Бумажный мир 9560 зн., Турнир №4, автор: Vasanta Опции

[Распорядитель Ту...]

Каша оказалась безвкусной. Вязкий клейстер скатался в комок и никак не хотел проваливаться в глотку.
– Посолить забыла, – с набитым ртом сказал Андрей. Он едва разлепил глаза и хмуро уставился на тарелку.
– Сам готовь, балбес, – сказала мать и поставила перед ним солонку.– Когда ты уже съедешь-то…
– Работу найду и съеду, – буркнул Андрей, поправляя наушники. Музыка в них не играла, наушники были привычным щитом от мира.
– Двадцать лет парню, а всё на шее у родителей...
Мать продолжала что-то говорить. Одни и те же реплики изо дня в день, словно запись на повторе. Андрей не слушал. Он вообще спросонья терпеть не мог, когда с ним разговаривают. Тем более, когда гонят на работу и попрекают куском хлеба.
Андрей взял солонку и тряхнул над кашей. Вместо соли посыпался сор, мелкая бумажная крошка. Что за фигня?
Солонка, из толстого стекла, уже пожелтевшего от времени, совершенно неубиваемая, вдруг смялась под пальцами, пошла морщинами. Андрей раскрыл ладонь, и солонка упала на стол, словно фантик. Каша зацементировала рот. Андрей подошел к раковине и сплюнул липкий комок. Вытряхнул туда же из миски всё остальное. Эмалированный край погнулся. Андрей хотел постучать по дну, но вместо этого палец с лёгкостью проскочил насквозь.
– Ты что это творишь, поганец!
Андрей повернулся, не обращая внимания на крик, и глянул на мать сквозь дырочку в миске. Но вместо матери стоял манекен. Точнее, не манекен, а плоская картонная копия матери в полный рост. В домашнем платье, с волосами в пучок и с разинутым ртом. Лицо на картоне задвигалось рывками, как в анимации, изображая то гнев, то изумление. Впрочем, звук остался прежним.
– Зачем продукты переводишь? А с миской что? Хватить придуриваться, не хочешь жрать, иди помоги отцу!
Мать шлёпнула его рукой по предплечью, и он ощутил, как картонная ладошка слегка приложилась к коже.
– Ай! – картонка схватилась за запястье, – Вымахал лось...
– Присниться же такое, – ухмыльнулся Андрей и ткнул картонку в живот. Снова на лице побежала рябь кадров: удивление, ужас, страдание. Из дырки посыпалось красное конфетти.
Мать со стоном сложилась пополам, заваливаясь набок. Андрей сначала подумал, что она рухнет плашмя, а сзади будут подпорки какие-нибудь, но тело оставалось плоским, словно для каждого момента падения делали новый картонный макет. Андрей попытался обойти, посмотреть с другой стороны, но как бы он ни менял ракурс, изображение матери оставалось плоским.
Самым ужасным был звук. Стон вышел совсем натуральным, будто и правда кто-то умирал. Андрей попятился в коридор. И так спешил уйти подальше, что не заметил, как смял дверной косяк плечом. Толкнул входную дверь, она прорвалась с треском, как лист кальки.
Дома огромными декорациями окружили Андрея со всех сторон. Изображая перспективу, плоские пятиэтажки теснились вокруг. И всё тот же странный эффект, какой Андрей наблюдал на кухне: как бы он ни обходил объекты: машины, прохожих, собак – всё казалось плоским и картонным, но постоянно меняющимся.
– Это мультик какой-то, – бормотал себе под нос Андрей, шлёпая босиком по асфальту.
Двинулся через дорогу, не обращая внимания на сигналы машин. Одна из них остановилась, чуть не задев его колено бампером. Из окна высунулась картонка с изображением лысеющего мужика. Его нарисованный рот зашевелился, выдавая матерный поток слов. Андрей ухмыльнулся и со всей дури жахнул кулаком по капоту. Машина подпрыгнула, сворачиваясь в морщинистую воронку. Картонный водитель с перекошенным лицом невнятно захрипел. Его грудную клетку сдавило, лицо превратилось в сливу, из нарисованного рта посыпалось тёмное бумажное кружево.
– Круто! – восхитился Андрей. Приподнял ногу и топнул. От ступни изломанными полигонами пошли вмятины. Гудящие машины образовали затор. Кругом голосили, сигналили. Андрей поправил наушники и включил, наконец, плеер, чтоб не слышать адскую какофонию улицы.
Сначала ему преграждали путь, пытались толкнуть, но он легко раздвигал муляжи людей, сминая и корёжа их. Вскоре вокруг образовалась пустая область, некоторые бросились прочь, но большинство плотной массой сопровождало Андрея на безопасном расстоянии. Снимали на телефон, Андрей даже помахал несколько раз, будто эту процессию организовали в его честь.
– А вот и полиция, – сказал Андрей, услышав издалека звук сирены. Очень странно было наблюдать, как картонные мигалки испускают свет.
Во рту было вязко, противно после каши, Андрей давно хотел пить. Он направился к ближайшему продуктовому. На пути его встала машина с голубым огоньком. Из неё выкатились картонные полицейские, направили на него кружочки дул. Даже сквозь музыку Андрей услышал мегафонный голос с угрозами. Ему стало смешно: бумажный мир сражается с монстром! Он пнул машину и она комком отлетела в зевак, которых еще не успели оттеснить на соседние улицы. Из толпы брызнул алый серпантин. Не долго думая, Андрей прошёл сквозь витрину, увлекая за собой прозрачные обрывки легчайшей паутины стекла. В спину тюкнуло несколько раз. Андрей обернулся — в него летели кружочки пуль. Вернее, долетали, шлёпались об футболку и откатывались в сторону, не причинив никакого вреда. Андрей заржал.
Но пить хотелось нестерпимо и он шагнул к витрине с водой. Тупо уставился на картонные бутылки, рядком стоящие на плоских полках. Взял одну, разломил. К ногам посыпалось нечто прозрачное, хрупкое, блестящее на солнце. Абсолютно несъедобное. Андрей попробовал затолкать в рот горсть ненастоящей воды, но она рассыпалась в руках, словно полиэтиленовые шарики, вязла на зубах и совершенно не утоляла жажду.
Может, поискать фонтан?
Андрей выбрался через витрину на улицу. На него тут же накинулись ребята в касках и с щитами. Но что щиты против него? Андрей отмахнулся от штурмовиков, как от назойливой мошкары. Но ребята, похоже, решили задавить его числом. Пришлось поотрывать некоторым головы, руки и ноги, только тогда стало спокойнее.
Андрей досадливо отряхнулся от бумажной крови, и пошёл к площади. Там точно вчера работал фонтан, бьющий из плитки неровными струями. Детишки еще бегали сквозь них в одних трусах.
На улице стало безлюдно и тихо. Отряд с автоматами сопровождал Андрея, как зловещий эскорт. Уже издалека Андрей понял, что не суждено ему напиться. Фонтан изливался всё теми же блестящими шариками, которые ловко упрыгивали и исчезали сквозь прутья решетки меж гранитных плит.
– Фак! – сказал Андрей.
Что делать-то?
– Иначе и не скажешь, – раздался рядом голос. Неподалёку на плоской скамейке развалился человек лет сорока, в темном костюме и голубой рубашке, расстегнутой на груди. В руках у мужчины была бутылка воды, из которой он неторопливо прихлёбывал, поглядывая с прищуром на Андрея.
Андрей издалека почувствовал, какая это вкусная и прохладная вода. Ступни горели от нагретого асфальта, под футболкой было липко и едко жгло подмышками. Картонное солнце припекало как настоящее. А может оно и было настоящим? Как вот этот мужик на скамейке.
– Так и знал, что сюда придёшь, – сказал незнакомец, поднимаясь навстречу.
– Дай попить. Дайте, – поправился Андрей. Странно было видеть трёхмерного человека в этом мире бумажных фигур.
– После всего, что ты тут устроил? – мужчина сделал ещё глоток и тщательно завинтил крышку.
– А что устроил-то? Они же не настоящие. Бумажки.
– Настоящие, – возразил мужчина, подходя почти вплотную.
Андрей моргнул. Перед глазами встала кухня, засыпанная конфетти, муляж матери у стены, скрючившейся от боли.
– Это бумажки, – повторил он и оглянулся на картонный спецназ.
– Как ты сюда провалился? – серые глаза внимательно изучали его.
– Куда — сюда? – Андрей моргнул. Пот заливал глаза.
– В это измерение.
– Так это параллельный мир? – он хотел сглотнуть, но во рту было погано, будто наелся песка.
– Нет, мир тот же самый. Просто с другой, скажем так, стороны. Но всё вокруг настоящее. Хочешь обратно? -- Мужчина протянул руку, как для рукопожатия.
Андрей вновь огляделся. Представил, что всё вокруг наливается объёмом, как накачиваемый матрас. Летят кружочки пуль, превращаясь в смертоносные снаряды. И где-то на кухне умирает мама...
Андрей замотал головой, отступил, наушники сползли на шею.
– Если останешься, то умрёшь от жажды. В этом мире можно ходить по воде, – мужчина усмехнулся, потёр седеющий висок. – Но пить её нельзя.
Андрей ударил его в лицо. Попытался ударить. Мужчина перехватил руку, вывернул запястье, легко обойдя Андрея с боку. Вот он стоял, а вот уже лежит на земле и щуриться от солнца.
Мужчина склонился над ним, на миг превратившись в плоскую тень. Солнце нимбом окружило его голову.
– Послушай...те. Вы же вот тоже настоящий, как я. – Андрей кривился от боли, пытаясь вырваться. – Я отравился? Это бред какой-то...Почему всё такое плоское?
– Ты испортил мой макет, – сказал мужчина и вдруг стал прозрачным, словно облако, медленно растворяясь в небе.
– Стой! – Андрей хотел ухватить его за пиджак, но рука прошла мимо. Серые глаза тускнели, исчезали.
– Я хочу воды, – скуксился Андрей.

Он брёл по улице второй день, ссутулившись, ни на кого не обращая внимания. Силился заплакать и не мог, лишь хныканье время от времени вырывалось из перекошенного рта. В злобе он сминал всё, что попадалось по пути: дома, скамьи, машины, брошенные их владельцами. Людей вокруг не было, лишь тихий шорох и слабое шевеление вдали напоминало, что за ним осторожно наблюдают.
Впереди показался мост. Сверкающие воды реки слепили, манили. Андрей готов был бежать к ней, но сил уже почти не осталось. Он кубарем покатился с крутого песчаного берега. Тело его напоминало брошенную тряпичную куклу.
Волны, так похожие на настоящие, встретили его тихим шелестом. Плотная студенистая масса не пропускала его сквозь себя и будто отталкивала прочь. Андрей пошлёпал ладонями по зыбкой поверхности, потом поднялся и пошёл по воде.