№9 Московская особая, Литературный турнир "Игры Фантастов" №6 Опции

[Аптекарь]

Шесть лет назад у пенсионера Петра Дмитриевича умерла жена Наталья. Овдовев и от того приобретя как бы свободу, Митрич потихоньку превратился в неухоженного старика в неухоженном доме, стал попивать – ровно столько, сколько позволяла небогатая пенсия. Возраст, дрянной алкоголь и вечное ощущение тоски сделали свое дело: здоровье у Митрича со временем стало совсем ни к черту. Боль в подреберье, прежде заметная лишь по утрам, стала постоянной, а порой и нестерпимой. Под мышками, в паху и за ушами стали набухать болезненные узлы, а однажды Митрича вырвало черной дрянью – почти трезвого, что было особенно обидным. Повздыхав, Митрич побрел в поликлинику, к хирургу Шихонину, которого считал виновным в смерти Натальи и потому сильно не любил.

Врач сначала устроил допрос – давно ли, как и где, а потом уложил старика на клеенчатую кушетку, долго мял живот, ощупывал узлы, а позже, когда Митрич оделся и сидел перед ним, услал куда-то медсестру и сказал:

- Конечно, биопсии надо бы дождаться, и направление – вот оно, возьмите. Но я вам и так скажу: раньше надо было приходить, года два еще назад. А теперь, скорее всего, поздно, надежды на добрый исход нет. Метастазы повсюду. Так что – готовьтесь.

- И когда? – спросил Митрич севшим голосом.

- Не знаю. Вряд ли осталось больше года.

- Точно?

Шихонин молча развел руками.

- А как это будет? Больно?

- Обезболивающие найдем. А от подробностей увольте. У всех по-разному, как повезет.

Он снова развел руками и добавил: «Так что вот…»

Не сказать, чтобы Митрич был ошеломлен. Чего-то подобного он боялся втайне от самого себя. Но следует ли теперь попусту сдавать анализы и суетиться, или же правильнее пустить все на самотек? Митрич решил позвонить сыновьям – а там видно будет.

Оба сына давно уже жили отдельно, со своими семьями и добывали нефть где-то на северах. Оба, когда Митрич позвонил, фальшиво подбадривали его, говорили о том, что врачи, тем более местные, из Фабричного, ничего не смыслят и чепуховую болячку не могут отличить от рака. А вот следующим летом-де сыновья приедут, да и вытрясут из эскулапов правильное лечение, и всё непременно образуется.

Старик понял, что ждал совсем другого – слов сочувствия и, быть может, приглашения от сыновей приехать на дожитие к кому-то из них, и больше уже не звонил. Про себя же Митрич решил, что не станет ждать конца, а сам прекратит существование, тем как бы обманув смерть и избежав самого болезненного и неопрятного. Он купил крепкий буксировочный шнур, проверил, хорошо ли держит закрепленная на крюках под потолком кухни газовая труба, и назначил себе срок: протянуть еще полгода, до утра первого января. Дата была не случайной, потому что Митричу хотелось и встретить напоследок Новый год, и отметить сорок лет со дня знакомства с Натальей.

Теперь он целыми днями сидел, небритый и отощавший, на диване и вспоминал. Беспорядочные сцены жизни постепенно выстраивались, разматываясь во времени в глубь прошлого и, наконец, уперлись в тот день, когда познакомился с Натальей, в ту пору еще Наташкой Щербак. Он работал инженером на заводе, Наташка же – сменным мастером. Крепенькая, щекастая, смешливая и острая на язык, она и пугала его, и привлекала необыкновенно. Наташка нравилась многим, но отваживала всех ухажеров с легкостью, с шуточками -прибауточками, не всегда безобидными – и потому Митрич боялся и терялся, когда Наташка оказывалась рядом.

Как-то перед Новым годом Митрича вызвали в профком, и толстая председательша заявила, что он будет Дедом морозом, поскольку деревенский и умеет обращаться с лошадьми, и «поручениями не охваченный и неженатый». Митрич потрепыхался для порядка, а потом услышал, что Снегурочкой будет Наташа Щербак, и согласился. Ему выдали видавшую виды бутафорскую шубу и прочую амуницию, научили подвязывать бороду, а для сугрева от профсоюзных щедрот наделили «четверкой» водки - помнится, это была «Московская особая».

Тридцатого и тридцать первого они с Наташкой ездили по улицам Фабричного, в котором большинство жителей работали на заводе, и развозили пестрые бумажные пакеты с конфетами, мандаринами и яблоками. Митрич правил парой занятых у совхоза корявых лошаденок, запряженных в сани, останавливал их у очередных ворот, стучал обвитой мишурой палкой в ворота или пальцем в окно. Потом они с Наташкой входили в дом, обычно наполненный влажным теплом и запахами хвои и праздничной снеди. Малыши прятались за взрослых, потом читали какие-то стишки, ребятишки постарше посмеивались скептически - но из красного мешка пакеты с конфетами забирали с удовольствием. Ряженные Митрич и Наташка несли какую-то ахинею, потом их волокли к столу и пытались дать водки и накормить – в общем, дело оказалось бестолковым, не очень обременительным и радостным.

Тридцать первого к ночи сделалось особенно морозно. Дым от печных труб поднимался почти прозрачными серыми лентами, теряясь в высоте. От редких фонарей вверх вытянулись столбы света, луна на небе виднелась в радужных кольцах, снег крахмально скрипел. К десяти вечера все подарки были розданы. Лошади стучали копытами по укатанной дороге меж палисадниками, Наташка в короткой кроличьей шубе сидела в санях на сене, укрыв ноги старой телогрейкой. Митрич видел, что Наташка мерзнет, его и самого знобило – и он достал бутылку «Московской», не рассчитывая, что Наташка станет пить и позволит ему. Но она не отказалась. Они пили по очереди ледяную водку из горлышка, смеялись заговорщицки, и вдруг Митрич решился и, обмирая от собственной смелости и радости, стал целовать Наташкины губы и глаза.

Через месяц они поженились.

Так Митрич день за днем вспоминал свою жизнь – и всякий раз предновогодняя поездка в санях, скрип снега под полозьями, прижавшаяся к нему плечом Наташка и блеск ее глаз в желтом свете уличных фонарей возвращались к старику. Теперь это казалось необыкновенно важным. Митрич решил вдруг, что чего-то недодал жене, пока та была жива, и плакал от сожаления злыми бессильными слезами. Никогда не веривший в Бога, он вдруг стал представлять себе, как встретится с женой – молодой, как в ту ночь перед Новым Годом, и сам полный сил и надежд. Теперь скорая смерть не казалась такой страшной, как полгода назад.

Тридцатого утром, когда до конца осталось меньше двух суток, дед начал готовиться: привязал веревку к трубе над окном, сделал скользящий узел и петлю и, продев в нее горловину трехлитровой банки, несколько раз проверил длину: не велика ли, не достанут ли ноги до пола, и удобно ли заканчивать с кухонного табурета. Потом он замаскировал готовое устройство между шторой и занавеской – мало ли, зайдет кто-то и увидит – и стал доживать.

Вечером Митрич по устоявшейся и теперь бесполезной привычке вышел во двор – проверить почту и запереть калитку. Тихо кружил мелкий снег, вспыхивая искрами в свете уличного фонаря, совсем как тогда. Калитка была приоткрыта. Прямо в сугробе под почтовым ящиком что-то темнело. Митрич нагнулся – это был бумажный пакет. Внутри лежали карамельки, пара яблок, еще какая-то кондитерская мелочь, а еще чекушка «Московской особой» с горлышком, залитым сургучом так, как теперь не делают. В животе у Митрича похолодело, в ноги ударила слабость. В голове закружилось: «Зовёт…»

Весь следующий день Митрич ни разу не подошел к петле. Насчет вчерашней находки он, подумав, решил, что это кто-то из соседей надумал сделать вдовцу новогодний подарок, но к страху перед предстоящим примешалась странная приподнятость. В обед, поставив давешнюю бутылку на стол и высыпав содержимое пакета в стеклянную салатницу, старик налил себе рюмочку, и теперь привычное ощущение битого стекла под ребрами уменьшилось, и только кружилась голова, дыхание стало свистящим и прерывистым, да в ушах стоял непрерывный гул.

Когда часы показывали десять вечера, а Митрич стоял перед зеркалом, высунув язык и склонив на плечо голову, сквозь шум в ушах ему послышалось, что в окно кто-то стучит. Он подумал – открывать ли? – а потом взял в руки шапку и крикнув: «Иду!» - поплелся посмотреть, кого принесла нелегкая.

Он отпер сени и вышел во двор. Ночь была ясной и морозной. Снова из неподвижной темени вверху падал редкий снег – теперь легкими хлопьями. Митрич с трудом распахнул заметенную снаружи калитку – и обомлел. На дороге перед домом стояли сани-розвальни с запряженной в них парой лошадей, вокруг хомутов и оглобель вились бумажные ленты. От крупов поднимался пар. В санях, в короткой кроличьей шубке, сидела его Наташка, щекастая, крепенькая и молодая, и на голове у нее поверх платка был надет кокошник, тускло блестевший стеклянными елочными бусами.

- Шапку одень, дурачок, простынешь. Садись, а то не успеем! – сказала она.

Что-то в груди Митрича хрипло заклокотало, сердце птицей рванулось кверху и он, сделав последний шаг, оторвался от земли и полетел к Наташке.

[Константин Шабал...]

Очень хорошо. Спасибо.

[Гость_Ушелец_*]

История любви... И тут говорить больше ничего не надо.. Написано сочно, ярко, и тревожно. Совсем не Новогодняя сказка. Стиль очень похож на то, как пишет Борисыч.

[Александр Басов]

Грустно уж очень вышло для предновогоднего конкурса. Но мастерски.

[Alexeyus1980]

Написано неплохо, но объём-то превышен, хотя раз предмодерацию прошел, видимо, не моё собачье дело

Выскажусь по рассказу так: надо показывать, а не рассказывать... с самого начала пришлось заставить себя читать объяснялку про какого-то абсолютно незнакомого мне старика... не знаю, может в начале чем-то зацепить читателя, а уже потом основную часть гнать... ладно, может просто не в моём вкусе. Но, повторюсь, написано хорошо, автор - молодец!

Всего наилучшего и творческих успехов!

[devastator squad]

Какая расчудесная вещь - водка. И главное, чем больше выпить, тем больше чудес свершится.
Очень много пересказа для такого малого объёма. Рассказ на две трети из флэшбэка. Ладно старик выпить успел, герой ведь должен хоть что-то сделать для продвижения сюжета.

[Константин Шабал...]

Рассказ на две трети из флэшбэка

Ну и что?

герой ведь должен хоть что-то сделать для продвижения сюжета.

А он сделал - прожил жизнь и умер.

[Inferno]

Хорошо, но грустно. Ничего волшебного и новогоднего в заболевании нет. Написано уверенно и крепко. Но с материалом автор не очень знаком. Первичный прием больного - это участковый терапевт. А от него уже по профилю. Да и диагностика как то уж примитивно описана. Какой бы врач не был плохой, канцер при первом осмотре никто не выставит. Черная жидкость (очевидно кровь), воспаление лимфоузлов - симптомы двух десятков заболеваний. Дифференциальная диагностика не проведена. Но это, конечно, не главное. Грустно то, что и вроде бы радостный хепчик не развеял настроение уныния и запаха старости.

[devastator squad]

Ну и что?

Пересказ меньше цепляет читателя. Всё уже произошло, волноваться не о чём. А когда большая часть рассказа такая?

А он сделал - прожил жизнь и умер.

Вот я и говорю - очень активный герой.

[Александр Басов]

Какой бы врач не был плохой, канцер при первом осмотре никто не выставит.

Сейчас, как раз, выставит. Чтобы зад прикрыть. Попробуй пропусти подобное состояние у пациента, так взгреют, будешь у всех вместо ангины онкопатологию подозревать.

[Max Krok]

Овдовев и от того приобретя как бы свободу

вопрос в студию: а тут ведь правильно запятой после "овдовев" нету?

[Константин Шабал...]

Овдовев и от того приобретя как бы свободу
вопрос в студию: а тут ведь правильно запятой после "овдовев" нету?

Тут неправильно "оттого" раздельно написано.

[Max Krok]

Митрич потихоньку превратился в неухоженного старика в неухоженном доме

корявовато

Ряженные Митрич и Наташка несли какую-то ахинею

оказывается не только я так думаю про новогодние прибаутки

плакал от сожаления злыми бессильными слезами

вах! сочно..

и удобно ли заканчивать с кухонного табурета

сермяжно.. табурет сразу вспомнился наш.. с облезлой краской: внутри коричневой, снаружи типа белой...

В животе у Митрича похолодело, в ноги ударила слабость. В голове закружилось: «Зовёт…»

Ой.. вроде даже слеза... фигасе..

Я один - тупой или это так задумано непонятно: то ли ГГ умер от бутылки и ему привиделись сани с Наташкой, то ли не умер.. То ли она его спасла от самоубийства подкинув яду, то ли добрые соседи так спасли... Если специально делать чтоб додумывать, то чего-то не то.. Но это придирки.. Литература - 4-5..

PS И все-таки 4 из-за водки... ненавижу..

[Max Krok]

Тут неправильно "оттого" раздельно написано.

точно..а я смотрю, вроде что-то не так, а что не пойму.. глаз замылился чтоль..

[Алексей2014]

Из Турнира в Турнир, из Конкурса в Конкурс повторяется тема смерти - причём, в "деревенском" антураже. Не знаю, сколько ещё впереди, но уже устал от перепевов Распутина... Оно вроде и не плохо литературно, но остаётся неприятное чувство, что Автор насильно заставляет нас сопереживать ГГ ради собственных целей, а не передаёт ощущения реального (или вымышленного, не принципиально) горя. То ли мастерство такое, то ли читатель виноват, но - тяжело. Тяжело из-за вопросов, на которые никак не могу найти ответы: "Что я не понимаю в замысле Автора? Почему всё-таки ищу подтекст?". Извините, как-то так. Удачи.

[Константин Шабал...]

но остаётся неприятное чувство, что Автор насильно заставляет нас сопереживать ГГ ради собственных целей

Ну, вообще-то это и есть основная задача писателя - заставить читателя сопереживать.

[братья Ceniza]

вопрос в студию: а тут ведь правильно запятой после "овдовев" нету?

Правильно, что нету. "Овдовев" и "приобретя" однородные деепричастия, связанные сочинительным союзом "и", оба относятся к глаголу "превратился", поэтому ЗПТ ставится после "Овдовев и от того приобретя как бы свободу".

Тут неправильно "оттого" раздельно написано.

А хбз. Если приравнять к "поэтому", то вместе, а если к местоимению "и от этого", то раздельно, наверное.

Стиль очень похож на то, как пишет Борисыч.

Это не он.

[Рыжая вешка]

хорошо ли держит закрепленная на крюках под потолком кухни газовая труба

- тут читается (вертится в голове) так, что труба посередине потолка проходит но этого же не может быть, да?

Снегурочкой будет Наташа Щербак

- какое значение имеет её фамилия, причём несколько раз повоторённая? Ни одного героя нет, у неё есть.

наделили «четверкой» водки

- чем-чем? Автор имел в виду четвертинку что ли?

и удобно ли заканчивать с кухонного табурета.

- тут кажись глагол не тот.

Жил дедок и жил он славно.
На заводе он работал:
Каждый день ходил исправно,
Птица низкого полёта.

Но рассказ ведь не об этом.
Он о чувствах. По секрету:
Весь пронизан мягким светом...
Лишь фантастики здесь нету.

[Мартокот в октяб...]

хорошо. действительно хорошо.

в "Зелёной миле" было что-то такое. Индеец мечтал о том, чтобы вернуться после смерти в тот вечер с женой, когда они только поженились и жили где-то в горах.

это, по его мнению, и было счастьем.

красиво, автор.

[mechanik]

Очень здорово. Пока, мой явный фаворит с большим отрывом.