№32 Держаться за твердь (10891), Литературный турнир "Игры Фантастов" №8 Опции

[Аптекарь]

На крыше улёгся котлованом бассейн – безнадёжно сухой, заросший пылью и позапрошлогодней травой. По всему было видно, что им никогда не пользовались, и Якову Георгиевичу стало обидно за архитектора, придумавшего такую полезную и приятную вещь. Яичницей-глазуньей висело над головой мягкое, словно закатное, солнце.
Внизу несколько человек с пустыми, отрешёнными лицами молча смотрели на развалины памятника. Было так тихо, что, казалось, можно услышать как солнечные лучи струятся по асфальту. Яков Георгиевич понял, что спит. Как он это понял, он сразу забыл, но признаки были чёткие. Тело наполняли тепло и лёгкость. Радостно засмеявшись, Яков Георгиевич взмахнул руками и взлетел.
Прохожий с грустным лицом шагнул в сторону от его траектории и потянул за собой маленькую девочку, которую держал за руку. Остальные редкие зрители проводили летуна равнодушными взглядами или вовсе не обратили на него внимания.
- Осторожно, - сказал маленькой девочке прохожий с грустным лицом, - вон «спящий» полетел. Видишь, какое у него лицо придурковатое?.. Постарайся держаться от таких подальше – они себя не контролируют, неизвестно, что в «подсознании» перемкнёт…
Яков Георгиевич хотел сказать, что в отличие от многих несознательных прекрасно понимает, что спит, и вполне себя контролирует, но пролетел мимо и уставился на кучу мусора, перед которой обрывалась широченная дорога с ровным, как новым, покрытием. Куча местами светилась. Хорошо, что это сон, подумал Яков Георгиевич, а то вдруг там радиация…
Болотно-зелёное небо нависало над городом, окутывая его призрачной дымкой, и Якову Георгиевичу казалось, что он летит по аквариуму. Рядом с крошечными деревенскими домиками стояли многоэтажки вполне привычного вида. Местами среди них вырывались ввысь небоскрёбы за сотню этажей – оценить их истинный размер Яков Георгиевич не мог, потому что верхние части скрывались лохмами жёлто-бурых облаков.
В створе площади с полуразвалившимся памятником висел сигарообразный летательный аппарат. Больше никакого транспорта не было и как здесь перемещаются люди, оставалось непонятным. А может они и не перемещались, а сидели всю жизнь в своих огромных башнях, исчезающих в небе. На одном этаже спали, на другом занимались социальной активностью – работой или чем тут у них принято.
В отсутствии привычного Якову Георгиевичу городского транспорта воздух был довольно свеж и приятен, леталось над широким проспектом в удовольствие. Возможно, люди в этих домах просто не в курсе, как тут хорошо, подумал Яков Георгиевич и счастливо огляделся. Лишь бы не реальное будущее матушки-земли, неслась дальше мысль. Не хотелось бы, чтобы такое будущее. А в остальном довольно мило.
На поребрике у маленького домика сидел мужичок. Подперев голову, он разглядывал несколько печальных узамбарских фиалок, высаженных тут же, в палисаде. Фиалки, казалось, уныло и нехотя смотрели на него в ответ. Мужичок протяжно вздохнул.
Яков Георгиевич заинтересовался и подплыл поближе.
Мужичок лениво протянул руку и оборвал у ближайшей фиалки все листочки, кроме двух, оставшихся торчать в стороны лапами пугала.
- Мутант, - пояснил мужичок на невысказанный вопрос Якова Георгиевича. – Видишь?
Яков Георгиевич изо всех сил уставился на фиалку. Фиалка уставилась на него. Яков Георгиевич хотел сказать, что не видит ничего странного, кроме варварски обломанных листьев, но не успел.
- Совсем мутант, - вынес вердикт мужичок, затем сунул один из обломанных листьев собеседнику под нос. Лист был пушистый и щёкотный.
Сон явно имел фантастический уклон, поэтому наличию мутантов Яков Георгиевич не удивился. Вот то, что признаков мутации сразу не видно, это интриговало: наверно, мутант был из «интересных», до поры до времени прячущих свою загадку под личиной обыденности.
Мужичок уронил лист и шагнул к дому. Яков Георгиевич шагнул за ним. На дорожку шлёпнулся следующий лист - звук получился уверенный и сочный.
Яков Георгиевич оказался на крыльце и заглянул внутрь дома, во влажные сумерки. Воздух после улицы казался таким густым, что чуть ли не твёрдым, подмывая отвернуться и улететь прочь.
- Вот, - сказал мужичок веско, и оставшиеся листья шлёпнулись на стол.
Яков Георгиевич не заметил, как шагнул внутрь.
Дверь за его спиной захлопнулась. Из темноты проступили два удивительно похожих друг на друга лица с как бы прилипшими к ним деловыми улыбками. Якову Георгиевичу стало не по себе; он уже не летал.
- Вы должны помочь нам, - вкрадчиво сказало одно лицо.
- Помочь нашему миру, - свистящим шёпотом вторило другое.
- Поглядите на это, - повело рукой первое.
Яков Георгиевич обнаружил, что снова находится на улице и новые знакомцы держат его под локотки – и очень надёжно держат. Он теперь прочно стоял на ногах и едва не утопал в горячем, вязком асфальте.
- А что, - Яков Георгиевич огляделся, - довольно симпатично. Такое умеренно-апокалиптичное будущее и даже без особых развалин. – Его взгляд скользнул по обрывающейся ничем магистрали, покинутой избушке, слегка покосившейся, с потрескавшейся побелкой, перетёк на квартал типовых двадцатиэтажек и упёрся во врастающую в небо башню. Каким-то чудом она не загораживала солнце, и это радовало – в квартале новостроек, где жил Яков Георгиевич, больше похожих на горное ущелье, всегда царила мрачная холодная тень. - У нас, кстати, тоже бывает, чтоб деревенский домик рядом с многоэтажками – знаете, владельцы не хотят продавать родное гнездо, вот и…
- Наш мир погибает, - глаза собеседника были похожи на глубокий высохший колодец. Яков Георгиевич поёжился при мысли, что, если вглядеться, на дне колодца может обнаружиться чей-нибудь усохший труп. – Его уносит, отрывает от реальности. Ещё чуть – и потеряет форму, распадётся на части…
- Нужно зацепиться за что-то устойчивое, - подхватил второй, наклонившись к самому уху Якова Георгиевича. – Конкретное.
- Якорь, - продолжал первый в другое ухо, - нам нужен якорь.
Яков Георгиевич потряс головой. Сознание обидно ускользало и теряло связность.
- А я тут при чем? – услышал он себя со стороны.
На шее тут же образовалась цепочка с чем-то маленьким и тёплым.
- Ключик? – обрадовался Яков Георгиевич. – От Страны Дураков?
Братья-близнецы обиделись, их улыбки стали натужнее. У одного даже поползла трещина по гладкой щеке и оттуда посыпалась какая-то крошка. Яков Георгиевич смотрел на эту крошку и думал, что, кажется, знает, почему на улицах так мало жителей.
- Это зерно, - сказал абориген с целым лицом.
- Больше похоже на ключик.
- Нет, зерно, - настаивали близнецы. – Семя. - Первый довольно похлопал по висюльке и заодно Якова Георгиевича по груди, словно утрамбовать хотел.
- Бесполезно, - покачал головой Яков Георгиевич, - уж сколько я пытался что-то вынести… Каждый раз думал, что уж теперь-то получится. А то подарят во сне что-нибудь интересное, а просыпаешься – и фиг тебе. Очень обидно!..
Аборигены ответили снисходительными гримасами, но цепочку не забрали. Ещё раз похлопав Якова Георгиевича – то по цепочке, а то и мимо, - они куда-то исчезли. Яков Георгиевич обиделся и проснулся. В организме осталась тяжесть и чувство неудовлетворённости. Вот же два урода, сплюнул он, такой сон испортили…

Весь день Якова Георгиевича не отпускало тягостное чувство, поэтому он лёг спать пораньше, в надежде завтра встать более свежим, а то и полетать ещё где-нибудь. Но назавтра ему стало хуже. Чувство тяжести в груди мешало дышать и сводило с ума. Казалось, там что-то ворочается, а временами стонет и плачет.
Врач не нашёл ничего интересного, и другой – тоже. Они даже выдали ему посмотреть рентгеновский снимок (чего не сделаешь, чтобы очередной неврастеник и ипохондрик успокоился) и терпеливо ожидали развязки.
- Ну как, видите что-нибудь? – насмешливо спросил более молодой, снисходительный с высоты свежего медицинского образования.
Яков Георгиевич промычал что-то бессвязное. За окном играло солнце, а Яков Георгиевич вместо того, чтобы радоваться жизни, торчал тут, весь в больничных ароматах, и от этого раздражался ещё больше.
- А что вы там, голубчик, пытаетесь разглядеть? – любопытствовал врач постарше.
- Цепочку с ключиком.
- Откуда ж им там взяться, если вы все металлические изделия с себя сняли?
Яков Георгиевич понял, что если ответит как есть, следующим вопросом будет, не состоит ли он на учёте у психиатра, и сбежал.
Несколько дней он мучился от возрастающей тяжести в груди, под конец еле сползая с кровати, в основном по нужде. Большую часть времени спал и ждал, когда вернётся в тот тихий город в охряных тонах. Он был уверен, что там сможет снять с себя странную цепочку с ключиком-зерном и его мучения закончатся. Ну, или хотя бы найдёт тех гадов и надаёт обоим по морде. И тому, с фиалками, тоже. Даже если у них внутри только пыль и щебёнка.
Но странный город не появлялся. Вместо того Якову Георгиевичу снилось, что он лежит под толщей океана и изо всех сил пытается держаться за дно, то утопая в мутных слоях ила, то скользя по длинным, покрытым слизью водорослям. Иногда его тянуло куда-то со страшной силой, пытаясь вырвать из земли, а Яков Георгиевич держался изо всех сил и просыпался от ужаса в поту и с ломотой в перетруженных мышцах. И с облегчением, что на этот раз обошлось. На этот раз удержался. Не соскользнул за ту грань, за которой ничего нет.
Ещё ему снилось, как что-то большое ворочается у него в груди, сминая внутренние органы в попытках выбраться. А что, если из него вылезет какая-нибудь зараза, как в том фильме, думал Яков Георгиевич и волосы шевелились по всему телу.
Когда стало совсем плохо, Яков Георгиевич зачем-то приполз на берег. Тут ослабевшим лёгким удавалось захватить больше воздуха, а единственное, чего теперь хотелось Якову Георгиевичу – это свободно подышать напоследок.
Он повалился на землю, прижался спиной к дереву, да так и застыл, полностью смирившись со своей участью. Тут неведомая тяжесть рвала и раздирала его изнутри, пока Яков Георгиевич не отключился, искренне надеясь, что навсегда.
- Вот допился, окаянный, - услышал он поутру и разлепил веки. Нарядно одетая старушка с мелкой кривоногой собачкой брезгливо обошла его по широкой дуге, странно косясь на что-то, чего Яков Георгиевич ещё не разглядел.
Пошевелившись и встав, Яков Георгиевич обнаружил, что неведомая тяжесть исчезла, только оставила после себя странную лёгкость и слабость, как после болезни.
От места его ночлега тянулись по берегу глубокие борозды. Они вспахали землю, асфальтовую дорожку, набережную, затем их следы уходили в воду и терялись в глубине.
Яков Георгиевич вздохнул и пошатываясь побрёл домой.
Больше странный недуг его не беспокоил, только на жаре казалось, что на шее нагрелась невидимая цепочка. Иногда Яков Георгиевич думал, а не приснилось ли ему всё. Но от узамбарских фиалок старался держаться подальше. Да и больничные счета наводили на мысли.
А когда Яков Георгиевич выходил прогуляться на берег, ему казалось, что он слышит, как перешёптываются якоря на кораблях; они его узнавали и называли по имени. Тогда он глубоко вдыхал влажный воздух и улыбался им как родным – уж он-то знал, как это важно – правильно держаться за твердь.

[Александр Басов]

Я не поклонник бытописания бреда, как бы убедительно это ни выглядело. В таких текстах, как правило, напрочь отсутствует сюжет. Так и здесь всё в стиле: "мели, Емеля, твоя неделя".

[Мюнхгаузен]

Можно нахвататься вершков, отдельных предложений и фраз, но слепить из этого богатства что-то приемлемое - надо постараться.
В данном случае встречаются перлы и неточности,позволяющие безошибочно определить статус автора. "Яков Григорьевич изо всех сил уставился на фиалку", масса подобных. Что ж, пожелаю автору поучиться. На этом форуме я сам учусь, и не стесняюсь задавать вопросы, принимать советы. Лиха беда начало. Удачи.

[Ябадзин]

Неплохо вышло. До отлично мне не хватило либо совсем безумного второго мира во сне, либо более приземленного.
Твердое соответствие темы, финал вполне удался.

[Мой дядя]

Неожиданно.
Главная, как мне показалось, мысль... (ой, не бейте меня по голове!) - о роли личности в истории. Типа: пусть ты самый обычный человек, не сверхгигант, не супермен, но иногда стоит упереться. Потому что может оказаться, что ты - последний якорь мира, не дающий ему соскользнуть в небытие...

Что-то подобное было у Стругацких. Сеня Тапочкин, который был самым обыкновенным, но держал на плечах равновесие мира.

Узамбарские фиалки не выносят попадания воды на листья. Поэтому на улице расти не могут. Впрочем, это ж было во сне...

[mgk]

Неплохо! По крайней мере хотелось дочитать и узнать, чем закончится.
Удачи!

[grark]

Не понравилось. Ничего определённого в тексте нет, нужно что-то додумывать. Даже второй раз не помог.

[Алексей2014]

Яков (Пятка? Из Библии?) Георгиевич(сын земледельца? Греческая мифология?) и есть ключ, благодаря которому наш мир реален? Да здравствуют хоббиты и прочие "маленькие люди" мировой литературы!!! Понравилось сочетанием образов героев сатирика А. Трушкина и указанных аллюзий. Да хорошо же! Спасибо, удачи!

[Гость_Anger Builder_*]

На крыше улёгся котлованом бассейн

Я так долго ещё не смеялся.
На плите возлежал ямой фонтан
Примерно так. Срочно читать СНиП!
В остальном же было увлекательно, хотя чувствовался небольшой дискомфорт из-за сюжетной недосказанности. Но учитывая лёгкость и стёб, а также неожиданные повороты... Мне понравилось. Писал, наверное, Полудиккенс, хотя не хватает длинных канцелярных предложений. Наверное, маскируется так.

[Mehdi]

Яичницей-глазуньей висело над головой мягкое, словно закатное, солнце. -- Некрасивое сравнение. Читаешь-читаешь, а тут БАЦ! и яичница
какая-то висит над головой. Я уж думал из-за перепитого чая всякое чудится...

Как он это понял, он сразу забыл, но признаки были чёткие. -- "Он, он" в одном предложении. Да ещё и "были".

Яков Георгиевич -- Почему нельзя называть его просто Яков? Во всём тексте Яков да Георг.

В конце Яшка просыпается после пьянки и получает способность говорить с якорями. И понял, как правильно держаться за-а... твердь. Какие-то у меня пошлые мысли. В общем, Яшка -- пьяница. И всё, что он видел, это последствия пойманной белочки. Я так понял. Если не прав -- укажите.

И куда делся мужичок? Он стал фиалкой-аборигеном?

Не особо впечатлительный текст. Яичко-солнце, Яшка и фиалки-аборигены запомнились как названия. Больше ничего.

[Kukaracha]

Умно, образно, по-хорошему стебно.
Очень тёплый текст.
Автор не лишён и владеет словом. Мне очень понравилось.
Перебор с Яковом Георгиевичем, слишком его много, но думаю что оправдано стилем, который автор выбрал для этого рассказа. Удачи !

[NatashaKasher]

Ужасно понравилось читать, написано обалденно, но конец всё-же несколько разочаровал. Семя, ключ держание за твердь и всё остальное не совсем как-то сложились для меня в одно... По уровню написанного я ожидала чего-то уж совсем такого, такого... А тут мораль, что за твердь держаться нужно, что, конечно, верно, но для такого рассказа по-моему недостаточно.

[NatashaKasher]

Да ещё и "были".

Полиция "были"! Спасайся кто может.

[Mehdi]

Полиция "были"! Спасайся кто может.

Скорее Тёмный Рыцарь, в одиночку борющийся с преступными "были".

[NatashaKasher]

Скорее Тёмный Рыцарь, в одиночку борющийся с преступными "были".

Такие "тёмные рыцари" на каждом конкурсе налетают, местоимения и "былки" подсчитывают.

Наоборот, это я чувствую себя одинокой воительницей за восстановление в правах незаслужено осуждённого "было"...

Не верьте тому, кто говорит, что "было" это якобы "слово мусор" без которого "можно обойтись". Это не правда.

И местоимение "он" не следует огульно изничтожать. В данном контексте повтор вполне уместен.

Вот аналогичные примеры.

Нужно было вот этот самый мужицкий гнев подманить по одной какой-нибудь дороге, ибо так уж колдовски устроено на белом свете, что, сколько бы он ни бежал, он всегда фатально оказывается на одном и том же перекрестке.

Булгаков, Белая гвардия.

Всегда он был веселый, толстый, плотоядный, всегда он что-то коллекционировал - то марки, то монеты, то почтовые штемпеля, то этикетки с бутылок.

Стругацкие, За миллиард лет до конца света.

[Mehdi]

Такие "тёмные рыцари" на каждом конкурсе налетают, местоимения и "былки" подсчитывают.

Наоборот, это я чувствую себя одинокой воительницей за восстановление в правах незаслужено осуждённого "было"...

Не верьте тому, кто говорит, что "было" это якобы "слово мусор" без которого "можно обойтись". Это не правда.

И местоимение "он" не следует огульно изничтожать. В данном контексте повтор вполне уместен.

Вот аналогичные примеры.

Булгаков, Белая гвардия.

Стругацкие, За миллиард лет до конца света.

По поводу "было" я уже писал в Десятой музе:
Слово "было" полезно в диалогах или при описании того, что было к тому моменту времени, когда происходит описанное действие. То есть, "эта шляпа была в грязи и порвана, но я её помыл, зашил и теперь она хорошо мне служит". Здесь оно к месту. Но если добавить "было" в описание, то получится "шляпа была в грязи и порвана, но теперь она помыта, зашита и хорошо служит". Описание получается пассивным и унылым, без действий персонажей. И если повествование ведётся в прошедшем времени, то "было" в описании ни к месту. Интереснее наблюдать за полётом птиц, чем за валуном. И чтобы Вы меня правильно поняли -- я не против "было", если оно в диалогах.

И дополню к "было": в описании оно тоже уместно, когда говорится о том, что было. Например, "Это было задолго до падения первой атомной бомбы". Пользуйтесь им, никто не запрещает, но там, где это действительно необходимо.

По поводу "он".
Всегда он был веселый, толстый, плотоядный, всегда он что-то коллекционировал - то марки, то монеты, то почтовые штемпеля, то этикетки с бутылок. -- "Он всегда весёлый, толстый, плотоядный, всегда что-то коллекционировал - то марки..." -- Я убрал лишнее "он" и "был", и разве без них предложение выглядит хуже? Его тяжело читать или непонятно, кто весёлый, а кто коллекционирует марки? Нет. Стало легче читать после изменения? Да.

Я почитал абзац, откуда Вы взяли это предложение, и удивился. Там в предыдущем предложении тоже стоит "он" (к месту) и речь идёт о Вайнгартене. И в следующем "он", "он", хотя и без того понятно, что речь идёт не о ком-то другом, а о Вайнгартене.

И в данном рассказе "он", "он" неуместно. Вот пример без лишнего:
Он сразу забыл, как это понял, но признаки видел\чувствовал чёткие. -- Тут и активный герой, который ощущает, что с ним происходит, и понятно всё.

[DokCorvin]

Непонятно – проросло что-нибудь в итоге? Или выросло? В общем и целом неплохо, хоть и непонятно).

[Гость_Anger Builder_*]

Описание получается пассивным и унылым, без действий персонажей.

В описаниях не должно быть действия персонажей. Суть описания в том, чтобы описать. Статика.

я не против "было", если оно в диалогах.

Диалоги пишутся в настоящем времени, если это не объяснялка.

Я убрал лишнее "он" и "был", и разве без них предложение выглядит хуже?

Есть такой литературный прием "анафора", его используют для ритма.

[NatashaKasher]

Mehdi
Не знаю даже как выразить степень моего с Вами несогласия.

[Mehdi]

В описаниях не должно быть действия персонажей. Суть описания в том, чтобы описать. Статика.

Диалоги пишутся в настоящем времени, если это не объяснялка.

Есть такой литературный прием "анафора", его используют для ритма.

"Шляпа была взята и повешена на крючок" звучит и смотрится лучше, чем "он взял шляпу и повесил её на крючок"? Второй вариант я называю действием персонажей. Это я и имел в виду. Об этом и шла речь в Десятой музе. Если идёт описание природы, то "было" делает текст пассивным. Например, "Зелёный клён был насестом для голубей, воробьёв и ворон. Из-за чего лавочка под ним была облеплена бело-чёрными неприятными пятнами". Здесь клён, на момент описываемого действия, был насестом. То есть получается прошедше прошедшее время, ведь он на тот момент был насестом, а теперь, в описываемый момент, им не является. И при этом пассивное предложение. А можно просто написать: "Зелёный клён служил насестом для..." Но если Вам нравится писать с "было", пишите, Вам никто не запрещает.

В диалогах "было" нужно, но тоже не везде. "У тебя же была новая покрышка?", или вот, с ненужным в литературе "было" -- "Ты был великолепен!", но при этом "был" даёт понять, что это обычная речь обычного человека, который не пытается говорить литературным языком.

В данном случае никакого ритма не было. Три "он" и имя всего-то в двух предложениях сбивали, а рядом ещё и неуместное "было".