информацию о том, что в посёлке ни один ребёнок не пропал. Затем она съездила в райцентр и выяснила, что девочка, похожая на Диану из дома не убегала. А потом мама села в поезд и чух-чух-чух — докатила до милиции города Южно-Сахалинска. Пересмотрела там фотографии всех потерянных детей. Нет, Дину никто не искал. Дальше ехать было некуда. Остров. Закрытая территория. Инна снова села в поезд и тук-тук-тук — стучало её сердце всю дорогу.
«Дочь, — плакала мать. — Моя дочь вернулась!»
Встреча была незабываемой. Мать крутила на руках свою младшенькую и рыдала от счастья. Позвонили папе. Тот тут же прилетел. Он узнал дочь. Хотя... Сомневается до сих пор. Вот спросите его!
— Ай, просто две школьные формы ему покупать накладно! — шептала родным Алиса. — А он Динку любит. Я знаю.
Прилетел из леса Тимофей. Поселился на чердаке. Через два дня там же поселил подругу. И на время забыл про своих хозяек. Да и им пока что было не до него.
Все взрослые в семье понимали, что удочерить Диану просто так не получится. Версия с тёмной Русью покажется безумной и милиции, и органам опеки. Нужна была легенда. И легенду придумали: нашу золушку семь лет держала взаперти баба Дуся — местная ведьма.
— Вон, посмотрите, довела проклятая ребёнка до вшей! Пришлось обрить.
— Пишите заявление на бабу Дусю, — сказал ошарашенный участковый.
— Э-э нет, сами пишите,товарищ Дунаевский! Наложит ведьма тяжкие проклятия на нашу семью, так мы и вымрем все!
— Не, я не буду, и на меня проклятия наложит, и я вымру! — испугался поселковый милиционер.
Вот так Диана и осталась жить в родной семье на законных основаниях. А свидетельство о рождении у неё уже было — мать его сохранила, ведь ждала, надеялась, верила. Алиса учила сестру всему-всему, даже гулять не ходила. А в школе Диночка пошла в первый класс. И никто над переростком не смеялся. Весь посёлок благоговейно шушукался:
— Рабыня бабы Дуси. Надо же, вернулась в свою семью!
Ведьму Дусю обходили теперь стороной за тридцать три километра. И не догадывались, что настоящая ведьма — это наша баба Валя, то есть баба Яга. Ха-ха!
Дед Иван простил Алису и вплотную занялся её воспитанием. А вот Диану жалел, боялся хлопать её по попе. Поэтому у Алисы всё равно было много претензий к родному деду. Скрашивало ситуацию только одно: внучка уже твёрдо знала, что дед у неё самодур, причем от рождения!
Со временем Диана перестала читать мысли других людей. Хотя зря! Волосы у неё выросли, да ещё какие! Каштановые, волнистые, густые. А мама Инна... А что мама? Мама всегда МА-А-АМА!

Ну вот, дружочек, из четвёртого (или из пятого тысячелетия), ты и дочитал до конца эту удивительную басню тёмных лет. Мораль усвоил? Будешь теперь помогать взрослым жить? А то ведь они, ей-богу, как дети: то палец себе топором отхватят, то в тернете шныряют — репостят всякую политхрень, а их за это того… сажають.

Пояснения


Ягоднич (Ягодник) — дух леса, нежить, отвечает за вызревание ягод. Хозяин и хранитель ягод. Все ягодные угодья под своей рукой держит. Привечает тех, кто в лес по ягоды ходит, но веток не ломает, кусты лишний раз не гнет. Повелитель земляничных полян и оврагов с ежевикою.

Грибнич (Грибич) — дух леса, нежить, присматривает за грибным царством, отвечает за хороший рост грибов. Грибич очень любит тишину и покой. Уважайте Грибича – не шумите в его обители. Срезая грибы – не повреждайте грибниц. А если устроите пикник на природе – уберите после себя. А перед трапезой разделите свой хлеб с духом леса, положив у корней дерева небольшой кусочек снеди.

Полевик (полевой, житный дед) — дух, охраняющий хлебные поля. Старец в белых одеждах или нагой, чёрный, как земля, человек с волосами-травой и разноцветными глазами. Полевого сопровождает сильный порывистый ветер, вихрь. Днём выглядит как маленький человечек, а ночью — как мелькающий огонёк. Если полевик благоволит к хозяину пашни, будет посевы его лелеять, а иногда может за стогом спрятаться и что-нибудь такое важное предсказать. Иногда люди встречали в поле старичка, невзрачного с виду и донельзя сопливого. Старичок просил прохожего утереть ему нос. И если не брезговал человек, в руке у него неожиданно оказывался кошель серебра, а старичок полевик исчезал. Полевика старались умилостивить – оставляли ему подарки: тёмной ночью клали в овраг несколько яиц и петуха.

Сон-трава — прострел семейства лютиковых. У всех цветов есть мать, а у сон-травы – мачеха, которая выгоняет цветок из земли, заставляя цвести раньше других. Сон-траву собирали с различными обрядами и наговорами, а другие – топтали со словами: «Шоб и на той год дождаты сону топтаты». Для того чтобы сон-трава избавила от бессонницы, её следует собирать в конце мая, строго с 11.00 до 11.30. Спящему с сон-травой в изголовье ничего не грозит – ни дурной человек, ни напасть посерьезнее. Если положить сон-траву под подушку, растение в сновидениях покажет человеку его судьбу. Ну а тот, кто умудрялся заснуть на полянке с сон-травой, приобретал способность предсказывать будущее. На Руси сон-трава заменяла богатырям будильник: добры молодцы клали сон-траву под подушку и загадывали пробудиться в назначенное время. А ежели натереть наконечники стрел или копий, тогда они становились отличным подспорьем в борьбе с нечистью. От тех, кто носит при себе сон-траву, дьявол бежит.

Гороховая баба — хозяйка гороховых полей, злой дух, нежить, не боится солнечного света и бродит, где захочет. Гороховая баба душит тех, кого застаёт работающими в поле, и вообще всех, кого встретит. Она не знает о том, что с нечистью можно договориться или откупиться, поэтому при встрече с ней даже не вздумайте швыряться оладьями. Чтобы распознать гороховую бабу, внимательно вглядитесь в несущуюся на вас фигуру с растопыренными когтистыми лапами. Если она облачена в балахон из грубо связанных стеблей гороха и напоминает пень с ногами, то схватите тяжёлую палку, бросьте её, а потом бегите как можно быстрее куда глаза глядят, потому как эта нечисть в любом случае сильнее вас. И не шуршите горохом в полдень, чтобы нечисть не подумала, будто вы её дразните. А также не засыпайте рядом с гороховым полем — этого баба тоже не любит.

Леший – дух леса, способен менять облик по своему желанию, но его истинное обличье: старик с длинной бородой, серо-зелеными спутанными волосами, в которых торчат листья и ветки, сероватая кожа, отсутствие бровей и ресниц, а также большие зеленые глаза, которые светятся. Свой рост леший также способен изменять: в лесу он может головой доставать до верхушек самых высоких деревьев, а через мгновение, шагнув на луг, стать ниже травы. Лешие ходят по лесу и смотрят все ли в порядке, помогают животным, выкорчевывают больные деревья и отгоняют от леса прочих духов, вредящих ему. Любит леший и повеселиться: пугать зверей, птиц и людей. Он может кричать на разные голоса, подражая зверям и людям, а когда «шутка» удалась, начинает громко хохотать и хлопать в ладоши. Но если лешего разозлить, может он убить человека: в топь заведет или нашлет на него зверей, а то и вовсе убьет своими руками, выйдя к человеку в облике огромного медведя. В основном леший добрый и заботливый хозяин леса: часто он помогает и людям, выводя заблудившихся из леса. Леший способен превращаться в различных лесных зверей, оборачиваться растениями и вовсе становиться невидимым. Также лешаку подчиняются все лесные животные и растения, он умеет разговаривать с ними и излечивать раны.

Гаёвки — внучки лешего, покровительницы лесных зверей и птиц. Зимой они обрастают белой шерстью, а весной ее сбрасывают, оставаясь голыми с длинными белыми волосами. Гаёвки подкарауливают гуляющих в лесу девушек, раздевают их и забирают себе платье. Гаёвки помогают лешему присматривать за лесом. Могут помочь и человеку, идущему в лес с добрыми намерениями, делятся с ним знаниями о целебных растениях и полезных грибах да ягодах. Когда животные болеют или ранятся, идут к гаёвкам за помощью: те залечивают им раны, выхаживают. Но когда леший волков пасёт, гаевки прячутся. В минуту опасности они могут стать невидимыми. В ночь на Купалы гаёвки тоже выходят из леса посмотреть на костер, подурачиться, собрать лечебные травы. В полночь они идут назад в лес, чтобы успеть полюбоваться цветением Цветка-папоротника. Гаёвкам известно, где и когда распустится Чудо-цветок. Потому если вдруг какому человеку повезет выследить гаёвок и незамеченным ими пойти следом, то они приведут его к желанному цветку счастья.

Водяной (водяник, водяной дедушка, водяной шут, водовик) — дух, обитающий в воде, хозяин вод. Он раздут, наг и космат, с зеленой бородой, опутанным речной тиной. Лапы у него с перепонками, хвост — рыбий, а глаза горят, как уголья. Ездит на соме или на коряге. Имеет власть над русалками и прочими водяными жителями. Он хозяин вод, хранитель рек, озер и рыбных запасов. Пасет на водных просторах, особенно в омутах, стада лещей, сомов, налимов и другой водной живности. С другими водяными он нередко враждует. Чаще всего из-за того, что те стараются рыбьи стада друг у друга угнать. А бывает, что пытаются и территорию соседа захватить.

Водяниха (водяница, водява, вадяная чертовка, водянуха, водяная дева) — жена водяного дух, обитающий в воде или показывающийся у воды. У водянихи нет хвоста, но есть длинные распущенные зелёные волосы. Она любит сидеть на камне и расчесывать их, но при появлении человека тут же исчезает в воде, реже — угрожает ему. Любит шутить над рыбаками — рвать их сети. Когда водяница рожает, водяной принимает вид обыкновенного человека и идет к людям приглашать к себе повивальную бабку, которую потом за услуги хорошо награждает.

Богинки — нежить, злые духи, старые, безобразные женщины с большой головой, отвисшими грудями, вздутым животом, кривыми ногами, черными клыкастыми зубами. Они могут появляться в виде животных, быть невидимыми, показываться как тень. Живут в прудах, реках, ручьях, болотах. Они появляются во время ненастья. Любимое их занятие — стирка белья, детских пеленок с громкими ударами. А помешавшего им человека гонят и бьют. Богинки, чтобы заманить прохожих и утопить, танцуют, купаются, сбивают с пути. Также богинки приходят к роженицам, манят их, зовут с собой, очаровывают голосом, взглядом и похищают рожениц да беременных женщин. Они подменяют детей, подбрасывая на их место своих уродцев; похищенных детей превращают в нечистых духов. А ещё богинки мучают людей по ночам, давят, душат их, сосут грудь у детей, мужчин, насылают порчу на детей. Они опасны также для скота: пугают и губят скот на пастбищах. Происхождение богинок: ими становятся роженицы, умершие до совершения обряда очищения. В богинок превращаются дети, похищенные этими существами у родителей. Часто становятся нечистью женщины-самоубийцы и клятвопреступницы, а также матери, погубившие своих детей.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 25.4.2019, 8:08

Алиса и Диана в Заболотье


Зря, дружок, ты как сумасшедший, схватился за вторую часть этой книги. Надо было посидеть, подумать о том, как опасно отпускать детей в лес одних. Переосмыслить всё это для своей будущей, так сказать, семейной жизни. А теперь... Вот о чём ты собрался читать? Думаешь, наткнёшься на что-то новое? Ай и не угадал! Тебя ждёт всё та же нерадивая мамаша, и всё те же непослушные дети, снова ушмыгнувшие в тёмный лес. Хуже того! В болото.


Глава 1. Сёстры пытаются прижиться во Мгачах



Прошёл год. Диане исполнилось двенадцать лет, а Алисе целых тринадцать.
— Боже, какая я старуха! — говорила старшенькая, глядя на себя в зеркало.
— Не поминай бога всуе в советской семье, баба Алиса! — ухмылялась баба Валя, проходя мимо.
Кстати, Валентине Николаевне весь этот год жилось очень хорошо, она нашла новую жертву для своих сказок: «Колобок», «Теремок» и «Репка». Ну, а что? Диане нравилось, в аккурат после третьей сказки она и засыпала. Дед пытался вклиниться со сборником арабских мифов и легенд, но после непродолжительной драки ясельные байки отвоевали себе пространство: каждый вечер баба Валя садилась на детский стульчик у кровати младшей внучки и начинала: «Посадил дед репку, выросла репка большая-пребольшая...»
Алиса старалась не смотреть на её жирную спину, чтобы не психовать. Старшенькая пыталась читать на ночь литературу, которую задавали в школе и мамины сказки. Но в этом году Инна Ивановна вообще ничего не писала. Всё свободное время съедал найдёныш: одеть, обуть, причесать, выучить! Ой, учили Диану все: учителя, сестра, одноклассники и родные дедушка с бабушкой. Баба Валя объясняла как сажать огород, а дед вёл уроки политинформации, как всегда, на матах-перематах. Так что новоявленная школьница к следующему лету перешла уже в третий класс.
— Умочка моя! — говорила мама младшенькой, позабыв, что старшая вовсе не старуха, а маленькая девочка, нуждающаяся в похвале.
В общем, у Алисы накапливались обиды на маму и папу, тот тоже жалел Диану, когда приезжал в гости, а Алиса расценила это как любовь к сестре и нелюбовь к себе, да ещё этот ужасный комплекс вины! Порой вина за то, что это она избавила на целых семь лет семью от своей сеструхи-конкурентки, раздувалась в её мозгу до невероятных размеров, до головной боли. Ей мерещилось, что эту боль видят все, но никто её не жалеет. И отсутствие жалости близких, выливалось в привычные детские истерики.
— Алиса — очень сложный человек! — вздыхали даже мамины подружки.
И от этого сама жизнь Алисе представлялась намного большим адом, чем путешествие по тёмной Руси. Её почему-то туда очень тянуло, ей казалось, что в сказке всё родное, знакомое, именно там она героиня, а не в обычной жизни. Она постоянно думала: «Ну кто я в том загадочном мире, ну кто?»
И даже хотела втайне убежать в тёмнорусь навсегда: «Потом, когда Динку на ноги поставлю.»
Поэтому старшенькая всё чаще уходила в лес с блокнотом в руках и рисовала, рисовала зелень, деревья. Она мечтала только об одном: «Я фея. Да, да, я в сказочном мире прекрасная фея!»
А Динка и думать не хотела о возвращении в тот гнусный тоннель:
— Меня там обязательно в кого-нибудь превратят: в сову или в бегемота, фу-фу!
Она уже видела на картинке бегемота — вот кем ей бы совсем не хотелось стать. Да, да, у младшенькой тоже были свои страхи и комплексы, она боялась оборотничества и геологоразведочных шахт.
А вот кто прилип к той старой шахте, так это ворон Тимофей. Ну родили они птенцов со своею подругой, ну выкормили, ну отправили в долгий путь. Но всё это было не то! Дар разговаривать он потерял, а девушки вплотную занялись наукой, так что птичка осталась не у дел. Чёрный ворон бился всем телом в тёмный лаз, но почему-то без своих волшебных подружек не мог пробиться на родину. Тимоша затосковал. Летал по лесу в поисках приключений, летал... Пока ни наткнулся на домик мгачинского лесника. С ним и остался жить. Ему понравилось. Лесник разговаривал с крылатым товарищем, кормил со своей тарелки, кряхтел и жаловался на одинокую судьбу.
А время, скрипя и ойкая, добралось наконец до каникул. Лето! Счастье! Свобода!
— Где наш друг Тимошка? — спросила Динка, когда все учителя с неё наконец слезли и занялись прополкой грядок.
Алиса совсем не смогла простить себе такой забывчивости и схватив сестру за руку, поскакала по лесам, по полям, истошно крича:
— Тимофей, Тимоша, ворон! Тимофей, Тимоша, ворон!
Вечер застал девчат непонятно где. Заблудились малышки. Кинулись туда-сюда: темно, страшно. Сидят, ревут. А Диана ещё масла в огонь подливает:
— Ты меня точно до смертоубийства доведёшь! Сестра называется, психопатки кусок!
Алиса уже и не знала что делать со своим внутренним миром, какая она: хорошая, плохая или бесноватая? Ей хотелось повеситься. Она поискала глазами какую-нибудь верёвку на суку и наткнулась глазами на Тимофея, который гордо восседал на плече своего нового друга и злорадно поглядывал на сестрёнок.
Алиса заулыбалась:
— Тим!
— Нашёлся, — выдохнула Диана. — Дяденька, а где Мгачи? Я говорю, что в той стороне, а моя сестра мне не верит.
Мужичок сощурился, нестрашный такой мужичок, маленький, глаза добрые, одет в военный камуфляж.
«Этот дядька нам точно поможет! — подумала Алиса. — Тимофей к плохому человеку на плечо не усядется.»
— Правильно, — кивнул лесничий. — Мгачи в той стороне, пойдёмте я вас отведу.
Девочки заулыбались, подскочили и потелепались за охотником.
«Не, не охотник он, ружья нет. Да и ягоды, грибы пока не созрели», — рассудила старшая.
А вслух сказала:
— Вы кто?
— Я то? Лесник.
У девочек екнули сердечки:
— А как вас зовут?
— Алексей Филатович. Но можно Лёшка.
— Лесник Лёшка! Леший Лёшка! — сёстры забежали вперёд и внимательно рассмотрели его лицо.
— Он!
— Он самый!
Девчушкам не верилось, что они так просто встретят своего сказочного помощника в реальной жизни.
— Да не просто, — буркнул лесник. — Если бы ни ворон, не встретили бы.
— Что?
— Да ничего! — рассердился Алексей Филатович. — Вон ваш дом, бегите уже.
— А ворон?
— Ах, ворон! — мужик хлопнул птицу по крылу. — Лети за бабами, кому говорят!
Тимофей нехотя поднялся с барского плеча и полетел за сестрёнками. Казалось, он был обижен, но не посмел ослушаться лесного хозяина — ему виднее.
«Я девчатам ещё пригожусь!» — утешал себя ворон.
Совсем стемнело. Дома уж начали беспокоиться. Бабушка собирала бригаду на поиски двух заблудших душ, дед намыливал ремень и бурчал. А мама беспомощно надеялась на ум и силу духа старшей дочери (жаль Алиса не знала, как мать её уважает):
— Не пропадут, вот-вот явятся, я сама такая же в детстве была. Помните, как вы меня и Толика Каргаполова искали по тёмным лесам? Ничего, мы сами всегда возвращались.
— Ну что ты сравниваешь, доню! — возмутилась бабушка. — Мы за застольем бывало как засидимся с Каргаполовыми и Бургановыми, нам и не до вас было. Пока спохватимся! А тут другое, на трезвую голову дщерей не углядели.
— Да как их углядишь? Они ж соберутся оравой и в лес, на море, а то и по скалам лазать, — мама задумалась, вспоминая как дружочек Толик тягал её по скалам, и аж вздрогнула. — Вы правы, надо искать!
Ближе к полуночи семья и мамкины подружки занимались поисками детей с фонариками в руках и звали их:
— Алиса! Дина!
— Домой, засранки! — орал дед Зубков.
Рано или поздно на мгачинскую дорогу вышли пропавшие малышки с вороном и попали прямо в руки сельскому тревожно настроенному обществу. Нацеловавшись, гуртом ввалились в хату. Поужинали. Тимоше на этот раз позволили находиться внутри дома и даже есть за общим столом.
«Так, так, девки тут ни причём, дискриминация исходила от взрослых!» — думал ворон, важно расхаживая по шкафу, вскоре он успокоился и задремал.
Гости разошлись по домам, а Алиса пристала к деду:
— У нас в деревне есть лесник?
— А как же! — далее последовала неприводимая в детской книжке лексика.
Но суть её была в следующем: чёртов лесничий был виноват в том, что мгачинцы вырубили все близлежайшие сопки под новогодние ели, а пустые пространства засадили посадками — пихтами, на чёрта они нужны эти пихты, ибо наше всё — это ель, и к тому же под пихтами маслята неправильные растут — не коричнево-жёлтые, а белые. Чёрти что на курьих ножках!
— Стоп, стоп, стоп! — прервала Алиса эмоциональную речь родного деда. — А как зовут лесника?
— Фролов, мать его! — хрюкнул Ванька.
— А имя?
— Алешенька, мать его, Филатович!
— Уф! — выдохнула Алиса. — Живой!
— Ух! — выдохнула Диана. — Живёт. В нашем мире живёт, пусть живёт, тут лучше.
— Ага, он и в сказке живёт, там тоже неплохо! - размечталась старшенькая.
Диана недобро сверкнула глазами на сестру и пошла засыпать, а вернее слушать «Колобок», «Теремок» и «Репку», и лишь потом засыпать.
«Ну и ладно, бог с вами со всеми!» — подумала Алиса, но осеклась.
Нехорошо поминать бога всуе в постсоветской семье.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 27.4.2019, 1:41

Глава 2. Девочки попадают в Заболотье


Лето шло своим чередом. Во Мгачах купальный сезон начинался рано, а заканчивался поздно. Это вам не холодные воды океана, а тёплый Татарский пролив — самая его середина. Все поселковые дети в этот период «жили» у воды: загорали, облазили и снова загорали. По пять шкур с них слезало, но к осени всё одно — каждый был похож на негритёнка. Наши два подростка занимались тем же, чем и все: ныряли под волну и плавились на сахалинском не жгучем солнце, чаще затянутым облаками да туманами.
Тимофею отсутствие подружек дома совсем не нравилось. Семью заводить он уже не хотел, сидел целыми днями нахохлившись у геологоразведочной шахты, а вечером недовольный возвращался в Зубковский двор. Следом приходили и дети: кушали, мылись и засыпали счастливые. А когда лес налился своими плодами, то всем от мала до велика пришлось прервать морские процедуры и ходить по грибы да по ягоды. Семья Зубковых тоже. Вот тут то и стало понятно, где околачивается сказочная чёрная птица. То дед наткнётся на сидящего у тоннеля Тимофея, то бабка с мамой Инной, а то и сами девчонки.
Алиса собрала экстренное семейное собрание:
— Надо с птицей что-то делать!
— Что делать? — спросили хором родственники.
— Не знаю, но надо его на тот свет как-то отправить.
— Может, топором по башке? — ласково предложил деда Ваня. — У меня и опыт богатый есть, на курицах натренировался.
Вегетарианка Диана поморщилась:
— Алиска уверена, что только мы сможем Тима на тот свет проводить.
— Кто бы сомневался! — гигикнула баба Валя. — Щас дедушка гробик выстругает, а я его красной тряпочкой обошью но дальше ваша работа — провожать да поминать.
Хорошо что Тимофей всё это не слышал, а скучно сидел у шахты.
— Хватит! — поднялась Алиса с лавки.
— Только мы, я и Дина, можем пролезть в волшебный лаз. Мы полезем, проведём его в родное отечество и сразу назад.
Все собравшиеся прыснули, кроме мамы и младшенькой. Ну конечно же дед с бабой не поверили в бредни детей о тёмной Руси и грешили на похитительницу маленьких детей бабу Дусю. Но мама то знала, что версию про бабу Дусю придумала она сама. Поэтому тяжко молчала. С лавки зловеще поднялась Диана:
— Знаешь что, сама его и проводи, я туда не полезу!
— Я пойду с тобой! — сказала мама Инна.
И тут Алису понесло:
— Ты не волшебная, тебя в том мире нет и быть не может. Сказочники — самые худшие из людей. Юродивые. Хохочут над тобой? А ты пиши. Вот после смерти и прославишься!
Она припомнила все поселковые «уколы и колючки» в свою спину из-за её мамы, и решила высказать Инне Ивановне накопившиеся обиды. Зря она это сделала. Мама обиделась и покинула собрание. Остальные члены семьи тоже ушли из парламента: не слушать же этот бред о проблемах ворона и тёмной Руси! Диана всё же осталась.
— Ладно, я одна полезу. Но ты будешь меня подстраховывать — стоять у входа, — огласила старшая итог сходки.
Младшая согласилась.
Алиса тщательно готовилась к переходу в потусторонний мир, она знала, что всё может пойти совсем не так как хочется, то есть не по плану. А планировала она лишь открыть волшебную дверь и вытолкнуть Тимофея в сказку. Ой ли? Но как бы там ни было, собиралась школьница тщательно: освободила от барахла прошлогодний школьный рюкзак и упаковала туда термос царя-самодура с водой, запасной комплект одежды, спички, зажигалку, кусок мыла, перочинный нож, верёвку, булку хлеба, шмат сала из бочки. Ну вроде всё. Больше ничего не вместилось.
На следующий день Алиса и Диана оделись походно и двинулись в путь. А идти то — минут пятнадцать, не больше. У входа в тоннель сидел беспокойно хлопающий крылами ворон. Старшая перекрестилась слева направо, плюнула три раза и полезла. Тимофей впорхнул следом.
Не успела крошка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Алисы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшке, и глаза маминой дочери наткнулись ещё на одну дверь, на которой было написано: «Тёмная Русь. Заболотье». Алиса поискала глазами Тимофея, он был рядом.
«Что такое Заболотье?» — подумала девочка беспокойно.
— Это соседнее государство, — ответил ворон.
— Тим! Заговорил! — обрадовалась подружка.
Ворон и сам пришёл в восторг от этого факта, и важно расхаживая по узкому коридору, продолжил:
— Между тёмнорусью и Заболотьем лежит огромное, непроходимое болото. Но Заболотье — это тот же самый сказочный мир. Лес как лес, бор как бор, горы как горы, скалы как скалы. Ан нет, есть там скалы не совсем обычные.
— А какие?
— Бриллиантовые.
У девушки сверкнули глаза.
— Пойдёшь жить в Заболотье? Всё равно у бабы Яги её новый ворон тебе житья не даст, — робко поинтересовалась Алиса.
— Конечно, я же птица, куда угодно долечу. Наверное к Лешему в услужение пойду. Понравилось мне у него.
— Ну и ладно, иди.
Человек толкнул дверку и выпустил животинку наружу.
Ворон выпорхнул. Но сказочное солнце так призывно манило, что Алиса не удержалась и распахнула дверь во всю ширь. Ей хоть краем глаза захотелось посмотреть на бриллиантовые горы.
Однако перед дитяткой предстали не манящие своим блеском бриллианты, а тёмный мшистый бор и избушка, на пороге которой сидела грязная, оборванная старушка и рыдала. Нет, нет, это была не баба Яга, а невинный «божий одуванчик» — уж слишком жалко она рыдала, подрагивая узкими беспомощными плечами, безвольно опустив голову.
У девочки от жалости застонала душа, и она сделала шаг наружу, а потом другой, третий... И оказалась рядом с незнакомкой.

Диана на том конце параллельного мира ждала сестру обратно, та ей объяснила, что она должна вернуться через одну минуту. И даже если Алиса проведёт в другом измерении год-другой, то всё равно вернется через минуту-другую. Всё проверено!
— Зла немерено! — шипела Диана, прождав сестру полчаса, час, два.
Больше у ребёнка не было сил ждать. Чертыхаясь, младшенькая полезла в тёмный лаз выручать старшую из беды. Не успела малышка проползти и метр сырого пространства, как за ней захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещере стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками Дианы оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул красавице, и глаза девочки наткнулись ещё на одну дверь, на которой было написано: «Тёмная Русь. Заболотье».
Матерясь, как дед Иван, внученька сердито толкнула дверь от себя, та распахнулась, и ребёнок увидел свою сестру, склонившуюся над какой-то замызганной, громко плачущей бабушкой, сидящей на крыльце трухлявой избушки. И прыгающего рядом Тимофея. Диана вздохнула, встала с колен и направилась к горемыкам.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 1.5.2019, 3:30

Глава 3. Дочечки решают выручить Сказочницу из беды


— Бабушка, как вас зовут? — склонилась Алиса над старушкой.
Та подняла голову и посмотрела в сторону исходящего звука. Оба её глаза, изъеденные бельмом, закрылись, и бабка вновь зарыдала. Девочки подозрительно разглядывали её морщинистое лицо: маленькие глаза, тонкие губы и большой нос. В головы сестрёнкам пришла одна и та же мысль: «Когда наша мама состарится, она будет выглядеть точно так же!»
— Хватит разводить мокроту! — рыкнула Алиса на грязнулю, она вспомнила свои детские истерики и ей стало плохо. — Как ваше имя, дорогая, и какое у вас случилось горе?
Старуха ещё пару раз всхлипнула и промямлила заунывно:
— Я Сказочница, просто Сказочница, так меня зовут. Я горе у меня большое, ой какое горе, самое большое горе на свете, для всех людей живущих и не живущих моё горе — целое горе!
— Какое? — начала раздражаться Диана.
— Болят, болят мои глазоньки, не вижу да я ничегошеньки, не могу писать свои сказоньки. А как же малые детоньки? Никакого теперь воспитания! Лишь ремень останется и питание. Ой-ёй-ёй-ёй, горе то какое! А сказания писать больше некому, лишь одна я сказочница великая на всю тёмнорусь, на всю Русь и всю нерусь.
«С головой у бабоньки плохо! Это плохо. У нашей мамы подобные симптомы бывают. Но тут совсем плохо, ибо старческий маразм», — сделала вывод Алиса и пошла осматривать дом.
А дом, видимо, тоже болел слабоумием, он скрипел, ойкал, охал да тихо-тихо нашёптывал слова какой-то былины.
— Что-то про Илью Муромца! — догадалась памятливая Диана, вспомнив фильм и мультик.
Она что услышит, то и запомнит, в отличие от сестры. Старшая наоборот, всё с трудом запоминала, как мама. Памяти у них обоих не было никакой!
Девочки решили зайти внутрь хибары. Поднялись по скрипучим ступенькам, неловко обойдя умалишённую, и очутились в пыльной, неприбранной, но довольно уютной хатке. Русская печка, кухонька, полати, дверь в баньку, а посреди единственной комнаты стоял тяжёлый, крепкий стол. На нем лежала огроменная книга, рядом чернильница и перо. Дети сдули пыль со старого тома и с трудом открыли кожаную, растрескавшуюся обложку. Обложка ухнула филином и шумно улеглась на столешницу. Первая страница называлась «Пословицы и поговорки», ниже стройным чередом шли все русские пословицы. Алиса их знала. Следующая глава «Заклички», а под ней целый ворох маленьких стишков — обращений к солнышку, к небу, к дождю и даже к растениям и животным: «Солнышко, солнышко, выгляни в окошко: твои дети плачут, есиньки хотят». И другие. Дочки перевернули ещё один лист, и им улыбнулась глава «Считалки»: «На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной. Кто ты будешь такой?» Ну и так далее.
— Вот бабка даёт! — ухмыльнулась Диана. — Чё, она сама такую книжищу накалякала?
— Я тебе щас дам по башке, не «чё», а «что» и не «накалякала», а «написала», — проснулся в Алисе воспитательно-угрожающий инстинкт.
Но это было ещё не всё! Книга только начиналась. Загадки, скороговорки, потешки, частушки, небылицы, обрядовые песни и песни скоморошинки, байки, легенды, предания, баллады, былины, былички, бывальщина, небылицы, сказы, сказки да сказочки. И что самое обидное, эта старуха написала даже сказки-пытки бабушки Вали: «Колобок», «Теремок» и «Репка».
— Ну старуха, я ей устрою! — со злостью захлопнула Динка книгу (малышку тоже начали раздражать вечерние посиделки Валентины Николаевны у её кроватки).
— Не надо! — остановила младшую дальнозоркая старшая. — Сказки людям нужны и точка. Это не обсуждается.
— Почему?
— Потом поймёшь, когда состаришься и захочешь своим внукам на ночь почитать «Колобок», «Теремок» и «Репку»! — прорычала Алиса.
— А можно я сразу повешусь?
— Нет!
— Почему?
— Потому что мама Инна повесится без тебя. А нам ещё надо Сказочнице помочь, пошли!
Алиса вытолкала сестру из избы и ласково спросила у старушки:
— А давайте, бабушка, мы за вас попишем, а вы нам продиктуете.
«Божий одуванчик» попробовала посмотреть на милую девочку, и из её глаз потекли слёзы счастья.
— Но скажите, — продолжала напирать ученица. — Ведь всё, что в вашей книге написано — народное. Вы собирательница мифов и легенд?
— Нет, детонька, я сама придумываю сказки. Всё народное — моё. Ну посудите, сказка «Иван-царевич и серый волк» разве могла сразу всему народу в головы вселиться?
Девочки живо представили, как миллионы Иванов-царевичей и серых волков лезут в головы миллионам пашущих землю крестьян, и рассмеялись:
— Нет!
— Да, любой текст имеет автора.
— А-а-а! Но как так? Значит, ты сидишь в Заболотье, а твои сказки гуляют у нас — в реальном мире?
— А то я у вас не живу! — начала раздражаться старушка. — Вот чем ваша мать занята? Сидит и мои сказки строчит, думая что высшие силы ей диктуют. Хренушки, я ей (то есть сама себе) нашёптываю.
— Ты наша мама тут? Такая неказистая и сморщенная? — удивилась Алиса. — А мы тут тоже бабки?
— Не я ваша мать, вашу мать! А вас тут бабками нет и быть не может. Иначе б вы сюда не попали.
— Ладно, давайте дело делать и домой, — Диану не очень то интересовало её сказочное происхождение, ей и кошачья жизнь до сих пор комом в горле стояла. — Пойдёмте в дом писать письмена ваши заветныя, духовныя!
— Не ёрничай! — одёрнула её старшенькая.
Тут вернулся ворон Тимофей, который покинул компанию ненадолго, чтобы осмотреть окрестности. И важно расхаживая по хвощам и плаунам, пробурчал:
— Писать за бабусю мелким шрифтом — оно то конечно можно, но нужно ли? Опять же время потратите, состаритесь, умрёте. Во Мгачах вас обыщутся, не найдут! Есть способ получше. Там, за Бриллиантовыми горами бьёт источник с живой водой. А сбегайте-ка вы туда, наберите водицы, дайте Сказочнице её испить, она и протрезвеет, то есть прозреет.
Идея ворона очень понравилась девицам, тем более, что им дюже захотелось потрогать бриллианты своими руками.
— Алиса вытащила буханку хлеба, шмат сала из рюкзака, незаметно положила съестное на ступеньку рядом со старушкой и зашипела на сестру:
— Пойдём!
Сёстры поспешили навстречу бриллиантам, а Сказочница долго и счастливо махала им рукой наудачу. Чернокрылый друг показывал принцессам дрогу. А хвощи и плауны сменились зарослями папоротника.
— Надо было прибраться у бабульки, — вздохнула Диана, еле поспевая за сестрицей, она, как бывшая кошка, не любила спешить.
— Некогда! Потом, когда вернёмся. — отрубила тринадцатилетняя командирша.
А в воздухе запахло побоищем и небо, раскачиваясь и хлюпая тучами, затянуло свою длинную-предлинную песню, которая мучила юных путешественниц всю дорогу туда и обратно, не прерываясь ни на секунду, рассказывая былину за былиной: «А Добрыня своей матушки не слушался. Как он едет далече во чисто поле, на тую на гору Сорочинскую, потоптал он младых змеенышей, ай повыручил он полонов да русских...»


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 5.5.2019, 8:15

Глава 4. Криксы-Вараксы


Девчушки всё шли и шли, подгоняемые вороном. Вскоре сказочное Заболотье подмяло под себя папоротники и захлюпало под ногами болотцами, мягкими кочками, замелькало коряжистыми деревьями, заморгало глазами Болотников, ждущих с нетерпением, когда путницы оступятся и увязнут в зелёной жиже.
— Не глазейте по сторонам! — советовал подружкам Тимоша.
И сёстры не глазели. Вдруг они услышали детский плач. Плач нарастал, превращался в истерический рёв и вопли. Девушки переглянулись и поспешили на помощь к дитяти — совсем в другую сторону, налево. И тут кочки закончились. Дитя ревело всё жалостней, но нянек и несчастную сиротинушку разделяло болото, похожее на озеро. Глаза Болотников в воде хищно поблёскивали. Сахалинки ни за что бы не догадались, что мохнатые кучи еле-еле выступающие из воды (то ли пни, а то ли кочки) — это одни из самых нехороших водяных духов, которые жаждут новых утопленниц, дабы превратить их в Русалок. А малыш на другом берегу захлёбывался от плача.
— Надо плыть! — решила Алиса.
— Не надо! — каркнула птица.
— Пусть ревёт, — повела носом Дина. — Пойдёмте отсюда.
— Вы оба бесчувственные остолопы! — сделала вывод семиклассница, передала рюкзак третьекласснице и прыгнула в воду.
Она попробовала плыть, но у неё не получилось. Пни-Болотники подкрались поближе к жертве и стали ждать. Девочка тонула, махала руками и захлёбывалась. Дитя перестало плакать, будто замерло, ожидая, что будет дальше. Ворон спохватился и сел на склонившуюся над водой тонкую осинку. Динка догадалась, наклонила дерево ещё ниже, прямо на голову сестры:
— Хватайся, дура! — закричала она.
И дура, не будь дурой, ухватилась. Вылезла кое-как. Мокрая, зелёная, в тине.
— Русалка чистой воды! — обошёл её со всех сторон ворон.
Болотники разочарованно расползлись по своим местам-засадам. Детский плач возобновился с новой силой, но уже зловеще и угрожающе. Принцессы поёжились.
— Бежим! — крикнула младшенькая.
И сестрёнки побежали. Плач, казалось, поскакал за ними следом. Он возникал то слева, то справа, то сзади, а потом и вовсе прочно засел впереди. И всё это в совокупе с тем, что небо продолжало бубнить свои былины.
— Жуть! — твердили сестрёнки.
Но надо было спешить туда, куда указывал чёрный, пернатый друг. Вдруг плач закончился и девочки чуть ни споткнулись о сидящего во мху голожопого малыша. Он агукал, улыбался и жевал траву-мураву.
— Какой милый! — воскликнула Алиса.
Диана наклонилась над карапузом, понюхала его и отшатнулась:
— Пусть сидит, уходим! — она потянула Алису подальше от малыша.
Девоньки убегали, оглядываясь, а дитя разозлилось, раскраснелось, потом почернело и превратилось в мерзкое создание, похожее на отвратную ляльку-кровопийцу из фильма ужасов. Адова кукла взлетела в воздух и зависла над людьми, капризно хихикая:
— Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!
— Ах, Крикса-Варакса! Как же я не вспомнил про него? — поразился Тимофей своей забывчивости. — Идём, идём дальше, не смотрите на него, бабы, а то он в душу к вам поселится и будете вопить с ура до ночи.
— Как Алиска в детстве? — хмыкнула Дианка, наслышанная о младенческих истериках сеструхи.
— Как я в детстве? Мои вопли? — тринадцатилетняя барышня нахмурила лоб, подумала секунду-другую, остановилась, подняла руки к летающему над ней уродцу и крикнула громко-громко. — Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди! Крикса-Варакса, изыди!
И вдруг случилось чудо: из Алискиной души вырвалось существо, похожее на малышку, но со страшной мордой и полетело в объятия к Криксе-Вараксе. Жуткие младенцы обнялись и запричитали хором:
— Крикса-плакса, Варакса-пустомеля! Крикса-плакса, Варакса-пустомеля!
— Ну слава богу! — вздохнула Диана и проделала то, чего категорически запрещалось делать в их социалистической, мгачинской семье — перекрестилась справа налево.
А её сестра, замороченная жизнью и злыми духами, облегчённо выдохнула, опустилась на коленки и зарыдала уже своими, чистыми и лёгкими слезами.
Дурные ляльки, нацеловавшись, улетели плакать в другое место.
— Полегчало? — спросил Тимоша у подруги.
Алиса радостно закивала.
— А теперь в путь! — махнул крылом ворон.
И они пошли: Диана с рюкзаком за спиной; Алиса, вымокшая в болоте и изгнавшая из себя злого духа; и черный, пернатый проводник.
Кстати, некоторым пора было обсушится и покушать. Поэтому дойдя до первой сухой полянки, путешественники остановились. Алиса разожгла костер, а Диана отправилась по грибы да по ягоды, под присмотром ворона.
Когда одежда у старшенькой обсохла, вернулась младшенькая с платочком-узелком, полным морошкой, клюквой, голубикой и опятами.
— У нашей Динчи прям собачий нюх! — похвастался Тимофей. — Она самостоятельно дары природы выискивала и сама назад дорогу нашла.
— Кошачий нюх, — смущённо поправила его бывшая киска.
Грибы обжарили на прутике, поели, закусили ягодами, попили воды из термоса, набрали новой — стоялой. А куда деваться? Тимофей проглотил парочку жаб. Девицы старались не смотреть на это действо. Но набившая брюхо птица сделала глубокомысленный вывод:
— Всё таки в Заболотье земля жирнее, чем в тёмноруси. Останусь как я тут навсегда.
— Правильно, — согласились люди. — Живи со Сказочницей, вон она какая... как ребёнок. Ты ей очень нужен!
— Крайне необходим!
— Это верно, — мотнул клювом ворон. — Я подумаю.
И завел длинные разговоры. Он рассказал школьницам всё что знал о Криксах-Вараксах:
— Крикса-Варакса — маленький, злой, истеричный демон, несущий детям болезни от испуга и плаксивость. Такая тварь вызывает рёв ребенка, особенно по ночам. Облик Криксы неясен: это мелкий, назойливый и крикливый, меняющий свой лик, опасный дух. Криксу можно вынуть, «выкурить», изгнать из тела младенца. От Крикс парню оружейку делают — над изголовьем вешают, а девке — прялочку. Про них даже потешки-заговоры сочиняют: «Криксы-вараксы скакали из-за крутых гор, лезли к попу в огород, оттяпали хвост попову кобелю, затесались в малинник, там подпилили собачий хвост, играли с хвостом.» А чтобы навсегда прогнать нечистого со двора, взрослые должны повторять: «Криксы-Вараксы, идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца свет такого-то».
И Алиса, засыпая, шептала:
— Криксы-вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Алисы свет Олеговны.
А Диана ей вторила:
— Криксы-вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные леса от младенца Дианы свет Олеговны.
Криксы-Вараксы гугукнули вдалеке пару раз, прослезились и разорвав пространство, исчезли.
— Никак полетели искать себе новую жертву в реальном мире? — возмутился Тимофей.
Но принцессы уже дремали.
— Ну и ладно, — ухнула чёрная птичка. — Меньше знают, крепче спят!
И сам прикорнул рядом. Ну как рядом... на боках у свернувшихся калачиком хозяек.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 7.5.2019, 5:32

Глава 5. В гостях у Морского царя


Девчата проснулись, собрались, перекусили и решительно зашагали за поводырём Тимофеем. Болото всё не кончалось.
— Да когда же эти долбаные Бриллиантовые горы начнутся? — сетовала в пути Диана.
— Уж замуж невтерпёж? — хихикнула тёмная птица.
Диана не поняла намёка. Зато Алиса оказалась понятливее:
— У нас так шутят, когда кому-то чего-то не терпится.
— А вот и не угадала. Тянет к бриллиантам, значит, замуж пора! — ехидно каркнул ворон.
— Тьфу на вас! — обиделась двенадцатилетняя.
А тринадцатилетняя тяжело вздохнула, уж очень она хотела замуж: «Лишь бы подальше от моей сумасшедшей семейки!»
Опля! Как только она так подумала, из болотной водицы выглянули торсы невероятно красивых парней. Их было тринадцать. Золотистые волнистые волосы, голубые глаза, загорелые тела, накачанные груди, и руки, играющие круглыми мышцами. Они били по воде своими рыбьими хвостами и задушевно пели:
— Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Откуда ни возьмись, послышались колокольные переливы, пареньки потянули руки к нашим невестушкам и запели ещё сильнее да громче. Диана в ужасе отшатнулась от этого цирка. А юноши затянули уже отчаянно:
— Ой ты, дева краса, косы русы и глаза печальные. Перезвоны венчальные слышишь, слышишь, слышишь? Я иду к тебе, ты дышишь?
Алиса застыла на месте, её глаза наполнились тупой гипнотической тиной, она вдруг ни с того, ни с сего возомнила себя русалкой и пошла навстречу судьбе, предварительно сбросив с плеч школьный портфель. Да, да, она как дура пошлёпала прямо в роскошное болото, манящее ряской, кувшинками и сверкающими очами противоположного пола. Динка и Тим не успели опомниться, как наша псевдорусалка оказалась в крепких мужских руках. И в мгновение ока один из морских принцев скрылся под водой вместе с Алисой. Двенадцать оставшихся не у дел красавцев хотели было ещё попеть, но видя Дианкину неприязнь, хлопнули сердито хвостами и тоже ушли под воду.
Тимоша опомнился первым:
— Это же Морские люди! Они соблазняют женщин и топят их, а потом превращают в русалок.
— А-а-а-а! — дикий крик Дианы разорвал пространство, и она с разбегу прыгнула в мутную муть — спасать сеструху. Растущая на поверхности ряска подождала, когда девичьи ноги уйдут под воду и важно заполонила собой то место, куда нырнул ребёнок. В Заболотье устаканилась тишина. Даже небо перестало твердить свои былины.
Черный друже нервно запрыгал по кочкам, замахал крылами и заикаясь, закаркал — он не знал что делать дальше, его чёрные бусинки глаз посерели и мгновенно состарились.
— Ну вот, ну вот, хорони теперь народ, — без конца повторяла дряхлая птица, а потом и вовсе уснула от шока, она впервые теряла любимых друзей навсегда.
Грустная кочка-Болотник медленно подплыла к Тимофею и попыталась его погладить коряжистой рукой. Ворон спал как убитый. Или вовсе умер от горя?

Диана плыла вглубь болота и не знала как у неё это получается. Вода не мешала ей дышать, не забивала лёгкие, девчушка просто-напросто не дышала и всё. И чем ниже она опускалась, тем чище становились воды. А вот и дно: лоскуты красно-бурых водорослей, устремлённые на многие метры вверх, глупые рыбы с раскрытыми ртами, пятикилограммовые раки и чудовищные угри с муренами, норовящие поживиться свежей падалью.
— Я не падаль! — пригрозила им кулаком Диана и распихала наглых змей пинками.
Пробираться сквозь заросли водорослей было невероятно тяжело, но она шагала — шла ногами по илистому дну. А заросли тянули её внутрь себя и гундели похоронный мотив: «Мы плачем, рыдаем и ноем, мы свои недра откроем, откроем их и захлопнем, и не будет никаких воплей, лишь сон удивительно сладкий. Зачем тебе, дочка, быть мамкой? Ты устала, устала, устала; жизнь ушла, ты её проспала, пропала, пропала, пропала, упала, упала, упала и выхода нет никакого. На воле? Там одно горе: грешники, воры, убийцы и их лица, лица и лица. Лики эти недобрые, не наши лики, голодные, лики исполненные печали. Они, девчушечка, не встречали твоей безвыходной нищеты! Ты иди в наше жерло, иди. И мутные, мутные воды смоют непогоду, смоют горькие слезы у девочки, у розы.»
Впервые в жизни Динка так злилась на флору! Будь её воля, она бы вырвала все эти поганые водоросли и выкинула их на сушу.
Но всё имеет свойство заканчиваться. Закончились и стада буро-зелёных глубинных трав. И пред человечком-амфибией предстал роскошный голубой дворец с синими куполами и резными ставнями. Рядом игриво плавали морские коньки. У крыльца с трезубцами в руках стоял караул охранников — уже знакомые ей красавцы на рыбьих хвостах, Морские люди. Ну типа воины. Ага!
Девушка бесстрашно подошла к женихам русалам и постаралась пробулькать как можно громче:
— А ну отвечайте, куда дели мою сестру?
Рыбы-парубки хмыкнули и пробулькали в ответ:
— Коль сама пришла, проходи, Лоскотуха, будь нам верной женой, а царю Морскому подругой!
Ребёнок осерчал ещё сильнее:
— Во первых, я не Лоскотуха! Во вторых, мне двенадцать лет, в таком возрасте замуж не выходят. Ещё чего! А в третьих, будете приставать, напущу на вас своего деда, он вас быстро в ментовку определит!
— Буль-буль-буль! — зареготали подводные братья. — И кто это у нас дед-волшебник?
— Зубков Иван Вавилович. То есть... Иван-царевич. То есть Царь-самодур!
— Ух ты ж, ух ты ж, ух ты ж, буль-буль-буль, карасики! Это ты о первом на всю округу деревенском матершиннике? А второй, тот и вовсе рукожопый. А ещё у вас, мадам, папашка Грибнич — лесной заморыш бич!
Диана раздула ноздри. И если бы ни вода, было б видно как из них идёт пар:
— Мой папа в Гидрострое работает!
— Ну да, ну да, он мужчинка гидростроевский, а ты кошка драная мгачинская! Вот поэтому он и бросил вас! Всех вас. Всю вашу ненормальную семейку.
Если бы ни вода, было б видно как из женских глаз потекли огромные, обидные слёзы.
— А вы, а вы, а вы... — девица чуть не задохнулась в припадке гнева и вспомнила наконец модное в их школе словосочетание. — А вы нарциссы геморройные!
Она оттолкнула дурней с трезубцами, покрутила пальцем у виска, указывая на их идиотские рыбьи хвосты и прошлёпала по богато украшенному жемчугами крыльцу, отворила тяжёлую янтарную дверь, заглянула внутрь и сразу попала на королевский бал. Со всех сторон лилась сказочная музыка. А какая ещё? По огромному залу кружили русалки и русалы, то бишь Морские люди с Морскими людихами.
— Врёшь, не людихи мы, а Лоскотухи! И ты такая же будешь, — хохотали русалки и кружили, кружили, кружили.
А потом Лоскотухи бросили своё пустое занятие — танцевать, накинулись на гостью и принялись её щекотать. Через минуту девочке стало невыносимо это терпеть, и она побежала. Дианка носилась из залы в залу (Лоскотухи за ней), пока ни наткнулась на трон в виде белой раковины и сидящего на нём Морского царя. Выглядел царь, как обычный человек, но с зелёными волосами и бородой, в накидке из водорослей, в левой руке он держал весло, а в правой — трезубец. Рядом с вседержителем стояла Алиса, глаза которой были затуманены уже не гипнозом, а грозовыми тучами, направленными на повелителя морей и болот.
— Нашлась! — закричала Диана и бросилась к Алисе с поцелуями.
Та пшикнула на молодуху:
— Чего приперлась? Двух утопленниц наша мать не переживёт!
— Батюшки мои! — запрыгал царь от восторга. — А вот и Марына котейка до нашей хаты доволоклась. Никак кот Баюн собственной персоной явился? Ты поди ж!
Диана вопросительно посмотрела на зелёного человечка. А Алиса попробовала ей всё объяснить:
— Этот непонятный мужчина уверен, что я какая-то там богиня смерти и зимы Мара, а иначе бы я в воде захлебнулась и утонула, как все обычные люди.
— Как смерды, — поправил её Морской царь. — Да, да, всё верно. Ведь кто подружка у бабы Яги? Конечно же Мара! А какая кошка в услужении у бабы Яги? Кот Баюн. А кто у нас баба Яга? Баба Валя — на том свете ваша родная бабка.
Царь обошёл Дину три раза, три раза обнюхал её и завизжал в ухо старшей сестре:
— Отвечай, нахалка Мара, зачем в наш нижний мир из Прави спустилась? Пошто котейку у Яги украла? Что замышляешь ты опять, медуза ядовитая? Никак все мировые воды заморозить удумала? Иль смерть посеять от чумы в тёмноруси и Заболотье? — монарх показал Алисе кукиш. — Не выйдет, слышишь, не выйдет! Молиться буду, всех Водяных заставлю по берегам костры жечь, богов славянских призывать, чтоб тебя, гниду, наверх забрали с глаз моих долой!!!
От такой пламенной речи у девчушек закружилась головки, они обе были на грани обморока. Лоскотухи и их женихи сгрудились вокруг своего хозяина и не знали что делать дальше: то ли бояться девчонок, а то ли продолжить попытку защекотать несчастных до смерти?
Первой пришла в себя богиня Алиса:
— Как мне доказать тебе, что я не Мара?
Морской батюшка подозрительно посмотрел на железную леди и показывая рукой на проползающего мимо рака, приказал:
— Плюй на омара!
Алечка пожала плечами и плюнула на членистоногое. Не получилось — кругом вода.
— А ну потрогай, потрогай его руками! — увивался царёк вокруг всемогущей леди.
Алиса наклонилась и погладила рака, тот махнул хвостом и продолжил свой путь. Морской царь прикусил кулак.
— Так, так, не сдох. И этот факт настораживает ещё пуще, — мужичок стал странно приплясывать. — Врёшь, не возьмёшь! Ну не смерды вы. Нет, не смерды. Никогда не поверю, что смерды.
— Дяденька, можно мы пойдём отсюда? — взмолилась уставшая от его клоунады Диана.
Зелёный дядька с жалостью посмотрел на «котейку» и промолвил:
— Идите, чего уж.
— А мы? — заверещали Лоскотухи.
— А вы на бал валите!
Морские парни весело подхватили на руки русалок и поплыли в тот зал, где они танцевали. Алиса с Дианой охнули, пожелали Морскому царю побольше рыбы в прудах и двинули по дну болота к берегу.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 12.5.2019, 22:43

Глава 6. Алиса продолжает выяснять кто она на самом деле


Повелитель озёр и прудов нервно побегал по своим угодьям ещё часок-другой, подёргал водоплавающих за хвосты, загадочно пожевал морской салат, но так ничего и не придумав, уселся на трон-ракушку. Трон вдруг размяк, сплющился и превратился в Болотника:
— Разрешите обратиться, господин Черномор! Дык эти две бабы с того света ползут нашу Сказочницу ото слепия выручать!
— Хм. И что с ней?
— Бельмо изъело очи. Рыдает. Не могёт она более сказочки строчить.
— Сказки писать не может?
— Гы-гы! Ага.
— Чего ж ты, дурень, ржёшь? Не будет сказок, исчезнем и мы с тобой, да в прах рассыпемся... Ай, не брешешь ли, коряжина замшелая? Не может быть, чтобы Мара с Баюном нашу Сказочницу выручать надумали. Не в их прерогативе сии задачи.
— На, смотри. — Водяной выудил из своего неопределённого тела мутную бутыль, непонятно когда затонувшую, и приставил её горлышком к глазу Черномора.
Владыка посмотрел внутрь бутылки, калейдоскоп раскрылся и показал ему слепую Сказочницу, разговаривающую с мгачинскими ученицами и булку хлеба с салом на пороге избушки. Вот старушка машет девочкам рукой, а они уходят, подгоняемые чёрным вороном.
Черномор сочувственно поморгал, покивал, пару раз хлюпнул носом для порядка и засунул бутыль в карман своего плаща.
— Ну лады. Пущай идут. Подмогём, если смогём, — разрешил царь добраться сёстрам до живой воды и задумался. — Чи не Мара она? Тогда кто?
Болотника этот вопрос мало интересовал, он снова превратился в трон и захрапел.

А сестрёнки в это время боролись со стихией. Идти по дну то ли моря, а то ли болота конечно же было непросто! Диана вела старшую за собой, нюх у девочки после кошачьей жизни остался животным.
«Ну хоть какая-то польза от моего прошлого», — бурчала младшенькая.
Оп-ля! Перед двумя недорыбами новой, зловещей стеной встали заросли ламинарии и потянули жертв внутрь себя, гундя похоронный мотив: «Мы плачем, рыдаем и ноем, мы свои недра откроем, откроем их и захлопнем, и не будет никаких воплей, лишь сон удивительно сладкий. Зачем вам, дочки, быть мамкой? Вы устали, устали, устала; жизнь ушла, вы её проспали, пропали, пропали, пропали, упали, упали, упали и выхода нет никакого. На воле? Там одно горе: грешники, воры, убийцы и их лица, лица и лица. Лики эти недобрые, не наши лики, голодные, лики исполненные печали. Они, девчушечки, не встречали вашей безвыходной нищеты! Иди в наше жерло, иди. И мутные, мутные воды смоют непогоду, смоют горькие слезы...»
— В лютые морозы! — закончила их песню Алиса и поёжилась, представив, что она и есть богиня холода и зимы Мара.
Продравшись через бесконечные заросли морской капусты и ругаясь почти как дед Иван, молодые женщины потихоньку приближались к родному берегу.
Они вышли из воды, как самые настоящие монстры амфибии, не хватало только торжественной космической музыки. Но её с лихвой заменило задремавшее было небо, которое вдруг очнулось от дрёмы и как ни в чём не бывало продолжило свой сказ: «Ай, Василиса дочь Микулична подрубила волоса по-молодецки, нареклась Васильем Микуличем, брала дружинушки хоробрыя, сорок молодцов удалых стрельцов, сорок молодцов удалых борцов, поехала ко граду Киеву. Не доедучи до града до Киева, пораздернула она хорош бел шатер, оставила дружину у бел шатра, а сама поехала ко солнышку князю Владимиру...»
— Тимофей! — закричали вылезшие из воды девушки.
Крылатый воин очнулся, увидел воскресших мертвецов и снова упал в обморок. Растормошив птичку, победительницы мутных вод разожгли костёр, разделись и занялись сушкой одежды. Им очень хотелось есть. Ворон, потерявший на время дар речи, молча предложил подругам лягушек, но те отказались.
Морской царь, пристально следивший за передвижением иномирянок в подзорную трубу-бутыль, сжалился над «котом Баюнком» и кинул к их костру жирную плотву. Алиса не удивилась летающей рыбе, она очень хорошо знала зоологию. Да, есть такая. И достав перочинный ножик, лихо разделала рыбку, а затем поджарила её на камне, как учил дядька Леший. Диана поморщилась и отказалась от подарка. Владыка вод тоже сморщился и кинул привереде лист морской капусты и связку морского винограда.
— Неплохо! — оценили сёстры обед, нажевавшись сырых водорослей и запечённой плотвы без соли.
Тимофей перекусил рыбьими головами, хвостами и к нему вернулся дар речи. Он попросил юннаток рассказать, что они делали на дне болота и много ли там вкусных земноводных? Школьницы рассказали всё, что с ними приключилось.
— Тим, а кто такие Лоскотухи? — спросила Диана.
— О, Лоскотухи — это русалки, души мёртвых дев. Они защекочивают насмерть парубков и девиц. А потом уносят их с собой на дно морское, где те превращаются в русалов и русалок, — ворон подозрительно обошёл мадемуазелей со всех сторон. — Так вы говорите, что не превратились в Лоскотух? Это странно.
— Вот и болотному монарху показалось это необычным. Он обозвал Алису богиней Марой, а меня котом Баюном, — надула губы младшенькая.
— Мара? — птичка чуть не подавилась. — Кот Баюн? Нет, нет, нет, только не это!
Ворон взлетел и очень больно тюкнул в лоб сначала Алиску, а потом Динку. Дочечки закричали от боли и расплакались от обиды.
— Расслабьтесь! — важно гаркнул Тимофей и занялся чисткой перьев. — Вы обе не то, что возомнил себе о вас Черномор.
— Черномор?
— А морской царь не назвал своё имя? Странно. «Там все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор и с ними дядька Черномор.»
— Да какие они великаны! — с досадой рявкнула бывшая кошка. — Нарциссы с рыбьими хвостами.
— Ну да, ну да, ну да, — согласился Тим.
— Так почему мы обе не то, что возомнил себе о нас Черномор? — взъелась Алиса, потирая лоб.
— Ха! То есть кар-кар! Я вам сделал очень больно сверх неожиданно. Так? Так. А какая реакция была б у злыдней на такой манёвр? Не знаете? А я вам отвечу. Мара инстинктивно заморозила бы меня, а Баюн вцепился в горло.
— Логично, — согласилась опытная Алиса.
Озябшая без одежды Динка вспомнила как хорошо, тепло было жить у мамы, спать на печке, и жалобно мурлыкнула:
— А мне жизнь прожить без всякой бредятины уже не светит никогда?
Ворон и старшенькая кинули на неё удивлённые взгляды и угрожающе замотали головами:
— Нет! Размечталась, серая!
Ну как говорится: разговоры говорятся, а дело делается. Кроссовки, штаны, футболки и курточки высохли. Походницы оделись да легли спать. Ворон же полетел на разведку.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 14.5.2019, 22:18

Глава 7. Болотные духи Инчетики, карты и их несбывшееся зазеркалье

Когда девчонки проснулись, Тимоши нигде не было. Они звали его, звали да звать устали. Где же шныряет эта вольная птица, опять бросила их ради какой-нибудь старой любви? Эх и дорогу до Бриллиантовых гор они не знали. Решили идти в ту сторону, куда и шли до сих пор.
— Найдётся, он же крылатый. Увидит нас с высоты и прилетит, — вздохнула Дина.
И сёстры продолжили путь к живой воде наугад да по наитию. Нет, они не прыгали по кочкам, как заставляла их делать коварная птичка, а пробирались по краю болота. Они даже планировали свернуть к суше, но запасы мутной воды крепко держали людей рядом с собой. О! Алиса очень хорошо помнила свои засушливые мытарства в тёмной Руси.
Вдруг вдали замелькали два силуэта, они были по пояс в воде.
— Принимают грязевые ванны у бережка? — сощурилась семиклассница.
— Вроде бы да. Осторожно, мужчины! — подтвердила ученица начальных классов.
— Подойдём, дорогу у них спросим! — отважилась старшенькая, она уже знала: тут её и смерть не берёт, а сеструха — та и вовсе оборотень.
Девушки взялись за руки и крадучись, подползли к забавляющимся в болоте дядькам. Джентельмены оказались жирными, с зелёными телами, облепленными пиявками и водорослями, с длинными спутанными волосами, но весёлые! Шпионки приблизились ближе и присмотрелись: игривые мужички азартно играли в карты, матюкались и хихикали.
— Ха! — Алиса поднялась с колен и смело двинула к поддатым юмористам. — Здравствуйте, люди добрые, как вас звать-величать?
Однако, нахватавшаяся модных старорусских слов девчуха не поклонилась три раза до земли, как раньше, Заболотье уже успело ей отбить охоту от супервежливости.
— От нижепоклонства, — подправила ход её думок подошедшая Диана, она вновь обрела способность читать чужие мысли.
Алиса не обратила на это внимания, а раскрыв рот, пялилась на толстых людей-жаб с безобразными рожами да с большими носищами в форме соплей, отвисшими аж до подбородков.
Дядечки бросили своё развлечение и с интересом посмотрели на каликов перехожих.
— Ичетиками нас кличут! — представились носачи. — Духи водяные, нежить болотная, помощнички царю Черномору, слыхали о таком?
— Наслышаны! — сердито хрюкнула в ответ Диана. — Чёрной птицы не видали?
— Нет, — развели руками Ичетики.
— А до Бриллиантовых гор далеко отсюда?
Духи взглянули на девушек таким тоскливым взглядом! Дина прочла в нём следующее: «Мы конечно знаем сколько вёрст до чёртовых блестящих гор, но как же мы вас отпустим? В картишки перекинуться — душа зудит!»
А вслух заверещали:
— А давайте в карты сыграем! Ваша возьмёт — дорогу скажем, а коли нам повезёт — утянем вас на дно болота, на съедение царскому сому, тому самому на котором он ездит: океяны, моря проверяет, озера да болта ощупывает.
— Хм... — задумалась Алиса, внутри сома она ещё не сидела, но нутром чуяла, что и из этой беды выберется целой да невредимой.
Водяные подозрительно покосились на бессмертную, заскучали и прошамкали:
— У-у, дочь мамкина, ты хочешь сделать триллер Инны Ванны совсем неинтересным. Кто же будет эту сказку читать, когда вам обеим любая гадость, что укус комарика?
— Триллер, говоришь? — задумалась младшенькая и вдруг не по-детски озверела. — А я его разукрашу! Пущай мамаша напишет и объяснит мне и добрым людям: зачем, зачем она рожала второго ребёнка от мужика, который уже год как её бросил?
У старшенькой округлились глаза, о таких душевных травмах сестры она даже и подумать не могла:
— Ты о себе что ли?
— А о ком же? Это ты у нас в любви да в браке родилась. А я нагулянный ребёнок, брошенка!
Алиса аж подскочила на месте:
— Это кто тебе сказал такое, баба Дуся что ли?
— Мальчишки! — Диана расплакалась.
— Ты дура набитая! — закричала она на малышку. — Мама с папой до сих пор расписаны, они муж и жена, понятно тебе! Ты в бумажный паспорт к ним заглядывала?
Диана ещё плохо представляла себе, что такое паспорт, поэтому нет, не заглядывала. Да и какая разница что там в бумажке, вместе же не живут!
Динка насупилась и пошла в наступление:
— Факты такие: я родилась не по любви!
— И что? Ты сдохнуть хочешь? Ты для себя рождалась, а не для них! Слышишь, для себя! И кто бы тебя ни родил, да хоть Кощей Бессмертный с бабой Ягой, ты в этот мир пришла для себя и со своей собственной миссией! Поняла, мозга куриная?
— Кощей Бессмертный с бабой Ягой? — вздохнула Диана. — Ты недалека от истины...
Девчонки переглянулись, вспомнили бабу Валю — Ягу, папку — Грибнича, мамку — старуху Сказочницу, да деда Ваню — царя-самодура и рассмеялись.
— Да, да, коль родилась, так живи и стихи свои пиши! — вспомнила Алиса слова мамы Инны.
— А если жить совсем уж тошно? — спросила бывшая кошка.
— Борьба. Борьба за жизнь — главный фактор эволюции! Так все учителя говорят. А им нельзя ни верить.
— Почему?
— Потому что учитель — это и есть бог на земле.
— Кто тебе такое сказал?
— Сами учителя и говорят.
Диана обеспокоенно засомневалась.
— Да, да, и баба Валя это подтвердила, и мама, и папа.
— А дед?
Алиса развела руками:
— Ну у деда свои бог и дьявол: топор да политика.
— Неужто?
— Так точно! — рявкнули водяные, нырнули в воду, вынырнули держа в руках фляжки с бражкой, отхлебнули по глотку и гаркнули. — А теперь айда в картишки ёриться!
— Может, перескочим главу про карты? — попросила Алиса.
— Никак нельзя! Законы жанра-с, — заржали Ичетики, размахивая Таро перед носами сестрёнок.
Алиска запротестовала.
— Ну нет, в картинки я играть не умею, мы только в подкидного или, на худой конец, переводного дурачка ругались.
— В лото хочу! — потребовала Диана. — там такие смешные бочоночки, и монетки так загадочно звенят.
Водяные пожали плечами, и карты Таро превратились в обычные, с мастями. Алиса деловито расселась на мху, Диана рядом, Ичетики раскинули колоду и игра началась. Играли они тридцать раз подряд. День сменился ночью, но продолжалась ничья с переменным успехом. А как же! Ведь каждому хотелось отыграться.
— Стоп, баста! — не выдержал один из духов, когда выигрыш был на его стороне.
— Нет! — закричали сёстры. — Играем в последний раз.
— По рукам, — кивнули водяные и раскинули в последний раз.
Выиграли наши внучки. А то! Деда Ивана школа. Нежити насупились:
— А всё одно — не скажем вам, где Бриллиантовые горы, где птица чёрная прячется и даже то, кто вы сами такие и откуда.
Алисе стало жаль потерянного времени, она сжала кулаки и зашипела:
— Ну и ладно! Фиг с вами. Сопьётесь — не жалко!
А Диана, вспомнив свой животный инстинкт, резко развернулась и толкнула Ичетиков в воду.
«Буль, буль», — заволновалась мутная жижа, поглощая грузные тела.
— За вами должок! — пригрозила старшая внучка пальцем сомкнувшейся воде.
— Пошли отсюда, — брезгливо сплюнула Диана.
Сестры поднялись и заспешили прочь по-тёмному Заболотью — туда, куда несли их ноги. Темно, зябко, но лишь бы подальше от склизких пересмешников!
— Дин, а Дин, — пыхтела Алиса, едва поспевая за сестрой.
— Чего тебе?
— А ты никогда не простишь меня за то, что я тебя в шахту толкнула?
— Да ладно тебе, — пропыхтела человеко-кошка. — Зато теперь я чую дорогу. Всё плюс, а не минус в пути.
— И то верно, — облегчённо вытолкнула из себя чувство вины вторая нашкодившая «кошка».
Бежать в темноте им стало гораздо веселее.
А где-то там, далеко-далече: у подслеповатой Сказочницы екнуло сердечко:
— И то верно, пусть бегут веселее. Не надо нам страшных сказок. Устал народ, сдулся, — старушка завернулась в тёплый тулуп.
— Беги, дочка, беги! — промулыкала она, засыпая.
И дочки бежали. Вернее, летели навстречу новым приключениям, уже не таким страшным и колючим как раньше. Или просто они стали отважнее?
— Растут! — прослезился в тёмной Руси Леший и тоже захрапел в своём уютном шалаше.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 16.5.2019, 23:13

Глава 8. Злой дух Моховой


«Вот я и бегу, загадочно так бегу, — думала Алиса на ходу. — Сказочницу из беды выручаю. Сказки — дело святое! Она должна их писать. Но почему судьба всегда бьёт по самому больному? Ну подвернула б она руку или ногу. Нет же, ослепла. А слепой как писать?»
Тут ей очень стало жаль не только незрячую старушку, но и горемыку маму, пытающуюся уловить и записать нашёптывания Сказочницы, и даже свихнувшуюся на ясельных байках бабу Валю. Аля вдруг сама захотела стать доброй-предоброй бабушкой и каждый вечер читать своим внукам «Колобок», «Теремок» и «Репку».
«Вот мы и бягим. А куда бягим? — думала на ходу Диана. — Прижаться бы как раньше к тёплой печке, закрыть глаза и никогда-никогда их не открывать!»
Бел свет глазами кошки казался ей гораздо серьёзнее, больше и загадочнее. Незнание мироустройства приводило её то в дикий восторг, то в глубокое равнодушие. А теперь биосфера по-скоморошьи пестрила в глазах, чёрно-белое магическое очарование ушло, загадки стали объяснимы и не таинственны. Каждый взрослый и ребёнок пытался ей что-нибудь да объяснить. Тьфу! Бывшей кошке как-то неинтересно стало жить. Она злилась на Заболотье, на родные Мгачи и на всё-всё вокруг: «Нет, есть где-то мой край, где мне будет хорошо! Или было...» — в её голове иногда проскальзывал многогранный тёмно-сиреневый мир с осколками звуков «дзинь-дзинь», там она ощущала себя ни человеком и ни животным, а глазами, заглядывающими в крохотную вселенную. Такую крохотную, что невозможно даже рассмотреть кипящую на планетах жизнь. И таких вселенных была тьма тьмущая! И они плавали какой-то в сфере, а её глаза находились за сферой — в другом, ещё более огромном пространстве. И ей ни то чтобы было всё равно на то, что творится на планетах, но даже самые глобальные проблемы казались проходящими. Ещё миг и этот шар лопнет, и народится новый с новыми вселенными, а жизнь практически повторится со всеми её большими взрывами и мучениями душ. Её заботила только одна мысль: как сделать так, чтобы жизнь не повторилось, а сделала новый виток: лучше, добрее, веселее, без злобы? Но в этом она была бессильна. Она просто вглядывалась внутрь маленького мира, да и только. Хотя нет. Она пускала туда свои фантомы... Нет, нет, она запускала туда крохотные частицы своего разума, которые подселялись в души людей. А как всё это выглядит на планетах — её глаза рассмотреть не могли. Или Динке просто дали посмотреть на запредельный мир теми большими глазами? Потому что ничего другого она не помнила и не знала о том гигантском пространстве. В детском уме сталось лишь ощущение фразы (даже ни сама фраза, а лёгкий её призрак): «За моим фиолетовым миром есть ещё больший мир, я там никогда не была, но оттуда приходят посланники мысли. Разные. Злые тоже.»
Диана, пожив кошкой и посмотрев на вселенское днище огромными космическими глазами, уже сомневалась, что она человек.
«Опять, поди, временное пристанище для моей души?» — думала она о своём теперешнем теле.
— Кар! — неожиданно прервал думки сестёр родной звук.
Леди остановились. У Алисы затрепыхало сердечко:
— Тимофей!
Диана повела носом, принюхалась, вгляделась вдаль и сказала:
— Нет, кто-то тёмный, не он.
— Кар!
— Он! — зашептала душа, которая жила дольше в человеческом организме.
— Не он.
— Кар! — прозвучало уже жалобно.
— Бежим туда! — зашипела старшенькая. — Он мой друг. Ты его не любишь, я знаю.
И во всём уверенная девочка помчалась в сторону звука, младшая за ней. А куда деваться? Не бросать же неуравновешенную одну! Дина хотела было объяснить сестрице, что привыкла охотиться на птиц и сейчас ей очень трудно принять ворона как друга, но темнота опять закудахтала.
— Кар, кар, кар! — звучало всё дальше и дальше, в разных местах: то спереди, то сзади, слева, справа.
Подружки бегали за вороньём очень долго и уже без всяких думок. Наконец они вымотались, упали на землю и закрыли глаза. Но как только они прикрыли свои ясные очи и приготовились провалиться в царство сна, на свободу вывалилось красное солнышко и заулыбалось рассветом. Небо тоже очнулось, порозовело, поголубело, раскачалось, расшаталось на месте и забубнило прежними голосом, нуднее нудного: «А из-под ельничка, с подберезничка, из-под часта молодого орешничка, выходила калика перехожая, перехожая калика переезжая. У калики костыль дорог рыбий зуб, дорог рыбий зуб да в девяносто пуд, о костыль калика подпирается, высоко калика поднимается, как повыше лесу стоячего да пониже облачка ходячего, опустилася калика на тыи поля, на тыи поля на широкие, на тыи лужка на зеленые...»
— Кар, кар, кар! — прокудахтало прямо на груди моей старшей дочери.
Дщерь открыла один глаз, потом второй и приподняла голову. Прямо по её телу бодро прохаживался крохотный старичок зеленовато-бурого цвета, одетый в бараний кожух, с ярко-зелеными волосами и пушком на тельце. Алиса закрыла глаза, пощупала эмоции внутри себя: поискала ужас или на худой конец страх. Не нашла. Открыла веки и рассмеялась, уж больно смешно выглядел мохнатый дед. Пробудилась и её соратница по несчастьям:
— О! Ёкарный бабай, и этот карлик водил нас всю ночь туда-сюда? — и закрыла лицо руками, уж очень ей хотелось спать.
Но сестра-старушка знала, что всякое живое существо может пригодиться.
— Или навредить! — пробурчала молодая, засыпая.
Алиса снова не обратила внимания на то, что Динка прочла её мысли и рассыпалась в приветствиях:
— Как звать-величать тебя мал человек? Это ты каркал или наш ворон Тимофей?
Мохнатая кучка разразилась дурным самодовольным визгом, закивала глупой головой и замурлыкала сладко—сладко, пританцовывая на Алисиной печёнке:
— Я. А то кто же? Кличут меня духом Моховым, от того, что живу во мху. Нежить я добрая, наказываю лишь тех, кто собирает ягоды в неурочное время. И не веду людей на погибель, а лишь замучу до полусмерти, да и отпущу подобру-поздорову.
— Нашёлся тут добряк! Да было бы на дворе светло, я б на твоё карканье и внимания не обратила, — осерчала Алиска.
— Ух ты ж, ух ты ж! — самодовольно поддразнил гигантскую массу лилипут и прыгнул человеку на нос. — А вот откушу тебе то, что ты до неба задрала, будешь знать!
И вцепился девочке в ноздрю. Та брезгливо, двумя пальчиками оторвала Моховичка от лица и равнодушно отбросила его подальше. Карлик три раза перекувыркнулся, пообещал отомстить и исчез. Дочечка прижалась к младшенькой и тоже уснула, невзирая на пыхтение небосвода: «Добрыня Никитич размахнулся левой рукой, а калика шла серёдочкой. Стал он своею дубиною помахивать, как куды махнул, так пала улица, отмахивал – переулочек, прибили всю силу неверную и обратились к славному городу...»

Когда сёстры проснулись, день клонился уж к вечеру. Дина нырнула в мох и вынырнула оттуда с узелком, полным морошки и с кедровыми шишками в карманах — подарок от кедрового стланика. Поклевав подножный корм, дети вспомнили о Тимофее. Алиса вздохнула:
— Скучно без него.
— А мне и с ним скучно, — сквозь зубы процедила Диана.
Старшая озабоченно присмотрелась к молодой:
— Ты у нас какой-то пессимисткой растёшь!
— Зато ты у нас старушка-веселушка: то плачешь, то рыдаешь, то перед матерью истерики закатываешь!
Алиса смутилась, был за ней такой грешок. Она знала, что делает это не из-за душевных травм, а как-бы специально да назло близким, но ничего не могла с собой поделать. Настала очередь Дианы внимательно присмотреться к психопатке:
— А почему ты здесь не катаешься по полу и не ревёшь по всяким пустякам?
Алиса огляделась и поморщилась:
— Наверное потому что в Заболотье пола нет. Хотя... Я регулярно лила слёзы в тёмной Руси. Помнишь?
— Не помню.
— Я больше не буду вам всем причинять боль своими истериками, — пообещала Алиса. — Честное пионерское!
Диана подозрительно покосилась на неё, она не знала что такое «честное пионерское»:
— А не брешешь? Поклянись!
— Клянусь своим зубом мудрости.
Диана не поверила её клятве: «Какой ещё такой зуб мудрости?»
Она закряхтела, поднялась и впялив своё всевидящее око в горизонт пустынной тундры, страдальчески произнесла:
— Пошли, чего расселась!
И они побрели на ночь глядя туда, куда глядели зенки «кошки» Дины. А Моховой трепыхал за ними следом да квакал лягушкой, каркал вороном, плакал дитятей, ухал филином и махал невидимыми крылами, точь-в-точь как змей Горыныч. Но люди на то и люди — имеют свойство учиться на своих ошибках. Поэтому ученицы не пугались, не останавливались, а лишь вздрагивали и пробирались по настилу из мха навстречу тёмной-претёмной ночи.
— Эх ты, нежить глупая, Моховик-дубовик, мал бестыж твой дикий лик! — вздыхала время от времени Алиса.
С каждым часом глаза у девушек сверкали всё ярче и ярче, как звёзды! Они глядели друг на друга, изумлялись, но ни слова ни говоря, маршировали дальше. Со стороны казалось, что некая глубинная сила, надёжно спрятанная в этих хрупких тельцах, вот-вот прорвётся наружу. Ещё немного, и она выпорхнет из детских душ и улетит отсюда навсегда в свой тёмно-фиолетовый гранит, внутри которого и колыхается наша вселенная. Но дети, как ни в чём ни бывало, продолжали путь, а сила померцала в их очах и потухла. Мадемуазели устали. Развели костёр, попили из термоса болотной воды и задремали.
— Утро вечера мудренее.
— И то верно.
— Хр...
— Хр...
— Кар!
— Хр-хр-хр...
— Кар, кар!
— Хр-хр-хр...
— Кар, кар, кар! — чёрный ворон разозлился и тюкнул хозяйку по лбу.
Та подскочила и заголосила на всю округу:
— Тимофей, родной мой!
— Какими судьбами? — рассупонилась младшенькая и растопырила руки для объятий.
— Моховой изловил меня силками да в полоне держал: есть, пить не давал.
— А ты вырвался?
— Мой ты хороший!
— Да нет, не вырвался, Моховой сам меня отпустил.
— Чего так?
— Говорит, разглядел в вас силу сильную несгибаемую. Испужался. Передаёт поклон вам низкий до земли, обещает впредь ходить стороной да околицей.
Динка резко обернулась на триста шестьдесят градусов, хищно выхватила взглядом забившегося под пенёк Моховичка, зыркнула на него устрашающе и развернулась к друзьям:
— Отбой! Утро вечера светлее.
Алиса обняла свою непутёвую птицу и вся компания захрапела:
— Хр-хр-хр...


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 18.5.2019, 23:20

Глава 9. В Причудье, у Чудского озера


Когда путешественницы проснулись, чернокрылый охотник уже наловил лягушек и сложил их горкой перед носом хозяйки.
— Что это? — обомлела Алиса, продрав глаза.
— Ваш завтрак, мэм.
Дохлые лягухи аппетитно возлежали одна на другой. Диана уняла хищный блеск в глазах, вспомнила о том, что она с некоторых пор вегетарианка и демонстративно отвернулась. Совершив утренний моцион, «почистив пёрышки», молодуха умотала в гости к Моховому — без спроса обрывать дикоросы. А Алиса разожгла костерок, достала перочинный ножичек, разделала и поджарила добычу. Голод скрутил её желудок в узелок: «Едят же зелёных тварей французы и ничего, не жалуются на бесплодие!»
Ворон забеспокоился:
— Что-то наша дама совсем заневестилась, того и гляди, замуж за первого поперечного выйдет!
Женщина смутилась:
— За встречного.
— Что?
— Я говорю, не за поперечного, а за встречного.
— Хрен от редьки мало чем отличается.
— Поперечный — поперёк чего-либо, а встречный — это путник.
— Вот и я говорю, выскочишь замуж за первого путника, вопреки дедовской воли.
— Тоже мне, нашёл контролёра!
— Контролёра ОТК.
— Чего?
— ОТК — отдел технического контроля на заводах, качество продукции проверяют.
Алиса закатила глазки:
— Не удивлюсь, если ты в реальном мире — человек и на какой-нибудь фабрике работаешь.
— Это исключено, я уже был в вашем мире, и я там был вороной. А если я попал в реальность, значит, меня там нет.
— А-а, — огорчилась фантазёрка. — Значит, если мы с Диной попали сюда, то нас в сказочной Руси нет. А Правь — это сказочная Русь?
— Не-а!
— Уф, есть шанс, что мы там есть! — сделала вывод красавица, жуя лягушачьи лапки.
Потом она хитро сощурилась и спросила:
— А откуда ты знаешь про ОТК?
Тимофеюшка важно раздулся:
— Ты что, думаешь я зря топтался по газетам Ивана Вавиловича?
Ворон сел хозяюшке на плечо и зашептал ей в ушко:
— Диана мне буковки показала, читать научила.
— Вот те на! Я плохо о ней думала, а она оказывается тебя любит.
— Ну не так чтобы очень.
Алиса задумалась, пережёвывая жёсткие лапки:
— Ничё, есть можно, вкусно! Хочешь? — предложила она жаркое подоспевшей сестрице.
Та отказалась и нанизала на веточку подосиновики. Поели, закусили морошкой и двинули к Бриллиантовым горам.
Через три дня пути, под тарахтенье фольклорного неба, походницы вышли к воде. Напились, налакались до колик в брюхе, а уж потом рассмотрели окрестности. Тундра, песчаный берег и голубая гладь воды до неба. Ничего особенного.
— Море!
— Озеро.
— Море.
— Нет, озеро, вода пресная.
Птичка разрешила их спор:
— Озеро Чудское, а посередине озера Пёсий остров, на нём и находятся Бриллиантовые горы.
Амазонки вгляделись в водный горизонт и приметили чёрный крошечный бугорок:
— Ужас как далеко!
— Ну вот, почему ты сразу не сказал, что горы окружены водой?
— А вы бы тогда не пошли!
— Много ты про нас знаешь! — цыкнула на ворона Алиса, достала из рюкзака кусок мыла, разделась и полезла мыться да купаться.
Диана следом. Ну и Тимофей тоже — пёрышки сполоснуть. Потом соратницы долго стирали свою одежду да сушили её у костра. А их верный друг наловил клювом рыбы, раков и даже черепаху припёр. Живность будто сама лезла на его клюв-крючок. Черепашку решили отпустить. А рыбой и раками занялась старшенькая. Младшей же пришлось нырять в кусты и собирать, как всегда, ягоды, орехи да на мшистых пнях очень белковую пищу — рыжие опята.
— Сегодня был пир горой! — еле дыша прокурлыкал пернатый после обеда.
— Про горы очень кстати, — поперхнулась Алиска. — Давай рассказывай, что там за остров и какие они, эти горы? Что-то не видно, чтоб они блестели от бриллиантов.
— Горы как горы, — начал рассказ Тимофей. — А бриллианты в Змеиных пещерах глубоко запрятаны, их Дивьи люди добывают, они же их и берегут. Зорко стерегут! У них один глаз на лице, а на теле одна нога и одна рука. А ещё их кличут Чудь — чудной то бишь народец.
— Как же они тогда ходят да дела делают?
— А левой ногой и правой рукой опираются о землю и прыгают, как звери.
— Они злые?
— Всякое болтают. Одни говорят, что любого к ним попавшего до косточек сжирают. Другие ведают, что надобь от их богатства отказаться, тогда Чудь тебя домой и отпустит.
— От бриллиантов что ли?
— От них самых. А ещё от злата, серебра и камней самоцветных. Но Дивий народ нам с вами задобрить хоть чем-нибудь, ох, как надо! Источник с живой водой как раз в их пещерах течёт.
— Задобрить?
— А что они любят?
— Не знаю! — каркнула птица. — Может им страшные сказки вашей матушки рассказать?
— Страшным людям — страшные сказки. Гы-гы-гы! — не выдержала Диана.
— Ладно, хватит! — встала Алиса, она уже знала, что ни огонь, ни вода, ни медные трубы вреда не причинят ей и её сестре. — Пойдём пешком по дну. Чего время зря терять?
— Сядь, — уселся на её голову чёрный друже. — Я не всё вам рассказал. Бриллиантовые горы крепко-накрепко стерегут воины Песиглавцы, никого к ним не подпускают! Весь остров — их заповедный край.
— А это ещё кто такие?
— Дикое племя воинов с человеческим телом и собачьей головой.
— Блин, а этих чем задобрить можно?
— Знаю чем! — догадалась Диана. — Черномор обещал помочь. Кликнем его, пускай парней с трезубцами на псов напустит.
— И как ты себе это представляешь? У них вместо ног хвосты! — остудила её пыл Алиса, уж очень она не хотела снова встретиться с гипнотизёрами русалами.
— Черномор, Черномор, — забурчал ворон и побрёл к озеру, засунул клюв в воду и забулькал. — Черномор, Черномор, выручай, выручай!
«Буль-буль-буль», — поплыли пузырьки птичьих слов к Морскому царю.
Доплыли и забурлили в уши властелину вод: «Черномор, Черномор, выручай, выручай!»
Тот спохватился, сбросил с себя сон-тоску, полез в карман за бутылью-калейдоскопом и посмотрел в горлышко. Увидел на заплесневелом дне бутылки Причудье, Алису и Диану, тоскующих на берегу озера, Пёсий остров, Бриллиантовые горы, Песиглавцев, занятых домашними делами, и истолковал просьбу чернокрылого по-своему:
— Подмогу чем смогу. А чтоб и не помочь?
Ах, царь, царёк из-под трона выволок огроменного сома: «На нём плаваю сам я!»
Черномор похлопал большеусую тушу по спине, шепнул ему пару ласковых и отправил восвояси.
«Ух, ух, ух!» — пыхтела, нехотя уплывающая от царя рыба, жалобно посапывая.

Тимофей рассказывал подружкам об особенностях характера Песиглавцев, об их воеводе Полкане, а Алиса тем временем рылась в своём рюкзаке в поиске подарков для собаколюдей. В портфеле лежала лишь верёвка и комплект запасной одежды. Ну как комплект? Очень красивый, чёрный, блестящий, спортивный костюм фирмы Адидас. Китайская подделка, конечно. Но девочки об этом не знали. Папа привёз из Владивостока два костюма — ей и Дине. А так как Аля планировала путешествовать без малявки, то и спортивку с собой взяла лишь одну — свою.
— Не взяла, а украла, — подправила её мысли младшенькая.
— Как это украла? — остолбенела от возмущения тринадцатилетняя. — Он же мой!
— Ага, деда Ваня быстро объяснит тебе с помощью ремня: взяла ты или украла что-либо из его родного дома.
— Тьфу на тебя! Нашлась тут шутница. Не до хохмы, — и повернувшись к Тимофею, спросила. — А у Песиглавцев есть дети?
Ворон почесала клюв о песок:
— Есть, но мало. А что?
— Да вот у меня одежонка завалялась для мальчика или девочки моего роста. Чем ни подарок? — Алиса потрясла штанишками и олимпийкой перед другом.
— Чёрный, блестящий! — восхищённо пробормотала чёрная, блестящая птица. — А он мне будет впору?
— Ты что? Он же для людей!
— Уже для собак, — многозначительно прохрипела Диана, давясь от смеха. — А они говорят или лают? Бррр!
У неё остались неприятные воспоминания о псах из прошлой жизни.
— Вроде бы говорят. Не знаю точно, — отмахнулся учёный ворон.
Из воды высунулся сом с большим усом, поднял на поверхность свою широкую, серую спинищу и призывно загудел.
— Оп-ля, и карета подоспела! — прыснула двенадцатилетняя и поволокла всю компанию на «корабль».
— Ну, на корабль, так на корабль, — согласились Тимоша и Алиса.
Старшая моя дочь аккуратно сложила костюм Адидас обратно в сумку, надела её на плечи, и смело направилась к безобразной и огромной рыбине. Все втроём они уселись на сома и тот поплыл к острову. А небо скрашивало им путь народными преданиями: «По морю, морю синему, по синему, но Хвалунскому ходил, гулял Сокол-корабль немного-немало двенадцать лет...»


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 22.5.2019, 22:55

Глава 10. В гостях у Песиглавцев


А Песиглавцы — народец не очень то на ум гораздый, да и не грозный уж как тыщу лет. Это когда они по бел свету набегами наскакивали да мужей косили, жён полонили, а малых детушек в овражки кидали, тогда да — они слыли силой сильною, на сердца и души трепет наводящие. Но собрался род людской и изнечтожил тёмну силу — всех псов смердящих до единого! Теперь они токо в Причудье и живут, свой остров от Ивана-дурака охраняют. А что Иван? Он не дурак оказался, поиграл пред их носами свиристелкой да и был таков. А в пещеры те поганые за златом-серебром и вовсе не полез, ну не дурак же он. Но об том другая сказка. А Песиглавцы ничего, освоились в тесноте да в одиночестве века коротать. Даже дитяток своих холят да лелеют, старикам в обидушку не дают. Вот об пёсьих детушках и думала хитромудрая Алиса, подплывая: «Алчность не один народ погубила! А уж детские душонки и подавно. Мой Адидас им точно-преточно понравится! Он, поди, дорогущий, папа даже цену не сказал. Наверное, чтоб мамка в обморок не упала.»
Диане, подслушивающей глупости сестры, оставалось только закатывать глазки и хихикать себе тихонько в носовой платочек. А ворон всерьёз задумался о бешеных псах, беспокойство его одолело, и он ни слова не говоря сорвался с места и полетел на Пёсий остров впереди царского сома.
Крылатый шпион облетел крохотную сушу три раза, оглядел собачью коммуну, занятую жизнеобеспечением: пол мужеский занимался ловлей рыбы да ковкой уже не нужных им кольчуг, бабы варили уху, старичьё отдыхало развалившись, а молодёжь охотилась на пичужек малых. Тимофей поискал глазами Полкана, нашёл, тот занимался стройподготовкой: дрессировал трёх могучих, сильных гвардейцев.
«Вот так войско-рать, нам на пальчиках считать!» — хмыкнул наш разведчик и опустился на плечо главнокомандующему.
Он быстро и страстно зашептал воеводе всю-всю историю двух сахалинских сиротинушек, долго шептал — три часа и тридцать три минуты. Полкану даже пришлось боевой отряд распустить по домам, по пещерам — пожрать да всхрапнуть. Притомила, в общем, птичка Полкашку. Ему вроде бы и Сказочницу жалко: в сказках то сидеть хорошо, народ про пёсий род байки бает, всё какая-никакая, а слава. Но и совесть велит драгоценные горы дозором держать: ни мышь, ни гада ползучего, ни змея летучего, ни богатырей киевских могучих не подпускать. Потёр воеводушка свой собачий носик, потёр, да и говорит:
— Пущай народ решает как с пришлыми поступить! Сзову-ка я большую сходню.
Протрубил Полкан в горн могучий, и пришли к нему стар и млад, загадочные дела свои бросив. Выставил главный Песиглавец вперёд своё брюшко и прорычал:
— Слухай сюда, едет к нам татар орда: одна, нет две орды — две деревенских головы. Женщины, то бишь, младые, но уж дюже заводные.
Племя зашумело, загигикало, заулюлюкало, засюсюкало.
— Молчать! Бабье племя — всё не рать. Воевать с ним смысла нет.
— Так сожрать их на обед!
— А сожрём мы их сома, жирный прёт тех дев сюда. А с бабья навара нету, не хватит даже на котлету. Отроки они, однако. Лет им, то есть, маловато. Не годятся и в невесты.
— Подрастут! Ну честно, честно.
— Нет, оставим их в покое. У них миссия.
— Не спорим.
— А кака?
— Спасать и нас. У Сказочницы левый глаз, да и правый болен тоже. Ослепла, значит.
— Эт не гоже!
— Нам то что?
— А вот те шо: на глазу у ней бельмо, и писать она не может. Кто былину про нас сложит? Песен дивных напоёт, мол, живёт в горах народ: стан людской и волчий взгляд, храбрей Ярилы тот отряд!
Загудела волчья рать, каждый лезет выступать:
— Подмогём, а что им надо?
— Живой воды.
— Да нет уж, на кол!
Порешили, порешали, ничего не нарешали, сели все у брега, ждут.
— Корабли уже плывут!
Сом наш тихо подплывал, в свой ус песню напевал:
— Там за морем-океяном Пёсий остров есть. Болваны ждут меня к себе на ужин, сом им толстый очень нужен.
— Земля! — выдохнула Алиса.
— Земля! — напряглась её напарница.
— Земля! — промычала рыбина, вздыбила свою огромную спину, вытолкнула пассажирок на мель, а сама развернулась и поплыла обратно к Морскому царю, отсиживаться под жемчужным троном.
Обескураженные Песиглавцы долго пялились на круги в воде, в то место, куда нырнула их провизия. А оставшись без желанной добычи, разозлились и пошли стеной на наших красавиц. Девчонки высунулись из волны, увидели грозное нечеловеческое войско, прущее на них с голодным блеском в глазах, и зажмурились. Тимофей рванул к соратницам, вцепился в Алискин рюкзак, болтающийся над водой, уселся на него и нахохлился. Идти в наступление за спиной хозяйки ему, видимо, было намного комфортнее. Хоть Песиглавцы на этот раз пёрли в бой без оружия на двух беззащитных крох, но вид у них был устрашающий: накачанные голые торсы в набедренных повязках, и мохнатые волчьи головы, клацающие острыми клыками.
У Алисы за закрытыми веками промелькнула вся её жизнь. Пробормотав какую-то молитву, строго-настрого запрещённую в их атеистической семье, дочка-внучка, уняла растёкшийся по крови ужас и отчаянно шагнула навстречу зубастым псачеловекам. Вылезла на сушу, отряхнулась, прямо как собачка, поклонилась три раза и дрожащим голосом произнесла:
— Здравствуйте, люди добрые! Меня зовут Алиса, а мою сестру Диана, — она поискала глазами младшенькую.
Та прямо-таки в кошачьей панике бултыхалась на мелководье, не зная куда ей деться: в ад или сразу в рай?
Старшенькая вздохнула:
— Мы ищем Бриллиантовые горы, внутри них, говорят, есть животворящий ручей, нам просто необходимо спасти Сказочницу от лютой смерти! — не прерывая свою речь ни на секунду, малышка сердито согнала ворона с рюкзака, открыла его, достала чёрный спортивный костюм, и тряся штанами да кофтчкой перед носами зверья, продолжила. — А у вас есть дети моего возраста? У нас имеется для них подарок — одежда, обыкновенная человеческая одежда.
Любопытство взяло верх и рать остановилась. Полкан наклонил голову набок и поднял руку вверх, мол, не трогать жертву до выяснения обстоятельств. Он в глубине души очень хотел помочь Сказочнице, он то понимал, что такое сказки, в отличие от своих подданных, которым былинное небо, ох, как житья не давало, а тут ещё и сказки какие-то.
— Гыть сюда, малява! — позвал начальник детушек Песиглавцев.
Сквозь толпу пролезли всего лишь пять малышей разного пола и возраста. Полкан вырвал из людских рук костюм, повертел его в лапах, понюхал и кинул мальцу, который был чуть пониже Алисы. Щеночек аж затявкал, заскулил от удовольствия, долго путался, но всё же напялил на себя обновку (Воеводушка помог) и пошёл колесом кружиться перед стаей. Взрослые умилённо заулыбалась, но остальные четверо парубков зарычали, опустились на четвереньки и поползли с грозным воем на Алису. Дочь судорожно схватила портфель и стала в нём рыться. Нашла верёвку, вытащила её:
— Вот!
— Зачем нам это вот? — гавкнули волчьи дети.
— Вот, ну вот и всё, — девочка смущённо хихикнула, ужас снова начал растекаться по её венам и артериям.
И тут небо заткнулось, громыхнуло грозой и нависло над школьницей тучкой малою. А эта тучка возьми и покажи девчушке картину прошлого: как она с подружками возле школы прыгает через скакалку, хохочет! В первые секунды видения несчастная человечечка обзавидовалась своей мгачинской жизни, но потом спохватилась, взяла верёвку в руки как скакалку, стала прыгать и притворно смеяться. Чудо дети застыли на месте, отвесили челюсти и выпучили глаза. Но быстро сообразили что к чему, вырвали бечёвку из женских рук и тоже принялись прыгать, падать, спотыкаться, заплетаться и искренне хохотать. Взрослые особи расслабились, махнули на молодую купчиху руками и разбрелись по своим особо важным делам, оставив малышню играться на воле.
Подождав когда толпа рассосётся, Диана на карачках выползла на мрачный берег и обходными путями потянула сестрицу к Бриллиантовым горам. Девочки и их питомец растворились меж камней. Казалось, никто их исчезновения и не заметил. А может, сделали вид что не заметили. Но как бы то ни было, мокрые ученицы пробирались по вражескому стану, прячась за булыжники. Тимофей пыхтел, перелетая от камня к камню. Тёмные, зловещие горы приближались и укали эхом молотков да кирками одноглазых Дивьих людей. С каждым шагом становилось всё страшнее и страшнее.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 25.5.2019, 0:14

Глава 11. В подземелье у Дивьих людей


Горы надвигались на бегущих к ним человечков гипертрофированным чёрным драконом, который расползался, раздвигался и готовился вот-вот проглотить наших крох.
«Из огня, да в полымя!» — засело Алисе в мозг и стучало молоточком "тук-тук-тук"!
«Лишь бы от злых собачищ подальше!» — твердила бывшая кошка.
Одноногие и однорукие люди рисовались ей неуклюжими уродцами, от которых всегда можно уйти, ну или распихать их ногами.
Ворон же беспокоился за алчность своей падчерицы, знал как она любит экономить да считать в деньги в Зубковском хозяйстве. Мысли его были хмуры: «Как завидит моя Алисонька бриллианты, так захапает их для нужд семьи, ну или для своего собственного приданого. И тогда всё, пиши пропало!»
А Бриллиантовые горы ничего не думали, они расступились перед беглецами зияющей чёрной пещерой, куда и юркнули юные геологи, дабы изучать там залежи полезных ископаемых да искать нефтяную скважину под названием «источник живой воды». Старшенькая зажгла зажигалку, а у Дины загорелись глаза зелёным светом. Никто ничему уже не удивлялся. Тимоша крепко вцепился в рюкзак хозяйки и нахохлился — оробел детинушка с непривычушки: это тебе не по небу парить, да на голову любимой Ягуси какать как бы невзначай.
Пещерка оказалась пологой и плавно уводила нашу команду вниз. Послышался методичный стук.
— Чудь работает, — прошептал ворон.
Кувалды и кирки Дивьих людей стучали всё отчётливее и звонче. Как бы девочки ни внушали себе, что они в этом мире бессмертны, но страх не унимался, залезал им под кожу, в черепную коробку и особенно в глаза. Чёрные бусинки пернатого так и вовсе источали ужас, он то как раз был смертен в этом сказочном мире.
Ещё шаг, ещё шаг, ещё... И впереди замелькал слабый свет. Постояли, подумали, набрались мужества и почти поползли к зияющему огоньку. Впрочем, другого пути и не было, кроме как повернуть назад. "Бух-бух-бух" — отбойными молотками давался каждый шаг. Дивьи люди в воспалённом воображении Алисы (да уже и у Дианы) расплывались гигантами и одной рукой душили, а одной ногой топтали двух несчастных сестрёнок. Тимофей вздрагивал, расправлял и складывал крылья с периодичностью нервного тика. Он тоже никогда не видел Дивьих людей, ему о них лишь бабка Ёжка рассказывала.
Свет перестал приближаться и превратился в большой зал, на стенах которого висели факелы и капали смолой на каменный пол "кап-кап-кап". Зал пустовал. Звуки, работающей под землёй Чуди, притихли, словно хозяева почуяли пришельцев и затаились. Посреди комнаты стояли большие кованые сундуки. Бригада двинулась к ним. Алиса на удивление смело принялась их открывать. А там! Первый сундук был доверху наполнен янтарём, второй — изумрудами, третий — алмазами, четвёртый — малахитовыми камнями, пятый — золотыми самородками, шестой — рубинами, седьмой — сапфирами, восьмой — горным хрусталём, девятый — опалами, десятый — топазами, одиннадцатый — нефритом и так далее. Ворон в истерике метался от сундука к сундуку, от факела к факелу и истошно каркал:
— Не берите, ничего не берите, не трогайте даже!
— Цыц! — разозлилась хозяйка птицы, открыв последний сундук.
— А где тут бриллианты? — спросила младшенькая деловито.
— И эта туда же! — буркнул Тёма и уселся на один сундук, широко распахнув крылья, не подпуская к ним девок. — Тут они, алмазами их кличут. А как алмаз обработают, так он бриллиантом и заблестит. Не трогайте токо, ничего не трогайте!
Невестушки склонились над сундучком. Серые, жёлтые и розовые прозрачные камушки игриво звали к себе, стыдливо прикрываясь первородной невзрачной матовостью.
— Ничего особенного, — огорчилась Диана.
— Ерунда какая-то! — подтвердила Алиса и стала захлопывать сундуки один за другим.
Тимофей оживился, расслабился и начал даже подхихикивать, вернее подкаркивать себе в ус... вернее в клюв... то есть клювом. Где ж ему бедолаге было знать, что в бедной семье Зубковых никогда, никогда не говорили про золото, серебро, драгоценные камни, про кучу денег «хорошо бы свалившуюся на голову нежданно, негаданно». Нет, тема внезапного обогащения — закрытая тема в доме бабы Вали и деда Вани. Запретная даже тема. Почему? Да бог его знает! А коммунисты и атеисты они все потому что. Наверно поэтому. Так что зря паниковала чёрная блестящая птица, наши дамы на удивление легко перенесли искушение, справились с ним и тут же забыли про заманчивые для других людей самоцветы. Но не совсем. Закрывая сундук с малахитом, Алиса вспомнила сказки Бажова «Малахитовая шкатулка». Она ни один раз пробовала прочитать эту толстую книжку, да уж больно тяжелы оказались те древние северные слова для её восприятия. Но она запомнила «Хозяйку медной горы» и «Серебряное копытце». И то, по мультикам.
Девчушечки устали, идти искать тёмные ходы-выходы не хотелось, и они уселись на казённое имущество отдохнуть. Старшая от скуки и давай рассказывать две сказки Бажова своим друзьям. Начала с копытца:
— Жил на Урале старик бобыль Кокованя. Летом золото добывал, а зимой на козла с золотым копытцем охотился, но неудачно охотился. Удочерил он как-то раз девочку сироту Даренку...
Семейка заслушалась. Диана и ворон хотели даже прилечь подремать на пухлых узорчатых ящиках, но вдруг со всех сторон зашуршало. И из ниоткуда возникли они — Дивьи люди. Они бросили свою горнокопательную работу и подкрались, как рыси, но на одной руке и одной ноге. Поблёскивая огромным единственным белым глазом, они внимательно слушали Алискины сказки. И судя по выражению их лиц, им нравилось!
Дочки вздрогнули. Старшая решила не прерывать свой сказ, инстинктивно чувствуя, что именно её байки и спасают им жизнь. Обе девы зажмурились и долдонили: Диана что-то похожее на молитву, а Алиса от Бажова перешла к Фидяниной-Зубковой, а потом и к братьям Гримм. Тимофей хрипло каркал и угрожающе махал крылами — в общем, как мог, корчил из себя отважного воина.
А когда сказочница выдохлась, замысловатая Чудь подобралась совсем близко скалолазкам и потребовала ещё сказок.
— Хотим ещё, хотим ещё, хотим ещё! — твердил подземный народ.
Сёстры открыли глаза. Дивьи люди оказались вовсе и не страшными, а жалкими калеками, однако очень быстро передвигающимися. Пугала лишь их одноглазость. Непривычно было это! Алиса сообразила первой:
— Вы любите сказки? А мы как раз и боремся за будущее сказок. Проведите нас к ручью с живой водой!
И дочечка рассказала всю их историю от начала до конца. Чуди белоглазой в диковинку рассказы долгие слушать, они кайлом привыкли махать да блестящие каменья из скал выковыривать. Окружили они человечков, обступили, стоят на «четвереньках» ждут «сладенького». Про ручей животворящий как бы и не слышат, мимо ушей пропускают.
Дина поняла, что их на жалость не возьмёшь, и взяла ход событий в свои руки:
— Стоп! Хватит байки баить. Покажите нам источник, тогда будут вам ещё сказки. А не покажите, хоть режьте нас, всё одно — жизнь не мила, бояре житья не дают, последнюю корову отобрали. Вот прям хоть щас режьте нас на куски, домой всё одно, ходу нету! Вот нам бы Сказочницу спасти. Токо это одно и держит на белом свете.
Тимофей аж поперхнулся от неожиданности, Алиса сделала страшные глаза и медленно повернулась к младшенькой. Чудь удалилась думу думать.
Думали они год. Так показалось женским желудкам, свернувшимся от голода в узел. На самом деле совещание длилось минут тридцать, не больше. А потом один из Дивьих людей снял со стены факел и вся их толпа поскакала в темноту, прорывая ход огнём. Дети переглянулись, пожали плечами, слезли с полезных ископаемых и крадучись заскользили следом. Тимофей поехал за спиной хозяйки на её опустевшем рюкзаке.
Долго ли коротко длился их путь, нам не ведомо. Но рано или поздно, поздно или рано послышалось журчание ручья. У юных леди затрепыхали сердечки, а сгустившаяся кровь обрадовалась: «Жидкость!»
— Вода! Живая вода! — донечки припали к земле и поползли прямо на звуки "буль-буль, буль-буль".
"Глыть-глыть-глыть" — это пьют волшебную жидкость трое подземельных засланцев, невзирая на волшебные последствия. Дивьи люди присели рядом в ожидании долгих повестей. Когда наши друзья напились, они почувствовали прилив сил, непонятно откуда взявшуюся сытость, а ссадины и синяки зажили, мелкие ранки затянулись. Но сёстры не заметили обновление своих тел в темноте да под одеждой. Алиса догадалась: «Нужно набрать воду в термос царя-самодура!»
Судорожно полезла его искать, потому что отчётливо помнила: его не было, когда она раздаривала подарки Песиглавцам. Скажу вам по секрету, термоса в тот момент действительно не было, он спрятался, чтобы щедрая дамская душа не всучила его собакам. А сейчас он снова материализовался. И о чудо, школьница нашла его в кармане портфеля. Она доверху наполнила сосуд драгоценной влагой, крепко закрутила крышку и надёжно упрятала обратно в сумку. А Тёмыч уселся на неё — охранять.
Калеки вплотную упаковались вокруг сытых принцесс, весь их вид указывал на то, что без сказок незваных геологоразведчиц не выпустят на поверхность, а с образцами недр тем более.
Посвежевшая Алиса поведала подземным гражданам всего Андерсена. Но потом её язык отказался шевелиться — устал. Одноногим бандитам почему-то показалось этого мало и они взяли пленниц в плотное кольцо.
Тут опять Диана взяла бразды правления на себя:
— Итак, головастики! Мы все вместе пойдём к выходу и я на ходу буду травить вам анекдоты. По другому не будет! Я уже говорила, шо нам жисть не мила, последнюю козу медведи задрали, поэтому дома делать больше нечега. Одна мысля в мозга засела: токо Сказочницу бы спасти. А так, хучь сейчас помирать!
Алиса и Тимофей схватились за головы от таких речей, а одноглазые кладодобыватели отвалили в сторонку — думу думать. Посоветовавшись полчаса, они согласились на условия наглой гостьюшки. И обступив её кружком, медленно заковыляли обратной дорогой.
Пошлые анекдоты Ивана Вавиловича не понравились Дивьим людям, дурацкие детские анекдоты тоже, и тогда двенадцатилетняя красавица вспомнила Валентину Николаевну, читающую им каждый вечер ясельные сказки. Вот это анекдот так анекдот! Вы только представьте себе картину: темнота, пещера, по узкому коридору ползут однорукие и одноногие человечки. В середине этого муравейника бредут две двурукие и двуногие девочки. За спиной одной из них едет чёрная, как смоль, птица. Путь им освещает слабый свет горящего факела, до жути белые глаза калик, черные бусинки ворона и зелёные глаза младшей девочки, которая громко травит сказки «Колобок», «Теремок» и «Репка». Вся процессия хохочет и просит:
— Ещё, ещё, ещё!
И Дианочка послушно рассказывает снова и снова эти три коротенькие сказки:
— Жили-были старик со старухой. Вот и говорит старик старухе: «Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети, не наскребешь ли муки на колобок»...
Так они добрались до уже знакомой светлой залы с драгоценностями. А Чуди отпускать девчонок на волю вольную, ох, как не хочется, и давай они открывать сундук за сундуком, предлагая невестам каменья самоцветные, жемчуга скатные да злата, серебра побольше:
— Берите, берите на приданое. Али как?
Алиса тоже умнела и хитрела не по дням, а по часам, на сеструху то глядючи. Поэтому хмыкнула, почесала подбородок и произнесла многозначительно:
— Приданное нынче платиной берут. У вас есть платина?
— Платина? — удивились труженики гномы. — Это белое золото что ли?
Алиса гордо кивнула, мол, не зря я химию зубрила.
— Ну что ж, вот белое золото, берите, — показал старейшина на самый маленький сундук (чуть пониже колена), открыл его и показал на самородки грязно-стального цвета.
Семиклассница деловито захлопнула красивый ящик:
— Это хорошо, что сума' невелика, берём всё. Ключ, пожалуйста!
Ей дали ключ, изрядно пошуршав связкой. Ученица закрыла ларчик на три оборота и засунула ключ себе в рот. Подозвала сестру, велела ей взяться за одну ручку ящичка, сама взялась за другую и... Тянем-потянем, вытянуть не можем! Тимофей от злости клюнул падчерицу в голову:
— Зря ты моего наказа не послушалась!
Но напрасно он это сделал. Алиса скосила взгляд, глупо хихикнула и расплылась в дурацкой улыбке:
— Ну вот, поднять не можем! Ну ладно мы пошли, всё одно, не утянем!

/Платина — самый тяжёлый металл после осмия и иридия. На один килограмм золота приходится тридцать грамм платины. Ну вы, поди и сами это уже знаете. Как у вас с химией, а? А с алчностью всё в порядке?/

— Э-э нет, так не пойдёт! — загудели рудокопы. — Возьмите с собой хоть несколько самородков.
Старшая невестушка порылась в своих карманах:
— А ключа нет, задевался куда-то!
— Ну берите другие каменья иль металлы!
А Алиса уже разошлась да расходилась после удара клювом в лоб: она ходила от ларца к ларцу и захлопывала их со словами:
— Тут дерьмо и тут, и тут, и тут — всё дерьмо!
Рассвирепели Дивьи люди на слова такие похабные. Да чтоб их драгоценности к навозу приравняли! Заблестели труженики «кроты» своими единственными белыми глазами, засверкали и погнали наглых девок наверх, да прочь из своей медной горы. Колесом поскакали пленницы к выходу, подгоняемые улюлюканьем и боданием голов. Радостный ворон летел впереди процессии.
А вон и выход. Ну здравствуйте, солнышко ясное да небко былинное.
Вот оно счастье! И счастливей этого счастья нет ничего на свете. Точно, точно! Было б солнце над головой да ветрище да спиной. А кто по подземельям не шарахался, так тот этого никогда не поймёт.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 27.5.2019, 1:34

Глава 12. Двум смертям бывать


Бедняжки выбрались на поверхность, и Алиса выплюнула ключ изо рта. Она размахнулась и кинула его обратно в пещеру, из которой блестели глазные яблоки Чуди, не решающейся выбраться наружу. Но было уже поздно! Разбуженная могучей силой подземельного ключа, оказавшегося не в тех руках, великая птица Могол, разорвав по ранам-швам царство Нави, летела к маленьким человечкам, застрявшим в чуждом им пространстве и времени.
Отбежав на некоторое расстояние от Бриллиантовых гор, путники решили немного отдохнуть: позади глупый Дивий род, впереди страшное семейство псовых, а вокруг вода. Деваться практически некуда, только лишь поспать. Силы покинули сестёр, и они упали чуть ли ни замертво меж камней, раскинув руки и ноги. Тимофей тоже, он научился подражать людям. Вообще-то, вороны — самые умные птицы, недаром говорят «мудрый как ворон», да и баба Ёжка не будь дурой, именно ворон выбирает себе в друзья.
«Ягуся!» — вспомнил Тёмыч, дёрнул лапой от ревности к новому любимцу старухи, и захрапел почти как его бывшая хозяйка карга.
Так вот, на спящих дочечек неслась огромная могучая птица, обладающая невероятной силой, живущая в царстве смерти, и летающая между миром Яви и миром Нави. Сокровища Причудья были растормошены плутовками из внешнего мира, и тем самым нарушился «Вечный Покой», настолько вечный, что драгоценные каменья — «проводники добра и зла» вдохнули в себя людской дух и испустили тончайшие тревожные сигналы лучи, которые тонкой струйкой вырвались наружу и добравшись до царства мёртвых, разбудили дремавшую на углях зловещую птицу Могол.
Она закрыла своими крылами небо над Пёсьим островом, солнце померкло. Песиглавцы кинулись в рассыпную без всяких думок в голове, инстинктивно. А впрочем, куда им деваться было? Припали к траве и лежат. Но летяге-смерти сегодня понадобились не они. Высмотрев меж камней двух распластавшихся клух, Могол стремительно опустилась, одной лапой вцепилась в тело Дианы, другой подцепила Алису и взвилась ввысь. У Тимофея от страха выскочила из горла живая жаба, проглоченная им перед сном. Чёрный друже перекувыркнулся через себя несколько раз, очухался, осмотрелся и тоже поднялся в небо — догонять зловещую птицу. Он устало махал постаревшими руками-крыльями, он то знал, что встреча с такого рода нечистью уж точно ничего хорошего не сулит.
Девчонки открыли глаза, узрели под собой постепенно меняющийся ландшафт: вода, болота, тундра, лесные массивы, и подумали, что это сон. И даже заулыбались, попробовали махать руками, «ласковых» когтей чёрной птицы они почему-то не чувствовали. Но ветер! Очень сильный ветер, размахнулся и ударил в принцесс наотмашь, с размаху, не дал даже дышать, он очень быстро привёл их в чувство. Несчастные ужаснулись, подёргались, огляделись, заметили друг друга и обречённо повисли в железных тисках. Одна единственная мысль старшего ребёнка проделала синусоиду: «НеТ, нЕт, НеТ, нЕт, НеТ, нЕт!» — и затухла.
У бывшей кошки мыслительные процессы спутались в клубок, а потом сжались в точку и выстрелили изумительно ровной прямой линией: «Всёэтоконец.»
Тимофей отчаянно пытался догнать полонённых женщин. Большие слёзы капали из его смоляных глаз и соприкоснувшись с сырой землёй, превращались в бусинки чёрного опала.
«У меня окромя них никого нет, у меня окромя них никого нет!» — твердила махонькое крылатое существо и всё роняло, и роняло вниз бесценные слёзы-камушки.
Ну вот и Заболотье осталось далеко позади, а леса тёмной Руси сменились бескрайними полями, и это значило, что навья ведьма размахивала руками-парусами уже над Сечью Богатырскою — самым печальным местом в сказочной стране. Там битва — мать родна, а кровушка — красна жена.
Да, конечно. Вон и тёмная монгольская рать, пыль подымаючи, наползает на... Да что ты? На могучих сильных русских богатырей. Те держат оборону своей заставушки, а может просто озоруют — удаль молодецкую разминают. В общем, сверху не разберёшь.
Могол хищно окатила угольным взором семь добрых витязей и начала посадку прямо в гущу улюлюкающей орды. Ан нет, она не дура давить мразью мразь! Птица разжала когти и кинула человеческих детёнышей прямо на сабли вострые да под копыта быстрые.
Ох, лежат две буйные младые головушки, алой кровушкой истекая. А сила темная вдаль ускакивает, прямиком на стрелы да на копья богатырской дружинушки. Могучая ведьма Могол, выполнив великую миссию, шлепает крылами «ах-ах-ах», улетает в свой Навий мир, приговаривая:
— Вы не суйте свой нос куда не просят вас, нечега смердам знать более, чем им знать положено!
Уселся Тёмушка на бездыханные тела красавиц и зарыдал громче-громкого, пуще прежнего, горше горького:
— Ну вот, ну вот, а вы говорили, что бессмертные! А где бессмертие ваше? В реку кануло, в реку кануло в тую Смородиновую, да под куст ракитовый закатилося!
Так причитал бы он долго, да время шло, колесом смешным катилось, в его масюсенькие ушки прикатилось «динь-дон», зазвенело легонечко:
— Ты пошто сидишь дурень дурнем, пень пнём, песни тяжкие поёшь, весь бел свет во гроб сведёшь, там флакон с живой водой, его живенько открой да напои деток, глупых малолеток. А то времечко уйдёт, их дух с собою заберёт!
Встрепенулось несчастное пернатое, полезло клювом доставать термос с живой водой из кармашка рюкзака. Ан нет, никак! Закрыла Алисонька его на замочек. Всплакнул посеревший ворон ещё раз, взмыл в небо синее, огляделся. Видит, бой идет. Взмахнут богатыри мечами один раз — улочка, взмахнут второй раз — проулочек выстилается из тел ворогов. Сила тёмная уменьшается. Свёл ворон взгляд в одну точку и стрелой калёной помчался на самого жирного русского ратника! Сел ему на плечо и шепчет, мол, печаль-тоска легла землю чёрную, красных дев положили злыдни-недруги ни за что, ни про что, лишь за очи ясные да за невинен лик.
Илья Муромец речами посланца проникся:
— А не шуткуешь ли ты, дружище Ёжкино, ни придумываешь чего сгоряча?
— Да я давно уже не друг бабы Яги, обзавелась она другим сотоварищем. Две сиротинушки у меня на попечении. Да вон они там мёртвые лежат, живой водицы просят, что в их суме упрятана да замком-молнией застёгнута!
— Молнией, говоришь? — потёр Муромец ус и ткнул легонечко копьём булатным во спинушки своих дружинничков. — Сшибай маголку всех до единого, на семена не оставляй никогошеньки!
И пошла тут сечь! Голову свою беречь никто и не отважился даже. В пять минут расправились отважные воины с набегами, с теми что с восточной сторонушки пёрли. И побрели у супротивника доспехи да сабельки собирать, дабы перековать их себе на кольчужечки. А заодно и павших дщерей высматривать.
Наткнулся на них Микула Селянович, склонился низко-низко и возрыдал. Сто лет и сто веков он, окромя поляниц удалых, женского полу не видывал. А тут ещё и младые. Павшие лежат, косы русые во глине да в сукровице.
— Ой горе мне, горе! Грех то какой, грех! Давно я говаривал, шо побоища наши потешные добром не кончатся.
Отпихнул его Илья от тел несчастных дев, порылся толстыми пальцами там, куда ворон клювом указал, расстегнул замочек, достал термос с живой водой, встряхнул его три раза, открутил крышечку, налил в чашечку и смочил губы синие у отроков бездыханных.
И о чудо! Захлопали веки у Алисоньки, захлопали веки у Дианочки. И тут же зажмурились со страха. А и как тут не испугаться? Семь воинственных рож склонились удивлённо на бедными дитятками и что-то лопочут про погубителей, да так тяжко вздыхают смрадом нечищеных зубов, что впору опять в глубокий обморок упасть. Но по подружкам запрыгал их верный Тимофей и произошло второе чудо — сестрёнки заулыбались. Богатыри загигикали от счастья. Дети тоже.
Подхватили воины юных дев на руки сильные, уселись на своих бурушек и поскакали на заставушку — болезненных выхаживать, целебными отварами отпаивать, одежонку замусолену отстирывать да тощеньких спасёнышей откармливать.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 28.5.2019, 23:50

Глава 13. На богатырской заставушке


А заставушка богатырская вон она, недалече стоит. Ну как застава? Целая крепость оборонная! А внутри город. Ну как город? Городишка для сказочных богатырей непобедимых. Там и терема, и постройки хозяйственные, и конюшни для коней верных да для кобылушек застоялых. Ноздрями фыркают, пшеницу белояровую едят. Токо кто пшеницу ту сажает? Неведомо. Мужика вокруг не видать. Ах да! То Микулушка Селянович балуется, пашет наш оратаюшка, забавляется, как от ратных подвигов отдохнёт. А потом и козочек сядет доить. О! Как надоит, погреба от сыров ломятся, крынки стонут: краями жирно-жёлтыми, молочными в рот просятся, прокисают. В общем, сыто живут наши воины, на жизнь не жалятся. Мечи да щиты куют и лес валят на колышки-заборышки, а то и кашу пшенную варят: сами едят, нахваливают, голубей почтовых кормят да про своих бурушек, сивушек не забывают. А ещё котов-ведунов, да верных псов холят и лелеют, лесным зверям обидушку не дают. На волчью сыть лишь хазара и кидают, ведь те хуже всех: и татара хуже и могола, и печенега, и половца. Но то история долгая. Нам сегодня не о том речи дивные вести.
Вот привезли сахалинских красавиц вояки к себе домой. Первым делом за стол посадили, яствами завалили, представились:
— Илья Муромец я, крестьянский сын.
— Чурило Пленкович с тех краёв, чи Крым.
— Михаил Потык, я кочевник сам.
— Алешенька Попович хитёр не по годам.
— Святогор большой — богатырь-гора.
— И Селянович Микула — оратай. Плуг, поля.
— Ну и Добрыня Никитич рода княжеского.
— С князем киевским пил да бражничал!
И дружиннички заржали, как кони резвые. А что им ещё делать, мордам холёным?
— Вы, дочки, кушайте, их не слухайте, нагутарят они тут вам всякое непотребное, — нахмурился Илья Муромец.
И дети налегли на богатый, сытый стол. Дичь, рыба, хлеба, потроха, квашеная капуста, каши, разносолы, пареная репа и молоко! Не знали девочки до этого момента, что ненавистное и такое вонючее козье молоко покажется им раем небесным.
— Попрошу бабушку козу завести, — мурлыкала Диана от удовольствия.
— Ага, — вторила ей Алиса. — Токо ты это, веганка. Забыла?
— Угу.
А Тимофей важно расхаживал по столу и клевал всё подряд. А потом и вовсе закатился в жалобном курлыканье, страдая от несварения в желудке. Его напоили тёплой водой и отправили спать на лавку.
Доченьки наелись и оглядели богатырский терем. Всё в нём было такое большое: и столы, и табуретки, и полати, а печь так та вообще, как дом Зубковых во Мгачах. Хозяева даже для сестёр положили несколько подушек на стулья, чтобы они достали до стола.
Богатыри загребли наевшихся гостей в охапку и понесли в баньку. Алёша Попович кинулся их было попарить, да девушки прогнали его прочь:
— У нас не положено, у нас бани раздельные!
— Брысь, поди срамно у них совместно париться! — оттолкнул его Добрыня и вежливо постучался в дверь, — Одежонку киньте постирать.
Принцессы разделись и выкинул наружу свои грязные шмотки без угрызения совести: мужланам стоялым всё равно удаль девать некуда — постирают, не переломятся. И давай мыться, париться, вениками друг друга нахлёстывать.
— Хорошо!
— Ещё бы!
А пока девы красные купались, их походная одежда как бы сама собой в корыте отстирывалась, шлёпалась, полоскалась в могучих руках Михаила Потыка. Вот на этот плеск и сбежались остальные богатыри, побросав дела хозяйственные.
— Невидаль то какая, бабы к нам в гости пожаловали!
— Да не бабы, а щеночки малые.
— Дитятки, две щепы, не более.
— Тростиночки, худы да замусолены.
Пока мужской род обсуждал женский, сёстры вывалились на свежий воздух чистые, румяные, простыночками обмотанные. И раскрыли рты от удивления — столько воинов-великанов они в жизни не видели и даже на картинке. А детинушки богатырские, смущаясь, назвали себя да низко кланялись:
— Балдак Борисьевич, Бова Гвидонович, Бутман Колыбанович, Булат Еремеевич, Василий Буслаев, Василий Игнатьевич, Волх Всеславьевич, Глеб Володьевич, Данила и Никита Денисьевичи Ловчанины, Дунай Иванович, Иван Гостиный сын, Иван Годинович, Михайло Данилович, Калика богатырь, Колыван Иванович, Константин Саулович, Михайло Петрович Казаренин, Пётр и Лука Петровичи — королевичи из Крякова, Рахта Рагнозерский, Садко Новгородский, Самсон Самойлович, Сухмантий Одихмантьевич, Соловей Будимирович, Ставр Годинович,
Хотен Блудович, Дюк Степанович, Василий Казимирович.
— Всего нас тридцать шесть славных витязей. А вас как звать-величать, девицы заморские?
И Алиса придирчиво оглядев великанов-буянов, завела свой привычный рассказ: кто они такие, откуда идут и что делают здесь, в суровом царстве-государстве, да куда путь держат, чего несут, кого спасать им понадобилось. Мужчины присели прямо на траву и внимательно слушали, а по ходу пьесы то реготали, то плакали. Сказочницу они знали, кивали башками аршинными:
— Помочь старушке надобь! Да, да. А то как же?
Диане по сто раз одно и тоже слушать было скучно, и она отправилась заставу осматривать, кошечек гладить, собак стороной обходить, к лошадкам присмотреться, коз за титьки подёргать, да свою высохшую одежду с верёвок снять.
— Пойдём одеваться, — потянула она рассказчицу, едва та успела захлопнуть рот.
Мадемуазели оделись в баньке и вышли оттуда тоже... Ну типа победительницами всех драконов на свете: модные камуфляжные курточки и штаны так и пищали от лёгкого ветерка: «Мы солдатки хоть куда, нам война — пустяк, игра!»
Богатыри заулыбались:
— Вот это по нашему!
— На поляниц удалых уж дюже похожи!
— Есть такое.
— А где ваши поляницы? — поинтересовались девчонки.
— Ну дык это, на своей заставушке сидят, нас к себе не пущают.
— Во-о-он там они, за Чёртовым пригорком живут. А с нами токо бьются и махаются, ежели близёхонько проезжают.
— С мужицким родом не знаются, гордыя!
Дети-милитари вгляделись в тот пригорок: нет, не видать отсюда бабьего поселения. Но так как у сестрёнок мать, как грибами, проросла былинами, то Алиса уже знала кое-что. Она сощурилась и многозначительно произнесла:
— А почему в наших книжках половина из вас женились на бывших поляницах?
Мужики хмыкнули, крякнули, почесали репы, развели руками: не знаем, мол.
— Зато я знаю, — буркнула младшенькая. — Цветы в лапы и вперёд! Тоже мне, ухажёры!
— В руки, — поправила её старшая.
— Во-во, в руки. Как маленькие, ей-богу!
— Ну слава Ладе, супруге Сварога, — выдохнули богатыри. — И что, помогут нам забрачеваться цветы эти?
Алиса внимательно оглядела двор:
— Не помогут. Надо поляниц мясом задабривать, а также блинами, пирогами и творогом.
— У-у, пробовали, не берут! У них и своего добра хватает.
— И от кольчужных изделий напрочь отказываются!
Алиса вспомнила, что дамы любят украшения, но в памяти тут же всплыли сундуки с самоцветами Чуди белоглазой. Её затошнило и она промолчала о бриллиантах там всяких.
Диана же припомнила: из каких огромных безобразных чашек, сделанных на скорую руку, кормили её былиннички, и её тоже затошнило (а может, как веганку, молока напившуюся), но она твёрдо сказала:
— Женщины любят роскошную посуду.
— Ах да, — сообразила Алиса. — Ну такие чашки, кружки узорчатые, блюдца ажурные, бокалы хрустальные, кастрюльки сердцу милые. Наши тётеньки аж пищат, когда в магазинах фужеры рассматривают.
Зачесали лбы дуралеи-вояки, задумались:
— Про хрусталь нам не ведомо.
— Но красивую посудину выковать смогём!
— Смогём, смогём!
И убежали богатыри в наковаленки — отливать да чеканить медные чашы, гравировать узоры на серебряных кубках, котелках, ножах и ложках. Уж больно они жениться хотели!
Но не все убежали, семь спасителей остались развлекать боярышень, байки баить да на гусельках яровчатых играть.
— А передайте вы, милашки, нашей несчастной Сказочнице новые истории. Как прозреет, пусть их в амбарную книгу и запишет.
— В летопись.
— В рукопись.
— Мы их сами придумываем. Правда, правда!
И завели они свой первый сказ:

— О ТОМ КАК БОГАТЫРИ ЗА СЧАСТЬЕМ В БОЛОТО ХОДИЛИ.
— А на что нам, богатырям, счастье далося? Едем туды-сюды, бьёмся и без него не сдаёмся!
— Не, о счастье мы ничего не слыхали. Поехали что-ли, его поискали?
— Сказали искать, значит, надо.
— Найдём, нам же будет награда!
Собрались, отправились в путь: по полям, по лесам прут, не продохнуть! Лешего встретили, видели и русалку, Мамая ещё раз убили, не жалко! А про счастие слухи не ходят. Богатыри по болотам бродят. Наткнулись на водяного:
— Где счастье зарыто?
«В броде!»
Ну в броде, так в броде — полезли в болото. Вот дуракам охота! Увязли в трясине, стоят, по сторонам глядят: не квакает ли поблизости счастье? К ним цапля носатая: «Здрастье, знаю я вашу беду, увязли по самую бороду! Кто же спасёт вас теперя?»
— Слетай, Цаплюшка, позови Емелю!
Цапля покладистой оказалась, долго не пререкалась, а в путь отправилась за Емелей. Летала она две недели. Это время Богатырям показалась адом! Погибли б с таким раскладом, да Емеля парень отзывчивый, (он лишь к печи прилипчивый) доехал на печке к болотцу быстро и вытащил сталкеров коромыслом.
— Вот это счастье! — богатыри вздохнули, когда от грязей лечебных отдохнули.
— Да, да, и народу поведаем где счастье сидит, кем обедает, — поскакали добрые витязи дальше.
А цапля крылами машет и курлычет тревожно: «Спасать дураков разве можно?»

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 1.6.2019, 6:20

Глава 14. У богатыря без зазнобы жизни нет


А вторая сказка была такая:
— КАК ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ В РОСТОВ ЗА ПЛОВОМ ХОДИЛ.
Дело было почему-то в Ростове. Пошёл Добрыня туда за пловом, там восточное блюдо научились готовить. Грех не попробовать, а попробовать стоит. Попёрся во двор к ростовскому княже:
— Кто меня пловом обяжет?
Ну, пловом не обязали, а повязать, повязали. А как повязали, плачет:
— Я пожрать пришёл, а вы так, значит?
— Ах, пожрать он пришёл! А мы то глядели: гора прёт! На всякий случай оковы надели. Развязывай его, ребята! Плов готовь, Добрыня невиноватый. Лиха беда — лишь начало. Мы, ростовские, хлебами встречаем (ну если не сразу, то позже) и угощаем пиром почёстным!
А у князя глаза соловелые, щёки от вин раскраснелые, брюхо откормлено. И дочка его помолвлена за купца непростого, за Тугарина-змея плохого. Князю эта женитьба не нравится! Ведь Тугарин всё время буянится: то деревню какую спалит, то Ростов по бокам подпалит. Даже войско его боится, он на зверя похож и бриться сроду не собирается. Княжья дочка слезой умывается. Пока пир почёстный гудел, да плов Добрынюшка ел, припёрся Тугарин на праздник, сел за стол, умял плова тазик. Добрыню сие разозлило:
— Некрасиво так есть, некрасиво!
Отрыгнул на него Тугарин и меж глаз богатырешке вдарил. Никитич согнулся разочек, разогнулся, разобиделся очень, схватил змея и давай вертеть! Повертел, покрутил да позволил лететь до самого Киева-града, до богатырской заставы, там рады будут новой забаве поляницы удалые.
— Они у нас незамужние, может, нам по случаю нужные?
А как Добрынюшка змея закинул, так проклятый век сразу сгинул. Разгулялся ростовский люд:
— Где тут плов за так раздают?
Князь на Добрыню Никитича ни нарадуется, сватает ему дочку свою. Тот не отказывается.

Заскучали богатыри, пригорюнились. А Алиса с Дианой уже спали сладким сном, посапывали, яко птенчики малые. Отнесли рыцари их на перины белые и тихонечко вышли во двор — мечтать о чём-то своём, небывалом, несбыточном. Тимофей же, наоборот, выспался, переварил всё, что напихал в своё брюхо и ползком пополз подслушивать богатырские разговоры. Вскоре ему стало понятно, что мужланам очень срочно понадобились жёны да детки малые, и они даже подарки приготовили невестушкам по совету хозяйственной Алисы и любительницы всего прекрасного — Дианы. Ворон поморщил скудный лобик и разбурчался: «Ой, ну что ты! Нунь обдетиниться былинным приспичило. А то! Кто же будет воевати опосля их смертушки-коловертушки? Хотя...»
Чернь крылатая никогда не видела поляниц вблизи. Только по наслышке о них и знала.
«Любопытно было бы взглянуть на воинственных баб!» — подумал ворон.
А вслух промолвил:
— Эх, хлопчики сотрапезнички, как к девам ратным соберётесь, возьмите-ка вы с собой моих сиротинушек. Давать советы они мастерицы, вот пущай дипломатами меж двумя враждующими сторонами и выступят. Оно ведь знаете как: девка девку всегда поймёт!
— Шо? — опешили вояки.
— Я говорю, возьмите нас с собой к зазнобушкам в качестве переговорщиков.
— Чё?
— Ну типа сватов. Чего тут непонятного?
— А-а! — дурьи головы поняли, наконец, ход мыслей мудрого ворона и согласились. — Возьмём, отчего ж не взять.
— Угу, — махнула клювом птичка и полетела осматривать мужицкую заставу.
— А не крылатый ли это шпион бабы Яги? — задумался Святогор.
— Плевать, — отмахнулся Василий Буслаев. — Яга у нас где сидит?
— Где?
— В моём могучем кулаке!
— Ну да, ну да, — согласились дружиннички. — Нам Яга, что мышь писклявая. Возьмём с собой малышек.
— Значит, так тому и быть! — поднялся Чурило Пленкович. — А теперь айда спать.
Разбрелись воины по теремам, по тёмным горницам, завалились кто на лавку, кто на полати, а кто и на кроватушку. И задрожала сыра земля от храпа богатырского! Тимофей аж с дозорной башни свалился:
— И какие жёны с этими увальнями уживутся?
— С такими же, как они сами! — фыркнули лошадки в стойле и захрапели ничуть не слабее своих хозяев.

Взошло красно солнышко, и петухи Микулы Селяновича залились золотистыми голосами, не оставив ни единого шанса дрыхнуть всем тварям дрожащим на сто миль вокруг. Им завторили петухи из-за Чёртова пригорка, из заставушки поляниц. Заулыбалось красно солнышко, кинуло яркие лучи в спаленку гостьюшек заморских. Вытаращила глаза Алисонька, вытаращила глаза Дианочка. Закрыли они белыми ручками свои ушки малые:
— Невыносимо слушать!
— Похоже на кукареканье петухов.
— Динозавры это. Куры так не поют.
Упали со страху и курочки с насестов — проснулись, значит. Петюни успокоились. Продрали очи ясные все витязи ратные. Побежали баньку, потом за столы с яствами и на стройподготовку... Ан нет. Солёными огурчиками с румяной картошечкой сахалинок угощают, да льстят и челобитничают:
— Гой еси вы, девы красные! Соблаговолите нас спровадить к поляницам удалым в качестве дипмиссии, а ежели попроще, то будьте нашими сватушками.
— Сватами, то есть свахами.
— Сосватайте, то бишь, нас. У вас речи умные. А баба бабу завсегда поймёт.
Тимофей слетел с частокола, откуда он осматривал местность, залетел в косящато оконце и уселся на буйну голову Алисе:
— Соглашайтесь. Прошвырнёмся туда-сюда, на женщин-воинов посмотрим.
Буйной голове такая идея вовсе не понравилась:
— Нам спешить надо, Сказочница ждёт, слезами утирается.
— Успеете поспешать, обернёмся пуще ветра. — положил конец размусоливанию Дунай Иванович. — А как подсобите нам, так и отвезём вас быстрее стрелы калёной к вашей Сказочнице!
— К нашей общей Сказочнице, — поправила его Диана. — Это шантаж?
Богатыри утвердительно кивнули подбородками, схватили в охапку дочек, а также изделия кованые — подношения невестам. Вскочили на коней резвых и поскакали. В караульщиках оставили лишь Балдака Борисьевича от роду семилетнего. Мол, мал ещё, рановато ему женихаться.
А как поскакали, только пыль столбищем встала, да голосили козы не доеные.
— Балдак и подоит, — надеялись.
— Меня забыли! — хлопал крыльями чёрный друже, догоняя подружек.

Чёртовую сопку в два счёта обогнули и приехали. Застава поляниц почти ничем не отличалась от заставы богатырей. Ну забор размалёван да цветаст, ну скатерти на столах, занавесочки на окнах вышиванные. А так всё то же самое. Даже и описывать не будем. Время, как говорится, дорого: Сказочница ждёт, рыдает слепошарая.
«Туки-туки» постучались женихи в деревянные ворота, которые нашим девочкам показались выше неба. Тишина. И тут с караульной вышки раздался голос-гром:
— То ни рысь пробегала, рыкнула; ни лиса проскакала, тявкнула; ни медведь прокосолапил, взревел; а то тридцать пять козявочек к стенам наших прилепилися, а в наездничках у них муравьишечки.
— Ты другим стихами песни пой, коровка божия! — закричал на неё гусельник Садко, за обидушку да за злобушку пробрали его речи насмешливые. — Открывай ворота, а то выломаем.
— Кто же так женихается? — засмеялась Динка.
— Тс-с... — зашипела Алиса на великовозрастного дурня. — Вы отъедьте подальше, поклонитесь низко и скажите, что приехали в гости с подарками.
Скривили богатыри губы сальные, сжали скулы злые, но сделали, как велела молодая сваха. Отъехали они на сто аршин, слезли с бурушек, поклонились низко-низко и возговорили сладко-сладко:
— Гой еси, поляницы удалые! Встречайте добрых витязей расстегаями да супом гречишным. Мы явились к вам не с пустыми руками, а с приданым — с посудой резной, узорчатой, краше на всём белом свете нету.
Заинтересовалась с вышки-башенки поляница, высунула свой шелом наружу:
— А для кого приданое это?
— Для вас. Надумаете замуж выходить за кого, так и будет с чем к молодым мужьям в дом идтить.
— Замуж?
— Замуж. А чё тут такого?
— А за кого замуж?
— Ну не знаем. За кого захотите.
— Вы что ли женихи?
— Ну может и мы? А чем плохи то?
Залился шелом пляницы звонким хохотом и исчез. Ждали богатыри долго. День. Два. Три. Стучались, скреблись в дубовые двери оборонные; припасы, с собой прихваченные подъедали, да новые сказки нашим детушкам рассказывали:

— БОГАТЫРЬ И СИЛА СИЛЬНАЯ.
— Ты покуда, воин, скачешь?
— Покуда умом не тронулся.
— А куда путь держишь, не скажешь?
— На Кудыкину гору.
— Понятно.
— Понятно, так и проваливай!
— А ты меня идти с собой не отговаривай.
— Вот чёрт чумной привязался!
— Ты, рыцарь, сам в любови мне признался.
— Когда ж это было?
— Сам намедни возжелал: хочу, чтоб сила меня любила. Вот я и есть твоя Сила могучая!
— Что за зараза скрипучая за мной увязалась? Хочу, чтоб ты отвязалась!
Как сказал, так и стало: Сила сильная от него отстала. Стало плохо герою сразу, пошёл искать на себе заразу, лопнул блоху, две.
— Всё не то! Что за тяжесть во мне? — развернулся, домой поскакал.
Забыл, покуда скакал. А дома жена с пирогами, тесть с ремнём да тёща с блинами. Хорошо! Да так хорошо, что больно. Не думал воин о воле вольной больше никогда в жизни, Кудыкину гору не поминал, он и так всё на свете знал. А силищи лишней нам отродясь не надо, нам со своей нет сладу!

Вздохнули богатыри ещё раз, приуныли, заскучали, размечтались о жёнах с пирогами. А солнце хмурится, к закату клонится. Разморило нашу братию. Хотели уж было прилечь, но тут высунулись из двухкольчатого забора шеломы поляниц удалых и запели:

— Не отдай меня, мать, за рубеж умирать! Не отдай меня, отец, заграницу под венец! Не отдай меня, родня, я у вас чи как одна! Не пущайте меня к князю — чужеземнейшей заразе! Двери позапирайте, никуда не пускайте! Замков навесьте, на каланчу залезьте и смотрите в поле чистое: не идёт ли сила нечистая во главе с князем Володимиром да с воеводой Будимировым. Как увидите их, так кричите, скоморохи из ворот выходите и спляшите же пред дураками, замордуйте моими стихами! И падёт князь, падёт войско! А вы силок бросьте на Будимирова, богатырешку всеми любимого, и волоком к нам тащите, да под замки заприте вместе со мною, красой молодою. А там и за свадебку хвалёну да сладеньку! Гуляй Россия без Будимира!

— Славно придумали! — заломил соболью шапку Соловей Будимирович. — Токо вы всё об старинке поёте. Нет уж давно моего тятечки в живых. Отворяй запоры новому поколению, так сказать!
Ворота подумали маленько, помолчали и с тяжким скрипом начали потихоньку отворяться.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 3.6.2019, 4:46

Глава 15. Баю-бай, богатырь засыпай


Створы отворились, дубовый тын охнул и встал крепче прежнего. Под кровлей ворот заблестели тринадцать маковок могучих шлемов девок-воинов.
— Свят, свят, свят! — перекрестился богатырь Калика. — Чёртова дюжина, пойдём до дому от греха подальше.
— Погодь, не спеши, — остановил его Бова Гвидонович, тому в опасную затею пускаться было не впервой. — Войдём тихонечко, полобызаемся с девицами и назад. Сидеть у них до петухов никто ж и ни неволит.
— Ни неволит, — охнули тридцать пять отважных воинов и полезли целоваться с поляницами удалыми.
Девки долго отплёвывались и утирали сахарные уста платочками.
— Заходите, люди добрые, берите что хотите, — подлетел к богатырям Тимофей, он обследовал хозяйство поляниц, пересчитал их добро и остался довольным.
— Пш... — шикнули на него маленькие хозяйки.
— Как вас звать-величать, красавицы? — обратился Василий Казимирович к большим хозяйкам подворья и поклонился низко-низко.
Остальные мужланы, глядя на него, тоже отвесили поклоны и по очереди представились длинным списком своих имён.
Воительницы хмыкнули и тоже назвали себя поимённо:
— Василиса Микулишна, Настасья Микулишна, Настя Королевична, Златыгорка, Савишна, Марья Моревна, Хозяйка яблочек молодильных, Девка-Турка, Марина Игнатьевна, Мария Лебедь Белая, Девушка-чернавушка, последняя Амазони, Казачка-наездница.
Илья Муромец спрятал в ножны свой ножище-кинжалище, махнул плечом аршинным и достал из сумы подарки дивные — расписную посудину.
Ой, что тут сделалось с хоробрыми воительницами! Заверещали, побежали на блескучие серебро и медь, выбитые узорами. Расхватали столовые приборы и в горенку! Токо женихи их и видели.
Ну что делать? Слезли мужчины с коней, отпустили их на вольные хлеба попастись, а сами побрели вслед за вороном хоромы богатыш осматривать, починять то что завалилось, перекосилось, прогнило да заплесневело. Только не успели они ничегошеньки, ночь накрыла деревеньку. А раз поляницы в дом не зовут, деваться некуда, улеглись плотники на ступенечках терема самого справного. Алису и Диану укутали плащами походными, да и сами задремали. А чёрный разведчик юрк под дверку, на одной петельке болтающуюся, и айда подслушивать под столом разговоры дев сердцекаменных.
Девы же подарки рассмотрели, расчувствовались, всплакнули даже, налили в кубки новые зелена вина, пригубили и призадумались:
— Чо делать с богатырешками будем?
— В полон взять!
— Прополоть наши грядки их обяжем.
— Пущяй починят то что хотели, а опосля усыпим их медовухой терпкою и убьём сгоряча, да как бы понарошку.
На том и сговорились девки сильные, разошлись по теремам и легли почивать.
Дюже не понравилась Тимофею их задумка несусветная. Прокрался он к богатырям, тюкнул по лбу Муромца и рассказал ему всё. Нахмурил брови Илюшенька:
— Приляг, утро вечера мудренее.
Утро вечера оказалось и впрямь мудренее: запели первые петухи (в ужасе подскочили сахалиночки) потом вторые запели и третьи. Проснулось войско-рать. Подмигнул воевода ворону и распределил фронт работ промеж своими дружинничками.
Ох, как быстро замелькали богатырские руки, замахали невесть откуда взявшиеся топоры. Раз и два, и три — всё готово, посмотри! Засияли, заблестели терема, амбары, свинарники и конюшни в славном поселении удалых поляниц. Алиса с Дианой лишь успели до колодца добежать и умыться, да выслушать вещания пернатого друга о коварных планах воинственных ведьм.
Как утёрли мужики после работушки лбы потные, так на расписное крылечко и вышли девы-павы не в наряжищах-кольчужечках, а в белых платьях, на руках несут хлеб с солью, низко кланяются, зовут работников завтракать да испить мёда сладкого.
А воевода дружину взад ворочает:
— Мы это, пойдем во поле чистое, цветочков лютиков нарвём и вмиг верстаемся!
Такая идея понравилась всем враждующим сторонам. Побежали богатыри за ворота по зелёной травушке. И давай ромашки, лютики срывать да в букеты складывать. А Илья подозвал к себе девчонок-мгачинок и шепет им (ворон подслушивает):
— Как напьются мои соратнички зелья лютого, уснут вечным сном, так вы плесните в кружечку живой воды, да смочите ей их губы сладострастные.
— Может, поскачем отсель? — забеспокоилась бывшая кошка.
— А не лучше ли всё рассказать твоим названным братьям, дабы избежать беды?
— Ай да молодцы! — отвечает им Муромец. — Гутарить по нашему вы уже научены, а вот в психологии богатырской до сих пор не кумекаете. Богатырь, он же пока палицей по носу ни получит, не уразумеет ничегошеньки!
— А-а, — девочки сделали вид, что им понятна мысль воеводы и стали беспокойно срывать цветок за цветком.
— А мы справимся?
— А то как же! — хмыкнул Илья, игриво засвистел и тоже сорвал цветочек.
— Не свисти, денег не будет, — нахохлился Тимофей, отчаянная идея воина ему дюже не понравилась.
Диана посмотрела на облака, вдохнула и спросила неизвестно у кого:
— А почему небо перестало былины рассказывать?
— Потому что вы сейча не в Заболотье находитесь, а в Сечи Богатырской. Тут и так каждая травинка былинкой пахнет.
— Ну да, наверное, — погрустнела Алиса, предстоящая гибель друзей не очень то радовала детское сердечко.
Вот и пышные букеты готовы, глаза мужицкие горят. А кони сытые в сторонке фыркают, головами мотают, хозяевам как бы говорят: мол, не люба нам ваша затея.
— Баста, айда во двор пировать да праздновать! — воскликнул Дюк Степанович.
И толпа с гиканьем бросилась к невестушкам, к хлебу с солью, к столам накрытым яствами.
Битый час шёл пир горой: рот пошире открой и никогда не закрывай, может, влезет каравай, а если влезет два, то так и знай, пришла беда. И беда пришла. Напившись отравленной бражки, мужланы жутко устали и упали замертво прямо на накрытые столы. Алиса и Диана, по плану Ильи Муромца, спрятались в сараюшке. К ним прилетел шпион ворон с докладом:
— Наши други спят мёртвым сном, а поляницы волокут их к помойной канаве на долгое, так сказать, хранение.
— А Муромец, а Муромец?!
— Тот храпит пуще всех. Он мёд пил и мне подмигивал: мол, откачают нас девчата, а удовольствие получить завсегда надо!
— Госпадя! — заломила руки Диана. — Таких пьяниц даже во Мгачах днём с огнём не сыщешь.
Алиса зыркнула на неё горьким взглядом:
— Много ты о Мгачах знаешь! Малявка ещё.
Стемнело. Богатырши-ведьмы отправились баиньки. А маленькие диверсантки крадучись поползли к канаве. В зловонной жиже валялись-отдыхали хмельные воины. Девочки побили их по щекам, потормошили, пощупали пульс. Пульса не было. Старшенькая судорожно покопалась в своём портфеле, достала термос царя-самодура, попробовала открутить крышку-кружечку, та не поддавалась. Алиса поднатужилась и использовала всю свою мышечную силу. Крышка ни в какую! За Дело взялась Диана. Кружка ехидно не сдвигалась с места. На глянцевой поверхности сосуда проявилось лицо Ивана-царевича, подмигнуло внучкам и исчезло. Обескураженные девчонки потрясли термос ещё пару раз, всплакнули, и по просьбе крылатого советчика, запихали его обратно в рюкзачок.
— Выползайте подобру, поздорову на свежий воздух, в поле, — прокаркал ворон.
— А как же богатыри, кто им поможет?
— Сами виноваты.
— Мы не можем уйти, бросив друзей в беде!
— Пропоют петухи, выйдут утречком поляницы проведать своих женихов, а тут вы сидите. Кинут они вас в раскалённую печь, как соперниц неугодных. И термос ваш туда же. Кто тогда Сказочницу спасёт?
— Как же быть?
— Я сказал, они сами виноваты. Теперь пусть дохлые и валяются на съеденье воронью. Нашему брату тоже питаться чем-то надо!
Девчата не оценили чёрный юмор чёрной птицы, но бывают в жизни непреодолимые обстоятельства, и тогда нужно сделать выбор. Такой особый вид выбора: какую сторону его ни сделай, он будет терзать совестью до самой смерти. И неважно, близка ли смерть иль далека.
Подумав ещё немного, дочки выбрали сперва помочь маме, то есть старушке Сказочнице. Собрав всю свою волю в кулак, малышки закрыли глаза всем богатырям, и мучимые совестью, побежали к воротам. Ворота грозно покосились сквозь мрак на беглянок и звякнули железными запорами.
— Закрыто! — охнули сёстры.
— Не зря я тут обследовал каждый уголок, — мурлыкнул Тёма. — Идите вдоль забора налево, там будет лисий лаз.
— ???
— Лисички нору прорыли курочек тягать.
— А-а-а!
Младшая кошачьей походкой пустилась на поиски норы, старшая за ней следом, а ворон предпочёл воспользоваться крыльями — взлетел на частокол и поскакал по нему, указывая путь тихим курлыканьем. Жуткий храп богатырш провожал нежданных гостьюшек: «Пока, пока, хра-хра-хра, не возвращайтесь никогда, а то хра-хра-хра, похороним навсегда!»

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 5.6.2019, 2:37

Глава 16. Встреча со старым другом Ягодником



Ограда богатырш казалась бесконечной, да и в высоту она достигала трёх метров. Искать в кромешной темноте какую-то норку под дубовыми бревнами — дело почти немыслимое даже для пронырливой Динки. Метр за метром — твердь, твердь и твердь вдоль тына. Вдруг Тимофей отчаянно курлыкнул, слетел вниз, уселся на голову Алисы и ещё раз курлыкнул:
— Где-то тут.
— Ну тут так тут, — младшенькая обнюхала траву и принялась разгребать её руками. — Есть лаз! Нашла.
Норка была небольшая. Но и наши девушки тоже не шибко откормленные. Дина пролезла первой, затем рюкзак с живой водой и толкающая его Алиса. Тёма перелетел. Выползли. Всё. Свобода! Шелестящее муравой поле манило похлеще манны небесной.
— Бывают же на свете такие злые бабы! — возмутилась Дина.
— И пьяницы мужики, — буркнула Алиса, её уже не так сильно мучила совесть.
«А может, всё-таки так? — всплакнула совесть. — Они же вам жизнь спасли, отмыли, накормили, спать уложили.»
— Я вернусь и всё исправлю! — твёрдо сказала старшая. — Мы вернёмся. Обе.
— Вернёмся, успокойся уже, — хмыкнула её сестра. — А вон и лошадки былинничков. Спят походу. Стоя спят, прикинь!
— Лошади спят стоя. Не знала что ли?
Нет, малышка ещё многого не знала, но она уже бежала к спящим животным и твердила мамкин стишок: «Кони, кони, коняжки, какие они симпотяжки! Сяду на коняжку, возьмусь за упряжку и умчусь куда-нибудь. Баба с дедом не найдут!»
Жеребцы почуяли угрозу и проснулись. Повели ноздрями, пофыркали и успокоились. Запах малявок был им знаком. А малявки то были и вправду малявками. Богатырские кони ого-го какие большие! Девчонки им по колено. Алиса печально уселась на землю и стала рассуждать:
— У нас проблемы. Пешком не дойдём. Вот где мы сейчас находимся? В Богатырской Сечи, потом пойдёт Тёмная Русь, а уж потом Заболотье. На коня нам не залезть. Дорогу мы не знаем. Что делать то будем?
— Ничего! — Дианка по хвосту забралась на приглянувшегося ей скакуна и весело махала руками с высоты.
Деваться некуда, пришлось лезть. Молодая леди подала руку старшей леди и с нечеловеческой силой забросила её на Бурушку, а затем подняла конское ухо и что-то жарко в него зашептала. Конь гневно заржал:
— Ну, Илья Муромец, спи-почивай, свою дурь на ус мотай!
— Кто на рожон полезет, тот с него и не слезет! — поддакнул мудрый ворон и уселся между своими падчерицами.
Топнул Бурка копытом, встал на дыбы и оторвался от земли. Стал он скакать с горы на гору, с холма на холм; реки, озёра перескакивать, а широкие раздолья промеж ног пускать. Сестры зажмурились, держались за его гриву, да друг за дружку цеплялись. Страшно!
Скок-поскок, скок-поскок, позади Богатырская Сечь, впереди Тёмная Русь. Ночь сменилась утром ясным, выкатилось солнышко красное, перекувыркнулось через себя три раза, улыбнулось и замерло у горизонта, приготовившись медленно-медленно ползти по небосводу. Приземлился боевой конь на тёмнорусской полянке и мягко так детей с себя скидывает:
— Я отдохну, а вы это, попаситесь.
— Попасёмся уж, чего уж, — буркнули наездницы и плюхнулись на ягодные кусты.
Жирная голубика и черника запели, призывно зазвенели у детских носиков «динь-динь-дзинь». Школьницы, ворон и даже Бурка жадно накинулись на сочные, крупные, голубые и синие бусинки. Наелись. Задремали.
Долго ли спали человечки и животные, нам неведомо, но проснулись они от того, что почувствовали, как кто-то бьёт их палкой по бокам. Путешественницы подскочили и увидели маленького старикашку в лохмотьях, отважно размахивающего своим хлыстом — веточкой орешника. Старичок был странный: сам ростом с пень, на ногах лапти, на спине колючки как у ёжа, на которых висели гроздья разных ягод, а волосы и борода его были из зелёных листьев, на голове гнездо с морошкой. Дети выпучили глаза. Алиса вырвала ветку из рук чудного старикашки и закричала:
— Здравствуй, дедушка Ягодник! Ты совсем не изменился, старый дурак.
Лесной дед опешил. Сел, задумался, потом встал и сказал в сердцах:
— Нет, ну надо же разрешения спрашивать, прежде чем ягодку срывать!
— Ты нас не помнишь? — удивилась Алиса. — Забыл? А знаешь, ведь лес кругом, а в лесу ягода ничья, то есть общая или даже всеобщая.
Диане стало жаль безумного старичка, она решила ему угодить, встала перед ним, поклонилась три раза и произнесла:
— Дедко Ягодник, дедко дух лесной, позволь набрать в лукошко ягоды немножко!
И тут Ягодник расплакался:
— Конечно я вас помню, скучал даже. Сильно скучал, — и он полез обниматься с внучками.
Вырвавшись из жарких объятий нежити, сёстры с благодарностью взглянули на лошадь, та самодовольно фыркнула: «То ли ещё будет!»
— Ну рассказывай, как ты тут жил без нас? — спросили сахалиночки у лесного духа.
— Ну я... А по-старому, ягоду от зверья охраняю, от всяких разных вороватых птиц её берегу, — Ягодник зыркнул на Тимофея. — Видите какая она висит справная, обильная, никем не тронутая. Ну почти никем.
Ягодник опять недобро зыркнул на людей и на сивку, продолжающую жевать чернику.
— Жадина-говядина! — обозвала его Алиса. — Получается, что у тебя зверята голодают.
— Ага, от меня, скупердяя, к «добрейшему» Грибничу бегут. Можно подумать, папашка ваш щедрей меня!
— Грибнич! — вспомнили сестры. — Как он там?
Ягодник отвернулся и насупился:
— Не знаю.
А Диана вспомнила своё кошачье прошлое, и кое о чём догадалась:
— Послушай меня, милый Ягодник. Сам посуди, ну каким таким образом звери и птицы будут просить у тебя разрешения сорвать ягодку, да к тому же ещё низко кланяться? Допустим, когда я была кошкой, то о многих вещах даже и не догадывалась. Бывало, поест вся семья Зубковых и хором говорят «спасибо» бабе Вале или маме (смотря кто из них пищу готовил), но я только вздрагивала от этого. А успокоившись, продолжала облизывать свою мордочку. И мне тогда никто не объяснил, что существуют какие-то там правила вежливости, и что я должна вместе со всеми хором кричать «спасибо».
— И? — старикашка не уловил ход человеческой мысли.
— Что и? Ты объяснил своей живности, что прежде чем ягодку срывать, надо разрешения спрашивать и низко кланяться?
— Нет.
— Ну вот. Объяснишь, тогда и требуй!
— Чего требовать?
— Чтобы кланялись, ласково просили у тебя ягодку и только потом срывали её.
Нежить нервно зачесался:
— А я не хочу, чтоб мою ягоду обрывали! Хоть спрашивая, хоть не спрашивая. Не хочу и всё! Вон она висит какая красивая. А оборвут, на что я тогда любоваться буду? Сожрут все мои угодья, и сгинут все мои угодья. Кому я тогда нужен буду? Я же ягодный дух, хозяин ягодок и их служка. Послушай, послушай, глупая кошка, об чём они поют.
Ягодник нагнул голову Дианы прямо к матовым веточкам. И деточка услышала слабый писк голубики: «Жить хотим, жить хотим, солнце круглое хотим, мы лучи его едим!»
— Они живые! — расплылась младшенькая глупой улыбкой.
— Ай, — махнула рукой Алиса. — В этой тёмной Руси всё живое. Тут мораль вбивать бесполезно. У каждого своя правда и свои заскоки.
Диана задумалась:
— И в реальном мире всё то же самое: и заскоки, и правда, и ложь. Деда Ваня вроде бы и сам чокнутый, а слышала, что он про наше правительство говорит?
— Ты только смотри не ляпни кому-нибудь дедовские выводы. А то это, того, посадят.
— Куда посадят?
— Ай, малявка ты ещё. Потом объясню. Популярно и на примерах.
— Как моя учительница?
— Ага.
— Хватит споров жарких, — устал их слушать сивка Бурка. — Поскакали к вашему Грибничу.
— Ура! — заверещали школьницы и полезли на жеребца.
Пернатый друже за ними. Ягоднич снова расплакался, он не ожидал, что так быстро останется опять один-одинёшенек, и снова мимо его носа поползут века, наполняя лесную опушку тоской и печалью.
— Ты что, подумал, что мы тебя бросим? — возмутилась Алиса. — А ну быстро прыгай в седло!
Тёма недовольно подвинулся, подумал немного и переместился скакуну на холку.
— Я сейчас! — обрадовался лесной дух и исчез.
Вскоре он появился с огромным лукошком всяких-разных ягод и лихо запрыгнул на конский зад. Алиса ехидно хмыкнула:
— Я из твоего лукошка есть не буду, а то у меня ещё где-нибудь на теле вырастут ягоды.
Ягодник обиделся, прижал корзинку к себе покрепче:
— А то мои ягодки вам жизнь ни спасли?
— Спасли, — согласилась Диана, но сарказм выпер и из неё. — Поехали уж, пущай твои угодья облысеют! Зато зверьё насытится. А чо?
Ягодник хотел было слезть с коня, но Бурушка поскакал быстрее ветра, приговаривая:
— Судьба, она странная штука, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Сиди уж дед-барадед, свезу тебя я на обед. А как нажрёшься, глядишь и подобреешь!
Ягодник вспомнил развесёлый обед у царя-самодура:
— К Ивану-царевичу потом полетим?
Скакун кивнул. Дух обрадовался и замер в предвкушении. Сестрички тоже:
— Всех друзей соберём?
— Всех.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 9.6.2019, 3:02

Глава 17. Гулянка у царя самодура


Скок-поскок, скок-поскок. Вот и грибные полянки. Скинул конь седоков прямо на грибы. Помяли, потоптали грибочки наши путешественники. Бурушка больше всех постарался!
— Ах, вы засранцы! — услышали они голос сверху.
Путники подняли головы и увидели Грибнича, раздувшегося до небес. Но вскоре он сжался и превратился в маленького матерящегося старикашку. Обликом чудак был похож на Ягодника, но черты лица были другие, такие же как и у реального отца Алисы и Дианы. А вместо ягод на его волосах, спине и в лукошке, торжественно восседали грибы.
— Извини нас, дедушка Грибнич! — поклонилась ему до земли Алиса и прыснула со смеху. — Это царь Иван тебя матюкаться научил?
— Нас он тоже матюкаться учит, но только ртом деда Вани, — прыснула Дианка.
Грибнич перестал бурчать, ещё раз окинул скорбным взглядом потоптанные грибы, пшыкнул на богатырскую лошадь, поздоровался троекратным поцелуем с Ягодником и внимательно рассмотрел девчонок.
— Подросли, — вздохнул он. — А как там ваш папашка упырь поживает?
Дочки хором рассказали как он, Грибнич поживает на Сахалине. Ой, то есть их отец. А также мама сказочница, бабушка ягуся и дед самодур. Ну и о том, что в Заболотье живёт настоящая Сказочница, мол, она ослепла, и им просто необходимо её вылечить. Грибнич и Ягодник слушали, переживая за каждую мелочь в похождении малышек, за их родственников и конечно же за обитателей сказочного леса, особенно за всем нужную старушку Сказочницу.
— Пора! — устал клевать помятые сыроежки ворон.
Но не тут то было! Затрещал валежник, еловые ветки задрожали и на полянку вывалился мужичка в лаптях, рваных одеждах, с длинной бородой и серо-зелеными запутанными волосами, в которых торчали листья да ветки. Лицом сер, без бровей и ресниц, но с большими зелеными глазами, светящимися изумрудным блеском.
— Леший! — заверещали девицы и кинулись его обнимать, а если точнее, то раздирать на части или даже на куски.
— Привет, красавицы, — прохрипел лесной хозяин и сдался, в общем, сдулся и превратился в колючего ёжика.
Попробуй теперь его обними! Диана посадила ежа на лошадиную гриву, там же поселился и Тимофей. Ягодник пинком забросил на коня Грибнича, вспрыгнул сам, протянул руку сестрёнкам и легко усадил их в седло. Бурушка лягнул невидимого противника, встал на дыбы и поскакал, сам зная куда. К бабе Яге, короче.
Вон она кверху задом на грядках стоит. А новый друг ворон сидит на её заднице. Жеребец прыг и встал одной ногой на грядку. Бабка в обморок! А как ведьму откачали, так радости не было предела! Аж солнце со страху за тучку спряталось: «Ну их! Мало ли чего?»
Оказалось, что бабушка жила по-старому, по внучкам скучала, Тимофея поминала, во все миры заглядывала, за всеми наблюдала, всё на свете знала. И про спасение горе Сказочницы тоже.
— Вот и ладушки, вот и ладушки, — Ягуся, бурча и икая, покатилась в избушку на курьих ножках за блинами, пирогами и расстегаями.
А как вернулась с котомкой, так прыг на Бурку! Остальные члены команды покрякали на земле чуть-чуть да и тоже прыг-прыг. И девчонок закинули. А Тёмыч из лошадиной гривы даже не высовывался — молодого ворона боялся. Сидел там себе тихонечко в волосах, по бывшей хозяйке всхлипывал да ёжа пытался укусить.
Поскакали! На ходу подхватили бегающего по полям Полевичка. Но проскакали мимо горохового поля, мимо вновь озверевшей Гороховой бабы. И не доехали сопки Горюхи, где злой змей Горыныч свою жертву поджидает. Не доехали и до озера Чудесяки-Превращаки, где Водяной с Водяницей строго-настрого берегут голубые воды от нехороших девочек. А поскакали, полетели прямо к яблоневому саду!
И прилетели. Наливные яблоки на ветках висят, в рот просятся. А где дворец царя самодура? Да вот же он. Вернее, два дворца: один большой и старый, а другой маленький и новенький. Ан нет, кое-где уже и ставенька перекосилась.
— И ступеньки скрипят! — недовольно заметила Дина.
Гости толкались на крыльце и стучались в двери. Ёжик усиленно превращался обратно в Лешего. Вороньё легонько цапалось друг с другом. Конь с жадностью поедал яблоки прямо с дерева, оно было чуть выше его спины. И все остальные яблоньки тоже.
— Самодурище дрыхнет что ли? — ворчал житный дедушка Полевик.
Через некоторое время (не знаю конкретно через которое) дверь отворилась и на пороге появился заспанный царь Иван в рваном, засаленном, целый год не стираном шмотье. Он зевнул, продрал глаза и только потом понял, кто к нему припёрся. Далее последовали объятия и само собой, поцелуи. Но сёстрам (а особенно Алисе) весь праздник испортило то, что вредный царь вернулся к своим вредным привычкам: к лени, грязи и пьянству. Да, да, от него несло перегаром. Поди, яблочной наливкой вчера побаловался. Но ничего! Зато вся остальная команда радовалась, накрывала во дворе стол и ждала той самой заветной наливки.
Дедок как раз за ней и попёрся в погреб. Сахалинские девочки и Тимофей уселись под деревом и мрачно кусали яблоки. Алиса:
— Какого рожна я ему пыталась помочь?
Диана:
— Горбатого...
Ворон:
— Могила исправит.
Алиса:
— Да они все тут, как мгачинские пьяницы!
Ворон:
— Таков человек.
Диана:
— Они не люди.
Ворон и Алиса:
— А кто они?
Диана:
— Сказочные герои.
Ворон:
— Герои?
Алиса:
— Да уж герои!
На этом их идиллия закончилась. Нежить и царь подхватили девчонок на руки и начали тискать. Тимофей под шумок пытался поцеловаться с бабой Ягой. А потом все уселись за стол, налегли на бабушкину выпечку, а также пили эту чёртовую наливку (благо, у самодура был яблочный сок для детей) и вели длинные разговоры. Каждый рассказывал о себе. Девочки тоже. И конечно же о слепой Сказочнице.
— Вся сказочная страна под угрозой из-за её слепоты! — забеспокоился Иван.
— Поможем! — постукала Алиса по своему рюкзачку. — Но немного грустно от того, что мы не пригласили к столу Гороховую бабу и Водяных.
— Вот поэтому и не пригласили, — огрызнулся Леший. — Держи живую воду покрепче, пока её никто не покрал!
— А-а! Ну а как змей Горыныч поживает?
— Озлобился. Ловит жаб и жрёт их!
Тимофей аж поперхнулся, он тоже любил жрать жаб.
Пока сказочный народ веселился и горланил песни, сёстры наелись, покинули пиршество, нашли в сарае деревянные тазики, набрали в них воды из колодца и с тяжёлым сердцем затеяли в теремочке генеральную уборку. Бабая Яга смекнула и побежала топить баньку: «Надобь опосля этих двух работяек покрепше попарить. Ай и самодура тоже!»
Так и вышло. Надраив Ванькину хату до блеска, усталые малышки хмуро поплелись в раскалённую баньку, баба Яга с ними — отходить веничком трудяжек.
— Мы уедем, а дед Иван опустится, зарастёт грязью, и его новый дом с годами развалится, — сокрушалась Алиса, лёжа на лавке.
Яга вздохнула:
— Не опустится, я обещаюсь за ним следить. Навещать его буду. По жопе веником ходить, опять же.
— Правда? — обрадовались девчонки.
— Честное пионерское!
— Поклянись.
— Клянусь своим последним зубом!
Сёстры заулыбались:
— Не даром вы в нашем мире муж и жена.
Напарившись, накупавшись, леди выпрыгнули из бани в вырытую Водяными прорубь, то есть в озеро. А в парилку нырнули мужики. Бабу Ягу замучила совесть, и она голая поплелась отстирывать свои лохмотья, одежонку царя и заодно одежду девочек. Ай да и тряпьё четверых старичков-лесовичков.
Пока вещи и лохмотья развевались на ветру, друзья пили чай в простынях да в полотенцах, и беседовали.
Леший: «Хорошо!»
Ягодник: «Хорошо то как!»
Полевик: «Надобь почаще у Ваньки собираться.»
Грибнич: «Ага.»
Баба Яга: «Почаще.»
Самодур: «С нетерпением буду ждать.»
Молодой ворон «тюк» Тимофея.
Тимофей «тюк» молодого ворона.
Подрались!
Бурка нетерпеливо: «Нам пора.»
Что тут началось!
Слёзы, сопли, прощание.
Грусть, печаль. Летит конь, везёт двух поникших малых детушек и их чёрную птицу через леса, через болота к загадочной стране Заболотье. А веселье у царя самодура только-только начинается.
Нежити перекрестились с облегчением слева направо:
— Уф, рецензоры ускакали!
— Лёгкого им пути! — радостно произнёс дед Иван и засеменил в погребок с пустым графином за новой порцией любимой наливочки.


Автор: Инна Фидянина-Зубкова 15.6.2019, 0:24

Глава 18. Наконец-то у Сказочницы


Прыг-скок, прыг-скок. Вот и тёмнорусь позади. Прыг-скок, прыг-скок. И Сечь Богатырская уже тоже в зад коню хмуро уставилась. Прыг-скок-поскок, до Заболотья один «скок». Ещё два прыжка и избушка Сказочницы, наконец-то!
Скинул Бурка седоков наземь, развернулся и поскакал, не прощаясь, к своей лошадиной дружинушке, во поле русском пасущейся, недобрым словом друзей-богатырей поминающей.

Сказочница сидела на ступеньках своей хаты и шамкала губами новую сказку. А так как положить её бумагу она не могла, то нашла другой способ запомнить былинку: старушка вязала длинный-предлинный чулок, завязывая слова в узелочки. И о чудо! Каждый узелок пищал именно своё слово, ну, если надавить на него пальцами. А затем можно будет легко записать навязанное, прощупав весь чулок от начала до конца.
— Сказочница! — закричали девчонки как только поднялись и огляделись.
Малышки побежали к бабульке-матушке, та поспешно убрала спицы, чтобы случайно не уколоть юных принцесс. Принцессы чуть ли ни растерзали её своими целовашками да обнимашками. И захлёбываясь от счастья, сообщили:
— Мы нашли живую воду, попей!
Алиса судорожно открыла портфельчик, достала термос, открутила крышечку, налила в неё живой воды и поднесла ко рту пожилой женщине. Сказочница нащупала руками крышку-кружечку и сделала один глоточек. И... Мир вокруг обрёл свои прежние краски: расцвёл, раззеленелся листьями да травами, запестрел Алисой и Дианой, раскраснелся закатом, и зачернел вороном Тимофеем. Сказочница рассыпалась в благодарностях и обмякла. Квашня квашнёй! Но зато зрячая. Дети запрыгали от счастья.
— Пойдёмте в дом, — заспешила старушка. — Вечеряет.
«Скрип-скрип-скрип», — запели ступеньки, поднимая трёх человек в такую же скрипучую и певучую избу. А ворон улетел подкрепиться в ягодно-лягушачий рай Заболотья.
Избушка как будто очнулась от долгого сна и ласково заурчала свои былины: «И выехали два брата Ливика далече чисто поле, раздернули шатры полотняные, начали есть, пить, веселитися на той на великой радости, сами говорят таково слово: не честь и не хвала молодецкая, а не съездить нам ко князю на почестный пир».
Хозяйка пшыкнула на дом, и тот заткнулся. А сёстры вдруг вспомнили спящих мёртвым сном напировавшихся богатырей:
— Бабушка! А мы друзей бросили, не спасли, не оживили! — и взахлёб рассказали о своих мытарствах по сказочной стране.
Бабка дослушала их историю до конца, нахмурилась и пошла ласково разглядывать залежавшуюся без дела книгу сказок, трогать листы, шуршать страницами, вдыхать бумажный аромат. Насладившись своими прошлыми трудами-письменами, она повернулась к дочкам:
— Я так думаю, не надо богатырям мешать лежать у поляниц. Не мертвы они, а в коме. Поваляются, побалдеют... то есть попреют, отдохнут от трудов ратных. А поляницам безделка будет: ходить мимо туда-сюда, к мужескому полу приглядываться, выискивать себе суженых. Вон у них теперячи выбор какой! Женихов тьма-тьмущая. Невест, однако, маловато, — старушка вдруг забеспокоилась. — Как бы те богатыри, которые в бобылях останутся, распри с женатыми ни затеяли. Вот беда тогда будет, так беда!
— Бабушка, а кто такие бобыли? — робко спросила Диана.
Сказочница махнула рукой и устало присела на табуретку:
— По вашему, обнищавший, одинокий, бездомный человек. А по нашему, любой холостяк, тот, у которого жены нету.
— А наши дяденьки точно не мертвые лежат? — недоверчиво переспросила Алиса.
— Точно, лапочка, точно.
Бабушка погладила обеих девочек по головкам, кряхтя, поднялась и полезла по сусекам. Нашла муку, замесила тесто, разожгла огонь, сходила к колодцу за водой. А когда вернулась, сёстры уже спали на полатях прямо в одежде.
Вскоре в хате запахло пирогами. Сказочница взялась за веник, за тряпки и не дожидаясь помощниц, навела в доме порядок. Затем она поставила самовар, достала из печи пышные булки, смазала их мёдом и стала ждать, когда дети проснутся.
В окно постучался Тимофей. Старушка впустила птичку. Хотела было с ним поговорить обо всём, но ворон куда сел, там и задремал. Хозяйка поскучала, поскучала, с тоской поглядела на большую книгу сказок, ещё раз поглядела... И решила к ней не подходить, пока гости в доме. Она знала, стоит ей нырнуть в заветные переплёты, и никакая сила её оттуда уже не вытащит.
«Потом, попозжа», — пробормотала писательница, уронила руки на стол, опустила на них голову и тоже прикорнула.
Пронёсся вечер, прошла ночь, прогудело утро в окно. Закукарекал петух. Три его курочки побежали откладывать яйца. Вот и вся живность Сказочницы. Но и этой живности хватило, чтобы разбудить сестрёнок. А пока они зевали и продирали глаза, старушка уже суетилась по хозяйству и наливала в деревянные чашки иван-чай. Тимофей сидел на столе и клевал сладкую булочку, да квашеную капусту.
— А я баньку истопила, — тихо сказала хозяйка дома.
— Угу, — кивнули дети, по разочку откусили, отхлебнули бабушкины угощения, тоскливо посмотрели на Сказочницу. — Мы домой хотим, там помоемся, там и отъедимся.
— Понимаю, по мамке соскучились.
Сёстры кивнули и потупили взгляд. Тимофей оторвался от трапезы, жалко заморгал, из его чёрных бусинок глаз начали выкатываться бусинки слёзы. Он захлопал крыльями и сел на плечо Алисы. Девочка обняла птицу, заплакала и прошептала:
— Ты должен остаться, на Сахалине тебе будет плохо.
Ворон закивал. А бабушка открыла дверь и запустила внутрь пронзительные лучи солнца. Хата залилась светом. Но свет за дверью на этот раз был какой-то особенный: белый-белый, как вход в пустоту, как лестница на небо или даже в рай.
— Ну что ж, идите, — сказала старушка и легонько толкнула девушек к выходу.
Дети робко сделали шаг навстречу судьбе.
— Постойте! — окликнула их Сказочница. — А как же прекрасная фея?
Сестрёнки медленно повернули головы:
— Какая фея?
А Сказочница закрыла глаза и как будто прочла, а не сказала:
— Алиса всё чаще уходила в лес с блокнотом в руках, рисовала и мечтала только об одном: «Я фея. Да, да, я в сказочном мире прекрасная фея!» Она гадала: «Ну кто я в том загадочном мире, ну кто?» И даже хотела втайне убежать в тёмнорусь навсегда.
Старшенькая смутилась:
— Нагулялась я тут у вас уже. Нет меня в сказке, иначе б я сюда ни попала, — девочка вгляделась в сморщенное лицо Сказочницы и вздохнула. — Хочу к маме, пока она молода.
— Да, да, — выдохнула младшенькая. — И к деду с бабушкой, пока они живы. И к папке, покуда он совсем не испортился и ни превратился в Грибнича.
Все выдохнули, хохотнули и стали прощаться. Алиса вспомнила про свой рюкзак с живой водой и побежала за ним в другой конец хаты. Рюкзачок совсем исхудался.
«Придётся папке новый покупать», — вздохнула детка, достала термос царя-самодура, повертела его в руках, подумала и протянула старушке:
— На, коль будет совсем от хвори тяжко, хлебни! И рюкзак бери, он крепкий. Если залатать, то можно за грибами с ним ходить или за травами.
— Да я как-то к корзинкам привыкла, да к баяну.
— Бери, бери, баян у нашего деда есть — деревяшка неудобная, а корзинки руки к земле тянут.
— К земле, — согласилась бабулька. — К земле... Вот и вы заспешили домой. Ваши дед с бабкой как помрут, так внучки их и похоронят. А кто меня хоронить будет? Он?
Каргуся с тоской взглянула на Тимофея, тот отвернулся, скрывая свои бусинки слёзы. Девочки почернели:
— Попьёшь живой воды и будешь жить дальше. Там ещё много осталось.
— Ладно, — ухнула пожилая женщина, обняла дочек в последний раз и с силой вытолкнула их за дверь в белую-белую бездну.
— Кар-кар-кар! — истошно заголосил ворон и поперхнулся.
Сказочница осторожно закрыла дверь, и загадочный свет исчез.
— Пойдем, пойдём, Тимофей, кушать, самовар уж битый час остывает, — засуетилась новая хозяйка птицы.
И только теперь она позволила себе выпустить из глаз солёную, прозрачную жидкость. Слёзы?
— Ай нет, показалось.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 19.6.2019, 4:48

Глава 19. Последняя


Алиса летела целых полтора дня в воздушном пространстве и думала: «Где-то рядом должна лететь моя сеструха.»
Девочка крутила головой по сторонам, но Дины нигде не было:
«Это странно, что я возвращаюсь домой не через геологоразведочную шахту, а по небу. Хотя, какое это небо? И не небо вовсе, а пустота. Совсем нестрашная пустота, вроде как сон. Да, наверное я сплю.»
Вдруг вдали замелькали буквы: «Добро пожаловать в Правь.»
«Ну хорошо, — подумала Алиса. — В Правь так правь.»
И она медленно подлетела к невесть откуда взявшемуся деду с длинной бородой, в красной рубахе и с трезубцем в руке, а из другой его руки сверкали молнии. Дедушка хитро улыбнулся и сказал:
— Здравствуй, дочечка, чего хотела?
Дочка закончила свой полёт, встала ногами на что-то мягкое рядом с дедом и пожала плечами:
— Домой хотела. И это, сестру увидеть. Где она?
Дедушка разочарованно поник, ещё раз сверкнул молнией, и тут же из ниоткуда появилась ничего не понимающая Диана.
Дети кинулись друг к другу. Дед молчал. Молчание затянулось. Девчонки немного оробели.
— А я бог Сварог, — внезапно сказал старец. — Я сварганил этот мир. Просите чего хотите, пока я добрый.
— Дык мы это, домой хотим, во Мгачи, — улыбнулась Диана.
— Врёте, — сказал Сварог. — Кто-то из вас желал поискать себя даже в Прави.
— Я, — смутилась Алиса. — Ну я просто обдумывала все варианты. Извините.
— Возомнила себя богиней? — хмыкнул бог. — Ну иди, поищи себя среди наших, у нас богинь-красавиц много, авось и отыщёшь.
Алиса разочарованно осмотрела пространство: зияющая пустота от края до края и ничего более. Нет ни солнца, ни облачка! А главное, ноги... Её ноги упирались не в материю, а в мягкую, колышущуюся пустоту. Стоит только взмахнуть всего одной-единственной мыслью, сгустившаяся пустота разжиждется и тело полетит.
— Нет, — сказала старшая. — У меня пропало желание выискивать себя тут. Здесь скучно. Не хочу быть вашей богиней. У нас свой бог есть, наверное. Не знаю. В моей семье не принято о нём говорить.
Она уже догадалась, что Правь — это не её сложноустроенный мир с предполагаемым единобожием, а продолжение сказочного мира. По сути, та же самая сказка, только скучная. И даже если она и выполняет тут роль какой-нибудь богини, то и пусть себе выполняет тихонечко. А сегодня, сейчас ей очень хотелось на Сахалин, чтобы хоть ещё немножечко пожить в человеческом теле со своими папой, мамой, дедушкой и бабушкой в тёплом мгачинском домике, походить в школу, помечтать о будущей профессии и так далее. Судя по выражению лица Дианы, ей хотелось того же самого.
— Нет, — замотала головой Алиса. — Мы в реальный мир хотим. Там у нас тоже есть свой рай и ад.
— А ты уверена, что попадёшь в тот рай и ад, а не в нашу Навь, Явь или Правь?
— Не уверена, — потупила взор Алиса. — Я больше не смогу быть вообще уверенной в чём либо. Никогда не смогу!
Диана нахмурила брови:
— Итак, дедушка, по вашему миру мёртвых у нас нет никакого желания лазить. В вашей Яви мы только что побывали. И в сказочном раю, по-видимому, тоже. Отпусти нас домой. А когда мы там состаримся и умрём, то сами разберёмся в какой из миров нам лететь. Ладно?
Сварог хмыкнул:
— Логично, только разбираться будете не вы. А я или бог реального мира. Хотя реален ли тот мир? Вот в чём вопрос.
У Дианы глаза вдруг блеснули бледно-голубым светом:
— Всё относительно, детка!
Сварог почему-то испугался.
— Ладно, ладно, идите, бог с вами, — промямлил он, отшатнулся от гостьюшек и щёлкнул пальцами.
Девчонки оторвались от пустотной тверди и полетели! Они летели ровно полтора дня без тоски и печали, без голода и холода, видя друг друга и пытаясь переосмыслить всю свою жизнь. А когда жизнь полностью переосмыслилась, они внезапно приземлились у знакомого им холма. И увидели деревянную дверцу.
— Наконец-то! — сказала Дина, взялась за дверную ручку и открыла её.
Неприветливая темнота пугала, но не бывшую кошку. Первый пошел! Второй пошёл! Девчушки залезли внутрь. В пещере было светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками милых дам оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул, и глаза девушек наткнулись на другую дверку, на ней было написано: «Это Сахалин, детка!»
Туда и надо было ползти. И они поползли. Диана доползла до заветных дубовых досок, толкнула их головой, дверной проём открылся, и мгачинский лес качнувшись, показал малышкам свою мягкую, добрую полянку: «Всё, приехали, вылезай, поспешай, в печи зреет каравай!»

— Мама! Дед! Баба Валя! — сиреной скорой помощи ревели сестры и скатывались с горки к дому.
Копошащаяся в огороде спина Ивана Вавиловича дрогнула, правая рука схватилась за сердце, голова медленно повернулась в сторону несущихся с пожара внучек, а тело почему-то обмякло, и ноги стали ватными.
— Что случилось? — прохрипел дед и присел от сердечной боли на корточки.
Валентина Николаевна оторвала зад от капустной грядки и тут же снова уронила его на землю.
Инне Ивановне ронять на плодородную почву было нечего — она ушла в магазин.
Внучки повалили деда (бабушка и так уже валялась):
— Как же мы по вам соскучились!
А когда старики немного очухались от жарких объятий свихнувшихся внучат, то очень сильно разозлились:
— Вашу мать, до инфаркта доведёте!
— Наша мать!
— Где она?
— За хлебушком ушла да за колбаской, кормить придурочных детей хоть чем-то, да надо!
Сестры отлепились от бабы с дедом и полетели в магазин. Переполошив всю очередь, набросились на мать. Мгачинцы хотели было сдать Зубковских выкормышей в психушку, но передумали, пожалели:
— Они ведь токо-токо младшенькую нашли!
— Да ладно уж.
— Хай с ними, пущай до своей хаты идут, а там как знают...
По дороге домой выяснилось, что никто из родственников не заметил, как дочки с утра улизнули в лес. Но когда вернулись — сиё событие было очень заметно. А сколько суток они в лесу провели? Да бог его знает! Может час, а может и меньше.
За обеденным столом девчушки рассказали о своих приключениях в Заболотье. Дед Иван только хмыкал и хватался за сердце:
— Во, заливают!
Баба валя разливала чай по кружкам, мотала головой и страшно ругалась:
— Аж три кочана капусты из-за этих мерзавок загубила!
А мама Инна молчала. Она уже приняла решение записать слова любимых дочек и подарить новую чудесную сказку всем-всем детям на планете!
— И взрослым.
Ой, а кто это сказал?
— Сварог, — вздохнул бог Сварог. — Ну я пошел?
— Иди, чего уж там.


Ну вот и всё. Жаль расставаться, но придётся. А теперь сними свои наушники и иди делать уроки. А то это, буковки нашей Сказочницы кому-то ж надо уметь разгребать... Загребать... Читать, ёпель мать! Да, да ты эту повесть не только прослушай, но и прочти. Люблю я, когда своими глазками в текст пялятся, мозги натужно морщат, стараются. Автор.

Пояснения


Крикса-Варакса — детская болезнь (нередко от испуга), сопровождающаяся раздражительностью и плаксивостью; существо; вызывающее плач ребенка; фантастическое страшилище, бука, которым пугают детей. «На мальчика криксы напали». Криса нападает на ребенка, отчего малыш начинает беспокоиться и плакать, особенно по ночам. Стремление оградить новорожденного от крикс, крикливцев, забота о нормальном сне и спокойствии младенца проявляется уже в первых рукодействиях над новорожденным. Облик криксы в очерчен неясно: это нечто назойливое и «крикливое», неопределенное, но опасное. Криксу можно «откликать» «откричать», «вынуть», «выкурить», изгнать, заговорить, передать, переместить: «Криксы-вараксы! Идите вы за крутые горы, за темные лесы от младенца!» «От крикс, бывало, парню оружейку сделают- над изголовьем повесят, а девке- прялочку». Криксы нападают главным образом на детей (иногда только новорожденных, до крещения) и не дают им спать. Если ребенок кричит, надо нести его в курник и, качая, приговаривать: «Криксы-вараксы! идите вы за крутые горы, за темные лесы от младенца такого-то». Крикса — плакса. Варакса — пустомеля. «Криксы-вараксы скакали из-за крутых гор, лезли к попу в огород, оттяпали хвост попову кобелю, затесались в малинник, там подпилили собачий хвост, играли с хвостом» (А. М. Ремизов).

Болотника (багника) именовали «болотным дедкой», «кочечным» (от слова «кочка»), «болотяником». Его представляли угрюмым неподвижным существом, сидящим на дне болота, безглазым толстяком, покрытым слоем грязи, с налипшими водорослями, улитками, рыбьей чешуей; или же человеком, поросшим серой шерстью, с длинными руками и закрученным хвостом. В отличии от другой нечистой силы, болотник не умеет менять свой облик. Болотник заманивает человека или животное в трясину и губит его. Приманивает болотник свою жертву, крякая по-утиному, ревя по-коровьи, дико стонет или хохочет. Когда человек застревает в трясине, болотник хватает его за ноги и затягивает вглубь. В отличии от других демонов, он не боится громовых стрел, так как они теряют силу, соприкасаясь с поверхностью болота. Болотники гибнут при осушении болот и зимой, когда болото вымерзает.

Морские люди — про них говорят «половина человека, а половина рыбы». Когда волнуется море, на поверхность его выплывают морские люди и поют песни.
В других местах этих морских людей называют фараонами, смешивая старинное предание о морянах с библейским сказанием о фараоновом воинстве, потонувшем в волнах Черного моря. Рассказывают, что люди эти с рыбьими хвостами и что они обладают способностью предсказывать будущее. Они жестокие мужья и даже способны съесть собственных детей, если будут голодны. Вероятно, морские люди являются персонификацией штормового моря: это они поднимают бури и топят корабли, если ранена русалка. Хотя морские люди обычно более свирепые и безобразные, чем русалки, их меньше интересуют смертные. Только один вид морских людей выходит на берег, чтобы соблазнять женщин — селки (шелки), прекрасные люди-тюлени. Внешне похожи на тюленей с карими глазами. Добрые, нежные и грациозные. Тюленьи шкуры позволяют им жить в море, однако они время от времени должны выныривать, чтобы глотнуть воздуха. Шелки— потомки людей, изгнанных в море за свои проступки. Вот почему их так тянет на сушу. Могут выходить из воды один раз в 9 ночей. Когда выходят из воды, сбрасывают с себя тюленью шкуру и принимают человеческое обличье, превращаясь по рассказам в темноволосых красавиц или юношей. Если парень или девушка найдёт сброшенную шелки шкуру, то может принудить шелки к супружеству. Дети от таких браков рождаются с перепонками между пальцев ног и обладают целительными способностями. Но такой брак, как и в случае с русалками, часто длится очень недолго.

Лоскотухи - одни из низших духов, обычно вредоносные. Скорее всего, русалки стали называться лоскотухами из-за того, что щекочут до смерти. Лоскотать означает и "болтать", и "трещать", и "щекотать". По лоскотуха означает собственно: лоскочущая, щекочущая, щекотунья. Лоскотухи – русалки, души девушек, умерших зимою, весною или летом. В полях они "залоскачивают"(защекочивают) насмерть парней и девушек. Чтобы уберечься от русалок-щекотух, в период приблизительно с Троицы до начала Петровского поста старались не ходить в одиночку в лес или к воде, а также в засеянное рожью поле, особенно после захода солнца; носили с собой отпугивающие русалок травы (чеснок, полынь). Наиболее опасными считались недели до и после Троицы.

Морской царь — владыка над всеми морями, над всеми обитателями моря и морскими стихиями. Столь же древен, как и само Море. Разъезжает по морям в раковине, запряженной морскими псами или морскими конями. На голове у него венец из морского папоротника, в одной руке он держит весло, которым укрощает при необходимости волны, Морские стихии, в другой — острогу или трезубец, которым он возбуждает стихии, вызывает бури, сражается со своими противниками и карает ему непослушных. Чертоги его находятся в морской пучине, во глубине океана. Служит ему бесчисленное морское воинство. Когда царь Морской гневается или когда он веселится (может затащить к себе человека, способного его развлечь), на море поднимается страшная буря, гибнут корабли и люди. Женой Морского царя является Белорыбица. Есть у них и дети, но только все дочери. Выдать бы их замуж, да женихов-то где взять? Вот и старается Морской царь во всех сказках затащить какого-либо юношу к себе в подводное царство. Былинный морской царь живет в богатых палатах и слывёт страстным любителем музыки.

Мара (Морена Кащеевна, Морана) – богиня плодородия и смерти, покровительница колдовства. Мара, Лада и Жива (Леля) – три богини-дочери, рожденные из искр, что сыпались от ударов молота Сварога о предвечный камень Алатырь. Мара светлокожая, темноволосая и черноглазая красавица, воплощение льда и достоинства. Мара жила во дворца из чистого, искристого небесного льда и ей подчинялись все духи воды и холода. Она водила дружбу с Ягой. Мара отдавала Яге души людей, а Яга взамен позволяла богине смерти спускаться в Навий мир, в который ни бог, ни живой человек не имели хода. По одной из легенд Мара одно время была женой Кащея. Хитрая и обольстительная богиня фактически напросилась в жены Кащею. Однако в итоге Мара обманула Кащея, она сковала древнего мага чародейскими цепями в казематах его же собственного дворца. В результате Марена так и не обрела семейного счастья, оставшись наедине со своей силой. Длинными зимними ночами богиня смерти безраздельно властвовала над русской землей, до краев наполняя Навь душами людей, погибших от зимней непогоды. На исходе зимы славяне праздновали начало нового года и прогоняли Мару из Явьего мира, символически сжигая ее тело на Масленицу.

Кот Баюн — персонаж русских волшебных сказок, огромный кот-людоед, обладающий волшебным голосом. Он заговаривает и усыпляет своими сказками подошедших путников и тех из них, у кого недостаточно сил противостоять его волшебству и кто не подготовился к бою с ним, кот-колдун безжалостно убивает. Но тот, кто сможет добыть кота, найдёт спасение от всех болезней и недугов — сказки Баюна целебны. Баюн сидит на высоком железном столбе. Обитает за тридевять земель в тридесятом царстве в безжизненном мёртвом лесу, где нет ни птиц, ни зверей. В одной из сказок о Василисе Прекрасной кот Баюн проживал у Бабы-Яги.

Ичетик — злой дух из рода водяных. Это духи убитых, самоубийц и утопленных матерями младенцев. Дух самоубийцы или убитого остается на месте, где совершено убийство. Проезжая мимо таких мест, слышат свист и стоны. Духи гоняются за людьми. Духи утопленных в воде младенцев обращаются в маленьких ичетиков. Ичетик зеленый, весь облепленный пиявками и водорослями, с длинными волосами, выплывает в сопровождении лягушек и водяных гадов. Любит играть в карты, пить бражку и пакостить по-мелкому: заливать посевы, смывать кладки, подмывать мосточки и крутые берега. Как и водяной, ичетик не упускает случая затянуть под воду ребенка или подвыпившего взрослого. Его иногда можно увидеть в образе утонувшего животного или дохлой, плавающей кверху брюхом рыбы. Вся разница в том, что ичетик только представляется мертвым и может навести морок на людей, а то и сильно напугать. Встреча с ним предвещает несчастье, а о грядущих неприятностях ичетик предупреждает звуками: как будто кто-то громко хлопает по воде хвостом. Спит он с Никиты осеннего (5/18 сентября) до Никиты вешнего (3/16 апреля).

Моховой — крошечный дух, покровитель лесного мха, обитающий в болотистой местности. Зеленого или бурого цвета, живет во мху. Представляется в образе бодренького старичка, одетого в бараний кожух (теплый тулуп), с ярко-зелеными волосами и волосатым тельцем. Он может появляться перед людьми и в образе свинки или барана, а если захочет спрятаться, то легко превращается в кочку. Моховой может свистеть и аукать, хлопать, петь, хохотать и плакать.По роду занятий мохового можно смело отнести к постовым: он следит, чтобы ягоды не собирали в неурочное время. Тех, кто ему попадется на этом, Моховой строго наказывает, либо в такое место заведёт, из которого очень уж трудно выбраться самому, или заставит кружить путника по лесу — на одном и том же месте, водит да водит кругами до той поры, пока вконец свою жертву не измотает. Но обычно Моховой не ведёт людей на верную погибель, а лишь помучив их преизрядно, он потом отпускает ослушников подобру-поздорову.

Дивьи люди, чудь белоглазая. Когда-то в Уральских горах жил таинственный народ. Долгие годы жили они счастливо и мирно. И жили так, пока не стали на уральской земле строить заводы и фабрики. Это заставило дивьих людей надолго уйти под землю и построить там целые подземные города, в которых до сих пор обитают. Более того, они владели сверхъестественными способностями и тайными знаниями. С внешним миром дивьи люди общались посредством многочисленных пещерных ходов. Чудь только самую хорошую руду отбирала, лазя под землей наподобие кротов. Это маленькие карлики и одноногие люди, получеловеки об одном глазу, одной руке и одной ноге, которые, чтобы двинуться с места, принуждены складываться надвое — и тогда бегают с изумительной быстротою. Они плодятся, выделывая себе подобных из железа. Дым и смрад, исходящие из их кузниц, разносят по белому свету повальные болезни: мор, оспу, лихорадки и т.д.

Песиглавцы одевали на себя песьи головы и шкуры, отличались необычайной выносливостью, свирепостью и жестокостью. Древние славяне противопоставляли безудержной злобе песиглавцев свое хитроумие и смекалку. Постепенно племя песиглавцев было истреблено в бесконечных войнах и набегах, которыми они промышляли. В истории осталась только память о песиглавцах, носивших на голове звериные морды для устрашения, и их кочевом племени, жившем разбойными нападениями.
Полкан — герой русских былин, пес, богатырь, песиголовец, один из героев былинного эпоса: Полкан бьет королевича Бову, подобно русским богатырям, целым дубом, но побежден Бовой и делается верным его другом.

Могол – огромная, могучая птица, обладающая невероятной силой и живущая в подземном царстве Смерти. Ее песни одурманивают человека и завлекают его в глубины Навьего мира. Птица Могол смогла унести сурицу, бывшую на горе Березань. Это она проделала для того, чтобы оживить Бога Перуна. Могол летает между двумя мирами, миром Яви и миром Нави. Однажды она помогла Мудрому Велесу, вынеся его на своей спине из глубин подземного царства Нави, и напоив его живой водою из Ирийских источников. Могучая птица Могол подчиняется только одному лишь Хозяину и Повелителю Нави, Прижизненному Испытателю и Посмертному Судье, Великому Разрушителю Пространства и Времени, Хранителю Пламени Вечности Черному Богу Чернобогу. Навья птица Могол помогает Черному Змею бороться с представителями светлых сил. Иногда случается так, что побеждают Навьи силы, но моет быть и совсем наоборот. Волшебная птица Могол больше всего на свете любит своих птенцов, и ради них она готова выполнить любое поручение любого человека или Бога, как это не раз происходило прежде. Птица Могол летает в огромной стае Навьих птиц. И среди всех летящих птиц, заметно выделяется своими гигантскими размерами и бесконечной силой черная птица Могол.

Сварога – бога-кузнеца создал самый первый бог Род. Деяние Сварога – создание других богов и Земли. Найдя однажды древний камень Алатырь, Сварог произнес заклинание, камень начал расти и превратился в огромный бел-горюч камень. Благодаря ему Сварог вспенил океанские воды. Пена застыла, и таким образом появилась первая земля. Но настоящая сила бога – это огонь и его кузнецкий молот. Сварог – бог солнца, владыка небесного огня, символа новой жизни. В его руках способность повелевать самой жизнью. Сварог творит дела собственными руками. У него четыре лица, которые всегда смотрят во все стороны горизонта.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 24.9.2019, 3:05

Алиса и Диана в богатырской Сечи


Эх ты, торопыга, надо было подрасти, окончить школу, прежде чем открывать эту книгу. Уж больно плохо она влияет на неокрепшие мозги. Ничего забавного ты тут не найдёшь, окромя длинной и нудной лекции о вреде алкоголя. Чё, чё? Ты говоришь, что уже большой. Брешешь, поди! Ну да ладно, я бы детворе с пелёнок вдалбливала об этой поганой привычке, из-за которой можно просрать всё и даже душу. Согласен? Ну тогда слушай.


Глава 1. Сёстры планируют поход в Заболотье


Прошёл ещё один учебный год. Сёстры подросли и стали чем-то похожи на девушек. Алисе исполнилось аж целых четырнадцать лет (старуха и в зеркало не гляди), а Дианке тринадцать. Старшая заканчивала восьмой класс, а младшая опять смогла одолеть две программы — третьего и четвёртого классов.
— За спиной у ребёнка уже начальная школа, обалдеть можно! — восхищались взрослые и не догадывались, что это полностью заслуга её сестры, которая днями и ночами сидела с Динкой и заставляла её штудировать гранит знаний.
И снова, снова никто не замечал великого подвига Алисы, хоть плачь! Всем вокруг казалось естественным, что одна родственная душа тянет к свету знаний другую родственную душу.
— Но кто, кто сказал что наши души родственники? — возмущалась Алиса, — тела «да», но души... Кто их знает, эти души?
После приключений в тёмной Руси, она стала очень мнительно относиться к людям, особенно к их внутреннему содержанию, то есть к душе. А ещё четырнадцатилетней красавице хотелось не сидеть с сестрой-незнайкой и работать бесплатной учительницей, а гулять на улице парами, ну сами понимаете: мальчик с девочкой, мальчик с девочкой, мальчик с девочкой. Но не тут-то было, опять эта... та, которую надо, “кровь из носа” поставить на ноги, пихает ей палки в колёса. Но бросить учебники третьего-четвёртого классов и бежать невеститься ей не давала совесть (ведь это она толкнула четырехлетку в тоннель), а ещё медленно и верно зарождающаяся любовь к сестре. Но гормональные всплески не давали ей этого понять, и Алечеке порой, как в младенчестве, хотелось укусить малолетку за голову, когда та упорно не хотела понять, что такое дроби, ну или определить падеж существительного.
Динке, кстати, в свои тринадцать лет тоже уже можно было смело идти невеститься, но она не понимала что это такое? Все подростковые взрывы почему-то обходили стороной её пост-трансформированное тело. Почему? Никто не знал, то есть никто не догадывался об этом. Ну зубрит в Зубковской семье зубрёныш науку, ну и пусть себе зубрит. А чего тут такого? Не бегать же ей за пацанами третьеклассниками?
Ха! А может быть дело в том, что у всех школьников на планете есть некая заморочка — они влюбляются только в одноклассников. Редкие исключения обсуждаются всей школой и почему-то осуждаются общественностью. Родители, так те вообще тут же начинают паниковать, ведь в родном классе, как в прайде, каждый ребёнок — свой; а молодые люди из других ячеек общества — это «чужие», от которых неизвестно чего и ждать.
Но как бы там ни было, Дианка зубрила себе и зубрила, не обращая ни на кого внимания, окромя родного деда, да и то, только по той причине, что тот сам дёргал внучку. Надо же было старому пердуну рассказывать кому-то о политической ситуации в стране и мире. А так как взрослые люди гнали дедка взашей с его политикой, то он весь свой полит.яд обрушивал на неокрепшие мозги приёмыша (так он до сих пор называл Динку).
Алиса радовалась, когда Иван Вавилович заводил свою волынку и уходила перекусить, ну или поваляться на диване, от чего у неё нарастала ненужная масса в ненужных местах и это был ещё один повод не мчаться невеститься, а сидеть и обзывать себя «булкой».
А Динка внимательно слушала пожилого человека и удивлялась каждому слову. Дед нарисовал ей страшный мир, где одни дяди стараются сожрать других дядей, а заодно и всё человечество. Ребёнку становилось плохо от этого, она с тоской вспоминала свою беззаботную кошачью жизнь и окутанное подвигами пребывание в Заболотье. Поэтому ей не очень хотелось взрослеть и ждать, когда её сожрёт очередной вседержитель. Но несмотря на это, тяга к школьным знаниям у бывшей кошки была огромна, но и тоска по сказочному миру просто невероятна.
— Знания нужны везде! — разумно рассуждала Алиса и продолжала обучать сестру математике и даже художественному видению пространства.
— Заболотье, Заболотье, Заболотье! — рисовала младшенькая сказочный мир цветными карандашами и красками.
А старшая страдала о другом:
— Ну как же там наши спасители богатыри, а вдруг они спят мёртвым сном и никогда, никогда не проснутся? Вот я бы... вот мы бы... принесли им живую воду и оживили! Ведь это мы посоветовали богатырям поехать к злыдням-поляницам! — теребила она сестру.
— Эх, Алиса, Алиса, — вздыхал голос с неба. — Ну опять ты мне житья не даёшь со своим переполненным до краёв чувством вины! Забыла о чём тебе говорила Сказочница: «Не надо богатырям мешать лежать у поляниц. Не мертвы они, а в коме. Поваляются, отдохнут от трудов ратных. А поляницам безделка будет: ходить мимо туда-сюда, к мужескому полу приглядываться, выискивать себе суженых.»
Но в том то всё и дело, что девчонка забыла её слова! А снова увидеть Сказочницу Алиске вовсе не хотелось: безрадостная перспектива любоваться на мать в старости! Но и за это девица себя корила:
— С беспомощной Сказочницей в любой может что-то случиться. Вон она какая: и в нашем мире непутёвая — клуха клухой, даже папку вернуть в семью не может!
— А может плохо старается или не старается вовсе? — предполагала Диана и продолжала рисовать.
— Ну да, наверняка не старается, — хмурилась старшенькая и с тоской рисовала... нет, не папку Грибнича, а своего друга ворона Тимофея и продолжала канючить о новой вылазке в сказочный лес.
— Нет, оно то оно — оно! — бубнила Дианка словами своей бабушки в ответ на стенания сестры. — Ну хорошо, наберём мы в термос живой воды, припрём его на заставу, а где гарантия, что он откроется? Помнишь как он заблокировался?
— Раз заблокировался, значит так надо! Но мы что-нибудь придумаем, — отвечала мама Инна, которая была вхожа в тайные разговоры дочек.
Она вовсе и не препятствовала подружкам в их желании вновь прогуляться по сказочной Руси. Но бабушка голосовала против опасного мероприятия, она тоже была в курсе планов внучек, потому что её дочке надо же было с кем-то делиться своими переживаниями.
— Я просто вижу положительный результат от таких походов! — смущалась Инна на недовольство Валентины Николаевны, — Во-первых: второй ребёнок вернулся в семью, а во вторых: первый ребёнок стал добрее. Да и твой муж немного помолодел: теперь ему есть кого политически подковывать!
Баба Валя морщилась, махала рукой и уходила в сарай шамкать проблему супругу:
— Вань, они все больные, мечтают о тёмной Руси и о каком-то там Заболотье. Может, это заразно?
Но деда Ивана в ответ на бабское шушуканье и игру в «испорченный телефон» заботило только одно: чтобы эти две засранки не упёрли из хозяйства лопату, ведро или кайло.
— Ищи-свищи потом свою утварь! — старик нервно оглядывался по сторонам, проверяя всё ли на месте.
Баба Валя горько плевала и уходила ковыряться в теплице, там ей было гораздо уютнее, вроде бы как в своём домике.
— На курьих ножках, — вздыхал голос с неба, и всё само по себе утрясалось и успокаивалось.

Но время медленно и верно приближалось к закрытию школьного сезона. И вот наступили летние каникулы. Бывшие ученики побежали к пока ещё холодному и не очень ласковому Татарскому проливу — жечь костры и купаться. А наши дочки всерьёз задумались об очередной вылазке в сказочную страну. Дианка делала вид, что не хотела туда, а якобы мечтала о пионерском лагере имени Павлика Морозова. Алиса же упорно напоминала ей, что их поход в ту реальность в этой реальности займёт не более получаса, а в лагерь Дину всё равно не отпустят:
— В лагерях они чёрти чем заняты, эти дети, учат друг друга плохому, да и только!
Старшая хотела объяснить младшей, что лишь в советском прошлом дети в лагерях вели себя правильно. А в девяностые и в сегодняшние нулевые они творят там всё что хотят, предоставленные сами себе. Но объяснить такое можно было с высоты лет и с длинноты пережитого времени. Поэтому за объяснениями девчушки бежали к маме. Мама тоже не обладала властью над временем и не могла рассказать дочкам, что пройдёт ещё лет десять и возникнет такое новомодное образование как #яжемать, которое окрепнет, разрастётся в огромного монстра и заставит более трепетно и ответственно относиться к своей работе учителей и воспитателей в детских лагерях отдыха. Поэтому мама смущалась и неловко блеяла:
— Мы не хотим потерять тебя как личность.
В общем, подростку было отказано в пребывании на территории летнего оздоровительного лагеря. И казалось, что все, кроме Дины, знали: лазить по сказочным лесам более безопасно для взрослеющей личности, чем по реальным накопителям гормонально бунтующей биомассы. А пока вся семья отмахивалась от Дианки, Алиса до мелочей продумывала вылазку в Заболотье:
— Вот эту одежду мы оденем в путь, — раскладывала она на диване вещи. — Эту обувь, а с собой возьмём много еды (так как ты тоже понесёшь рюкзачок), ещё упакуем плед, нож, термос, спички, зажигалку и лопатку.
Девочка с опаской покосилась на деда, а мама Инна вздохнула и приняла волевое решение:
— Я сама куплю вам лопатку, нож, термос и прочее. Хотя термос... Как сделать так, чтобы он открылся при любых обстоятельствах?
— А никак! Волшебство есть волшебство, — задорно вякнула Диана.
— Ну тогда возьмите не только термос, но ещё и несколько плотных полиэтиленовых пакетов, — предложила мать. — Наберёте живую воду в один пакет, завяжете его, засунете в другой пакет, завяжете и так ещё пару раз. А когда надо, сделаете надрез, и вода выльется! Только нести такую жидкость надо очень аккуратно.
— Вот то-то и оно! — сверкнула глазами Диана. — А если полиэтилен в итоге превратится в железо?
Но тут их рассуждения прервала пришедшая к Зубковым в гости тётя Нина — бабушкина подружка, а по совместительству медсестра в мгачинской поликлинике. Она каким-то чудесным образом тоже была в курсе замысла сестёр.
— Никаких пакетов, загрязняющих окружающую среду, брать с собой не нужно! Я дам вам лекарство, которое поднимет на ноги даже слона. А ну пошли учиться делать уколы в попу.
— Нин, ты что, с ума сошла? — подоспела ошалевшая от всего происходящего наша бабушка. — Что ещё за лекарство такое?
— Магнезия, просто магния сульфат, народное, так сказать, средство от похмелья! — ответила тётя Нина и весело засмеялась. Она была младше своей подружки на целых пятнадцать лет, а поэтому хохотать была пока в состоянии (чего за бабой Валей не замечали уже чёрт знает сколько лет).

Глава 2. О том как дочек спроваживают со двора


А пока весёлые девочки отрабатывали на конопатой жопе деда технику внутримышечных инъекций, баба Валя горько икая, поплелась варить своё собственное зелье от богатырского похмелья — ну чистой воды баба Яга! А Инна Ивановна, тоже горько всплеснув руками, побежала в магазин с длинным списком старшей дочери — покупать дорожный инвентарь.
К следующему дню всё было готово для отправки детей в другую Галактику. Тьфу ты! Непонятно куда и зачем. Тем не менее, решили отметить это дело великим застольем и обильными вливаниями в организмы кваса... и не только его. А пока взрослые в семье Зубковых и тётя Нина ели, пили веселились, и гундели дурными голосами русские народные песни, отпрыски собирались в дальнюю Галактику. Тьфу ты! В Заболотье. Они почему-то были уверены, что попадут именно туда. По крайней мере, им так хотелось. Из-за Тимофея, Сказочницы? Ну конечно же из-за ворона Тимофея! А Сказочница... ну что Сказочница... вон она сидит за общим столом безумно уставшая, квасом балуется и не только им...
— Нервы, видишь ли, она лечит да папку, поди, вспоминает! — психанула Алиса.
— Нет, не вспоминает, тебе показалось, — поникла Диана. — Если бы вспоминала, позвонила бы ему.
Госпадя! Ну как, как мне, как автору, объяснить этим придурочным подросткам, что грибная нежить писателю — не товарищ. Так, случайное переплетение судеб для зачатия очень нужных (в реальном и в сказочном мире) детей. Когда, когда же сами переростки поймут это наконец? Эй, Алиса, Дина, вы поняли о чём тут мать тут пишет, нет? Ай, не прочли ещё. Потом полистают, покумекают и простят за жизнь неловкую родителей, и мать за эту повесть.
— За повесть? Они только на твоей могиле простят тебя за эту повесть.
Ой, да кто ещё тут мешается, сгинь!
— Голос с неба, тот самый который тебе сказочки корябать помогает.

А пока автор — недоделанная #яжемать (которая так и не превратилась в здорового и крепкого монстра) пререкалась с внутренними и внешними голосами, её чада всецело были заняты сборами.
В новенькой фляжке весело плескалось бабушкино зелье, в термосе питьевая вода, в кармашке рюкзака шуршали одноразовые шприцы с упаковкой сульфата магния; а второй рюкзак самодовольно хрюкал, доверху забитый хлебом, салом и луком. Ну, а что вы хотели: чтобы растущему детскому организму положили в дорогу колбасу и разносолы? Фиг вам, экономический кризис в стране ещё не закончился, а уж во Мгачах тем более.
О-хо-хох, провожать сестёр в тот злополучный тоннель никто не отважился. А и чего их провожать? Они же быстро: туда и обратно! Да и отрывать от весело дребезжащего стола свои попы, ох, как тяжко! Ну и ладно, наши дочки сами оделись потеплее, обулись и отправились на сопку под дикий истерический хохот Ивана Вавиловича. Представили себе эту картину? Нет, а зря. Подружки миновали огород, картофельное поле, самоотверженно полезли в сопку (с наклоном в 15 градусов), а тяжёлое сморщенное лицо деда чёрной тучей всё висело над внучками и изрыгало гром, и молниии:
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
— Зря мы ранцы набили такой тяжестью, — пыхтела Диана, с опаской косясь на грозовую Иван-тучу. — Пока до чёртового лаза допрёмся, сдохнем!
— Иди, иди, — ткнула её в спину более рослая и сильная девушка. — Ты всего лишь лёгкий плед несёшь со всяким хламом, а я сало тяжеленное!
Ну вот и заброшенная геологразведочная шахта развалилась чёрным зевом голодной земли посреди подлесья. Жуть! Смех деда Вани трусливо улизнул обратно в свою хату. Походницы остановились. Надо лезть.
Ну надо так надо. Алиса шмыгнула первой. Не успели сёстры проползти и метр сырого пространства, как за ними захлопнулась неизвестно откуда взявшаяся дверь. И вдруг в пещерке стало светло, сухо и тепло. Пол под руками и коленками оказался деревянным, стены и потолок тоже деревянными, а свет болтался сам по себе. Он подмигнул гостьюшкам, и глаза впереди ползущей девушки наткнулись на еще одну дверь, на которой было написано: «Богатырская Сечь». А Дина оглянулась назад и увидела, что на той двери, которая захлопнулась за ее спиной, было накорябано усталой писательской рукой: «Это Сахалин, детка!»
— Ух ты! — только и успела выдохнуть старшенькая и долго не раздумывая, головой толкнула дверку в тёмную Сечь.
И тут на девчат обрушился яркий солнечный свет. Они, кряхтя и чертыхаясь словно старушки, выползли наружу и встали с колен. Дверь в лаз, как всегда, с шумом захлопнулась и обзавелась, на этот раз, пудовым богатырским замком, который ни с первой попытки, но всё же замкнулся, а затем с шумом вздохнул, успокоился и захрапел.
— Дурачок какой-то! — вякнула Дианка, показав на замок и покрутила пальцем у виска.
Алиса неодобрительно помотала головой на действия сестры:
— Не плюй в колодец, пригодится воды напиться, — крякнула он ей.
— Чё? — не поняла младшая извилистых мыслей старшей.
— А ничё! Замок нам может ещё понадобится — домой попасть, а ты на него дразнишься.
— Да, да, нехорошо это, — приоткрыл глаза замок и умолк, глаза исчезли так же внезапно, как и появились.
— Прости мою душу грешную! — прыснула Динка на такие чудеса и загигикала.
— Дура! — отмахнулась от неё сестра и осмотрелась.
Их ноги стояли на жухлой траве, а со всех сторон света хмурился горизонт. И куда ни плюнь: бескрайние поля и небольшой «пуп земли» — бугорок из которого они выползли. Алиса отвернулась, она не хотела рассматривать дубовую дверь и висящий на ней замочище, отрезавший им путь домой.
— Вот тебе и Заболотье! — горько кивнула четырнадцатилетняя на «степь да степь кругом».
— Это же круто! — не поняла её стенаний та, коей исполнилась чёртова дюжина лет. — До богатырей рукой подать.
— Рукой, — ухнула филином Алиса. — А до моего друга Тимофея и ногой не достанешь.
И она принялась кусать свои губы от досады. Диана уже знала, чем это может закончится: пойдёт кровь, потекут слёзы и вся жизнь младой Алисы свет Олеговны окажется пустой и бессмысленной в этом сжиженном пространстве Вселенной. Срочно, срочно нужно было остановить эту зарождающуюся очередную панику, и Диана сделала невероятную для своей кошачьей лени вещь:
— Пошли! — буркнула она и потянула сестру куда глаза глядят.
А они глядели на юг. Нет, на север. Впрочем, неважно. Казалось и само солнце не знает где тут у него восток, а где запад; оно смешной лепёшкой болталось в небе и глупо улыбалось, разглядывая как под ним, в самом низу бегают и мельтешат туда-сюда до зубов вооружённые монголы в поисках русских витязей, а на самом краю богатырской Сечи медленно передвигаются две гражданские барышни в неизвестном направлении.
И передвигались бы они так долго-долго, да притомились. А притомившись, перекусили, завернулись в тёплый бабушкин плед и уснули.
— Дзинь! — брякнуло солнце обидчиво и тоже укатилось спать.



Автор: Инна Фидянина-Зубкова 28.9.2019, 2:00

Глава 3. Встреча с Луговиком


Проснулись красавицы от того, что кто-то с серьёзными намерениями принялся выкручивать им носы.
— А-а-а-а-а! — закричала Алиса от боли.
— А-а-а-а-а! — подавилась Диана от таких же чувств, и обе в ужасе выпучили зенки. — Ты кто?
Над ними стоял маленький, мохнатенький, сморщенный, зелёный человечек в одежде из трав. Он отпустил человеческие носы и самодовольно прошамкал:
— Я дух луга, родственник Полевика, помогаю росту трав, готовлю их к цветению и сенокосу. Это всё мои владения. — провёл он рукой вокруг. — А вы то кто?
Заспанная Алиса приподнялась на локтях, и пока её сестра безуспешно пыталась поцарапать безобразника, ехидно процедила:
— Здравствуй дедко Луговик, извини что мы тут твою траву немножечко примяли. Не обессудь, не у кого было разрешения спросить.
Луговик поморщился, взглянул на утреннее хмурое солнышко, прикрытое серой тучкой, подумал-подумал немножко, и неловко изворачиваясь от Дианки, запричитал:
— Луговичок бывает очень сердит, когда люди покос прозевают или косари припрутся не в ту пору. Тогда луговому духу траву заплетать приходится так, что её не разорвать. Или нужно высушить на корню, тогда и железны косы будут враз тупиться — сколько их ни точи, ну или просто обломаются о кочки. Ведь на будущий год трава на плохом покосе будет плохо расти. А ещё следит Луговик и за жадными травниками — лишняя трава им впрок не пойдёт. Также он может вредить людям, заснувшим в поле, особенно на меже: навалится им на грудь и душит до смерти иль насылает на них лихорадку.
Бывшая кошка после такой многозначительной лекции аж перестала цапать лектора и закатила глаза:
— Ох-хо-хох! Ты это о себе что-ли? Душит он спящих, видите ли. Следит за всеми. А делом заняться не пробовал?
— Каким делом? — опешил нежить. — Дык я и так делом занят — слежу за всеми, давлю-придушиваю кого ни надь. А вас и не трогал шибко, так... чуток пошалил, да и токо.
Диана аж скривила рот:
— Давит он кого ни надь, пошалил он токо! А работать не пробовал?
— Как это? — опять опешил нежить.
— А так, чем и все деды заняты: огород вспахать, прополоть, теплицу поставить...
— И в теплицу бабу Валю посадить! — закончила её детский лепет Алиса. — Ты что, совсем дура что ли, не видишь что он нечисть, а мы не во Мгачах?
Диана обиделась:
— Всё дура да дура! Когда я у тебя умной стану? Нечисть... Ну и какая разница между моим дедом и нечистью, тем что дед про политику умеет складно трындеть?
— Что? — настала очередь удивляться Алисе. — Ты что, серьёзно не видишь разницы между людьми и нечистью?
Дина беспомощно посмотрела на сеструху-старуху:
— Не-а, не вижу. Царь Иван — это и есть наш дед Иван. В чём отличие то?
— О-о-о-о! — закатила глаза Алиса. — Царь Иван и дед Иван — это люди. Баба Яга и баба Валя — это тоже люди... наверное. Ну ещё и богатыри да Сказочница. А Леший, Грибнич, Полевик и все остальные кого мы тут встречали — это светлая и тёмная нечисть.
— Что такое «нечисть»?

Ну вот, приплыли. А пока Алиса пытается объяснить своей непутёвой соратнице того чего не знает сама, я как писатель, расскажу вам это лучше её. Нежить (мертвый, не жилец), нечисть или нечистая сила — это общее название для всех существ, которые после смерти ведут себя, как живые. Нечисть бывает бестелесная (духи, привидения) и материальная (такая, как в моих сказках) — это русалки, домовые, кикиморы, черти, бесы... Потусторонних сил огромное множество, они приносят человеку беду, несчастье, смерть. Но некоторых можно задобрить, и тогда они служат человеку. Легенда гласит, что нечистая сила появляется на свет от плода любви самоубийц и уже существующей нечисти, которую изначально создал сам дьявол. Поэтому работа (то есть созидательные процессы) не входят в функцию нежити, а вот чинить гадости — это их прямая и генетическая задача.

— А ворон Тимофей? — вдруг спохватилась слушательница Дина. — Он тоже нечисть?
— Тёма? — растерялась Алиса. — Тёма — это птица. Ты же видела, он и в реальном мире был птицей. Значит, он настоящая птица и больше никто.
— Токо говорливая дюже, — хмыкнул приунывший от детской болтовни Луговичок.
Алиса побледнела, вскочила и стала трясти зелёного деда за плечи:
— Ты, ты, ты... ты знаешь Тимофея? Ну как он, как он там?
Луговик попытался отбиться от придурочной, но ему это не удалось, она обхватила обеими руками горло нежити и повторила свой вопрос с таким видом, что если старикашка-какашка не ответит правдиво и всерьёз, то от него останется лишь какашка:
— Ты, ты, ты... ты знаешь Тимофея? Ну как он, как он там!!!
Зелёный человечек посинел, а Диана укусила старшенькую за руку:
— Оставь животину в покое!
Она не поверила в бредни про перерождение мертвяков и была уверена, что нечисть — это звери. Ведь была же она кошкой — была. Ну значит и все тут живущие — животные жующие. Логика непонятная, но железная. Не уверена. Не спорю.
А Алиса испугавшись своего беспричинного гнева, ослабила хватку. С ней бывало такое, она часто сама себя боялась. Хм... вроде бы все Криксы-вараксы вылетели из её сердитой души. Может ещё кого-нибудь нужно выгнать оттуда? Но как? Пойти к попу-батюшке? Ну нет, это исключено. В тёмной Руси его нет и быть не может! Святой Китеж-град совсем в другой сказке находится. А церковь во Мгачах только к 2013 году достроят. Так что разбирайся-ка ты, маленький человечек, сама со своей больной душой, и не жди-ка податей от неба. Ну на крайний случай свечу зажги да у своей бабки Вали спроси: как, мол, всю нечисть вытравить из тела? Она тебя и научит. Не иначе!
И пока старшая девушка ковырялась в своих эмоциях и в снова разрастающейся до небес совести... Ой-ё-ёй, не будем об этом! Луговичок вновь позеленел, выпутался из рук вражины и обиделся почему-то не на неё, а на автора:
— Зря ты так меня описала, я вовсе не злой!
Здрасьте приехали! А какой ты дух?
— Я, я, я... сомневающийся.
Прекрасно, тогда помоги девчатам в этой сказке. Ну или Лешего позови.
— Не надо звать никакого Лешего, я сам! — вдруг заверещал Луговик, но не потому, что искренне был готов помочь людям, а потому что терпеть не мог конкуренции на своём поле.
Ну хоть так. Помогай красавицам сам. Но Луговик демонстративно отвернулся от всевидящего ока писателя. А Алиса устав ковыряться в себе, обмякла и присела на траву.
— Опять не спросила разрешения? — раздосадовался дух лугов и полей.
— Какого разрешения? — вяло спросила Алиса.
— Ты не сказала: дедко Луговичок, разреши сесть на траву. И не поклонилась три раза.
Алиса вдруг почувствовала себя так, как чувствует себя мама Инна, когда подходит к своим детям и пытается их повоспитывать, а на неё уже сверкают свирепые маленькие глазки протуберантного периода: «Чтобы ты ни сделала, мамочка, чтобы ты ни сказала, ты уже во всём виновата!»
Во, во, почувствуй теперь себя также, милая деточка! Что бы ты тут ни сделала, на какую бы грядку ни посадила свою попу, ты кругом будешь виновата в этом светлом и чудесном мире.
— Да, да, — согласилось ясно солнышко.
И весело выкатилось из-за тучки, а потом вытянуло свои невесть откуда взявшиеся руки и выдавило тучку дождём на землю. Эх, прятаться от осадков было некуда.
— А-а-а! — заверещали девчонки, а младшая по старой памяти ещё и заметалась в поисках норки или лавки, чтоб забиться под неё и переждать сырую погоду.
А Луговик наоборот, обрадовался, подставил болотное лицо каплям и запел:
— Расти, расти моя травка, подрастай муравка, младая в руки не давайся, косарей пугайся, хоронись богатыря...
— А вот это уже зря! — подпела ему Дина и по-свойски, ну типа, как зверь зверю, прорычала. — Колись балабол, откуда знаешь ворона Тимофея? И показывай, где богатыри живут.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 30.9.2019, 7:03

Глава 4. Ворон и Сказочница у себя дома


— Бр-р-р! — затряслось солнышко от Динкиного рыка и с испугу выпустило во все стороны лучи.
Жар обдал вымокших девушек, и от их одежды начал исходить пар. Пар поднялся и из травяной одежды Луговичка, он поизвивался, поиздевался над хозяином и заструился в сторону Заболотья.
Пока сёстры чертыхались, обсыхали, угощали хлебом с салом своего нового товарища, струйка пара приближалась к дому Сказочницы. А та сидела на ступеньках своего дома и сочиняла новую небылицу. Слова-сверчки выпрыгивали из её рта, залетали в открытую дверь, кружили над большой книгой сказок и сами складывались в слова. Это Сварог, одарил её таким волшебством. Когда Алиса и Диана улетели от него, так толком и не поговорив, он с любопытством опустил свой взор во двор к Сказочнице. И рассмотрев все её близорукие проблемы, устроил так, чтоб в случае очередной слепоты, бабушка не хныкала, а продолжала работать. Хотя мне, как писателю-философу, не совсем понятен ход мыслей Сварога. Я бы на его месте подарила сочинительнице пару здоровых крепких глазных яблока.
— Ну ты ведь же не на моём месте, поэтому молчи!
Ой, а кто это?
— Кто-кто, голос с неба.
А-а, ну ладно, я продолжу. Струйка пара от лугового духа окутала сидящую на ступеньках сказительницу и что-то быстро зашептала ей в ухо, а закончив, осела на плечо старушки парой серебристых капель. На другое её плечо приземлился обеспокоенный ворон и покосился на подозрительно трясущиеся шарики жидкости. Он хотел было принять удар на себя: проглотить непонятную вражью отраву и сдохнуть, не дав, тем самым, хозяйке их слизнуть. Но хозяйка взяла птицу в руки, прижала её к груди и запричитала:
— Тёма, милый, девчонки вернулись!
— Кар? — не понял Тимофей.
— Я говорю, Алиса с Дианой тут!
— Кар, кар, как? — подавился пернатый от волнения.
— Да никак! — обиделась на него бабка, уже давно впавшая в детство. — Наши внученьки, говорю, тут.
— Где тут? — опять не понял Тёмыч.
— А ну тебя! — всплеснула руками Сказочница и расплакалась.
— Ну вот, опять, — каркнул чернокрылый друже, решив, что у женщины очередной приступ депрессии на фоне старческого слабоумия.
А Сказочница и правда тут же забыла причину своих слёз. Поплакав непонятно об чём, она успокоилась и позвала ворона обедать. На обед же небеса им послали пустые щи да пшенную кашу. Нет, щи конечно были полными, просто в старой Руси так называли постные щи (или вегетарианские). А в тёмной Руси пусто-щи так вообще были основным блюдом. Ведь Леший и прочие лесные духи строго-настрого запрещали людям охотиться. Ну... только над богатырями и поляницами они власти не имели. Да разве сладишь с великанами-буянами?
Сказочница хлебала щи и косилась на свою заветную былинную книгу. Чернила в чернильнице засохли за ненадобностью, и это сильно расстраивало бабульку.
— Когда в руках работы нету, руки усыхают, — жаловалась она ворону.
— Носки вяжи! — посоветовал тот. — И вообще, дел немерено: дрова не наколоты, вода до бани не наношена.
Ворон не ел пустых щей, он втихушку охотился. И перебирая лапами по столу, сетовал, что он не мужик и не может наколоть дров, да наносить воду для подружки. Мысленно ругая судьбу и бесчувственного Сварога: «Ну что ему стоит превратить меня в старичка-лесничка!» — Тёмка случайно наткнулся на серебристые капли на плече старушки.
Он снова подозрительно к ним приблизился, осмотрел со всех сторон и передумал помирать.
— Что это? — спросил он хозяйку.
Сказочница перевела взгляд на своё плечо и вспомнила:
— Тёмушка, милушка, дочки прибыли!
— Кар? — не понял чёрнокрылый.
— Алиска с Динкой!
— Кар, кар, как? — подавился пернатый от волнения.
— Да никак! Наши внученьки.
— Кар? — опять не понял Тёмыч.
— А ну тебя! — воскликнула Сказочница и расплакалась.
Эта маленькая история грозила превратиться в бесконечную историю и гонять наших друзей по кругу, но до глупой птицы вдруг дошла вся суть происходящего, и он клюнул бабку в голову:
— А ну давай, рассказывай про моих мгачинских дев, живо!
Сказочница крякнула от боли, замахала на него руками и вспомнила о чём ей шептала струйка пара. Она закивала головой, заулыбалась и рассказала о новом пришествии двух юных сахалинских душ в сказочную страну. У Тёмыча от наплывших чувств чуть ни разорвалось его маленькое сердечко: «Бух, бух, бух, бух!»
Слышите как оно бьётся? Но ворон до боли в печёнке не хотел показывать пожилой даме своих чувств к девчатам. Он уже знал что такое ревность, и какие разрушительные силы она в себе несёт. Мудрец не захотел провоцировать хозяйку на нехорошие эмоции, а поэтому опустил голову, вздохнул и как бы невзначай прокурлыкал:
— Надобь лететь, придётся помочь этим клухам добраться до богатырей.
— Ну надобь так надобь, — согласилась Сказочница и сделала вид, что не заметила хитрых глаз дружочка.
— Ты не будешь скучать?
— Не, не буду!
— Тогда я это... скоро... туда и обратно.
— Угу.
Ворон вроде бы хотел улететь, но зачем-то продолжал переступать с ноги на ногу, каждый раз рискуя влезть в пустые щи.
— Ну чего ещё тебе, лети уж! — начала раздражаться старуха, норовя спихнуть иссиня-чёрную тушку со стола.
— Да, да, лечу. Ты токо это...
— Чего?
— Кур не забудь покормить, козу подоить, дрова наколоть, воды наносить, баню истопить, помыться и постирать чего-нибудь.
Сказочница понюхала вою одежду и рассердилась:
— Лети, лети отсюда, ёжкина кукла, без тебя разберусь что мне надо делать, а что не надо!
Довольный ворон вспорхнул, как бы нечаянно перевернул миску с пустыми щами и вылетел из дома. И под весёлую бабью брань, расправил крылья и воспарил ввысь.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 4.10.2019, 8:23

Глава 5. Планетники


Алиса с Диной медленно брели по лугу туда, куда вёл их Луговик. Он сказал, что покажет красным девам дорогу прямо к заставушке удалых поляниц. Но так ли это на самом деле знал лишь сам нечистый дух. Он внимательно выслушал жизненную историю пришельцев с того света, но никак не мог понять: зачем таким милым и наверняка послушным детям, спасать ненавистных ему богатырей.
— Богатырь, он зверя бьёт, мясо жрёт, а шерсть на шубу пускает, — рассуждал защитник лугов и полей. — Вот возьми ты ту же лисицу. Кости да кожа, там и жрать нечего! А шубы тем детинам так и вовсе ни к чему, у нас глянь-ка, лето круглый год.
— Лето, лето, — поддакнуло солнце.
Дианку крайне возмутили слова Луговика, ведь её до сих пор тошнило от скоромного, она даже от сала морду ворочала, как бы ей ни хотелось поесть посытнее, чем жевать пусто-хлеб:
— Получается, что дядькам-воинам мало скотины во дворе, они ещё и гоняются за такими милыми, милыми, милыми сердцу мышами-полёвками?
Нет, нет, песцами и соболями (просто бывшую кошку не туда занесло).
Алиса же была истинной мясоедка, но её почему-то тоже удивило поведение богатырей. Наверное потому что ни её отец, ни дед не были охотниками. Так, рыбачили немного, да и только.
«А рыбачить — это хорошо или плохо?» — задумалась Алиса, но вслух сказала:
— Мы обязательно их отругаем, лекцию прочтём.
— Три лекции! — поддакнула младшенькая.
— Это они от безделья озоруют, — вздохнуло солнышко. — Богатырям Мамаев не успеваю поставлять, они же косят их целыми улицами. Я же не железное!
Солнце развело свои лучи-руки и устало высунуло язык.
Девушки посмотрели вверх.
— Не железное? Ну, ну... — Алиса попыталась припомнить химический состав солнца.
Но светило её опередило:
— Ты шо, девица, попутала чи как? Панамку надо одевать, вишь как башку напекло! Я на 92.1% состою из водорода, 7.8% у меня — гелий и токо 0.01% приходится на углерод, железо и другие элементы. А каждую секунду из меня выгорает 700 млрд тонн водорода. Ой какое я сирое да несчастное!
Солнце сделало вид, что рыдает, да так сильно, что выпустило из глаз лучи-слёзы и обдало ими неприкрытые головы горе-учениц. А у горе-учениц и вправду головы были неприкрыты, они терпеть не могли носить панамки и даже шапки. Бывало выйдут зимой из дома, пройдут зону видимости следящих за ними родственников, и хвать шапку с головы да в карман! А, знакомо такое? Во-во, а потом у вас гаймориты, менингиты там всякие, фарингиты, ларингиты, тонзилиты, гнойная ангина, острый бронхит, запущенный грипп и двусторонняя пневмония лёгких. Ну, а дальше вы — хроники. И сами уже понимаете, что никому такие соплежуи не нужны: ни невестам, ни женихам, ни работодателям.
— Вот прямо сейчас пообещайте мне носить шарфы, шапки и не запихивать в портфели перчатки! — громыхнуло девчонкам в уши солнышко, подслушивающее рассуждения автора.
Девушки сделали вид, что не услышали. А жаль! И продолжили шагать дальше, ухитрившись таки согнав лучи-слёзы со своих голов (они опасались, что у них снова что-нибудь вырастет на волосах, поэтому бились отчаянно). Победив солнечных зайчиков, Дианка задумалась:
— А кто такие Мамаи?
Алиса знала кто такие Мамаи, дед Иван часто поминал Мамаев недобрым словом, да и историчка тоже.
— Это татаро-монголы, те воины, которые нас тут в прошлый раз затоптали, — девочка поморщилась от нахлынувших воспоминаний. — А сам Мамай — это человек, их воевода, ордынский вождь. Значит и войско — Мамаево.
А как оно... — Диночка опасливо взглянула на пылающий жёлтый диск в небе. — Как оно Мамаев для богатырей мастерит?
Алиска хмыкнула:
— Солнце что ли, а и правда, как?
У Луговичка вытянулось от страха лицо:
— Не спрашива...
Но было уже поздно. Разгорячённое таким вопросом светило потянулось к знакомой тучке и выкрутило её, как тряпку. Из тучи посыпались какие-то сущности, похожие на привидения, но с более жуткими мордами и с более длинными шлейфами. Они закружили над нашими героями и заорали дурными глухими голосами:
— Дай молока от чёрной коровы и яйцо от чёрной курицы! Дай молока от чёрной коровы и яйцо от чёрной курицы! Дай молока от чёрной коровы и яйцо от чёрной курицы!
От них некуда было деться, они со всех сторон окружили трех недоростков. Луговик, так тот вообще карлик по сравнению с сёстрами, он вцепился в спину Алисы, обнял её железной хваткой, вжался в одежду и напрочь отказывался покидать свой живой бронежилет. Старшенькой с висящим на ней Луговике отмахиваться от врага и вовсе стало тяжко, и она снова вспомнила слова своего мудрого деда: «Сдохни прежде, чем враг занесёт на тебя руку с ножом!»
Алиса упала от усталости на мягкую шелковистую траву и закрыла глаза, как ей казалось, навечно. Диана конечно же возмутилась таким ходом событий, так как вся нечисть, под одобрительные ухмылки солнца, обрушилась на неё. И младшая поотмахивавшись ещё минуту-другую, тоже рухнула от усталости, но с открытыми от ужаса глазами. Она ведь не помнила науку деда, вернее не знала её. Ванятка давал внучке уроки выживаемости очень давно, ещё задолго до второго пришествия младшенькой в семью. А потом и сам забыл о своей дурости.
Тучкины отпрыски склонились над павшими в бою воинами и смрадно дыша людям в лица, вновь заголосили:
— Дай молока от чёрной коровы и яйцо от чёрной курицы! Дай молока от чёрной коровы и яйцо от чёрной курицы!
Диана захлопнула глаза, а Алиса процедила сквозь зубы лежащему под ней Луговику:
— Что делать то будем?
— Отдай! — просипел старикашка, его спасало то, что на спине у красавицы надет портфель, а значит, между Алиской и землёй есть немого места, которое и занял хозяин лугов и полей.
— Что отдать? — не понял лживый «труп».
— Провизию им отдай.
— Хлеб с салом что ли? — уточнила девица, которой очень не хотелось расставаться с едой.
— Да.
— Сколько отдать, половину? — продолжала жадюга гнуть свою линию.
— Всё, всё отдай.
— Ну ладно, — согласилась школьница, так как привидения заорали в её уши настолько сильно, что те грозили разрывом барабанных перепонок.
Аля повернулась на бок и стянула рюкзак, а затем посадила своё тело на попу, и стараясь не смотреть на нечисть, вытряхнула содержимое сумки. По знойной жёлтой траве покатились три буханки хлеба и «плюх-плюх» — тяжёлыми, почти бриллиантовыми кусками, шлёпнулись три драгоценных шмата сала. Вся тучкина нежить кинулась драться за провизию. А Луговик отцепился от Алисы и зашептал:
— Бегом отсюда, они теперь надо-о-олго тут застрянут!
— Да? — девчонки подскочили и побежали.
Они бежали долго, так долго, насколько хватило их младых и незатейливых сил. Троечницы по физкультуре! А потом они упали замертво, но уже не притворно. А чуть-чуть отдышавшись, Алиса пшыкнула на лугового деда:
— Надо было им одну булку хлеба кинуть и всё!
Луговик, не знающий что такое мертвецкая усталость, вдруг обиделся и принялся расхаживать туда-сюда по лежащей Алисе:
— Дурна твоя башка! Это ж духи бесплотные, они всё видят. Половина их войска увязалась бы за нами и не отстала, никогда бы не отстала!
Старшенькая закрыла глаза и провалилась в тревожный сон, полный кошмаров и мгачинских сплетен про неё, Алису. А Диана уже храпела. Это солнце постаралось, трусливо спряталось за облака и не слепило в их милые личики.

Когда мои дочки проснутся, события начнут развиваться стремительно, и девчатам будет недосуг выяснять что за духи на них напали: «Ну духи и духи, что с них взять!»
Ан нет, это не совсем обычные духи. Пока Алису терзают во сне сплетни и её любимые угрызения совести, а Дианкино сознание провалилось в чёрную яму, я расскажу тебе, дорогой читатель, о тучкиных детках.
Существа, пребывающие в дождевых и градовых тучах, называются Планетниками. Планетники тянут тучи по небу или наоборот, держат их, чтобы не шёл дождь; сбивают туманы в тучи, наполняют облака водой при помощи радуги и посылают на землю дожди; а также толкут железными цепями лёд, превращая его в град, а градом наказывают народы за грехи. У Планетников неопределённый облик. Если они спускаются к людям, то непременно просят поесть, он еда должна быть от скотины чёрного цвета. В облаках же Планетники питаются мукой, которую крестьяне бросают на ветер, чтобы откупиться от нечистой силы. К святым людям Планетники относятся со страхом и готовы им услужить: предупредить о буре и граде. Планетниками называют ещё и обыкновенных людей, умеющих предсказывать погоду и разгонять тучи с помощью заговоров и молитв.
Встречали таких чудиков? Да сколько угодно! Их даже по телеку показывают.

Баю-бай, засыпай,
баю-бай, придёт Мамай,
завтра новый день,
бередень, бередень, бередень.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 8.10.2019, 9:33

Глава 6. Долгожданная встреча


«Тюк, тюк, тюк!» — легонько тюкал ворон Алиску в лоб, он не мог дождаться когда бывшая хозяйка проснётся.
И хозяйка, конечно же, очнулась, распахнула глаза, хотела инстинктивно замахать руками, но тело её было где-то там, а сознание ещё дальше. Через несколько секунд всё слилось воедино и девушка произнесла своё фирменное, недовольное:
— Чё?
Это всегда означало одно и тоже: «Какая ещё может быть школа? Отстань, мать, дай поспать!»
Тимофей наклонил голову так, что его левый глаз внимательно рассматривал правый глаз Алисы.
— Тёмыч? — вяло пробормотала спящая красавица и снова уснула, её уставший мозг решил, что это сон.
Тёма взял себя в руки, то есть в крылья и решил подождать, когда его милые принцессы выспятся. Он решил нахохлиться и подремать на груди одной из них, но вдруг пред ним предстал дедушка Луговик и смахнул адову птицу со своей подзащитной.
— Кыш, тварь смердящая! — пшыкнул он на ворона.
Тимофей обиделся:
— Это я то смердящая, где ж ты видел вонючих птиц?
— Отойди от девки! — снова зашипел нечистый дух.
Чернокрылый послушно отлетел и кивнул нежити:
— Пойдём поговорим.
Тёмыч уже настроился: обманом или другим ходами (вплоть до драки) увести злой дух от своих подопечных, но после короткой словесной перепалки:
— Ты чё?
— А ты чё?
— Я ничё! — выяснилось, что оба хотят привести попаданок к богатырям.
Пришлось каждому рассказывать свою историю о похождении двух сахалинок в тёмной Руси. На том и сошлись. Тимофей вернулся к спящим подружкам: покрутился возле них и уселся живот Алисы. Затем он подозрительно покосился на хозяина лугов, всё-таки нахохлился и решил таки вздремнуть. А Луговик недоверчиво хмыкнул и растворился в пространстве.

Прошло ещё какое-то время и солнце решило, что уже утро, оно весело бросило несколько солнечных зайчиков на детские лица. Хошь не хошь, а пришлось рассупониваться и отколупывать свои тела от сон-баюн-травы.
— Тимофей! — заорала Алиса.
— Тимофей! — запричитала Диана.
— Кар! — застрял комок в горле у мощной птицы.
— Цыц! — вырос из-под земли луговой дух. — Мамаи услышат ваш ор и прибегут.
Все затихли. Перспектива снова быть раздавленными татаро-монгольским войском не радовала ни Алису, ни Диану, ни чёрнокрылую птицу.
Молча наобнимавшись со приятелем, дети кое-как привели себя в порядок, рассказали о своих злоключениях, сделали по глотку воды из термоса и голодными отправились в путь.
Теперь их вел Тимофей. Луговик, убедившись, что ёжкин ворон друг, а не враг этим двум приблудшим душам, не захотел идти дальше.
— Птичка дорогу знает! — помахал он им на прощание. — Я пойду, однако, попробую шугнуть Планетников в обратушку на небко синее.
И хлопнув в ладоши, исчез. А поле вокруг путников изменилось, оно стало жёлтым от одуванов и бледно-фиолетовым от клевера. Ух! Руки сестёр потянулись к цветочкам, но не для того, чтобы наплести веночков, а чтобы душистые соцветия отправить в рот и хоть как-то, но насытится. Ну вот, теперь можно было идти и есть на ходу. Тем более, то тут, то там виднелись листья щавеля, черемши, подорожника, мокрицы, манжетки, сурепки, лебеды, сныти — листья съедобных трав, не соседствующих на одной поляне в реальном мире, но тут то совсем другой мир. Ай да Луговик, ай да молодец! Девчонки не знали, что эти травы съедобны, они уважали лишь щавель и немножечко черемшу, ну и осокой баловались иногда. Пришлось Тимофею рассказывать какую травку можно рвать и есть сырую:
— Не переусердствуйте однако, а то живот заболит.
— Теперь идти гораздо веселее!
— Ну рассказывай, как ты жил весь этот год, как там наша Сказочница? — нетерпеливо спросила Алиса на ходу.
И ворон затянул свою волынку о том, как ему хочется помочь несчастной бабке наколоть дров, наносить воды, залатать крышу и так далее, но у него нет ни рук, ни ног, и вообще, только речь человеческая, а больше ничего человеческого у него больше нет.
— Очень, очень жаль, — закончил ворон скорбно.
— Как она там сама, здорова? — раздражённо спросила Диана, так как адовые муки по поводу перевоплощений её дюже расстраивали.
Тимофею пришлось подробно описывать проблемы и заботы своей хозяйки, а также все её старческие болячки: склероз, остеохондроз, варикоз... Ну и конечно рассказал о её новой способности записывать сказки с помощью слов-сверчков.
— Вот это да! — хмыкнула Диана и уже ласковей посмотрела на птичку. — Говоришь, ей Сварог помог со словами-сверчками, и ты, как дурачок, сетуешь на него за то, что он не может сам догадаться превратить тебя в мужичка-старичка? Хм... А ты не догадался попросить его об этом?
— Кар-кар, как? — опешил ворон.
— Как, как! — ехидно подмигнула Динка и ткнула пальцем в небо. — А как все просят: «дай боже что нам негоже», ну или «дай боже всё уметь, да не всё самому делать»!
— Ой-ё-ёй! — закатилась Алиса на слова сестры. — Ну что ты несёшь? Не все же пословицы нашей бабы Вали можно впихнуть в данное конкретное обстоятельство. Тут нужно как-то по-другому поступить...
Старшая и очень умная школьница припомнила все фильмы и книги, где люди обращаются к наивысшим силам и многозначительно изрекла:
— Надо, надо... — девочка подумала ещё немного. — Надо вырезать из дерева иконку, а на ней лик божества и попросить у этой деревяшки того, чего хочется.
Тимофей внимательно выслушал предложение умницы и нервно заморгал.
— Ты уверена, шо сиё поможет?
— Не уверена, — пробормотала Алиса, — но надо попробовать.
— Блин! — засмеялась от природы мудрая Дианка. — Совсем офигели? Надо просто встать, вытянуть руки к небу и прокричать:
— Сделай, бог, меня мужиком! Ну и добавь там тоси-боси и «пожалуста».
Чёрные бусинки глаз чёрного ворона стали ещё чернее и смелая птица оторвалась от земли, и отчаянно взмыла вверх:
— Сделай, Сварог, меня человеком, пожалуйста! — каркал он так громко, как мог.
Он каркал долго, так долго, пока ни выдохся и камнем полетел вниз.

Ох, ты чёртова птица! Услышал твой голос, услышал, услышал твой голос хан Батый, что из войска мамаева. Остановил хан свою силу чёрную и направил её всю без остаточка на наших детушек неразумных.
«Тук, тук, тук!» Слышишь топот копыт? Это тучей серою неприглядною Мамаи несутся прямо на двух беспомощных выкормышей сахалинских. А они о том и не ведают, идут, веночки плетут, песни поют, птичьи россказни слушают.

Автор: Инна Фидянина-Зубкова 10.10.2019, 10:49

Глава 7. Как деда Вий в помощниках хаживал


Вдруг чёрнокрылый басенник встрепенулся, всколыхнулся, припал к траве и прислушался. А услышал он бешеный топот копыт. Оторвал Тимофей голову от земли, взвился в воздух и тревожно запорхал вокруг девушек:
— Войско, войско мамаево прёт сюда!
— Войско?
— Да ты брось!
Но не успели детоньки поверить или не поверить другу, как вдали показалась тёмная пыльная точка, стремительно разрастающаяся в первую воинскую фалангу, за которой и не виднелась даже, а предчувствовались следующие ряды. Тякать куда-либо было уже поздно. Диана зажмурилась, страстно желая проснуться. А Алиса, помня что сделалось с ними после прошлой встречи с монголами, отчаянно крикнула ворону:
— У меня в рюкзаке есть живая вода!
Но откуда ни возьмись, запорхал над нашими друзьями ястребок-канючок, кинулся он им в ноги, и разверзлась земля, и полетела в земную глубь Алиса, и полетела в земную глубь Диана, и кинулся вслед за ними Тимофей. А ястребок-канючок не кинулся, а поднялся он высоко-высоко над землёй и исчез.
Закрылись недра земные, проскакали по гладкой поверхности злые воины: то ли на север, а то ли на юг они ускакали — никто не ведает, даже солнце. В общем, всё дальше и дальше они ускакивали от этого места, пока не превратились в пыльную серую точку и сгинули. А мы с вами провалимся под землю — вслед за нашими героями. У-у-у-у-у-у — ничего я там не вижу, а вы?
— Эй-эй-эй! — послышался голос Алисы.
— А-а-а-а-а-а! — послышался плач Дианы.
— Заткнись! — снова Алискин голос.
— А-а-а-а-а-а, сама заткнись! — снова Дианкины хлюпанья.
— Кар, кар, как? — непонимающий сложившейся ситуации голос ворона.
Затрепыхал слабый огонёк, это старшенькая достала зажигалку. Диана перестала реветь, а Тимофей начал приходить в себя. Огонёк зажигалки в кромешной темноте — довольно-таки сильный свет. Вскоре стало ясно, что путники внутри «рукава» какой-то пещеры и нужно решать в какую сторону идти: налево или направо. Тимофей рванулся сначала в одну сторону, потом в другую и сказал:
— В той стороне воздух чище, нам туда, — и он махнул крылом налево (или направо, а впрочем, неважно).
Процессия молча двинулась туда, куда указала птица. Каждый думал о своём. Ворон о мерзопакостных гномах: «Не дай бог, если они нам встретятся на пути!»
Алиса о Дивьих людях: «Не дай бог, если они нам встретятся на пути!»
А Диана ёжилась от воспоминаний о любимом подземном существе своей бабушки — безобразном Вие. Бывало усядется старая карга в кресло, пересмотрит в который раз фильм «Вий», а потом носится за внучками и орёт как ненормальная: «Поднимите мне веки! Поднимите мне веки!»
— Вий! — каркнул ворон, подслушав мысли младшенькой. — Как же я сразу не догадался, это же он нас спас!
— Заливай! — буркнула Диана, ей тепрь самой было обидно, что кто-то читает её мысли.
— Да, да, это точно он, я у Сказочницы в книге читал последнюю сказку про Вия. Сейчас я вам её расскажу!
— Ну давай, трави, и так идти страшно, а ты нагоняй, нагоняй на нас жути ещё пуще, чем баба Валя! — бурчала Динка.
Но Тимофей то знал, что он не баба Валя, поэтому начал травлю, то бишь травить... тьфу ты, рассказывать:
— Собрался Вий помирать, лежит в своём подземелье, Смерть призывает. Пришла к нему Смертушка. А он: так, мол и так, старый я стал, веки в землю вросли, гномы их поднять не могут, вынь из меня душу, чтобы я на тот свет отойти смог. Вздохнула Смерть, полезла душу из Вия вынимать: шарила, шарила — не нашла в нём души. Улетела Смерть от пусто-Вия, остался он один. И решил он у бога Ховалы душу попросить. Лежит Вий, Ховалу зовёт. Но не подумал старый Вий, что Ховала от времени суток добр или зол бывает: ночью он добру служит, а днём — злу. А как Вию подумать об этом? Всю жизнь он под землёй провёл, да ещё с закрытыми глазами. И как назло, Вий стал звать Ховалу ночкой тёмною. И явился к нему добрый Ховала, глаза огнём горят, а вокруг головы ещё шестнадцать огненных глаз сияют. Поведал Вий о своей проблеме и душу у высшего существа просит. Ну что ж, расщеперил Ховала грудь у Вия и вдохнул туда добрую душу. Обрадовался Вий и передумал умирать — жить ему почему-то захотелось. А ещё захотел он на белый свет посмотреть, на солнце красное, на небо синее, на траву-мураву колючую! (На этих словах вся наша троица глубоко вздохнула и попробовала поискать глазами солнце красное, небо синее, траву-мураву колючую. Но тщетно!) Крикнул Вий своих слуг — гномов, те тут как тут. Попросил он их отрезать ему веки. Отрезали гномы Вию веки. Открыл Вий свои очи и ослеп — не вынесли его глаза яркого света факелов подземных. А как ослеп, плачет. Гномы же как увидели горючие слёзы Вия, зашушукались: мол, у Вия душа появилась! Непривычно было Вию душу иметь. Захотел он наверх подняться, воздуха свежего глотнуть. Встал с кровати, а наружу выйти не может — ноги корнями в землю проросли. Приказал Вий гномам корни от ног его отрубить. Отрубили гномы корни от ног его. И посыпалась из тела Вия сыра-земля. Как высыпалась вся, подняла она Вия наружу почвой плодородной, а сама дальше растекаться пошла по лугам, по пашням — крестьянам на радость. И Вию низко-низко откланялась. Неловко стало Вию, стеснительно: он к гнуси да к проклятиям привык. А тут надо же, ему кланяются. Затрепыхала душа его и вырвалась наружу птицей малою. Полетела птичка в небо, к солнцу красному навстречу и запела свои песни голосом серебристым. А тело Вия рухнуло наземь железом да каменьями. Вот так и исчез Вий навсегда и навеки! Ну? Поняли? Поняли кто вас спас!
Диана ещё раз буркнула на ходу:
— Поняли, чего уж там! Понятно что Вий нам тут точно не встретится.
— Остаются гномы...
— И Дивьи люди, — поддакнула Алиса.

«Не, не, не!» — заявляю я на правах автора. Про гномов уже писано-переписано, аж подташнивает малёхо. А Дивьи люди не тут живут, а в Заболотье. Так что так шагайте да шаги считайте: ать два, ать два, ать два.... Ой, опять мой шагомер зашкаливает. Пойду другой покупать. Ну пока покуда.

Форум Invision Power Board (http://www.invisionboard.com)
© Invision Power Services (http://www.invisionpower.com)