Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
18:00, Начало 22 века. Миром правят люди со сверхспособностями, устанавливаю
Vladimir Kurin
сообщение 7.5.2019, 21:20
Сообщение #1


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 7
Регистрация: 27.3.2017
Вставить ник
Цитата






В восемнадцать часов, ни минутой раньше, ни минутой позже вновь зазвучала сире-на. Это означало, что у населения было не больше пяти минут, чтобы скрыться с улиц. Неважно где, важно найти убежище до шести часов утра. За долгие годы действующих законов, люди научились ближе к шести часам вечера находиться дома, крайне редко, и с каждым днем, месяцем, годом все реже в момент звучания сирены кто-то оставался на улице. И в эти редкие случаи, когда кто-то не успевал найти укрытие, охотники (так назывались представители правосудия), следившие за порядком и соблюдением населением комендантского часа, схватывали нарушителей закона. В течение нескольких дней власти обдумывали наказание и выносили приговор, чаще смертная казнь на центральной площади города и иногда, нарушивших закон оставляли в живых, но никто их больше не видел. Среди населения ходили слухи, будто они попадают в рабство и работают во благо властей до самой смерти. По закону комендантский час не могли проводить чаще трех раз в неделю и более двух дней подряд. Так жители города примерно знали, когда можно не спешить домой. Город, насчитывавший в себе несколько сотен тысяч человек, за считанные годы сократился в население до пяти тысяч. Город-колония шел к вымиранию, медленно, лишь растягивая неизбежность.
Миша, двенадцатилетний, голубоглазый мальчишка, спотыкаясь и путаясь в штанах, явно больших для него, бежал по безлюдной улице. Изо всех сил он спешил домой. Серд-це колотилось в груди невероятным ритмом, казалось, оно вот-вот может начать стучаться о сами ребра, но в какие-то мгновения оно словно замирало, когда Миша представлял, что вдруг сирена замолчит, не позволив ему попасть домой. Он понимал, что времени совсем мало и скорее всего он не успеет добежать. В юной голове путались нелепые идеи, где можно спрятаться: «мусорный бак, нет, там точно найдут, магазин, нет-нет, тоже нельзя, опасно, да и если он заперт». Нервничая и спеша, он на мгновение даже забыл в какую сторону надо бежать. Совсем немного и все, на улице станет настолько тихо, что, пока-жется можно услышать даже, как маленькая муха потирает свои лапки. На улице не будет ни звука, кроме всхлипов и шуршания великоватых штанишек, спешащего спастись маль-чика. Еще достаточно светло, но вокруг ни души, окна в домах напрочь заколочены фане-рой, либо досками. Окна некоторых домов, особенно одноэтажных, плотно закрыты же-лезными ставнями. Подъезды многоэтажных домов были крепко накрепко заперты желез-ными дверями, которые весили под сто килограмм. Когда жители открывали или закрывали их, скрежет ржавых петлей был слышен всей улице. Сами дома были в таком состоянии, что казалось, еще немного, и они разрушатся. Стены были исписаны трещинами и отверстиями, чем-то напоминающие следы от выстрелов. Стекол в окнах почти не было, как и не было осколков вокруг домов. Так было не только на улице, по которой бежал запыхавшийся мальчик, так было во всем городе. А может и в других городах, никто не знал, но даже если кто-то что-то знал, то тщательно это скрывал. Вокруг города новые власти возвели высокую стену, высотой в несколько десятков метров. За территорию, ограниченную этой стеной никому не позволялось выходить. Да и есть ли этот выход вообще, никто не знал. Иначе кто-нибудь да попытался бы выбраться. Даже самый старый житель города родился в этих стенах. Никто не мог сказать, когда их построили. В этих стенах были входы, именно оттуда выходили те, кто искал нарушителей. Те, кто считался служителями закона. Миша на бегу смотрел то в одну, то в другую сторону, пытаясь найти открытую дверь или окно. Времени совсем не было. Сейчас стихнет сирена и двери в стенах откроются, и те, кто ищет нарушителей увидят каждую улицу, каждый переулок, каждого, кто остался на улице. Миша повернул за домом, который считался самым высоким в городе, в нем насчитывалось десять этажей. Люди, которые бывали на крыше этого дома, говорили, что даже оттуда не видно, что находится там, за стенами. Дом мальчика находился за следующим перекрестком, по его давним подсчетам, от самого высокого дома, до его дома было двести девятнадцать шагов. «Еще минутка, всего минутка» пронеслось в голове Миши. По, слегка испачканной, щеке, покатилась слеза, за ней еще одна. Я успею, я успею, еще совсем немного. Где-то в небе он увидел яркие огоньки, напоминавшие звезды, но это были не они. Слишком рано для звезд, подумал мальчик, да и огни совсем низко и перемещаются, словно медленно летая над городом и наблюдая за ним. Ему осталось сто сорок три шага, когда замолчала сирена.

Мария доготавливала ужин, иногда поглядывая на часы, во-первых, к шести часам вечера должен был вернуться ее сын, еще в обед, убежавший к Максиму, а во-вторых, чтобы не испортить пирог, который веял из духовки аппетитным запахом по всей кварти-ре. Мария уже много лет дружила с мамой Максима Натальей, ну и дети естественным образом сдружились. Они часто ходили друг к другу в гости, особенно когда три сирены прозвучат до выходных, это означало, что до начала следующей недели комендантского часа не будет. Выбирались ли дни для комендантского часа случайно, или в их порядке был какой-то умысел, никто не знал, кроме тех, кто их назначал. Из всего населения горо-да, а оно уменьшалось гораздо быстрей, чем прибавлялось, а если быть точнее, оно не прибавлялось совсем, никто не видел охотников, никто к этому и не стремился. Встреча с охотником была неизбежна только нарушителям. Не зря по всему городу, в магазинах, в библиотеке, на зданиях и домах, висели плакаты с текстом: если ты увидел охотника, зна-чит, тебя больше никто не увидит. Жители держали эти слова в голове, как правило. Единственное правило, которое никто никогда не хотел бы нарушить. Многие боялись заводить детей из-за комендантского часа, боялись, что плачь маленького ребенка нарушит правила. Хотя об этом в законах не было ни слова. Охотники никогда не врывались в дома, им было запрещено это делать. Главной задачей для них было искать тех, кто остался на улице и пытался спрятаться в темных углах. Те, кто все же был пойман, был арестован и больше никто и никогда не видел их в городе. Единственное место, где можно было увидеть тех, кого забрали, была площадь, на которой проходила казнь. Одно было известно, тот, кто после отключения сирены оказался на улице, неизбежно встретится с охотником. Эта мысль начала мучать Марию, когда без десяти минут шесть, в день, когда возможен рев сирены, дома не было ее единственного сына. Оставшиеся десять минут она не находила себе места. Забыв об ужине, о пироге, обо всем на свете, она молилась, чтобы в следующий миг открылась дверь, и на пороге стоял ее мальчик. Но это не происходило. Мария завороженно смотрела на часы, как секундная стрелка проходит круг за кругом, щелчок за щелчком. Она уже собиралась выскочить на улицу и бежать к Наталье, но остановила себя мыслью, что может сын, дождется шести часов там, в гостях, и если не будет сирены, то придет домой. Но как только ей забиралась в голову мысль, что ее мальчик сейчас где-то идет по улице, как в тот же миг в груди все сжималось, слезы невозможно было сдержать. Она закрыла глаза и вновь начала молиться. Громкий звук сирены заставил ее содрогнуться. Неизвестность о том, где находиться в этот момент ее ребенок, сводил ее с ума. Ее уютный, небольшой дом, который она очень любила, дом в котором она чувствовала себя в безопасности превратился для нее в пыточную. Не выдержав напора эмоций, Мария выбежала из квартиры. Она ни когда не видела столь пустынной улицы, все жители каждый день, пока не прозвучит трех сирен за неделю, к шести часам расходились по домам. И если в восемнадцать ноль одну сирены не было слышно, то через пару минут по улицам города вновь текла жизнь. Словно нет никаких ограничений. Но не в тот день, когда заплаканная девушка, выбежавшая на улицу во время сирены, рискующая попасть к охотникам. Она оглядывалась по сторонам, но никого не видела. Она стояла на месте, не зная, что делать, бежать на поиски сына или вернуться в дом. Бежать по улице, означало неизбежно пропасть, не узнав о судьбе сына и возможно оставить его сиротой, а вернуться в дом и провести всю ночь в мучительных догадках, не имея даже шанса узнать, где ее мальчик, ей было мучительно больно. Поколебавшись, она все же зашла в подъезд. Когда она зашла домой, нерешительно закрыв за собой дверь и заперев замки, ее сыну оставалось добежать до дома двести девятнадцать шагов. Заплаканными глазами она смотрела на часы, надеясь, что ее сын остался у Натальи и Максима.
Миша успел сделать всего несколько шагов, как внезапно перед ним на расстоянии в пару метров возник человек. Мальчик замер, недоумевая, откуда взялся этот мужчина. Это был охотник, высокий, коротко остриженный с грубыми чертами лица и холодным взглядом. Через мгновение мужчина схватил мальчика, закинул его на плечо и двинулся в обратную сторону. Миша изо всех сил пытался вырваться из крепкой хватки охотника, он бил его по спине, как только мог, но все было безуспешно. Крик мальчика, взывающий о помощи, разрушал тишину, но не приносил никакого положительного результата. Спустя мгновение они вошли в двери, которые открывались в стенах, окружающих город. Миша даже не заметил, как невероятно быстро они преодолели расстояние в несколько сотен метров. В тот момент он думал о том, как вырваться из рук мужчины и оказаться в руках мамы.
Мария беспокойно и нетерпеливо поглядывала на часы, которые висели на стене над обеденным столом, рядом с ними красовалась фотография, на которой Мария и Миша казались счастливыми. Они были счастливы, даже несмотря на то, что они оба тосковали за отцом и мужем. Он однажды нарушил правила, его схватили и не на следующий день, не через несколько дней он не был казнен. Мария была уверена в том, что ее муж попал в рабство, он был молод и полон сил, такие им скорее нужны были живыми. С этими мыс-лями она верила, что однажды они все-таки увидятся, если не здесь, то в другом мире. И вновь это чувство переполняло ее. Чувство неизвестности, но в большей степени потери.

В начале седьмого утра, как только комендантский час окончился, Мария тут же по-бежала к подруге. Она бежала так, как бегут атлеты на соревнованиях. Увидев ее бегущей тем утром, можно было не заметить, что это хрупкая женщина. Она с невероятной быст-ротой преодолевала метр за метром, квартал за кварталом. Она бежала и даже не могла догадаться, что несколько часов назад, с таким же упорством, и почти той же надеждой, по тому же маршруту бежал ее сын. Только гораздо медленнее. Она бежала, надеясь, что ее сын остался в гостях на ночь, и сейчас она его увидит, но где-то в душе из глубины поднималась на поверхность мысль, что Миша накануне вечером все же ушел домой, и не вернулся.
Жители города, не сказать, что жили дружно и всегда помогали друг другу, каждый был сам за себя и свою семью, но вреда друг другу не причиняли, либо он был сведен до минимума. Единственным распространенным преступлением в городе было, даже трудно назвать воровством, скорее подворовыванием урожая. Никто бы не выкопал весь урожай картофеля, два-три куста вполне возможно, но и это было довольно редко, тем более, что все старались оградить свои участки от вторжения. Куда более сплоченным становилось население, когда у кого-то случалось несчастье. Город с поредевшим населением позволял жителям знать почти каждого, если не по имени, то, как минимум в лицо. Маша прекрасно понимала, что если ее сына нет у подруги, то иного варианта, как он попался охотникам, просто не может быть. Случиться с ним внутри города ничего не могло. Но сердце матери билось в надежде, что Миша у Натальи.
– Маш?! Что случилось? – Сонным голосом, зевая, спросила Наталья.
– Миша…– пытаясь отдышаться, произнесла Мария, – Миша у вас?
Наталья смотрела на подругу непонимающим, вопросительным взглядом.
– В каком смысле у нас!? – Удивленно спросила Наташа. Но в ответ вместо слов раздался вскрик, а следом громкий, безутешный плач. Наталья поняла, что убежавший вечером Миша, не добрался до дома.
– Машунь… – дрожащим голосом произнесла Наталья, и только она хотела обнять подругу, чтобы хоть как-то поддержать и успокоить, если в такой ситуации это вообще возможно, как та в мгновение рухнула на пол без сознания. На звук грохота, из комнаты выбежал муж Натальи.
– Что случилось? – Недоумевая спросил он, поднимая лежащую Марию.
– Миша, вчера не вернулся домой. – Сквозь слезы прошептала Наташа.
– О, Господи! Как так случилось? Он же вроде задолго до шести ушел, может, у кого остался?
– Да у кого!? Кроме как у нас ему вряд ли было бы у кого остаться. Но будем наде-яться на это. Может где-то ему удалось спрятаться.
Они уложили Марию на диван в гостиной, и присели рядом, думая о дальнейших действиях. Через пару минут Мария пришла в себя, оглядываясь по сторонам, словно не понимая, где она находится.
– Миша у вас? – простонала она.
– К сожалению, Маш, он вчера ушел домой. – Ответила Наташа, взяв за руку подру-гу. Они вместе заплакали, понимая, что шансов найти Мишу в городе, нет.
За окном становилось все светлей и светлей. Вскоре жизнь на улицах вновь пошла своим обычным ритмом. Все было так же, как вчера. Но не для всех. Мария не переставая, уткнувшись лицом в плечо Натальи, плакала. В это утро она была самой несчастной в го-роде, а может и в мире, каким бы он не был за стенами. По крайней мере, она так считала. Ближе к полудню, измученная стрессом, не спавшая всю ночь, она уснула.

Мишу привели в комнату, в которой не было ничего кроме двух стульев, стоящих посередине. Не было даже маленького окна. Мише хотелось бы увидеть, каким может быть вид из окна за пределами, почти разрушенного города. Яркий белый свет излучали тянувшиеся по потолку лампы, он был очень ярким, что мальчику приходилось слегка прищуриваться, чтобы не слепнуть. Он чувствовал себя очень некомфортно в этой комна-те. Яркий белый свет словно отражался от белых стен, делая атмосферу комнаты напря-женной. Даже зажмурив глаза, казалось, невозможно оказаться в темноте, яркий свет про-бивался бы сквозь веки. Он думал о маме, как она там, не поймали ли ее, не бросилась ли она его искать, когда зазвучала сирена. Он чувствовал себя виноватым и жалел, что не ушел от Максима немножко пораньше. Даже не это помешало ему успешно добраться до-мой. Проделав почти полпути, он увидел играющих в мяч детей, они были немного стар-ше, но его внимание было сосредоточено на мяче, потертом и едва подпрыгивающем. Он любил играть в мяч, чаще рядом с домом и в одиночестве, лишь изредка ему составляла компанию мама и так же редко Максим. Но этот мяч был куда больше, чем его, да и лю-дей здесь было много.
– Можно с вами? – спросил Миша мальчика, который находился ближе всех. Тот оглянулся, пожал задумчиво плечами и ответил:
– Я думаю, да.
Миша, радостно улыбнувшись, вбежал в самую гущу играющих, сразу же ему дали мяч. Он настолько увлекся игрой, что совершенно забыл о времени. Он играл, забыв обо всем. Единственное о чем он подумал, что, когда вернется домой, обязательно расскажет маме о том, как поиграл в мяч.
Неожиданно игра прекратилась, и один из мальчиков сказал то, что безумно напуга-ло Мишу:
– Пора домой! Время почти шесть!
Дети расходились в разные стороны. Миша в растерянности оглянулся по сторонам и побежал в сторону дома. Всего минута, другая и все было бы по-другому. Маме не при-шлось бы переживать за него, а ему за нее.
Он присел на стул и закрыл глаза, чтобы они хоть немного отдохнули от чересчур яркого света. Прошло немного времени, и послышался какой-то глухой грохот, такой же он слышал, когда его нес сюда тот мужчина. Это был звук отпирающегося замка. Через мгновение послышалось, как тяжелая дверь открылась. В дверях появился все тот же че-ловек, который привел Мишу в эту комнату, который так неожиданно отнял у матери сы-на. Мужчина около двух метров роста, со строгим, слегка небритым лицом, но, как пока-залось мальчику, очень добрыми глазами, подошел к Мише и сел напротив. Их взгляды пересеклись, но Миша тут же отвел взгляд в сторону. И даже после нескольких минут молчания, мальчик не переставал ощущать на себе взгляда. Ему было не по себе от этого. Он боялся произнести даже звук, но все же не выдержал напряженной тишины.
– Что будет со мной?
– Скоро узнаем. – После минутной паузы ответил мужчина.
– Почему вы нас убиваете?
– Сложно назвать убийством то, что мы делаем. За преступлением всегда следует наказание.
– Но вы же убивали людей на площади.
– Нет, это было исполнение приговора совета.
– Почему вы так наказываете?
– Потому что этого требуют наши законы.
– Вы злитесь на нас? За что?
Мужчина устремил на мальчика нахмуренный взгляд, не злой, не сердитый, взрос-лый взгляд. Он обдумывал взрослый ответ на взрослый вопрос маленького мальчика.
– Мы не злимся на вас, просто мы отличаемся от вас. Мы все живем по одним зако-нам. Вам нельзя делать одно, нам другое.
– А что нельзя делать вам?
Мужчина слегка улыбнулся, потом произнес:
– Нам нельзя заходить на вашу территорию чаще, чем разрешает закон. Иначе нас накажут не меньше вашего. Когда ты еще не родился, а я был еще совсем маленький, что-бы что-то помнить, моих родителей, бабушек и дедушек считали не такими, как все, как вы. Твои предки не любили моих, а мои боялись и прятались, старались держаться по-дальше от твоих. И вот однажды гении-ученые начали ставить эксперименты над нами, над моими предками и другими такими же, не такими как все. Нас им вроде не так жалко было что-ли, если вдруг что-то пойдет не так, мы не полноценные, слепые, глухие, немые.
– А какие эксперименты? – перебил мальчик. Мужчина снова нахмурился.
– Нас хотели сблизить с вами, чтобы мы могли считать себя нормальными. Нам хо-тели искусственно вернуть зрение, слух, речь. Когда что-то начало получаться, а согласия на эксперименты ученые не получали, нас начали воровать у родителей. Так украли моего деда. А потом, когда ученые смогли добиться своего, мы, не такие как все, смогли видеть без глаз, слышать и говорить, не открывая рта. Мы стали сильнее и умнее. А когда родился мой отец, он мог читать мысли и передавать свои без помощи устройств и ученых. Настало время, когда мы стали считать вас не такими, как все, как мы. И все вокруг перевернулось.
– Но мы вас не убиваем!
– Убивали раньше! И могли бы сейчас убивать, если бы вам дали свободу.
– Не правда!
– Ты думаешь иначе, ты часто вспоминаешь историю о том парне, который убил много моих людей. И я знаю, что ты мечтаешь вырасти и убить еще больше людей, таких как я. Не правда ли?!
Мужчина смотрел так, словно он сейчас слышал и знал все, о чем, когда либо, маль-чик думал.
– Что там за стенами? – дрожащим голосом спросил мальчик.
– Ты сейчас боишься. Но когда ты дома, и звучит сирена, ты нас ненавидишь. Все произошло поэтому. Все из-за ненависти слабых к сильным, к тем, кто диктует правила. Война между нами и вами произошла по этим причинам. Потому что вы считали нас изгоями тогда, а сейчас считаете убийцами.
– Меня тоже казнят?
Сердцебиение мальчика значительно ускорилось в ожидании ответа. Ему было страшно. Он почувствовал, как жар поднимается от живота к голове и в глазах на мгнове-ние потемнело. Он сам не знал, какой бы хотел получить ответ на свой вопрос. Умереть он не хотел, но и оставаться в рабстве, зная, что больше никогда не сможет увидеть маму, для него было слишком страшно. Но ответа не последовало. Спустя пару минут мужчина встал и отошел к двери с задумчивым видом. Он словно ждал когда сможет покинуть эту комнату, его взгляд был устремлен на дверь, будто мысленно он пытался открыть ее. Ми-ша, не отводя взгляда, рассматривал его. Костюм, облегающий тело охотника, словно был сделан из чешуи, светло-серый переливающийся от попадания света. На голове в области висков крепились маленькие диски, чем-то напоминающие наушники, они иногда морга-ли, то зеленым, то синим цветами. Эти диски соединялись с костюмом тонким проводом.
– А что это у вас на голове? Для чего эти провода? – Не сдержавшись от любопыт-ства, спросил мальчик. В ответ он увидел задумчивый взгляд и едва заметную улыбку. Диски на висках загорелись желтым цветом и мужчина исчез. Бесследно растворившись в ярком свете комнаты. От неожиданности мальчик вскрикнул. Он боялся пошевелиться, обдумывая то, что только пришлось увидеть. Он не знал, исчез ли мужчина или стал не-видимым и сейчас ходит вокруг беззвучно и как вообще люди могут вот так запросто ис-чезать. Миша подумал, что исчезновение мужчины как-то связано с этими дисками на го-лове, возможно, это устройство помогало перемещаться в пространстве, ходить сквозь стены. На какое-то мгновение он даже забыл, где находится и почему, и что будет дальше, ему стало интересно произошедшее чудо на его глазах, он с нетерпением ждал и надеялся, что этот человек еще вернется сюда и можно будет его спросить об этом.
– Эй, вы тут? – Прошептал Миша, подумав, что если мужчина стал невидимым, то он мог находиться в комнате. Но ответа не последовало. И как Миша не прислушивался в надежде услышать какой-нибудь шорох, ничего не услышал.
Через некоторое время, где-то за дверью послышались шаги, сначала они приближа-лись и Миша подумал, что вот-вот откроется дверь, но кто-то прошел мимо и звук шагов удалился.
– С помощью этого устройства мы очень быстро преодолеваем расстояния! – неожи-данно раздался голос сзади. Миша от испуга подпрыгнул и закричал. Он оглянулся и уви-дел мужчину, так же внезапно появившегося, как и исчезнувшего несколько минут назад. Едва заметная улыбка, снова появилась на его лице. Сделав несколько маленьких шагов к Мише и присев на корточки, он добавил:
– Быстрее ветра!
– Ого!
– Пока наши умы не способны это делать без специальных приспособлений, но, воз-можно, со временем эволюция приведет нас к этому.
Мужчина встал и отошел в дальний угол, его не покидали мысли о дальнейшей судьбе любопытного мальчишки. В законах о нарушениях правил комендантского часа ничего не говорилось о столь юных преступниках. Как нарушителя порядка его, безусловно, ждало наказание, но ввиду возраста в его нарушении не было намеренного умысла. Это больше всего заботило мужчину, и он думал, как донести это властям, которые сейчас так же находясь в заблуждении, искали справедливое решение. Он явно не желал казни юнца. Увы, не его слово было последним.
– Что со мной будет? – слегка дрожащим голосом вновь спросил мальчик.
– Пока не знаю, никто еще не знает.
– Меня сделают рабом? Я буду работать?
– Это вряд ли. Мал ты для работ. И рабов здесь нет, есть люди, которые работают во имя процветания нашего народа.
– Значит, меня казнят!
Эти слова дрожащим эхом пронеслись внутри мужчины. Он оглянулся на мальчика и, встретившись с ним взглядом, едва не прослезился. Перед ним стоял беззащитный, без-обидный мальчишка с накатившимися слезами на глазах. Мужчина не выдержал моляще-го взгляда мальчика, с камнем в груди он вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Мальчик вновь остался один на один со своими мыслями, преимущественно не са-мыми позитивными. Его, как и любого другого человека, пугала неизвестность, тем более, что эта неизвестность заключалась в том, выживет он или нет.

Убитая горем молодая женщина не находила себе места. Несмотря на уговоры по-други, да и всех знакомых, она отказывалась спать, и лишь изредка ненадолго погружа-лась в сон, когда просто отключалась, организм брал свое. Бесконечные и безуспешные попытки отыскать сына в городе она с трудом и нежеланием оставила. Самым страшным местом, которое она обходила стороной и в то же время постоянно о нем спрашивала зна-комых и соседей, была площадь, на которой мог появиться ее сын. Она безустанно моли-лась, чтобы его там не было, чтобы высшие силы, если они есть, лишили ее такой участи. Прошла почти неделя, как ее сын пропал. Она знала, где он, в чьих руках, но что с ним и как он, она не могла себе представить. Она лишь верила и надеялась, что он жив.

Миша все эти дни находился в той комнате, где ничего не было, кроме кровати, сту-ла, стоящего посередине и туалета, отгороженного непрозрачной тканью. Каждый день по несколько раз к нему приходил тот мужчина, имя которого он до сих пор не знал. Они общались довольно дружелюбно и обо всем. В основном о людях, если их так можно назвать, которые живут здесь, за пределами города. Мальчик узнал, что это не единствен-ный город, спрятанный за стенами. Этот мир не ограничивался стенами, которые он видел каждый день. Это одновременно и порадовало и огорчило мальчика. Его радовало, что кроме них в мире есть еще люди, которых он, возможно, когда-то увидит, увидит то, что находится за пределами его каждодневной жизни. Но грустно было от мысли, что, несмотря на многих других людей, в мире ничего не изменилось за столько много лет, люди живут в закрытых городах и ничего не могут с этим поделать. Только с каждым попавшим в плен, с каждым умершем человеком, население городов безвозвратно уменьшается, и настанет момент, когда города внутри стен опустеют. И обычных людей совсем не останется.
Миша постоянно думал о маме, больше всего его беспокоила мысль, не пошла ли она на его поиски, и не попалась ли так же, как он. Каждый раз он пытался выбросить эти мысли из головы, но не мог. Каждый день он спрашивал об этом мужчину, на что тот от-вечал, что ее нет среди нарушителей. Кроме Миши здесь никого нет. На четвертый день в комнату, где находился Миша, зашел мужчина, не тот с которым он общался. Взгляд это-го был холодным и безразличным.
– Идем за мной! – рявкнул он.
– Куда? – спросил мальчик дрожащим голосом. Он не ожидал, что придет кто-то другой, да еще и уведет его отсюда. Тем более он не хотел, чтобы пришел такой хладно-кровный, равнодушный человек, если его можно назвать человеком.
Мужчина резко развернулся, встал на колено и больно схватил мальчика за плечо, окинув Мишу безжалостным взглядом, он произнес:
– Только благодаря Герману ты еще жив! Но если он не перестанет вступать в пере-палки, пытаясь тебя вызволить отсюда, вы оба закончите плохо!
Мужчина встал и толкнул мальчика вперед. Они вышли из комнаты, и пошли по длинному коридору. Сделав несколько поворотов по бесконечно длинным коридорам, они словно попали в другой мир, так показалось мальчику. Чистые, красивые комнаты, приятная мелодия играла во всем помещении откуда-то сверху, из потолка. Миша думал о Германе, так звали человека, который его схватил рядом с домом, привел сюда и теперь пытался освободить. Как он это пытался сделать, Миша не знал, но слова человека с которым он шел, встали в памяти стеной. Мальчика охватил страх, страх за маму, а теперь еще и Герман, если он сделает что-то не так, то их обоих убьют, судя по словам этого мужчины. Куда его ведет этот незнакомец? Мальчику вновь стало страшно, как в тот момент, когда его только схватил Герман и привел сюда, когда еще в мальчике была уверенность, что с ним сделают то же самое, что с тем парнем, который во время сирены стоял на улице и ждал, когда за ним придут. А на следующее утро Миша впервые увидел смерть.
Это было около года назад, тогда охотник поймал свою жертву на пороге библиоте-ки. Двадцатидвухлетний парень даже не пытался скрыться внутри, он намеренно вышел на улицу и ждал, когда сирена смолкнет. Когда он был схвачен, то, не раздумывая атако-вал охотника. Схватка была недолгой, охотник был повержен. В тот вечер армия властей потеряла четверых охотников. Парнишка явно готовился к атаке. Если бы охотники не набросились на него втроем, то неизвестно скольких бы он еще убил. За всем этим сквозь узкую щель ставень наблюдал библиотекарь, который работал и жил в библиотеке. Трое охотников все же справились с парнем, связав его куда-то увели. На следующий день этот парень стоял на центральной площади привязанный к столбу, стоял он там с раннего утра или с самой ночи, никто не знал. Вокруг собралась толпа. Парень был явно уставшим и обессиленным. Люди шептались, мол гляньте, что у него там на шее. Подойти к нему ни-кто не мог, как и каждый приговоренный, он находился в ограждении из колючей прово-локи. На его шее было что-то похожее на собачий ошейник, только он был явно металли-ческий, и по окружности можно было увидеть зеленую, светящуюся полоску. Через неко-торое время полоска стала розовой. Парень плакал, его рот был закрыт жгутом. Среди жужжания людских голосов был слышен громкий плач. Плакала женщина лет сорока с небольшим, стоя на коленях и держась окровавленными руками за проволоку, периодиче-ски она повторяла всего одно слово, «сынок». Полоска на ошейнике стала красной. Плач женщины не стихал, пока не раздался хлопок, словно взорвалась небольшая петарда. Сот-ни глаз в этот момент устремились в сторону прозвучавшего хлопка и увидели уже обез-главленное тело парня. Это была первая казнь и первая смерть, которую увидел Миша. Эта картина не выходила из его памяти на протяжении всего времени. Больше всего он боялся увидеть это еще раз.
Перед Мишей открылась большая железная дверь, и мужчина небрежно втолкнул его в комнату, скрывающуюся за этой дверью. Дверь закрылась, Миша снова остался один в комнате, только теперь комната была куда более взрослой и серой, отчего мальчику ста-ло сразу как-то тоскливо и жутко. Все его надежды и вера в будущее таяли, словно снег весной. Комната напоминала ему тюремную камеру, о которых он читал в некоторых книгах, обычно там находились преступники. « Ну, я же не преступник» подумал Миша. Но он был именно таковым, по законам тех, кто его схватил. Ему было всего двенадцать и он совершил поступок, за который его должны были казнить, как того парня, привязанного к столбу и окруженного колючей проволокой. В комнате, где на высоком потолке горела всего одна лампочка, которая едва ли освещала, скорее, с большим трудом рассеивала темноту. В дальнем углу стояла кровать, вместо матраса было что-то далеко напоминающее толстое одеяло, а вместо одеяла тонкая простынь. У противоположной стены, напротив кровати расположилась потрескавшаяся раковина, от которой исходил ужасный запах, касаться ее было страшно из-за ржавчины и непонятного налета, похожего на давно засохшую кровь. Все это разбавлялось тошнотворным запахом туалета, расположенного в дальнем углу и отгораживаемым непрозрачной пленкой на колечках-бегунках. Бурная смесь запахов вызвала у мальчика рвоту, он быстро подбежал к занавеске, которая отгораживала туалет, и отодвинул ее в сторону. От увиденного тошнота подкатила еще ближе, он отвернулся и блеванул прямо на пол. В унитазе, который, по всей видимости, давно никто не смывал, если слив вообще работал, Миша не решился проверить его работоспособность, плавали человеческие испражнения всех видов и мастей. Он уселся на кровать, облокотившись о стену, обхватив ноги руками, и закрыл глаза. Он вновь представил, как переживает мама. Ему было страшно за нее, все ли с ней в порядке? Хотя как мать может быть в порядке, когда ее единственный ребенок попал в плен.

Мария уже выбилась из сил, бегая по городу в отчаянных попытках найти хоть кого-нибудь, кто мог бы сообщить какую-либо новость о ее сыне. Вера в его выживание медленно, но бесповоротно угасала. Если быть точнее, она угасла на следующий день после исчезновения Миши, только Мария наотрез отказывалась это признавать. Сердце матери никогда не перестанет верить в чудо. За эти несколько дней, когда мальчика схватили, она сильно изменилась: ее щеки стали впавшими, глаза опухшими от слез и постоянного недосыпа, она сильно похудела за этот короткий промежуток времени, стала похожа на обтянутого кожей скелета. Мария всегда была стройной и привлекательной, но исчезновение сына сделало ее измотанной и истощенной. Каждый день к ней приходила Наталья, чтобы поддержать и проверить, все ли с ней в порядке. Иногда Наталья с трудом уговаривала подругу поесть, та постоянно и упорно отказывалась от пищи.
– Маш, так же нельзя! – каждый раз твердила Наталья.
– Ничего не хочу. – обессиленным голосом отвечала Мария, отодвигая от себя та-релку.
– Хочешь, не хочешь, надо! – стараясь оказать влияние на подругу, твердо заявляла Наталья. – Вот вырвется Мишка из рук этих зверей, прибежит домой, а ты тут почти труп, даже встать не сможешь, совсем без сил осталась! Ешь, говорю!
Только после такой мотивации Мария хоть и совсем немного, но все же ела. Ее начали посещать мысли о сведении счетов с жизнью, причем мысли не пролетали мимо-летно, они, однажды запав ей в голову там и прижились. И с каждым часом, который де-лал ее последнюю встречу с сыном все дальше, она все больше приобретала уверенность в необходимости превратить мысли о кончине в явь. Каждый вечер она планировала свое самоубийство. Она уже представляла, как просовывает голову в петлю, как делает шаг вперед и упавший из-под ног стул лишает возможности сделать вдох. От одних этих мыс-лей у нее начинало колотиться сердце, она чувствовала, как сбивается дыхание, как ката-строфически не хватает воздуха. Потом она просто засыпает и спит крепким, непробуд-ным сном. В начале шестого Наталья уходила домой, чтобы успеть до возможной сирены, проверить дома ли семья. Ей не хотелось испытать на себе то, что пришлось пережить Марии. Вечером на шестой день, как пропал Миша, Наталья так же ушла домой, едва ча-сы указали на семнадцать часов. Мария окончательно приняла решение. Выждав некото-рое время после ухода подруги, она пошла в кладовую. Открыв дверь и пошарив по ящи-кам и коробкам, она не обнаружила веревки, хотя была уверена, что видела ее здесь всего пару дней назад. «Не иначе Наташа что-то заподозрила и спрятала ее куда-то» пронеслось в голове Марии. И чем дольше она впустую тратила время на поиск веревки, тем больше была уверена в правоте своей догадки.
Она вышла из кладовой и продолжила поиски по всей квартире, гостиная была пу-ста, поиски в детской тоже не увенчались успехом. Немного побродив по комнатам кру-гами, она вновь вернулась в кладовую.
– Куда же ты ее спрятала? – вслух произнесла Мария. – Где же мне найти эту верев-ку?
Не придумав ничего лучше, она вышла из квартиры, захватив с собой кухонный нож. Выйдя на улицу, она пошла прямиком к небольшой площадке, на которой располагались две некрашеные, покосившиеся лавочки. Немного в стороне от лавочек стоял железный столбик, а в нескольких метрах от него был еще один точно такой же. От одного столбика к другому тянулась веревка, на которой Маша сушила вещи. Не раздумывая, она срезала ее ножом, намотала на руку и направилась к дому. Ей понадобилось немного времени, чтобы правильно связать петлю, которая затянулась бы в нужный момент. Прикрепив веревку к потолку, Мария присела на стул прямо под петлей, она была настроена решительно, и казалось, что ее уже никто не сможет остановить, кроме постучавшего в дверь Миши. Но она знала, что этого не произойдет. Она представила, как бесчеловечно и жестоко могли поступить с ее сыном, как люди, схватившие его, могли хладнокровно с ним расправиться. Эти мысли вызвали у Марии истерику, она закричала изо всех сил, ее овладела ненависть ко всем, кто правил этим миром, к тем, кто схватил ее ребенка и увел куда-то в неизвестность. Плача и сглатывая подкативший к горлу ком, она встала на стул и взяла в руки висевшую перед ней петлю.

Мальчик уткнулся носом в штаны, чтобы хоть как-то сгладить резкий невыносимый запах, от которого начиналась кружиться голова. Эта комната, скорее всего, была предна-значена для смертников, так думал Миша. Иначе в такие условия просто так не поселят, в такое помещение даже дикое животное, которое будет представлять угрозу для жизни, не приведут. Ему не хотелось принимать эти мысли, и всеми возможными способами он пы-тался от них избавиться, к сожалению, безуспешно. Приближался вечер и уже несколько часов к нему никто не заходил. В животе слышалось и чувствовалось урчание, голод брал свое, хотя окружающий запах отбивал всякое желание и даже мысли о еде. Обмотав лицо какой-то тряпкой, которую он нашел под матрацем, для хоть какой-то фильтрации мерз-кого запаха, мальчик лег, уткнувшись лбом в холодную стену. Он даже не заметил, как моментально уснул.
Его разбудил скрип поворачивающегося замка в двери, а когда мальчик повернулся, чтобы увидеть кто зашел в комнату, он увидел Германа. Несмотря на все тяготы, которые пришлись на его долю, он был рад своему похитителю.
– Идем скорее за мной! – прошептал Герман.
– Куда? – спросил мальчик, его голос эхом прошелся по камере и пустынному кори-дору, дверь в который осталась открыта.
– Шшш, не шуми! – снова шепотом произнес Герман и приложил указательный па-лец к губам. – Идем! Я выведу тебя в твой город.
Лицо мальчика озарила улыбка, он, словно к родному, прильнул к Герману и обнял его. По щекам мальчика, впервые за последние дни, покатились слезы радости. Он верил, что его желание сбудется, и надеялся, что все закончится хорошо для него и для его мамы. От плакал от мысли, что в скором времени снова сможет обнять маму, и больше никогда не будет задерживаться в гостях допоздна.
– Подожди еще радоваться, до радости нам нужно выбраться отсюда незаметно и очень аккуратно.
– Хорошо.
Герман взял мальчика за руку и вывел в коридор. Вокруг были слышны звуки пада-ющих на пол капель и отражающихся эхом от каменных стен. Еле освещенный коридор был бесконечно длинным, только по обеим сторонам его серость прерывали большие ме-таллические двери, за которыми, по всему видимому, находились заключенные.
– Герман? А почему мы не можем быстро переместиться, как ты это делал раньше?
– Иди молча! Не хватало нам попасться! – прошипел мужчина.
– Простите.
– Я бы с радостью переместился, – прошептал, отвечая на вопрос Миши Герман, – да только отобрали у меня все.
– Почему? – прошептал очередной вопрос мальчик, крепко сжимая руку мужчины.
– Потому что я хотел, чтобы тебя отпустили! Но они были против и меня так наказа-ли, отобрав все мое вооружение и лишив меня должности. А после того, как узнают, что я тебе помог, лишат меня всего и навсегда.
Мальчик промолчал, ему стало немного не по себе от того, что из-за него у Германа теперь тоже неприятности. Дальше он следовал за мужчиной молча и очень аккуратно, как тот просил. Через несколько минут они вышли из коридора на улицу, там тоже был проход, напоминающий коридор, только вместо стен была натянута колючая проволока. Змеей этот проход вился из стороны в сторону и где-то вдалеке скрывался за огромным зданием, похожим на библиотеку внутри города. Мальчику показалось странным отсут-ствие людей на улице. Не сдержавшись, он прошептал:
– А где все?
– Сегодня сирена звучала, почти все охотники в городе. Поэтому я решил сегодня тебя увести. Завтра могло быть уже поздно.
– Интересно, сегодня кого-нибудь поймают?
– Не знаю, главное выбраться отсюда.
Они поворачивали из стороны в сторону по колючему проходу. Вскоре они зашли за здание и Герман облегченно выдохнул.
– Ну вот, осталось совсем немного. Скоро мы доберемся до секретного прохода в го-род и, когда наступит утро, ты вернешься домой.
– А ты? Что будет с тобой?
– Надеюсь ничего, надеюсь, я так же успешно вернусь обратно и сделаю вид, что ничего не знаю о твоем таинственном исчезновении. – Мужчина слегка улыбнулся. Было в его улыбке что-то похожее на недосказанность или ложь, только мальчик не смог этого понять и увидеть.
До утра оставалось несколько часов, мальчик и мужчина сидели в темном углу ря-дом с каменной стеной, за которой находился город и дом Миши. Герман предлагал маль-чику поспать, но тот сначала наотрез отказывался и только спустя пару часов все же за-дремал. Мужчина же не мог себе позволить уснуть, иначе была вероятность проспать не-обходимые для побега минуты.
Мальчику снился сон, что за ним гонятся несколько охотников, с каждой секундой они приближались, с каждым шагом они настигали его и вот, когда они уже были на рас-стоянии вытянутой руки, и мальчик ощутил, как рука преследователя зацепила его капю-шон, мальчик проснулся. Он огляделся по сторонам и увидел немного встревоженного Германа.
– Что-то случилось? – прошептал мальчик.
– Нет, по крайней мере, с тобой ничего не случится.
– А когда обнаружат мою пропажу, они придут за мной домой?
– Если бы это было так, я бы не стал тебя выводить отсюда. Не придут, не бойся.
– Почему?
– А ты хочешь, чтобы пришли?
– Нет.
– Ну вот и не переживай, наши законы запрещают находиться внутри вашего города, когда нет сирены. Да и во время нашего прибытия к тебе никто не придет. Главное, больше не попадайся.
– Хорошо. Значит, мы с тобой не увидимся?
– Получается так. – ответил Герман и легонько потрепал мальчика за волосы.
Прошло немного времени, и небо начало светлеть. Миша предчувствовал, как неописуемая радость исходит откуда-то изнутри и перехватывает дыхание. Ему хотелось ликовать от переполняющего ощущения радости. Он не верил в то, что эти страшные дни самые страшные ожидания позади. Теперь его ждет прежняя детская жизнь, теперь он яв-но будет слушаться маму и не нарушать ее наказов.
– Пора! – сказал Герман и взял мальчика за руку. Они, оглядываясь по сторонам, по-дошли к стене, где располагалась едва отличимая от стены дверь. Мужчина, покопавшись в кармане, достал связку ключей, немного погремев ими, он выбрал нужный и вставил в узкую замочную скважину между камней. Раздался долгожданный и ,приносящий радость одному и приговор другому, щелчок. Дверь подалась вперед.
– Смотри! – неожиданно и резко произнес Герман, - здесь есть секретный проход.
Между дверями в стене был проход, похожий на коридор, он тянулся куда-то в бес-конечность внутри стены.
– Вот тебе ключ, ты поймешь, когда он тебе понадобиться, и сможешь открыть дверь с вашей стороны, и уйти. Пройдя по проходу несколько сотен метров, ты найдешь дверь по левую сторону, ключ этот откроет и ее. – произнес торопливо мужчина.
– Что значит я пойму?
– Если вдруг вспыхнет война или еще что-то, из-за ты посчитаешь нужным бежать. Все, ты знаешь, где выход, только никому и никогда об этом не говори. Понял?
– Понял. – грустно протянул мальчик.
– Беги домой! Будь осторожен!
В ответ на это мальчик прижался к Герману и обнял его так, как никто не обнимал прежде. Так может обнять только ребенок.
– Беги! Давай же!- голос мужчины немного задрожал.
Мальчик бросился бежать в сторону дома. Он бежал и не мог нарадоваться этому воздуху, который он вдыхал полными легкими. Он был счастлив, что все, что было с ним за стеной осталось в прошлом. Он спешил домой, к маме.
Герман проводил взглядом мальчика, тот перед тем, как завернуть за угол дома оглянулся, и их взгляды встретились в последний раз. Они махнули друг другу рукой, оба уронив слезу. Они оба знали – эта встреча их последняя.

Утром, около восьми часов, в дверь Марии раздался стук. Стучали настойчиво, но не сильно. Она не спала всю ночь, так и найдя в себе сил затянуть петлю. Она плакала, сожалея об этом, каждую минуту думая о смерти, но, так и не сделав последний шаг. И вот очередную попытку покончить с собой прервал стук в дверь. Она закинула приготовленную петлю на шкаф, чтобы подруга не смогла ее найти и перепрятать, и направилась к двери. Не успела она открыть дверь, как в нее врезался Миша. Они заплакали.
Весь день они расспрашивали друг друга об этих тяжелых днях, которые им при-шлось пережить друг без друга. Миша рассказал о Германе, который сначала схватил его и отвел в тюрьму, а потом помог сбежать. Он рассказал, как общался с ним и почему все так происходит, он рассказал обо всем, кроме ключа. Мальчик спрятал его в своей комна-те в шкатулку с самыми ценными, по его мнению, вещами. И только через шесть лет он примет решение отомкнуть спрятанную в стене дверь.
Ближе к вечеру они пошли в гости к Наталье и Максиму. Вечер был веселым и жиз-нерадостным для всех, кроме молодой женщины, которая жила по другую сторону стены и кричала сквозь слезы всего одно слово, имя казненного мужа:
– Герман!



Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
NatashaKasher
сообщение 7.5.2019, 23:06
Сообщение #2


Гениальный извозчик
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 23158
Регистрация: 6.10.2013
Вставить ник
Цитата
Из: МБГ




Цитата(Vladimir Kurin @ 7.5.2019, 21:20) *
И вот очередную попытку покончить с собой прервал стук в дверь.


Здравствуйте, Владимир.
Вам нужно работать над языком, он у Вас очень "канцелярский".

Цитата(Vladimir Kurin @ 7.5.2019, 21:20) *
Мальчик вновь остался один на один со своими мыслями, преимущественно не самыми позитивными.


Кроме того, Вам нужно научиться избавляться от многочисленных лишних, мусорных слов и пояснений.

Цитата(Vladimir Kurin @ 7.5.2019, 21:20) *
В восемнадцать часов, ни минутой раньше, ни минутой позже, вновь зазвучала сирена. Это означало, что у населения было не больше пяти минут, чтобы скрыться с улиц.


Неверное или неуклюжее употребление слов:
Цитата(Vladimir Kurin @ 7.5.2019, 21:20) *
Мария доготавливала ужин

Цитата(Vladimir Kurin @ 7.5.2019, 21:20) *
схватывали нарушителей закона.

Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Vladimir Kurin
сообщение 8.5.2019, 21:51
Сообщение #3


Неизвестный пришелец
*

Группа: Пользователи
Сообщений: 7
Регистрация: 27.3.2017
Вставить ник
Цитата




Цитата(NatashaKasher @ 7.5.2019, 23:06) *
Здравствуйте, Владимир.
Вам нужно работать над языком, он у Вас очень "канцелярский".



Кроме того, Вам нужно научиться избавляться от многочисленных лишних, мусорных слов и пояснений.



Неверное или неуклюжее употребление слов:

Спасибо. В своем почему-то плохо получается найти недочеты. Несколько раз перечитывал, что-то нашел, удалил или изменил. Не умею смотреть на свое с независимой стороны.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 14:46