Литературный форум Фантасты.RU

Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

Литературный турнир "Игры Фантастов": "Шестое чувство" (Прием рассказов закончится 6.04.2024 года 23:59)

 
Ответить в данную темуНачать новую тему
Час Ягуара, Перенос сознания
Simao
сообщение 7.9.2018, 17:43
Сообщение #1


Играющий словами
**

Группа: Пользователи
Сообщений: 16
Регистрация: 10.12.2017
Вставить ник
Цитата




Чем пахнет счастье? Какой цвет у сбывшейся мечты?
Юрий Воронов мог бы ответить на эти вопросы. Если сейчас его спросить, он скажет: счастье пахнет пылью, а у сбывшейся мечты вкус «сегодня».


Несостоявшийся историк Юрий Викторович Воронов шел к этому месту долго. А дойдя, остановился. Черт его знает, почему, но где-то в душе шевельнулось сожаление о том, что все закончилось.
Его усилия; все эти годы, что он упорно шел к своей цели; все то, что он пронес - все закончилось. Завтра сюда прибудет техника, и начнутся раскопки.
А ему, Юрию Воронову – спонсору раскопок – очень хотелось запомнить это место таким, каким он его увидел впервые.

Сейчас здесь уже не было ничего, кроме мусора, но воображение услужливо возводило перед ним величественные готические стены; перекрытия и арки; внутренний двор и часовню.

Возможно, кто-то из старожилов и рассказал бы ему об этом месте чуть подробнее того, что сам Юрий нашел в университетской библиотеке. Возможно, у кого-то сохранились даже фотографии, ведь не так давно по человеческим меркам закончилась жизнь этого здания. Всего каких-то шестьдесят лет. Разве же это срок для истории?

Но Воронов не хотел заниматься расспросами. Он пришел сюда не за этим. Он пришел сюда за мечтой. Той, которую лелеял долгие годы и носил под сердцем, как носит мать долгожданного младенца.

Еще будучи студентом – историком в толстенных очках, он прочитал об этих развалинах и пропал. Совсем пропал. Просто заболел. Тогда он твердо решил, что именно эти раскопки станут темой его диссертации, но…

Казавшийся нерушимым Союз Советских развалился почти в одночасье. Словно по чьей-то злой воле между Юрием и его мечтой протянулись границы и выросли заградительные кордоны. Тогда он решил, что это конец. Всем его надеждам, всем планам. Бывшие друзья превратились в заклятых врагов, а дружба народов оказалась ложью.

Жизнь сделала зигзаг и увела Воронова в сторону, обратную его желаниям.

Но кого и когда эта жгущая под лопаткой страсть к обладанию оставляла в покое?
Юрий усмехнулся и подумал:
«А ведь все, что я делал все эти десять лет, я делал для того, чтобы сейчас оказаться здесь».

Уйдя из науки и вложив все сбережения, оставшиеся от покойной матери, в небольшую транспортную компанию, они вместе со своим одноклассником раскрутили свою фирму в приличный холдинг. А потом Венька – одноклассник влетел в карточные долги и Воронов по дешевке выкупил его долю.

Раньше ему не давали визу, потому что его дед воевал и в стране, где жила мечта, считался преступником. Но деньги… деньги – они вне политики. И Воронов уже начал вести переговоры, чтобы начать задуманное.

Но с год назад узнал, что некая сомнительная фирма с сомнительными капиталами приобрела этот земельный участок и собирается проводить там археологические раскопки. Уж какую они преследовали цель, одному Богу ведомо, но Воронова это просто подкосило. В кабинете чиновника, с которым он вел переговоры, историк устроил жуткую сцену. Он готов был прибить этого лощеного бюрократа его же дыроколом. Но вовремя остановился. Вышел из кабинета и мстительно плюнул тому под дверь.
И показалось ему тогда, что все рухнуло. Опять и снова. Второй раз мечта улыбнулась ему издалека и ушла под ручку с другим.

Но вопрос финансирования проекта наглухо завяз в тех самых бюрократических коридорах, которые когда-то отказали Юрию. И неспроста, как выяснил потом Воронов. Чиновник – взяточник оказался на редкость порядочным человеком. Именно он затормозил кипучую деятельность этих новоявленных археологов, получивших «добро» в другом ведомстве.

Когда у фирмы – собственницы земли – закончились деньги, тот же самый чиновник предложил ей Воронова в качестве щедрого спонсора.


***

Историк присел на корточки и погрузил ладони в сухую пыль. Нащупал камень, достал его на свет и внимательно рассмотрел.

«Сколько тебе лет?- подумал он. – Или тебя занесло сюда недавно?»

Солнце клонилось к закату, пора было возвращаться в гостиницу. Юрий встал, окинул последним взглядом развалины, которым завтра суждено было измениться, и вздрогнул, услышав за спиной надтреснутый старческий голос.

- Интересуетесь, молодой человек?
Воронов порывисто обернулся и увидел прямо за спиной заросшего неопрятной седой бородой старика. Тот опирался на клюку артритными пальцами и щурил слезящиеся глаза. Постоянно кривил лицо и внимательно смотрел на Юрия.

Человек был Воронову неприятен. А чем, историк сказать не смог бы. Просто неприятен, и все. То ли запах от него шел непривычный, то ли сам вид его старости и откровенного угасания… Но Юрий непроизвольно поморщился.

Увидев это, старик отшатнулся, но не ушел. Он ждал ответа.
- Интересуюсь,- ответил Воронов.
- А с какой целью, позвольте спросить? – старик тут же задал следующий вопрос.

Отвечать Воронов не хотел. Незнамо откуда взявшаяся ревность хлестнула его жгучим прутом. Черт его знает, откуда взялся этот бродяга, но здесь было его – Юрия – личное пространство. Его мечта.

Собеседник не уходил. Даже после того, как черные вороновские брови угрожающе сошлись на переносице, он все чего-то ждал.

- Здесь будут проходить раскопки,- наконец, процедил Юрий в надежде, что настырный старикан оставит его в покое.

Но тот и не думал уходить. Напротив, очень оживился и даже застучал клюкой о землю.

- Раскопки? – с неподдельным интересом спросил он. – Как интересно, молодой человек. Совершенно замечательно, смею вас заверить.

Воронов удивился, увидев, как его бомжеватый собеседник искренне обрадовался ответу. Вот-вот, и в пляс пустится.
- А позвольте спросить,- не унимался старик,- известна ли вам история этого здания?

Юрий даже рассмеялся.
- Еще бы!

Разговор начал его забавлять. И злость и ревность ушли, осталось лишь любопытство. Старикан оказался донельзя забавным. Он перестал кривиться, а в его глазах мелькнуло что-то. Что-то, отчего историк понял: этот артритник знает гораздо больше, чем хочет показать.

- И вам известно, что хранят в себе подвалы этой крепости?- совсем другим тоном спросил старик.
- Книги,- не раздумывая, ответил Воронов,- библиотеку.
- Ну, что же,- проговорил собеседник и подмигнул,- не буду мешать вам заблуждаться.

Старик захромал прочь, опираясь на клюку.
- Постойте, - выкрикнул вслед удивленный Юрий,- а что там может быть еще?

Таинственный бродяга обернулся и пристально посмотрел на Воронова.
- Копайте!- воскликнул он.- Только поторопитесь. Время не ждет. Час Ягуара близится.

И ушел окончательно, оставив Юрия в полном недоумении.

«Черте что,- подумал историк, глядя вслед удаляющейся фигуре.- Старикан, видать, из ума выжил. Что здесь еще может быть? Вряд ли что-то интересное осталось после немцев. Те в 44-м все здесь взорвали к чертям. Французы Наполеона? Возможно. Хотя, тоже сомнительно. Нет, старик явно дурит. Ничего, кроме библиотеки здесь быть не может»

Еще в университете он пытался найти следы знаменитой библиотеки иезуитов, содержащей многотомные труды их работ. Когда в 1820-м году Император Александр I выслал из России последних братьев Ордена, те уезжали налегке, оставив здесь результаты всех своих работ.

Воронов вернулся в гостиницу уже затемно. Подошел к настенному календарю и обвел красным маркером завтрашнюю дату: 20-е марта 2012-го года.

Приняв душ, встал у окна и долго смотрел на улицы латвийского города Даугавпилс.
Где находились развалины Динабургской крепости, в которую в 1811-м году был превращен иезуитский костел. Крепость взорвали отступающие фашисты. Поразительно, но за почти двести лет никто так и не проник в ее секреты.


***



А в то самое время, когда Воронов смотрел в темноту, в маленьком домике на отшибе возле развалин, старик с артритными пальцами читал странный блокнот, перетянутый кожей.
Водрузив на нос древние очки с треснувшим стеклом, он осторожно перелистывал пожелтевшие страницы и шевелил губами, будто прочитывая текст вслух.

«Динабург. 26.01.1805 Р.Х.
- Брат Франциск, ты хочешь мне что-то сказать?
Професс Ордена Павел стоял прямо передо мной. Только что закончились занятия, и я отпустил учеников по комнатам.
- Да, брат Павел, хочу. И прошу выслушать меня крайне внимательно.

Последний генерал Ордена сделал Павла профессом. Я тоже должен был им стать, когда мой предшественник скончался и гуарани похоронили его рядом с остальными. Но приказ о моем посвящении не добрался до стен Япии. К тому времени ее улицы уже заливала наша кровь. Мы сами воспитывали гуарани в любви к ближнему и непротивлении злу. В отличие от других индейских племен наши воспитанники не наслаждались убийствами, хотя еще полтораста лет назад не гнушались человечиной.
Нам пришлось бежать. Нас гнали, как бешеных собак по всей Европе»

Старик закрыл дневник брата Франциска и задумался. В последнее время он задумывался все чаще. Близился Час Ягуара; время, отмерянное гуарани, подходило к концу. Сын Ягуара не успел вырасти во взрослого зверя и так и остался котенком. Потому и силы его хватило лишь на сто с небольшим лет. И если бы не взрыв сорок четвертого года, старик сейчас не думал бы о визитере из России.


Тогда, в сорок четвертом, лихорадочно отступающие фашистские части согнали в костел около сотни местных жителей, среди которых оказался и отец старика. Рухнувшие стены похоронили под собой тех, которые жили и тех, которые ждали. Эта невольная жертва даровала небольшой запас времени, но и оно уже было на исходе.
Конечно, когда-то гуарани это предусмотрел, но… Ведь всегда остается какое-то «но».

Старик был хранителем уже шестое поколение подряд. Как до этого его отец, а до него – дед, передавший им дневник брата Франциска – професса Общества.


А приезд Воронова означал лишь одно: гуарани не ошибся. И Франциск не мог бы найти себе лучшего соратника. Это старик понял, едва взглянул в упрямое лицо историка. Этот не отступит.


***


Редукция Япия. Марта 25-го 1767 Р.Х.

Человек, который пытается изменить других,
Теряет время напрасно, если он не начал с себя.
Игнатий де Лойола.

Генерал-губернатор испанской колонии принес указ Карла. Нас запретили. Нас. Они.

«Alea jasta est». Да, именно так: «жребий брошен». Нам предписали убраться из своих домов в течение десяти дней. Сегодня я – исполняющий обязанности професса редукции Япия – донес эту скорбную весть до своих братьев.
Ватикан, меж тем, хранит непонятное молчание. До нас доходят странные, если не сказать, что пугающие, слухи. Португальские редукции уже разгромлены вандалами. Они искали там золото.
Мы неустанно молимся за души тех, кого убили падкие до греха люди. Наши братья были изгнаны из стен, которые любовно возводили почти полтора столетия.
Золото. Люди всегда и везде ищут золото. Никому невдомек, что мы пришли сюда не за ним, а за Царством Божьим. И мы его построили!
Франциск. Временный професс Общества Иисуса.


***



Даугавпилс. Май 2012-го года.

Юрий сопротивлялся этому как мог, но на стороне латышского представителя было общественное мнение. Якобы, русский спонсор на раскопках и так явление из ряда вон, так давайте хотя бы журналистам глаза замажем.
Историк обреченно махнул рукой:
- Мажьте. Хоть глаза маслом, хоть ворота дегтем.


Латыш улыбнулся, и на следующий день на раскопках появилась весьма колоритная дама, одетая в просторные, шитые серебром, черные одежды. Гостья сверкала громадными безвкусными серьгами в виде летучих мышей и настойчиво протягивала руку для поцелуя, демонстрируя отличный маникюр.

- Потомственный экстрасенс. Барышня Роза,- шепотом объяснил удивленному Воронову «латыш», которого звали по-простому Толиком.

Юрий живо заинтересовался «потомственной гадалкой» и даже захотел спросить, на каком-таком заводе ее родители снимали с работяг порчу? Но барышня неспешно подошла к краю ямы, присела на корточки, зачерпнула ладонью горсть сухой пыли и задумчиво пропустила ее сквозь пальцы.

- Пахнет смертью, - переводил Толик,- много смертей… Не все умерли сразу… То, что найдете – то вам не принадлежит… То, что не ваше – то должно быть захоронено… То, что похоронено – тому путь закрыт.

Роза проговаривала эту белиберду и находилась, похоже, в состоянии транса. Воронов наблюдал за ней с детским восторгом.
Очень эффектное зрелище! На очередной заунывной фразе ему захотелось даже зааплодировать. И узнать, планируются ли приступы падучей с пеной изо рта? Для большей, так сказать, инфернальности образа.

Но падать Роза почему-то не стала. Черт ее знает, почему. То ли инфернировалась не до конца, то ли грязно было вокруг. После того, как все смертельные и не очень угрозы закончились, барышня грациозно поднялась с земли и подошла к Толику. Воронова она упорно игнорировала, хотя тот был уверен, что экстрасенс прекрасно говорит по-русски.

Еще перед началом этой занимательной процедуры барышня предупредила, что результат может оказаться неожиданным. Ведь «некоторые из присутствующих настроены скептически, если не сказать – агрессивно. А духовные сущности к такому крайне чувствительны».

Ну, в том, что под стенами костела было погребено множество тел, никто не сомневался. Даже не учитывая сорок четвертый год. Ведь иезуиты хоронили своих покойников здесь же, на территории храма.
Ничего нового экстрасенс не сказала. Воронов пожал плечами и отправился в гостиницу.
А на следующий день с упоением читал, как местные газеты вовсю смаковали паранормальные новости с раскопок.
По всему выходило, что внутри их ждал не менее, чем сам граф Дракула.

И тогда, когда расшитые серебром женские одежды собирали на себя строительную пыль, за чахлым кустиком стоял хранитель. Он вытягивал голову и изо всех сил напрягал слух. Он дорого бы дал за то, чтобы сейчас услышать, о чем же говорит эта девушка. Но хранитель был стар, и поэтому ему приходилось лишь наблюдать за мимикой и жестами разговаривающих людей.
Ему нужно было знать одно: когда копатели доберутся до пустоши под алтарем? Ибо Час Ягуара близился.

После того, как гостья села в такси и уехала, старик разочарованно вздохнул и поковылял домой. Ему не оставалось больше ничего, как в очередной раз взять в руки дневник, обтянутый буйволиной кожей.

Япия. Апрель 2-го 1767 Р.Х.

Сегодня получил весточку от професса Павла- миссионера из Польши. Письмо добиралось до меня более полугода, и я не знаю, можно ли надеяться на то, что все написанное в нем – правда.
«Дорогой брат мой во Христе, Франциск. Пишу тебе эти строки, а сердце мое наполнено печалью. Будь у меня крылья, я пересек бы океан, торопясь к тебе на помощь. Мы с братьями неустанно молимся, чтобы Защитник Наш Небесный вразумил несчастных, и они, внемля слову Его, оставили вас в покое. Но, как ни прискорбно это сознавать, сердца и разум их глухи к увещеваниям Господним. Поэтому, хочу пожелать тебе сил и терпения выдержать данное испытание.
Однако же, брат Франциск, не за этим я тебе сейчас пишу.
А спешу сообщить радостную весть: русская императрица в великой милости своей испросила у Ватикана разрешение на основание на своих землях иезуитской курии.
Поэтому, брат мой, если останетесь живы, мы примем вас здесь, в Динабурге, как подобает братьям Ордена».
Польский професс Павел.


***



Даугавпилс. Июнь 2012-го года.

Уже неделю компактный японский трактор расчищал завалы. Латыши откуда-то раздобыли фотографии костела до взрыва, и сейчас можно было примерно рассчитать, где находился главный вход. На черно-белом потрескавшемся снимке возвышалось величественное здание. Готические шпили устремлялись ввысь, кованое металлическое кружево ворот завораживало. Храм-сказка радовал глаз.

Когда-то здесь находился центр просвещения всей Европы. Императрица Екатерина приютила на этих землях изгнанных братьев Ордена в обмен на то, что они помогут окультурить население, измученное голодом и войнами.
За несколько десятков лет здесь появилось сорок восемь школ.

Юрий обратил внимание на то, что Толик частенько что-то оживленно обсуждает с местными жителями.

- О чем был разговор? – спросил спонсор, когда тот вернулся в лагерь.
- Да вот говорят, деды рассказывали, что в подвалах золота должно быть много и драгоценных камней. Якобы, из Латинской Америки привезли те, которые сюда бежали.

Воронов усмехнулся и хлопнул Толика по плечу.
- Золото, говоришь? Ну, значит, не зря копаем.

И так же усмехаясь, отправился к котловану. Золото. Что ж то золото за двести лет никто так и не нашел? Можно подумать, боялись привидений.

Юрий почувствовал в спину чей-то пристальный взгляд. Резко обернулся и увидел того старика, который говорил ему загадочные слова о времени, что, якобы, должно вот-вот закончиться.
Тот опирался на клюку и внимательно смотрел на историка.

- Вы что-то здесь ищете? – спросил его Воронов.
- Здесь погиб мой отец, - тихо ответил старик.
- Сочувствую. Тогда здесь многие погибли.

Сочтя разговор оконченным, историк хотел уйти, но услышал вопрос:
- Скажите, до алтаря скоро дойдете?

Юрий удивился перемене темы, но ответил:
- Через несколько дней. А что? Почему вас это интересует?

Старик поднял глаза к небу и зашевелил губами, как будто что-то высчитывая в уме.
- Успеете. До Часа Ягуара успеете.

И поковылял прочь, оставив Воронова в очередном недоумении. Как историк, Юрий знал, что Часом Ягуара индейцы Латинской Америки называли время с трех часов ночи до шести утра: время охоты этих красивейших хищников. Но причем здесь индейские ритуальные верования и современный Даугавпилс? Историк этого не понимал.


***



Хранитель заварил свежий чай, надел очки и в очередной раз раскрыл дневник. Он знал его почти наизусть, но уж очень ему нравилось смотреть на четкий каллиграфический почерк брата Франциска.

Япия. Апреля 5-го 1767 Р.Х.

«Берегись, как бы тебе не стать столь смиренным,
чтобы смирение твое превратилось в глупость»
Игнатий де Лойола

Сегодня нужно принять решение. Время, отпущенное испанским королем, подходит к концу. Надо бы уходить, оставив здесь гуарани и скот. Нет, испанцы милостиво разрешили нам забрать их с собой. Но куда податься с пятью тысячами индейцев, разумом похожих на детей, и несколькими тысячами буйволов? Оставалось либо бежать, бросив паству и дело всей жизни, либо...
- Что скажете, братья?
Я обвел взглядом братьев. Второй коадъютор Бенедикт и схоластик-эконом Петр склонились друг к другу. Неслышно посовещались, и Бенедикт взял слово.
- Брат Франциск, мы не можем бежать. Нам некуда. Если мы бросим гуарани без надзора паттеров, они опять разбредутся по лесам. И мы не для того несли сюда Слово Божье почти полтора столетия, чтобы сейчас трусливо поджать хвосты.
Я не успел стать профессом, поэтому приказывать им не имел права. Мне оставалось только поблагодарить Господа за то, что братья сами приняли то решение, к которому склонялся и я.


***



Даугавпилс. 20-е Июня 2012-го года.



Сегодня откопали остатки входа. Работы велись почти вручную, мастера боялись повредить уникальную кладку.

Появилась донна Роза. Постояла на показавшихся ступенях, задумчиво потрогала каменную пыль и простонала по-латышски:
- Не ходите туда. Пожалеете.

Ушла, бросив на Воронова неприязненный взгляд. Шитые золотом одежды прошелестели у него почти перед самым носом. Может, подумал Юрий, спросить, от чего зависит цвет ее одеяний? От вспышек на Солнце, или от приливов на Луне?

Пока Воронов размышлял об этом, к нему подбежал заполошенный Толик:
- Юра, надписи обнажились. Иди, ты же у нас знаток латыни.

Воронов сорвался с места и бросился к раскопкам.

«Gloria in excelsis Deo et in terra pax hominibus bonae voluntatis»
«Слава в вышних Богу и на земле мир людям Его Благоволения»

Да, это была она – надпись над главным входом в иезуитский костел. Строфа из Великого Славословия приветствовала стоящих у входа людей.

Историк чувствовал нетерпение. Как легавая собака, почуявшая птицу. Как служебный пес, взявший след -он не мог дождаться, когда спустится в полуподвальные помещения. Он и сам толком не знал, что может там обнаружить. В великие богатства иезуитов Воронов никогда не верил, но и уйти из истории ни с чем братья не могли.
Этого не могло быть!


Границу Российской Империи в далеком 1820-м году они пересекали налегке, а въезжали сюда, наоборот, груженые книгами, дневниками и свитками. Ведь Орден состоял из самых просвещенных людей того времени. В Креслау – последнем пристанище иезуитов в России – ничего не нашли. Где-то же их библиотека должна была остаться.

Воронов подался вперед, наблюдая за рабочими, расчищающими путь к алтарю.

- Надписи не разобрать,- бормотал за спиной Толик, - все повреждено взрывами.

Время отсчитывало минуты. За лентой, обозначающей территорию раскопок, стоял старик. Он опирался о дерево, прислонив к нему клюку.
Старик не отводил взгляда от темного провала входа и сжимал в узловатых пальцах дневник. Шевеля губами, он читал его наизусть:

Япия. Апреля 7-го 1767 от Р.Х. (утро)

Abyssus Abyssum Invocat.
Бездна взывает к бездне.

Выбор сделан, и мы можем только надеяться на то, что он верен. Испанцы не оставили ни единого выхода, кроме одного: попробовать отстоять свой дом. Сегодня с самого утра Петр вооружает гуарани. А воевать индейцы умеют, нам уже приходилось защищаться. Вот уже почти двадцать лет редукции пытаются доказать свое право на существование. Город Солнца стал для кого-то бельмом на глазу. И мы знаем, почему испанцы так упорны в стремлении изгнать нас из этих стен. Они боятся. Того, что мы лелеем в мыслях свергнуть светское правительство на этих обласканных Господом землях. Они завидуют богатствам, которых у нас нет.

Бог им судья.

Брат Петр осеняет крестным знамением каждого, кто входит в оружейный склад.
Храни нас всех Господь.
Амен.


***




Неожиданно рабочие остановились, чем очень разозлили Воронова. Он растолкал их локтями и приблизился находке.
Это был именно алтарь. Только странный. Пол под ним был выложен досками и тщательно укреплен кирпичом. Создавалось впечатление, что внизу что-то было.
- Локаторы, - резко выкрикнул Воронов.

Рабочие услужливо притащили два радиолокатора.

Воронов уже хотел лично приступить к работе, как услышал от входа:
- Не надо.

Раздосадованный историк порывисто обернулся. Донна Роза. Ну, конечно.


Барышня медленно спускалась по ступеням, не отводя взгляда от разозленного Воронова.
- Не ходите туда, Юра.
- В чем дело, Роза? – зло спросил он.- Мне некогда трепаться.

Потому что именно сейчас, когда его мечта оказалась на расстоянии вытянутой руки, он не собирался притворяться вежливым.

- Вы не понимаете, что можете там обнаружить, - Роза говорила сбивчиво, будто пытаясь донести до Воронова очень важную информацию. – Там – не мертвые.

Юрий вздохнул, выдохнул и опять вздохнул. Большой опыт работы с людьми помог ему взять себя в руки.


- Я не верю в привидения, барышня, - доложил он ей с улыбкой, - и в вампиров тоже.
- И я не верю, - выкрикнула Роза, - но там не…
- А еще, - не слушая, перебил Воронов, - я хочу напомнить вам хорошую русскую поговорку: «Кто платит, тот и заказывает музыку». Здесь плачу я. Намек понятен? Если вы не оставите меня в покое, я прикажу увести вас силой.

Роза закусила губы, надулась и замолчала.

Юрий облегченно вздохнул: и на том спасибо.


***



Хранитель сощурил глаза и посмотрел на Солнце. Свершилось. Час Ягуара пробил. Еще пара дней и этот мир, даст Бог, изменится.


***



Вот уже несколько дней, как потомственный экстрасенс барышня Роза, а по жизни Ирина Антонова, не могла понять, что с ней происходит.
К слову, экстрасенс из нее был аховый. А если точнее, то и вовсе никакой. Вот бабушка по материнской линии – та, да, знатной колдуньей была. Родители же Ирочки ни на каком заводе никаких порч с работяг не снимали. Работали они обычными учителями в обычной средней школе.


Учителем же должна была стать и Ирочка, но после развала Союза русскоязычным учителям стало сложновато. Ирочка оказалась девочкой умненькой, быстренько выучила латышский язык и на волне повального увлечения мистицизмом открыла собственный магический салон.


То, что людям не особо важен результат, а гораздо интереснее сам антураж, она поняла сразу. На одних только венцах безбрачия девушка насобирала на первый подержанный «Рено». Ведь женщине, отчаявшейся найти мужа, надо было только дать надежду и указать верное направление. Либо в тренажерный зал, либо в салон красоты.
Ирочка лихо раздавала надежды и указывала направления, как заправский штурман.

Но эти несколько дней… А если точнее, то с того самого дня, как она впервые оказалась на раскопках, Ирочка чувствовала себя не в своей тарелке. Поначалу экстрасенс решила, что дело в неприветливом спонсоре с орлиным носом и ненавистным ей именем Юрий. Ведь именно так звали того, который когда-то не взял ее замуж. За это Ирочка истыкала булавками самодельную тряпичную куклу. А позже плакала злыми слезами, когда узнала, что Юрка женился на богатой канадке и сейчас счастливо проживает в Онтарио.

Но потом пришла к выводу, что это не так. Дело в иезуитском алтаре. Вернее, в том, что скрыто под ним и укреплено кирпичами.

Противный носатый мужик, похожий на грача, насмешливо предположил, что там вампиры. Ах, если бы там были вампиры, Ирочка рассмеялась бы первая. Но то, что туда принесли… Это было непонятно Ирочке и вызывало страх. И «это» настойчиво просилось наружу.

Почему? Да потому что Час Ягуара пробил. И неожиданно пробудившиеся бабушкины способности рассказали об этом испуганной Ирочке.

Поэтому сейчас она и стояла на ступеньках храма и пыталась отговорить «носача» от того, что тот задумал.

Япия. Апрель 7-го 1767 г. Р.Х. (вечер)

Ante bellum.
Перед войной

Я дал окончательный ответ наместнику Карла. Братья Бенедикт и Петр дружно поддержали это решение. Мы не уйдем!
Посыльный молча выслушал то, что я передал его господину, и удалился, пообещав скорый ответ.
Сегодня служил вечерню в церкви св. Франциска Ксаверия. Окидывая глазами паству, молился за каждую душу, которую привел к Господу. Что будет с ними завтра? За себя не боюсь, ибо знаю- без ведома Всевышнего ни один волос не упадет с моей головы.

Хранитель, стоявший под деревом, перелистывал страницы дневника брата Франциска- первого коадъютора Ордена, так и не успевшего принять сан професса. Человек сложной, интересной судьбы, несгибаемого характера, не останавливающийся ни перед чем, ибо...цель оправдывает средства. Час Ягуара входил в свой пик 11 февраля 2013-го года и если гуарани не ошибся (а до последнего он не ошибался), должен был продлиться ровно тридцать дней.


***



Итак, алтарь был вскрыт. Была вскрыта и пустошь под алтарем. Начиная раскопки, каждый хотел увидеть то, что хотел. Толик – богатства иезуитов, Юрий – знания иезуитов,

Но то, что им открылось на самом деле, не ожидал увидеть никто. Пустошь, обнаруженная радиолокаторами под алтарем, приоткрыла свою тайну. Внизу, в небольшом углублении, тщательно обложенном кирпичом и укрепленном досками, находились четыре скелета. Вернее, и скелетами их назвать было сложно, потому что все кости были тщательно рассортированы и упакованы по холщовым мешкам. Лишь четыре черепа смотрели пустыми глазницами на вошедших людей.

- Это что? – в ужасе прошептал Толик.
- Это они,- ответила Ирочка.
- Очень интересно, - продолжил Воронов.

Как историка эта находка его крайне заинтересовала.
- Весьма занимательно, - бормотал он, рассматривая черепа и мешки с костями.

Ирочка обнаглела настолько, что начала задавать вопросы:
- Никогда раньше не слышала, чтобы хоронили под алтарями. Разве так было принято?

Воронов увлекся настолько, что даже начал отвечать на ее вопросы:
- А это и не захоронение.
- А что тогда? - продолжала допытываться любопытная Ирочка.
- Это перезахоронение. Их либо вырыли в другом месте, либо над ними провели какой-то ритуал.

- Ритуал? – экстрасенс удивилась. – У иезуитов? Я читала историю Ордена, они были ревностными католиками. Какие такие ритуалы они могли проводить с мертвыми телами?

Юрию неожиданно стало весело. Библиотеки он не обнаружил, потратил кучу времени и денег, так чего ж теперь? Не плакать же.

- Понятия не имею, донна. Но меня интересует другое: если это иезуиты, то где все остальное?

Его собеседники переглянулись с непонимающим видом.
- Не понимаете,- откровенно издевался он над ними, - где кресты? Ведь это священники. Где же тогда распятия и…
- Перстни с печаткой Ордена, - закончила Ирочка.

Воронов взглянул на нее другими глазами. К его удивлению она оказалась не глупа. До Толика, похоже, тоже кое-что дошло.
- Может, это кто-то из пленных, - осторожно предположил он, - ну, из тех, которых фрицы взорвали.
- Вряд ли бы кто-то раскладывал их кости по мешкам, - отмахнулся Юрий, - да и черепа не повреждены взрывами. И алтарь завалил еще Император Александр. Нет, это что-то другое.

- Может, это не паттеры, - сказала Ирочка, - а их… ученики, к примеру.
- Донна Роза, - Воронов опять вернулся к знакомому насмешливому тону и дурацкому имени, которым окрестил экстрасенса в первый же день раскопок…
- Меня Ирина зовут, - холодно сказала девушка.
- Нет уж, - рассмеялся он, - пока вы работаете со мной, называться будете именно так. Так вот, донна Роза, кто бы выкладывал кирпичом гробницу для обычных учеников? А ведь это именно гробница. Причем, возведенная по всем правилам.


***



В ветхом доме хранитель выключил телевизор, взял чашку с чаем и уселся в старое кресло-каталку. Ему оставалось только ждать.

Рим. Резиденция графа д`Орсинио. Мая 28-го 1767 от Р.Х

Господь Всемогущий, прости раба Своего за то, что я наделал, ослепленный гордыней. Как вспомню злосчастное утро 8-го апреля, так сердце мое хочет присоединиться к погибшим братьям.
Мы спрятали женщин и детей в подвалах костела. Гуарани стояли за нашими спинами, а я все еще наивно надеялся на мирный исход. До нас дошли слухи, что соседняя редукция уничтожена полностью, а патеры повешены на площади, и трупы их клюют вороны, будто в назидание оставшимся.
Когда крепостные ворота дрогнули под ударами испанских мечей, я громко закричал:
- Вы нарушаете указ Филиппа III от 1645-го года: «о запрете входа в редукцию для светских властей.
Я думал, что юридические нормы способны остановить испанцев. Но заблуждался, мы все заблуждались.
Под стены Япии пришло несколько тысяч кирасиров, вооруженных пиками и аркебузами. Их гнала сюда жажда наживы, но нам нечего было им отдать, кроме наших обреченных душ.
Брат Петр, развернувшись к пастве, благословил их, приготовившихся к битве. И если мне суждено сегодня умереть, я умру, зная, что Царство Божье на земле, все-таки, возможно.

- Благословите, отец.
Ко мне подошел молодой индеец. Я нашел его на берегу реки неделю назад, израненного когтями ягуара. Над ним горько рыдала беременная жена. Я знаю, что не должен был его благословлять, ведь он еще не успел окреститься, но не смог отказать.

- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

Если этот мальчик сегодня умрет, то умрет с моим благословением. Возможно, это поможет ему отыскать в темноте дорогу к Царству Господнему.

Молодой гуарани быстро принял на себя командование, распоряжаясь отрывисто и резко. У его народа красивый язык, а мы дали им письменность, научили счету, чтению и мастерству. А ведь незадолго до нашего прихода сюда их основной едой была сырая человечина.

То, что произошло потом, трудно вспоминать без дрожи, но я постараюсь .
Крепостные ворота, все-таки, треснули под натиском пик и мечей, сквозь них хлынула толпа аркебузеров с уже зажженными фитилями на ружьях.
Брат Бенедикт рухнул на землю от первого же выстрела. Мы с Петром остались вдвоем, стоя на ветру в развевающихся рясах, являющих собой жалкую преграду между жаждущей убийства толпой кирасиров и нашими индейцами.
На одно короткое мгновение мои глаза встретились с глазами испанского генерала, и я прочел в них приговор.
Чья-то рука схватила меня за полу и втащила внутрь толпы. Следом ввалился раненый Петр. Гуарани из задних рядов затолкали нас в ближайший дом и забросали прелой соломой. Индейцы открыли ответный огонь, воздух вокруг наполнился запахом крови. Я ударился головой обо что-то твердое и потерял сознание.


Пришел в себя от того, что Петр брызгал мне в лицо водой из кувшина. Он уже перевязал себе руку полой рясы, и сейчас прижимал к груди, морщась от боли. Я выбрался из-под соломы и бросился к двери в безумной надежде остановить кровавую, бессмысленную бойню. Я толкал дверь, пинал и бил ее, но дерево не поддавалось.

- Бесполезно,- ответил Петр на мой немой вопрос,- они завалили вход бревнами. А окна мы сами приказали забить. Мы в ловушке, Франциск.
- Но зачем?

Раненый пожал плечами.
- Они пытаются нас спасти. По-своему.
- От чего?- я, действительно, не понимал.- От судьбы?
- Ну, чего ты хочешь от них, Франциск? Они же, как дети. Хотя, неделю назад торговцы принесли слухи, что дальняя редукция отбилась и сейчас успешно держит оборону. Может, и мы устоим, коли Господь поможет.
- Это там, где братья Доминик и Христофор? Так там паства десять тысяч душ, а у нас всего пять.


***



Дугавпилс. 28-е Ноября 2012-го года.

Хранитель бережно сложил переплетенный буйволиной кожей дневник и спрятал его под груду пожелтевших простыней. Он помнил каждое слово, написанное в нем, но всякий раз, когда перелистывал страницы, изготовленные индейцами-гуарани, погружался в мир прошлого иезуитов.
О том времени всегда ходило много противоречивых слухов. Паттеры – просветители представлялись миру благодетелями, тиранами, фанатиками и злодеями попеременно.

Но старик-то знал правду. Они были обычными людьми. Служили своей цели, как подобает настоящим солдатам. Они мечтали о Царстве Божьем на земле. Царстве добра и справедливости. И они его построили! И вот этого им не простили.


***



В середине ноября освободили подвальный коридор, и рабочие попросили неделю отдыха. Воронов согласился. Ему было над чем подумать в гостинице.

Раскопки заходили в тупик, то прерываясь на месяцы, то возобновляясь вновь. Латыши так и не обнаружили ожидаемых богатств, и это начинало их нервировать. А нервничали латыши специфически: по-европейски. Подбирая выражения и стараясь держаться рамок приличия. На это Юрию было глубоко плевать, или положить с прибором, говоря по-русски.

То, что под костелом не пахнет никакой библиотекой, он понял еще месяц назад. И дальнейшая судьба раскопок не слишком интересовала его. Равно, как и донна Роза, чьи настойчивые звонки он невежливо игнорировал.

Занимало его только то, что было обнаружено под алтарем. Воронов не был специалистом – антропологом. Всего лишь историком, ни дня не проработавшим по специальности. Но и его скудных знаний хватало на то, чтобы понять: черепа разительно отличаются друг от друга.

Во-первых, размерами. Три черепа ощутимо легче четвертого. Логичнее всего было предположить, что они женские. Но… женщина под иезуитским алтарем?! Это даже не нонсенс, это – оксюморон. Женщины в Орден не допускались ни под какими личинами.

Во-вторых, характерные надбровные дуги и выпирающие челюсти. Негры? В Российской Империи? Нет, теоретически возможно, но практически… Откуда они здесь взялись?


***



Мая 28-го 1767 от Р.Х. (позже)

Я наблюдал за ходом битвы через щель, обнаруженную в забитом досками окне. Брат Петр истово молился за себя, меня, душу несчастного Бенедикта и за всех, кто сейчас был снаружи. Помоги нам, Господи, Защитник Небесный. Укажи детям Своим, что делать.

Сражение на улицах Япии, меж тем, набирало обороты. Мой «найденыш», как я его прозвал, руководил войском гуарани весьма успешно. А в вооружении мы не уступали испанцам: индейцы делали хорошее оружие, и мы даже торговали им с португалами.

Мой взгляд выхватывал отдельные эпизоды битвы, не видя картины в целом. Это было невозможно. Босые ноги индейцев скользили в крови, залившей центральную площадь редукции. Не знаю, чего в моей душе было больше- горечи от осознания происходящего, или надежды на то, что испанцы уйдут, оставив нас в покое.

Вдруг гуарани, которого я благословил, не имея на то права, захохотал над трупом поверженного кирасира. И, выхватив у того из руки меч, одним движением взрезал убитому врагу брюшину, доставая еще дымящуюся печень. Я застыл, глядя на то, как индеец поедает ее сырой, как течет по его подбородку густая темная кровь. Да, мне рассказывали, что воины съедали печень врага, считая, что она придает силы в битве. Но как же страшно было видеть это наяву!
Значил ли этот поступок то, что Сын Ягуара чувствовал, как проигрывает сражение?
- Что нам делать, брат?- в отчаянии прошептал я.
Петр впал в беспамятство от слабости и потери крови. Сердце мое разрывалось, когда я видел его в таком состоянии. Необходимо извлечь пулю, но здесь не было ни корпий, ни инструментов. Единственное, что оставалось – преклонить колени рядом с Петром, надеясь на то, что Господь дарует нам всем легкую смерть и избавит от мучений наблюдать, как алчные руки разрушают труды всей нашей жизни.


***



Даугавпилс. 09-е Декабря 2012-го года.

Воронову до чертиков надоела Латвия.
Бессмысленные копания в земле не приносили результатов. Договариваться об отсрочке с собственниками земли становилось все труднее. Латыши стремительно теряли интерес к сомнительному приобретению.
Совершенно неожиданно Юрий вспомнил об однокурснице, работавшей в Риге на кафедре антропологии. Она могла бы помочь ему восстановить внешность похороненных людей по их черепам.

- Даха, - Юрий орал в трубку, как в мегафон, - это Воронов. Ты меня помнишь? Слушай, тут такое дело…

Как можно короче, он изложил ей суть своего вопроса.
- Даха, ты меня знаешь, за мной не заржавеет. Думаю, твой Валдис не откажется от нескольких сотен евро-союзовских купюр. Что? Черт, ничего не слышно. Завал на работе? Рождество скоро? Не проблема, встретимся в конце января. А кости я тебе закину сегодня по дороге домой. Плачу наличными. Все, целую.

И Воронов, весело насвистывая, начал собираться домой. В Питер.

Декабря 12-го 1767 от Р.Х.
Я сделал последнюю запись в дневнике более полугода назад. Сейчас я вновь раскрываю эти страницы и перечитываю то, что происходило с нами в то страшное апрельское утро. Однако, я постараюсь быть последовательным.
Господь Всемогущий не услышал наши молитвы, мы проиграли. Испанцы отвалили бревна, закрывающие вход, и выпустили нас наружу. Я вышел из дома, щурясь от солнца. Петра, все еще находящегося без сознания, мне пришлось нести на плече.

Проиграли не только мы, проиграли все. И редукция Доминика, и редукция святого Ксаверия, где паства была около тридцати тысяч душ. Испанцы согнали нас в подвалы церкви, и каково же было мое изумление, когда вниз по ступеням спустились Сын Ягуара и его беременная жена.
Выживших индейцев захватчики великодушно отпустили, на что я, честно говоря, даже не рассчитывал. Учитывая прошлое, когда они угоняли несчастных гуарани в рабство тысячами.
Я пытался объяснить Ягуару, что он должен уйти, вернуться в джунгли с остальными, но упрямец отказывался меня слушать и только повторял:
- Благословите, отец…
Я не могу тебя благословить, несчастный! Ты не крещен, ты только что ел плоть брата моего во Христе.

Нас разместили в подвале церкви. Сюда согнали всех братьев, которых захватили в испанских редукциях. Многие были ранены, некоторые – при смерти. У меня отобрали все медицинские инструменты, и я был не в силах помочь им.
Брат Петр постоянно бредил, я видел, что у него вот-вот начнется воспаление. Надолго ли хватит ему сил? На площади моей некогда прекрасной Япии испанцы спешно возводили виселицы. Нас собираются повесить? Почему бы и нет? Мы были к этому готовы.
Мы – солдаты Господа, и мы проиграли эту войну.

С тяжелым сердцем погрузился я в воспоминания. Я провел в джунглях Парагвая почти двадцать лет. Первый коадъютор Ордена приказал отправляться на этот край света, когда мне едва исполнилось семнадцать. А приказы не обсуждаются.

Красота этой земли покорила меня сразу же, едва я сделал шаг с трапа галеона. Через некоторое время стало понятно, что единственное мое желание – остаться здесь навсегда. В прекрасной стране, построенной нашими руками, с индейцами- гуарани, добрыми и наивными, как дети.

- Франциск,- слабый голос Петра отвлек от воспоминаний, мне стало стыдно. Как мог я- целый и невредимый – забыть о больных и поддаться унынию? Как мог я- лекарь редукции Япия- оставить увечных в болезни? Да, у меня не было медицинских инструментов, но уж утешения и сострадания хватит на всех. Даже священникам требуется помощь.

- Да, друг мой,- я подошел к нему.
- Франциск, я умираю. Исповедуй, брат.

И я принял его исповедь, которая была коротка, в отличие от его жизни, ибо он не успел согрешить. Петр отошел в мир иной так же, как жил: спокойно и тихо. Амен.

Мне пришлось принять еще три исповеди: брат Христофор был ранен в голову, брат Доминик – изрублен мечами. Еще кто-то, кого я лично не знал, из самой дальней редукции почти на границе испанской зоны. Они уходили молча, как и положено братьям Ордена, принимая свою судьбу и вручая душу Господу.

Испанцы, вы торопитесь с виселицами! Их понадобится гораздо меньше.
Я разорвал рясу почти до колен, затягивая раны на пострадавших. Мне помогал гуарани, рот которого до сих пор был измазан испанской кровью.
Его жена забилась в дальний угол, обхватив руками огромный живот. Рядом с ней находился брат из редукции св. Ксаверия. Он утешал ее, как мог, шепча молитвы и вложив ей в руку свои четки. Она тоже не была крещена, но перед смертью, которая тогда казалась неизбежной, мы все стали равны.


***



С. Петербург 25-е Января 2013-го года.

Воронова разбудил звонок из Риги. Закончились все рождественские праздники.

- Да, - сонно ответил Юрий.
- Готово, Юрка!
- Что-то интересное? – Воронов проснулся еще не до конца.
- Не поверишь: все кости на местах. Даже мизинцы! С тебя пятьсот евро.
- Понял, не дурак. Выезжаю.


***



И в то самое время, когда Воронов собирался в Ригу, хранитель опять открыл страницы дневника. Будет ли он продолжен, покажет время, которого становилось все меньше.
Пока что все предсказания гуарани сбывались, но все зависело от одиннадцатого февраля.

Тихий голос отвлек старика от раздумий.
- Скажите…

На пороге его дома стояла Ирочка.
- Закройте дверь, - попросил старик. – Холодно.

Она засмущалась и прикрыла дверь.
- Что такое Час Ягуара? – продолжала девушка. – Вы ведь знаете, что это такое. Что это?

Хранитель знал. Он знал даже то, что она должна были прийти к нему. Ведь она была частью мозаики. Также, как спонсор раскопок, которые уже прекратились. И который тоже должен был вернуться сюда.

- Присаживайтесь, - старик махнул рукой, скрюченной артритом.

Девушка аккуратно присела в кресло. В тот момент, когда Воронов закрыл глаза в самолете, приближающем его к судьбе, хранитель вложил в руки Ирочки старый дневник, переплетенный в буйволиную кожу.
- Зачем вы мне это дали? – спросила она.
- Но ведь вы же хотели узнать, что такое Час Ягуара. Прочтите дневник. Полного объяснения вы там не найдете, но я потом дополню. Возьмите с собой.

Ирочка закивала и поднялась с кресла.


***



Динабург Россия. Января 25-го 1775 от Р.Х.

Сейчас я пишу из Динабурга. Это место - единственное пристанище запрещенного Общества Иисуса. Его нам милостиво предоставила русская императрица. Здесь мы зализываем раны, сюда стекаются те, кого гонят отовсюду, как прокаженных. Мы не рыдаем, у нас нет на это времени, надо работать. Надо строить школы и больницы. Местное население одичало от бесконечных войн и потеряло дорогу к Господу. Мы пришли сюда, чтобы помочь им найти ее.

Тогда, в Япии, испанцы казнили не всех. Ватикан, все-таки, проснулся, и запретил бессмысленное убийство священников. Нас погрузили в трюмы галеонов, направлявшихся в Европу. Мне едва удалось упросить тюремщиков поместить гуарани рядом с собой, ведь я нес за них ответственность. Беременную женщину втолкнули внутрь, мы едва успели подхватить ее на руки.

Четыре галеона вывозили из Америки товары и нас в пропахших мочой трюмах, где до этого возили рабов. Нас болтало в море почти неделю, когда начался шторм. Слава Господу, я никогда не страдал морской болезнью, но некоторым моим братьям так не повезло. Единственное ведро для отправления естественных надобностей выносилось хорошо, если раз в день, и то при хорошей погоде.
Сейчас же команде галеона стало не до нас, и мы задыхались от кислого запаха рвоты. Не знаю, как бы я справился с этим кошмаром, если бы не мой гуарани и двое юных послушников из дальних редукций, которые помогали мне облегчать чужие страдания.

Будто проверяя на прочность веру и терпение, Господь послал нам еще одно испытание: у несчастной женщины начались роды. Я, как мог, расчистил в трюме самый дальний угол и положил ее на охапку соломы, которую мои братья собирали по всему полу. У нас не было ни воды, ни ткани. Ничего, чем можно было бы принять ребенка. У меня – только руки и знания.
В редукции приходилось помогать женщинам-гуарани рожать, если роды проходили сложно. Но сейчас, в условиях грязного трюма и шторма за бортом, у меня была одна надежда – на милость Господню.
Послушник принес единственную кружку воды, которую смог найти. Я поблагодарил его кивком. Я знал, что это последняя вода. Братья отказались от нее, чтобы в этой грязи смогла родить некрещеная индейская женщина, и на свет появилась еще одна душа, угодная Создателю. Мы- воины Господа.

Гуарани родила мертвого сына, это неудивительно, учитывая то, через что ей пришлось пройти. После окончания шторма мы едва упросили испанцев выкинуть холодное тельце за борт. Ни его отец, ни мать не лили по нему слез. В их племени часто рожали мертвых, пока туда не пришли мы.

Через две недели галеоны пришвартовались в Кадисе и мы, наконец-то, сошли на берег. Мы оказались свободны и вольны в своих передвижениях, вот только нам некуда было идти. Орден находился практически под запретом.
Нас обвиняли в ереси, предательстве, убийствах, шпионаже, сребролюбии. На нас вылили ушаты лжи, лучших преподавателей изгоняли из школ. Когда-то великий Орден превратился в стаю бездомных собак.


Втроем с индейцами мы прожили в Италии у моего родного брата (храни его, Господь) до 1773-го года от Р.Х., пока Понтифик Климентий официально не запретил Общество Иисуса. Школы были распроданы, книги сожжены, обсерватории отобраны, библиотеки превращены в увеселительные дома.
И тут меня вновь нашло письмо професса Павла.
«Дорогой Франциск,- писал он,- благодарю Господа за то, что ты находишься в добром здравии. До нас доходили слухи один страшнее другого, я уже не чаял увидеть тебя вновь.
Однако же все, что происходит, происходит по воле Создателя, и Он сохранил тебе жизнь для того, чтобы я смог написать тебе это письмо и повторить прошлое предложение. Я жду тебя в Динабурге, где твои медицинские знания и большой опыт работы на индейской земле будут оценены по достоинству. Ныне я сам возглавляю курию Братства в русском государстве и настоятельно прошу тебя присоединиться ко мне».

Почему бы и нет, подумал я тогда. В отличие от немногих отступников, большинство членов Общества не выходили из Ордена, и применения им на землях католической церкви не нашлось.
А там, в далекой России, меня ждала работа. Та, которую я умею делать. Та, которую люблю делать. Та, которая нужна людям.
Конечно, дикая славянская Россия всегда сопротивлялась влиянию истинной церкви, однако же теперь ее императрица- бывшая католичка, и по слухам расположена весьма благосклонно к нашему присутствию на ее земле.
И мы с гуарани двинулись в путь через всю Европу в крепость Динабург – единственную сохранившуюся курию Братства.

Динабург. Января 26-го 1805 от Р.Х.

И вот сейчас мне много лет. Я прожил в крепости Динабург почти столько, сколько мне было тогда, когда приехал сюда. Верный гуарани до сих пор со мной, его жена живет за пределами курии, их старшему сыну уже двадцать пять лет, он помогает в моей работе, ведь глаза у меня уже не так остры, как раньше.


Мы смогли сохранить жалкие остатки Общества Иисуса и направить знания на служение Господу и людям, как завещал наш основатель. И тогда казалось, что я смогу закончить жизнь спокойно, не оглядываясь на прошлое и не задумываясь о будущем. Но вчера ко мне пришел гуарани. При крещении я назвал его Домиником…

- Брат Франциск, ты хотел со мной поговорить?

Брат Павел стоял прямо передо мной. Не зная его, можно было предположить, что ни единое чувство не способно прижиться под его одеянием. Однако я хорошо знал его. И знал, каким отзывчивым может быть его сердце.

- Да, брат Павел, и прошу выслушать меня крайне внимательно. Тебе, должно быть, известно, что индеец, которого я привез сюда тридцать лет назад – сын шамана. И что индейские шаманы и жрецы славятся пророческими способностями. Вчера Доминик пришел ко мне и открыл страшную правду, которую тщательно скрывал.


Я знаю, что это запрещено и противно Господу, но начав его слушать, я не смог остановиться. То, что нас ожидает – страшнее всяких запретов. Не перебивай меня, брат. Дослушав до конца, ты волен поступать, как знаешь. Ты- професс Ордена, и я подчинюсь любому твоему приказу, но пока просто выслушай. Начну с того, что нам здесь осталось недолго, нас скоро изгонят из русской земли, и мы вновь пойдем скитаться по миру. То, во что позже превратится наше Братство, не будет вызывать ничего, кроме насмешек. Толпа ряженых священников, заглядывающих в рот любому, кто обладает властью. Ты удивлен? Вижу, что удивлен. Но даже это не столь важно. Через двести лет Церковь, которую мы сейчас знаем, перестанет существовать. Останется лишь название и титул Понтифика. Безверие завладеет миром. Безверие, вкупе с преступлениями против Господа. Мужеложцев начнут венчать в храмах Господних. И венчать их будут женщины! Священники, прикрывающиеся рясами, будут насиловать мальчиков из певческих хоров. Сарацины начнут диктовать Ватикану свои требования. Церковь окажется расколота, мир погрязнет в ереси и тьме необразованности.

- Брат Франциск, понимаешь ли ты, о чем говоришь? Хочешь сказать, что индеец способен заглянуть в будущее? Будущее подвластно лишь Создателю, ты должен знать это не хуже меня,- возмутился Павел.

Я понял, что он мне не поверил. Сложно было ожидать от него другого ответа, я и сам не понимал, почему поверил я. Наверное, потому что когда-то сам видел, на что способны индейские шаманы.
- Да, именно это я и хочу сказать, - я сделал последнюю попытку, - Мальтийцы проникают все глубже в структуры светской власти.
- Госпитальеры?- удивился Павел.- Но ведь они стяжатели! А куда же смотрит Папа?
- Папа? Понтифик слаб и безволен. Вспомни Климента, и то, к чему привели его сомнения.
- Все равно, Франциск. Я остаюсь при своем мнении. То, что ты мне говоришь – противно замыслу Создателя.

Когда професс Ордена покинул помещение, оставив меня наедине со своими мыслями, я понял, что у меня уже нет сил начинать жизнь сначала. А скоро должна случиться война, и накануне нас выселят в Креслау, где придется обживаться заново. И наши школы вновь разрушат, библиотеки вновь сожгут. А еще через несколько лет русский император подпишет указ, по которому доступ в эту страну нам, братьям Ордена, будет запрещен почти на двести лет. А то, что произойдет потом…лучше бы и не происходило. Ведь… небо закрыло нам путь в землю обетованную, так и не отдав нам весь мир.


***



Рига. 26-е Января 2013-го года.

- Понимаешь, Юра,- маленькая полная женщина докладывала Воронову о результатах своей работы, - самое интересное, что все кости на местах. Вот абсолютно все. Руки отдельно, ноги отдельно, пальцы отдельно. Похоже на ритуал.

Воронов поморщился. Он не любил долгих объяснений. Гораздо интереснее ему было взглянуть на плоды ее труда.
В лаборатории было тихо. Все сотрудники разошлись по домам, и только компьютер однокурсницы тихо жужжал.

- И я восстановила внешность, - продолжала Даша. – Юра, три черепа не принадлежат европейцам.
- А чьи же они?

Воронов спросил только для того, чтобы подтвердить собственную догадку.

- По всей видимости, это черепа индейцев.
- Кого?! Каких индейцев?
- Точно сказать не могу, - задумчиво ответила Даша.- Похоже, латиноамериканских. У североамериканских больше скошены лбы. Не тот тип. А здесь более выражены негроидные черты. Я бы предположила, что это майя.

Воронов даже рассмеялся.
- Майя? В девятнадцатом веке? Даша, не насилуй мой исторический мозг. Майя кончились лет за пятьсот до этих черепов.
- А я и не говорю, что это они, - обиделась однокурсница, - я всего лишь говорю, что похожи.

Воронов не слушал. Воронов внимательно рассматривал картинку на экране. Да, трое – типичные индейцы, но вот четвертый… Резкие носовые складки; губы, привыкшие много говорить; глубоко посаженные глаза…

Воронов потянулся к клавиатуре, защелкал клавишами, добавляя несколько деталей к безволосой картинке на экране.

Плечи, покрытые темной рясой; короткие темные волосы; тонзура на макушке.

- Ух ты, - сказала Даша за спиной Воронова, - на тебя чем-то похож. Нос, по крайней мере, точно.

Воронов ухмыльнулся и принял из Дашиных рук чашку с кофе.

- Итак, - начал он, - предположим, что под алтарем и впрямь похоронен член Общества. Не последнего ранга. Согласись, что обычному кладовщику вряд ли бы устраивали гробницу. Кто приехал сюда после запрета Ордена, само собой, не известно. Списков никто не вел. Можно предположить, что этот «кто-то» побывал в Парагвае. И вывез сюда, в Россию, индейцев. Зачем? Может, спасти хотел, может еще что. Отсюда следует вывод: это – гуарани. В Эквадоре до сих пор живет малочисленное племя потомков тех самых индейцев. Давай, сравним с нашими картинками.


***



Марта 08-го 1810 от Р.Х.

Я принял звание професса, когда брат Павел скончался в уже довольно преклонном возрасте. Я и сам был немолод, как и мои верные индейцы.
Но то, что мне довелось узнать от них пять лет назад, не давало покоя до сих пор. Неужели то, что мы делали всю жизнь- зря? Наша работа пропадет даром Стоит ли тогда вообще чем-то заниматься, если конец все равно один – безверие, падение, тьма и разврат.

Доминик, видя мои мучения, предложил страшную вещь, и я должен дать ответ до вечера, потому что… потому что через неделю наступает Час Ягуара. И сделать то, что он задумал можно только в это время. Я боюсь просить совета у Господа, потому, что тропа, на которую собираюсь ступить, выстлана благими намерениями. Но смею надеяться на то, что дух мой тверд, в отличие от моего тела, и выстоит перед искушениями, которые могут поджидать меня на пути. Потом что я собираюсь дать Доминику согласие на ритуал, ибо… цель оправдывает средства. А цель у меня одна – попросить у неба для нас весь мир.

Марта 14-го 1810 от Р.Х.

Сегодня я приказал послушникам оборудовать под алтарем гробницу в последней надежде на спасение своей грешной души. Конечно, они не осмелились спорить. Приказы не обсуждаются. Послушникам не для чего знать, зачем я это делаю. Я приготовил распоряжение, по которому отец Бенедикт- первый коадъютор русской курии- становился моим преемником. А первый хранитель закончит начатое. И я не буду сегодня вечером выходить из своей комнаты, чтобы не видеть, как гуарани готовятся к ритуалу. Они не зря питались раньше человечиной.
Это последняя запись в моем дневнике. Сам дневник, свое распятие и перстень с печатью Священного Сердца Иисуса, я оставляю второму сыну гуарани, который должен хранить это у себя и передавать по наследству до тех пор, пока…
Пока я не вернусь.
Храни нас всех Господь.
Амен.
Професс русской курии Общества Иисуса, брат Франциск»

Даугавпилс. 02-е Февраля 2013-го года.

- Вы хотели узнать, что такое Час Ягуара?

Хранитель не поворачивал головы, сидя в кресле-каталке. Он знал, кто сейчас стоит на его пороге.

- Закройте дверь, - попросил он. – Холодно.

Ирочка засмущалась и захлопнула дверь.

- Час Ягуара – это что-то связанное с кометами и их прохождением по небосклону.

Старику нездоровилось. Он с благодарным кивком принял из рук Ирочки чашку чая и продолжил, говоря больше с самим собой:
- Сейчас эти знания почти не используются. А вот раньше индейцы пользовались ими весьма активно. Считалось, что в это время можно заглянуть в будущее и увидеть его- то самое будущее. Некоторые ученые полагают, что майя смогли достигнуть своего уровня развития именно благодаря этим своим способностям. Помните их нашумевший календарь в конце прошлого года? Чем сильнее был жрец, тем дальше в будущее он мог посылать свой дух. В этом столетии Час Ягуара входит в пик одиннадцатого февраля и продлится до двенадцатого марта 2013-го года. Так сказал мне мой отец, когда уходил в костел, где его сожгли.
- А что было дальше? – спросила Ирочка. – Ведь что-то было дальше.

Старик поставил чашку на столик, поднялся с кресла и подошел к комоду. Щелкнул затейливый замок на шкатулке, и на свет появились распятие и перстень с печаткой Ордена.

- Так вы…, - зачарованно протянула Ирина.
- Да, я потомок гуарани, которых Франциск привез сюда из Парагвая. Я – хранитель его дневника, распятия и перстня. Мы ждем, когда наступит Час Ягуара.


***



С. Петербург 08-е Февраля 2013-го года.

Воронов вернулся в Питер, но лишь для того, чтобы проконтролировать дела на фирме.
Три индейца под алтарем! Это занимательно. А самое интересное было то, что один из черепов был женский. Женский! Под алтарем иезуитов!

- Воронов, - ныла в трубку Даша,- ты свои кости у меня собираешься забирать, или нет? Мне их девать некуда, так и знай.

Воронов чертыхнулся, вспомнив, что кости –то он и впрямь оставил в институте у однокурсницы.

- Даша, - клятвенно пообещал он, - через неделю буду, как штык. Все заберу.

В разговор вклинился еще один звонок.

Воронов поднял глаза к потолку, но ответил:
- Да, донна Роза.

- Как вы себя чувствуете, Юра?

Воронов потерял дар речи.
- Нормально, Ирина. А что? Какие-то…

Она не дала договорить:
- Юра, если вы вдруг почувствуете что-то странное, свяжитесь со мной. Пожалуйста.

Трубка отключилась, оставив Воронову тоскливые гудки.

- Договорились, донна, - сказал он больше самому себе и начал собираться в Ригу.


***



Даугавпилс. 08-е Февраля 2013-го года.

Ирина спрятала сотовый, с которого только что звонила Воронову.

- Вы хотели поведать мне продолжение дневника,- обратилась она к Хранителю.

- Конечно…

За окнами шел мокрый снег. Но в доме старика было уютно и тепло.

Хранитель улыбнулся и начал свой рассказ:
- Гуарани провели ритуал. Для этого Сыну Ягуара понадобилась человеческая жертва, и Франциск разрешил ее. Этим он сделал первый шаг по тропе, отвращающей его от Господа, но професс Ордена искренне верил в то, что цель оправдает средства. Он хотел изменить будущее, чтобы люди верили в Господа так же искренне, как в Него верил он сам. Чтобы церковь не прогибалась под светскими законами. Потому что вера- единственное, что может помочь человеку найти путь в вечной темноте. Ритуал был древний, еще предки индейцев пользовались им.
Родителям помогал младший сын- мой далекий прадед, тот самый, кто стал первым хранителем дневника. Они выбрали место за крепостными воротами, вырыли землянку, натаскали туда прелой влажной соломы и мокрых веток. Вся семья гуарани приняла участие в ритуале. Почему? Потому, что Доминик однажды, еще в Парагвае, дал Франциску клятву верности. А индейцы не нарушают клятв. Его жена пошла за ним по старому индейскому обычаю, а старший сын- потому что так приказал отец. Не забывайте, они были индейцами, хоть и крещеными. И к смерти относились не так, как мы- современные люди. А Франциск... Наверное, Франциск был просто слишком стар, чтобы бежать снова. Младший сын завалил вход в землянку камнями, гуарани подожгли ветки.
Наутро младший сын обнаружил там четыре трупа. Они задохнулись, это было частью ритуала. Задыхаясь, Франциск должен был увидеть то, о чем ему рассказывал Доминик. Увидел, или нет, мы пока не знаем, но молодой индеец довел ритуал до конца. Он содрал мясо с костей, выварил кости, сложил их в мешки. И захоронил под алтарем, в гробнице, которую приготовили послушники. Через год русский император заплатил Ордену триста тысяч золотых рублей за крепость Динабург и выселил их в Креслау. Костел превратили в крепость, алтарь завалили, на этом месте построили укрепленный форт, предстояла война с Наполеоном. А в гробнице ждал своего часа Франциск.
- И ждет до сих пор?- Ирина держала в руках кружку с горячим чаем.
- Трудно сказать,- ответил потомок парагвайских индейцев,- если предсказания Сына Ягуара сбудутся, мы узнаем об этом одиннадцатого февраля.


***



Рига. 11-е Февраля 2013-го года.

Воронов паковал вещи в рижской гостинице. Латвия достала его полностью.
От него потребовали опознания трупов. Трупов! Двухсотлетних костей.

Помог тот же Валдис. Своим чарующим прибалтийским акцентом он добился того, чтобы Воронову разрешили вывезти кости в Россию.

И в тот самый миг, когда раздосадованный историк с треском застегивал замок сумки, где находились черепа, Папа Бенедикт XVI объявил о том, что он отказывается от престола.
Час Ягуара прошел свой пик, и мозг Юрия, как ему самому показалось, разнесло локальным ядерным взрывом.


***



Франциск внимательно оглядывался.
Гуарани не ошибся. Я вернулся. Если верить ему, сейчас самое начало 2013-го года. За окном зима. В комнате тепло и светло. Кровать, стол. Ни печки, ни камина. Убогая мебель; платяной шкаф. Пустой. Постоялый двор?
Странная конструкция. Что здесь? Вода? Холодная и горячая? Удобно, хорошо. Это что? Похоже, уборная. Красиво, хорошо. Зеркало?

Вороновские руки уперлись по бокам овального туалетного зеркала.

За сорок. Черные волосы, орлиный нос, твердый взгляд. Умен. Похоже, славянин. Плохо, славяне упрямы. Надо осмотреться.

Франциск забился в угол.


***



Ч-ч-ерт, что это было?!
Несильная боль отдавалась в висках редкими тупыми ударами.
Сотовый требовательно звонил и сообщал, что « вы заказывали такси в аэропорт». И «вас ожидает машина №….»

Воронов помотал головой, отгоняя наваждение. Взглянул на часы и понял, что времени остается впритык. О том, куда делись последние полчаса, думать было некогда.

Он схватил сумку и выбежал из гостиницы.

Интересное средство передвижения. Слышал, что во Франции построили самоходную паровую машину для перетаскивания пушек. Но это какой-то другой принцип, не на пару. Красивый город, хотя разглядеть сложно, слишком быстро едем. Костел? Значит, хвала Господу, люди не до конца отвратились от веры, и я успел.

Рука Юрия потянулась ко лбу, и он перекрестился на католический манер.

Водитель такси бросил на него заинтересованный взгляд в зеркало заднего вида. Среди русских не так много католиков. Франциск тихо сидел на задворках сознания Воронова, изредка выглядывая наружу. Это отзывалось ноющей болью в висках и затылке, но, в общем-то, особых неприятностей не доставляло, и Юрий не обращал на это внимания, считая, что просто переутомился.

Влетел в терминал аэропорта, и…

Интересно… Нет, еще Леонардо доказывал, что полеты в небе возможны, но чтобы так быстро…Любопытно, любопытно. Кофе и чай отвратительны, еда пропахла прогорклым маслом. Это везде так, или только здесь?

Питер. 18-е Февраля 2013-го года.

Юрий терял время. В прямом смысле. Иногда просто не мог вспомнить, что делал в последний час. Порой он находил себя не в том месте, где был до этого И не в той одежде. Все чаще ему казалось, что в голове кто-то посторонний. И этот посторонний настойчиво пытается выйти наружу.
Юрий начал посещать католические богослужения, однажды обнаружил себя разговаривающим со священнослужителем, который продолжал явно прерванный разговор. Вот только о чем они говорили, Воронов понять так и не смог.

Да, гуарани снова не ошибся. Это не братья Ордена, это- ряженые. Что мне говорил этот, якобы, схоластик? Цель оправдывает средства? Это единственное, что вы узнали от основателя Ордена? Вы эту фразу наизусть выучили, а что она означает, так и не поняли. Цель оправдывает средства только тогда, когда цель угодна Господу, и средства для ее достижения не противны Его замыслам. То, что сделал я… за это буду гореть в Аду, если понадобится.
Он был удивлен моими знаниями истории Ордена. И все пытался узнать про «богатства», которые никто так и не смог найти. Эх, « иезуит», да простит тебя Господь. Не было у нас никаких богатств, кроме знаний, и те вы растеряли по дороге. Все, пора выходить наружу, иначе, боюсь, что мой бедный разум не выдержит. Одни только женщины этого времени чего стоят. В любом портовом городе Испании самые грязные проститутки одевались приличнее. Хотя, чему удивляться? Славяне всегда были дикой нацией.

Вороновская рука, подносившая к лицу бритву, замерла в нескольких миллиметрах от небритой щеки.

Тихо. Меня зовут Франциск, и у меня нет времени. Тебе нужно найти хранителя, он все объяснит.

Воронов помотал головой. Ему показалось, что с поверхности зеркала, перед которым он брился каждый день на протяжении последних лет, на него смотрели чужие глаза.

Не показалось. Найди хранителя.

Рука непроизвольно дернулась.


Ну вот, порезался. Сильно, крови много.Промой чистой водой, у вас ее хватает. Приложи корпию, да прижми посильнее.

В виски несильно давило чужим присутствием, Юрий заволновался. Пока еще не слишком, меньше всего он считал себя склонным к шизофрении. То ли усталость, то ли нервы, то ли свиная отбивная на ночь начали давать плоды.

У меня нет времени, Воронов. Ни у меня, ни у тебя. Поэтому, извини, и... храни тебя, Господь…

И Юрия вышибло из собственной головы на окраину мозга, где он тихо рухнул, оглушенный чужой волей.

А место Воронова прочно занял професс русской курии Ордена- брат Франциск,

Как можно порезаться такой бритвой? Где корпии? Бинт? Удобно, ничего не скажешь. Еще пара часов, и он очнется. Тогда можно попытаться поговорить.
Франциск листал газету на русском языке, пробегая глазами заголовки.

Странный шрифт,- думал он,- где-то половину букв потеряли, но если присмотреться, то все понятно. Папа все-таки отрекся. А если отрекся, значит, все идет по плану, но времени остается в обрез. Ну что, можешь говорить?

Бывший историк застонал, собирая в кучу мозги. Он чувствовал себя гостем в собственной голове, а место хозяина занял кто-то непрошенный. Франциск молча наблюдал за ним откуда-то со стороны лба.

Извини, но у меня не было другого выхода. Нам нужно с тобой как-то сосуществовать. Иначе, оба сойдем с ума. Ты должен понять, что я уже пришел, и сам по себе никуда не уйду, пока не закончу свою миссию. Ты в силах сделать только одно- помочь мне ее закончить. Тогда я уйду навсегда и оставлю тебя в покое. Ты понимаешь меня?

Воронов не понимал. Ни того, кто с ним разговаривает, ни того, что ему говорят.

Сейчас я спрячусь, - продолжал Франциск, - попытайся договориться сам с собой. Самое главное- признать одно: ты не сходишь с ума. Пока еще нет. Поэтому, давай, и…. спаси нас всех Господь.

Юрий вернулся в сознание. Порез, который сильно кровоточил до того, как он потерял сознание, оказался обработан. Юрий посеял где-то почти три часа времени. Когда-то он читал про синдром раздвоения личности. Но, ни один из этих случаев, насколько он помнил, научно доказан не был

Питер. 28-е Февраля 2013-го года

Десять дней кромешного ада. Только так Воронов мог впоследствии охарактеризовать то, что с ним происходило в это время. Он боялся выходить из дома, потому что иезуит становился все сильнее, и хозяина тела могло занести в любой уголок города. Воронов перестал бриться, убрал с глаз ножи и вилки, на что Франциск тонко посмеивался

Глупец, мне не нужна твоя жизнь. Мне как раз надо, чтобы ты находился в добром здравии. Тебе предстоит путешествие.

Юрий отключил телефоны, потому что боялся ответить на вызов чужим голосом.

А как же твоя мануфактура? – издевался Франциск. - Или что там у тебя? Перевозочная компания? Поди, приказчики уже все книги подчистили,- ехидничал иезуит.

В темной комнате в глубоком кресле сидел высокий худой мужчина. Он находился там уже целый день. Сидел, обхватив голову руками и разговаривая сам с собой.

- Пусти меня.

- И не подумаю.

- Пусти меня. Времени нет. Ты должен ехать в Динабург.

- Тебя нет. Тебя нет, а я, наверное, просто схожу с ума.

- Если ты просидишь в этом кресле до той поры, когда закончится Час Ягуара, то мы оба сойдем с ума.

- Что такое Час Ягуара? Я об этом слышал, но не помню от кого.

- Ты слышал об этом от хранителя, тебе срочно надо его найти. Ну, почему все славяне такие упрямые?

- Да сам-то ты кто такой?

- Я родился в 1740-м году в семье графа д`Орсинио. Я- младший сын, и моим выбором было- либо идти на службу королю Карлу, либо в священники. Я выбрал второе, и ни разу об этом не пожалел. Именно поэтому я сейчас здесь.

Последняя фраза стала тем самым мышиным хвостиком, который смахнул яичко со стола. Воронов никогда раньше не слышал о семье графа д`Орсинио. А любая подселенная личность, насколько он помнил из любительских статей, может работать только на тех фактах, которые известны носителю.


И Юрий сам от себя не ожидал того, что возьмет со стола телефон, наберет номер и назовет его хозяйку по имени.
- Ира, помнится, ты как-то спрашивала о моем здоровье. Твой вопрос до сих пор актуален?
- Юра, приезжай,- коротко ответила Ирочка,- мы с хранителем тебе все объясним.

Даугавпилс. 01-е марта 2013-го года

- А если он не поверил? – прошептала экстрасенс.
- Если он тебе позвонил,- успокоил хранитель, - значит, уже поверил. Франциск умеет убеждать. Все-таки, почти полвека проповедовал.
У ворот забрехал старый пес, и хранитель побрел открывать калитку. Он был последним в роду парагвайских гуарани, сильно болел, но чувство долга держало его на ногах. До того часа, когда он передаст из рук в руки переплетенный кожей дневник, серебряное распятие и кольцо с печатью Священного Сердца. После этого род Доминика прервется, выполнив предназначение. Сам Сын Ягуара с семьей принесли себя в жертву, отдав энергию умирающих душ духовному наставнику, как того требовал древний ритуал, который передавался в их племени от отца к сыну.

Воронов зашел в дом. Оглянул собравшихся и ухмыльнулся. Конечно, все были в сборе. И тот старик, появление которого на раскопках так заинтересовало Юрия, и который все время говорил о Часе Ягуара. И экстрасенс, что несла несусветную чушь. И иезуит, который родился в середине восемнадцатого века в семье итальянского графа. И он- бывший историк, а ныне обычное такси для професса Общества Иисуса.

- Юра?- старик попытался заглянуть вошедшему в лицо.
Это оказалось трудно: Воронов был высок, а у потомка индейцев болели колени.
- Да.
Историк прошел в комнату. Ирина смотрела на него немигающим взглядом, надеясь отыскать хоть одну черту Франциска. Не находила, это был все тот же язвительный человек, что доводил ее до слез на раскопках.


«Но ведь, тот, кто воевал с испанцами почти триста лет назад, должен быть где-то внутри, иначе все зря», - подумала Ирочка.


- Рассказывайте,- буркнул Юрий.
И хранитель снова пустился в историю. А закончив, твердо сказал:
- Вы должны ехать в Ватикан. Франциску надо попасть туда не позднее десятого марта.
- Вот как,- Воронов удивленно поднял брови,- зачем?
- Черт возьми,- взвыл он, хватаясь за голову.

Иезуит подошел к старику.
Не похож. Совсем не похож на моего Доминика.
- Падре,- прошептал хранитель,- я сберег.
И старый человек, проживший всю свою жизнь в ожидании этой минуты, достал из-под стопки пожелтевших от времени простыней переплетенный в буйволиную кожу дневник, простенькое распятие и серебряный перстень с печатью Священного Сердца Иисуса.
Франциск наклонил голову, и хранитель надел ему на шею крест.
- Благословите, падре
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus...- Опять, ты…

Воронов опирался о край стола.
- А если я откажусь?
Сейчас. Здесь. На последнем рубеже, за которым его ждало то, ради чего они все это затеяли, Франциск яростно дрался за обладание чужим разумом.
Юрию становилось все труднее контролировать его. Ирина зачарованно наблюдала за беззвучной схваткой.

- Тогда он сведет тебя с ума,- спокойно ответил хранитель.
- Не уверен,- Воронов почти хрипел.
- Ну, что ты, Юра. Куда тебе с ним бороться? Ведь это он, а не ты, управлял индейской редукцией; это он плыл в трюме испанского галеона; это он принимал роды у индианки на глазах почти сотен мужчин. Это он исповедовал умирающих братьев Ордена, а не ты. Это он прошел ритуал переноса, чтобы сейчас оказаться в твоем сознании. Ты по сравнению с ним- котенок.

- Черт его побери,- голова Воронова готова была разлететься на миллионы крохотных кусочков.
- У тебя есть шенген?- выкрикнул хранитель, пока Франциск не взял над телом Воронова полный контроль.
- Да,- и историк окончательно провалился в собственный разум.

Хранитель стар. Жить ему осталось недолго, но дело свое он сделал. Синьорина, похоже, будет моей проводницей в новом мире. Ну, что ж, храни нас всех, Господь. В путь.

Франциск осенил знамением склонившегося перед ним потомка парагвайских гуарани, решительно распахнул дверь и отправился в Ватикан.
За ним сорвалась Ирина, которая должна была сопровождать его до места назначения.

07 Марта 2013 г.

Летели самолетом «Alitalia».

«Франциску надо отдать должное, - думала Ирина, - он неплохо ориентируется в современности.
Хотя, чего можно ожидать? Не из средних же веков он взялся. Все-таки, в свое время это был очень просвещенный человек».


Она постоянно поглядывала на профиль соседа. Иезуит внимательно смотрел в иллюминатор на слой облаков под крыльями летящего самолета.
«Забавно,- подумала экстрасенс,- уж не надеется ли он увидеть там Христа?»

Интересно, что бы она сказала, если бы знала, что именно Его и высматривал сейчас Франциск Все-таки это был человек из восемнадцатого века.

Но больше всего она переживала, чтобы он не начал проповедовать посреди самолета. Пилоты и стюардессы напряженно относятся к религиозным фанатикам. Но, к ее громадному облегчению, магистр не стал пугать пассажиров Гееной огненной и стыдить девушек, чьи откровенные наряды заставили покраснеть даже его современную спутницу.

Рим. 10-е Марта 2013-го года.

Ирина два дня водила Франциска по римским улицам. Пыталась что-то сказать, но ловила на выдохе вылетающие слова. Иезуит молчал, только кивал. Похоже, современный Рим ему не нравился.
- Откуда так много сарацин?- наконец, спросил он, не поворачивая головы.
- Их везде много,- ответила Ирина, пожимая плечами.
- Почему?
Что она могла на это сказать? Потому что так принято, потому что так правильно, потому что они тоже люди и имеют право молиться там, где хотят. Даже в центре Рима.
- Церковь принесла им извинения за крестовые походы,- нашлась она с ответом.
- Что?!- професс впервые посмотрел ей прямо в лицо.- Зачем?!
- Не знаю.

«Какие у него красивые глаза,- удивленно подумала экстрасенс,- темно-карие. Такие темные, что кажутся почти черными. Такие глубокие, что можно утонуть. Почему я раньше этого не замечала? У кого «у него»? У Воронова? Или у падре?»

- Франциск,- собралась она с духом,- почему вы никогда на меня не смотрите?

Он опять отвернулся. Легкий римский ветер тревожил его черные с проседью волосы. Сколько ему лет? Кому? Как он выглядел, когда... был жив? Какая разница, в конце концов. Он пришел к ней со страниц дневника, и она должна успеть сказать ему, что... Что сказать?
Что жизнь трехсотлетнего итальянского иезуита ничем не напоминает жизнь молодого современного человека? Что экстрасенс, которую тошнит от венцов безбрачия, влюбилась напрочь в того, кто когда-то давал обет целомудрия?

Как это глупо. Глупо и несовременно.

Ирина опустила голову, пытаясь скрыть слезы.
- Вы очень красивы, донна.
«Что?!»
Ирина вскинула голову, прислушиваясь к словам.
А он подошел ближе, приподнял ее голову за подбородок и улыбнулся. «Какие же у тебя, Воронов, глубокие глаза».

- Вы очень красивы. Настолько, что мои мысли устремляются к вам помимо моей воли. Но, вступая в Братство, я давал обеты, и не нарушу их до тех пор, пока буду жив.
- Но... Вы уже мертвы, Франциск, - всхлипнула девушка.

Опять улыбнулся. «Какая же у тебя красивая улыбка, падре».
Стер слезы, проложившие по щекам дорожку. «Какие у тебя мягкие пальцы, историк».

- Вы ошибаетесь, донна. Мертво лишь мое тело- вместилище плотских грехов. Дух мой тверд. И умрет лишь тогда, когда это будет угодно Создателю.
- Но ведь это фанатизм чистой воды.
- Это- вера,- отрезал Франциск,- вера, которая вела меня всю жизнь, и будет вести даже после смерти.

Он отпустил лицо, ей опять захотелось плакать.
«Воронов, - про себя простонала Ирина, - клянусь, я убью тебя, если ты меня еще хоть раз назовешь «донна». Потому что ты дурак и не умеешь говорить так, как он».

- Но я читала, что вам..,,- вместо этого произнесла она, - вам, иезуитам, можно было жить светской жизнью, если того требовали интересы Ордена.

- Во-первых, лгут, да простит их Господь,- с усмешкой ответил Франциск. - Такое было всего два раза за всю историю Братства. Во-вторых, женщины в понятие «светской жизни» не входили все равно.

- Прошу Вас, донна,- продолжал иезуит,- давайте прекратим этот неприятный разговор. Скоро я уйду, и оставлю вам вашего спутника. С ним все в порядке, поверьте. Он всего лишь немного оглушен.

Ирина была крещеной католичкой, но церковь не посещала. А тут, вдруг, сама не поняла, как вырвалось:
- Благословите, падре.

Онподнялруку:
- In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.


***



Странное зрелище представляла собой эта парочка посреди римской улицы. Высокий черноволосый мужчина в кожаной куртке, осеняющий крестным знамением хрупкую светловолосую девушку в обтягивающих джинсах, украшенных кокетливыми стразами. Настолько странное, что никто не обращал на них внимания. Мало ли в какие игры могут играть эти двое, ведь Рим- город влюбленных.

- Ты очень красива, Ирина.
Она резко подняла голову, надеясь увидеть в темно-карих, почти черных, глазах хотя бы след того, кто первый сказал ей эти слова, но было поздно, Франциск ушел навсегда.

Было поздно, потому...

Потому что десятого марта 2013-го года комета С/2011 L4 прошла свой перигелий. А еще через три дня, тринадцатого марта 2013-го года из трубы Сикстинской Капеллы повалили клубы белого дыма, и 76-летний член Общества Иисуса в лакриматории Собора Святого Петра принял новое имя, с которым собирался войти в историю.

На престол Ватикана, впервые за все время существования Римской Католической Церкви взошел иезуит под именем Франциск.

В далеком Даугавпилсе последний гуарани навсегда закрыл глаза. Час Ягуара истек.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
NatashaKasher
сообщение 8.9.2018, 2:04
Сообщение #2


Гениальный извозчик
*****

Группа: Пользователи
Сообщений: 23158
Регистрация: 6.10.2013
Вставить ник
Цитата
Из: МБГ




Я так и не поняла, что там произошло... Франциск этот переселиться в папу римского? И для того чтобы это произошло, Воронову пришлось ехать в Рим? А почему? Переселение душ возможно только в ограниченном радиусе? Непонятно... Нужно ехать в Рим и баста.
Много лишних фраз и слов, и действие слишком долго раскачивается, пока появляется объяснение происходящему, которое, впрочем, ничего мне не объяснило... В частности, я так и не поняла, каким образом индейцы попали в Латвию, но тут, возможно моя вина, это вроде как раз было объяснено, только я запуталась... И каким боком там эта Ирина вообще? Почему она "часть пазла"?
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

Ответить в данную темуНачать новую тему
1 чел. читают эту тему (гостей: 1, скрытых пользователей: 0)
Пользователей: 0

 



RSS Текстовая версия Сейчас: 28.3.2024, 23:50