№ 23 Звезда Иуды ≈ 14,100, "Ни о чём не жалей", Литературный турнир Игры Фантастов №7 Опции

[NatashaKasher]

В тёплом ночном воздухе пахло гиацинтами, миррой и кислым дымом остывающих жаровен. Где-то смеялись детские голоса, тихо ворковали женские. Окна соседних домов истекали масляным жёлтоватым светом. Там пили вино, блаженно развалившись на подушках, вели неспешные беседы, читали нараспев пасхальную хаггаду.
- Алаха паси унтс’ар йаси, - прошептал Иуда.
Его нога упёрлась в развилку ствола акации, пальцы уцепились за край ограды. Молодой мужчина легко подтянулся и замер.
- Эй! – прокричал со стороны террасы знакомый с хрипотцой голос. – Эй!..
Стараясь не шуметь, беглец лёг животом на верхушку каменной стены, под тень раскидистой кроны.
- Кусок ослиного дерьма, - хрипло проговорили на террасе. – Неужели, смылся? Эй!
Несколько секунд Иуда лежал неподвижно, вслушиваясь в звук удаляющихся криков, затем, всем телом перевалился на ту сторону и спрыгнул вниз. Больно ободрав колено, он упал на землю, вскочил и, откинув со лба прядь красивых вьющихся волос, чуть прихрамывая, заспешил в сторону Верхнего города.

***

Пётр дважды обошёл все хозяйственные постройки, сделал ещё один круг по двору и, бормоча ругательства, вернулся в верхние комнаты. Там, среди чашек с остатками марора, среди блюд с костями ягнёнка и кусочками пресного хлеба, среди горящих лампад плыли по полу ленивые сонные тени. Пригнувшись, Пётр вошёл и остановился в дверях. Участники вечерней трапезы зашевелились, приподнимаясь и оборачиваясь в его сторону.
- Похоже, маленький мерзавец удрал, - сказал Пётр, обводя всех бешеными глазами.
- Может, и не удрал, - засомневался Тфома.– Ты где его искал?
- Везде искал. - Пётр сел на одну из циновок и уставился на рабби.
- Но мы же не можем огульно… - начал было Тфома и замолчал от тычка в бок.
- Учитель заранее говорил о предательстве, - сказал рассудительный Иоанн. – Хлеб с ним преломлял каждый, значит нужно было держаться плана Иакова и оставаться всем вместе. А если Иуда сбежал, значит…
- Нужно уходить, - решительно произнёс Пётр. – Прямо сейчас… Что скажешь, рабби?
Ешуа поднял глаза от подола льняного хитона.
- Уходя откуда-то, всегда приходишь куда-то. – Губы учителя тронула слабая улыбка. – Впрочем, мне действительно пора… Вино выпито, хлеб съеден.
Пётр с готовностью закивал.
- Это правильно, - сказал он, оглядываясь на Андрея и Левия. - Через Новые ворота, а потом на Вифлеем.
- Или в Гезер, - добавил Симон.
Ешуа поднял ладонь
- Нет, – сказал он твёрдо. – Сегодня мы не пойдём ни в Гезер, ни в Вифлеем, мы пойдём через Сионские ворота в Гефсиманию, заночуем там. Я бы хотел напоследок подумать и помолиться. А после будет видно.
- Как скажешь, рабби, - пробормотал Пётр, и все зашевелились, поднимаясь, сворачивая циновки, собирая остатки праздничного седера.
Изрядно заполночь дюжина мужчин в светлых шерстяных симлах вышла из дверей безымянного двухэтажного особнячка. Никем не замеченные, они пересекли Нижний город, миновали Силоамский пруд, затем цитадель Давида, затем освещённые одиноким факелом Сионские ворота, а потом двинулись по тропинке между акаций к Масляничному холму. И лишь когда Ирушалимские стены остались далеко позади, у Петра немного отлегло от сердца.

***

В Гефсиманском саду пели соловьи. Казалось их трели, пронизывая листву, вплетаются в верхние ветви олив. Внизу, среди травы, соловьям вторили цикады, а чуть в стороне убаюкивающе журчала вода ручья. Пётр клюнул носом и сразу вскинулся.
Учитель был здесь, сидел в двух шагах от своих добровольных стражников, на разостланном покрывале. В лунной полутьме матово светилось его лицо. Глаза смотрели печально и задумчиво.
- Скоро придёт время, и я оставлю вас, - тихо произнёс Ешуа, и его слова смешались с треском цикад.
- Рабби, о чём ты? – Пётр оглянулся на Иоанна, яростно тёршего веки кулаками. – Если из-за собачьего сына Иуды, так это пустое. Мы уйдём завтра, уйдём полями, прямо в Вифлеем или в Ир-Мелах, и никто нас не схватит. Пусть Каифа пришлёт всех своих солдат и прихлебал. Ты мне веришь?
Ешуа грустно улыбнулся:
- Для того Господь и придумал дороги, чтоб проходить их с начала и до конца. Нельзя сглотнуть воду наполовину или наполовину родиться. Это противно самой сути человеческой… Я иду, как писано мне, хотя порою очень хочется свернуть в лес или в поле.
- О чём ты, учитель? – беспомощно пробормотал Иоанн. – Мы с тобой, мы спасём тебя, скроем до нужного часа…
- Всё это брен. - Ешуа тихо засмеялся. – Я знаю, вы ждёте, что я стану царём, но я не буду царём, моя судьба - стать дверью. В доме из сплошных стен можно лишь копать пол, погружаясь во прах и глину. Чтобы спастись и выйти вон, необходим проём. Но дверь не может пробить себя сама. Сначала нужен зодчий, чтобы найти место, потом разметчик, чтоб нанести контур и, наконец, каменщик с киркой, который разобьёт и разворотит камни, как бы больно им ни было... Пришла пора, дети мои, и разметчик уже чертит квадрат.
- Я не понимаю тебя, учитель, - горестно сказал Пётр. – Ты же знаешь, мы готовы на всё…
Рабби покачал головой:
- Даже вы готовы не на всё. Легко вести лодку по течению, труднее плыть против, редкий корабел, чтоб приплыть в нужную гавань, бросит судно в бурные пороги, но кто решится своими руками пробить дно своей лодки?
Пётр и Иоанн переглянулись.
- Говорю вам, - Ешуа поёжился от ночной свежести, – скоро многие из вас соблазнятся обо мне, меня же самого ждут испытания, но во сто раз будет горше тому, кто предал меня. Имя своё вместе с душою обрёк он на вечные муки и проклятия... Если бы я мог облегчить его участь... - Учитель помолчал. - Но он знает, на что идёт, а всяк должен нести своё.
- Рабби, - испуганно произнёс Иоанн. – Почему ты говоришь так, будто всё уже случилось?
- Потому что всё уже случилось. – Рука Ешуа поднялась, указывая на склон холма.
Пётр вскочил на ноги. Иоанн оказался рядом. Там, внизу, где между олив и тутовника остались иные ученики, мелькали многочисленные огни факелов. В кустах мирта захлебнулся сдавленный крик. Пётр шагнул вперёд.
- Бежим, - крикнул Иоанн, оборачиваясь к учителю.
Ешуа медленно поднялся с покрывала.
- И это уже не нужно, - сказал он очень спокойно, и Пётр с Иоанном увидели два десятка огненных светляков, окружающих поляну.
Фигуры в островерхих шлемах, прорывая покров ночи, возникали из темноты, словно камни из чёрноты мелеющего водоёма. Пётр, не отрываясь, глядел на одного: коренастого и чернобородого с костяным жезлом и в кожаном панцире. За его широким плечом, обшитым медными бляхами, в неровном свете факела маячило знакомое и ненавистное лицо, обрамлённое ухоженными локонами волнистых волос. Пальцы, хрустнув, сжали рукоять длинного широкого ножа, и сразу ладонь учителя легла на запястье.
- Уберите оружие! – Ешуа обвёл взглядом воинство Каифы. – Не надо крови! Чего вы хотите?
- Мы ищем Ешуа по прозвищу Ха-Норци, - отозвался чернобородый здоровяк.
- Вот он я, - сказал рабби. – Я Ха-Норци. Берите меня, но отпустите моих учеников.
Чернобородый смерил его взглядом и вопросительно покосился на Иуду, кусок дерьма судорожно кивнул. В тот же миг, рванув лезвие из ножен, Пётр прыгнул вперёд, и почти сразу его сбили на землю. Ворочаясь под навалившимися сверху телами, пытаясь достать кого-то ножом, он видел, как вяжут лежащего в траве Иоанна, как Иуда, прорвавшись к окруженному солдатами Ешуа, падает, обхватывая руками его колени, как рабби в светящейся тьме нагибается к предателю и прижимает его лоб к своим всеблагим, всепрощающим губам.
А над всем этим ревёт голос чернобородого начальника:
- Вяжите! Именем Каифы! Именем Каифы и прокуратора!

***

Когда последние отсветы багрового заката погасли над дальними холмами, и в небе, взрезанном узким серпом луны, начали зажигаться звёзды, Кривой Ицхак с Сирийцем перебрались через изгородь и затаились недалеко от вшивой глинобитной мазанки с тростниковой крышей.
- Видать, не сильно зажируешь с проклятых денег, - прошептал Сириец.
- Это точно, - согласился Ицхак. – Не забогател, ублюдок.
- Обождём ещё?
- Нет. – Ицхак всмотрелся в тёмное окошко. – До посёлка далеко. Да и не ходят они сюда, я спрашивал, а зайдут, так скорее нам помогут.
- Тогда пошли?
- Пошли.
Источенный узкий нож, скользнув в щель между стеной и кривобокой дверью, легко сдвинул хлипкий засов, и двое мужчин, уже не пытаясь скрываться, ввалились в хижину. Сонный, мало что понимающий, хозяин вскочил с лежанки и тут же полетел на земляной пол, сбитый ударом кулака. Лезвие ножа, нырнув под красивую стриженую бородку, прижалось к шее.
- Тихо, - прошипел Ицхак. – Тихо, сучий выкормыш. Иди со мной и не дёргайся. А ты найди что-нибудь ему под ноги, - добавил он, обращаясь к подельнику. – Верёвка у тебя?
- У меня, - отозвался Сириец.
- Дай кусок, свяжу ему руки.
Луна, поднявшаяся к созвездию Кесиль, заливала водянистым голубым светом истоптанные грядки маленького огорода, яблони и ухоженные саженцы смоквы. Капая кровью из свёрнутого носа, Иуда стоял на коленях под толстой веткой старого карагача. Сириец прилаживал верёвку. Сбоку от него на горке рыхлой земли валялась щербатая лопата.
- Эй, собака, - позвал Исхак, рассматривая содержимое почерневшей шкатулки. – Почему здесь так мало?
Иуда поднял испачканное лицо.
- Все что было, - проговорил он невнятно.
Ицхак взял его за волосы.
- Хочешь сказать, что продал своего рабби всего за тридцать монет?
Иуда мучительно сглотнул.
- Вам нужны деньги?
Ицхак оскалился:
- Плевал я на твои деньги. Воды в Иордане не хватит, чтоб отмыть их дочиста. Мне нужны те деньги. Я должен отдать их одному человеку.
- Здесь всё, - тихо повторил Иуда. – Я не прикасался к ним, с тех пор, как зарыл в тайнике.
Секунду Ицхак испытующе всматривался в залитое кровью лицо.
- Ты знаешь в чём твой грех? Понимаешь, что будет дальше? – спросил он сквозь зубы. – Знаешь, что за всё надо платить?
- Я ждал вас, - Кадык на худой шее скакнул вверх-вниз. - Я знаю…
Сириец закончил крепить верёвку.
- Готово, - сказал он, устанавливая под петлёй низкую скамейку.
Ицхак сплюнул под ноги.
- Взяли, - скомандовал он Сирийцу.
Они подхватили Иуду под руки, поставили на скамейку, накинули на шею петлю.
- Ты можешь помолиться и покаяться, - разрешил Ицхак.
Пленник улыбнулся разбитыми губами.
- Я не могу каяться, - проговорил он с невыразимой горечью, - Хотел бы этого больше всего на свете, но не могу. Моё проклятье в том, что мне не в чем каяться. А кто не может раскаяться, того нельзя и простить.
- Что он там болобочет? – удивлённо спросил Сириец.
- Как может каяться младенец за то, что терзает лоно матери? Как может каяться зодчий за то, что пробивает дверь в стене дома?
Палачи недоуменно переглянулись.
- Но ты будешь вечно гореть в аду…
- Я знаю. – Иуда запрокинул голову к небу, усыпанному огромными светляками звёзд. – Рабби! – крикнул он. – Я верю в тебя…
Нога Ицхака ударила по краю скамейки. Коротко всхлипнув, нагое тело Иуды рухнуло вниз и закачалось, задёргалось в петле.

***

Жаркое полуденное солнце светило в ажурные решётки окна, отбрасывая на каменные плиты яркие световые пятна.
«Экая всё же разбойная морда», - думал Иоанн, рассматривая обезображенное шрамом лицо Ицхака.
- Это всё, что вы нашли? – спросил Пётр, брезгливо перебирая дерхемы в шкатулке с треснувшей крышкой.
- Да, мой господин. Он так сказал.
- Странно, - пробормотал Пётр. - Я думал, что ему заплатили больше. Он не пытался бежать?
Ицхак ухмыльнулся:
- От меня не сбежишь. Хотя… - Он поскрёб кривую переносицу. – Ни бежать, ни уговаривать он даже не пробовал. Просто – раз! – и задёргался на ветке.
Пётр захлопнул шкатулку и протянул её одноглазому визави.
- Я хочу, чтобы ты выбросил это в море. Найми лодку, отплыви подальше от берега и высыпь монеты в воду, - сказал он Ицхаку. – Это проклятое серебро. Оно просто должно исчезнуть.
- Хорошо, мой господин.
- Вы дали ему помолиться? – неожиданно спросил Иоанн. - Он каялся перед смертью?
Ицхак пожевал губами.
- Мы разрешили ему покаяться, мой господин, но он начал нести какой-то бред. Говорил, что хочет каяться, но не может потому, что ему не в чем каяться, будто это его крест. Болтал про зодчего, который пробивает какие-то двери, про роженицу.
- Что пробивает? – На лице Иоанна проступило изумление.
- Дверь. Дыру в стене… Я думаю, он просто слетел с катушек.
Иоанн ошарашено выпрямился, пытаясь ухватить мысль юркую и страшную, как песчаная гадюка. В животе похолодело.
- А вы предали тело земле? – спросил Пётр.
Громила вдруг стушевался.
- Тут такое дело, - пробормотал он. – Едва мы хотели снять его с дерева, как он вспыхнул.
- То есть?
- Загорелся, что твой факел. Живот лопнул, и весь ливер заполыхал будто кедровая ветка, даже искры посыпались. И сразу же земля у нас под ногами загудела, вздыбилась и треснула. Вот так. – Ицхак показал пальцами. - От того места, где был тайник до самой его глиняной халупы. Мы с Шурканом повалились друг на дружку, а потом вскочили и кинулись удирать от греха подальше… Думаю так, что это Бельзевул забрал мерзкое отродье в преисподнюю. Гореть ему там до скончания веков. Амэн.
- Амэн, - машинально повторил Пётр и оглянулся на замершего с приоткрытым ртом Иоанна. - Ты молодец. – Он похлопал Ицхака по плечу. – Если будет нужда, я сам тебя найду.
- Хорошо, мой господин.
Пётр проводил одноглазого, затворил дверь и вернулся в комнату.
- Вот так, - сказал он, – дело сделано.
Иоанн неподвижно смотрел мимо Петра, куда-то на солнечные пятна.
- Тебе не кажется, что мы совершили большую ошибку? – спросил он в пространство.
- Какую ошибку? – Пётр нахмурился. – Грешно убить человека. Но это не человек, это хуже ядовитого гада. Не прогневится Господь, когда давишь ногой скорпиона.
- …дверь не может прорубить себя сама, – вдруг проговорил Иоанн. - Нужен зодчий, чтобы найти место, нужен разметчик, чтоб обозначить контур и нужен каменщик с киркой, чтобы разбить и разворотить камни... Он не был в тот день у грота. Он не мог слышать слов учителя. А значит…
Пётр покачал головой:
- Да нет. Ерунда. Просто Ицхак что-то напутал.
- Легко вести лодку по течению, труднее плыть против, редкий корабел бросит судно в бурные пороги, но кто решится сам пробить дно своей лодки?
Пётр медленно сел на скамью.
- Нет… - произнёс он с ужасом. – Этого не может быть. Ты ошибаешься…
Иоанн криво усмехнулся.
- Тогда откуда он мог знать?
- Знать что?
- Что искать рабби следует у грота?
С минуту Пётр потрясённо молчал, затем, качнувшись вперёд, закрыл лицо руками.
- И ещё мне кажется, - сказал Иоанн негромко, – что об этом лучше никому не знать.

[Мой дядя]

Идея свистнута у братьев Стругацких "Отягощенные злом". Там тоже Иуда сообщает, что не предавал, что ему велено было "Велено мне было, Опасный!"

Написано хорошо. Колоритно. Но все же текст не первичен. Сильно отдает плагиатом. Хотя, вовсе не исключаю, что автор придумал это все самостоятельно.
Но не стоит ходить по путям великих. Их не превзойти

[Ябадзин]

Идея свистнута у братьев Стругацких "Отягощенные злом". Там тоже Иуда сообщает, что не предавал, что ему велено было "Велено мне было, Опасный!"

Написано хорошо. Колоритно. Но все же текст не первичен. Сильно отдает плагиатом. Хотя, вовсе не исключаю, что автор придумал это все самостоятельно.
Но не стоит ходить по путям великих. Их не превзойти

Мой дядя, поддерживаю. Я вот также в недоумении после прочтения, очень уж на "ОЗ" похоже по сути.

[Кло-Кло]

Мне очень понравилось, написано хорошо, читается довольно легко, картинка перед глазами. Правда не покидало ощущение, что читаешь Булгакова.
И все же немного лягну на пользу автору:

. Никем не замеченные, они пересекли Нижний город, миновали Силоамский пруд, затем цитадель Давида, затем освещённые одиноким факелом Сионские ворота, а потом двинулись по тропинке между акаций к Масляничному холму. И лишь когда Ирушалимские стены остались далеко позади, у Петра немного отлегло от сердца.

К чему эти неизвестные исторические, а может и вымышленные подробности, усложняющие чтение? Вам бы что-то дало перечисление улиц, к примеру, Трои или Вавилона, в которых Вы никогда не были? И почему у Петра отлегло от сердца – пересекаемая местность представляла какую-то опасность?

Что такое брен? - «Всё это брен»

И концовка – не совсем поняла – они не того повесили? Ощущение, что они по новой казнили Ешуу.

[Граф]

Идея свистнута у братьев Стругацких "

Вообще-то, первым был Леонид Андреев - "Иуда из Кариота".
Именно у него первого появляется идея, что Иуда предал по прямому приказу Христа - а иначе бы того не распяли и не свершилось бы Предназначение.
Так что автор дважды не оригинален. Плюс - прямая отсылка к Булгакову, которому автор явно стилистически подражает.
Подражает неплохо, это да, но стоит ли оно того? Свое, оригинальное, всегда ценнее.

[Умаксуман]

Сильный и серьезный рассказ. Очень атмосферно. Интересно, что говорит Иуда в самом начале?

С теми, кто упрекает рассказ во вторичности не соглашусь. ОЗ читал, пересечений не вижу. Стругацкие сами лишь использовали одну из идей гностики, о том, что предательства Иуды не было. Уж больно в Библии этот момент мутно описан: ни мотивов, ни внятных фактов, деньги весьма скромные. Даже знаменитый поцелуй выглядит странно. Зачем кого-то целовать, если можно просто показать пальцем?
Тем более в ОЗ Иуда - маленький придурок, которому Иисус просто приказал себя выдать. В рассказе я увидел совершенно иную мысль, и она мне понравилась. Ведь Иуда сознательно принес жертву едва не более серьезную, чем Иисус: для того, чтобы открыть Учителю путь к спасению миллионов душ, свою душу он погубил , обрек себя на вечные муки и вечные проклятия. Иуда поступил сознательно, он даже покаяться не может, чтобы получить прощение. А это уже совсем другой коленкор.

Пересечений с Булгаковым не увидел вообще. То, что упомянут дворец Ирода и Масляничный холм, так это реальный антураж Иерусалима. Этот холм до сих пор никуда не делся, и Иисуса схватили именно там. Так можно в плагиате всех упрекнуть, кто упомянет Собор Парижской Богоматери

[Кэш]

Идея о предназначении Иуды, думаю, никому лично не принадлежит, это один из вариантов в гностике. Атмосферно, но я не люблю читать литературные вариации по Библии, это лично мои тараканы.
А брен от слова бренный - тленный, преходящий.

[Алексей2014]

"Скромность - Подражать Иисусу и Сократу."(с) - Б. Франклин

В недоумении: этот рассказ ответ на мой вопрос в "Оффтопе" по поводу сравнительной греховности Петра и Иуды? Совпадение? Граф уже подметил первооснову, прототип - Л. Андреев. Стилизация - неплохо, но если будет побольше времени - вернусь с комментариями по истории. В целом рассказом не удовлетворён: ощущение вторичности подавляет удовольствие от достаточно хорошей речи.
О брене: " Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому."(с) - от Иоанна, 9:6. ещё - церковнославянское "грязь" или устаревшее - "тлен".

[Кира Баева]

Отлично написанный текст, еще и атмосферный вдобавок. Что приятно, автор не перегружал текст ссылками на расшифровку тех или иных аутентичных понятий - все ясно из контекста. Только вот при чтении таких вещей меня не покидает мысль: "Зачем?" Чтобы дать неожиданную трактовку? Попробовать посмотреть с другой стороны? Так с нее уже не единожды смотрели, не буду повторять предыдущих комментаторов.
Написано хорошо, но... зачем? Наверное, так пишутся фанфики: источник так увлекает читателя, что ему хочется продолжить-расширить-углубить любимую историю... Впрочем, могу ошибаться.
А текст сам по себе добротный.

[Д.Пихто]

Не ценитель околобиблейской литературы. Мне творчество на основе других мивологических систем больше по душе. О сюжете данного рассказа сказать ничего не могу, ибо он заимствован, герои - тоже. Есть ли свежии идеи? О том же самом писал еще Леонид Андреев. Что нового дает рассказ? Чем удивляет? На ти вопросы ответов у меня нет. Даже не знаю как голосовать

[Тимелия Люрик]

И получит этот Иуда свою единицу при голосовании. Точно. Явный претендент. Вне конкуренции.

[Кира Баева]

И получит этот Иуда свою единицу при голосовании. Точно. Явный претендент. Вне конкуренции.

Думаю, достоин большего. Слог-то хороший

[Artem_m]

Не в обиду автору, но нет. Слог грамотный, написано, вроде без косяков. Но нет.
Не фанат я никаких рассказов на тему достоверности истории существующих религий, в принципе. Они вызывают у меня только чувство сожаления о потерянном времени. Но кто-то, уверен, будет в восторге. Это как сочинения на тему, большого взрыва во вселенной, или споры про яйцо и курицу.
Плохого не скажу, но и хорошего тоже ничего.

[Полудиккенс]

Нельзя сглотнуть воду наполовину или наполовину родиться.

Опять пасквиль на меня?

Я думаю, он просто слетел с катушек.

Мое ощущение, что это бьющий в глаза анахронизм. Хотя, может, я чего-то не знаю...

Написано хорошо, а местами так и очень образно, но вот зачем? Эта проблема Иуды, предопределенности его предательства и его необходимости для искупления уже рассмотрена многократно и со всех сторон. Ну то есть, для людей, в принципе склонных размышлять над подобными проблемами, она так и остается сложной и интересной, но я не вижу, чтобы текст рассматривал ее в каком-то непривычном ракурсе. Я вижу, что я своим отзывом согласен с большинством комментаторов, констатацией этого факта и следовало бы ограничиться, но на нашем тоталитарном форуме требуют три предложения, так вот пришлось...

[NatashaKasher]

Вообще-то, первым был Леонид Андреев - "Иуда из Кариота".

Вообще-то, первым было "Евангелие Иуды", хотя в то время его действительно ещё не нашли. Но идея эта - широко известная, она несомненно просматривается и в каноническом библейском тексте... Хотя с точки зрения православия, Иуда однозначно злодей, но в христианстве вообще вопрос роли Иуды открыт примерно с тех пор, как христианство существует... Кстати, и у Стругацких меня раздражало то, что они совершенно не относятся к тому факту, что этот вопрос уже миллион раз обдумывался.

Правда, в СССР он вряд ли обсуждался и обдумывался, но сейчас уже не СССР и есть Википедия.
Вот:

Неоднозначность мотивации предательства

[Умаксуман]

Вот и я тут чуть выше говорил, что собственно идею альтернативной мотивации Иуды придумали ни Стругацкие, у которых Иисус сам совершает подлость, принудив своего ученика совершить предательство (там только умственная отсталость Иуды что-то оправдывает), ни Андреев, у которого Иуда любит и раскаивается, ни тем более Булгаков, у которого Иуды вообще нет. Эта альтернативная теория сама возникла из нестыковок в библии. Говорить о вторичности, все равно, что Толстого обвинять, что он войну 12-го года не придумал, а просто срисовал с натуры

Только все критики, по-моему, не о том говорят. Лично я нигде еще нигде раньше не встречал идеи о том, что Иуда на самом деле принес жертву. Да еще какую жертву! Ему ж вечно гореть в аду. В сравнении с этим все муки за вечную жизнь в раю - тьфу и растереть.

В этом рассказе Иуда практически стал первым мучеником христианства.
Как-то так, мне кажется.

[Алексей2014]

Булгаков, у которого Иуды вообще нет.

Как это?! А как же этот, из Кириафа?...

Толстого обвинять, что он войну 12-го года не придумал, а просто срисовал с натуры

Ещё одно открытие! Ничего, что Л. Н. жил несколько позже?

[Полудиккенс]

Только все критики, по-моему, не о том говорят. Лично я нигде еще нигде раньше не встречал идеи о том, что Иуда на самом деле принес жертву. Да еще какую жертву! Ему ж вечно гореть в аду. В сравнении с этим все муки за вечную жизнь в раю - тьфу и растереть.
В этом рассказе Иуда практически стал первым мучеником христианства.

Хороша же та религия, чей первый мученик будет вечно гореть в ее же аду. Вообще-то предательство Иудой Христа - это важнейший теологический вопрос, рассмотренный за века христианства со всех возможных сторон. Это, конечно, само по себе не повод, чтобы о нем не писать художественный текст, если возможно это сделать каким-то необычным сильным образом. Мне лично не кажется, что такой необычный ракурс здесь присутствует, хотя рассказ написан и очень уверенно.

[Умаксуман]

Как это?! А как же этот, из Кириафа?...

Единственного ученика Иешуа в "ММ" звали Левий Матвей, бывший мытарь. Нет?

Ещё одно открытие! Ничего, что Л. Н. жил несколько позже?

Это была ирония

[Полудиккенс]

Единственного ученика Иешуа в "ММ" звали Левий Матвей, бывший мытарь. Нет?

Иуды как такового в МиМ полно, бегает за своей Низой, убивают его там...